Тема: Гражданско-правовая ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности

• Вид работы:
  Дипломная (ВКР) по теме: Гражданско-правовая ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности
• Предмет:
  Гражданское право
• Когда добавили:
  30.06.2014 18:01:04
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:
  Normal 0 false false false MicrosoftInternetExplorer4 Введение
   
  Актуальность темы исследования обусловлена бурным развитием техники и естественных наук, и, соответственно, появлением новых видов источников повышенной опасности и сфер осуществления деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих. Впрочем, возрастает применение и традиционных источников повышенной опасности. Статистика отмечает увеличение количества транспортных средств на душу населения в России, что является одним из факторов роста количества дорожно-транспортных происшествий, в результате которых, как известно, гражданам и организациям причиняется огромный имущественный и моральный вред. Все это обусловливает большое количество разрешаемых судами споров, случаев применения норм об ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности.
  Вопросы, связанные с ответственностью за причинение вреда источником повышенной опасности, исследовались достаточно интенсивно в 50 - 60 годы: Б.С. Антимонов, А.М. Белякова, О.С. Иоффе, Н.И. Коняев, О.А. Красавчиков, Л.А. Майданик, Т.Б. Мальцман, Н.Ю. Сергеева, А.А. Собчак, Е.А. Флейшиц и др.). После этого только в 2002 году вышел специальный монографический труд по данной проблематике, под авторством Болдинова В.М. Между тем за последнее десятилетие в нашей стране коренным образом изменились политическая, экономическая и правовая системы, проведены две кодификации гражданского законодательства (союзная 1991 г. и российская 1994 - 1995 гг.). 
  Проблемы возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности многогранны. Помимо сугубо юридических вопросов они вбирают в себя проблемы философского, психологического и даже экономического характера. Отметим также, что в настоящей работе мы отошли от принятого ранее подхода к изучению проблематики гражданско-правовой ответственности и не ставили себе задачу обосновать тот или иной принцип (начало) гражданско-правовой ответственности, либо объяснить существование безвиновной ответственности в гражданском праве. Уже более ста лет представители правовой науки осуществляют более или менее успешные попытки решить указанные проблемы, выдвигают различные концепции на этот счет. Полагаем, что каждая из них имеет право на существование, вносит свой вклад в раскрытие сущности явления ответственности. Между тем, по нашему мнению, случаи безвиновной ответственности, установленные в гражданском законодательстве, не являются однородными, что, естественно, затрудняет нахождение единой причины их появления. Рамки нашей работы не позволяют заняться исследованием такой причины (причин). Воспринимая правило абзаца 1 п. 1 ст. 1079 ГК РФ как данность, мы решили сосредоточиться на выяснении других неясных еще, на наш взгляд, вопросов. При этом мы отдаем себе отчет в том, что в настоящей работе иногда возникает дискуссия со «старыми» концепциями с позиций сегодняшнего времени. Однако мы вовсе не стремились к критическому обзору позиций, потерявших научную и практическую значимость. Несмотря на то, что основные работы по вопросам ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности выполнены уже достаточно давно, многие из высказанных мнений остаются актуальными и по сей день, требуя аргументированной поддержки, либо такой же критики.
  При написании дипломной работы, нами была поставлена цель найти и обосновать решение ряда спорных вопросов, возникших в теории гражданского права и практике применения правовых норм, связанных с возложением ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Некоторые из этих вопросов имеют значение для гражданского права в целом, а также для общей теории права. В соответствии с этим предпринята попытка решения следующих основных задач:
  1) исследовать сущность ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности, для чего рассмотреть вопросы о понятии и признаках источника повышенной опасности в российском гражданском праве, а также о природе обязанности возмещения вреда, причиненного источником повышенной опасности;
  2) обозначить границы ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности с помощью изучения условий возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности;
  3) рассмотреть случаи возложения ответственности на нескольких субъектов.
  Объектом исследования являются правовые нормы, регулирующие отношения, связанные с возложением гражданско-правовой ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности; проблемы, возникающие при толковании и применении указанных норм, а также судебная практика по соответствующим делам.
  Научная новизна исследования заключается в том, что оно осуществлено с учетом современного российского законодательства и сложившейся за последние годы судебной практики. В связи с осуществлением в нашей стране политических реформ стали более доступными работы многих зарубежных и русских дореволюционных ученых (философов и юристов). Вследствие этого расширился диапазон теорий, концепций и мнений, что особенно ценно при исследовании таких вопросов как причинная связь, противоправность, вина, непреодолимая сила. Кроме того, в последнее время появились новые исследования проблем гражданской ответственности.
  Структура настоящей дипломной работы отличается своеобразием. Отдельные аспекты предмета исследования изложены впервые. Так, предпринята попытка проследить историю появления в отечественной цивилистической доктрине института ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности, в том числе и самого термина «источник повышенной опасности» (в силу идеологических причин в работах советских ученых, как правило, не уделялось место анализу дореволюционного российского законодательства). Рассматриваются признаки деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих (от признаков источника повышенной опасности). В связи с отмеченным развитием науки и техники на обсуждение научной общественности выносится вопрос о расширении круга традиционных источников повышенной опасности и видов повышенно-опасной деятельности.
  Методология и источники исследования. На основе общенаучного (диалектического) метода в ходе исследования использовались исторический и сравнительно-правовой метод, системный и функциональный подходы, абстрагирование, анализ и синтез, индукция и дедукция. Применялись различные виды толкования правовых норм, аргументы иллюстрировались примерами из судебной практики.
  Теоретической основой дипломного исследования явились труды отечественных ученых-правоведов в области теории права и цивилистики, а также уголовно-правовой науки. Использовались работы (концепции) ряда зарубежных авторов (философов и юристов).
  Практическая значимость исследования заключается в том, что содержащиеся в нем выводы могут быть использованы для совершенствования действующего законодательства; в правоприменительной деятельности, а также иной деятельности по защите прав граждан и организаций.
  О.А. Красавчиков писал, что «ответственность владельца источника повышенной опасности оказывается тем пробным камнем, на котором проверяется любая теория гражданско-правовой ответственности...»[1].С принятием нового Гражданского кодекса Российской Федерации появилось заметно большее количество подобных «пробных камней», но и сегодня ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности остается, на наш взгляд, одной из самых интересных и дискуссионных тем цивилистической науки.
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
     
     
   
  Глава I. Сущность ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности
  § 1. Понятие и признаки источника повышенной опасности в российском гражданском праве
   
