Тема: Культурная революция и культурное строительство

• Вид работы:
  Курсовая работа (п) по теме: Культурная революция и культурное строительство
• Предмет:
  Другое
• Когда добавили:
  06.03.2012 20:20:22
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:

  Вопросы истории развития культурного строитель­ства в Северо-Осетинской АССР нашли отражение в ряде научных трудов, статей и публикаций, а также в различных официальных отчетах [122; 203; 231; 256; 84; 151].

  Большой интерес представляют исследования, посвященные отдельным отраслям культуры. Наибольший удельный вес среди них занимают труды по истории осетинской советской литературы, театрального искус­ства и этнографии [260; 17; 176; 97; 184; 134].

  Наличие этой литературы не исключает необходи­мости создания обобщающей работы по истории куль­турной революции в Северной Осетии в изучаемый пе­риод.

  Актуальность исследования обусловлена отсутствием глубоких научных разработок процесса культурализации Северной Осетии в 1917-1941 годах, как деятельности по созданию всей совокупности культурных проявлений жизни, достижений и творчества отдельных людей и народов; недостаточностью исследований характера произошедших изменений в культурном развитии Осетии за указанный период.

  Цель исследования: Комплексный анализ характера и особенностей становления и развития культуры  Северной Осетии в 1917-1941 годах.    

  Задачи исследования:

  1. Проанализировать теоретические разработки категорий «культура», «культурная революция» и «культурное строительство».

  2. Выявить особенности и определить характер процесса культурализации Северной Осетии в 1917 – 1941 годах.

  3. Проанализировать социальные, духовные и материальные составляющие национальной осетинской культуры.

  6. Определить главные особенности развития культуры Осетии в 1920 – 1940 годах.

  Методы исследования:

  В процессе работы над темой автор руководствовался основными принципами исто­рической науки: историзма, объективности, научности. Характер определенных в работе задач вызвал необходимость при­менения и других многообразных методов исследования. Наряду с общенаучными методами исследования, автором использовались исторические: проблемно-хронологический, перио­дизации, актуализации и параллелей.

  Предметом исследования являются проблемы развития культуры Северной Осетии в 1917 – 1941 годах, характер и особенности процесса культурализации республики.

  Объектом  исследования является процесс прогрессорской деятельности общества по культурализации Осетии в 1917 – 1941 годах.

  Гипотезы исследования: Развитие культуры Северной Осетии в 1917 – 1941 годах - это сложный процесс создания и совершенствования определенного  уро­вня развития общества и человека, заданный социалистическими  типом  и  формами организации жизни и деятельности людей, а также  создаваемых ими материальных и духовных ценностей, достижений и творчества  людей и народов, проживающих на территории республики.  

  В качестве генеральной гипотезы можно представить этот процесс как обобщенную характеристику культурализации населения Северной Осетии, выразившейся как в резком перевороте организации форм общественных отношений и функционирования институтов культуры (культурная революция), так и в эволюционном развитии самого содержания культуры осетинского народа (культурное строительство).

  Перед началом исследования были также сделаны следующие предположения:

  1. Уровень развития культуры в Северной Осетии на период начала культурной революции соответствовал уровню культуры феодального общества и проведенная культурализация республики  способствовала грандиозным достижениям во всех об­ластях культуры, вывела культуру Осетии на современный уровень развития.

  2. Культурная революция, послужив толчком к общей культурализации Северной Осетии, осуществила коренной переворот в развитии национальной республиканской культуры.

  3. Такой структурный компонент культуры как идеология определяла все содержание и структуру развития культуры, и поэтому культурное строительство осуществлялось в структурно-ограниченных рамках, обусловленных господствующей идеологией.

  4. Развитие «отраслей» художественной культуры в рамках культурного строительства в Северной Осетии происходило не равномерно, исходя из идеологически заданной целесообразности придания социалистического характера формам жизни и деятельности людей.

  Положения, выносимые на защиту:

  1. Процесс культурализации Северной Осетии в 1917 – 1941 годах это двухполюсное формирование культуры народов, населявших республику, когда, с одной стороны, сверху шло утверждение идеологизированной общей культуры, а с другой стороны, были созданы возможности для развития национальной культуры снизу.

  2.  Генезис осетинской культуры в 1917 – 1941 годах имел революционный характер.

  3. Советский период  истории Северной Осетии был отмечен большими достижениями во всех об­ластях культуры. В 1917-1941 годах были заложены основы дальней­шего культурного развития народов республики.

  4. Народные массы и личность – это две основные движущие силы, которые осуществили становление и развитие осетинской культуры.

  5. Главной особенностью становления и развития культуры Северной Осетии в 20-е – 40-е годы было то, что степень развития важнейших сфер культуры имела идеологическую детерминанту.

   

  Научная новизна исследования обусловлена его принадлежностью к сравнительно молодых отраслей исторических знаний.

  В работе впервые:

  1. предпринимается попытка прове­дения объективного комплексного исследования процесса культурализации Северной Осетии как совокупности проявлений жизни, достижений и творчества отдельных людей и народов, населявших республику в 1917-1941 годах;

  2. выявлена идеологическая детерминанта процесса культурализации республики и  структуры национальной культуры;

  3. исследование документальной ба­зы проведено в сопоставлении с процессом обще-структурного и национально-структурного развития культуры.

  
  

  Теоретическую  значимость исследования определяет динамичное развитие исторической науки в республике, научно-теоретический уровень опубликованных работ, широкий круг исследовательских проблем, степень освоения документальной ба­зы. По замыслу автора, работа должна дополнять имеющийся весьма небольшой опыт историографического анали­за проблем культурной революции и культурного строительства в Северной Осетии; новыми подходами к раз­работке темы расширить познание культурно-исторического прогресса, критически проанализировать и переосмыслить сложив­шиеся представления и оценки, имеющие значение для изучения аналогичных процессов в других национальных районах России.

  Разработка данной темы способствует созданию историо­графической концепции культуры, которая позволит обеспечить более плодотворный подход к изучению проблем культурной революции и культурного строительства в целом, сыграть положительную роль в улучше­нии качества конкретно-исторических исследований.

  Практическая значимость исследования определяется возможностя­ми его использования при определении наиболее рациональных направлений дальнейшей разработки историко-культурной тема­тики. Результаты исследования могут быть использованы в лек­ционной работе, при расширении базы  исторической науки и культурологии в национальных районах Северного Кавказа.

  Понятийный аппарат.

  1. Культурализация – это обобщенный термин, характеризующий процессы революционного утверждения, реформирования и развития всей совокупности культурных проявлений жизни, достижений и творчества отдельных людей и народов.

  2. Прогрессорская деятельность по культурализации общества – это комплекс политических, идеологических и организационных мероприятий, направленных на создание экономических и социальных предпосылок для формирования, развития и совершенствования (прогресса) культуры людей; повышение  роли  культуры в жизнедеятельности человека; создания необходимых условий для приобретения, хранения и передачи базис­ных ценностей культуры.

      

  ГЛАВА I.  ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ

       ПРОБЛЕМЫ  ИЗУЧЕНИЯ КУЛЬТУРЫ

  1.1. Научные разработки категории «культура»

  
  

  Культура (от латинского cultura - возделывание,  воспитание, образование, развитие, почитание) –  исторически определенный  уро­вень развития общества и человека, выраженный в  типах  и  формах организации жизни и деятельности людей, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях [   ].

  Первоначально понятие культуры  подразумевало  целенаправлен­ное воздействие человека на природу, а также воспитание и обучение самого человека. Воспитание  включало не только развитие умения следовать существующим  нормам  и  обы­чаям, но и поощрение желания им следовать, формально  уверенность в способности культуры удовлетворить все  потребности  и  запросы человека. Такая двуаспектность свойственна пониманию культуры  в любом обществе.

  Хотя само слово "культура" вошло в  обиход  евро­пейской социальной мысли лишь со 2-ой половины 18 века, более или менее сходные представления могут быть обнаружены на ранних  эта­пах европейской истории и за ее пределами.  В эпоху Римской империи наряду с представле­ниями, передаваемыми основным смыслом слова "культура",  зародил­ся, а в средние века получил распространение иной комплекс значе­ний, позитивно оценивающий городской уклад социальной жизни и бо­лее близкий  к  возникшему  позднее  понятию  цивилизация.  Слово "культура" стало ассоциироваться скорее с признаками личного  со­вершенства, в первую очередь религиозного.  В  эпоху  Возрождения под совершенством культуры начали понимать соответствие  гуманис­тическому идеалу человека, а в дальнейшем идеалу  просветителей.

  Для философии ХVIII века характерно  отождествле­ние культуры с формами духовного и политического саморазвития об­щества и человека, как оно проявляется в движении  науки,  искус­ства,  морали,  религии  и  государственных  форм  правления.  Так французские просвети­тели  (Вольтер, А. Тюрго, Ж.А. Кондорсе)  сводили  содержа­ние культурно-исторического  процесса  к  развитию  человеческого "разума".  "Культурность", "цивилизованность" нации или  страны  (в противоположность "дикости" и "варварству" первобытных  народов) состоит в "разумности" их общественных  порядков  и  политических учреждений и измеряется совокупностью достижений в области наук и искусств. Цель культуры, соответствующая высшему назначению  "ра­зуму", - сделать всех людей счастливыми  (эвдемонистическая  кон­цепция культуры), живущими в согласии с запросами и  потребностя­ми  своей  "естественной"  природы  (натуралистическая  концепция культуры). Вместе с тем уже в рамках Просвещения возникла "крити­ка"  культуры и цивилизации (Ж.Ж. Руссо), противопоставляющая ис­порченности и моральной развращенности "культурных" наций просто­ту и чистоту "нравов"  народов,  находившихся  на  патриархальной ступени развития. Эта критика была воспринята немецкой классичес­кой философией, придававшей ей характер общетеоретического осмыс­ления противоречий и коллизий буржуазной цивилизации  (разделение труда, дегуманизирующие  воздействие  техники,  распад целостной личности и т. д.). Выход из этой противоречивой  ситуации  немец­кие философы искали в сфере "духа", в сфере морального (И. Кант), эстетического (Ф. Шиллер) или философского (Г. Гегель) соз­нания, которое и выдаются ими за область подлинно культурного су­ществования и развития человека.  Культура  с  этой  точки  зрения представляется  как область "духовной  свободы"  человека,  лежащая  за пределами его природного и социального  существования,  независи­мая от его эмпирических целей и потребностей. В  достижении  этой свободы и состоит смысл всей культурно-исторической эволюции  че­ловечества [               ].   

  В конце 19 - начале 20 веков универсализм сложившихся  эволю­ционных представлений о культуре был подвергнут критике с позиций неокантианства (Г. Риккерт,  М.  Вебер).  В культуре стали видеть, прежде всего, специфическую систему  ценнос­тей и идей, различающихся по их роли в жизни  и  организации  об­щества того или иного типа. В несколько ином аспекте подобный  же взгляд оформился в "теорию культурных кругов" (Л.  Фробениус,  Ф. Гребнер), распространенную до начала 20-х годов ХХ века.

  Теория единства линейной эволюции культуры была также подвер­гнута критике с иррационалистических позиций философии  жизни,  и ей была противопоставлена  концепция  "локальных  цивилизаций",  ­замкнутых и самодостаточных, неповторимых культурных  организмов, проходящих  сходные  этапы  роста,  созревания  и   гибели (О. Шпенглер). Для  этой  концепции  характерно    противопоставление культуры и цивилизации,  которая  рассматривается  как  последний этап развития данного общества.   

  Сходные  представления  развива­лись в России  Н.Я. Данилевским, позднее  П.А. Сорокиным, а  в  Ве­ликобритании - А. Тойнби.  В некоторых концепциях критика  культу­ры, начатая Руссо, доводилась до полного ее  отрицания;  выдвига­лась идея "природной антикультурности" человека, а любая  культу­ра трактовалась как средство подавления и порабощения (Ф. Ницше).

  С последней трети 19 века изучение культуры развивалось  и  в рамках антропологии и этнографии. При этом  складывались  различ­ные подходы к культуре. Положив начало, так называемой,  культурной антропологии, Э. Тейлор определял культуру пу­тем перечисления ее конкретных элементов, но без уяснения их свя­зи с организацией общества и функциями отдельных  культурных  ин­ститутов.

  Ф. Боас в начале 20 века  предложил метод детального изучения обычаев, языка и  других  характеристик жизни примитивных обществ и их сравнения, позволявший выявить исторические условия их возникновения. Существенное влияние  в антропологии приобрела концепция  А. Кребера, перешедшего от изучения культурных  обычаев к понятию "культурного образца";  совокупность таких "образцов"  и составляет систему культуры [                ].  Существенный  недостаток  концепции образов связан с отказом Кребера от применения  идеи  социального детерминизма. В ней отсутствовало также объяснение причин и моти­вов к поддержанию образцов на индивидуальном уровне. Если  теория "культурных образцов" подчиняет социальную структуру культуры, то в функциональных теориях культуры, ведущих свое начало от англий­ских этнологов и социологов Б. Малиновского и А. Радклифф-Брауна (так называемая социальная антропология), основным становится по­нятие социальной структуры, а культура рассматривается как  орга­ническое целое, анализируемое  по  составляющим  его  институтам. Ее структуру социальные антропологи рассматривают как формальный ас­пект устойчивых во времени социальных взаимодействий, а  сама культура определяется как система правил образования структуры  при  таких взаимоотношениях. Функции культуры состоят во взаимном  соотнесе­нии и иерархическом упорядочении  элементов  социальной  системы [                 ].

  Таким образом, в современной зарубежной науке существует, по крайней мере, три альтернативных теории культуры. Это пользовавшаяся большой популярностью еще в ХIХ веке теория одно линейной эволюции, утверждающая, что все общества проходят одни и те же стадии культурного развития; теория культурного релятивизма, исходящая из положения о том, что пути развития отдельных культур уникальны, и потому настаивающая на том, что, прежде всего, необходимо изучать индивидуальные черты; теория много линейной эволюции, допускающая, что хотя некоторые типы культур могут развиваться в сходных условиях близкими путями, регулярная последовательность всех известных культур устанавливается лишь в очень незначительной степени и только для ограниченного множества культурных компонентов.

  А. Кребер, исследуя пути, по которым различные общества шли к высшей ступени развития своей культуры, пришел к выводу, что в основе каждой культуры лежит некая модель, которая, изменяясь, вбирает в себя только то, что соответствует ее характеру и особенностям. С течением времени возможности модели исчерпываются, и она уже не может оказывать влияния на новые области и отрасли человеческой деятельности. Тогда прогресс культуры сменяется стадией  повторением повторения старого, регресса, упадка и устаревшая модель  культуры в конечном счете погибает.  "Смерть культуры" не означает ее полного исчезновения - ведь старая модель сменяется новой, вызревшей в лоне старой культуры [         ].

  Ряд исследователей (Ф. Нортроп, П. Сорокин и др.) предприняли попытки установить закономерности, лежащие в основе возникновения и развития тех или иных типов культуры, а также вскрыть главный элемент, который определяет данный тип, независимого от того, является ли он уникальным или в той или иной степени присущ различным культурам. Так, Ф. Нортроп положил в основу своей попытки методологический принцип, в соответствии с которым тип культуры определяется присущими ей формами и способами познания - именно они диктуют всю организацию опыта, норм, идеалов, идей, доминирующих в данном обществе. Это позволило различить два типа культур - восточные и западные. Первые характеризуются интуитивным, эмоциональным, непосредственным восприятием мира, вторые - интеллектуализмом, познанием в форме теоретических концепций. Первый тип культуры создает нетехнические цивилизации с их описательными науками и импрессионистским искусством. Время в таких цивилизациях воспринимается как нечто конкретное, конечное, как замкнутый цикл, в который включается и природа, и качественно не отличающаяся от нее история. Поэтому в восточных культурах популярны концепции переселения душ и высшего блага как слияния с природой.

  Подход к социальным явлениям с точки зрения непосредственного наблюдения ведет здесь к заключению, что, раз индивид рождается в семье, то она возвышается над индивидом. Семейные отношения переносятся и на общество в целом, в результате чего складывается иерархия социальных статусов, которую венчает обожествляемая личность монарха, императора  и т.п.  Второй тип культуры создает технические цивилизации с их концепциями равенства людей, равных возможностей, одинаковых норм, с развитой этикой и демократией. Искусство технических цивилизаций основано на геометрических формах и перспективе [                ].

  П. Сорокин в свою очередь выделяет три основных типа культур: идеальный, чувственный и идеалистический. Первый тип основывается на системе понятий, касающихся вне мирового, сверхчувственного, неизменного абсолюта, поэтому цели и потребности таких культур в основном духовные. Второй тип признает единственной реальностью вечно изменчивый материальный мир, и поэтому цели и потребности его культур чисто физические. Наконец, третий тип синтезирует идеальное и чувственное на равных основаниях. Строго говоря, это все  не типы, а стадии развития культуры, следующие друг за другом. П. Сорокин объясняет развитие культур механизмом смены лежащих в их основе истин. Ни одна из культур не может быть вечной, потому что ни одна из систем истин не является абсолютной. С развитием и укреплением данной культуры ее истины подавляют истины других систем, также имеющие право на существование. Из-за этого господствующая система истин перестает удовлетворять запросы людей, служить основой их культурной и социальной жизни; она погибает, а ей на смену приходит новая, более жизнеспособная система [        ].

  В основу решение проблемы типологии культуры при «марксистском подходе» положена концепция смены общественно-экономических формаций. Каждая такая формация порождает особый тип культуры со своей системой материальных и духовных ценностей и способов  деятельности  для  их  создания.   Поэтому  в    общую схему исторических типов культуры включены первобытная культура, культура рабовладельческого строя, культура азиатского деспотического общества, культура феодального общества, культура капиталистического общества, социалистическая культура. Каждая общественно-экономическая формация, по Марксу и Ленину, являясь качественно своеобразным историческим этапом в процессе поступательного развития общества, создает свой тип культуры, свою специфическую, т. е. только ей присущую, совокупность материальных и духовных ценностей и способов деятельности для их создания. Понимание истории с позиций смены общественных формаций указывает только общие принципы развития культуры, предполагая при этом, что анализ каждого конкретного ее исторического типа на основе установленных закономерностей всегда должен проводиться заново.

  Понятие культуры как «совокупности достижений человечества в производственном, общественном и умственном отношении» [200, 274] в наши дни употребляет­ся для характеристики материального и духовного  уровня  развития определенных исторических эпох, общественно-экономических форма­ций, конкретных обществ, народностей и наций, а также специфических сфер  деятельнос­ти или жизни.  В более узком  смысле  термин  "культура"  относят  только к сфере духовной жизни людей.

  Понятие и сущность категории “культура” рассматривалось, как уже отмечалось, многими отечественными и зарубежными исследователями на протяжении нескольких столетий.

  Изучение культуры в нашей стране как самостоятельного предмета постепенно вы­делилось в специфическое направление отечественных исторических и филологических наук во второй половине 19 - начале 20 века.  Истори­ки И.Е. Забелин, П.Н. Милюков, Н.И. Костомаров, А.А. Шахматов, и другие занимались эмпирико-систематизаторскими исследованиями куль­турных феноменов прошлого и рассмотрением изучаемых культур как системных целостностей. В работах А.Н. Афанасьева, Ф.И. Буслаева, Д.К. Зеленина, Ф.Ф. Зелинского и других проводились культуроведческие исследовании на базе филологии.

  В этот же период начал складываться социально-научный профиль исследуемой проблемы, прежде всего, в среде философов, занимавшихся «русской идеей» (Н.А. Бердяев, К.Н. Леонтьев, В.В. Розанов, В.С. Соловьев, А. С. Хомяков и др.), а также публицистов, обратившихся к про­блеме типологии русской культуры (Н.Я. Данилевский и Л.И. Мечников).

  В первые десятилетия советской власти социальный профиль изучения сущности «культуры» развивался преимущественно в русле  марксистских концепций борьбы двух культур; теорий о пролетарской культу­ре, культурной революции и иных, более имевших по­литико-прикладное значение (А.А. Богда­нов, А.М. Горький, В.И. Ленин, А.В. Луначарский, и др.).

  В последующее время историко-филологические направления культуры исследовались в работах В.Д. Блаватского, Я.М. Голосовкера, Добиаш-Рождественской, В.Я. Лакшина, А.Ф. Лосева,  В.М. Массона, Н.В. Пигулевской, В.Я. Проппа, И.Г. Франк-Каменецкого, Н.Я. Эйдельмана и других.

  В 60-е годы часть отечественных ученых перешли из области философской к социально-на­учным методам исследования культуры (Ю.А. Жданов, Э.С. Маркарян, Ю.Н. Давыдов и др.).

  К настоящему времени сложилось несколько социально-культуро-логических направлений:

  1.  Социальной и культурной антропологии  (Г.А. Аванесова, С.И. Артановский, И.М. Быховская, В.Е. Давидович, Г.В. Драч, Ю.А. Жданов, Э.В. Соколов, Э.С. Маркарян, С.Я. Матвеева, Э.А. Орлова, М.К. Петров и другие).

  2. Культуролого-социологическое направление (А.С. Ахиезер, Ю.Н. Давыдов, Л.Г. Ионин, Л.Н. Коган, И.С. Кон, З.И. Файнбург  и другие).

  3. Культурно-типологическое направление (Л.Н. Гумилев, В.С. Ерасов, Л.И. Новиков, Л.И. Рейснер, Е.Б. Черняк и другие).

  В настоящее время спектр исследований проблемы «культура» является весьма обширным и в нем можно выделить несколько вполне сфор­мировавшихся направлений исследований. Это:

  1. Историко-культурные исследования общего профиля (Л.М. Баткин, Л.М. Брагина, В.М. Володарский, Б.Ф. Егоров, Б.С. Каганович, Г.С. Кнабе, И.В. Кондаков, О.Ф. Кудрявцев, Г.Л. Курбатов, Г.Г. Литаврин, А.М. Панченко, Л.П. Репина, В.И. Рутенбург, Б.А. Рыбаков, З.В. Удальцова, В.И. Уколова, А.А. Чекалова  и  другие).

  2. Исследования  культуры  ментальностей  (Ю.Л. Бес­смертный,           А.Я. Гуревич, В.Б. Даркевич, Л. Касьянова, А.Л. Ястребицкая и другие).

  3. Литературоведческие исследования истории культуры (С.С. Аверинцев, В.И. Брагинский,  Г.Д. Гачев, М.Л. Гаспаров, Д.С. Лихачев, В.Л. Рабинович, М.Н. Эпштейн и другие).

  4. Искусствоведение и эстетика (К.М. Борев, Г.К. Вагнер, Л.Д. Гришелева, Е.В. Завадская, И.Н. Лисаковский, В.Б. Мириманов, Л.Н. Столович,  Т.П. Григорьева  и другие).

  5. Исследования религиозного аспекта культуры (Г.М. Бонгард-Левин, Л.С. Васильев, Т.П. Григорьева, А.Е. Лукьянов, М.Б. Пиотровский, Н.А. Струве, С.А. Токарев, И.Ш. Шифман, Е.М. Штаерман, Ш.М. Шукуров  и другие).

  
  

    Хотя термин "культура" издавна применяется для обозначения того, что сделано человеком и является синонимом общественного и искусственного в противоположность природному и естественному, но в этот смысл ряд исследователей  проблемы «культуры» вкладывают слишком «широкое» и «расплывчатое» содержание и поэтому само понятие «культура» нуждается в уточнении.

    В современной научной литературе встречается более 250 определений культуры. Специалисты по теории  культуры А. Кребер и К. Клакхон [          ] проанализировали свыше ста основных определений культуры и сгруппировали их следующим образом.

    1. Описательные определения, восходящие в своей основе к концепции основоположника культурной антропологии Э. Тейлора. Суть таких определений состоит в следующем: культура - это сумма всех видов деятельности, обычаев, верований; она как сокровищница всего созданного людьми включает в себя книги, картины и  т. п.,  знание путей приспособления к социальному и природному окружению, язык, обычай, систему этикета, этику, религию, которые складывались веками.

  2. Исторические определения, подчеркивающие роль традиций и социального наследия, доставшихся современной эпохе от предшествовавших этапов развития человечества. К ним примыкают и генетические определения, утверждающие, что культура является результатом исторического развития. В нее входит все, что искусственно, что люди произвели, и что передается от поколения к поколению - орудия, символы, организации, общая деятельность, взгляды, верования.

  3. Нормативные определения, акцентирующие значение принятых правил и норм. Культура - это образ жизни индивида, определяемый социальным окружением.

  4. Ценностные определения: культура - это материальные и социальные ценности группы людей, их институты, обычаи, реакции поведения.

  5. Психологические определения, исходящие из решения человеком определенных проблем на психологическом уровне. Здесь культура есть особое приспособление людей к природному окружению и экономическим потребностям, и складывается из всех результатов такого приспособления.

  6. Определения на базе теорий обучения: культура - это поведение, которому человек научился, а не получил в качестве биологического наследства.

  7. Структурные определения, выделяющие важность моментов организации или моделирования. Здесь культура представляет собой систему определенных признаков, различным образом связанных между собой. Материальные и культурные нематериальные признаки, организованные вокруг основных потребностей, образуют социальные институты, являющиеся ядром (моделью) культуры.

  8. Идеологические определения: культура - это поток идей, переходящих от индивида к индивиду посредством особых действий, то есть с помощью слов или подражаний.

  9. Символические определения:  культура – это организация различных феноменов (материальных предметов, действий, идей, чувств), состоящая в употреблении символов или зависящая от этого.

  Каждая из перечисленных групп определений схватывает какие-то важные черты культуры. Однако в целом, как сложный общественный феномен она ускользает от определения. Действительно, культура является результатом поведения людей и деятельности общества, она исторична, включает идеи, модели и ценности, избирательна, изучаема, основана на символах, т.е. не включает биологических компонентов человека и передается отличными от биологической наследственности механизмами, она эмоционально воспринимается или отбрасывается индивидами. И все же этот перечень свойств не дает нам достаточно полного понимания тех сложных явлений, которые имеются в виду, когда речь заходит, например, о культурах различных народов.

  «Культура, - считает А.Я. Левит, - является продуктом совместной жизнедеятельности людей; системой согла­сованных процедур и способов их коллективного существования, деятель­ности и взаимодействия, обозначений и оценок, консолидации во имя до­стижения общих целей; упорядоченных правил и социально приемлемых технологий удовлетворения групповых и индивидуальных интересов и по­требностей (как материальных, так и познавательных, символических, оценочных), ре­ализуемых в формах человеческой деятельности» [       , 204].

  М.П. Ким понимает культуру как творческую созидательную деятельность человека (прошлая, зафиксированная, опредмеченная в культурных ценностях, и настоящая, основывающаяся на освоении, на распредмечивании этих ценностей), т. е. превращающую богатство человеческой истории во внутреннее богатство живых личностей, воплощающуюся в их созидательном труде. Следует иметь в виду, что под человеческой деятельностью понимается здесь не всякое действие человека или совокупности людей, а лишь творческая, созидательная, социально-значимая деятельность, оп­ределяемая К. Марксом еще как самодеятельность [М.П. Ким].

  Культура, таким образом, характеризуется как присущий всякому устойчивому сообществу людей системный комплекс специфических и более или менее нормирован­ных способов и форм социальной интеграции, организации, регуляции, познания, коммуникации, оценки и самоидентификации, образных реф­лексий и интерпретаций, механизмов социализации личности и т.п., об­ладающий способностью к социальному и историческому самовоспроизводству, адаптивной изменчивости и прогрессивному саморазвитию по пути структурно-функционального усложнения. Эмпирически этот комплекс опредмечен в создаваемой людьми искусственной среде их обитания, составленной из произведенных ими материальных объектов, символичных продуктов (знаний, идей, языков и пр.), технологий осуществления вся­кой целенаправленной и социально нормированной деятельности (от высокоспециализированной до обычаев образа жизни) и оценочных кри­териев (ценностных ориентаций), как совокупность «социальных кон­венций», выраженных в вербальных и невербальных «текстах», аккуму­лирующих социальный опыт сообществ, накапливаемый и систематизируе­мый в ходе их истории [       , 209].

  Научное содержание понятия «культура» включает в себя весь многообразный комплекс мате­риальных и духовных богатств и ценностей, выработанных челове­чеством за длительный период его общественно-исторического раз­вития. Иными словами, культура в широком смысле слова есть совокупность материальных и духовных ценностей, созданных и создаваемых человечеством в процессе общественно-исторической практики.

  Важным фактором в контексте данного исследования является выделение из общей классификации понятия «культура» принцип  деления культуры по двум основным видам производства - материального и духовного. Подчеркивая разницу между материальными и духовными ценностями, многие исследователи разграничивают материальную и духовную культуру [       ;        ;       ;     ].

  Материальная культура  охватывает  всю  сферу  материальной деятельности и ее результаты (орудия труда, жилища, предметы пов­седневного  обихода,  одежда,  средства  транспорта  и  связи   и другие). Духовная культура охватывает сферу  сознания,  духовного производства (познание, нравственность, воспитание и просвещение, включая право, философию, этику, эстетику, науку, искусство, ли­тературу, мифологию, религию). Гармоничное развитие культуры  ес­тественно предполагает органическое единство материальной  и  ду­ховной культур.

  Однако, культура включает в себя не только предметные  результаты деятельности людей (машины,  технические  сооружения,  результаты познания, произведения искусства, нормы права и морали  и  т.д.), но и субъективные человеческие силы и способности, реализуемые в деятельности (знания  и  умения,  производственные  и  профессио­нальные навыки, уровень интеллектуального, эстетического и  нрав­ственного развития, мировоззрение, способы и формы взаимного  об­щения людей в рамках коллектива и общества).

  Культура, как уже указывалось,  включает  в себя как материальные, так и духовные средства  жизнедеятельности человека, которые созданы самим человеком. Материальные и  духов­ные реальности, созданные творческим трудом человека, принято называть артефактами, то есть искусственно созданными. Таким образом, ар­тефакты будучи материальными или духовными ценностями,  имеют  не естественное, природное, происхождение, а задуманы и созданы  че­ловеком как творцом, хотя, конечно, он использует для этого в ка­честве исходного материала объекты, энергию или сырье  природы  и действует в согласии с законами природы.

  В силу того, что человек, по своей  природе  существо  духов­но-материальное,  он   потребляет   как   материальные, так и духовные артефакты. Для удовлетворения материальных потребностей он создает и потребляет пищу, одежду, жилища, создает технику, материа­лы, здания, сооружения, дороги и т.п. Для  удовлетворения  духов­ных потребностей он создает художественные  ценности,  нравствен­ные и эстетические идеалы, политические, идеологические и  религиозные идеалы, науку и искусство. Поэтому деятельность человека распространяется по всем каналам как материальной, так  и  духов­ной культуры [            ].

  Вот почему можно рассматривать человека как  исход­ный системообразующий фактор в развитии  культуры.  Человек  соз­дает и использует мир вещей и мир идей, который вращается  вокруг него; и его роль - это роль демиурга, роль творца, а место его  в культуре - это место центра мироздания артефактов, то  есть  цен­тра  культуры. Человек  творит  культуру,  воспроизводит  и использует ее как средство для собственного развития [            ]. 

  Длительное время в нашей стране  господствовала  единая  мар­ксистско-ленинская теория культуры,  рассматривающая  культуру  с материалистических и классовых позиций. "Класс, - писал К.  Маркс - имеющий в своем распоряжении  средства  материального  производ­ства, располагает вместе с тем и средствами  духовного  производ­ства, и в силу этого, мысли тех, у кого нет средств  для  духовного производства, оказываются в  общем  подчиненными  господствующему классу" [190, 46].  При этом решающая  роль марксистско-ленинской  теорией в конечном итоге отводится материальным  основаниям в  развитии культуры. Как существенный  недостаток  можно  отметить  незначи­тельную роль, отводимую субъективной роли человека, духовной сос­тавляющей культуры. И мысль  В.И. Ленина о том, что  "…Для  того,  чтобы  быть культурным нужно известное развитие материальных  средств  произ­водства, нужна известная материальная база" [174, 377] подчеркивает этот перегиб в культурной политике того времени.

  В разграничении культуры на материальную и духовную, по нашему мнению, есть определенный рационализм, но его нельзя абсолютизировать. Здесь всегда надо помнить об относительности границ материальной и духовной культур. Возможно даже, что правильнее говорить о материальных и духовных сторонах единого феномена культуры.

  Таким образом, как в определениях самого феномена культуры, так и в классификациях различных культур и выявлении закономерностей их развития сегодня имеет место значительный разброс мнений. Одни исследователи понимают культуру как плод духовного творчества людей и потому сводят ее к культуре духовной [           ].  Другие же, опираясь на сложившиеся в антропологии и этнографии традиции, включают в понятие культуры все стороны жизни общества, кроме тех, которые совершенно выходят за рамки сознательной деятельности [              ].

