1 НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ С ПОЖИЛЫМИ ГРАЖДАНАМИ В СЕЛЬСКОЙ МЕСТНОСТИ
1.1 Социальные проблемы пожилых людей в сельской местности
Село исторически сложившаяся, специфическая, социально-территориальная поселенческая общность, возникшая вследствие отделения ремесла от земледелия, одна из первых форм расселения людей, занятых преимущественно сельскохозяйственным трудом, отличающаяся от города малой концентрацией и небольшой численностью населения в пределах определенной территории. Социально-экономическое пространство села включает в себя [2, С. 25]:
производственную и коммунальную структуры;
образовательно-культурный комплекс;
воспроизводство трудовых ресурсов;
самообеспечение продукцией с личного приусадебного хозяйства;
развитие сельской кооперации и др.
Совокупность этих социально-культурных и производственно-экономических условий при непосредственном воздействии личностного фактора формирует специфическую сельскую среду. Село представляет собой не только территорию производителей сельскохозяйственной продукции, но и выступает как достаточно сложная социально-экономическая структура, функционирующая в соответствии с определенными закономерностями, правилами и традициями, а также своеобразными условиями жизнедеятельности людей. Особенностями села являются [6, С. 24]:
1) неравномерность трудовой занятости;
2) необходимость учитывать циклы природы и погодно-климатические условия;
3) меньшая техническая вооруженность сельхозпроизводства;
4) более низкая комфортность быта по сравнению с городом;
5) необходимость ведения приусадебного хозяйства;
6) меньшие возможности для образовательного и культурного развития; определенная натурализация личных потребностей и др.
Это своеобразие проявляется в образе жизни сельчан, характеризующимся большим влиянием обычаев и традиций, простыми формами общения людей, которое носит персонифицированный характер, меньшей автономностью быта, наличием своеобразных форм социального контроля за поведением личности, значительной роли и влияния местного руководства, существенного воздействия общественного мнения на поведенческие установки личности. Быт и производство в сельских условиях объединены в едином территориальном пространстве, не имеют жестких временных рамок, формируют особые приоритеты и социальные запросы сельского населения.
Социальные проблемы сельского населения в современных условиях развития общества приобретают большую актуальность. Аграрная реформа, проводимая в России с начала 90-х гг. XX века, явилась составной частью глобальных социально-экономических преобразований в стране. В ходе ее реализации предполагалось создать частный конкурентоспособный аграрный сектор, сделать работающих в нем коллективными или единоличными собственниками земли и других сельскохозяйственных средств производства и тем самым повысить эффективность работы всей отрасли. Но, несмотря на то, что за годы реформ были созданы институциональные условия для формирования эффективного хозяйственного механизма, неблагоприятная макроэкономическая ситуация в аграрной отрасли и в стране в целом не позволили в полной мере реализовать новые экономические стратегии.
Экономический кризис в аграрном секторе привел к уменьшению финансирования действующих объектов и программ развития социальной сферы села. На селе произошло возрастание социальных проблем, среди которых наиболее существенными являются падение уровня жизни населения, увеличение безработицы, снижение уровня культуры, трудности в содержании семьи и детей, неуверенность значительной части сельского населения в завтрашнем дне, отсутствие духовных идеалов и ценностей, что ведет к снижению культурного уровня сельского населения. Уровень жизни необходимо рассматривать во взаимосвязи с общеэкономическими показателями, а также показателями, связывающими общеэкономические и уровень жизни доходами населения, потребительским спросом, торговлей, ценами, госбюджетом, кредитом. Так, например, доходы населения являются ключевыми факторами, определяющими уровень жизни [10, С. 16].
По данным экспертов Центра всероссийского мониторинга социально-трудовой сферы села ВНИИ экономики сельского хозяйства РАСХН, безработица и бедность относятся к наиболее важным проблемам современной деревни. Об этом говорится в вышедшем в 2013 году Ежегодном докладе «Состояние социально-трудовой сферы села и предложения по ее регулированию», подготовленном указанным центром совместно с Министерством сельского хозяйства РФ. В нем констатируется, что, несмотря на предпринимаемые меры по стимулированию малого предпринимательства на селе, пока существенных позитивных сдвигов в повышении уровня занятости сельского населения не наблюдается. В докладе отмечается, что продолжается негативная тенденция снижения на селе численности подростков (11 - 15 лет). Вследствие этого условия для замещения лиц предпенсионного возраста молодежью, вступающей в трудоспособный возраст, ухудшились [8, С. 20].
Наряду с вышеуказанными проблемами по прежнему остро стоит вопрос с условиями самой жизни в сельской местности. А именно наличие и оборудование жилого фонда, обеспечение детскими садами, школами, больницами и т.д. Оборудование жилищного фонда включает в себя водопровод, канализацию, центральное отопление, ванны (душ), газ сетевой и сжиженный при наличии установленной напольной газовой плиты, горячее водоснабжение. Обеспеченность населения жильем количество общей и жилой площади, приходящейся на одного жителя. Оценивая благоустройство имеющегося жилого фонда в сельской местности можно отметить, что наблюдается положительная динамика роста всех показателей. Так, например, увеличивается обеспеченность водопроводом, водоотведением, газом. Однако в разрезе сельской и городской местности эти показатели значительно различаются. Сельские поселения по-прежнему практически наполовину отапливаются самостоятельно.
Кроме обеспечения жильем, как уже говорилось ранее, большое значение имеет состояние и функционирование системы образования и здравоохранения. Основными компонентами системы образования Российской Федерации является дошкольное, общее школьное, профессиональное и высшее образование. Каждая из указанных составляющих претерпела за годы реформ существенные негативные изменения. Некогда одна из лучших систем образования в мире заметно деградировала. Так, в последнее десятилетие происходит резкое расслоение школ и учащихся по качеству и уровню знаний. В городах и поселках городского типа последние годы наблюдается дефицит мест в дошкольных образовательных учреждениях. В сельской местности таких проблем нет, но в сельской местности появляется другая проблема, для того чтобы доставить ребенка в детский сад, родителям приходится преодолевать расстояние в несколько десятков километров, а учитывая ситуацию с общественным транспортом это, подчас, совершенно невозможно. Вот и получается, что на первый взгляд абсолютно доступный садик становится совершенно недоступным. Практически та же самая проблема коснулась и школьников. Из-за неполной укомплектованности сельские школы сокращают, ребятам приходится ездить в школы в другие села или районный центр [36, С. 6].
В соответствии со ст. 41 Конституции Российской Федерации граждане имеют право на бесплатную медицинскую помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения. Ее гарантированный объем обеспечивается в соответствии с программами обязательного медицинского страхования (ОМС). Однако не все население может воспользоваться подобными правами из-за отсутствия или ненадлежащего качества больничных учреждений.
Главная экономическая и социальная проблема − состояние человеческого капитала. В отличие от физического капитала, включающего природные ресурсы, воспроизводимые материально-вещественные и финансовые активы, первый неотделим от человека, его способностей. Он складывается из «чистого» (однородного труда), дающего «чистую» зарплату, воспроизводимого человеческого капитала, дохода на человеческий капитал и природные способности, ренту на природные способности. Становление новых форм хозяйствования на селе невозможно без государственной поддержки. Важно не устранение деревни, а ее социальное обустройство, качественное преобразование сельского населения, установление более тесных, интенсивных социальных связей между городскими и сельскими поселениями и т.д. [41, С. 40].
