Репетиторские услуги и помощь студентам!
Помощь в написании студенческих учебных работ любого уровня сложности

Тема: Международные преступления и преступления международного характера

Вид работы:

Дипломная (ВКР) по теме: Международные преступления и преступления международного характера
Предмет:

Международное право
Когда добавили:

25.07.2014 16:43:19
Тип файлов:

MS WORD
Проверка на вирусы:

Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

Полный текст:

Содержание

Введение………………………………………………………………….….3

Глава I. Международные преступления: субъекты и объекты……..5
1.1. Понятие международных преступлений и преступлений международного характера………………………………………………….…5
1.2. Субъекты и объекты международных преступлений……………..12
1.3. Виды преступлений международного характера…………………..42

Глава II Система международных преступлений и преступлений международного характера…………………………………………………..56
2.1. Классификация преступлений по международному уголовному праву………………………………………………………………………….…..56
2.2. Характеристика преступлений по международному уголовному праву……………………………………………………………………………...59
2.3. Уголовное преследование за международные преступления и преступления международного характера………………………………….…65

Заключение…………………………………………………………….….75

Список использованной литературы……………………………….…77

Приложение………………………………………………………………..81

Введение.

Актуальность темы исследования. В международном праве принято выделять международные преступления и преступления международного характера.
Обычно под международными уголовными преступлениями понимаются деяния отдельных лиц, "прямо связанные с международными преступлениями государств". При этом различие между международными преступлениями государств и физических лиц происходит по их субъектам. В первом случае в этом качестве выступают государства как таковые, во втором — физические лица, т.е. лица, которые направляют и осуществляют государственную политику, выражающуюся в международном преступлении соответствующего государства и ответственные за нее. Вопрос о возможности привлечения к ответственности государств является спорным. Впервые он возник после первой мировой войны, когда в международных отношениях стала укрепляться идея преступности агрессивной войны. Эта идея, пройдя через ряд международно- правовых актов, постепенно превратилась в действующий и уже достаточно действенный принцип международного права. Первые попытки его установления связываются с созданием после первой мировой войны Лиги наций. В преамбуле к статуту этой организации подчеркивается необходимость принять некоторые обязательства по предотвращению войны и «строго соблюдать предписания международного права, признаваемого отныне действительным правилом поведения правительств». В Статуте отмечалось также обязательство членов Лиги «уважать и охранять против всякого внешнего нападения территориальную целостность и существующую политическую независимость всех членов Лиги».
В числе первых наиболее значимых международно-правовых, положивших начало разработке института международной ответственности, стала Декларация об ответственности гитлеровцев за совершенные зверства, принятая на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в октябре 1943 года. После этого по итогам Крымской конференции (февраль 1945 года) руководители трех держав, выражая свое отношение к будущему Германии, заявили: «нашей непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантий в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира».
В дальнейшем, после Нюрнбергского и Токийского процессов, в вопросах ответственности государств за агрессию, преступления против мира и человечности главную роль стал играть Совет Безопасности ООН – один из основных постоянно действующих органов ООН. В соответствии с Уставом ООН Совет Безопасности наделен широкими полномочиями в деле мирного урегулирования международных споров, недопущения военных столкновений между государствами и других нарушений мира.
Научная новизна дипломной работы заключается в том, что делается попытка систематизировать и исследовать проблемы международных преступлений и преступлений международного характера.
Цель дипломной работы состоит в выявлении наиболее актуальных теоретических и практических проблем, связанных с международными преступлениями и преступлениями международного характера.
Объектом дипломной работы является система принципов и норм, регулирующих сотрудничество государств в предупреждении, расследовании и наказании в особом порядке за совершение преступлений, предусмотренных в международных договорах.
Предметом дипломной работы изложение проблемы становления международного уголовного права как новой отрасли права, которая является одним из инструментов борьбы за мир, за законность в отношениях между государствами, против международных преступлений и преступлений международного характера.
Методологическую основу дипломной работы составили научные приемы и методы исследования. Среди них, общенаучные методы: методы эмпирического исследования (метод сравнения), методы, используемые как на эмпирическом, так и на теоретическом уровне исследования (абстрагирование, анализ, синтез, индукция, дедукция, моделирование, аналогия, системный подход).
Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.
Глава I. Международные преступления: субъекты и объекты.

1.1. Понятие международных преступлений и преступлений международного характера.

В международном праве принято выделять международные преступления и преступления международного характера.
Обычно под международными уголовными преступлениями понимаются деяния отдельных лиц, "прямо связанные с международными преступлениями государств"[1]. При этом различие между международными преступлениями государств и физических лиц происходит по их субъектам. В первом случае в этом качестве выступают государства как таковые, во втором - физические лица, т.е. лица, которые направляют и осуществляют государственную политику, выражающуюся в международном преступлении соответствующего государства и ответственные за нее. Вопрос о возможности привлечения к ответственности государств является спорным. Впервые он возник после первой мировой войны, когда в международных отношениях стала укрепляться идея преступности агрессивной войны. Эта идея, пройдя через ряд международно-правовых актов, постепенно превратилась в действующий и уже достаточно действенный принцип международного права. Первые попытки его установления связываются с созданием после первой мировой войны Лиги наций. В преамбуле к статуту этой организации подчеркивается необходимость принять некоторые обязательства по предотвращению войны и «строго соблюдать предписания международного права, признаваемого отныне действительным правилом поведения правительств». В Статуте отмечалось также обязательство членов Лиги «уважать и охранять против всякого внешнего нападения территориальную целостность и существующую политическую независимость всех членов Лиги».
В числе первых наиболее значимых международно-правовых, положивших начало разработке института международной ответственности, стала Декларация об ответственности гитлеровцев за совершенные зверства, принятая на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в октябре 1943 года. После этого по итогам Крымской конференции (февраль 1945 года) руководители трех держав, выражая свое отношение к будущему Германии, заявили: «нашей непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантий в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира».
Наконец, 1 октября 1946 года был вынесен Приговор Международного военного трибунала, который в декабре того же года получил признание в Организации Объединенных Наций. В Резолюции по этому поводу отмечалось, что Генеральная Ассамблея ООН подтверждает принципы международного права, выработанные Уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие отражение в его приговоре; ныне эти принципы имеют универсальное значение.
Так был создан первый прецедент привлечения государства, совершившего международное преступление, к международно-правовой ответственности. Однако темпы развития этого института оказались не столь высокими, как ожидалось, - слишком уж трудным является нахождение решений, удовлетворяющих необходимое большинство стран мира.
В дальнейшем, после Нюрнбергского и Токийского процессов, в вопросах ответственности государств за агрессию, преступления против мира и человечности главную роль стал играть Совет Безопасности ООН – один из основных постоянно действующих органов ООН. В соответствии с Уставом ООН Совет Безопасности наделен широкими полномочиями в деле мирного урегулирования международных споров, недопущения военных столкновений между государствами и других нарушений мира.
При квалификации поведения государств необходимо учитывать обстоятельства, наличие которых освобождает государства от ответственности. Они могут быть двух видов — исключающие возникновение ответственности и исключающие реализацию ответственности. Первые представляют собой ситуации, при которых поведение государства, квалифицируемое в нормальных условиях как правонарушение, признается правомерным и не порождает ответственности. Вторые – это фактические ситуации, при которых порожденная правонарушением ответственность фактически не осуществляется.
Отличие между поведением государства при обстоятельствах, освобождающих от ответственности, и поведением, смежным с правонарушениями, состоит в том, что первое формально содержит все признаки состава, тогда как второе лишь внешне похоже на правонарушение, но не содержит всех его признаков.
Вместе с тем российская наука международного права отвергает уголовную ответственность государства как субъекта международного права и саму возможность применения к нему норм уголовного права.
Получила международное признание и юридическое закрепление уголовная ответственность физических лиц за международные преступления с неприменимостью срока давности к таким преступлениям. Ответственность наступает, если деяния отдельных лиц связаны с преступной деятельностью государства и государственных органов.
Международные преступления как преступления физических лиц получили современное наименование как преступления против мира и безопасности человечества. Источником норм об ответственности за эти преступления является Устав Международного военного трибунала (Нюрнбергского), созданного для процесса по делу главных военных (немецких) преступников, виновных в развязывании второй мировой войны. В нем были сформулированы как основания уголовной ответственности за преступления против мира и человечности и военные преступления, так и конкретное содержание указанных трех разновидностей уголовно-правовых запретов (ст. 6). На первое место среди этих преступлений были поставлены преступления против мира, то есть планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений или участие в общем плане или заговоре, направленных на осуществление любого из вышеуказанных действий. К военным преступлениям были отнесены деяния, являющиеся нарушением законов и обычаев войны, выражающиеся в убийствах, истязаниях или уводе в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории, в убийствах или истязаниях военнопленных или лиц, находящихся на море, в убийствах заложников, грабеже общественной или частной собственности; бессмысленном разрушении городов или деревень; разорении, не оправданном военной необходимостью, и других преступлениях. Устав трибунала для Югославии дополняет и конкретизирует этот перечень, включая в него биологические эксперименты, принуждение военнопленного или гражданского лица служить в вооруженных силах неприятеля, взятие гражданских лиц в качестве заложников и даже лишение военнопленного или гражданского лица прав на нормальное судопроизводство. Все это взято из Женевских конвенций о защите жертв войны 1949г. Запрещен также захват, разрушение или умышленное повреждение культурных, благотворительных, учебных, художественных и научных учреждений, исторических памятников, художественных и научных произведений.
Преступления против человечности — это убийства, истребление, порабощение, ссылки и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены[2]. Указанная классификация была воспроизведена и в Уставе Токийского международного военного трибунала (1946 г.).
После Нюрнбергского и Токийского процессов в рамках ООН продолжалась работа по развитию нормативной базы, необходимой для борьбы с преступлениями против мира и человечества. В этих целях еще в 1947 году в Резолюции 177 Генеральная Ассамблея ООН поручила Комиссии международного права сформулировать принципы международного права, признанные в Уставе Нюрнбергского трибунала (а также и в его приговоре) и составить проект Кодекса о преступлениях против мира и безопасности человечества. К вопросу о работе над этим проектом Генеральная Ассамблея возвращалась неоднократно. В 1991 году на своей XLIII сессии Комиссия международного права в предварительном порядке приняла в первом чтении проект этого Кодекса (см.: Организация Объединенных Нации. Генеральная Ассамблея. Комиссия международного права. XLV сессия. 3 мая — 23 июля 1993 г. Комментарии и замечания правительств в отношении проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, принятого в первом чтении Комиссией международного права на ее XLIII сессии, с. 3—15). Однако судя по обсуждению этого проекта и работе Комиссии по его доработке, его принятие — дело не близкого будущего.
Основные преступления против мира и безопасности человечества (включая военные преступления, геноцид и преступления против человечности, а кроме того, перечень был дополнен уставами трибуналов для Югославии и Руанды включением в него таких преступлений как пытки, заключение в тюрьму, изнасилование, а также терроризм) вошли в юрисдикцию Международного трибунала, учрежденного Резолюцией Совета Безопасности ООН от 22 февраля 1993 г. для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии, а также Международного трибунала по Руанде, учрежденного Резолюцией Совета Безопасности ООН от 8 ноября 1994 г. для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного права, совершенные на территории Руанды, и граждан Руанды, ответственных за такие преступления, совершенные на территории соседних государств. Кроме того, 17 июля 1998 г. на Римской дипломатической конференции ООН по учреждению Международного уголовного суда был принят Статут Международного уголовного суда как постоянного судебного органа, призванного осуществлять правосудие в отношении таких преступлений против мира и безопасности человечества, как геноцид, преступления против человечности, военные преступления и преступление агрессии.
Эти деяния рассматриваются как преступные независимо от того, были ли они совершены во время войны или после нее. Вместе с тем, уставы послевоенных трибуналов установили существенное ограничение, состоящее в том, что такого рода деяния рассматриваются как преступления против человечности только в том случае, если они совершены с целью осуществления или в связи с преступлениями против мира или военными преступлениями. Таким образом, эти преступления, будучи совершенными не в связи с войной, не подпадают под определение преступлений против человечности.
Уставы Нюрнбергского и Токийского трибуналов имели в виду лишь преступления, совершенные в связи с межгосударственным конфликтом. В отличие от этого уставы новых трибуналов рассматривают соответствующие деяния преступлениями против человечности «когда они совершаются в ходе вооруженного конфликта, будь он международного или внутреннего характера».
Вышеперечисленные преступления представляют собой собственно международные преступления, а именно преступления по международному праву, точнее, по общему международному праву. В силу того, что преступность соответствующих деяний определяется общим международным правом, их действие распространяется на любых лиц, где бы они не находились, независимо от того, отражен ли состав таких преступлений в законах страны, где они совершены. Это принципиальное положение было зафиксировано уже в Уставе Нюрнбергского трибунала, в котором говорилось о подлежащих его юрисдикции преступлениях «независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет» (п. «с» ст. 6)[3].
Второй вид преступлений по международному праву представляют собой конвенционные преступления. Их состав предусмотрен конвенциями, обязывающими участвующие государства ввести соответствующие нормы в свое уголовное право в целях обеспечения юрисдикции. Традиционно используется следующая формулировка: «Каждое Договаривающееся Государство принимает такие меры, какие могут оказаться необходимыми, чтобы установить свою юрисдикцию над преступлением» (ст. 5 Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации 1971г.).
Обычно конвенции содержат постановления, обязывающие государства в соответствии с международным и национальным правом принимать все практически осуществимые меры с целью предотвращения соответствующих преступлений.
В случае совершения конвенционных преступлений приговор выносится на основании норм национального права. В случае с международными преступлениями международный трибунал выносит приговор непосредственно на основе международного права, а национальные суды могут это делать как на основе международного, так и внутреннего права.
На региональном уровне устанавливаются и другие конвенционные преступления. В связи с широким распространением взяточничества при заключении контрактов в 1996г. страны Латинской Америки подписали конвенцию о сотрудничестве в искоренении грязного правительственного бизнеса.
В отличие от преступлений против мира и безопасности человечества преступления международного характера (также являющиеся разновидностью международных преступлений) не находятся в непосредственной связи с действиями государств[4]. К ним относятся преступления, предусмотренные, например, ст.ст. 205, 206, 227, 228, 231, 252 УК РФ. В этих нормах налицо переплетение международно-правовых интересов с внутренней (национальной) юрисдикцией соответствующих государств. Для такого (совместного) способа охраны общества от преступных посягательств запрещаются не любые общественно опасные деяния, а только те, которые совершаются на территории не одного государства (переходят национальные границы), однако не только потому, что могут быть совершены гражданином одного государства на территории другого государства, но и в связи с тем, что они (эти преступления) посягают на нормальные отношения между государствами, наносят ущерб мирному сотрудничеству в различных областях межгосударственных отношений (экономических, социально-культурных, имущественных), а также организациям и гражданам. Типичными (характерными) преступлениями такого вида можно назвать такие преступления, как фальшивомонетничество, угон воздушного судна, незаконные операции с наркотическими средствами. Совершение этих преступлений приобретает все более организованный характер, и они во многом становятся проявлением международной организованной преступности.
Существует немало и других преступлений международного характера. К ним относятся торговля рабами и обращение в рабство; торговля людьми и эксплуатация проституции третьими лицами; изготовление и сбыт порнографических изданий; подделка денежных знаков; незаконная торговля наркотиками; незаконные ввоз, вывоз и передача права собственности на культурные ценности.
Принятым Комиссией международного права ООН проектом устава международного уголовного суда предусмотрен еще один, смешанный вид международных преступлений. В нем говорится, что к юрисдикции суда относятся также «преступления, установленные договорными постановлениями или в соответствии с договорными постановлениями, перечисленными в Приложении, которые с учетом вменяемого лицам поведения представляют исключительно серьезное преступление международного характера» (ст. 20).
Таким образом, ссылка идет не на конвенции, а на их конкретные постановления. В Приложении числятся постановления о незаконном обороте наркотиков, о пытках, об апартеиде. Но основную массу составляют постановления конвенций, которые можно охарактеризовать как антитеррористические. Это постановления о незаконном захвате самолетов, о противоправных действиях в отношении безопасности гражданской авиации, о преступлениях против лиц, находящихся под международной защитой, о захвате заложников.
В Европейской конвенции по борьбе с терроризмом, принятой Советом Европы в 1977г. эти положения подтверждаются тем, что на первое место поставлены именно перечисленные конвенции. Перечень дополнен правонарушениями, связанными с использованием бомб, гранат, ракет, автоматического оружия, посылок с опасными вложениями[5].
Это связано с тем, что в последнее время терроризм становится все более опасным и распространенным явлением. Зачастую он опирается на зарубежные силы. Поэтому сотрудничество государств в борьбе с ним приобрело большую актуальность. Европейская конвенция дает представление о квалификации данного преступления. Она квалифицирует как преступление и попытку совершения террористического акта или участие в качестве сообщника лица, которое совершает или пытается совершить подобное преступление.
В большинстве случаев терроризм служит политическим целям. Поэтому в Европейской конвенции специально оговорено, что для обеспечения выдачи преступника никакое преступление такого рода не будет рассматриваться как политическое. Терроризм в политических целях не менее преступен, чем в любых других случаях.

1.2. Объекты и субъекты международных преступлений.

