Содержание
1. Детство Ивана IV.. 3
2. Начало самостоятельного правления. 6
3. Окружение Ивана IV. Избранная рада. 10
4. Причины перемен в характере и политике царя. 19
5. Взгляды историков на личность Ивана VI и его роль в
русской истории. 21
Список литературы.. 26
Великий
князь Василий III, умирая (1533), оставил двух сыновей, Ивана и Юрия. Старшему
из них, Ивану, было всего три года. Разумеется, новый великий князь не мог
править сам. Власть сосредоточилась в руках его матери Елены Васильевны,
которая оказалась властолюбивою и энергичною женщиною. При ней попали в тюрьму
ее собственный дядя князь Михаил Васильевич Глинский и дяди великого князя,
князья Юрий и Андрей Ивановичи, так как они казались опасными для
правительницы. Они все трое умерли в заключении. Недолго прожила и сама Елена.
Говорят, что ее отравили недовольные ее бояре (1538).[1]
По
смерти матери Иван остался всего семи с половиной лет, а его брат пяти лет.
Близких родных у детей не было, потому что они, как сказано, умерли в тюрьмах;
остался только двоюродный брат Ивана, маленький сын князя Андрея, Владимир,
князь Старицкий. Малолетний великий князь Иван был, таким образом, круглым и
беззащитным сиротой. В старину за малолетних московских князей правили бояре с
митрополитом (так, например, было в детстве Дмитрия Донского). И при Иване IV
стали править бояре.
Но
в старину бояре и митрополит «прямили» своим князьям и соблюдали их интересы. А
при Иване IV бояре были уже иные. Во главе правления самовластно стали
знатнейшие Рюриковичи - князья Шуйские; у них затем отнял власть князь
Бельский, а у Бельского снова отбили ее Шуйские. Во время смут бояре не щадили ни
великого князя, ни митрополитов. Они не оказывали Ивану никакой любви и
почтения, врывались в его покои со своими ссорами и драками. Митрополитов они
меняли, насильно сгоняя с митрополии (согнали Даниила, за ним Иоасафа).
Удержался только вызванный на митрополию из Новгорода новгородский архиепископ
Макарий, человек большого ума и сердца. К народу бояре относились, «как львы»,
по тогдашнему выражению, грабя и обижая, вместо того, чтобы управлять
«вправду». [2]
Вот
в какой обстановке вырастал Иван IV. Он не видел добра и любви от бояр.
Они только во время церемоний, на глазах народа, оказывали ему знаки внешнего
почтения как великому князю. А в обычной жизни Иван и брат его росли, по словам
самого Ивана, как самые убогие люди («яко убожайшая чадь»). Их, своих государей
бояре даже не кормили вовремя, плохо одевали и всячески обижали. Государи
играли в комнатах своего отца, а Шуйский, например, разваливался на лавке,
положив свою ногу на постель великокняжескую Это непочтение страшно обижало
маленького Ивана, так же, как сердило его открытое хищничество Шуйских,
тащивших из дворца к себе всякую «кузнь» (золото и серебро) и «рухлядь» (меха и
ткани) Мальчик озлоблялся и, не видя доброго воспитания, сам поддавался дурным
чувствам. Он мечтал о мести боярам и уже тринадцати лет успел отомстить одному
из Шуйских (князю Андрею Михайловичу): Иван приказал своим псарям схватить его,
и псари его убили. В то же время Иван проявлял
жестокость и во всех своих играх, муча и калеча животных и людей.
Злоба была посеяна в Иване боярским воспитанием, а вместе с нею развилось в нем
двуличие и притворство. Не смея еще прямо разогнать ненавистных ему правителей,
он скрывал свои чувства и был с ними двоедушен. Только одного доброго друга
имел Иван в своем отрочестве.
Это
был митрополит Макарий. Образованный и умный, он составлял в те годы свой знаменитый
сборник житий и поучений — «великие минеи-четии» — и обладал огромной библиотекой. Он и приохотил Ивана к чтению и
образовал его ум, рано внушив Ивану, понятие о Москве как о третьем Риме и
воспитав в нем желание превратить великое княжение Московское в православное
«царство». Но влияние Макария не могло истребить в Иване его
нравственную порчу и распущенность. Умный и начитанный, живой и деятельный,
великий князь вырастал в то же время озлобленным и лукавым, способным на
жестокость и падким на дурные забавы и удовольствия.
Таков был Иван IV к своему совершеннолетию, то есть к 16—17 годам.
Достигнув 16 лет, он объявил митрополиту и боярам о своем желании жениться и принять царский венец. Он выбрал
себе в жены простую боярышню (не княжну) из рода Федора Кошки, Анастасию
Романовну Юрьеву (в роде Кошки был обычай — имя или прозвище деда делать
фамилиею внуков, поэтому один и тот же род носил последовательно фамилию
Кошкиных, Захарьиных, Юрьевых, Романовых. — Прим. авт.), и в начале 1547 г.