Проблема социальной защиты человека, проживающего в непростых социальных и экономических условиях жизни современного села, актуальна как для стабильно развивающегося, так и для кризисного общества. Сельский сектор нашей страны, где сегодня проживает 27 % населения, всегда отличался более низким уровнем социальной жизни, тяжелыми условиями труда и быта. Реально существующая угроза формирования постоянно бедных на селе делает особо актуальным вопрос о возможностях решения повседневных проблем села. На селе хуже развита социальная инфраструктура, сервисное обслуживание, менее благоустроено жилье. Рост обеспеченности жильем в среднем на одного человека в сельской местности заметно ниже, чем в городах. Довольно низки и показатели благоустройства жилья: в 2014 г. только чуть более половины (56,6 %) жилой площади на селе Челябинской области было оборудовано водопроводом, еще меньше (41,8 %) канализацией, и только 5,3 % обеспечено горячим водоснабжением [52, С. 166]. В сфере здравоохранения наблюдается, с одной стороны, сокращение сети медицинских учреждений, с другой увеличение обеспеченности селян медицинскими кадрами [52, С. 168]. Сокращается количество сельских клубов, библиотек, школ. Село отличается низким уровнем обеспеченности детей дошкольными учреждениями. Отсюда многие традиционные формы организации социальной поддержки, дающие эффект в городах, в сельской местности трудно применимы.
Особенности территориального расположения сельского населенного пункта (близость от города, районного центра), что определяет низкую доступность сельских жителей к социальным благам и услугам. Включение населения в неформальную экономику является одной из стратегий самозащиты. Основными чертами неформальной экономики на селе являются: обеспечение занятости членам семьи, а не максимизация прибыли, трудоемкие работы на нерегулируемых рынках с высокой степенью риска, семейный труд, а не наемный, взаимная поддержка и кредитование. Каждая семья на селе становится в тот или иной период получателем поддержки либо сама оказывает ответную помощь [30, С. 83].
Значимая роль личного подсобного хозяйства в общем бюджете семьи, хотя, как показало исследование О.В. Новохацкой, за период 1996-2010 гг. отмечается снижение значимости личного подсобного хозяйства как условия жизнеобеспечения. Даже в условиях резкого спада производства в «общественном» сельском хозяйстве личное подсобное хозяйство выступает именно как подсобное хозяйство [37].
Резкое возрастание девиантного поведения в сельских семьях (алкоголизм, наркомания и др.). В особенно тяжёлом положении оказалась сельская семья, и это одна из причин роста преступности, негативных явлений в детской и взрослой социальной среде, связанных с пьянством, алкоголизмом.
Таким образом, среди социальных проблем, связанных с населением села, особую обеспокоенность вызывают: изменение демографических процессов в сельской местности, где уровень рождаемости был всегда выше, чем в городах, в связи с этим в селах большой процент населения составляют пожилые люди; проблема занятости и связанная с ней безработица; резкое падение качества жизни сельского населения, в особенности, пожилых людей; значительное увеличение частоты социально опасных заболеваний, таких как алкоголизм, наркомания, токсикомания; невозможность получить своевременную медицинскую помощь и психологическую поддержку в трудных жизненных ситуациях.
Пожилой человек, проживающий в сельской местности, имеет кроме общих и специфические потребности, которые важно учитывать в номенклатуре социальных услуг и способах их оказания. В частности, для лиц пожилого возраста, проживающих в сельской местности, также характерны некоторые специфические черты характера. Они, в частности, отличаются консерватизмом, трудолюбием, отзывчивостью, простотой, скромностью, основательностью, неторопливостью, приверженностью традициям, терпимостью, бережным отношением к природе. Среда их проживания имеет специфические характерные черты, а именно: компактность проживания, практически полная информированность друг о друге, существенное значение семейно-родственных отношений, открытость жизни каждой семьи и четкое распределение обязанностей в ней, тесные соседские связи, сохранившиеся традиции общинных взаимоотношений, занятость населения преимущественно сельскохозяйственный трудом и близость к природе [39, С. 32].
Еще одним важным фактором является проблема реализации принципа конфиденциальности социальных услуг, что является одним из показателей их качества. Для сельского жителя характерна низкая мобильность, социальная инертность, которые обуславливают приверженность к традиционным формам, методам и способам социальной поддержки и вызывают настороженность по отношению к инновациям в сфере предоставления социальных услуг. Специфика деятельности социальных служб и социальных работников в сельской местности заключается в постоянном учете особенностей проблем, возникающих у людей, проживающих в сельской местности. Среди них, например, выделяют низкий уровень развития социальной инфраструктуры, что связано с отсутствием надлежащего финансирования учреждений здравоохранения, культуры, бытового обслуживания; несоответствие уровня инженерных и транспортных коммуникаций современным требованиям; низкий уровень культурного и бытового обслуживания, отсутствие специалистов, оказывающих социально-психолого-терапевтическую помощь людям в обретении душевного равновесия, нарушенного резким падением жизненного уровня [45, С. 39].
Еще одной проблемой оказания социальных услуг людям в сельской местности являются их материально-финансовые трудности, обусловленные небольшим размером заработной платы и пенсий, которая в среднем ни 20 % ниже, чем у среднестатистического городского жителя. При этом в сельской местности практически отсутствуют возможности трудоустройства пожилых пенсионеров с целью получения дополнительного заработка. Другой проблемой является рост заболеваемости сельского населения и недоступность соответствующей медицинской помощи. Люди в сельской местности в основном живут в ветхом жилье и имеют личное подсобное хозяйство. Социальной проблемой стал и массовый алкоголизм [49, С. 86].
Сельское население в настоящий экономический период в России находится еще в более трудной ситуации, чем жители города, вследствие удаленности от городов и недостаточной информированности и правовой безграмотности, и поэтому оно является более социально-уязвимой частью, имеет, в подавляющем большинстве, социально-медицинские проблемы и испытывает потребность в квалифицированном их решении. Основные проблемы развития современного российского села заключаются в низких показателях уровня жизни, слабой инфраструктуре и слабой базе сферы услуг, а также в оттоке в города трудоспособного населения. Таким образом, отмечены и демографические, и социально-экономические проблемы [55, С. 457].
Обособленность сельских поселений влечет за собой экономические, социальные и культурные проблемы и как следствие крайне низкий социальный уровень населения. Вследствие неразвитой инфраструктуры порождается огромное количество социальных проблем, это, прежде всего, недостаточное количество мест трудоустройства и как следствие отсутствие у населения постоянного дохода, которым обеспеченно лишь порядка половины населения. Кроме того стоит отметить, что образ жизни сельского населения отличается: изолированностью и территориальной удаленностью, ограниченным доступом к услугам, практически полным отсутствием источников общественной поддержки, характерной моделью «старого населения» где треть населения это пенсионеры, консерватизмом населения и социальной инертностью, низким уровнем образования.
Таким образом, основные проблемы людей, проживающих в сельской местности, видятся в низком совокупном доходе, одиночестве, а также в удаленности от районного центра. В основном проблемы сельских жителей тесно связаны с проблемами развития села и отчасти обусловлены ими. Все перечисленные проблемы и специфика сельского образа жизни людей объективно требуют предоставления им как традиционных, так и специальных инновационных социальных услуг, отличных от услуг, предоставляемых населения в условиях города.
