Содержание
Введение_____________________________________________________ 3
Глава 1. История развития законодательства об уголовной
ответственности за вымогательство______________________________________________ 5
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика вымогательства______ 20
§ 1. Объективные признаки вымогательства___________________ 20
§ 2. Субъективные признаки вымогательства__________________ 31
Глава третья. Проблемы ответственности и квалификации
вымогательства 36
Заключение__________________________________________________ 59
Список использованной литературы____________________________ 63
В последние годы проблемы преступности в России заметно
обострились. Её масштабы и тенденции к росту угрожают основным устоям
российской государственности, конституционной законности и безопасности
граждан. В связи с этим особо актуальным является совершенствование
правоохранительной деятельности, в частности по раскрытию, расследованию и
предупреждению таких распространенных преступлений как вымогательство. Хорошее
знание криминалистики, криминологии и уголовного права способствует надлежащей
организации процесса раскрытия и расследования преступлений.
Во всех
своих проявлениях вымогательство - корыстно-насильственное преступление против
собственности, мало чем отличающееся от таких насильственных форм хищений, как
грабеж и разбой, соединенные с насилием.
Согласно ст. 163 Уголовного кодекса РФ вымогательство - это
требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершение иных
действий имущественного характера под угрозой применения насилия либо
уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой
распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных
сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным
интересам потерпевшего или его близких.
Актуальность и важность темы
дипломной работы, посвященной проблеме вымогательства, обусловлены тем, что
этот вид преступления часто встречается в современной российской
действительности, он безусловно является опасным для общества в целом и для
отдельных граждан.
В том же время современное
законодательство имеет некоторые пробелы в определении всех типов данного
преступления. Это связано с тем, что понятие вымогательства сходно по некоторым
признакам с другими видами преступлений, от которых необходимо уметь
отграничивать собственно вымогательство. Все эти проблемы и рассматриваются в
данной дипломной работе.
Целью нашего исследования является анализ объективных и
субъективных признаков вымогательства и выявление спорных вопросов
квалификации.
В соответствии с поставленной целью задачами работы будет
рассмотрение следующих вопросов:
-
история развития уголовного законодательства о преступлениях против
собственности;
-
развитие Российского законодательства об уголовной ответственности за
вымогательство;
-
объективные признаки вымогательства;
-
субъективные признаки вымогательства;
-
проблемы ответственности и квалификации вымогательства.
В результате всестороннего изучения и использования большого
теоретического и практического материала, монографических источников,
официальных документов, публикаций по изучению вымогательства нами высказаны
обоснованные выводы и суждения по различным аспектам исследуемой темы.
Общетеоретической базой исследования послужили труды
ученых и ведущих специалистов в области уголовного права: В.Н. Петрашева, В.М.
Лебедева, В.Т. Калмыкова, П.Ф. Гришаева, Л. Халдеева, А.И. Рарога,
Здравомыслова Б.В и др.
Нормативную базу дипломной работы составляют: Конституция
РФ, Уголовный кодекс РФ, Постановление Пленума Верховного Суда РФ,
Постановления Президиума областных судов и др.
Структура данной работы состоит из введения, трех глав,
заключения и списка использованных источников и литературы.
На первоначальном этапе
своего развития вымогательство было известно римскому праву, где существовало в
нескольких видах: crimen
metus - психическое принуждение к
сделке, concussio publica
- вымогательство должностного лица,
и concussio privata - вымогательство посредством ложного судебного
обвинения.[1] Последний вид римского concussio, по мнению ученых, послужил основой для формирования признаков
вымогательства в уголовном законодательстве России.
Регулирование
ответственности за вымогательство в России началось с Судебника 1497 года. И
хотя среди источников данного акта римское право не упоминается, рецепция concussio privata была возможна на уровне судебной практики и
обычного права, из которых предположительно возникло большинство норм первого
общероссийского Судебника.[2]
Уголовно-правовые нормы
Судебника не содержали какого-либо описания преступных деяний, их признаки
усматриваются лишь посредством толкования специфических терминов. В нашем
случае это «ябедничество». Согласно ст. 8 и 39 Судебника, ябедничество наряду с
кражей («татьбой»), разбоем, убийством («душегубством») наказывалось смертной
казнью, штрафом («продажей») и имущественным взысканием в пользу истца. В
вопросе о значении слова «ябедничество» мнения исследователей расходятся.
Комментаторы Судебника в издании «Российское законодательство Х-ХХ веков»
трактуют ябедничество как ложный донос, клевету, имевшую целью обвинить в
преступлении невиновного.[3] С.И. Штамм, придерживаясь
аналогичного мнения, добавляет, однако, что ложное обвинение невиновного
совершается «с тем, чтобы воспользоваться его имуществом».[4]
В официальном переводе ябедничество выглядит как злостная клевета с целью
вымогательства.[5] Авторы комментированного
издания Судебника подтверждают вымогательскую сущность ябедничества данными,
извлекаемыми из сочинений М. Грека и И.С. Пересветова. По их свидетельству,
ябедники подбрасывали в богатый двор тело мертвого человека («... на имущих
имение,...да мертваго человека труп привлекшим...», «... до того мертваго
человека рогатиною исколовши, или саблею изсекши, да кровию измажут, да
богатого человека в дом подкинут...») и обвиняли жителей данного двора в
убийстве. Выгода достигалась путем получения через суд имущества ложно
обвиненных и осужденных («... да яко праведно бытто мстители убитаго извет имут
не едину улицу, но всю ону часть града истязати об убийстве оном и сребро много
себе собирати от сицевых корыстований неправедных и богомерских», «... да исца
ему ябедника поставят, который бога ни мала не знает, да осудивши его неправым
судом, да подворье его и богатство соудом разграбят»).[6]
Как видно, способом
вымогательства на Руси первоначально было использование в собственных целях
государственной власти, силы государственного принуждения, судебного процесса.
Вымогательство носило выраженный характер «отягания», «имущественного
приобретения». Представляется, что именно в таком виде, а не как злостная
клевета, ябедничество могло быть приравнено в Судебнике к краже, разбою и
убийству с наказанием в виде смертной казни.
Нормы об ответственности
за ябедничество практически без изменений перешли в Судебники 1550г. (ст.59) и
1589г. (ст.113). Статья 72 Судебника 1550г. и ст.129 Судебника 1589г.
рассматривали в качестве разновидности ябедничества - предъявление
необоснованно завышенных требований («кто взыщет много не по животом, ... ино
его обвинити в ябедничестве»).[7] Распространенное в сфере
гражданского процесса оно, однако, по-прежнему представляло собой не что иное,
как вымогательство посредством ложного судебного обвинения. Об изменившемся
образе действия средневекового вымогателя свидетельствует лишь Приговор о
лжесвидетельстве и ложных исках от 12 марта 1582 года: ябедники «бьют челом
ябедою в великих искех, а мирятся на малом, потому что в жалобнице писал иск не
по делу».[8] Фактически в статьях
Приговора впервые идет речь о вымогательстве с угрозой. В дальнейшем
«вымогательство с угрозой» получило пространное описание в Соборном Уложении
1649г.
Соборное Уложение не
содержит ни единого понятия вымогательства, ни самого термина «вымогательство»,
но уже выделяет существенные признаки этого преступления: корыстную
направленность, принуждение и его способы. Многие исследователи отмечают
сильное влияние, которое оказало на Уложение римское право.[9] Однако, как указывалось выше, это влияние уже
было опосредовано нормами Судебников.
Ответственность за
вымогательство в Уложении устанавливалась статьями 186-188, 251-253. Эти статьи
располагались в главе Х «О суде», содержавшей многочисленные нормы
материального и процессуального права различной отраслевой принадлежности.
Статьи 186-188
предусматривали простое и квалифицированное вымогательство путем предъявления
ложного обвинения, «поклепного иска». При этом речь шла не о реальном судебном
обвинении («отягании» таким путем имущества невинно осужденного), а лишь об
обращении в суд с ложным иском. Получив, «что небольшое» с ответчика, «не ходя
на суд», виновный отказывался от дальнейшего ведения дела. В условиях волокиты
и взяточничества, которые имели место в суде XVII века, сам факт предъявления
иска мог грозить ответчику, даже не в чем неповинному, большими осложнениями и
убытками. Поэтому ему выгоднее было откупиться от вымогателя, чем доказывать в
суде свою правоту.[10] К тому же, в конечном
счете, опасность вымогательской угрозы обусловливалась возможностью привлечения
невиновного к ответственности, вследствие чего угроза продолжения судебной
тяжбы по ложному иску была действенным средством вымогательского принуждения.
Иски, «несоразмерные с животом ищущих», были широко распространены и выступали
обыденным явлением рассматриваемого периода. Видимо, по этой причине Уложение
предусматривало квалифицированные виды вымогательства путем предъявления
«поклепного» иска: первый и второй рецидивы влекли усиление ответственности и
наказания.
Следующим составом
преступления, требующим рассмотрения в числе вымогательских деяний, было
принуждение к заключению сделки (ст. 251-253 Уложения). Принуждение выступало
способом нарушения правил оформления «крепостей» и заключалось в том, что
виновный, вступив в сговор с «площадным подьячим» (лицом, ответственным за
оформление «крепостей»), изготавливал «на кого в большом долгу» заемную кабалу
или «иную какую крепость» и принуждал потерпевшего к ее подписи или к написанию
такой кабалы «своей рукой неволею». Подьячим, уличенньм в таком деянии,
полагалось более суровое наказание в связи с тем, что они рассматривались как
официальные лица. Заслуживает внимания указание на то, что принуждение
совершалось «умысля воровски». На наш взгляд, оно свидетельствовало о корыстной
направленности деяния: в большинстве случаев Уложение называет воровством
корыстное либо корыстно-насильственное преступление (кражу, грабеж, разбой).[11]
В Уложении о наказаниях
уголовных и исправительных 1845 года термин «вымогательство» уже фигурировал,
но он относился исключительно к преступлению против службы государственной и
общественной (раздел 5, глава 6 «О мздоимстве и лихоимстве»): ст.377 Уложения
называла вымогательство высшей степенью лихоимства (взяточничества) и содержала
казуистические определения его разновидностей.
В научных разработках
того времени сущность вымогательства исследовалась на базе не ст.377, а ряда
других норм закона: ст. 1545 - 1546 (о «вымогательной» угрозе), 1686-1687 (о
принуждении к даче обязательств). Должностное вымогательство либо вообще не
принималось в расчет при исследованиях вымогательства в качестве имущественного
преступления, либо рассматривалось как разновидность вымогательства по Уложению
о наказаниях. [12]Таким образом, употреблению
соответствующего термина в ст.377 не придавалось исходного значения.
Угрозы, предусмотренные
статьями 1545 и 1546, относились к преступлениям против жизни, здоровья,
свободы и чести частных лиц (раздел 10, глава 8 «Об угрозах»). Они имели
конкретное содержание (лишение жизни, поджог (ст. 1545), насильственные
действия (1546)) и наказывались, когда к ним было присоединено требование
«выдать или положить в назначенное для того место сумму денег или вещь, или
письменный акт, или что иное, или же принять на себя какие-либо невыгодные
обязательства, или отказаться от какого-либо законного права». Как видно и
угроза, и требование характеризовались с точки зрения их содержания при помощи
свойственных Уложению казуистических формулировок. В целом данное преступление
получило в науке название «вымогательная угроза» или «угроза с вымогательством»
(И.Я. Фойницкий, Л.С. Белогриц-Котляревский, П.П. Пусторослев, Н.А. Неклюдов,
А.Н. Круглевский и др.).
В вопросе о том,
является ли вымогательная угроза по Уложению преступлением исключительно
имущественным, мнения исследователей расходились. И.Я. Фойницкий считал, что
«предметом ея может быть, с одной стороны, ... имущество как вещь, с другой - и
всякое вообще право имущественное или неимущественное. Корыстное намерение -ея
обыкновенный, но не непременный признак ...; на практике под действие ст. 1545
был отнесен случай угрозы поджечь фабрику, если не будут уволены некоторые из
служащих на фабрике».[13] Напротив, другие ученые
полагали, что угроза с вымогательством должна иметь целью, непременно,
имущественный интерес. Толкование Сената (также Фойницкого), включающего сюда и
неимущественные интересы, опирается более на букву закона, чем на его
внутренний смысл, а потому и должно быть признано неправильным.[14]
На корыстную цель преступления косвенно указывали ст.ст. 139-141 Устава о
наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Они предусматривали ответственность за
угрозы аналогичного содержания без присоединения к ним требования и уточняли,
что виновный «не имеет корыстной или другой преступной цели».
