Тема: Особенности организации системы управления акционерным обществом

• Вид работы:
  Дипломная (ВКР) по теме: Особенности организации системы управления акционерным обществом
• Предмет:
  Менеджмент
• Когда добавили:
  11.07.2014 12:28:48
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:
  СОДЕРЖАНИЕ
   
  ВВЕДЕНИЕ. 2
  1. ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ СИСТЕМЫ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ АКЦИОНЕРНЫМ ОБЩЕСТВОМ   4
  1.1. Корпоративное управление: понятие, сущность, принципы.. 4
  1.3. Особенности российской модели организации системы корпоративного управления акционерным обществом 18
  2. ОРГАНИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ АКЦИОНЕРНЫМ ОБЩЕСТВОМ... 23
  2.1. Общее собрание акционеров. 23
  2.2. Совет директоров акционерного общества. 35
  2.3. Исполнительные органы акционерного общества. 45
  ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 58
  СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.. 61
   
   
   
   
  ВВЕДЕНИЕ  
  Современные отечественные акционерные общества невыгодно отличаются от зарубежных корпораций, прежде всего, слабостью научно-технологической составляющей; низким уровнем концентрации производства и капитала; неразвитостью форм производственно-экономических и финансовых связей внутри группы, с внешней средой и т.д.
  Большинство участников корпоративных форм хозяйствования в России сталкиваются с проблемами, связанными с институциональным несовершенством экономики:
  - низкий уровень деловой этики, проявляющийся в нарушении
  договорных обязательств и прав собственности;
  - слабость государственной правоприменительной системы, призванной обеспечивать защиту этих обязательств и прав;
  - специфичность мажоритарных и миноритарных акционеров, порой конфликтующих между собой и с менеджментом исключительно по поводу участия в «выкачивании» средств из предприятий;
  - несовершенство налогового регулирования, игнорирующего потребности в свободном перемещении средств внутри группы.
  Целью дипломной работы является изучение особенностей организации системы управления акционерным обществом.
  В соответствии с поставленной целью необходимо решить следующие задачи:
  - рассмотреть органы акционерным обществом;
  - рассмотреть особенности российской модели организации системы корпоративного управления акционерным обществом;
  - рассмотреть организацию управления акционерным обществом;
  - рассмотреть сущность совета директоров акционерного общества;
  - рассмотреть сущность исполнительных органов акционерного общества.
  Объектом исследования являются отношения по управлению акционерными обществами в Российской Федерации.
  Предмет исследования - это комплекс проблем, связанных с осуществлением управления, а также законодательство Российской Федерации, являющееся правовой основой функционирования акционерных обществ.
  Методологической основой исследования является общенаучный диалектический метод познания и вытекающие из него частнонаучные методы: системно-структурный, исторический, формально-логический, сравнительно-правовой, социологический и другие, широко применяемые в гуманитарных науках.
  Теоретическую базу дипломной работы составляют концепции российской юридической науки о праве и законности, теоретические положения, сформулированные в трудах отечественных ученых-правоведов по общей теории права, гражданскому, предпринимательскому праву: В.П.Грибанова, А.А.Глушецкого, С.Н.Братусь, В.В.Долинской, М.Г.Ионцева, А.Г.Каратуева, Т.В.Кашаниной, В.В.Лаптева, Д.В.Ломакина, Ю.А.Метелевой, С.Д.Могилевского, Е.А.Суханова, М.Ю.Тихомирова, Ю.К.Толстого и др.
  Поставленная цель и задачи обусловили структуру дипломной работы: введение, две главы, заключение, список использованной литературы.
   
   
   
   
  1. ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ СИСТЕМЫ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ АКЦИОНЕРНЫМ ОБЩЕСТВОМ 1.1. Корпоративное управление: понятие, сущность, принципы  
  Анализ законодательных актов Российской Федерации показывает, что легально закрепленное понятие «корпоративного управления» отсутствует.
  В научных работах под корпоративным управлением иногда понимается выбранный хозяйственным обществом способ самоуправления, обеспечивающий защиту прав финансово заинтересованных лиц, к которым относятся акционеры, сотрудники и кредиторы данного общества[1].
  В тоже время, совокупный анализ правоотношений, возникающих в рамках корпоративного управления позволяет определить данное понятие как «совокупность экономических и административных механизмов, с помощью которых реализуются права акционерной собственности и формируется структура корпоративного контроля; система взаимодействий между руководством компании, ее советом директоров, акционерами и другими заинтересованными лицами для реализации их интересов».
  Корпоративное управление в виду своей системности и внутренней обособленности по признаку предмета правового регулирования представляет собой правовой институт предпринимательского права, регулирующий однородные общественные отношения, возникающие по поводу определения, закрепления и поддержания порядка функционирования, определения статуса органов юридического лица, а также распределения полномочий между ними и способы их контроля и сдерживания. Для наглядного отображения проведенного анализа системы правоотношений, возникающих в данном правовом поле, приводитсяна рисунке 1.1.
   
   
  Рисунок 1.1 - Правоотношения в сфере корпоративного управления
   
  Значимость данного правового института заключается в том, что область регулируемых им отношений динамично развивается. Это порождает практический интерес и актуальность для регулирования процессов, связанных с хозяйственной деятельностью обществ. Поэтому научное обоснование и законодательное регулирование корпоративного управления являются важными направлениями развития права.
  Таким образом, основываясь на проведенном анализе предлагается следующее определение корпоративного управления: корпоративное управление — это совокупность правоотношений внутри хозяйственного общества, между несколькими хозяйственными обществами, (в том числе внутри группы формально и неформально аффилированных хозяйственных обществ и за ее пределами) определяющих порядок взаимодействия и функционирования бизнес систем. При этом бизнес системой является совокупность активов (имущества, в том числе валюты, ценных бумаг и имущественных прав) юридических лиц, использующих данные активы,, и физических лиц, участвующих в таком процессе использования, организованная для целей извлечения прибыли.
  В целях унифицирования практики применения права в Российской Федерации, рекомендуется внести изменения в Федеральный закон от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», дополнив его текст статьей 7, содержащей указанное понятие корпоративного управления и понятие бизнес системы.
  Правоотношения в области корпоративного управления обладают характером «власти и подчинения», что связывает их с институтами публичного права. Тем не менее следует подчеркнуть частноправовой характер данных правоотношений, поскольку в их основе лежат нормы предпринимательского и гражданского права. Таким образом, результаты проведенного научного исследования, изложенные далее, приводятся в контексте частноправового характера корпоративного управления и связанного с ним оборота акций.
  Видится возможным определить следующие задачи корпоративного управления:
  1. Обеспечение соответствия между корпоративной и организационно-управленческой структурой группы компаний.
  С юридической точки зрения, корпоративная структура должна соотноситься с организационно-управленческой структурой с тем, чтобы установить оптимальные механизмы подготовки, принятия, исполнения и контроля за исполнением принятых управленческих решений. При этом под корпоративной структурой понимается система правовых механизмов, основанная на подчиненности всех юридических лиц группы одному юридическому лицу — «головной организации» (далее также «ГО»). Под организационно-управленческой структурой понимается система взаимоотношений, выстраивающихся внутри группы лиц с учетом особенностей конкретной бизнес-модели и создающаяся для эффективного и оптимального ведения бизнеса.
  Кроме того, на наш взгляд одна из задач корпоративного управления заключается в том, чтобы исключить ситуации, когда лицо, находящееся на более высоком уровне корпоративной структуры принимает решение по вопросам, находящимся в компетенции лица, находящегося на более низком уровне корпоративной структуры, и наоборот.
  2. Установление оптимального баланса между централизацией и децентрализацией в процессе принятия корпоративных решений.
  Излишняя централизация функций и полномочий на уровне головной организации ведет к снижению эффективности и оперативности в принятии решений.
  В то же время, генеральные директора дочерних организаций (далее также — «ДО») должны, с одной стороны, иметь необходимые полномочия по оперативному принятию и исполнению решений в рамках обычной хозяйственной деятельности, а с другой - оставаться субъектами полноценной юридической ответственности (с формальной, материальной и психологической точек зрения). Поэтому в этих целях при построении системы корпоративного управления рекомендуется:
  - уделять особое внимание роли и ответственности генеральных директоров ДО за принимаемые ими решения и заключаемые сделки (издать и обеспечить подписание генеральными директорами Положений о генеральном директоре ДО, устанавливающих особые обязанности и полномочия генеральных директоров, в том числе по отчетности перед головной организацией и Советом директоров);
  - сохранить в компетенции головной организации принятие и одобрение решений только по наиболее значимым и ключевым вопросам/операциям/сделкам;
  - наряду с уменьшением компетенции основных органов управления головной организации (единоличного исполнительного органа (генерального директора), Правления и Совета директоров) усилить роль региональных филиалов головной организации.
  3. Оптимальный баланс компетенций, объема полномочий и ответственности субъектов принятия решении.
  Функциональная роль каждого субъекта принятия решений на практике закрепляется в локальных нормативных актах (уставах, положениях, регламентах, должностных инструкциях), а также договорах о полной материальной ответственности, где прописывается объем полномочий и пределы ответственности каждого должностного лица. Между тем наличие прямой зависимости объема полномочий и размера ответственности субъектов, ответственных за принятие решений с одной стороны и размера/значимости совершаемых сделок, с другой на практике помогает структурированию эффективных моделей корпоративного управления.
  4. Внедрение эффективного контроля за исполнением управленческих решений посредством корпоративных процедур.
  Задача внедрения эффективных процедур контроля за финансово-хозяйственной деятельностью может быть решена посредством формирования ревизионных комиссий как на уровне головной организации, так и на уровне ДО.
  На практике часто встречается ситуация при которой для повышения эффективности ревизионных комиссий ДО, их формируют из числа сотрудников головной организации.
  Корпоративное управление либо в действительности не является принципиально значимым объектом для исследования при определении степени контролируемости распоряжения и защиты прав акционеров, а, следовательно, и стабильности и перспективности развития акционерного общества, либо в комплекс показателей для оценки корпоративного управления необходимо включить иные качественные характеристики деятельности юридического лица.
  Одной из целей создания системы корпоративного управления является возможность построения организационной структуры акционерного общества, подотчетной конечному бенефициару. Поэтому вопрос фиксации и подтверждения прав на акции, с помощью которых осуществляется идентификация акционеров, является основополагающим аспектом стабильного и оперативного управления бизнесом.
  Между тем, для теории права одним из углов преткновения выступает вопрос об определении правовой природы акции как бездокументарной ценной бумаги. В Гражданском кодексе Российской Федерации (далее также — «ГК РФ») в ст. 128 акция признается объектом гражданских прав и обязанностей. Из анализа ст. 142, 143 ГК РФ следует, что акция является ценной бумагой, удостоверяющей права акционеров. Учитывая практику применения акций, как финансового инструмента, можно сделать вывод, что она «признана и законом, и фактически как объект собственности, который можно купить, продать, сдать в залог.
  В соответствии с п. 1 ст. 51 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» список лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров, составляется на основании данных реестра акционеров общества. Дата составления списка лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров, не может быть установлена ранее даты принятия решения о проведении общего собрания акционеров и более чем за 50 дней. Из данного правила есть исключение, предусматривающее установление даты составления списка лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров не более чем за 65 дней до дня проведения собрания, если его повестка дня включает вопрос об избрании членов совета директоров кумулятивным голосованием. Указанный срок сокращается до 45 дней, если в определении кворума собрания и голосовании участвуют бюллетени, присланные акционерами и полученные обществом в надлежащее время.
   
