Содержание
Введение. 3
1. Правовое
регулирование правомочий собственника в романогерманской и
англосаксонской правовых системах. 5
1.1. Правомочия
собственника в романогерманской правовой системе. 5
1.2. Правомочия
собственника в англосаксонской правовой системе. 9
2. Проблемы реализации
правомочий собственника в РФ на современном этапе развития
гражданского права. 12
2.1. Владение как
правомочие собственника. 12
2.2. Реализация
правомочия пользования. 17
2.3. Особенности реализации
правомочия распоряжения. 19
Заключение. 22
Список литературы.. 25
Актуальность
темы курсовой работы обусловлена в первую очередь тем, что в последнее
десятилетие в России окончательно обозначился капиталистический путь развития,
и существенные изменения в правовом регулировании отношений собственности стали
неизбежны. При этом преобразованиям подверглись не только формы и виды
собственности, но и содержание субъективного права собственности. Назрела
необходимость дальнейшего развития учения о собственности и праве собственности.
Юридическая конструкция содержания права собственности остается неизменной со
времен правления Екатерины II, когда она была сформулирована в российском
законодательстве в виде набора трех правомочий собственника по владению,
пользованию и распоряжению принадлежащим ему имуществом.
Обозначенная
"триада" подвергалась критике со стороны ученых-цивилистов о даже во
времена наибольшей стабильности гражданского законодательства (в советский
период). Но даже современные авторы, предпринимающие попытки по-иному
истолковать понятия собственности и права собственности, не выходят за пределы
определения, данного в свое время академиком А.В. Венедиктовым[1] Сегодня же, когда получила
официальное признание частная собственность, когда гражданам предоставлено
право заниматься предпринимательской деятельностью, реальное содержание права
собственности становится значительно более широким, ибо законодатель
предоставил собственнику такие возможности, которыми он не обладал ранее.
Поэтому сегодня в связи с существенными преобразованиями отношений
собственности в РФ особую значимость приобрели проблемы комплексного изучения и
развития общего учения о содержании права собственности. Достаточное внимание
ученых к указанным вопросам будет способствовать совершенствованию законодательной
конструкции субъективного права собственности и правового закрепления и регулирования
отдельных конкретных прав собственника.
Объект работы
– общественно-правовые отношения, возникающие при реализации правомочий собственника в различных
правовых системах.
Предмет
работы – нормы российского законодательства, регулирующие правомочия собственника в различных
правовых системах.
Цель курсовой
работы: изучить правомочия
собственника в различных правовых системах.
Для достижения
поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1) рассмотреть
особенности реализации правомочий собственника в романогерманской и англосаксонской
правовых системах;
2) выявить проблемы
реализации правомочий собственника в РФ.
Методологической основой
исследования послужили общенаучные и частнонаучные методы познания:
историко-правовой, сравнительно-правовой, формально-юридический, анализ
судебной практики.
Эмпирическая база
исследования состоит из материалов практики Верховного суда РФ и Арбитражного
суда РФ.
Источниковую основу
работы составили положения нормативных актов РФ и зарубежных стран,
регулирующих правомочия собственника; комментариев к законодательству,
монографических исследований, публикаций в периодической печати, таких авторов,
как: Александрина М.А., Астапова Т.Ю., Безбах В.В., Витрянский В.В.,
Герасименко С.А., Венедиктов А.В., Иншаев А.П., Малинкович М.В., Медведев С.Н.,
Позднякова Р.Б., Рубанов А.А., Хохлов С.А. и других.
Структура работы
обусловлена целью и задачами исследования. Курсовая работа состоит из введения,
двух глав, заключения и списка литературы.
Анализ различных источников показывает,
что содержание субъективного права собственности принято характеризовать через
составляющие его полномочия. В п. 1 ст. 209 ГК РФ[2]
правомочия собственника (далее ПС) раскрываются с помощью традиционной для
русского гражданского права «триады» полномочий: владения, пользования,
распоряжения, охватывающего в своей совокупности все возможности собственника. «Триада
правомочий "владение, пользование, распоряжение" воспроизводится во
всех легальных определениях права собственности и является одной из наиболее
устойчивых вербальных формул, применяемых в российском законодательстве» -
пишет Р.Б. Позднякова[3].
Впервые она была
законодательно закреплена в ст. 420 т.Х ч. 1 Свода законов Российской империи,
устанавливающей. Что право собственности имеет тот, «кто, быв первым
приобретателем имущества по законному укреплению его в частную принадлежность
получил власть в порядке, гражданскими законами установленном, исключительно и
независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться оным...»[4].
Затем триада полномочий
нашла закрепление в Гражданском кодексе 1922 года[5]
и 1964 года (ст. 92). П. 2 ст. 1 Закона о собственности в СССР был посвящен
правомочиям собственника, и следующий, принятый до нового ГК
нормативно-правовой акт: Основы Гражданского законодательства Союза ССР и
республик 1991 года[6]
в п. 71 ст. 45 говорил:
«Собственнику принадлежат
права владения, пользования и распоряжения своим имуществом».
