Оглавление
Введение. 3
1.Великобритания
под управлением Оливера Кромвеля. 4
1.1.
Усиление позиций О. Кромвеля. 4
1.2.
Положение Ирландии перед наступлением Кромвеля. 6
1.3. Анализ
похода Кромвеля в Ирландию.. 8
2.Итоги и
значение похода Кромвеля для Ирландии. 25
2.1. Итоги
ирландской и шотландской кампаний (1649-1651 годы) 25
2.2.
Учреждение протектората Кромвеля. 28
2.3.Лорд-протектор:
проблемы и достижения. 29
Заключение. 32
Список
использованной литературы.. 34
Одна из существенных
особенностей Английской буржуазной революции состоит в том, что ее восходящая и
нисходящая линии представляют собой этапы политической биографии одного
человека - Оливера
Кромвеля. Создатель революционной армии, полководец, одержавший немало
блестящих побед, крупнейший политик своего времени, разгонявший парламенты
столь же легко, сколь и созывавший, неутомимый противник монархии, отправивший
короля на плаху, а затем превратившийся в консервативного диктатора,
присвоившего прерогативы монарха, лидер европейского протестантизма, Оливер
Кромвель за 9 лет достиг вершины могущества.
Цель данной работы - проанализировать поход Оливера
Кромвеля в Ирландию.
Для достижения
поставленной цели необходимо решить ряд следующих исследовательских задач:
1.
Определить
положение Ирландии перед походом Оливера Кромвеля;
2.
Проанализировать ход
событий похода Оливера Кромвеля в Ирландию.
3.
Определить
значение похода для Ирландии.
Объектом данной работы является
предпосылки похода Оливера Кромвеля, а также причины, и условия при которых
произошел данный поход.
Предметом данной курсовой работы
является столкновение англичан и ирландцев при завоевательных действиях Оливера
Кромвеля.
Структура и содержание работы
соответствуют поставленным задачам.
«Долгий парламент» отверг
политику короля и обязал его отказаться от многих прерогатив. Парламент настоял
на взятии под стражу архиепископа Лода и приговорил к смерти графа Страффорда,
одного из наиболее близких к Карлу I людей, в 1633-1639 лорда-наместника
Ирландии. Палата общин приняла состоявшую из 204 пунктов «Великую
ремонстрацию», в которой были выражены неприятие правительственного курса и
недоверие королю. Кромвель голосовал за «Великую ремонстрацию» с величайшим
энтузиазмом, заявив, что, если бы она не прошла, он уехал бы из Англии
навсегда. Когда в 1641 г. в Ирландии началось восстание против англичан,
парламент решился на беспрецедентный шаг, потребовав для себя права назначать
всех королевских министров и высшее командование армии. Выведенный из себя
король совершил попытку лично арестовать пятерых лидеров парламента по
обвинению в измене. Когда это ему не удалось, Карл I 10 января 1642 г. покинул
Лондон, чтобы собрать своих сторонников на севере Англии. Палата общин в свою
очередь ввела в стране военное положение и отправила членов парламента по их
избирательным округам для установления контроля над местными арсеналами и
ополчением. По прибытии в Кембридж Кромвель овладел замком, арестовал капитана
отряда графства и помешал колледжам отослать королю часть серебряной утвари в
качестве пожертвований[1].
С этого времени Кромвель,
которому минуло уже 40 лет, выдвинулся на передний край политического спектра,
и в первую очередь, как лидер пуританского движения. Он прославился своими
радикальными взглядами в «Долгом парламенте», выступая за полное упразднение
епископата, а Кромвель был известен во всей восточной Англии как борец за право
церковных общин избирать как своих священников и свои формы религиозной жизни.
В августе 1642 началась
гражданская война. Кромвель, по природным данным отличный кавалерийский офицер,
набрал в Хантингдоне собственный отряд сторонников парламента. С ним он принял
участие в завершающей фазе закончившегося вничью сражения при Эджхилле 23
октября 1642[2].
Впоследствии он пополнил отряд, доведя его по численности до полнокомплектного
полка, и получил в феврале 1643 звание полковника. В течение 1643 он проявлял
все большую активность в восточной Англии, превратив ее в опорную базу
парламента.
Гражданская война
раскрыла организаторские способности Оливера Кромвеля и его полководческий
талант. Поначалу парламентская армия имела преимущество в пехотных атаках за
счет использования длинного древкового оружия и партизанских методов. После
битвы при Эджгиле, Кромвель замечает, “что с войском, состоящим большею частью
из старых подмастерьев бочаров и городских учеников, никогда нельзя будет
победить “армию людей чести”, что для этого нужны люди, защищающие еще более
высокий принцип, “религиозные люди”[3].
Поэтому Кромвель задался целью противопоставить королевской кавалерии
парламентскую конницу. В королевской армии царили грабеж, вседозволенность и
партикуляризм, когда каждый военачальник действовал в рамках своих
представлений о целесообразности и необходимости военных действий. Кромвель
сделал ставку на железную дисциплину, своевременное жалование и высокий боевой
дух.
В феврале 1643 года
Кромвель был назначен полковником войск Восточной ассоциации графств и с
успехом участвует в ряде боев с кавалерами. В августе 1643 года он становится
заместителем главнокомандующего парламентским войском графа Манчестера; в
октябре 1643 года наносит первое поражение роялистам при Уинсби. В 1644 году
Кромвель стал лейтенант-генералом парламентских войск. Его полководческое
искусство наиболее ярко проявилось в решающих битвах Первой гражданской войны - при Марстон-Муре (2 июля 1644 г.) и
у Нейзби (14 июня 1645г.)[4],
где именно кавалерия Кромвеля решила успех сражений.
Успех парламента в войне
против короля был в значительной степени обеспечен энергией и организаторскими
качествами Кромвеля. В ноябре-декабре 1644 года в парламенте он обвинил графа
Манчестера в бездействии и потребовал коренной реформы армии. В начале 1645
года по инициативе Кромвеля была создана армия Нового образца, основой для
которой стали отряды железнобоких.
Но новому правительству
грозила опасность со стороны тех, кто доводил принцип народного главенства до
крайних пределов, облекая его в коммунистические формы. Этой партии была придана
кличка левелеров и их представителем в печати был агитатор и памфлетист Джон
Лильборн. Многие приверженцы его теорий проводили их на деле: в Сюррее
несколько лиц стали запахивать общинные поля, говоря, что земля дана всем
одинаково для пропитания, и что действующие законы не более, как устаревшее
уложение еще норманнских времен. Подобные идеи господствовали и в войсках, но
вооруженные отряды этой секты, бродившие по стране, были разбиты Кромвелем у
Борфорда. Лишь весьма немногие из бунтовщиков были казнены.
Но еще более серьезные
затруднения возникли в Ирландии и Шотландии, потрясенных насильственным
разрывом с монархической традицией.