Во внутреннем праве объект правонарушения считается необходимым элементом состава правонарушения. По нашему мнению, это положение полностью применимо и к международному праву, где объект правонарушения - его имманентное сущностное условие, важнейший элемент объективной стороны, без которого нельзя говорить и о самом правонарушении.
Международное право устанавливает многочисленные нормы общего, регионального или двустороннего характера. Нормы любой отрасли права, в том числе и международного, являются правом в объективном смысле. Право же в субъективном смысле означает адресование этих норм конкретным государствам, в результате чего у одних государств возникают субъективные права, в том числе покрывающие их существенные интересы, а обязанность других государств состоит в том, чтобы не посягать на эти права. Таким образом, нормы объективного права реализуются через их практическое осуществление государствами, хотя возможность такой реализации идеально всегда существует в виде допущений международного права.
В большинстве случаев реализация предписаний международного права имеет место в процессе правоотношений государств.
Государства, являющиеся основными субъектами международного права, в своем международном общении вступают в многочисленные правоотношения друг с другом. Правоотношения — это общественные отношения, урегулированные нормами права, в рамках которых имеет место взаимодействие между конкретным кругом субъектов, обладающих правомочиями и юридическими обязанностями. Когда государства действуют неправомерно, то есть в случае юридической патологии, они нарушают свои международные обязательства и наносят ущерб правам других государств. Тем самым совершается международное правонарушение, или международный деликт[6].
Международное правонарушение представляет собой юридический факт, в результате которого между государствами возникают принципиально новые отношения, которые в советской юридической литературе принято называть охранительными. Эта новая ситуация характеризуется с правовой точки зрения необходимостью восстановления предыдущего положения, то есть гарантирования прав потерпевшего государства и охраны международного правопорядка. При этом нормативную основу новых правоотношений составляет институт ответственности. Ответственность как общий правоохранительный институт международного права направлена на поддержание нормальных правоотношений государств и на предотвращение международных правонарушений.
Таким образом, в соответствии с этой точкой зрения международное право регулирует многочисленные возникающие в ходе общения государств общественные отношения, которые в случае международных правонарушений становятся объектами этих деликтов.
На позициях рассмотрения объекта международных правонарушений в контексте правоотношений государств стоят, например, П. М. Курис и В.А.Василенко. Поскольку же международное преступление является разновидностью международного правонарушения, можно сделать вывод, что данный подход распространяется и на объект международного преступления.
Следует, однако, сделать одно уточнение. Хотя во многих случаях предписания правовых норм реализуются именно в контексте правоотношений, это не единственный путь реализации норм права. Вне правоотношений находят свое осуществление (в случае соблюдения) юридические нормы, устанавливающие запреты. Такие нормы устанавливают общие обязанности не совершать определенные деяния и в негативной форме определяют поступки людей и деятельность коллективных образований. Соблюдение предписаний этих норм, исполнение этих обязанностей образуют непременный элемент правопорядка, однако вовсе не влекут возникновения правоотношений. Это относится, в частности, к нормам уголовного законодательства, для которых «нормальный» путь реализации состоит в воздержании людей от деяний, квалифицируемых как преступления.
К подобного рода нормам можно, очевидно, отнести и предписания международного права, запрещающие международные преступления — агрессию, геноцид, апартеид.
Если нормальным путем для реализации норм, регулирующих поведение государств в обычных, не отклоняющихся от дозволенного юридического стандарта условиях, является установление конкретных правоотношений, нормальным путем выполнения запретительных норм является их соблюдение государствами без таких правоотношений. При этом как правоотношения при реализации обычных норм, так и соблюдение запретительных норм являются важными элементами действующего правопорядка. В случае юридической патологии — деликта объектом обычных правонарушений становятся правоотношения государств, а более конкретно - обязательства одного государства по соблюдению каких-либо прав участвующего в правоотношении другого государства. В случае же международного преступления государство-делинквент посягает на тот элемент правопорядка, который образуется соблюдением запретительных норм, более конкретно - на собственное обязательство воздерживаться от действий, запрещенных этими нормами.
Однако очевидно, с другой стороны, что объектом международных преступлений являются и общие правоотношения, связывающие всех участников международного сообщества. Следовательно, определение Комиссией международного права международного правонарушения как международно-противоправного деяния государства, нарушающего его международные обязательства, применимо к нарушению государством своего обязательства как в процессе его правоотношения с другим государством, так и в случае, когда оно не соблюдает постановления запретительных норм.
Если в случае обычных правонарушений возникают вторичные правоохранительные отношения ответственности, при международных преступлениях такие правоохранительные отношения можно называть вторичными с той оговоркой, что им предшествовали не конкретные правоотношения каких-либо государств, а общие правоотношения.
Ответственность как важнейший правоохранительный институт международного права имеет своей целью как защиту охраняемых международным правом интересов государств, так и поддержание международного правопорядка в целом. Общее определение правопорядка сводится к тому, что это та часть общественного порядка, которая охватывает отношения, складывающиеся в результате соблюдения норм права. Правопорядок реализуется в процессе осуществления только юридических норм и находится под защитой закона. Это, видимо, применимо и в международном праве.
Проблема международного правопорядка включает в себя такие понятия, как юридический характер международного сообщества государств, международная законность и соблюдение основных принципов международного права, и прежде всего принципа pacta sunt servanda, действие императивных принципов и норм международного права. По существу вопросы, связанные с обеспечением международного правопорядка, являются важнейшими вопросами общего международного права.
Международный правопорядок охватывает, таким образом, самые разнообразные отношения и другие элементы, складывающиеся в результате исполнения международно-правовых норм. Поскольку международные правонарушения, независимо от конкретного объема ущерба, ими вызываемого, направлены против нормальных отношений государств или других элементов правопорядка, эти правонарушения подрывают, в той или иной мере, сам международный правопорядок. Обычно в подтверждение этой точки зрения ссылаются на тот ущерб, который любое международное правонарушение наносит такому основополагающему принципу международного права, как pacta sunt servanda. Поэтому можно согласиться с П.М. Курисом и В.А. Василенко в том, что общим объектом международного правонарушения является международный правопорядок.
Следует, однако, заметить, что сам по себе ущерб международному правопорядку, проистекающий из нарушения этого принципа, в случае ординарных правонарушений (хотя он и касается практически всего сообщества государств) не рассматривается в качестве дающего основания последнему прибегать в отношениях с правонарушителем к санкциям, поскольку не всякому правонарушению свойствен признак особой общественной опасности для международного сообщества, которой только и можно оправдать принудительные меры.
А. Фердросс отмечает, что «при нарушении норм обычного права или многостороннего договора в принципе могут выступать только те государства, которые потерпели ущерб от международного правонарушения. Наличие у Других государств одних только идеальных интересов в сохранении международного правопорядка является недостаточным мотивом для предъявления требования».
В таких случаях возмещение ущерба международному правопорядку достигается, как правило, в результате охранительных правоотношений между нарушителем и пострадавшей стороной, что уже само по себе должно рассматриваться в качестве подтверждения принципа добросовестного соблюдения международных обязательств.
От общего объекта обычного международного правонарушения следует отличать конкретные правовые отношения, существовавшие между потерпевшим субъектом и государством-правонарушителем и разрушенные в результате совершения международного правонарушения. Эти правоотношения составляют непосредственный объект международного правонарушения.
Что же касается международного преступления, то его непосредственным объектом следует, очевидно, считать некоторые общие правоотношения, связывающие всех участников международного сообщества.
Наконец, при обычных правонарушениях последние могут оказывать негативное воздействие на правоотношения между потерпевшим и третьими государствами, между последними и делинквентом. Их можно рассматривать как косвенный объект международного правонарушения. Так обстоит дело с объектами обычных правонарушений.
Термин «правонарушение» является родовым собирательным понятием по отношению ко всем многообразным международно-противоправным деликтам, конкретным правонарушениям.
Господствовавший в международной доктрине цивилистический подход к институту ответственности исходил по существу из представления о том, что, несмотря на многообразие объектов правонарушений, нет необходимости искать критерии их дифференциации. Нормативное содержание старого международного права обходило молчанием вопрос о характере, степени общественной важности и специфики объекта. Результатом этого был единый подход к проблеме ответственности. Все охранительные отношения, независимо от характера и социальной значимости объекта, сводились к двусторонним отношениям, в ходе которых потерпевшее государство могло требовать возмещения за причиненный ему ущерб, а государство-нарушитель было обязано положительно прореагировать на такое требование. Единообразный недифференцированный подход к объекту правонарушения приводит к сужению круга субъектов, участвующих в правоохранительных отношениях и к признанию по существу одной формы ответственности - репарационной.
Выделение из понятия международных правонарушений категории международных преступлений, само явившееся следствием развития общего международного права, привело затем к глубоким изменениям международно-правовых институтов, и прежде всего правоохранительного института международной ответственности. Если раньше речь шла почти исключительно о возмещении ущерба, понимаемого как материальная компенсация за противоправное поведение и восстановление существовавшего до правонарушения положения, то теперь все больше укрепляется и в доктрине, и в международной практике представление о необходимости применения к государствам-делинквентам международных санкций, которые международное право связываете международно-противоправным деянием государства".
Второй важнейшей особенностью этого более жесткого режима ответственности для государства-правонарушителя является то, что если ранее правоохранительные отношения касались в основном непосредственно пострадавших субъектов международного права, то в настоящее время в отношении международных преступлений признается, что эти отношения возникают между делинквентом, с одной стороны, и практически всем международным сообществом государств, с другой стороны. Нарушаемые в ходе международных преступлений обязательства государств признаются имеющими юридическое значение для всех субъектов международного права. Такое понимание выразил, в частности, Международный Суд ООН в своем решении от 6 февраля 1970 г. по делу «Barcelona Traction».
Эти глубочайшие изменения в институте международной ответственности явились производными от того факта, что международное право выделило из правонарушений категорию международных преступлений в результате признания существования обязательств, имеющих особо важное значение для всего международного сообщества. Именно эти обязательства и составляют объект международных преступлений.
Значению объекта для характеристики других элементов состава преступления уделяется большее внимание во внутреннем праве. При этом исследователи исходят из того, что состав преступления представляет собой совокупность, единство определенных элементов. «С какой бы стороны мы ни подошли к делу, - писал Б. С. Никифоров, - оказывается, что объект преступления именно потому, что он больше, чем другие элементы состава, определяет политическое содержание преступления, имеет весьма важное значение также для характеристики других элементов состава». В основе этого значения объекта лежит критерий общественной опасности как признак преступного деяния по внутреннему уголовному праву. В. Н. Кудрявцев справедливо указывает в этой связи, что общественная опасность - не оценочная категория, а «объективное свойство действий определенного рода... Она существует в реальной действительности независимо от воли и сознания судей или законодателя, и задача состоит в том, чтобы правильно установить наличие, характер, степень этой опасности и применить меры для борьбы с подобными явлениями». Н. В. Лясс определяет общественную опасность как специфический социальный признак уголовного деяния, направленный против установленных в интересах господствующего класса обязательных отношений. Он подчеркивает, что такое понимание является общепризнанным в советской уголовно-правовой литературе и среди криминалистов социалистических стран. В то же время в буржуазной доктрине имеются противники признания социальной опасности как признака преступления, особенно среди нормативистов.
Показательно, что в международно-правовой доктрине как западными юристами, так и учеными социалистических стран признается критерий различной социальной значимости тех или иных обязательств субъектов международного права, которые могут быть объектами посягательств в случае международных правонарушений. Эта социальная опасность правонарушений рассматривается как основополагающий элемент их характеристики и основа классификации наиболее тяжких из них в качестве международных преступлений.
Так, Р. Аго говорит об обязательствах чрезвычайной важности, нарушение которых может рассматриваться как очень серьезное для международного сообщества в целом. На чрезвычайную серьезность некоторых нарушений международного права, переходящих в преступления, указывали Оппенгейм и Лаутерпахт. По мнению Швар-ценбергера, международные преступления являются актами, посягающими на сами основы международного сообщества. Американский юрист Р. Ветцель подчеркивает, что международные преступления наносят тяжкий ущерб международному сообществу. Южнокорейский профессор П. Руи и пуэрто-риканский юрист X. Сильвинг пишут о чрезвычайном характере преступлений нацистской Германии. Автор защищенной в 1976 году в США диссертации Чен также считает одной из основных черт международного преступления тяжкое нарушение международных обязательств. Такой же точки зрения придерживается голландский профессор Б. Ролинг[7].
Большой вклад в разработку концепции общественной опасности международных преступлений внесли советские юристы-международники А.Н. Трайнин, Д.Б. Левин, В.И. Менжинский, П.М. Курис, В. А. Василенко. Так, А.Н. Трайнин, классифицируя международное преступление, исходил из степени угрозы миру. «Суть дела,— писал А.И. Полторак,— в правильном определении объекта международного преступления. Подлинными международными преступлениями являются преступления, направленные на подрыв мира, на провокацию агрессивных войн и сопровождающих их военных преступлений и преступлений против человечности»[8].
Правомерность такого подхода подтверждает П.М. Курис. Он выделяет в качестве признаков международных преступлений:
1) их особо опасный характер, особую тяжесть;
2) специфику их объекта — направленность против мира, безопасности и т. д. и
3) специфику применяемых против них санкций. При этом он правильно подчеркивает, что эти признаки являются производными от специфики объекта, на который посягают международные преступления. Применительно к актам агрессии критерий социальной опасности был проанализирован Ю. М. Рыбаковым и Д. Донским.
Из этого можно сделать вывод, что, по единодушному мнению юристов, критерий общественной опасности полностью применим к международным правонарушениям.
Выше отмечалось, что социальной или общественной опасности как признаку преступления, имеющему большое значение для других элементов состава преступления, уделяется большое внимание во внутреннем уголовном праве. Нам представляется, что критерий общественной опасности еще более важен применительно к международным преступлениям. Связано это с некоторыми особенностями международного права.
Во внутреннем праве критерий общественной опасности учитывается законодателем, который в зависимости от него четко фиксирует правовые последствия преступлений в виде тех или иных санкций как элемента уголовной нормы. В международном праве нет законодателя, стоящего над государствами, а возможность определения санкций делегирована либо Организации Объединенных Наций в лице его главного уполномоченного на то органа - Совета Безопасности, либо, в некоторых случаях, предоставлена отдельным государствам или группе государств (например, в соответствии с положениями ст. 51 Устава Организации Объединенных Наций о праве на индивидуальную или коллективную самооборону).
Однако причинно-следственная связь между тяжестью правонарушения и его последствиями в виде санкции является в международном плане гораздо более неопределенной, чем во внутреннем праве, и опосредствованной целым рядом факторов. Поэтому логично было бы считать, что, чем более четко определена социальная значимость тех или иных международных обязательств государств, которые могут быть объектом посягательств, чем глубже разработана специфика таких правонарушений и чем более определенно международное сообщество устанавливает преступность таких деликтов, тем более ясным будет конкретный режим ответственности, применяемый к международным преступлениям.
Критерий общественной опасности превратился по существу в один из специфических принципов института международно-правовой ответственности. В качестве такового он способствовал выделению международных преступлений в особую категорию. Нормативными последствиями его действия являются изменение круга субъектов правоохранительных отношений, а также установление более тяжелой международной ответственности государств за совершение международных преступлений и режима международной уголовной ответственности физических лиц, виновных в подобных преступлениях. Весьма важным проявлением принципа социальной опасности в отношении физических лиц является также то, что порядок возложения на них наказания за международные преступления может не соответствовать общепризнанным процессуальным принципам и нормам, характерным для внутреннего уголовного права.
Рассмотрим принцип общественной опасности применительно к общему, непосредственному и косвенному объектам международных преступлений.
Как уже отмечалось выше, даже обычные международные правонарушения наносят ущерб международному правопорядку. Однако такой ущерб сравнительно невелик и может быть в значительной мере исправлен в ходе правоохранительных отношений непосредственно между делинквентом и пострадавшим государством. В ходе таких отношений реализуются нормы ответственности, и сам этот факт может рассматриваться как соблюдение в конечном счете требований принципа добросовестного выполнения международно-правовых обязательств.
Иначе обстоит дело с международными преступлениями. Осуществляющие их государства в силу чрезвычайной общественной опасности этих нарушений наносят повышенный ущерб международному правопорядку. Германскому императору в конце первой мировой войны было предъявлено серьезное обвинение в нарушении святости договоров, то есть в отказе от выполнения взятых на себя Германией международно-правовых обязательств. Его последователи— руководители гитлеровской Германии и их союзники буквально растоптали соответствующие обязательства этих стран, начав, в частности, неспровоцированные захватнические войны вопреки имеющимся договорам о ненападении, а в ходе военных действий совершили чудовищные военные преступления. Постоянно сознательно и цинично нарушались международные гуманитарные конвенции. Эти государства, кроме того, ни на одном из этапов своей преступной деятельности не выражали ни малейшего намерения загладить причиненный их противоправным поведением ущерб международному правопорядку. Требования же ответственности в отношении как самих этих государств, так и конкретных исполнителей преступлений смогли быть реализованы только после безоговорочной капитуляции стран оси.
Это же относится и к ЮАР, государству, которое уже в течение длительного времени бросает вызов как общечеловеческой морали, так и общепризнанным предписаниям международного права. Наконец, государство Израиль вопреки четким и ясным положениям Женевской конвенции 1949 года, которыми оно связано, совершает на оккупированных арабских территориях тяжкие военные преступления.
Итак, ущерб, проистекающий для международного правопорядка от совершения международных преступлений, несоизмерим с ущербом в результате обычных правонарушений, имеет принципиально иной характер, связанный с сознательным и вызывающим нежеланием подчиняться предписаниям международного права, что делает правомерным применение в случае их совершения более тяжелых форм ответственности.
Что же касается непосредственного объекта международных правонарушений, то следует прежде всего отметить их чрезвычайную многообразность. Как справедливо отмечал Е. А. Коровин, «сколько защищаемых современным международным правом интересов, столько же может быть и международных деликтов».
Коренные изменения в международном праве, происшедшие под влиянием Октябрьской революции, запрещение агрессивной войны и применения силы или угрозы силой создали новый институт международно-правовой ответственности. В основу этого процесса легла разработка критерия степени общественной опасности международного правонарушения, связанной с непосредственным объектом посягательств.
Проблема точного определения непосредственного объекта международных правонарушений имеет настолько основополагающий характер, что сама категория международных преступлений, являющаяся видовой по отношению к родовой категории международных правонарушений, появилась в результате выделения из многообразного количества объектов международных правонарушений тех из них, которые имеют особое значение для международного сообщества.
В настоящее время существует, на наш взгляд, проблема конкретизации непосредственных объектов международных преступлений. Во-первых, в основе такой конкретизации должно лежать последовательное применение принципа общественной опасности, и, во-вторых, такая конкретизация имеет нормативную цель уточнения режима ответственности за их совершение.
Следует прежде всего сделать несколько вводных замечаний относительно подхода к понятию непосредственного объекта международных преступлений.
Нормальным путем реализации запретительных норм является не установление конкретных правоотношений, а воздержание от определенных действий. Однако как только государство, нарушив свое обязательство воздержания, начинает противоправные действия, эти действия в юридическом плане становятся направленными против каких-то объектов, которые представляют собой урегулированные международным правом общие общественные отношения.
Правовым регулированием охвачены далеко не все общественные явления в сфере международной жизни, вследствие чего не всякое нарушение интересов тех или иных государств и нанесение им ущерба могут рассматриваться как правонарушение, влекущее за собой соответствующую юридическую ответственность.
Правда, до сих пор имеется тенденция считать правонарушениями любые действия, направленные против интересов соответствующих государств, а в случае международных преступлений — и против интересов всего международного сообщества государств. Эта точка зрения подвергалась обоснованной критике в советской литературе. И совершенно прав в этом отношении Г.И. Тункин, когда он писал, что действия государства могут быть абсолютно правомерными и все-таки причинять ущерб интересам других государств, особенно если эти интересы понимаются широко. Очевидно, что то, что не охраняется правом, не может быть основанием для правовых претензий и для возникновения правоохранительных отношений.
Как известно, исключением из этого правила является проблема абсолютной или объективной ответственности, соответствующей известной во внутреннем праве проблеме правовых последствий использования средств повышенной опасности. Но, во-первых, эта проблема связана главным образом с вопросом о вине, а во-вторых, представляется правильной та точка зрения, что в данном случае речь идет не об ответственности за неправомерное поведение, а о специфическом обязательстве возместить ущерб, возникающий в случае правомерной деятельности.
Наряду с отмеченной выше тенденцией рассматривать в качестве объектов международных преступлений не урегулированные международным правом интересы государств, в контексте объектов международных преступлений такие сложные и очень важные явления международной жизни, как мир и международная безопасность, очень часто причисляют к категории благ. Американский юрист Д. Новогрод считает, например, одним из основных благ всемирный порядок, имея в виду политическую стабильность в мире. Очевидно, что говорить о каких-то международных благах, не пытаясь дать им юридического определения,— значит привносить в дискуссию о международных преступлениях неюридический оттенок.