  В соответствии с проведенным анализом исследований проблемы «культура» в данной работе культура  будет рассматриваться, во-первых, как совокупность всех видов преобразовательной деятельности человека и общества, а также результатов этой деятельности, воплотившихся в материальных и духовных ценностях (под ценностями мы будем понимать материальные и идеальные объекты, способные удовлетворить какие-либо потребности человека и общества, служить их интересам и целям), а, во-вторых, как комплекс норм и правил (традиций,  законов и т.д.), регулирующих отношения между членами общества, и определяющих способы удовлетворения потребностей людей.

  В данном исследовании также будет учитываться и то, что культура превратилась в сложное по деятельности и многообраз­ное по формам духовное образование. Сюда входят: нравственность,  религия,  искусство,  наука,  философия и идеология, политика, миф, мировоззрение и т.д.  Взаимодей­ствие этих артефактов  образует сложную систему  культуры. Развитие процессов общественного разделения труда привело к тому, что все компоненты культуры все  глубже  дифференцирова­лись и специализировались. В развитой культуре они превращаются в относительно самостоятельные сферы деятельности и, наконец, обре­тают статус самостоятельных институтов культуры. Каждый из таких институтов  обладает  специфической  системой методов, особым типом ценностей и  особыми  культурогенными  функ­циями [              ].

  Исследуемая проблема требует обратить внимание еще на один очень важный момент - на социальный характер культуры. Культура - это неотъемлемая сторона жизни общества, она неотделима от человека как социального существа.

  Как бы ни было слабо развито то или иное общество, оно всегда создает соответствующую культуру, т. е. совокупность материальных и духовных ценностей и способов их производства. Другое дело, что степень развитости культуры может быть различной - сильной или слабой, высокой или низкой. Эта степень зависит от конкретного исторического этапа развития общества, от условий, в которых развивается человечество, от возможностей, которыми оно располагает.

  Вместе с тем, характеризуя основные параметры культуры, исследователи учитывают и то, что челове­чество, будучи единым биологическим видом, никогда не являлось единым соци­альным коллективом. Разные популяции людей обитают на Земле как автономные сообщества в заметно различающихся природных и исторических усло­виях. Необходимость в адаптации к этим условиям привела к сложению столь же разнообразных специфических способов и форм осуществления коллек­тивной жизнедеятельности людей, постепенному формированию цело­стных системных комплексов подобных форм, своеобразие которых отли­чает одно сообщество от другого. Такие комплексы специфических способов и форм жизнедеятельности получили название культуры соответствующих сообществ (народов) [        , 204].

  Говоря о развитии культуры, следует отметить, что по своей природе культура изменчива. В ее динамике выделяют не­сколько основных типов порождения и существования феноменов культуры.       

  Во-пер­вых, культурогенез — процессы порождения новых форм культуры и интегра­ции их в социальную практику, а также формирования новых систем и конфигураций культуры, протекающие постоянно на протяжении всей истории человечества и отражающие, прежде всего, адаптивную пластичность культуры. Во-вторых, наследование традиций — процессы межпоколенной транс­ляции и воспроизводства, а также отмирания (утраты социальной акту­альности) уже существующих и интегрированных в социальную практи­ку явлений, что определяет преемственность исторического социального опыта людей и позволяет осуществлять воспроизводство их сообществ как устойчи­вых социальных целостностей. В-третьих, диффузия культуры — процессы про­странственно-временного распространения образцов культуры, их заимствова­ния и внедрения в новые, еще не практиковавшие эти формы системы культуры, ведущие к обмену элементами социального опыта, взаимодействию и взаимопониманию между разными сообществами. В-четвертых, трансфор­мация форм культуры — процессы их модернизации, прогрессивного развития или деградации, вплоть до исчезновения из практики. В-пятых, реинтерпретация форм культуры — процессы изменчивости смысловых и символических характеристик форм и связей между ними, происходящие в течение их существования. И, наконец, в-шестых, системная трансформация культуры — процессы исторической изменчивости (эволюции, деволюции, волновой измен­чивости, распада, слияния и пр.) самих систем культуры за время их существо­вания, а также ряд иных видов ее динамики [                    ].

  Таким образом, структурно в культуре можно выделить такие частные процессы, как генезис культурных форм и норм, формирование новых культурных систем человеческих сообществ (социальных, этнических, политических, конфессиональных и др.), а также культурных межэтнических общностей и исторических типов культурных систем, отлича­ющихся спецификой своих  ориентации. Ряд из этих процессов будет составлять определенную часть объекта данного исследования.

  Современное научное определение культуры символизирует также убеждения, ценности и выразительные средства (применяемые, например, в литературе и искусстве), которые являются общими для какой-то  группы или общности людей и они служат для упорядочения опыта и регулирования поведения членов этой группы (общности).

  По мнению исследователей [                  ], культура состоит из четырех элементов.

  1. Понятия (концепты). Они содержатся главным образом в языке. Благодаря ним становиться возможным упорядочить опыт людей.

      Таким образом, изучение слов языка позволяет человеку ориентироваться в окружающем мире посредством отбора организации своего опыта.

  2. Отношения. Культуры не только выделяют те или иные части мира с помощью понятий, но также выявляют, как эти составные части связаны между собой - в пространстве и времени, по значению, на основе причинной обусловленности.     Каждая культура формирует определенные представления о взаимосвязях между понятиями, относящимися к сфере реального мира и к сфере сверхъестественного.

  3. Ценности. Это общепринятые убеждения относительно целей, к которым человек должен стремиться. Они составляют основу нравственных принципов.

  4. Правила. Эти элементы (в том числе и нормы) регулируют поведение людей  в соответствии с ценностями определенной культуры.

  Исследователи конца XIX века были склонны сравнивать культуру с огромной коллекцией «обрезков и лоскутков», не имеющих между собой особых связей и собранных по воле случая. Бенедикт (1934 г.) и другие антропологи XX века утверждают, что формирование различных моделей одной культуры осуществляется на основе единых принципов.

  В большинстве европейских обществ к началу XX века сложились две формы культуры.

  Высокая культура - изящное искусство, классическая музыка и литература - создавалась и воспринималась элитой.

  Народная культура, включавшая сказки, фольклор, песни и мифы, принадлежала бедным. Продукты каждой из этих культур были предназначены для определенной публики, и эта традиция редко нарушалась. С появлением средств массовой информации (радио, массовых печатных изданий, телевидения, грамзаписи, магнитофонов) произошло стирание различий между высокой и народной культурой. Так возникла массовая культура, которая не связана с религиозными или классовыми субкультурами. Средства массовой информации и массовая культура неразрывно связаны между собой [                   ].

  Наибольший интерес для данного исследования представляют особенности исторического происхождения и развития культуры.

  Вопросы исторического происхождения культуры затрагивались многими ис­ториками и философами, однако, первые системные исследования в этой области связаны с работами эволюционистов 19 века (Спенсер, Л. Морган, Тайлор, Ф. Энгельс и др.) и их последователей.  В 20 веке проблемами ис­тории генезиса культуры и ее отдельных специализированных областей занимались мно­гие историки, социологи, этнографы, археологи и искусствоведы, однако общая теория культуры стала предметом изучения и разра­ботки лишь в самое последнее время.

  В целом состояние изучения проблемы «культура» еще находятся в стадии постепенного разделения по предмету и объекту, прежде всего с философией культуры, а также с ря­дом историей, социологией, филологией и иных социальных и гуманитарных наук.

  Проблема, поставленная в данном исследовании наиболее близка к сфере прикладной культурологии.

  После революции  1917 г. в нашей стране культурная поли­тика (под лозунгом «культурная революция») выделилась в самостоятельное и идеологически весьма значимое направление внутренней политики государства.

   «Ее основными теоретиками стали В.И. Ленин, А.В. Луначарский, Н.К. Крупская и др., а практическими формами: массовое просвещение населения («ликбез»), разработ­ка письменности для многих отсталых народов России, многие компонен­ты национальной политики и связанные с ними этнографические исследования, развитие в стране сис­темы библиотек, клубов, а позднее и музеев. Идеологическая ангажирован­ность большинства этих начинаний в принципе не препятствовала высокой объективной значимости подобной культурной практики, а, значит, ее  институционализованность способствовала эффективности этой работы. Основным органом, определявшим и регулировавшим культурную политику и практи­ку в СССР, был идеологический отдел ЦК ВКП(б) (КПСС), в недрах и по заказу которого велись не столько научные, сколько методолого-прикладные разработ­ки в области культурного строительства в стране» [        , 245].

  Собственно научные исследования в области прикладной культуроло­гии начались в СССР преимущественно в послевоенный период. К настоящему времени сложились и продолжают формироваться такие научные направления прикладного профиля, как:

  1. Теория культурной политики и деятельности культурных институтов (И.А. Бутенко, И.Е. Дискин, В.С. Жидков, К.Э. Разлогов, Е.Н. Соколов, Т.М. Томко  и др.).

  2. Социокультурное прогнозирование, проектирование и регулирова­ние (В.Л. Глазычев, Т.М. Дридзе, Э.А. Орлова, В.М. Розин, П.Г. Щедровицкий, О.Н. Яницкий  и др.).

  3. Культурологизация образования в России (Л.П. Буева, Л.П. Воронкова, Г.И. Зверева, Т.Ф. Кузне­цова, В.В. Сильверстов, А.Я. Флиер и др.).

  4. Социализация и инкультурация личности (Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, С.Н. Иконникова, Т Г. Киселева, Ю.Н. Стрельцов и др.).

  5. Охрана культурного наследия (Э.А. Баллер, В.А. Виноградова, И.К. Кучмаева) и ряд других (музейное дело, краеведение  и т.п.).

  Исследования по данным научным направлениям в силу объективных причин, так или иначе, несут отпечаток той культуры, которая была заложена проводимой на протяжении нескольких десятилетий политикой советского государства. А культура социалистического общества унаследовала материальные и духовные ценности всех предшествующих исторических типов культур. Достижением социализма считалось то, что впервые в истории человечества все культурные достижения и блага становятся достоянием трудящихся.

  Процесс социалистического преобразования общества, по замыслу рыководителей нашей страны того времени, должен был органически включать в себя культурную революцию, как качественное изменение способов производства, распределения и потребления ценностей культуры.

  
  

  1.2.   Теоретические  аспекты  культурной  революции

  
  

  В отечественной науке сложились два основных направления исследования категории «культурная революция». Одни исследователи занима­ются этой проблемой в  целом, рассматривая ее как один из раз­делов гражданской истории или истории партии, другие работают над изучением истории отдельных отраслей духовной жизни [152, 31].

  Тезис об отношении революции в области культуры к общим закономерностям преобразовательного и сози­дательного процесса в эпоху социализма в свое время широко дебатировался среди ученых обоих направлений, работающих в области истории и теории культуры.

  Многие, оспа­ривая положение о всеобщем характере культурной революции, утверждали, что она свойственна лишь странам, унаследовавшим от прошлого культурную отсталость (массовую неграмотность и пр.). Сторонники этой точки зрения были не только среди советских ученых. В зарубежной социологической и исторической литера­туре встречается немало утверждений специалистов по вопросам культуры относительно того, что культурная революция — это явление «национально специфическое, свойственное только культурно отсталым странам, к каким относилась, например, царская Россия [126, 13].

  Национальные особенности культурной революции, в действительности, определя­ются многими обстоятельствами, сложившимися в ходе истори­ческого развития той или иной страны или народа. Они зависят от характера социально-экономических отношений и уровня мате­риально-технического развития, от степени демократизма в об­щественно-политической жизни и зрелости граждан, от исто­рических традиций и международного положения данной страны. И, конечно же, эти особенности в огромной мере обусловливают­ся культурным уровнем народа, характером культурного наследия.

  Национальные особенности культурной революции могут быть обусловлены и объективными, и субъективными факторами и влиять на ход ее или отрицательно, создавая дополнительные трудности, или положительно, способствуя достижению успехов. Социалистическая революция в культуре, как и во всех других областях жизни, осуществлялась в нашей стране на основе соединения инициати­вы и активности граждан с организаторской  и зачастую принудительной деятельностью руководства партии и государства.

  Важнейшей особенностью революции в области культуры В. И. Ленин считал ее подлинно народный характер. Он не мыслил культурную революцию без непосредственного участия широчайших масс.

  С победой социалистического строя народные массы не только приобщаются к завоеваниям науки, просвещения и искус­ства, свободно пользуются культурными благами, но и деятельно участвуют в создании духовных ценностей. В свою очередь, «подъем общего культурного уровня масс создает  ту твердую, здо­ровую почву, из которой вырастают мощные, неисчерпаемые силы для развития искусства, науки и техники [              ].

  Термин «культурная революция» был введен в науку об обществе  В. И. Лениным  в работе «О кооперации» в 1923 году. За­тем данное определение появляется в произведениях и выступ­лениях Н. К. Крупской, А. В. Луначарского, А. П. Карпинского и других деятелей культуры советской республики. Под культурной революцией, -вспоминала Н. К. Круп­ская, - Владимир Ильич подразумевал то, что массы сво­им дружным, организационным напором сломают стену темноты и невежества, возьмут с бою необходимые им знания и цивилизацию [150, 139].

  Культурная революция вместе с индустриализацией и коопе­рированием сельского хозяйства, как известно, была составной частью ленинского плана построения социалистического общества.

  По определению В.И. Ленина, культурная революция есть «целый переворот», смысл которого он видел в том, чтобы, ликвидировав пропасть, которая разделяла народ и культуру, двинуть в народ могучий поток просвещения, обеспечить стремительное повышение общеобразовательного и культурного уровня рабоче-крестьянских масс, открыть простор для роста талантов и дарова­ний, пробудить в трудящихся жажду к самостоятельному созида­нию нового общества, воспитать сознательных борцов за комму­низм [           , 23].

  Глубочайшая культурная революция, протекающая на основе социально-экономических преобразований, как отмечал В.И. Ле­нин, это не мгновенный прыжок от отсталости к высотам куль­туры, а постепенный и длительный процесс преобразования общественного сознания, психологии, нравов, привычек, быта ши­роких слоев населения, процесс всестороннего развития всей мас­сы людей труда, целая полоса создания и бурного расцвета новой науки, искусства, художественного творчества народа, эпоха пре­одоления существенных различий между умственным и физиче­ским трудом [              ].

  В.И. Ленин, вводя понятие «культурная революция», на наш взгляд, выразил им то, что свой­ственно культурному развитию общества при переходе от капи­тализма к социализму, те изменения в  системе «духовного производства и потребления», которые за всю исто­рию цивилизации впервые делают культуру подлинно народной.

  В научной литературе термин «культурная революция» трактуется исследователями в смысловом содержании близко к тому понятию, которое в него вкладывал В.И. Ленин.

  Культурная революция, - считает И.П. Ким, — это про­цесс коренного, качественного изменения субъекта культурно-исторического процесса. Если ранее народ творил культуру стихий­но, не осознавая этого, и поэтому не мог предвидеть результатов своего стихийного творчества, то теперь встает задача превраще­ния всякой деятельности человека в подлинно человеческую, т.е. активную, сознательную, самостоятельную творческую деятельность (самодеятельность).

  П.И. Кабанов указывает на то, что культурная революция — это претворение в жизнь марксистско-ленинского учения о переделке человека, освобождение его от всех дурных духовных качеств, привитых ему жизнью эксплуататорского общества с его звериным законом «человек человеку — волк»; социалистическая культура предполагает воспитание чело­века в духе социалистического гуманизма с его принципом: «человек человеку — друг, товарищ и брат»  [                ].

  В философском словаре И.В. Блауберга культурная революция характеризуется как коренной  переворот в культурном развитии народа пос­ле социалистической революции, важнейшая составная часть со­циалистического и коммунисти­ческого преобразования общества. Революция в области культуры создает необходимые предпосыл­ки для участия всех граждан в управлении государством, хозяй­ством, в строительстве новой куль­туры. В ходе этой революции все более широкие массы трудящихся получают доступ к образованию, приобщаются к лучшим достиже­ниям культуры прошлого [148, 138].

  В данном исследовании понятие «культурная революция» будет отождествляться с процессом утверждения в нашей стране социалистической идеологии; коренного, качествен­ного изменения всех форм культурной  жизни народа,  развития массовой социалистической культуры.

  Сущностью  культурной революции, как указывает Н.С. Злобин, В.И. Ленин считал форми­рование нового человека в самом широком, всеобъемлющем по­нимании этого слова. И, прежде всего он имел в ви­ду формирование политической сознательности человека, т.е. задачу научить его активно строить социализм и коммунизм. В этом, по мнению Шустова, состоит коренное назначение куль­турной революции [18].

  В более широком смысле, сущность культурной революции состоит в коренной перестройке всей систе­мы духовного производства, охватывающей собой не только систему распределения и потребления духовных ценностей, но и, прежде всего, характер и принципы духовного творче­ства. При этом подразумевается учет не только того, какие ценности создаются в обществе, но и, как и кем они создаются. Иными словами, сущность культурной революции — это в первую очередь коренное, качественное изменение субъекта культурно-исторического процесса, выражающееся в приобщении масс и каждого отдельного человека к сознательному историческо­му творчеству. Короче говоря, культурная революция — это пре­одоление отчуждения, это — процесс формирования всесторонне развитой, гармонической личности [                  ].

  Сущность культурной революции мож­но сформулировать и как социалистическое обновление условий и характера творческой деятельности в области культуры и сис­темы распределения и потребления духовных ценностей и свя­занный с этим резкий культурный подъем общества [                 ].

  Основу ленинской концепции культурной революции составляет положение о роли трудящихся масс как субъекта куль­турно-исторического процесса. Социалистическая культура — это культура самого народа, поднявшегося до высот сознательной творческой активности в общественной жизни. Поэтому культурная революция откры­вает простор для раскрытия и применения творческих способно­стей и талантов, которых, как отмечал В. И. Ленин,  «в народе не­початый край...  Раньше весь человеческий ум, — говорил он, — весь его ге­ний творил только для того, чтобы дать одним все блага техники и культуры, а других лишить самого необходимого — просвеще­ния и развития. Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры станут общенародным достоянием…» [166, 289].

  Смысл культурной революции партия видела в том, чтобы сделать все достижения науки, просвещения и искусства достоянием миллионов, открыть простор для развития народных талантов и дарований, вовлечь широкие массы трудящихся в строительство нового общества [84].

   «Основное содержание культурной революции – подъем народного просвещения – создание всех условий для приобщения самых широких масс трудящихся к по­литике, знаниям, эстетическим ценностям; распро­странение научной социалистической идеологии и организация на ее принципах всей духовной жизни народа; преодоление мелкобуржуазных взглядов и нравов» [227].

  В ходе культурной революции происходит переворот во всей системе духовного производства. Следовательно, речь идет не о доступности для народа тех или иных культурных ценностей, не о простом изменении системы распределения и потребления культуры (что само по себе тоже, разумеется, необходимо), а о приобщении масс к сознательному целенаправленному социально значимому творчеству [                   ].

  Сферой осуществления культурной революции являются все стороны жизни общества, единственная цель которого — всестороннее развитие человека, превращение его в сознательного творца истории. Все остальное подчинено этой вели­кой цели, является основой и средством ее достижения.

  Главная задача и основное содержание культурной революции, на наш взгляд, являются концептуальными и программными положениями для каждой страны или народа и поэтому культурные революции  имеют всеобщий характер, и к ним применим критерий повторяемости.

  Таким образом, культурная революция как общее явление в ходе утверждения социализма имеет универсальные черты, характеризующие ее общую сущность. Кабанов П.И. выделяет следующие важнейшие компоненты культурной революции как общей закономерности духовного развития общества в эпоху со­циалистического строительства:

  1. Социалистическая революция в культуре — это, прежде всего полная демократизация всего строя духовной жизни обще­ства, создание подлинно демократической системы производства и распределения культурных ценностей.

  2. Культурная революция означает освобождение общечело­веческих достижений культуры от власти антинародных, реакционных идеологий и антинаучных мировоззрений и «преобразова­ние» культуры на основе передовой, социалистической идеологии и научного мировоззрения [126, 16].

  Положительные завоевания в области науки, искусства, об­разования, быта являются продуктом не какой-либо одной истори­ческой эпохи, а результатом творчества многих поколений. Эти достижения представляют собой непреходящие ценности, явля­ются общечеловеческим достоянием.

  Социалистическая революция в культуре предполагает отри­цание буржуазной идеологии, замену ее социалистической идео­логией, превращение последней в идейную основу новой культуры. Без социалистической революции в идеологии не может быть и социалистической революции в культуре, ибо здесь речь идет об идейном содержании культуры, ее социальной направленности.

  Вместе с отрицанием буржуазной идеологии в ходе культурной революции в корне изменяется и теоретическая, мировоззрен­ческая основа культуры. Она освобождается от власти идеа­листических воззрений, от влияния религиозных взглядов и становится на прочную базу социалистического мировоззрения [с. 17].

  3. Общим требованием культурной революции является со­блюдение требования преемственной связи новой, социалистиче­ской культуры с культурой прошлого. Принцип преемственности — один из краеугольных камней ленинского учения о культурной революции.

  Само собой разумеется, что требование преемственной связи выдвигается не по отношению ко всей старой культуре, а лишь по отношению ко всем положительным достижениям и передо­вым идеям в культуре прошлого.

  С точки зрения действительных успехов науки и искусства, с точки зрения действительных завоеваний человечества в области культуры каждой эпохи — это ступень исторического прогресса. И, чтобы подняться на новую ступень культурного развития, нужно прочно опираться на достижения прошлого.

  Ф. Энгельс писал: «наука движется вперед пропорциональ­но массе знаний, унаследованных ею от предшествующего поко­ления» [189, 568].

  Социалистическая культура возникает как прямое продолже­ние и развитие всех положительных завоеваний культуры про­шлых времен. Она является закономерным развитием тех запасов знания, которые до этого выработало человечество.

  4. Общей чертой культурной революции является процесс пре­одоления всякого рода культурных неравенств между отдельными частями и социальными группами общества, порожденных классо­во-антагонистическими отношениями: неравенства женщин, отста­вания деревни от города, неравенства народов, различий между работниками умственного и физического труда. Говоря на языке социологии, культурная революция ведет к культурной интегра­ции людей. Но следует подчеркнуть, что процесс выравнивания культурных уровней людей носит длительный характер и не во всех случаях укладывается в рамки культурной революции.

  При рассмотрении национального аспекта культурной ре­волюции существенно выделяются общие закономерности, имеющие принципиальное значение для теории и практики строи­тельства социализма. Это, прежде всего ликвидация культурного неравенства народов и обусловливаемый этим процессом более быстрый темп роста ранее отсталых народов. Такое положение естественно: впервые в истории национальных отношений от­сталые нации и народности не оттесняются назад, а получают возможность встать вровень с передовыми. Это объясняется интернациональной при­родой социализма и практически возможно благодаря  взаимопомощи и обмена культурами народов.

  Значение общей закономерности приобретает и гармоничное сочетание национальной формы культуры с социалистическим ее содержанием. Такое сочетание является единственно целесообраз­ным для культурного развития народов в эпоху социализма. Со­циалистическое содержание культуры определяет общность куль­тур народов, ему принадлежит определяющая роль в духовном развитии всех наций и народностей. Вместе с тем социализм от­крываются возможности и для развития национальной формы культуры. Разнообразие национальных форм отнюдь не мешает единству со­циалистического содержания. Напротив, национальная форма, прежде всего национальный язык, позволяет каждому народу наи­лучшим образом реализовать свои культурные возможности, вно­сить максимальный вклад в общее развитие социалистической культуры.

  Закономерностью культурной революции является процесс сближения национальных культур, основанный на свободном обмене и взаимном обогащении народов в духовном развитии, —  процесс социалистической интернационализации куль­туры [с.22].

  5. Общим и одним из самых существенных признаков куль­турной революции является формирование новой, народной интел­лигенции. То обстоятельство, что в период социалистического строитель­ства происходит всеобщий подъем культурного и образователь­ного уровня трудящихся, не исключает необходимости создания многочисленной новой интеллигенции. При социализме любой народ нуждается в интеллигенции, в боль­шом числе образованных руководящих кадров, способных осущест­влять хозяйственно-организаторскую деятельность.

  Строительство социализма, осуществляемое планово  с использованием достижений науки, техники и культуры, требует все большего ко­личества инженеров, агрономов, экономистов, плановиков, вооб­ще образованных специалистов.

  Задача формирования новой интеллигенции, которую растит социалистическая революция, встает перед любой страной неза­висимо от численности старой интеллигенции, ибо речь здесь идет о количестве и качестве, — о создании новой народной интеллигенции.

  Формирование социалистической интеллигенции может идти по двум направлениям: перевоспитания унаследованной от про­шлого старой интеллигенции и выращивания новых кадров интеллигенции из представителей рабочего класса и крестьянства. В зависимости от того, какой был культурный уровень страны в прошлом, превалирующее значение может иметь то или иное на­правление.

  Культурная революция открывает широкий простор для рас­цвета науки  искусства, для ускоренного накопления новых ду­ховных ценностей. Вместе с тем происходит теоретическое и идейное перевооружение науки и искусства на основе диалектико-материалистического миросозерцания и социалистической идеологии.

  Таким образом, научное и художественное развитие общества приобретает последовательно прогрессивный характер и стано­вится все более могучим и действенным фактором поступатель­ного движения человечества [с.23].

  Необходимо особо подчеркнуть все возрастающую роль науки в жизни общества, которая быстро становится непосредственной производительной силой. В конечном счете, перспектива человеческого будущего, судьба цивилизации в решающей мере зависят от успехов научной мысли. Ей то и открывает простор культурная революция.

  7. В ходе культурной революции осуществляется и социали­стическое переустройство быта, утверждаются культурные фор­мы общежития, чему, как подчеркивал  К. Маркс, мешает эксплуататорский строй.

  8. Все черты культурной рево­люции находят свое интегральное выражение в становлении нового человека — человека социалистической культуры и идеологии, социалистического социально-политического облика и нравствен­ных норм, богатого духовного мира и широких общественных ин­тересов, человека, преданного идеалу коммунизма, гуманистиче­ской цели.

  Основной же закономерностью культурной револю­ции В. И. Ленин считал  то, что она совершается в ин­тересах широких народных масс и, более того, народные массы выступают ее главной движущей силой. Культурная революция не может быть осуществлена как верхушечная революция, в которой народу уготована лишь пассивная роль. «Раньше, — писал Ленин, — весь человеческий ум, весь его гений творил только для того, чтобы дать одним все блага техники и культуры, а других лишить самого не­обходимого—просвещения и развития. Теперь же все чуде­са техники, все завоевания культуры станут общенародным достоянием...» [166, 289].

   И не случайно, что на осуществление культурной революции направлены усилия и энергия народа, получившего возможность «на деле пользоваться благами культуры, цивилизации и демократии...»  [169, 94].

  При общих закономерностях и национальных особенностях культурная революция имеет конкретные задачи. И их очень много.

  Главную задачу культурной революции В.И. Ленин видел в том, чтобы сделать культуру подлинно народной. Для этого тре­буется, - указывал он, -  во-первых, ликвидировать пропасть, которая разделяет в условиях эксплуататорского общества народ и культуру, превра­тить все богатства культуры, завоевания науки и искусства в без­раздельное достояние  народа, решительно поднять образователь­ный и культурный уровень всей массы трудящихся; во-вторых, открыть широкий простор для народных талантов, для полного развития творческих сил народа и превращения его в активного субъекта культурного прогресса [          ].

  Первейшей задачей культурной революции В.И. Ленин считал  приобщение трудящихся масс к достижениям культуры прошлого, ибо только на этой основе можно делать но­вые шаги в культуре, дальше развивать науку и искусство.

  Среди других важнейших задачей культурной революции следует выделить следующие:

  подготовка новой интел­лигенции из числа рабочих и крестьян и перевоспитание ста­рой интеллигенции;

  преодоление влияния старой идеологии и утверждение социалистической идеологии, соз­дание новой, социалистической культуры, нового быта;

  создание необходимых духовных пред­посылок для победы коммунизма (коммунистическое    воспитание трудящих, полное преодоление пережитков старого в сознании и поведении людей всестороннее развитие  способностей каждого) [ с. 139].

  «Мы не случайно называем революцией процесс, призванный сделать культуру достоянием масс. Задача состояла не только в том, чтобы научить людей читать и писать. Надо было утвердить новую, со­циалистическую идеологию во всех сферах духовной жизни общества. Надо было подготовить свои, советские высококвалифицированные кадры. Надо было создать социалистическую культуру, которой предстояло не только вобрать в себя все лучшее, передовое, что создали люди на протяжении тысячелетий, но и сделать но­вый шаг вперед в духовном развитии всего человече­ства»  [45, 88].

  Решающее условие культурной революции Ленин ви­дел в целенаправленной руководящей деятельности Ком­мунистической партии.  «Мы,— говорил Владимир Ильич на IX съезде РКП (б),—должны весь аппарат государст­венный употребить на то, чтобы учебные заведения, вне­школьное образование, практическая подготовка—все это шло, под руководством коммунистов, для пролета­риев, для рабочих, для трудящихся крестьян» [170, 254].

  Ряд исследователей рассматривают культурную революцию в узком смысле,  лишь в той ограниченной сфере, которая относится, так сказать, к ведению министерств культуры, образования и просвещения, т.е. к сфере «обслуживания» населения культурными ценностями.  При таком подходе культурная революция характеризуется ими, с одной стороны, изменением содержания культурных ценностей, создава­емых интеллигенцией (переходом художников на рельсы социали­стического реализма, ученых — на позиции диалектического и исторического материализма и т.д.), а с другой, преобразованием системы, способов и принципов распреде­ления этих ценностей и потребления их основной массой людей. В этом случае для большинства исследователей вопрос сводится в основном к количественным показателям к перераспре­делению ценностей, к расширению их потребления, к усвоению уже накопленных человечеством знаний. Разумеется, само коли­чественное изменение несет в себе основу и качественных превра­щений. Однако установление качественных критериев при таком подходе оказывается отодвинутым на второй план, а то и вообще невозможным.

  И не случайно при перечислении задач культурной револю­ции у сторонников этой точки зрения в большинстве случаев преобладают такие критериальные характеристики, как «рост», «повыше­ние», «расширение», «совершенствование» и т.п.

  Выделить этапы культурной революции при этом оказывается невозможным, по­скольку «нет предела совершенству», поскольку рост, расшире­ние и т. п.  происходят, и будут происходить всегда. Отсюда и вы­текают  споры о противоречии меж­ду тем, что культурная революция совершилась, и тем, что она не завершилась.

  Тем не менее, исходя из конкретного содержания и задач культурной революции в ходе социалистического строи­тельства, проблемы периодизации являются исходным моментом для определенной части научных разработок.

  Одно время остро дебатировался вопрос о начальном рубеже культурной революции. Между тем, по сви­детельству К. Цеткин, для В. И. Ленина не было сомнения в том, что эта революция началась сразу же после свершения Ок­тябрьской революции 1917 года. «Представьте себе миллионы муж­чин и женщин, принадлежащих к различным национальностям и расам и стоящих на различных ступенях культуры, — говорил он  вскоре после Октября, — все они теперь устремились вперед, к новой жизни….  Кроме советских органов и учреждений, дейст­вуют для культурного прогресса многочисленные организации и объединения ученых, художников и учителей. Громаднейшая культурная работа проводится нашими профсоюзами на пред­приятиях, нашей кооперацией в деревне…» [252, 25].

  А.И. Арнольдов считает, что культурная революция проходит два основных этапа, составляющих единый процесс становления и формирования культуры коммунистической формации. Хронологически первый этап культурной революции охватывает период от взятия политической власти пролетариатом до построения и утвержде­ния в стране основ социализма. Культурные преобразова­ния, начатые на первом этапе культурной революции, рас­ширяются и углубляются на ее втором этапе, когда социа­лизм достигает стадии зрелости. На этом этапе в идеологической жизни общества утвержда­ется научное мировоззрение, идеи марксизма - ленинизма становятся внутренними убеждениями многих людей, происходит количественный рост и осуществляется качественное совер­шенствование материально-технической базы культуры, что способствует ликвидации остатков социального неравенст­ва в этой области. Характерная черта этого этапа — прогрессирующая интернационализация духовной жизни на основе расцвета, тесного взаимовлияния, взаимообогащения и постепенного сближения социалистических национальных культур; возрастает руководящая роль Коммунистической партии в развитии культуры, повышается научный уровень управления процессами культурного строительства, растет влияние общественности [18].