1.2 Формы, методы социальной работы с пожилыми людьми в условиях сельской местности
В начале 90-х гг. прошлого столетия в нашей стране возникли острые социальные проблемы, с которыми человек был не в состоянии справиться без помощи государства. Именно в этот период в обществе появляется новое направление профессиональной деятельности, являющееся частью социальной политики государства, социальная работа.
Р.М. Куличенко дает следующее определение социальной работы: это деятельность, организованная на государственном, общественном, личностном (волонтерском) и коммерческом уровнях, основанная на общечеловеческих ценностях милосердия и благотворительности, направленная на помощь социально уязвимым индивидам и общинам, с целью восстановления их нормальной жизнедеятельности и личной активности [26].
Мы согласны с мнением Е.И. Холостовой, что именно сельскому социуму должен быть отдан приоритет в развитии социальной работы в силу его специфики, которая может стать основой дальнейшего развития социальной работы как профессии, если рассматривать сельских жителей как одну из категорий социально перспективного контингента любой страны [57].
Цель социальной работы на селе вносить социальные изменения в жизнь человека, его семьи, жизнь общины. Все средства социальной работы на селе должны быть использованы во имя благополучия сельского жителя, развития ресурсов для удовлетворения индивидуальных, групповых, общественных потребностей. Защита социальных прав жителей села становится важнейшей задачей социальной работы [57, С. 88].
Социальные услуги, оказываемые людям, проживающим в сельской местности, могут существенно повлиять на их экономическое и социальное положение. Социальные услуги способствуют повышению уровня жизни и улучшению социально-бытовых условий клиентов социальной службы, поддерживают и служат защите людей, создают клиентам морально-психологический комфорт [49, С. 45].
Специфику социальной работы на селе определяют разные факторы. По мнению М.П. Гурьяновой [14, С. 65], во-первых, следует учитывать особенность ценностных ориентаций, присущих сельскому жителю, его психический склад, отличающийся определенным консерватизмом, основательностью, неторопливостью, приверженностью традициям, терпимостью, непритязательностью. Нужды, потребности, интересы жителя села во многом обусловлены его образом жизни. Они и определяют содержание социальной работы в сельской местности, формы и методы оказания социальной помощи и поддержки.
Во-вторых, социальная работа на селе должна принимать в расчет условия труда, быта, досуга и, конечно, решать проблемы, рождаемые этими условиями.
В-третьих, содержание и организация социальной работы на селе во многом зависит от особенностей сельской среды (удаляемость от города, открытость жизни каждой семьи, тесные соседские связи, сохранившиеся традиции общинных взаимоотношений, занятость населения преимущественно с/х трудом, нравственное отношение к природе).
М.П. Гурьянова и Е.И. Холостова выделили факторы, которые значительно осложняют социальную работу на селе [57, С. 53]:
ограниченный доступ к услугам (большинство сельских жителей имеют ограниченный доступ к таким социальным услугам, как образование, здравоохранение, культура, социальное обеспечение, психиатрическая помощь и др.);
низкий уровень государственной социальной поддержки (социальные службы, как правило, расположены в районах и райцентрах. Многие сельские жители вообще не получают никакой социальной помощи из-за отсутствия в общинах профессионально подготовленных кадров, бездорожья, отсутствия транспортных средств. Часто социальной работой занимаются люди недостаточно квалифицированные. В сельских общинах очень мало профессионально подготовленных социальных работников, социальных педагогов, в то время как потребность в развитии социальной работы на селе наибольшая. Услуги других специалистов по социальной работе, психологов, психиатров, врачей-наркологов, дефектологов, юристов являются недостижимыми для сельских жителей);
ограниченность источников общественной и частной поддержки (в сельской местности очень мало активно действующих общественных организаций социальной направленности. Иногда функцию социальной помощи берет на себя какой- либо социальный институт (школа, церковь, сельский клуб, музей). Многие сельхозпредприятия, акционерные общества с силу тяжелого социально-экономического положения устранились от финансирования социальных программ. Немного на селе представителей новой социальной прослойки общества предпринимателей, способных и желающих оказать финансовую поддержку развитию социальной работы на селе);
изолированность и территориальная отдаленность (сельские жители, проживающие на территории одной сельской (поселковой) администрации, как правило, рассеяны на больших площадях удаленных друг от друга деревень. Их гораздо труднее обслуживать, учитывая сельское бездорожье и транспортные проблемы);
отсутствие конфиденциальности (в небольших городах, рабочих поселках и тем более в деревнях невозможно поддерживать тот уровень конфиденциальности, какой может быть обеспечен в городах. Социальные педагоги, специалисты по социальной работе, проживающие на территории обслуживаемой ими территории, естественно, имеют неформальные, дружеские отношения с клиентами, отношения, выходящие за рамки профессиональной связи. Это затрудняет соблюдение профессиональных требований конфиденциальности);
консерватизм и социальная инертность (сельские жители в силу своей ментальности и образа жизни менее мобильны, чем городские жители. Они труднее перестраиваются, медленнее приспосабливаются к новым условиям жизни. Жизнь приучила их настороженно относиться к новациям, которые не всегда приводят к желанным результатам. Многие из них привыкли рассчитывать только на собственные силы);
низкий образовательный уровень населения (уровень образования сельских жителей гораздо ниже, чем городских. Это обусловливает менее выгодное положение сельской общины при включении ее населения в процесс социального развития);
слаборазвитая социальная инфраструктура (социальная работа на селе осуществляется в условиях слаборазвитой социальной инфраструктуры. В сельской местности в целях улучшения социальной работы не всегда можно использовать возможности Дома культуры, сельского клуба, библиотеки, фельдшерско-акушерского пункта, музеев, так как скудность муниципального бюджета заставила многие учреждения соцкультбыта прекратить свое функционирование).
В целом социальная работа на селе организуется в условиях ограниченных ресурсов: ограниченной помощи государственных органов, общественных организаций, частных инвесторов, дефицита квалифицированных кадров социальной сферы, в сложных условиях жизнедеятельности человека и окружающей его социальной среды. Все это позволяет рассматривать социальную работу в сельской местности как специализированный вид социальной практики, который требует использования специальных приемов управления социальной ситуацией развития личности и специальной профессиональной подготовки кадров.
Для достижения цели необходима новая парадигма развития социальной работы, суть которой М.П. Гурьянова характеризует следующим образом [14, С. 66]:
− создание социальных служб непосредственно в общинах;
− развитие оптимальной модели социальной работы в каждой общине, отвечающей нуждам, потребностям, традициям жителей данной местности;
− целостный межведомственный подход к структурированию социальной работы в каждой общине, позволяющей вести комплексное обслуживание всех жителей общины: и детей, и взрослых;
− развитие и подготовка квалифицированного персонала общинных социальных педагогов, осуществляющих социальный патронаж семей, и специалистов по социальной работе, специализирующихся на поддержке проблемных групп клиентов;
− приоритет превентивных и развивающихся форм социальной работы;
− вовлечение населения в работу по оказанию помощи нуждающимся, в работу по принятию решений в социальной политике муниципалитета;
− признание роли добровольных, благотворительных, религиозных организаций и включение в официальную систему социального обеспечения.
Работу в сельской местности можно квалифицировать как одну из сложных сфер социальной работы, требующих строгого профессионального отбора специалистов, прежде всего по личностным качествам, чтобы исключить высокую текучесть кадров и того, что называется «профессиональным сгоранием».