Бельгийский профессор Ж. Дотрикур утверждает, что до сих пор юридическая наука не дала определения в положительном плане понятия всеобщего или международного мира. Обычно мир квалифицируется через свой антипод - как отсутствие войны. Такого рода определений довольно много, однако, подчеркивает этот юрист, такой подход неудачен, поскольку всемирный правопорядок — понятие положительное и должен быть определен в положительном плане. Дотрикур приходит к выводу, что мир — это всемирный публичный порядок, посредством которого и путем использования международных организаций и правовых актов, основанных на этических соображениях и имеющих целью достижение общего блага человечества, народы и государства могут решать конфликты и противодействовать злоупотреблению властью. Хотя эта дефиниция, по нашему мнению, содержит в себе ряд неправильных элементов, к тому же некоторые из них носят неюридический характер, тем не менее сама постановка вопроса о юридическом определении и притом в положительном плане такого важного общественного явления, как международный мир, заслуживает внимания.
Международные блага типа мира и безопасности определяются в юридическом плане как система добрососедских отношений между государствами, построенных на принципах мирного сосуществования, таких как суверенное равенство, неприменение силы, нерушимость границ, территориальная целостность, мирное урегулирование споров, невмешательство, уважение прав человека, самоопределение народов, сотрудничество и добросовестное выполнение международных обязательств.
Наконец, часто говоря о непосредственном объекте международных преступлений, или деликтов, пытаются отграничить их от предмета посягательств. Так, если таким объектом являются общественные отношения, то предметом международных преступлений следует считать элементы общественных отношений, физическое и моральное их содержание.
Эти замечания следует иметь в виду при рассмотрении вопроса о непосредственных объектах международных преступлений. Анализ источников, содержащих нормативные материалы о международных преступлениях, позволяет сделать вывод о том, что в правотворческой деятельности государств рассматривается в качестве непосредственных объектов международных преступлений. К числу таких источников в первую очередь относятся Устав ООН и уставы международных военных трибуналов в Нюрнберге и Токио.
Такими объектами являются всеобщий мир и международная безопасность.
Идея пресечения посягательств на международный мир и безопасность как наиболее опасные с точки зрения международного сообщества государств правонарушения составляет основу Устава Организации Объединенных Наций. Такое понимание проходит по существу через весь Устав ООН. Первостепенной целью Организации Объединенных Наций является «поддерживать международный мир и безопасность и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира» (п. 1 ст. 1 Устава ООН).
Устав Нюрнбергского трибунала подразделяет международные преступления на преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности. Именно эти преступления, направленные против мира и безопасности народов, он определяет в качестве подлинно международных.
В 1950 году Комиссия международного права приняла Принципы международного права, признанные статутом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в решении этого трибунала. Тем самым она подтвердила классификацию международных преступлений, выработанную трибуналом.
В 1954 году Комиссия приняла проект кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Этот документ имеет, по нашему мнению, особое значение. Он со всей определенностью подчеркивает, что международные преступления являются преступлениями против мира и безопасности человечества. В нем, кроме того, по существу сохранена классификация этих преступлений как преступлений против мира, против человечности и военных преступлений. Сохранение среди преступлений против мира и безопасности человечества военных преступлений очень важно, поскольку во время обсуждения проекта в Комиссии международного права некоторые ее члены пытались доказать, что нарушения законов и обычаев войны не задевают мира и безопасности человечества. Как правильно указывал А. Н. Трайнин, «явным извращением действительности является утверждение, что применение атомных и водородных бомб, несущих гибель десяткам миллионов людей, не задевает безопасности человечества».
Следует отметить, что как в уставе Нюрнбергского трибунала, так и в проекте кодекса речь шла об индивидуальной ответственности физических лиц за их совершение. Но эта ответственность влечет по современному международному праву и ответственность соответствующих государств. В последнее время разработаны некоторые международные документы, в которых речь уже прямо идет об ответственности государств за международные преступления, что в свою очередь, разумеется, не снимает вопроса об ответственности за них физических лиц.
Первостепенное значение имели в этом отношении разработка и принятие Генеральной Ассамблеей ООН определения агрессии [резолюция 3314 (XXIX)]. Генеральная Ассамблея, исходя из того, что агрессия является наиболее серьезной и опасной формой незаконного применения силы, таящей в себе в условиях существования различных видов оружия массового уничтожения возможную угрозу мирового конфликта со всеми его катастрофическими последствиями, определила в ст. 1 агрессию как «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций». В ст. 5 говорится: «2. Агрессивная война является преступлением против международного мира. Агрессия влечет за собой международную ответственность». Свой вклад в развитие понятия международных преступлений внесла Комиссия международного права. С этой точки зрения особого внимания заслуживает ст. 19 проекта статей об ответственности государств[9].
Прежде всего общее определение международных преступлений, данное Комиссией международного права в этой статье, относит к таким преступлениям деликты, возникающие в результате нарушения международных обязательств, настолько важных для жизненно важных интересов международного сообщества, что это нарушение рассматривается как преступление международным сообществом в целом. Как показано выше, точка зрения международного сообщества в отношении международных преступлений была наиболее последовательно выражена в уставе Нюрнбергского трибунала и некоторых других документах, разработанных под непосредственным влиянием закрепленных в этом уставе принципов. К таким преступлениям были отнесены преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности.
Определяющей чертой всех их является то, что все они — преступления против международного мира и международной безопасности. Это общее определение международных преступлений подтверждается и приведенным в ст. 19 перечне международных преступлений.
Что касается агрессии, то в п. 3 ст. 19 прямо указывается, что международное преступление может быть следствием тяжкого нарушения обязательства, имеющего основополагающее значение для обеспечения международного мира и безопасности, такого как обязательство, запрещающее агрессию.
Комиссия определила также, что международное преступление может возникать в результате тяжкого нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для обеспечения права народов на самоопределение, такого как обязательство, запрещающее установление или сохранение силой колониального господства. Отрицание права народов на самоопределение, политика, направленная на установление или сохранение силой колониального господства, создавали и создают ситуации, угрожающие миру и безопасности. В преамбуле Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам [резолюция 1514 (XV)] Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1960 г. прямо говорится о конфликтах, вызываемых отказом в свободе или созданием препятствий на пути к свободе народов, что представляет собой серьезную угрозу всеобщему миру.
То же самое может быть отнесено и к таким преступлениям, как геноцид и апартеид.
Акты геноцида были отнесены к преступлениям против мира и безопасности человечества в проекте кодекса 1954 года, подготовленного Комиссией международного права. Политика геноцида, будь то преступления гитлеровской Германии, американская агрессия во Вьетнаме или бесчеловечные акты режима Пол Пота, всегда была связана или приводила к международным конфликтам, угрожающим миру и безопасности. Что же касается апартеида, то, как говорится в преамбуле Международной конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 года, Совет Безопасности подчеркивает, что апартеид и его продолжающееся усиление и расширение представляют собой серьезное препятствие и угрозу для международного мира и безопасности.
Комиссия международного права назвала в числе международных преступлений также рабство. Следует сказать, что к актам рабства как международного преступления Комиссия отнесла лишь тяжкие и массовые проявления рабства. Традиционные, считавшиеся международными преступлениями случаи рабства и работорговли не подпадают под это определение. С другой стороны, органы ООН, и в частности Экономический и Социальный Совет, занимаются уже в течение ряда лет вопросом сходной с рабством практики апартеида и колониализма. В 1979 году в ООН был подготовлен доклад об апартеиде как коллективной форме рабства40. Несомненно, что акты рабства, являющиеся разновидностью апартеида, представляют угрозу международному миру и безопасности.
Наконец, Комиссия международного права отнесла к международным преступлениям тяжкие нарушения международных обязательств, ведущие к массовому загрязнению атмосферы или морей.
Такими деликтами в первую очередь являются нарушения законов и обычаев войны с применением новейших видов оружия, противоправное применение химического и бактериологического оружия. Эта формулировка Комиссии в определенной степени покрывает нарушения законов и обычаев войны, то есть военные преступления.
Таким образом, ст. 19 определяет международные преступления как правонарушения, наносящие ущерб жизненно важным интересам международного сообщества, то есть в первую очередь международному миру и безопасности, и в целом сохраняет подразделение этих преступлений на преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности.
А.Н. Трайнин в свое время отметил, что попытка обойти вопросы борьбы с преступлениями против человечества выражается и в бессодержательных формальных определениях международного преступления. Иными словами, вопреки требованиям принципа общественной безопасности авторы этих определений не давали четкого определения объекта, на который такое преступление было направлено.
Как мы видим, в международных документах послевоенного периода этот объект определяется в общем и целом правильно. Тем не менее в юридической литературе в этом отношении по-прежнему высказываются довольно различные точки зрения, что не может способствовать усилению борьбы с международными преступлениями. Особенно это относится к западной литературе. Так, в таком исследовании, как «Трактат о международном уголовном праве» под редакцией американских юристов Ш. Бассиоуни и В. Нанда, в качестве международных преступлений наряду с преступлениями против мира, военными преступлениями и преступлениями против человечности по-прежнему рассматриваются пиратство, рабство, включая даже так называемую белую работорговлю, распространение наркотиков
Правильную позицию по вопросу об объекте международных преступлений занимает большинство юристов из социалистических стран. Так, Б. Грейфрат, Е. Озер и П. Штайнигер (ГДР) указывают, что категории правонарушений различаются по степени их социальной опасности, в особенности по нарушенному объекту. При этом объектом международных преступлений (агрессии, насильственное сохранение расистской или колониальной системы) является мир. Следствием этой разной степени социальной опасности является изменение круга субъектов претензий, которыми в случае преступлений являются все государства, и характера санкций (вид, объем, условия применения).
Советские юристы ближе своих западных коллег подходят к правильному и единообразному определению объекта международного преступления. Так, Л. Н. Галенская совершенно справедливо указывает, что преступления против мира, человечности и военные преступления «имеют единый объект посягательства — всеобщий мир; все они представляют собой действия, непосредственно нарушающие мирные отношения между отдельными государствами или могущие создать угрозу международной безопасности».
Однако бросается в глаза большая пестрота в определениях объекта международных преступлений. Это замечание относится и к советским юристам-международникам.
Так, по мнению А.Н. Трайнина, который уделил большое внимание разработке определения международных преступлений, такие преступления могут быть определены как посягательства на основы существования и прогрессивного развития народов. Д.Б. Левин считает, что международные преступления есть посягательства на коренные основы международных отношений, на интересы всех государств. П.С. Ромашкин говорит о посягательстве на основы международных отношений. М.И. Лазарев относит международные преступления к преступлениям, посягающим на независимость каждого народа и мирные отношения между народами. Л.А. Моджорян рассматривает эти преступления как посягательство на само существование государства и нации. По мнению П.М. Куриса, международные преступления посягают на основные общепризнанные принципы международного права. В.А. Василенко отмечает, что тягчайшие международные преступления «ставят под угрозу само существование государств и народов. При совершении международных преступлений нарушаются основополагающие общие принципы современного международного права». Наконец, И.И. Карпец определяет международные преступления как «деяния, которые представляют повышенную опасность для существования мирных отношений и сотрудничества между государствами независимо от их социально-политического устройства»[10].
Некоторые из этих определений отражают те или иные существенные элементы непосредственного объекта, которые, однако, не покрывают всего объекта. Е. Т. Усенко совершенно обоснованно заметил в этом отношении, что «требование соблюдения международного мира согласно современному международному праву необходимо включает в себя требования уважения независимого государственного существования народов, права наций на самоопределение, равноправного сотрудничества всех государств».
По нашему мнению, сведение отдельных элементов, которые в юридической литературе часто характеризуются в качестве объектов международных преступлений, к одному общественному отношению, охраняемому международным правом, в качестве непосредственного объекта международных преступлений имело бы большое нормативное значение для усиления борьбы с этими преступлениями. С этой точки зрения та часть определения международных преступлений, которая касается их непосредственного объекта, могла бы сводиться к тому, что это такие международно-противоправные деяния, которые наносят ущерб или представляют угрозу международному миру и международной безопасности, являющимся жизненно важными интересами международного сообщества.
Такое определение, на наш взгляд, выделяет именно те регулируемые международным правом интересы всего международного сообщества, покушения на которые наносят ему первостепенный ущерб и без защиты которых его существование и нормальное функционирование становятся проблематичными.
Четкое определение непосредственного объекта международных преступлений прямо связано с установлением соответствующего режима ответственности за них.
В то же время такое определение дало бы возможность исключить отнесение к таким преступлениям некоторых актов, несомненно носящих опасный характер и содержащих международные элементы, но тем не менее такими преступлениями не являющихся, как, например, международный терроризм.
Известно, что Советский Союз принципиально отвергает любые' проявления международного терроризма, в том числе захват заложников, и неизменно выступает за устранение порождающих его причин. Как заявил министр иностранных дел СССР А. А. Громыко, выступая на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи в 1972 году, Советский Союз выступает с принципиальных позиций против актов терроризма, нарушающих дипломатическую деятельность государств и их представителей, транспортные связи, нормальный ход международных контактов и встреч, против актов насилия, которые не служат никакой положительной цели и ведут к гибели людей. Органы Организации Объединенных Наций занимаются вопросом, который сформулирован так: «Меры по предотвращению международного терроризма, который угрожает жизни невинных людей, или приводит к их гибели, или ставит под угрозу основные свободы, и изучение коренных причин тех форм терроризма и актов насилия, которые проистекают из нищеты, безысходности, бед и отчаяния и побуждают некоторых людей жертвовать человеческими жизнями, включая и свои собственные, в стремлении добиться радикальных перемен».
Однако определение международного терроризма как преступления, нарушающего нормальные связи между государствами, или как преступления, угрожающего жизни невинных людей, или приводящего к их гибели, или ставящего под угрозу основные свободы, далеко не равнозначно определению международных преступлений, угрожающих международному миру и безопасности. Попытки представить акты терроризма в качестве угрозы миру и безопасности предпринимаются в органах ООН сравнительно редко, причем они исходят от представителей западных держав, которые хотели бы использовать борьбу с международным терроризмом против национально-освободительных движений.
Особенно ярко эта тенденция проявилась в развязанной администрацией Рейгана кампании против международного терроризма, имеющей целью скомпрометировать и подорвать национально-освободительное движение и представить любую помощь ему как поддержку терроризма. Всемерного осуждения заслуживает практика государственного терроризма, примерами которой было нападение израильской военщины на аэропорт Энтеббе в Уганде, агрессивные действия Израиля против Ливана, засылка банд в Афганистан. Однако в этом случае речь идет по существу о прямых актах агрессии.
Права поэтому Л.Н. Галенская, которая относит к международным преступлениям террористические акты, если они организованы иностранными государствами и являются орудием провокации войны и опасным видом вмешательства одного государства в дела другого. Состав их следует поэтому отличать от состава аналогичного внутригосударственного преступления.
Другие же акты международного терроризма следует рассматривать в качестве преступления с международными элементами, а не международного преступления.
Существует несколько разновидностей международного терроризма, к числу которых относятся захват заложников, угон самолетов, нападение на дипломатических агентов. Однако все они также не являются международными преступлениями. Как известно, Генеральная Ассамблея ООН 17 декабря 1979 г. своей резолюцией 34/146 приняла и открыла для подписания международную конвенцию о» борьбе с захватом заложников. Е ней акты по захвату заложников определяются в качестве преступлений, имеющих тяжкий характер (ст. 2). При разработке конвенции абсолютно преобладающей точкой зрения было мнение о том, что от актов захвата заложников в первую очередь страдают невинные люди. Высказывавшиеся по этому поводу другие точки зрения были по существу эпизодичными.
14 декабря 1973 г. Генеральная Ассамблея приняла проект конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (резолюция 3166). По этой конвенции, данные преступления, «угрожая-безопасности этих лиц, создают серьезную угрозу поддержанию нормальных международных отношений, которые необходимы для сотрудничества между государствами». Как видим, это определение также не соответствует определению международных преступлений как преступлений, имеющих в первую очередь негативные последствия для международного мира и безопасности.
Таким образом, преступления с международным элементом наносят, как и международные преступления, значительный ущерб международному правопорядку и в конечном счете касаются всех стран. Однако их опасность для всего международного сообщества все-таки значительно меньше, чем угроза международному миру и безопасности, являющаяся характерной чертой международных преступлений.
Признание в юридической доктрине и международной практике того положения, что среди многообразных международных деликтов существует категория международных преступлений, имеющих особую общественную опасность, предполагает как повышенную ответственность за их совершение государств-делинквентов, так и индивидуальную уголовную ответственность совершающих их физических лиц — органов этих государств. Одним из важнейших юридических последствий совершения международных преступлений является то, что соответствующие государства в ответ на предъявляемые им международным сообществом претензии и в случае осуществления в отношении них санкций уже не могут ссылаться на принцип государственного суверенитета и невмешательства в их внутренние дела. Реакция международного сообщества на международные преступления является правомерной, и такие преступления не могут уже рассматриваться в качестве внутренних проблем соответствующих государств.
Вполне понятно поэтому, что сторонники неправомерного вмешательства в дела других государств предпринимают попытки расширения круга международных преступлений за счет включения в число их объектов общественных отношений, относящихся к внутренней компетенции суверенных государств. Такие попытки выражаются прежде всего в том, чтобы отнести к категории международных преступлений любые нарушения прав человека.
Р.Аго в пятом докладе об ответственности государств предлагал отнести к международным преступлениям грубое нарушение государством международного обязательства, установленного нормой общего международного права, признанной всем международным сообществом, и предусматривающего, в частности, уважение прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии. После детальной дискуссии Комиссия международного права мотивированно отвергла это предложение и не включила его в соответствующую статью проекта статей об ответственности государств.
По мнению западногерманского профессора X. Ешека, предметом международного уголовного права должна быть борьба не только с преступлениями против мира и международной безопасности, но также и против нарушений прав человека. Американский юрист Д. Новогрод считает, что международное право должно ограждать мировое сообщество от посягательств на всемирный порядок, самоопределение, а также права человека.
Следует отметить, что авторы, придерживающиеся подобных взглядов, часто ссылаются на преступные нарушения прав человека, например, совершаемые в ЮАР и угрожающие международному миру и безопасности. В то же время их концепция не оставляет сомнений в том, что они относят к международным преступлениям по существу любые нарушения прав человека. Западногерманский юрист X. Бааде прямо заявляет, что основной целью нового международного уголовного права наряду с сохранением международного мира должна быть защита прав человека, для чего он предлагает создать международный уголовный суд.
Имеются также предложения о том, чтобы выделить в качестве международных преступлений даже отдельные виды нарушений прав человека, например пытки. Американские юристы Д. Мюллер и Д. Бешаров в контексте международного уголовного права рассматривают вопрос об индивидуальных жалобах.
Таким образом, налицо явные попытки не только объявить весь комплекс прав человека не входящим во внутреннюю компетенцию государств в соответствии с принципом невмешательства, сформулированным в п. 7 ст. 2 Устава ООН, но и провозгласить любые нарушения прав человека международными преступлениями. Такие попытки находятся в полном противоречии с современным международным правом.
Устав ООН, как и принятые в послевоенные годы соглашения в области прав человека, относит непосредственное обеспечение прав человека исключительно к внутренней компетенции государств.
На конференции в Сан-Франциско различные делегации, и в том числе американская, признавали, что весь комплекс вопросов, относящихся к социально-экономической области, входит во внутреннюю компетенцию государств и что обеспечение и непосредственная защита прав человека и основных свобод являются внутренним делом каждого государства. Подкомитет I/I А конференции отклонил предложения указать в Уставе ООН, что речь идет о «защите» прав человека, а рекомендовал ограничиться формулировкой о «поощрении» и «развитии уважения» к правам человека57.
Несмотря на это, с самого момента принятия Устава ООН на Западе предпринимались попытки ложно истолковать совершенно ясные положения Устава о принципе невмешательства и правах человека. К числу таких юристов относится прежде всего Лаутерпахт. Он утверждает, что, поскольку принцип уважения прав человека, по Уставу ООН, налагает юридические обязательства на государства и отнесен к основным целям этой Организации, вопросы прав человека уже не входят более во внутреннюю компетенцию государства. Эти утверждения не имеют ничего •общего с действительностью. Достаточно сослаться на Пакты о правах человека, которые исходят из общепризнанного принципа международного права, запрещающего вмешательство во внутренние дела другого государства, и признают суверенное право государства регулировать осуществление прав человека с учетом интересов государственной безопасности, публичного порядка и прав всех членов общества.
На общеевропейском совещании социалистические страны добились дальнейшего углубления и развития принципа уважения прав человека и основных свобод в строгом соответствии с общепризнанными принципами и нормами современного общего международного права, с духом подлинной разрядки и мирного сосуществования государств с различными социально-экономическими системами.
И тем не менее, несмотря на ясные формулировки Заключительного акта, он, как это раньше имело место и в - отношении Устава ООН, на наш взгляд неправильно толкуется западными юристами. Так, в частности, утверждается, что в соответствии с Заключительным актом права человека не относятся уже ко внутренней компетенции соответствующих государств59.
На самом же деле, несмотря на свою важность как •одного из основных принципов международного права, принцип уважения прав человека и основных свобод не занимает среди них какого-то особого места и не может быть абсолютизирован.
Принцип невмешательства во внутренние дела не только не изжил себя, но и выдержал испытание временем и по-прежнему является основой нормального международного общения, мирного развития всех стран и народов, достижения социального прогресса, обеспечения для всех прав человека. Это положение вынуждены иногда признавать и западные юристы.