  Аналогичную точку зрения отстаивает И. Писаржовский, высказывая следующие положения: «В Советском Союзе было два этапа развития культурной революции; …речь идет, прежде всего, о ликвида­ции неграмотности и приближении основ культуры к народным массам» [202, 699].

  С.А. Галкин утверждает, что культурная революция проходила в три этапа. Первый ее этап — от победы Великого Октября до середины 30-х годов. Это был переходный пе­риод от капитализма к социализму в СССР. Характерен он тем, что произошло революционное преобразование общественного сознания широких народных масс в соз­нание социалистическое. Социалистическая идеология одержала победу над буржуазной и мелкобуржуазной идеологией.

  В этот период сложилась социалистическая система народного образования, культурно-просветительных уч­реждений, творческих союзов. Была достигнута грамотность большинства населения, введено всеобщее начальное образование. Значительное развитие получили средняя и высшая школа, наука, художественная литература. Ус­пешно решались задачи создания советской интеллиген­ции, свободного развития социалистических по содержа­нию и национальных по форме культур всех наций и на­родностей Союза ССР.

  Время второго этапа культурной революции — с кон­ца 30-х до конца 50-х годов. В этот период осуществля­ются дальнейшие культурные преобразования.

  Третий — завершающий этап социалистической куль­турной революции — совпадает по времени с периодом создания в СССР развитого социалистического общест­ва [64].

  ???? Калганова предлагает следующую периодизацию культурной революции:

  первый период — 1917 - 1937 гг. (с выделением двух этапов: а) 1917 - 1928 гг.  и  б) 1928 - 1937 гг.);

  второй период — 1938 - 1958 гг. (также имеет два этапа: а) 1938 - 1945 гг.  и  б) 1946 - 1958 гг.);

  третий период — с 1959 года.

  М.П. Ким  и многие другие исследователи при крупномасштабной периодизации в истории культурной революции в СССР выделяются три основных этапа:

  1. Этап становления советской культуры (1917 - 1927 гг.).

  2. Этап решающих успехов и победы культурной революции (1928 - 1958 гг.).

  3. Завершающий этап (с 1959 года) [152, 32].

  Г.Л. Санжиев в пределах каждого из двух первых основных этапов культур­ной революции выделяет мелкие периоды, связанные с реше­нием специфических задач культурного строительства на том или ином, более ограниченном отрезке времени:

  1.  Первые шаги культурной революции (1917 - 1920 гг.).

  2.  Культурное строительство в годы восстановления народ­ного хозяйства (1921 - 1927 гг.).

  3. Решающие успехи культурной революции (1928 - 1941 гг.).

  4. Советская культура в период Великой Отечественной вой­ны (1941 - 1945 гг.).

  5. Культурный подъем в годы послевоенного восстановления и развития народного хозяйства и завершения социалистического строительства (1945 - 1958 гг.).

  Таковы хронологические рамки дробных периодов и пример­ные их названия [         ].

  В данной работе исследуемый период представлен с 1920 по 1941 гг., т.е. объединяет  этапы культурной революции в годы восстановления народ­ного хозяйства (1921—1927 гг.) и период «решающих успехов» культурной революции (1928—1941 гг.).

  В научной литературе, однако, до сих пор существуют разногласия по вопросу о том, может ли революция протекать на протяжении многих десятилетий. Ведь революция – это коренной и резкий переворот в общественно-политических отношениях,  насильственным путем разрешающий назревшие противоречия между способом производства и производственными отношениями и приводящий к захвату государственной власти общественно-передовым классом [200, 619].

  А культурная революция – это коренной переворот в области культурной жизни, и его временные рамки, как показывает практика, несравненно больше, чем время осуществления политического переворота.

  В фи­лософии под «революцией», «скачком» понимают любое качественное изменение, — независимо от того, сколько времени оно длится и в каких специфических формах оно протекает. Любой скачок — это коренное, качествен­ное изменение.

  Несмотря на то, что перед советской республикой стояли труднейшей за­дачи, на решение которых требовалось длительное время, преобразования, которые планировалось осуществить имели революционный характер. Поэтому В.И. Ленин этот довольно дли­тельный процесс  называл «революцией»: «...За великим полити­ческим переворотом, — говорил он, —встает, од­нако, другая задача, которую нужно понять: нужно этот переворот переварить, претворить его в жизнь... Тут на­до быть трезвым и отдавать себе отчет, что это завоева­ние сделано, но в плоть и кровь экономики обыденной жизни и в условия существования масс еще не вошло. Тут работа целых десятилетий, и на нее нужно потратить огромные усилия»  [172, 326-327].

  Тем не менее, ряд авторов [                 ] склоняется к тому, что изменениям, происходившим в области культуры, больше подходит термин «культурное строительство», более логично характеризующий процесс осуществления всех преобразований в  культурной жизни страны.

  
  

  1.3.   Понятие  культурного  строительства

  
  

  Задача исто­рических исследований культуры эпохи социализма состоит на наш взгляд в том, чтобы изучить, как протекал процесс перестройки унасле­дованной системы духовного производства (культуры), как фор­мировалась новая система, какие меры предпринимались руковод­ством советской страны после октябрьского переворота для осуществле­ния текущих и стратегических задач культурного строительства социа­листического общества.

  В связи с этим большое значение для конкретно-исторических исследований культуры социализма имеет разработка теоретиче­ских проблем культурного строительства, его содержания, продолжи­тельности (т.е. временных границ), его региональных и нацио­нальных особенностей.

  Понятие  «культурное  строительство» так же как и «культурная революция» появилось в отечественной литературе, как показывают исследования, в послеоктябрьский период и имело свое соответствующее идеологическое обоснование.

   Большинство авторов советского периода [        ] считают, что  на протяжении веков, в течение всей истории анта­гонистических формаций имело место отчуждение куль­туры от народа и соответственно народа от культуры. Это проявлялось, во-первых, в том, «что народ, трудящиеся массы не имели возможности пользоваться благами культуры. Во-вторых, народ, трудящиеся массы в прошлом практически по существу, был лишены возможности непосредственно участвовать в ее создании» [28, 38].

  Характерным проявлением отчуждения человека от культуры на протяжении всей предыстории человечества был конфликт между культурой как воплощением родовой сущности человека (каковой является творчество) и самим челове­ком (имеются в виду трудящиеся массы, которым в ус­ловиях отчуждения культура противостоит как нечто чуждое и даже подчас враждебное) [с. 41].

  Разрешение данного противоречия, как считали основоположники советского государства, требовал длительного времени, так как речь шла о коренном преобразо­вании всей духовной жизни общества, о преодолении в течение многих веков создававшихся взглядов и традиций, превратившихся в привычки, которые «...слишком силь­ны», и поэтому «перевоспитать воспитанный веками в этих привычках народ дело трудное и требующее боль­шого времени» [167, 502].

  Первое упоминание о задачах в области культурного строительства встречается во второй Программе партии большевиков, принятой в 1919 году. В этом документе, прежде всего, обращалось внимание на необходимость сделать доступными для  трудящихся все ранее созданные на основе эксплуатации труда рабочих и находившиеся до сих пор в исключительном  распоряжении господствующих классов культурные цен­ности. Специально подчеркивалась важность борьбы с невежественным мнением, будто трудящиеся в состоянии преодолеть капитализм, не используя буржуазных специалистов. Ставилась также задача распространения агрономи­ческих знаний в деревне и т. д.  [146, 48].

  Важное место в разработке концепции культурного строительства занимали вопросы осуществления культурных преобразований среди многонационального советского народа. Речь шла не только об особенностях тех или иных нацио­нальных культур народов, входящих в состав Советского Союза, не только о специфике, подчас весьма существен­ной, их исторических судеб и многовековых традиций, но и о том, что в результате колонизаторской политики рус­ского царизма и ряда других факторов многие из народ­ностей бывшей царской империи оказались к моменту социалистической революции на качественно различных уровнях своего культурного развития.

  В решениях Х съезда РКП(б) отмечалось, что из 140 миллионов населения тогдашней Советской России и свя­занных с ней независимых советских республик не вели­короссы составляли около 65 миллионов человек. В свою очередь, последние также подчас весьма отличались друг от друга по уровню развития культуры. Если народы Ук­раины, Белоруссии, Армении и части Азербайджана про­шли в той или иной степени период промышленного раз­вития, то около 30 миллионов человек (население Сред­ней Азии, большей части Азербайджана, Дагестана, Татарии, Башкирии и др.) еще не успели его пройти, а население из нерусских народностей вообще не ушло дальше полупатриархально-полуфеодального быта [146, 251-254].

  Учитывая это, В. И. Ленин разработал план культурного строительства в СССР, целью которого было «сделать из некультурной и дикой капиталистической страны — культурную коммунистическую страну» [169, 143].

  Несколько позднее Ленин сформулировал самую главную задачу культурного строительства, которая состояла в организации подлинно народного образования, в создании новой, социа­листической системы просвещения. Из «орудия классово­го господства буржуазии» школу надо было превратить в «орудие полного уничтожения деления общества на классы, в орудие коммунистического перерождения об­щества» [172, 161].

  Школа вне жизни, вне по­литики, по ленинскому определению, — это ложь и ли­цемерие. Ее задача в период диктатуры пролетариата — быть не только проводником принципов коммунизма вообще, но проводником идейного, организационного, воспитывающего влияния пролетариата на полупроле­тарские и непролетарские слои трудящихся масс [169, 95].

  Поэтому важным аспектом в решении этой задачи была реализация программного требования партии большевиков о ликвидации государственных привилегий церкви, отделении ее от государства, провозглашении свободы совести и антирелигиозной пропаганды и аги­тации.

  Церковь, как считали коммунисты, представляла собой опору цар­ского самодержавия. Она якобы внедряла в сознание народных масс реакционную идеологию, всевозможные суеверия и предрассудки, оказывала определенное влияние на со­держание просвещения и обучения в школе, всячески за­держивала развитие культуры. Всего в России насчиты­валось около 80 тысяч церквей и более тысячи монасты­рей [115, 247].

  Особенно сильное влияние церковь оказывала на об­ласть народного образования. Основным типом началь­ной школы до революции являлись церковноприходские школы (в 1915 г. их было 35566 с 2096271 учащимися) [221, 58].

  Все содержание учебного процесса пронизывалось изу­чением «закона божьего» и церковнославянского языка, разучиванием и пением молитв. Занятия, как правило, вели священники, дьяконы и дьячки, учителя, окончив­шие церковно-учительские школы и епархиальные учи­лища.

  Естественно, коммунисты не могли смириться с подобными порядками. Как и требовал Ленин, дело воспитания и образования было изъято из духовного ведомства и передано в ведение Народного комиссариата по просвещению. Декретом Совнаркома от 20 января 1918 года «О свободе совести, цер­ковных и религиозных обществах» церковь отделялась от государства и школа — от церкви. Этот ленинский доку­мент имел решающее значение для внедрения коммунистического мировоззрения в дело образования и воспитания молоде­жи. Были устранены все препятствия на пути социали­стической перестройки школьного дела, общественной, политической и культурной жизни страны. Во всех учеб­ных заведениях запрещалось преподавание религиозных вероучений, а многие служители культа безжалостно истреблялись.

  Можно отметить, что среди изученных нами работ ряд авторов [     ] выделяют следующие основные особенности культурного строительства в молодой советской республике.

  Во-первых, определяющее положение в экономическом и общественном развитии Советского государства в процессе социалистического строительства приобретала наука. В ее развитии партия большевиков видела источ­ник технико-экономического и социального прогресса, роста духовной культуры народа и его благосостояния. Ленин призывал к тому, чтобы научные знания из привилегии господствующих эксплуататорских клас­сов превратились в достояние народа, служили ему опо­рой в решении стоящих задач. «Сотрудничество пред­ставителей науки и рабочих,— только такое сотрудни­чество,— подчеркивал руководитель советского государства,— будет в со­стоянии уничтожить весь гнет нищеты... Перед союзом представителей науки, пролетариата и техники не усто­ит никакая темная сила» [170, 189].

  Немалую роль в повышении культурного уровня, по­литического просвещения масс Ленин отводил культур­но-просветительной работе.

  При разработке проекта Программы РКП(б) он предусматривал в качестве одной из ближай­ших политических задач по просвещению рабочих и тру­довых крестьян устройство библиотек, школ для взрос­лых, народных университетов, курсов лекций, кинематографов, студий и т. п. [169, 96]. Обращалось внимание партии на необходимость не только увеличения числа библио­тек, клубов, кинотеатров, музеев, но и на то, насколько широко пользовались этими учреждениями массы тру­дящихся.

  Эту мысль, как свидетельствует Н.К. Крупская, Ленин проводил во всех своих указаниях по ли­нии политико-просветительной работы, рассматривая ее как часть партийного дела и вместе с тем как осуще­ствление культурно-воспитательной функции Советского государства  [149, 228].

  Во- вторых, Ленин призывал, как можно шире орга­низовать производственную пропаганду. Здесь надо было использовать различные формы культурно-просветитель­ной работы: чтение лекций и докладов, проведение бе­сед, демонстрацию кинофильмов и проигрывание пласти­нок, выставки диаграмм и картограмм в клубах, избах-читальнях и на улицах, расклейку афиш и плакатов око­ло фабрик, мастерских, технических школ [172, 16].

  Эффективное средство массовой пропаганды Ленин видел в радио. В первые годы Советской власти оно только еще организовывалось, и  Ленин высказал идею создания в стране всеохваты­вающей системы радиовещания. Он считал, что переда­ча на далекое расстояние по беспроволочному радиосообщению живой человеческой речи открывает новые огромные возможности для политического и культурного просвещения граждан советской республики.

  В-третьих, фактором огромного культурного значения, по замыслу Ленина, должно было  стать устранение неравноправного, унизительного положе­ния женщины по отношению к мужчине. «Говорят, уро­вень культуры, — писал Ленин, — всего более характери­зуется юридическим положением женщины. В этом изре­чении есть зерно глубокой истины. И с этой точки зрения только диктатура пролетариата, только социалистиче­ское государство могло осуществить и осуществило выс­ший культурный уровень» [170, 204].

  Коммунисты по за­кону обеспечили советской женщине  равенство с мужчинами. На это были направлены декреты ВЦИК и Совнар­кома «О расторжении брака» и «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния», подписанные Лениным в декабре 1917 г.

  В-четвертых, по словам В. И. Ленина, целью «полосы культурного развития всей народной массы» является все­стороннее и гармоническое развитие всех членов обще­ства.

  Достижение этой цели предполагает решение таких социально-культурных задач, как устранение существен­ных различий в уровне духовного развития работников физического и умственного труда, трудящихся города и деревни. Выравнивание уровня духовного развития всех членов общества осуществляется в ходе культурной ре­волюции на основе его постоянного роста, который обес­печивается обогащением сокровищницы культурных цен­ностей, созданием и совершенствованием подлинно демо­кратической системы их распространения, приобщением все более широких слоев трудящихся не только к освое­нию, но и к созданию этих ценностей [204].

  Формы и методы этой работы тесным обра­зом увязывались с идеологической деятельностью пар­тийных организаций. «В партийной работе, — говорил Ленин, — мы выработали свои навыки широкого воздей­ствия на массы, но их нужно соединить с методами куль­турно-просветительными...» [168, 463-464].

  В.И. Ленин считал особенно актуальным усиление партийного влияния на культурное строительство, призывал коммунистов планомерно руководить этим процессом и формировать его результаты. В этом заключался, как он считал, глубо­кий смысл. Ведь партийное влияние в области культуры состоит, прежде всего, в пропаганде марксистско-ленинской идеологии, дальнейшем обогащении революцион­ной теории опытом коммунистического строительства, превращении, по ленинскому замыслу, научного мировоззрения пролетариата в общенародную идеологию.

  Красной нитью через все ленинские рассуждения по вопросам культурного строительства проходит мысль о том, что идейную основу социалистической культуры составляет идеология марксизма. Только она правильно выражает интересы, точку зрения и культуру револю­ционного пролетариата [64, 27].

  Автор концепции культурного строительства очень надеялся на то, что ядром всей совокупности ценностей социалистической духовной культуры станет марксистско-ленинская иде­ология. Ее усвоение массами должно было означать формирование у них новой политической культуры, составляющее важ­нейший элемент содержания культурного строительства. Вы­двинув положение о политической культуре, В.И. Ленин подчеркивал не только ее пролетарскую, идейную на­правленность, но и социальную роль как средства вовле­чения широких масс во главе с рабочим классом в созна­тельную деятельность по переустройству общества на коммунистических началах. Ленин указывал, что «цель политической культуры... воспитать истинных коммунистов, способных победить ложь, предрассудки и помочь трудя­щимся массам победить старый порядок и вести дело строительства государства без капиталистов, без эксплу­ататоров, без помещиков» [171, 404].

  В целях усиления партийного руководства культур­ным строительством Ленин ставил задачу повышения культуры, образованности партийных кадров. В докла­де на XI съезде партии он отмечал, что для «победы в борьбе с буржуазной идеологией было достаточно поли­тической власти, экономической силы и не хватало куль­турности тому слою коммунистов, который управляет» [174, 95].

  Ленинские принципы партийного руководства строи­тельством социалистической культуры были новым сло­вом в марксистском учении. Опираясь на них, коммунисты осуществляли свою руководящую роль в духов­ном развитии советского общества. Они направляли твор­ческую инициативу и энергию масс в этой сфере идео­логической деятельности, определяли пути и средства решения практических задач, которые нашли свое отраже­ние в партийных программах, решениях съездов и кон­ференций партии, пленумов ЦК и его постановлениях.

  Приобщение трудящихся к активному участию в куль­турном строительстве также представляло собой при социализме и важную социальную задачу, решение которой составляло важнейший участок идейно-воспитательной и организатор­ской деятельности партии коммунистов.

  Формирование в процессе великой культурной революции нового человека, вооружение его марксистской наукой, было, по мысли Ленина, центральной задачей культурного строительства.

  Социалистическая программа духовного развития общества была нацелена на трудовую массу народа. Социализм стремился восстановить то единство культуры и ее творцов, которое имело место на ранних этапах развития культуры еще до эксплуататорского общества, обеспечить такой уровень культуры массы, когда ей станут доступными и понят­ными шедевры литературы, искусства, наука, принципы управ­ления современным производством и общественной жизнью [242, 136].

  Таким образом, введя понятие «культурное строительство», Ленин сформулировал его основные цели и задачи, определил основное содержание работы партии большевиков по реализации своих программных установок культурной политики.

  Следует отметить, что в 20-40 гг. проблема культурного строительства на теоретико-методологическом уровне практически не разрабатывалась.

  Среди исследованных нами работ последнего времени также трудно выделить какие-либо признаки глубокого анализа  категории «культурное строительство». Эта тема глубоко не изучена в  отечественной литературе.

  Лишь немногие исследователи проблемы культурного строительства в своих работах выделяют  такие его аспекты как задачи, периодизацию и особенности культурного строительства в стране победившего социализма.

  Так, например, Д.Ф. Марков считает, что процесс культурного строительства имеет длительный характер и его основными задачами являлись:

  —  культурное формирования пролетариата в качестве веду­щего класса общества;

  —   утверждения в массовом сознании всех классов, социаль­ных слоев и групп, наций и национальностей в качестве домини­рующей новой морали, нового мировоззрения [49].

  С.А. Галин выделяет следующие наиболее крупномасштабные задачи культурного строительства:

  — подъем народного просвещения, ликвидация не­грамотности, достижение высокого уровня образования народа;

  — создание всех условий для приобщения самых ши­роких масс трудящихся к политике, знаниям, эстетиче­ским ценностям;

  — распространение научной социалистической идео­логии и организация на ее принципах всей духовной жиз­ни парода;

  — осуществление коренных изменений в сознании многомиллионных  народных масс;

  —   создание социалистической культуры;

  — привлечение трудящихся к активному созидатель­ному творчеству во всех сферах материальной, полити­ческой и духовной культуры;

  — обеспечение быстрого развития культуры всех на­ций и народностей, населяющих нашу страну;

  —   формирование народной социалистической интел­лигенции;

  — создание широкой системы новых, социалистиче­ских учреждений культуры в сфере коммунистического воспитания, народного образования,  науки, искусства, культурно-просветительной работы;

  — всемерное развитие науки и искусства;

  — преодоление мелкобуржуазных взглядов и нравов [64, 22].

  М.П. Ким считает, что первая задача революционной власти в об­ласти культуры заключалась в отмене всех фео­дально-крепостнических, политических и юридически административных запретов, тормозивших в старой России развитие просвещения и искусства. Уже первые ленинские декреты — «Декларация прав народов России», об упразд­нении сословии и гражданских титулов, декрет о полных гражданских правах для женщин, об отделении церкви от государства и школы от церкви — ликвидировали основные препятствия на пути распространения культуры. За эти ми декретами последовали постановления, в принципе изменяющие общественный статус и основы организации и контроля институтов, связанных с просвещением и культурой. Была обобществлена кинопромышленность и полигра­фическая промышленность. Библиотеки, читальни, книжные магазины и издательства поступи­ли в распоряжение местных органов власти.

  Вторая задача Советской власти в области культуры заключалась в том, чтобы великое на­следие прошлого стало достоянием всего наро­да. Изучая дискуссии того времени, мы можем проследить историю борьбы на два фронта — с нигилистическим подходом к ценностям куль­туры и слепым преклонением перед любой освященной традицией, проследить, как создавались основные положения ленинской культурной по­литики в борьбе с узким пониманием проблемы традиции [152, 31].

  Б.Д. Яковлев считает, что культурное строительство было призвано устранить, во-первых, многообразие по своим проявлениям «левой» идеологии (Троцкизм, «Пролеткульт» и т.п.).

  Во-вторых, на практике нейтрализовать взгляды, согласно которым задача культурных преобразований в период социалистического строительства — это простое усвоение знаний (прикладных по преимуществу), умение работать в сфере просвещения и обеспечения культурного досуга [275].

  Социалистическое строительство, по мнению А. Богданова, призвано было обеспечить, прежде всего, возможность создания пролетарской культуры, специфических «организующих форм» сознания [42, 78].

  Э.А. Баллер указывает на то,  что один из важнейших моментов, который в значитель­ной степени определял интегральный характер процесса формирования советской культуры как культуры, единой по своему социалистическому содержанию, состоит в том, что ее создание было бы невозможно без критической переработки всего накопленного народами Советского Союза культурного наследия на основе общих для всех советских национальных культур методологических прин­ципов — на базе марксистско-ленинского мировоззрения [28].

  А.Г. Агаев рассматривает культурное строительство с позиций материального производства. Автор считает, что в условиях социа­лизма материальную культуру народов образу­ют промышленное и сельскохозяйственное производство во всех его видах, равно как фабрики и заводы, совхо­зы и колхозы, производственные комплексы, индустри­альные центры, здания и сооружения, школы и инсти­туты, лечебницы и учреждения культуры, средства транспорта и связи, дороги, каналы, домашнее убранст­во, одежда, обувь, пища — все те материальные ценно­сти, которые созданы человеческим трудом для общест­венного прогресса и в которых выражается гений наро­дов, их разум, научное познание и техническое твор­чество [6, 87].

  Процесс формирования новой системы культуры, которая при­звана, как указывают некоторые исследователи [         ], обслуживать новое общество и функционировать в соответствии с его закономерностями, в соответствии с ленинской теорией, начинается с момента установле­ния власти рабочего класса (до этого создаются только определенные предпосылки развития культуры социализма). Данный период  охватывает, по меньшей мере, три взаимосвязанных, но отличающихся между собой момента.

  Первый из них — это процесс коренной перестройки унаследованной от капитализма и предшествующих формаций организации, управления и территориального обеспечения духовного производства, хранения и распространения культурных ценностей.

  Во-вторых, в ходе построения основ социализма в це­лом заканчивается консолидация нового контингента интелли­генции, занятой в сфере духовного производства. Революционные идеи марксизма-ленинизма становятся господствующими и осно­вой подавляющей части духовной продукции нового общества. В этом, как нам представляется, состоят важнейшие достижения в изменении типа и характера создаваемой духовной продукции.

  Третий процесс, вносящий коренные изменения в культуру, в духовную жизнь общества, — это процесс совершенно иного по масштабам и по характеру освоения широкими массами культур­ных ценностей. Он заключается в восприятии большинством чле­нов общества основных идей революционных преобразований и массовом приобщении бывших угнетенных классов к достижени­ям национальной и мировой культуры [49, 23].

  Уже из ранее сказанного вытекает, что общим для всех народов, осуществляющих культурное строительство, является содержание решаемых задач: превратить народ «хозяина всего богатства культуры, созданной человече­ством на протяжении веков, и обеспечить максимум воз­можностей для того, чтобы каждый человек мог не толь­ко пользоваться благами культуры, но и непосредственно участвовать — в полную меру своих способностей и творческой деятельности — во всех сферах общественной жизни. После Октябрьской революции эту проблему нельзя было уже свести к медленной культурной эмансипации рабочего класса, к ор­ганической заботе о революционном искусстве, которое с трудом прорастало в условиях «экс­плуататорского строя» [     ].

  Внедрение мысли о том, что исторический материализм вполне приме­ним к истории искусства, кропотливое накопле­ние данных о генетической последовательности литературных эволюций — все это отходит на второй план по сравнению с колоссальной конструктив­ной проблематикой культурного строительства. Дух ленинизма пронизывал и принципы, и кон­кретную практику этого строительства.

  Анализ литературы по проблемам «культурная революция» и «культурное строительство» показывает, что и Ленин, и многие современные авторы зачастую используют эти понятия как слова-синонимы. Учитывая общие концепции культурной политики партии коммунистов, можно, на наш взгляд, рассматривать понятие «культурное строительство» в широком смысле как логическое продолжение культурной революции. Однако, в узком смысле, учитывая, что культурная революция протекает, как отмечал В. И. Ле­нин, на основе социально-экономических преобразований, более правильно, по нашему мнению, говорить о культурном строительстве, как о процессе создания, в первую очередь, материальных и организационных условий развития всеобщего просвещения, ликвидации не­грамотности, достижения высокого уровня образования народа; обеспечения условий для приобщения трудящихся к политике, знаниям, эстетиче­ским ценностям путем создания широкой системы новых учреждений культуры в сферах народного образования,  науки, искусства, культурно-просветительной работы и на их основе  всемерное  (многоотраслевое) развитие науки и искусства, привлечение трудящихся к активному созидатель­ному творчеству во всех областях материальной, полити­ческой и духовной культуры.

  
  

                                

  Выводы по первой главе:

  
  

  1.  Научное содержание понятия «культура» включает в себя весь многообразный комплекс мате­риальных и духовных богатств и ценностей, выработанных челове­чеством за длительный период его общественно-исторического раз­вития. Культура является, во-первых, совокупностью всех видов преобразовательной деятельности человека и общества, а также результатом этой деятельности, воплотившимся в материальных и духовных ценностях, а, во-вторых,  комплексом норм и правил, регулирующих отношения между членами общества, и определяющим способы удовлетворения потребностей людей.

  2.  Методологическую основу научной теории культуры и практики культурно­го строительства, осуществленного в нашей стране после свершения социалистической революции, составлял марксизм-ленинизм. Культура в марксистском понимании есть совокупность различных форм преобразовательной общественно-исторической материальной и духовной деятельности человека.

  Материальная область культуры охватывает всю сферу материальной деятельности и ее результаты, все то, что создает условия материальной жизни общества и физического существования человека (средства труда, орудия производства, средства потребления, жилища, предметы повседневного обихода и т. д.). В духовною культуру как целостную систему входят политические, философские, социальные идеи и взгляды людей, про­свещение и образование, наука, нравственная культура, эстетика (искусство и литература, художественное кон­струирование, техническая эстетика), а также культура труда, научно-техническое творчество.

  3. Культура помимо гуманистической, развивающей, эстетической, нравственной и образовательной и других функций имеет определенную идеологическую детерминанту, которая непосредственно определяет характер культуры народа и который формируется в ходе проведения в обществе культурной поли­тики.

  В нашей стране социалистическая культура 20-х – 40-х годов создавалась через распространение коммунистической идео­логии и организации на ее принципах всей духовной жиз­ни парода. Осуществление коренных изменений в сознании многомиллионных народных масс, преодоление буржуазных взглядов и нравов – составляло главное содержание культурной революции.

  4. Культурное строительство как материальное и духовное воплощение идеологических принципов культурной революции было направлено:

  на ликвидацию не­грамотности и развитие народного образования;

  на создание широкой системы новых, социалистиче­ских учреждений культуры в сфере коммунистического воспитания, народного образования,  науки, искусства и культурно-просветительной работы;

  на формирование народной социалистической интел­лигенции;

  на привлечение трудящихся к созидатель­ному творчеству, первую очередь в областях материальной и духовной культуры;

  на обеспечение развития культуры всех на­ций и народностей, населяющих нашу страну.

  5.  Одна из важных сторон ленинской программы куль­турной революции — возрождение национальных куль­тур советских народов, духовное развитие всех малых наций и народностей, которые до победы Октября не име­ли даже своей письменности. Осуществление социалистических культурных преоб­разований должно было стать мощным ускорителем развития всех сторон жизни бывших национальных ок­раин России, ликвидации их культурной отсталости.

  6. Проводимые партией коммунистов культурная революция и культурное строительство имели общие цели и задачи,  а также специфические формы революционного утверждения, реформирования и развития всей совокупности культурных проявлений жизни, достижений и творчества отдельных людей и народов, населяющих нашу страну.

  ГЛАВА II.    ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КУЛЬТУРНОГО

  СТРОИТЕЛЬСТВА В СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ  В  20–40-е  годы

                                2.1. Анализ документальной базы

  
  

  Исследователями проблемы культурного строительства в Северной Осетии  в  20 – 40-е  гг. выявлено более 3000 документов [     с. 26], определяющих основные направления осуществления культурной революции в Республике.

  Постановления и декреты партийных, со­ветских и профсоюзных органов, резолюции съездов, конфе­ренций, собраний, докладные записки и ходатайства, заявле­ния и доклады учреждений и отдельных лиц, приветственные телеграммы, статистические таблицы, газетные статьи и др. в некоторых документальных сборниках [         ] излагаются по тематико-хронологическому принципу и включают в основном, следующие разделы:

  1. Общие вопросы становления и развития социалистиче­ской культуры.

  2. Развитие народного образования.

  3. Ликвидация неграмотности.

  4. Развитие среднего специального и высшего образова­ния. Наука.

  5. Культурно-просветительная работа.

  6. Литература и искусство.

  7. Печать.

  8. Здравоохранение. Физкультура и спорт [          ].

  Археографическая обработка документов в указанных сборниках проводилась в со­ответствии с «Правилами издания документов советского пе­риода» (М., 1960 г.) и «Правилами издания исторических до­кументов» (М., 1969г.).

  Исследователями документальной базы культурного строительства в Северной Осетии  в  20–40-е  гг. (Л.Д. Бирюкова, С.Д. Кулов, Э.М. Мецаев, К.Т. Тедтоева, З.Т. Хестанова, А.Г. Тотров, К.И. Гостиев, М.М. Гакаев, Е.П. Кричина, Л.И. Шеханова, 3.А. Силаева и др.), на наш взгляд, правильно сделан акцент на то, что культурное строительство в Республике определялось следующими целями и задачами, которые ставили партийные и со­ветские органы:

  ликвидация не­грамотности и развитие образования;

  создание широкой системы новых, социалистиче­ских учреждений культуры в сфере коммунистического воспитания, народного образования,  науки, искусства и культурно-просветительной работы;

  формирование национальной социалистической интел­лигенции;

  привлечение трудящихся Республики к активному созидатель­ному творчеству во всех сферах материальной, полити­ческой и духовной культуры;

  обеспечение быстрого развития национальной осетинской культуры.

  Однако, изученные сборники документов и материалов составлены таким образом, что не дают, как нам кажется, историографического анали­за проблем культурной революции и культурного строительства в Северной Осетии в довоенный период, главной из которой, на наш взгляд, является революционное утверждение, реформирование и развития всей совокупности культурных проявлений жизни Республики, или иными словами, культурализация осетинского народа.

  Чтобы подчеркнуть роль партии большевиков в прогрессорской деятельность по культурализации общества, как осуществление комплекса политических, идеологических и организационных мероприятий, исследование документальной ба­зы в данной работе проведено в сопоставлении с процессом обще-структурного в масштабах страны и национально-структурного развития культуры Республики Северная Осетия.

  Начало культурализации всех народов советской республики, на наш взгляд, положил XII съезд РКП(б), подчеркнув крайнюю необходимость действенной и длительной помощи русского пролетариата отсталым народам Союза в деле их хозяйственного и культурного преуспевания» [146, 714].