Как показывает практика, важным средством активизации социальной работы на селе являются опора на традиционные источники выживания сельского жителя, использование исконных способов организации жизнедеятельности человека в экстремальных ситуациях, восстановление и укрепление традиций общинной жизни. Ряд исследователей, в том числе Е.И. Холостова, М.П. Гурьянова [57] выделили главные позитивные социально-психологические факторы, которые необходимо учитывать при активизации социальной работы на селе.
Для сельского жителя общие условия и ресурсы окружающей природной среды: плодородие земли, состояние почвы, климат, погодные условия, обеспечение водными ресурсами, рельеф местности, богатства растительного и животного мира и т.д., остаются решающими факторами в организации жизнеобеспечения. Как правило, сельские жители досконально знают особенности своей местности. Традиционные ценности каждого этноса неотделимы от среды его обитания. Экологическая обстановка, присущая тому или иному социуму, важнейший источник формирования национального характера, оздоровления и организации жизнедеятельности сельских обществ.
Исторический опыт жизнедеятельности сельской семьи свидетельствует, что во все времена основным средством ее выживания был труд на личном подворье. Независимо от существующего строя, политической и экономической ситуации в стране, трудясь на земле, семья сможет прокормить себя. Труд на личном подворье самая надежная гарантия социальной защиты сельского населения. Расчеты специалистов показывают, что, имея участок земли площадью 6 соток, можно обеспечить овощами и плодово-ягодной продукцией семью из четырех человек.
В сельской местности проживает в основном коренное население страны, унаследовавшее историческую память предшествующих поколений. Крестьянство по-прежнему ориентируется на традицию, которая является для него непреложным законом хозяйственной и всякой иной деятельности. Запрограммированные природным воздействием консерватизм приверженность традиции служили гарантом устойчивости и благополучия социума, условием физического выживания людей. Традиция закреплялась в обрядах и обычаях. В тех или иных видах на селе сохранились различные формы взаимопомощи, кооперации, заготовки и хранения сельскохозяйственной продукции, содержания скота и др.
Семья в деревне воспринимается как хозяйственная единица, как форма правильной организации жизни взрослого человека, как источник поддержки и средство выживания. В сельской местности взаимосвязи людей и их солидарность в ощущениях и идентичности приводят к сильной взаимозависимости друг от друга. Поэтому сельские жители, опираясь на сохранившиеся традиции общинной жизни, чаще обращаются за помощью друг к другу, чем к поддержке государственных и общественных структур. Часто без помощи государства и других структур люди сами организуют домашний или семейный бизнес, мобилизуя наработанные прежде связи, устанавливая контакты с городскими родственниками, заставляя проявлять интерес неформальных кредиторов, активно используя потенциал семейной экономики. Многостороннее кооперирование становится основой существования личных подсобных хозяйств. В пространственно ограниченной сельской среде большое значение имеет общественное мнение. К примеру, действиям властей, когда они ориентированы на личную выгоду, очень часто противостоят сложившиеся на селе традиции общинности, коллективного действия сельских жителей, с которыми руководитель вынужден считаться. Но не везде рядовые люди способны на противостояние власть имущим. И это обстоятельство, хотя и не напрямую, определенным способом влияет на ситуацию в селе в целом и на положение каждой семьи в отдельности [13, С. 65. ].
Можно отметить, что направления социальной работы в том или ином сельском территориальном объединении определяются проблемами его жителей. Однако выбранные приоритеты не остаются неизменными. Они меняются в соответствии с динамично меняющейся жизнью. Появление новых проблем рождает новые направления социальной работы.
В.И. Лагункина указывает на наиболее типичные из них [28, С. 43]:
− оказание помощи гражданам в обретении душевного равновесия, психической устойчивости к тяготам современной жизни, в преодолении отрицательных эмоций;
− распространение знаний о выживании человека в экстремальных условиях (при дефиците материальных средств, продуктов питания, при затяжной болезни, пожаре, социальных ситуациях);
− решение проблем, касающихся злоупотребления алкоголя;
− профилактическая работа с лицами, страдающими профессиональными заболеваниями;
− обеспечение досуговой занятости детей, подростков, молодежи;
− обеспечение трудозанятости подростков с последующей оплатой труда;
− помощь неблагополучным семьям в обеспечении нормальной жизнедеятельности детей, в устранении причин социального неблагополучия;
− помощь молодым семьям в развитии детей дошкольного возраста, воспитывающихся дома;
− содействие в трудоустройстве, в поисках новых рабочих мест, в переподготовке специалистов, помощь в развитии личных подсобных хозяйств;
− содействие беженцам в трудоустройстве, адаптации к новым условиям жизни;
− активизация природоохранной деятельности, профилактика негативных воздействий загрязненной природной среды, ее влияния на здоровье человека;
− деятельность социальных служб по устранению конфликтов, налаживанию добрососедских отношений средствами социальной работы и др.
Итак, организовать социальную работу в сельской местности довольно сложно, необходимо учитывать как положительные, так и отрицательные факторы, влияющие на развитие социальной работы.
Работу в сельской местности можно квалифицировать как одну из сложных сфер социальной работы, требующих строгого профессионального отбора специалистов. Практика показывает, что для сельской социальной практики в целом характерно решение типичных проблем: оказание социально-терапевтической помощи людям в обретении душевного равновесия; информирование о правах и льготах граждан, гарантированных государством; обеспечение досуговой занятости детей, подростков, молодежи, взрослого населения; обеспечение трудозанятости подростков, молодежи с последующей оплатой труда; трудообеспечение граждан, содействие в поисках новых рабочих мест, переподготовке специалистов; помощь социально неблагополучным семьям, устранение причин социального неблагополучия; помощь молодым семьям, имеющим детей дошкольного возраста, воспитывающихся на дому, внедрение альтернативных форм дошкольного образования; содействие беженцам, вынужденным переселенцам и безработным горожанам в трудоустройстве, социальной адаптации к новым условиям жизни [34, С. 50].
Однако в сферу социальной работы на селе входят не только острейшие социальные вопросы, наличие которых отрицательно сказывается на благополучии людей. Не менее важны, на наш взгляд, проблемы личного плана, от решения которых в немалой степени зависит судьба человека. Это и повышение культурно-образовательного уровня сельского населения, и пропаганда здорового образа жизни, удовлетворение духовных потребностей, укрепление института семьи и др. Все эти позитивные факторы необходимо учитывать специалисту по социальной работе для эффективной работы с населением.
Социальная работа осуществляется через систему социальных служб. Понятие «социальная служба» относится к основным понятиям в социальном обслуживании населения и определяется как система государственных и негосударственных структур, осуществляющих социальную работу и имеющих в своем составе специальные учреждения для оказания социальных услуг и органы управления ими.
Социальная служба как инструмент социальной работы организует свою деятельность по двум направлениям: социальная защита и социальная помощь. Реализация деятельности основывается на следующих подходах [4, С. 12]:
помощь должна носить реинтегрирующий характер;
при оказании помощи осуществляют индивидуальный подход к запросу клиента;
социальная помощь оказывается на основе принципа субсидарности;
получатель помощи должен проявлять деятельностную активность;
механизмы социальной помощи «включаются» тогда, когда исчерпаны иные способы поддержки (психологические, моральные, договорные, законодательные).