  1.2. Органы управления как элементы системы корпоративного управления акционерным обществом: понятие, признаки, классификация
   
  Юридическое лицо представляет собой самостоятельное целостное образование, действующее в гражданском обороте от собственного имени. За указанным образованием закон признает возможность быть субъектом права, то есть носителем гражданских прав и обязанностей.
  В мировой корпоративной практике выделяют два принципиально различных типа построения высших органов власти корпораций (рисунок 1.3.).
  Высшим органом власти корпорации является собрание акционеров, дирекция выступает в роли доверенных лиц корпорации и ее акционеров. В качестве внутреннего (или прямого) механизма корпоративного контроля рассматривается Совет директоров (наблюдательный совет), как выборный орган по надзору и контролю за деятельностью менеджмента корпорации от лица ее владельцев и других заинтересованных групп, особо важным является включение в его состав «независимых» директоров.
   
   
   
   
  
     
   
   
   
  
     
   
  
  Менеджеры корпорации
       
   
   
   
   
  США   Германия
  Рисунок 1.3 - Типовые схемы построения высших органов власти корпорации
   
  В различных моделях корпоративного управления могут формироваться унитарные или двухпалатные Советы директоров, и их функции, соответственно различаются - «стратег» и «контролер». При этом в различных странах вопрос представительства заинтересованных лиц («соучастников») в высших органах власти корпораций решается по-разному, фактически в реальной корпоративной практике Совет директоров является проводником интересов наиболее влиятельных акционеров. На рисунке 1.4[2] представлена типичная организационно-правовая структура российских АО (на базе единого имущественного комплекса), акционеры и их контролирующие структуры обозначены единым блоком «собственник».
  Рисунок 1.4 - Организационно-Правовая схема российских АО
   
  В соответствии с законом «Об акционерных обществах», в России формально закреплена система двойных Советов — Наблюдательного совета и Правления, при чем членами Совета являются как «независимые» директора (в российской практике они составляют меньшинство или вообще отсутствуют), так и представители высшего менеджмента.
  Более всего с отношениями «представитель - представляемый» схожи отношения между юридическим лицом и его единоличным исполнительным органом. Будучи назначенным на соответствующую должность, физическое лицо не прирастает к лицу юридическому и не утрачивает своей правосубъектности. Подобно представителю, генеральный директор может действовать как от имени юридического лица, порождая, изменяя или прекращая права и обязанности для него, так и от собственного имени, порождая их для себя. Кроме того, генеральный директор (так же как и представитель) действует по собственной воле, его действия, совершенные в пределах установленных законом полномочий, связывают юридическое лицо подобно тому, как действия представителя связывают доверителя, будучи совершенными в пределах полномочий, определенных доверенностью или законом. Однако между положением единоличного исполнительного органа и представителя есть существенная разница, состоящая в широком объеме «внутренних» полномочий генерального директора, не связанных с представительством юридического лица перед третьими лицами. Так, генеральный директор акционерного общества вправе в соответствии с пунктом 2 статьи 69 Закона об АО издавать приказы и давать указания, обязательные для исполнения всеми работниками общества, в соответствии с пунктом 1 статьи 68 того же закона - требовать созыва заседания совета директоров и т.д.[3] Таким образом, назначение лица на должность генерального директора влечет:
  а) наделение такого лица полномочиями по представительству общества перед третьими лицами,
  б) внутрикорпоративными правами и обязанностями.
  Положение члена совета директоров также подрывает концепцию органа как части юридического лица, однако не вполне укладывается и в представительскую модель отношений. Члены совета директоров, конечно, не уполномочены без доверенности представительствовать от имени юридического лица перед третьими лицами, однако они вправе требовать созыва заседания совета директоров (пункт 1 статьи 68 Закона об АО) и обращаться в суд за принудительным осуществлением такого права, кроме того, член совета директоров вправе при определенных условиях обжаловать решение, принятое этим органом. Возможность обращения в суд от собственного имени, но в интересах юридического лица сближает положение члена совета директоров с положением представителя. Если бы член совета директоров являлся частью юридического лица с момента своего избрания, истцом по соответствующим требованиям могло бы являться лишь само юридическое лицо. Однако закон (пункт 5 статьи 68 Закона об АО) и практика его применения говорят о другом.
  Если рядовой член совета директоров, уполномоченный требовать созыва заседания этого органа, может выступать в суде в качестве истца, вполне логично допустить возможность участия председателя совета директоров, уполномоченного на созыв собрания, в качестве ответчика в соответствующем деле. Арбитражной практике известны такие примеры.
  Вместе с тем, практика, в соответствии с которой ответчиком по делам о созыве совета директоров выступает непосредственно юридическое лицо, не может быть признана теоретически обоснованной. Как известно, от имени юридического лица без доверенности действуют его органы, созыв совета директоров не отнесен к компетенции какого-либо органа акционерного общества, соответствующим правомочием наделено должностное лицо — председатель совета директоров. Таким образом, в иске о понуждении юридического лица созвать совет директоров надлежит отказать в связи с отсутствием у юридического лица соответствующей обязанности.
  Разумеется, защита прав заинтересованных лиц, может быть признана эффективной лишь в том случае, когда судебный акт является исполнимым.
  С этой точки зрения надлежащим ответчиком в приведенном нами- примере будет являться не конкретный гражданин, занимающий соответствующую должность, а должностное лицо. Мы полагаем, что в резолютивной части судебного акта следует указывать наименование соответствующего должностного лица, а не имя конкретного гражданина. Указанный механизм с учетом динамики состава совета директоров, во-первых, позволит привлечь к ответственности конкретное лицо, занимающее, соответствующую должность на момент исполнения судебного акта, во-вторых, избавит взыскателя- от необходимости, дополнительного обращения в суд, в-третьих, избавит от имущественной ответственности само юридическое лицо, в интересах которого, в- конечном счете, и предъявляются подобные иски.
  Необходимо отметить, что административная ответственность за неисполнение содержащихся в исполнительном документе требований неимущественного характера в настоящее время предусмотрена статьей 17.15 КоАП. Указанная ответственность может быть возложена как на должностных лиц, так и непосредственно на юридические лица. При этом понятие должностного лица дано в статье 2.4. КоАП. И хотя данным понятием охватываются члены советов директоров (наблюдательных советов), коллегиальных исполнительных органов (правлений, дирекций), счетных комиссий, ревизионных комиссий (ревизоры), ликвидационных комиссий юридических лиц, административную ответственность указанные лица несут лишь при совершении ряда административных правонарушений, прямо предусмотренных КоАП. Статья 17.15 КоАП в данном перечне отсутствует. Получается, что под «должностным лицом организации» применительно к данной статье следует понимать исключительно её руководителя. Указанное положение вещей нельзя признать нормальным, поскольку генеральным директором в принципе не могут осуществляться полномочия по созыву заседания совета директоров. Разумнее было бы не сокращать искусственно перечень лиц, являющихся должностными, а решать вопрос об их вине или её отсутствии с учетом их компетенции и полномочий.
  Нам могут возразить: подобный подход допускает участие в деле одних лиц, а возложение обязанностей - на других (например, в момент предъявления иска председателем совета директоров являлся гражданин А., а на стадии исполнения решения таковым является уже гражданин Б.). Однако полагаем, что для подобных случаев необходимо прибегнуть к процессуальной фикции, состоящей в признании «должностного лица» лицом; участвующим в деле.
  Конструкция, которую мы предлагаем, для права не нова. Так, М.И. Кулагин в работе «Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо» упоминает о единоличных корпорациях, представляющих собой персонифицированные должности (английский король, епископ Кентерберийский и т.д.). Полагаем, что с точки зрения процессуального права и исполнительного производства использование конструкции персонифицированной должности весьма удобно.
  Сказанное подтверждает, что ни генеральный директор, ни члены совета директоров при своем назначении (избрании) на соответствующие должности не растворяются в юридическом лице, а продолжают действовать и нести ответственность как самостоятельные субъекты гражданско-правовых отношений.
  В обоснование концепции «орган - часть юридического лица» ссылаются и на арбитражную - практику, в частности, на Постановление Президиума ВАС от 9 февраля 1999 года № 6164/98 и пункт 2 Информационного письма ВАС от 23 октября 2000 - года № 57 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского Кодекса Российской Федерации». В соответствии с позицией, выраженной в указанных документах, «органы юридического лица, к числу которых относится и руководитель, не могут рассматриваться как самостоятельные субъекты гражданских правоотношений и являются частью юридического лица. Поскольку орган юридического лица не является представителем последнего, в случаях превышения полномочий этим органом при заключении сделки пункт 1 статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации применяться не может». Судебная практика пошла по пути применения статьи 168 ГК РФ и к случаям отсутствия каких-либо полномочий у лица, позиционирующего себя в качестве руководителя организации и действующего от её имени (например, Постановление ФАС Московского округа от Об октября 2008 года № КГ-А41/8981-08 по делу № А41-К1-639/08, Постановление ФАС Северо-Западного округа от 19 января 2009 года № А26-3619/2007). Вывод ВАС РФ, сводящийся к тому, что орган юридического лица является его частью, ничем не подкреплен, а потому едва ли может послужить решающим аргументом в дискуссии о правовой природе отношений между органом и организацией. Более того, даже если счесть посылку, из, которой исходит ВАС, истинной, то логичным представляется вывод о неприменении статьи 183 ГК РФ лишь к случаям превышения директорских полномочий, но никак не к случаям полного отсутствия таковых. Действительно, более чем странной выглядит ситуация, при которой лицо, подделавшее протокол общего собрания акционеров или совета директоров и выдающее себя за генерального директора, а на деле им не являющееся, не будет нести обязанностей по сделке в силу её ничтожности, в то время, как лицо, подделавшее доверенность, будет стороной сделки на основании статьи 183 ГК РФ.
  Вместе с тем, разъяснения ВАС, вероятнее всего, опираются на соображения практического порядка. Лицо может добросовестно заблуждаться относительно своих полномочий, однако на деле их не иметь.
  Арбитражная практика, связанная с разрешением корпоративных конфликтов, является наглядным свидетельством того факта, что даже судам не всегда просто определить, кто из лиц, представивших протокол о своем назначении на должность генерального директора, на самом деле им является. При таких обстоятельствах возложение на гражданина обязанностей по многомиллионной сделке только на основании отсутствия юридической силы у решения общего собрания акционеров об избрании этого гражданина генеральным директором, представляется весьма сомнительным с точки зрения практических последствий. Выход за пределы имеющихся полномочий также далеко не очевидная вещь.
   