  Термин «источник повышенной опасности», обозначающий рассматриваемое нами понятие, появилось в результате первой советской кодификации гражданского законодательства. Несмотря на то, что данная правовая категория практически не существует в зарубежном праве [2]отдельные признаки деликта, урегулированного в настоящее время нормами ст. 1079 ГК, появились в цивилистике уже достаточно давно.
  Известно, что попытки разрешения проблем, связанных с причинением вреда в результате создания «повышенной опасности», обусловлены началом бурного развития научно-технического прогресса во второй поло вине ХIХ века. Эти процессы, наряду с другими факторами, обусловили тенденцию девальвации вины в гражданском праве как условия ответственности.[3]Повышенная ответственность за причинение вреда владельцами «опасных предприятий» (прежде всего железнодорожных) была предусмотрена уже в Австрийском законе от 5 марта 1869 г., Германском законе от 7 июня 1871 г., Швейцарском законе от 1 июля 1875 г. и др.[4]
  «Идея повышения опасностей», как некоторое «этическое оправдание для привлечения к ответственности того, кто оказался лишь случайной и невольной причиной вреда»[5]была предложена немецким юристом М. Рюмелином: тот, кто своей деятельностью повышает опасность для окружающих свыше обычного уровня, должен нести на себе и ответственность за это повышение[6]. Для обоснования возложения подобной ответственности использовалась также «идея риска», выдвинутая французской юриспруденцией: всякий, кто действует, должен нести на себе риск за все случайные последствия своей деятельности. Цивилисты и по сей день продолжают задаваться вопросами по поводу функций и сущности безвиновной ответственности, в том числе ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности.[7]
  В законодательстве Российской Империи исследуемый нами специальный деликт появляется в конце ХIХ века. Нормы – прототипы соответствующих конструкций советских кодексов, содержащие признаки ответственности за причинение вреда повышенно опасной деятельностью (предметами), можно заметить в ст. 683 Свода законов гражданских, ст. 92 Общего устава российских железных дорог и др.
  В соответствии со ст. 683 Свода законов гражданских (в ред. Закона от 4 июня 1912 г.) владельцы железнодорожных и пароходных предприятий отвечали за вред, причиненный жизни или здоровью граждан, если не доказывали, что несчастье произошло: а) не по вине управления предприятием и его агентов или б) вследствие воздействия непреодолимой силы. Ст. 688 Свода законов гражданских предусматривала возложение ответственности за причинение вреда на держателей «диких и других опасных животных»; однако согласно этой статье  владелец дикого животного отвечал на началах вины.
  В книге пятой проекта Гражданского уложения, представленной в Государственную думу в 1913 г., возложение повышенной ответственности предусматривалось ст. 2621 и 2622. Ст. 2621 проекта устанавливала ответственность за причинение смерти или телесное повреждение «вследствие опасностей, сопряженных с железнодорожным движением». Основаниями освобождения владельца железной дороги (под которой понимался «всякий рельсовый путь, независимо от рода двигательной силы») являлись: а) непреодолимая сила, б) «непредотвратимое деяние лиц, не принадлежащих к составу служащих или рабочих железной дороги» и в) «злой умысел или грубая неосторожность самого погибшего или пострадавшего». Ст. 2622 говорила об ответственности в случае причинения кому-либо смерти или телесного повреждения «на фабрике, заводе или горном промысле вследствие действия машин или других орудий или вследствие каких-либо опасных для жизни и здоровья условий данного производства, а равно в случае причинения кому-либо смерти или телесного повреждения при особо опасных строительных предприятиях, как-то: при сооружении туннелей, мостов, портов и т. п.». Условия ответственности «владельца предприятия» были те же, что и в ст. 2621.
  Известно, что проект Русского гражданского уложения (РГУ) использовался при разработке проекта ГК РСФСР 1922 г. Специальные деликты, предусмотренные в ст. 2621 и 2622 проекта РГУ, были закреплены в ст. 404 ГК 1922 г. При этом, очевидно, что появлению нового абстрактного понятия «источник повышенной опасности» мы обязаны стремлению к лаконичности разработчиков первого советского Гражданского кодекса, количество статей которого в несколько раз меньше, чем в проекте РГУ. Сходные деликты были объединены в одну статью, вследствие чего появилась необходимость закрепления за всеми повышенно-опасными объектами единого термина. Кроме владельцев опасных предприятий» в перечень владельцев источников повышенной опасности ст. 404 ГК 1922 г. попали также субъекты виновной ответственности по ст. 2635 и 2636 проекта РГУ - лица, в «заведовании» которых находятся машины, паровые котлы и другие «опасные предметы», а также лица, в «пользовании» которых находится «животное (дикое или домашнее)».
  Состоявшееся объединение норм можно оценить положительно. Вместе с тем нельзя не заметить, что подобное устранение излишней казуистики
  дореволюционного законодательства породило неясность и споры относительно содержания нового понятия.
  Статьи прежних гражданских кодексов РСФСР об ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, содержали перечни субъектов ответственности, т. е. владельцев источников повышенной опасности. Согласно ст. 404 ГК 1922 г. это «лица и предприятия, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, как то: железные дороги, трамвай, фабрично-заводские предприятия, торговцы горючими материалами, держатели диких животных, лица, воз водящие строения и иные сооружения, и т. п.»; по ст. 454 ГК 1964 г. «организации и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей и т. п.)».
  Норма абз. 1 п. 1 ст. 1079 ГК РФ содержит перечень видов деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих. Таковой при знается деятельность, связанная «с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т. п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.)». Кроме перечисления этих видов деятельности законодатель говорит об источнике повышенной опасности - некоем явлении, которым причиняется вред, и которым можно владеть. Для решения поставленных нами задач в настоящем исследовании вопрос о соотношении этих двух понятий «деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих» и «источник повышенной опасности» - представляется чрезвычайно важным. В литературе он до сих пор не получил однозначного разрешения.
  Понятию источника повышенной опасности в отечественной цивилистике посвящен ряд специальных исследований[8]. Данный вопрос был за тронут также в целом ряде иных работ и учебников по гражданскому праву. Практическое значение подобных исследований не вызывает сомнений. Как отмечалось в литературе, выяснить понятие источника повышенной опасности значит, тем самым, определить границы применения норм статьи об ответственности за причинение вреда этим источником.[9]Однако выбор признаков для подобной квалификации деликта затрудняет неразрешенный вопрос о природе источника повышенной опасности, порожденный многозначностью терминологии, используемой законодателем.
  Очевидно, что источник повышенной опасности - это явление, порождающее некую «повышенную опасность». Причем в законе речь идет о повышенной опасности причинения вреда для окружающих, т. е. для лиц (их материальных и нематериальных благ), непосредственно или опосредованно соприкасающихся с данным источником, входящих с ним в тот или иной контакт. Под источником (причиной) этой опасности можно понимать и предмет, и человека, и его действия (деятельность)[10].
  Отдельные «опасные явления» указаны в норме, содержащейся в абз. 1 п. 1 ст. 1079ГК. Существует законодательный перечень таких явлений, который хотя и является неполным (открытым), но, тем не менее, ориентирует суд при квалификации деликта. Однако нельзя сказать, что и в этом перечне все представляется ясным, ибо суду необходимо установить не только то, что потерпевшему был причинен вред, например, на транспорте или на стройке, но и то, что он был вызван именно действием опасных свойств источника повышенной опасности (причинен им). В данном вопросе главная проблема - проблема сущности источника повышенной опасности, его родовой квалификации. Эта проблема может быть разрешена, если удастся найти убедительные ответы на следующие вопросы. Что это за явление, какова его форма существования? Предмет это или процесс? Каковы его существенные признаки? Такова гносеология проблемы, различное решение которой в цивилистической литературе предлагают две основных концепции - так называемые теории «деятельности» и «объекта». Сторонники первой теории утверждают, что источник повышенной опасности - это деятельность, т. е. отождествляют это понятие с деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих[11].
  Приверженцы второй точки зрения исходят из того, что источник повышенной опасности есть материальные объекты (предметы материального мира), т. е. опасные вещи[12]. Отдельные авторы определяют источник повышенной опасности как деятельность, но проявляют некоторую непоследовательность, когда говорят о владении источником (называют источниками повышенной опасности транспортные средства и т. д.)[13]. Некоторые авторы пытаются дать определение источника повышенной опасности и через категорию деятельности, и через категорию объекта[14]. Существуют и другие точки зрения на данный вопрос[15].
  Пленум Верховного Суда РФ[16] определил понятие источника повышенной опасности как «деятельность», в связи с чем, на первый взгляд, выглядит логичным решение законодателя вынести этот термин в заголовок ст. 1079 нового ГК, что должно свидетельствовать об аналогичной позиции законодателя. Однако так ли это? Можно ли считать дискуссию закрытой? Верно ли то, что «теория деятельности» поддержана законодателем? У нас на этот счет есть весьма большие сомнения. Еще до принятия ГК РСФСР 1964 г. в литературе отмечалось, что при определении понятия источника повышенной опасности следует исходить из разграничения двух самостоятельных понятий: 1) деятельности, повышенно опасной для окружающих, и 2) источника повышенной опасности. Между тем до принятия нового ГК РФ различие этих понятий не было так очевидно, что давало повод утверждать, что закон употребляет термин «источник повышенной опасности» в двух значениях: и как деятельность, и как вещественный объект, что делается «скорее ради словесной экономии, нежели характеристики сущности рассматриваемых явлений»[17]. Сегодня высказываться подобным образом уже нельзя - закон (ст. 1079 ГК) явно использует два термина: 1) «деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих» и 2) «источник повышенной опасности». Если эти термины обозначают одно и то же понятие, то тогда непонятно, зачем нужно такое удвоение, зачем вообще нужен термин «источник повышенной опасности», сам по себе ничего не выражающий? Ясно, что термин «источник повышенной опасности» используется для обозначения самостоятельного понятия, имеющего собственное содержание.
  Как нам представляется, термины «деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих» и «источник повышенной опасности» обозначают различные понятия и явления. Эти явления соотносятся друг с другом как процесс и предмет (деятельность - процесс осуществляется с помощью источника - предмета). Важно выделить признаки данных явлений, так как, по нашему мнению, только при совместном установлении признаков обоих этих понятий, можно квалифицировать деликт по ст. 1079 ГК.
  О.А. Красавчиков замечает, что «орудия и средства производства, будучи предметами материального мира (использование которых подчинено целенаправленной деятельности людей), не утрачивают и никогда не утратят своей зависимости от законов природы (физических, химических и т. п.). В этом, собственно, и заключено одно из противоречий между человеком и природой. В указанном противоречии (созданное человеком остается под воздействием законов природы) и заключена, на наш взгляд, сущность источника повышенной опасности»[18].
  В связи с тем, что человек не может полностью контролировать энергию, высвобождающуюся при эксплуатации источников повышенной опасности, при такой эксплуатации возникает высокая вероятность причинения вреда окружающим. Между тем не всегда допустимо установление степени подобной вероятности статистическими методами. Как верно заметил Б.С. Антимонов, метрополитен достаточно безопасный вид транспорта, тем не менее, он считается источником повышенной опасности, так как «частота несчастий при данного рода деятельности сама по себе не выявляет еще определяющей причины этих несчастий»[19].
  Высокая вероятность причинения вреда заключается, во-первых, в особой вредоносности источников повышенной опасности, при некорректном соприкосновении (пересечении, взаимодействии) с которыми, человеку практически неизбежно причиняется вред[20]. Эта вредоносность обусловлена особыми свойствами таких объектов (их мощностью, высотой, тяжелым весом и т. п.). Во-вторых, вследствие отмеченной неполной контролируемости проявления указанных свойств, важнейшей составляющей рассматриваемого признака является возможность причинения вреда случайно[21]. Представляется недопустимым признание источником повышенной опасности того объекта, который не может причинить вред случайно (при надлежащем соблюдении правил техники безопасности)[22].
  Следует также заметить, что ряд авторов называют признаком источника повышенной опасности использование последнего в рамках осуществления повышенно-опасной деятельности. На наш взгляд, это верный подход, ибо как деятельность без использования вредоносных объектов не является повышенно-опасной, так и вредоносные объекты не могут считаться источниками повышенной опасности без использования их в соответствующей деятельности. Как верно замечают А.А. Собчак и В.Т. Смирнов, «трактовка источника повышенной опасности как определенного рода деятельности обычно и обосновывается в литературе тем что, «вещь никогда сама по себе не опасна», что относится не к вещи как таковой, а к деятельности, к системе действий». В этом как раз и проявляется исходная ошибка сторонников концепции деятельности. Дело в том, что источник повышенной опасности - понятие не физическое, не техническое, а правовое, юридическая характеристика того, что делает деятельность человека повышенно опасной и вне участия человека (субъекта), использующего объекты, обладающие повышенной вредоносностью, немыслима»; источники повышенной опасности «признаются таковыми лишь при использовании их человеком, т.е. при осуществлении деятельности, которая в силу этого становится повышенно опасной для окружающих»[23].
  Однако при этом не следует забывать, что не всякие действия человека могут признаваться деятельностью, тем более деятельностью повышенно-опасной для окружающих. Для такой квалификации необходимо установить наличие особой предметной деятельности. Это можно проиллюстрировать с помощью примера, приводимого О.А. Красавчиковым. Автор описывает случай причинения физического вреда в результате взрыва снаряда, забытого оборонным заводом на поле, которое использовалось для посадки картофеля. Этот деликт квалифицируется как факт причинения вреда «взрывоопасным источником повышенной опасности»[24].
  Однако мы не можем, согласится с подобной квалификацией, так как виновник несчастного случая - оборонный завод не использовал вредоносный предмет (снаряд) в момент причинения вреда, а то обстоятельство, что когда-то место происшествия являлось полигоном - не может указывать на то, что повышенно-опасная деятельность (учения, стрельбы, хранение боеприпасов и т. п.) производилась в момент деликта. Оборонный завод в такой ситуации является не владельцем источника повышенной опасности, а собственником военного имущества (боеприпаса) - опасного предмета. Нет сомнений, что подобный вредоносный объект может быть источником повышенной опасности, но только тогда, когда он является средством осуществления целенаправленной деятельности, т. е. хранится, транспортируется, используется и т. п. Причем эта деятельность должна осуществляться в момент причинения вреда источником, не раньше, и не позже. В подобных случаях делииквент должен отвечать за причинение вреда на общих основаниях (по ст. 1064 ГК).
  Представители «теории деятельности» абсолютизируют «деятельностный» признак, утверждая, что никакой материальный объект не может причинить вред, если он находится в статичном состоянии («спящий тигр не может причинить вред»). Однако здесь, как это верно отмечено О.А. Красавчиковым[25] происходит отождествление (подмена) двух понятий: «действие (функционирование) источника повышенной опасности» и «деятельность владельца источника повышенной опасности» повышенно-опасная деятельность. Значение первого признака никто не оспаривает, безусловно, действие источника повышенной опасности (как действие различного рода веществ и энергии) для причинения вреда необходимо. Однако это физическое понимание действия не годится для характеристики повышенно-опасной деятельности (источника повышенной опасности как такой деятельности). Закон, когда говорит о деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих, явно подразумевает лишь вид человеческой активности - деятельность граждан и их организаций.
  Какими же признаками обладает повышенно-опасная деятельность? Для ответа на этот вопрос следует определить содержание понятия «деятельность», и отличить его от понятия «действие» (человека). Представляется недопустимым отождествление этих понятий, обозначающих разные формы активности человека. При этом и действие, и деятельность, если мы говорим о действии и деятельности человека, может пониматься в различных смыслах, разные науки вкладывают в эти понятия свои специфические оттенки. Обратившись к словарям русского языка, мы увидим, что действие - это проявление какой-нибудь энергии, деятельности, а также сама сила, деятельность, функционирование чего-нибудь; результат проявления деятельности чего-нибудь, влияние, воздействие; поступки, поведение и др. Слово «действие» может заменяться, в частности, словами «работа», «влияние», «акт», «поступок» деятельность - это, прежде всего занятия, труд; работа каких-нибудь органов, сил природы Синонимами могут быть слова «труд» и «работа». Также близким по смыслу к этому слову является слово «дело» - работа, занятие, деятельность; предприятие; по ступок и др.[26]
  Философия понимает под «деятельностью» способ воспроизводства социальных процессов, самореализации человека, его связей с окружающим миром. Понятием «деятельность» охватываются разные формы человеческой активности (экономическая, политическая, культурная деятельность) и сферы функционирования общества. С помощью этого понятия даются характеристики различных аспектов и качеств бытия людей (деятельность физическая и умственная, внешняя и внутренняя, творческая и разрушительная и т. д.). В плане социально-философском и методологическом понятие деятельности используется для характеристики специфического способа человеческого бытия, т.е. оно трактуется как принцип исследования, объяснения и понимания совместной и индивидуальной жизни людей, их взаимодействий с природой. «Вещи человеческого мира в та ком освещении показывают свои социальные значения, свою наполненность человеческими силами и способностями, свою многогранность или одномерность, следы плодотворных и разрушительных человеческих действий»[27].
  В экономическом словаре деятельность определяется как «специфический для человека способ отношения к внешнему миру, состоящий в преобразовании и подчинении его человеческим целям. Фундаментальным и определяющим видом деятельности является труд, основные характеристики которого присущи предметной деятельности. По своему содержанию деятельность есть производство материальных и духовных благ, форм общения людей, преобразования общественных условий и отношений, раз вития самого человека, его способностей, умений, знаний»[28].
  Представляется, что квалификация деятельности в качестве повышено-опасной для окружающих зависит от обнаружения в ней признаков, обусловливающих (подтверждающих) ее рисковый характер, наличие ослабленного контроля над источниками повышенной опасности, возможность случайного причинения ими вреда. Повышенно-опасная деятельность может быть определена по следующим критериям (индикаторам):
  а) цели и задачи (объекты) деятельности;
  б) содержание деятельности;
  в) субъектный состав (лица, осуществляющие деятельность, и их количество);
  г) методы осуществления-деятельности;
  д) средства осуществления (инструментарий) деятельности.
  Цели повышенно-опасной деятельности имеют, как правило, экономический характер, так как эта деятельность чаще всего осуществляется в сфере производства и оказания услуг. Источники повышенной опасности в основном используются в качестве средств производства товаров и их реализации, выполнения работ и оказания услуг, следовательно, в таких случаях признаки повышенно-опасной деятельности совпадают с признаками хозяйственной деятельности, а также с некоторыми признаками деятельности[29] предпринимательской (абз. З п. 1 ст. 2 ГК). Это обусловливает возложение на лиц, осуществляющих повышенно-опасную деятельность безвиновной деликтной ответственности (на началах риска).