  Еще раньше, 26 декабря 1919 года в разгар гражданской воины за под­писью В. И. Ленина был издан декрет «О ликвидации безгра­мотности среди населения РСФСР». В декрете указывалось, что «все население Республики в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющее читать и писать, обязано обучаться грамоте на род­ном или русском языке по желанию» [85, 118].

  В числе первых актов Советского правительства были также де­креты «Об отделении церкви от государства и школы от церк­ви», положение ВЦИК «Об единой трудовой школе», постано­вление Наркомпроса «О школах национальных меньшинств» и другие, В этих документах содержались установки и указа­ния о том, как следует строить новую советскую трудовую школу [85].

  О внимании руководства страны к культурному строительству в национальных республиках говорит Постановление Народного Комиссариата просвещения РСФСР о создании единого Северо-Кавказского педагогического института в г. Владикавказе от 24 октября 1923 г.

  Центр постоянно контролировал, как осуществляется культурное строительство в национальных республиках. Об этом говорит, в частности, резолюция Президиума Совета Национальностей ЦИК СССР по докладу председателя Северо-Осетинского облисполкома т. Саламова — о хозяйственном и культурно-националь­ном строительстве в области от 18 ноября 1927 г., в которой признается руководящая линия Северо-Осетинского облисполкома правильной и работа удовлетвори­тельной, а также предлагается Северо-Осетинскому облисполкому провести ряд мероприятий, направленных на дальнейшее развитие культуры.

  Принципы культурной политики большевиков в национальных окраинах отражены также и в Резолюции XV съезда ВКП(б)  «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства» от  2 — 19 декабря 1927 г., в которой сказано: «Пятилетний план в связи с задачами социалистического строительства должен учесть необходимость решительного повышения культурного уров­ня населения города и деревни, развития национальных культур народностей СССР и увязать план культурного строительства с индустриализацией страны как неотъемлемую часть общего пла­на социалистического строительства СССР» [145, 465].

  Постановление ВЦИК о мероприятиях по улучшению культурно-просветительной работы в национальных областях Северного Кавказа, датированное декабрем 1928 г., определяло комплекс мер по культурализации кавказских народов.

  На основании решений XVI съезда партии ЦК ВКП(б) 25 июня 1930 года принял решение «О всеобщем обязательном начальном обучении». В нем отмечалось, что успешное осуществление всеобуча явится величайшей победой не только на культурном, но и на политическом и хозяйствен­ном фронтах.

  26 августа 1931 г. выходит Приказ ВСНХ СССР об организации Северо-Кавказского института цветных металлов во Владикавказе.

  7 июля 1932 г. принимается Постановление СНК РСФСР о реорганизации горского пединститута и организации Северо-Осетинского, Чечено-Ингушского, и Кабардино-Балкарского пединститутов.

  В Постановлении Президиума ВЦИК о культурном строительстве в Северо-Осетинской автономной области за 1924—1934 гг. от  5 июля 1934 г. говорится в введение всеобщего семилетнего обязательного обучения в области. Этим же постановлением предусмотрены мероприятия по развитию здравоохранения в Северной Осетии.

  Во исполнение Постановления СНК Союза ССР И ЦК ВКП(б) от 21 июля 1939 г. принимается решение о строительстве памятника Серго Орджоникидзе в г. Орджоникидзе. Этим же постановлением также принято решение о проведении 80-летнего юбилея со дня рождения народного осетинского  поэта и общественного деятеля К.Л. Хетагурова. Этот документ, пожалуй, был последним предвоенным указанием Центра, ставившим задачи осуществления культурной революции в Северной Осетии.

  На основании Устава партии коммунистов, предусматривавшем обязательность выполнения решений вышестоящих органов для нижестоящих, Северо-Осетинский обком РКП(б), Терский Облисполком и другие органы Республики принимали соответствующие решения, направленные на проведение в жизнь культурной политики большевиков.

  В первую очередь, на наш взгляд, наибольшее внимание уделялось массовому наступлению по всему культурному фронту. Для реализации этой задачи был принят целый пакет документов, определявший основные принципы агитационной и культурно-просветительной работы, основные из которых можно привести в следующем хронологическом порядке:

  1. Постановление Терского Облисполкома об учреждении областного политико-просветительного комитета от 18 января 1921 г.

  2. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома РКП(б) об утверждении сети изб-чи­тален, политкружков и школ-передвижек от 12 ноября 1924 г., в соответствии с которым было открыто 50 изб-читален, 50 политкружков и 8 школ-пере­движек, а также были приняты меры к снабжению их необходимой литера­турой.

  3. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) — об организации агитколонн от 24—26 сентября 1929 г.

  4. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) о культурном обслуживании проводимых хозяйственно-политических кампаний (датируется 1930 г.).

  5. Постановление Северо-Осетинского обкома ВКП(б) о проведении культштурма от 25 августа 1931 г., предполагавшего перенести центр тяжести всей агитационно-пропагандистской работы на выполнении ре­шений крайкома ВКП(б), IV пленума и бюро Особкома по во­просам ликбеза малограмотности, всеобуча, политехнизма и партпросвещения.

  6. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) о культпоходе комсомола от 22 октября 1933 г., ориентированного, в основном, на агитацию и пропаганду среди населения республиканских окраин.

  7. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) о мероприятиях по развертыванию агитационно-пропагандистской работы через печать в связи с коллективизацией в нагорной полосе области от 20 марта 1935 г.

  8. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) об усилении антирелигиозной работы в республике от 16 мая 1937 г.

  Массовая культурализация  Северной Осетии, безусловно, не могла производиться без осуществления главной задачи культурной революции – ликвидации неграмотности и развития системы народного образования.

  Декретом Терского областного Народного Совета от 5-7 марта 1918 г. была организована коллегия по отделу народного образования. А его Декретом от 18 июня 1918 г. дела воспитания и образования из духовного ведомства были переданы в ведение народного комиссариата просвещения.

  Образованный Народный комиссариат просве­щения Терской республики сразу же стал проводить в жизнь принципы народной трудовой школы,  открывать двери школ детям рабочих и крестьян.

  Деятельность «нового министерства» можно показать на следующих наиболее важных документах:

  1. Приказ Наркомпроса Терской республики от  15 июня 1918 г. об упразднении дирекции народных училищ.

  2. Приказ Наркомпроса Терской республики от 18 июня 1918 г. о приеме учащихся в школы.

  3. В исполнении Декрета СНК Терской республики от  19 июля 1918 г. об упразднении преподавания закона божьего в школах. Народный комиссариат просвещения Терской республики в этом же месяце издал приказ: «В связи с проведением в жизнь начал отделения церкви от государства и школы от церкви преподавание закона божьего в школах всех ступеней с начала нового учебного года упраздняется» [248].

  И все же главным руководящим органом, определяющим всю культурную политику в Северной Осетии, был Совет Народных Комиссаров Терской республики. Среди наиболее важных решений, принятых СНК, хронологически можно выделить следующие:

  1. Декрет СНК Терской республики от 5 июля 1918 г. об открытии краткосрочных курсов для подготовки учителей.

  2. Декретом СНК Терской республики от 16 июля 1918 г. принято решение об отпуске кредитов на народное образование.

  3. Декрет СНК Терской республики от 4 сентября 1918 г. о реорганизации военной гимназии в народную гимназию имени С.Г. Буачидзе.

  4.  Декрет СНК Терской республики от 5 октября 1918 г. об учреждении первого советского Политехнического института во Владикавказе.

  5.  Декрет СНК Терской республики от 13 октября 1918 г. об отмене платы за обучение в школах.

  6.  Декрет СНК Терской республики от 28 октября 1918 г. об открытии кредита на внешкольное образование и содержание народной гимназии имени Ноя Буачидзе.

  7.  Декрет СНК Терской республики от 28 декабря 1918 г. о введении всеобщего обучения.

  На основании других распоряжения областного СНК действовали и другие органы власти:

  - приказом Терского областного Ревкома от  25 июля 1918 г. были освобождены школьные здания от всевозможных учреждений и воинских частей.

  - постановлением Северо-Осетинского училищного совета от  8 ноября 1918 г. педагогическим советам начальных, высших начальных и средних учебных заведений было предписано ввести в школах Осетии нового русского правописания.

  19 декабря 1918 г. редактор газеты «Красное Знамя» Г.Н. Ильин телеграммой доложил А. В. Луначарскому об открытии во Владикавказе народной гимназии имени Н. Буачидзе, политехнического института, народной консерватории и художественной школы имени Луначарского.

  4 апреля 1920 г. Постановлением Северо-Осетинского училищного совета этот орган был переименован в осетинский совет народного образования и был организован отдел народного образования.

  21 августа 1920 г. выходит приказ Терского Облисполкома об организации Института народного образования.

  10 сентября 1920 г. Постановлением исполнительного бюро Терского областного пролеткульта принимается решение об открытии художественной и музыкальной студий.

  После гражданской войны были приняты следующие наиболее, на наш взгляд, важные решения по проблемам образования:

  1. Доклад Наркомпроса Горской республики о состоянии профессионально-технического образования в республике (датируется не ранее 1 мая 1921 г.).

  2. Чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности в своем письме в Терский облисполком от 2 июня 1921 г. предложила ввести поощрительные меры для привлечения учащихся в школы грамоты.

  3. Постановление СНК Горской республики о высших технических учебных заведениях республики от 21 июня 1921 г.  утверждает положения об управле­нии высшими учебными заведениями.

  4. Постановление СНК ГССР от 7 июля 1921 г. об открытии медицинского факультета при Горском политехническом институте.

  5. СНК Горской республики принял Постановление о ликвидации неграмотности (от 18 июля 1921 г.).

  6. Постановление Совнаркома ГССР от 24 июля 1922 г. о реорганизации Горского политехниче­ского института.

  7. СНК Горской республики 14 марта 1922 г. принял Декрет о ликвидации неграмотности горских народов.

  8. Декретом ЦИК Горской республики от  24 августа 1922 г. была введена латинская графика для народностей ГССР.

  9. Резолюцией VII съезда советов осетинского округа по докладу отдела народного образования от  8 декабря 1922 г. определялись меры по восстановлению школьных зданий и к созданию подготовленных кадров учителей.

  10. Постановление президиума горского областного партийного комитета РКП(б) от 2 августа 1923 г. об открытии национальных педагогических техникумов и краевого пединститута.

  11. Постановление коллегии осетинского областного отдела народного образования от 31 августа   1923 г. об издании осетинских букварей и грамматики.

  12. В отчете Наркомпроса ГССР о работе за 1922/23 учебный год от 2 октября 1923 г.  говорилось о причинах слабого развития народного просвещения и мерах по их устранению; о введении единообразной горской письменности и приобретении соответствующего типографского шрифта.

  13. Постановлением заседания учителей ЧКЛН от 16 октября 1923 г. принимается решение о проведении агиткампании по ликвидации неграмотности.

  14. Постановление СНК и народного комиссариата просвещения горской республики от 17 ноября 1923 г. намечает дополнительные меры по ликвидации неграмотности.

  15. Резолюция первой общекавказской краевой методической конференции по ликвидации неграмотности по докладу М. Гадиева от 30 декабря 1923 г. об издании учебных пособий для горских народов.

  16. В докладе Наркома просвещения Северо-Осетинской автономной области на I объединенном съезде деятелей народного образования Северной и Южной Осетии от 23 августа 1924 г. ставилась задача о  введении единого литературного языка для осетинского народа. А в Резолюции по этому докладу признается целесообразным создание единого литературного языка.

  17. Постановление Северо-Осетинского Ревкома от 8 сентября 1924 г.     об открытии осетинского отделения при рабфаке.

  18. Сообщение газеты «Власть труда» об открытии рабочего техникума в г. Владикавказе (15 октября 1924 г.).

  19. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома РКП(б) от 13 декабря 1924 г. об издании учебника политграмоты на осетинском языке.

  20. Постановлением Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 26 января 1925 г. также намечаются мероприятия по ликвидации неграмотности в области.

  21. В отчете Владикавказского окружного Политпросвета от 19 февраля 1925г. говорится о работе по ликвидации неграмотности за период с 1 августа 1924 по 1 февраля 1925 г.

  22. В отчете Северо-Осетинского отдела народного образования говорится о состоянии работы политпросвета за 1925/26 учебный год (датируется не ранее 1 октября 1925 г.).

  23. Постановлением III съезда Советов Северо-Осетинской автономной области по народному образованию от 18—25 марта 1927 г. предлагаются действенные меры по улучшению народного образования в Республике.

  24. Постановлением Владикавказского Городского Совета депутатов трудящихся от  2 августа 1929 г. было введено всеобщее обязательное начальное обучение.

  25. В отчете  Владикавказского окружного отдела народного образования о состоянии сети детских учреждений за 1927—1929 гг. (датируются не ранее 1 сентября 1929 г.) говорится о намеченных мероприятиях по борьбе с беспризорностью.

  26. Бюро Северо-Осетинского Обкома ВКП(б) 25 июня 1930 г. принимает Постановление о ходе подготовительной работы по введению всеобщего начального обучения по области. 

  27. Постановлением Президиума Владикавказского горсовета от 18 сентября 1930 г. вводится всеобщее обучение в семилетних школах г. Владикавказа.

  28. В Постановлении бюро Северо-Осетинского Обкома ВКП(б) о ликвидации неграмотности в области от 18 декабря 1930 г.  говорится о необходимости увеличения силами комсомола в кратчайшие сроки бесплатных ликпунктов.

  29. В отчете Владикавказского городского отдела народного образования о работе за 1929/30 учебный год от  1 января 1931 г. говорится о введении всеобуча, помощи беднейшим учащимся, подборе педагогического персонала и финансовом обеспечении школ.

  30. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 25 августа 1931 г. об организации осетинского педагогического института.

  31. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 25 декабря 1931 г. о состоянии работы в Северо-Кавказском институте цветных металлов.

  32. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 28 февраля 1932 г. о закреплении оканчивающих в 1932 году горский сельскохозяйственный институт за национальными областями.

  33. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 26 августа 1932 г. о состоянии Северо-Кавказского института цветных металлов и горно-металлургического техникума.

  34. Постановление президиума Владикавказского Совета профсоюзов от 27 декабря 1926 г. об организации в г. Владикавказе вечернего рабочего университета.

  35. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 25 марта   1929 г.  о работе женских производственных школ.

  36. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 14 ноября 1934 г. об организации при Горском сельскохозяйственном институте факультета механизации сельского хозяйства.

  37. В Постановлении СНК Северо-Осетинской АССР о ходе ликвидации неграмотности по республике от 7 сентября 1938 г. утверждается план  завершения ликвидации неграмотности, представ­ленный Наркомпросом, а также принимается решение об открытии дошкольного педагогического училища.

  38. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 13 декабря 1938 г. об организации института усовершенствования учителей в г. Орджоникидзе.

  39. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 4 января 1939 г.     об открытии медицинского института в г. Орджоникидзе.

  40. В Постановлении СНК Северо-Осетинской АССР о ходе ликвидации неграмотности и малограмотности в ленинском и промышленном районах г. Орджоникидзе от 18 апреля 1941 г. указывается на неприня­тие со стороны председателей исполкомов необходимых мер к выполнению Указа Пре­зидиума Верховного Совета от 9 июля 1939 года и постанов­лений Совнаркома Северо-Осетинской АССР от 8 декабря 1939 года № 37 и 19 ноября 1940 года № 42.

  Развитие народного образования неразрывно было связано с формированием национальной литературы. Это направление культурного строительства нашло свое выражение в следующих документах:

  1. Постановление Бюро Юго-Восточного краевого комитета РКП(б) от 28 августа 1924 г.  о подготовке горцев-журналистов.

  2. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 24 мая 1932 r.о создании Союза советских писателей Северной Осетии.

  3. Отчет Северо-Осетинского областного отдела народного образования — о развитии осетинской литературы (датируется не ранее 1 сентября 1930 г.).

  4. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 20 июля 1935 г.  об улучшении работы союза писателей Северной Осетии.

  5. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 7-8 августа  1935 г. об увековечении памяти, осетинского народного поэта Коста Хетагурова.

  6. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 16 февраля 1940 г. о состоянии работы литературно-художественных журналов «Мах дуг» и «Пионер».

  Создание национальной литературы тесно было связано с развитием печатного дела. Это направление культурного строительства нашло свое отражение в следующих документах.

  1. Постановление заседания Секретариата Северо-Осетинского обкома РКП(б) от 1 декабря 1925 г. об улучшении издания газеты «Растдзинад» и укреплении рабселькоровской сети.

  2. Постановление заседания Бюро Северо-Осетинского областного комитета РКП(б) от 4 ноября 1925 г. об организации осетинского издательства.

  3. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 6 августа 1929 г. о реорганизации газет «Растдзинад» и «Аригон большевик».

  4. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 4 ноября 1933 г. об организации районных газет.

  5. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 20 декабря 1934 г. об организации национального художественно-литературного и общественно-политического журнала «Мах дуг».

  6. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 27 февраля 1935 г. об организации районных типографий и газет.

  7. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 8 марта 1935 г. об увеличении тиража газеты «Пролетарий Осетии».

  8. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 8 марта 1935 г. об увеличении тиража газеты «Пролетарий Осетии».

  9. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) об организации Республиканского управления печати (от 27-28 сентября 1937 г.).

  10. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 17 декабря 1937 г. об организации отдела печати и издательства обкома партии.

  11. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 2 августа 1938 г. об издании академического осетино-русского толкового словаря.

  12. Постановление Бюро обкома ВКП(б) и СНК Северо-Осетинской АССР от 4 ноября 1940 г. об издании осетинского народного эпоса — сказаний о нартах.

  Культурное строительство предполагало также и развитие библиотечного дела. Это направление культурализации Республики осуществлялось на основании следующих документов:

  1. Декрета СНК Терской республики о национализации общественных библиотек от 9 января 1919 г., в соответствии с которым все общественные библиотеки объявлялись национальной собственностью и переходили в ведение областного Комиссариата народного просвещения.

  2. Постановления Терского Облисполкома о создании единой библиотечной сети в области от 18 января 1921 г., объявлявшим все библиотеки  области общедоступ­ными, связанными в единою библиотечную сеть области и переданными в ведение Терского областного отдела народного образования. В г. Владикавказе был организован центральный библиотеч­ный коллектор.

  3. Постановления коллегии агитпропа Северо-Осетинского обкома РКП(б) от 9 декабря 1924 г. об открытии изб-читален.

  Дальнейшая работа библиотечной системы строилась в соответствии с Постановлением Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) — о состоянии работы массовых библиотек от 10 ноября 1933 г.

  Принципиально новым направлением культурного строительства для Северной Осетии, на наш взгляд, явилось развитие массового изобразительного искусства. Об этом говорят следующие немногочисленные документы:

  1. Протокол заседания правления Северо-Кавказского института краеведения об организации выставки картин местных художников от 10 июля 1923 г.

  2. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 7 апреля 1939 г.     об организации Союза советских художников Северной Осетии.

  3. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 7 апреля 1939 г.     об организации республиканской картинной галереи.

  Развитие национальной литературы и изобразительного искусства неразрывно было связано с формированием музейного дела.

  Это направление культурного строительства в Республике отражают следующие документы.

  1. Приказ Терского областного отдела народного образования от 3 июня  1920 г. об учреждении в г. Владикавказе Северо-Кавказского института краеведения.

  2. Постановление Президиума Северо-Осетинского Облисполкома от 29 июля 1936 г. о реставрации святилища «Реком», в соответствии с которым создавались первые музеи-заповедники «Реком» и «Майрамдзуар».

  3. Постановление Бюро Орджоникидзевского ГК ВКП(б) от 30 декабря 1940 г. о работе литературного музея имени Коста Хетагурова.

  Не забыта была и мысль вождя революции о том, что из всех искусств для нас важнейшим является кино. Процесс зарождения кино в Республике отображен в следующих документах.

  1. Постановление СНК Горской республики от 15 мая 1923 г. об учреждении горского отдела госкинопроката.

  2. Постановление коллегии агитпропа Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 12 апреля 1927 г. о состоянии кинофикации в области.

  3. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) о кинофикации области от 8 июля 1931 г., в соответствии с которым предполагалось передача агентству «Союзкино» всей киносети области, организация стационарных киноустановок легкого типа и т.д.

  4. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 17 сентября 1938 г. о строительстве и реконструкции кинотеатров республики в 1939 году.

  Не менее важное значение при осуществлении культурного строительства уделялось развитию театрального искусства. Об этом свидетельствуют следующие документы.

  1. Постановления Терского Облисполкома от 15 сентября 1920 г. о порядке работы театральных организаций.

  2. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 14 февраля 1934 г.  о мероприятиях по организации осетинского национального театра.

  3. Постановления Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 28 ноября 1934 г. о состоянии осетинской театральной мастерской и организации национального театра.

  4. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 16 июля 1939 г. о создании театра юного зрителя.

  5. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 9 июля 1939 г. о праздновании 70-летия Орджоникидзевского русского драматического театра.

  О развитии в Республике музыкального искусства говорят следующие документы.

  1. Постановление Коллегии Наркомпроса Горской республики от 5 октября 1921 г. об открытии музыкальной школы, на основании которого 10 октября 1921 г. принято Постановление народного комиссариата просвещения ГССР об открытии музыкальной школы.

  2. Постановление Президиума Северо-Кавказского краевого национального Совета от 30 мая 1928 г. об организации Горской музыкальной школы.

  3. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 7 апреля 1939 г. об организации Союза советских композиторов Северной Осетии.

  Немалое значение при осуществлении культурного строительства уделялось развитию физической культуры и спорту. Об этом свидетельствуют следующие документы.

  1. Постановление Президиума ЦИК ГССР от 24 марта 1923 г. об организации Совета физкультуры.

  2. Постановление Президиума Северо-Осетинского облисполкома от 26 ноября 1926 г. о развитии физкультурной работы в области.

  3. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 13 октября 1939 г.  о строительстве спортивных сооружений в республике.

  4. Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 15 июня 1940 г. о строительстве центрального стадиона в г. Орджоникидзе.

  Культурное строительство в Северной Осетии осуществлялось также и по таким направлениям как:

  - создание радио, о чем говорит Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 18 июня 1931 г. о постройке радиовещательной станции и организации радиоузла в г. Владикавказе.

  - зарождение монументального искусства, о чем свидетельствует  Постановление СНК Северо-Осетинской АССР от 25 сентября 1938 г. о строительстве в  г. Орджоникидзе памятника Серго Орджоникидзе.

  - развитие народного творчества, художественной самодеятельности и кружкового дела,  что подтверждают следующие документы:

  1. Отношение (обращение) Северо-Осетинского отдела народного образования в Наркомпрос РСФСР от 16 мая 1929 г. о подготовке поездки этнографического и научно-показательного коллектива под названием «Дети гор» по СССР.

  2. Постановление Президиума Орджоникидзевского Горсовета от 10 августа 1934 г. о преобразовании областного дома детского коммунистического движения в дом культуры.

  3. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 7 сентября 1937 г. о строительстве Дворца пионеров в г. Орджоникидзе.

  4. Постановление СНК Севeро-Осетинской АССР от 17 сентября 1938 г. о создании Государственного ансамбля песни, музыки и пляски.

  5. Постановление Бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 28 ноября 1938 г. об итогах первой республиканской олимпиады и мерах дальнейшего развития художественной самодеятельности в Северо-Осетинской АССР.

  В первые годы советской власти также делаются робкие попытки создания национальной науки, о чем говорят Постановление Северо-Осетинского областного Ревкома от 14 октября 1924 г. об организации осетинского научно-исследовательского института краеведения и открытие во Владикавказе 19 июня 1927 г. Дома ученых.

  Таким образом, анализ документальной базы культурного строительства в Северной Осетии  в  20–40-е  гг. показывает, что:

  1. Культурализация народов Республики осуществлялась, в основном директивным путем через постановления и декреты партийных, со­ветских и профсоюзных центральных и республиканских органов, а также резолюции съездов и конфе­ренций партии коммунистов.

  2. Главной задачей культурного строительства (судя по прерогативности и количеству документов)  являлось ликвидации неграмотности и развития системы народного образования.

  3. Самым важным направлением культурализации Северной Осетии являлась идеологическая, агитационная и культурно-просветительная работа партийных и советских органов.

  4. Основными направлениями культурного строительства в Северной Осетии можно считать:

  - развитие национальной литературы;

  - формирование печатного и библиотечного дела;

  - зарождение радио и киноискусства, развитие изобразительного, театрального и музыкального искусств.

  - создание художественной самодеятельности и развитие народного творчества;

  -   пропаганда физической культуры и развитие спорта;

  -   становление национальной науки.

  
  
  

  2.2. Социально-экономические предпосылки

  культурного строительства

           

  В отечественной литературе проблемы социально-экономического развития Северной Осетии в 20–40-е гг. рассматривались в работах М.И. Гиоева, С.Т. Дедегкаева, К.Х. Дзокоева, Т.К. Дзокоевой, Г.В. Казбекова, В.В. Плышевского, М.С. Тотоева, А.Г. Фарниева, А.П. Хасиева, Б.А. Цуциева, Х.С. Черджиева и  других авторов.

  Однако практически мало кто из исследователей в прямой постановке рассматривал социально-экономические предпосылки осуществления культурной революции и культурного строительства в Северной Осетии.

  Тем не менее, на наш взгляд, взаимообратная связь условий социально-экономического развития и процесса культурализации Республики обнаруживается после Октябрьской революции, как показал анализ документальной базы, уже с первых шагов утверждавшейся новой власти.

  Советская власть в Терской области была провозглашена 4 марта 1918 г. на II съезде народов Терека. Терская область, куда входила и Северная Осетия, была объявлена автономной Советской народной республикой, входящей в состав РСФСР.

  Однако все республиканские промышленные предприятия были национализированы только зимой 1920 г. в соответствии с постановле­нием ВСНХ РСФСР от 29 ноября 1920 г. о национализации всех промышленных предприятий [44, 558].

  В ведении Совета Народного хозяйства Горской Автономной Совет­ской социалистической республики в 1921 г. находилось всего 532 про­мышленных предприятия, большинство которых носила кустарный харак­тер. Из этого ко­личества функционировало только 95 предприятий, остальные 437 были законсервированы. На всех действующих предприятиях было 2596 ра­бочих. Предприятий, где число рабочих превышало 500 человек, было только три, а с численностью рабочих менее 16 человек было 86; и толь­ко на шести предприятиях трудилось от 16 до 500 рабочих. В среднем на одно действующее предприятие приходилось 27 рабочих [130, 71].

  После гражданской войны национальным областям Горской республики досталась крайне разоренная промышленность с распавшимися кадрами рабочих. Необходимо было возобновить работу предприятий и предоставить работу тысячам безработных.

  Решая эти задачи, Юго-Восточное Промбюро, на основании дирек­тив ВЦИК от 27 октября и 10 декабря 1921 г, разработало план меро­приятий по возобновлению эксплуатации и расширению Садонских серебросвинцовых рудников, Мизурской обогатительной фабрики и свинцовоцинкового завода в г. Владикавказе. Однако вслед­ствие общей разрухи народного хозяйства, нехватки основных и оборотных средств, отсутствия необходимого количества рабочей силы и инже­нерно-технического персонала указанные предприятия не вышли на запланированные мощности по выпуску продукции.

  Всего в 1921 г. было добыто руды 4200 тонн, или 35% планового объема, вы­плавлено свинца 246 тонн, или 28%, выработано серной кислоты 500 тонн, или 17,7% [130, 72].

  Это означало, что цветная металлургия Северной Осетии, занимавшая важное место в цветной металлургии страны, к концу гражданской войны оказалась в катастрофическом положении.

  В целях ускорения восстановительных работ и пуска предприятий на полную мощность летом 1921 г. встал вопрос о сдаче в концессию предприятий цветной металлургии Северной Осетии. Но после обсужде­ния этого вопроса в директивных органах области было решено своими силами восстановить эти предприятия и пустить их в эксплуатацию.

  Рабочие и инженерно-технические работники промышленности Се­верной Осетии с помощью русского рабочего класса в 1922 г. принялись за восстановление народного хозяйства. Бла­годаря жестким мерам, принятым руководством центра и республики, а также трудовому героизму рабочих вся промышленность, в том числе и цветная металлургия, сравнительно быстро восстанавливалась.

  В результате проведения строжайшего режима экономии создавались средства, необходимые для восстановления и дальнейшего развития промышленности. В одну только цветную металлургию Северной Осетии за период с 1925 по 1928 гг. было вложено 4 млн. рублей.

  Состояние промышленности в Северной Осетии к 1925г. характери­зуется следующими показателями:

  
  

   Численность промышленных предприятий Северной Осетии в 1925 г.*

  
  

  	Число предприятий
  	общее	действую­щих	бездейст­вующих
  г. Владикавказ Северо-Осетинская Автономная область	23 11	12 10	11 1
  Итого	34	22	12

  
  

  Из приведенных данных видно, что в 1925 г. процесс восстановления промышленности был еще далеко не завершен. Из  34 промышленных предприятий не было восстановлено и бездействовало 12. Однако к 1926 г. все национализированные предприятия промышленности Северной Осетии были восстановлены, многие из них расширены и реконструированы.

  В 1927 г. валовая продукция промышленности в (ценах 1926—1927 г.) составила 10,9 млн. рублей против 7,6 млн. рублей в 1913 г. [257, 58].

  Восстановление промышленности сопровождалось ростом кадров рабочего класса. Если в 1913 г. на промышленных предприятиях Северной Осетии насчитывалось 1686 рабочих [63], то в 1921 г в про­мышленности Владикавказского округа (Северная Осетия без гор Владикавказа) было занято 2119 рабочих [250], а на предприятиях цинкосвинцового промышленного объединения (Кавцинк) — 575 рабочих [133].

  Общая численность рабочих в Северной Осетии в 1913 г. по данным «Терского календаря» за 1915 год составила 3125 человек. В конце же восстановительного периода, по данным Всесоюзной переписи населе­ния, количество рабочих в фабрично-заводской промышленности и в кустарно-ремесленном производстве составляло 3 190 человек, из них в г. Владикавказе 2020 человек и 1170 человек в предприятиях, распо­ложенных в Северо-Осетинской Автономной области.

  Таким образом, к 1926 г. в Северной Осетии был уже достигнут до­военный уровень развития промышленного производства [130].

  Однако для строительства социализма, как считали руководители партии и правительства, этой базы было совершенно недостаточно. Перед рабочим классом была поставлена еще более грандиозная задача — создание материально-технической базы социализма путем ши­рокого развертывания строительства социалистической промышленности и, прежде всего отраслей тяжелой индустрии.

  Таким образом, индустриальное развитие страны требовало широкого вовле­чения в промышленность новых кадров рабо­чих, служащих, инженерно-технических работников. Считалось, что только таким пу­тем можно было ликвидировать в стране безработицу, которая имела место до 1930 года.

  На 1 октября 1922 г. в городах — Грозном и Владикавказе было зарегистрировано — 7312 чело­век.* Во всей Северной Осетии, исключая  г. Владикавказ, среди чле­нов профсоюза на 1 октября 1925 г. безработных насчитывалось 222 человека, в 1926 г. — 576, в 1927 г. — 1636 человек, плюс 793 не члена, профсоюза (всего 2429 человек), в 1929 г. — 665, в 1930 г. — 18 человек, а на 5 октября 1930 г.  в Северной Осетии безработных уже не было [246].

  В ходе индустриального развития Северной Осетии происходило изменение социального со­става населения.

  
  

                      

  Социальный состав населения г. Орджоникидзе

  
  

  	1926 г.		1939 г.
  Группы населения	Численность с семьями (в тыс. чел.)	Уд. вес в  насел. города, в %	Численность с семьями (в тыс. чел.)	Уд. вес в на­сел. города, в %
  Все население        в том числе:  Рабочие и служащие  Безработные  Колхозники  Кооперированные        кустари  Нетрудовые группы	73,6 38,8 3,2 сведен. нет сведен. нет 6,9	100 483 4,1 - - 9,4	130,7 116,6 сведен. нет 5,2 5,9 0,1	100 88,1 - 4,0 4,6 0,8

  
  

  Из данных, приведенных В.В. Пльшевским [210, 46] социальный состав населения города за период между двумя Всесоюзными переписями населения существенно изменился в сторону увеличения численности рабочих и служащих. Если в 1926 г. рабочие и служащие с семьями составляли 48,3%, то в 1939 го­ду число почти удвоилось, выразившись в 88,1% всего населения города.

  Причинами такого интенсивного роста численности рабочих и слу­жащих в городе было следующее; во-первых, быстрый рост городского населения за счет естественного, а также механического прироста вследствие миграции людей из внутренних районов страны и из сельских рай­онов самой Северной Осетии; во-вторых, ликвидация в 1930 г безрабо­тицы; в третьих, нетрудовые группы, составлявшие в 1926 г. около 7 тыс. человек, в своей значительной части влились в процессе социалистиче­ского строительства в коллективы рабочих и служащих, вследствие че­го их удельный вес во всем населении города упал с 9,4% в 1926 г до 0.8 % в 1939 г. [129, 75].