венчался на царство и женился. Торжественный
чин венчания на царство превращал московского великого князя в «государи царя и
великого князя». Надобно было, чтобы этот новый титул признали
восточные патриархи (для которых возобновлялось в Москве вселенское
православное царство, утраченное с падением Царяграда), а затем и все прочие
государства. Патриарх Константинопольский прислал Ивану IV свое согласие и
благословение (1561); многие же другие государи долго отказывали московским
царям в царском титуле, именуя их по-прежнему только великими князьями.[3]
К исходу XVI
века Россия была большой страной. На западе пограничная область - Смоленская
земля, на юго-западе - районы Орла, Курска, Тулы. Калуга была пограничным
городом. Дальше - дикое поле - степь, находившаяся под постоянной угрозой
нападения крымского хана. На востоке Россия заканчивалась Нижегородским и
Рязанским уездами. Государство уже было единым, но объединение русских земель
закончилось лишь недавно. [4]
Феодалы из
разных частей страны перемещаются, получают вотчины и поместья в новых местах.
Постепенно складывается единый общерусский класс феодалов. Процесс начался, и
до централизации было далеко. Архаичной была система местного самоуправления.
На местах власть принадлежала наместникам и волостелям. Они были кормленщиками:
получали уезды и волости в кормление, это означало, что кормленщику полагалась
часть податей с его уезда или волости, но не за административную или судебную
деятельность, а как награда за прежнюю военную службу.
Это приводило
к тому, что к своим обязанностям кормленщик мог относиться спустя рукава, часто
перепоручая их своим холопам. Да и в получении кормлений не было порядка -
вероятнее всего за взятку, распределявшему их дьяку.
Неудобство
для централизации государства представляли и существовавшие удельные княжества:
их оставалось еще два, принадлежали они младшим братьям Василия III - Юрию
(Дмитров и Звенигород) и Андрею (Тверская земля и Верея).
Братья -
удельные князья тем более беспокоили Василия III, что у него долго не было
наследника.
Иван IV
родился 25 августа 1530 года. Его мать - вторая жена Василия III - молодая
красивая княжна Глинская (первую Соломонию после 20 лет бездетной совместной
жизни Василий III заточил в монастырь). Происходила она из семьи с интригующей
родословной. Рассказывали, что после поражения на Куликовом поле и гибели Мамая
в борьбе с Тохтамышем его сыновья бежали, крестились и получили в удел город
Глинск, стали князьями Глинскими. Если легенда верна, то Иван IV был
одновременно потомком Дмитрия Донского и Мамая. Когда Ивану было 3 года, умер
его отец - 54-летний князь Василий III, успев благословить старшего сына на
великое княжество. Иван IV в дальнейшем гордился тем, что он монарх всю жизнь.
Ребенок, перед которым стоят на коленях, целуют руку почтенные взрослые люди,
сочетание формальной власти самодержавного государя с детской беспомощностью. [5]
Первые пять
лет при ребенке была мать, которая твердо и решительно правила страной. Князей
Юрия Ивановича и Андрея Ивановича она тем или иным путем устранила. Они умерли
в заточении. А через год скончалась и сама Елена Глинская в возрасте 30 лет и
Иван с 8 лет со скипетром и державой самостоятельно восседает на троне, а
вокруг ожесточенная борьба боярских кланов за власть.
Уже при Елене
Глинской, была сделана попытка изменить систему местного управления. Наряду с
наместниками и волостелями, получавшими кормления, начали вводить выборных из
местных дворян - губных старост для борьбы с "разбоями", и
"лихими людьми". В правление Шуйских, которые играли видную роль в
окружении государя, при малолетнем Иване было роздано невиданно много поместий,
что укрепляло централизацию. В период боярского правления появляется новое
важное изменение в городской жизни: после наместников, волостелей, тиунов в них
появляется власть иного происхождения - жители городские и сельские получают от
правительства сами ловить, судить и казнить воров и разбойников, для чего
должны ставить себе в головах детей боярских, присоединяя к ним старост,
десятских и лучших людей. Постоянное увеличение государственных потребностей в
Московском государстве требовало увеличения финансовых средств. Московское правительство
поступало очень просто по понятиям времени: оно налагало новую подать. Так
появились "пищальные деньги" - с Новгородского посада, пригородов,
рядков, погостов. Ближайшие к месту военных действий волости должны были
выставлять на войну посошных людей, а отдаленные платили "посошные
деньги". Кроме этого собирался так называемый "белый" корм для
продовольствия войска. Платились "горностальные" деньги и
"ямские". [6]
Кроме дани,
источником дохода служили оброки: в 1543 году вологодские писцы по слову великого
князя отдали на оброк кирилловскому игумену две великокняжеские пустоши черные,
чтобы получать в казну оброк с монастыря по десять алтын ежегодно. Отдавались
на оброк пашни, сенокосы, леса, реки, мельницы. И все же реформы проводились
медленно: все силы правителей поглощала борьба за власть - было не до больших
государственных дел. С конца 40-х годов Иван IV переходит к самостоятельному
правлению. В 16 лет, через год после совершеннолетия Иван собрал бояр и
сообщил, что хочет жениться, но перед женитьбой "поискать прежних своих
прародителей чинов", чтобы принять новый титул. Предки Ивана IV не носили
титул царя, но принятие царского титула могло поднять авторитет государя, к
чему стремился и митрополит Макарий, игравший важную роль в окружении Ивана IV
и его родственники - Глинские.
Если титул
Великий князь мог восприниматься как первый среди равных, царь - резкое
выделение из ряда, принципиально новый титул. Сам термин "царь" - от
латинского "цезарь", который из личного имени Гай Юлий Цезарь превратился
в императорский титул.