Зарубежное
законодательство дает иную трактовку правомочий собственника. Так, например по
ст. 903 Германского гражданского уложения[7]
собственник распоряжается вещью по своему усмотрению; в соответствии со ст. 544
ГК Франции[8],
собственник пользуется и распоряжается вещами наиболее абсолютным образом.
В российском праве имеются различные
взгляды на существо и значение триады. В юридической литературе рассматривается
множество вопросов, главными из которых являются: а) универсальность триады для
раскрытия содержания права собственности; б) полнота объема триады по отношению
к объему права собственности; в) историческое место, "привязанность"
триады к определенной эпохе, а следовательно, к особой концепции права
собственности. Ответы на эти вопросы сильно различаются между собой.
В частности, А.В. Венедиктов считал, что
триада характеризует то общее, что свойственно праву собственности во всех
формациях[9].
К. Скловский указывает на то, что доказать возможность включения в право
собственности правомочия, не отождествляемого ни с одним из элементов триады,
практически невозможно, так как аргументация, даже если она и будет изощренной,
все равно останется более или менее уязвимой. Такие же проблемы характерны и
для попыток доказать возможность наличия права собственности помимо триады. Но
в то же время триада им оценивается как некая форма, которая не в состоянии
стать средством выявления сути собственности, и это несмотря на ее практическое
удобство. По мнению А.А. Рубанова, "этот перечень не имеет универсального
значения"[10],
и если бы "рассматриваемый компонент полностью отсутствовал, нарушений в
сфере потребления и обращения не произошло бы"[11].
На наш взгляд, здесь следует учесть специфику подхода А.А. Рубанова к оценке
места и роли триады. Его основной задачей было выделение существенных элементов
и конструирование теоретической модели права собственности, преимущественно
основываясь на исследовании специфики легального определения. С позиции автора
появление триады в российском законодательстве носило в определенной степени
случайный характер: в Гражданском кодексе Наполеона с целью преодоления
средневекового дробления собственности было одновременно употреблено указание и
на ПС, и на абсолютность этого права с упором на последнее, а в дальнейшем М.
Сперанский, желая позаимствовать либеральную модель ФГК для российского законодательства,
воспроизвел ее, для маскировки подчеркнув ПС (триаду)[12].
Ученые-цивилисты приходят к мнению о
том, что в легальном определении права собственности можно выделить несколько
ключевых элементов и триада - только один из них, хотя и достаточно значимый. А
отсутствие упоминания в законе конкретных правомочий собственника
"владение, пользование, распоряжение" вряд ли сильно нарушит
стабильность правопорядка и снизит эффективность законодательного регулирования
отношений собственности.
По нашему мнению, для построения теории
права собственности факт отодвигания триады на второй план или умаление ее роли
для понятия права собственности само по себе не ведет к сильным теоретическим
прорывам или прогрессу правовой науки. Триада имеет большую традицию
существования в законодательстве и в теории права и, как отмечают многие
исследователи, выступает неотъемлемым элементом минимум двух концепций - права
разделенной (расщепленной) собственности и права абсолютной собственности, существовавших
в две разные исторические эпохи - феодальную и капиталистическую.
Лаконизм и кажущаяся ограниченность
триады правомочий собственника наделе подразумевают содержание гораздо более
широкое, нежели просто словесную форму "владение, пользование,
распоряжение", так как в различное время любое проявление собственности
подстраивалось под одно из известных правомочий (которому оно было ближе), и
как следствие - расширялись сами понятия, входящие в триаду.
В связи с этим не совсем оправданно
утверждение, что проблема триады - проблема истории права. Происхождение триады
действительно имеет глубокие исторические корни и правомерно выводится из эпохи
средневековья, становления феодальных отношений. Но древность правовой
конструкции отнюдь не умаляет ее значения для теории права и того понятия права
собственности, содержание которого она была призвана демонстрировать на протяжении
более чем пятисот лет.
Связь триады правомочий собственника
(равно как иных определений, построенных по принципу перечисления правомочий) с
понятием права собственности как отношения лица к вещи или как отношения между
лицами неоднозначна. Привязывание триады к одному или к другому будет означать
существенную ошибку, которая способна привести к потере той или иной части правового
ее содержания.
Достаточно интересную и до сих пор
сохранившую свою актуальность для государств романо-германской правовой системы
классификацию правомочий, образующих право собственности, в конце XIX в.
выдвинул М. Планиоль. В соответствии с ней ПС делятся на две части: а) на
материальные акты пользования и потребления; б) на юридические акты.
Разновидностью подобной классификации выступает так называемое бипатридное
разделение правомочий собственника на: а) правомочия пользования и потребления;
б) правомочия распоряжения. Акцент в такой классификации, как правило, делается
на правомочия распоряжения, поскольку именно распоряжение связывается с правомочиями
собственника на юридические акты, и именно оно отражает понимание права
собственности, определяющего характер связей между участниками общественных и
правовых отношений. Правомочие распоряжения поэтому нередко характеризуется как
наиболее важное в составе права собственности. Подчас подчеркивается, что это
правомочие в своем чистом и первичном виде является исключительным, не
составляющим в своем полном объеме содержание никакого иного вещного права,
кроме права собственности (например, именно в таком виде оно фиксируется в
законодательстве ряда государств Латинской Америки)[13].