  1.3. Особенности российской модели организации системы корпоративного управления акционерным обществом  
  Модель корпоративного управления в российских юридических лицах обладает рядом признаков, схожих с зарубежными моделями. Однако общий анализ российской модели не позволяет причислить ее к какому-либо из рассмотренных вариантов корпоративного управления.
  Крупный российский бизнес создавался в основном в процессе массовой приватизации и последующего перераспределения собственности. В результате данные обстоятельства привели к тому, что российские акционерные общества характеризуются высоким уровнем концентрации акций у мажоритарных акционеров, что объединяет азиатскую и российскую модели корпоративного управления.
  Еще одной важной особенностью российского бизнеса является низкий уровень отделения собственности от управления. Собственники (акционеры) не стремятся делегировать полномочия по принятию стратегических решений наемному персоналу, желая оставить максимальную полноту власти в своих руках.
  С одной стороны данное обстоятельство вызвано историей формирования крупного бизнеса. Несовершенство законодательства и наличие административного ресурса позволяло осуществить ряд мер, целью которых являлось либо приобретение права собственности на активы юридического лица с целью их дальнейшей продажи и получение прибыли, либо приобретение права собственности на само юридическое лицо. Таким образом, осуществлялось перераспределение приватизированной собственности с помощью рейдерских методов так называемого «недружественного поглощения». Антирейдерские меры по усовершенствованию законодательства во многом усложнили данный процесс. Примером тому служит Федеральный закон от 30.12.2008 № 312-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»[4].
  Однако об исключении рейдерства как явления из жизни современного бизнеса говорить не приходится.
  С другой стороны нежелание полагаться на мнение наемных топ-менеджеров, отвечающих за свои решения в рамках должностного оклада и премий побуждает российских предпринимателей самостоятельно контролировать собственный бизнес и концентрировать полноту всей власти над акционерным обществом в своих руках.
  Именно поэтому во многих крупных акционерных обществ, зарегистрированных и осуществляющих деятельность в России, четко выделяется мажоритарный акционер в лице организации, физического лица или государства. Рекомендации, которые будут или не будут утверждаться общим собранием акционеров, то есть, прежде всего, мажоритарием.
  Таким образом, мажоритарий сам принимает основные стратегические решения. Наемные менеджеры (в том числе тон-менеджеры) подчинены ему.
  Если азиатской модели корпоративного управления характерен «семейный» вариант формирования управленческого ядра, то российскую модель выделяет командный характер формирования круга ведущих управленцев. При этом степень родства хоть и играет определяющую роль, но тем не менее, войти в круг доверия и получить доступ к непосредственному стратегическому управлению акционерным обществом возможно и иным образом, зарекомендовав себя и получив доверие у бенефициаров бизнеса.
  В связи с острой коррупционной обстановкой в Российской Федерации ведение бизнеса непосредственно связано с получением поддержки в лице тех или иных государственных органов. В случае с крупным бизнесом, тесные взаимоотношения между собственниками акционерных обществ и органами государственной власти играют определяющую роль.
  Анализ российского рынка акционерного капитала свидетельствует, что финансирование акционерных обществ осуществляется по средством кредитов, выдаваемых банками, что объединяет российскую модель корпоративного управления с континентальной. Иные способы финансирования российского бизнеса связаны в основном либо с займами, выданными аффилированными лицами, либо с привлечением капитала собственников данного бизнеса.
  Подход к корпоративному управлению с позиций трактовки фирмы как института, сети контрактов позволяет сделать вывод об отсутствии в России четкого стандартного механизма исполнения контрактов как каналов передачи прав собственности. Это вызывает массовые нарушения прав акционеров, принуждение к исполнению законности, развитие нерыночных отношений экономических агентов, коррупцию в рамках модели. Можно выделить следующие факторы институционального характера, влияющие на формирование модели корпоративного управления в России:
  - последствия «специфической» российской модели приватизации;
  - слабые финансовые рынки, не позволяющие использовать косвенные методы контроля со стороны акционеров;
  - недостаточно развитое и относительно противоречивое законодательство, неэффективность государственного аппарата, слабость правовой инфраструктуры, не обеспечивающей соблюдение прав акционеров;
  - «мягкие» законодательные нормы раскрытия информации и отсутствие эффективного мониторинга деятельности менеджмента;
  - специфика взаимодействия государства с крупным бизнесом;
  - динамические свойства глобального рынка (неустойчивость настоящего и многовариантность будущего)[5].
  Из всех перечисленных факторов первые два оказывают наиболее существенное влияние на специфику российской модели корпоративного управления. Для того чтобы определить принципиальные особенности формирующейся национальной модели корпоративного управления, остановимся на подробном рассмотрении следующих критериев:
  1. Роль финансовой системы как механизма трансформации сбережений в инвестиции;
  2. Структура и уровень концентрации акционерного капитала;
  3. Соотношение источников финансирования корпораций;
  4. Основные модели корпоративного контроля на предприятиях;
  5. Внешние и внутренние механизмы корпоративного управления.
  Формирующаяся финансовая система вполне адекватна уровню социального и экономического развития страны, можно сказать, что в российских условиях сформирована экспорториентированная, преимущественно сырьевая, модель с потенциалом внутреннего роста.
  Еще одна отличительная черта, влияющая на формирование отечественной модели - это высокая степень концентрации акционерной собственности. Важную роль в процессе концентрации акционерного капитала играют менеджеры компаний, использующие широкий набор прямых и косвенных, легальных и незаконных методов установления корпоративного контроля.
  В России формируются следующие основные модели корпоративного управления:
  1. Модель «частного предприятия», в которой совмещены функции собственников и управляющих, формируется на небольших и средних предприятиях. Крупнейший собственник - директор, мелкими акционерами могут быть другие менеджеры, рядовые работники, органы власти. Возможные риски модели: плохое качество менеджмента, при расширении бизнеса - риски несоответствия его новых масштабов методам управления.
  2. Модель «коллективной менеджерской собственности», в которой также совмещены функции собственников и управляющих. Группа высших менеджеров предприятия концентрирует контрольный пакет акций. Как правило, никто из ведущих акционеров не обладает блокирующим пакетом, но доля директора превышает доли каждого из членов «команды».
  3. Модель с концентрированным внешним владением, где внешний собственник распоряжается контрольным пакетом акций, а менеджеры - наемный персонал или владельцы небольших пакетов (3-5 %). Подобный тип контроля встречается на предприятиях любого размера.
  4. Модель с распыленным владением, где контроль фактически принадлежит менеджменту предприятия. Для данной модели характерно то, что команда менеджеров обычно владеет пакетом акций средних размеров (5-10%). При этом остальные акции частично распылены среди мельчайших акционеров — инсайдеров и сторонних лиц, частично находятся в виде небольших пакетов у государственных органов, институциональных инвесторов[6].
   
   
   