Важную роль
играл царский титул в международных отношениях. Ведя переговоры с Казанским,
Астраханским, Крымским ханствами русский государь выступал теперь с тем же
титулом, что и его партнеры. В сношениях с Западной Европой слово
"царь" переводили, как император или оставляли непереведенным, в то
время, как "великий князь" - это "принц", герцог.
Коронация
состоялась в январе 1547 года. А затем "государь царь и великий князь всея
Руси" вступил в брак с боярышней Анастасией из старого московского рода
Захарьиных.
Однако после
коронации править продолжали Глинские. Царь предавался забавам и не раз
проявлял свой жестокий нрав. Еще первый свой смертный приговор царь вынес в
свои 13 лет, приказав своим псарям схватить ненавистного ему князя Андрея
Михайловича Шуйского и убить, что было и исполнено. В сентябре по приказу 15
летнего великого князя Афанасию Бутурлину отрезали язык за "невежливое
слово", летом 16-летний монарх приказал отсечь головы своим любимцам
боярам Воронцовым и Ивану Кубенскому, так как ведший следствие по
подстрекательству дьяк, будучи их личным врагом, указал на них. Все это
происходило до венчания на царство. В начале 1547 года молодой царь вновь
продемонстрировал свой крутой характер. 70 самых почтенных псковичей приехали к
царю с жалобой на злоупотребления наместника - князя Ивана Ивановича
Турунтая-Пронского. 17 летний царь пришел в негодование и, как рассказывает
летопись псковичей "бесчествовал, обливаючи вином горячим, палил бороды и
волосы, да свечою зажигал и повелел их покласть нагих на землю".
Признаками неблагополучия были и волнения пищальщиков псковичей и московское
восстание после пожара 1547 года. Летом в Москве то и дело вспыхивали пожары,
но действительно великим был пожар 21 июня 1547 года: пожар продолжался, пока
было чему гореть, около 10 часов. Известно, что на подавление другого восстания
в Опочке против сборщика податей царь отправил двухтысячную рать.
Около 1549
года к власти пришла новая группировка под названием Избранная рада. Одним из
видных деятелей, стоявших во главе Избранной рады был священник Селивестр,
служивший в Благовещенском соборе Московского Кремля. Автор знаменитого
"Домостроя" Иван Селивестр обращался с поучениями и к царю, обвиняя
молодого монарха в "буйстве" и "детских неистовых нравах".
Другим деятелем Избранной рады был Алексей Федорович Адашев из рода не слишком
знатного, но "доброго", он, несомненно, обладал умом и талантом, был
суров и властен, отличался религиозностью и аскетизмом. Возможно, кружок был
неофициален и не имел твердого названия. В него входили князья Курбский,
Курлятев. [7]
В этот период
шла напряженная реформационная деятельность. Начали создаваться первые приказы
органы, которые управляли отдельными отраслями государственной жизни, в то
время они назывались "избами".
Один из
первых - Посольский приказ, который возглавил дьяк Иван Михайлович Висковитый -
около 20 лет руководил внешней политикой.
В ведении
Адашева была Челобитная изба. Это учреждение должно было принимать челобитные
на имя царя и проводить по ним расследования. Это был высший контрольный орган.
Поместный приказ ведал распределением поместий между служилыми людьми.
Разрядный приказ был своего рода штабом вооруженных сил. Разбойный приказ
занимался борьбой против "разбоев" и "лихих людей". Земской
приказ управлял Москвой, отвечал за порядок в ней. В 1550 году был создан свод
законов "Судебник", систематизированный и отредактированный, в нем
впервые вводились наказания для взяточников. В более жестокой централизации
нуждалось и церковь единого государства. Возникла необходимость унифицировать
обряды, остававшиеся различными в разных землях. Поскольку кроме общерусских и
московских святых в каждой местности были еще и свои: ярославские,
новгородские, митрополитом Макарием был создан охватывающий всех общерусский
пантеон.
В 1551 году
был созван церковный собор, вошедший в историю как Стоглавый, его решения были
сведены в 100 глав. Кроме вышеизложенного целью было также улучшить нравы
духовенства и поднять его авторитет.
Активную роль
в этом соборе играл сам царь, решения собора даже озаглавлены "царские
вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах". Очень
серьезные реформы касались организации класса феодалов. Одной из них было
ограничение местничества - т.е. спора феодалов относительно своего места в
иерархии служебных положений. [8]
Преклоняясь,
все более и более, перед значением единого властителя и самодержца, члены
дружины, теперь принявшие название людей служилых ревниво берегли родовую честь
при служебных столкновениях друг с другом, число местнических случаев
значительно увеличивалось.
Исторически
складывалось так, что во время усиления Московского княжества дружина князей
московских пополнялась пришельцами, служба была нова, а служебные отношения
предков были на памяти у всех, не давая повода к спору о назначении на место.
Но чем старее становилась служба, чем больше число поколений прошло в этой
службе, чем многочисленнее государев двор, тем запутаннее становились отношения
между служилыми людьми, чаще встречались местнические "случаи" -
споры по поводу назначения на должность. Служилые люди цепко держались за
местническое положение, так как местнический счет был основан на прецедентах -
"случаях" и, приняв "невместное" назначение служилый человек
наносил урон своим потомкам и другим родичам.