Изъятие какого-либо
элемента из триады нецелесообразно и что именно в совокупности они позволяют
понять СПС (далее СПС), но следует иметь в виду, что каждое из трех правомочий
имеет самостоятельное значение. Также как и нецелесообразно добавление
какого-либо правомочия в содержание права собственности. При разработке нового
ГК РФ было предложено расширить триаду полномочий за счет правомочия по
управлению имуществом, но «разработчики кодекса не пошли по этому пути,
предложенному многими с учетом всяких модных веяний по части раскрытия права
собственности». Доказывалось, что знаменитая триада не охватывает такое
правомочие как управление. В конечном счете, ученые пришли к мнению, что
«управление может рассматриваться, как составная часть ПС распоряжаться
имуществом[14],
то есть как способ реализации уже имеющегося у него правомочия по распоряжению.
Таким образом, мы можем сделать вывод,
что содержание триады гораздо более универсально, чем это представляют себе
некоторые из упомянутых ученых цивилистов. Ее значение подтверждают: 1)
практическая незаменимость, которая проявляется в безусловно неограниченном
наборе юридических и фактических возможностей, предполагаемых триадой; 2)
отсутствие каких-либо правомочий, которые не могли бы быть подведены под
формулу триады; 3) соответствие двум основным формам понятия права
собственности. Все это дает основание утверждать, что триада сохранит свои
позиции и в теории, и в законодательстве России еще в течение длительного
периода времени.
Историки права выделяют
две основные традиции в понимании права собственности – континентальную (или
романогерманскую) и англосаксонскую[15].
Первая считала необходимой концентрацию всех прав собственности на объект в
руках одного владельца, рассматривая случаи рассредоточения правомочий среди
нескольких лиц как феодальные пережитки. Ее классическим воплощением стал
Кодекс Наполеона, где частная собственность провозглашалась не только
«священной и неприкосновенной», но и «неограниченной и неделимой». В
противоположность этому англосаксонская правовая традиция удержала многие
институты феодального права, допуская, в частности, возможность раздробления
собственности на какой-либо объект на правомочия нескольких лиц. Если
континентальная традиция представляла право собственности как нечто единое и
неделимое, то англосаксонская - как совокупность частичных правомочий. «Вторая
традиция отличается большей гибкостью и реализмом. Единое и неделимое право -
не более чем идеальная конструкция, а в реальной жизни отдельные
правомочия всегда вступали в разнообразнейшие сочетания и могли каждое по
отдельности принадлежать разным лицам. Расщепление права на частичные
правомочия - нормальная практика, и было бы неверно расценивать ее как
свидетельство эрозии частной собственности» - пишет А.П. Иншев[16].
Англосаксонская правовая
традиция оказала несомненное влияние на формирование исходных представлений
теории прав собственности. Право собственности определяется в ней как набор
допустимых экономических решений, или, в полном соответствии с этой традицией,
как «пучок частичных правомочий». При этом сама классификация прав и форм их
защиты может производиться по различным критериям, в зависимости от характера
изучаемых проблем.
В англосаксонской
традиции право собственности разделяется на права собственников: потребления,
разрушения, видоизменения, использования, управления, продажи, дарения,
получения дохода, сдачи в аренду,
завещания,
предоставления как залога, ограничения на
не собственников, запреты на: присвоение, конфискацию,
порчу, загрязнение, использование без разрешения.
Английский юрист А.Оноре
составил «полное» либеральное право часной собственности как состоящее из 11
элементов: право владения; право пользования; право управления;
право на доход; право на «капитальную ценность» вещи; право на безопасность;
право на переход вещи по наследству или по завещанию; бессрочность; запрещение
вредного использования; ответственность в виде взыскания; остаточный характер
из которых можно составить до полутора тысяч комбинаций[17].
Из понимания права
собственности как набора допустимых экономических решений следует, что любой
акт обмена есть не что иное, как обмен пучками правомочий. Чем шире набор
правомочий, закрепленных за ресурсом, чем точнее они определены и надежнее
защищены, тем выше его полезность. Так, собственная вещь и вещь, взятая
напрокат, имеют разную полезность для потребителя, даже если физически они
совершенно идентичны. Дом имеет разную ценность, когда домовладелец вправе
запретить строить поблизости от него бензоколонку и когда он лишен такой
возможности. Продавец вынужден предлагать в акте обмена большее физическое
количество того же самого блага, если закрепленные за ним правомочия сильно
ограничены.
Пучки правомочий,
относящиеся к различным ресурсам, определяют последствия, которые придется
нести собственнику за принимаемые им решения. Таким образом, они влияют на
выбор и характер использования ресурсов.
Итак, в прецедентном
англо-американском праве, не знающим в силу своих особенностей, понятия права
собственности, насчитывается от 10 до 12 различных правомочий собственника,
причем способных в разных сочетаниях одновременно находиться у различных лиц,
что для нашей системы неприемлимо.