Другим законодательным
основанием понятия вымогательства были нормы Уложения о принуждении к даче
обязательств. Соответствующие статьи (1686 и 1687) располагались в разделе 12
«О преступлениях и проступках против собственности частных лиц», в главе 5 «О
преступлениях и проступках по договорам и другим обязательствам». Статья 1686
следующим образом фиксировала признаки принуждения: «Кто силою или угрозами
заставит кого-либо написать, выдать или подписать какое-либо на себя
обязательство, или, напротив, истребить акт, служащий доказательством его права
на собственность какого-либо рода, или согласиться на какую-либо невыгодную для
него сделку по имуществу, или на отречение от какого-либо права или иска, или
же на иное такое невыгодное условие...». В статье 1687 предусматривался
квалифицированный вид деяния, когда оно «было сопровождаемо побоями или иными
истязаниями или жестокостями, или лишением свободы, или же при оном
подвергались опасности жизнь или здоровье принуждаемого лица». Наказание за
квалифицированное принуждение определялось как за разбой.
Отличительной чертой
данного вида вымогательства Л.С. Белогриц-Котляревский считал то, что здесь
преступное намерение осуществляется через воздействие на письменные акты, как
удостоверения имущественных прав; они составляются, видоизменяются и
уничтожаются потерпевшим под давлением насилия и угроз.[15]
Впрочем, имелось и более широкое толкование закона: выражение «согласиться на
какую-либо невыгодную для кого сделку по имуществу» указывает прямо, что закон
не требует, чтобы это согласие было облечено в письменный акт. На сем основании
было бы принуждением заставление купить, продать, сделать обмен и т.п.[16]
В теории уголовного
права в целом признавалась имущественная природа данного деяния, исходя из его
характеристических признаков, системного расположения. Отсутствие указания на
корыстную цель рассматривалось как пробел права. Но возникал весьма важный
вопрос применительно к угрозе: спрашивалось, о каких угрозах упоминала статья,
только ли об угрозах, которые наказуемы сами по себе, или о всяких вообще
угрозах, способных вызвать страх и подчинить угрожаемого воле угрожавшего?
Сенат решил данный вопрос в последнем смысле, что дало ему возможность в
позднейшей своей практике подвести под ст. 1686 и шантаж.
Такое толкование закона
было критически воспринято в литературе. По мнению С.В. Познышева, «как
устанавливающая признаки преступного деяния, - притом, довольно тяжко
наказуемого - ст. 1686 не может подлежать распространительному толкованию.
Принимая во внимание позицию законодателя относительно признания преступными
тех или иных угроз, в рассматриваемой статье под угрозами следует понимать
поэтому лишь преступные угрозы, т.е. такие угрозы, которые наказуемы сами по
себе».[17]
Момент окончания
рассмотренных видов вымогательства связывался большинством авторов с
фактическим завладением имуществом, с подписанием документа, содержащего
имущественное обязательство.[18] Особую в то время позицию
занял А. Щипилло, вьмогательство он считал оконченным с момента окончания
угрозы (когда она дошла по назначению), без действительного перехода имущества
или права на него к виновному.[19] Близки к этому мнению были
И.Я. Фойницкий и А.В. Лохвицкий.[20] Сторонники первой точки
зрения считали совершение угрозы покушением на вымогательство, которое по
Уложению было наказуемо. Очевидно, такое различие во взглядах было вызвано
несовпадением законодательных конструкций обоих видов вымогательства. Так, Н.А.
Неклюдов выводил момент окончания вымогательства лишь из его имущественного
свойства, замечая, однако, что «по букве статей 1545 и 1546 угроза с
вымогательством почитается оконченным посягательством, коль скоро угроза дошла
по назначению, хотя бы она и не произвела желанного действия».[21]
Таким образом,
рассмотренные статьи Уложения о наказаниях в целом восприняли от Соборного
Уложения описание вымогательства через два его вида: «чисто» имущественное
вымогательство и принуждение к даче обязательств. Самым существенным новшеством
было закрепление угрозы в качестве способа вымогательского воздействия. Но,
Уложение, несмотря на трехкратное обновление редакции (в 1857, 1866 и
1885г.г.), все еще оставалось казуистичным, консервативным и противоречивым
законом. В этой связи характерным и актуальным для нашего исследования является
высказывание И.Я. Фойницкого: «В нашем действующем законодательстве ...
отдельные виды вымогательства не согласованы между собой, ни с системою
имущественных посягательств вообще, построены по различным основаниям и
представляют картину весьма пеструю. Она притом полна пробелов».[22]
Следующий этап в
развитии норм о вымогательстве связан с Уголовным Уложением 1903 года. Уложение
впервые создало единое понятие вымогательства, вобравшее в себя признаки
вымогательных угроз и принуждения к даче обязательств, и установило
ответственность за шантаж. Ст.590, входившая в главу 32 «О воровстве, разбое и
вымогательстве», понимала под вьмогательством: принуждение с целью доставить
себе или другому имущественную выгоду к уступке права по имуществу или к
вступлению в иную -невыгодную сделку по имуществу посредством телесного
повреждения, насилия над личностью или наказуемой угрозы.
В отдельных статьях
содержалась развернутая и дифференцированная характеристика средств
вымогательского принуждения. В частности, насилие выделялось из области
телесных повреждений и отличалось от последних тем, что не расстраивало
здоровья; телесные повреждения классифицировались по новому основанию (в
зависимости от вреда жизни, здоровью пострадавшего) на легкие, тяжкие и весьма
тяжкие; были закреплены некоторые признаки угрозы - умышленность и реальность
(«если такая угроза могла вызвать у угрожаемого опасение ее осуществления»);
само определение угрозы стало полнее и шире, обнимает и случаи, когда угрожают
совершить известное посягательство на члена семьи угрожаемого, когда угрожают
не только поджогом, но и взрывом или потоплением имущества.
Были сформулированы
квалифицированные виды вымогательства, когда оно совершалось:
1) посредством весьма
тяжкого или тяжкого телесного повреждения; 2) несколькими лицами, вторгшимися
для этого в обитаемое здание или иное помещение; 3) лицом, запасшимся оружием
или орудием для нападения или защиты; 4) шайкою; 5) лицом, отбывшим не менее 3
раз наказание за воровство, разбой, вымогательство или мошенничество и притом
до истечения 5 лет со дня отбытия наказания за одно из этих преступных деяний.
Данные обстоятельства в основном были идентичны тем, которые отягчали
ответственность за разбой.
Шантаж также получил
четкое понятие в Уголовном Уложении. Ответственность за него была установлена
впервые. Во время действия прежнего Уложения практика, как указывалось выше,
подводила его то под постановления о мошенничестве, тот под ст. 1686 Уложения о
наказаниях. Но в шантаже нет обмана, а с другой стороны, шантаж может
представлять не принуждение к даче обязательства, предусмотренного ст. 1686, а
принуждение к даче денег или вещей, причем угроза шантажа не есть угроза в
смысле указанной статьи.
Новое Уложение
предусмотрело шантаж в главе 34 «О банкротстве, ростовщичестве и иных случаях
наказуемой недобросовестности по имуществу». Согласно ст.615, шантаж есть
побуждение с целью доставить себе или другому лицу имущественную выгоду, к
передаче имущества или к уступке права по имуществу, или к вступлению в иную
невыгодную, по имуществу сделку посредством угрозы оглашения вымышленных или
истинных сведений: 1) об обстоятельствах, позорящих честь потерпевшего или
члена его семьи, хотя бы и умершего; 2) об учинении потерпевшим или членом его
семьи, хотя бы и умершим, деяния, наказуемого как тяжкое преступление или
преступление; 3) об обстоятельстве, подрывающем торговый кредит потерпевшего.
Шантаж квалифицировался,
если он был совершен: 1) шайкою; 2) лицом, отбывшим не менее двух раз наказание
за такое деяние или за воровство, разбой, вымогательство или мошенничество и
притом до истечения 5 лет со дня отбытия наказания за одно из этих
преступлений; 3) редактором, издателем или сотрудником повременного издания,
грозившим огласить указанные выше сведения в печати.
Помещая статьи о вымогательстве
и шантаже в отдельные главы, составители Уложения исходили из того, что «шантаж
хотя и имеет сходство с имущественным принуждением посредством угрозы, но
угроза ... совершенно отлична от той, которая служит средством имущественного
вымогательства...».[23] Вымогательство, по мнению
Н.С. Таганцева, наиболее активного автора Проекта Уложения, осуществляется
угрозой преступления, а при шантаже угроза зачастую не преступна и даже
«похвальна (например, заявлением власти о преступном деянии)».[24]
Авторы Уложения относили вымогательство и шантаж к имущественным преступлениям.
Отнесение составителями
Уголовного Уложения вымогательства и шантажа к имущественным преступлениям,
констатация сходства их по способу совершения преступления и одновременно
непризнание систематического родства составов этих преступлений представляется
противоречивым.
Между тем,
вымогательство отличалось от шантажа не только по объекту, но и по предмету.
Последним является имущественное право, но не конкретно определенная вещь.
Размещенное в одном ряду с традиционно имущественными преступлениями
(воровство, разбой), вымогательство было лишено характерного для них предмета
посягательства - имущества. Другими словами, закреплено было вымогательство
«обязательственное», но не «вещное». Впрочем, глава 32 (как и гл.34 «о
шантаже») Уголовного Уложения после утверждения 22 марта 1903 года Николаем II
так и не была введена в действие, поэтому реальная практика применения данной
нормы отсутствует. Можно лишь предположить, что дальнейшая интерпретация
состава этого преступления, его понимание, применение были бы неоднозначными в
практическом и теоретическом отношениях.
Среди других значимых
черт вымогательства и шантажа по Уложению 1903 года, непременно должны быть
отмечены корыстная цель, умышленная вина, момент окончания преступных деяний: и
вымогательство, и шантаж были сконструированы в рамках материального состава
преступления; наказуемо было покушение, когда действительного перехода
имущества (при шантаже) или права на имущество не произошло. С технической
точки зрения, описание обоих деяний с помощью конструкции «Принуждение к...
посредством... с целью... « соответствовало практике европейских
законодательств.
История развития норм о
вымогательстве выявила следующие тенденции:
1). Предположительно,
впервые ответственность за вымогательство в России была установлена
Судебником 1497 года. Возникновение вымогательства связанно с отдаленным,
опосредованным средневековой судебной практикой, влиянием римского права.
Впоследствии влияние нормативных моделей вымогательства, создаваемых в
европейских государствах, проявлялось на всех этапах развития российского
закона о вымогательстве.
2). По мере эволюции
нормативной базы в составе вымогательства происходило постепенное смещение
акцента с тех средств, которые использовались для принуждения лица к
имущественным действиям, на поведение, нарушающее собственно имущественную
сферу, как основной объект вымогательства.
3). Повышение качества
регламентации и усиление ответственности за вымогательство наблюдались в
периоды развития рыночных экономических отношений и усложнения
гражданско-правовых связей. Напротив, во времена ограничения частной
инициативы, сужения форм экономической активности нормы о вьмогательстве почти
не находили применения и устаревали, что наиболее заметно в последующей истории
России. Таким образом, в новейшей истории России вымогательство не приобрело, а
вновь проявило свою неразрывную связь с рыночной экономикой, а качественная
регламентация его признаков - атрибутивную принадлежность к рыночному
уголовному законодательству.
Вопрос о соотношении
вымогательства с другими формами хищения решался по-разному в истории
законодательства о преступлениях против собственности. Уголовное уложение 1903
г. рассматривало вымогательство как один из видов похищения чужого имущества.
Уголовные кодексы РСФСР 1922 г. и 1926 г. не выделяли группу хищения. Указ
президиума Верховного Совета СССР от 4 мая 1947 г. "Об уголовной
ответственности за хищение государственного или общественного имущества"
выражением "иное хищение" охватывал любые способы завладения
имуществом, не исключая вымогательство. В теории это не встретило возражений. И
после введения Кодекса 1960 г. такой взгляд сохранялся. В первых комментариях к
Уголовному кодексу 1960 г. вымогательство рассматривалось в качестве
самостоятельной формы хищения[25]. Отсюда следовал
естественный вывод, что завладение имуществом путем вымогательства не требует
самостоятельной квалификации[26].
Однако впоследствии
возобладала другая точка зрения, согласно которой вымогательство
рассматривалось не как самостоятельный способ хищения, а относилось к
посягательствам, "примыкающим к хищениям"[27]
и даже "не связанным с хищением"[28]. Эта точка зрения нашла
отражение и в учебниках по уголовному праву. Сторонники полагали, что фактическое
получение вымогателем имущества выходит за рамки данного состава и должно
рассматриваться как самостоятельное преступление. Для этого периода характерно
следующее высказывание: "Если незаконное требование удовлетворено -
социалистическое имущество вымогателю передано, то рассматриваемое преступление
перерастает в хищение, где вымогателю принадлежит роль подстрекателя, а лицу,
передавшему ему имущество, - роль исполнителя преступления. Форма хищения
определяется по отношению исполнителя к социалистическому имуществу. Чаще это
будет кража либо хищение путем растраты"[29]. Получается, что
расхититель не тот, кто вымогает деньги, а тот, кто платит, подчиняясь насилию.