Царю
поступали челобитные "в отечестве о счете". Царь использовал
местничество, чтобы возвысить тех, кто был "во времени", т.е.
приближен и унизить тех, кто был в опале. Однако местничество создавало большие
неудобства во время военных действий, когда не было времени для разборки
родовых преимуществ и наносило урон государевой расширяющейся службе
чиновников. Поэтому в 1550 году был введен служебный наряд - указ, где быть на
службе боярам и воеводам по полкам. Из него вытекало, что, во-первых, было
ограничено число случаев, в которых воеводы разных полков могли местничаться,
во-вторых, уничтожено право молодых служилых людей знатного происхождения
местничаться с воеводами менее знатного происхождения до того как они сами
становились воеводами. Подчиненная служба не имела влияния, не считалась
прецедентом. Т. о. местничество ограничивалось либо отказом соискателю вообще,
в какой либо должности, либо указанием, что данное назначение не является
прецедентом. "Приговор" сохранил местничество, но ослабил его
негативные последствия в практической деятельности. В 1555-1556 годах было
принято "Уложение о службе", которое ввело точный порядок службы
феодалов. Была установлена норма, с какого количества земли - поместья или
вотчины должен выходить один воин на коне. [9]
Согласно этой
реформе власть на местах переходила в руки выборных из местного населения.
Грамоты, которые волостям давали право управляться своими выборными, назывались
"откупными, " волость известной суммой откупалась от наместников и
волостелей. Правительство давало ей право откупаться вследствие ее просьбы,
если же она не била челом, считала для себя невыгодным новый порядок - то
оставалась при старом.
У Избранной
Рады видимо не было тщательно разработанной программы действий, идеи рождались
у правителей в самом процессе преобразований.
Не все
Избранной Раде удалось осуществить. Вопрос о степени личного участия Ивана IV в
правительственной деятельности 50-х годов остается открытым, ведь в официальных
документа невозможно отделить то, что сделано самим Иваном от результатов
деятельности советников. И, хотя, разойдясь с Избранной Радой, Иван IV обвинил
ее в узурпации власти и отказался от осуществления части реформ, главным было
то, что он призвал к правлению таких политиков, как Адашев и Селивестр и,
видимо подчинился их влиянию. Возможно, не случайно, что от этих лет жизни
грозного царя нет известий о вспышках гнева, казнях и т.д.[10]
В 1560 году
правительственный кружок Селивестра и Адашева был устранен от власти, а сами
его деятели оказались в опале. Разногласия и взаимные неудовольствия явились
причиной логического завершения. Значительное место придавалось и случаю,
произошедшему еще в 1553 году, когда тяжело заболевший молодой царь поставил
вопрос о наследнике. Царь хотел, чтобы бояре присягнули как наследнику своему
тогда единственному сыну, которому было всего около пяти месяцев. Среди
приближенных начались разногласия, предлагалось, чтобы наследником стал
старицкий князь Владимир Андреевич, и среди тех, кто поддерживал эту
кандидатуру, были некоторые деятели Рады.
Через
некоторое время инцидент был исчерпан: все присягнули младенцу, включая и
самого князя Владимира Андреевича, царь выздоровел, а сам царевич не дожил до
года. Но осадок остался и через 12 лет Иван Грозный писал Курбскому, что
"Селивестр с Адашевым, забыв царские благодеяния, младенца нашего хотели
погубить, воцарив князя Володимера". Когда пало правительство Избранной
Рады, Селивестра постригли в монахи и отправили сначала в Кирилло-Белозерский,
а затем в Соловецкий монастырь. Алексей Адашев и его брат Данило были посланы
на службу в Ливонию, где шла война. Через некоторое время Алексея уж не было в
живых, а Данило же был заключен в тюрьму и через два года казнен. Считалось,
что расхождения между Иваном и Избранной Радой лежали в области внешней
политики. Царь Иван обвинял Селивестра и Адашева в том, что они выступали
против Ливонской войны и в "супротисловии". Адашев и Селивестр, умные
и одаренные политики, могли после начала конфликта с Ливонией, когда стало
ясно, что Великое княжество Ливонское и Польша будут в этой войне противниками
России, убедиться в бесперспективности и советовать царю найти пути, чтобы с
честью выйти из тяжелой ситуации. Чувство реальности не позволяло вести на юге прежнего
восточного направления внешней политики. Селивестр и Адашев знали, что за
спиной крымского ханства стояла могучая Османская империя. Только оборона,
никаких наступательных действий против Крыма, - этот вариант был единственно
возможным. Недаром в посланиях Курбскому царь Иван не решился повторить ложь о
тот, что Адашев ссорил Россию с крымским ханом. [11]
Иван Грозный
связывает свой разрыв с советниками со смертью своей первой жены - царицы
Анастасии, прямо обвиняя вчерашних временщиков в убийстве. В плохих отношениях
с деятелями Избранной Рады были родственники Анастасии - Захарьины. Придворные
ссоры между Захарьиными и временщиками после смерти царицы приобрели в глазах
царя зловещий оттенок, он особенно охотно припоминал чужую вину. Однако раздоры
из-за Анастасии стали лишь последней каплей в разладе между царем и
советниками. Именно охлаждение отношений заставило Ивана IV поверить вздорным
обвинениям. Психологический конфликт заключался в том, что и Адашев и Селивестр
и их сподвижники были людьми очень властными, с сильной волей. Но крайне
властолюбив был и царь Иван. Как человек легко поддающийся впечатлениям, царь
Иван мог какое-то время терпеть подчинение чужой воле: я мол самовластен, что
могу даже позволить слушать советов подданных. Но как легко он привязывался к
людям, так же легко и расправлялся с бывшими любимцами. Должно быть, Адашев и
Сильвестр переоценили свое влияние на царя и не заметили того момента, с
которого царь стал подчиняться им со все большей неохотой. И тогда
привязанность царя к своим советникам превратилась в жгучую ненависть.