   
  2. ОРГАНИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ АКЦИОНЕРНЫМ ОБЩЕСТВОМ 2.1. Общее собрание акционеров   В соответствии с пунктом 1 статьи 47 Закона об АО - общее собрание акционеров является органом управления акционерного общества. С учетом того, что гражданское право построено на началах координации, а не субординации, говорить о высшем органе, пусть даже первом среди равных, с гражданско-правовой точки зрения некорректно. В этом смысле слово высший, используемое законодателем, применительно к общему собранию акционеров, следует понимать как компетентный;: решать наиболее важные: для деятельности общества вопросы.
  Пунктом 1 статьи 47 Закона об АО на общество возложена обязанность по ежегодному проведению годового общего собрания акционеров, указанная обязанность исполняется обществом посредством действий, прежде всего совета директоров определяющего форму, дату, место проведения общего собрания акционеров, формирующего его повестку и т.д. (статья 54 Закона об АО)[7]. Закон об АО не приводит конкретный перечень лиц, обладающих правом требования созыва - годового общего собрания акционеров в судебном порядке, вместе с тем, в пункте 10 статьи 55 Закона об АО содержится указание на применение правил о созыве внеочередного общего собрания (в случае, если в установленный законом срок собрание не созвано или в его созыве отказано) и к годовому собранию акционеров. Представляется, что перечень лиц имеющих право требовать созыва годового и внеочередного общих собраний должен быть различным. Как следует из пункта 1 статьи 47 Закона об АО, на годовом общем собрании акционеров в любом случае должны решаться вопросы об избрании совета директоров (наблюдательного совета) общества, ревизионной комиссии (ревизора) общества, утверждении аудитора общества, об утверждении годовых отчетов, годовой бухгалтерской отчетности, в том числе отчетов о прибылях и об убытках (счетов прибылей и убытков) общества, а также распределение прибыли (в том числе выплате (объявлении) дивидендов, за исключением прибыли, распределенной в качестве дивидендов по результатам первого квартала, полугодия, девяти месяцев финансового года) и убытков общества по результатам финансового года. Вопросы, рассматриваемые на годовом собрании, являются ключевыми для деятельности общества. Именно поэтому законодатель не ставит их рассмотрение в зависимость от воли группы акционеров либо менеджмента компании, возлагая на общество соответствующую обязанность. По нашему мнению, право требования созыва годового общего собрания акционеров должно быть предоставлено любому заинтересованному лицу (в число таких лиц, без сомнения, должны включаться акционеры общества вне зависимости от размера принадлежащего им пакета). Закон об АО в соответствующей части нуждается в уточнении.
  В соответствии со статьей 55 Закона об АО внеочередное общее собрание акционеров проводится по решению совета директоров (наблюдательного совета) общества на основании его собственной инициативы, требования ревизионной комиссии (ревизора) общества, аудитора общества, а также акционеров (акционера), являющихся владельцами не менее чем 10 процентов голосующих акций общества на дату предъявления требования. Таким образом, закон ограничивает перечень лиц, управомоченных требовать созыва внеочередного собрания. Предоставление акционеру компании (вне зависимости от количества принадлежащих ему акций) права требовать созыва внеочередного собрания акционеров, очевидно, создало бы благодатную почву для злоупотреблений со стороны миноритарных акционеров что поставило бы под угрозу деятельность компании в целом. Неприемлемым по тем же причинам выглядит и предоставление права созывать такие собрания «любому заинтересованному лицу». Единоличный исполнительный орган также не является лицом, имеющим право требовать созыва внеочередного общего собрания акционеров, такое законодательное решение представляется оправданным и позволяет обществу избежать убытков в случае возникновения конфликта с руководителем.
  Уклонение совета директоров от созыва внеочередного» общего собрания по требованию вышеозначенных лиц позволяло последним — в соответствии с ранее действующей редакцией пункта 8 статьи 55 Закона об АО - созвать такое собрание самостоятельно. Указанное положение Закона об АО подвергалось обоснованной критике, что привело к его существенной корректировке. Действующая редакция Закона об АО полностью исключает подобную «самодеятельность» со стороны инициаторов проведения общего собрания: в случае уклонения совета директоров от созыва собрания в установленные сроки инициаторы проведения последнего могут обратиться в суд с требованием о понуждении общества к проведению такого собрания.
  Изменения в Закон об АО, направленные на борьбу со злоупотреблениями миноритарных акционеров и органов юридического лица, направлявших «виртуальные» требования о созыве собрания, а затем созывавших его самостоятельно, были проведены законодателем не вполне удачно. Безусловно, судебный контроль за правомерностью проведения внеочередных собраний в случаях действительного или мнимого уклонения совета директоров от их созыва можно оценить как благо. Однако; во- первых, интересы ответчика в процессах такого рода будет представлять руководитель юридического лица, могущий находиться в конфликте с советом директоров, к компетенции которого отнесен созыв внеочередного общего собрания. Пункт 2 статьи 225.5 АПК, предписывающий суду не принимать признание иска ответчиком тогда, когда такое признание нарушает права и интересы других лиц, в том числе интересы юридического лица, очевидно, рассчитан на случаи, когда ответчиком само юридическое лицо не является.
  Кроме того, ныне действующая редакция Закона об АО не запрещает совету директоров проводить параллельное собрание акционеров с аналогичной повесткой дня. Думается, что при оспаривании результатов такого рода параллельных собраний могут применяться положения ГК РФ о злоупотреблении правом.
  Лицо, на которое суд возложил обязанность по проведению внеочередного собрания акционеров, обладает в соответствии с пунктом 9 статьи 55 Закона об АО в действующей редакции «полномочиями, необходимыми для созыва и проведения этого собрания». Формально полномочия совета директоров по определению цены имущества (статья 77 Закона об АО) не являются полномочиями, необходимыми для созыва и проведения собрания. Вместе с тем, с одной стороны, принятие общим собранием решения, например, об одобрении крупной сделки в отсутствие оценки - прямое нарушение процедуры, с другой, - совет директоров, не заинтересованный в проведении внеочередного общего собрания по данному вопросу, также будет не заинтересован в определении цены имущества. Практика применения предыдущей редакции Закона об АО подтверждает существование проблемы. Так, Президиум ВАС РФ Постановлением от 5 июня 2007 года № 1650/07 оставил в силе решение общего собрания акционеров об одобрении сделки с заинтересованностью, при этом из материалов дела следовало, что цену предмета сделки определял не совет директоров общества, а представитель акционера, созвавший собрание по собственной инициативе. Высшая судебная инстанция обосновала свое решение соображениями стабильности экономического оборота, а также тем, что совет директоров соответствующую обязанность в установленные сроки не исполнил. Таким образом, по мнению Президиума ВАС РФ правами, непосредственно не связанными с организацией и проведением собрания, лицо, самостоятельно его созывающее (а в соответствии с ныне действующей редакцией Закона об АО - созывающее его на основании судебного решения), всё-таки не обладает. Вместе с тем, неисполнение советом директоров возложенных на него функций не является безусловным основанием для отмены корпоративного решения. Такой подход, в очередной раз отмечающий приоритет «внешних» отношений над «внутренними» в корпоративном праве, представляется правильным.
  Вопросы, решения по которым вправе принимать общее собрание акционеров, составляют компетенцию последнего. По мнению Д.В. Ломакина, компетенция общего собрания акционеров может быть классифицирована следующим образом:
  а)   исключительная компетенция - вопросы, принимать решение по которым вправе исключительно общее собрание акционеров;
  б) неисключительная компетенция, дифференцирующаяся, в свою очередь, на альтернативную - вопросы, которые могут быть переданы на разрешение совета директоров при наличии об этом специальной оговорки в уставе, смешанную - потенциально решение по конкретному вопросу может быть принято как советом директоров, так и общим собранием акционеров, однако фактически оно принимается одним из этих органов[8].
  A.A. Маковская указывает на то, что «общее собрание акционеров может принимать решения по вопросам, относящимся к компетенции совета директоров, если в обществе нет совета директоров либо если совет директоров не может принять решение по вопросу, относящемуся к его компетенции»[9]. Из данного суждения можно сделать несколько важных выводов. Во-первых, по мнению A.A. Маковской, к «смешанной» (по нашей терминологии - «условной») компетенции общего собрания акционеров отнесены все вопросы, составляющие компетенцию совета директоров. Во- вторых, общее собрание может приступить к решению указанных вопросов, если а) совет директоров в обществе отсутствует, б) совет директоров, хотя и сформирован, однако, по каким-то причинам не может принять решение по конкретному вопросу. Указанный подход напрямую противоречит закону. Так, в соответствии с абзацем 2 пункта 1 статьи 64 Закона об АО функции совета директоров действительно может осуществлять общее собрание акционеров, но только в обществе с числом акционеров менее 50 и только тогда, когда соответствующее перераспределение функций прямо закреплено в уставе общества. В остальных случаях в соответствии с пунктом 3 статьи 48 Закона об АО общее собрание не вправе рассматривать и принимать решение по вопросам, не отнесенным законом к его компетенции. Решение, принятое в нарушение указанного запрета, признается не имеющим юридической силы (пункт 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 года № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах"»).
  Принятию точки зрения, высказанной A.A. Маковской и рядом других авторов[10], препятствуют не только причины формально-юридического порядка. Как известно, в корпоративном праве действует принцип охраны прав меньшинства корпоративной организации, проявляющийся, в частности, в возможности кумулятивного голосования при выборе членов совета директоров[11]. Однако возможность передачи вопросов, отнесенных к компетенции совета директоров, на рассмотрение общего собрания акционеров сводит на нет смысл положения о кумулятивном голосовании.
  В соответствии с пунктом 7 статьи 49 Закона об АО решение общего собрания акционеров может быть обжаловано акционером, не принимавшим участие в голосовании, либо голосовавшим против принятия соответствующего решения, если таким решением нарушены его права и законные интересы. Суд вправе с учетом всех обстоятельств дела оставить в силе обжалуемое решение, если голосование данного акционера не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и решение не повлекло причинения убытков данному акционеру.
  Как следует из формулировки действующей редакции закона, решения высшего органа управления акционерного общества не дифференцируются на действительные и недействительные по аналогии с гражданско- правовыми сделками. Более того, в отличие от пункта 1 статьи 167 ГК РФ Закон об АО не содержит положения о недействительности порочных решений общего собрания акционеров с момента их совершения. Формулировка «оставить в силе» более всего походит на формулировки положений процессуальных кодексов, касающихся пересмотра судебных актов. Таким образом, мысль законодателя состоит в том, что решение общего собрания акционеров признается имеющим юридическую силу независимо от степени тяжести нарушений, допущенных при его принятии, до тех пор пока не будет обжаловано в суде заинтересованным акционером.
  Вместе с тем, Постановление Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 года № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах"» предписывает судам различать решения общего собрания акционеров, изначально не имеющие юридической силы («квазиничтожные»), и лишившиеся таковой вследствие принятия судебного акта («квазиоспоримые»). Пункт 26 указанного Постановления приводит ряд нарушений, делающих решение общего собрание акционеров квазиничтожным, к таковым относятся:
  - нарушение компетенции общего собрания;
  отсутствие кворума для проведения общего собрания или принятия решения;принятие решения по вопросам, не включенным в повестку дня собрания;принятие решения меньшим количеством голосов, чем это установлено Законом об АО или уставом общества. Ранее содержавшийся лишь в Постановлении Пленума перечень нарушений, делающих решения общего собрания акционеров не имеющими юридической силы, перекочевал в Закон об АО (пункт 10 статьи 49).
  Какие критерии лежат в основе разграничения порочных решений общего собрания акционеров на квазиничтожные и квазиоспоримые?
  Едва ли в качестве такого критерия выступает степень серьезности допущенных нарушений. Указанная категория является весьма субъективной, при этом, очевидно, было бы неправильно говорить о том, что принятие решения недостаточным количеством голосов в случае, когда для принятия решения не хватило одного голоса, - нарушение более серьезное, чем неизвещение о проведении собрания акционера - владельца 15% акций общества.
  Не является таким критерием и очевидность допущенного нарушения. A.A. Маковская отмечает, что «из этих четырех нарушений лишь два участник оборота, вступающий в гражданские правоотношения с акционерным обществом, основываясь на решении общего собрания акционеров, может достаточно легко выявить. Это - принятие решения по вопросу, не входящему в компетенцию общего собрания акционеров, и принятие решения по вопросу, не включенному в повестку дня общего собрания акционеров»[12].
  A.A. Маковской нарушения далеко не очевидны, притом не только для третьих лиц, но и для самих акционеров. Как мы отмечали выше, вопрос о том, относится ли тот или иной вопрос к компетенции общего собрания, может быть достаточно сложным. Далеко не всякий акционер сможет правильно определить соотношение стоимости имущества, передаваемого по сделке, и балансовой стоимости активов общества (не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что составление бухгалтерского баланса - не прерогатива акционера), а именно от этого соотношения зависит решение вопроса о компетенции общего собрания по одобрению конкретной крупной сделки. Казалось бы, с вопросом, не включенным в повестку дня, подобных затруднений не возникает. Однако в уведомлении о проведении собрания акционеров соответствующий вопрос может присутствовать, а в решении совета директоров о включении вопросов в повестку дня — отсутствовать.
  Таким образом, никаких четких критериев, лежащих в основе разграничения «квазиничтожных» и «квазиоспоримых» решений общих собраний акционеров нам выявить не удалось.
  Иными словами, сначала высшая судебная инстанция, а затем - и закон позволили государственным органам и иным субъектам, вступающим в отношения с обществом, оценивать корпоративные акты на предмет наличия либо отсутствия у них юридической силы. Однако указанные органы и субъекты изначально не способны с высокой степенью достоверности оценить, были ли допущены при принятии таких актов какие-либо нарушения.
  Нам могут возразить: с тем же успехом можно выступать против института ничтожных сделок, поскольку нарушение закона, притворность или мнимость - категории далеко не очевидные, между тем, участники оборота вправе квалифицировать конкретную сделку в качестве ничтожной вне зависимости от решения суда. Мы действительно полагаем, что закрепленное в ГК РФ понятие ничтожной сделки нельзя признать удачным. Хотя знание закона в отечественном правопорядке презюмируется, сложность и многообразие норм действующего права, а равно - проблемы, связанные с толкованием хитроумно составленных договоров, вопреки мнению авторитетных ученых, не позволяют считать несоответствие сделки закону очевидным обстоятельством. Однако оценка сделки на предмет соответствия закону, по крайней мере, связана с решением вопросов права в то время, как к вопросам права применительно к «квазиничтожным» корпоративным решениям относится лишь вопрос о компетенции собрания, да и то — со множественными оговорками. Каким образом лицо, не присутствовавшее при проведении собрания, будет оценивать фактические обстоятельства принятия соответствующих решений? Вероятнее всего, модель, предусмотренная законом, рассчитана на наиболее одиозные случаи (из протокола следует, что решение было принято владельцем небольшого пакета акций при отсутствии на собрании остальных акционеров), однако на практике протоколы собраний, проведенных с фундаментальными нарушениями, выглядят в высшей степени благообразно.
  Между формулировками, содержащимися в пункте 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 года № 19 и пункте 10 статьи 49 Закона об АО, есть 2 принципиальных отличия. Во-первых, в отличие от Пленума ВАС закон не считает решение общего собрания принятое по вопросу, не включенному в повестку дня, не имеющим силы, если в таком собрании приняли участие все акционеры общества. Такой подход представляется правильным, поскольку права акционеров в данном случае не будут ущемлены. Во-вторых, содержащаяся в законе оговорка о том, что соответствующие решения не имеют силы вне зависимости от их судебного обжалования, дает основание полагать, что соответствующие решения могут быть обжалованы в судебном порядке. В разъяснениях Пленума, напротив, содержалась мысль о том, что отсутствие у корпоративного акта юридической силы выявляется в уже начатом по другому поводу процессе, при ссылке лиц, участвующих в деле, на такой акт.
  Как мы уже отмечали, корпоративные решения, не имеющие юридической силы, не имеют её с момента своего совершения, в то время как решения, признанные недействительными, утрачивают юридическую силу с момента вступления в законную силу соответствующего решения суда.
  Упомянутая неочевидность нарушений, допущенных при принятии корпоративных решений, ставит под удар стабильность гражданского оборота. Так, новый директор акционерного общества сможет оспаривать сделки, совершенные предыдущим руководителем, ссылаясь на отсутствие юридической силы у решения о назначении последнего. Указанное обстоятельство коснется не только добросовестных контрагентов юридического лица, но и добросовестных приобретателей имущества, переданного по таким сделкам. Конечно, принятие решения, не имеющего юридической силы, само по себе не означает, что имущество, передаваемое на основе этого решения, будет считаться выбывшим из владения юридического лица помимо его воли. Так, решение, принятое по вопросу, не включенному в повестку дня, при условии, что не присутствующие на голосовании акционеры не могли бы повлиять на его исход, хотя и является не имеющим силы, позволяет сделать вывод о направленности воли общества на принятие соответствующего решения. Иное дело, когда решения принимаются в отсутствие кворума для проведения собрания или голосования по данному вопросу, в таких случаях есть основания говорить о том, что орган не выразил свою волю в установленном порядке.
  Судебной практике хорошо известны случаи, когда владелец небольшого пакета акций проводит заведомо незаконное собрание акционеров, на котором избирает себя генеральным директором общества, а затем распродает имущество компании, которое впоследствии попадает к добросовестным приобретателям. Признание решения об избрании такого генерального директора не имеющим юридической силы позволит защитить интересы общества, однако поставит под удар интересы добросовестного приобретателя. С нашей точки зрения, приоритетной защитой должно обладать не общество, а добросовестный приобретатель имущества, в противном случае гражданский оборот с участием юридических лиц будет поставлен под удар. Интересы акционеров должны защищаться посредством реформирования законодательства о регистрации юридических лиц. Процитируем кажущуюся нам совершенно верной мысль C.B. Сарбаша: «В целях защиты стабильности гражданского оборота... необходимо установить в законодательстве принцип достоверности государственного реестра для добросовестных лиц. Реализация этого принципа означает, что если сделка, то или иное юридически значимое решение совершены от имени юридического лица субъектом, сведения о котором содержатся в государственном реестре как о лице, имеющем право без доверенности выступать от имени организации, совершенный таким лицом юридический акт является действительным и влечет соответствующие правовые последствия, даже если в действительности этот субъект не вправе был выступать от имени юридического лица. ... Действующее законодательство не устанавливает необходимости проверки законности назначения (избрания, образования) исполнительного органа и проверки достоверности- данных об исполнительном органе. Это является главным недостатком, который необходимо устранить на законодательном уровне»[13] .
  Таким образом, с нашей точки зрения:
  дифференциация решений органов управления на «не имеющие силы» и «недействительные» не выдерживает критики. В законе должна присутствовать лишь одна категория - недействительные корпоративные решения;корпоративное решение должно признаваться недействительным с момента вступления в силу соответствующего решения суда. Проведение в жизнь этого положения будет означать невозможность признания недействительной сделки, совершенной от имени общества «лжедиректором» с добросовестным лицом, в период, когда полномочия последнего ещё не были оспорены, по соответствующему основанию. Это обстоятельство, тем не менее, не означает, что процессы по оспариванию корпоративных решений потеряют смысл. Во-первых, не все корпоративные решения сводятся к решениям о наделении лица полномочиями действовать, от. имени общества. Во-вторых, процессы по оспариванию корпоративных решений могут носить превентивный характер;целесообразно допустить признание корпоративных решений недействительными не только по иску акционеров, но и по иску органов, ответственных за регистрацию юридических лиц в случаях, когда нарушение потенциально затрагивает интересы значительной группы акционеров (незакрытый перечень таких нарушений должен содержаться в законе). Однако соответствующие иски могут быть предъявлены государственным органом исключительно до осуществления регистрационного действия.  
  2.2. Совет директоров акционерного общества  
  В соответствии с пунктом 1 статьи 64 Закона об АО совет директоров осуществляет общее руководство деятельностью общества, за исключением решения вопросов, отнесенных непосредственно к компетенции общего собрания акционеров. Членами совета директоров могут быть только физические лица (в том числе не являющиеся акционерами общества), при этом члены коллегиального исполнительного органа не могут составлять более совета директоров, а лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа, не может быть председателем совета (пункт 2 той же статьи).
  Мировой практике известны два варианта построения системы корпоративного управления. Первый вариант (одноуровневая система, традиционная для стран общего права) предполагает создание органа (совет директоров), в состав которого могут входить как исполнительные, так и неисполнительные директора, при этом к компетенции данного органа относится решение как стратегических, так и текущих вопросов, при реализации соответствующей схемы может не создаваться коллегиальный исполнительный орган. К сильным сторонам такой модели относится оперативность принятия решений[14]. Второй вариант (двухуровневая система) строится на четком разграничении функций между наблюдательным советом и коллегиальным исполнительным органом. При этом в состав наблюдательного совета не могут входить члены исполнительных органов. Такая система характеризуется четким механизмом надзора за деятельностью менеджмента.
  Отечественное законодательство не содержит препятствий для реализации одноуровневой схемы, в то же время создание наблюдательного совета как органа строго контрольного в российских правовых реалиях маловероятно. Во-первых, совета директоров могут составлять члены коллегиального исполнительного органа (т.е. подконтрольного органа), во- вторых, запрет на избрание в совет директоров членов правления свыше установленной квоты трудновыполним на практике. Так, при равномерно распределенном акционерном капитале достаточно высока вероятность несоблюдения данного ограничения даже в случаях, когда в списке кандидатур, выдвигаемых в совет конкретным акционером, будет присутствовать менее чем членов правления. Представим себе, что акции общества равномерно распределены между 4 акционерами, при этом количественный состав совета директоров определен в 9 членов. Установленное законом ограничение на участие не будет соблюдено, если в совет будет избрано 3 члена правления. Представим себе, что в списке кандидатов, выдвигаемых каждым из акционеров, присутствует, по крайней мере, один член правления. Совершенно очевидно, что, в конечном итоге, в совет директоров может быть избрано 4 члена правления, а выяснится это, разумеется, лишь после подведения итогов голосования. При этом ни один из акционеров не сможет оспорить соответствующее решение, поскольку они все принимали участие в голосовании, никто из них не голосовал «против» принятия соответствующего решения (поскольку кумулятивное голосование, предусмотренное в соответствующих случаях, нельзя квалифицировать как голосование «против»). В приведенном примере достаточно трудно говорить об ущемлении чьих-либо прав, между тем, очевидно, что ограничение присутствия исполнительных директоров в составе совета введено с целью защиты прав миноритарных акционеров. На наш взгляд, паллиативы, связанные с установлением некоего минимума, ограничивающего присутствие менеджеров в совете директоров, неэффективны. На смену робким ограничениям должен прийти полный запрет участия менеджеров в работе наблюдательного совета, с правом отказа во включении соответствующих кандидатур в список для голосования.
  Совет директоров в одноуровневой модели выполняет функции, тождественные функциям правления, указанное обстоятельство делает существование совета, как неоднократно отмечалось в литературе, неоправданным.
  Англосаксонская модель совета директоров способствует оперативному принятию решений, однако её использование предполагает высокую степень доверия акционеров к менеджменту. В обществах с большим количеством акционеров такая безоблачная ситуация, конечно, представляет собой исключение из правила. Эффективно контролировать менеджмент может лишь наблюдательный совет, состоящий из квалифицированных директоров, не входящих в состав исполнительных органов.
  Закон об АО не содержит никаких квалификационных требований к членам совета директоров, пункт 2.1.3 главы 3 Кодекса корпоративного поведения[15] рекомендует устанавливать такие требования в уставе общества.
  На наш взгляд, законодателю необходимо прямо указать на возможность установления внутренними документами общества дополнительных требований к кандидату на должность члена совета директоров. Однако возможность устанавливать такие требования не должна быть безграничной, в противном случае полезный механизм рискует превратиться в инструмент корпоративной борьбы с миноритарными акционерами, не могущими повлиять на принятие решения об утверждении соответствующих внутренних документов.
  Кроме того, в законе имеет смысл предусмотреть обстоятельства, безусловно препятствующие избранию конкретного лица в состав совета директоров, к таковым необходимо отнести:
  а) отсутствие у кандидата гражданской дееспособности в полном объеме;
  б) совершение лицом преступления в сфере экономической деятельности, против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.
  Не вызывает сомнений, что эффективный контроль над менеджментом возможен лишь в том случае, когда члены совета директоров обладают специальными познаниями в сфере экономики, права либо имеют высшее образование, имеющее непосредственное отношение к профилю деятельности компании. Минимальные требования к образовательному уровню директоров, на наш взгляд, должны содержаться в законе. Создание наблюдательного совета в принципе обязательно лишь для компаний со значительным количеством акционеров, предполагается, что такие компании будут активными участниками оборота, привлекающими значительный капитал. От деятельности таких серьезных игроков зависит не только благополучие акционеров, но и третьих лиц. Именно поэтому установление обязательных квалификационных требований к членам наблюдательного совета мы полагаем оправданным.
  Свою позицию по данному вопросу высказал Президиум ВАС в Постановлении от 13 февраля 2007 года № 13635/06, указав, в частности, следующее: «В силу пункта 2.8 данного Положения при выдвижении кандидатов в совет директоров (наблюдательный совет), коллегиальный исполнительный орган, ревизионную комиссию (ревизоры) и счетную комиссию общества, а также при выдвижении кандидата на должность единоличного исполнительного органа общества к предложению в повестку дня общего собрания может прилагаться письменное согласие выдвигаемого кандидата и сведения о кандидате, подлежащие предоставлению лицам, имеющим право на участие в общем собрании, при подготовке к его проведению.
  Данная норма носит рекомендательный характер и не подтверждает вывода суда кассационной инстанции о наличии в действующем законодательстве требования об обязательной письменной форме согласия кандидата на его баллотирование в совет директоров акционерного общества.
  Пункт 3.3 Положения от 31.05.2002, которым руководствовался суд первой инстанции, также не содержит требования о необходимости обязательного письменного согласия кандидата».
  В приведенном отрывке из Постановления Президиума отсутствует прямое указание на то, что для выдвижения конкретного лица в совет директоров акционерного общества вообще не нужно заручаться согласием кандидата. Однако соответствующий вывод может быть сделан, если следовать логике высшей судебной инстанции: в законе вообще отсутствуют нормы, предписывающие получать согласие кандидата в какой-либо форме.
  Относительно необходимости получения согласия лица при назначении его на должность генерального директора разъяснения ВАС РФ отсутствуют. Некоторые судебные акты, не аргументируя свою позицию, ссылаются на необходимость получения такого согласия[16].
  Полагаем, что отсутствие законодательного предписания о получении согласия кандидата на избрание в состав органов управления представляет собой благодатную почву для разного рода злоупотреблений и создает угрозу нарушения прав лиц, могущих ничего не знать о собственном «избрании». Во-первых, введение конкретного лица в состав совета директоров компании с сомнительной репутацией, очевидно, затронет личные неимущественные права такого директора. Во-вторых, действующее законодательство, как известно, содержит нормы об ответственности должностных лиц за виновные действия и бездействие, причинившие убытки организации (статья 71 Закона об АО). Конечно, едва ли можно охарактеризовать как виновное бездействие директора, не знающего о своем избрании, однако даже потенциальная возможность оказаться вовлеченным в такой процесс дает основания задуматься об изменении соответствующих норм позитивного права.
  Полномочия совета директоров, как следует из пункта 1 статьи 66 Закона об АО, носят временный характер и прекращаются в результате проведения годового общего собрания акционеров, следующего за собранием, на котором совет был сформирован, либо вследствие непроведения такого собрания в установленные законом сроки. Кроме того, полномочия всех членов совета директоров могут быть прекращены одновременно решением общего собрания акционеров (абзац 3 пункта 1 статьи 66 Закона об АО). Это означает, что общее собрание не вправе производить досрочное переизбрание конкретного директора либо отдельных директоров. Указанное положение закона вполне логично: закрепление в законе возможности досрочного прекращения полномочий конкретного директора свело бы на нет правила о кумулятивном голосовании, мажоритарные акционеры имели бы легко реализуемую возможность удаления из совета директора, проведенного миноритариями.
  Вместе с тем, акционерный закон (пункт 2 статьи 68) допускает ситуацию, при которой общее количество членов совета директоров оказывается менее кворума, необходимого для заседания совета. Такая ситуация может сложиться в результате выбытия одного или нескольких членов из состава совета (пункт 4 статьи 69 Закона об АО). Законодатель не предусматривает конкретных оснований для квалификации того или иного директора в качестве выбывшего. Судебная практику по данному вопросу можно считать сложившейся: в соответствии с пунктом 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 марта 2001 года № 62 «Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением хозяйственными обществами крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» «выбывшими являются члены совета директоров, полномочия которых прекращены досрочно решением общего собрания акционеров (подпункт 4 пункта 1 статьи 48 Закона об акционерных обществах), и умершие». Данное разъяснение, между тем, выглядит достаточно странно. Выше мы говорили о том, что общее собрание акционеров не вправе прекращать полномочия конкретных директоров, не прекращая полномочий совета в целом. С этой точки зрения нет никакого смысла обозначать таких директоров как выбывших. Суды округов пытаются, формально следуя разъяснению высшей судебной инстанции, преодолеть означенный парадокс. Указанные попытки приводят к принятию решений, находящихся в противоречии с прямым указанием закона. Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 29 декабря 2008 года № КГ-А41/10991-08 говорится о том, что добровольное сложение полномочий членом совета директоров приводит к выбытию такого члена из состава совета лишь при условии принятия общим собранием акционеров решения о прекращении полномочий подателя соответствующего заявления. Указанное решение основано на понимании судом Московского округа того обстоятельства, что перечень оснований выбытия члена совета директоров не должен ограничиваться смертью директора либо прекращением полномочий совета в целом. Федеральный арбитражный суд в более раннем Постановлении от 9 декабря 2003 года по делу № А05-1668/03-60/17 сделал более радикальный шаг и признал, что основанием для выбытия директора из состава совета может являться и добровольное сложение полномочий при условии, что общество уведомлено о нем надлежащим образом.
  С нашей точки зрения толкование, данное высшей судебной инстанцией, носит неоправданно узкий характер. Полагаем, что к основаниям выбытия из состава совета директоров необходимо отнести, по крайней мере:
  смерть (признание умершим или безвестно отсутствующим);признание недееспособным;дисквалификацию;лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью;добровольное сложение полномочий. Признание умершим или безвестно отсутствующим с точки зрения правовых последствий мало чем отличаются от физической гибели. Основанием для признания гражданина недееспособным является его неспособность в силу психического расстройства понимать значение своих действий или руководить ими (статья 29 ГК РФ). Безусловно, недееспособный гражданин не способен в силу своего психического состояния принимать взвешенные решения, именно поэтому законодатель исключает таких граждан из числа субъектов гражданско-правовой ответственности. Присутствие недееспособного лица в составе совета едва ли соответствует интересам общества. Ограниченно дееспособные граждане, напротив, не утрачивают возможности принимать волевые решения и нести за них ответственность; зависимость от вредных привычек, приводящая к истощению семейных средств и, впоследствии, к ограничению дееспособности, сама по себе не препятствует выполнению функций члена совета директоров.
  Добровольное сложение полномочий также представляется нам вполне логичным основанием выбытия директора из состава совета. В качестве основного контраргумента отстаиваемой нами позиции можно привести следующий: соглашаясь на выдвижение своей кандидатуры в состав совета директоров, лицо заключило с обществом договор на определенный срок. Отказ от данного договора в одностороннем порядке невозможен.
  Не вызывает сомнения; что отношения между членом совета директоров и обществом являются договорными, однако, как мы уже отмечали, они носят организационно-правовой, а не обязательственный характер. В силу этого к применению к корпоративным отношениям обязательственно-правовых норм необходимо подходить с большой осторожностью. С нашей точки зрения, в упомянутых отношениях очень силен доверительный элемент: общество едва ли заинтересовано в «номинальных» директорах, которые по тем или иным причинам не готовы к активному участию в работе соответствующего органа управления, утрата интереса со стороны директора по этой причине должна служить самостоятельным основанием для прекращения соответствующих отношений.
  Многие действующие корпорации во внутренних документах, посвященных деятельности советов директоров, значительно расширяют перечень оснований выбытия, данный ВАС РФ в процитированном информационном письме. Так, в пункте 3.7. Положения о совете директоров ОАО «Газпром» говорится о том, что «выбывшими считаются члены Совета директоров, добровольно сложившие свои полномочия, умершие, а также не имеющие возможности исполнять свои обязанности по иным основаниям.
  Члены Совета директоров признаются выбывшими со следующего дня после получения Председателем Совета директоров заявления члена Совета директоров о добровольном сложении с себя полномочий, либо со дня смерти члена Совета директоров, подтвержденной соответствующими документами, либо со дня получения Обществом документов, подтверждающих невозможность исполнения членом Совета директоров своих полномочий»[17]. Норма аналогичного содержания закреплена в пункте 1.5. Положения о Совете директоров ОАО «Михайловский «ГОК»[18]. В соответствии с пунктом 2 статьи 42 Положения о совете директоров ОАО «Молодая гвардия» «выбывшими членами совета директоров считаются: умершие, безвестно отсутствующие и признанные недееспособными в соответствии с требованиями действующего законодательства; лица, полномочия которых досрочно прекращены по решению общего собрания акционеров; лица, добровольно сложившие с себя полномочия членов совета директоров и письменно уведомившие об этом общество»[19].
  Полагаем, что формулировка, в соответствии с которой выбывшим является директор, не способный исполнять свои обязанности «по иным основаниям» носит крайне неудачный характер и предоставляет недобросовестным лицам благодатную почву для злоупотреблений. -
  Последствиями выбытия конкретного члена из состава совета директоров являются:
  запрет на учет голоса выбывшего члена совета директоров при определении кворума для проведения заседания совета директоров;запрет учета голоса выбывшего члена совета директоров при подведении итогов голосования. В случае отмены судебных актов о признании умершим, недееспособным или о наложении административного наказания в виде дисквалификации, полномочия выбывшего члена совета директоров должны признаваться восстановленными при условии, что к соответствующему моменту полномочия совета директоров, в состав которого входил выбывший директор, ещё не прекращены.
   