При этом игнорируется отсутствие у данного лица не только корыстной цели, но и
умысла на завладение имуществом, поскольку материально ответственное лицо не
уклоняется от возмещения ущерба.
Единственным основанием
для столь искусственной конструкции служило лишь то обстоятельство, что санкция
ст. 95 УК 1960 г. явно не отвечала степени общественной опасности этого
корыстно-насильственного преступления. Теперь такого основания нет.
История развития норм о
вымогательстве выявила следующие тенденции:
1). Предположительно,
впервые ответственность за вымогательство в России была установлена Судебником
1497 года. Возникновение вымогательства связанно с отдаленным, опосредованным
средневековой судебной практикой, влиянием римского права. Впоследствии влияние
нормативных моделей вымогательства, создаваемых в европейских государствах,
проявлялось на всех этапах развития российского закона о вымогательстве.
2). По мере эволюции
нормативной базы в составе вымогательства происходило постепенное смещение
акцента с тех средств, которые использовались для принуждения лица к
имущественным действиям, на поведение, нарушающее собственно имущественную
сферу, как основной объект вымогательства.
3). Повышение качества
регламентации и усиление ответственности за вымогательство наблюдались в
периоды развития рыночных экономических отношений и усложнения
гражданско-правовых связей. Напротив, во времена ограничения частной
инициативы, сужения форм экономической активности нормы о вымогательстве почти
не находили применения и устаревали, что наиболее заметно в последующей истории
России. Таким образом , в новейшей истории России вымогательство не приобрело,
а вновь проявило свою неразрывную связь c рыночной экономикой, а качественная
регламентация его признаков – атрибутивную принадлежность к рыночному
уголовному законодательству.
Во всех своих
проявлениях вымогательство - корыстно-насильственное преступление против
собственности, мало чем отличающееся от таких насильственных форм хищений, как
грабеж и разбой, соединенные с насилием.
Вымогательство -
корыстное посягательство на собственность, признаваемое одним из способов
завладения имуществом. Предметом преступления могут быть имущество (как у
большинства форм хищения), право на имущество (как у мошенничества), а равно
любые другие действия имущественного характера. В отличие от кражи,
мошенничества, присвоения и растраты вымогательство посягает не только на
отношения собственности, но и на личную неприкосновенность, здоровье, честь и
достоинство потерпевшего, а также его близких.
Основным
непосредственным объектом вымогательства является конкретная форма
собственности, дополнительным — то личное благо потерпевшего, которому угрожает
опасность. Дополнительный объект обусловливается характером психического
насилия, применяемого виновным. Им могут выступать: честь и достоинство
личности (при угрозе распространить сведения, позорящие потерпевшего или его
близких), неприкосновенность частной жизни лица (при угрозе распространить
сведения, которые могут причинить существенный сред правам и законным интересам
потерпевшего или его близких), здоровье личности (при угрозе применить
насилие).
Имущество — это предметы
материального мира, которые обладают определенной физической формой и потому
осязаемы. Под имуществом в составе вымогательства, по нашему мнению, следует
понимать как движимое, так и недвижимое имущество. Специфика объективной
стороны состава данного преступления, обязательным элементом которого является
"требование передачи", не опровергает данный тезис под изъятием имущества
понимается не только его фактическое перемещение, но и юридическое изъятие, при
котором происходит переход права собственности на то или иное имущество. В том
случае, если вымогатель требует передать ему в собственность недвижимое
имущество, можно говорить о требовании передачи имущества.
Право на имущество — это
юридическая категория, содержанием которой являются правомочия собственника,
знаменитая цивилистическая триада: права владения, пользования и распоряжения.
При вымогательстве виновный может требовать передачи одного либо нескольких
полномочий, не требуя при этом передачи имущества в собственность. Предметом
вымогательства могут выступать права как на движимое, так и им недвижимое
имущество. Другими словами, требование передачи чужого имущества возникает в
том случае, если оно сопряжено со сменой собственника, а требование права на
имущество, по нашему мнению, следует вменять, -когда вымогатель требует
предоставления определенных полномочий без перехода собственности.
Вымогательство отдельных видов имущества, изъятого из свободного оборота,
образует специальные составы, предусмотренные ст. 221, 226 и 229 УК.
Предметом
вымогательства, помимо чужого имущества, может быть право на имущество и
совершение других действий имущественного характера. Предметами вымогательства
кроме чужого имущества выступают права на имущество, а так же действия
имущественного характера. Мы разделяем точку зрения в которой сказано, что
"в тех случаях, когда вымогательство явилось способом завладения чужим
имуществом, оно отвечает всем признакам хищения, названным в примечании 1 к ст.
158 УК"[30].
Указанное обстоятельство отмечалось и противниками признания вымогательства
одной из форм хищений. Прав В. С. Устинов, указавший, что требование передачи
имущества при вымогательстве образует хищение, а требования о передаче права на
имущество либо совершения действий имущественного характера образуют иное
корыстное деяние.[31]
А. М. Медведев указывает, что "требование" состоит в "понуждении
лица различными способами передать вымогателю чужое для последнего
имущество".[32]
То есть, при вымогательстве на потерпевшего оказывается воздействие. Если целью
данного воздействия на потерпевшего является завладение чужим имуществом, то
налицо схожесть вымогательства с такими формами хищений, как грабеж и разбой,
при которых, в случае применения насилия (или угрозы его применения), на
потерпевшего так же оказывается воздействие с той же целью. В этой связи
правомерно утверждение о том, что термин "требование" является
составной частью противоправного изъятия.
То, что вымогательство считается оконченным деянием с
момента предъявления требования, подкрепленного угрозой (точно так же, как и в
разбое момент окончания преступления, в отличие от кражи и других форм хищений,
переносится на более раннюю стадию), а не с момента реального завладения
имуществом, не исключает употребление терминов "изъятие" и
"обращение" при характеристике вымогательства. На это указывает так
же то, что основная цель вымогательства (как и разбоя) состоит не в
"требовании" (не в "нападении"), а в завладении, в данном
случае, чужим имуществом. Так как при совершении разбоя (традиционно
признаваемого одной из форм хищений) для признания преступления оконченным не
обязательно завладение чужим имуществом (оно может не произойти вообще),
суждение о том, что при хищении имущество переходит во владение виновного в
процессе либо сразу после преступных действий, представляется неубедительным.
С этих же позиций рассматривается вопрос о причинении при
вымогательстве ущерба собственнику или иному владельцу имущества (являющегося
предметом преступления). При вымогательстве, как и при разбое, реального
уменьшения объема наличного имущества потерпевшего может и не произойти, так
как оба указанных преступления имеют "усеченный" состав. Однако,
несомненно, действия преступников, в обоих случаях, направлены именно на
завладение чужим имуществом, то есть на причинение ущерба собственнику или
иному владельцу имущества - в этом отношении вымогательство так же схоже с
такой формой хищения, как разбой.
То, что вымогательство запрещено законом, указывает на его
объективную противоправность (независимо от того, признает тот или иной автор
вымогательство одной из форм хищений или нет). Требование виновным передачи
"чужого имущества" указывает на субъективную противоправность -
отсутствие у виновного прав на это имущество. Как отмечалось выше, конечной
целью вымогательства, в рассматриваемом нами аспекте, является получение
виновным фактической возможности владеть, пользоваться и распоряжаться чужим
имуществом как своим собственным - это обстоятельство указывает на совпадение
корыстной цели вымогательства и других форм хищений. Указанные обстоятельства
позволяют нам говорить о вымогательстве как об одной из форм хищений.
Вымогательство чужого имущества полностью соответствует признакам
хищения и может быть признано таковым, а если предметом вымогательства является
право на имущество или совершение других действий имущественного характера, то,
в данных случаях, мы имеем дело с иными корыстными деяниями.
С объективной стороны
вымогательство представляет собой сложное составное преступление: требование
передачи имущества, права на имущество, совершение действий имущественного
характера, с одной стороны, применение психического насилия — с другой.
Требование предъявляется любым способом: устно, письменно, по телефону, факсу,
по почте. Оно может быть обращено к собственнику имущества, лицу, которое
является его законным владельцем либо под охраной которого это имущество
находится. Причем требование это обычно направлено в будущее. Именно по данному
признаку вымогательство отграничивается от хищений, в частности от грабежа и
разбоя. В то же время в некоторых ситуациях требование передачи имущества может
быть удовлетворено в настоящий момент, сразу же после предъявления требования.
Психическое насилие при
вымогательстве выражается в угрозах. Угроза применить насилие может быть
адресована и потерпевшему, и его близким. Законодатель не делает какой-либо
оговорки относительно ее интенсивности, стало быть, она может быть любой — от
угрозы побоев до угрозы убийством. Все они полностью охватываются ст. 163 УК и
дополнительной квалификации не требуют. Угроза применения насилия направлена в
будущее. Немедленная реализация угрозы превращает психическое насилие в
физическое, а вымогательство при определенных условиях — в грабеж или разбой.
Если же и останется состав вымогательства, то вменяется квалифицированный,
предусмотренный п. "в" ч. 2 ст. 163 УК состав, — вымогательство,
совершенное с применением насилия.
Угрозы распространения
сведений, позорящих потерпевшего или его близких, называют шантажом. Позорящие
сведения — это любая информация, распространение которой способно нарушить
честь и достоинство личности. Позорящими можно считать сведения о совершенном
потерпевшим или .его близкими правонарушении, наличии определенных болезней,
супружеской измене и т. д. То, насколько они являются позорящими и в какой
степени их разглашение способно причинить вред чести и достоинству личности,
зависит от субъективного восприятия потерпевшего. Не имеет значения, является
ли такая информация истинной или ложной. Под распространением понимается
сообщение этих сведений третьим лицам, причем необязательно посторонним.
Нередко большую эффективность составляют угрозы сообщить информацию близким
потерпевшего (жене, детям, родителям, партнерам по бизнесу).
В качестве примера иных
сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным
интересам потерпевшего или его близких, можно привести информацию о факте
усыновления ребенка, о наличии тех или иных заболеваний.
Объективная сторона анализируемого состава преступления
сформулирована как выдвигаемое виновным требование передачи ему чужого
имущества или права на имущество, или совершения других действий имущественного
характера под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения
чужого имущества. А равно - под угрозой распространения сведений, позорящих
потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить
существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких
(ч.1 ст.163 УК РФ). Законодатель ввел в объективную сторону рассматриваемых
составов взаимосвязанные элементы - требование и угрозу. Рассмотрим каждый из
этих элементов отдельно.
Требование. Если прежде вымогатели прибегали, в основном,
только к требованию выдачи денег или материальных ценностей, то в настоящее
время они приспособились к хозяйственным отношениям, существующим в новых
экономических структурах (акционерные общества, предприятия смешанного типа,
малые предприятия и др.), а также к взаимоотношениям структур, и требования их
стали зачастую более изощренными. Так, изучение уголовных дел показало, что
вымогатели не всегда ограничиваются банальным требованием выдачи наличных денег
(как в рублях, так и в валюте), хотя, как и прежде, такое преступление имеет
наибольший удельный вес. Теперь они все чаще требуют перечислить деньги на
определенные банковские счета кого-либо из членов группы (как правило,
действует организованная преступная группа или преступное сообщество); уплатить
деньги за поставку несуществующего товара; погасить несуществующую
задолженность; оплатить поставленный товар по завышенной цене, оплатить
купленный у потерпевшего товар по заниженной цене или отдать его даром;
устроить члена преступной группы вымогателей на работу в организацию
потерпевшего с высокой заработной платой или так, что фактически он работать не
будет.
Угроза. Независимо от
вида угрозы психическое насилие при вымогательстве имеет общие признаки.
Во-первых, оно служит средством, способом воздействия на психику потерпевшего с
целью побуждения его выполнить требования вымогателя. Другими словами, угроза —
это средство устрашения. Во-вторых, только реальная угроза может выполнить свою
функцию. О реальности самой угрозы и ее восприятия в качестве таковой могут
свидетельствовать различные обстоятельства — характер угроз, личность
угрожающего его предшествующее поведение, способ передачи угрозы, место и время
ее передачи, поведение вымогателя в этот момент. В-третьих, адресатом угроз
может быть как сам потерпевший, так и его близкие.