Но этот
психологический конфликт был следствием другого конфликта - между разными
представлениями о методах централизации страны. Структурные реформы, которые
проводило правительство Избранной Рады, как и всяки структурные реформы, шли
медленно, их плоды созревали не сразу. Нетерпеливому человеку, каким и был царь
Иван, казалось, что результатов-то и нет, что ничего не сделано.
Ускоренный
путь централизации в условиях России XVI века был возможен только при
использовании террора. И, прежде всего потому, что еще не был сформирован
аппарат государственной власти. В годы правления Избранной Рады суд
кормленщиков на местах был заменен управлением через выборных из местного
населения, но выполняющие свои управительные обязанности, фактически на
общественных началах, губные и земские старосты - это еще не аппарат власти.
Центральная власть была слаба, не имела своих агентов на местах.
Жестокость,
террор показатель слабости власти, ее неумения добиться своих целей обычными
путями. Вместо длительной и сложной работы по созданию государственного
аппарата царь Иван пытался прибегнуть к наиболее "простому" методу:
"не делают - приказать", "не слушаются - казнить". Но этот
путь террора был неприемлем для деятелей Избранной Рады. И, хотя суровость и
жестокость наказаний умещались в систему ценностей века: людей вешали даже по
подозрению в разбое, признание добывали с помощью пыток, официально
узаконенных, единственным видом тюремного заключения считалось пожизненное, от
служилых людей требовалось беспрекословное подчинение, это не было атмосферой
массового террора, всеобщего страха, массового доносительства.
Отсюда и
вытекает сопротивление Сильвестра и Адашева тем или иным начинаниям царя и
упорство в проведение в жизнь собственных предначертаний. Конфликт разрешился
падением Избранной Рады.
Дальнейшие
события развивались следующим образом: на фронте Ливонской войны удалось
одержать крупную победу. Военные действия против России начала Швеция. Осенью
1562 года русские войска осадили крупную Литовскую крепость Полоцк, сильная
бомбардировка заставила гарнизон Полоцка в феврале 1563 года капитулировать.
Царь очень гордился этой победой, ведь она была после разгрома. Избранной Рады,
недаром до конца дней он особо благоволил к большинству участников взятия
Полоцка. Но новых побед не было. В январе 1564 года русские войска были разбиты
в битве у реки Улы, последовали новые неудачи. Царь Иван быстро нашел виновных.
Перекладывать ответственность на других стало обыкновением царя. За поражение
ответили Михайло Петрович Репнин и Юрий Иванович Кашин - оба из рода князей
Оболенских. Репнина царь убил собственноручно. Кашина убили, когда он шел в
церковь. Казнен был князь Дмитрий Федорович Овчинин и известный воевода Никита
Васильевич Шереметев. Это было началом казней. [12]
В те же годы
царь начинает наступление против старицкого князя Владимира Андреевича,
которого опасался с тех пор, как тот выступил в роли династического соперника
для царевича. По доносу он и его мать Ефросинья были доставлены в Москву, царь
быстро убедился в их виновности, но милостиво простил: раскаяние было условием
прощения. Княгиню сослали в Горицкий монастырь, у Владимира Андреевича забрали
часть его удела.
В апреле 1564
года видный деятель Избранной Рады князь Андрей Михайлович Курбский бежал в
великое княжество Литовское, заранее договорившись с королем Сигизмундом II
Августом. Оттуда он писал царю, гневно обвиняя царя в казнях невинных людей, и
угрожал ему небесным судом. Было ли бегство Курбского изменой? Рассматривая
причины побега можно сказать, что Курбский скрывался от опалы, следствием
которой всегда была смерть. Впоследствии Курбский писал, что бежал из-за
грозившей ему казни, говоря, что тот, кто "прелютаго ради гонения не
бегает", подобен самоубийце. Царь отрицал, что собирался казнить
Курбского, писал, что тот "убоялся" ложных слухов о предстоящей
казни, переданных ему друзьями. Впрочем, Грозный не отрицал, что князя ждала
опала и потом как-то проговорился, когда издевательски спрашивал Курбского,
почему он такой праведный и благочестивый "убоялся неповинной смерти"
и "не изволил от мене, строптиваго владыки страдати и венец жизни
наследити? Ведь такая невинная смерть "несть смерть, но
приобретение". Само бегство не было изменой, в понятие верности входила
служба государю, а не стране. Вступив в конфликт с Грозным, Курбский,
естественно, вел против него войну, через несколько месяцев возглавив литовские
войска в походе на Русь. История опричнины началась на исходе 1564 года.