  Кроме того, практически все виды деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих, подлежат лицензированию в соответствии с Федеральным законом от 25 сентября 1998 г. «О лицензировании отдельных видов деятельности»[30] и другими федеральными законами. Если государство дает разрешения (лицензии) на осуществление такой деятельности, то она не может быть противоправной (в литературе неоднократно отмечалось, что осуществление повышенно-опасной деятельности само по себе правомерно, противоправно лишь причинение вреда). Соответственно правомерными должны быть и цели осуществления подобной деятельности. При этом под правомерной целью мы понимаем не столько общественную полезность либо законность (правомерность с точки зрения объектного права), сколько ненаправленность этой деятельности на причинение вреда источником повышенной - опасности. Это же касается и поведения владельца источника повышенной опасности. Безусловно, что конкретные действия лиц, использующих источники повышенной опасности, могут быть незаконными (даже преступными), при этом в результате причинять кому-либо вред (например, может использоваться автомобиль для перевозки похищенного имущества). Тем не менее, следует заметить, что эксплуатация повышенно-опасных объектов только тогда может признаваться деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, когда вред, причиненный в результате такой эксплуатации, возник вследствие ненамеренных действий. Представляется, что цель отдельного действия владельца источника повышенной опасности (элемента) не должна противоречить общей правомерной цели повышенноопасной деятельности (системы), т. е. конкретная цель действия (бездействия) владельца вредоносного объекта не должна быть направлена на причинение вреда. В противном случае такой поведенческий акт не может квалифицироваться в качестве единицы деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих, а используемый делинквентом вредоносный объект признаваться источником повышенной опасности. К примеру, при осуществлении сноса самовольной постройки владелец бульдозера или иной техники, используемой для разрушения недвижимого имущества, безусловно, причиняет убытки лицу, незаконно создавшему объект сноса. Подобные убытки не подлежат возмещению в связи с тем, что причинитель имеет право на такие действия, он правомочен на причинение вреда законом (абз. 2 п. 2 ст. 222 ГК), конкретным решением соответствующих органов. Однако представим себе ситуацию, что работники организации, осуществившей снос строения, ошиблись и разрушили законно возведенное сооружение. Будем ли мы в таком случае применять ст. 1079 ГК? Очевидно, что нет. Организация, осуществляющая снос недвижимого имущества, выступает в качестве владельца источника повышенной опасности только тогда, когда вред причинен «окружающим», когда ущерб выражается не в разрушении постройки и он причинен ненамеренно (например, если во время сноса пострадало постороннее лицо). Содержание деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих составляет совокупность единичных действий владельца источника повышенной опасности или его работников (представителей), при этом деятельность всегда более длительна по времени, чем обычное действие, направлена на неопределенно большое количество действий. Этот признак весьма связан со следующим - субъектным составом, так как при увеличении количества лиц, осуществляющих повышенно-опасную деятельность и контактирующих (работающих) с источниками повышенной опасности, увеличивается вероятность причинения вреда этими источниками. Например, при управлении автомобилем высокая вероятность причинения вреда в результате осуществления такой деятельности в основном детерминирована опасными свойствами самого источника автомобиля (скорость, масса, мощность двигателя, инерция движения и т. п.); при осуществлении строительной деятельности высокая вероятность причинения вреда обусловлена не столько опасными свойствами используемых предметов, сколько большим количеством участвующих в строительстве лиц, а, следовательно, большим количеством действий, контролировать которые владелец источника повышенной опасности  (строительная организация) в полной мере не в силах[31].
  О.А. Красавчиков утверждает, что деятельность людей всегда может поддаваться полному контролю; по его мнению, не поддаются контролю производственные процессы[32]. Между тем, очевидно, что производственные процессы опосредуются человеческой деятельностью, осуществляемой в особой технологической сфере. При этом, когда говорится о степени контролируемости той или иной деятельности, речь идет вовсе не о контроле человеком своего поведения отдельный работник, если он здоров вполне может полностью контролировать свои поступки. Контроль над повышенно-опасной деятельностью затруднен со стороны работодателя владельца источника повышенной опасности. При этом, чем больше работников, тем меньше возможностей для контроля - чем сложнее система, тем выше вероятность «сбоев» последней.
  Методы осуществления повышенно-опасной деятельности разнообразны, однако, имеют общее свойство - они разрабатываются и используются с расчетом на предотвращение причинения вреда, ориентируют владельцев источников повышенной опасности на повышенную осмотрительность и бдительность. В литературе отмечается решающее значение методов (технологии) осуществления деятельности (например, методов лечения) в вопросе квалификации ее в качестве повышенно опасной для окружающих[33]. Сюда же следует отнести различные методики обращения с источниками повышенной опасности, регламентированные обычно в правилах техники безопасности и т. п.
  Инструментами (средствами осуществления) повышенно-опасной деятельности являются источники повышенной опасности.
  В новом ГК РФ закрепляется возможность запрещения деятельности, создающей опасность причинения вреда в будущем (п. 1 ст. 1065 ГК). Данная конструкция дает повод для вывода о том, что деятельность, признаки которой описаны в ст. 1065 ГК, есть частный случай повышенно-опасной деятельности. Так ли это?
  На наш взгляд, в ст. 1079 и ст. 1065 ГК речь идет о разных видах опасности. Повышенно-опасная деятельность есть деятельность правомерная, и возникновение ее вредоносных результатов является скорее не желательным исключением, нежели правилом. Деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих характеризуется не столько тем, что она вредоносна, сколько тем, что она содержит в себе некую неуправляемость, риск случайного причинения. Она не грозит конкретным причинением вреда конкретным людям, иначе бы эти люди, действительно, должны были защищаться (имели бы право на самооборону). Угроза здесь абстрактна, вредоносность, как правило, локализована временными и пространственными рамками вред возникает лишь в области контакта человека и его имущества с источником повышенной опасности.
  Во втором случае (ст. 1065 ГК) опасность более конкретна вероятность причинения очень высока, вредоносность слабо ограниченна, иногда разрастается (продолжает причинять вред и угрожает новым вредом - абз. 1 п. 2 ст. 1065 ГК). Круг потерпевших (особенно при причинении вреда в результате техногенной аварии) представляет собой не просто окружающих источник повышенной опасности лиц (представим, к примеру, ситуацию после взрыва на Чернобыльской АЭС). Опасность, подразумеваемая нормами ст. 1065 ГК, гораздо выше, чем опасность, присущая деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих; деятельность, обладающая такой опасностью (указанной в ст. 1065 ГК) зачастую имеет противоправный характер, так как непрерывно причиняет вред. Примером может служить экологически вредные производства, которые непрерывно причиняют вред, превышая предельно допустимые концентрации вредных отходов (выбросов) и т. п.
  В литературе можно также встретить попытки дифференциации «повышенной опасности». Так, О.В.Дмитриева считает, что ответственность без вины владельца источника повышенной опасности за причинение вреда, не ограниченная пределами непреодолимой силы (в воздушной пере возке, в международных конвенциях за ядерный ущерб), «допускается за вред, причиненный «особыми» источниками повышенной опасности (воздушные суда, ядерные, космические объекты), с помощью которых удовлетворяются экономические потребности, не являющиеся насущно необходимыми при данном уровне развития общества, причем использование их еще более опасно, чем использование других, ставших «обычными», источников (автомобили, железнодорожный транспорт и т. п.)»[34]. Абстрагируясь от достаточно спорного, на наш взгляд, признака «насущности» вида транспорта, мы не можем, согласится с предложенным делением источников повышенной опасности на «обычные» и «особые» по степени их опасности. Безусловно, при возникновении аварийной ситуации на воздушном судне экипажу, пассажирам, грузу или багажу остаться невредимым гораздо сложнее, чем на иных видах транс порта. Но если говорить о вероятности причинения вреда, то, на наш взгляд, степень такой вероятности при использовании «обычных» источников нисколько не ниже, чем при использовании источников «особых».
  Существуют взгляды, согласно которым термины «опасность» и «повышенная опасность» являются излишними. Так, Б.С. Антимонов[35], возражает против использования понятия опасности в гражданском праве, ссылаясь, в частности, на тот факт, что в уголовном праве также применяется подобный термин, имеющий иное значение. По его мнению, следует избегать применения одного термина в двух резко различных значениях. Однако в настоящее время в уголовном праве вместе с понятием «общественной опасности», применяется также термин «повышенная опасность» в значении близком к гражданско-правовому. Мало того, уголовный закон использует понятие «источник повышенной опасности» (ч. 2 ст. 168 УК РФ). Трактовка этого понятия в уголовном праве несколько отличается от гражданского, так как под ним понимается не весь круг материальных объектов, которые в гражданском праве признаются источниками повышенной опасности. Например, указанная норма уголовного закона явно не распространяется на случаи причинения вреда транспортным средством, так как подобные нарушения предусмотрены самостоятельным и составами (ч. З ст. 166, ст. 263-265 УК).
  Среди объектов, обладающих «внутренними опасными свойствами», отдельно следует выделить животных. Вопрос о квалификации владения животными решается в литературе неоднозначно. Как уже отмечалось, ст. 404 ГК РСФСР 1922 г. относила «держателей» диких животных к владельцам источника повышенной опасности. В ст. 454 ГК РСФСР 1964 г. уже не было ссылки на диких животных, хотя от этого, как замечает О.А. Красавчиков[36] они не перестали быть источниками повышенной опасности. Н.И. Коняев отрицает необходимость отнесения животных к источникам повышенной опасности, считая, что как дикие, так и домашние животные должны содержаться в условиях, полностью исключающих возможность причинения вреда окружающим, а само причинение вреда этими животными возможно лишь вследствие недостаточного надзора со стороны владельца. С точки зрения автора, повышенную опасность диких животных нельзя усматривать в их размерах и свирепости (эти признаки свойственны и некоторым домашним животным). Л.А. Майданик[37] и Н.Ю. Сергеева отмечают неясность в данном вопросе, появившуюся после исключения из гражданского закона упоминания о диких животных как источниках повышенной опасности. При этом авторы ссылаются на нормы некоторых стран, в которых закреплена возможность возложения безвиновной ответственности за содержание опасных (в том числе домашних) животных.
  Отдельные авторы пытаются использовать вопрос о причинении вреда дикими животными и квалификации подобного деликта в целях обоснования «теории деятельности». Так, К.Б. Ярошенко утверждает, что лишь идея - «источник это деятельность» - позволяет объяснить, по чему государство, которое является собственником диких зверей, не должно отвечать за причиненный ими вред, когда они находятся в состоянии «естественной свободы». В данном случае государство не осуществляет деятельности, связанной с повышенной опасностью для окружающих. Иное дело - содержание диких зверей с целью их показа, дрессировки. Соответствующая деятельность обладает признаками повышенной опасности. Поэтому зоопарки, цирки, граждане должны нести ответственность за причинение такой деятельностью вреда по ст. 1079 ГК.
  Однако, во-первых, государство (Российская Федерация или ее субъект) не может нести ответственность по ст. 1079 ГК, ибо в последней говорится лишь о юридических лицах и гражданах. Во-вторых, источниками повышенной опасности, очевидно, могут признаваться не все дикие звери, входящие в животный мир (который, действительно, в пределах Российской Федерации является государственной собственностью), а лишь «объекты животного мира, изъятые из среды обитания в установленном порядке» (см. ст. 4 Федерального закона от 24 апреля 1995 г. «О животном мире»[38] т. е. не просто животные, а вещи, которыми можно владеть (объекты гражданских прав).
  Многие опасные животные обладают способностью к произвольным действиям, сложно детерминированному поведению, в связи, с чем нельзя не признать специфику неподконтрольности этих, так сказать, «одушевленных» источников повышенной опасности, обусловленную наличием центральной нервной системы (психики). Нельзя игнорировать также тот факт, что отдельные домашние животные, также как и дикие, способны причинить существенный вред здоровью человека и даже его жизни. По этому вполне обоснованы, на наш взгляд, предположения о возможности признания таких животных источниками повышенной опасности.
  В связи с этим следует ответить на следующий вопрос. Установление, каких признаков позволяет квалифицировать опасных животных в качестве источников повышенной опасности? Представляется, что критерий «дикости» животного является недостаточным и несколько упрощенным. дело ведь не в том, что дикое животное никогда не сможет быть полностью подконтрольным человеку, так как выросло в состоянии естественной свободы. Тигр или медведь, также могут родится и вырасти в неволе, даже быть обученными соответствующему взаимодействию с человеком (на пример, в цирке), иметь привычку к подконтрольному состоянию, но от этого они не перестанут быть дикими. Совершенно дикая, пойманная в лесу белка, наоборот, никакой опасности не представляет. Конечно, когда говорят о диких животных - источниках повышенной опасности, подразумевают только тех животных, которые обладают врожденной агрессивностью, в силу своих физических характеристик могут причинить существенный вред человеку. Это крупные лесные и степные хищники (волки, медведи, тигры и т. д.), некоторые виды рептилий (ядовитые змеи, удавы, крокодилы), рыб (акулы) и других морских животных (касатки, спруты), хищные птицы, ядовитые насекомые и т. д. Агрессия таких животных может выступать как средство нападения, так и средство защиты, но при своем проявлении она может развиваться неадекватно, переходить рамки подконтрольности. данные свойства у диких животных являются врожденными, обусловленными их природой. Тем не менее, нечто подобное мы можем встретить и среди животных домашних. Известны факты причинения серьезного вреда жизни и здоровью человека неадекватным поведением некоторых собак (ротвейлеров, пит-бультерьеров и др.), опасные качества которых (острота зубов и сила челюстей, вес и мощность, выносливость и нечувствительность к боли) обусловлены искусственным отбором.
  Вопрос о признании собак источниками повышенной опасности получил в последнее время особый интерес. В городах увеличивается количество крупных и сильных собак, контроль хозяев над которыми в определенных ситуациях может быть потерян. Кроме того, собаки традиционно используются для охраны граждан и организаций, их имущества, выполнения правоохранительных задач. В общественном мнении сложилось представление о повышенной опасности для окружающих собак некоторых пород, высказываются предложения о введении повышенной ответственности по отношению к владельцам собак.
  Полагаем, что простое содержание опасных животных (даже диких) для личных целей не может квалифицироваться как деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих. Причинение вреда животным. В таких случаях практически всегда обусловлено виной владельца, даже самой легкой. То, что человек содержит дома, например, ротвейлера или бультерьера[39], не может означать, что им осуществляется повышенно опасная деятельность, хотя хозяин такого животного, конечно же, должен прилагать усилия к безопасному содержанию. Многие случаи причинения вреда такими собаками обусловлены не столько особенностями породы, сколько спецификой содержания. Опасения и страхи, сложившиеся по от ношению к таким собакам, являются во многом преувеличенными - они обусловлены скорее социальными, а не биологическими проблемами, существованием в нашей стране социального заказа на опасных собак. Большинство так называемых «боевых» пород собак в настоящее время потеряли те характеристики, ради которых когда-то создавались. Подводя итоги сказанному по вопросу о квалификации опасных животных, укажем, что в качестве критериев определения повышенной опасности для окружающих при содержании животных указываются следующие обстоятельства: необходимость использования специфических методов содержания животного (особенно нескольких животных); осуществление дрессуры, связанной с развитием у животных агрессивных черт и навыков; коммерческая цель использования. Животные должны признаваться источниками повышенной опасности при целенаправленном использовании их опасных свойств.
  Между тем возможно отнесение к источникам повышенной опасности материальных объектов, не имеющих подобных внутренних свойств, которые «сами по себе» не представляют повышенной опасности. Такими объектами могут быть некоторые предметы, используемые при осуществлении «строительной и иной, связанной с ней деятельности», традиционно относимой к повышенно-опасной деятельности. Легко заметить, что перечень, содержащийся в абз. 1 п. 1 ст. 1079 ГК выделяет подобную деятельность отдельно, не привязывая ее к каким-либо опасным предметам (применяется термин «осуществляется», а не «используется»).
  Строительная деятельность содержит в себе достаточно широкий круг опасностей и возможностей причинения вреда окружающим, которые, однако, не всегда связаны с применением техники. Это могут быть результаты падения человека с большой высоты, либо падения в котлован, колодец; вред может быть причинен вследствие падения на человека строительных материалов, инструмента и т. д. Однако и при осуществлении строительной деятельности, нам необходимо установить наличие источников повышенной опасности. Какими они могут быть?
  В литературе вопрос о причинении вреда при осуществлении строительной деятельности «нетехническими» объектами рассматривается без достаточной аргументации, зачастую противоречиво. Так, Л.А. Майданик и Н.Ю. Сергеева, присоединяясь к мнению О.С. Иоффе утверждают, что под действие нормы об источниках повышенной опасности «не подпадают случаи причинения вреда, связанные с индивидуальным строительством небольших домов, сараев и т. п., без применения техники, представляющей повышенную опасность для окружающих»[40]. С другой стороны они полагают, что «ответственность строительной организации ... за вред, причиненный падающими с высоты предметами, должна обсуждаться по ст. 90 Основ (в настоящее время ст. 1079 ГК) независимо от того, связано ли причинение вреда с применением механизмов или нет».
  Н. Егоров (сторонник «теории объекта»)[41] утверждает, что «работа, производящаяся на высоте (стройки, даже если на них не применяется техника), представляет повышенную опасность для окружающих, поскольку пред меты, находящиеся на определенной высоте и не закрепленные там надлежащим образом, обладают большой потенциальной энергией и в силу это го приобретают специфические вредоносные свойства в отношении находящихся под ними граждан и имущества. Поэтому деятельность, связанная с работой на высоте, представляет повышенную опасность для окружающих». Подобным же образом высказываются С.Е. Донцов и В.В. Глянцев, которые также считают, что для признания стройки повышенно-опасной деятельностью (авторы пишут источником повышенной опасности) «не имеет значения, используется ли на стройке техника (практически стройка немыслима без применения техники) или нет. Потенциальную опасность для граждан представляют на стройке, в частности, объекты, используемые на высоте или, напротив, углубления в поверхности (котлованы, канавы, колодцы и т. п.)»[42]. С последним утверждением мы не можем, согласится, так как в падении человека с лесов, возводимых зданий и сооружений, тем более в котлован, обычно есть чья-либо вина (в том числе потерпевшего), особенно если это случилось с посторонним человеком, которому вообще не место на стройке. Также в подобных случаях мы не видим наличие вредоносного объекта (источника повышенной опасности), необходимого для квалификации деликта по ст. 1079 ГК. Кстати, не много ниже по тексту авторы косвенно подтверждают наше мнение, утверждая, что «эксплуатацию немеханических объектов на стройке, а также деятельность, не связанную с использованием объектов на высоте или в значительных углублениях поверхности..., при причинении вреда нельзя квалифицировать по ст. 454 ГК».
  Мнение, согласно которому для квалификации деликта по ст. 1079 ГК не обязательно устанавливать наличие вредоносного объекта (при эксплуатации которого причинен вред) должно быть признано ошибочным. Действительно, зачастую тот или иной отдельно взятый строительный инструмент (материал, конструкция) не обладает всеми признаками источника повышенной опасности. Тем не менее, использование подобного инструмента в совокупности с другими строительными предметами обусловливает их повышенную опасность. В связи с этим в ряде случаев при осуществлении строительства и иных подобных работ вред причиняется специфическими, «сложными» источниками повышенной опасности, представляющими собой комплекс строительных конструкций и материала. Иногда источником повышенной опасности может выступить сам строительный объект (например, здание со вспомогательной инфраструктурой), опасные признаки которого, по-видимому, можно усмотреть в его незавершенности, динамическом состоянии. В литературе уже указывалось на такое свойство «строительных» источников повышенной опасности, как величина возводимых зданий и сооружений, наличие временных специальных сооружений, например лесов, переходов и т. д., и временных линий электро-паро-газоснабжения»[43]. Впрочем, подобное понимание источника повышенной опасности далеко не всегда может быть использовано для безупречной квалификации, особенно когда вред причинен традиционным техническим источником (машиной и т. п.). Также следует уточнить, что термин «строительный объект» не должен пониматься как цель повышенно-опасной деятельности (результат подрядных работ).
  Под источниками повышенной опасности подразумевается инструментарий, т. е. материальные объекты (предметы), служащие средством осуществления подобной деятельности[44].
  Представляется бесспорным, что в случае причинения вреда на стройке именно характер деятельности играет большую роль в квалификации деликта по ст.1079 ГК. Мы уже отмечали, что в таком случае опасность строительной деятельности обусловливается большим количеством участвующих в строительстве лиц, а, следовательно, большим количеством действий работников владельца источника повышенной опасности (строительной организации). Вот тут как раз и проявляется то, о чем говорит А.П.Сергеев, когда на первый план выходит характер деятельности, так как иная деятельность с теми же материальными объектами может не представлять для окружающих повышенной опасности. Однако, несмотря на это, и в такой повышенно-опасной деятельности должны присутствовать вредоносные объекты источники повышенной опасности.
  На основании выше изложенного можно сделать вывод, что ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности представляет собой гражданско-правовую обязанность возмещения (компенсации) вреда, причиненного владельцем источника повышенной опасности в рамках осуществления деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих. Источник повышенной опасности есть специфический вредоносный объект, также обладающий своими признаками (неподконтрольность его человеку, высокая вероятность причинения вреда окружающим, возможность случайного причинения вреда).
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
  § 2. Природа обязанности возмещения вреда, причиненного
  источником повышенной опасности
   