И хотя права человека продолжают оставаться важной темой в контексте сотрудничества государств и последние обязаны содействовать поощрению и развитию уважения к ним, отдельные нарушения прав человека относятся к внутренней компетенции соответствующих государств, и вопрос о них не может быть объектом регулирования или расследования извне, например со стороны международных организаций.
Вопрос о международно-правовой ответственности государств за такие нарушения может вставать только в том случае, если государства приняли на себя определенные договорные обязательства и тем самым добровольно, в соответствии с принципами государственного суверенитета изъяли вопрос об отдельных нарушениях прав человека из сферы своей внутренней компетенции.
В современном международном праве нет никаких положений, позволяющих рассматривать нарушения прав человека международными преступлениями. Обычные нарушения прав человека, не перерастающие в международные преступления типа геноцида или апартеида, не создают угрозу международному миру и безопасности и являются сферой регулирования соответствующих государств, которые и должны обеспечивать средства внутренней правовой защиты для их восстановления. Таким образом, права человека, как таковые, не могут быть объектом международных преступлений.
В то же время характерной особенностью этих преступлений является то, что они сопровождаются тяжкими массовыми преступными нарушениями прав человека. И это, конечно, связано с особенностью этих деликтов как особенно опасных, длящихся во времени и пространстве преступлений, что они являются нарушением не только индивидуальных, а прежде всего коллективных прав человека. Так, право на самоопределение является правом народов; геноцид и апартеид представляют собой покушение не просто на отдельных лиц, а на лиц как членов соответствующих групп и в конечном счете направлены на уничтожение или эксплуатацию этих групп; о рабстве и работорговле тоже можно говорить как о международном преступлении только тогда, когда такая практика достигает определенных размеров.
Обязанность соблюдения коллективных прав человека, как подчеркивает западногерманский юрист Р. Арнольд, выходит за рамки внутренней компетенции государств.
Концепция коллективных прав человека как имеющих по сравнению с индивидуальными правами непосредственное значение для всего международного сообщества, нарушение которых ведет к особой ответственности, была развита во Всеобщей декларации прав народов, разработанной группой общественных деятелей и принятой 4 июля 1976 г. в Алжире.
Декларация относит к правам народов право на существование и право на политическое самоопределение. В секции III в экономические права народов включены права на их естественные богатства и ресурсы, участие в научно-техническом прогрессе, являющемся частью общего наследия человечества, равноправное участие в международной торговле и право избирать и развивать свою собственную экономическую и социальную систему. Секция IV посвящена праву на культуру, секция V - праву на окружающую среду и общие ресурсы.
Декларация исходит из положения о том, что права народов являются императивными нормами международной жизни. Поэтому в ст. 25 устанавливается, что неравноправные соглашения, противоречащие им, являются недействительными. Ст. 22 провозглашает, что несоблюдение положений декларации представляет собой нарушение обязательств по отношению ко всему международному сообществу.
В ст. 27 подчеркивается, что самые тяжелые нарушения основных прав народов, в особенности права на существование, представляют собой международные преступления, за которые те, кто их осуществляет, несут индивидуальную уголовную ответственность: Декларация в ст. 28 также провозглашает право каждого народа, основные права которого в серьезной степени нарушены, прибегать в борьбе за их осуществление к различным средствам, включая и вооруженные.
Анализируя отраженную в этой декларации концепцию коллективных прав, прав народов, проф. Риго отмечает, что их нарушение, например, в результате политики империализма представляет собой угрозу для международного мира.
Представляется, что, говоря о коллективных правах, правах народов, нарушение которых следует рассматривать в качестве международных преступлений, авторы алжирской декларации имели в виду прежде всего такое международное преступление, как отрицание права народов на самоопределение. Однако следует признать, что, безусловно, нарушение коллективных прав человека влечет за собой повышенную международно-правовую ответственность соответствующих государств.
Таким образом, права человека не являются непосредственным объектом международных преступлений. При этом с точки зрения международно-правовой ответственности значение имеет вопрос о том, носят нарушаемые права коллективный или индивидуальный характер. Что же касается косвенного объекта международных преступлений, то, как уже отмечалось, степень их социальной опасности такова, что они по существу затрагивают законные интересы всех государств — участников международного общения, а также других субъектов международного права, которые становятся, таким образом, субъектами международных претензий к государству-делинквенту.
При обычных международных правонарушениях различаются три вида субъектов, связанных с этими правонарушениями. Во-первых, субъекты первичных правоотношений, существовавших до совершения правонарушения. Этими субъектами могут быть только обычные субъекты международного права - государства и международные организации. Вторым видом таких субъектов являются субъекты - совершители юридической патологии, то-есть международных правонарушений, которые являются одновременно и субъектами ответственности. Наконец, другие участники международного общения, чьи права нарушены, составляют третий вид таких субъектов.
Обычным путем соблюдения запретительных постановлений в международной, как и в других, системе права является не установление правоотношений конкретных государств, а воздержание от описанных в этих постановлениях действий. Однако все государства являются субъектами общих правоотношений, которые становятся объектом посягательства при международных преступлениях.
С другой стороны, когда совершаются эти преступления, могут быть установлены субъекты этой юридической патологии, которые одновременно являются и субъектами ответственности за нее.
Такая постановка вопроса совершенно обоснованна, поскольку задачами института ответственности и являются прежде всего восстановление ущерба, который проистекает из этих грубейших правонарушений, и предотвращение таких преступлений в будущем. В связи с повышенной общественной опасностью таких преступлений субъектами этих претензий к делинквенту могут быть не только непосредственно пострадавшие государства, но и практически все участники международного общения, все международное сообщество, то есть государства и международные организации. Как часто упоминается в правовой литературе, Международный Суд ООН в своем решении от 6 февраля 1970 г. по делу «Barcelona Traction» признал существование определенных обязательств, erga omnes, в выполнении которых заинтересовано все международное сообщество. Советские авторы считают такими обязательствами прежде всего обязательства, касающиеся поддержания мира и международной безопасности. Поскольку эти правоотношения международно-правовые, то такими субъектами, естественно, могут быть только субъекты международного права[11].
С другой стороны, нельзя отрицать, что, поскольку одним из основных принципов международного права является принцип суверенного равенства государств, субъектами правоотношений, вытекающих из юридического факта международных преступлений, остаются и государства-нарушители.
При обычных правонарушениях значительные ограничения суверенитета государств являются исключительным к временным явлением, и эти государства остаются в принципе равноправными участниками международного общения. Они не утрачивают права на равенство, хотя на них и должны быть возложены определенные обязанности по-ликвидации вредных последствий международно-противоправного деяния. В известном смысле можно даже говорить о том, что их суверенитет является предпосылкой реализации претензий к ним со стороны всего международного сообщества.
Иначе обстоит дело с международными преступлениями. Их опасность для международного сообщества настолько велика, характер таких деликтов настолько вызывающе-противоправен, а своим преступным поведением соответствующие государства настолько сознательно противопоставляют себя другим государствам, что они не могут уже претендовать на полное равенство в общении с другими государствами. Это положение хорошо иллюстрирует на примере агрессии Ю. М. Рыбаков: «Вместо равноправной стороны в войне,— пишет он,— государство, развязавшее вооруженный конфликт, стало признаваться агрессором, то есть стороной, совершившей тягчайшее нарушение международного права, а государство, подвергшееся нападению, стало жертвой агрессии. Иными словами, по новому международному праву агрессор и жертва агрессии уже не находятся в равном положении».
Авторы, продолжающие утверждать, что право на равенство принадлежит и государствам, совершившим международные преступления, по существу исходят из наличия у них в конечном счете доброй воли, направленной на ликвидацию последствий их преступного поведения, что вряд ли является реалистическим.
Большое теоретическое и практическое значение имеет вопрос о субъектах международных преступлений, то есть тех, кто такие преступления совершает и кто по общему принципу права несет за них ответственность.
Как известно, в ходе процессов над главными военными преступниками после второй мировой войны защита пыталась всячески использовать доктрину «государственного акта», исключающую ответственность за международные преступления или преступления против человечества физических лиц — их исполнителей.
Отклонение этой доктрины и утверждение принципа индивидуальной ответственности за международные преступления явились важнейшими итогами Нюрнбергского процесса. В результате возникновения принципиально новой концепции международных преступлений институт международно-правовой ответственности сейчас значительно отличается от тех цивилистических воззрений, которые господствовали раньше.
Большое значение в этом отношении имела разработка принципа обшественной опасности международных преступлений, который базируется на оценке значимости для международного сообщества объекта, на который посягают международные преступления. Воздействие этого нового подхода к международным преступлениям является нормативным, то есть создающим юридические последствия, и для вопроса о субъектах международных преступлений и их ответственности.
По мнению П.М. Куриса, «особая общественная опасность деяний, называемых преступлениями против человечества, вызвала появление своеобразной правовой ситуации, когда одно и то же фактическое поведение рассматривается и в качестве международного преступления государства, порождающего международно-правовую ответственность последнего, и в качестве преступления против человечества, вызывающего уголовную ответственность физического лица, организовавшего и осуществившего указанные преступления».
Представляется, что своеобразие этой правовой ситуации вызвано особенностями международных преступлений, описанных, в частности, в предыдущей главе.
Следует остановиться на двух проблемах, имеющих прямое отношение к выяснению вопроса о том, кто может быть субъектом международных преступлений как разновидности юридической патологии. Одна из таких проблем — проблема соучастия.
Во внутреннем праве широко известно понятие соучастия как умышленного совместного участия двух или более лиц в совершении преступления. Соучастниками преступления наряду с исполнителями признаются организаторы, подстрекатели и пособники. Степень и характер участие каждого из соучастников в совершении преступления должны быть учтены судом при назначении наказания (ст. 17 УК РСФСР).
В свете разрабатываемых Комиссией международного-права статей об ответственности государств и международной практики можно утверждать, что понятие соучастия применимо и к международному публичному праву. Комиссия международного права приняла, в частности, статью 27 о помощи или содействии одного государства другому для совершения международно-противоправного-деяния другим государством.
В то же время, особенно со времени Нюрнбергского-процесса, существует устойчивая традиция рассматривать вопросы соучастия в контексте международной уголовной ответственности физических лиц. Как показал Нюрнбергский процесс, для отправления правосудия в соответствии с общепринятыми процессуальными нормами первостепенное значение имеет именно установление степени участия каждого из участников преступлений в их совершении.
Представляется, что в настоящее время, когда, с одной стороны, достаточно прояснены вопросы международной уголовной ответственности физических лиц, а с другой — вырабатываются нормы ответственности государств за международные правонарушения, следует по-новому подойти к понятию соучастия как принципа, имеющего отношение не только к индивидуальной ответственности, но и к ответственности государств за международные преступления.
Во внутреннем праве имеются различные формы соучастия, характеризующиеся различной степенью общественной опасности. Прежде всего различаются соучастие простое и квалифицированное, то есть обусловленное предварительным соглашением соучастников. И наконец, наиболее опасная квалифицированная форма соучастия — это соучастие особого рода (sui generis), то есть соучастие в форме участия в преступном объединении (организации, банде, шайке, блоке, заговоре).
Советские юристы, и в первую очередь А. Н. Трайнин, А. И. Полторак и другие, основываясь на ст. 6 устава Международного военного трибунала, отмечали, что некоторые из этих форм соучастия встречаются и в контексте международной уголовной ответственности физических лиц. А. Н. Трайнин указывал, что для совершаемых ими действий наиболее типична именно третья форма соучастия8. Соответствующая часть ст. 6 гласит, что «руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении или осуществлении общего плана или заговора, направленного к совершению любых из вышеупомянутых преступлений (т. е. преступлений против мира, военных преступлений и преступлений противочеловеческих), несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами с целью осуществления такого плана».
Важное значение этого положения состоит в том, что •соучастие в случае международных преступлений принимает форму основанного на общем плане заговора с целью совершения преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности. Положения •ст. 6 становятся яснее при сравнении с характеристикой заговора по внутреннему праву.
В национальном праве заговор — это сплочение или объединение нескольких, обычно деклассированных, лиц для .совершения одного или ограниченного круга преступлений. Что касается международных преступлений, то круг непосредственных соучастников преступлений очень широк и практически включает в себя всех занимающих ответственное положение лиц, которые:
а) знают о планировании, подготовке и осуществлении этих преступлений и
б) влияют на формирование и осуществление преступной политики.
Учитывая масштабы международных преступлений, вряд ли найдется какое-либо ответственное лицо в соответствующих государствах, которое могло бы доказать, что оно либо ничего не знает, либо не имеет никакого отношения к планированию и осуществлению преступной политики..
В отличие от обычного преступного заговора, взаимоотношения между соучастниками при осуществлении международных преступлений приобретают государственно организованный постоянный характер. При международных преступлениях преступными организациями становятся само правительство, генеральный штаб, политическая партия, органы безопасности, а главарь заговора возводится в роль национального лидера.
Наконец, если при обычных заговорах соучастники непосредственно исполняют состав преступления, то при международных преступлениях, как отмечает А. Н. Трайнин, исполнитель действует не только сам, но и при помощи сложного исполнительского аппарата. При этом основной исполнитель совершает состав международного преступления (например, военные преступления), а другие исполнители — состав общеуголовных преступлений (убийства и т. д.) п. Тем самым в преступную деятельность втягиваются сотни тысяч, если не миллионы, исполнителей, определенных в ст. 6 как любые лица, совершающие действия с целью осуществления такого плана.
Следует сказать, что в Нюрнберге в соответствии со ст. 10 и 11 своего устава суд занимался вопросом о признании в качестве преступных групп или организаций (органы безопасности, нацистская партия), являвшихся частями репрессивного аппарата фашистского государства и несущих особую ответственность за международные преступления. Однако вследствие того, что большинство членов суда отражали интересы капиталистических государств — участников антигитлеровской коалиции, он не сделал вывода о том, что по существу преступным объединением является весь государственный аппарат фашистской Германии, а основанный на общем плане заговор для совершения преступлений приобретает черты государственного.
Можно, однако, сказать, что непосредственными соучастниками государственного заговора являются лица, занимающие ключевые позиции в соответствующем государстве и в силу этого оказывающие влияние на формирование и осуществление преступной политики и, следовательно, ответственные за международные преступления. В связи с описанным выше характером международных преступлений непосредственным соучастникам государственного заговора свойственны одновременно черты исполнителей, организаторов, подстрекателей к даже пособников, когда преступления совершаются другими. Косвенным же его соучастником является широкий круг лиц, не входящих непосредственно в заговор и не участвующих в разработке и осуществлении общего плана, но исполняющих составы общеуголовных преступлений. В некоторых случаях речь может идти как о таких соучастниках даже об иностранцах-коллаборационистах, что видно, в частности, из мирного договора с Италией.
Данный подход к принципу соучастия позволяет установить связь уголовной ответственности физических лиц за международные преступления с ролью в этих преступлениях самого государства и, следовательно, с установлением его более тяжелой международно-правовой ответственности за противоправные деяния. Принцип соучастия физических лиц — органов государства в международных преступлениях в свете особенно опасного и широкого характера этих деяний приобретает новое качество и служит основанием для определения санкций в отношении самого государства, превращающегося в преступное объединение лиц, степень и формы соучастия которых в его акциях различны, но которые отличаются преступной направленностью.
Такая постановка вопроса, с нашей точки зрения, ни в коем случае не может служить аргументом в пользу теории уголовной ответственности самих государств, но лишь важным элементом при определении форм их ответственности.
Остановимся теперь в связи с вопросом о субъектах международных преступлений на проблеме статуса индивидов по современному международному праву. Об этой проблеме, как известно, написано очень много.
Для правильного ответа на вопрос о том, присуща ли индивидам международная правосубъектность, необходимо определение элементов, из которых такая правосубъектность складывается.
В.М. Шуршалов, обобщая взгляды юристов по этому вопросу, относил к числу таких главных элементов то, что субъекты международного права являются носителями суверенных прав и обязанностей, единственными создателями норм международного права и осуществляют эти нормы на практике[12].
В то же время некоторые западные юристы пытаются решить вопрос о международной правосубъектности физических лиц, ссылаясь на то, что последним присущи некоторые из этих элементов. X. Кельзен, например, выводит эту правосубъектность из адресования индивидам предписаний международного права в случаях пиратства. «Поскольку норма, запрещающая пиратство,— пишет он,— есть норма международного права, индивиды — субъекты международного права — субъекты международного обязательства». Лаутерпахт ссылается на то, что якобы международное право непосредственно наделяет индивиды правами.
По нашему мнению, субъект международного права должен сочетать в себе все эти три элемента, то есть быть носителем прав и обязанностей по международному праву, полноправным участником создания и изменения его предписаний, выполнять их на практике. Поскольку же два последних элемента ни в коем случае не могут быть характерными для физических лиц, на вопрос об их международной правосубъектности можно ответить только отрицательно.
Надо при этом специально оговориться, что эти три элемента являются не формальными признаками субъекта международного права, а имманентным выражением, свойством его суверенности, которая в принципе присуща только государствам. С другой стороны, можно считать доказанным, и это здесь особенно важно отметить, что физические липа могут нести ответственность по международному праву, отнюдь не становясь от этого, как было сказано выше, субъектами этого права. На такой точке зрения стоит, в частности, Г. И. Тункин[13].
В дооктябрьский период обнаружилась одна принципиальная слабость ученых, пытавшихся сформулировать понятие международного преступления. Исходя из правильного представления о том, что государство не может нести уголовную ответственность за такие преступления, они по существу исключали вообще ответственность государства за них и все сводили к ответственности физических лиц. Одновременно, конечно, следует иметь в виду и состояние тогдашнего международного права, допускавшего войну в качестве средства национальной политики. Соответственно перечень международных преступлений сужался до группы деликтов, в которых ответственность физических лиц могла быть легко установлена.
Создавалось такое положение, когда допущение в качестве субъектов ответственности исключительно физических лиц приводило к тому, что общие довольно правильные определения международных преступлении выхолащивались и в качестве примеров или перечня таких преступлений приводились не правонарушения, действительно угрожающие международному миру и безопасности, а скорее квазимеждународные преступления типа пиратства и рабства.
В то же время вплоть до второй мировой войны концепция индивидуальной уголовной ответственности за действительно международные преступления не получила развития в связи, в частности, с тем, что в документах периода Лиги наций и Пакте Бриана — Келлога речь шла о международном преступлении агрессии как правонарушении государства.
Правда, как уже отмечалось, Версальский мирный договор содержал специальный раздел об ответственности (ст. 227—230), и император Вильгельм II обвинялся «в высшем оскорблении международной морали и священной силы договоров». Хотя постановления Версальского договора не были реализованы, они оказали известное влияние на формирование новой доктрины ответственности. Они означали отход от господствовавшей тогда доктрины «государственного акта», по которой индивиды не могут нести ответственности за акты, совершенные ими в качестве представителей суверенного государства.
Общепризнанно, что Нюрнбергский трибунал безоговорочно признал принцип индивидуальной уголовной ответственности физических лиц. Показательно, однако, что в приговоре Международного военного трибунала судьи ссылались для подтверждения этого принципа в первую очередь на Парижский пакт 1928 года и на ряд документов, разработанных в период Лиги наций, в которых речь шла о действиях суверенных государств и в которых прямо не устанавливалась ответственность отдельных лиц.
Кроме того, в приговоре сначала дается описание совершенных преступлений применительно к самой Германии, и лишь затем к отдельным обвиняемым.
Нет никакого сомнения в том, что, хотя для суда в тон конкретной политико-правовой обстановке главным было подтверждение индивидуальной уголовной ответственности физических лиц за международные преступления и что как судебный орган он рассматривал действия именно конкретных лиц, их ответственность была неотделима от международно-правовой ответственности государства за эти преступления. Таким образом, суд по существу подтвердил тезис о том, что за совершение этих преступлений возникают два типа ответственности, независимо от того, устанавливается ли это прямо в соответствующих источниках.
На этой точке зрения стоят большинство западных и советских юристов.
Таким образом, в Нюрнберге был не только развит принцип неотвратимости наказания за международные преступления в отношении физических лиц — субъектов международных преступлений, но и подтверждено, что этот принцип неотделим от международно-правовой ответственности самого государства.
Аналогичные выводы можно сделать из работы Токийского военного трибунала. Так, в приложении «А» к обвинительному заключению на Токийском процессе события, квалифицированные в качестве военных преступлений, излагались как преступления собственно Японии без актов и оснований, с помощью которых они могли быть приписаны обвиняемым 16. Этот факт свидетельствует о том, что с точки зрения суда вопрос об их индивидуальной ответственности был тесно связан с осуществлением военных преступлений самим японским государством.
Подводя итог вышесказанному, можно сказать, что субъектами международных преступлений в принципе являются как сами государства, так и физические лица. За любое международное преступление государства, как правило, могут быть установлены конкретные ответственные лица. При этом субъектами ответственности являются как само государство, так и физические лица. Это общее положение касается и ситуаций, когда преступления совершаются физическими лицами, не находящимися в официальной связи с государством.
По вопросу о субъектах международных правонарушений в юридической литературе высказывалась обоснованная мысль, что такими субъектами могут быть и международные организации. Что же касается международных преступлений, то, по нашему мнению, маловероятно, чтобы в какой-либо международной организации, на деятельность которой, как правило, оказывает влияние большое число суверенных государств, возобладали силы, которые могли бы превратить ее в орудие осуществления международных преступлений.