В.О.
Ключевский писал об опричнине: "Учреждение это всегда казалось странным
как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал". А события
развивались следующим образом: 3 декабря 1564 года царь отправился на
богомолье, что было делом обычным. Царские объезды монастырей были одновременно
и исполнением религиозного долга и инспекционными поездками. Но на этот раз
выезд был необычен, боярам, которым царь велел ехать, было приказано взять жен
и детей, те должны были взять слуг, запасных коней, вооружение, доспехи,
одежду, деньги, казну. Казна же была хранилищем и государственного архива.
Из-за распутицы до Троице-Сергиева монастыря царь добрался 21 декабря, а в
Александрову слободу к 3 января, откуда в Москву послал гонца с двумя
грамотами. Обе были оглашены перед всем народом.
Первая
содержала список "измен" бояр и дворян. В грамоте содержался
страстный и тенденциозный обзор злодеяний бояр, воевод и приказных людей,
которые не только "тощили" царскую казну, но и измену делали",
не желая воевать против недругов, а духовенство в стачке с боярами и дворянами
начинало их прикрывать. Потому государь и уехал от изменников, куда глаза
глядят.
Вторая
грамота была адресована "всему православному крестьянству града
Москвы", главный ее смысл: царь пишет посадским людям, "чтобы они
себе никоторого сумнения не держали, гневу, и опалы на них никакого нет".
Это был точно рассчитанный политический маневр, в результате которого народ
единодушно, веруя в "батюшку-царя", потребовал от бояр упросить
государя вернуться, а за всех государственных " злодеев" и изменников
они стоять не будут, а сами их истребят". Так царь Иван обзавелся народным
согласием на террор. [13]
Делегация из
духовенства и бояр отправилась в Александрову слободу. Царь повторил свои
обвинения и после некоторого размышления милостиво согласился вернуться на
государство, но при условии: изменников казнить по своему усмотрению и учредить
опричнину.
Продолжались
казни и самих опричников. Победитель при Молодых князь Воротынский, получивший
за это титул "государевой слуги" меньше, чем через полгода был казнен
по обвинению в колдовстве. Были казнены и другие воеводы.
В вопросе о природе собственной
власти Иван Васильевич придерживается мнения о ее богоустановленном характере.
Говоря об установлении царской власти в древнем Израиле, Иван IV подчеркивает,
что, несмотря на отказ еврейского народа от прямого божественного управления,
Господь удовлетворил их просьбу и благословил Саула на царство. Именно в этой
богоустановленности и Божьем благословении царской власти кроется ее высокое
значение. Потому для Ивана IV принципиально важно, что власть его имеет
наследственный характер, а потому абсолютно законна.
Богоустановленную наследственную царскую власть он
противопоставляет власти, выбираемой по воле людей. Ущербность такой власти, по
мнению государя, состоит в отсутствии легитимирующей ее цепочки
традиционалистской преемственности, восходящей к общезначимому для христиан
авторитету.[14]
Государь последовательно обосновывает единодержавный
и неограниченный характер царской власти, выступая против многовластия в любых
его формах. Он полагает, что поскольку царь владеет Богом данной властью как
его наместник на земле, то только он и может ею владеть на законном основании.
Для успешной реализации заложенной в христианском государстве цели
содействовать спасению душ населяющих его людей в нем должно быть «благое
устройство», возможное только при условии, когда Богом данный царь правит, а
все остальные подчиняются ему. В очередной раз Иван Грозный доказывает свою
последовательность в отстаивании религиоцентристского принципа, характеризуя
народы, в которых нет должного устройства политической сферы, как «безбожные»,
то есть отступившие от христианской веры. Иван IV, как царь, не может допустить
отпадения от веры и позволить подвластному ему государству развалиться, а
значит должен сам «держать свое царство в руке».
В вопросах взаимоотношений светской и духовной
властей государь придерживается принципа «симфонии», подразумевающем тесное
взаимоотношение между ними, но с разграничением полномочий и невмешательством в
пределы компетенции друг друга. Царь считает, что не имеет права вмешиваться в
дела вероучения, но также требует от духовной власти не вмешиваться в
управление государством. Он твердо уверен в том, что священникам не подобает
творить царские дела, поскольку церковь и царь обладают разной, не совместимой
друг с другом властью.
Иван IV уверен в том, что, несмотря на большие
полномочия, власть его есть лишь служение перед Богом. В своей деятельности
правитель обязан исполнять закон Божий, направлять подданных на путь спасения
души. В том случае, если монарх не осуществляет свои функции или халатно
относится к их исполнению, его ждет наказание. Более того, в день Страшного
суда, считает царь, ему предстоит ответить не только за свои грехи, но и за
грехи подданных, совершенные по его неосмотрительности. Поэтому наказывать
подвластных, также как и миловать их, входит в круг его прямых обязанностей.