  Чтобы понять сущность ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности необходимо раскрыть природу и содержание данной правовой санкции. Что есть ответственность в гражданском праве, является ли возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности, которое, как известно, осуществляется независимо от вины причинителя, мерой юридической ответственности или чем-то другим? Эти вопросы, по поводу которых уже достаточно давно ломают копья в правовой литературе, не является чисто схоластическим, как это может показаться на первый взгляд. В связи с принятием нового Гражданского кодекса РФ и введением страхования риска гражданско-правовой ответственности четкое определение признаков последней получает практическое значение. В свое время, когда на страницах юридической печати развернулась дискуссия о необходимости страхования гражданской ответственности, в том числе владельцев механизированного автомототранспорта, высказывались идеи о том, что риск возмещения. Вреда, причиненного владельцем транспортного средства невиновно, необходимо страховать не по правилам страхования ответственности (так как такое возмещение не есть ответственность), а в качестве страхования иных имущественных рисков[45]. Сегодня, когда количество «нетипичных» санкций в нормах гл. 59 ГК РФ значительно увеличилось, проблема их юридической квалификации стоит, на наш взгляд, достаточно остро.
  В литературе существует множество методов исследования сущности юридической (в том числе гражданско-правовой) ответственности. Существует метод, который можно назвать семантическим (лингвистическим, филологическим); в таком случае исследователь использует многозначность слова «ответственность» в русском языке и выделяет соответственно «позитивную» или «перспективную» ответственность (ответственность за правомерное поведение, за будущее, «ответственность - чувство») и «негативную» или «ретроспективную» ответственность (ответственность за противоправное поведение, за прошлое, «ответственность - кара»). Интересным, с нашей точки зрения, результатом применения подобного метода стали определения ответственности как способности или обязанности «дать отчет в своих действиях»[46]. Подобный подход к изучению ответственности, очевидно, не потерял еще своей привлекательности для современных исследователей. Так, М.Д. Шиндяпина предлагает закрепить за названными аспектами данного понятия различные термины: позитивную ответственность именовать «правовой», а негативную «юридической»[47]. Сразу оговоримся, что мы будем рассматривать ответственность только со второй точки зрения, т.е. как последствие правонарушения. В связи с этим, на наш взгляд, можно выделить три основных подхода к исследованию понятия юридической ответственности, которые часто используются одновременно.
  Первый подход является генетическим. Если правонарушение рассматривать как причину, а ответственность - как следствие, то тогда можно легко понять суть данного метода: исследуется сущность явления с помощью изучения ее генезиса (происхождения). Автор, использующий подобный прием, подходит к признакам ответственности через анализ признаков правонарушения, в нашем случае причинения вреда. Тут логика такова: то, что обычно считают ответственностью, можно рассматривать в качестве подлинной ответственности только тогда, когда основание ее возникновения (возложения) соответствует определенным представлениям о нем автора. Как нам кажется, в подобном подходе к вопросу довлеет некая правовая парадигма, которая возникла из уголовно-правовых традиций и, прежде всего из учения о составе преступления. Ее суть заключается в следующем: при отсутствии хотя бы одного признака состава правонарушения не существует самого правонарушения, а значит, не может быть и ответственности[48].
  Автор значительного труда по проблемам состава гражданского правонарушения Г.К. Матвеев признает, что ответственность «в полном смысле этого слова» не может быть без наличия «полноценного» состава правонарушения. Однако, принимая во внимание сложившуюся терминологию судебной практики и закона, он соглашается поступиться принципом и допускает, что ответственность может иметь место и при отсутствии полного состава[49].
  Н.С. Малеин, является, на наш взгляд, наиболее последовательным сторонником исключительно виновной ответственности в гражданском праве[50]. При этом он выступает за максимальное использование виновного начала в гражданском праве, считая необходимым даже введение дифференциации размера ответственности в зависимости от степени вины ответственного лица. Но так как обязанность возмещения вреда независимо от вины причинителя (например, владельца источника повышенной опасности) в законодательстве все же существует, то делается закономерный вывод - возмещение вреда, причиненного случайно, не является ответственностью.
  Некоторые авторы не только отказывают возмещению случайно причиненного вреда в статусе меры ответственности, но даже не считают это правовой санкцией. Так, С.В. Курылев считает, что обязанность возмещения случайно причиненного вреда - это «не санкция за правонарушение, а стимул к поведению, направленному на уменьшение вероятности невиновного причинения вреда.
  Регулируемое поведение в таких случаях находится за пределами гипотезы юридической нормы[51]. В последнем его поддерживает М.Х. Фарукшин, также считающий, что «невиновное причинение вообще нельзя включать в пределы правового регулирования ввиду того, что вызвавшие его действия мы не можем рассматривать как «свои действия» причинителя»»[52].
  Причиной подобного подхода, резко отрицающего возможность существования безвиновной ответственности, является следующие исходные посылки. Считается, что раз нет вины, то нет и волевого поведения. Нет воли -  нет выбора, поведение человека недетерминировано, а возлагать ответственность за «неволевое действие» недопустимо. Одним из проявлений сознания является свобода воли, в самом общем виде означающая присущий человеку избирательный характер поведения. Свобода воли это тот стержень, который пронизывает всю проблему юридической ответственности, ибо понятно, что нельзя спрашивать с человека, если воля его была скована, если она не участвовала в выборе и обосновании совершенного поступка». По-видимому, из таких позиций исходят авторы, приравнивающие объективную ответственность владельца источника повышенной опасности к обязанности страховщика по уплате страхового возмещения. Кроме того, сторонники исключительно виновной ответственности утверждают, что невиновное причинение вреда относится не к правонарушениям (влекущим юридическую ответственность), а к особому виду юридических фактов - событиям. Это обосновывается ссылкой на субъективный (волевой) критерий классификации юридических фактов.
  Приведенные аргументы в пользу концепции исключительно виновной ответственности представляются нам неприемлемыми. В литературе уже высказывались на этот счет контрдоводы.. Нам кажется достаточным лишь привести их. Прежде всего, не согласны с такой постановкой вопроса цивилисты, и это естественно - ведь именно они изучают эти «запредельные» области правового регулирования. Так, А.А. Собчак указывает на то, что нельзя признать правильным отождествление виновного и волевого поведения, даже при отсутствии вины (интеллектуального момента) поведение человека не перестает быть волевым.[53] Кстати, так же считают и не которые криминалисты, по мнению которых «для установления того, имеется ли волевой поступок человека, достаточно, чтобы была проявлена какая-либо воля, и вовсе не нужно, чтобы эта воля относилась именно к интересующему нас результату. Волевой поступок может иметь место и при причинении результата» А раз есть воля, есть юридические последствия, то почему мы не можем считать подобный случай юридическим фактом - действием? О.А. Красавчиков высказывался против отождествления события (неволевого юридического факта) и случая (вида противоправного действия - волевого юридического факта). «Момент предвидения может иметь значение в плоскости установления виновности лица для решения вопроса об ответственности. Если вы случайно разбили вазу, то это не значит, что произошло событие. Разбили вы, но вы не вино ваты и, следовательно, не отвечаете. Таким образом, юридическое событие не должно быть отождествлено с юридическим случаем. «Случайность» характеризует непредвидение субъектом результатов его действия. Говоря о «событии», мы имеем в виду явление (возможно и вызванное деятельностью человека), выступающее независимо от действий и предвидения лица, то есть объективно. Нельзя подменять объективный критерий субъективным и за очертаниями юридического случая видеть юридическое событие».[54] Кстати, О.А. Красавчиков - автор значительной работы, посвященной ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности, при этом также поддерживает принцип «нет вины -  нет ответственности», поэтому не рассматривает возмещение вреда, причиненного невиновно владельцем источником повышенной опасности в качестве меры гражданско-правовой ответственности[55]. Он считает, что помимо ответственности в праве существуют иные «правовые формы восстановления имущественного положения потерпевшего» которые «нетождественны ответственности по своей юридической природе и юридико-фактическим основаниям возникновения» Автор утверждает, что, как и в страховании, возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности по строено не на началах (системе) ответственности, а на начале (системе) так называемого «риска» К подобным же выводам приходит Н.С. Малеин[56].
  По мнению О.А. Красавчикова, помимо ответственности и «общего риска» (т. е. несения убытков самим потерпевшим) в гражданском праве существует «специальный риск» система переложения убытков на не - виновного причинителя. «Формула гражданско-правовой, как и всякой иной, ответственности, пишет автор, довольно проста. Она заключает положение: «Ответственен тот, кто виновен. Формула системы специального риска применительно к рассматриваемому кругу отношений также не особенно сложна и содержит следующее правило: субъективно-случайный вред тот, кто создал повышенную опасность, или, иначе говоря, последствия необычной, повышенной опасности (риска) ложатся на того, кто ее создает».
  На указанную работу была опубликована рецензия, авторы которой, на наш взгляд, справедливо заметили, что «риск или система риска ... не является ни формой, ни способом возмещения вреда. В обязательствах из причинения вреда возмещение его является, как правило (в силу специфичности данного вида обязательств), одновременно исполнением и ответственностью. Тем не менее, следует заметить, что не новая в юриспруденции идея и категория риска подвергалась успешному исследованию и в дальнейшем. В этой связи мы не можем пройти мимо концепции риска, предложенной В.А. Ойгензихтом. Автор рассматривает понятие риска как субъективную категорию, как «психическое отношение субъектов к результату собственных действий или действий других лиц, а также к результату объективно случайных либо случайно-невозможных действий (событий), выражающееся в осознанном допущении отрицательных, в том числе невозместимых имущественных последствий». По В.А. Ойгензихту, «риск» может наряду с виной являться субъективным основанием гражданско-правовой ответственности, «а утверждения о возможности применения ответственности лишь при наличии одних объективных оснований беспочвенны»[57].
  Концепция риска, предложенная В.А. Ойгензихтом, получила поддержку в литературе. Однако даже те авторы, которые в целом присоединяются к данной трактовке риска, высказывают, на наш взгляд, достаточно справедливые упреки в ее адрес. Так, Е.А. Павлодский замечает, что понимание риска в качестве субъективного условия ответственности не согласуется с учением о составе гражданского правонарушения. «Все элементы состава правонарушения должны рассматриваться применительно к каждому конкретному причинению вреда или нарушению принятых обязательств, в то время как риск не характеризует отношение обязанного лица к своим противоправным действиям, а лишь свидетельствует об осознанном выборе рода деятельности»[58].
  В.А. Ойгензихт также утверждает, что могут существовать два вида обязанностей по возмещению вреда, различные по своей природе: ответственность и «неответственность»[59]. Однако случаи возмещения вреда, при чиненного невиновно, он считает мерами ответственности (возлагаемой на началах риска). Критерием отнесения обязанностей по возмещению вреда к мерам ответственности В.А.Ойгензихт признает наличие противоправности в действиях ответственного лица. Автор резко высказывается против того, чтобы называть ответственностью возмещение вреда, причиненного так называемыми «правомерными действиями». Противоправность он считает обязательным условием для привлечения к ответственности, которое, кроме того, «позволяет отделить случаи гражданско-правовой ответственности при отсутствии вины от случаев не ответственности, а только возмещения (распределения) убытков»[60]. При этом основанием обязанности возмещения вреда, которая не является ответственностью, по его мнению, может быть также риск.
  Признак противоправности деяния использовал в качестве критерия определения природы обязанности возмещения вреда А.С. Шенченко автор монографии по проблемам возмещения вреда, причиненного так называемыми «правомерными действиями». Его позиция интересна тем, что приводит автора к необходимости различать «деликтные обязательства» и «обязательства из правомерного причинения вреда» как отдельные гражданско-правовые институты. В результате своего исследования он делает вывод, что «обязательства по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями, образуют самостоятельную, отличную от деликтных обязательств, общность»[61]. Обязанность возместить вред, причиненный «правомерно», А.С. Шенченко относит к так называемым «мерам защиты субъективных гражданских прав». По сути, он относит к «мерам защиты» все случаи возложения обязанности возмещения вреда, если отсутствует хотя бы один из элементов состава гражданского правонарушения. Подобные взгляды нам представляются неприемлемыми прежде все го потому, что мы считаем любое причинение вреда противоправным, т.е. нарушающим субъективные гражданские права. Обоснованию этой точки зрения мы посвятим отдельное место в нашей работе, а пока вернемся к концепции «мер защиты». Данное деление правовых санкций (на меры ответственности и «меры защиты») предложено С.С.Алексеевым и получило достаточное признание,  хотя и не является единственным. Сегодня старое понятие «меры защиты».[62] Получает новое содержание. Дело в том, что новый ГК РФ усугубил имевшееся некогда положение с «некорректными» санкциями, так как предусмотрел ряд случаев возложения обязанности возмещения вреда на «неделиктоспособных» субъектов (см. абз. 2 п. 4 ст. 1073, п. З ст. 1076, абз. 2 п. 1 ст. 1078 ГК), что уже вы звало адекватную реакцию в литературе, для обозначения обязанностей возмещения вреда, не являющихся мерами ответственности, предлагается понятие «меры социальной защиты». Это объясняется вышеуказанным традиционным подходом: нет элемента состава правонарушения (здесь деликтоспособного субъекта) -  нет ответственности[63].
  Существует концепция в общей теории права, в соответствии с которой можно сделать вывод, что структура основания гражданско-правовой обязанности возмещения вреда не влияет на природу последней считается, что не только правонарушение (противоправное виновное деяние) может влечь ответственность, но и специфическое основание - «объективно-противоправное деяние» (невиновное противоправное действие). При этом возмещение случайного вреда, причиненного источником повышенной опасности относят именно к мерам ответственности[64]. Но тогда логично должен быть сделан иной акцент в исследовании сущности гражданско-правовой ответственности за причинение вреда. И это делается -  мы имеем в виду метод, заключающийся в таком подходе к проблеме, когда анализируется не причина, а сразу следствие (ответственность). Его можно назвать методом вы деления признаков гражданско-правовая ответственность анализируется как вид юридической ответственности, в которой выделяется ряд признаков (элементов). Считается, что основные признаки юридической ответственности должны присутствовать и в содержании ответственности гражданской.
  Пожалуй, самой распространенной в литературе позицией по поводу признаков юридической ответственности является позиция О.С.Иоффе и М.Д. Шаргородского. Юридическая ответственность у них складывается из трех основных элементов: 1) государственное принуждение; 2) общественное осуждение поведения правонарушителя; 3) отрицательные последствия для правонарушителя по сравнению с тем состоянием, в котором он находился до момента совершения правонарушения.[65] Подобные же признаки выделяются и у имущественной ответственности, используя их для отличения последней от смежных правовых явлений - отсутствие хотя бы одного из данных признаков свидетельствует об отсутствии ответственности.
  Между тем обращает на себя внимание тот факт, что гражданско-правовые санкции в ряде случаев могут не иметь некоторых из этих элементов. Так, в случае добровольного возмещения вреда или уплаты неустойки отсутствует первый элемент - государственное принуждение. Когда обязанность возмещения возлагается независимо от вины (например, на владельца источника повышенной опасности), трудно говорить о наличии общественного осуждения невиновного поведения. Где нет вины, не может быть и осуждения. В ряде случаев отвечающие лица могут не понести отрицательных имущественных последствий гражданского правонарушения. Это возможно, например, когда причинитель застрахован (имеется в виду страхование гражданской ответственности) или когда с помощью регрессного иска уплаченная сумма возмещения ему полностью возвращается.
  На фоне изложенного закономерен вопрос: возможно ли определение видового понятия (гражданская ответственность), когда так очевидна в его содержании нестабильность признаков родового понятия (юридической ответственности)? Некоторые цивилисты находят выход из данного положения следующим образом. В ядро дефиниции выносится лишь один (максимум два) из вышеназванных признаков, которому придается ведущее значение. Авторы пытаются распространить эти признаки на санкции гражданского права. При этом чаще всего выбирают основным признаком все же элемент кары (имущественные лишения), а также такие признаки как государственное осуждение и принуждение (или в сочетании). В зависимости от того, какой признак выделяют в качестве главного, определяют какая из санкций является мерой ответственности, а какая нет. Если таковым признаком является осуждение, то ответственность может быть толь ко за вину; если принуждение - то тогда и принудительно исполняемая обязанность считается ответственностью и т. д.[66]
  Следующий метод можно назвать функциональным. Следует заметить, что он успешно сочетается с предыдущими. Практически все приверженцы того или другого метода, сторонники того или иного взгляда на понятие ответственности используют также и функциональный подход: выделяют те или иные функции (цели) гражданско-правовой (юридической) ответственности, ссылкой на которые они пытаются подкрепить свое мнение, обосновать решающее значение того или иного признака[67].
  В цивилистической литературе выделяются различные функции гражданско-правовой ответственности: компенсационная (восстанови тельная), превентивная (воспитательно-предупредительная), штрафная (карательная, репрессивная), сигнализационная, стимулирующая и др.[68] Однако, как замечает А.М. Белякова, среди ученых нет единства ни относительно видов функций, выполняемых гражданско-правовой ответственностью, ни об их соотношении. Интересным, на наш взгляд, является точка зрения А.А. Собчака, который выделяет всего две функции юридической ответственности. Это карательная функция, направленная на достижение определенного воспитательно-предупредительного эффекта и компенсационная функция, обеспечивающая восстановление нарушенных общественных отношений либо путем возмещения имущественного вреда потерпевшему, либо иными средствами. «Сущность и социальное назначение уголовной, административной и дисциплинарной ответственности наиболее непосредственно проявляются в карательной функции. В гражданской ответственности именно восстановительная (компенсационная) функция наиболее полно выражает ее социальную сущность. Карательный элемент имеет для гражданско-правовой ответственности побочное значение.. .».[69]
  Если говорить о воспитательно-предупредительной функции, то она свойственна не только юридической, но и иной социальной ответственности. Поэтому об этой функции не стоит говорить в настоящем исследовании, ибо она не отражает специфики имущественной ответственности.
  Кроме того, как уже отмечалось в литературе данная функция свойственна больше не ретроспективной (негативной), а перспективной (позитивной) ответственности, а последнюю мы здесь не затрагиваем. Что же касается иных функций, то они с успехом могут быть включены в две вышеназванные, либо быть отнесены к уже рассмотренной нами воспитательно-предупредительной функции. Так, А.М.Белякова отмечает, что сигнализационная и стимулирующая функции не имеют иного содержания, кроме как воспитания и предупреждения.
  Как неоднократно отмечалось в литературе,[70] гражданско-правовой ответственности более всего свойственна компенсационная функция, которая особенно ярко проявляет себя в области деликтов. Именно выделение главенствующей.. функция.. юридической ответственности помогает увидеть коренное противоречие между ее штрафными и компенсационными видами. Эти виды юридической ответственности (прежде всего уголовная и гражданская) имеют гораздо больше отличительных признаков, нежели общих. Кроме того, как верно заметили И.С.Самощенко и М.Х.Фарукшин, в отдельных видах даже общие признаки юридической ответственности проявляются по-разному. Подобное противоречие, главным образом, обусловлено своеобразием их функций (целей), которые обусловливают наш выбор сущностных признаков явления для включения их в. определение понятия.
  Имущественные лишения не отражают всей специфики гражданско-правовой ответственности, ибо, как было отмечено, в содержании уголовной ответственности (наказания) мы также можем увидеть нечто подобное (штраф, конфискация и т. д.). Специфику (сущность) выражают иные признаки. Кроме имущественного характера санкций, это, во-первых, ответственность правонарушителя перед потерпевшим (а не перед государством), и, во-вторых, соответствие размера ответственности размеру причиненного вреда. Все это также обусловлено компенсационной природой гражданско-правовой ответственности[71].
  Так что же представляет из себя гражданско-правовая ответственность, в том числе за причинение вреда источником повышенной опасности? Для раскрытия содержания данных явлений следует обратиться к такой категории как «правовая санкция». Ответственность за причинение вреда[72] - это, прежде всего гражданско-правовая санкция, выражающаяся в неблагоприятных имущественных последствиях (ст. 1082 ГК), так или иначе наступающих для правонарушителя, как непосредственно, так и в порядке регресса. Содержание данной санкции для деликвента, в конечном счете, характеризуется потерей имущества (права собственности на имущество)[73] в пользу потерпевшего. При этом государственное принуждение и общественное осуждение не являются, существенны ми признаками определяемого понятия.
  Однако для того, чтобы дать определение понятия «ответственности за причинение вреда», необходимо выбрать родовое понятие, роль которого, по нашему мнению, лучше всего может сыграть «гражданско-правовая обязанность», являющаяся формой подобных санкций. В литературе высказывалось предложение определять юридическую ответственность как обязанность (обязанность претерпеть лишения личного или имущественного порядка. Эта точка зрения была поддержана В.Т. Смирновым и А.А Собчаком, которые подобным же образом определили и понятие деликтной ответственности «обязанность причинителя вреда нести последствия совершенного правонарушения (деликта), выражающиеся в возмещении за счет своего имущества причиненного потерпевшему ущерба»[74]. При этом авторы указали, что обязанность возмещения вреда еще не сама ответственность, а лишь форма ее реализации. Однако любое определение должно отражать форму явления. Гражданско-правовая обязанность является единственной «формой» деликтной ответственности, так как иных форм имущественных лишений (помимо исполнения обязанности перед потерпевшим) обязательства из причинения вреда не знают. Данная обязанность заключается либо в передаче потерпевшему имущества (сумм денежной компенсации, новой вещи и т. п.), либо в исправлении своими силами испорченного имущества (ст. 1082 ГК).
  Анализ отдельных гражданско-правовых норм позволяет сделать вывод о том, что понятия «обязанность» и «ответственность» в цивилистике соотносятся как род к виду [например, в п. 1 ст. 322 ГК говорится о солидарной обязанности (ответственности)]. В ряде статей гл. 59 ГК тер мины «ответственность» и «обязанность» употребляются как синонимы.
  М.М. Агарков утверждает, что «долг и ответственность являются не различными и независимыми друг от друга элементами обязательства, а лишь аспектами одного и того же отношения», и «то, что мы обычно обозначаем словами долг и ответственность по обязательству, является в целом не чем иным, как обязанностью должника в обязательственном правоотношении».[75] И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин замечают, что «исполнение обязательства в гражданском праве довольно часто представляет собой именно юридическую ответственность. Для обязательств из причинения вреда это, несомненно. Тут само обязательство есть предусмотренная законом санкция на случай правонарушения, а его исполнение - реализация санкции, юридическая ответственность»[76].
  Следует, однако, заметить, что обязательство из причинения вреда (охранительное гражданское правоотношение является более широким правовым явлением, чем ответственность за причинение вреда. Как верно заметил В.М.Горшенев, «юридическая ответственность характеризует юридическое качество только одной стороны возникающего в результате правонарушения охранительного правоотношения. другая же сторона данной социальной связи обладает определенным правомочием, которое корреспондирует ответственности.... Иными словами, ответственность есть один из составных компонентов правоотношения»[77].
  В связи с изложенным представляется возможным сделать следующий вывод. Концепция, суть которой заключается в том, что обязанность возмещения случайно причиненного вреда источником повышенной опасности не является юридической ответственностью, а относится к особым санкциям — «мерам защиты», что это лишь «модель»[78] ответственности не имеет под собой серьезных оснований. «От того, что не будут названы ответственностью те случаи, когда лицо возмещает вред, причиненный его противоправными действиями, но без вины, такое возмещение не перестает быть ответственностью. Ведь распределение ущерба основывается на том, что действия одного лица причинили вред другому и причинивший обязан возместить вред. Это полностью совпадает с понятием ответственности»[79]. Представляется, что обязанность по возмещению случайно причиненного вреда источником повышенной опасности содержит в себе все существенные признаки гражданско-правовой ответственности, а, следовательно, является таковой.
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
  Глава II. Условия ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Возложение ответственности на нескольких субъектов
  § 1. Условия ответственности за причинение вреда
  источником повышенной опасности
   