   
  2.3. Исполнительные органы акционерного общества  
  В соответствии со статьей 69 Закона об АО руководство текущей деятельностью общества осуществляется либо единоличным исполнительным органом общества либо одновременно единоличным исполнительным и коллегиальным исполнительным органами. В соответствии с пунктом 2 статьи 69 Закона об АО к компетенции исполнительных органов общества относится решение вопросов его текущей деятельности, за исключением вопросов, отнесенных к компетенции общего собрания акционеров или совета директоров (наблюдательного совета).
  По мнению В.П. Мозолина и А.П. Юденкова текущей следует признать деятельность, связанную с решением вопросов, не отнесенных к компетенции совета директоров и общего собрания акционеров общества[20]. Эта позиция была подвергнута критике со стороны Г.Л. Рубеко. По мнению данного исследователя «при раскрытии понятия "текущая деятельность" нужно исходить из того, что в русском языке одно из значений слова "текущий" - относящийся к очередным, повседневным делам, нуждам, обязанностям. То есть с текущими делами общество встречается каждый день своей работы. Отсюда вытекает, что в отличие от других органов управления исполнительные органы выполняют свои функции постоянно»[21]. Нетрудно заметить, что категории повседневности, обычности и т.д. не столько характеризуют особенности конкретных дел, разрешаемых исполнительным органом, сколько, как справедливо замечает Г.Л. Рубеко, указывают на непрерывность (постоянство) разрешения таких дел. Таким образом, из определения, данного Г.Л. Рубеко, составить представление о содержании текущей деятельности невозможно. Мы склонны согласиться с
  В.П. Мозолиным и А.П. Юденковым в том, что текущие вопросы представляют собой не что иное, как вопросы, не охваченные компетенцией иных органов управления акционерного общества. Действительно, едва ли разумно исходить из того, что существуют некие вопросы, связанные с деятельностью общества, которые при этом не отнесены к компетенции какого-либо из его органов.
  По мнению Г.В. Цепова понятия «текущей» и «обычной хозяйственной» деятельности являются синонимами[22]. Несмотря на то, что законодатель не дает понятия «обычной хозяйственной деятельности», есть формальные основания утверждать, что между этим понятием и понятием о деятельности текущей наличествуют определенные различия. Не вызывает сомнения, что количественный критерий (балансовая стоимость имущества) не является определяющим для квалификации сделки как совершаемой в процессе обычной хозяйственной деятельности. Любая сделка, не подпадающая под понятие крупной, будет считаться осуществляемой в рамках текущей деятельности, если на нее специально не распространен уставом режим одобрения крупных сделок (пункт 1 статьи 78 Закона об АО). При этом ответ на вопрос о том, является ли такая сделка совершенной в процессе обычной хозяйственной деятельности или нет, не имеет юридического значения, хотя, коль скоро определяющим вопрос о цене сделки не является, - возможны оба варианта. Если же сделка формально является крупной, то вопрос о том, будет ли совершение таковой охватываться понятием «текущей деятельности», зависит от того, укладывается ли такая сделка в обычные хозяйственные рамки.
  Таким образом:
  1) сделки, не являющиеся обычными, могут совершаться как в рамках текущей деятельности (когда они не являются крупными), так и в специальном порядке;
  2) обычные сделки совершаются в рамках текущей деятельности (за исключением случаев, когда на них в соответствии с положениями устава не распространен специальный режим одобрения).
  В отличие от понятия «текущая деятельность», характеризующего компетенцию исполнительных органов общества и не имеющего существенного практического значения, категория «обычная хозяйственная деятельность» является водоразделом между крупными сделками, на которые распространяется предусмотренный законом формальный порядок одобрения, и крупными сделками, совершаемыми в упрощенном порядке, поэтому определение её содержания представляется чрезвычайно важным. Из буквального толкования пункта 1 статьи 78 Закона об АО следует, что сделки, совершаемые в процессе обычной хозяйственной деятельности, не являются крупными. Таким образом, прежде, чем квалифицировать сделку как крупную, необходимо определить не только стоимость активов, передаваемых по такой сделке, но и установить, является ли сделка обычной. Сама характеристика сделки как крупной, на наш взгляд, свидетельствует о том, что в основу классификации должен быть положен лишь один критерий - стоимость активов. С учетом изложенного, с нашей точки зрения, сделки, стоимость объекта которых составляет 25 и более процентов балансовой стоимости активов общества, являются крупными даже тогда, когда совершаются в процессе обычной хозяйственной деятельности. Однако в последнем случае они не подлежат одобрению. Судебная практика не дает четкого понятия обычной хозяйственной деятельности, ограничиваясь примерным перечнем соответствующих сделок. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 года №13 говорится следующее: «К сделкам, совершаемым в процессе обычной хозяйственной деятельности, могут относиться, в частности, сделки по приобретению обществом сырья и материалов, необходимых для осуществления производственно- хозяйственной деятельности, реализации готовой продукции, получению кредитов для оплаты текущих операций (например, на приобретение оптовых партий товаров для последующей реализации их путем розничной продажи)». Кроме того, в некоторых судебных актах отмечается, что квалификация сделок на предмет их ординарности и экстраординарности осуществляется «применительно к фактической деятельности конкретного общества» в то время как в других актах обращается внимание на направленность сделки на решение уставных задач.
  Нормы о крупных сделках введены в действующее корпоративное законодательство с целью защиты общества от непрофессиональных либо недобросовестных действий менеджмента, могущих обернуться ощутимыми финансовыми потерями. Однако, как известно, оперативность принятия решений играет в предпринимательской деятельности крайне важную роль. Установление жесткого требования о согласовании всех без исключения сделок, подпадающих под понятие крупных в соответствии с установленным, законом критерием, фактически парализовало бы деятельность компаний с небольшими активами. Действующее акционерное законодательство предусматривает 2 механизма, компенсирующих жесткость норм, посвященных крупным сделкам. Первый механизм, отсутствовавший в предыдущей редакции акционерного закона, позволяет одобрять крупные сделки «задним числом». И, хотя полезность данной новеллы для третьих лиц не вызывает сомнения, она едва ли существенно поспособствует оперативности принятия решений, поскольку руководитель общества, совершая такую сделку, будет по-прежнему действовать на свой риск. Второй механизм предусматривает выведение из-под понятия «крупных» сделок, совершаемых в процессе обычной хозяйственной деятельности. Подпадает ли под это понятие один и тот же перечень сделок применительно ко всем обществам, или для каждого общества этот перечень строго индивидуален. Очевидно, правильным следует признать второй вариант. Конечно, и компания, занимающаяся продажей автомобилей, и профессиональный участник рынка ценных бумаг заключают договоры купли-продажи. Однако, если для первой компании продажа акций - операция нетипичная, то вторая совершает в день по нескольку подобных сделок. Таким образом, сделкой, совершаемой в процессе обычной хозяйственной деятельности, может быть признана сделка любого вида, совершаемая обществом на постоянной основе. Однако на вопрос о том, сколько сделок необходимо совершить в определенный период для того, чтобы соответствующая деятельность стала обычной, - действующее законодательство ответа не дает.
  Закон не устанавливает каких-либо конкретных требований к потенциальному кандидату на должность генерального директора или члена правления. Не вызывает сомнений, что лица, избранные на соответствующие должности, должны обладать способностью оценивать последствия совершаемых от имени общества действий и нести самостоятельную имущественную ответственность за их совершение, таким образом, указанные лица должны обладать гражданской дееспособностью в полном объеме. Кодекс корпоративного поведения рекомендует устанавливать конкретные требования к генеральному директору и членам правления в уставе и внутренних документах общества. Выше, говоря о совете директоров, мы уже высказали сомнение относительно возможности реализации такой рекомендации. Полагаем, что законодателю следует:
  а) установить недвусмысленные правила о возможности предусматривать дополнительные требования к кандидату на должность единоличного исполнительного органа в уставе общества или его внутренних документах;
  б) дополнить перечень оснований для отказа во включении кандидатуры в список для голосования её несоответствием требованиям внутренних документов общества;
  в) установить конкретные последствия избрания на соответствующую должность лица, не соответствующего установленным требованиям.
  В соответствии с пунктом 2 статьи 69 Закона об АО единоличный исполнительный орган без доверенности действует от имени общества, в том числе представляет его интересы, совершает сделки от имени общества, утверждает штаты, издает приказы и дает указания, обязательные для исполнения всеми работниками общества. Таким образом, полномочия генерального директора можно условно разделить на «внешние» (представительство перед третьими лицами) и «внутренние» (руководство работниками корпорации).
  Полномочия генерального директора никоим образом не зависят от динамики трудовых правоотношений и не прекращаются вследствие расторжения трудового договора по тем или иным основаниям, предусмотренным трудовым законодательством. Полномочия генерального директора корпорации прекращаются по основаниям и в порядке, предусмотренном акционерным законом: во-первых, вследствие истечения установленного срока, во-вторых, вследствие принятия компетентным органом юридического лица соответствующего решения. Кроме того, в определенных случаях такие полномочия могут быть приостановлены.
  По смыслу акционерного законодательства в каждый конкретный момент времени в корпорации может быть только одно лицо, обладающее полномочиями единоличного исполнительного органа. Это означает, что делегация таких полномочий посредством издания им приказа о назначении конкретного лица «исполняющим обязанности генерального директора» невозможна. Указанная позиция нашла отражение и в арбитражной практике. Так, в Постановлении ФАС Московского округа от 21 июля 2009 года № КГ- А40/6394-09 по делу № А40-56418/08-131-3 89[23] правильно говорится о невозможности применения в данном случае статьи 60.2 ТК РФ, предусматривающей возможность поручения работнику дополнительной работы по другой должности для исполнения обязанностей временно отсутствующего работника, поскольку вопрос образования единоличного исполнительного органа прямо урегулирован законодательством об обществах с ограниченной ответственностью. Однако преобладающим в судебной практике является другой подход, в соответствии с которым делегация полномочий генерального директора посредством приказа признается вполне правомерной. Указанная позиция выражена, в частности, в Постановлении ФАС Уральского округа от 28 февраля 2006 года № Ф09- 1057/06-С6 по делу № А50-50633/04, Постановлении ФАС Московского округа от 06 февраля 2002 года № КГ-А40/260-02. Казалось бы, данный вопрос не имеет существенного практического значения, поскольку приказ о назначении конкретного лица исполняющим обязанности генерального директора мало чем отличается от доверенности с максимально широкими полномочиями, выданной генеральным директором от имени общества. В конце концов, приказ, подобно доверенности, может быть предоставлен контрагенту, который, действуя добросовестно, без труда проверит полномочия лица, его издавшего. Однако последовательное развитие неверной позиции о возможности делегации директорских полномочий посредством издания приказа должно неминуемо привести к следующим выводам:
  полномочия директора зависят от динамики трудовых правоотношений. А это означает, что для проверки легитимности действий генерального директора на соответствующей должности контрагент должен будет убедиться в том, что соответствующие правоотношения не прекращены. Указанное обстоятельство явно не способствует упрощению и прозрачности оборота;выдача доверенностей может быть поставлена под контроль совета директоров корпорации, о чем будет подробнее сказано далее, однако такого рода возможность применительно к приказам генерального директора в действующем законодательстве отсутствует. Если делегация полномочий генерального директора посредством издания приказа представляется нам несоответствующей положениям действующего законодательства и сути отношений, то возможность выдачи обществом доверенности третьим лицам или собственным работникам сомнений не вызывает. Подчиняется ли выдача доверенности с предельно широкими полномочиями правилам о крупных сделках? С одной стороны, пункт 1 статьи 78 Закона об АО сформулирован настолько широко, что выдача доверенности на совершение от имени общества сделок, сумма которых не лимитируется, несомненно, охватывается формулировкой «сделка, связанная с возможностью отчуждения имущества косвенно». С другой стороны, конкретные крупные сделки, совершенные поверенным, будут самостоятельно одобряться в установленном порядке, что во многом лишает смысла первоначальное одобрение самой доверенности. Представляется, что законодателю целесообразно исключить выдачу доверенностей из перечня крупных сделок. В то же время акционерам, желающим поставить действия генерального директора по выдаче доверенностей под тотальный контроль, достаточно либо предусмотреть в уставе необходимость одобрения соответствующих сделок советом директоров (компетенция которого, как следует из подпункта 18 пункта 1 статьи 65 Закона об АО, может быть расширена не только законом, но и уставом), либо посредством соответствующего дополнения устава -распространить на соответствующие сделки режим одобрения крупных сделок (поступить таким образом позволяет пункт 1 статьи 78 Закона об АО).
  Первый путь представляется наиболее оптимальным: выдача доверенности, соответствующей пределенным параметрам, без соблюдения процедуры одобрения со стороны совета директоров будет представлять собой оспоримую сделку (статья 174 ГК РФ) . Второй путь представляется менее предпочтительным из-за определенных недостатков действующего законодательства. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 года №19 содержится весьма расплывчатое разъяснение, касающееся распространения на сделки, не являющиеся крупными, режима одобрения крупных сделок. Так, в пункте 30 указанного Постановления сказано следующее: «Уставом общества могут быть предусмотрены иные случаи, когда на совершаемые обществом сделки... распространяется порядок одобрения крупных сделок, установленный Законом. При рассмотрении споров о признании недействительными таких сделок судам следует руководствоваться статьей 174 Гражданского Кодекса Российской Федерации»[24]. Данное разъяснение не только не устраняет существующей неопределенности в толковании соответствующего положения закона, но и порождает новые вопросы. Во-первых, как уже было указано, статья 174 ГК РФ и до появления соответствующего разъяснения позволяла ограничивать полномочия органов юридического лица учредительными документами, если следовать логике анализируемого разъяснения, то можно прийти к выводу, что норма о распространении на сделки, не являющиеся крупными, режима одобрения крупных сделок является избыточным регулированием. Второй вопрос, оставшийся без ответа, состоит в следующем: если в уставе общества присутствует указание на то, что соответствующая сделка подчиняется правилам об одобрении крупных сделок, однако орган, уполномоченный на её одобрение, не назван, то какой орган должен одобрять сделку?
  На самом деле данное разъяснение высшей судебной инстанции представляет собой попытку наполнить соответствующую норму закона хотя бы каким-то внятным содержанием. С нашей точки зрения, норма о распространении режима одобрения крупных сделок на сделки, не являющиеся таковыми, вызвана к жизни тем обстоятельством, что компетенция общего собрания акционеров в отличие от компетенции совета директоров определяется исключительно законом, и не может быть расширена учредительными документами корпорации. Желание акционеров поставить сделки, соответствующие определенным характеристикам, под непосредственный контроль общего собрания было бы нереализуемо, если бы законодатель не позволил одобрять в порядке, предусмотренном главой X акционерного закона, и сделки, не являющиеся крупными. Однако соответствующую попытку решить проблему нельзя признать удачной по причинам, означенным выше: совершенно непонятно, вправе ли акционеры не только распространить на определенные категории сделок режим одобрения, предусмотренный главой X Закона об АО, но и установить критерий, позволяющий установить конкретный орган, который будет одобрять такие сделки.
  Полномочия единоличного исполнительного органа могут носить как срочный, так и бессрочный характер. С момента истечения установленного срока полномочий генеральный директор утрачивает право действовать от имени общества, аналогичные последствия наступают вследствие досрочного прекращения полномочий генерального директора, а также их приостановления. В литературе со ссылкой на примеры из судебной практики высказывается мнение о том, что само по себе истечение срока полномочий, не подкрепленное соответствующим решением компетентного органа общества, не является основанием для прекращения полномочий[25]. С таким подходом трудно согласиться, поскольку ограничение срока полномочий в таком случае вообще не имеет смысла. Едва ли разумно придерживаться точки зрения, в соответствии с которой инструмент, предусмотренный действующем законодательством, носит «декоративный» характер. В.И. Добровольский в обоснование своей позиции приводит следующие соображения: «законодатель намеренно не указал, что полномочия директора не прекращаются с истечением срока, на который тот избран, так как в противном случае это привело бы к остановке деятельности общества и дестабилизации хозяйственного оборота. Если участники общества (или совет директоров) не сочли необходимым прекращать полномочия генерального директора и избирать нового руководителя, нет оснований считать, что директор общества освобожден от исполнения обязанностей. Об этом свидетельствуют также вышеуказанные нормы ТК РФ»[26]. Между тем, подобная «остановка деятельности общества» сознательно допускается законодателем. Об этом свидетельствуют нормы действующего акционерного закона, позволяющие общему собранию акционеров решить вопрос об избрании единоличного исполнительного органа в случаях, когда совет директоров, к компетенции которого отнесено решение соответствующего вопроса, не в состоянии принять данное решение в течение двух месяцев с момента истечения срока полномочий генерального директора (пункты 5, 6 статьи 69 Закона об АО).
  Имеет смысл проанализировать аргументы цитируемого автора, связанные с областью трудовых правоотношений. Как справедливо отмечает В.И. Добровольский, действующее законодательство не обязывает корпорацию заключать с генеральным директором срочный трудовой договор. Однако если генеральный директор и общество сочтут целесообразным заключение такого договора, то само по себе истечение его срока не будет являться основанием для прекращения трудовых правоотношений на согласованных условиях, если между сторонами сохранились фактические трудовые отношения, и ни одна из сторон не потребовала их прекращения (статья 77 ТК РФ). Иными словами, по мнению В.И. Добровольского, вопрос о полномочиях руководителя организации зависит от того, сохранились ли трудовые правоотношения между обществом и его генеральным директором. Выше уже говорилось о том, что данный тезис носит более чем спорный характер. Как следует из статьи 274 ТК РФ, права и обязанности руководителя организации в области трудовых отношений определяются самим ТК РФ, другими федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации, нормативными правовыми актами органов местного самоуправления, учредительными документами организации, локальными нормативными актами, трудовым договором. Нельзя не обратить внимание на то, что, во- первых, отношения общества с третьими лицами не включаются в предмет трудового права, во-вторых, наделение генерального директора полномочиями, как было сказано выше, есть предпосылка возникновения трудовых отношений.
  Развитие высказанной нами точки зрения должно неминуемо привести к следующему выводу: генеральный директор, срок полномочий которого истек, не будучи уволенным в установленном порядке, считается работником общества, однако не имеет возможности исполнять трудовую функцию. Можно ли считать такую ситуацию нормальной? Полагаем, что подобное развитие событий вполне возможно и не подрывает концепции утраты полномочий в связи с истечением срока. Трудовым отношениям присуще неравенство сторон: работник обязан подчиняться работодателю, наделенному организационно-распорядительными полномочиями («хозяйской властью»), более того, трудовые отношения в большинстве случаев предполагают финансовую зависимость работника. С целью недопущения негативных последствий, вытекающих из данного неравенства, законодатель предоставляет более слабой стороне отношений ряд значимых гарантий. С точки зрения норм трудового права вышеописанная ситуация представляет собой простой по вине работодателя, оплачиваемый работнику в установленном законом размере.
  Впрочем, как уже отмечалось в литературе[27], сама по себе идея ограничения определенным сроком полномочий единоличного исполнительного органа общества является в высшей степени непродуктивной. Недовольство результатами работы единоличного исполнительного органа может быть выражено в решении общего собрания или совета директоров о прекращении полномочий генерального директора и назначении на эту должность другого лица. Избежать созыва общего собрания или совета директоров не удастся и тогда, когда полномочия генерального директора прекратятся в связи с истечением установленного срока, поскольку общество не может долго находиться в «нерабочем» состоянии.
   