Вместе с тем Иван IV четко осознает, что его власть имеет границы: подданные
обязаны подчиняться ему до тех пор, пока он в своих действиях реализует
принципы.[15]
5. Взгляды историков
на личность Ивана VI и его роль в русской истории
Изучению истории Московской Руси времен
Ивана
Грозного посвящено множество работ ученых. Научные исследования, представляющие
интерес при рассмотрении изучаемой темы, можно условно разделить на три группы.[16]
В
обширную первую группу входят исследования, посвященные изучению эпохи и
личности Ивана IV. Фигура первого русского самодержца издавна привлекала
внимание ученых. Значительное место в своих фундаментальных трудах по русской
истории Грозному и его времени отводили крупнейшие исследователи
дореволюционного периода, классики отечественной исторической науки. Отношение
к Грозному и его эпохе в науке всегда было сложным и неоднозначным. Традиция
негативного отношения к первому русскому царю, заложенная сочинениями князя А.
Курбского и иностранцев, была воспринята и продолжена историками конца XVIII –
первой половины XIX века. М.М. Щербатов, Н.М. Карамзин, М.П. Погодин отмечали
двойственность и противоречивость личности Ивана IV, не видя никаких причин для
опал и казней и объясняя жестокость царя серьезными психическими
заболеваниями1.
Противоположной
точки зрения придерживались В.Н. Татищев и Н. Арцыбашев, оправдывавшие действия
Грозного тем, что проводимые им казни были справедливым ответом на
действительно имевшие место измены бояр и не превышали пределы царской власти.
С.М.
Соловьев, сохраняя негативное отношение к личности Ивана Грозного, пытался, тем
не менее, найти рациональное объяснение, политике царя, усматривая в его
действиях попытку, формально отделиться от неблагонадежного боярского
правительственного класса, олицетворявшего собой старое родовое начало, тогда
как сам Грозный являл собой начало государственное. Таким образом, политика
царя носила, по мнению историка, прогрессивный характер, несмотря на отдельные
«перегибы».
По
мнению В.О. Ключевского, отрицательное значение царствования Ивана IV важнее
положительных моментов: соглашаясь с Карамзиным в определении начала правления
Грозного, как одного из прекраснейших, по конечным результатам историк
сравнивает его с татаро-монгольским игом и бедствиями удельного времени3.
Другой классик исторической науки С.Ф. Платонов видел безусловный
государственный и политический смысл в деятельности Грозного, во многом
положительный, в то же время, воспринимая его личность как тираническую, иногда
тираническую бессмысленно.[17]
Для
советской историографии политика Ивана IV – это этап на пути укрепления
централизации единого государства, усиления аппарата власти, а также борьбы с
пережитками раздробленности. В силу этого, отношение историков 1940-50-гг. –
Р.В. Виппера, И.И. Смирнова, С.В. Бахрушина, П.А. Садикова – к политике царя
было, безусловно, положительным.
Со
второй половины 1950-х гг. отношение историков к личности и эпохе Ивана IV
снова меняется в негативную сторону. Для С.Б. Веселовского во многих действиях
царя не было никакого государственного смысла, а лишь стремление укрепить
собственную, ничем не ограниченную власть, что в конечном итоге и удалось. А.А.
Зимин полагал, что мероприятия, проводимые Грозным, были направлены против
пережитков раздробленности – уделов, независимости церкви и обособленности
Новгорода. В отношении политики опричнины исследователь придерживается жесткой
негативной оценки: «Варварские, средневековые методы борьбы царя Ивана со
своими политическими противниками накладывали на все мероприятия опричных лет
зловещий отпечаток деспотизма и насилия. Для В.Б. Кобрина отрицательное
значение правления Ивана Грозного и негативное отношение к его личности было
увязано с фактическим отрицанием прогрессивного характера русского
централизованного государства, в том смысле, что была, как кажется историку,
альтернатива формированию монархии в виде быстрого сближения с западом и
развития России по западной цивилизационной модели. Д.Н. Альшиц рассматривает
деятельность царя, в том числе и политику опричнины, как осмысленную и
целенаправленную, в основе которой лежало стремление к укреплению самодержавной
монархии и становлению начальных форм аппарата самодержавной власти, осуждая,
впрочем, «безудержный кровавый террор» и «тиранический характер правления»
Грозного.[18]
Р.Г.
Скрынников в переизданной не столь давно книге говорит о том, что многие
действия Грозного оказались лишенными смысла по той причине, что были
ликвидированы или не доведены до исполнения представителями боярской верхушки.
Заложенное царем здание самодержавной государственности оказалось непрочным и
рухнуло под натиском тех, с кем он боролся, вызвав смуту. Итогом деятельности
Ивана IV также стали тяжелое поражение в Ливонской войне и экономическое
разорение. Вместе с тем, осуждая жестокость царя и не слишком высоко отзываясь
о его личности, историк признает отдельные достижения самодержца: успехи в
южном и восточном направлениях внешней политики, преобразования органов
государственного управления, а также созыв нового в русской истории учреждения
– Земского собора, которому суждено было сыграть важную роль в годы смуты.
В
работах последнего времени, в большинстве своем, повторяются подходы
предшественников к изучению истории Московского государства XVI столетия,
указывающие на противоречивость эпохи и личности Ивана IV, его беспрецедентную
жестокость, разрушительные последствия правления для дальнейших судеб страны и
отказывающие царю в серьезных политических и экономических замыслах. Так, Б.Н.