Применительно к составу данного преступления угроза всегда
обращена в будущее ("не выполнишь требование - осуществлю насилие,
уничтожу имущество, распространю позорящие сведения"). Она должна
восприниматься потерпевшим как реальная, осуществимая. Своего рода психический
фактор подавления воли потерпевшего, вынуждающий его согласиться на выполнение
требований вымогателя. Под насилием понимаются любые его виды - избиение,
пытки, нанесение телесных повреждений любой тяжести, убийство. Такая угроза,
как уже говорилось, обращена в будущее и воспринимается как реальность, чему
обычно способствует демонстрация орудий пыток, холодного и огнестрельного
оружия, гранат и др. Под угрозой распространения позорящих сведений имеется в
виду разглашение сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных
сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным
интересам потерпевшего или его близких. При этом не имеет значения,
соответствуют ли действительности подобные сведения. В случае, если о
потерпевшем или его близких распространены сведения заведомо клеветнического
или оскорбительного характера, содеянное, при наличии к тому оснований, следует
квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст.163 УК РФ и,
соответственно, ст.129 или ст.130 УК РФ. По ч.1 ст.163 УК РФ к уголовной
ответственности за вымогательство могут быть привлечены как одно лицо, его
совершившее, так и группа лиц, если она действовала без предварительного
сговора. Согласно ч.1 ст.35 УК РФ преступление признается совершенным группой
лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без
предварительного сговора. Уголовная ответственность за вымогательство в
соответствии со ст.20 УК РФ наступает с 14 лет. Квалифицирующими признаками вымогательства
являются:
·
совершение его группой лиц по предварительному сговору;
·
с применением насилия (ч.2 ст.163 УК РФ);
·
в крупном размере;
·
а также совершенное организованной группой;
·
в целях получения имущества в особо крупном размере;
·
с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (ч.3 ст.163 УК
РФ).
Законодатель определяет совершение преступления
группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее
договорившиеся о совместном совершении преступления (ч.2 ст.35 УК РФ). Понятие
неоднократности совершения преступлений раскрыто в ст.16 УК РФ: совершение двух
или более преступлений, предусмотренных одной статьей или частью статьи
Особенной части Уголовного кодекса. Преступление не признается совершенным
неоднократно, если за ранее совершенное преступление лицо было в установленном
законом порядке освобождено от уголовной ответственности либо судимость за
ранее совершенное им преступление была погашена или снята.
Решая вопрос об
отграничении грабежа и разбоя от вымогательства, соединенного с насилием, судам
следует учитывать, что если при грабеже и разбое насилие является средством
завладения имуществом или его удержания, то при вымогательстве оно подкрепляет
угрозу. Завладение имуществом при грабеже и разбое происходит одновременно с
совершением насильственных действий либо сразу после их совершения, тогда как
при вымогательстве умысел виновного направлен на получение требуемого имущества
в будущем.
Некоторые затруднения при квалификации вызывают случаи,
когда повторные требования о передаче имущества, права на него или другие
требования имущественного характера обращены к одному и тому же лицу (лицам),
объединены единым умыслом и направлены на завладение одним и тем же имуществом.
Пленум Верховного Суда РФ разъяснил[33],
что в таких случаях вымогательство нельзя считать совершенным повторно.
В ч. 2 ст. 163 УК
предусматривается ответственность за квалифицированные виды вымогательства. К
ним относятся вымогательство, совершенное: а) группой лиц по предварительному
сговору; б) с применением насилия.
Под вымогательством,
совершенным с применением насилия (п. "в" ч. 2 ст. 163 УК), следует
понимать различные насильственные действия со стороны виновного по отношению к
потерпевшему либо его близким. Это могут быть побои, истязания, причинение
средней тяжести или легкого вреда здоровью. Если же насильственные действия
выльются в изнасилование, будут сопряжены с похищением человека или захватом
заложников, то содеянное надлежит квалифицировать по совокупности преступлений,
предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 163 УК, и преступлений,
предусмотренных либо ст. 131, либо ст. 126, либо ст. 206 УК. Такая квалификация
обусловлена тем, что диспозиция ст. 163 УК не охватывает указанных
преступлений, посягающих на иные объекты уголовно-правовой охраны.
В тех же случаях, когда
указанные насильственные действия совершаются в отношении потерпевшего или его
близких в результате невыполнения требований о передаче чужого имущества под
угрозой насилия в обусловленный срок, содеянное следует квалифицировать как самостоятельное
преступление, совершенное против личности по мотивам мести. Разумеется,
предшествующий этому факт вымогательства также не может быть оставлен без
внимания. Квалификация в этих случаях должна осуществляться по правилам
реальной совокупности.
В ч. 3 ст. 163 УК
говорится об особо квалифицированных видах вымогательства. К ним относятся:
а) совершение
вымогательства организованной группой (п. "а" ч. 3 ст. 163 УК);
б) совершение
вымогательства с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего или его близких.
Признаки тяжкого вреда здоровью перечислены в ст. 111 УК. При этом тяжкий вред
здоровью может быть причинен как с умыслом, так и по неосторожности. В тех же
случаях, когда причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего или его близких
повлекло за собой по неосторожности смерть потерпевшего или его близких,
содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных
п. "в" ч. 3 ст. 163 и ч. 4 ст. 111 УК. В случае же, когда
вымогательство сопряжено с убийством потерпевшего, квалификация действий
виновного должна осуществляться по ст. 105 и ч. 3 ст. 163 УК.
Если убийство было
совершено с целью сокрытия факта вымогательства, действия виновного следует
квалифицировать по п. "к" ч. 2 ст. 105 и соответствующей части ст.
163 УК;
в) вымогательство в
целях получения имущества в крупном размере (п. "б" ч. 3 ст. 163 УК).
Пункт "а" ч.3 ст.163 УК РФ предусматривает в
качестве квалифицирующего признака совершение преступления организованной
группой. УК РФ (ч.3 ст.35) под организованной группой понимает устойчивую
группу лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких
преступлений. Новый Уголовный кодекс РФ впервые ввел понятие преступного
сообщества (преступной организации) (ч.3 ст.35, ст.210 УК РФ), под которым
понимается сплоченная организованная группа, созданная для совершения тяжких
или особо тяжких преступлений либо объединение организованных групп, созданных
в тех же целях.
Поскольку ст.163 УК РФ не предусматривает в качестве
квалифицирующего признака совершение преступления преступным сообществом
(преступной организацией), то в случае установления, что вымогательство
совершено этим преступным объединением, действия виновных следует
квалифицировать по совокупности ст.163 и ст.210 (организация преступного
сообщества или преступной организации). Организованные группы вымогателей и их
преступные сообщества ставят себе целью получение максимального преступного
дохода, что также является квалифицирующим признаком вымогательства (п.
"б" ч.3 ст.163 УК РФ - в целях получения имущества в особо крупном
размере). Понятие особо крупного размера дается в п. 4 примечания к ст.158 УК
РФ: "Крупным размером в статьях
настоящей главы признается стоимость имущества, превышающая двести пятьдесят
тысяч рублей, а особо крупным - один миллион рублей".
Субъективная сторона
вымогательства характеризует психическое отношение лица к совершаемому им
общественно опасному деянию.
Вымогательство, как и
любое человеческое поведение, с внутренней стороны характеризуется определенным
комплексом психических процессов. Эти процессы протекают в конкретной форме и
по своему содержанию являются целостными, охватывающими всю преступную
деятельность, направленную на получение имущественных благ путем
вымогательства. В противоположность этому, объективная сторона вымогательства
сконструирована по типу формального состава. В случае если субъективное
отношение виновного лица также ограничить лишь элементами объективной стороны
(его отношением к требованию и соответствующему средству принуждения), то
анализ субъективной стороны будет фрагментарным исследованием только части
целостного психического процесса. В результате будет потеряна направленность
этой деятельности и ее смысл.
В связи с этим мы
присоединяемся к мнению Я.М. Брайнина, который включает в субъективную сторону
преступления всю психическую деятельность, сопровождающую совершение
преступления, и в которой интеллектуальные, волевые и эмоциональные процессы
протекают в полном единстве и взаимообусловленности.[34]
Субъективная сторона как
психическое отношение лица проявляется в первую очередь в конкретной форме
вины. Вина, виновность лица в совершении вымогательства несет в себе основную
смысловую нагрузку в структуре субъективной стороны вымогательства.
Вымогательство совершается только с прямым умыслом. Умыслом субъекта
охватывается:
- содержание
вымогательского требования и то, что его удовлетворение будет безвозмездным;
- отсутствие прав на
предмет преступления, то есть противоправность вымогательства;
- осуществление воздействия
на психику либо на телесную неприкосновенность или здоровье потерпевшего и
содержание угрозы;
- то, каким путем
выражается принуждение, соединенное с угрозой, факт доведения их до сведения
потерпевшего;
- восприятие потерпевшим
угрозы как реально осуществимой.
Тем самым лицо осознает
опасность совершаемого им деяния для имущественных интересов, а также для
указанных благ личности.
Как известно,
интеллектуальный момент умысла включает в себя кроме сознания еще и
предвидение. Если сознание понимается как внутреннее, субъективное отражение
реальных фактов и обстоятельств, то предвидение обращено в будущее и имеет
своим предметом общественно опасные последствия. Однако большинство авторов
ограничивают интеллектуальный момент в усеченном составе вымогательства лишь
перечнем тех обстоятельств, которые субъект должен сознавать.[35]
Нам представляется
правильной позиция В.А. Владимирова, считающего, что интеллектуальное отношение
субъекта включает и предвидение причинения материального ущерба в составе
вымогательства.[36]
В литературе прямо
указывается на то, что сознание виновным общественно опасного характера
совершенного им деяния обусловлено предвидением наступления общественно опасных
последствий этого деяния. Стало быть, субъект сознает общественно опасный характер
совершенного им деяния лишь постольку, поскольку предвидит, что от деяния могут
наступить общественно опасные последствия; сознание попросту дублирует
предвидение, засоряет понятие умысла и неосторожности и подлежит исключению за
ненадобностью.[37] Буквальное толкование
закона также позволяет констатировать, что для преступлений с формальным
составом (в том числе и вымогательства) формулировка ст.25 УК РФ (определение
прямого умысла) в полном объеме может быть применена только при положительном
решении вопроса о вхождении последствий в состав преступления.
Наконец, именно
предвидение возможности имущественного ущерба в данном формальном составе
позволяет говорить о вымогательстве как имущественном посягательстве.
Таким образом,
субъективную сторону вымогательства следует рассматривать пространно, с учетом
фактически совершаемых действий и их цели. Интеллектуальный момент должен
включать предвидение вымогателем возможных последствий имущественного ущерба на
стороне потерпевшего вследствие истребования у него материальных благ.
Волевой момент умысла
при вымогательстве характеризуется желанием, во-первых, принудить потерпевшего
к определенному поведению в имущественной сфере посредством угрозы или насилия
и, во-вторых, извлечь таким путем имущественную выгоду, тем самым причинить
имущественный ущерб потерпевшему. В связи с этим недостаточно ограничиваться
указанием только на желание довести до сведения потерпевшего имущественное
требование, сопровождаемое угрозой или насилием,[38]
либо совершить преступные действия, образующие объективные признаки этого
преступления.
Исходя из сказанного,
можно заключить, что, совершая вымогательство, субъект сознает, что он
противоправно принуждает лицо к безвозмездному совершению действия
(бездействию) имущественного характера посредством угрозы или насилия,
представляющих реальную опасность для этого лица или его близкого, предвидит
возможность причинения ему имущественного ущерба вследствие совершения
требуемого и желает именно посредством такого принуждения извлечь имущественную
выгоду.
При особо
квалифицированном вымогательстве - с причинением тяжкого вреда здоровью
потерпевшего или его близких (п.«в» ч. 3 ст. 163 УК РФ) - возможен как прямой,
так и косвенный умысел субъекта, то есть сознанием его охватывается
общественная опасность совершаемых в отношении лица или его близких
насильственных действий; субъект предвидит неизбежность или реальную
возможность наступления в их результате тяжкого вреда здоровью для потерпевшего
(его близкого), желает причинить такой вред, сознательно допускает его либо
относится безразлично к наступлению такого вреда.
Как преступлению,
направленному на неправомерное обогащение, вымогательству свойственна корыстная
цель, хотя закон специально не предусматривает ее в качестве признака данного
состава. Корыстная цель - это цель доставления субъекту либо лицам, в интересах
которых он действует, незаконной имущественной выгоды в результате вынужденного
поведения потерпевшего - передачи имущества, права на имущество или совершения
других действий (бездействия) имущественного характера. Корыстная цель -не
просто субъективное отражение безвозмездности и противоправности
вымогательства, но четкое и напряженное желание обогатиться таким путем.
Отсутствие в законе
прямого указания на корыстную цель вымогательства, прежде всего, не
соответствует тому вниманию, которое законодатель уделил данному признаку в
однородных вымогательству преступлениях против собственности (глава 21 УК).
Во-первых, невозможно в рамках одной главы закона и тем более в рамках группы
преступлений корыстной направленности устанавливать такой признак как
обязательный в одних составах и лишь предполагать - в других. Во-вторых, в
настоящее время указание на корыстную цель было бы необходимо как формальное
основание для выделения квалифицирующего признака «в целях получения имущества
в крупном размере» (п. «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ). В-третьих, корыстная цель, как
неотъемлемое свойство вымогательства, отражающее в совокупности с другими
признаками характер его общественной опасности, имеет большое значение для
отграничения этого преступления от деяний, сходных с вымогательством по
объективным характеристикам. Таким образом, корыстная цель вымогательства
должна быть четко обозначена в диспозиции ст. 163 УК РФ подобно тому, как это
сделано применительно к хищениям в примечании 1 к ст. 15 8 УК РФ.