   
  ЗАКЛЮЧЕНИЕ  
  В нашей стране сложилась частно-государственная система корпоративного управления, направленная на обогащение узкой группы частных предпринимателей и приближенных к ним лиц (связь «власть-собственность» через «приватизацию» институтов государства на федеральном и местном уровнях). Учитывая приведенные выше «неформальные» принципы функционирования корпоративного сектора можно судить об отсутствии цивилизованных подходов, а, следовательно, и низком качестве корпоративного управления в российских корпорациях.
  В соответствии с законом «Об акционерных обществах», в России формально закреплена система двойных Советов — Наблюдательного совета и Правления, при чем членами Совета являются как «независимые» директора (в российской практике они составляют меньшинство или вообще отсутствуют), так и представители высшего менеджмента.
  В соответствии с пунктом 1 статьи 47 Закона об АО - общее собрание акционеров является органом управления акционерного общества. С учетом того, что гражданское право построено на началах координации, а не субординации, говорить о высшем органе, пусть даже первом среди равных, с гражданско-правовой точки зрения некорректно. В этом смысле слово высший, используемое законодателем, применительно к общему собранию акционеров, следует понимать как компетентный;: решать наиболее важные: для деятельности общества вопросы.
  В соответствии с пунктом 1 статьи 64 Закона об АО совет директоров осуществляет общее руководство деятельностью общества, за исключением решения вопросов, отнесенных непосредственно к компетенции общего собрания акционеров. Членами совета директоров могут быть только физические лица (в том числе не являющиеся акционерами общества), при этом члены коллегиального исполнительного органа не могут составлять более совета директоров, а лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа, не может быть председателем совета (пункт 2 той же статьи).
  Эффективный контроль над менеджментом возможен лишь в том случае, когда члены совета директоров обладают специальными познаниями в сфере экономики, права либо имеют высшее образование, имеющее непосредственное отношение к профилю деятельности компании. Минимальные требования к образовательному уровню директоров, на наш взгляд, должны содержаться в законе. Создание наблюдательного совета в принципе обязательно лишь для компаний со значительным количеством акционеров, предполагается, что такие компании будут активными участниками оборота, привлекающими значительный капитал. От деятельности таких серьезных игроков зависит не только благополучие акционеров, но и третьих лиц. Именно поэтому установление обязательных квалификационных требований к членам наблюдательного совета мы полагаем оправданным.
  В соответствии со статьей 69 Закона об АО руководство текущей деятельностью общества осуществляется либо единоличным исполнительным органом общества либо одновременно единоличным исполнительным и коллегиальным исполнительным органами. В соответствии с пунктом 2 статьи 69 Закона об АО к компетенции исполнительных органов общества относится решение вопросов его текущей деятельности, за исключением вопросов, отнесенных к компетенции общего собрания акционеров или совета директоров (наблюдательного совета).
  В соответствии с пунктом 2 статьи 69 Закона об АО единоличный исполнительный орган без доверенности действует от имени общества, в том числе представляет его интересы, совершает сделки от имени общества, утверждает штаты, издает приказы и дает указания, обязательные для исполнения всеми работниками общества. Таким образом, полномочия генерального директора можно условно разделить на «внешние» (представительство перед третьими лицами) и «внутренние» (руководство работниками корпорации).
  Полномочия генерального директора никоим образом не зависят от динамики трудовых правоотношений и не прекращаются вследствие расторжения трудового договора по тем или иным основаниям, предусмотренным трудовым законодательством. Полномочия генерального директора корпорации прекращаются по основаниям и в порядке, предусмотренном акционерным законом: во-первых, вследствие истечения установленного срока, во-вторых, вследствие принятия компетентным органом юридического лица соответствующего решения. Кроме того, в определенных случаях такие полномочия могут быть приостановлены.
  Полномочия единоличного исполнительного органа могут носить как срочный, так и бессрочный характер. С момента истечения установленного срока полномочий генеральный директор утрачивает право действовать от имени общества, аналогичные последствия наступают вследствие досрочного прекращения полномочий генерального директора, а также их приостановления.
   