В Ирландии существовала
партия, стремившаяся к отделению от Англии, и во главе ее стоял посланец
Иннокентия X, папский нунций Ринучини. В случае, если бы Ирландия добилась
автономии, то она стала бы церковным государством под протекторатом римского
престола. Ормонд, главнокомандующий королевскими войсками, удачно удерживал за
собой стратегическое положение, и как только не стало Карла I, все королевские
гарнизоны, как и страна, признали королем Карла II, старшего сына казненного
монарха.
В мае 1649 года у Ормонда
было 8000 человек пехоты и 3000 человек кавалерии. Он надеялся на полное
вoсстановление монархии. Парламентские вожди, «гранды»[5],
понимали возникшую опасность и собрали войско для подавления ирландского
восстания. Но это войско взбунтовалось: оно было недовольно парламентом, общим
ходом дел, и не хотело сражаться с ирландцами. Более того в полках возбуждало
недоверие то обстоятельство, что для похода в Ирландию были отобраны именно те
из них, у кого были наиболее распространены радикальные идеи. Тогда сам
Кромвель принял командование над ними в качестве лорда-наместника.
Теперь, когда угроза миру
внутри республики была уничтожена, когда левеллеры испытали на себе силу его
меча, Кромвель мог отдать свою энергию подготовке того, что давно уже его
тревожило: похода в Ирландию. Еще в марте он был назначен главнокомандующим ирландской
армии и одновременно — лейтенант-генералом Ирландии. Палата не поскупилась: обе
должности принесли ему около тринадцати тысяч фунтов в год; с материальными
трудностями было навсегда покончено.
Армия, которая должна
была завоевать Ирландию, состояла из 12 тысяч человек. То, против чего солдаты
так яростно восставали еще весной 47-го года, то, что привело к майским
восстаниям 49-го года, теперь все же должно было свершиться. Их надо было вести
в Ирландию во что бы то ни стало: только так можно унять недовольство, загасить
энтузиазм, пламеневший в сердцах солдат, направить его по другому руслу. И как
тогда, зловещей весной сорок седьмого, только Кромвель мог обезвредить армию —
обезвредить, возглавив ее и поведя за собой, — так и сейчас ему приходилось стать
во главе ирландского похода, взять на себя бремя это и вновь покорить войско
своему гению[6].
Но такой поход должен
иметь солидную опору. Довольно, прошли времена, когда солдаты чуть ли не
босиком, голодные и нищие, отшагивали сотни миль, повинуясь одной великой цели:
победить кавалеров, добиться свободы и справедливости. «Свобода и
справедливость…» Эти понятия стали ныне такими расплывчатыми, относительными.
Король мертв, кавалеры низринуты, в Англии установлена республика, великая цель
вроде бы и достигнута, так чем же сейчас воодушевить войско? Настала пора
подумать о прибыли: это и спокойнее и вернее. Ирландский поход должен проходить
под лозунгом «обогащайтесь!» — древнейшее и надежнейшее средство.
Прекрасная мысль:
солдатам мало платят? Им задерживают жалованье? Так пусть они пойдут в
Ирландию, завоюют ее и получат в счет платежей сколько угодно даровой
ирландской земли. Пусть они вырежут ирландцев хоть всех до одного и колонизуют
богатый, плодородный остров во славу Англии и на пользу себе и своим семьям.
То, что Кромвель строжайше запрещал в Англии — грабеж и мародерство, — само
собой, разрешалось и поощрялось в Ирландии. Кстати, ирландскими землями можно
было расплатиться и с Сити. Еще в феврале 1642 года, сразу после начала
восстания, английский парламент принял билль о конфискации у ирландцев двух с
половиной миллионов акров хорошей земли в обеспечение займа на подавление
мятежа. Среди подписчиков этого займа стояло тогда скромное, мало кому
известное имя сквайра Оливера Кромвеля, который внес пятьсот фунтов из своих
сбережений. Настала пора вернуть эти деньга. Короче говоря, ирландская
экспедиция сулила всем большие выгоды; а о чем еще, как не о выгоде, следовало
думать теперь, когда «свобода и справедливость» завоеваны?[7]
Имелось еще одно
соображение для отправки Кромвеля в Ирландию. Очень может быть, что многие
члены парламента, которые так настаивали, чтобы он принял командование, втайне
надеялись тем самым удалить могущественного соперника, потенциального диктатора
из Лондона. Если он увязнет в Ирландии, тем лучше: парламент сможет действовать
без его контроля, без контроля армии. И кто знает? Может быть, в Англии тем
временем придут к власти совсем иные люди…
К тому же роялистская опасность в
Ирландии усилилась как никогда. После казни короля эта страна стала центром
притяжения всех роялистских сил. Полное отделение от Англии провозгласили еще в
сентябре 1643 года. Во главе английских роялистов стоял эмиссар Карла I граф
Ормонд. В начале 1649 года, когда шел суд над королем, он деятельно готовил армию
для высадки на английском берегу. Он подписал договор с возглавлявшей
ирландское восстание Всеобщей ассоциацией объединенных католиков, и вместе они
энергично отвоевывали у парламентских войск одну крепость за другой. Заодно с
ними действовал вожак ольстерских католических кланов Оуэн О'Нейл, который
ненавидел всех англичан как поработителей его народа. Ему помогал папский
нунций. Тут же, в Ольстере, имелось значительное число шотландцев-пресвитериан;
они были врагами католиков, но ненавидели также и английских «цареубийц»[8]
— индепендентов, проповедовавших религиозную терпимость.
На время все эти
разнородные силы объединились против английской республики. Ими руководила
ненависть — могучее, но недолговечное орудие объединения. На какое-то время она
одушевила всех в Ирландии и создала единство, готовое сразиться не на жизнь, а
на смерть. Чарльз, принц Уэльский, был после смерти короля Карла провозглашен
законным монархом — Карлом II. В конце января из Голландии прибыли остатки
роялистского флота — восемь боевых кораблей, командовал которыми принц Руперт.
Парламентские отряды таяли, их теснили со всех сторон. Только Дублин, Дерри
(Лондон-дерри) и Дендалк оставались в их руках; девять десятых страны перешли к
роялистам.
На эту страну, на этот
горящий ненавистью к парламенту и армии остров, Кромвель должен был обрушить
столь тяжкий, столь могучий молот, чтобы разом сокрушить ее, раздавить,
уничтожить; война должна быть быстрой и победоносной. Еще в марте он поставил
непременным условием хорошее, первоклассное снабжение войск. Он уже не просил,
как в начале гражданской войны, а спокойно требовал денег для экспедиции; и
деньги явились без труда. В апреле Сити дает займ в 120 тысяч фунтов; в июле
еще один займ: на этот раз 150 тысяч, Комитету по распродаже земель побежденных
роялистов — делинквентов — предложено ускорить сбор денежных средств и
предоставить значительную их часть на нужды ирландской экспедиции.