1.3. Виды преступлений международного характера.

Международная преступная деятельность проявляется в деяниях двоякого рода.
Наибольшую опасность представляют деяния лиц, воплощающие преступную политику государства, как бы персонифицирующие международные преступления государства, т. е. агрессию, колониализм, геноцид (уничтожение групп людей по расовому, национальному или религиозному признаку), экоцид (загрязнение окружающей среды с тяжкими глобальными последствиями).
Для характеристики указанных деяний официально используется термин преступления против мира и безопасности человечества; в литературе распространен термин международные преступления. Субъектами таких преступлений вместе с государствами, несущими международную политическую и материальную ответственность, становятся его руководители, высшие должностные лица, иные исполнители преступной политики. В отношении этих лиц компетентны наряду с национальными судебными органами специально создаваемые государствами международные судебные учреждения. В настоящее время завершается разработка Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества.
Расизм (расовая дискриминация) - любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признании расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения. Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1966) закрепляет обязательство строго наказывать всякое распространение расистских идей, подстрекательство к расовой дискриминации, а также запретить всякие организации, которые поощряют расовую дискриминацию и подстрекают к ней (ст. 4), обязывает государства принять меры в целях ликвидации расовой дискриминации и обеспечения равноправия в области основных политических, гражданских, социально-экономических и культурных прав человека (ст. 5)[14].
Апартеид (разделение, обособление) - это политика расовой сегрегации, дискриминации и угнетения, проводимая в отношении этнических групп населения. Генеральная Ассамблея ООН приняла Конвенцию о пресечении преступления апартеида и наказании за него (1973)[15], ст. 1 которой подчеркивает, что апартеид является преступлением против человечества. В ст. 2 перечисляются деяния, составляющие преступления апартеида: лишение членов расовой группы права на жизнь и свободу личности путем убийства, причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства, произвольного ареста и незаконного содержания в тюрьмах; умышленное создание таких условий, которые рассчитаны на физическое уничтожение расовой группы; принятие мер законодательного характера с целью воспрепятствовать участию расовой группы в политической, социальной, экономической и культурной жизни страны. Ст. 4 Конвенции обязывает государства: принять меры законодательного характера, необходимые для пресечения преступления апартеида; принять законодательные, судебные и административные меры для преследования, привлечения к суду и наказания лиц, виновных в совершении преступления апартеида.
За нарушение положений Конвенции государства несут ответственность, которая может выражаться в политических, экономических и иных санкциях, принимаемых по решению Совета Безопасности; Конвенция устанавливает уголовную ответственность лиц, членов организаций и учреждений, представителей государств, которые совершают преступления апартеида, участвуют в их совершении, поощряют к совершению таких преступлений. Согласно ст. 5 Конвенции, лица, обвиняемые в совершении преступления апартеида, могут предаваться компетентному суду любого государства или Международному суду. В борьбе против апартеида ООН создала Специальный комитет. Генеральная Ассамблея ООН неоднократно принимала решения о введении санкций против режимов апартеида (в ЮАР), и они принесли свои плоды. В настоящее время ни одно из государств мира официально не исповедует государственную идеологию апартеида.
Геноцид (от гр. genos - род, племя; лат. caedere - убивать) - действия, совершенные с намерением уничтожить полностью или частично какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. В Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948)[16] указывается, что геноцид осуществляется в формах:
а) физического истребления групп населения по расовым, национальным, этническим или религиозным признакам;
б) социально-экономического воздействия на общество для вымирания всего населения или отдельных его групп;
в) биологического воздействия для прекращения деторождения в среде таких групп;
г) уничтожения языковых культурных и духовных основ жизни народов и этнических групп.
Геноцид является умышленным международным преступлением, совершаемым группой лиц, которые осуществляют государственную власть или определяют ее действие. Такое преступление не может быть совершено по неосторожности. Вина при геноциде включает умысел. Объектом преступления является отдельная национальная, этническая, расовая или религиозная группа населения. Субъектом геноцида могут быть только физические лица. Геноцид может совершаться как в военное, так и в мирное время. Виновные в совершении этого преступления подлежат наказанию независимо от того, являются ли они государственными деятелями, должностными или частными лицами. Они должны быть судимы судом того государства, на территории которого совершен геноцид, или таким международным судом, который может быть создан участниками Конвенции. Государства взяли на себя обязательство выдавать лиц, обвиняемых в совершении преступления геноцида, и не считать это преступление политическим. На лиц, виновных в геноциде, не распространяется право убежища.
В Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него под геноцидом понимаются (ст. II) следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:
а) убийство членов такой группы;
б) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;
в) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное уничтожение ее;
г) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;
д) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.
Лица, совершающие геноцид, подлежат наказанию, независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами.
Охарактеризуем теперь несколько разновидностей преступлений международного характера.
Посягательства на лиц, пользующихся международной защитой. Согласно ст. I Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, к данной категории отнесены: глава государства, включая каждого члена коллегиального органа, выполняющего функции главы государства в соответствии с конституцией; глава правительства во время его нахождения в иностранном государстве; министр иностранных дел в аналогичной ситуации; сопровождающие названных должностных лиц члены их семьи; представитель государства или иное должностное лицо, имеющее право на специальную защиту; должностное лицо или иной агент межправительственной международной организации, имеющие право на специальную защиту; проживающие с такими лицами члены семьи.
Конвенция квалифицирует как преднамеренное преступление совершение одного из следующих действий:
а) убийство, похищение или другое нападение против личности или свободы лица, пользующегося международной защитой;
б) насильственное нападение на официальное помещение, жилое помещение или транспортные средства такого лица, угрожающее его личности и свободе;
в) угроза любого такого нападения;
г) попытка любого такого нападения;
д) соучастие в таком нападении.
В отличие от нормы российского уголовного законодательства здесь предусмотрен более широкий перечень деяний и не принимается во внимание мотив действий. Конвенция презюмирует «серьезную угрозу поддержанию нормальных международных отношений», порождаемую любым подобным деянием.
К этому акту как бы примыкает принятая в конце 1994 г. Конвенция о безопасности персонала Организации Объединенных Наций и связанного с ней персонала[17] (имеются в виду и участники миротворческих операций ООН, исключая ситуации привлечения лиц в качестве комбатантов в случаях осуществления принудительных действий по гл. VII Устава ООН[16], и сотрудники неправительственных организаций при оказании гуманитарной помощи). Посягательства на представителей такого персонала должны быть признаны преступлениями по национальному уголовному законодательству.
От международных преступлений в указанном значении следует отграничить преступления международного характера, к которым относятся деяния, посягающие на интересы нескольких государств и вследствие этого также представляющие международную общественную опасность, но совершаемые лицами (группами лиц) вне связи с политикой какого-либо государства, ради достижения собственных противоправных целей. По отношению к таким деяниям принят и иной термин - транснациональные преступления.
В числе такого рода деяний: захват заложников; посягательства на лиц, пользующихся международной защитой; захват и (или) использование ядерного материала в противоправных целях; незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ; незаконные акты, направленные против безопасности гражданской авиации и морского судоходства; пиратство на море и др.
Терроризм - особо опасная форма политической преступности. Как государственное преступление, терроризм, перешагнув границы государств, превратился в преступление международного характера. Он подрывает нормальные отношения между государствами, наносит ущерб самим основам мирного сосуществования, международному миру и безопасности народов. Это смесь радикальных проявлений политической ненависти, изощренной подлости и трусости, отрицание всего человеческого для удовлетворения амбиций (как правило, корыстных) любыми методами (политический шантаж, захваты заложников, взрывы). Он представляет собой грубое пренебрежение целями и принципами ООН и угрожает международному миру и безопасности, основам дружественных отношений между государствами, препятствует международному сотрудничеству и ведет к уничтожению прав человека, основных свобод и демократических основ общества. Преступные акты, направленные или рассчитанные на создание обстановки террора среди широкой общественности, группы лиц или отдельных лиц в политических целях, ни при каких обстоятельствах не могут быть оправданы, какими бы ни были соображения политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или любого другого характера, которые могут приводиться в их оправдание[18].
Международный терроризм, в отличие от терроризма внутри одного государства, характеризуется следующими особенностями:
а) подготовка преступления ведется на территории одного или нескольких государств, а осуществляется оно на территории других государств;
б) совершив преступление на территории одного государства, террорист, как правило, скрывается на территории другого государства;
в) террористические акты совершаются против лиц, пользующихся международной защитой;
г) международный терроризм имеет мощнейшую социальную и экономическую базу, самое современное вооружение, оснащение, информационно-психологическое и организационное обеспечение.
Одним из актов, направленных против терроризма, стала Конвенция ООН о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (1973). К защищаемым в Конвенции лицам относятся главы государств, представители международных организаций, дипломатические агенты. Опасность террористических актов заключается в том, что они создают серьезную угрозу поддержанию нормальных международных отношений, которые необходимы для сотрудничества между государствами.
Международно-правовые нормы о борьбе с терроризмом[18] содержатся в следующих основных документах: Конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов (1963); Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970); Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971) и Протокол к ней (1988); Европейская конвенция о пресечении терроризма (1977); Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (1979); Конвенция о физической защите ядерного материала (1980); Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства (1988); Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе (1988); Конвенция о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения (1991); Конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (1997); Конвенция о борьбе с финансированием терроризма (1999), Конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма (2005) и другие акты.
Террористические акты захлестнули мир на рубеже третьего тысячелетия. Антитеррористическая коалиция, созданная под эгидой ООН, заставила наиболее развитые страны мира вновь, как в период Второй мировой войны, стать союзниками для совместной борьбы с новыми угрозами террористов. Цель антитеррористической коалиции - совместными усилиями выработать меры тактического и стратегического характера по пресечению атак террористов. Тактические меры - это научиться точно и адресно наносить упреждающие удары по террористам и пресекать их замыслы. Стратегические - ликвидировать источники, от которых питаются и взращиваются акты террора. В арсенале контр - террористических сил должна быть не только возможность проведения бескомпромиссных и жестких силовых акций, но и принципиально новая международно-правовая концепция стратегической безопасности. Глобальная безопасность должна строиться не на противопоставлении интересов «малых» и «больших» стран, а на законности международных отношений, реальном взаимоуважении и гармоническом сопряжении национальных интересов всех членов мирового сообщества.
Наряду с универсальными международными соглашениями имеются и некоторые региональные соглашения по борьбе с терроризмом. Так, в 1970 г. Организация американских государств приняла резолюцию, осуждающую терроризм, от которого страдают представители иностранных государств; в 1977 г. Европейский совет принял Конвенцию о борьбе с терроризмом. Обстоятельный обзор основных тенденций развития терроризма в мире, а также отдельных случаев использования террористами мощных взрывчатых средств содержится в ряде итоговых документов «Большой восьмерки», которые определили, что терроризму не может быть никаких оправданий и необходимо противостоять условиям, способствующим развитию терроризма.
Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, заключенная Казахстаном, Китаем, Киргизией, Россией, Таджикистаном и Узбекистаном (2001), определяет, что актом терроризма является:
а) преступление, признаваемое терроризмом в любом из вышеназванных международных договоров;
б) любое деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, а также нанести значительный ущерб какому-либо материальному объекту, равно как организация, планирование такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население, нарушить общественную безопасность или заставить органы власти либо международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения;
в) деяние, преследуемое в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством сторон.
В Шанхайской конвенции определены преступления, сопутствующие терроризму.
Сепаратизм - деяние, направленное на нарушение территориальной целостности государства, в том числе на отделение от него части территории, или дезинтеграцию государства, совершаемое насильственным путем, а равно планирование и подготовка такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему.
Экстремизм - деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация незаконных вооруженных формирований или участие в них.
Криминогенная обстановка вынуждает государства предпринимать дополнительные меры, в том числе и программного характера. Этому посвящены многочисленные соглашения в рамках СНГ. Рост преступности, особенно ее организованных форм, вызывает растущее недовольство населения и представляет реальную угрозу национальной безопасности и процессу реформ, проводимых в суверенных государствах, а также используется определенными политическими силами для нагнетания страха и недоверия к законным органам власти и правопорядка. Терроризм стал существенным фактором усиления социальной напряженности, он препятствует оздоровлению финансово-экономического положения, упорядочению потребительского рынка, способствует деформации новых форм экономических отношений, а также нравственно-психологической деградации отдельных слоев населения. Набирают силу опасные процессы сращивания терроризма и экономической преступности, главарей террористических групп с коррумпированными должностными лицами органов власти.
По существу на территории бывшего Союза ССР сохранилось так называемое единое криминогенное пространство. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (1993)[19], а также другие соглашения служат правовой основой для сотрудничества и взаимодействия органов внутренних дел и сил национальной безопасности государств СНГ в борьбе с терроризмом и другими формами преступности.
Подделка денежных знаков и их распространение наносят ущерб экономике и финансам отдельных стран. Борьба с этим преступлением - внутреннее дело каждого государства, однако требует усилий многих государств. Конвенция о борьбе с подделкой денежных знаков (1929)[25] предусматривает сотрудничество государств в деле наказания лиц, которые занимаются изготовлением, распространением фальшивых денег, и содержит положение о выдаче преступников заинтересованному государству.
К тяжким преступлениям международного характера относится торговля людьми - работорговля, торговля женщинами и детьми. Работорговля, как известно, особенно процветала в XVIII-XIX вв. Наиболее важным международно-правовым актом, запрещающим торговлю рабами, явилась Конвенция относительно рабства (1926)[20]. В 1956 г. была принята Дополнительная конвенция об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством. В Международном пакте о гражданских и политических правах говорится, что никто не должен содержаться в рабстве, что рабство и работорговля запрещаются во всех видах, включая торговлю женщинами. Еще в 1910 г. государства подписали Конвенцию о пресечении торговли женщинами, которая предусматривала наказание виновных в таких действиях, как склонение к проституции путем обмана, насилия, угрозы и выдача их по требованию заинтересованного государства. Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами (1950) обязывает каждое государство принять все необходимые меры для борьбы с этим злом (ст. 6). Конвенция подробно регулирует вопросы выдачи преступников (ст. 8). Она содержит обязательства государств сотрудничать (ст. 17, 18, 20) в целях борьбы с преступлениями. О мерах, связанных с применением настоящей Конвенции, государства ежегодно информируют Генерального секретаря ООН (ст. 21).
Одним из новейших объектов международно-правового противодействия стал бомбовый терроризм.
12 января 1998 г. была открыта для подписания Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом, которая ратифицирована Федеральным Собранием РФ и вступила в силу для Российской Федерации 7 июня 2001 г. Согласно ст. 2 Конвенции любое лицо совершает преступление, «если оно незаконно и преднамеренно доставляет, помещает, приводит в действие или взрывает взрывное или иное смертоносное устройство в пределах мест общественного пользования, государственного или правительственного объекта, объекта системы общественного транспорта или объекта инфраструктуры» с намерением причинить смерть или серьезное увечье или произвести значительное разрушение, влекущее причинение крупного экономического ущерба. Конвенция предполагает совмещение международных согласованных действий и мер национального характера.
Ко всем указанным разновидностям террористических акций относятся нормы Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. Российская Федерация ратифицировала ее 10 июля 2002 г. Конвенция вступила в силу для Российской Федерации 27 декабря 2002 г. Речь идет прежде всего о лицах, которые любыми методами незаконно и умышленно предоставляют средства или осуществляют их сбор с намерением их использования при совершении деяний, обозначенных в договорах о пресечении актов терроризма (они перечислены в приложении к Конвенции).
Глобальная опасность международного терроризма вызвала единодушную реакцию мирового сообщества, проявившуюся в координации действий с целью пресечения тягчайшего международного преступления. Об этом свидетельствуют резолюции Совета Безопасности ООН 1368 (2001) от 12 сентября 2001 г. и 1373 (2001) от 28 сентября 2001 г.; им предшествовала сохраняющая актуальное значение резолюция 1269 (1999) от 19 октября 1999 г. Указанные резолюции квалифицируют любые акты международного терроризма как угрозу для международного мира и безопасности и подчеркивают значение международных антитеррористических конвенций, ориентируя государства на универсальное участие и на обеспечение их полного осуществления.
В резолюции 1373 особо выделяются такие меры, обязательные для всех государств, как предотвращение и пресечение финансирования террористических актов (этому посвящена названная выше Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма), воздержание всех государств от предоставления в любой форме поддержки организациям или лицам, замешанным в террористических актах, обеспечение квалификации в законах террористических актов как серьезных уголовных правонарушений с соответствующими наказаниями. Предусматриваются и такие меры, как оказание государствами друг другу всемерного содействия в связи с уголовными расследованиями или уголовным преследованием, относящимися к финансированию или поддержке террористических актов, а также активизация обмена оперативной информацией и сотрудничество в административных и судебных вопросах в целях предотвращения совершения таких актов и обеспечения ответственности виновных в совершении таких актов. Совет Безопасности постановил учредить комитет Совета Безопасности для контроля за осуществлением настоящей резолюции, которому государства представляют доклады о ее реализации.
Захват заложников - это деяние, как и посягательство на лиц, пользующихся международной защитой, характеризуется как опасный акт международного терроризма. Первоначально международное право осуждало взятие заложников из числа гражданских лиц лишь в связи с вооруженными конфликтами; соответствующие нормы были включены в Конвенцию о защите гражданского населения 1949 г. и в дополнительные протоколы 1977 г.
Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 г.[21], к которой СССР присоединился в 1987 г., следующим образом квалифицирует это деяние (ст. 1): любое лицо, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждения или продолжать удерживать его для того, чтобы заставить государство, международную межправительственную организацию или какое-либо физическое или юридическое лицо совершить какой-либо акт в качестве условия для освобождения заложника, «совершает преступление захвата заложников»; преступными признаются также попытка такого захвата и участие в захвате в качестве сообщника. Поскольку речь идет о преступлении международного характера, в ст. 13 оговорено, что Конвенция не применяется в тех случаях, когда преступление совершено в пределах одного государства, когда заложник и предполагаемый преступник являются гражданами этого государства и когда предполагаемый преступник находится на территории этого государства. Оговорка данной статьи определяет рамки сотрудничества государств в борьбе с таким деянием, однако не препятствует государству предусмотреть в своем уголовном законодательстве ответственность за любые акты захвата заложников.
Незаконные операции с наркотиками на протяжении многих десятилетий были объектом международно-правового воздействия. Применяемые ныне Единая конвенция о наркотических средствах 1961 г. (с поправками, оформленными Протоколом 1972 г.) и Конвенция о психотропных веществах 1971 г.[22] охватывают широкий спектр правового регулирования, включая меры контроля над этими средствами и веществами, меры борьбы против таких правонарушений, как культивирование и производство, хранение, продажа, покупка, ввоз и вывоз наркотических средств и психотропных веществ в нарушение существующих правил. Новый международно-правовой акт - Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ, принятая в 1988 г.[23] и подписанная СССР 19 января 1989 г., - провозглашает искоренение незаконного оборота коллективной обязанностью государств. В ст. 3 дан подробный перечень действий, преднамеренное совершение которых квалифицируется как уголовное преступление. В числе наиболее серьезных - производство, изготовление, экстрагирование, распространение, продажа, поставка на любых условиях, переправка, транспортировка, импорт или экспорт любого наркотического вещества или психотропного средства в нарушение Конвенций 1961 и 1971 гг., которые сохраняют силу, а также культивирование опийного мака, кокаинового листа, растения каннабис в целях незаконного производства наркотических средств и др. Противоправными считаются публичное подстрекательство или побуждение других к совершению подобных правонарушений, вступление в преступный сговор с целью совершения таких действий.
Российское уголовное законодательство предусматривает уголовную ответственность за такие деяния, как незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ, за их хищение, за склонение к их потреблению, за незаконное культивирование запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества (ст. 228-231 УК РФ). Комплексное значение имеет Федеральный закон от 8 января 1998 г. «О наркотических средствах и психотропных веществах». Он устанавливает основы государственной политики в сфере оборота наркотических средств и психотропных веществ и в области противодействия их незаконному обороту. Регламентация сопровождается отсылками к международным конвенциям.
Пиратство
Пиратство также является преступлением, носящим международный характер. Оно было широко распространено в древности и средневековье. Однако пиратские нападения совершаются и в наши дни. Определение пиратства содержится в Конвенции ООН по морскому праву (1982), согласно которой под пиратством понимается: а) любой неправомерный акт насилия, задержания или любой грабеж, совершаемые с личными целями экипажем или пассажирами частновладельческого судна (летательного аппарата); б) любой акт добровольного участия в использовании судна (летательного аппарата) в целях осуществления указанных в п. «а» неправомерных действий; в) любое деяние, являющееся подстрекательством или сознательным содействием актам пиратства (ст. 101). Конвенция обязывает все государства сотрудничать в деле пресечения пиратства в открытом море или в любом другом месте за пределами юрисдикции какого-либо государства (ст. 100).
Любое государство может захватить пиратское судно (летательный аппарат), арестовать его экипаж, захватить имеющееся на нем имущество (ст. 105). Захват судна за пиратство может совершаться только военным кораблем или военным летательным аппаратом, состоящими на государственной службе и специально на то уполномоченными (ст. 107). Ни одно государство не должно предоставлять убежища пиратским судам и их экипажам. Пиратские суда под любым флагом и с любым национальным экипажем могут преследоваться в открытом море, быть захвачены и в случае сопротивления потоплены военными кораблями любой державы. При захвате пиратского судна его экипаж подвергается наказанию по законам захватившего государства (ст. 105). Само судно и имущество конфискуются захватившим государством или возвращаются законным собственникам.
Воздушное пиратство - захват воздушных судов - преследуется государствами согласно Гаагской конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970)[24], которая устанавливает, что любое лицо на борту воздушного судна, находящегося в полете, которое незаконно, путем насилия или угрозы применения насилия захватывает это воздушное судно или осуществляет над ним контроль, совершает преступление (ст. 1). Каждое государство взяло на себя обязательство применять в отношении такого преступления суровые меры наказания (ст. 2). В Конвенции говорится о возможности выдачи преступника соответствующему государству и устанавливается, что каждое государство может рассматривать данную Конвенцию как основание для выдачи (ст. 8). Недостатком Конвенции является то, что в ней не предусмотрена обязательная выдача лиц, совершивших незаконный захват воздушного судна. Если государство, на территории которого находится преступник, не выдает его, это государство обязано сурово его наказать в соответствии со своим национальным законодательством (ст. 7). Основная цель Конвенции - обеспечить неотвратимость наказания лиц, виновных в незаконном захвате воздушных судов. Мотивы совершения таких действий не считаются обстоятельством, освобождающим преступника от ответственности. Конвенцией предусматривается также, что органы государства, на территории которого совершил посадку угнанный самолет, должны без задержки возвратить соответствующему государству воздушное судно, груз, пассажиров и экипаж. Нормы Конвенции должны применяться ко всем случаям незаконного захвата воздушных судов, как при международных перевозках, так и при полетах по внутренним авиалиниям.
Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971)[25], ст. 1 которой устанавливает, что любое лицо совершает преступное деяние, если незаконно и преднамеренно совершает акт насилия в отношении лица, находящегося на борту воздушного судна в полете, и если такой акт может угрожать безопасности этого судна; разрушает воздушное судно, находящееся в эксплуатации, или причиняет этому воздушному судну повреждение, которое выводит его из строя или может угрожать его безопасности в полете; помещает на воздушное судно, находящееся в эксплуатации, устройство или вещество, которое может разрушить такое судно или причинить ему серьезное повреждение; разрушает или повреждает аэронавигационное оборудование или вмешивается в его эксплуатацию, если такой акт может угрожать безопасности воздушных судов в полете; сообщает заведомо ложные сведения, создавая тем самым угрозу безопасности воздушного судна в полете. Каждое государство обязано принять в отношении названных преступлений суровые меры наказания. Исходя из этого, государство принимает необходимые меры для заключения преступника под стражу и для производства предварительного расследования. Конвенции предусматривают либо выдачу преступника заинтересованному государству, либо его уголовное преследование компетентными органами того государства, на территории которого оказался преступник. Существование многосторонних конвенций по борьбе с незаконным захватом воздушных судов не исключает заключения двусторонних соглашений между государствами.
Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности[26], открытая для подписания в декабре 2000 г., имеет своей целью, как сказано в ст. 1, содействие в деле более эффективного предупреждения транснациональной организованной преступности и борьбы с ней. Самыми существенными нормами Конвенции являются положения о криминализации таких деяний, как участие в организованной преступной группе (ст. 5), отмывание доходов от преступлений (ст. 6) и коррупция (ст. 8), воспрепятствование осуществлению правосудия (ст. 23). В каждой из названных статей фиксируются обязательства государств-участников принимать законодательные и иные меры с тем, чтобы признать в качестве уголовно наказуемых определенные деяния, совершенные умышленно (дан перечень). Характеристика криминализируемых деяний дополняется мерами, ориентированными на установление внутреннего режима регулирования и надзора и на обеспечение эффективных действий государственных органов. Включены положения о сотрудничестве правоохранительных органов различных государств. В соответствии со сложившимися в международном праве принципами решены вопросы юрисдикции, в том числе универсальной уголовной юрисдикции, выдачи, передачи осужденных лиц, иных форм взаимной правовой помощи, совместных расследований, передачи уголовного производства.
Таким образом, отдельные нормы Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности характеризуются предметными связями с такими документами Совета Европы, как Конвенция об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности 1990 г. и Уголовно-правовая конвенция о коррупции 1999 г. (последняя имеет содержательные стыки с Гражданско-правовой конвенцией о коррупции 1999 г.). В них совмещены меры, которые должны быть предприняты на национальном уровне, и меры в сфере международного сотрудничества. В главе о национальных мерах важное место занимают юридические оценки различных форм взяточничества (подкупа) с разграничением активного и пассивного взяточничества (подкупа). В этом контексте характеризуется взяточничество (активное и пассивное) государственных должностных лиц, членов представительных органов, должностных лиц иностранных государств и международных организаций, судей и служащих международных судов, а также взяточничество в частном секторе. Глава II Система международных преступлений и преступлений международного характера.