  Необходимо рассмотреть четыре общих условия гражданско-правовой ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности: вред, противоправность, причинную связь, вину. Важнейшей задачей данного анализа является выявление специфики каждого из признаков исследуемого деликта (условий ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности).
  Наличие вреда является первым и обязательным условием возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности, так как при его отсутствии нечего и возмещать.
  Известно, что вред выступает мерой ответственности в гражданском праве, ибо размер возмещения должен соответствовать размеру вреда. И в тех случаях, когда на размер ответственности влияют иные обстоятельства (степень вины при долевой и регрессной ответственности, грубая неосторожность потерпевшего и др.), «вред сохраняет свое значение меры ответственности, объективно определяя ее верхнюю границу»[80]. Следовательно, рассматривая вопрос о вреде, мы исследуем границы ответственности с точки зрения структуры и пределов возмещения.
  Теперь с изложенных позиций необходимо исследовать специфику вреда, причиняемого источником повышенной опасности. В литературе указывалось, что «объем и характер причинения вреда в этих случаях (в отличие от причинения вреда личным действием) непосредственно не зависит от субъективного отношения лица, ответственного за причиненный вред, а сам вред наступает чаще и в большем объеме, чем при обычных видах деятельности. Следовательно, можно отметить такие особенности вреда, причиненного источником повышенной опасности как: а) низкая степень обусловленности вреда поведением (субъективным отношением) владельца источника повышенной опасности, и б) повышенный размер вреда, больший, чем в других деликтах. Первая особенность вытекает из характера причинного механизма -  вред причиняется в результате осуществления деятельности с использованием объектов, которые не могут, находится под полным контролем человека. Вторая - связана с повышенной вредоносностью источников повышенной опасности, а также распространенность их использования, что обусловливает возможность причинения вреда значительному количеству потерпевших.
  Специфична структура убытков, возникающих вследствие действия источника повышенной опасности. В большинстве таких случаев причиняются убытки, вызванные смертью и увечьем людей. Они выражаются в реальном ущербе: затратах на лечение и иных дополнительных расходах (п. 1 ст. 1085 ГК), расходах на погребение (ст. 1094 ГК), а также упущенной выгоде: неполученных доходах и утрате заработка в результате утраты (понижении) трудоспособности (ст. 1086 ГК), потери времени на лечение и т. д., утрате содержания в  связи с утратой кормильца (ст. 1089 ГК) и др. данный вред характеризуется большим размером и длительностью возмещения[81]. Кроме имущественного вреда, вызванного умалением нематериальных благ причиняется и исключительно имущественный (имущественно материальный) вред. Структура этого вреда (убытков) выражается в значительной доле натурального ущерба (порча, уничтожение имущества), а также затрат на восстановление (ремонт) имущества. В литературе можно встретить достаточно подробные описания возможных форм такого вреда, а также способов определения его размера. Что касается «бесполезных» расходов, то данному деликту они, как правило, не свойственны, хотя и не исключены, К примеру, они могут выражаться в расходах, связанных с оплатой проезда в транспортном средстве, попавшем в аварию, а также за тратах на продолжение поездки на другом транспорте после аварии[82].
  При осуществлении владельцем источника повышенной опасности страхования своей ответственности в пользу потерпевшего (ст. 931, п. 1 ст. 935 ГК) [для некоторых владельцев является обязательным (см., на пример, ст. 131 - 135 Воздушного кодекса РФ делинквент возмещает лишь разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба, если страховое возмещение недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред.
  Целесообразно также остановится на вопросе о причинении источником повышенной опасности морального вреда. Моральный вред может выражаться в двух формах - физическом или нравственном страдании (ст. 151 ГК). Оба вида страданий могут иметь место как одновременно, так и по отдельности, причем иногда возникновение морального вреда в одной форме обусловливает моральный вред в другой форме. Моральный вред, причиненный источником повышенной опасности, чаще всего характеризуется физическими страданиями, так как в результате действия источника чаще нарушается физическая целостность окружающих его граждан. Однако в последующем у потерпевшего возможно также возникновение психических переживаний (например, из-за неизгладимого обезображения лица).
  Одной из причин возникновения подобных страданий закон (ч. 2 ст.. 1100 ГК) называет вред, причиненный жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности, при этом компенсация такого морального вреда осуществляется независимо от вины владельца источника повышенной опасности. Существование этой нормы, на наш взгляд, порождает необходимость ответить на следующие вопросы. Что законодатель в ч.2 ст.1100 ГК понимает под вредом, причиненным жизни и здоровью? Возможно ли причинение иного морального вреда (не связанного с причинением вреда жизни и здоровью гражданина) источником повышенной опасности, за который владелец источника повышенной опасности, по видимому, будет отвечать при наличии своей вины?
   Под «вредом, причиненным жизни гражданина», закон понимает убытки нетрудоспособных иждивенцев, возникшие вследствие гибели кормильца (ст.1089 ГК), а под «вредом, причиненным здоровью» подразумеваются убытки, возникшие у гражданина в результате повреждения его здоровья (ст. 1085 ГК). По-видимому, нет оснований считать, что в ст. 1100 ГК законодатель использует указанные термины в каких-либо иных смыслах. Ведь если под «вредом, причиненным здоровью», понимать «любые негативные изменения в телесной сфере человека», то действие указанной нормы (ч.1, 2 ст.1100 ГК) распространится на случаи причинения источником повышенной опасности всевозможных незначительных (легких) повреждений здоровья (кровоподтеков, ссадин, царапин и т. п.), обычно не вызывающих убытков[83]. Между тем моральный вред, возникающий от таких случаев причинения незначительных телесных повреждений, по сути, не отличается от страданий, обусловленных самой ситуацией (от физической боли, вызванных, например, автомобильной аварией). Следует также заметить, что последние виды страданий, безусловно, должны влечь уплату денежной компенсации, так как они вызваны нарушением личных неимущественных прав (физическое и психическое здоровье). В литературе, правда, встречается мнение, согласно которому психическое благополучие не является самостоятельным нематериальным благом «умаление психического благополучия личности, в отличие от умаления других видов благ, всегда вторично, так как оно является последствием причинения вреда другим благам, как неимущественным, так и имущественным»[84]. Такой подход чреват, на наш взгляд, сужением круга случаев компенсации морального вреда. Мы должны признать право пострадавшего на компенсацию морального вреда, даже если не можем точно определить конкретное нематериальное благо (из указанных в ст. 150 ГК), которому был нанесен ущерб. Если некто послал ложную телеграмму о смерти близкого родственника адресата, то возникновение психических страданий у последнего более чем вероятны. Нет сомнений, что эти страдания вызваны правонарушением. Между тем четкая квалификация объекта данного посягательства весьма проблематична. Полагаем, что именно психическое благополучие (под которым мы понимаем не только психическое здоровье, но и комфортное душевное состояние) является тем общим (основным) благом, которое умаляется в случаях причинения морального вреда в форме нравственных страданий.
  Иногда моральный вред проявляется в нравственных страданиях родных и близких гражданина, погибшего от действия источника повышенной опасности. Такие потерпевшие могут совсем не пострадать физически, а также не быть нетрудоспособными иждивенцами погибшего, т. е. страдания в таком случае возникают не у тех граждан, о которых идет речь в ст.1100 ГК. Однако и такой моральный вред подлежит, на наш взгляд, компенсации, так как вызван посягательством на психическое благополучие личности. Иное решение было бы нелогичным. Действительно, чем подобные страдания лиц, не являющихся иждивенцами погибшего, отличаются от страданий иждивенцев? Тем более что компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда (п. З ст. 1099 ГК), в том числе убытков, возникших вследствие гибели кормильца.
  В цивилистической литературе придается большое значение противоправности, в частности, как условию ответственности за причинение вреда. При этом, несмотря на кажущуюся очевидность содержания этого понятия, нельзя сказать, чтобы в его трактовке существовало единство взглядов.
  Необходимость постановки вопроса о противоправности деяния обосновывается ссылкой на норму, которая в настоящее время содержится в абз. 1 п. З ст. 1064 ГК РФ. Смысл этой нормы заключается в том, что помимо деликтов (случаев противоправного причинения вреда) существуют случаи так называемого «правомерного причинения вреда», которые могут в отдельных случаях, предусмотренных законом, повлечь обязанность возмещения. Путем обратного толкования данного исключения делается вывод о том, что, по общему правилу, поведение делинквента должно быть противоправным.
  Получает ли противоправность какое-то особое содержание, когда о ней говорят цивилисты? Н.Д. Дурманов заметил, что в нашем законодательстве «проведена дифференциация видов противоправности» - есть противоправность уголовная, административная, трудовая, а также гражданская[85]. В.И. Кофман возражает против такого разграничения, утверждая, что противоправность во всех правовых отраслях носит однотипный характер. Мы не можем, согласится с этим мнением. Упомянутые виды противоправности имеют свою специфику, обусловленную особенностями отраслевых норм.
  Представляется ошибочным утверждение В.А. Рахмиловича о том, что причинение вреда само по себе не является противоправным, и что «вред, причиненный действием, которое само по себе не нарушает установленных правил поведения, не подлежит возмещению»[86].  Мы полагаем, что нарушение норм объективного (административного, трудового и др.) права совсем необязательно для признания факта причинения вреда гражданским деликтом. Конечно, причиной возникновения вреда зачастую выступает нарушение специальных правил (дорожного движения, техники безопасности и т. д.). Однако подобная, так сказать, «внешняя» (по отношению к гражданскому праву) противоправность вполне может и отсутствовать, что особенно свойственно случаям невиновного причинения вреда (в гражданских деликтах именно «внешняя» объективная противоправность выступает в качестве индикатора не осторожной вины правонарушителя).
  Гражданскую противоправность можно также рассматривать и с объективной точки зрения - нарушение субъективного права неизбежно посягает на норму, это право защищающую. Возможно, что в случаях причинения вреда нарушается так называемая «общая норма», смысл которой заключается в обязанности не причинять вреда другому лицу, кроме случаев, когда это оправдывается законом. Можно предположить, что она («общая норма»), основываясь на положениях Конституции РФ, содержится в различных статьях Гражданского кодекса РФ (в котором, впрочем, можно увидеть и прямые запреты противоправных действий, например, в п. 1 ст. 10 ГК).
  В литературе высказывалось мнение о бесполезности выделения противоправности в качестве самостоятельного условия ответственности за причинение вреда. Так, В.К. Райхер считает, что «действия, причиняющие вред, можно разделить на три группы: а) запрещенные законом (противоправные, неправомерные); б) действия, на причинение вреда которыми закон дает разрешение; в) не запрещенные и не разрешенные действия, которые закон не запрещает, но и не разрешает (не причинять ими вред»[87]. При этом он замечает, что существование действий третьего вида (так называемых «юридически без - различных» действий) признается даже теми авторами, которые разделяют господствующее мнение о противоправности как необходимом общем условии ответственности за причинение вреда. Однако гражданский закон (см. абз. 1 п. З ст. 1064 ГК) под «правомерными действиями» подразумевает только второй вид действий, а, следовательно, правомерность» понимается им в узком смысле, как «управомоченность» на причинение вреда. Гражданско-правовая ответственность возлагается не только вследствие «противоправного» причинения вреда, но и в результате причинения «правомерного» (в случаях, установленных законом), в связи, с чем В.К. Райхером делается вывод о том, что противоправность не принадлежит к числу общих условий деликтной ответственности. Тем более что вина, по его мнению, может вполне заменить противоправность, так как «виновное причинение вреда уже само по себе есть противоправное действие».
  Мы не можем, согласится с приведенным выше делением действий делинквента, так как считаем, что всякие действия, причиняющие вред, являются противоправными. Однако именно потому, что мы расцениваем любое причинение вреда в качестве противоправного акта, нам представляется возможным присоединится к основному выводу В. К. Райхера. Если всякое поведение, причиняющее вред, является противоправным, то тогда вряд ли стоит говорить о противоправности как об условии ответственности за причинение вреда, наличие которого нужно устанавливать.
  Не вызывает сомнений, что причинная связь является наиболее важным условием возложении ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Правильное выявление причин возникшего вреда позволяет установить круг ответственных лиц, а также способствует определению иных границ ответственности (например, по объему - путем отграничения прямых убытков от косвенных). По замечанию А.А.Собчака, при применении норм ст. 1079 ГК «сначала следует установить, что вред непосредственно причинен действием источника повышенной опасности, т. е. установить естественную причинную связь между действием повышенно опасных свойств материального объекта и возникшим вредом. Установление этой связи позволяет выявить ответственное лицо — владельца источника повышенной опасности - и решить вопрос о юридически значимой причинной связи между его деятельностью по эксплуатации источника повышенной опасности и «вредом»[88]. Несколько иначе описывает причинный ряд О.А. Красавчиков, предлагая различать «два таких звена причинной связи: 1) связь между по ведением владельца источника повышенной опасности и функционированием данного источника; 2) связь между явлениями функционирования источника повышенной опасности и наступившим вредом»[89]. Позднее А.А. Собчак и В.Т. Смирнов укажут на необходимость исследовать три причинных звена: а) между осуществляемой владельцем источника повышенной опасности деятельностью, представляющей повышенную опасность для окружающих, и наступившим вредом; б) между поведением лица, непосредственно обслуживающего источник повышенной опасности, и наступившим вредом; в) между воздействием повышенно-вредоносных свойств источника повышенной опасности и вредом, т. е. вред должен быть вызван именно теми свойствами материального объекта, которые позволяют отнести его к числу источников повышенной опасности»[90]. Учитывая то, что для квалификации деликта признаки повышенно-опасной деятельности имеют столь же важное значение, как и свойства источника повышенной опасности, считаем последнее подразделение причинного ряда более верным, с той, однако, поправкой, что в качестве непосредственного результата поведения владельца источника повышенной опасности лучше рассматривать вредоносное действие источника, а не наступление вреда.