Солдат надо задобрить и
обнадежить: им выплачивают полностью все жалованье. Нищие вояки вдруг
становятся богатеями: им выдают кучи денег — задолженности за многие месяцы
службы. Еще больше им сулят: несметные сокровища, тучные даровые земли в
Ирландии. Кто устоят против таких посул, против перспектив получить наконец
хорошую землю, стать богатым! Соблазн велик, настроение в войсках поднимается,
и мало кто уже слушает разбитых левеллеров. Пусть они говорят, что народ Англии
и Ирландии должен объединиться в борьбе против новых лендлордов. Пусть убеждает
Уолвин, что дело коренных ирландцев, добивающихся свободы, — то самое дело, за
которое борются и они, англичане, добиваясь свободы от угнетения и тирании.
Пусть они вспоминают армейскую священную клятву, данную 5 июня 1647 года, — не
расходиться, пока свободы англичан не будут обеспечены, и кричат о том, что
отправка в Ирландию — нарушение этой клятвы. У солдат денежки в кармане; на
душе легко; впереди — быстрый победный поход и богатство, и сытая, спокойная
жизнь на тучных ирландских землях. Да здравствует лейтенант-генерал Кромвель!
И вот 11 июля происходит
прощальная церемония. В Уайтхолле собрались офицеры, представители Сити, члены
парламента. Три пастора торжественно испрашивают божьего благословения славному
походу. С речами выступают Гоффе, Гаррисоы. И Кромвель говорит речь, пересыпая
ее многими текстами из Ветхого завета: они должны продемонстрировать высший
смысл, божественную суть предстоящей экспедиции. И только в пять часов вечера
присутствующие выходят из дворца, чтобы тронуться наконец в путь.
Мерной, тяжелой поступью
подходит Кромвель к роскошной карете. Прошла пора утомительных верховых
переходов: он поедет теперь с комфортом, даже с роскошью. Карета запряжена
шестью фландрскими кобылицами, серыми в яблоках. Над нею полощется по ветру
белое знамя — знак мирных намерений. С самого начала лицемерие отмечает своей
печатью эту экспедицию. За каретой командира следует множество других карет — в
них едут высшие армейские чины, и первый из них — зять Кромвеля генерал Айртон,
взятый им себе в заместители. Личная гвардия главнокомандующего состоит из
восьмидесяти отборных офицеров — многие из них имеют чин полковника. Члены
парламента тоже садятся в кареты, они проводят Кромвеля до Брентфорда.
Трубы издают победный
клич, процессия трогается. Теперь берегитесь, граф Ормонд! Вы будете иметь дело
с храбрыми воинами; победить их — великая честь для вас, но и быть побежденными
ими — тоже немалая честь. Вы говорите: «Цезарь или ничто!», а они: «Республика
или ничто!»[9].
Так писали в газете. И Кромвель, всегда равнодушный к роскоши, принял на этот
раз такой великолепный выезд как должное: это не он, а республика Англии идет в
бой против врагов своих. Пусть все видят, как он, ничтожный слуга ее, которого
Ормонд и подобные ему называют именем Иоанна Лейденского, идет на служение
великому делу, и слава его — это слава новой Англии.
В Бристоле Кромвелю
пришлось задержаться. Он обещал солдатам не двигаться с места, пока не прибыло
все армейское снаряжение, пока всем солдатам не уплачено жалованье до
последнего пенни. Здесь он был непреклонен. Ожидая подвоза артиллерии, обуви,
бочонков с порохом, продовольствия, а главное — ста тысяч фунтов наличными,
обещанных парламентом, он принимал посетителей и ездил по уэльским портам. К
нему приехали Элизабет со старшим сыном Ричардом — проститься и пожелать
доброго пути. Ричард, постоянная его забота теперь, напомнил ему о Дороти —
невестке, к которой Кромвель питал некоторую слабость и называл «дочерью». Ее
отцу, Ричарду Мэру, он написал в эти дни:
«Я очень рад слышать, что
все у вас хорошо и что наши дети собираются поехать отдохнуть и поесть вишен;
для дочери моей это вполне извинительно, я надеюсь, она имеет для этого добрые
основания. Уверяю вас, сэр, я желаю ей добра и полагаю, что она это знает.
Прошу вас, передайте ей, что я ожидаю от нее частых писем, из которых я надеюсь
узнать, кап поживает вся ваша семья… Вручаю вам моего сына и надеюсь, вы будете
ему добрым руководителем… Я хочу, чтобы он стал серьезнее, время этого требует…»[10]
Но семейные дела недолго
занимали Кромвеля. Вскоре он, готовясь к походу, отправился в Милфорд Хэвен, гавань
того самого Пемброка, который он так долго осаждал год назад. И здесь к нему
явился неожиданный посетитель. Он был плечист, приземист, с тяжелым
непроницаемым лицом. Звали его полковник Джордж Монк. С 1647 года он был по
назначению парламента правителем провинции Ольстер. В самом облике этого
человека, в молчаливости его было нечто загадочное. Прошлое его оказалось
несколько подмоченным участием в гражданской войне на стороне короля и пленом;
правда, позднее он искупил свою вину верной службой парламенту.
Сейчас Монк явился для
объяснений. Положение его в Ирландии стало с начала года ужасным. Теснимый со
всех сторон врагами, он вынужден был заключить на свой страх и риск
трехмесячное перемирие с О'Нейлом — ирландским папистом. До поры до времени он
скрывал его — и правильно делал: в глазах благочестивых пуритан любой договор с
ирландцем, да вдобавок еще и католиком, человеком, под латами которого
впоследствии было обнаружено одеяние доминиканского монаха, — сам по себе был
страшным преступлением. В апреле Монк, уступая натиску отрядов лорда Инчикуина,
отошел с остатками своих войск к крепости Дендалк и укрылся там. Припасы были
на исходе, солдаты выражали недовольство задержкой жалованья, и Монк, не видя
другого выхода, обратился к О'Нейлу за помощью — во исполнение условий
перемирия. О'Нейл отказался, ссылаясь на отсутствие пороха, и отступил к Дерри.
Тщетно Монк взывал к Джонсу, командиру гарнизона в Дублине: он тоже был
блокирован неприятелем. Солдаты Монка, голодные, нищие, отказались сражаться, и
он вынужден был сдать Дендалк войскам Ормонда[11].
Разговор был нелегким.
Парламент осудил Монка за то, что он посмел заключить союз с «папистским
чудовищем». Если бы еще этот союз увенчался успехом!.. Но поскольку дело было
проиграно, крепость пала, было принято решение уволить просчитавшегося офицера.
Кромвель понимал, что
Монк не мог поступить иначе. Рассказ мрачного полковника, даже его
красноречивое молчание говорили о том, сколь серьезно положение п Ирландии. Как
собрат по оружию, Кромвель не мог винить Монка. Но он не подумал о солдатах.
Именно известие о договоре с О'Нейлом вызвало массовые дезертирства в войсках,
уже готовых к отправке в Ирландию. Кромвель сказал Монку, что он должен нести
всю ответственность за свой поступок, и мужественный полковник согласился. Его
лицо, его честность, ум, готовность принять на себя вину Кромвель хорошо
запомнил. Монк еще послужит ему верой и правдой — в этом он не сомневался.