ПВ
(далее ПВ) - это юридически обеспеченная возможность хозяйственного господства
собственника над вещью. Речь при этом идет о хозяйственном господстве над
вещью, которое вовсе не требует, чтобы собственник находился с ней в
непосредственном соприкосновении. Например, уезжая в длительную командировку,
собственник продолжает оставаться владельцем находящихся в его квартире вещей.
Владение вещью может быть законным и незаконным.
Законным
называется владение, которое опирается на какое-либо правовое основание, т.е.
на юридический титул владения. Законное владение часто именуют титульным.
Незаконное владение на правовое основание не опирается, а потому является
беститульным. Вещи, по общему правилу, находятся во владении тех, кто имеет то
или иное право на владение ими. Указанное обстоятельство позволяет при
рассмотрении споров по поводу вещи исходить из презумпции законности
фактического владения. Иными словами, тот, у кого вещь находится,
предполагается имеющим право на владение ею, пока не доказано обратное. Незаконные
владельцы в свою очередь подразделяются на добросовестных и недобросовестных.
Владелец добросовестен, если он не знали не дол жен был знать о незаконности
своего владения. Владелец недобросовестен, если он об этом знал или должен был
знать. В соответствии с общей презумпцией добросовестности участников
гражданских прав и обязанностей (п.3 ст.10 ГК РФ), следует исходить из
предположения о добросовестности владельца[18].
Одной из проблем реализации правомочий
владения является защита собственником владения имуществом. Негативное
отношение к институту владельческой защиты сохранялось в цивилистической
доктрине на протяжении всего существования советского государства. В работе
отечественных правоведов отрицательное отношение к модели посессорной защиты
часто носило идеологическую окраску, как это можно увидеть у исследователя А.А.
Подопригоры, считавшего, что владельческая защита давала экономически и политически
сильнейшим классам и группам возможность охранять захват у слабейшего его
имущества сильнейшим[19].
В этом он был не одинок. Так, традиционны для советской эпохи положения,
высказанные правоведом М.В. Малинковичем, а именно: "Защита фактического
владения не вытекает из потребностей нашей жизни и не соответствует ведущим
тенденциям развития гражданского законодательства... Введение посессорной
защиты несовместимо с принципом выявления объективной истины судом..."[20]
К сожалению, приходится констатировать,
что действующая правовая доктрина для регулирования современных владельческих
отношений использует не основные принципы защиты права владения,
сформулированные еще римским правом и апробированные дореволюционным
законодательством, а старые советские, предусмотренные Гражданским кодексом
РСФСР 1964 г. Несмотря на это, правоведы настоящего времени считают современную
систему, а именно петиторный судебный порядок защиты прав владения,
единственным возможным способом охраны в связи с тем, что он наиболее
демократичный и полностью отвечает всем необходимым требованиям, обеспечивающим
всеобъемлющую защиту[21].
Между тем углубленный анализ защиты
титульного владения по законодательству Российской Федерации показывает, что
охрана прав обладания имуществом не соответствует не только провозглашенному
конституционному принципу защиты прав каждого гражданина, но и принципу
справедливости, так как, не учитывая естественно-правового статуса фактического
владельца, предоставляет наибольшее право защиты и без того защищенным полным титульным
обладателям.
Во-первых, в соответствии с ГК РФ одним
из наиболее упрощенных способов охраны прав владения является самозащита. Но в
связи с тем, что статья 14 вышеуказанного нормативно-правового акта
довольно-таки обтекаемая, так как определение самозащиты в общих чертах без
какого-либо особенного статуса не позволяет отграничить ее от самоуправства, на
практике возникает огромный риск в квалификации таких действий противоправными.
Поэтому приоритет, конечно же, будет отдан судебному процессу. Безусловно,
такой порядок является наиболее спокойным способом, позволяющим защищать свои интересы,
но что в таком случае может сделать обладатель, у которого самозащита является
единственной возможностью по сохранению вещи в своем владении, в связи с тем,
что обратиться к формальному судопроизводству он не может, так как не обладает
требуемым титулом?
Во-вторых, в соответствии с пунктом 2
статьи 234 ГК РФ владение добросовестного приобретателя может быть защищено, но
только от посягательств со стороны третьих лиц, а не со стороны собственника.
Даже в случае, если потенциальный приобретатель и предъявит иск об изъятии вещи
из чужого незаконного владения, то при современной редакции нашего закона истцу
придется доказывать свой титул владения, который не может противостоять всеобъемлющему
титулу собственника. Поэтому суд будет вынужден разрешать спор о праве
гражданском, а не о владении как таковом, отдавая, естественно, приоритет
наиболее защищенному полному господствующему титульному владельцу. В связи с
этим собственник понимает, что при завладении имуществом, ссылаясь, скажем, на
самозащиту своего права, у добросовестного приобретателя нет никаких средств
защиты против таких действий. Более того, собственник может спокойно выйти и за
пределы самозащиты путем похищения или отобрания насильственным путем вещи,
так как добросовестный приобретатель и в этом случае ничего не сможет сделать,
а самоуправно действовавшее лицо, в свою очередь, никаких неблагоприятных
частноправовых последствий не понесет.