2.1. Классификация преступлений по международному уголовному праву.

Международное уголовное право складывалось и развивалось в условиях активизации международной преступности и совершенствования сотрудничества государств в предотвращении и пресечении этой деятельности.
То, что можно назвать интернационализацией преступности, проявилось в двух аспектах: функциональном и технологическом. Первый - это интернационализация общественной опасности совершаемых преступлений. Имеются в виду преступления против мира и безопасности человечества, посягательства на иные общечеловеческие ценности, деяния, представляющие опасность для нескольких государств и (или) нарушающие нормальные международные отношения. Второй - это интернационализация форм и методов преступной деятельности, т. е. развитие международной организованной преступности, трансграничное противоправное перемещение товаров и других ценностей, использование коммуникаций в преступных целях, трансграничное перемещение лиц, совершающих противоправные деяния.
Сам термин «международное уголовное право» появился на стыке XIX и XX вв. для обозначения юридических норм относительно взаимопомощи государств «при осуществлении ими своей карательной власти в области международного общения». И связано было с развитием международного общения лиц, совершающих преступления, и с появлением деяний, затрагивавших интересы нескольких государств (работорговля, фальшивомонетничество, торговля наркотиками и т. д.).
Современный диапазон преступных деяний, вызывающих «озабоченность всего международного сообщества» (формулировка Римского статута Международного уголовного суда), беспрецедентный размах транснациональной организованной преступности обусловливают потребности совершенствования международного уголовного права.
В одной из новейших конвенций в этой сфере - Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г. - дана характеристика, применимая ко всем подобным правонарушениям: «Незаконный оборот представляет собой международную преступную деятельность, пресечение которой требует неотложного и самого первоочередного внимания»[27].
Слова «международная преступная деятельность» имеют обобщающее значение. Им соответствует еще одно обозначение - «преступления против международного права», что должно подчеркнуть значение международного права как регулятора отношений, являющихся объектом преступных посягательств.
Принято деление деяний, обладающих признаками международной общественной опасности, на две группы: международные преступления (преступления против мира и безопасности человечества) и преступления международного характера (иные транснациональные преступления).
Объективно существующие потребности координации действий государств в предотвращении, пресечении и наказании такого рода преступлений и вместе с тем реальные возможности согласованного применения международных и национальных правовых средств обусловили международное сотрудничество в сфере борьбы с преступностью.
Сотрудничество осуществляется посредством использования двух взаимосвязанных механизмов, один из которых - договорной (конвенционный), т. е. он воплощается в заключаемых государствами договорах (конвенциях), а другой имеет организационно-правовой характер, т. е. проявляется в деятельности общих и специализированных организаций (органов, учреждений).
Заключая международные конвенции, государства в процессе сотрудничества решают следующие задачи:
1) согласованная квалификация преступлений, представляющих международную общественную опасность;
2) договоренность о включении в национальное уголовное законодательство норм об ответственности за такого рода деяния и о соответствующем степени их тяжести наказании;
3) установление юрисдикции над преступлениями и предполагаемыми преступниками (подозреваемыми лицами);
4) взаимодействие в процессе осуществления уголовного преследования, включая оказание правовой помощи.
Постепенно сложился значительный комплекс многосторонних международных конвенций, каждая из которых посвящена какому-то определенному преступлению (Международная конвенция о борьбе с захватом заложников), либо преступлению, характеризуемому разнообразием деяний (Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов), либо группе однородных преступных посягательств (Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации).
Нормы этих конвенций характеризуются в принципе единым (однородным) предметом регулирования, который составляют отношения между государствами, отношения с участием международных организаций и отношения государств (в определенных случаях и международных организаций, и межгосударственных органов) с индивидами в связи с предотвращением и пресечением преступной деятельности, которой присуща международная общественная опасность.
К совокупности норм такого рода применяется обобщающее обозначение международное уголовное право. Нельзя не учитывать, что такой термин не является в отечественной науке общепризнанным. Некоторые ученые полагают, что о международном уголовном праве говорить преждевременно, поскольку оно не включает существенные компоненты квалификации состава преступления и назначения наказания, подлежащие внутригосударственному уголовно-правовому регулированию. В ряде работ международное уголовное право воспринимается лишь как комплексная отрасль юридической науки. Есть и такое мнение, что международное уголовное право не является ни частью международного права, ни частью национального уголовного права, а представляет «самостоятельную отрасль права»[28].
В международном уголовном праве можно обозначить две группы норм в контексте их ориентации на субъекта.
Основную группу составляют нормы, устанавливающие взаимные правомочия и обязательства государств и некоторых международных организаций в сфере их сотрудничества в борьбе с преступностью. Имеются в виду правомочия и обязательства по предотвращению и пресечению международных преступлений и преступлений международного характера, обеспечению действия принципа неотвратимости наказания и оказанию правовой помощи.
Вторую группу образуют те нормы, которые характеризуют статус и действия индивида как субъекта международного преступления или преступления международного характера. Они включают предполагаемого преступника (термин многих конвенций) в механизм применения универсальной юрисдикции по определенным правонарушениям, в связи с чем как бы вводят индивида в сферу международного уголовного права, возлагая на него бремя ответственности за совершенные деяния и вместе с тем обеспечивая ему международное признанные процессуальные гарантии.
Специфика международного уголовного права обусловливает его особенно ощутимое взаимодействие с национальным уголовным правом, уголовно-процессуальным правом и даже с уголовно-исполнительным правом. Важнейшие вопросы предотвращения и пресечения международных преступлений и преступлений международного характера разрешимы только в результате совместного применения норм международного уголовного права и норм национального уголовного права.
2.2. Характеристика преступлений по международному уголовному праву.

Статут Международного Уголовного Суда к первому виду преступлений отнес преступления геноцида, преступления против человечности, военные преступления и преступление агрессии. В Резолюции, принятой Дипломатической Конференцией полномочных представителей государств под эгидой ООН по учреждению Международного Уголовного Суда, содержится рекомендация "рассмотреть преступления терроризма и преступления, связанные с наркотиками, на предмет выработки приемлемого определения и включения их в перечень преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда".
Международные преступления обычно совершаются государствами, их высшими должностными или иными официальными лицами.
Ко второму виду преступлений относятся преступления транснационального характера, совершаемые, главным образом, частными лицами и посягающие на интересы нескольких государств.
В отличие от международных преступлений в научной литературе понятию и содержанию преступлений международного характера уделяется еще недостаточное внимание, и в отношении их формулировок имеется много спорных моментов и вопросов.
Следует отметить, что нередко такие преступления называют "конвенционными преступлениями", "уголовными преступлениями международного характера", "международными уголовными преступлениями", "преступлениями, нарушающими международный правопорядок"[29]. Довольно широкое распространение получили также термины "преступления против международного права" ("crime against international law"), "преступление согласно международному праву", "преступление по международному праву" ("crime under international law")[30].
С учетом некоторого сходства перечисленных терминов под ними порой понимаются различные виды преступлений, а также различная степень признания общественно опасных деяний в качестве преступных. Вплоть до настоящего времени нет четкого определения понятия "преступления международного характера". Различные государства настаивают на своем видении проблемы. Отстаиваемые ими подходы не только не совпадают, но и зачастую противоречат друг другу. В течение последних лет предпринимаются попытки согласовать точки зрения в отношении определения понятия преступления международного характера на различных конференциях. Однако это не удается. Более того, государства - члены Европейского Союза убеждены в том, что попытки согласовать указанное определение не только обречены на провал, но и чреваты тем, что могут свести на нет успехи в отношении этого важного и сложного вопроса, которые с таким трудом были достигнуты в течение последних лет.
Однако, не имея четкого и однозначного определения понятия "преступления международного характера", трудно вести против них успешную борьбу.
Необходимость разработки и принятия универсального определения преступления международного характера признается подавляющим большинством ученых-международников, занимающихся проблемой борьбы с данного рода преступлениями. Из-за его отсутствия задачи предотвращения, пресечения и наказания преступлений международного характера существенно осложняются. Как справедливо отмечается в ряде документов ООН, "основной проблемой, существующей в отношении вопроса о преступлениях международного характера, является отсутствие единого критерия, позволяющего выявить основные составляющие элементы определения понятия "преступления международного характера". Только принятие такого критерия позволило бы создать механизмы, способствующие ликвидации практики преступлений международного характера. На это обстоятельство обращается внимание и в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 42/159. О необходимости согласования такого определения говорят и отечественные ученые (Н.Б. Крылов и Ю.А. Решетов)[31], подчеркивая, что "речь идет о настолько важной политико-правовой проблеме, что неправильные представления, высказанные даже в чисто научной дискуссии, могут оказать определенное влияние на мировую политику". Однако среди ученых различных государств существует и другая точка зрения - о возможности успешной борьбы с преступлениями международного характера при отсутствии такого определения. В подтверждение они приводят накопленный опыт борьбы с международным терроризмом и созданную правовую основу для борьбы с ним. Сторонники данной точки зрения считают, что эффективно противостоять разгулу международной преступности можно путем приравнивания любых нарушений защищаемого правового и публичного порядка к преступности. При этом правоприменительные органы не только наделяются чрезвычайными полномочиями, но и сохраняют свободу рук. Так, М. Энтин считает, что, если в обществе складывается широкий консенсус по поводу того, какие объекты и ценности нуждаются в абсолютной защите от преступлений международного характера через абсолютизацию ответственности за любые посягательства на такие объекты и ценности, вне зависимости от того, носят они преступный характер или нет, подобный путь оказывается и легитимным, и полностью оправданным[32].
Однако, во-первых, такой подход, отвечая скорее идеалам социального консерватизма и сильной власти, плохо стыкуется с принципами демократии. Он следует формуле "цель оправдывает средства". Во-вторых, аналогичный опыт уже имеется в мировой практике. Ради эффективности, обеспечения безопасности граждан и государственных учреждений, в целях ликвидации организованных группировок, ведущие страны пожертвовали многими фундаментальными ценностями демократического общества. Под угрозой злоупотреблений, порождаемых антипреступным законодательством, оказались многие основополагающие права человека, устои правового государства. "Нам не нужна безопасность от международной преступности любой ценой, - подчеркивают многие ученые. - Нельзя заменять большое зло еще большим. Лучше уязвимость, нежели "полицейское государство". В этой связи возникает необходимость в защите населения не только от индивидов, совершивших преступления международного характера, но и от "взбешенных сил безопасности"[33].
Как было уже отмечено, не существует общепринятого определения понятия преступления международного характера. Так, И.И. Карпец понимает под преступлениями международного характера деяния, предусмотренные международными соглашениями (конвенциями), не относящиеся к преступлениям против человечества, но посягающие на нормальные отношения между государствами, наносящие ущерб мирному сотрудничеству в различных областях отношений (экономических, социально-культурных, имущественных и т.п.), а также организациям и гражданам, наказуемые либо согласно нормам, установленным в международных соглашениях (конвенциях), ратифицированных в установленном порядке, либо согласно нормам национального уголовного законодательства в соответствии с этими соглашениями. С.В. Черниченко под термином "преступления против международного права (преступления согласно международному праву)" понимает действия индивидов, представляющие опасность в международном масштабе, которые признаются государствами преступными и требующими объединения усилий для борьбы с ними. Р.А. Каламкарян под термином "преступления международного характера" предлагает понимать деяния, предусмотренные международными договорами, не относящимися к преступлениям против человечества, мира и безопасности, но посягающие на нормальные отношения между государствами, наносящими ущерб мирному сотрудничеству в различных областях отношений (экономической, социально-культурной, имущественной и т.п.), а также организациям и гражданам, наказуемые согласно нормам национального уголовного законодательства в соответствии с этими договорами[34]. В.П. Панов, считает, что термины "преступления международного характера" и "международные уголовные преступления" являются синонимами и характеризуют эти преступления как не имеющие непосредственной связи с преступной деятельностью конкретного государства, однако посягающие одновременно на международный и национальный правопорядок, на мирное сотрудничество государств в области экономики, культуры, торговли, на права и свободы человека, интересы юридических лиц и представляющие общественную опасность для многих государств.
По мнению Ю.С. Ромашева, определение "преступления международного характера" должно включать в себя, прежде всего, указание на правовые формы, в которых определенная группа общественно опасных деяний находит свое закрепление (выражение) в качестве преступлений, а также указание на существенные свойства этих преступлений <*>. На наш взгляд, определение "преступления международного характера" должно быть той общей теоретической моделью, которая позволяет выделить их из всех других преступлений[35].
Рассматривая концептуальную модель преступлений международного характера, необходимо определить ее содержание и подходы к международному сотрудничеству государств по указанной проблеме. Так, В.А. Ливанский считает, когда мы изучаем реальный объект впервые, в нашем сознании присутствует некоторое теоретическое представление о нем как о системе. Его необходимо эксплицировать, выделить, представить в виде концептуальной модели, которая строится путем использования следующего подхода: "Из всего многообразия понятий, накопленных наукой, отбираются некоторые, которые удобно считать первичными понятиями и которые принимаются в качестве постулатов. Все остальные утверждения выводятся строго дедуктивно в терминах, которые определяют в конечном счете через первичные понятия. Модель в этом смысле представляет собой некоторое гипотетическое научное построение, некоторый конструкт"[36]. В то же время, применяя указанный подход, необходимо попытаться определить и то общее, что можно использовать при построении концептуальной модели преступлений международного характера. Таким образом, думается, что построение концептуальной модели преступлений международного характера, а в дальнейшем и построение более уточненных моделей конкретных видов таких преступлений надо осуществлять на основе исследования признаков, представляющих собой некоторую систему и нашедших отражение в международном уголовном праве. На наш взгляд, это даст возможность решить следующие важные методологические и практические задачи:
- разработать меры по ликвидации причин и условий, способствующих возникновению этих угроз, по их нейтрализации;
- выяснить наличие или отсутствие преступления, признанного мировым сообществом;
- раскрыть содержание внешних угроз безопасности государств, их взаимосвязи с внутренними угрозами;
- выделить преступления международного характера среди других преступлений;
- выявить потребность и пути совершенствования законодательства государств и международного уголовного права и т.д.
Думается, что при построении указанных моделей, целесообразно прибегнуть к использованию структуры законодательного описания преступлений, применяемого в уголовном законодательстве различных государств, включая Российскую Федерацию. В то же время нужно попытаться соблюсти столь необходимую для исследования однородность структур сравниваемых объектов - одно из наиболее важных научных требований.
Необходимо отметить, что количество признаков преступления международного характера строго определено международно-правовой нормой, однако они могут быть самыми разнообразными и необязательно соответствовать количеству признаков, предусмотренных составами преступлений, в уголовном законодательстве различных стран мира, в том числе и в Уголовном кодексе Российской Федерации. Думается, что выделение таких признаков носит субъективный характер и определяется замыслом создателей указанных норм, но на практике их количество незначительно. В целом они должны носить исключительно систематический характер.
Таким образом, состав преступлений международного характера представляет собой систему признаков, нашедших отражение в международном уголовном праве, характеризующих конкретное общественно опасное деяние как преступление. Но квалификация деяния в соответствии с данными признаками сама по себе уголовной ответственности лиц, их совершивших, не устанавливает. Уголовную ответственность (в соответствии с нормами международного уголовного права) физические лица несут, согласно национальному уголовному законодательству и Статуту Международного Уголовного Суда. Необходимо отметить, что в международных договорах нередко указывается, что государства-участники предусматривают соответствующие наказания за указанные в них преступления с учетом тяжкого характера данных преступлений. Думается, что при совершении общественно опасных деяний, признаки которых содержат международно-правовой состав преступлений, моментально срабатывает механизм осуществления прав и обязанностей государств-участников в соответствии с принципами международного права. Такой механизм предусматривает принятие мер уголовно-правового, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного, организационного и иного характера, который вытекает из норм международного уголовного права, направленных на выявление и пресечение таких преступлений, а также привлечение к уголовной ответственности индивидов, их совершивших. Следует обратить внимание, что международные обязательства государств, как правило, предусматривают меры, направленные на предупреждение указанных преступлений.
Таким образом, обозначенный подход к исследованию международно-правовых норм, предусматривающих признаки преступлений, на наш взгляд, позволит более полно соотнести эти нормы и нормы национального законодательства, произвести их анализ в целях использования соответствующих результатов в международной и национальной правоохранительной практике, а также выработать рекомендации по совершенствованию внутреннего законодательства. Однако, думается, что не следует подобный подход абсолютизировать, а нужно исходить из необходимости создания некоторой конструкции в виде модели-системы ее основополагающих признаков, использование которой будет способствовать достижению поставленной цели. Итак, приняв данный подход за основу, автор настоящей статьи стремится рассмотреть самые общие признаки, характерные для преступлений международного характера.