Социальное обслуживание основывается на соблюдении прав человека и уважении достоинства личности, носит гуманный характер и не допускает унижения чести и достоинства человека.
Социальное обслуживание осуществляется также на следующих принципах [53]:
1) равный, свободный доступ граждан к социальному обслуживанию вне зависимости от их пола, расы, возраста, национальности, языка, происхождения, места жительства, отношения к религии, убеждений и принадлежности к общественным объединениям;
2) адресность предоставления социальных услуг;
3) приближенность поставщиков социальных услуг к месту жительства получателей социальных услуг, достаточность количества поставщиков социальных услуг для обеспечения потребностей граждан в социальном обслуживании, достаточность финансовых, материально-технических, кадровых и информационных ресурсов у поставщиков социальных услуг;
4) сохранение пребывания гражданина в привычной благоприятной среде;
5) добровольность;
6) конфиденциальность.
Проанализировав нормативно-правовые акты Российской Федерации, регулирующие вопросы социального обслуживания населения, выделим основные формы социального обслуживания населения в населенных пунктах регионов Российской Федерации: стационарное социальное обслуживание; полустационарное социальное обслуживание; социальное обслуживание на дому. Стационарное социальное обслуживание осуществляется в стационарных учреждениях социального обслуживания (дома-интернаты, пансионаты, и др.) путем предоставления социальных услуг гражданам, частично или полностью утратившим способность к самообслуживанию и нуждающимся в постоянном постороннем уходе. Стационарное социальное обслуживание обеспечивает создание соответствующих их возрасту и состоянию здоровья условий жизнедеятельности, проведение мероприятий медицинского, психологического, социального характера, питание и уход, а также организацию посильной трудовой деятельности, отдыха и досуга.
Нестационарное социальное обслуживание включает в себя: социальное обслуживание на дому; социально-медицинское обслуживание на дому; срочное социальное обслуживание; социально-консультативную помощь.
Социальное обслуживание на дому является одной из основных форм социального обслуживания, направленной на максимально возможное продление пребывания граждан в привычной социальной среде в целях поддержания их социального статуса, а также на защиту их прав и законных интересов. Осуществляется путем предоставления гражданам, нуждающимся в постоянном или временном нестационарном социальном обслуживании, частично утратившим способность к самообслуживанию, помощи на дому в виде социально-бытовых, социально-медицинских услуг и др. Кроме надомных социальных услуг, предусмотренных перечнями гарантированных государством социальных услуг, клиентам социальной службы могут быть предоставлены дополнительные услуги на условиях полной или частичной оплаты.
Социально-медицинское обслуживание на дому осуществляется в отношении нуждающихся в надомных социальных услугах граждан пожилого возраста и инвалидов, страдающих различными расстройствами, тяжелыми заболеваниями, за исключением требующих лечения в специализированных учреждениях здравоохранения. Порядок и условия предоставления бесплатного надомного социального обслуживания, а также на условиях полной или частичной оплаты устанавливаются органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации [9, С. 89].
К числу надомных гарантированных услуг, предусмотренных федеральным перечнем, относятся: доставка продуктов на дом; приобретение медикаментов, продовольственных и промышленных товаров первой необходимости; содействие в получении медицинской помощи, в том числе сопровождение в медицинское учреждение; уборка помещения; содействие в организации юридических услуг; содействие в организации ритуальных услуг; другие надомные услуги (например, содействие в обеспечении топливом).
Детям-инвалидам, которые по состоянию здоровья не могут посещать общеобразовательные учреждения, обеспечивается обучение на дому. Министерство здравоохранения утверждает Перечень заболеваний, при наличии которого ребенок-инвалид имеет право на получение образования на дому. Дети-инвалиды зачисляются в образовательное учреждение по месту жительства, получают бесплатно учебную, справочную и иную литературу, посещаются педагогическими работниками, проходят аттестацию и получают документ государственного образца о соответствующем образовании.
Важное место в системе социальных служб принадлежит территориальным центрам социального обслуживания населения. Территориальная социальная служба представляет собой совокупность органов управления и специализированных учреждений, осуществляющих непосредственное социальное обслуживание различных групп и категорий населения на территории административных единиц РФ: в областях, городских и сельских районах, микрорайонах. Функции управления социальным обслуживанием населения на подведомственной территории осуществляют органы социальной защиты населения. Местные органы власти (а также негосударственные, общественные, частные и другие организации при наличии лицензии) создают центры социального обслуживания.
В соответствии с примерным Положением о Центре социального обслуживания Центр социального обслуживания является учреждением социальной защиты населения, осуществляющим на территории города или края, района организацию и практическую деятельность по оказанию различных видов социальной помощи престарелым гражданам, частично или полностью утратившим способность к самообслуживанию и нуждающимся в постоянном постороннем уходе, поддержке.
Основные функции социального обслуживания населения следующие.
Функция социальной помощи включает:
выявление, учет семей и отдельных лиц, наиболее нуждающихся в социальной поддержке, оказание материальной помощи, предоставление нуждающимся гражданам временного жилья;
профилактику бедности создание семьям условий для самостоятельного обеспечения своего благополучия, семейного предпринимательства;
надомные услуги семьям и одиноким.
Функция консультирования предполагает консультирование специалистов: юристов, педагогов, врачей, психологов и др.
Посредством функции социального корректирования и реабилитации осуществляется социальная, медико-психологическая реабилитация несовершеннолетних с отклоняющимся поведением, безнадзорных детей и детей-сирот.
Функция информирования населения, изучения и прогнозирования социальных нужд: означает предоставление клиенту информации, необходимой для разрешения сложной жизненной ситуации, распространение медико-психологических, педагогических и других знаний, изучение потребностей своих клиентов, их проблем, разработка и реализация конкретных мер [29, С. 14].
Технологический процесс социального обслуживания включает этапы, каждый из которых имеет конкретную логику и содержание [61, С. 12].
На первом этапе происходит выявление клиентов (семей), нуждающихся в социальном обслуживании, в том числе в форме социального сопровождения, и направление их в систему социального обслуживания.
На втором предварительном этапе происходит:
знакомство специалиста и клиента (членов семьи);
установление доверительных отношений между специалистами и клиентом (членами семьи);
выяснение запроса клиента и членов его семьи, определение потребностей клиента (семьи) в социальном обслуживании;
оценка факторов, создающих угрозу жизни и здоровью ребенка;
оказание неотложной помощи клиенту (членам семьи) в случае необходимости, в том числе при наличии угрозы жизни и здоровья;
определение формы и объема социального обслуживания;
информирование клиента о возможностях получения социальных услуг;
консультирование по вопросам социального обслуживания и получения мер социальной поддержки;
подготовка краткосрочного плана социального обслуживания клиента (семьи);
прием клиента (семьи) на социальное обслуживание.
Третий этап этап диагностики и планирования [61, С. 13]. Задачи социальной диагностики:
анализ жизненной ситуации клиента и его семьи;
выявление специфических социальных качеств, особенностей развития и поведения клиента;
определение степени развития различных свойств, их проявления в количественных и качественных показателях;
описание диагностируемых особенностей клиента, когда это необходимо;
ранжирование специфических свойств клиента;
определение потребностей в социальных услугах и конкретных видах социальной помощи.
Планирование это процесс установления или уточнения целей, определения средств их достижения, сроков и последовательности реализации, выявления и распределения ресурсов.