В-третьих, при разговоре о приобретении
права собственности всегда упоминается добросовестность, так как у
недобросовестного приобретателя вещь может быть истребована собственником в
любом случае. «Но как разрешить правовое положение вещи, если собственник
пропустил срок исковой давности и не может истребовать ее из владения
недобросовестного приобретателя, который в связи с отсутствием добросовестности
не может стать полным титульным владельцем и не может быть защищен даже от
посягательств третьих лиц?» - задает вопрос Т.Ю. Остапова[22].
В-четвертых, правоприменительная
практика приняла доминирующую теорию о неприемлемости применения одновременно
вещно-правовых и обязательственно-правовых способов защиты гражданских прав
между одними и теми же сторонами по одному и тому же правоотношению. Поэтому
при наличии договорных или иных вещных владельческих отношений, вытекающих из
обязательств, должны предъявляться специальные, обязательственно-правовые, а не
вещно-правовые требования в защиту своих прав именно потому, что между
участниками спора существуют относительные, а не абсолютные правоотношения.
Более того, вещно-правовые иски не могут быть предъявлены и в случае отсутствия
индивидуально-определенной вещи как объекта спора. Несмотря на плюсы в теории
конкуренции исков, следует заметить, что для нашей конструкции законодательства
отсутствие такой конкуренции следует признать объективной необходимостью. Тем
не менее, если взглянуть детально, следует отметить, что на деле конкуренция
иска, хоть и незаконная, все же существует, нарушая права опять-таки
добросовестных приобретателей.
Так, собственник при истребовании
имущества из чужого незаконного владения зачастую прибегает не к
виндикационному иску, а к иску о признании сделки недействительной и применении
реституции. Причин этому несколько. Во-первых, если имущество выбыло из
владения собственника по его воле, он боится отказа в иске по причине
добросовестности приобретателя, поэтому стремится обойти ограничения
виндикации, установленные статьей 302 ГК РФ. Ведь действительно, если сделка по
отчуждению чужого имущества незаконна, значит, она ничтожна и впоследствии.
Поэтому добросовестное приобретение на основе такого распоряжения не пользуется
защитой. Во-вторых, срок исковой давности по виндикационному иску - три года, а
о применении последствий недействительности ничтожной сделки - десять лет,
следовательно, при пропуске трехлетнего срока собственник может прибегнуть ко
второму иску.
В.В. Витрянский прямо утверждает, что
нельзя не заметить в данном случае конкуренции способов защиты нарушенного права,
так как, с одной стороны, выступает виндикационный иск, а с другой - иск,
связанный с недействительностью сделки[23].
Более того, многие юристы считают возможным возвращение собственнику имущества
реституцией даже тогда, когда он не был стороной в ничтожной сделке. В
соответствии с этим, как бы отметая в сторону рассуждения о добросовестности
приобретателя и об ограничении виндикации и теряя смысл статьи 302 ГК РФ,
исследователь В.В. Витрянский даже предлагает использовать для защиты
собственника реституцию. На самом деле, если разобраться в ситуации, можно
обратить внимание на то, что в соответствии со статьями 166 и 167 ГК РФ требование
о применении последствий ничтожной сделки может предъявить любое лицо, в том
числе и собственник. Но участвовать в реституции он не будет в силу прямого
запрета, так как не является стороной. Поэтому здесь присутствует
обязательственный характер, а не вещно-правовой, конкуренция же между
виндикационным иском и иском о применении последствий недействительности
ничтожной сделки мнимая.
В связи с вышеизложенным необходимо
отметить, что истребование собственником имущества у добросовестного
приобретателя от неуправомоченного отчуждателя по реституции, в обход
виндикационного иска, является незаконным и не может найти никакого оправдания.
Однако суды, несмотря на признанное отсутствие конкуренции исков, все чаще
применяют именно такой способ защиты, не обращая внимания на добросовестность
приобретателя и отсутствие собственника как участника сделки.
Таким образом, назрела необходимость в
совершенствовании защиты ПВ. Защита владения выполняет общесоциальную сущность,
так как охраняет интересы всех без исключения людей и устанавливается ради
общественного порядка, где обеспечивает достижение двух важнейших взаимосвязанных
целей публично-правовой природы: сохранения гражданского мира в обществе и соблюдения
государством своей прерогативы разрешать имущественные споры, пресекать всякое
самоуправство. Для государства и правопорядка недопустима передача отдельным
личностям инициативы в авторитетном и подлежащем безоговорочному признанию
урегулировании частноправовых споров.
Способом, позволяющим объединить в себе
естественное, частное и публичное начала, является внедрение в гражданский
оборот наряду с петиторной системой защиты прав посессорного процесса, реально
гарантирующего охрану прав владения каждого человека, как более качественной
всемерной защиты. На наш взгляд, только посессорная система охраны прав
обеспечит всеобщую защиту имущественных интересов граждан в соответствии с
общими принципами Конституции Российской Федерации, закрепляющими справедливые
общечеловеческие начала. Более того, если посмотреть с практической точки зрения,
то в условиях перегруженности судов всех уровней только такая защита
оперативно восстановит юрисдикционными мерами нарушенное субъективное право
владения в упрощенном порядке.