А Ирландия, которая
лежала так близко от Англии, что с башен Пемброкского замка в ясную погоду можно
было различить очертания ее берега, тревожила Кромвеля все больше. Мало было
двинуть туда отборные части армии, мало было до зубов вооружить их, снабдить
деньгами, продовольствием, одеждой, медикаментами. Хорошо бы еще расколоть
ирландские силы изнутри, сыграть на их разногласиях, тайно изыскать среди них
предателей и перетянуть кое-кого на свою сторону. Не только мечом воюет теперь
Кромвель. Умудренный многолетним боевым опытом, он знает: есть средства и
посильнее открытого боя.
Еще в Лондоне Кромвелю
удалось заключить негласный союз с лордом Брогхиллом, который уже несколько раз
переходил из королевских войск в парламентские и обратно. Теперь, как донесли
Кромвелю, он ехал к Карлу II за новыми полномочиями, чтобы затем воевать на его
стороне в Ирландии. Кромвель тогда сам явился к незнакомому дворянину и
ошеломил его, сказав без обиняков, что его намерения известны Государственному
совету и уже подписан приказ о заключении его в Тауэр. Тот признался so всем и
просил совета. Кромвель великодушно предложил ему пост генерала в ирландской
экспедиции. Он будет освобожден от всех клятв и обязательств, кроме слова
чести, и может убивать на войне только ирландцев. После некоторых колебаний
Брогхилл согласился и был немедленно отправлен в Бристоль. Теперь Кромвель с
ним не расставался: он нашел в нем не только умного и дельного помощника, но и
близкого, преданного друга[12].
Здесь же, наблюдая за
передвижением войск, погрузкой на корабли снаряжения и продовольствия, занятый
по горло заботами о предстоящем походе, Кромвель узнал, что Лилберн обрушился
на него с новым потоком обвинений. Его очередной памфлет назывался ни много ни
мало «Обвинение в государственной измене против Оливера Кромвеля и его зятя
Генри Айртона». Безумный человек! Он кричал в такой момент, что Кромвель
собирается захватить верховную власть в стране. Государственный совет сам
позаботился о защите главнокомандующего, и 20 августа Лилберн снова был
арестован и посажен в Тауэр.
И вдруг радостная
новость. Не успели первые корабли, отосланные Кромвелем, войти в Дублинский
порт, как успех уже увенчал экспедицию. Отчаявшийся, изнуренный долгой осадой
гарнизон крепости одушевился, узнав о прибытии подкреплений, и 2 августа под
командой своего губернатора Митчела Джонса сделал удачную вылазку у деревеньки
Ратмайнс, где расположились главные силы графа Ормонда — около 19 тысяч
человек. Враг был застигнут врасплох, быстрый, смелый удар немногочисленных
парламентских отрядов (Джонс имел четыре тысячи пехоты и 1200 кавалеристов)
опрокинул его, привел в полнейший беспорядок. Было убито около четырех тысяч
человек, две с половиной тысячи захвачено в плен; в руки Джонса попали вся
роялистская артиллерия и обоз.
После такого
сокрушительного поражения Ормонд был вынужден отступить; дорога на Дублин
оказалась свободной, и 13 августа Оливер Кромвель поднялся по трапу корабля «Святой
Иоанн», чтобы впервые в жизни отплыть от английских берегов для завоевания
чужой страны.
«Святой Иоанн» плыл во
главе флотилии из 35 кораблей. Айртон еще с 77 судами должен был отчалить двумя
днями позже. Еще 18 кораблей под командой полковника Хортона готовились к
отплытию. Всего на них двигалось свыше десяти тысяч человек, с амуницией,
продуктами и артиллерией — целая армада шла на завоевание «Зеленого острова»[13].
Поначалу ветер был
попутным, и Кромвель спустился в каюту: надо было написать письма. Снова пишет
он Ричарду Мэру, называя его «дорогим братом», и просит за него молиться, и
вверяет его заботам старшего сына. «…Прошу вас, не оставляйте его вашими
советами… Я хотел бы, чтобы он больше думал и занимался делом; читал понемногу
историю, изучал математику и космографию: они хороши потому, что показывают,
как все в мире подчинено божественному замыслу. Это лучше, чем без Велье или
просто внешние мирские удовольствия. Это необходимо и для общественного
служения, для которого рожден человек…»
Качка усиливалась,
похоже, поднималась буря. Каюту бросало из стороны в сторону, в глазах темнело,
липкий пот выступал на лбу. Больше Кромвель не мог писать: дурнота победила
его. Весь остаток перехода он пролежал на койке, мучимый морской болезнью.
В Дублин прибыли только
15 августа. Пушки ударили. со стен крепости, приветствуя парламентский флот, и
Кромвель, еще бледный и слабый, но безмерно счастливый, что плавание осталось
позади, ступил на твердую ирландскую землю. Он искренне верил, что до восстания
41-го года Ирландия наслаждалась миром и благоденствием. Он, возможно, не знал,
каким бесчеловечным жестокостям подвергалось ирландское население при
приснопамятной королеве Елизавете. Он, возможно, забыл, какими средствами
выжимал доходы для короля из этой страны Страффорд. Ему казалось, что до
восстания все в Ирландии было хорошо и лишь жестокий и варварский народ этой
страны повинен в том, что ей приходится вновь завоевывать.
Несколько дней ушло на
приведение в порядок дел, встречу и размещение вновь прибывших, на отдых после
переезда через пролив. Между тем стало известно из достоверных источников, что
Карл Стюарт, именующий себя английским королем Карлом II, направился было в
Ирландию, но, услышав о высадке там Кромвеля, пристал к острову Джерси, возле
берегов Бретани. Его дальнейшие планы зависели от того, как развернутся события
в Ирландии. Новый адмирал парламентского флота, Блэйк, тем временем появился в
Ирландском море с внушительной флотилией и блокировал флот принца Руперта в
порту Кинсейл, на юге Ирландии.
Положение завоевателя и —
будем говорить прямо — карателя побуждало к строгости и одновременно к
соблюдению видимости закона и беспристрастия. 24 августа Кромвель выпускает
декларацию, обращенную к офицерам своей армии и к жителям того острова, который
ему предстояло завоевать. Впрочем, это обращение направлено скорее все же
народу Ирландии: его предостерегали и одновременно уверяли в самых добрых
намерениях захватчиков. «Я настоящим предостерегаю, — говорилось в декларации,
— и обязываю всех офицеров, солдат и прочих лиц, находящихся под моей командой,
не чинить никаких обид и насилий в отношении к сельскому населению или иным
людям, если они не принимают активного участия в вооруженной борьбе против нас
или не состоят на службе у противника; равным образом не касаться имущества
таких лиц без специального приказа»[14].
Всем местным жителям,
которые будут помогать прибывшей армии продовольствием, гарантировалось, «что
они не будут подвергаться никаким притеснениям или обидам, но будут
пользоваться всеми благами свободной торговли и получать наличные деньги за
свои продукты и товары». Прочим жителям обещали, что если они будут вести себя «мирно
и спокойно» и будут уплачивать сполна все возложенные на них платежи по
содержанию английской армии, «то они будут иметь беспрепятственное разрешение и
свободу жить у себя дома со своими семьями и добром».