Субъектом вымогательства
может быть признано физическое вменяемое лицо, достигшее 14-летнего возраста.
Указанным признакам лицо должно удовлетворять на время совершения
вымогательского действия, а не на тот момент, когда требование будет выполнено.
Решение об установлении
пониженного возраста уголовной ответственности за вымогательство было принято
законодателем в 1994 году, когда это преступление стало распространенным и
начало проявляться в преступном поведении подростков, с одной стороны, как
результат вовлечения их в деятельность организованных преступных групп,
занимающихся вымогательством, с другой стороны, как копирование подростками в
собственной среде ставших известными форм вымогательства. Таким образом,
указанное решение обусловлено тем, что лица, достигшие 14 лет, по уровню их
развития способны понимать общественную опасность необоснованного принуждения
других людей к поведению в имущественной сфере при помощи угроз или насилия, а
равно достижения таким путем незаконной имущественной выгоды.
Развитие связей с зарубежными странами, фактически свободный
оборот валюты внутри государства, акционирование крупных предприятий отдельными
частными лицами и коммерциализация отношений в условиях противоречивости
законодательства и слабости правоохранительных органов - идеальные условия для
развертывания бурной деятельности вымогателями и шантажистами.
Правоприминительная практика не всегда адекватно реагирует на разнообразные
проявления этого вида преступной деятельности. Трудности заключаются не только
в появлении новых способов вымогательства и их квалификации, но нередко и в
отграничении вымогательства от других сходных составов преступлений.
Изучение практики предварительного расследования дел о
вымогательстве и рассмотрения их в суде показало, что при квалификации
содеянного встречаются трудности. Они связаны с отграничением от других смежных
составов преступлений (разбой, грабеж), с квалификацией преступлений по
совокупности и нанесением крупного или особо крупного материального ущерба
потерпевшему. Названные затруднения зачастую приводят к ошибочной квалификации
действий лиц, привлеченных к уголовной ответственности. В то же время разнообразие
способов вымогательства, неизвестных ранее (объективная сторона состава
преступления), требует рассмотрения и этих вопросов.
Например. Нововоронежским
городским народным судом Духанин и Зарочинцев осуждены по ч. 2 ст. 148 УК
РСФСР.
Зарочинцев и
Духанин признаны виновными в том, что, находясь в дружеских отношениях, в
апреле 1990 г. по предварительному сговору между собой решили путем
вымогательства получить деньги от главного инженера мясокомбината Губермана.
С этой целью
Зарочинцев с помощью неустановленного следствием лица написал Губерману письмо,
в котором указал, что тому следует приготовить 50 тыс. руб., завернуть деньги в
газету, положить их в непрозрачный целлофановый пакет, а 13 апреля 1990 г. в 7
час. утра при следовании на работу оставить этот пакет с деньгами в указанном в
письме месте. В письме было также указано, что при попытке уклониться от
выполнения изложенного в письме требования или заявлении им в милицию он будет
"пущен в расход", т.е. убит.
Это письмо в
запечатанном виде не установленный следствием гражданин по поручению
Зарочинцева 10 апреля 1990 г. вечером вручил Губерману.
Испугавшись
угроз и опасаясь за свою жизнь и здоровье, а также за безопасность своей семьи,
Губерман обратился за помощью в милицию, где ему вручили 50 тыс. руб. "в
куклах", и 13 апреля 1990 г. в назначенное в письме время и место Губерман
положил пакет с деньгами.
Как только
он это сделал, туда подошел Духанин. Не дойдя до места, где лежал пакет, 5 - 6
метров, Духанин, делая вид, что будто что-то ищет на земле, осматриваясь по
сторонам, спустился с дороги в кювет за пакетом, но, заподозрив опасность
разоблачения, не взял его, вышел на дорогу, пересек ее и зашел на территорию
расположенного неподалеку гаража. Там Духанин, пробыв 5 - 7 минут, направился в
сторону г. Нововоронежа, у лесополосы встретился с Зарочинцевым. Последний
проводил его до дома, где они расстались.
В тот день,
т.е. 13 апреля 1990 г., не завладев деньгами Губермана, Зарочинцев от своего
преступного замысла не отказался. С целью вымогательства денег у Губермана он
вновь 4 августа 1990 г. с помощью Рыданова, не посвящая последнего в
подробности, написал Губерману письмо, в котором указал, что свое обещание
(убить Губермана) они всегда выполнить успеют, и потребовал, чтобы он,
Губерман, к 6 августа 1990 г. подготовил 50 тыс. руб. и хранил их у себя дома
до особого указания, а при невыполнении этих требований сумма будет удвоена.
Это письмо Зарочинцев сам положил в почтовый ящик Губерману, сообщив ему об
этом по телефону. Губерман, получив письмо, вновь обратился за помощью в
милицию, однако Зарочинцев не предпринял действий для получения требуемой
суммы.
Приговор
суда оставлен без изменения кассационной инстанцией.
Заместитель
Председателя Верховного Суда РСФСР поставил вопрос об отмене приговора суда и
определения судебной коллегии областного суда в части осуждения Духанина по ч.2
ст.148 УК РСФСР и прекращении дела производством, а в отношении Зарочинцева об
изменении приговора суда: исключении квалифицирующего признака вымогательства
"по предварительному сговору группой лиц".
Президиум
Воронежского областного суда 10 марта 1993 г. протест удовлетворил, указав
следующее.
В
обоснование вины Духанина в совершении по предварительному сговору с
Зарочинцевым вымогательства денег у Губермана под угрозой его убийства суд
сослался на показания Зарочинцева на предварительном следствии, где он
признавал, что в преступлении с ним участвовал Духанин, на показания
потерпевшего Губермана, свидетелей Чеботарева, Бурыкина - работников милиции,
которые наблюдали за тем местом, где оставил пакет с деньгами Губерман, и
подтвердили, что к месту, где лежал пакет, на расстоянии 5 - 6 метров подходил
Духанин (личность которого была впоследствии установлена оперативным путем), но
его не взял, описали действия Духанина в указанном месте. Их показания о
поведении Духанина, а также показания родителей Духанина находятся в
противоречии с версией Духанина о том, при каких обстоятельствах он оказался
возле указанного места в назначенный день передачи пакета с деньгами. Кроме
того, свидетели Чеботарев и Бурыкин, наблюдая за Духаниным, были очевидцами его
встречи с Зарочинцевым через несколько минут после того, как он подходил к
месту, где лежал пакет. При этом в руках Зарочинцева и Духанина были одинаковые
по цвету и форме целлофановые непрозрачные пакеты.
Зарочинцев
проводил Духанина до подъезда его дома, где они несколько минут разговаривали и
расстались.
Однако
перечисленные доказательства не могут свидетельствовать об участии Духанина по
предварительному сговору с Зарочинцевым в вымогательстве денег у Губермана.
Как видно из
показаний Зарочинцева на предварительном следствии, инициатором вымогательства
денег был он сам, по его же инициативе было написано письмо и им же передано
Губерману.
И лишь после
совершения указанных действий, на следующий день, Зарочинцев рассказал об этом
Духанину, который "был согласен принять в этом деле участие и оказать ему,
Зарочинцеву, помощь". Зарочинцев попросил Духанина забрать пакет с
деньгами с того места, куда его принесет Губерман.
В
назначенный момент Духанин там был, но к месту, где лежал пакет, он не подошел.
В дальнейшем Духанин добровольно отказался от участия в преступлении. Все
действия, предпринятые в последствии в отношении Губермана исходили от
Зарочинцева (как показал он сам), и нет никаких данных, которые бы
свидетельствовали о том, что Духанин принимал в них участие.
Вымогательство
считается оконченным преступлением с момента предъявления требования, а все
действия, касающиеся предъявления требования и осуществления угроз в отношении
Губермана, осуществлял только Зарочинцев, поэтому в данной ситуации
предварительный сговор отсутствует.
Кроме того,
Зарочинцев от показаний, данных им на предварительном следствии, отказался и
участия Духанина в совершении данного преступления не признавал. Духанин свою
вину на предварительном следствии и в судебном заседании в совершении
преступления, предусмотренного ч.2 ст.148 УК, отрицал, поясняя, что никакого
сговора у него с Зарочинцевым о вымогательстве денег у Губермана не было.
Согласно
закону, обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. Он
должен быть постановлен на достоверных доказательствах. Все сомнения в
отношении доказанности обвинения, если их не представляется возможным
устранить, толкуются в пользу подсудимого.
По данному
делу эти требования закона не были соблюдены, а в основу обвинительного
приговора положены лишь предположения, не подкрепленные бесспорными
доказательствами.
В связи с
тем, что возможности собирания дополнительных доказательств исчерпаны, приговор
суда и кассационное определение в части осуждения Духанина по ч. 2 ст. 148 УК
РСФСР отменено, а дело прекращено производством за недоказанностью его участия
в совершении преступления.
В связи с
этим из обвинения Зарочинцева подлежит исключению признак совершения вымогательства
"по предварительному сговору группой лиц".[39]
Определенные трудности возникают на практике при
разграничении вымогательства от смежных составов преступлений - грабежа (ст.161
УК РФ) и разбоя (ст.162 УК РФ).
Разграничение между этими составами преступлений проводят по
признакам направленности осуществления угрозы во времени (немедленно или в
будущем) предмету, на завладение которым направлены преступные действия. Так,
при вымогательстве угроза направлена в будущее: не выполнишь требования, осуществлю
действия, которыми угрожаю. В случае же грабежа угрожающий, чтобы завладеть
имуществом, готов осуществить и осуществляет свои угрозы немедленно. При
грабеже и разбое предметом изъятия всегда является имущество (деньги,
материальные ценности). Предмет вымогательства шире - им могут быть не только
имущество, но и право на него, например, принятие лица на работу с высокой
оплатой без фактического выполнения какой-либо работы, а также различные
действия имущественного характера, которые приносят вымогателю имущественную
выгоду, например, уничтожение долговой расписки, отказ от доли в общем
имуществе, завладение квартирой или автомашиной потерпевшего путем принуждения
выдачи доверенности на них и т.п. Пленум Верховного Суда РСФСР от 4 мая 1990г.
в Постановлении №3 "О судебной практике по делам о вымогательстве"
(п.2) указал также, что "завладение имуществом при грабеже и разбое
происходит одновременно с совершением насильственных действий либо сразу после
их совершения, тогда как при вымогательстве умысел виновного направлен на
получение требуемого имущества в будущем". В то же время следует иметь в
виду, что, если вымогательство сопряжено с непосредственным изъятием имевшегося
у потерпевшего имущества, то эти действия, при наличии реальной совокупности преступлений,
должны дополнительно квалифицироваться, в зависимости от характера причиненного
насилия, как грабеж или разбой. Некоторую сложность представляет квалификация
преступлений, когда вымогатели, в обеспечение получения требуемого, открыто
забирают у потерпевшего его личные вещи "в залог", обещая вернуть
после выплаты всей вымогаемой суммы.
Законодатель дает исчерпывающий перечень элементов,
составляющих объективную сторону данного состава преступления - это требование
передачи личного имущества, права на него или совершение каких-либо действий
имущественного характера под угрозой насилия над личностью потерпевшего или его
близкими, оглашения позорящих сведений о нем или его близких, повреждения или
уничтожения их имущества. Как видим из диспозиции данной уголовной нормы, в
качестве фактора подавления воли потерпевшего и понуждения его к передаче
требуемого законодатель предусмотрел перечисленный вид угроз, которые
воспринимаются потерпевшим как реальные. Изъятие части имущества потерпевшего
"в залог" не предусмотрено в диспозиции данной уголовной нормы.
В связи со сказанным следует, однако, отметить, что не будет
состава грабежа, если преступник в ходе вымогательства забирает какие-либо вещи
потерпевшего "в залог", а затем, после выплаты требуемой суммы, возвращает
их, утверждая тем самым отсутствие умысла на их завладение. На практике
встречаются также трудности отграничения вымогательства от самоуправства
(ст.330 УК РФ), т.е. самовольного, с нарушением установленного законом или иным
нормативным актом порядка совершения каких-либо действий, правомерность которых
оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинен
существенный вред. Обычно это связано с тем, что лицо требует с применением
угроз передачи денег или материальных ценностей либо совершения в его пользу
какого-либо действия имущественного характера в счет возвращения долга, а также
возвращения вознаграждения за оказанную ранее услугу, на деле оказавшуюся
несостоятельной. Если наличие этих обстоятельств будет доказано, то действия
виновных следует квалифицировать как самоуправство по ст.330 УК РФ, а не как
вымогательство. Вымогательство часто сопровождается совершением и других
преступлений, что требует квалификации содеянного по совокупности. Так, часто
вымогатели осуществляют свою угрозу об уничтожении и повреждении имущества
потерпевшего. В отличие от прежнего закона действующий УК РФ не содержит в
качестве квалифицирующего признака эти деяния, и они требуют дополнительной
квалификации по ст.167 УК РФ. Также не предусмотрен в этом Кодексе как
квалифицирующий признак вымогательства захват заложников. В таких случаях
вымогательство должно квалифицироваться по совокупности со ст.206 УК РФ. Иногда
вымогатели, чтобы достигнуть желаемого результата, лишают граждан свободы или
похищают их. Данные составы преступлений сформулированы законодателем в ст.ст.