  Итак, для установления причинной связи - условия возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности - следует выявить причинную обусловленность возникшего вреда совокупностью трех факторов: 1) повышенно-опасной деятельностью владельца источника повышенной опасности, 2) поведением владельца источника и З) конкретным действием источника. При этом ближайшей к вреду «естественной (физической, механической)» причиной должно выступить действие источника, а два остальных фактора должны выступать в качестве «причин причины». Рассмотрим эти факторы несколько подробнее.
  Для представителей различных концепций сущности источника повышенной опасности указанные факторы играют различную, весьма не одинаковую по значению роль. Так, по утверждению Б.С.Антимонова - сторонника «теории деятельности» - «детальное изучение причин большого числа вредоносных случаев названного выше типа показывает, что определяющей их причиной является самый род деятельности, а не особенности конкретного случая»[91]. Он полагает, что основанием особой ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, «является то обстоятельство, что использование такого источника само по себе составляет определяющую причину возникновения вредоносных происшествий»[92]. При этом специфика причинности в данном деликте заключается в особенностях «отсылки закона к фактору причинной связи», так как «закон отсылает не к причинной связи между вредоносным результатом и поведением ответственного лица», «по мысли закона, для возложения ответственности на определенное лицо требуется, чтобы необходимо причинная цепь связывала вредоносный результат ... с действием источника повышенной опасности».  Иначе говоря, Б.С.Антимонов отводит действию владельца источника повышенной опасности в причинном механизме второстепенную роль. С ним солидарна Е.А.Флейшиц, которая также утверждает, что «ответственность по ст. 404 (ГК РСФСР 1922 г.) вообще не есть ответственность за поведение владельца источника повышенной опасности. Для ответственности по ст. 404 надо, чтобы вред был причинен не поведением источника повышенной опасности, а действием источника повышенной опасности, которым владелец пользуется в той или иной деятельности»[93].
  Приведенные утверждения вызывают серьезные возражения. В этом вопросе прав О.С. Иоффе, который утверждает, что «вред причиняют не машины сами по себе, а деятельность людей, связанная с этими машинами», «в качестве противоправных причин выступают не силы природы, а действия людей»[94]. Конечно, зачастую источником повышенной опасности вред причиняется в такой ситуации, когда от самого владельца уже мало что зависит. Но прежде, чем законы механики вступят в действие, человек, как правило, совершает определенные (часто осознанные), действия (нарушает законы социальные), способствующие созданию, а подчас и реализации аварийной обстановки. Даже если возникновение вреда обусловлено самопроизвольным проявлением вредоносных свойств материалов, веществ и т. п., все равно причиной вреда являются действия (а точнее, бездействие) людей, так как подобные вещи, как правило, «требуют постоянного внимания и соответствующих усилий для предотвращения самопроизвольного высвобождения энергии в результате взрыва, самовозгорания  и т. д.»[95].
  Нельзя не заметить, что конкретное действие (бездействие) владельца источника повышенной опасности иногда сложно выделить из деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих (например, при случайном причинении вреда и (или) воздействии на источник внешних факторов: непреодолимой силы, виновных действий потерпевшего).
  Подобных конкретных факторов может быть много, действовать они могут довольно длительный период времени и т. д. Не случайно в литературе появилось предложение выделять третью, помимо действия и бездействия, самостоятельную форму поведения - «нарушение специальных правил». Поэтому тогда, когда мы не можем выделить конкретный поведенческий акт в качестве причины вредоносного действия источника повышенной опасности (и соответственно возникновения вреда), мы можем рассматривать в качестве причинного фактора саму повышенно-опасную деятельность. Такой подход соответствует делению условий (антецедентов) на «состояния» и «события», которое приводил английский философ Д.Милль, полагая, что и условия-состояния (длительные явления), и условия-события (мгновенные из или цепи таковых), в своей совокупности могут выступать причиной.
  В ряде случаев вина делинквента выступает условием возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Взгляд на вину как условие ответственности обусловливает характер ее исследования. Грань между виной и случаем - субъективная граница ответственности  связана с проблемой признаков (критериев их определения) неосторожности, ибо случай есть отсутствие этих признаков. Поэтому представляется закономерным, что в литературе уделяется большое внимание пределам должного предвидения. Подобный «крен» в сторону неосторожности объясняется цивилистами также тем, что «умышленное правонарушение обыкновенно оказывается преступным действием, предусмотренным уголовным законом, и требование возмещения имущественного вреда осуществляется путем предъявления гражданского иска в уголовном деле. Основным видом гражданских правонарушений, влекущих за собой обязанность возмещения вреда, являются правонарушения, совершенные по неосторожности»[96].
  Между тем, несмотря на верность приведенного высказывания, специфика исследуемого деликта требует отдельного рассмотрения случаев умышленного причинения вреда вредоносными объектами. Дело в том, что в литературе высказываются мнения о недопустимости квалификации таких правонарушений по статье об ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Так, В.А. Рахмилович считает, что смысл этой статьи «состоит в возложении на владельца источника повышенной опасности обязанности возмещения сопутствующего деятельности этого источника вреда. Намеренное же причинение вреда источником повышенной опасности юридически не отличается от намеренного причинения вреда любым другим способом; намеренное причинение увечья наездом автомашины ничем, с интересующей нас точки зрения, не отличается от намеренного причинения увечья топором или поленом. В этом случае машина не является источником повышенной опасности, действует не в качестве такового... Именно поэтому при намеренном причинении вреда машиной, которая обычно является источником повышенной опасности, отвечать за этот вред должно умышленно действовавшее лицо, а не владелец источника повышенной опасности»[97]. Данное мнение поддерживает В.В. Ровный. Последний автор даже предлагает по думать над возможностью ограничения действия ст. 1079 ГК случаями исключительно невиновного причинения вреда[98].
  Итак, при причинении вреда вредоносным объектом, имеющем признаки источника повышенной опасности, суд обязан исследовать субъективную сторону правонарушения на предмет обнаружения вины делинквента и квалификации ее формы.
  В последнее время отдельные авторы, опираясь на формулировку абз.2 п.1 ст.401 ГК РФ, делают вывод о том, что в указанной норме дано легальное определение вины, имеющей в гражданском праве весьма значительную специфику.[99] Утверждается, что «вина в гражданском праве рассматривается не как субъективное, психическое отношение лица к своему поведению, а как непринятие им объективно возможных мер по устранению или недопущению отрицательных результатов своих действий, диктуемых обстоятельствами конкретной ситуации», при этом «вина переводится из области трудно доказуемых субъективных психических ощущений конкретного человека в область объективно возможного поведения участников имущественных отношений, где их реальное поведение сопоставляется с определенным масштабом должного поведения»[100].
  Достаточно очевиден, на наш взгляд, также тот факт, что в гражданском законодательстве понятие вины не сформулировано, а определение, данное в абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК, принимаемое отдельными авторами за определение понятия вины, на самом относится к понятию невиновности устанавливает границы неосторожности в гражданском праве. При этом также очевидно, что использование объективных признаков, связанных с требованиями обязательства и оборота, лишено всякого смысла, когда речь идет об умысле исключительно как субъективной категории. Следовательно, дефиниция вины, выведенная из формулировки абз.2 п.1ст.401 ГК, не может даже охватить все содержание определяемого ей понятия. Германское гражданское уложение также содержит подобную дефиницию, но она касается лишь неосторожности (абз. 1 276)[101].
  Считается бесспорным обстоятельство, что в гражданском праве, по общем правилу, дифференциация вины делинквента не имеет практического смысла, так как форма и степень вины субъекта не влияет на размер его ответственности.
  Представляется, что факт осознания противоправности своего поведения не входит в содержание гражданской вины. Во-первых, осознание противоправности гражданской вполне умещается в моменте предвидения вредных последствий (имеющего первичное значение для установления вины), следовательно, является излишним для квалификации психического состояния делинквента. Во-вторых, осознание нарушения негражданских норм лежит в плоскости негражданской вины [примеру, лицо может умышленно нарушать правила дорожного движения («административная» вина), но неосторожно причинить вред («гражданская» вина)].
  Своеобразно подходит к вопросу о критериях неосторожности О.В.Дмитриева. Она утверждает, что в основе понятия вины лежит «средний критерий неосторожности»[102]. При этом в некоторых областях человеческой деятельности закон или договор повышает этот критерий. В частности, «высокий» критерий неосторожности предопределяет ответственность владельца источника повышенной опасности. «С позиции такого «высокого» критерия неосторожности, - пишет автор, - представление об ответственности вину» и без вины изменяется. То, что относительно “среднего” критерия неосторожности представляется ответственностью без вины, относительно высокого критерия неосторожности оказывается ответственностью за вину ». Данное мнение представляется нам необоснованным. Безусловно, критерии неосторожности могут отличаться в различных случаях причинения вреда. Это зависит от конкретной обстановки во время причинения вреда, статуса и иных индивидуальных особенностей делинквента и потерпевшего. Тем не менее, нельзя утверждать, что природа самой ответственности меняется в зависимости от применения того или иного критерия вины, ибо само содержание вины неизменно для всех ситуаций. Если в данной конкретной ситуации не было и не могло быть предвидения наступления вредных последствий, то и нет вины. Следовательно, в таком случае возлагается ответственность без вины, конечно, если это предусмотрено законом. Сравнение, к примеру, критерия неосторожности, применяемого к владельцу источника повышенной опасности или иному субъекту, которого сам закон обязывает быть предельно бдительным, и критерия, применяемого к какому-то иному, обычному, лицу, недопустимо. Некорректность такого сравнения вытекает хотя бы из разной обстановки, складывающейся в момент причинения вреда указанными лицами. И для водителя автомашины, и для самого обычного пешехода (даже совсем не знакомого с правилами дорожного движения) существуют свои высокие» и «обычные» требования осмотрительности - критерии неосторожности. Предлагаемый О.В.Дмитриевой подход к квалификации гражданской ответственности чреват, на наш взгляд, попытками «растягивания» понятия вины до самых фиктивных пределов. В истории (до появления норм о повышенной ответственности владельца «опасного предприятия») существовала подобная практика, когда суд провозглашал, что уже само употребление на железных дорогах локомотивов, выбрасывающих искры, составляет виновный образ действий.
  Представляется, что при рассмотрении судом дел о возмещении вреда, причиненного источником повышенной опасности, неизбежно сравнение фактического поведения владельца источника с тем поведением, которое общество (закон) ожидает (требует) от законопослушного гражданина в аналогичных условиях. Как верно отмечает Н.И. Коняев, «при решении вопроса о долженствовании предвидения данным лицом вредных последствий необходимо решить и вопрос о том, могло ли это лицо предвидеть их наступление». При проверке возможности предвидения наступления последствий нужно исходить из индивидуальных возможностей и особенностей данного субъекта, ибо нельзя вменить ему в вину несовершение такого действия, которого он совершить не в состоянии. Поэтому пользование только объективным или только субъективным критерием при решении вопроса о вине не оправдано» Очевидно, данная позиция может служить ориентиром для правоприменителя при установлении в поведении владельца источника повышенной опасности признаков неосторожности.
  Из изложенного выше можно сделать вывод, что:
  1)   наличие вреда является первым и обязательным условием возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности, так как при его отсутствии нечего и возмещать;
  2)   всякое деяние, причиняющее вред является противоправным;
  3)   причинная связь является наиболее важным условием возложении ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Правильное выявление причин возникшего вреда позволяет установить круг ответственных лиц, а также способствует определению иных границ ответственности;
  4)   в ряде случаев вина делинквента выступает условием возложения ответственности и может являться основанием для уменьшения размера возмещения вреда (при грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда).
   