2.3. Уголовное преследование за международные преступления и преступления международного характера.

Преследование за совершение международных преступлений осуществляется на двух уровнях — международном и национальном. До последнего времени на международном уровне регулировался лишь порядок сотрудничества национальных органов, вся тяжесть по преследованию лиц, совершивших международные преступления, ложилась на плечи национальных органов. Однако начиная с 70-х гг. начали создаваться и международные органы, которые призваны дополнить систему национальных органов.
преступлений осуществляется на двух уровнях — международном и национальном. До последнего времени на международном уровне регулировался лишь порядок сотрудничества национальных органов, вся тяжесть по преследованию лиц, совершивших международные преступления, ложилась на плечи национальных органов. Однако начиная с 70-х гг. начали создаваться и международные органы, которые призваны дополнить систему национальных органов.
Первым таким органом стала Международная комиссия по установлению фактов, учрежденная статьей 90 Дополнительного протокола I 1977 г. к Женевским конвенциям о защите жертв войны. После того, как в ноябре 1990 г. было сделано двадцатое заявление о принятии компетенции Комиссии, была созвана конференция для избрания членов Комиссии. Сегодня действует уже второй состав Комиссии[37].
В отношении государств-участников, сделавших соответствующее заявление, как указывается в статье 90 Протокола, Комиссия компетентна "расследовать любые факты, которые, как предполагается, представляют собой серьезное нарушение, как оно определяется Конвенциями и настоящим Протоколом, и другое серьезное нарушение Конвенций и настоящего Протокола" без специального на то согласия.
Комиссия приступает к выполнению своих функций после обращения государства-участника — стороны в конфликте — с соответствующей просьбой и с согласия другой стороны в конфликте. Если сторонами конфликта являются государства, сделавшие заявления о признании компетенции Комиссии, то дополнительное согласие другой стороны не требуется.
Собственно расследование, в том числе расследование положения на месте, осуществляется палатой из пяти членов Комиссии и двух специальных членов, назначенных сторонами в конфликте, но не являющихся их гражданами. Результатом ее деятельности выступает доклад о фактах, установленных палатой. Доклад представляется заинтересованным сторонам. Он сопровождается рекомендациями, которые Комиссия считает необходимыми. С целью более подробного регулирования деятельности Комиссии 8 июля 1992 г. ею были приняты Правила.
Несмотря на то, что Комиссия существует уже достаточно длительное время, она ни разу не была задействована. Более того, намечается тревожная тенденция увеличения числа специальных комиссий, создаваемых в качестве альтернативы Международной комиссии по установлению фактов. Сначала такая комиссия была образована в рамках ООН для сбора информации о серьезных нарушениях Женевских конвенций и других нарушениях международного гуманитарного права на территории бывшей Югославии. Созданная Генеральным секретарем ООН в соответствии с резолюцией Совета Безопасности 780 (1993), она фактически являлась комиссией по расследованию (это отражено, в частности, в восьмом правиле процедуры комиссии, регулирующем порядок заслушивания свидетелей или экспертов, посещения государств на территории бывшей Югославии)1. Однако в силу недостатка средств и персонала комиссия не смогла предпринять какие-нибудь активные действия по проведению расследования. Информация же, направлявшаяся в ее адрес государствами и международными организациями, не отвечала требованиям достоверности и объективности, предъявляемым к процедуре расследования.
За Югославией последовала Руанда. 1 июля 1994 г. Совет Безопасности резолюцией 935 (1994) поручил Генеральному секретарю создать комиссию по расследованию геноцида и других систематических, широкомасштабных и явных нарушений международного гуманитарного права.
Подобные комиссии были также созданы по решению Совета Безопасности в связи с ситуацией в Сомали (резолюция 885 (1993)), Бурунди (резолюция 1012 (1995)), однако из них лишь в компетенцию последней частично входили вопросы расследования массовых убийств и других актов насилия, последовавших за убийством президента этой страны.
Деятельность ни одной из этих комиссий не привела к ожидаемым результатам, во всяком случае, в области преследования за нарушения международного гуманитарного права. Как представляется, это должно послужить побудительным мотивом для использования постоянного механизма в лице Международной комиссии по установлению фактов. Хотя и в отношении этого органа не следует испытывать чрезмерных иллюзий, так как провал деятельности специальных комиссий не только связан с административными проблемами и отсутствием преемственности, но во многом обусловлен ситуацией, складывающейся в период вооруженного конфликта.
Будущее независимого международного органа расследования также не представляется обнадеживающим. Даже в случае удачного проведения расследования остается нерешенным вопрос использования результатов такого расследования. За расследованием должно последовать предание виновных суду. И на этой стадии все те причины, которые привели к созданию международного органа расследования (обеспечение объективности, беспристрастности), сохраняют свое значение и требуют создания органа международного уголовного правосудия. В его рамках можно осуществлять и расследование, и наказание за серьезные нарушения международного гуманитарного права.
Идея создания международного уголовного суда долго обсуждалась в среде юристов-международников, несколько раз она была близка к реализации (после Первой мировой войны в момент создания Постоянной палаты международного правосудия, перед Второй мировой войной в связи с актами терроризма и после Второй мировой войны в рамках ООН), однако до последнего времени существовал лишь один прецедент создания международного уголовного суда — международные военные трибуналы в Нюрнберге и Токио, в которых отправлялось правосудие над главными военными преступниками[38].
Лица, совершившие злодеяния в период внутренних конфликтов, не должны находиться в льготном режиме по сравнению с теми, которые совершили подобные же деяния в период международных конфликтов. Распространение концепции военных преступлений на нарушения, совершаемые в период вооруженных конфликтов немеждународного характера, — современная тенденция международного гуманитарного права. Конвенционное закрепление этой тенденции должно стать одной из целей работы по развитию международного гуманитарного права, проводимой в соответствии с Декларацией, принятой Международной конференцией по защите жертв войны в Женеве 1 сентября 1993 г.
Продолжая рассматривать предметную компетенцию Трибунала, нужно отметить, что помимо военных преступлений (о них речь идет в двух отдельных статьях Устава: одна касается серьезных нарушений Женевских конвенций, вторая — нарушения законов и обычаев войны) в соответствии со статьями 1-5 Устава Трибунал компетентен рассматривать дела о совершении геноцида и преступлений против человечности. Несмотря на то, что Устав наделяет Трибунал компетенцией рассматривать дела о совершении преступлений против человечности, совершенных в период вооруженного конфликта, доклад Генерального секретаря содержит иное, гораздо более широкое определение преступлений против человечности, указывая, что они должны преследоваться "независимо от того, совершены ли они в период вооруженного конфликта, международного или внутреннего по характеру" (п. 47). Таким образом, ограничительный, противоречащий общепринятому пониманию этих преступлений подход к преступлениям против человечности, принятый в Уставе, может быть исправлен путем использования определения, содержащегося в докладе.
Юрисдикция Трибунала распространяется только на физических лиц (статья 6). Территориальная юрисдикция Трибунала распространяется на территорию бывшей Югославии. Временная юрисдикция распространяется на период начиная с 1 января 1991 г., т. е. почти за семь месяцев до того, как Словения стала первой из республик бывшей Югославии, объявившей о своей независимости. Тем не менее это нейтральная дата, которая не связана с каким-либо конкретным событием и не оказывает какого-либо влияния на определение характера вооруженного конфликта в качестве международного или внутреннего.
Статья 9 Устава устанавливает, что Трибунал и национальные суды имеют параллельную юрисдикцию, причем юрисдикция Трибунала имеет приоритет. На любом этапе судебного разбирательства Трибунал может официально просить национальные суды передать ему производство по делу. Этот механизм нашел развитие в части второй Правил процедуры и доказывания (правила 8-12) и должен работать следующим образом.
Если Прокурор устанавливает, что преступление, входящее в компетенцию Трибунала, является или являлось предметом расследования или судебного разбирательства в национальных судах какого-либо государства, он может просить государство направить ему всю относящуюся к делу информацию. Если Прокурор устанавливает, что в любом таком расследовании или судебном разбирательстве деяния, являющиеся объектом расследования или судебного разбирательства, рассматривались в качестве обычного преступления; нарушена беспристрастность или независимость, или расследование или разбирательство предназначено для того, чтобы оградить обвиняемого от международной уголовной ответственности, или дело не было рассмотрено должным образом; вопросы, рассматривающиеся по данному делу тесно связаны тем или иным образом или затрагивают важные фактические или правовые вопросы, которые могут иметь последствия для расследования или разбирательства в Трибунале, то Прокурор может предложить Судебной камере, чтобы была направлена официальная просьба о передаче национальным судом дела Трибуналу. Судебная камера может направить такую просьбу. Последующее рассмотрение дела будет проходить уже в другой Судебной камере.
Просьба о передаче, как и другие узловые моменты деятельности Трибунала, такие как исполнение судебных поручений, имеет за собой механизм принуждения. Если в течение шестидесяти дней с момента получения государством просьбы о передаче оно не предоставило Трибуналу ответ, позволяющий Судебной камере полагать, что государство предприняло необходимые шаги для выполнения просьбы, о ситуации сообщается Совету Безопасности.
К сожалению, Устав не предусматривает возможности движения в обратном направлении, т. е. передачи дела Трибуналом национальным судам, что также могло бы быть полезно в ряде случаев.
Трибунал состоит из трех камер: двух судебных (по три судьи в каждой) и апелляционной (пять судей). Судьи избираются Генеральной Ассамблеей. Председатель определяет отнесенность судей к той или иной камере.
Статья 16 Устава отдала предпочтение единоличному Прокурору с собственной канцелярией перед коллективным органом, предлагавшимся по аналогии с Международным военным трибуналом. Такой выбор имеет все основания с политической точки зрения. Трибунал был учрежден не победившей коалицией, что предполагает обеспечение представительства ее членов в различных органах Трибунала, а универсальной международной организацией.
Прокурор определяет существование prima facie дела и может его прекратить. Это полномочие полностью вписывается в концепцию Устава, наделяющего Прокурора правом возбуждать разбирательство ex officio или на основе информации, полученной из любого источника (ст. 18).
Устав оставляет большую свободу судейскому усмотрению в вопросе назначения наказаний в рамках Устава. Основным ограничителем является то, что в качестве наказания может быть назначено лишь тюремное заключение. При назначении сроков заключения Трибунал должен использовать общую практику назначения наказаний, использовавшуюся в судах бывшей Югославии. Статья 24 избегает жесткой привязки к национальному законодательству, в котором некоторые составы преступлений, предусмотренных международными конвенциями, могут отсутствовать.
Трибунал не имеет права назначать смертную казнь. Это ограничение представляется не таким однозначным, как может показаться на первый взгляд. Во многих государствах отмена смертной казни не затронула серьезных преступлений, совершаемых в период вооруженного конфликта. Это исключение содержится в национальном законодательстве ряда стран, а также в международно-правовых документах, оформляющих отмену смертной казни (Второй факультативный протокол к Международному пакту по гражданским и политическим правам, Протокол № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод).
Нужно приветствовать механизм исполнения приговоров, закрепленный в статье 27. Тюремное заключение отбывается за пределами территории бывшей Югославии в государствах, которые выразили желание принять осужденных лиц. Таким образом, речь не идет о создании второй Шпандау. И все же это положение отражает тот факт, что и на стадии исполнения приговора борьба с международными преступлениями не рассматривается в качестве частного дела какого-либо государства.
Таким образом, Устав закрепляет довольно стройную систему по реализации индивидуальной ответственности за нарушения международного гуманитарного права на территории бывшей Югославии.
Тем не менее Трибунал в своей деятельности сталкивается с многочисленными трудностями. Основная тяжесть по сбору доказательств в течение долгого времени лежала на неправительственных организациях, однако "существует огромная разница между достоверными сообщениями о происходивших событиях и доказательствами, устанавливающими индивидуальную вину". В отличие от Нюрнбергского трибунала, количество письменных доказательств крайне незначительно. В Югославии ситуация граничила с хаосом, когда полувоенные формирования и недавно сформированные регулярные подразделения действовали разрозненно, без связи между собой и без прямых директив от руководства. Тем не менее немногочисленные правовые институты, возникшие на основе судебной практики, дают определенную правовую основу для преследования. "Доказательство повторяемости событий (схожесть злодеяний, координация между теми, кто их совершал) может свидетельствовать, что лица, облеченные политической или военной властью (пускай даже не в отношении тех, кто совершал злодеяния), соглашались с ними... Трибунал не должен сомневаться во власти лиц, которые представляют себя (или своих покровителей или подчиненных) как обладающих властью, например, на мирных переговорах. В дополнение, лица не могут создавать ситуацию неведения или бессилия своими собственными действиями..."
Большие проблемы существуют также с передачей обвиняемых Трибуналу. Устав налагает обязанность по передаче обвиняемых на государства, в которых они нашли убежище, что не совсем логично. Однако за этим положением стоит Совет Безопасности ООН, который должен создать условия, чтобы выполнение просьбы Трибунала о передаче выполнялось. В частности, восстановление нормальных отношений с государством, где находится обвиняемый, должно быть обусловлено его передачей. В случае, если он покинет это государство, он должен быть арестован в момент въезда в другое государство.
В определенной мере эти ситуации предусмотрены в Правилах процедуры и доказывания. Ряд правил посвящены ситуации, когда Трибунал не может обеспечить явку обвиняемого в силу того, что последний скрывается, или в силу обструкционистской позиции государства, где он находится.
После утверждения обвинительного заключения судьей Трибунала приказ об аресте обвиняемого направляется в государство, где он проживает или находится согласно последним данным. Это государство обязано уведомить Трибунал, если оно не способно выполнить приказ. Отсутствие уведомления у Трибунала в течение разумного срока рассматривается как невыполнение приказа. В этом случае Прокурор предпринимает шаги с целью уведомления обвиняемого, включая размещение информации в газетах (правила 54-61).
Если, несмотря на предпринятые меры, обвиняемый не является сам или не передается в Трибунал, обвинение может быть передано в одну из судебных камер для подтверждения. Обвинительное заключение и подтверждающие доказательства рассматриваются в открытом заседании. Если Судебная камера устанавливает, что дело prima facie существует, она издает международный приказ об аресте, который передается всем государствам по каналам Международной организации уголовной полиции (ИНТЕРПОЛ). Если судебная камера также устанавливает, что приказ об аресте не исполнен в результате невыполнения государством необходимых действий, то Председатель Трибунала уведомляет об этом Совет Безопасности (правило 61).
Исполнение просьб и приказов Трибунала на национальном уровне требует во многих государствах принятия актов законодательств. Германия стала первым государством, в котором возникла эта проблема. 8 ноября 1994 г. Трибунал направил просьбу о передаче дела в отношении Душко Тадича ему на рассмотрение, которую Германия не могла выполнить из-за противоречия с национальным законодательством. Лишь после принятия соответствующего акта просьба была удовлетворена.
С целью выполнения своих международных обязательств более 20 государств приняли соответствующее законодательство (Австралия, Австрия, Бельгия, Босния и Герцеговина, Хорватия, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Венгрия, Исландия, Италия, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Испания, Швеция, Швейцария, Великобритания, США), некоторые государства официально заявили, что оказание всей необходимой помощи возможно в рамках действующего законодательства (например, Республика Корея, Российская Федерация, Сингапур, Венесуэла). США также подписали с Трибуналом Соглашение о передаче лиц от 5 октября 1994 г. Предпринимаются усилия по разработке и принятию необходимого законодательства и в Республике Беларусь.
Как правило, национальное законодательство подтверждает обязанность компетентных национальных органов сотрудничать с Трибуналом, приоритетный характер юрисдикции Трибунала, устанавливает процедуру ареста, содержания под стражей и передачи обвиняемого без использования процедуры выдачи, правила по вызову свидетелей и экспертов, предоставляет иммунитет и свободный транзит для лиц, направляющихся в Трибунал.
Как и в случае с Трибуналом по бывшей Югославии, деятельность Трибунала по Руанде находится под контролем Совета Безопасности. После учреждения Трибунала в 1994 г. Совет Безопасности не раз принимал решения, призванные обеспечить его эффективность. О последнем из них — резолюции 1165 (1998), учредившей третью Судебную камеру — уже говорилось выше. Другие решения Совета Безопасности призваны обеспечить содействие государств Трибуналу. В частности, в резолюции 978 (1995) Совет Безопасности призвал государства задерживать лиц, находящихся на их территории, в отношении которых имеются доказательства о причастности к совершению деяний, входящих в компетенцию Трибунала, информировать Генерального секретаря и Трибунал о личности задержанных, о преступлениях, в совершении которых они подозреваются, об имеющихся доказательствах. В резолюции отсутствует ссылка на главу VII Устава ООН, соответственно, она не имеет обязательного характера. Резолюция воплощала в себе лишь призыв к государствам. Не отрицая полностью целесообразность принятия подобных актов, нужно отметить, что принятие Устава и создание Трибунала являются в этом отношении самодостаточными, так как в Уставе содержатся положения, регулирующие сотрудничество государств с Трибуналом.
Несмотря на все указанные выше позитивные моменты, учреждение трибуналов ad hoc не может рассматриваться в качестве адекватного решения проблемы преследования международных преступлений. Мировое сообщество нашло силы и средства организовать преследование преступлений, совершенных в бывшей Югославии и Руанде, однако в то же время оно не проявило такой решимости в случае с Камбоджей, Ираком и конфликтами на территории бывшего СССР. Налицо избирательный подход, который, естественно, создает чувство несправедливого, неравного отношения к различным, но все же одинаковым по масштабу негативных гуманитарных последствий конфликтам. Он может быть исправлен лишь путем создания постоянного международного уголовного суда.
Такой суд должен быть учрежден в соответствии с принятым 17 июля 1998 г. на дипломатической конференции в Риме Статутом международного уголовного суда. Реально суд начнет функционировать лишь после вступления Статута в силу, что требует оформления участия в Статуте как минимум шестидесяти государств. Учитывая юридическую сложность международного договора, учреждающего суд, требование согласия большого числа государств, негативное отношение к нему со стороны ряда постоянных членов Совета Безопасности ООН (США, Китая, в определенной мере России), финансовые последствия — необходимость уплаты членских взносов, можно прогнозировать, что суд реально появится лишь в следующем тысячелетии. Однако это не снижает актуальности рассмотрения отдельных узловых моментов концепции суда, заложенных в Статуте.
Постоянный международный уголовный суд компетентен рассматривать дела о совершении геноцида, преступлений против человечности, военных преступлений и преступления агрессии. При этом положения Статута не требуют существования связи преступлений против человечности с каким-либо вооруженным конфликтом и однозначно относят серьезные нарушения статьи 3, общей для Женевских конвенций, совершенные в период внутренних вооруженных конфликтов, к военным преступлениям. Оформляя участие в Статуте, государство тем самым, без специального заявления, признает юрисдикцию суда в отношении всех четырех указанных выше преступлений[39].
Правом обращения в суд обладают государства-участники Статута и Совет Безопасности, которые могут передать Прокурору соответствующую просьбу с описанием ситуации и имеющихся у них доказательств. Кроме них правом возбуждения дел по собственной инициативе обладает также прокурор суда. Таким образом, постоянный суд по многим параметрам сохранил ту достаточно высокую планку, на которую поднял этот институт трибунал ad hoc.
И все же, учитывая различия концепции этих учреждений, постоянный суд по ряду параметров уступает своим собратьям. Так, в качестве основного принципа деятельности суда заявлен принцип дополняемости. Суд призван дополнить национальные судебные органы в случае, если они отсутствуют или не могут выполнить своих функций в отношении вышеперечисленных преступлений. Таким образом, ни о каком приоритете юрисдикции суда по отношению к юрисдикции национальных судов речь не идет.
В качестве другого примера можно привести требование о существовании определенных условий для осуществления судом своей юрисдикции. Суд может осуществлять юрисдикцию, если государство, на территории которого совершено преступление, и государство, гражданином которого является обвиняемый, участвуют в Статуте или признали юрисдикцию суда в отношении конкретного преступления. Подобных требований в уставах трибуналов ad hoc не содержится.
Несмотря на эти и некоторые другие "слабости" в организации суда, сам факт его создания означает огромный шаг вперед. Можно надеяться, что в процессе совершенствования его деятельности концепция суда претерпит изменения, круг полномочий суда расширится, а значит, увеличится его эффективность.