Так была очерчена
политика завоевателей. Поначалу она не таила в себе особой угрозы. Дальнейшие
события покажут, как исполнялись эти обещания.
Если в Англии в XVII веке
дороги были плохи, то в Ирландии они вообще никуда не годились. Даже летом по
крутым, неприступным горам, чавкающим трясинам болот, через разлившиеся русла
рек трудно пробираться. Если климат в Англии был сырой и нездоровый — лето
48-го года лучшее тому доказательство, — то в Ирландии климат был намного хуже.
Сырость не проходила никогда, она пропитывала дома, одежду, обувь, липкой
изморосью оседала на стволах орудий, почву делала зыбкой и неверной. Еще в
Дублине Кромвель почувствовал себя неважно — все-таки пятьдесят лет стукнуло
ему в апреле. А сейчас, когда они выступили на север, к крепости Дрогеда, где
засели отряды разбитого Ормонда, стало ясно, что поход будет трудным, почти
непосильным и для него, и для всей армии. Гнилостные миазмы болот, по которым
шли солдаты, смешивались с тяжелыми липкими испарениями потных тел и мокрой
одежды. Днем идти было душно, сырость проникала в легкие, вызывая хриплый
кашель. Но шел уже сентябрь, темнело рано, и ночи были длинными и холодными,
мокрая одежда не успевала просохнуть у костров. Дали себя знать первые грозные
признаки эпидемий: кто-то уже лежал в лихорадке, у других распухли железки на
шее, а у некоторых на теле выступили нарывы — карбункулы, причинявшие большие
страдания.
3 сентября, покрыв тридцать
миль, подошли к Дроге-де и начали строить укрепления на расстоянии мушкетного
выстрела от стен крепости. Морем стали прибывать пушки, их установили, направив
на город.
Дрогеда была, пожалуй,
самой сильной из ирландских крепостей. О ней говорили: «Штурмовать Дрогеду все
равно, что штурмовать ад». Река делила ее на две части: северную и южную;
последняя была укреплена древними толстыми стенами не меньше 12 футов в высоту.
В юго-восточном углу ее стояла церковь святой Марии, откуда можно было хорошо
наблюдать за движениями неприятеля и отстреливаться. В главную, северную, часть
города можно было попасть, только овладев цитаделью Милл Маунт на высоком
холме, укрепленном насыпями и изгородями.
Гарнизоном командовал сэр
Артур Эстон, мрачный и неколебимый ветеран-католик. Он воевал против турок на
равнинах Польши. Он сражался под знаменами Густава Адольфа, а потом защищал
дело Карла I при Эджхилле и Ридинге; он служил комендантом Оксфорда. В битвах
он потерял ногу и теперь ходил на деревяшке. Защитники Дрогеды были почти все
ирландцы и, как и Эстон, католики. Крепость могла продержаться не меньше
месяца, пока полковник Голод и майор Болезнь, как мрачно шутил Ормонд, не
заставят ее сдаться.
Англичане готовились к
осаде тщательно — целых шесть дней. Лазутчики донесли, что в крепости около
трех тысяч вооруженных защитников, но зато совсем нет артиллерии. У Кромвеля
насчитывалось больше десяти тысяч человек и несколько крупных батарей. Дрогеду
следовало взять во что бы то ни стало: она была ключом к Северной Ирландии.
Если парламентские войска, как год назад силы Джонса, будут от нее отброшены,
Ирландию им не одолеть.
К 10 сентября все
приготовления были закончены, и утром, в восемь часов, Кромвель послал Эстону
краткое письмо с требованием сдаться. «Сэр, — писал он, — чтобы предотвратить
кровопролитие, я полагаю правильным потребовать передачи крепости в мои руки. В
случае отказа вы не будете иметь оснований винить меня. Я ожидаю вашего ответа
и остаюсь вашим слугой. О. Кромвель»[15].
Как и следовало ожидать,
Эстон ответил отказом. Кромвель велел сменить белый флаг в своей ставке на
красный и дал сигнал к штурму.
Ударили тяжелые батареи,
земля содрогнулась, пороховой дым поплыл, оседая в сыром воздухе. По древним
стенам Дрогеды в двух местах побежали трещины. Весь день канонада гремела не
уставая, гремела только с одной стороны — Эстону нечем было на нее ответить.
Больше двухсот залпов пробили наконец толстые пятифутовые стены в двух местах.
Колокольня церкви святой Марии зашаталась и рухнула.
На следующее утро
канонада продолжалась. Кромвелю казалось, что она идет слишком медленно, вяло.
Только после полудня брешь со стороны обезглавленной церкви приобрела
достаточную ширину, и то не для кавалерии, а для пехоты. Все больше горячась и
раздражаясь, Кромвель в пять часов вечера дал сигнал к атаке. Три отряда
пехотинцев побежали к пробитой дыре, и видно было, как от дружной стрельбы
защитников редеют их ряды, как землю устилают тела убитых и раненых. Первая
атака была совсем неудачной. Ирландцы отвечали бешеным огнем со стен, из
бойниц, из-за уступов разрушенной колокольни. Их пехота и кавалерия собрались у
бреши, и наступавшие не могли пробиться. С большими потерями они отошли,
надеясь, может быть, на то, что бой будет отложен на завтра. Но Кромвель, еще
больше раздраженный неудачей, дал второй сигнал к атаке. И снова пехотинцы,
теряя людей, побежали к угловой башне, и снова их усилия были напрасны:
защитники стояли насмерть. Полковник Касл, вместе с двумя другими офицерами
возглавлявший атаку, был убит, ряды республиканцев смешались и в беспорядке
побежали, как зайцы, обратно, оглядываясь, падая, приседая за бугорками и
кустарником.
Позор, бесчестие! Это его
непобедимая армия бежит — от кого? — от ирландцев, которых и за людей-то не
считал доблестный англичанин. Прилив стыда и ярости бросил Кромвеля на коня: он
сам поведет атаку! Он покажет им, как надо сражаться. «За мной!..»
Третья атака оказывается
успешной. Защитники отбиты от бреши, они, сражаясь, отступают к цитадели Милл
Маунт, кое-кто уже просит пощады, кое-кто спасается по узкому мосту в северную
часть города. Ворота открыты, и «железнобокие» на боевых конях лавиной
вкатываются в крепость, гремя копытами по древним камням мостовой.
Эстон со своими людьми
укрепился в Милл Маунте, и Кромвель ведет туда свою кавалерию. Его ярость
кипит. «Никого не щадить!» — приказывает он. Нет места жалости в этом бою. Его
солдаты, его офицеры гибнут десятками, и неистовый гнев лишает его рассудка. «Око
за око, зуб за зуб!» — древний клич священной книги звучит оправданием.
Горсточку людей Эстона по
его приказу уничтожают поголовно; самому Эстону разбивают голову его же
собственной деревянной ногой. Милл Маунт взят[16].