   
   
   
   
  § 2. Возложение ответственности за причинение вреда
  источником повышенной опасности
  на нескольких субъектов
   
  В ряде случаев деликт может быть осложнен множественностью субъектного состава, что обусловливает необходимость возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности на нескольких субъектов. Представляется, что подобную (общую) ответственность можно дифференцировать на следующие типы:
  • ответственность за причинение вреда незаконным владельцем источника повышенной опасности, при виновном бездействии законного владельца этого же источника (п. 2 ст. 1079 ГК);
  • ответственность за причинение вреда одним источником повышенной опасности, находящемся во владении нескольких лиц;
  • ответственность за причинение вреда владельцами нескольких источников повышенной опасности в результате взаимодействия этих источников третьим лицам (абз.1 п. З ст.1079 ГК);
  • ответственность за причинение вреда владельцем источника повышенной опасности и виновными действиями иных лиц, отвечающих на общих и иных основаниях. Отдельно, на наш взгляд, следует сказать о регрессной ответственности как о специфическом виде долевой ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности.
  Некоторые из перечисленных типов ответственности не требуют квалификации, так как в законе прямо указан порядок ее возложения (в субсидиарном, долевом или солидарном порядке). Это касается случаев, так сказать, «опосредованного» разложения обязанности возмещения вреда между лицами, специально указанными законом (правопреемниками).
  Возможно, что некоторые из приведенных типов общей ответственности являются ответственностью за причинение вреда источником повышенной опасности лишь наполовину, что, впрочем, не устраняет необходимости их исследования.
   Так, например, при недостаточности имущества у владельца источника повышенной опасности - хозяйственного товарищества возможно субсидиарное возложение солидарной ответственности на полных товарищей (п. 1 ст. 75 ГК). Возможно возложение субсидиарной ответственности также на членов кооперативов (п.2 ст.107,абз. 2 п. 4 ст.116 ГК) и др. В случае смерти причинившего вред владельца источника повышенной опасности наследники будут нести ответственность по его долгам в пределах действительной стоимости перешедшего к ним наследственного имущества, т. е. в долевом порядке.
  Особый интерес представляет исследование тех типов общей ответственности за причинение вреда, квалификация которых вызывает сомнения, не имеет однозначного решения. Зачастую в литературе при наличии признаков множественности субъектного состава деликта предлагается возложение солидарной ответственности. Это, по-видимому, обусловлено тем, что в большинстве случаев солидаритет является наиболее выгодным способом защиты прав потерпевшего. Между тем не всегда подобная квалификация достаточно обосновывается, в результате чего на отдельных должников (причинителей вреда) может быть возложена чрезмерная ответственность. В связи с изложенным представляется очевидным, что осуществление квалификации общей деликтной ответственности (на предмет: долевая она или солидарная) может в ряде случаев иметь большое значение.
  В литературе поднимается вопрос о возложении общей ответственности при совместном владении источником повышенной опасности, т. е. когда этот источник принадлежит нескольким лицам по одному законному основанию, либо находится в обладании нескольких лиц без всякого основания, но в результате одного правонарушения. Совместное владение источником повышенной опасности может возникнуть вследствие общей собственности либо общим использованием источника (по договору аренды, простого товарищества и т. п.). Совместным может быть и незаконное владение источником (например, при ничтожности вышеперечисленных сделок или групповом угоне транспортного средства).
  Б.С. Антимонов приводит пример о причинении вреда трамваем, находящимся в совместном использовании, по которому на обоих владельцев источника повышенной опасности (трамвайные депо) была возложена долевая ответственность (в равных долях).[103] Автор, однако, полагает, что в данном случае необходимо было возложить солидарную ответственность. «Если эта эксплуатация нераздельна, то и ответственность не может быть раздельной, она должна быть солидарной в отношении потерпевшего». О.А. Красавчиков отмечает, что к ответственности обычно привлекается лишь один собственник источника повышенной опасности - тот, кто осуществляет фактическое господство над источником в момент причинения вреда или тот, на кого он оформлен Однако автор с этим, по-видимому, не согласен, полагая, что наличие внутренних (имущественно-семейных или только имущественных) правовых отношений между сособственниками, даже при условии оформления документов на имя одного из сособственников, не должно приводить к сужению круга ответственных перед потерпевшим лиц[104].
  Предусмотренная законом множественность лиц на стороне должника, как правило, создает большую гарантию успешного осуществления прав потерпевшего - кредитора». А.М. Белякова в целом высказывается в пользу возложения ответственности на того сособственника (совладельца) источник повышенной опасности, кто является непосредственным причинителем вреда. Однако по отношению к причинению вреда автомашиной, принадлежащей супругам на праве общей совместной собственности, она в целях определения субъекта ответственности предлагает установить, в чьих интересах использовалась автомашина в момент причинения ею вреда.[105] «Если поездка совершалась в общесемейных целях, к ответственности за причиненный вред должен привлекаться не только супруг, управлявший автомашиной, но и другой супруг в пределах принадлежащего ему имущества в совместной собственности. Если же супруг причинил вред, осуществляя поездку в личных целях, он и должен считаться должником в возникшем обязательстве из причинения вреда».[106] К.Б.Ярошенко не согласна с приведенной позицией, так как по ее мнению для применения ст. 1079 ГК «не имеет значения, в чьих интересах и для какой цели использовался в момент причинения вреда источник повышенной опасности» Отвечать, как она полагает, должны все владельцы источника повышенной опасности, а цель, вина и другие обстоятельства могут иметь значение лишь при последующих рас четах между совладельцами. При этом автор увязывает вопрос о владельце транспортного средства с регистрацией последнего в органах  Гос. автоинспекции что, на наш взгляд, не совсем понятно. Почему гражданско-правовая ответственность должна зависеть от административно правовой процедуры? В случае владения автомобилем супругами на праве совместной собственности эксплуатировать его может любой из супругов, даже если он оформлен только на одного из них. При этом тот супруг, имя которого не указано в техническом паспорте может управлять автомобилем и без доверенности от второго супруга. Автомобиль неделимо принадлежит обоим, поэтому владение им по двум основаниям (на праве собственности и по договору ссуды) недопустимо.
  Владельцы источников повышенной опасности несут ответственность за вред, причинённый в результате взаимодействия этих источников(например, столкновения транспортных средств) третьим лицам в солидарном порядке(абз.1 п.3 ст.1079ГК).  В настоящее время в нормах гл.59 ГК РФ, посвящённой обязательствам из причинения вреда, можно заметить две нормы о солидарной ответственности - это абз.1 п.3 ст.1079 ГК и ч.1 ст.1080 ГК РФ. Как относятся эти нормы, действительно ли вред, причинённый вследствие взаимодействия источников повышенной опасности, является результатом совместного причинения? Для ответа на этот вопрос представляется целесообразным охарактеризовать норму, установленную в ч.1 ст.1080 ГК, исходя из следующих соображений. Во-первых, по общему правилу, обязательства с множественностью лиц являются долевыми (ст.321ГК). Солидарность подобных обязательств (в том числе обязательств из причинения вреда) является исключением. Поэтому при установлении нескольких причинителей вреда ответственность на них должна возлагаться, как правило, долевая. Во-вторых, закон может установить и устанавливает исключения из этого правила. Одно из этих исключений - норма ч.1 ст1080, возлагающая солидарную ответственность за совместное причинение вреда. В-третьих, чтобы суд мог возложить солидарную ответственность на причинителей вреда по ст.1080 ГК, необходимо установить в их действиях признак совместного причинения. Также следует добавить, что от правильного установления признака совместного причинения вреда может зависеть квалификация деликта, предусмотренного абз.1 п.3 ст.1079 ГК. Дело в том, что нормы ч.1 ст.1080 ГК о солидарной ответственности за совместное причинение вреда, в свою очередь установлено своё исключение, предусматривающее возложение долевой ответственности, если это соответствует интересам потерпевшего (ч.2 ст.1080). Поэтому в случае признания деликта, предусмотренного абз.1 п.3 ст.1079 ГК, совместным причинением вреда может быть решён вопрос о допустимости применения правила ч.2 ст.1080ГК (т.е. о возложении долевой ответственности).
  Между тем по вопросу о признаках совместного причинения вреда в литературе нет единства мнений, как нет на этот счёт и разъяснений высших судебных органов. Наиболее распространённой в научной литературе является концепция широкого понимания совместного причинения. Её смысл состоит в том, что для признания причинения вреда несколькими лицами совместным достаточно установить наличие объективной связи между причинителями. Сторонники указанного подхода выделяют два признака совместного причинения вреда: 1) причинная связь между действиями нескольких лиц и наступлением вреда; 2) вред как единое целое, общий и нераздельный результат действий сопричинителей. Следовательно, совместное причинение характеризуется только с объективной стороны, при этом для квалификации действий сопричинителей совершенно не нужна их одновременность.
  Особые правила возложения ответственности за причинение вреда в результате взаимодействия источников повышенной опасности установлены в КТМ РФ. Абстрагируясь от своеобразных условий применения подобных правил, отметим, что согласно п.1 ст.313 КТМ в случае столкновения морских судов ответственность владельцев каждого из них за убытки определяются соразмерно степени их вины, т.е. в долевом порядке. В случае если невозможно установить степень вины каждого из судов, исходя из обстоятельств столкновения, ответственность за убытки распределяется между ними поровну. Кстати, согласно норме абз.2 п.1 ст.310 КТМ правила об ответственности за причинение вреда от столкновения морских судов применяются и в том случае, когда убытки причинены одним судном другому судну или находящимся на нём людям, а также грузу или иному имуществу выполнением или невыполнением маневра либо несоблюдением правил плавания, если даже при этом не произошло столкновение судов. Это может быть, например, «когда волной поднятой судном, шедшим с недозволенной скоростью, были смыты люди, находившиеся на борту встречного небольшого судна». В таких случаях также следует говорить о взаимодействии источников повышенной опасности.
  В связи с изложенным представляется, что норма, закрепленная в абз. 1 п. 3. ст. 1079 ГК о солидарном возмещении вреда, причиненного при взаимодействии источников повышенной опасности лишь расширила случаи солидарной ответственности владельцев источников повышенной опасности за рамки совместного причинения, так как в большинстве случаев у подобных причинителей вреда не существует общего намерения на совместные действия. Бесспорно, что причинение вреда Взаимодействием источников повышенной опасности может быть случайным. Так вот, независимо от виновности владельцев источников повышенной опасности для квалификации подобного деликта как совместное причинение следует установить общее намерение (цель) делинквентов, направленную на достижение общего результата (не обязательно на деликт). Только в таком случае суд может субсидиарно применить ч. 2 ст. 1080 ГК, возложив на сопричинителей долевую ответственность.
  Как уже отмечалось, источники повышенной опасности (транспортные средства и др.) могут передаваться во временное безвозмездное владение по договору ссуды (ст. 689 ГК). Между тем законом установлен особый порядок и условия возложения ответственности за вред, причиненный третьему лицу в результате использования переданной в безвозмездное пользование вещи. Согласно ст. 697 ГК ссудодатель отвечает за вред, причиненный третьему лицу в результате использования вещи, если не докажет, что вред причинен вследствие умысла или грубой неосторожности ссудополучателя или лица, у которого эта вещь оказалась с согласия ссудодателя. Если это правило применить к случаям использования по договору ссуды источника повышенной опасности, то тогда ссудодатель (собственник) источника повышенной опасности будет отвечать за причинение вреда источником повышенной опасности в результате легкой неосторожности или невиновного поведения ссудополучателя или лица, у которого источник оказался с согласия. Ссудодателя. Однако, по-видимому, ответственность ссудодателя перед третьими лицами по ст. 697 ГК является случаем общей ответственности. Безусловно, что ссудодатель не может полностью заменить непосредственного (тем более виновного) причинителя вреда. Ссудополучатель отвечает по ст. 1079 ГК как законный владелец источника повышенной опасности, а ссудодатель должен отвечать по ст. 697 ГК. В связи с тем, что признак совместного причинения в подобном деликте отсутствует, можно предположить, что ответственность на обоих сторон договора ссуды должна возлагаться в долевом порядке.
  Из изложенного выше можно сделать вывод, что в случае установления нескольких субъектов ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности (при наличии не скольких владельцев одного источника повышенной опасности, действием которого причинен вред; в случае причинения вреда в результате взаимодействия источников повышенной опасности; при совершении деликта совместными действиями владельца источника повышенной опасности и иных лиц; и т. д.) происходит разложение ответственности между этими субъектами.
   
   
   
   
   
   
         
  Заключение  
  Проведенное в дипломной работе исследование ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности позволило сформулировать следующие основные выводы:
  1. Повышенно-опасная деятельность представляет собой не простую совокупность действий соответствующего лица, а комплекс поведенческих актов, обладающий определенными признаками. Одним из этих признаков является правомерная цель, не заключающаяся в причинении вреда. Повышенно-опасная деятельность вместе со всеми ее составляющими элементами (актами поведения владельца источника повышенной опасности) направлена на  достижение социально-полезных (к основном, экономических) результатов. Вследствие этого с субъективной стороны поведение владельца источника повышенной опасности, явившееся причиной возникновения вреда, может иметь характер лишь неосторожности или случая. Применение правил ст. 1079 ГК при умышленном причинении вреда исключено, и, наоборот, при применении норм об ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности недопустимо применение норм, в которых речь идет об осознанном (умышленном) причинении вреда.
  2. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности представляет собой гражданско-правовую обязанность возмещения (компенсации) вреда, причиненного владельцем источника повышенной опасности в рамках осуществления деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих. Возмещение вреда признается применением ответственности, даже если действия владельца источника повышенной опасности носили невиновный характер, не нарушали специальных правил поведения (публично-правовых норм). Более того, всякое причинение вреда есть правонарушение, могущее повлечь за собой возложение гражданской ответственности, даже если причинение вреда не возбраняется законом. Следовательно, с объективной стороны поведение владельца источника повышенной опасности, ставшее причиной возникновения вреда, всегда признается противоправным, так как в любом случае нарушает субъективные права потерпевшего.
  3. Причиной вредоносных последствий в исследованном нами деликте может признаваться лишь поведение владельца источника повышенной опасности в различных его формах (действия, бездействие, их сочетание и т. д.). Между тем возникновению вреда могут содействовать различные внешние факторы, из которых одни также признаются причинами (на пример, поведение иных владельцев источников повышенной опасности), а другие - лишь условиями возникновения вреда. Последние зачастую играют роль обстоятельств, освобождающих владельца источника повышенной опасности от деликтной ответственности - это непреодолимая сила и виновное поведение самого потерпевшего. Непреодолимая сила может существовать лишь в сфере случайного причинения вреда, так как наличие конкретного предвидения вредных последствий стихийного явления устраняет чрезвычайность последнего. Вместе с тем вполне допустимо квалифицировать в качестве непреодолимой силы социальные явления (военные действия и т. д.). Вина потерпевшего также является внешним по отношению к осуществляемой владельцем источника повышенной опасности деятельности обстоятельством, однако, она может сочетаться и с виновным (неосторожным) поведением делинквента. В целях единообразного применения норм об ответственности за причинение вреда следовало бы закрепить в законе признаки грубой и простой (легкой) неосторожности, заимствовав их из норм уголовного законодательства (ст. 26 УК РФ).
  4. Источник повышенной опасности есть специфический вредоносный объект, также обладающий своими признаками (неподконтрольность его человеку, высокая вероятность причинения вреда окружающим, возможность случайного причинения вреда). Только при совместно установлении признаков повышенно-опасной деятельности и источника повышенной опасности деликт квалифицируется по ст. 1079 ГК. При этом одним из свойств источника повышенной опасности является то, что им можно владеть, так как, по большей части, он представляет собой вещь - самостоятельный объект гражданского оборота. Как известно, субъектом ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности выступает владелец этого источника. Нет оснований утверждать, что для целей ответственности закон понимает владение как-то иначе, чем обычно. При этом признаки и основания такого владения в исследованном нами деликте приобретают важное практическое значение, так как служат критериями при определении субъекта ответственности.
  5. Владельцем источника повышенной опасности признается лицо, осуществляющее полное фактическое господство над источником повышенной опасности от своего имени. Законное владение источником должно быть основано на гражданско-правовом титуле, наличие которого может подтверждаться любым (в том числе и устным) соглашением свободных и равноправных сторон, по которому источник повышенной опасности переходит от одного лица к другому. Отсутствие такого соглашения либо его недействительность свидетельствует о незаконности владения. Впрочем, возможна передача законного владения источником повышенной опасности - и независимо от согласия перёдающей стороны, в частности, в силу распоряжения властного органа, изданного в соответствии с нормами действующего законодательства (публично-правовое владение).
  6. В случае установления нескольких субъектов ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности (при наличии не скольких владельцев одного источника повышенной опасности, действием которого причинен вред; в случае причинения вреда в результате взаимодействия источников повышенной опасности; при совершении деликта совместными действиями владельца источника повышенной опасности и иных лиц происходит разложение ответственности между этими субъектами.
  Список литературы Нормативные правовые акты и иные официальные документы 1. Конституция Российской Федерации. М., 2007.-32с.
  2. Воздушный кодекс Российской Федерации. М., 2007. – 104с.
  3. Гражданский кодекс Российской Федерации. М., 2007.-448с.
  4. Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации. М., 2007.-304с.
  5. Кодекс торгового  мореплавания Российской Федерации. М., 2007.-205с.
  6. Уголовный кодекс Российской Федерации. М., 2007.-180с.
  7. ФЗ от 25 сентября 1998 года «О лицензировании отдельных видов деятельности» // Собрание Законодательства РФ. 2005. №39. Ст.4857.
  8. ФЗ от 24 апреля 1995 г. «О животном мире» // Собрание Законодательства, май 1995 года.
  9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 апреля 2004г. №3 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причинённого повреждением здоровья» (Бюллетень Верховного Суда РФ.2004 №7.).
   