126 и 127 УК РФ. Различие между ними лежит в способе совершения преступления:
ст.127 УК РФ предусматривает незаконное лишение свободы человека на месте его
захвата и не связано с его похищением, а ст.126 УК РФ предусматривает похищение
потерпевшего, т.е. насильственное перемещение его в другое место и
насильственное там удержание.
При наличии преступлений, предусмотренных названными
статьями УК РФ и вымогательства, действия виновных следует квалифицировать по
совокупности (в зависимости от конкретных обстоятельств дела) ст.163 и ст.127
либо ст.126 УК РФ. В последнем случае квалификация по п."з" ч.2
ст.126 обязательна. Если при вымогательстве совершается убийство, то действия виновных
следует квалифицировать по совокупности п. «в» ч. 3 ст. 163 и 105 УК РФ. Во
всех случаях при этом следует ссылаться на п. "з" ч.2 ст.105. В нем
прямо указано: квалифицирующим убийство обстоятельством является его
совершение, сопряженное с вымогательством. В зависимости от установленных при
совершении убийства обстоятельств виновным в совокупности с вымогательством
вменяются также убийства по п.п."а", "б", "в",
"г", "д", "е", "ж", "к" ч.2
ст.105 УК РФ.
При квалификации действий виновных по ст.163 УК РФ возникает
и такой вопрос - не следует ли квалифицировать действия потерпевшего по ст.160
УК РФ (присвоение или растрата чужого имущества, вверенного виновному), если
потерпевший передает вымогателю средства государственной, кооперативной или
общественной собственности. В юридической литературе подобная точка зрения
высказывалась, однако ее нельзя назвать верной. Совершая вымогательство,
направленное на получение названного выше имущества, виновный угрожает жизни и
здоровью потерпевшего или его близких, наносит вред их чести и достоинству, при
этом, как уже говорилось, угроза является реальной, воспринимается как
осуществимая - иначе не было бы самого преступления. Принимая во внимание этот
факт, следует признать, что потерпевший был поставлен в состояние крайней необходимости,
исключающей уголовную ответственность.
Передавая государственное, кооперативное или общественное
имущество вымогателю, потерпевший, хотя и совершил формально противоправное
деяние, подпадающее под признаки хищения, однако сделал он это для устранения
опасности, угрожающей ему или его близким, т.е. исходя из смысла ст.39 УК РФ
(крайняя необходимость) нанес вред менее значимый.
Думается, что при сопоставлении ценности жизни человека и
имущества предпочтение всегда должно быть отдано жизни человека, в том числе не
только жизни, но и его здоровью, чести и достоинству. Уголовный кодекс РФ
предусматривает специальные составы вымогательства: вымогательство
радиоактивных материалов (ст.221), оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и
взрывных устройств (ст.226), наркотических или психотропных веществ (ст.229). В
случаях, когда совершаются эти виды вымогательства, их следует квалифицировать
по названным выше статьям, а не по ст.163 УК РФ и ссылки на нее не требуется.
Данное положение вытекает из прав квалификации, принятых в уголовном праве.
Прежде всего, необходимо знать определенно, какие ситуации
или нарушения общественных отношений следует считать вымогательством.
Законодатель определяет вымогательство как требование передачи имущества (или
права на имущество) или совершения каких-либо действий имущественного характера
под угрозой насилия над личностью потерпевшего или его близких, оглашения
позорящих сведений о нем или его близких, повреждения или уничтожения их
имущества.
Традиционно в конструкции вымогательства для
индивидуализации деяния обращают внимание на два элемента: 1) требование
(сопровождаемую угрозой) и 2) фактическую передачу имущества, выполнение
требований преступника. Если предполагается, что имущество будет получено в
будущем, - это вымогательство, если требования должны быть выполнены
немедленно, - грабеж или разбой.
На самом деле необходимо исходить из разделения во времени:
1) самого требования, 2) его выполнения и 3) угрозы (ее реализации).
Классическая формула для вымогательства - требование при угрозе и выполнении
требования в будущем. Есть и другие варианты: требование и немедленное
выполнение при угрозе в будущем: требование и насилие для исполнения требования
в будущем (жертва беспрекословно подчиняется любым требованиям преступления).
Следовательно, вымогательство налицо при разрыве во времени между любым из трех
его составляющих: требованием, получением требуемого и предполагаемым моментом
реализации угрозы.
В статье "Уголовная ответственность за
вымогательство" Н. Иванов высказывает мнение о том, что предложение о
передаче имущества или права на имущество под угрозой негативных последствий (в
смысле вымогательства) носит длящийся характер (начало - предъявление
соответствующего требования, а окончание - его выполнение) и что все деяния,
совершенные в период действия требования вымогателя, являются соединенными с
вымогательством[40].
Это не совсем точно, поскольку возможен отказ потерпевшего и в связи с этим -
реализация угрозы преступником.
Исходя из смысла закона, насилие, уничтожение имущества,
оглашение позорящих сведений может относиться не только к моменту требования
(как подкрепление угрозы), но и к моменту, следующему за отказом от выполнения
требования (как месть), так как последнее охватывалось умыслом виновного при
совершении вымогательства. В противном случае действия вымогателя должны будут
квалифицироваться по соответствующим виду и характеру реализуемой угрозы (а не
по п. 3, 4 и 5 статьи о вымогательстве), что влечет неоправданное смягчение
наказания.
По вопросу должна ли быть угроза конкретной в специальной
литературе высказываются различные мнения. Так, Г.Н.Борзенков[41] считает,
что угроза убийством или нанесением тяжких телесных повреждений должна быть
конкретна, а случаи угрозы насилия неопределенного характера следует
квалифицировать по ч. 2 ст. 163 УК РФ. Он же предлагает определять характер
угрозы исходя из слов вымогателя или его действий (например, демонстрацию
холодного и огнестрельного оружия расценивать как угрозу убийством или
нанесением тяжких телесных повреждений).
Ю. Ляпунов в таких случаях предлагает руководствоваться
разъяснениями Пленума Верховного Суда РСФСР от 22.03.66. "О судебной
практике по делам о грабеже и разбое", в котором говорится, что в случаях
высказывания угрозы, носящей неопределенный характер, для установления е"
подлинного содержания необходимо учитывать все обстоятельства дела (место и
время совершения преступления, число преступников, характер предметов, которыми
они угрожали, субъективное восприятие потерпевшим характера угрозы и т.д.).[42]
Действительно, объективная сторона угрозы (форма и
содержание) крайне важны. Сам факт предъявления угрозы привносит деструктивный
элемент в существующие общественные отношения. Но нельзя игнорировать и
субъективное отношение к угрозе самого потерпевшего. Необходимо при этом
отграничивать восприятие угрозы и влияние угрозы на жертву. Первое играет
решающее значение при определении преступности деяния. Второе не имеет значения
ни для квалификации, ни для определения меры наказания. Угроза должна быть действительной
и реальной для потерпевшего, осуществимой при обычных обстоятельствах. А вот
повлияла ли она или не оказала никакого воздействия - не должно сказываться на
привлечении вымогателя к уголовной ответственности. Уверенность лица, на
которого направлено действие преступника, в своей силе, авторитете или
результативности вмешательства правоохранительных органов не исключает
противоправности деяния.
Когда насилие применяется сразу после отказа выполнить
требование преступника, но у последнего нет умысла на немедленное открытое
похищение имущества, мы видим неудавшееся вымогательство, но оконченное
преступление в смысле ст. 163 УК РФ. В этой связи единообразно решается в
теории вопрос о реализации угрозы: если она осуществлена вымогателем, то ее
считают средством мести за отказ выполнить требование преступника. Однако
квалифицируют такие действия по-разному. Так, Г.Н.Борзенков считает, что
последующая реализация угрозы в качестве мести за невыполненное требование
подлежит самостоятельной юридической квалификации: все содеянное представляет
собой совокупность вымогательства и преступлений, совершенных из мести
(телесные повреждения, уничтожение имущества и т.п.), поскольку эти действия не
были направлены на завладение имуществом.[43]
Но это с одной стороны. А с другой - месть (как мотив)
должна возникать после совершения действий или невыполнения требований
потерпевшим, то есть после того, как преступление (вымогательство) считается
оконченным. На самом деле преступник заранее планирует, просчитывает возможные
варианты осуществления угроз. Такие действия больше похожи на провокацию мести,
чем на саму месть. Поэтому все совершенное вымогателем во исполнение угрозы
должно включаться в объективную сторону квалифицированных видов вымогательства.
Исключение составляют умышленное убийство, умышленное тяжкое телесное
повреждение, повлекшее смерть потерпевшего, умышленное уничтожение или
повреждение имущества, повлекшее человеческие жертвы.
Есть еще несколько спорных, недостаточно ясных вопросов,
касающихся характеристики состава вымогательства. Например, затруднения
вызывает квалификация ситуации, когда лицо принуждается к продаже товара по
более низкой цене или к покупке чего-либо. Эти действия являются ни чем иным,
как требованием переуступки прав или выгод имущественного характера, принятием
на себя невыгодных обязательств по отношению к имуществу, что полностью
укладывается в объективную сторону вымогательства. Правоприменителю достаточно
установить причинение вреда и наличие угроз в этом случае, чтобы привлечь виновного
к ответственности по ст. 163 УК РФ.
Сложнее дело обстоит с угрозой оглашения сведений, позорящих
потерпевшего или его близких. Во всех случаях, когда вымогатель угрожает
противоправными действиями (убийством, нанесением телесных повреждений,
уничтожением имущества, разглашением тайны усыновления и т.п.) ясно видна
антисоциальная направленность его действий. Но возможна и угроза исполнением,
например, своего гражданского долга (сообщением о совершенном преступлении),
моральными обязанностями ( раскрытием обмана, объективной характеристикой или
рецензией). Если оглашение этих сведений ставится в зависимость от
"благодарности" жертвы, то здесь, на наш взгляд, можно говорить о
наличии состава вымогательства. Если же сведения предаются огласке без условия
"вознаграждения" за молчание со стороны потерпевшего - преступления
не будет.
Г.Н.Борзенков ставит под сомнение правильность квалификации
действий потерпевшего как хищения с точки зрения их преступности вообще:
"Получается, что расхититель не тот, кто вымогает деньги, а тот, кто
платит, подчиняясь насилию. При этом игнорируется отсутствие у данного лица не
только корыстной цели, но и умысла на завладение имуществом, поскольку
материально-ответственное лицо не уклоняется от возмещения вреда". [44]
Конечно, потерпевший при обычных обстоятельствах, может
быть, никогда не совершил бы ничего подобного - лишь угроза вымогателя
заставила его преступить черту закона. Но характер и содержание вымогательства
как преступления резко отличается, например, от грабежа тем, что между
предъявлением требования и временем его осуществления есть определенный
промежуток. Это позволяет уклониться от выполнения требования и, следовательно,
не совершать преступления. Кроме того, кража в пользу третьего лица
наказывается в том же порядке, что и противозаконное без возмездия изъятие в
свою собственность.
Пробелы в законодательстве существенно влияют на борьбу с
преступностью. Нет вымогательства (в соответствии с формулировкой УК РФ) при
предъявлении требований неимущественного характера под угрозой насилия,
уничтожения имущества или оглашение позорящих сведений.
Изучение следственной и судебной практики по делам о вымогательстве
позволило выявить ряд проблем квалификации
этого преступления и отграничения его от смежных составов. Наиболее отчетливо
вырисовываются такие: отграничение вымогательства от грабежа с применением
насилия и разбоя; квалификация деяния, состоящего в требовании передачи чужого
имущества, соединенном с насилием или угрозой его применения, когда часть
имущества передана виновному немедленно, а передача другой предполагается в
будущем; квалификация вымогательства собственного имущества, переданного
ранее потерпевшему в кредит (долг); квалификация вымогательства сопряженного с
захватом заложников.
Например. По
приговору Санкт-Петербургского городского суда 6 декабря 1999 г. Соловьев
осужден по ч.1 ст.222, п."а" ч.2 ст.163 УК РФ и по п."н"
ст.102 УК РСФСР, Окунев - по чч.1 и 3 ст.222, п."а" ч.2 ст.163,
пп."а", "б" ч.3 ст.162 УК РФ. По этому же приговору
осуждены Богданов, Сенин, Рыбаков и Михеев.