Кромвель неистовствует
еще больше: он приказывает предать мечу всех, кто будет найден в городе с
оружием в руках, и битва превращается в свирепую резню. Английские солдаты
преследуют защитников Дрогеды в узких улицах, настигают их на мосту, и вот они
уже в северной части города. Они окружают церковь святого Петра и убивают в
уличном бою свыше тысячи человек. В колокольне укрылась сотня ирландцев или
около того; другие засели в башенках, примыкающих к стене. На предложение
сдаться те, кто спасается в колокольне, отвечают отказом; тогда Кромвель
приказывает поджечь колокольню. Из церкви тащат скамьи, грудой сваливают их
внизу, торопясь приносят охапки соломы, и вот уже костер охватывает священные
стены, огонь лижет старые деревянные перекрытия, они занимаются, и зловещим
светом пламя подымается к вечернему небу. Кто-то пытается выпрыгнуть из окон —
в них стреляют; достигших земли закалывают мечами.
С наступлением ночи бой
окончился; англичане потеряли всего шестьдесят четыре человека. Но убийства
продолжаются на следующий день. Тех, кто укрылся в башнях, оставили на ночь под
сильной охраной. Наутро из башен раздалось несколько выстрелов; два или три
английских солдата были убиты. Узнав об этом, Кромвель приказал всем офицерам в
башнях размозжить головы, каждого десятого солдата убить, а остальных отправить
рабами на плантации Барбадоса.
Все следующие дни солдаты
Кромвеля, как бы еще не насытившись кровью, рыскали по городу в поисках
прятавшихся противников. Найдя, их убивали. Но не только те, кто защищал
крепость с оружием в руках, подверглись уничтожению. Зверская ярость
завоевателей не щадила и безоружных: ни женщины, ни дети, ни монахи не избегли
их безжалостного гнева.
Спустя несколько дней,
уже возвратившись в Дублин, Кромвель послал подробное донесение о взятии
Дрогеды спикеру Ленталлу. Перед его глазами вновь проходили страшные и
безобразные картины штурма, массовых убийств, крови; снова вставал живой костер
из скамеек вокруг колокольни святого Петра, он вспоминал крики пожираемых
пламенем и запах горелого мяса. Он старался правдиво и бесстрастно описать эту
картину, но бесстрастности не получалось, за сухим военным отчетом постоянно
проступало нечто иное: попытка оправдаться? Доказать, что так и надо? Отмести
укоры совести?
«По правде говоря, —
писал он, — я в горячке боя запретил солдатам щадить кого бы то ни было,
захваченного в городе с оружием в руках; и я думаю, что в эту ночь они предали
мечу около двух тысяч человек… Я убежден, что это — справедливый божий суд над
этими варварами и мерзавцами, обагрившими свои руки в потоках невинной крови; и
что это поведет к предотвращению кровопролития на будущее время, что является
достаточным основанием для таких действий, которые в противном случае не могли
бы вызвать ничего, кроме упреков совести и сожаления. Офицеры и солдаты этого
гарнизона составляли цвет армии, и они сильно надеялись на то, что наша атака
на эту крепость поведет к нашей гибели…»
И снова попытка
оправдаться, на этот раз уже возлагая на бога ответственность за содеянное:
«Теперь позвольте мне
сказать, как произошло, что это дело свершилось. В сердцах некоторых из нас
жила уверенность, что великие дела следует свершать не властью или силой, а
духом божьим. И не ясно ли это? То, что заставляло наших людей идти на штурм с
такою отвагой, был дух божий, который вселял мужество в наших людей и лишал его
наших врагов, благодаря чему мы достигли счастливого успеха. И потому богу,
только ему одному, принадлежит вся слава…»[17]
Он был раздражен двумя
неудачами приступа, раздосадован потерей людей; он приказал не щадить
противников «сгоряча»… Но разве гнев — оправдание жестокости? Он представлял
дело так, будто резня в Дрогеде — месть за кровь англичан, пролитую в восстании
1641 года. Но разве сам он не понимал, что не гарнизон Дрогеды повинен в тех
давних убийствах? Он полагал, что кровь, пролитая в несчастной крепости,
предотвратит кровопролитие в дальнейшем; но разве сам он, умудренный многими
боями и даже короля приведший на плаху, не знал великого и страшного закона:
всякая пролитая кровь ведет к новому кровопролитию, «земля не иначе очищается
от пролитой на ней крови, как кровью пролившего ее…».
Оставалось переложить все
на дух божий — это он вел солдат, это он направлял руку самого Кромвеля, это он
ответствен за горы трупов… Поистине, не христианский, а ветхозаветный дух, дух
битвы и возмездия мог внушить такую мысль. Этот дух и самого Кромвеля, и солдат
его, когда-то вдохновленных светлыми идеалами добра и терпимости, сделал теперь
беспощадными.
19 мая 1649 года Англия
была провозглашена Республикой (Commonwealth). Кромвель стал членом
Государственного совета, а затем его председателем. Тем временем роялисты
установили контроль над большей частью Ирландии, которую они надеялись
использовать как базу для вторжения в Англию. Кромвеля убедили принять командование
экспедиционной армией, которая высадилась в Дублине 15 августа 1649 года, а
затем направился на север и осадил Дрогеду. Изнуренный тяготами похода при
взятии крепостей, Кромвель приказывает не щадить ни детей, ни женщин, ни
стариков. Его солдаты поджигают церкви, где укрываются несчастные, грабят и
уничтожают, целые села. 10-11 сентября англичане взяли город штурмом и перебили
почти весь капитулировавший гарнизон. Позднее Кромвель писал, что это массовое
убийство было «справедливым Божьим судом над жалкими варварами». Резня в
Дрогеде побудила некоторые другие гарнизоны сдаться. В октябре было сломлено
сопротивление гарнизона Уэксфорда, после чего массовая экзекуция прошла и
здесь. К концу года Кромвель контролировал значительную часть восточного побережья
Ирландии, а в начале 1650 года повел армию в глубь острова, разоряя страну и
истребляя население без различия возраста и пола. В результате этого завоевания
треть населения Ирландии погибла. Тысячи ирландцев «добровольно» покинули
родину, нанявшись в ландскнехты в страны континента. Еще большее число
ирландцев, включая женщин и детей, были свезены в американские колонии в
качестве «белых рабов». Согласно акту «об устроении Ирландии», все владения
захваченных с оружием в руках подлежали конфискации: в одних случаях полностью,
в других - от двух третей до одной пятой части. Однако и оставшуюся им долю они
могли получать только в пустынном и бесплодном Коннауте, куда насильно
переселялась основная часть коренного населения, обрекая людей на смерть от голода
и эпидемий.