  
  

  Распределение рабочих и служащих г. Орджоникидзе

  по отраслям  народного хозяйства

  Отрасли хозяйства	Тыс. чел	Удельный вес в %  ко всему кол-ву рабочих и служащих
  Промышленность  Строительство  Транспорт и связь  Сельское хозяйство  Лесное хозяйство  Торговля и общественное питание  Жилищно-коммунальное хозяйство	21,5 4.2 3,8 2,5 0,6 15,2 1,6	41,4 8,0 7,2 4,7 1,1 10,0 3,0
  Итого	39,4	75,1

  
  

  Вся эта масса людей поглощалась быстро развивающимися про­мышленностью, строительством, транспортом и т. д. Об удельном весе рабочих и служащих в отдельных отраслях народного хозяйства города в 1939 г. можно судить по предыдущим данным [210, 46].

  Приведенные данные говорят о том, что основная масса рабочих и служащих города (41,1%) была занята в промышленности как главной отрасли народного хозяйства. На долю же учреждений науки, культуры, здравоохранения и аппарата управления приходилось 20,8% всех рабочих и служащих города.

  Благодаря установленному коммунистическому режиму, а также героическому труду рабочих г. Орджоникидзе в годы довоенных пятилеток значительно возросло число предприятий крупной промышленности города и выпускаемая ими валовая продукция, а так­же их основные фонды. Общая численность предприятий крупной про­мышленности города возросла с 22 единиц в 1928 г. до 95 единиц в 1940 г., а их валовая продукция — соответственно с 9,6 млн. рублей  до 119 млн. рублей, то есть,  в  12,3 раза больше.

  Советское государство направляло немало средств на развитие крупной со­циалистической промышленности. Так, в результате увеличения капита­ловложений основные фонды крупной промышленности города за 10 лет, начиная с 1931 г., увеличились в 8 раз, составив в 1940 г. 105,8 млн. рублей вместо 13,5 млн. рублей в 1931 г.*

  По мере развития промышленности города возрастала и числен­ность рабочих.  В 1940 г. среднегодовое число рабочих крупной про­мышленности города в сравнении с 1928 годом увеличилось в 4,2 раза, а по сравнению с 1915 г.— в 7,6 раза.

  Интенсивный рост промышленности происходил по всей республике. Это видно из следующей таблицы:

  
  

  Динамика роста предприятий основных производственных фондов

  и валовой продукции крупной промышленности Северной Осетии **

  Показатели	1913 г.	1927/28 гг.	1932 г.	1937 г.	1940 г.
  Количество предприятий Валовая продукция (в ценах 1926/27 гг. в тыc. руб.) Основные производственные фонды (в тыс. руб.)	26 7478	28 10924 9637	71 51167 37958	123 51167 146060	174 179404 201063

  
  

  Как видно из таблицы, численность крупных предприятий за годы довоенных пяти теток возросла более чем в 7 раз.  Из 174 предприятий введено в действие в годы первой пятилетки 43, во второй пятилетке — 52, и за три мирных года третьей пятилетки — 51.  За весь период довоенных пятилеток ежегодно в среднем вводилось в действие 13 предприятий крупной промышленности, или ежемесячно одно предприятие и больше.

  База промышленного развития Северной Осетии в начале первой пятилетки была крайне незначительной. Стоимость основных производственных фондов крупной промышленности в 1928 г. составляла всего 9637 тыс. рублей. По мере расширения и реконструкции старых предприятий и строительства новых основные производственные фонды крупной промышленности возрастали весьма интенсивно.

  Так, в годы первой пятилетки они возросли почти в 4 раза, составив в     1932 г.  37958 тыс. рублей, а в конце второй пятилетки — более чем в 15 раз в сравнении с началом первой пятилетки и составили 146060 тыс. рублей. За три года третьей пятилетки основные производственные фонды крупной промышленности возросли еще на 55 млн. рублей, составив в 1940 г.  201063 тыс. рублей. Валовая продукция крупной промышленности в конце первой пятилетки в сравнении с ее началом возросла в 4,7 раза, в конце второй пятилетки — в 12 раз, а  в 1940 г. — более чем в 16 раз.

  За период с 1913 г. по 1940 г. валовая продукция крупной промышленности Северо-Осетинской АССР возросла  почти в 24 раза,  в то время как в целом по СССР только в 11,6 раза. Следовательно, темпы роста валовой продукции крупной промышленности Северной Осетии более чем вдвое превосходили темпы ее развития во всей стране. Этот факт явится ярким выражением национальной политики Коммунистической партии, направленной на ускоренное развитие промышленности ранее отсталых национальных окраин.

  Вместе с реконструкцией старых и строительством новых промышленных объектов быстро росли, как видно из следующей таблицы, кадры рабочего класса и НТР в Северной Осетии.

  
  

  Среднегодовое число рабочих и НТР и их распределение

  по основным  отраслям промышленности Северной Осетии*

  Основные показатели	1913 г.	1927/ 1928 гг.	1932 г.	1937 г.	1940 г.	1941 гг. в %  к 1927/28 г.
  Вся крупная промышленность (чел) В том числе основные отрасли: Нефтедобывающая Цветная металлургия Металлообрабатывающая Деревообрабатывающая Швейная Пищевая	1725 - 480 241 67 - 531	2687 - 1082 - 130 129 436	10551 - 1 704 2220 1133 2115 1454	13266 - 2679 3293 712 1902 2397	17259 654 3109 2677 1055 2128 3017	642,3 - 1110,7 811,5 1649,6 688,3

  
  

  Численность рабочих крупной промышленности, как видно из приведенных данных, за годы первой пятилетки возросла почти в 4 раза, а в 1941 г. по сравнению с началом первой пятилетки — в 6,4 раза. Особенно быстро росло число рабочих в металлообрабатывающей, швейной, деревообрабатывающей и пищевой промышленности, то есть в тех отраслях, которые в дореволюционный период были относительно слабо развиты. Например, металлообрабатывающая промышленность в дореволюционной Северной Осетии была в основном представлена Владикавказскими железнодорожными мастерскими, введенными в эксплуатацию в 1913 г.  В период первой и второй пятилеток эти мастерские были реконструированы, значительно расширены и выросли в крупное предприятие — Вагоноремонтный завод им Кирова. Численность производственных рабочих в 1937 г.  возросла на заводе до 2690 человек против 1645 человек в 1932 г.  В конце второй пятилетки, в 1937 г, свыше 81 % рабочих металлообрабатывающей промышленности республики было сконцентрировано на этом заводе.

  Быстро росла и численность рабочих пищевой промышленности. В 1927—1928 гг. в ней было занято всего 436 рабочих, а в 1941 г. — 3017 рабочих то есть в 6,8 раза больше. Такой интенсивный рост явился результатом строительства многих предприятий этой отрасли, в особенности крупнейшего в Европе Беслановского маисового комбината.

  Значительно возросла и численность рабочих лесообрабатывающей промышленности, особенно за годы первой пятилетки — с 130 в 1928 г. до 1133 рабочих в  1937 г.  Это было связано со строительством и пуском в эксплуатацию более 20 предприятии деревообрабатывающей промышленности [217, 282].

  Темпы роста числа рабочих в двух подразделениях крупной промышленности были не одинаковы. В отраслях производящих предметы потребления число рабочих увеличивалось более интенсивно, чем в отраслях, производящих средства производства.

  Отсюда следует, что Северо-Осетинская АССР в довоенный период своего развития располагала довольно значительными резервами роста рабочего класса. Однако эти резервы в тот период не могли быть пол­ностью использованы в промышленности, так как сельское хозяйство еще поглощало значительную долю работоспособного населения, вследствие относительно слабого развития механизации сельскохозяйственных ра­бот.

  В связи с реконструкцией сельского хозяйства от­ходничество, как массовый источник и форма пополнения рабочего клас­са, было ликвидировано. Ликвидирована была и безработица, а  растущая промышленность предъявляла все больший спрос на рабо­чую силу. В этих условиях уже в годы первой пятилетки появилась возможность перейти к новой форме пополнения рабочего класса — орга­низованному набору рабочей силы в колхозах и совхозах

  В колхозах, в связи с ростом механизации сельскохозяйственных ра­бот, повышением на этой базе производительности труда определенная часть рабочей силы высвобождалась, и на основе договоров между кол­хозами и промышленными предприятиями переходила в промышлен­ность, пополняя собой ряды рабочего класса.

  Вопросами регулирования предложения труда, а также контролем за соблюдением советского трудового законодательства на местах за­нимались органы Народного комиссариата труда. В ведении этих же органов до 1931 г. была организация набора рабочей силы в колхозах и совхозах, а также подготовка и направление молодых колхозников и колхозниц на различные технические курсы и на промышленные пред­приятия в качестве учеников.

  Органы инспекции труда на местах развернули энергичную работу по вовлечению в производство новых рабочих.

  Так, например, камера инспекции труда Северо-Осетинской автоном­ной области в годы первой пятилетки выявляла излишки рабочей силы в колхозах и совхозах, а также инженерно-технических рабочих, не используемых по своей специальности, и направляла их на различные предприятия области, где они находили рациональное применение. В 1931 г Управлением кадров камеры инспекции труда области было пос­лано на различные предприятия Северной Осетии в качестве учеников 489 человек из числа детей колхозников и бывших батраков, которые впоследствии влились в ряды рабочего класса [246].

  Превращение вчерашних колхозников в сознательных, грамотных и квалифицированных рабочих требовало немало времени и усилий от пар­тийных, профсоюзных и комсомольских организаций и от рабочих коллек­тивов, которые воспитывали в них добросовестное отношение к труду и общественной собственности, прививали элементарные политические и технические знания, приучали их к социалистической дисциплине труда.

  Участие рабочего класса в социально-экономических преобразовани­ях в деревне принимало различные формы. Многочисленные отряды ин­дустриальных рабочих посылались в деревню в качестве организаторов колхозного строительства.

  Кроме того, организовывалось шефство промышленных предприя­тий над колхозами, в деревню посылались многочисленные рабочие бригады для проведения культурно-массовой и разъяснительной работы, оказывалась помощь в организации социалистического соревнования и налаживании социалистической организации труда, ремонте сельскохозяйственных орудии труда и т.д.

  Все эти формы помощи рабочего класса крестьянству имели место и в Северной Осетии. Только за 1930—1931 гг. для помощи колхозами сельсоветам области, для непосредственного практического участия в социалистической перестройке сельского хозяйства, налаживания орга­низации труда в колхозах и проведения хозяйственно-политической работы в колхозную деревню было послано 782 рабочих и служащих, в том числе 121 агитбригада общей численностью 547 человек, 49 ремонтных бригад общей численностью 130 человек, 89 счетных работников, 5 работников по организации труда, 3 культбригады, состоящие из 11 че­ловек.

  Посланцы рабочего класса проделали в деревне значительную рабо­ту: организовали 10 ленуголков, 24 ликбеза, 61 агрокружок, отремонти­ровали 21 трактор, 770 плугов и других сельскохозяйственных орудий. Ими было передано колхозам 4 радиоустановки и 29 библиотек.

  Профессиональные союзы рабочих взяли шефство над 52 колхоза­ми области, которым в порядке шефства передали литературу, создава­ли фонды промтоваров для премирования лучших колхозников-ударников [247].

  Развитие социалистической промышленности требовало роста не только рабочего класса, но и инженерно-технических работников. Проблема командных кадров социалистической промышленности стала одной из наиболее сложных и неотложных проблем социалистической индуст­риализации. В народном хозяйстве страны не хватало инженерно-тех­нических кадров. В 1928 г. в промышленности страны насчитывалось всего 24,2 тысячи инженеров и техников, что по отношению к общему числу рабочих составляло 0,92%.

  Успешное решение этой сложной народнохозяйственной задачи тре­бовало организации новых вузов, расширения существовавшей сети просветительных учреждений.

  В Северной Осетии, как и всюду в стране, открывались новые ин­ституты, техникумы. Рабочие факультеты являлись той базой подготовки кадров, с помощью которой горцы Северного Кавказа готовились к поступлению в вузы и втузы.

  Вместе с расширением сети рабфаков и вузов происходил рост чис­ла студентов местных национальностей. Так, например, на рабочих фа­культетах Северо-Кавказского края в 1927/28 г. обучалось 262 осетина, ингушей — 111, чеченцев—50 человек, что составляло со­ответственно 46,7%, 20%, 9% всех рабфаковцев, обучавшихся в крае.

  В следующем, 1928/29 учебном году численность рабфаковцев этих на­циональностей увеличилась, осетин — до 277 человек, чеченцев — до 108 человек.

  В национальных автономиях Северо-Кавказского края в 1928 г. один рабфаковец приходился на 824 жителя, один вузовец — на 1700 жителей. Наибольшее число студентов рабочих факультетов и высших учебных заведений приходилось на Северо-Осетинскую автономную об­ласть. Здесь на каждые 389 человек населения приходился один рабфаковец и на каждые 500 человек населения один вузовец [99, 46]. 

  Только в вузах Северо-Кавказского края обучалось в 1928/29 учеб­ном году 323 студента-национала, в том числе осетин — 241 человек, ингушей—26, кабардинцев—12, черкесов—12, карачаевцев—10, че­ченцев — 7, адыгейцев — 5, горских евреев — 10 человек  [103, 22-23].

  О широком размахе подготовки специалистов высшей и средней квалификации в Северной Осетии дает представление численность сту­дентов вузов и техникумов г. Владикавказа. В 1931 г. в них обучалось 4226 студентов, из которых было русских — 1292 человека (32%), осе­тин — 1065 (25,2%), ингушей — 402 (9,5%,), кабардинцев — 258 (6,1%), чеченцев — 188 (4,6%); оставшийся процент составляли прочие нацио­нальности [102, 11].

  Специалисты средней и высшей квалификации для народного хо­зяйства Северной Осетии готовились также в Москве, Ленинграде, Харь­кове, Баку и во многих других городах страны. Выпускники этих учеб­ных заведений должны были удовлетворить дополнительную потреб­ность в специалистах национальных областей края/ Размеры этой до­полнительной потребности были определены планом подготовки инже­неров и техников для национальных областей края, составленным по директиве Северо-Кавказского крайкома ВКП(б).                

  Согласно этому плану должно было быть подготовлено следующее количество специалистов [101, 199].

  
  

  1931 г		1932 г.		1933 г.		Bcего
  Инженеров	Техников	Инжене­ров	Техников	Инжене­ров	Техников	Инжене­ров	Техни­ков
  177	305	210	358	259	432	647	1099

  
  

  Как видно из этих данных, в 1933 г. в сравнении с 1931 г. число инженеров должно было удвоиться, а число техников увеличиться более чем в 3 раза. Фактически же, как показывают приведенные ниже данные, в индустриальных техникумах и втузах Северо-Кавказского края обуча­лось значительно большее количество студентов из национальных обла­стей края  [100, 38].

                 

  Численность учащихся горцев Северо-Кавказского края

  во втузах   и  в индустриальных техникумах

  Годы	Втузы	Техникумы	Всего
  1930 1931 1932	50 349 559	189 931 2069	239 1280 2628

  
  

  В индустриальных техникумах и в высших технических учебных за­ведениях численность студентов — националов с 1930 по 1932 г увеличи­лась в 11 раз.

  Производственно-техническая интеллигенция формировалась не только во втузах и техникумах, но и непосредственно на предприятиях.

  На промышленных предприятиях, рудниках, стройках Северной Осе­тии в период довоенных пятилеток были подготовлены тысячи квалифици­рованных рабочих, из которых многие стали впоследствии хорошо знаю­щими свое дело техниками, мастерами, инженерами.

  В годы довоенных пятилеток происходил систематический рост ин­женерно-технических кадров.

  
  

  Рост численности ИТР и их национальный состав

  Северо-Осетинской АССР  в промышленности

  Годы	Всего ИТР	В том числе осетин	% осетин в составе ИТР
  1925 1928 1932 1934	907 1090 1325 1562	138 164 248 305	13,7 15,2 18,7 19,6

  
  

  Из данных таблицы [22, 20] видно, что численность ИТР в промышленности СОАССР с 1925 по 1934 г возросла на 655 человек, в том числе 167 че­ловек - коренной национальности.

  Уже в 1940 г в промышленности Северной Осетии имелась высокая степень насыщенности инженерно-техническими работниками.

  
  

  Состав персонаж промышленности

  Северо-Осетинской АССР (1940 г.) [21, 66]

  	Крупная про­мышленность	Мелкая промышленность	Вся промышленность
  Всего в т.ч.: Рабочие           ИТР           Служащие           Младший обслу- живающий персонал           Ученики	100,0 71,6 9,4 8,6 6,4 4,0	100,0 78,0 47 8,5- 6,8 2,0	100,0 72,9 8,4 8,7 6,4 3,6

  
  

  Следовательно, удельный вес инженерно-технических работников составлял 8,4% ко всему персоналу промышленности. Это — достаточно высокий показатель насыщенности промышленности инженерно-техническими кад­рами, если учесть, что в 1928 г. удельный вес ИТР во всей промышлен­ности СССР составлял менее 1% общего числа рабочих.

  Таким образом, усилия Северо-Осетинской партийной организации и трудящихся Северной Осетии, направленные на дальнейшее развитие кадров рабочего класса и инженерно технических работников в период довоенных пятилеток при активной помощи ВКП(б) и рабочего класса всей страны, достигли определенных успехов.

  На основе подъема промышленности и сельского хозяйства республики изменялось и социальное положение населения.

  По данным переписи 1939 г. городское население к 1939 г. увеличилось по сравнению с начальным периодом реконструкции народного хозяйства поч­ти вдвое. Рабочие, инженерно-технические работники и слу­жащие составляли больше половины (57,7%) всего населения Северной Осетии; колхозное крестьянство, кооперативные ку­стари и ремесленники — 40,7; крестьяне-единоличники вместе с некооперированными кустарями — 1,2 и прочие — 0,4%.

  Фонд заработной платы рабочих, инженерно-технических работников и служащих Северной Осетии увеличился со 150 млн. руб. в 1937 г. до 223 млн. руб. в 1940 [117, 39]

  Однако жилищное строительство отставало от растущих нужд народного хозяйства, но принимались меры к улучшению жилищно-бытовых условий рабочих промышлен­ных предприятий. В г. Орджоникидзе и в рабочих поселках Беслан, Садон и Мизур было построено много домов и обще­житий. Сотни и тысячи трудящихся ежегодно отдыхали и лечи­лись в санаториях и домах отдыха. Постепенно увеличива­лись денежные и натуральные доходы трудящихся.

  Рост благосостояния, увеличение доходов рабочих и кол­хозников способствовали повышению их покупательной спо­собности. В 1940 г. розничный товарооборот республики достиг 389,0 млн. рублей, при этом удельный вес продовольственных то­варов составил 59,4%.

  В 1940 г. бюджет республики по сравнению с 1924 г. увели­чился в 43 раза, составив 85 млн. 716 тыс. рублей. В предвоен­ные годы намного увеличились расходы на социально-культур­ные мероприятия.

  Показателем роста благосостояния трудящихся республики были и успехи в области народного здравоохранения. В 1940 г. в Северной Осетии насчитывалось 29 больниц, 102 амбулатории и поликлиники, 84 фельдшерско-акушерских пункта. В них работало 442 врача, 926 человек среднего медицинского персонала, 115 фармацевтов. Расходы на здравоохранение составили 16398 тыс. рублей.

  Большинство трудящихся пользовались радио и телефон­ной связью, которые получили свое дальнейшее развитие. 97% сельсоветов имели уже телефонную связь. Телефон и телеграф связали горные и плоскостные районы Осетии с центральными городами страны [123, 260].

  В Северной Осетии большое внимание уделялось воспита­нию и подбору кадров в исполнительные органы власти. Были образованы краткосрочные курсы по переподготовке председателей и секретарей исполкомов, при исполкомах Советов были созданы постоянно действующие комиссии по бюджету, ком­мунальному хозяйству, торговле, народному образованию, здравоохранению, оборонной работе и др.

  Еще одним из показателей культурного строительства явил­ось выделение средств и решение организационных вопросов, связанных с расширением базы периодической печати. В 1935 г. в Северной Осетии издавалось 14 газет, из них 12  на осетинском языке общим тиражом 60 тыс. экземпляров. Тогда же на осетинском языке выходили ежемесячный литературно-художественный и обще­ственно-политический журнал «Мах дуг» (с 1934 г.) и детский литературно-художественный журнал «Сырх дидинаг» (позже «Пионер», с 1935 г.). Рабочие, колхозники и интеллигенция республики выписывали десятки тысяч экземпляров централь­ных газет и журналов.

  Широко развернулась и книжная торговля. В районных цент­рах, нескольких селах и станицах были построены новые книжные магазины, при крупных промышленных предприятиях — книж­ные киоски. За один только 1933 г. трудящиеся Северной Осе­тии приобрели научно-технической, политической и художе­ственной литературы около одного миллиона экземпляров на сумму 575 тыс. рублей [59, 262].

  Таким образом, проведенный анализ литературы, отражающей социально-экономическое развитие Северной Осетии, показывает, что в первые десятилетия советской власти растущая промышленность предъявляла повышенный спрос на рабо­чую силу. Реконструкция старых и строительство новых промышленных объектов требовали значительных усилий по подготовке грамотных рабочих и профессионально подготовленных инженерно-технических работников. Все это предопределило, как показал анализ документальной базы по вопросам культурного строительства  в Северной Осетии, осуществление целого комплекса мероприятий по ликвидации безграмотности и создание многопрофильных профессионально-технических учебных заведений.

  Происходящие изменения в социальной структуре населения, связанные с вступлением крестьян в ряды рабочего класса, требовали постоянных усилий для  политического, технического и культурного образования бывших жителей  деревни.

  Массовая коллективизация и рост механизации сельскохозяйственных ра­бот также требовали осуществления необходимых образовательных мероприятий и на селе.

  Увеличение городского населения за счет крестьян и переселенцев поставило задачу по совершенствованию социальной сферы: развитию торговли, здравоохранения; транспорта и связи; обеспечению культурного досуга населения.

  Создание новых институтов политической и государственной власти, а также хозяйственных руководителей требовало подготовки грамотных управленцев,  финансовых работников, сотрудников органов контроля и ком­мунальных служб, специалистов по народному образованию, оборонной работе и т.п.

  В целом же проведенные социально-экономические преобразования за первые десятилетия советской власти обеспечили необходимые, на наш взгляд, предпосылки для комплексного развития важнейших сфер культуры в Северной Осетии.

  
  
  

  1.3.   Комплексное развитие важнейших сфер культуры

  1.3.1. Народное образование

  До революции 1917 года Северная Осетия являлась одной из отсталых национальных окраин России. Грамотность среди населения составляла единицы процентов. В республике не было ни одного высшего учебного заведения, а в церковно-приходских школах обучалось всего 6556 учащихся – в основном дети привилегированных слоев населения.

   С первых же дней установления советской власти на тер­ритории Северной Осетии вся деятельность партийных и советских органов была направлена на быстрейшую ликвидацию неграмотности, на создание и непрерывный рост советской школы, на осуществление всеобщего образования -  начального, а потом и семилетнего.

  В условиях гражданской войны Терский Совнарком 1 октября 1918 года принял постановление об открытии в г. Владикавказе первой народной гимназии с интернатом на 500 человек на полном государственном обеспечении. В гимназию принимались дети рабочих, крестьян и "трудовой демократии". Преимущество отдавалось детям погибших и  пострадавших в борьбе за революцию. 

  В августе 1920 года  во Владикавказе по постановлению Терского исполкома был организован первый на Северном Кавказе Терский (позднее Горский) институт народного образования. При нем были отделения: дошкольное,  два школьных (по подготовке учителей 1 и 2 ступеней) и отделение трудовых процессов.

  Начиная с 1920 года, органы народного образова­ния организовали значительную сеть изб-читален, клу­бов, пунктов ликвидации неграмотности.

  Для ликвидации беспризорности на территории Горской республики в 1921 г. было открыто 11 детских домов, в том числе во Владикавказе 7 с 840 детьми и 2 детдома  в Осетинском округе с 92 детьми. В 1922 году в Горской республике уже было 18 детских домов с общим количеством 1369  детей, из них во Владикавказе 11 домов с одной тысячей воспитанников и в Осетинском округе с 92 детьми. В  1922 году в Горской республике уже было 18 детских домов с общим количеством 1369 детей, из них во Владикавказе 10 детских домов с одной тысячей воспитанников и в Осетинском округе 2 детдома.

  Претворяя в жизнь указания XV съезда ВКП(б), Северо-Осетинская  областная партийная организация и местные советы принимали необходимые меры к увеличению охвата обучением возможно большего числа детей школьного возраста. Значительно увели­чивались и ассигнования на народное образование и ма­териальная помощь детям, в особенности детям бат­раков и бедноты. Так, охват детей обучением вырос с 31 % от общего числа детей школьного возраста в 1923-1924 учебном году до 76,3% в 1929-1930 году [262].

  1923 год в области народного образования в Северной Осетии ознаменовался открытием Горского педагогического техникума, реорганизованного впоследствии в самостоятельные осетинский и ингушский педтехникумы. Техникум был рассчитан на подготовку учителей для школ первой ступени.

  В Северной Осетии в этот период открываются также школы для взрослых, пункты ликбеза, создаются сельские комитеты по ликвидации неграмотности. В поход за грамотность включаются школьники старших классов, которые обучают  своих родителей, соседей.  В январе 1924 года Первая Кавказская краевая конференция по ликвидации неграмотности подвела итоги работы в этой области и наметила пути дальнейшей борьбы за сплошную грамотность взрослого населения. Конференция приняла решение об издании учебников и учебных пособий на осетинском  языке.

  В  1924-1925 учебном году всего в Осетии насчитывалось 96 школ.  Ощущался большой недостаток в учебно-педагогических кадрах, насчитывалось всего 386 учителей, из них только 20 со специальным образованием. Это значительно больше, чем до Октябрьской революции, но было еще совершенно недостаточно для  растущих потребностей республики.

  Партийные и советские органы приняли ряд мер для подготовки национальных учительских кадров.  В 1924 году во  Владикавказе был организован Северо-Осетинский педагогический техникум, который в 1926 году выпустил группу  учителей в количестве 96 человек. С тех пор педтехникум, потом переименований в педучилище, подготовил для школ Северной Осетии десятки учителей начальных классов.

  Еще в  1925-1926  учебном году полностью развернувшихся пятилетних школ первой ступени в Северной Осетии было всего 19, а остальные, свыше 40 школ, были с разным количеством групп - от одной до четырех. Это свидетельствовало о больших трудностях организационного периода, которые переживала в то время осетинская  школа.

  Свидетельством огромного размаха, который приняла в Северной Осетии подготовка кадров для всех отраслей народного хозяйства и культуры, является расширение средних и высших учебных заведений и контингента учащихся в 1927году. В Северной Осетии в двух вузах и 6 средних учебных заведениях обучалось 100 человек (против 11 человек в 1913 г.) [84].

  К 1927-1928 учебному году начали поступать на работу в школы первые выпускники пединститута и Осетинского педагогического техникума. Но их было очень мало, так как большинство поступавших в эти учебные заведения, не окончив курса обучения, переводилось в вузы и техникумы Москвы, Ленинграда и других городов.

  Обращает на себя внимание низкий уровень обра­зования учительских кадров Северной Осетии и раз­ношерстность их социального происхождения. Так, по состоянию на 1 января 1928 года в школах Северной Осетии работало 460 учителей, из них с высшим образованием 50 человек, со средним — 294, с незакон­ченным высшим — 55, а остальные с незаконченным средним и с высшим образованием. Членов партии и комсомола среди учителей было всего 75 человек. По социальному происхождению учителя распределялись так: из крестьян — свыше 400 учителей, из рабочих — 2, бывших священников и священнослужителей — 19, бывших офицеров — 48, из дворян и торговцев — 9  и т.д.

  Вопрос об учительских кадрах обострился настоль­ко, что стал одним из серьезных тормозов дальнейше­го развития осетинской школы. Сложность вопроса состояла в том, что надо было заменить около 80 учи­телей — выходцев из «чуждой» среды и, кроме того, не отвечавших требованиям по своей общей, особенно специальной подготовке. Свыше 70 учителей, не владеющих осетинским языком, подлежали освобождению от занимаемой должности, что было связано с необходимостью завершения коренизации осетинской начальной школы. Выход из этого был найден посредством увеличением приема на годичные курсы при Северо-Осетинском педагогическом институте и принятием некоторых мер по улучшению работы педтехникума. Некоторую помощь в обеспечении школ I ступени учительскими кадрами оказала 1-я осетинская областная опытно-показательная 14 школа, имевшая педагогический уклон. Средние школы комплектовались учительскими кадрами, глав­ным образом, за счет выпускников Горского педагоги­ческого института, особенно его отделения осетинского языка и осетинской культуры.

  Несмотря на большие трудности и острый недостаток учителей, к 1929 году постепенно сложился основной костяк новых, советских учительских кадров осетинской школы, окончивших советские высшие и средние педагогические учебные заведения. Значитель­ную часть этих кадров составляли выходцы из рабо­чих, крестьян и трудовой интеллигенции. Выросло и укрепилось партийно-комсомольское ядро осетинских педагогических кадров.

  Это, на наш взгляд, был первый шаг в культурализации осетинского народа.

  В 1927-1928 учебном году в системе Северо-Осетинского ОНО были: Алагирский сельскохозяйственный техникум, сельскохозяйственная школа, центральная ткацкая школа, ФЗУ, национальная группа рабфа­ка при сельскохозяйственном институте, профшкола узкой специальности и некоторые другие. Во всех этих учебных заведениях обучалось свыше 1000 юношей и девушек [260]. К этому году в Северной Осетии также работало свыше 50 изб-читален и 10 клубов.

  Соответственно рос в бюджете Северной Осетии и удельный вес расходов на народное образование: он увеличился с 32,4% в 1925-1926 году до 60% в 1929-1930 году. Только за два года, с 1928 по 1930 г.,  детям бедноты и батрачества, учащимся школ I и II ступени, учащимся техникумов, различных курсов и школ была оказана денежная по­мощь в размере более 260 тыс. руб. [73; 74].

  Высоки были также и темпы строительства школьных зданий. Так как  Северная Осетия не имела достаточных средств на строительство школ, правительство РСФСР, осуществляя национальную политику Коммунистической партии, из  года в год увеличивало ассигнования на школьное строительство в Северной Осетии. Так, в 1925-1926 году Осетии было выделено дотации на школьное строительство 747000 рублей, в 1926-1927 году — 897 000 руб.,  в 1928-1929 году уже было выделено 1 033000 рублей. Активное участие в школьном строительстве принима­ли трудящиеся сел. Они бесплатно на своем транспорте подвозили к строительным площадкам школ песок, известь, кирпич, лес. Население участвовало в проведении земляных работ, в кладке фундаментов и т.д. Движение за школьное строительство охватило все села Северной Осетии и приняло всенародный характер.  Все это делалось по инициативе (и под надзором – Г.З.) партий­ных организаций, местных советов и учительства, об­щих собраний граждан. Строительство школ,  как правило, велось по типовым проектам (Ногирская, Заманкульская, Чиколаевская, Мартовская и др. школы). 

  Большим вопросом в жизни школ в 1928-1929 году был вопрос об уклонах в осетинской школе. В соот­ветствии с потребностями хозяйства, культуры, со­ветского и колхозно-кооперативного строительства в Северной Осетии было признано целесообразным придать школам сельскохозяйственный, промышленный, педагогический, кооперативно-колхозный и административный уклоны. Так, например, Владикавказской и Христиановской средним школам был придан педагогический уклон, Архонской — кооперативно-колхозный, Садонской и Мизурской — промышленный,  Бесланской — административный уклон и т.д.

  Осетинская советская общеобразовательная школа пользовалась приспособленными к местным условиям программами и учебными планами русской советской школы. Это обусловило ее строительство и работу на основе коммунистической идеологии и советской педагогической мысли.  Вместе с нею осе­тинская школа прошла и весь сложный путь исканий нового содержания обучения и воспитания, организа­ционных форм, режима новой советской школы. С введением всеобуча началась качественно иная работа по созданию учебников на осетинском языке: букварей, книг для чтения, учебников по русскому языку, грам­матики осетинского языка, по переводу некоторых русских учебников на осетинский язык. Отсутствие кадров, опыта, недостатки полиграфической базы и алфавита (латинский) серьезно мешали делу. Выпу­скавшиеся на осетинском языке оригинальные и пере­водные учебники страдали большими методическими и идеологическими ошибками. Осложняла дело и необ­ходимость создания учебников на двух диалектах (иронском и дигорском) осетинского языка.