Соловьев
признан виновным в приобретении в 1995 году в хранении огнестрельного оружия
(обрез охотничьего ружья 16-го калибра и пистолет "ТТ" с патронами) и
боеприпасов к нему, в убийстве Д. 14 марта 1996 г. вместе с Сениным,
вымогательстве денег, совершенном вместе с Окуневым.
Окунев
признан виновным в незаконном приобретении, передаче, сбыте, хранении и ношении
огнестрельного оружия и боеприпасов к нему в 1995 году, в незаконном
приобретении, хранении, перевозке и ношении огнестрельного оружия и боеприпасов
в 1997 году в составе организованной группы, в разбойном нападении 13 июня 1997
г. с пистолетом "ТТ" по предварительному сговору и совместно с
Богдановым и Рыбаковым на кассиров ООО ТК "И.М.М.С." и похищении
принадлежащих этой фирме денежных сумм - 646500 тыс. неденоминированных рублей,
в вымогательстве денег, совершенных совместно с Соловьевым.
Согласно
приговору суда после совершения разбойного нападения Окунев рассказал об этом
преступлении Соловьеву, и они решили шантажировать Богданова и Рыбакова. С этой
целью Соловьев позвонил им и, требуя 6 тыс. долларов США, стал угрожать тем,
что сообщит о совершенном ими преступлении. Опасаясь разоблачения, Богданов и
Рыбаков в октябре 1997 г. отдали требуемую сумму Соловьеву.
Судебная
коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор суда в отношении
Соловьева оставила без изменений.
Приговор в
отношении Окунева в кассационном порядке обжалован и опротестован не был.
Заместитель
Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене приговора
и кассационного определения, прекращении уголовного дела в части, касающейся
осуждения Соловьева и Окунева по п."а" ч.2 ст.163 УК РФ на основании
п.2 ч.1 ст.5 УПК РСФСР.
Президиум
Верховного Суда РФ 21 марта 2001 г. удовлетворил протест, указав следующее.
Действия
Соловьева и Окунева по эпизоду получения ими от Богданова и Рыбакова 6 тыс.
долларов США суд квалифицировал по п."а" ч.2 ст.163 УК РФ как
вымогательство, т.е. требование передачи чужого имущества под угрозой
распространения сведений, которые могли причинить существенный вред правам или
законным интересам потерпевшего, совершенное группой лиц по предварительному
сговору.
Однако они
по п."а" ч.2 ст.163 УК РФ осуждены необоснованно.
Как видно из
материалов дела, Соловьев и Окунев, достоверно зная о совершенном Богдановым и
Рыбаковым преступлении (поскольку Окунев был одним из соучастников этого
преступления), имели своей целью завладеть определенной частью денежных
средств, похищенных Богдановым и Рыбаковым при разбойном нападении на кассу
общества с ограниченной ответственностью. Диспозиция ст.163 УК РФ определяет вымогательство
как требование передачи чужого имущества под угрозой распространения сведений,
позорящих потерпевшего, либо иных сведений, которые могут причинить
существенный вред правам или законным интересам потерпевшего.
Угрозу
разглашения сведений о действительно совершенном преступлении нельзя признать
обстоятельством, существенно нарушающим права Богданова и Рыбакова либо
причиняющим вред их законным интересам.
При таких
обстоятельствах действия Соловьева и Окунева в части, касающейся завладения ими
6 тыс. долларов США, квалифицированные судом по п."а" ч.2 ст.163 УК
РФ, не содержат состава преступления. Приговор суда и определение кассационной
коллегии в этой части подлежат отмене, а уголовное дело - прекращению.[45]
Ориентиром здесь может быть содержащееся в ч. 2 п. 2
упоминавшегося Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 4 мая 1990 г.
разъяснение, согласно которому "если вымогательство сопряжено с
непосредственным изъятием имевшегося у потерпевшего имущества, то эти действия,
при наличии реальной совокупности преступлений, должны дополнительно
квалифицироваться, в зависимости от характера примененного насилия, как грабеж
или разбой".[46]
Согласно этому разъяснению рассматриваемое деяние
представляет собой реальную совокупность вымогательства и грабежа, соединенного
с насилием, не опасным для жизни или здоровья, или вымогательства и разбоя -
лишь когда требованию передачи имущества сопутствовали применение насилия, не
опасного или опасного для жизни или здоровья, либо угроза немедленного
применения насилия, опасного для этих благ личности. Если же имущественное
требование сопровождалось угрозой применения насилия в будущем, то совокупность
преступлений отсутствует, поскольку отсутствует свойственная грабежу и разбою
угроза немедленного применения насилия.
Еще одна проблема заключается в квалификации
"возвращения" собственного имущества, переданного ранее потерпевшему
в кредит (долг).
Эта проблема возникла в связи с тем, что в современных
условиях нередко представители одной коммерческой структуры получают кредит или
покупают товары с обязательством возвратить кредит с процентами или оплатить
товары в определенный срок, но не выполняют свои обязательства. Кредиторы или
продавцы, не рассчитывая возвратить кредит или взыскать стоимость проданных
товаров через суд, обращаются к должникам с требованием выполнить
обязательства, сопровождая это различными угрозами или насильственными
действиями.
Решение этой проблемы основано на выяснении правового
статуса предмета вымогательства.
Согласно ст. 163 УК предметом вымогательства является чужое
имущество, то есть такое, на которое виновный не имеет ни действительного, ни
предполагаемого права. Поэтому требование передачи собственного имущества, в
частности, сопровождаемое угрозами или насильственными действиями, предусмотренными
ст. 163 УК, не может быть квалифицировано по этой статье как вымогательство.
Такое деяние представляет собой самоуправство, если причинен существенный вред
гражданам либо государственным или общественным организациям, в совокупности с
соответствующим преступлением против личности либо с угрозой убийством,
нанесением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества. [47]
Как показывает практика, вымогательство порой является
основной формой деятельности организованных преступных групп, основным
средством получения криминального дохода.
Такие понятия, как "рэкет", "крыша",
"наехали", "включили счетчик", прочно вошли в лексикон не
только предпринимателей - они стали привычны и для обывателей.
На сегодняшний день с сожалением приходится констатировать,
что предпринимаемые правоохранительными органами усилия по борьбе с этим злом
малоэффективны. Вымогатели чаще всего либо совсем уходят от ответственности,
либо несут чисто символическое наказание. Необходимо отметить и высокую степень
латентности этого вида преступлений, так как потерпевшие, опасаясь мести со
стороны преступников, а то и по причине определенных выгод наличия
"крыши", о вымогательстве в правоохранительные органы не сообщают.
Государство, сознавая, насколько рэкет представляет серьезную
угрозу его экономическим интересам, неоднократно ужесточило тяжесть уголовной
ответственности за вымогательство. Однако это не повысило эффективность борьбы
с данным видом преступлений. Следовательно, необходимо усовершенствовать уголовный
закон, предусматривающий ответственность за вымогательство, поскольку имеющаяся
норма малоэффективна.
Проанализируем диспозицию ст. 163 УК. С объективной стороны
вымогательство выражается в имущественных требованиях, соединенных с угрозой
применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно
под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких,
либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или
законным интересам потерпевшего или его близких.
А если требование передачи чужого имущества, прав на него
или совершения других действий имущественного характера есть, а угрозы как
таковой нет либо она носит иной характер, чем указано в диспозиции статьи?
Значит, и состава преступления нет?
Этим пробелом немедленно воспользовались вымогатели.
Криминологические исследования показывают, что образовательный уровень
вымогателей в целом довольно высок (в частности, выше, чем по хищениям), при
необходимости юридической помощи обслуживаются они, как правило, лучшими
адвокатами. Поэтому организованная преступность, нащупав лазейку в уголовной
норме, действует по-своему юридически грамотно и безнаказанно.
Вымогатели обращаются с потенциальными потерпевшими, как
правило, исключительно вежливо и корректно, страхуясь - вдруг разговор
фиксируется с помощью технических средств. И никаких угроз. Например:
"Извините, пожалуйста, мы узнали, что вы занялись коммерцией, в городе все
нам платят, со следующего месяца вы будете нам платить ежемесячно (называется
сумма)". Предприниматель, зная, что разговаривает с членами организованной
преступной группы, безоговорочно соглашается на выдвинутые требования. Угроз
нет, состава преступления тоже.
Либо разговаривают полунамеками: "Знаем, что за товаром
в Москву ездишь - с тебя ежемесячно (называется сумма). Отказываешься? Смотри,
по дороге все может случиться..." Потерпевший пытается конкретизировать
угрозу: "А что?" В ответ - пожатие плечами. Незаконное требование
передачи чужого имущества налицо, но угроза не конкретизирована - состава
преступления нет.
А если характер угрозы таков: "Ты знаешь, у нас все
схвачено, откажешься платить - замучают проверками ОБЭП, налоговая полиция,
СЭС, торговая инспекция"? И действительно, на следующий день приходит с
проверкой торговый инспектор. После этого снова визит вымогателей, и
потерпевший соглашается с их требованиями. Вроде и угроза есть, и требование
передачи имущества незаконное, но состав преступления отсутствует.
Могут разговаривать и по-другому: не будешь платить нам,
придут бандиты соседнего микрорайона, они так разговаривать не будут. И снова
предприниматель платит, и опять требования вымогателей не подпадают под
действие УК.
Нам пришлось столкнуться с такой ситуацией. Приходит на
рынок машина с арбузами. Тут же к ней подходит группа "качков" и
говорит водителю: "Знаем, что сейчас денег у вас нет. Закончите торговлю -
с вас (называется сумма)". Следует отказ. Тогда группа окружает весы и
препятствует доступу к ним покупателей. Да и покупатели, видя конфликтность
ситуации и с кем имеют дело, особо не рвутся за покупками. И опять к уголовной
ответственности за вымогательство (хотя, исходя из житейского смысла, оно
налицо) никого не привлечь.
Подобных примеров можно привести много.
Думается, в Уголовном кодексе вымогательство следовало бы
определить как направленное в будущее незаконное требование передачи чужого
имущества или совершения других действий имущественного характера, смягчив
несколько санкцию ч. 1 ст. 163, а вымогательство, сопряженное с угрозой,
переместить в часть вторую этой статьи, изменив соответственно нумерацию
последующих частей статьи.
Целесообразно, видимо, расширить и содержащийся в диспозиции
ст. 163 перечень угроз, сопровождающих требования вымогателя, дополнив их
угрозой иных нежелательных последствий для потерпевшего.
Нуждается в конкретизации указание закона на угрозу
применения насилия либо уничтожения или повреждения имущества, распространив
ее, как и в других случаях, не только на потерпевшего, но и на его близких.
Нередки случаи, когда органами следствия действия обвиняемых
квалифицируются как вымогательство, а суды переквалифицируют их на
самоуправство. И хотя сложностей в разграничении этих составов преступлений
вроде бы нет, проблемы все же существуют.
Когда виновный, осуществляя свое действительное или
предполагаемое право с нарушением установленного законом порядка, требует
вернуть свое имущество или эквивалент его, то все понятно - это самоуправство.
А если он "включил счетчик"?
Так, Л. в январе 1996 г. передал К. во временное пользование
свой магнитофон. В процессе эксплуатации тот пришел в негодность, за что Л.
потребовал от К. 100 тыс. руб. К. согласился с требованием, но в срок деньги не
отдал. В феврале Л. потребовал от К. новый магнитофон или 250 тыс. руб.,
заявив, что за каждый день неуплаты сумма будет увеличиваться на 10 тыс. руб.
Впоследствии предупредил К., что с 20 марта за каждый день неуплаты сумма будет
увеличиваться на 20 тыс. руб. При этом матери К. угрожал убийством сына.
12 апреля 1996 г. Л. и трое не установленных следствием лиц
завели К. в подвал дома, где Л. потребовал от К. 1500 тыс. руб. либо расписку
на эту сумму. Свои действия Л. сопровождал избиением К., накинув ему на шею
петлю из провода, затягивал ее.
По протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ
президиум Владимирского областного суда переквалифицировал содеянное Л. с
вымогательства на самоуправство и причинение легкого вреда здоровью, указав,
что, поскольку вымогательство предполагает требование чужого имущества,
действия Л. должны быть квалифицированы как самоуправство (Бюллетень Верховного
Суда РФ, 1998, No. 11, с. 8).
Из этой ситуации видно, что Л. требовал явно несоразмерную
причиненному ущербу сумму. Имел он "действительное или предполагаемое
право" на сумму, явно выходящую за стоимость магнитофона?
А если бы он, "включив счетчик", потребовал не 1,5
млн. руб., а 15 млн., его действия тоже надо квалифицировать как самоуправство?