На четвертом основном этапе происходит осуществление социального обслуживания клиента в соответствии с целями и задачами по текущим планам на периоды по 3 месяца; периодическая оценка (через три месяца) результатов социального обслуживания и мониторинг ситуации клиента; своевременная корректировка целей, задач и содержания текущих планов социального обслуживания клиента.
На завершающем этапе происходит оценка результатов социального обслуживания клиента; окончание социального обслуживания, расставание с клиентом (семьей).
Технология социальной обслуживания как форма особого освоения социальной действительности находится в тесном взаимодействии не только со смежными теоретическими системами и формами сознания, но и с практическим опытом, традициями, ритуалами, обычаями, социально-психологическими явлениями и фактами. При возникновении стихийных бедствий и социальных конфликтов специалисты по социальной работе участвуют в разработке чрезвычайных программ, формировании бригад, готовых прибыть в случае необходимости в район бедствия или конфликта.
Социальные услуги, входящие в федеральный и территориальные перечни, предоставляются гражданам бесплатно, либо на условиях частичной оплаты. Положение о порядке и условиях оплаты социальных услуг, предоставляемых гражданам пожилого возраста и инвалидам государственными и муниципальными учреждениями социального обслуживания, утверждено постановлением Правительства РФ от 15.04.96 № 473. Законодательство, регулирующее отношения по социальному обслуживанию, охватывает большое количество актов, принятых различными государственными органами, которые часто дублируют друг друга. Анализ состояния регионального, муниципального и локального регулирования в сфере социального обслуживания свидетельствует о том, что соответствующая законодательная база субъектов Федерации сложилась и непрерывно развивается. Органами местного самоуправления пока предпринимаются лишь попытки улучшения качества и расширения объема предоставляемых населению социальных услуг. Локальное регулирование отношений по социальному обслуживанию заключается в закреплении локальными актами дополнительных гарантий качества социального обслуживания.
Таким образом, социальная работа на селе определяется конкретной социальной ситуацией, с которой сталкивается специалист по социальной работе и которая требует своих методов, приемов решения, особой формы социального участия.
Ими становились и некоторые места в бассейне Дона.Но массового заселения районов, откуда совсем недавно ушли славяне, спасаясь от кочевников, не произошло. Новые пришельцы обос-новались главным образом на реке Воронеж. В более южных районах их почти не было. В XI первой половине XIII веков здесь проживали лишь незначительные группы древнерусского населения на Дону и его притоках, к юго-востоку от реки Воронежа. Это так называемые бродники, о которых неоднократно упоминают русские летописи.Среди бродников были не только русские, но и выходцы из других народов, обитавших в разное время в степи и лесосте-пи (аланы, болгары, печенеги, половцы) и в силу каких-то обстоятельств порвавших со своими племенами и ордами. Правда, русское население среди бродников явно преобладало, хотя в их материальной культуре заметно влияние и кочевнических традиций (например, отопительные сооружения в жилищах в виде очагов).Поселения бродников обнаружены на Дону, в низовьях Воронежа (на левом низком берегу), на Битюге. Количество их невелико. Но будущие археоло-гические исследования донской территории, возможно, и увеличат их число. Поселения не-большие по площади, расположены в поймах рек, на дюнных возвышенностях или на невысо-ких террасах, без каких-либо укреплений. Одно из них на южной окраине города Воронежа на низком левом берегу реки, напротив Шиловского леса, известно в литературе как Шилов-ское поселение (раскопки экспедиции ВГУ под руководством А. Д. Пряхина). Сейчас оно за-лито водами Воронежского водохранилища. Это был совсем небольшой поселок, при его рас-копках обнаружено несколько полуземляночных жилищ столбовой конструкции с очагами. Найдены различные орудия труда из железа (ножи, скобели, серпы, рыболовные крючки), украшения из стекла и бронзы, обломки древнерусских браслетов, оружие (наконечники стрел, сулиц), различные бытовые предметы: кресала для получения огня, ключи от замков, горшки (рис. 66; 67, 1, 2). И стеклянные изделия, и бронзовые предметы, {266} конечно, не местного производства. Попали они сюда вместе с людьми, которые поселились здесь в начале XII века. Жизнь на Шиловском поселении продолжалась с небольшими перерывами с XII до начала XV веков, но к XIIXIII векам относятсяРис. 66. Предметы материальной культуры древне-русского времени:1 скобель, 2 гвоздь, 3 гвоздодер, 4 кресало, 5 рыболовное грузи-ло, 6 обломок браслета, 7 бусина (14 железо, 5 глина, 67 стекло). {267}Рис. 67. Древнерусская керамика (1, 2) и железная коса (3). {268}лишь шесть полуземлянок, существо-вавших в разное время. Две-три полуземлянки, две-три семьи вот и весь поселок, а точнее, хуторок, жители которого ловили рыбу, выращивали хлеб, разводили скот, охотились. Зате-рявшегося в лесах, его не трогали половцы. Может быть, еще и потому, что сами жители избе-гали конфликтов с кочевниками.Поселков, аналогичных Шиловскому, в низовьях реки Воро-нежа выявлено еще несколько: у села Таврова (недалеко от плотины Воронежского водохрани-лища); напротив главного корпуса университета «Университетское поселение») и дру-гие.Севернее реки Воронежа, в верховьях Дона располагались земли Черниговского и Рязан-ского княжеств, история которых достаточно хорошо и полно изложена в книгах русских и со-ветских ученых. Нет смысла пересказывать их, лишь добавим, что река Воронеж, за исключе-нием ее верхнего течения, не входила ни в Черниговские, ни в Рязанские земли, хотя не ис-ключено, что рязанские князья претендовали на владения Воронежем на всем ее протяже-нии.***Мы уже приводили пример о битве на реке Колокше рязанской и владимирской дру-жин. Рязанский князь Глеб, братья его жены Мстислав и Ярополк были разбиты владимирским князем Всеволодом, вошедшим в историю как Всеволод Большое Гнездо. Ярополк бежал с по-ля брани, но Всеволод потребовал от рязанцев выдать ему Ярополка.Лаврентьевская летопись сообщает об этом событии следующее: «А по Ярополка посла глаголя рязанцем: «вы имете нашего ворога, али иду к вам». Жители Рязани не были готовы к отпору, да и Ярополком они, вероятно, не очень дорожили. «Рязанцы же здумаша, рекуще, князь наш и братья наши погыбли и чужем князи, ехавше Воронеж яша его сами и приведоша его Володимер».Итак, на страницах летописи впервые упоминается слово «Воронеж».В другом летописном своде (Никоновском) эти же {269} события изложены более подробно: «Выдайте ми врага моего шурина Глебова, князя Ярополка Ростиславовича; сице не сотворите ми тако, иду бо на вас со многими воинст-вы». Резанци же реша в себе, глаголюще: «сих ради князей Ростиславичев и нашим князем беда бысть и изгибоша; идем убо в Воронож и имем его», отбежа бо князь Ярополк Ростиславович в Воронож, и тамо прехожаше от града во град, от многие печали и скорби не ведый себя камо ся дети. И тако шедше в Воронож, изымаша его, и ведоша в Володимер ко князю Всеволоду Юрь-евичу; он же повеле взяти его у них и всажен бысть к прочим».