  Несмотря на все эти и другие трудности, коренизация осетинской начальной школы сыграла большую роль в образовании трудящихся Се­верной Осетии, в развитии осетинского языка и социа­листической культуры трудящихся республики.  Вместе с началом работы по всеобучу круто под­нялась работа и по ликвидации неграмотности. В ра­боту по ликвидации неграмотности и малограмотно­сти, кроме органов народною образования и «Обще­ства долой неграмотность», включились женотделы, комсомол, кооперативные и некоторые другие органи­зации.  В 1929-1930 году по Северной Осетии было орга­низовано 519 ликпунктов с охватом около 21 000 не­грамотных и малограмотных. Ликпункты организовы­вались в значительной части учительством.

   Значительную помощь учителям в налаживании учебной и воспитательной работы в школах оказывал Научно-методический Совет ОблОНО и методические конференции и объединения в школах. Обрабатыва­лись, издавались и рассылались по школам ма­териалы различных областных совещаний учителей и работников органов народного образования по многим актуальным вопросам жизни и работы школ. Прово­дились конкурсы на написание учебников для осетин­ских школ.

  Политика индустриализации и коллективизации сельского хозяйства в корне изменила послевоенную экономику. Шестнадцатый съезд ВКП(б) отметил, что социалисти­ческое переустройство страны требует общего подъема культурно-политического уровня трудящихся. Решающими средствами подъема культурного уровня трудя­щиеся съезд считал ликвидацию неграмотности и введение всеобщего обязательного начального обучения.

  На основании решений съезда партии Цент­ральный Комитет ВКП(б)      25 июля 1930 г. вынес решение «О всеобщем обязательном начальном обучении». Опираясь на достигнутые за годы Со­ветской власти успехи в области народного образова­ния, трудящиеся Северной Осетии начали борьбу за осуществление всеобуча, подняв на его выполнение всех трудящихся области.

  Введение всеобщего обучения было весьма слож­ной и трудной задачей.  В условиях Северной Осетии успешное осуществление его упиралось в преодоление крупнейших трудностей. Нужно было охватить обуче­нием в короткий срок остававшихся вне школы к мо­менту введения всеобуча свыше 25%  детей школьного возраста, прекратить отсев учащихся из школ, решить вопрос о переростках, которые занимали в школах большое количество ученических мест, подготовить и направить в начальные школы области свыше 200 учи­телей, решить вопросы коренизации осетинской на­чальной школы (организовать выпуск школьных учеб­ников на осетинском языке, подготовить осетинские учительские кадры, способные обучать и воспитывать детей на родном языке), обеспечить коренизированную осетинскую начальную школу соответствующими программами и учебными планами, охватить обучением в ликпунктах всех неграмотных и малограмотных, раз­вернуть школьное строительство в таком объеме, что­бы увеличить не меньше, чем в 3 раза количество уче­нических мест в школах.

  Новое школьное строительство было одной из серь­езнейших трудностей при осуществлении всеобуча. Но благодаря тому, что на него было обращено серьезное внимание, задача эта решалась успешно Так, напри­мер, строительство школьных зданий, начавшееся в Северной Осетии в 1925 году, после решений XVI съез­да ВКП(б) приняло так же, как во всей стране, ши­рокие масштабы. В различных районах Северной Осе­тии к 1930-1931 учебному году было построено и закан­чивалось строительством 17 школьных зданий, в том числе 3 средних, 2 семилетних и 12 начальных школ [74, 49].

  Грамотность трудящихся Северной Осетии состав­ляла в 1929-1930 году общая — 27,5%, среди осетин — 23,7%, среди других народностей — 28,1%.

  Большая работа по политическому просвещению трудящихся области велась через 56 изб-читален, 13 клубов и 6 кинопередвижек.

  1929-1930 и 1930-1931 учебные годы прошли в борьбе за претворение в жизнь постановления XVI съезда ВКП(б) о введении всеобщего начального обязатель­ного обучения и ликвидации неграмотности [260].

  Большую роль в жизни советской школы вообще, осетинской в частности, сыграло постановление ЦК РКП(б) от 5 сентября 1931 г «О начальной и средней школе». Отмеченные в этом постановлении достиже­ния и недостатки в советской общеобразовательной школе имели место и в работе осетинской школы. Зна­ния, усваивавшиеся детьми в осетинской школе, осо­бенно по химии, физике, математике, географии и род­ному языку, не отвечали требованиям, были недостаточно глубокими и прочными, не давали детям ни необходимого минимума знаний для поступления и обучения в ВУЗах и техникумах, ни элементарных навыков для практической деятельности, в частности, в сельском хозяйстве.  Политехниза­ции обучения была в основе своей формальной.

  В соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) «О начальной и средней школе», партийные и советские органы Северной Осетии проделали значительную ра­боту по коренному улучшению преподавания и изуче­ния физики и математики, химии и географии, родного языка и политехнического обучения. Проводились курсы повышения квалификации учителей физики, математики, родного языка и т. д. Были приняты меры к организации учебных кабинетов и лабораторий при школах, по выявлению неиспользуемого предприятия­ми промышленного оборудования для организации школьных мастерских и рабочих кабинетов. Школы заключили договоры с предприятиями и колхозами на предмет организации на их базе политехнического обучения учащихся.

  В школах была усилена методическая работа. Про­веден был ряд практических мер по улучшению мате­риального положения учителей: повышена зарплата, упорядочены вопросы снабжения промышленными и продовольственными товарами.

  Большое внимание уделялось подготовке специалистов для растущего сельского хозяйства. Еще XV съезд партии записал в своем решении «Усилить внимание делу создания новых и поднятия квалификации наличных кадров сельской интеллигенции, создавая из них активных и сознательных деятелей социалистическое преобразования деревни. Особо обратить внимание на создание кадров специалистов по организации колхозов и образ­цовых крупных совхозов в деревне».             

  В соответствии с решениями партии и правительства о воспитании колхозных кадров Северо-Осетинская парторгорганизация проводит за годы предвоенных пятилеток ряд мероприятий, направленных на развитие этой насущной проблемы.

  Исключительно выросла роль школ в общественно-политической жизни осетинской деревни.  Не было буквально ни одного сколько-нибудь значительного вопроса строительства новой жизни в деревне, чтобы школа не приняла в нем самого активного участия. Подписка на заем, хлебозаготовки, выборы в сельские советы, проведение самообложения, озеленение и бла­гоустройство сел — везде школа, учителя и учащиеся были верными помощниками сельских партийных организаций в проведении всех этих важных меро­приятий.

  Огромную роль сыграла школа в борьбе за новую социалистическую культуру на селе. Силами учителей и учащихся старших классов организовывались под­ворные обходы по выявлению неграмотных и мало­грамотных, устраивались при школах пункты ликбеза для бедняцко-батрацкой молодежи, женщин-горянок, первых колхозников и активистов сел; организовыва­лись пункты по подготовке молодежи для поступле­ния в различные учебные заведения. Во всех этих больших и малых делах советская школа под руководством сельских партийных органи­заций вела упорную борьбу за внедрение в осетинскую деревню новой социалистической культуры. Коллективы школ часто выступали инициаторами строительства различных учреждений культуры на селе: клубов, изб-читален и библиотек. Большую роль сыграли школы в борьбе за развер­тывание сбытоснабженческой кооперации на селе; в борьбе против кровной мести, калыма, воровства невест  и т.д.

  В течение 1930-1931 гг. по решению обкома партии были созданы 3 сельскохозяйственных техникума и Горский сельскохозяйственный политехникум, в которых в 1930-1931 гг. обу­чалось 613 человек. Значительно был увеличен прием осетин в сельскохозяйственный институт. Если в 1930 г. в нем обучалось всего 40 осетин, то в 1931 г. — 119 чел.

  Были созданы также 2 школы крестьянской молодежи и развернута широкая сеть курсов по подготовке кадров колхозных работников. В 1930-1931 гг. эти школы и курсы подготовили 1080 специалистов массовых профессий.

  Значительное развитие получило сельское школьное строительство в 1931 - 1934 годах. Были построены школы в селениях Ольгинском, Н. Батакаюрте, Фарне, Даргавсе; строились школы в Кадгароне и некоторых других селах. Для сравнения можно сказать, что в  г. Владикав­казе вплоть до 1935 года не было построено ни одного школьного помещения. Здания некоторых го­родских школ продолжали занимать партийные и советские орга­низации. Поэтому во всех городских школах занятия проводились в две, а в некоторых и в три смены.

  По нашему мнению, это был второй этап культурализации осетинского народа.

  Успехи социалистической индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства поставили во весь рост вопрос о необходимости подготовки  высококвалифицированных кадров специа­листов различных областей хозяйства и культуры. Партия коммунистов выдвинула требование поднять культурно-технический уровень рабочего класса СССР до уровня работников инженерно-технического труда.

  В свете этих задач к общеобразовательной школе предъявлялись более высокие требования. Встал во­прос о коренном улучшении учебно-воспитательной работы в школах. Общеобразовательная школа была призвана сыграть в этом большую роль. В результате,  перед органами просвещения возникла проблема  улучшения учебно-воспитательной работы в школах.

  Важную роль в дальнейшем развитии народного образования в Северной Осетии сыграли постановле­ния ЦК ВКП(б) от 25 августа 1932 г. «Об учебных программах и режиме в начальной и средней школе», «Об учебниках для начальной и средней школы» от 12 апреля 1933 года, постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 г. «О структуре началь­ной и средней школы в СССР». Эти решения четко определили пути и средства коренной перестройки работы школ в соответствии с новыми задачами со­циалистического строительства. Проводя в жизнь эти решения, руководящие партийные и советские органы, органы народного образования Северной Осетии скон­центрировали свое внимание на разрешении важней­ших вопросов народного образования.

  Принимались необходимые меры по завершению всеобуча, по вовлечению в школы всех детей школь­ного возраста. Так, количество школ в области увели­чилось с 143 в 1930 году до 164 в 1934 году, а количество учащихся до 45 191 человека. Необходимо отметить, что рост количества школ и учащихся в них за указанное время шел в основном за счет села [191, 77].

  Задачи преподавания русского языка были четко определе­ны в известных постановлениях ЦК ВКП(б) о школе от 5 сен­тября 1931 года и от 25 августа 1932 года, где указывалось, что школа должна сообщить учащимся основы науки о совре­менном русском литературном языке и обеспечить подготовку вполне грамотных людей. Это в полной мере относится и к на­циональной школе. Цели и задачи изучения русского языка в национальной школе выражены в постановлении СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) от 13 мая 1938 года «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей», где говорится: «Учащиеся, оканчивающие неполную среднюю школу (VII классов), должны; уметь свободно и пра­вильно выражать на русском языке свои мысли, как устно, так и письменно, иметь навыки самостоятельного пользования кни­гой, соответствующей их возрасту, получить знание основ рус­ской грамматики и синтаксиса и на некоторых примерах полу­чить знакомство с русской литературой.

  Для выполнения поставленных задач в Северо-Осетинской АССР на основе новых программ, учебных планов и разрабо­танных Наркомпросом РСФСР требований к учебникам, на местах были составлены учебники по русскому языку не толь­ко для начальной школы, но и для V-VII классов. Составле­ние учебников облегчалось наличием нормативных учебников русского языка для начальных школ, составленных Институ­том методов обучения Академии педагогических наук.

  Первые учебники по русскому языку для осетинских школ, несмотря на ряд несомненных достоинств, имели и существен­ные недостатки. Прежде всего, материал излагался в них труд­ным для учащихся языком. Не было, за очень редким исключением, сравнения грамматических явлений русского языка с соответствующими явлениями осетинского языка. Отдельно формулировки грамматических определений были громоздки.  Не обращалось должного внимания на трудные для учащихся осетин особенности строя русского предложения. Словарный материал давался без четкой последовательности.  Почти отсутствовали творческие упражнения и упражнения стилистического и грамматического характера. Коллективное обсуждение учебников среди опытных учителей-практиков во многом способствовало их дальнейшему усовершенствованию, и в настоящее время эти учебники играют огромную положительную роль в деле привития учащимся практических умений и навыков по русскому языку.

  Вместе с тем программы и учебники для осетинских школ до последнего времени были перегружены ненужными для учащихся теоретическими сведениями. Это потребовало кропотливой продолжительной работы по тщательному отбору материала, подлежащего обязательному усвоению учащимися, имеющего практическое и образовательно-воспитательное значение, являющегося доступным для понимания учащимися.

  В городах и рабочих поселках было осуществлено обязательное семилетнее обучение. Школы Осетии имели твердые расписа­ния и  четко определявшийся режим. Школы в основном были обеспечены учебниками, как на осетинском, так и на русском языках. Учебники на осетинском языке издавались на месте, а на русском языке получались централизованно через местное отделение КОГИЗа. Все эти меры укрепили дисциплину в школах, значительно повысили научно-педагогический уровень обучения и воспитания. Расходы на народное образование в Северной Осе­тии увеличились с 1562,3 тыс. в 1930 году до 6 727,5 тыс. рублей в 1934 году, а средний процент успеваемости с 42% в 1931-1932 учебном году вырос до 76% в 1933-1934 учебном году.

  В 1932-1933 учебном году в городе Орджоникидзе было осуществлено обязательное начальное образование. Все школы области имели твердые расписания и единый режим. Школы были обеспечены кадрами и учебными пособиями, как на осетинском, так и на  русском языках. Учебники на осетинском языке издавались на месте, а на русском получались централизованными изданиями гг. Москвы и Ленинграда.

  Все эти меры значительно повысили научно-педагогический уровень обучения  и воспитания в школах. Средний процент успеваемости  вырос до  92% в 1933-1934 учебном году. Проводилась работа по коренизации осетинской письменности.  В 1934 года состоялось решение руководящих органов Северной Осетии о едином осетинском литературном языке. Было установлено, что для дальнейшего  развития осетинской литературы и культуры будет целесообразно создание единого литературного языка. Основой его был признан, иронский диалект с  максимальным использованием лексических ресурсов другого, дигорского,  диалекта осетинского языка. В школах Дигории сохранилось, преподавание на дигорском диалекте, с ознакомлением учащихся старших классов  с осетинским литературным языком.

  Был успешно решен и ряд других важных вопросов единого литера­турного осетинского языка: вопросы орфографии, орфоэпии, пунктуа­ции. Большую роль сыграло в развитии единого литературного языка издание хрестоматии по осетинской литературе для старших классов средней школы, издание учебников по морфологии и синтаксису осетин­ского языка, терминологического, географического и некоторых других словарей на осетинском языке

  Серьезное внимание обращалось на политехнизацию обучения.  Многие школы организова­ли мастерские и рабочие комнаты, а большая часть сельских школ — опытные участки. Во многие школы были направлены учителя труда, имевшие специальную подготовку, проведены курсы по повышению политех­нической грамотности педагогических кадров. Боль­шую помощь школам в организации мастерских, рабо­чих комнат и повышении политехнической подготовки учителей оказывали промышленные предприятия Се­верной Осетии. Такие заводы как «Электроцинк», БМК, ВРЗ, Садонское рудоуправление, «Гизельдон-ГРЭС», лесозавод «Красное знамя»   шефствовали над школами и оказывали им большую помощь в нала­живании политехнического обучения.

  В 1935 году была организована специальная школа-интернат для детей с дефектами речи и слуха на 170 мест с общежитием, мастерскими и подсобным хозяйством. В этом интернате дети приобретали знания в объеме семилетней школы и, в зависимости от состояния здоровья, трудовую подготовку.

  В 1934-1935 учебному году четко определилась структура осетинской общеобразовательной школы:  на­чальная, неполная средняя и средняя. Заметно укре­пились педагогические кадры, повысилась их общая и специальная подготовка. В каникулярное время систе­матически проводились курсы учителей начальных классов, преподавателей географии, истории, препода­вателей труда и др. Большую помощь в повышении квалификации педагогических кадров оказывали го­дичные учительские курсы при Осетинском педтехникуме, выпускавшие ежегодно в среднем 70 человек. До 200 учителей повышали свою квалификацию через заочное отделение техникума.  Кадры учителей Север­ной Осетии значительно выросли и количественно: с 970 человек в 1930 году до 1311 человек в 1934 году. Учителя-осетины составляли 65% от общего числа педагогов начальной и средней школы, 75% из них имели высшее и среднее специальное образование.

  Значительное развитие получила сеть ВУЗов, тех­никумов и рабфаков. В 1934 году в Осетии было 4 ВУЗа, в том числе два педагогических, сельскохозяйственный и институт цветных металлов, кроме того, 8 техникумов и 4 рабфака, а также всевозможные краткосрочные и долгосрочные курсы. В институтах и техникумах обучалось 5775 человек (осетин около 35%). 

  В 1932 учебном году при Осетинском пединституте была организована аспирантура, которую до 1940 года окончило 67 человек, из них – 28 осетин.

   Следует отметить роль рабфаков в системе  высшего образования Северной Осетии. Организованные  в разное время при ВУЗах Северной Осетии в соответствии с декретом СНК РСФСР от 17 сентября 1920 года, рабфаки дали возможность значительной части рабочей и крестьян­ской молодежи Осетии получить среднее образование и на льготных условиях поступить в различные ВУЗы страны. С 1930 по 1934 год в Северной Осетии было обучено грамоте более 45 тысяч трудящихся. Оставались необученными  более 23 тыс. человек.

  Итак, все это вызвало необходимость быстрой подготовки  педагогических кадров, повышения квалификации учителей, методической помощи им.

  В 1935 году был организован областной институт, который в 1938 году был реорганизован в рес­публиканский институт повышения квалификации кадров народного образования (ИПККНО, позднее — ИУУ).

  Это имело положительное значение для развития народного образования в Северной Осетии. В отдельных районах были открыты райпедкабинеты. По положению о методической работе были организованы районные и внутришкольные предметные секции и методические объединения. Институт возглавил этот важный участок работы [23].

  До революции в Северной Осетии не было никаких учреждений дошкольного воспитания. Начиная с 1925 года, начался рост детских садов и детплощадок. С 1930 по 1934 г. количество их возросло с 65 до 238; охват детей соответственно с 3501 до 14482. Детсады и детплощадки не имели необходимых кадров, плохо были обеспечены инвентарем, не всегда удовлетвори­тельно обеспечивались продовольствием [191, 77]. И общая сеть детских домов в Северной Осетии была раз­вита слабо. В 1934 году их было 4, в которых обучалось около 450 воспитанников.

  В период с 1935 по 1941 год происходил дальней­ший рост и укрепление народного образования в Се­верной Осетии. Росло количество школ, особенно сред­них. В 1935 г 49,6%  бюджета Северной Осетии расходовалось на народное образование. В соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 9 апреля 1936 г была повышена зарплата учителям и другим работникам школ в зависимости от их образования, квалификации и стажа работы. 

  В 1940-1941 учебном году в средних школах го­родов обучалось 36,1% учащихся, в сельской местно­сти 59,8%. Развернулось интенсивное строительство школьных зданий. За указанный выше период только в г. Орджоникидзе — столице Северо-Осетинской АССР — было построено 11 школьных зданий на 400 и более ученических мест в каждом. За период с 1925 по 1941 год в селах Осетии было построено около 50 школьных зданий. В горных селах Нар, Зарамаг, Унал, Махческ, Хидикус-Далагкау были открыты ин­тернаты при школах. Учащиеся обеспечивались обще­житием с необходимыми удобствами, консультациями и постоянным педагогическим надзором.

  Произошло значительное укрупнение школ. В 1914 году на одну школу в Осетии приходилось 111 уча­щихся, в 1940 — 441 учеников, т.е. в четыре раза боль­ше.

  Были приняты меры по дальнейшему росту учи­тельских кадров, повышению их общей и специальной подготовки.

  Выпуски педагогического института и педагогического техникума увеличивались из года в год. Широко развернулась подготовка и переподготовка учительских кадров через заочные отделения пединститута и пед.техникума. За первые 20 лет своего существования (1920 — 1941 гг.). Северо-Осетинский пединститут окон­чило 2495 человек тридцати различных национальностей, в том числе 713 осетин, т. е. 28,5% от общего числа окончивших.

  В 1932-1933 году в школах Северной Осетии работало 1 246 учителей, в 1937-1938 гг. — 2 333, в 1940-1941 гг. — 2590. Росло число коммунистов и комсомольцев среди учителей. Учителя-осетины составляли 59% от общего числа учителей. Вопрос о советских педагогических кадрах для осетинских школ был решен успешно. Зна­чительная часть окончивших педагогические учебные заведения Северной Осетии направлялась на работу в различные районы страны.

  Продолжалась и работа по ликвидации неграмотности. С 1933 по 1938 г пунктами ликбеза было охвачено 11170 неграмотных и 49019 малограмотных. По данным переписи 1939 года грамотность населения Северной Осетии достигла 78700.  В 1940 году в Осетии насчитывалось 27 тысяч неграмотных и мало­грамотных из числа, главным образом, трудящихся старшего поколения [260].

  Важным событием в культурной жизни трудящихся Северной Осетии был перевод осетинской письменности  с латинской основы на ее прежнюю, русскую основу. Это значительно облегчило как про­цесс обучения детей в школах, так и издание учебни­ков, газет и журналов на осетинском языке. С 1935 по 1941 год Северо-Осетинским Госиздатом было издано 117 различных учебников, главным образом на осетинском языке, общим тиражом 741470 экземпляров. Школы были обеспечены необходимой мебелью, учеб­но-наглядными пособиями, оборудованием учебных классов. Успешнее пошла работа по ликвидации неграмотности и мало­грамотности как на родном, так и на русском языке.

  Своевременное и правильное разрешение таких больших и сложных вопросов народного образования, как создание квалифицированных советских педагоги­ческих кадров, издание учебников на родном языке, строительство школ дало возможность коренным обра­зом улучшить постановку учебно-воспитательной ра­боты в школах Северной Осетии.

  С 1935 по 1941 год систематически совершенство­вались учебные планы, программы, методы обучения и воспитания. В центре внимания учебной работы в школах стало изучение основ таких наук как русский язык и литература, осетинский язык, конституция СССР, математика, физика, химия, биология и история. Боль­шое внимание уделялось вопросам физического, тру­дового и эстетического воспитания.  Коллективы школ боролись за прочное усвоение учащимися основ наук, за воспитание у них беспредельной любви к трудя­щимся, к Родине, к Коммунистической партии. В учеб­но-воспитательной работе учитель прочно занял веду­щее место, а урок стал центральным звеном идеологического воспитания в школе.

  Для молодежи предприятий и учреждений, которая совмещала учебу с работой, расширилась сеть вечер­них школ для взрослых. В 1940 году в Осетии было 34 школы для взрослых.  В них обучалось без отрыва от про­изводства 3219 человек.

  Большим событием в культурной жизни Осетии было открытие в 1939 году в г. Орджоникидзе четвертого высшего учебного заведения — Северо-Осетинского государственного медицинского института. Мединститут стал четвертым ВУЗом в Северной Осетии потому, что в 1938 году произошло слияние двух педагогических институтов в г. Орджоникидзе в один [260].

  В октябре 1940 года при Совнаркоме Северо-Осетинской АССР было организовано управление трудовых резервов. Оно открыло в г. Орджоникидзе два ремесленных и одно железнодорожное училище и три школы ФЗО (одна в поселке Садон). Первый призыв в училища и ФЗО состоял из 1050 мальчиков и девочек, из них около 50% осетин. Шестьсот человек было принято из сельской молодежи. Училища и ФЗО находились на полном государственном обеспе­чении. Помимо производственного обучения, учащиеся  изучали  русский язык, математику, физику и химию; проводились политзанятия. Профиль училищ и ФЗО менялся в зависимости от потребностей народного хозяйства. В них готовились металлурги, шахтеры, токари, слесари, каменщики, жестянщики, котельщики, краснодеревцы, телеграфисты, шорники и т.д. Училища и школы трудовых резервов быстро приобрели большую популярность среди молодежи. Они развернули работу по формированию и воспитанию квалифицированных кадров национального рабочего класса, являющегося одним из наиболее зна­чительных факторов роста культуры трудящихся.

  В этот же период была организована специальная школа-интернат для глухонемых детей на полном государственном обеспечении. В ней дети обучаются, приобретают знания в объеме семилетней школы, пол­учают трудовую подготовку в зависимости от состоя­ния здоровья.

  Перед Великой Отечественной войной (1940-1941 учебный год) в Северной Осетии было 184 школы, из них начальных 65, неполных средних 51  и средних 68. В школах всех звеньев обучалось 95 329 учащихся, и них работало 2690 учителей, в том числе 1666 в  сельской местности [198].

  Северная Осетия получила в наследство от капиталистического строя почти сплошную неграмотность населения. Для упрочения идей социализма, развития народного хозяйства и национальной культуры необходимо было в кратчайший срок провести культурализацию многонационального населения страны. В этом вопросе большую помощь оказала работа по ликвидации неграмотности и созданию системы советского образования.

  
  

  2.3.2. Развитие науки

   

  В дореволюционной Северной Осетии, как и во многих других республиках, наука не получила почти никакого развития. Полностью отсутствовала какая-либо научная база, а для лиц, получивших высшее образование, не создавались условия для научно-исследовательской  работы.

  Так, например, Соломон Туккаев, окончивший Петровскую сельскохозяйственную академию в 1886 году, не смог получить работу по специальности на своей родине. В 1897 году изобретатель Виктор Афанасьевич Гассиев предложил и построил первую в мире действующую фотонаборную машину буквопроецирующего типа. Но открытие талантливого  изобретателя не получило практического применения в царской России [        ].

            В отечественной литературе проблемы развития осетинской науки в исследуемый период отражены в работах А.Г. Кучиева, В.Д.  Текиева, Л.И. Цибирова, Б.А. Цуциева, Х.С. Черджиева и ряда других авторов.

  Большинство исследователей отмечают, что после революции 1917 года появились возможности для развития научной мысли и на Северном Кавказе. Одним из решающих условий для планомерного и быстрого развития  науки явилось создание научно - исследовательских учреждений [255, 174].

  Первым учреждением в Северной Осетии, где велась научная работа, был политехнический институт (первый ректор – А.Р. Гюнтер), учрежденный декретом Совнарко­ма Терской области 4 октября 1918 года.

   К началу 1922 года в институте функционировали сельскохозяйственный, горно-химический, электромеханический, медицин­ский и рабочий факультеты. Трудности экономической разрухи сказывались на положении и развитии института. Исходя из этих обстоятельств, Совнарком Горской республики счел необходимым сокращение института с сохранением наиболее жизненных факультетов. При обследовании наиболее необходимым был признан сельскохозяйственный факультет [         ].

  С 1923 года материальное положение института укрепилось, так как он был взят на государственное обеспечение. Постанов­лением Совнаркома РСФСР от 20 августа 1923 года институт из политехнического профиля подготовки специалистов был преоб­разован в Горский сельскохозяйственный институт. В том же году состоялся первый выпуск студентов в количестве 22 агро­номов.

  К началу 1925 - 1926 учебного года в институте было 28 лабораторий, кабинетов и музей, 9 учебно-исследовательских учреждений. Хотя лаборатории и кабинеты были недостаточно обо­рудованы аппаратурой, все же сотрудники института могли при­ступить к научно-исследовательской работе в области сельскохозяйственных наук.

  Из года в год материальные условия института улучшались, что давало возможность расширить научно-исследовательскую работу.  Институт оказывал практическую помощь близлежащим районам в приведении посевных кам­паний, оборудования агрономических пунктов [255, 176].

   Непосредственная помощь работниками сельского хозяйства Северного Кавказа со стороны Горского сельхозинститута выра­жалась и в организации областных и районных сельскохозяйственных выставок, лекций и бесед по вопросам развития сельского хозяйства. Ученые института занималась также осмотром са­дов, посевов, осуществлялись шефство над колхозами и издава­ли для работников хозяйства научно-популярную литературу по проблемам развития сельского хозяйства.

   После открытия в 1920 году Терского института народного образования научные работы стали выходить на страницах «Известий» института и других изданий. Публикация научных работ оказывала боль­шую помощь хозяйственным и культурно-просветительным уч­реждениям, школам.

  В 1920 году  был организован Северо-Кавказский институт краеведения, в ведение которого перешел Терский областной музей, переименованный в научный.

  При институте были организованы три отделения: естественноисторическое, промышленно-экономическое и антропогеографическое. В первое время в штате института состояло около 70-ти сотрудников. Однако в дальнейшем, в связи с острым недо­статком материальных средств, число это сократилось до 12 че­ловек. 

  Институт ставил перед собой задачу планомерного и всесто­роннего изучения Северного Кавказа и систематическое собира­ние материалов краеведческого характера для научного музея.

  Научные сотрудники обязаны были принимать участие в на­учных экспедициях для обследования районов Северного Кавказа, выступать с докладами и готовить материалы к печати, а также принимать участие в музейной, библиографической и про­светительной работе.

  В 30-е годы научная деятельность, в основном, велась на базе Северо-Осетинского педагогического института, Горского сельскохозяйственного института, Северо-Кавказского института цветных металлов, а также экспедициями институтов Академии наук СССР и кол­лективами трех научно-исследовательских учреждений: Северо-Осетинского научно-исследовательс-кого института, Горской эпидемиологической станцией,  Института санитарии и эпидемиологии.

  Под углом зрения развития осетинской национальной культу­ры работа Северо-Осетинского научно-исследовательского инсти­тута представляет специальный интерес. С 1925 по 1940 год институтом было издано свыше 90 научно-исследовательских работ, сборников и статей, объемом около 665 печатных листов. Институтом было подготовлено академическое издание собрания сочинений   осетинского народного поэ­та и общественного деятеля К.Л. Хетагурова, первый том которо­го вышел в 1939 году. Большую работу провел институт по собира­нию, обработке и изданию материалов устного народного творчест­ва (осетинского варианта нартовского эпоса), которые впоследствии были изданы на осетинском и русском языках. Была начата серьезная работа по собиранию материалов и написанию истории осетинского народа и истории осетинской литературы. Кроме того, была проведена работа по составлению осетино-русского академи­ческого словаря [256].

    В вузах и научно-исследовательских учреждениях Северной Осетии в  1934 году работало 246 научных сотрудников, в том числе  25 профессоров,  51 доцент, 67 ассистентов, 55 аспирантов. Из общего числа научных работников осетин было 82 человека [58].   

  Вузы и исследовательские учреждения области располагали ощутимой  научно-технической базой: кафедрами, лабораториями,  библиотеками, музеями и всевозможными научными станциями. Так, Горский сельскохозяйственный институт в 1938 году имел 24 кафедры,  17 лабораторий, 16 учебно-научных кабинетов, 3 музея и 3 станции: биологическую, метеорологическую и защиты растений [62].         

  Научно-исследовательская работа охватывала почти все острые проблемы изучения природы, истории, экономики и культуры Северной Осетии.     

  Все вузы и научные учреждения Северной Осетии издавали периодику, где печатали отдельные исследования.  К 1934 году ими было опубликовано до 400 работ, посвященных актуальным вопросам советской науки и социалистического строительства. Только коллектив научных работников Горского сельскохозяйственного института за 20 лет опубликовал 9 выпусков "Известий", где напечатал  209 научных работ и провел около 100 научных экспедиций [62], в которых исследовались почвы, климат, вопросы полеводства, животноводства и другие проблемы сельскохозяйственного производства Осетии и других об­ластей и республик Северного Кавказа. Ученые Северной Осетии внесли определенный вклад в отечественную науку. Так, доктор биологических наук, профессор  В.Ф. Раздорский обогатил ботаническую науку своим новым учением о строении растений.  Заслуженный деятель науки и техники профессор В.Я. Мостович создал новое направление в металлургии, известное в науке как "школа профессора Мостович" [262].

  Изучением природных богатств, климата, флоры и фауны, истории, экономики и культуры Северной Осетии занимались профессора: В.И. Абаев, В.Г. Агеенков, Б.А. Алборов, В.Ф. Беме, В.М. Богданов, Г.Б. Бугданов, Д.А. Дзагуров, Х.Б. Дзанагов, К.Х. Дзогкаев, Г.А. Кокиев, Ф.Я. Коновалов, М.А. Мисиков, А.И. Остроушко, Е.О. Рубилин, Л.П. Семенов, Б.В. Скитский, Д.А. Тарноградский, Н.А. Цаголов, З.С. Чернецкая, М.Я. Штебер.

  В октябре 1940 года в г. Орджоникидзе была проведена сессия Геолого-географического отделения Академии наук СССР под руководством члена корреспондента АН СССР профессора П.И. Лебедева. Сессия подвела итоги двухлетней работы кавказской комплексной экспедиции АН СССР.