Думается, по этому вопросу должен высказать свою позицию
Верховный Суд РФ.[48]
Требуют решения и другие вопросы. Так, правоохранительная
практика исходит из того, что при вымогательстве виновный угрожает применением
насилия в будущем. Тем самым вымогательство отграничивается от грабежа и
разбоя. Однако ответа на вопрос о временной границе разграничения этих составов
преступлений нет. Отсутствует определение существенности вреда правам и
интересам потерпевшего или его близких при шантаже; есть сложности с
разграничением вымогательства и смежных с ним составов преступлений. Существуют
и другие требующие официального разъяснения вопросы применения уголовного
законодательства по делам о вымогательстве.
В заключении хотелось бы подвести некоторые итоги
рассмотрения столь общественно опасного деяния как вымогательство.
Изучение следственной и судебной практики по делам о
вымогательстве позволило выявить ряд проблем квалификации этого преступления и
отграничения его от смежных составов. Наиболее отчетливо вырисовываются такие:
отграничение вымогательства от грабежа с применением насилия и разбоя;
квалификация деяния, состоящего в требовании передачи чужого имущества,
соединенном с насилием или угрозой его применения, когда часть имущества
передана виновному немедленно, а передача другой предполагается в будущем;
квалификация вымогательства собственного имущества, переданного ранее
потерпевшему в кредит (долг); квалификация вымогательства, сопряженного с
захватом заложников.
В Уголовном кодексе РФ статья о вымогательстве помещена в
главу 21 “Преступления против собственности”. Российский законодатель под
вымогательством понимает требование передачи чужого имущества или права на
него, или совершение иных действий имущественного характера под угрозой
применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно
под угрозой распространения сведений позорящих потерпевшего либо его близких
или иных сведений, которые могут причинить существенный вред потерпевшему или
его близкими (ст. 163 УК РФ).
Вымогательство по своим объективным и субъективным признакам
тесно примыкает к хищению, но не исчерпывается им, поскольку посягает не только
на собственность, но и на иные имущественные объекты, выступающие как
самостоятельные формы имущественных интересов (обязательственных,
наследственных, жилищных и иных). Вымогательство, подобно насильственному
грабежу и разбою является двуобъектным составом, чем подчеркивается его
повышенная опасность. С одной стороны, преступники выдвигают имущественные
требования, а с другой, - данное преступление посягает на личность и ее
интересы путем угроз. Угроза является важнейшим средством совершения
вымогательства.
Любая угроза должна быть реальной и восприниматься
потерпевшим как вполне осуществимая. Угроза при вымогательстве выступает
средством облегчить завладение имуществом или получить иные имущественные
выгоды. Осуществление угрозы предполагается в будущем (сразу после предъявления
требования или позже, в порядке мести за отказ выполнить требуемое). Угроза
является важнейшим атрибутом вымогательства.
Вымогательство признается оконченным преступлением с момента
предъявления требования о передаче чужого имущества или права на имущество, или
совершения иных действий имущественного характера. Последующее завладение
имуществом охватывается понятием вымогательства и дополнительной квалификации
не требует. Законодатель делит вымогательство на 3 вида:
1) простое вымогательство;
2) квалифицированное вымогательство;
3) особо квалифицированное вымогательство.
Вымогательство, как и все
корыстно-насильственные преступления, относится к числу многообъектных деяний.
Посягая на собственность как на основной объект уголовно-правовой защиты, оно
направлено и против личности. Причем если при деянии в рамках ч.1 ст.163 УК РФ
осуществляется психическое насилие (угроза насилием, шантаж), квалифицированное
вымогательство, характеризуется уже присутствием реального насилия вплоть до
причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего.
Предметом данного преступления
могут являться: а) имущество; б) право на имущество (расписка, договор или иной
документ, подтверждающий наличие долга за вымогателем, либо документ, согласно
которому определенные имущественные права переходят к вымогателю); в) действия
имущественного характера (выполнение работ, предоставление услуги и т.д.)
Объективная сторона вымогательства выражается в том, что
вымогатель предъявляет лицу, являющемуся собственником, или иному законному
владельцу имущества заведомо незаконное требование передать ему или иным лицам
указанное им имущество (право на него) либо совершить определенные действия по
распоряжению имуществом.
Для квалификации вымогательства
не имеет значения, намеревался ли виновный привести свою угрозу в исполнение и
в какой форме угроза имела место, а важно то, что она воспринимается
потерпевшим как реальная, осуществимая и вынуждает его согласиться на
требования вымогателя. Угроза может быть устной и письменной, высказанной лично
или через посредника, сформулированной откровенно или в завуалированной форме.
Высказанная преступником угроза
при совершении вымогательства обращена в будущее. В этом состоит отличие
вымогательства от таких преступлений, как грабеж и разбой, когда преступник с
целью завладения имуществом потерпевшего готов осуществить и осуществляет свои
угрозы немедленно. Кроме того, при грабеже и разбое предметом непосредственного
посягательства является имущество, в то время как предмет вымогательства
значительно шире – им может быть не только имущество, но вправо на него, иное
материальное благо, например, принятие на работу с достаточно высокой оплатой
без фактического ее выполнения, а также различные действия имущественного
характера, которые приносят вымогателю имущественную выгоду (уничтожение
долговой расписки, отказ от доли в общем имуществе, завладение квартирой или
автомашиной потерпевшего путем принуждения выдачи доверенности на них и т.д.)
Субъективная сторона
вымогательства характеризуется прямым умыслом.[49]
Виновный сознает, что незаконно требует передать ему или указанным им лицам
имущество, право на имущество или совершить в их пользу иные действия имущественного
характера под угрозой причинения насилия, уничтожения или повреждения
имущества, а равно под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего
или его близких, либо иных сведений, оглашение которых может причинить
существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких.
При этом он руководствуется
корыстными мотивами и преследует цель незаконно получить чужое имущество, право
на таковое или обеспечить совершение требуемых действий имущественного
характера. Уголовная ответственность за вымогательство предусмотрена ст.163 УК
РФ.
1.Законодательные и нормативные акты
1.
Конституция Российской
Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.
2. Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ //
Российская газета от 18 (ст.ст. 1 - 96), 19 (ст.ст. 97 - 200), 20 (ст.ст. 201 -
265), 25 (ст.ст. 266 - 360) июня 1996 г.
2. Постановления Пленумов Верховного и
Президиумов областных судов
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 4 мая
1990 г. N 3 "О судебной практике по делам о вымогательстве" (в ред.
от 21 декабря 1993 г.) (с изм. и доп. от 25 октября 1996 г.) // Сборник постановлений Пленума Верховного Суда Российской
Федерации 1961-1993. - М.:, 1994
4. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 21
марта 2001 г. "Суд первой инстанции необоснованно признал наличие в
действиях осужденных состава преступления - вымогательства" (извлечение)
// Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 2001 г., N 10.
5. Постановление президиума Владимирского областного
суда от 4 сентября 1998 г. "В соответствии с диспозицией ст.179 УК РФ
уголовная ответственность за принуждение к совершению сделки наступает в том
случае, когда действия виновного не содержат состава другого преступления -
вымогательства" (Извлечение) // Бюллетень
Верховного Суда Российской Федерации, 1999 г., N 5.
6. Постановление Президиума Воронежского областного
суда от 10 марта 1993 г. "Необоснованное осуждение лица за
вымогательство" (Извлечение) // Бюллетень Верховного Суда Российской
Федерации, 1993 г., N 11.
3. Специальная литература
7. Белогриц-Котляревский
Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная части. Киев. 1903.
8. Бернер
А.Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. Т. 1-2. СПб.,1865.
9. Борзенков
Г.Н. Преступления против собственности в новом Уголовном кодексе РФ //
Юридический мир. - 1997. №№6 - 7.
10. Борзенков Г.Н. Усиление
ответственности за вымогательство // Вестник Москов. ун-та. Серия 11. Право.
1990. N 2.
11. Брайнин Я.М. Уголовная
ответственность и ее основания в советском уголовном праве. М., 1963.
12. Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И.
Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность.
М., 1986.
13. Гаухман Л. Д. Уголовная
ответственность за вымогательство. Московский институт МВД РФ, 1994.
14. Елисеев С.А. Преступления против
собственности по уголовному законодательству России (вопросы теории). Томск,
1999.
15. Законодательные акты русского
государства второй половины ХVI - ХVII
века // Под ред. Н.Е. Л., 1986.
16. Иванов Н. Уголовная
ответственность за вымогательство // Советская юстиция. 1989. N 10.
17. Источниковедение истории СССР //
Под ред. И.Д. Квоальченко. М., 1981.
18. Каиржанов Е.К. Интересы трудящихся
и уголовный закон. Алма-Ата, 1973.
19. Клепицкий И.А. Объект и система
имущественных преступлений в связи с реформой уголовного законодательства
России. М., 1995.
20. Комментарий к Уголовному кодексу
Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко. М., 1996.
21. Комментарий к УК РФ. 2-е изд.,
измен. и доп. / Под общ. ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. М., 1997.
22. Комментарий к УК РФ.
Ростов-на-Дону, 1996.
23. Коржанский Н.И. Объект и предмет
уголовно-правовой охраны. М., 1980.
24. Круглевский А.Н. Имущественные
преступления. СПб., 1913.
25. Курс уголовного права. Общая
часть. Т. 1. Учение о преступлении: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф.
Кузнецовой, И.Л. Тяжковой. М., 1999.
26. Лохвицкий А.В. Курс русского
уголовного права // Журнал Министерства юстиции. СПб., 1867.
27. Ляпунов Ю.И. Ответственность за
вымогательство // Социалистическая законность. 1989. № 6.
28. Мальков В.П. Субъективные основания
уголовной ответственности // Гос-во и право. 1995. № 1.
29. Медведев А.М. Вымогательство
взятки // Государство и право. - 1996. - № 8.
30. Научно-практический комментарий к
УК РФ: В 2-х т. Т. 1. Нижний-Новгород, 1996.
31. Неклюдов Н.А. Руководство к
Особенной части русского уголовного права. Т. 2. СПб., 1976.
32. Никифоров Б.С. Объект преступления
по советскому уголовному праву. М., 1960.
33. Памятники русского права // Под
ред. Л.В. Черепнина. М., 1955.
34. Пинаев А.А. Уголовно-правовая
борьба с хищениями. Минск, 1975.
35. Познышев С.В. особенная часть
русского уголовного права. М., 1909.
36. Понятовская Т.Г. Концептуальные
основы уголовного права России: история и современность. Екатеринбург, 1997.
37. Рогов В.А. История уголовного
права, террора и репрессий в Русском государстве ХV - ХVII веков. М., 1995.
38. Российское законодательство Х- ХХ
веков // Под ред. О.И. Чистякова. М., 1985. Т. 2.
39. Соборное Уложение 1649 года:
Текст. Комментарии. Л., 1987.
40. Собственность как объект
уголовно-правовой охраны // Российский юридический журнал. 1999. М.
41. Советское уголовное право. Часть
Особенная. М., 1979. С. 1979.
42. Судебники ХV - ХVI веков // Под ред. Б.Д. Грекова. М., 1952.
43. Таганцев Н.С. Русское уголовное
право. Лекции. Часть Общая. М., 1994. Т. 1.
44. Таганцев Н.С. Уголовное Уложение
22 марта 1903 года. Рига, 1922.
45. Таций В.Я. Объект и предмет
преступления в современном уголовном праве. Харьков, 1988.
46. Тенчов Э.С. Уголовно-правовая
охрана социалистической собственности. М., 1989.
47. Тенчов Э.С., Корягина О.В.
Вымогательство. Текст лекций. Иваново. 1998.
48. Уголовное право России. Особенная
часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. М., 1996.
49. Уголовное право. Особенная часть:
Учебник / Под ред. А.И. Рарога. М., 1996.
50. Уголовное право. Особенная часть:
Учебник для вузов / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова, Г.П. Новоселов.
М., 1997.
51. Уголовное право. Общая и Особенная части / Под общ. ред. Л. Д. Гаухмана,
А.А. Энгельгарда. М., 2000.
52. Уголовное
право. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Петрашева. М., 1999.
53. Устинов В.С. Проблемы
законодательного конструирования отдельных составов преступлений против
собственности в уголовном законодательстве Российской Федерации и других членов
СНГ // Актуальные проблемы теории уголовного права и правоприменительной
практики. - Красноярск, 1997.
54. Фойницкий И.Я. Курс уголовного
права. Часть Особенная. Пг. 1916.
55. Фролов Е.А. Объект
уголовно-правовой охраны и его роль в организации борьбы с посягательствами на
социалистическую собственность. Свердловск, 1971.
56. Хабаров А.В. Преступления против
собственности: влияние гражданско-правового регулирования. Екатеринбург, 1999.
57. Шкредов В.П. Метод исследования
собственности в "Капитале" К. Маркса. М., 1973.
58. Штамм С.И. Судебник 1497 года. М.,
1955.
59. Щипилло А. Угрозы с
вымогательством // Журнал Министерства юстиции. СПб., 1910. № 1.