Флоря затрудняется дать однозначную оценку деятельности царя, подчеркивая,
вместе с тем, что благодаря его вмешательству был прерван наметившийся процесс
формирования в России «сословного общества», а государственная власть приобрела
столь широкие полномочия, какими она не обладала ни в одной из стран
средневековой Европы. Исследователь выражает сомнение в существовании тех
заговоров, которые Иван IV подавлял с такой жестокостью, что привело к
многочисленным кровавым жертвам и к разорению всей страны, сделав ее
неспособной отразить наступление противников. Появляются также исследования, в
которых делается определенная попытка пересмотра традиционных представлений о
политике опричнины, при сохранении негативного к ней отношения в целом.[19]
Лишь
немногие ученые в новейшей историографии пытаются найти какое-то объяснение,
увидеть смысл в действиях царя. В частности, Л.Е. Морозова, отмечая, что страх
за собственную жизнь и болезненное желание возвышаться над всеми, привели к
самоизоляции Грозного и превращению его во мнительного и жестокого тирана, тем
не менее признает несомненные заслуги Ивана IV как во внешней, так и во
внутренней политике, а также в культурной и духовной сферах. В.В. Шапошник в
своей работе пытается снять с царя хотя бы часть ответственности за те
бедствия, которые постигли страну во время и после его правления, видя в их
наступлении объективные, не всегда зависящие от воли человека, причины.
Положительным результатом правления Грозного ученый считает введение
обязательной государственной службы. Кроме того, Иван IV стал одним из
создателей Русского государства, и созданное им самодержавие было, по мнению
В.В. Шапошника, благом для страны.
Вторая
группа представлена работами, посвященными изучению литературного наследия
Ивана Грозного. Причем, распространение в науке получило не только изучение
непосредственно исторических аспектов, но и всесторонний анализ художественных
и литературоведческих особенностей сочинений царя. Отношение исследователей к
писаниям Грозного не менее сложное, чем к нему самому. Приведем несколько
наиболее показательных мнений. Так, В.О. Ключевский считал, что все помыслы
Ивана Грозного сводятся только к одной идее, к мысли о самодержавной власти,
философия которой сводилась к одному простому заключению: «Жаловать своих
холопей мы вольны и казнить их вольны же». По мнению Н.М. Золотухиной, Иван IV
в своих сочинениях дает теоретическое обоснование ничем не ограниченного
произвола, отрицает какие-либо обязанности царя перед подданными, провозглашает
принцип полной надзаконности верховной власти. Политический смысл доктрины царя
направлен на идеологическое оправдание проводимого им террора и беззакония.
А.А.
Зимин в одной из своих работ отмечает религиозную фанатичность Грозного,
считавшего себя наместником Бога на земле, а его политические взгляды
отличались «сумбурной смесью обветшавших церковных учений и непомерно
гипертрофированных представлений о собственной роли как вершителя судеб
подданных».
Таким
образом, подводя итог краткому историографическому обзору, стоит отметить, что
подавляющее большинство исследователей крайне негативно относятся к личности
Ивана IV, отмечая его жестокость, излишнюю подозрительность, а также
противоречивость, вплоть до диагностирования у Грозного серьезных психических
заболеваний. Подобное отношение к личности государя порождает у большинства
ученых отрицательное восприятие проводимой им политики. В то же время, несмотря
на большое количество исследований, посвященных эпохе и личности Ивана
Грозного, ряд аспектов остаются практически невостребованными историками. Вне
поля зрения ученых находится проблема роли духовного фактора в организации и
функционировании средневекового русского государства.
Список литературы
1. Всемирная история: Учебн. для
вузов/ Под ред. Г.Б. Поляка, А.Н. Марковой. - М.: ЮНИТИ, 2007. С. 67
2. Данилов А.А. Россия и мир. Учебное
пособие в 2-х т. - М.: ВЛАДОС, 2005. С. 172
3. Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская
история. Популярный очерк. IX- середина XVIII вв. - М.: Мысль, 2006. С. 192
4. История XIX-начала ХХ века./ Под
ред. В.А. Федорова. - М.: Зерцало, 2008. С. 78
5. История Отечества: люди, идеи,
решения: Очерки истории России IX - нач. ХХ вв. - М.: Политиздат, 2007. С 39
6. История России с древнейших времен
до XVII в. / Под ред. А.Н. Сахарова, А.П. Новосельцева. - М.: АСТ, 2007. С. 172
7. История России с древнейших времен
до 1861 г / Под ред. Н.И. Павленко. - М.: Высшая школа, 2006. С. 162
8. История России с древнейших времен
до конца ХХ века: учебное пособие для студентов вузов./ Рук. авт. кол. А.А.
Данилов, 2-е изд. - М.: Дрофа, 2008. С. 173
9. История России с начала XVIII в. до
конца XIX в / Под ред. А.Н. Сахарова. - М.: АСТ, 2007. С. 143
10. История России. Россия в мировой
цивилизации. Курс лекций./ Сост. и отв. ред. А.А. Радугин. - М.: ЦЕНТР, 2008.
С. 453
11. История России. ХХ век./ Под ред.
В.П. Дмитренко. - М.: АСТ, 2007. С. 673
12. История Российского государства:
Учебн. пособие для вузов./ Под ред. Ш.М. Мунчаева. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. С.
391
13. История средних веков. В 2-х т./
Под ред. С.П. Карпова. - М.: МГУ: ИНФРА, 2008. С. 89
14. Карамзин Н.М. Предание веков. - М.:
Правда, 2008. С. 28