  Книги, монографии, диссертации
  10.Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 2005.-789с.
  11.Алексеев С.С. Проблемы теории права. Т1. Екатеринбург, 2006.-567с.
  12.Антимонов Б.С. Гражданская ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. М, 1952.-504с.
  13.Байдер. Боевые собаки мира. Пермь, 2006.-234с.
  14.Белякова А.М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М, 2003.-276с.
  15.Болдинов В.М. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности. СПб, 2002.-372с.
  16.Большой экономический словарь / Под. ред. А.Н. Азриляна. М., 2007.-678с.
  17.Братусь С.Н. Спорные вопросы юридической ответственности. М, 2003.-205с.
  18.Горшенёв В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М, 1992.-317с.
  19.Гражданское право. Учебник / Под редакцией Сергеева А.П., Толстого Ю.К. Часть 1.М, 2005. – 632с.
  20.Гражданское право. Учебник / Под редакцией Сергеева А.П., Толстого Ю.К. Часть 2. М, 2005.- 736с.
  21.Гражданское право. Учебник / Под редакцией Суханова Е.А. М, 2005.-707с.
  22.Гражданское уложение: Проект Высочайше учреждённой Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения / Под ред. И.М. Тютрюмова. Т.2. СПб., 1910.-2300с.
  23.Дмитриева О.В. Ответственность без вины в гражданском праве. Автореф. дис… к.ю.н. СПб. 2004.-190с.
  24.Донцов С.Е., Глянцев В.В. Возмещение вреда по гражданскому праву. М, 2006.-440с.
  25.Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М., 2006.-207с.
  26.Егоров Л.М. Ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. Автореф. дис. … к.ю.н. Л, 1953.-203с.
  27.Иоффе О.С. Обязательственное право. М, 1975.-1004с.
  28.Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М, 1961.-1032с.
  29.Комментарий к Гражданскому кодексу РФ (постатейный) (под ред. О.Н.Садикова) – М, 2005. –789с.
  30.Комментарий к Гражданскому кодексу РФ (под ред. проф. Т.Е.Абовой и А.Ю.Кабалкина) - М, 2004. –807с.
  31.Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причинённого источником повышенной опасности. М, 1966.-540с.
  32.Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М, 1958. –675с.
  33.Кулагин М.И. Предпринимательство и право. М, 2007.-458с.
  34.Майданик Л.А., Сергеева Н.Ю. Материальная ответственность за повреждение здоровья. М, 1968.-230с.
  35.Мальцман Т.Б. Ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. Автореф. дис. …к.ю.н. М, 1948.-190с.
  36.Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. М, 1970.-321с.
  37.Могилянский Л.Г. Возмещение вреда при столкновении автотранспорта. М, 2006.-194с.
  38.Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М, 2005.-909с.
  39.Ойгензихт В.А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе. 2006.-256с.
  40.Павлодский Е.А. Случай и непреодолимая сила в гражданском праве. М, 1978.-156с.
  41.Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права (по изд. 1917г.). М, 2006. –431с.
  42.Ровный В.В. Гражданско-правовая ответственность. Иркутск, 2004.-270с.
  43.Ровный В.В. Проблемы единства российского частного права. Иркутск, 2006.-340с.
  44.Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М, 1991.-780с.
  45.Собчак А.А. О понятии источника повышенной опасности в гражданском праве. М.,1999.-340с.
  46.Собчак А.А., Смирнов В. Понятие источника повышенной опасности. М., 2003. –245с.
  47.Современный философский словарь / Под общ. ред. В.Е. Кемерова. Лондон, 2005.-786с.
  48.Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. Л. 1983.-432с.
  49.Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов, 2003.-434с.
  50.Тихомиров А.В. Медицинское право. М., 2007.-301с.
  51.Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М,1999.С.132.-403с.
  52.Халфина Р.О. Ответственность по гражданскому праву. М,2006.-674с.
  53.Шварц Х.И. Обязательства из причинения вреда. М, 1954.-203с.
  54.Шенченко А.С. Возмещение вреда, причинённого правомерными действиями. Владивосток, 1989.-131с.
  55.Шиндяпина М.Д. Стадии юридической ответственности. М, 2006.-312с.
  56.Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. М, 1996.-116с.
   
  Публикации в периодике
  57.Агарков М. Обязательства из причинения вреда // Проблемы социалистического права.1939. №1. С.71-74.
  58.Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение 1958. №1. С.48-52.
  59.М.И. Байтин, Д.Е. Петров. Метод регулирования в системе права: виды и структура // Журнал российского права. 2006. №4. С. 78-82.
  60.Джорбенадзе С.М. Крайняя необходимость в гражданском законодательстве // Сов. государство и право. 1970. №4. С. 56-60.
  61.Зарипов А.Р. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности // Академический журнал Западной Сибири. 2007. №5. С. 78-81.
  62.Иванов Р.О. Материальная ответственность в России // Юридические науки. 2007. №5. С. 34-38.
  63.Колесников В.Г. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности // Юридические науки. 2007. №4. С. 56-57.
  64.Курылёв С.В. Санкция как элемент правовой нормы // Сов. Государство и право. 1964. №8.С.54-57.
  65.Малеин Н.С. Вина – необходимое условие имущественной ответственности // Сов. Государство и право. 1971. №2 С.28-32.
  66.Райхер В.К. Вопросы ответственности за причинение вреда.// Правоведение. 1971. №5. С.57-63.
  67.Рамхилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Сов. государство и право. 1984. №3. С.61-64.
  68.Рахмилович В. О страховании гражданской ответственности владельцев механизированных средств транспорта // Сов. Юстиция. 1980. №21 С. 14-20.
  69.Собчак А.А. О некоторых спорных вопросах общей теории ответственности // Правоведение. 1968. №1. С.54-60.
  70.Субботин А. Субъекты ответственности за вред, причинённый источником повышенной опасности //  Сов. Юстиция.1982.№12.С.25-27.
  71.Топоров Н. Источник повышенной опасности // Рабочий суд.1926. №19. С. 67-71.
  72.Фарукшин М.Х. Свобода воли и юридическая ответственность // Вестник Московского университета.1965. Ч1.С.20-24.
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
  [1] Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причинённого источником повышенной опасности. М, 1966. С. 118.
  [2] Кроме стран бывшего СССР
  [3] См.: Кулагин М.И. Предпринимательство и право. М, 2007. С.280.
  [4] См.: Гражданское уложение: Проект Высочайше учреждённой Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения / Под ред. И.М.Тютрюмова. Т.2. СПб., 1910. С. 1282.
  [5] См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права(по изд. 1917г.). М, 2006. С.287.
  [6] См.: там же. С. 288.
  [7] См. например: Дмитриева О.В. Ответственность без вины в гражданском праве. Автореф. дис… к.ю.н. СПб. 2004; Ровный В.В. Проблемы единства российского частного права. Иркутск, 2007. С. 239-266.
  [8] См.: Топоров Н. Источник повышенной опасности // Рабочий суд.1926. №19; Антимонов Б.С. Гражданская ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. М, 1952; Егоров Л.М. Ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. Автореф. дис. … к.ю.н. Л, 1953.
  [9] Антимонов Б.С. Указ. Соч. С.45.
  [10] См.: Колесников В.Г. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности // Юридические науки. 2007. №4. С. 56-57.
  [11] См.: Агарков М. Обязательства из причинения вреда // Проблемы социалистического права.1939. №1. С. 56-60.Антимонов Б.С. Указ. Соч. С.71. Иоффе О.С. Обязательственное право. М, 1975. С.804.
  [12] См.: Красавчиков О.А. Указ. Соч. С.34; Собчак А.А. О понятии источника повышенной опасности в гражданском праве. С. 144-145; Собчак А.А., Смирнов В. Понятие источника повышенной опасности. С.23; Майданик Л.А., Сергеева Н.Ю. Материальная ответственность за повреждение здоровья. М, 1968; Белякова А.М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М, 2003.С.111 и др.
  [13] См.: Рамхилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Сов. государство и право. 1984. №3. С.61-64; Донцов С.Е., Глянцев В.В. Возмещение вреда по гражданскому праву. М, 2006. С. 110.
  [14] См.: Шварц Х.И. Обязательства из причинения вреда. М, 1954.С.25-26. Субботин А. Субъекты ответственности за вред, причинённый источником повышенной опасности //  Сов. Юстиция.1982.№12.С.25-27; Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого Ч2.М, 2005.С.733(автор А.П.Сергеев).
  [15] См. например: Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вредаи из неосновательного обогащения. М,1999.С.132.
  [16] См. п.17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 апреля 2004г. №3 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причинённого повреждением здоровья» (Бюллетень Верховного Суда РФ.2004 №7.).
  [17] См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. С.804.
  [18] Красавчиков О.А. Указ. Соч. С.28.
  [19] Антимонов Б.С. Указ. Соч. С.36.
  [20] См.: Мальцман Т.Б. Ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. Автореф. дис. …к.ю.н. М, 1948. С.42.
  [21] См.: Собчак А.А. О понятии источника повышенной опасности в гражданском праве. С.145.
  [22] См.: Болдинов В.М. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности. СПб, 2002.С 21
  [23] См.: там же
  [24] См.: Красавчиков О.А. Указ. Соч. С.61-62.
  [25] См.: Красавчиков О.А. Указ.соч. С.13-14.
  [26] См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М, 2005. С. 157-159.
  [27] См.: Современный философский словарь / Под общ. ред. В.Е. Кемерова. Лондон, 2005. С.236.
  [28] См.: Большой экономический словарь / Под. ред. А.Н. Азриляна. М., 2007. С.129.
  [29] Пожалуй, только использование гражданами легковых автомобилей является распространённым видом повышенно-опасной деятельности, осуществляемой в целях удовлетворения личных потребностей.
  [30] ФЗ от 25 сентября 1998 года «О лицензировании отдельных видов деятельности» // Собрание Законодательства РФ. 2005. №39. Ст.4857.
  [31] См.: Болдинов В.М. Указ. соч. С.27.
  [32] См.: Красавчиков О.А. Указ. соч. С12-13.
  [33] См.: Тихомиров А.В. Медицинское право. М., 2007. С.126.
  [34] Дмитриева О.В. Ответственность без вины в гражданском праве. Автореф. дис. … к.ю.н. СПб., 2004.  С.60.
  [35] Антимонов Б.С. Указ. Соч. С.9-10.
  [36] См.: Красавчиков О.А. Указ. соч.С.63-64.
  [37] См.: Майданик Л.А.,Сергеева Н.Ю. Указ. соч.С.51.
  [38] См.: ФЗ от 24 апреля 1995 г. «О животном мире» // Собрание Законодательства, май 1995 года.
  [39] См.: Байдер. Боевые собаки мира. Пермь, 2006. С.139.
  [40] Майданик Л.А., Сергеева Н.Ю. Указ. соч.С.52.
  [41] Егоров Н. Указ. соч. С.12.
  [42] Донцов С.Е., Глянцев В.В. Указ. соч. С.226.
  [43] СобчакА.А. О понятии источника повышенной опасности в гражданском праве. С.144-145.
  [44] См.: М.И. Байтин, Д.Е. Петров. Метод регулирования в системе права: виды и структура // Журнал российского права. 2006. №4. С. 78-82.
  [45] См.: Рахмилович В. О страховании гражданской ответственности владельцев механизированных средств транспорта // Сов. Юстиция. 1980. №21 С. 14-20.
  [46] См.: Горшенёв В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М, 1992. С.104. Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов, 2003. С.16.
  [47] См.: Шиндяпина М.Д. Стадии юридической ответственности. М, 2006. С.8.
  [48] См.: Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение 1958. №1С.48-52; Малеин Н.С. Вина – необходимое условие имущественной ответственности // Сов. Государство и право. 1971. №2 С.28-32; Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М, 1991. С.84 и др.
  [49] См.: Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. М, 1970. С.7-8.
  [50] Малеин Н.С. Вина – необходимое условие имущественной ответственности // Сов. Государство и право. 1971. №2 С.28-32.
  [51] См.: Курылёв С.В. Санкция как элемент правовой нормы // Сов. Государство и право. 1964. №8.С.54-57.
  [52] См.: Фарукшин М.Х. Свобода воли и юридическая ответственность // Вестник Моск. университета.1965. Ч1.С.20-24.
  [53] См.: Собчак А.А. О некоторых спорных вопросах общей теории ответственности // Правоведение. 1968. №1. С.54-60.
  [54] Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М, 1958. С.169.
  [55] См.: Красавчиков О.А. Возмещение вреда прчинённого источником повышенной опасности. С.131-150.
  [56] Малеин Н.С. Вина – необходимое условие имущественной ответственности. 1979. С.69.
  [57] Ойгензихт В.А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе. 2006. С.77. Там же С.210.
  [58] Павлодский Е.А. Случай и непреодолимая сила в гражданском праве. М, 1978. С. 39.
  [59] См.: Ойгензихт В.А, Указ. Соч. С.188, 207-208. 215-217. Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. Л. 1983.
  [60] См.: там же С.216.
  [61] Шенченко А.С. Возмещение вреда, причинённого правомерными действиями. Владивосток, 1989.С.54-55.
  [62]  Алексеев С.С. Проблемы теории права. Т1. Екатеринбург, 2006. С.378-381.
  [63] См.: Гражданское право: Учебник/Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Ч2.М, 2005. С.703-704(автор Ю.К. Толстой), 728, 730(автор А.П. Сергеев).
  [64] См.: Ровный В.В. Гражданско-правовая ответственность. Иркутск, 2004. С.40-41, 236.
  [65] См.: Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М, 1961. С.315-317.
  [66] См.: Братусь С.Н. Спорные вопросы теории юридической ответственности. М., 2007.  С.30.
  [67] См.: Зарипов А.Р. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности // Академический журнал Западной Сибири. 2007. №5. С. 78-81.
  [68] Белякова А.М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М., 2003. С. 18.
  [69] Собчак А.А. Указ. Соч.
  [70] Белякова А.М. Указ. соч. С.15-16.
  [71] См.: Иванов Р.О. Материальная ответственность в России // Юридические науки. 2007. №5. С. 34-38.
  [72] См.: Гражданское право: Учебник / Под. ред. Е.А. Суханова. Т1.М, 2005. С.171-172 (автор – В.П.Грибанов).
  [73] Алексеев С.С. Общая теория Соц. права. Свердловск, 1964. С.182.
  [74] Смирнов В.Т., Собчак А.А. Указ. соч. С.49.
  [75] Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. С.44.
  [76] Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Указ. соч. С.59.
  [77] Горшенёв В.М. Указ. Соч. С.100.
  [78] Джорбенадзе С.М. Крайняя необходимость в гражданском законодательстве // Сов. государство и право. 1970. №4. С. 56-60.
  [79] Халфина Р.О. Ответственность по гражданскому праву. М,2006. С.337.
  [80] Смирнов В.Т, Собчак А.А. Указ. соч. С.65.
  [81] См.: Болдинов В.М. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности. М, 2002. С.73.
  [82] См.: Могилянский Л.Г. Возмещение вреда при столкновении автотранспорта. М, 2006. С.3.
  [83] См.: Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. М, 1996. С 2.
  [84] Там же. С. 12.
  [85] См.: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М., 2006. С.191.
  [86] Рамхилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Сов. государство и право. 1984. №3. С.61-64.
  [87] Райхер В.К. Вопросы ответственности за причинение вреда.// Правоведение. 1971. №5. С.57-63.
  [88] Собчак А.А. О понятии источника повышенной опасности в гражданском праве. М., 1999. С.147.
  [89] Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причинённого источником повышенной опасности. М., 1966. С.164.
  [90] Смирнов В.Т., Собчак А.А. Указ. соч. С.71.
  [91] Антимонов Б.С. Гражданская ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. М., 1952. С.35.
  [92] Там же С.36-37.
  [93] Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения. М., 2007. С.71.
  [94] См.: Иоффе О.С. Указ. соч.  С.23.
  [95] См.: Красавчиков О.А. Указ. соч. С.26.
  [96] Болдинов В.М. Указ. соч. СПб, 2002. С. 103.
  [97] Рамхилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Сов. государство и право. 1984. №3. С.61-64.
  [98] Ровный В.В. Проблемы единства российского частного права. Иркутск, 2006. С.245.
  [99] Гражданское право: Учебник/ Отв. Ред. Суханов Е.А. Т1. 2-е изд. М, 2005. С. 448 (автор Е.А.Суханов).
  [100] Там же. С.449.
  [101] См.: Ровный В.В. Проблемы единства российского частного права. Иркутск, 2006. С.243.
  [102] Дмитриева О.В. Указ. автореф. С.14.
  [103] См. Антимонов Б.С. Гражданская ответственность за вред, причинённый источником повышенной опасности. М., 1952. С.259.
  [104] Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. С.82. Так же. Гражданское право: Учебник / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. Ч2. М., 2005. С.737-738(автор Сергеев А.П.).
  [105] См Белякова А.М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М, 2003С. 127.
  [106] См.: Болдинов В.М. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности. СПб, 2002.
  /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin:0cm; mso-para-margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:10.0pt; font-family:"Times New Roman"; mso-ansi-language:#0400; mso-fareast-language:#0400; mso-bidi-language:#0400;}
Скачать дипломную работу