   
  СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ  
  Гражданский кодекс Российской Федерации // СЗ РФ, 1994, №32, ст. 3301; 1999, № 28, ст. 3471; 2009, №1, ст. 20; РГ, 29.12.2009, №252.Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ, 2002, №46, ст. 4532; 2005, №30, ст. 3104; 2009, №45 ст. 5264.Федеральный закон от 26 декабря 1995 года №208-ФЗ «Об акционерных обществах»Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях // СЗ РФ, 2002, № 1 (ч. 1), ст. 1.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 года № 52 «О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю».Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 декабря 2004 года № 29 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"».Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 ноября 2003 года № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах"».Информационное письмо Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 октября 2000 года № 57 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского Кодекса Российской Федерации».Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 августа 2004 года № 84 «О некоторых вопросах применения арбитражными судами статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации».Определение Верховного суда РФ от 27 июля 2004 года №46- В04-23.Постановление Президиума Высшего'Арбитражного Суда РФ от 9 февраля 1999 года № 6164/98.   Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 мая 2007 года № 871/07.Постановление Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 июня 2007 года № 1650/07.Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 февраля 2007 года № 13635/06.Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 3 ноября 2009 года №5744/09.Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 01.12.2003 № Ф09-3457/03-ГК по делу № А71-85/03.Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 28 февраля 2006 года № Ф09-1057/06-С6 по делу № А50-50633/04.Ансофф И. Новая корпоративная стратегия. - СПб.: Издательство «Питер», 2009- 256 с.Денисов А.Ю. , С.А. Жданов, Экономическое управление предприятием и корпорацией. - М.: «Дело и Сервис», 2012.Долинская B.B. Акционерное право: основные положения и тенденции. М., 2010. С. 519.Комментарий к Федеральному закону об акционерных обществах / Под общ. ред. М.Ю. Тихомирова. М., 2012. 318 с. Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М., 2008.Львов Ю.А., Русинов В.М., Саулин А.Д., Страхова O.A. Управление акционерным обществом. М.: Государственный университет управления, 2012 г.Маковская Л.Л. Правовые последствия недействительности решений общего собрания акционеров и совета директоров акционерного общества // Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика. М., 2012. С. 357.Могилевский С.Д. Правовые основы деятельности акционерных обществ. М., 2012Мозолин В.П., Юденков А.П. Комментарий к Федеральному закону «Об акционерных обществах». М., 2012.Мэйер К. Корпоративное управление в условиях рыночной экономики и экономики переходного периода. - Корпоративное управление. Владельцы, директора и наемные работники АО. - Пер. с англ. - М.: Джон Уайли энд Санз. 2006.Пособие по корпоративному управлению: В 6 т. Т.1: 4 1. Введение в корпоративное управление. М., 2011. 178 с..Пособие по корпоративному управлению: В 6 т. Т.1: 4 1. Введение в корпоративное управление. М., 2011. С.67.Пособие по корпоративному управлению: В 6 т. Т.1: Ч 1. Введение в корпоративное управление. М., 2012.Рубеко Г.Л. Правовой статус органов управления акционерных обществ. М., 2011.Рубеко Г.Л. Правовой статус органов управления акционерных обществ. М., 2007.Сарбаш C.B. Исполнение договорного обязательства. М., 2005.Храброва И.А. «Корпоративное управление: вопросы интеграции. Аффилированные лица, организационное проектирование, интеграционная динамика» М., 2011 - 198 с.Цепов Г.В. Акционерные общества: теория и практика. М., 2008.Добровольский В.И. Правовые последствия истечения срока полномочий генерального директора // СПС «КонсультантПлюс»; Королев С. Истечение полномочий директора // ЭЖ-юрист. 2011. №14.Корпоративное управление. Основные проблемы и конфликты. - Экономика и жизнь, № 51, 2010.О национальной управленческой концепции, качестве персонала и модели управления в начале XXI в. — Проблемы теории и практики управления. - 2012, №2.Степанов П. Принципы регулирования корпоративных отношений //Хозяйство и право. №4.2012. С. 90.Страхова Л.П., Бартенев А.Е. Корпоративные образования в современной экономике. - Менеджмент в России и за рубежом, 2010, № 6.Ямпольский В. Спорный срок исчисления полномочий // ЭЖ-юрист. 2011. №28.  
  [1] Ростова Н. Прозрачное управление / / Консультант. — 2013. — №1. — С. 26-28;
  [2] Страхова Л.П., Бартенев А.Е. Корпоративные образования в современной экономике. - Менеджмент в России и за рубежом, 2010, № 6.
  [3] Федеральный закон от 26 декабря 1995 года №208-ФЗ «Об акционерных обществах»
  [4] Федеральный закон от 30.12.2008 № 312-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского
  кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» / / Собрание
  законодательства РФ, 05.01.2009, № 1, ст. 20;
  [5] Могилевский С.Д. Правовые основы деятельности акционерных обществ. М., 2011.С.188
   