Правомочие
пользования (далее ПП) - это юридически обеспеченная возможность извлечения из
вещи полезных свойств, в процессе ее личного или производительного потребления.
Правомочие пользования представляет собой основанную на законе возможность
эксплуатации, хозяйственного или иного использования имущества путем извлечения
из него полезных свойств, его потребления. Оно тесно связано с правомочием
владения, ибо в большинстве случаев можно пользоваться имуществом, только
фактически владея им. Так, швейную машину можно использовать для пошива одежды
не только своей семье, но и на сторону за плату. Иногда можно пользоваться
вещью и, не владея ею. Например, ателье по прокату музыкальных инструментов
сдает их напрокат с тем, что пользование инструментом происходит в помещении
ателье, скажем, в определенные часы и дни.
Если
пользование выражается в потреблении вещи, как это имеет место в отношении продуктов
питания, минерального сырья и др. то акт потребления приводит к уничтожению
вещи. Поэтому потребление вещей многие отечественные авторы, как М.М. Агарков,
А.В.Венедиктов, С.М.Корнеев, относят к одновременному осуществлению и права
пользования, и права распоряжения.
Право
пользования вещью может передаваться собственником другому лицу, в определенных
случаях передачу права собственности может осуществлять и не собственник, если
он пользуется вещью на надлежащем право основании, в частности, наниматель
может сдавать помещение или его часть иному лицу в поднаем, если это не
противоречит закону или положениям договора[24].
В
отношении правомочия пользования можно привести множество коллизий
законодательства, всевозможных пробелов и не разрешенных вопросов. Остановимся
только на двух из них, связанных с порядком применения ч.1 ст.37 ЗК РФ[25],
в силу которой “При переходе права собственности на строение, сооружение или
при передаче их другим предприятиям, учреждениям, организациям и гражданам
вместе с этими объектами переходит и право пользование земельного участка. При
этом им выдается новый документ, удостоверяющий право на землю”. Итак, вопрос
первый: какое обстоятельство является юридическим фактом возникновения права
пользования земельным участком? Если буквально трактовать приведенную выше
норму, основанием является переход права собственности на строение, сооружение
и т.п., но в этом случае оформление перехода права пользования земельным
участком (в том числе его государственная регистрация) должно производится
одновременно с оформлением перехода права собственности на строение и не
требует дополнительного обращения субъектов в соответствующие органы
государственной власти. Вопрос второй: как должно быть оформлено правомочие
пользования? Как следует из теории, правомочие пользования предусматривает и
право собственности на земельный участок и иные вещные права, и право аренды и
право срочного безвозмездного пользования. Конечно, в ряде случаев вид права
определен в законе, например, в силу ст.552 ГК РФ[26].
В некоторых случаях законодатель предусмотрел для субъекта право выбора,
например, приватизированное предприятие вправе выкупить участок, на котором
размещены здания, строения, сооружения, перешедшие в собственность предприятия
в ходе приватизации, или взять данный участок в аренду. Но во всех остальных
случаях закон не дает ответ на поставленный нами вопрос, и не позволяет
определить на каком праве переходит земельный участок и, следовательно,
реализуется правомочие пользования.
Можно
еще очень долго анализировать практически любые теоретические конструкции и
сопоставлять их со сложившейся хозяйственной практикой, но вывод очевиден уже
сейчас. Объекты, которые действующее законодательство рассматривает как
обособленные, со специфическими правовыми режимами (земельные участки, здания,
строения, сооружения, многолетние насаждения) по сути, являются составными
частями единого объекта, правовой режим которого включает и его особенности, и
субъектный состав, и систему государственного регулирования отношений возникающих
в сфере использования данного “комплексного” объекта. Это, пожалуй, именно та
аксиома, которая может являться основой теории правового регулирования операций
с недвижимым имуществом. Система права разделена на отдельные отрасли условно,
в целом это единая совокупность элементов, связанных между собой и постоянно
взаимодействующих.
Поэтому,
хотим мы того или нет, но теоретические основы построения всех отраслей должны
быть едиными и логически связанными между собой. Иначе вместо совершенствования
и развития российского права мы еще долго будем разрешать коллизии между
отдельными его отраслями.
Правомочие
распоряжения (далее ПР) означает аналогичную возможность определения
юридической судьбы имущества путем изменения его принадлежности, состояния или
назначения. Не вызывает сомнений, что в тех случаях, когда собственник продает
свою вещь, сдает ее в наем, в залог, передает в виде вклада в хозяйственное
общество или товарищество или в качестве пожертвования в благотворительный
фонд, он осуществляет распоряжение вещью. Значительно сложнее юридически
квалифицировать действия собственника в отношении вещи, когда он уничтожает
вещь, ставшую ему ненужной, либо выбрасывает ее, или, когда вещь по своим
свойствам рассчитана на использование лишь в одном акте производства или
потребления. Если собственник уничтожает вещь или выбрасывает ее, то он
распоряжается вещью путем совершения односторонней сделки, поскольку воля
собственника направлена на отказ о права собственности[27].