Слово «Воронож» вызвало дис-куссию среди ученых: что имел в виду летописец: город, или реку, или область? Попытаемся высказать на этот счет свои предположения. Во-первых, полностью присоединяемся к тем ис-следователям, которые считают, что в летописи речь идет о Воронеже (независимо о реке, го-роде или области), находившемся в пределах Рязанского княжества, иначе как бы жители Ряза-ни могли взять не очень-то любимого ими родственника князя и отдать его в руки Всеволода. Во-вторых, Никоновская летопись (которая считается более подробной) как бы поясняет чита-телям, что Ярополк не только бежал «в Воронож», но и «тамо прехожаше от града во град». На наш взгляд, это дополнение снимает ряд вопросов. Очевидно, что речь идет о реке, на которой имеются «грады». И совершенно не исключено, что среди них был и «град» под названием Во-ронеж (Вороняж, Воронож). В таком случае, где он мог располагаться? И где те «грады», в ко-торых мог быть Ярополк, и о которых пишет летописец? Другие письменные источники, кото-рые бы проливали свет на Воронеж XII века, к сожалению, пока неизвестны.Прежде всего, по-селения бродников вряд ли могли служить пристанищем для Ярополка, да и не их имел в виду летописец, сообщая о его переходе «от града во град». Под «градом» в Древней Руси подразу-мевалось, как правило, поселение, расположенное на высоком месте и имеющее оборонитель-ные укрепления (городища).По нашему мнению, город Воронеж мог стоять только на реке Во-ронеж, а не на Дону, как к этому {270} склоняются некоторые исследователи. В частности, по-явилось мнение о тождестве летописного Воронежа с древнерусским городищем XIIXIII ве-ков в городе Семилуки Воронежской области. Сам по себе это очень интересный древнерус-ский памятник. В последние годы здесь ведутся широкие раскопки экспедицией ВГУ под ру-ководством А. Д. Пряхина и М. В. Цыбина.Семилукское городище расположено на высоком (около 45 метров) мысу правого берега реки Дона, на северной окраине города. С напольной стороны имеются вал и ров. Здесь люди поселились еще в конце III тысячелетия до н. э., затем был поселок в I тысячелетии до н. э. Славяне основали укрепленное поселение (городище-убежище) в IXХ веках, а в эпоху Древней Руси в XIIXIII веках здесь существовал горо-док, вокруг которого вырос посад.На городище в настоящее время вскрыта значительная пло-щадь. Изучены жилые, хозяйственные постройки, целые усадьбы древнерусского времени. Во время раскопок собрана интересная коллекция древнерусской керамики, в том числе с клейма-ми мастеров. Обнаружено большое количество изделий из железа (ножи, ключи, скобы, гвозди, рыболовные крючки, кресала и другие предметы), цветных металлов (витые и пластинчатые браслеты, перстни, подвески), обломки стеклянных браслетов. В древнерусской коллекции Семилукского городища имеются и вещи, изготовленные в Западной Европе и в Византии.В целях отождествления Семилукского городища с летописным Воронежем приводится сообще-ние венгерского монаха Юлиана о том, что часть войск монголо-татар накануне нападения на Рязанское княжество осенью 1237 года «остановилась против реки Дона близ замка Ovcheruch также княжества русских». В другом списке сочинения Юлиана замок назван Orgenhusin. Вен-герский ученый Л. Бендефи перевел название совершенно, на наш взгляд, произвольно как «Воронеж», а автор русского перевода Юлиана С. А. Аннинский согласился с этим мнением, написав: «близ замка Воронеж» (Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIIIXIV вв. о татарах и Восточной Европе. В кн.: Исторический архив, т. III, М., 1940, с. 86). {271}Кроме того, из сообщения никак не вытекает, что замок Воронеж находится на Дону, а не на Воронеже, так как фраза «...против реки Дона» не означает, что войска Батыя стояли на пра-вом берегу реки Воронежа, то есть в воронежско-донском междуречье. В таком случае монго-ло-татары именно отсюда могли начать движение на северо-восток, в пределы Рязанского кня-жества, уничтожить древнерусский городок на месте Семилукского городища и устремиться дальше на запад, в пределы Черниговской земли. Но подобного не произошло. Юлиан не со-общает, что монголо-татары взяли Ovcheruch. Молчат и русские летописи о движении Батыя осенью 1237 года на Русь именно из этого района. Если следовать сообщениям того же Юлиа-на, войска Батыя были сосредоточены в левобережье реки Воронежа, у впадения ее в Дон. Кстати, на высоком правом берегу Воронежа в его нижнем течении неизвестны древнерусские городки, которые выполняли бы роль сторожевых крепостей. Вероятно, отсюда, из низовьев реки Воронежа монголо-татары (если они вообще там были) по левому берегу реки могли дой-ти до верховьев ее, откуда и начался их завоевательный поход на Рязанское княжество. Эти со-бытия и нашли отражение в летописи и в других источниках. А Семилукское городище было сожжено монголо-татарами, вероятно, в следующем, 1238 году, когда орды Батыя после разо-рения Северо-Восточной Руси двинулись на юг, в половецкие степи.И еще одно обстоятель-ство необходимо иметь в виду при использовании сочинения Юлиана для серьезных историче-ских обобщений. Некоторые сообщения Юлиана, в том числе и о размещении войск Батыя накануне их вторжения на Русь, не являются результатом его личного наблюдения, они полу-чены от людей, бежавших от монголо-татарского погрома. «Как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие от татар», пишет Юлиан. Такого рода сообщения, естественно, вызывают и определенное недоверие. Были ли вообще монголо-татарские войска перед их вторжением на Рязанское княжество в низовьях реки Воронежа «против реки Дона» и был ли замок по имени Ovcheruch? Мнение {272} Юлиана, не подтвержденное другими источ-никами того времени, должно использоваться крайне критически. Не случайно во многих ра-ботах, посвященных монголо-татарскому нашествию на Русь, данные Юлиана почти не при-влекаются и речь ведется не о городе (замке), а о реке Воронеже.В некоторых древних источ-никах, где рассказывается о первых столкновениях рязанских князей с монголо-татарами, го-ворится, что «...придоша из восточной страны на Рязанскую землю лесом татары, с царем их Батыем, и пришедше стали станом на Онозе и взяли ее и сожгли». И далее излагаются события, связанные с завоеванием Рязанской земли. Как видим, упомянут еще один пункт в южном, а точнее, юго-восточном пограничье Рязанского княжества.«Оноза» была сожжена, ее характер и точное местонахождение неясны. Рязанцы вышли на битву с противником, как гласят все ле-тописи, к границам своей земли, на реку Воронеж (в начале XIII века она была пограничной рекой Рязанского княжества).Мы не пытаемся выяснить, что означает летописная «Оноза». К сожалению, источников для решения этого вопроса очень мало. Но отметим, что отождеств-лять Онозу и летописный Воронеж и считать сведения об Онозе как бы продолжением изве-стий о летописном Воронеже нет никаких оснований. Летописец не мог в одном месте назвать город «Воронеж», а в другом «Оноза». Скорее всего, прав воронежский историк профессор В. П. Загоровский, когда пишет, что упоминаемый Юлианом замок Orgenhusin можно сопоста-вить в предварительном плане с летописной Онозой, где остановились монголо-татары перед походом на Рязанское княжество.И наконец, любое название реки или населенного пункта ис-торически обусловлено и никогда случайно не появлялось. Чем и как можно объяснить, что жители поселка, основанного на берегу Дона, дали ему название «Воронеж», то есть по имени реки, которая протекала почти на 20 километров южнее? Никакого логического объяснения мы найти не можем.