  Экспедиция изучала вопросы геологической истории Кавказа, главных рудных зон, законов распределения полезных ископаемых Кавказа, истории народов Северного Кавказа и экономики горного сельского хозяйства.

  Подготовка научных кадров в Северной Осетии способствовала тому, что  к началу 1940 года в Северной Осетии насчитывался 141 научный работник. Из этого числа 101 работал в вузах и 40 — в научно-исследовательских учреждениях. Ученую степень доктора наук имели 9 и кандидата наук — 49 че­ловек [199, 121].

  С ростом и укреплением Горского сельскохозяйственного института   увеличился и состав на­учных работников. Так, к началу 1940 - 1941 учебного года их число достигло уже 168 человек. Среди них было 9 профессоров и докторов наук, 22 доцента и кандидата наук, 75 старших препо­давателей [255, 178].

  Однако при наличии 5 вузов, 4 научно-исследовательских учреждений, 22 техникумов этого было далеко не достаточно.

  Подготовка научных кадров шла, главным образом, через ас­пирантуру Северо-Осетинского научно-исследовательского, Северо-Кавказского горно-металлургического, Горского сельскохозяйственного и Северо-Осетинского государственного педагогического институтов. В 1940 году в аспирантурах республики обучалось 60 че­ловек, в том числе в СКГМИ — 11, ГСХИ — 17, СОГПИ — 14  и  СОНИИ — 8. Однако из-за недостатка квалифицированных науч­ных руководителей диссертации защитила лишь незначительная часть аспирантов. По той же причине ни по одной из узких спе­циальностей в вузах республики защита диссертаций не осуществ­лялась. К недостаткам подготовки научных кадров относилось и то, что из 60 аспирантов только 10 были из коренной националь­ности. Так, в Горском сельскохозяйственном институте из 17 аспи­рантов только один, в педагогическом — двое из 14 были осетины [249].

  Немалый урон кадрам науки нанесли необоснованные репрес­сии в 30 — 40-х годах в результате грубых нарушений революци­онной законности [228].

  Проведенный анализ литературы по проблемам развития науки в довоенный период позволяет сделать следующие выводы.

  1. Научная деятельность в Северной Осетии велась через научно-исследовательские учреждения по естественноисторическому, промышленно-экономическому и антропогеографическому направлениям. Работа сравнительно немногочисленных ученых сводилась к историко-археологическому изучению региона, изучению природы, экономики и культуры Северной Осетии; участию в музейной, библиографической и про­светительной работе. Экономические разработки проводились по исследованию почв, климата, вопросов полеводства и животноводства с целью оказания помощи работниками сельского хозяйства.

  Таким образом, развитие науки в республике имело односторонний – прикладной характер.

  2. Очевидно, по политическим соображениям советское государство не развивало фундаментальную, промышленно ориентированную науку в Северной Осетии. На научную работу выделялось мало средств, исследовательская база была недостаточно скомплектована и обо­рудована. Ощущался явный недостаток квалифицированных науч­ных кадров. К развитию научной мысли привлекалось крайне малое количество коренного населения.

  Эту мысль подтверждает высказывание западного социолога Коларза: «централизованная финансовая полити­ка Советов, разумеется, не исключает, что значительные суммы государственных денег вкладываются в нерусские области.  Однако правительства республик не имеют финансовой автономии и существенного влияния, в какие области эти деньги направ­лять».

  «Интересы отдельных народов Советского Союза, — продолжает он, — приносятся в жертву Союза как единого целого» [69, 29-30].

                                                  

  2.3.3.  Печать

  Анализ «участия» печати в культурном строительстве в Северной Осетии  как отдельная проблематика не рассматривается ни в одной из изученных нами работ. Тем не менее, выборка материала из исследований проблем осетинской культуры (В.Д. Текиев, М.С. Тотоев, К.Я. Фидаров Л.И. Цибиров, X.С. Черджиев и др.) показывает, что советской печати в деле политического воспитания и культурного развития трудя­щихся уделялась большая роль.

  Первым изданием, освещавшим жизнь во Владикавказе сразу после установления Советской власти  стала газета «Известия революционного ко­митета г. Владикавказа».

  Постановлением Терского областного ревкома от 30 апреля 1920 г. был создан ежедневный печатный орган Терского ревкома и областного бюро РКП(б) — газета «Коммунист», главным редактором которой стал Астахов, заведующий Центропечати Терской области [236, 128].

  В 1920 - 1925 годах во Влади­кавказе на русском и осетинском языках также издавались газеты:  «Кермен»  (18  апреля 1920 г. - декабрь 1921 г.),  «Горская правда» (1921 г. - август 1924 г.), «Власть труда» (с ав­густа 1924 г.), «Растдзинад» (с марта 1923 г.). Эти газеты разъяс­няли трудящимся республики национальную политику Коммуни­стической партии, «поднимали» их на борьбу за строительство новой жизни, воспитывали их на ленинских идеях братства и дружбы народов, вели борьбу с пережитками феодально-родового быта, с буржуазной идеологией.

  Наглядным примером прогрессорской деятельность по культурализации общества является постановление Коллегии Агитпропа Горского обкома ВКП(б) от 26 марта 1924 года «Об улучшении содержания газеты «Горская правда» и увеличении ее тиража», предписывающее обязательную подписку всем наркоматам и другим возглавляющим учреждениям [153, 374].

  При распространении местных и центральных газет самое серь­езное внимание уделялось отдаленным уголкам Терской области. По городам, станциям, селам и аулам области только с 14 мая по 7 июня 1920 г. было разослано 77998 экземпляров газет. Происхо­дил и обратный процесс. Местные газеты каждый день посылались  в города Российской республики — в Армавир, Архангельск, Баку [236, 128].

  Издавались и журналы на осетинском языке: «Малусагг» («Под­снежник». 1922 г.) и «Зиу» (в 1925 г.) Постепенно развивалось и книжное издательство. В 1922 году изданы «Ирон фандыр» К. Хетагурова и осетинский букварь. В дальнейшем ежегодно издава­лись десятки и сотни книг переводной и оригинальной литературы. В 1925 году на осетинском языке были изданы: биография В.И. Ленина, брошюры о Красной Армии и о раскрепощении женщины, ряд книг по сельскому хозяйству, естествознанию, учебники для школ и т.д.

  Большое внимание уделялось идеологическому влиянию через печать и на молодежь. С этой целью постановлением Коллегии агитационно-пропагандистского отдела Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 15 января 1929 года была утверждена комсомольско-пионерская газета «Авзонгтых» с ежедневным тиражом 7000 экземпляров [153, 383].

  Примером того, какое значение придавалась печати в деле культурализации населения, могут быть выдержки из постановления бюро Владикавказского городского комитета ВКП(б) по докладу редакции газеты «Власть труда» о работе газеты от 16 декабря 1930 года:

  «В центре внимания всех работников редакции должна быть мобилизация сил рабочего класса на выполнение про­граммы 1931 года, являющегося решающим годом выполне­ния пятилетки в 4 года, развитие соцсоревнования и ударни­чества, мобилизация широких крестьянских масс города и на­циональных областей на укрепление колхозов, организацию новых колхозов, усиление наступления на кулацкие капиталистические элементы и ликвидацию кулака как класса в рай­онах сплошной коллективизации (Северная Осетия).

  Особое внимание газета должна уделить вопросу учебы партактива и школам политграмоты, вскрывая оппортунисти­ческие недостатки культстроительства, освещая опыт работы актива. Добиться того, чтобы газета стала действительным ор­ганизатором в проведении культурного строительства.

  Добиться улучшения в области массовой рабкоровской работы, для чего, в порядке проведения смотра работы низо­вой печати, укрепить работу стенгазет, создать вокруг редак­ции широкий рабселькоровский актив, использовать целиком и полностью все рабселькоровские материалы.

  Органам прокуратуры и РКИ провести обследование вы­полнения рабселькоровских предложений со стороны заводо­управлений.

  В работе газеты необходимо больше уделить внимания советскому строительству, чистке советского аппарата, борьбе с бюрократизмом, установив регулярный выход «Листка рабо­че-крестьянской инспекции» [153, 387-389].

  С 1932 года масштабы печати еще больше возрастают: в республике уже выходит 4 областных газеты, 4 районных, 5 политотдельских газет, 2 заводских многотиражки общим тиражом 515 тыс. экземпляров [122].

  В целях организации широкой воспитательной работы среди рабкоров и подготовки рабкоровского актива при вечернем университете открываются специальные отделения для рабкоров. Редакции газеты обеспечивают это от­деление преподавательским составом по технике обработки материалов и оформлению газеты.

  Печать становится еще более важным инструментом в культурализации населения, в его политическом воспитании и просвещении.

  В 1933 году была развернута компания  по книжной торговле. За один этот год трудящиеся Северной  Осетии приобрели научно-технической, политической и художественной литературы в миллион экземпляров на сумму 575000 рублей.

  Все вузы и научные учреждения Северной Осетии издавали периодику, где печатали как специальные, так и общественные материалы.  К 1934 году ими было опубликовано до 400 работ, посвященных актуальным вопросам советской науки и социалистического строительства [255, 178].

  В 1934 году постановлением бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 20 декабря 1934 года вводится квота на обязательную подписку журнала «Мах дуг» [153, 389].

  Большое значение в воспитании населения уделяется печати и в дальнейшем. В 1935 году в соответствии с постановлением бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 27 февраля в Северной Осетии создаются районные типографии и газеты. Всего издавалось 14 газет (из них 12 на осетинском языке) с об­щим тиражом 60 тыс. экземпляров [122, 173]. Осенью 1935 года было образовано Республиканское управление печати, а зимой – отдел печати и издательство обкома партии [153, 392-393].

  В 1939 году постановлением бюро Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 4 ноября 1938 года основаны новые районные газеты: «Большевик» (в Даргкохском районе), «Колхозон» (в Махческом районе), «Стахановой» (в Гизельдонском районе), «Ленинон» (в Кадгаронском районе) с общим тиражом 5000 экземпляров.

  С целью ликвидации неграмотности с 1935 по 1941 год Северо-Осетин-ским Госиздатом, как уже указывалось, было издано 117 различных учебников, главным образом на осетинском языке, общим тиражом 741470 экземпляров. Все вузы и научные учреждения Северной Осетии издавали периодику, где печатали как научные, так и общественные материалы. К 1934 году ими было опубликовано до 400 работ, посвященных актуальным вопросам советской науки и социалистического строительства [255, 178]. Продолжали выпускать научно-популярную литературу все высшие учебные заведения.

  Так, например, в 1938 году была создана печатная газета-многотиражка в Северо-Осетинском государственном педагогическом институте с тиражом 2500 экземпляров.

  Таким образом, в республике сравнительно активно развивалось печатное дело. Книги, газе­ты, журналы, десятки и сотни общесоюзных изданий, изданий других национальных республик и областей, политической и ху­дожественной литературы — все это стало неотъемлемой состав­ной частью культурной жизни советского человека. [242, 211].

  Печати отводилась огромная роль в формировании марксистско-ленинского мировоззрения трудящихся, в их идейном воспитании, в расширении политического и культурного кругозора, в борьбе с «врагами народа».

   

                  2.3.4. Культурно-просветительные учреждения

  
  

  Партия большевиков и правительство советской страны уделяло большое внимание организации культурно-просветительной работы на Северном Кавказе.

  На основании декрета Совета Народных Комиссаров, опубликованного в приказе Тероблисполкома от 11 января 1921 г. за № 17  уже  18 января Терский облисполком принял постановление об учреждении областного политико-просветительного комитета, которому предписывалось в срочном порядке навести порядок в политико-просветительной работе различных ведомств [251].

  Развитие культуры осетинско­го народа шло через создание разветвленной сети культур­но-просветительных учреждений — клубов, домов культуры, изб-читален и т.д. Наряду с учебными заведениями они служили опор­ными пунктами в борьбе против отсталости, неграмотности, за но­вую жизнь, за передовой социалистический быт [122, 140].

   Культурно-просветительная работа была неразрывно связанна с политическим воспитанием народных масс, которое в 1921-1924 годах осуществлялось через избы-читальни и пункты ликбезы. В этом деле активно участвовали учите­ля сельских школ. Но подобных культурно-просветительных учреждений было крайне мало.

  В 1924 году в Северной Осе­тии количество культпросвет учреждений увеличилось по сравне­нию с предыдущим годом почти в пять раз. Функционировало 6 клубов, 24 избы-читальни и 24 ликпунктов [153, 262], 8 библиотек [122, 142].

  О дальнейшем росте сети культурно-просветительных учреждений в Северной Осетии свидетельствуют следующие данные: в 1927 г. в области было 11 клубов,  51 изба-читальня, 90 ликпунктов [153, 262]. Политико-просвети-тельные учреждения вели работу по организации социалистического соревнования на про­мышленных предприятиях и в колхозах, по выполнению производственно-финансовых планов. Продолжалась большая работа по ликвидации неграмотности среди трудящихся, по их политпросвещению. Велась борьба с вредными пережитками прошлого.

  Однако результативность культурно-просветительной работы, проводимой в Республике, не устраивала руководство нашей страны. В декабре 1928 года было принято постановление ВЦИК «О мероприятиях по улучшению культурно-просветительной работы в национальных областях Северного Кавказа, которое предписывало поднять низкий культурный уровень населения путем улучшения его культпросветобслуживания [153, 261].

   В 1929-1930 годах культурализация населения велась уже через 56 изб-читален, 13 клубов и 6 кинопередвижек [260]. А в 1932 году работало 25 клубов и 32 библиотеки [122]. За один 1934 год в колхозных хозяйствах было открыто более 500 библиотек. В них была организована работа по разъяснению внешней и внутренней политики советского правительства, пропагандировались идеи и задачи пятилеток, объяснялась необходимость выполнения и перевыполнения промфинпланов,  организационно-хозяйственного укрепления колхозов. 

  В 1936 году в Северной Осетии было 60 клубов, 79 изб-читален. Перед клубами завода «Электроцинк», БМК и других крупных промышленных предприятий была поставлена задача: превратится в очаги социалистической культуры. При них создавались  разнообразные кружки осетинской и русской художественной литературы,  драматические, литературные, хореографические и другие; систематически читались массовые лекции на естественнонаучные, антирелигиозные, общеобразовательные темы [262].

  Дальнейшее развитие получила сеть политико-про­светительных учреждений при колхозах и менее крупных промышленных предприя­тиях. Из указанного выше количества при колхозах было 29 клубов и 32 красных уголка. В связи со зна­чительным ростом сети политпросветучреждений рес­публика испытывала большой недостаток в кадрах работников этого профиля. Решить эту задачу должна была открытая в 1937 году в г. Орджоникидзе школа политпросветработников.

  В 1938 году был открыт Орджоникидзевский Дворец пионеров. При дворце была открыта библиотека, имелась своя киноустановка и были организованы различные кружки детской художественной самодея­тельности. Особенно большим вниманием пионеров города пользовался детский ансамбль песни и пляски, объединявший детей различных национальностей: рус­ских, осетин, украинцев, грузин, армян и др. Ансамбль с большим увлечением разучивал и исполнял песни и пляски народов СССР. Не меньшим успехом пользо­вались драматический кружок, кружки духовых и на­родных инструментов. Дворец пионеров проводил большую работу по художественному воспитанию школьников г. Орджоникидзе. 

  Большую работу по просвещению взрослого населения вели куль­турно-просветительные учреждения и в дальнейшем. К 1940 году в республике ра­ботало: 145 массовых библиотек с книжным фондом более 300 тысяч экз.; 122 библиотеки было при вузах, техникумах и обще­образовательных школах с книжным фондом около 620 тыс. экзем­пляров; 8 домов культуры; 74 избы-читальни; 32 колхозных и 37 профсоюзных и прочих клубов [122].

  Перед войной в республике функционировало 172 клубных учреждения и дома культуры, 164 массовых библиотеки с книжным фон­дом в 380,5 тыс. книг и 97 изб-читален. В этих учреждениях про­водилась большая работа по культурно-политическому просвеще­нию рабочих, крестьян и интеллигенции [256].

  В последние годы исследуемого периода культурно-просветительная работа проводилась и через музеи республики, которых в 1940 году насчитывалось пять: Мемориальный музей С.М. Кирова и Г.К. Орджоникидзе, Республиканский музеи краеведения, Музей осе­тинской литературы, Алагирский филиал музея краеведения и Му­зей-квартира К. Хетагурова в селении Нар, на родине поэта. 

  Через музеи осуществлялась пропаганда, советского патриотизма и дружбы народов, мобилизовывались массы на выполнение хозяйственно-политических задач, велась борьба с пережитками капитализма и феодально-родо­вого быта в сознании людей.

  В музеях было сосредоточено большое количество экспонатов, связанных с историей материальной и духовной культуры осетин­ского народа, с историей революционного движения на Тереке и в Осетии [256].

  Отмечая выдающиеся успехи после Октябрьской революции в нашей стране, западный социолог Трахо признает, что всего этого не было при царском строе, и все это можно было бы считать колоссальным достиже­нием, если бы эти культурные учреждения целиком и полностью не были подчинены Коммунистической партии и не проводили ее политику [69, 37].

   

                                                Выводы по второй главе:

   

  1. Уровень развития культуры в Северной Осетии на период начала культурной революции соответствовал уровню культуры феодального общества, поэтому главным направлением культурного строительства в Северной Осетии в 20-е – 40-е годы в соответствии с задачами проводимой в стране политики индустриализации и коллективизации сельского хозяйства явилось ликвидация неграмотности и введение всеобщего обязательного начального обучения, которое проводилось по приспособленным к местным условиям программам и учебным планам русской советской школы. Это обусловило ее строительство и работу на основе коммунистической идеологии и советской педагогической мысли.

  2. Культурная революция, послужив толчком к общей культурализации населения Северной Осетии, способствовала определенным достижениям во многих об­ластях культуры, вывела культуру Осетии на принципиально новый уровень развития.

  3. Потребности народного хозяйства, со­ветского и колхозно-кооперативного строительства в Северной Осетии обусловили сельскохозяйственный, промышленный, педагогический, кооперативно-колхозный и административный уклоны осетинской советской общеобразовательной школы.

  4. Развитие  культурно-просветительных учреждений и печати рассматривалось, как инструмент культурализации населения и неразрывно было связано с идейно-политическим воспитанием народных масс, формированием марксистско-ленинского мировоззрения трудящихся; борьбой с  вредными пережитками прошлого и «врагами народа». Культурные учреждения целиком и полностью были подчинены Коммунистической партии и проводили ее политику.

  5. Развитие других важнейших сфер культуры не считалось в Северной Осетии приоритетным направлением культурного строительства, им уделялось менее пристальное внимание. 

   

  
  
  
  
  
  
  
  

   

   

  ГЛАВА III.  ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА

  СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ  В  20-х – 40-х  ГОДАХ

  
  

  Художественную культуру мы понимаем как совокупный продукт и способ художественной деятельности людей. В данном случае в понятие «совокупный» вкладывается то, что художественная культура охватывает все отрасли художественной деятельности – словесную, театральную, музыкальную, изобразительную и т.д., и то, что она включает в себя все процессы, которые протекают вокруг искусства, то есть создание, хранение, распространение, восприятие, оценку, изучение художественных произведений.

  Вся история послеоктябрьского периода носит на себе печать эпохи, наполненной противоречиями и разнообразием позитивных и негативных последствий культурных преобразований в Северной Осетии. Вполне закономерно то, что ныне на повестку исследовательской работы выдвигается задача: всесторонне и объективно исследовать проблемы становления и развития художественной культуры Северной Осетии в 20-40-е годы. Всестороннее изучение истории развития художественной культуры народов Республики позволяет высветить положительные и отрицательные последствия художественно-культурных преобразований в первые десятилетия существования советского государства.

  
  

                                   3.1. Литературная деятельность

     

  В развитии культуры советского народа Коммунистическая партия неослабное внимание уделяла вопросам становления и расширения влияния партийной литературы. Выдвигалось требование, чтобы советская литература  служила народу; отвечала его запросам; отражала его дела, чувства, мысли; показывала его созидательный труд, мобилизовала трудящиеся массы на подвиги во имя строительства коммунизма [164, 26-31]. Исследователи проблем развития республиканской литературы (А.П. Газзаев, С.Т. Дедегкаев, М.С. Тотоев, А.Г. Тотров, Х.С. Черджиев и другие) подчеркивают, что осетинская литература прошла трудный путь своего развития. Большинство авторов утверждают, что оживление литературной жизни начиналось после окончательного установления Советской власти в Осетии. Считается, что становление и рост осетинской литературы происходили под влиянием русской классической и современной советской литературы, творчества Коста Хетагурова [84]. С этим трудно не согласится. Однако большое влияние на характер литературных форм в то время оказывала такая организация как Пролеткульт, принципиальная критика которой всесторонне отображена в исторической литературе [166, 291-292].

  В идеологической борьбе начала 20-х годов вокруг общих проблем строительства социалистической культуры есть еще один аспект, который, как правило, упускается из виду. Это влияние троцкизма. Критика троцкизма дается у нас в основном в историко-партийной литературе и сосредоточена главным образом на политических вопроса. Между тем Троцкий на протяжении сравнительно короткого отрезка времени весьма много писал по вопросам культуры, быта, института литературы. Определенный резонанс вызвали в это время книжка «О быте» (1922) и сборник статей «Литература и эволюция». Под влиянием Троцкого находились некоторые видные деятели «культурного фронта», критики, публицисты т.д. [275, 49].

  И в осетинской литературе 20-х годов было немало выступлений, которые были далеки от социалистических идей переустройства жизни [54].

  После принятия в июне 1925 г. ЦК партии постановления «О политике партии в области художественной литературы», которое требовало усилить внимание на развитие национальной литературы в республиках и областях Советского Союза [122, 142], литературные произведения, содержательно не связанные с культурно-воспитательной работой и классовой борьбой, искоренялись, стали преходящими явлениями, отзвуками идей осетинской национальной буржуазии [54].

  Не особо приветствовалось и возвышение роли национального языка в культурной жизни народа. Считалось, что «прогрессивный процесс дальнейшего развития языков народов СССР и расширение их социальных функций не нуждаются в таком чрезмерном возвыше­нии. Сведение национальной формы культуры к языку определенного народа объективно преуменьшает роль прогрес­сивного процесса использования наряду с родным язы­ком языков окружающих национальностей, в том числе и русского языка» [6, 89].

  Поэтому в годы предвоенных пятилеток в произведениях осетинских писателей, преимущественно изданных на русском языке, получили отражение социалистическая «действительность», успехи осетинского народа в строительстве социализма.

  Тем не менее, переведены были на осетинский язык некоторые выдающиеся произведения русской  и западноевропейской литературы (в основном произведения А. С. Пушкина: «Дубровский», «Путешествие в Арзрум", "Кавказский пленник», «Выстрел», «Цыгане», «Чаадаеву» и др.). Выполнены были также и переводы произведений наиболее известных советских писателей.

  Основным пафосом литературы этого периода стало утверждение новых отношений в жизни народа, воспевание победы Октябрьской революции, раскрытие бесчеловечности дореволюционного уклада общественной жизни. Рассказы А. Коцоева, стихотворения Ц. Гадиева, Г. Баракова, А. Гудуева, С. Багриева, Г. Малиева, Нигера (И. Джанаева), М. Камбердяева проникнуты именно этими идеями.

  Значительное место в литературе 30-х годов занимала также тема страданий и борьбы народа в дореволюционной Осетии и в годы гражданской войны. На эту тему было написано очень много  стихотворений, рассказов и поэм. По своему  идеологическому значению наиболее важны были поэмы Нигера «Гыцци», Г. Дзугаева «Меч», Х. Плиева «Санимат», рассказы А. Коцоева, С. Кулаева и К. Дзесова,  роман Б. Боциева «Разбитая цепь» и многие другие.

  Центральной проблемой литературы этих лет йыл вопрос борьбы за укрепление колхозного строя, за преодоление частнособственнических пережитков в сознании психологии колхозного крестьянства. Эта проблема впервые остро была поставлена в повести Ц. Гадиева «Честь предков», а затем широко разработана в рассказе «Железный богатырь» и драме «На правом пути» С. Кулаева, в рассказе А. Плиева «Мост Дзибе», в романе Д. Мамсурова «Тяжелая операция», а также в его книге рассказов «По ступенькам жизни». Этой проблемы касались, так или иначе, все осетинские писатели. Характерно, что на эту тему написал свою повесть и А. Коцоев («Джанапси»), которой разрабатывал преимущественно тематику предреволюционной действительности в жанре рассказа.

  Значительную роль в развитии литературы, в деле собирания и воспитания литературных кадров сыграли литературно-художественные журналы «Фидиуаг»  «Глашатаи (1927) и «Мах дуг» («Наша эпоха», 1934 г.). Через эти издания в тридцатые годы в осетинскую литературу пришло большинство молодых писателей.  Среди них наиболее известными являются  Х. Ардасенов, В. Бегизов, Ч. Беджизати, Е. Белоев, Т. Бесаев, Б. Боциев, С. Газзаев, Н.Голованова (Нига), Т. Джатиев, К. Дзесов, Г. Дзугаев, Т. Епхиев, Г. Кавказаг  (Гаглоев Ф.), Г. Кайтуков, К. Короев, С. Кулаев, Д. Мамсуров, Г. Плиев, И. Плиев,  Х. Плиев, Ц. Хутинаев, Я. Хозиев, Р. Чочиев и др.

  Для их творчества также стало характерным воспоминания о дореволюционном прошлом и о годах героической борьбы за власть Советов. Написанные произведения вплотную подводили к теме советского патриотизма, укрепления в сердцах людей чувства гордости и любви к своему отечеству.

  Ф. Гаглоев и Н.  Джусоев указывают на то, что в тридцатые годы в литературе, в частности в поэзии стали появляться холодно-риторические и народно-декларативные тенденции. Образная конкретность во многих случаях часто подменялась общими рассуждениями, лозунгами. Молодым поэтам трудно было решать на высоком художественном уровне вставшие перед ними задачи. 

  Достоинства и недостатки поэзии в целом были свойственны и прозе. Но есть особенности, присущие только прозе.

  Например, критике подвергался зачинатель осетинской прозы – Сека Гадиев, в творчестве которого не было места детальному психологическому анализу, тщательно выписанному портрету, конкретно и всесторонне разработанному пейзажу. Его манера повествования – сказательность – не вполне сочеталось с происходящими революционными преобразованиями.

  Следующий представитель прозы – Арсен Коцоев – мастер короткого рассказа – не мог порвать с традициями народного творчества. Он отдавал предпочтение бытовой сказке и анекдоту, притче; рисовал народный характер со стороны повседневной обыденности, со всеми его слабостями, а это тоже не совсем отвечало идеологическим требованиям того времени.

  Однако к исходу 30-х годов молодое поколение осетинских писателей сумело перестроиться, встать на путь глубокого, конкретного и эмоционально-достоверного отражения действительности [54].

  Новые явления в жизни народа: культурная революция, строительство дорог, школ, фабрик, больниц, заводов, разработка природных богатств края и возникновение рабочего класса в Осетии, рост интеллигенции, советский демократизм – стали основными темами осетинских писателей. Правда, многие из этих произведений не выдержали проверку времени. Однако в свое время они играли определенную роль в воспитании подрастающего поколения. Эти произведения учили мужеству и стойкости на тот случай, если нужно будет встать на защиту Родины от вражеского посягательства. Поэтому к этим темам органически примыкает тема обороны страны и солидарности с международным освободительным движением. По этой теме следует отметить поэму Нигера «Кончинта Мало», посвященная героической борьбе испанского народа за свое освобождение и Т. Епхиева «Безымянный курган», в которой отражены события, развернувшиеся у озера Хасан [54].

  Многие писатели республики обращались и к драматическому жанру. Однако осетинская советская драматургия, сложившаяся в 1920-е годы, значительно отстала в своем развитии от осетин­ской прозы и поэзии. 

   С. Бациев так объясняет причины такого отстава­ния драматургии. Во-первых, в эпоху, когда революция раз­растается в гражданскую войну, активнее и оперативнее ее за­дачам служит поэзия. Голос революционной поэзии Коста Хетагурова, например, особенно мощно зазвучал именно в эти годы. Во-вторых, осетинские писатели еще плохо знали русскую советскую драматургию, которая тогда делала первые шаги. Лишь позднее стало видно, какую огромную роль сыграла русская драматургия в становлении осетинской советской драма­тургии [53, 25].

  А до 1937 года на национальной сцене, практически, не ставились спектакли местных авторов. Спектакль «Свадьба» пробил стену отчуждения между театром и писателями Осетии. Одна за другой стали поступать в репертуарный портфель театра оригинальные пьесы. Каждый последующий сезон театра был ознаменован одной, двумя, тремя постановками нацио­нальных пьес. Нельзя сказать, чтобы они полностью удовлетворяли потребности театра и зрителя. Но этот период, тем не менее, был периодом серьезного сдвига в деле создания национальной драматур­гии.

  За период с 1937 по 1941 год, кроме «Свадьбы», были постав­лены следующие пьесы осетинских советских драматургов: «Набат» Б. Тотрова и А. Поселянина, «Земля» Д. Кусова, «К жизни» Г. Плиева и Б. Боциева, «Коста» И. Джанаева (Нигера) и Т. Епхиева, «Дети рабыни» Д. Мамсурова, «Молодая невестка» Г. Джимиева, «Мать сирот» Д. Туаева и другие.

  В это время осетинская драматургия стала на путь реалистического отображения общественных вопросов. Наряду с крупным художником Е. Бритаевым работали в драматургическом жанре такие писатели, как Р. Кочисова, Б.Гурджибеков, Д. Кораев, А. Коцоев.

  Они работали над своими пьесами много, упорно, вниматель­но прислушивались к замечаниям театрального коллектива, не останавливаясь перед необходимостью иной раз неоднократно переделывать свои произведения [135, 43].

  И все же, как бы то ни было, - указывает С.Т. Дедегкаев, - нужно признать, что наша литература во многом отставала от бурно развивающейся жизни, от растущих запросов советского читателя [153].

  Такая, по нашему мнению, «партийная» оценка связана с существующими тогда требованиями социалистического строительства к росту идейного и художественного содержания литературных произведений. В работах же некоторых национальных авторов не всегда ярко проявлялось «укрепившееся» социалисти­ческое сознание осетинских писателей, правдивое, исторически конкретное изображение ими новой жизни в ее революционном развитии.

   

                                           3.2. Изобразительное искусство

  
  

  Истоки осетинского изобразительного искусства берут свое начало в далеком прошлом народа. Осетины были искусными мастерами художествен­ной обработки дерева. Резным орнаментом покрывались различные детали народной архитектуры, мебель, из цельного куска дерева вырезалась посуда. Большого мастерства достигли они также в изготовлении удил и стремян, которые покрывали нехитрым орнаментом. Женщины-осетинки прекрасно владели искусством золо­того шитья. Вышивкой украшались различные части женской одежды. Осетинские ювелиры занимались худо­жественным украшением шашек, кинжалов и других видов холодного оружия. Все это говорит о художествен­ной одаренности народа, выдвигающего из своей сре­ды талантливых мастеров [151, 155-171].

  Исследователями проблем развития осетинского изобразительного искусства советского периода (Ж. Джарасов, А. Дзантиев, Л. Зингер, Б. Кулов, В. Текиев, Х. Черджиев и др.) утверждается, что социалистическая ре­волюция явилась переломным этапом в разви­тии искусства и положила начало новой эпохи в художественном развитии граждан Северной Осетии.

  Действительно, основные принципы культурного строительства диктовались из ЦК партии большевиков.  По указанию В.И. Ленина, в начале 1918 года были созданы отделы изобра­зительного искусства и охраны памятников ис­кусства и старины, которые проделали боль­шую работу по собиранию произведений искус­ства, их охране и пропаганде.

  12 апреля 1918 года В. И. Ленин подписывает известный дек­рет о монументальной пропаганде, сыгравший определенную роль в становлении всего будущего советского искусства.

  Развитие пролетарского изобразительного искусства началось уже в годы  гражданской войны. Агитационно-массовое искусство плаката было представлено известными «Окнами РОСТА». Это рисованные или выполненные с помощью трафарета пла­каты, создававшиеся в 1919-1921 гг. советскими ху­дожниками и поэтами, работавшими в системе РОСТА — Российского телеграфного агентства, «Окна РОСТА» явились самобытным видом политико-агитационного ис­кусства, в котором отчетливо проявлялись революционность и партийность советского искусства. В их создании участвовали крупные мастера плаката: М.М. Черемных, В.В. Маяковский, И.А Малютин, Д.С. Моор и др. [127].