  [6] О национальной управленческой концепции, качестве персонала и модели управления в начале XXI в. — Проблемы теории и практики управления. - 2012, №2.
   
  [7] Федеральный закон от 26 декабря 1995 года №208-ФЗ «Об акционерных обществах»
   
  [8] Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М., 2008.С.368
  [9] Маковская Л.Л. Правовые последствия недействительности решений общего собрания акционеров и совета директоров акционерного общества // Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика. М., 2012. С. 357.
  [10] Комментарий к Федеральному закону об акционерных обществах / Под общ. ред. М.Ю. Тихомирова. М., 2012. С. 255 - 256., Долинская B.B. Акционерное право: основные положения и тенденции. М., 2010. С. 519.
  [11]  Степанов П. Принципы регулирования корпоративных отношений //Хозяйство и право. №4.2012. С. 90.
  [12] Маковская Л.Л. Правовые последствия недействительности решений общего собрания акционеров и совета директоров акционерного общества // Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика. М., 2012.С. 377.
  [13] Сарбаш C.B. Исполнение договорного обязательства. М., 2005.С.121
   
  [14] Пособие по корпоративному управлению: В 6 т. Т.1: 4 1. Введение в корпоративное управление. М., 2011. С.67.
  [15]   Акт, носящий рекомендательный характер (Распоряжение ФКЦБ России от 04 апреля 2002 года №421/р).
  [16] Постановление ФАС Московского округа от 10 июня 2004 года №КГ-А40/4бб0-04.
  [17]  http://old.gazprom.ru/docs/topics/3364.shtml
  [18]  www.metinvest.com/rus/files/images/commongallery/.../mgok_sd_new.doc
  [19]  http://mg.gvardiya.ru/resources/Int004.pdf
  [20].Мозолин В.П., Юденков А.П. Комментарий к Федеральному закону «Об акционерных обществах». М., 2012. С. 316.
  [21].Рубеко Г.Л. Правовой статус органов управления акционерных обществ. М., 2011.С.138
   
  [22] Цепов Г.В. Акционерные общества: теория и практика. М., 2008.С.181
   
  [23] Указанное постановление касается деятельности общества с ограниченной ответственностью, между тем, правовая позиция, выраженная в нем, вполне применима и в отношении акционерных обществ.
  [24] Одним из последних актов, в котором имеется ссылка на данное разъяснение, является Постановление Президиума ВАС РФ от 3 ноября 2009 года №5744/09.
  [25] Добровольский В.И. Правовые последствия истечения срока полномочий генерального директора // СПС «КонсультантПлюс»; Королев С. Истечение полномочий директора // ЭЖ-юрист. 2011. №14.
  [26]  Добровольский В.И. Правовые последствия истечения срока полномочий генерального директора // СПС «КонсультантПлюс»; Королев С. Истечение полномочий директора // ЭЖ-юрист. 2011. №14.
  [27]  Ямпольский В. Спорный срок исчисления полномочий // ЭЖ-юрист. 2011. №28.
  
Скачать дипломную работу