Заключение.

Анализ международно-правовых документов позволяет сделать вывод о том, что субъектами международных преступлений как юридической патологии являются, как и в случае других международных правонарушений, прежде всего государства, а также физические лица, выступающие от их имени и конкретно осуществляющие эти преступления. Большинство советских юристов-международников согласны с этой точкой зрения.
В Дипломатическом словаре международные преступления определяются как «общественно опасные действия, посягающие на основы существования наций и государств, их прогрессивное развитие и мирное международное общение... Государства, совершившие преступление против человечества, несут политическую и материальную ответственность, а физические лица — индивидуальную уголовную ответственность по международному праву».
Г.И. Тункин отмечал, что «в современном международном праве признается принцип индивидуальной ответственности (наряду с ответственностью государств) за преступления против мира, военные преступления и преступления против человечества»[40].
«Когда агрессивную войну, — указывал он, — и некоторые другие нарушения международного права называют преступлениями, то этим хотят лишь подчеркнуть в отношении государств особо опасный характер правонарушения. Что же касается физических лиц — конкретных исполнителей таких действий, то в современном праве речь идет действительно о международном преступлении и о вытекающей из этого уголовной ответственности».
Подводя итог, можно сказать, что международное уголовное право - это обобщающее юридическое понятие, которое представляет собой комплексную правовую категорию, объединяющую нормы нескольких отраслей международного публичного права и включающую некоторые элементы частного права. Эти элементы объединены общей направленностью, выражающейся в совместных мерах государств, предпринимаемых для борьбы с уголовной преступностью.
Международное уголовное право включает в свой предмет нормы как материального, так и процессуального уголовного права. Оно в равной степени противостоит преступлениям, которые посягают как на национальный, так и на международный правопорядок.
Для международного уголовного права, в отличие от ряда других его отраслей не осуществлена кодификация, а сохраняется множественность договорных актов.
Для большинства государств этими документами являются конвенции, регламентирующие сотрудничество в борьбе с преступностью, межгосударственные взаимоотношения в целях предотвращения и наказания опасных для международного сообщества либо для нескольких государств деяний.
Международная преступная деятельность проявляется в деяниях двоякого рода.
Наибольшую опасность представляют деяния лиц, воплощающие преступную политику государства, как бы персонифицирующие международные преступления государства, т. е. агрессию, колониализм, геноцид (уничтожение групп людей по расовому, национальному или религиозному признаку), экоцид (загрязнение окружающей среды с тяжкими глобальными последствиями).
Отдельно выделяют преступления международного характера, к которым относятся деяния, посягающие на интересы нескольких государств и вследствие этого также представляющие международную общественную опасность, но совершаемые лицами (группами лиц) вне связи с политикой какого-либо государства, ради достижения собственных противоправных целей. По отношению к таким деяниям принят и иной термин – транснациональные преступления.
В числе такого рода деяний: захват заложников; посягательства на лиц, пользующихся международной защитой; захват и (или) использование ядерного материала в противоправных целях; незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ; незаконные акты, направленные против безопасности гражданской авиации и морского судоходства; пиратство на море и др.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что борьба с преступностью является важным аспектом в жизни каждого государства в отдельности и всего мира в целом.

Список использованной литературы.

Нормативно-правовые акты:

Устав Организации Объединенных Наций (Принят в г. Сан-Франциско 26.06.1945) // Международное публичное право. Сборник документов.- Т. 1.- М.: БЕК, 1996.- С. 1 - 2, 227 - 237, 401 - 404. (Извлечения) Единая конвенция о наркотических средствах 1961 года (Заключена в г. Нью-Йорке 30.03.1961) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами.- Вып. XXIII.- М., 1970.- С. 105 - 136. Кодекс преступлений против мира и безопасности человечества (Проект) (Принят в 1954 г. на 6-ой сессии Комиссии международного права ООН) // Международное публичное право. Сборник документов. Т. 2.- М.: БЕК, 1996. С. 35 - 36. Конвенция о безопасности персонала Организации Объединенных Наций и связанного с ней персонала (Принята в г. Нью-Йорке 09.12.1994 Резолюцией 49/59 на 84-ом пленарном заседании 49-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Действующее международное право. Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 51 - 60. Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (Заключена в г. Гааге 16.12.1970) // Борьба с терроризмом касается каждого. Библиотечка "Российской газеты".- Вып. 13.- М., 2003.- С. 126 - 130. Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (Заключена в г. Монреале 23.09.1971) // Борьба с терроризмом касается каждого. Библиотечка "Российской газеты".- Вып. 13.- М., 2003.- С. 145 - 150. Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1966) // Вед. ВС СССР.- 1969.- № 25.- Ст. 219 Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества (Принята в г. Нью-Йорке 26.11.1968 Резолюцией 2391/XXIII на 1727-ом пленарном заседании 23-ей сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Действующее международное право.- Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 14 - 17. Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (Принята в г. Нью-Йорке 14.12.1973 Резолюцией 3166 (XXVIII) Генеральной Ассамблеи ООН) // Действующее международное право.- Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 18 - 23. Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Заключена 09.12.1948) // Действующее международное право. Т. 2.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 68 - 71. Конвенция о психотропных веществах (Заключена в г. Вене 21.02.1971) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXXV.- М., 1981. С. 416 - 434. Конвенция Организации Объединенных Наций о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ (Заключена в г. Вене 20.12.1988) // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Вып. XLVII.- М., 1994.- С. 133 - 157. Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS) (Заключена в г. Монтего-Бее 10.12.1982) // Бюллетень международных договоров.- 1998.- N 1.- С. 3 - 168. Конвенция относительно рабства, подписанная в Женеве 25 сентября 1926 года, с изменениями, внесенными Протоколом от 7 декабря 1953 года // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XVIII.- М., 1960.- С. 274 - 279. Конвенция против транснациональной организованной преступности (Принята в г. Нью-Йорке 15.11.2000 Резолюцией 55/25 на 62-ом пленарном заседании 55-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень международных договоров.- 2005.- N 2.- С. 3 - 33. Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (Принята в г. Нью-Йорке 15.12.1997 Резолюцией 52/164 на 72-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень международных договоров.- 2001.- N 11.- С. 5 - 14 Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (Принята 17.12.1979 Резолюцией 34/146 Генеральной Ассамблеи ООН) // Сборник международных договоров СССР.- Вып. XLIII.- М., 1989.- С. 99 - 105. Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказания за него (Принята в г. Нью-Йорке 30.11.1973 Резолюцией 3068/XXVIII на 2185-ом пленарном заседании 28-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов.- М.: Юридическая литература, 1990.- С. 103 - 109. Международная конвенция по борьбе с подделкой денежных знаков (Заключена в г. Женеве 20.04.1929) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами.- Вып. VII.- М., 1933.- С. 40 - 53. Международный пакт о гражданских и политических правах (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов.- М.: Юридическая литература, 1990.- С. 32 - 53. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 27.07.2009) // СЗ РФ. – 1996.- N 25.- Ст. 2954. Устав Международного военного трибунала для Дальнего Востока (Принят в г. Токио 19.01.1946) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами.- Вып. XII.- М., 1956.- С. 79 - 86. Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси // Действующее международное право. Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 763 - 770.
Специальная литература:
Адельханян Р. Признаки террористического преступления по международному праву // Российская юстиция .- 2002 . Вельяминов, Г.М. О понятии нормы международного права / Г.М. Вельяминов // Советский ежегодник международного права, 1971. — М.: Наука, 1973.-С. 130-142. Верещетин, B.C. Примат международного права в мировой политике / B.C. Верещетин, Р.А. Мюллерсон // Советское государство и право. 1989. - № 7.-С. 3-11. Глотова С.В. Международный терроризм как международное преступление С. В. Глотова // Вестник Московского университета. Сер. 11, Право .- 2005 . Губин В.Ф. Расовая дискриминация: Реакционная сущность и международная противоправность. М., 1979. Каламкарян, Р.А. Международное право: учебник / Р.А. Каламкарян, Ю.И. Мигачев. М.: Издательство Эксмо, 2004. - 688 с. Карпенко, И.Н. Императивные нормы (jus cogens) и их воплощение в международных договорах / И.Н. Карпенко // Советский ежегодник международного права, 1970. М.: Наука, 1972. - С. 204-210. Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право: Понятие, задачи и принципы. М., 2003. Курс международного права: в 7 т. / Академия наук СССР, Институт государства и права; ред. кол. В.Н. Кудрявцев (гл. ред.) и др. Науч. Изд. — М.: Наука, 1989.-Т. 1.-360 с. Лейст, О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права / О.Э. Лейст. М.: ИКД «Зерцало-М», 2002. - 288 с. Лихачев, В.Н. Установление пробелов в современном международном праве / В.Н. Лихачев. Казань: Издательство КГУ, 1989. - 136 с. Лукашук, И.И. Международное право в судах государств / И.И. Лукашук. -СПб.: СКФ Россия-Нева, 1993.-301 с. Лукашук, И.И. Нормы международного права в правовой системе России / И.И. Лукашук. -М: Спарк, 1997.-332 с. Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1905. Международное право: учеб. для вузов / И. Н. Глебов. - М.: Дрофа, 2006. Международное право: учебник для вузов / Г. В. Игнатенко и др.; отв. ред. проф. Г.В. Игнатенко и проф. О.И. Тиунов. — 2-е учеб. изд., перераб. и доп. — М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М, 1999. 584 с. Международное право: Учебник для вузов / Отв. ред. проф. Г. В. Игнатенко и проф. О. И. Тиунов. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, 2006. Международное уголовное право: Учеб. пособие для вузов / ; РАН; Ин-т государства и права; Под общ. ред. В.Н. Кудрявцева. - М : Наука, 1999 . Международный терроризм: Истоки и противодействие / Под ред. Е.С.Строева, Н.П. Патрушева. СПб., 2001. Мир, безопасность, международное право: взгляд в будущее: материалы международной конференции, СПб., 12 апреля 2003г. Приложение к Российскому ежегоднику международного права, 2003. - СПб.: СКФ «Россия-Нева», 2003. - 42 с. Муранов А. И. Исполнение иностранных судебных и арбитражных решений: Компетенция российских судов. М.,2002. Найер А. Военные преступления: Геноцид. Террор. Борьба за правосудие. М., 2000. Тункин, Г.И. Теория международного права / Г.И. Тункин. — М.: Международные отношения, 1970.-511 с. Ушаков, Н.А. Международное право: учебник / Н.А. Ушаков. М.: Юристъ, 2000.-302 с. Фельдман, Д.И. Генеральная Ассамблея ООН и вопросы развития международного права / Д.И. Фельдман, М.В. Яновский; отв. ред. Л.В. Сперанская. — Казань: Издательство Казанского университета, 1968. 236 с. Черниченко, С.В. Теория международного права. В 2-х томах. Том 1. Современные теоретические проблемы / С.В. Черниченко. М.: Изд-во НИМП, 1999.-335 с. Шуршалов, В.М. Основные вопросы теории международного договора / В.М. Шуршалов. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. - 472 с. Приложение 1.

[1] Курс международного права. В семи томах. Т. 6. М., 1992, - С. 187.
[2] Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. В двух томах. Т. 1. М., 1952, с. 16.
[3] Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси // Действующее международное право. Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 763 - 770.
[4] Карпец И.И. Преступления международного характера. М., 1979;
[5] Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (Принята в г. Нью-Йорке 15.12.1997 Резолюцией 52/164 на 72-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень международных договоров.- 2001.- N 11.- С. 5 – 14.
[6] Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право: Понятие, задачи и принципы. - М., 2003.
[7] Международное право: Учебник для вузов / Отв. ред. проф. Г. В. Игнатенко и проф. О. И. Тиунов. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, 2006. - С 438- 452
[8] Международное право: учеб. для вузов / И. Н. Глебов. - М.: Дрофа, 2006.
[9] Найер А. Военные преступления: Геноцид. Террор. Борьба за правосудие. М., 2000.
[10] Адельханян Р. Признаки террористического преступления по международному праву // Российская юстиция .- 2002 .- N 8.
[11] Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право: Понятие, задачи и принципы / А.Г. Кибальник ;- СПб. : Юрид. центр Пресс, 2003 .- С. 250.
[12] Шуршалов, В.М. Основные вопросы теории международного договора / В.М. Шуршалов. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. - 472 с.
[13] Тункин, Г.И. Теория международного права / Г.И. Тункин. — М.: Международные отношения, 1970. - 511 с.
[14] Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1966) // Вед. ВС СССР.- 1969.- № 25.- Ст. 219
[15] Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказания за него (Принята в г. Нью-Йорке 30.11.1973 Резолюцией 3068/XXVIII на 2185-ом пленарном заседании 28-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов.- М.: Юридическая литература, 1990.- С. 103 - 109.
[16] Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Заключена 09.12.1948) // Действующее международное право. Т. 2.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 68 - 71.
[17] Конвенция о безопасности персонала Организации Объединенных Наций и связанного с ней персонала (Принята в г. Нью-Йорке 09.12.1994 Резолюцией 49/59 на 84-ом пленарном заседании 49-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Действующее международное право. Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 51 - 60.
[18] Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (Принята в г. Нью-Йорке 15.12.1997 Резолюцией 52/164 на 72-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень международных договоров.- 2001.- N 11.- С. 5 – 14.
[19] Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Заключена в г. Минске 22.01.1993) // Бюллетень международных договоров.- 1995.- N 2.- С. 3 - 28.
[20] Конвенция относительно рабства, подписанная в Женеве 25 сентября 1926 года, с изменениями, внесенными Протоколом от 7 декабря 1953 года // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XVIII.- М., 1960.- С. 274 - 279.
[21] Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (Принята 17.12.1979 Резолюцией 34/146 Генеральной Ассамблеи ООН) // Сборник международных договоров СССР.- Вып. XLIII.- М., 1989.- С. 99 - 105.
[22] Конвенция о психотропных веществах (Заключена в г. Вене 21.02.1971) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXXV.- М., 1981. С. 416 - 434.
[23] Конвенция Организации Объединенных Наций о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ (Заключена в г. Вене 20.12.1988) // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Вып. XLVII.- М., 1994.- С. 133 - 157.
[24] Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (Заключена в г. Гааге 16.12.1970) // Борьба с терроризмом касается каждого. Библиотечка "Российской газеты".- Вып. 13.- М., 2003.- С. 126 - 130.
[25] Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (Заключена в г. Монреале 23.09.1971) // Борьба с терроризмом касается каждого. Библиотечка "Российской газеты".- Вып. 13.- М., 2003.- С. 145 - 150
[26] Конвенция против транснациональной организованной преступности (Принята в г. Нью-Йорке 15.11.2000 Резолюцией 55/25 на 62-ом пленарном заседании 55-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень международных договоров.- 2005.- N 2.- С. 3 - 33.
[27] Международное право: Учебник для вузов / Отв. ред. проф. Г. В. Игнатенко и проф. О. И. Тиунов. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, 2006.

[28] Международное уголовное право : Учеб. пособие для вузов / ; РАН; Ин-т государства и права; Под общ. ред. В.Н.Кудрявцева .- М : Наука, 1999 .

[29] Панов В.П. Сотрудничество государств в борьбе с международными уголовными преступлениями: Учеб. пособ. М., 1993. С. 1314.
[30] Черниченко С.В. Определение массовых и грубых нарушений прав человека как международного преступления // Док. OOH.E/CN.4/Sub.l0/1997/2. P. 9.
[31] Крылов Н.Б., Решетов Ю.А. Государственный терроризм - угроза международной безопасности // Советское государство и право. 1987. N 2. С. 78.
[32] Энтин М.Л. Сотрудничество в борьбе с терроризмом // Советский ежегодник международного права. 1988. С. 123.
[33] Soulier G. Lutte centre Ie terrorisme et droits de I"homme: De la Convention a la Cour europen des droits de I"homme // Rev. de science criminelle et de droit penal compare. 1987. P. 663 - 665.
[34] Международное уголовное право: Учеб. пособие /Под общей ред. В.Н. Кудрявцева. 1999. С. 149.
[35] Ромашев Ю.С. Борьба с преступлениями международного характера, совершаемыми на море // Терроризм, пиратство, незаконный оборот наркотиков и другие преступления. М., 2001. С. 13.
[36] Леванский В.А. Моделирование в социально-правовых исследованиях. М., 1986. С. 19 - 20.
[37] Тункин, Г.И. Теория международного права / Г.И. Тункин. — М.: Международные отношения, 1970.-511 с.

[38] Устав Международного военного трибунала для Дальнего Востока (Принят в г. Токио 19.01.1946) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами.- Вып. XII.- М., 1956.- С. 79 - 86.
[39] Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси // Действующее международное право. Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997.- С. 763 - 770.
[40] Тункин, Г.И. Теория международного права / Г.И. Тункин. — М.: Международные отношения, 1970. - 511 с.

Если Вас интересует помощь в НАПИСАНИИ ИМЕННО ВАШЕЙ РАБОТЫ, по индивидуальным требованиям - возможно заказать помощь в разработке по представленной теме - Международные преступления и преступления международного характера ... либо схожей. На наши услуги уже будут распространяться бесплатные доработки и сопровождение до защиты в ВУЗе. И само собой разумеется, ваша работа в обязательном порядке будет проверятся на плагиат и гарантированно раннее не публиковаться. Для заказа или оценки стоимости индивидуальной работы пройдите по ссылке и оформите бланк заказа.