  В 1922 году создается «Ассоциация художников ре­волюционной России» (АХРР). Художники АХРР раз­вернули большую работу по пропаганде искусства под лозунгом: «Искусство в массы» [127, 130]. И во Владикавказе в 1928 году был создан филиал АХРР.

  В мае - июне 1928 года в Москве состоялось Все­союзное совещание при ЦК ВКП(б) по вопросам аги­тации, пропаганды и культурного строительства, на ко­тором были поставлены основные задачи в области культурного строительства и, в частности, в области изобразительного искусства. Так, в области живописи — более активно двинуть изобразительное искусство в массы. Необходимо было привлечь художников к делу внед­рения искусства в быт, в различные отрасли промыш­ленности (текстильной, полиграфической, фарфоровой и др.), к развертыванию массовых выставок, художест­венному оформлению массовых пролетарских празд­неств, к работе над художественным плакатом, внедре­нию искусства в рабочие клубы и пр. [147, 181].

  В истории развития советского искусства важное зна­чение имело постановление ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций» [147, 213]. Этим постановлением объединялись все художники, стремящиеся создать искусство для народа и принимать активное участие в социалистическом стро­ительстве. Происходило решительное утверждение сов­ременной советской темы во всех жанрах изобразитель­ного искусства.

  О том значении, которое придавалось искусству в культур­ной жизни страны, говорит и создание в 1936 году при СНК СССР комитета по делам искусств, призванного обеспечить государственное руководство развитием всех видов ис­кусства. В 1939 году был образован Союз художников СССР, ставший идейно-художественным центром по руковод­ству республиканскими союзами, способствуя их взаим­ному сближению и плодотворному обмену творческим опытом.

  С первых же лет советской власти Коммунистичес­кая партия уделяла немалое внимание» развитию изобра­зительного искусства в национальных республиках. Перед художниками Осетии встали новые, дотоле невиданные задачи. Работникам искусства предъявлялись требования использовать свои творческие возможности, исходя из новых общественных явлений, в интересах трудового народа и происходящих вокруг них событий.

  Изобразительное искусство Осетии в период с 1920 по 1941 год развивалось не как литература и драматургия. Отсутствие в республике художественных студий, музеев искусства, постоянного коллектива профессиональных художников – все это не способствовало выявлению творческих талантов [94].

  Основоположником советского изобразительного искусства Северной Осетии можно считать М. Туганова, активного участника Кав-РОСТА, автора многих рисунков для «Окон РОСТА», распространявшихся среди народов Горской республи­ки. Знающий историческое прошлое, нравы и обычаи осетин, Туганов создал обширную серию поло­тен «Уходящая Осетия», цикл историко-революционныx картин («Расстрел 13 комиссаров меньшевиками в 1920 году» и другие), рисунки и иллюстрации к «Осе­тинским нартским сказаниям» [120, 169-170].

  Вместе с немногочисленными живописцами, графиками и скульпторами Туганов «делает то, что необходимо и понятно всем, ибо теперь искусство служит трудовому народу. Он создает большое количество графических и жи­вописных произведений, иллюстрирует художественную и учебную литературу, рисует плакаты. Его произведения на темы нартовского эпоса являются венцом творчества самобытного и одаренного художника» [89, 253-255].

  М. Туганов заложил также и основы профессионального художественного образования в Осетии. Созданная им студия, а затем и художественное училище в Цхинвали воспитали не одно поколение республиканских деятелей культуры.

  К старшему поколению осетинских художников относятся также и мастера станковой и книжной графики: А. Хохов, Р. Хасиева и В. Лермонтов, живописец Н. Кочетов. В их произведениях можно проследить внимательное отношение к революционным событиям, к современной жизни Северной Осетии, к теме героического труда осетинского народа.

  У истоков осетинского изобразительного искусства также стоят С. Едзиев, братья Дзантиевы, С. Кусов и другие художники. На их творчестве яркий след оставили  годы борьбы за Советскую власть, первых лет социалистического строительства.

  С. Тавасиев,  участник гражданской войны на Северном Кавказе, посвящает ей свои первые горельефы «Защита Дигорского ущелья»  и «Борьба горцев за Советскую власть».  В этих произведениях Тавасиев выступает художником герои­ческой темы, оставшейся и впоследствии ведущей в его творчестве. Впоследствии А. Тавасиев, выросший в большого мастера монументальной скульптуры, стал автором памятников Коста Хетагурову и генералу Плиеву в   г. Орджоникидзе, нацио­нальному герою Башкирии Салавату Юлаеву в Уфе.

  Интересную страницу в историю искусства Осетии вписал С.М. Едзиев. Резчик по камню и дереву, не имеющий профессионального образования, Едзиев создал замечательные произведения прикладного искусства и скульптуры. Великолепны его деревянные чаши и резные сюжетные посохи, в которых раскрылся самобытный характер народного резчика. Оригинальны его станковые скульптуры «Авто­портрет", «Горец с молотом», «Горянка с ношей», выполненные в граните и дереве. В них мастер соз­дал глубоко национальные образы [89, 253-255].

  Прочные основы для развития осетинской графической культуры были заложены творчеством А. Хохова; на протяжении 30-х годов он создает серию миниатюрных по разме­рам офортов под названием «Моя Родина», изобра­жающих памятники древнего зодчества и природу Се­верной Осетии, а также серию автолитографий и офор­тов, посвященных заводу «Электроцинк».

  Говоря об осетинских мастерах живописи и графики, следует отметить, что все они стреми­лись своевременно откликнуться на важные события жизни советского народа, строящего первое в мире социалистическое государство [151, 155-171]. Гравер С. Кусов вырезал на дереве и линолеуме буквы и рисунки для осетинского букваря, орнаменты для украшения книг. Художник И. Алдатов выполнял мозаичные работы.

  Большую роль в развитии скульптуры Северной Осе­тии сыграла народная самодеятельная пластика. После революции среди горцев Осетии появилось несколько народных ваятелей — это С. Едзиев, И. Тезиев и другие, создававшие не только скульптурные бюсты, но и сложные скульптурные композиции. Веками выработанные формы народные умельцы постепенно пробуют приме­нять к условиям современной жизни. Первые попытки соединить национальные традиции с новыми потреб­ностями жизни наблюдаются и в начавшей развиваться с 30-х годов молодой осетинской архитектуре  [121, 169-170].

  Особое место в изобразительном искусстве 30-х годов занимала семья   скульпторов — братьев Дзантиевых.

  Д. Дзантиеву принадле­жат композиции «Горцы у гроба В.И. Ленина», «Но­вая Осетия», «Портрет брата», «Мужскаяя натура», «Сидящая женщина», «Обнаженная»  и другие.

  И. Дзантиев — автор одного из первых памятников К. Хетагурову, а также скульп­туры «Горцы оплакивают смерть Серго Орджоникид­зе», «Трудящиеся Осетии приветствуют Конституцию», «Молодая республика», «Жертва фашизма» и других.

  Особой творческой активностью отличал­ся А. Дзантиев, исполнивший памятник Коста Хетагурову в Беслане, рельеф «Серго Орджоникидзе на Кавказе», «Портрет Пушкина», «Примирение кровников», «Похороны умершего», два скульптурных бюста К. Хетагурова,  горельеф «Красные партизаны»  и дру­гие. 

  В 1933 - 1941 годах изобразительное искусство Северной Осетии получило дальнейшее развитие. Был организован Северо-Осетинский Союз  художников (1939 г.) и товарищество «Художник» (1936 г.).  

  В состав ССХ входили: М.С. Туганов, А.3. Хохов, Н.Е. Кочетов, И.У. Дзантиев, Г.С. Труфанов, В.В. Лермонтов, А.Ф. Панков, И.У. Левашов, представлявшие живопись, скульптуру и графику. Темами их произведений были: чарующая природа Кавказа, счастливая жизнь и радость труда советских людей, образы  современников [151, 155-171].

  В культурализации трудящихся большую роль играла организация передвижных вернисажей.  В Северной Осетии также работало 18 стационарных выставок [261].

  В 30-х годах осетинские художники все больше и больше заявляют о себе, участвуют на выстав­ках, в конкурсах. В 1932 году они — экспоненты первой олимпиады искусства горских народов, в 1935 году — первой краевой художественной выставки в Пятигорске. 

  В 1939 году открылась первая художественная студия в г. Цхинвали и республиканская картинная галерея в г. Орджоникидзе [228, 117].

  В этом же году в г. Орджоникидзе был открыт Северо-Осетинский  художественный музей с отделами русской живописи, графики, прикладного искусства, советского искусства. Музей был организован на основе художественных произведений, выделенных для  Северной Осетии специально для этой цели из фондов Эрмитажа, Государственной Третьяковской  галереи и Государственного Русского музея.

  Отдел русского искусства музея был создан на основе произве­дений, полученных музеем от отдельных художников Москвы и Ленинграда.                                         

  Музей развернул работу по пополнению своих фондов, сбору и популяризации произведений местных художников. В 1940 году фонды музея пополнялись произведениями живописи, скульптуры и графики местных авторов: А.   Хохова. Н. Бекетова, А. Джанаева, В. Красикова. А.. Полетико,  В. Лермонтова, И. Тезиева  и других авторов. 

  Определенное место в искусстве Осетии занимала пей­зажная живопись работающих в республике русских художников: талантливого акварелиста, постоянного участника выставок в Ростове и Орджоникидзе  Г. Пятибратова, писавшего не только пейзажи, но и акварели, посвященные труду шахтеров, В. Красикова, П. Блюме н других [121, 169-170].

  Анализ тематики мастеров художественного творчества показывает, что, развиваясь в русле, детерминированном советской идеологией, изобразительное искусство Северной Осетии также являлось одним из инструментов культурализации кавказских народов. Творческие силы, представлявшие изобразительное искусство, придерживались принципа партийности и создавали свои произведения исключительно в интересах диктатуры пролетариата и коммунистической партии.

  
  

      3.3.  Музыкальное искусство

  
  

  Исследователями проблем развития музыкального искусства Северной Осетии (В. Текиев, Х. Черджиев, К. Цхурбаев и др.) утверждается, что начало развития осетинского профессионального музыкального искусства можно отнести к 20-м годам, когда стали известны первые осетинские композиторы В. Аликов и А. Тотиев — авторы оригинальных песен и обработок, собиратели музыкального фольклора. На их творче­стве отчетливо видны начальные шаги социалистического строительства в Северной Осетии [228].

  Музыкальная жизнь Осетии оживилась в первые годы со­ветской власти, когда в Горской республике широко развер­нулось культурное строительство. В 1920 году во Владикавка­зе был образован концертный театр и пролетарская консерва­тория, начато выделение из драматических и концертных трупп передвижной труппы для работы в области, главным образом по станицам и плоскостной Осетии. Активно ста­ло развиваться народное самодеятельное творчество, органи­зовывались театральные и музыкальные студии на фабриках и заводах Владикавказа, в селениях Беслан, Алагир и других [31, 173].

  Несмотря на тяжелое экономическое положение, в Осетии стали уделять внимание развитию национальной культуры и привлекать специалистов для собирания и исследования произведений народного искусства, в особенности музыкально-поэтического творчества, до этого еще ни кем не изучаемого.

   Ученик Н.А. Римского-Корсакова П.Б. Мамулов одним из первых обратил внимание на  богатство осетинской музыки. После революции он развернул во Владикавказе педагогическую и культурно-просветительскую деятельность. Написал  симфонические эскизы для оркестра с отражением национального колорита. Не малый интерес представляют его записки (1923 г.), где он раскрывает дух и  настроение осетинских   народных песен, объясняя происхождение их образного содержания.

  В 1925 году научно исследовательским институтом в Северную Осетию для собирания национального музыкального фольклора был приглашен известный грузинский композитор В.И. Долидзе, который на протяжении почти трех лет занимался изуче­нием осетинской народной музыки и создал на ее основе ряд инте­ресных произведений [122].

  Партийными и советскими органами Северной Осетии была проделана определенная работа по организации учебных заведений, подготовке кадров музыкантов из коренной национальности и формированию музыкальных учреждений. В 1920 году была открыта музыкальная студия, в 1930 году при радиокомитете был создан оркестр  из 25 человек, в 1935 году в г. Орджоникидзе была открыта первая дет­ская музыкальная школа. В 1938 году на базе лучших кружков самодеятельности был создан Северо-Осетинский ансамбль песни и танца. В 1939 году было организовано Орджоникидзевское музыкальное училище с классами рояля, скрипки, виолончели, сольного и  хорового пения, истории и теории музыки; впоследствии при училище был открыт класс народных инструментов.     

  В школе устраивались общественные прослушивания учащихся, итоговые и тематические вечера,  от­мечались памятные даты русской и зарубежной классической музыки. Был создан академический хор учащихся. 

  В.Д. Текиев, проводя анализ развития осетинского профессионального музыкального искусства отмечает, что музыкальное училище работало не­удовлетворительно: с 1939 по 1946 гг.  оно выпустило только 5 специалистов. В музыкаль­ных учебных заведениях республики программы не включали обу­чение основам осетинского музыкального искусства. Последнее об­стоятельство задерживало выявление музыкально одаренной мо­лодежи [228, 108].

  Союз компо­зиторов Северной Осетии был образован только в 1939 году.   Состоявший из 4-х членов, он был отор­ван от музыкальной пропаганды в республике (в состав его в разное время входили Е. Колесников, Т.  Кокойти, А. Поляниченко, А. Тотиев, Л. Кулиев). Композиторы республики вели работу по сбору и обработке осетинского народного музыкального творчества и создавали на его основе  новые оригинальные произведения малых форм.  Тем не менее, отсутствие специ­альной компетентной комиссии по приему новых музыкальных произведений затрудняло их оценку.

  Оркестр при радиокомитете, связанный спецификой радиовещания, не мог удовлетворить возросшие требования слушателей, а тем более композиторов, произведения можно было вынести на суд общественности лишь при  наличии хорошо сыгранного симфонического оркестра [228, 108-109].

  Меньшую критику выдерживал Ансамбль песни и танца, который широко популяризировал в республике и за ее пределами осетинские народные песни и танцы, использовав записи и обработки народной музыки  В. Долидзе,  П. Мамулова, А. Аликова, Т. Кокойти и др.

  Хореографическая группа ансамбля под руководством Р. Сопоева исполняла осетинские народные танцы, первое время, совершенно точно сохраняя элементы народного танца: ритм, композицию. Вскоре перед ансамблем встала сложная задача профессионального освоения осетинских народных танцев, задача сценической обработки их.

  Не без трудностей и ошибок были созданы средствами осетинской хореографии первые новые танцы, отвечающие потребностям времени,  отражавшие в себе дух времени: «Танец колхозной бригады»  и некоторые другие [262].

  Таким образом, с начала 20-х и до конца 30-х годов в Северной Осетии развитие профессионального музыкального искусства значительно отставало от остальных «отраслей» художественной деятельности.

  В последние предвоенные годы стали извест­ны имена еще нескольких композиторов: Т. Кокойти, Л. Кулиев, Е. Колесников и др. Только к  этому времени начинают появляться  оригинальные произведения самых различных жанров: песни, романсы, концертные, вокально-инструментальные,  циклические и одночастные инструментальные произведения, музыка к театральным представлениям.

  Т. Кокойти стал одним из осно­воположников советского осетинского музыкального искусства, он создал первые национальные театральные, хореог­рафические, музыкально-исполнительские коллективы. Профессиональный музыкант уживался в нем с драматическим актером, великолеп­ный рассказчик с писателем, исследователь-фолькло­рист с администратором, а режиссер с дирижером.

  Л. Кулиев самостоятельно освоил музыкальную грамоту, научился играть на не­скольких музыкальных инструментах — мандолине, домре, балалайке, гитаре, занимался инструментальной обработкой осетинских песен и танцев. Он организовал и возглавил про­фессиональный оркестр народных инструментов при радиокомитете республики.

  Е. Колесников в 1918-1922 гг. был солистом Академического хора отдела народного образования Гор­ской республики во Владикавказе. В эти же годы пел в Красноармейском театре «Красная звезда», в осетинском любительском хоре, в первой горской опере Главполитпросвета. С 1922 года —  преподаватель музыки и пения в школах, педучилище, пединституте Орджоникидзе. В 1931 — руководитель оркестра народных инструментов, в 1932 - 1935 гг. — певец и музыкальный редактор Северо-Осетинского радио. В 1934 г. — преподаватель музыки в северо­осетинской и чечено-ингушской театральных студиях. Организатор и художественный руководитель детского ансамбля песни и пляски при Северо-Осетинском Дворце пионеров. Член Союза композиторов с 1940 года.

  Анализ документальной базы и литературы о «музыкальной» Осетии показывает, что в «программе» культурализации населения развитию профессионального музыкального искусства по идеологическим соображениям в республике отводилась скромная роль, так как классическая музыка считалащь, на наш взгляд,   изящным искусством высокой культуры, создаваемой для элиты.

  Массовую осетинскую музы­кальную культуру с самыми разными формами проявлений —­ от любительских до профессиональных, с театрально-концерт­ными представлениями, гастролями известных музыкантов, военной и парковой музыкой, музыкальным воспитанием и образованием, с любительским и ученическим исполнительством, с домашним музицированием —­ нельзя, по нашему мнению отнести к профессиональной музыке.

  Характер музы­кального строительства (создание сети учебных и концертных орга­низаций), воспитание исполнитель­ских кадров и развитие компози­торского творчества не обусловили возможность создания в исследуемый период  национального оперного театра, респуб­ликанской консерватории (открытая в мае 1920 года Горская консерватория через 1,5 года была преобразована в школу музыкального образо­вания, а затем в музтехникум), филармонии, театра оперетты и т.п.  Развитие профессионального национального музыкального искусства шло однобоко и сводилось, в основном, к собиранию музыкального фольклора и его обработке.

                                                      3.4.  Театральное искусство

   

  Первые попытки создания осетинского театра были связаны с именем  К.Л. Хетагурова. Его стихи декла­мировались на литературных вечерах, устраиваемых по инициативе передовой осетинской молодежи.

  Во Владикавказе существовал городской драматический театр (с 1871 г.) и цирк, каждое лето гастролировали драматические коллективы, отдельные актеры, чтецы и певцы. Однако исследователи проблем театрального искусства (Т.Э. Батагова, 3.Е. Бритаева, Т.Х. Кариаева, М.А. Литвененко, Е.Г. Маркова, С.И. Нахшунова, Х.С. Черджиев и др.) указывают, что национальное театральное искусство в послереволюционные годы имело самодеятельный характер.

   С первых лет советской власти  почти при каждом клубе были обладавшие довольно высоким мастерством драматические, хореографические, струнные, хоровые, акробатические и другие кружки [135, 31].

  Росло число молодых людей, увлекавшихся актерской деятельностью, но они уезжали в крупные города нашей страны, чтобы обучаться актерскому мастерству [175].

  Во Владикавказе также действовал драмкружок, работой которого руководил первый в Осетии профессиональный актер Б. Тотров. Осетинский драмкружок при активном участии Д. Короева, Б. Дзанагова, Д. Дзахова, С. Джанаевой, П. Цоколаевой и др. проводил спектакли и концерты в клубах города, в Ардоне, Алагире, Садоне, Беслане, Эльхотово, Кадгароне и других селе­ниях.

  Приобщить широкие массы трудящихся к достижениям мирового искусства — такую цель ставило перед собой прави­тельство Горской республики, организовывая серии лекций и исторических концертов, проводя митинги-концерты, живые журналы литературы и искусства. Вступительные слова к концертам, лекции о музыке и литературе нередко читал М.А. Булгаков, живший во Владикавказе в 1920-1921 годах и работавший заведующим литературной секцией Владикав­казского окружного подотдела искусств. 

  На сцене Владикавказского драматического театра ставились музыкальные спектакли, по преимущест­ву оперетты и водевили. В 1920-е годы в театре даже работа­ла оперная труппа. В это время ею были осуществлены постановки та­ких серьезных оперных сочинений, как «Борис Годунов» Му­соргского, «Демон» Рубинштейна, «Русалка» Даргомыжского (1920), «Тоска» Пуччини, «Севильский цирюльник» Россини, «Евгений Онегин» Чайковского (1921).

  В конце 1920-х годов во Владикавказе организовался «Коллектив артистов русской оперы и драмы», члены которо­го организовывали музыкально-литературные вечера, концер­ты, ставили оперные спектакли, участвовали в оперных по­становках музтехникума.

  Эти оперы обозначили длительный и прочный интерес к темам народно-осободительной борьбы, принимав­шей формы открытого протеста, восстания против угнетате­лей... Тирания и свободолюбие, враги, буквально исходящие черной ненавистью, и благородные герои, исполненные траги­ческого величия, — во всем этом чувствовалось дыхание рево­люционной поры, стремление осмыслить историю в духе со­временности, представить народных вождей как достойных предшественников творцов Великого Октября [31, 187-190].

    В 1923 году в столице Северной Осетии был организован музыкально-хореографический коллектив «Дети гор»; в 1925 году открылась осетинская драматическая студия. В 1927 году «во Владикавказе по инициативе юных пионеров открыт театр детского творчества», который выступал с большими музы­кально-литературными представлениями [31, 177]. В 1930 году в столице республики начал свою работу Театр Юного зрителя.

  В 1924 году выдающимся мастеров конного цирка Алибеком Тузаровичем Кантемировым была создана труппа  «Алибек». Они выступали на цирковых аренах, ипподромах, стадионах мира. В 1927 году труппа в числе первых советских артистов выехали за рубеж. Гастроли им принесли триумфальный успех. Труппа создала не только множество сложных неповторимых трюков, но и целый ряд великолепных зрелищных   постановок. А. Кантемиров первым принес на манеж крупицу жизни родного края, познакомил мир с бытом и историей своего народа. Его аттракционы напоминали маленький праздник в горах; искрометный танец сменялся бешеными скачками, джигиты показывали свою удаль - рубили лозу, стреляли по мишеням [141].

  В 1931 г. Северо-Осетинский обком ВКП(б) и облисполком обратились в Москву, в ЦЕТЕТИС (так назывался тогда Государственный институт театрального искусства им. Луначарского) с просьбой обучить актерскому мастерству группу осетинских юношей и девушек и тем самым создать основу национальной драматической труппы. Эта просьба совпала с решением советских правительственных органов, организовать при ЦЕТЕТИСе студии, которые могли бы готовить национальные театральные кадры.

  Наглядным примером прогрессорской деятельность по культурализации населения является формирование осетинской группы для отправки на учебу, которое  проходило с большими трудностями. Лишь благодаря энергии и настойчивости молодежи и инициаторов этого дела можно было сломить косность и традиции стариков, не желающих отпустить детей «на обезьян учиться» [57]. В конце концов, избранники и их родные согласились, хотя и провожали детей со слезами [135, 14].  В 1932 году в Москву  бы­ло послано 30 человек молодежи — будущий актерский коллектив осетинского национального театра.

  Одновременно Северо-Осетинский обком ВКП(б) поставил перед руководством русского драматического театра вопрос о принятии не­скольких учеников-осетин для будущего осетинского театра.

  В начале 1933 года в Дзауджикау при Доме Искусств был организован театр малых форм.  Зимой этого же года из учеников осетинской группы при русском театре была организована студия, где занятия вели актеры и режиссеры русского театра.

  С ос­воением такого театрального жанра как национальная опера был непосредственно связан, как отмечалось выше, сложный процесс развития композиторского творчества в Осе­тии.

  К концу 1920-х годов в Осетии сложились благоприятные условия для создания национальной оперы. В республике не было постоянной оперной труппы, но зато работало нема­ло музыкантов-исполнителей — вокалистов и инструментали­стов, был свой симфонический оркестр, на городских сценах шли оперные спектакли в исполнении гастролирующих трупп и учащихся Музтехникума. Пытка создания националь­ной оперы делается в конце 1920 — начале 1930-х годов и принадлежит приезжему музыканту В. Долидзе (опера «Замира» — 1930 г.). 

  Первые же художественно значимые образцы оперного жанра появились спустя десятилетия, только в послевоенные годы.  А в конце  30-х годов в Осетии путь между начальными шагами и первым взле­том был заполнен активной работой в области драматического театра, рожде­нием «промежуточных» музыкально-драматических спектак­лей (музыкальные комедии «Ускур» Б. Галаева, «Пазшаейы фазндон» А. Поляниченко), созданием опер, так и не получив­ших сценическое воплощение (неоконченная опера А. Поля­ниченко «Фатима») [31].

  Осенью 1935 года из Москвы вернулся коллектив Северо-Осетинского драматического театра.  В репертуаре были и спектакли «Лгун» Гальдони, «Судьба» Циновского, фарс «Адвокат Патлей» и «Платон Кречет» Корнейчука, которым в торжественной обстановке 10 ноября 1935 года и начал свою работу Осетинский государственный драматический театр [175].

  Рож­дение театра было воспринято общественно­стью Северной Осетии как событие огромной важности, как большой праздник националь­ной культуры. По окончании спектакля, — пи­сала на следующий день газета «Пролетарий Осетии», — «представители обкома ВКП(б), облисполкома, горсовета приветствовали театр, оценивая его создание, как большую победу в деле развития осетинской культуры [60 Газета «Пролетарий Осетии». - 1935, 11 ноября].

  В первое время работа театра действительно была почти полностью подчинена учебно-воспитательным целям. Это выражалось и в подборе репертуара, и в распределении ролей, и в темпах работы [135, 28]. Заботу о воспитании молодых кадров театр проявлял с первых дней своего существования. Уже осенью 1935 года при театре была организована студия, педагогами которой стали Е.Г. Маркова, А.Д. Макеев, Б.Т. Борукаев, С.Г. Икаева, Б.И. Тотров, М.К. Цаликов и другие. Приглашались квалифицированные педагоги, профессора. Летом 1936 года театр отправился в первые гастроли по республике [135, 14].

  В репертуаре театра имелись такие шедевры классики, как «Отелло», «Король лир» и «Гамлет» Шекспира, опера «Евгений Онегин» Чайковского [84].

  Вскоре театр начал включать в репертуар пьесы местных авторов. Постановка «Двух сестер» Е. Бритаева явилась знаменательной для всего коллектива театра, до сих пор ставившего только пьесы переводной драматургии. Теперь театр в содружестве с осетинскими писателями приступил к созданию национального репертуара: были поставлены «Свадьба» Г. Джимиева, «Свинец» Д. Туаева, «Коста» Нигера. 

  Определились первые творческие успехи актеров: В. Тхапсаева, С. Таутиева, В. Каргиновой, М. Цаликова, С. Икаевой, П. Цирихова, Т. Кариаевой. С большим знанием дела и энтузиазмом работала первый художественный руководитель театра Е.Г. Маркова.

  Успех «Двух сестер» воодушевил коллектив, и вскоре было решено поставить еще одну пьесу Е. Бритаева — «Хазби». Некото­рое «головокружение от успеха», а также вполне понятное увлечение национальной драматургией, с помощью которой актеры попадали в родную стихию знакомой жизни и знакомого быта и легко устанав­ливали радостный контакт со зрителями, помешало руководству теат­ра заметить серьезные идейные пороки этого произведения, пороки, о которых со всей прямотой и резкостью заявила сразу же после премьеры республиканская печать [135, 14].

  Газета «Пролетарий Осетии» писала: «Далекий от марксистского понимания истории, драматург не воспроизвел в своей драме исторической действительности... Он пытался изобразить в ней борьбу осетинского народа с русским самодержавием, с завоевательной политикой царизма в первой половине XIX века. Изображая борьбу, он показал только одну из борющихся сторон — горцев. Другая сторона — русские — на сцене не появляется. Россия и Осетия противопоставлены друг другу, как две враждующие силы, без классового разграничения в той и в другой» [61].

   Практически без критики работал Орджоникидзевский русский драматический театр, который в сентябре 1939 года торжественно отметил свое семидесятилетие. На его сцене с успехом шли поставленные в соответствии с социалистической идеологией пьесы  М. Горького («Мать», «Дети солнца»), Л. Н. Толстого («Анна Каренина»), Н.В. Гоголя («Ревизор»), А.С. Грибоедова («Горе от ума»), А.Н. Островского («Свои люди, сочтемся», «Бедность не порок»). Театр проводил большую работу над произведениями советской драматургии. Значительное место в репертуаре русского театра занимала  зарубежная драматургия. «Мария Стюарт» Шиллера, «Собака на сене» Лопе  де Вега, «Слуга двух господ» Гольдони, «Гувернантка» Ж. Девали  и другие [262].

  Осетинскому же театру нелегко давалось создание национальных спектаклей. «Пьесы, как правило, поступали несовершенные и незавершенные. Нередко, когда репертуарный голод становился невыносимым, театру приходилось брать в работу совсем сырой материал. Дорабатывали пьесу на ходу, во время репетиций. Автор без конца приносил новые варианты актов, картин, сцен, которые корректировались всем кол­лективом. Даже в день премьеры, в уже идущем спектакле актерам раздавались клочки бумаги и целые листы с изменениями и добавле­ниями в тексте — «рецепты», как их называли актеры. Громадного напряжения памяти и нервов стоило актеру произнести без запинки  этот новый текст со сцены.

     Но бывало, что весь этот большой труд кончался худосочным спектаклем, который умирал после второго представле­ния, и это повергало в уныние и театр, и автора» [135, 43].

  Первые произведения драматургов были довольно несо­вершенными,  художественный уровень пьес оставлял желать лучшего. Об­разы часто не соответствовали идее произведения, композиция являлась, как правило, камнем преткновения — имелись длин­ноты, ненужные бытовые подробности тормозили развитие дей­ствия [53].

  Первая осетинка-режиссер  народная  артистка РСФСР З. Бритаева в статье «Некоторые вопросы раз­вития Осетинского театра» писала: «В силу исторического развития малые народы России не имели, возможности создать свои сцениче­ские традиции, свою театральную школу. Националь­ный театр возник и развивался под влиянием привносимых извне сценических традиций, в частности русской школы театрального искусства... [117, 92].

  Но все-таки и театр, и писатели продолжали свой совместный труд, ибо иного пути создания национальной драматургии в условиях Осетии не было, и такое тесное сотрудничество коллектива и автора приносило определенную пользу. Постепенно у театра возник круг своих драматургов — Д. Туаев,           Г. Джимиев, Г. Плиев, Б. Боциев, ставшие авторами первых осетинский комедий. 

  Обычаи народа, психический склад, его язык — все это создавало свой особый почерк, свою особую культуру сценического действия.  Осетинскому театру свойственны большая эмоциональность, страстный темперамент и романтиче­ская устремленность. В формировании такого своеобразия коллектива осетинского театра сыграли роль не только актерский коллектив, репер­туар, но и мировоззрение театральных деятелей [31, 192].

  Всего же до 1941 года в театре было поставлено более 40 спектаклей, как осетинских авторов, так и классиков русской и мировой литературы [134, 72].

  Анализ эволюции театрального искусства Северной Осетии показывает, что создание и развитие национального театра осуществлялось, с одной стороны, под руководством партийных и советских органов, с другой стороны,   под влиянием привносимых извне сценических традиций (русской и зарубежной школ театрального искусства). В процессе культурализации кавказских народов театральное искусство являлось важнейшим средством советизации верхних и средних слоев населения, поэтому выбор авторов и тематики большинства театральных постановок определялся исходя из идеологических целей культурного строительства.

                                      Выводы по третьей главе:

  1. Развитие художественной культуры Северной Осетии  в  20-х – 40-х  годах определялось господствующей коммунистической идеологией.

  2. Произведения осетинских писателей, художников, композиторов в основном  пропагандировали преимущества социалистического строя и советского образа жизни. Творческие силы, представлявшие художественную культуру, придерживались принципа партийности и создавали свои произведения исключительно в интересах диктатуры пролетариата и коммунистической партии.

            3. Создание творческих союзов, культурных учреждений и сети учебных орга­низаций также осуществлялось под руководством партийных и советских органов, которые рассматривали художественную культуру как важное средство в процессе культурализации общества.

   

  
  
  
  
  

  
  

  ---

  * Данные по Владикавказу взяты из Бюллетеня Северокавказского статуправления № 2, Ростов-на-Дону за октябрь 1925 г, с. 21, а по СО АССР— из Статистического справочника Сев. Осетинской Авт. обл. 1927 г.  гор. Владикавказ, - с. 189.

  *   Отчет Горского экономического совещания за 1922 г.

  ** Быстрый рост населения в Северной Осетии объясняется  включением г. Орджоникидзе 29 мая 1933 г    

      в состав Северо-Осетинской автономной области.

  
  

    *  Подсчеты сделаны на основании данных, приводимых В.В. Плышевским в ци­тированной работе.

  **  Данные Cтaтуправлeния СО АССР.

  
  

   

  
  

  *  Данные Cтaтуправлeния СО АССР.

  
  
Скачать курсовую работу