Но если право собственности прекращается в результате однократного
использования вещи, то воля собственника направлена вовсе не на то, чтобы
прекратить право собственности, а на то, чтобы извлечь из вещи ее полезные
свойства.
СПС
выражается в том, что собственник может пользоваться своим имуществом в своих
интересах по своему усмотрению для осуществления любой предпринимательской или
иной деятельности, не запрещенной законодательством. Так, на основании ПС
свободно распоряжаться своим имуществом, было отменено надзорной инстанцией
решение суда, отказавшего в удовлетворении жалобы об отказе в продаже жилого
дома товариществу с ограниченной ответственностью, по той причине, что его
учредители не имели прописки в месте нахождения дома. Но это не означает, что
собственник может использовать свое имущество без всяких ограничений.
Осуществление права собственности не должно нарушать прав и охраняемых
законодательством интересов других лиц. При осуществлении своего права
собственник обязан принимать меры, предотвращающие нанесение им ущерба здоровью
и имуществу третьих лиц и окружающей среде. Например, в суде общей юрисдикции было
рассмотрено гражданское дело по иску З. к М. о взыскании причиненного вреда.
Ответчица М. систематически – 3 раза в неделю, затопляла соседей, проживающих в
квартире снизу. Причем затоплялась только одна комната. Истица З. неоднократно
обращалась к ответчице с просьбой не затоплять ее, устранить течь в батареях,
так как, по мнению истицы, причина была именно в этом. Каждый раз после затопления
ЖЭУ-7 составляла акт обследования жилого помещения истицы. После очередного
потопа работники ЖЭУ решили провести обследование отопительного оборудования
ответчицы. При проведении обследования оказалась, что комната истицы засыпана
черноземом и там она выращивает цветы на продажу. Каждый раз после полива
цветов из шланга происходило затопление истицы. Ответчица в обосновании своей
позиции утверждала, что это ее собственность и она «может распоряжаться ей как
хочет»[28].
Недопустимо
самовольное распоряжение собственностью иного субъекта. Однако собственник
может передать свое имущество в доверительное управление другому лицу
(доверительному управляющему). Передача имущества в доверительное управление не
влечет перехода права собственности к доверительному управляющему, который
обязан осуществлять управление имуществом в интересах собственника или
указанного им третьего лица.
Итак,
мы рассмотрели все три полномочия собственника, которые и образуют содержание
права собственности. В своей совокупности названные правомочия исчерпывают все
предоставленные собственнику возможности. При реализации правомочий необходимо
учитывать, что действия собственника по владению, пользованию и распоряжению не
должны нарушат права и законные интересы третьих лиц. То есть, право
собственности не безгранично.
В заключение работы приведем
ряд обобщающих выводов.
Содержание субъективного
права собственности принято характеризовать через составляющие его полномочия.
В п. 1 ст. 209 ГК РФ правомочия собственника раскрываются с помощью
традиционной для русского гражданского права «триады» полномочий: владения,
пользования, распоряжения, охватывающего в своей совокупности все возможности
собственника. Зарубежное законодательство дает иную трактовку правомочий собственника.
Так, например, по ст. 903 гражданского уложения Германии собственник
распоряжается вещью по своему усмотрению; а согласно ст. 544 ГК Франции
собственник пользуется и распоряжается вещами наиболее абсолютным образом.
Содержание права
собственности является спорным вопросом в науке гражданского права. Изъятие
какого-либо элемента из триады нецелесообразно и что именно в совокупности они
позволяют понять СПС, но следует иметь в виду, что каждое из трех правомочий
имеет самостоятельное значение. Также как и нецелесообразно добавление
какого-либо правомочия в содержание права собственности. При разработке нового
ГК РФ было предложено расширить триаду полномочий за счет правомочия по
управлению имуществом, но «разработчики кодекса не пошли по этому пути, предложенному
многими с учетом всяких модных веяний по части раскрытия права собственности».
Доказывалось, что знаменитая триада не охватывает такое правомочие как
управление. В конечном счете, ученые пришли к мнению, что «управление может
рассматриваться как составная часть ПС распоряжаться имуществом», то есть как
способ реализации уже имеющегося у него правомочия по распоряжению.
Содержание триады гораздо более
универсально, чем это представляют себе некоторые из упомянутых ученых
цивилистов. Ее значение подтверждают: 1) практическая незаменимость, которая
проявляется в, безусловно, неограниченном наборе юридических и фактических
возможностей, предполагаемых триадой; 2) отсутствие каких-либо правомочий,
которые не могли бы быть подведены под формулу триады; 3) соответствие двум
основным формам понятия права собственности. Все это дает основание утверждать,
что триада сохранит свои позиции и в теории, и в законодательстве России еще в
течение длительного периода времени.
В прецедентном
англо-американском праве, не знающим в силу своих особенностей, понятия права
собственности, насчитывается от 10 до 12 различных правомочий собственника,
причем способных в разных сочетаниях одновременно находиться у различных лиц,
что для нашей системы неприемлемо.