«Очищенные» таким путем
земли шли на удовлетворение парламентских кредиторов и армии. В руки новых
собственников переходило две трети ирландской территории.[18]
Неприятности
Республике сулила и Шотландия, где пресвитериане пришли к соглашению с Карлом
II, старшим сыном Карла I, и провозгласили его королем. Не желая вторгаться в
Шотландию, генерал Ферфакс подал в отставку, и 25 июня 1650 года пост
главнокомандующего было предложено занять Кромвелю. Английская армия пересекла
шотландскую границу 22 июля 1650 года, но поначалу не смогла добиться
сколько-нибудь заметного успеха, поскольку противник избрал оборонительную
тактику. Как и во время ирландской кампании, сухопутные войска поддерживал
флот, которому Кромвель придавал большое значение. Несмотря на то, что его
армия была отрезана от английских баз, 3 сентября 1650 года он одержал крупную
победу победу над 22-тысячной армией генерала Лесли при Денбаре (к востоку от
Эдинбурга). Зимой Кромвель тяжело заболел, и армия стояла без движения до лета,
когда он с помощью удачных маневров перехитрил шотландцев. Последние предпочли
не ставить под угрозу свои коммуникационные линии, а последовали за юным Карлом
II в Англию, и здесь при Вустере 3 сентября 1651 года Кромвель их окружил и
разбил, при том, что его армия «железнобоких» практически в два раза уступала
роялистской. Менее чем за 3 часа все было кончено: 3 тысячи шотландцев пали на
поле битвы, 10 тысяч угодили в плен. Как утверждал Кромвель, с его стороны были
убиты всего 20 человек. О сохранившейся высокой боеспособности армии Кромвеля
тем не менее свидетельствует тот факт, что уже 7 сентября на милость победителя
сдался укрепленный город-крепость Эдинбург.
«Господь явил нам
безмерную милость. Кто может оценить ее величие? Моя слабая вера получила
подкрепление. Дух мой чудесным образом воспрянул...» - писал Оливер жене.
Но все же не великая вера
в Бога, не крылатая фраза, а четкая отработанная система отбора, обучения и
воспитания солдат - вот что оставило на страницах военной истории имя Оливера
Кромвеля - великого полководца и военного реформатора.
Когда он вернулся в
Лондон, его встречали как героя. День третьего сентября становится национальным
праздником Английской республики. Последние победы не только увенчали Кромвеля
как победоносного вождя, но и подкрепили его уверенность в правоте своего дела.
И он обращается к внутреннему устроению нации.
Два последующих года
ознаменовались возобновлением начавшегося еще в 1647 конфликта между парламентом
и армией. В армии возобладали радикальные
Разгон Кромвелем Долгого
парламента настроения, она требовала реформы церкви и государства.
Вначале Кромвель
попытался, как и прежде, достичь компромисса, но в конце концов стал выступать
от имени армии. Общество в целом устало и от войны на море, которая велась
против Голландской республики (1652-1654); хотя солдаты Кромвеля не участвовали
в этой войне, они, несомненно, осуждали убийство братьев-протестантов. Очень
скоро Кромвель обнаруживает, что необходимо упорядочить правовую систему,
устроить церковные дела, распустить парламент и назначить выборы в новый, более
представительный, более многочисленный. Действующий парламент стал посмешищем:
в нем насчитывалось едва ли 100 человек. В народе его презрительно именовали «охвостьем».
Члены его не желали проводить реформы и расставаться со своей властью. Внутри
страны положение оставалось тяжелым. Англию разоряли неурожаи, падение
производства, сокращение торговли, безработица. Новые владельцы земли наступали
на права крестьян. Страна нуждалась в реформе права и в конституции. В этих
условиях 20 апреля 1653 года Кромвель разгоняет «охвостье» Долгого парламента и
назначает новый орган власти, так называемый Малый, или Бэрбонский, парламент.
Его членами были назначенные местными конгрегациями «благочестивые люди». Они
сразу же попытались провести демократические реформы: кодифицировать
законодательство, отменить жестокие казни, церковную десятину, систему откупов,
ренту лендлордам и т. п. Это вызвало резкое недовольство правящей верхушки. Под
давлением офицеров парламент был вынужден самораспуститься 12 декабря 1653
года.
Государственный переворот
был совершен с помощью генерал-майора Джона. Именно Ламберт и его помощники
составили новую конституцию английского государства (которая была принята 16
декабря 1653 года), по которой учреждались выборный однопалатный парламент,
созываемый каждые три года, назначаемые пожизненно члены Государственного
совета и лорд-протектор как глава законодательной и исполнительной власти - не
диктатор, но первый слуга Содружества (Республики). Выработанная офицерами
конституция, известная под названием «Орудие правления», была нацелена на
сосредоточение исполнительной власти в одном лице. В соответствии с ней 16
декабря 1653 года Кромвель был провозглашен Лордом-Протектором Англии,
Шотландии и Ирландии. В стране устанавливается режим единоличной власти.
Согласно новой конституции, высшую пожизненную власть получил Кромвель;
парламент из 400 человек избирался сроком на три года людьми, имевшими не менее
200 фунтов стерлингов годового дохода. Протектор командовал вооруженными
силами, ведал внешней политикой, имел право вето и т. п. В речи после церемонии
принесения присяги Кромвель обещал править таким образом, чтобы «Евангелие
могло цвести в его полном блеске и чистоте, а народ мог пользоваться своими
справедливыми правами и собственностью».
Оставшиеся пять лет жизни
Кромвель управлял страной в качестве лорда-протектора, иногда прибегая к помощи
парламента, иногда обходясь без него. Но, подобно королям прежних времен, он
неизменно зависел от консультаций и поддержки Государственного совета (позднее
названного Тайным советом). Первая сессия парламента протектората (3 сентября
1654 - 22 января 1655 года) была озабочена скорее пересмотром конституции, чем
разработкой и принятием новых законов. Разногласия между лордом-протектором и
парламентом оживили надежды роялистов на успех. В результате 22 января 1655
года Кромвель распустил парламент, а в марте 1655 года вспыхнуло роялистское
восстание. И хотя оно было немедленно подавлено, лорд-протектор ввел в стране
полицейский режим майор-генералов. Снова была введена цензура. Этот режим
оказался крайне непопулярным и разорительным. Кромвель разделяет Англию и Уэльс
на 11 военно-административных округов во главе с майор-генералами, наделенными
всей полнотой полицейской власти. Сам Кромвель, по собственному его слову,
становится констеблем - стражем порядка.
Он теперь постоянно
опасается покушения на свою особу, не доверяет личной охране и даже самым
близким родственникам и носит под одеждой тонкую кольчугу.
Тем временем Англия
оказалась вовлеченной в новую войну, на этот раз с Испанией (октябрь 1655
года), и Кромвель был вынужден созвать новый парламент, чтобы утвердить военные
расходы. 17 сентября 1656 года прошло первое заседание второго парламента
протектората, где Кромвель вновь столкнулся с серьезной оппозицией, особенно со
стороны ярых республиканцев, возражавших против самой идеи протектората. В
результате парламент был подвергнут «чистке», из него были удалены 160 членов,
многие из которых отказались присягнуть на верность режиму. Те, кто остался, в
основном сотрудничали с Кромвелем и Государственным советом, хотя и выступали
против системы местного управления с помощью генерал-майоров. Тогда же группа
правоведов и гражданских лидеров предложила заменить военную диктатуру
конституционной монархией (королем должен был стать Кромвель) и создать
государственную пуританскую церковь.