Проблемой является
реализации ПВ. Истребование собственником имущества у добросовестного
приобретателя от неуправомоченного отчуждателя по реституции, в обход
виндикационного иска, является незаконным и не может найти никакого оправдания.
Однако суды, несмотря на признанное отсутствие конкуренции исков, все чаще
применяют именно такой способ защиты, не обращая внимания на добросовестность
приобретателя и отсутствие собственника как участника сделки.
Назрела необходимость в
совершенствовании защиты ПВ. Защита владения выполняет общесоциальную сущность,
так как охраняет интересы всех без исключения людей и устанавливается ради
общественного порядка, где обеспечивает достижение двух важнейших
взаимосвязанных целей публично-правовой природы: сохранения гражданского мира в
обществе и соблюдения государством своей прерогативы разрешать имущественные
споры, пресекать всякое самоуправство. Для государства и правопорядка
недопустима передача отдельным личностям инициативы в авторитетном и подлежащем
безоговорочному признанию урегулировании частноправовых споров.
Способом, позволяющим объединить в себе
естественное, частное и публичное начала, является внедрение в гражданский
оборот наряду с петиторной системой защиты прав посессорного процесса, реально
гарантирующего охрану прав владения каждого человека, как более качественной
всемерной защиты. На наш взгляд, только посессорная система охраны прав
обеспечит всеобщую защиту имущественных интересов граждан в соответствии с
общими принципами Конституции Российской Федерации, закрепляющими справедливые
общечеловеческие начала. Более того, если посмотреть с практической точки зрения,
то в условиях перегруженности судов всех уровней только такая защита
оперативно восстановит юрисдикционными мерами нарушенное субъективное право
владения в упрощенном порядке.
Нормативные акты
1. Земельный кодекс Российской Федерации
от 25.10.2001 г. № 136-ФЗ (в ред. от 29.12.2006 г.) // СЗ РФ. – 2001. - № 44. –
Ст. 4147.
2. Часть вторая Гражданского кодекса
Российской Федерации от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ (в ред. от 26.06.2007 г.) // СЗ РФ. – 1996. - № 5. – Ст. 410.
3. Часть первая Гражданского кодекса
Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (в ред. от 26.06.2007 г.) // СЗ РФ. – 1994. - № 32. – Ст. 3301.
4. Основы Гражданского законодательства
Союза ССР и республик 1991 г. // Ведомости СССР. - 1991. - № 26.- Ст. 733. Не
действуют.
Материалы практики
5. Обзор практики Верховного Суда РФ по
гражданским делам за 2004 г. // Официально опубликован не был. СПС Гарант.
6. Постановление
Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 ноября 1998 г. №2208/98 //
Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. - 1999 г. - № 2.
Учебная
и научная литература
7. Александрина М.А. Содержание права
собственности по современному российскому законодательству: Некоторые проблемы
теории и правового регулирования: Автореф. диссер. к.ю.н. – Волгоград, 2002.
8.
Английское
гражданское право. – М., 2005.
9.
Астапова
Т.Ю. Защита прав владения в современном гражданском праве // Жилищное право. –
2006. - № 6.
10. Безбах В.В. Частная собственность на
землю в странах Латинской Америки. - М.: Зерцало, 1997.
11. Безбах В.В., Пучнихин В.К. Основы
Российского гражданского права – М.: ТЕИС, 1995.
12. Витрянский В.В., Герасименко С.А.
Арбитражно-судебная практика. Комментарий. - М.: Интерлист, 1993.
13. Венедиктов А.В. Государственная
социалистическая собственность. – М-Л., 1948.
14. Законы гражданские с разъяснениями
Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Составил
И.М.Тютрюмов. Книга вторая. – М.: Статут, 2004.
15. Иншаев А.П. Институт доверительного
управления в России // Банковское право. – 2000.- № 3.
16. Малинкович М.В. Защита прав
титульного владельца - несобственника: Ученые записки. - 1971. - Вып. 19.
17. Медведев С.Н. Владение (к постановке
вопроса) // Северо-Кавказский юридический вестник. - 2000. - № 1.
18. Позднякова
Р.Б. Триада правомочий собственника // История государства и права.- 2006. - №
1.
19. Подопригора А.А. Вещно-правовые
способы защиты рабовладельческой собственности в римском праве. - М., 1996.
20. Рубанов А.А. Проблемы
совершенствования теоретической модели права собственности // Развитие
советского гражданского права на современном этапе. - М.: Наука, 1986.
21. Тархов
В.А., Рыбаков В.А. О понятии права собственности // Юрист. – 2002. - № 4.
22. Федеративная Республика Германия.
Конституция и законодательные акты. Пер. с нем. / Под ред. Ю.П. Урьяса. - М.,
2001.
23. Франция. Конституция и
законодательные акты. Пер. с фр. - М., 1989.
24. Хрестоматия по истории государства и права России:
Учебное пособие / Сост. ЮП.Титов. -М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2004.
25. Хохлов С.А. Право собственности и
другие вещные права // ВВАС. - 1995. - № 8. - С. 118.
26. Эдуард Дженкс. Английское право.
Перевод Л.А. Лунца. – М., 1947.