Кромвель вынужден был
отказаться от предложения, поскольку эта идея встретила неприятие его старых
армейских друзей и соратников. Тем не менее была принята новая конституция, по
которой восстанавливалась палата лордов; в палату общин допускались все, кроме
явных роялистов; место Государственного совета занял Тайный совет; кроме того,
вводились некоторые ограничения власти лорда-протектора и свободы совести.
Новая конституция, известная под названием «Покорнейшая петиция и совет»
вступила в силу в июне 1657 (принята 25 мая 1657 года). Была сформирована
верхняя палата, однако в палату общин вошли теперь ранее исключенные члены
парламента, и в то же время ее покинули друзья Кромвеля, назначенные им
членами палаты лордов.
Поэтому уже в июне 1658
года палата общин превратилась в арену нападок на лорда-протектора со стороны
республиканцев, выступавших за отмену новой конституции. На этот раз Кромвель
не сумел сдержать гнева и, убежденный, что за новым конфликтом последует
вторжение роялистов, 4 февраля 1658 года распустил парламент.
Последние несколько
месяцев жизни Кромвель правил без парламента. Война против Испании, которая
велась в союзе с Францией, была выиграна фактически за счет побед на море. В
декабре 1654 года в Вест-Индию была послана военная экспедиция, в мае 1655 года
она овладела Ямайкой. Кромвель сделал все для того, чтобы превратить остров в
процветающую колонию. Это был единственный существенный итог его проекта
заморской «протестантской империи». Впрочем, в 1658 году он получил от
французов порт Дюнкерк - в благодарность за поддержку Франции против Испании.
После заключения мирного договора с Голландией в 1654 году начала развиваться
внешняя торговля. Кромвель боролся с фанатичными пуританами за подлинную
свободу христианских вероисповеданий, которая бы позволяла членам епископальной
и Римско-католической церкви проводить богослужение в частных домах. Он
позволил поселиться в Англии евреям, изгнанным еще Эдуардом I, назначил
достойных судей и призвал своих советников-юристов к реформе законодательства и
более дешевой судебной системе. Кромвель содействовал развитию образования,
некоторое время был канцлером (номинальным главой) Оксфордского университета и
помог основать колледж в Дареме.
Увы, первая и последняя
в Англии республика держалась лишь на его железной воле.
Протектор сумел твердо
отстоять свою власть в стране, пользуясь громадным уважением во всей Европе.
Его война на континенте шла успешно, но дни его были уже сочтены. Кромвелю
пришлось пережить большое горе - умерла его любимая дочь, Елизавета, леди
Клайполь. Еще раньше он потерял двоих своих сыновей - Роберта и Оливера. Через
несколько недель после смерти дочери, 3 сентября, (он называл этот день своим «днем
счастья», так как именно 3 сентября он одержал две победы: при Денбаре и
Ворчестере) знаменитый правитель Англии скончался в старом дворце английских
королей, Уайтголле. Он умер на вершине своего могущества (1658 г.).
Судя по тому, что страна
была в долгах и в казне не было ни гроша, хозяйственником он был не ахти.
Протектор явно не смог ни экономически, ни политически закрепить свой успех, в
последние годы жизни народ побаивался его и не доверял. И потому в общем-то не
сопротивлялся возвращению династии Стюартов.
Если подходить к истории
буквально, четыре года республики и пять лет протектората никак не повлияли на
последующий политический курс Британии. Реставрация 1660 года вернула страну к
тому же законодательству и тому же политическому устройству, какое существовало
до гражданской войны.
Однако не следует
забывать: бывают задачи, самая сложная часть которых - постановка. Курс на
экономическую стабилизацию и защиту собственности, свобода слова и
веротерпимость, объявленные республикой и Кромвелем, отразились впоследствии в
мировоззрении либералов Локка и Адама Смита, в Декларации Независимости.
И в этом смысле
кромвелевское «просветление», ощущение сопричастности к обустройству
протестантского Нового Иерусалима мирового масштаба, каким впоследствии стали
для всего остального мира Западная Европа и Северная Америка, не обмануло его -
так простим же провидцам, доказавшим теоремы о существовании, расхождения в
сроках.
1. Барг
М.А. Исследование по истории английского феодализма в XI-XIII
вв. М., 1992.
2. Барг
М.А. «Великая английская революция в портретах её деятелей». М.: Мысль, 1991.
3. Бэри
Ковард. Оливер Кромвель. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.
4. Все монархи мира. Западная Европа/
под рук. К. Рыжова. - Москва: Вече, 1999.
5. Всемирная история войн. Книга первая.
Р. Эрнест и Тревор Н. Дюпюи. - Москва: Полигон 1997.
6. Горелов М.М. Датское и нормандское
завоевания Англии в восприятии средневековых авторов XI-XII вв. // Диалог со
временем: Альманах интеллектуальной истории. М., 2001. Вып.6.
7. Графский В.Г. Всеобщая история права
и государства: Учебник для вузов. М., 2001.
8. Егер О. Всемирная история в 4-х т.
Т.2. Средние века. М., 1999.
9. Ирландское
восстание XVII в. М., 1997.
10. Колесницкий Н.Ф. Феодальное
государство (VI-XV вв.) М., 1967.
11. Косминский Е.А. Проблемы английского
феодализма в историографии средних веков. М., 1993.
12. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового
Запада. М., 1992.
13. Мортон А.Л. История Англии. М., 2000.
14. Мусский И.А. 100 великих диктаторов.
- Москва: Вечер, 2000.
15. Памятники истории Англии / Пер. Д.М.
Петрушевского. М., 2006.
16. Репина Л.П. Феодалы в английском
городе: от «Книги Страшного суда» до «Великого Мятежа» // Феодалы в городе:
Запад и Русь. М., 1996.
17. Савело К.Ф. Раннефеодальная Англия.
Л., 1997.
18. Сапрыкин
10. М. Английская колонизация Ирландии в 15-17 вв. ,1999.
19. Сапрыкин
Ю. М. Аграрный строй английской колонии в Ирландии в XII в. - В кн.: Средние
века, 1964, вып. ХХУ.
20. Сапрыкин
Ю. М. Аграрный строй английского Пейла в Ирландии в начале XVI века. - В кн.:
Вестник Моск. ун-та, история, 1966, № 5.
21. Сапрыкин
10. М. Ирландское восстание. М., 1997.
22. Телегина
Э. П. Освободительная борьба ирландского народа
в
последней трети XVII века. (Ирландское восстание 1689 - 1691
гг.). Горький, 1980.
23. Хрестоматия памятников феодального
государства и права / Под ред. В.М. Корецкого. М., 1961.
24. Хрестоматия по
всеобщей истории государства и права: Учеб. пособие / Сост. В.Н. Садиков. М.,
1998.
25. Черниловский З.М. Всеобщая история
государства и права. М., 1996.
26. Штокмар В.В. История Англии в средние
века. СПб., 2001.