Таким образом, Семилукское городище, на наш взгляд, нельзя рассматривать как претендента на место летописного Воронежа. {273}Еще раз обратим внимание читателя на то обстоятельство, что если и был в Рязанской земле «град» Воронеж, то искать его необходи-мо только на реке Воронеже. И такие попытки предпринимались неоднократно. Но высказан-ные в литературе суждения о летописном Воронеже пока трудно признать вполне обоснован-ными. Совершенно бездоказательно (по крайней мере до сего времени) помещается летопис-ный Воронеж на месте современного города (М. Н. Тихомиров, В. В. Каргалов). Территорию города Воронежа, правый берег реки неоднократно обследовали археологи, они выявили па-мятники различных исторических периодов, в том числе и славянские укрепленные поселения IXХ веков. Но ни на одном из высоких мысов, где раскинулся современный город Воронеж, ими не обнаружены остатки поселения XII века, то есть летописного Воронежа.В. П. Загоров-ский на основании изучения данных топонимики, архивных материалов высказал предполо-жение о возможности географического совмещения летописного Воронежа XII века с Романо-вым городищем у села Ленино недалеко от Липецка. К сожалению, этот памятник для археоло-гических раскопок недоступен, так как на всей его территории расположено действующее на протяжении не одного столетия кладбище, которое полностью разрушило культурный слой. Экспедиция Воронежского университета в 1973 году обнаружила здесь, правда, маловырази-тельные, материалы древнерусского времени. В. П. Загоровский сообщает интересные сведе-ния о том, что старые жители села Ленино место, где расположено городище, называют «Град-чина». Но проводимая связь древнего Воронежа с Романовым городищем тоже неубедительна. Да и сам В. П. Загоровский пишет на этот счет: «...утверждать с полной определенностью на основании анализа географических названий, рассмотрения расположения древнерусских го-родищ на р. Воронеже и изучения старинных преданий, что летописный город Воронеж нахо-дился на месте Романова городища, мы не можем... гипотеза по-прежнему остается гипотезой» (Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж». Воронеж, 1977). Но, тем не менее, древнерусское поселение на {274} Романовом городище вполне могло быть одним из тех «гра-дов», в котором побывал Ярополк после бегства на Воронеж.В последние годы славянским от-рядом археологической экспедиции Воронежского университета ведется исследование Живо-тинного городища (под руководством А. З. Винникова), расположенного в 30 километрах от города Воронежа вверх по течению реки, недалеко от рабочего поселка Рамонь. Оно занимает высокий мыс (около 40 м) правого берега. Как показали раскопки, это место привлекало к себе внимание людей в различные исторические периоды. Здесь были поселения в эпоху бронзы, скифо-сарматское время. В IX начале XI века тут жили славяне, в XIIXIII веках суще-ствовала небольшая древнерусская крепость.Древнерусский поселок занимал лишь часть мыса, будучи ограничен глубокой естественной седловиной, которую еще в IXХ веках углубили, ее склоны подчистили, сделали их круче. Земля, извлеченная из седловины, образовала вал, и общая высота укреплений от дна седловины до вершины вала равнялась почти семи метрам. Это внушительные укрепления! В древнерусский период появились вал и ров и на стрелке мы-са там, где склон более пологий и где поселение было более уязвимо.На Животинном горо-дище раскопано несколько наземных построек с глинобитным полом и остатками печей, сде-ланных из глины. Площадь полов 16 18 квадратных метров. Сами наземные дома, возможно, были более значительных размеров. В постройках обнаружено большое количество древнерус-ской гончарной керамики: горшки, миски; на днищах некоторых сосудов имеются клейма. Кроме древнерусской посуды найдена и привозная керамика южного происхождения. К XIIXIII векам относятся различные изделия из железа (коса-горбуша (рис. 67, 3), ножи, долота, кресала, строительные гвозди, наконечники стрел и другие предметы), украшения (бронзовые перстни, стеклянные браслеты, серьги, бусы). Каменная форма для отливки перстней и различ-ных подвесок свидетельствует о наличии местного ювелирного производства. {275}Древнерусское поселение на месте Животинного городища вряд ли можно считать горо-дом в полном смысле, но элементы городской жизни здесь налицо: укрепления, ремесленное производство (включая ювелирное), торговые связи с другими районами. И хотя оно находится на значительном расстоянии от верховий реки Воронежа наиболее вероятных южных рубе-жей рязанской земли, вполне возможно, что Ярополк Ростиславович был и в нем, переходя «от града во град». А где же другие «грады» места возможного пребывания Ярополка?Между городищами Животинным и Романовым около 70 километров. Расстояние небольшое, но, к сожалению, нельзя сказать, что территория достаточно изучена археологами. И нет основания категорически утверждать, что между Животинным городищем и Романовым нет древнерус-ских «градов», в которых также мог бы прятаться Ярополк. Более того, открытия новых памят-ников древнерусского времени в этом районе вполне вероятны.Выше по течению реки Воро-нежа древнерусские городища тоже не обнаружены, зато выявлены довольно обширные не-укрепленные селища (раскопки В. И. Матвеевой). Расположены они, правда, на реке Матыре, притоке Воронежа. Селища имеют мощный культурный слой, свидетельствующий о продол-жительной жизни на них. Археологи раскопали наземные жилые дома с глинобитными печа-ми, деревянными и глиняными полами, ремесленные и хозяйственные постройки, большое ко-личество железных изделий, обломков стеклянных и бронзовых браслетов, перстни и другие предметы. Селища отличаются от поселений в низовьях Воронежа большей площадью, обшир-ными кладбищами, где захоронения совершены в неглубоких ямах по христианскому обряду, а также ярко выраженным местным ремесленным производством. Открыты наиболее типичные для Рязанской земли и других районов Руси наземные срубные дома. В целом селища в верхо-вьях Воронежа ближе к древнерусским, чем поселения в ее низовьях. В этом нет ничего удиви-тельного, поскольку верховье реки Воронежа входило в состав древнерусского Рязанского княжества. {276}Таким образом, к настоящему времени известно всего два «града», в которых мог находиться Ярополк. Может быть, летописец под словом «грады» имел в виду вообще древнерусские поселения? Тогда в число «градов» войдут и селища в верховьях реки Воронеж на территории современной Липецкой области. Какой же из всех «градов» назывался Вороне-жем?Мы не предлагаем никакого нового варианта местонахождения летописного Воронежа, так как само существование такого города в XII веке, как мы видим, не является бесспорным. И в то же время не хотим быть и категоричными в данном вопросе. Поиски продолжают-ся.***Не углубляясь в дискуссию о происхождении названия «Воронеж», которая в послед-ние годы развернулась на страницах местной печати, отметим, что предпочтительнее, на наш взгляд, славянское происхождение слова и, вероятнее всего, появилось оно в нашем крае на рубеже VIIIIX веков, то есть значительно раньше, чем в летописи.Река получила название, когда стала заселяться славянами выходцами из Днепровского бассейна, в том числе из его левобережья, с территории будущего Черниговского княжества, где уже существовало славян-ское поселение, возможно, имевшее название «Воронеж» или близкое к нему. Основателем его вполне мог быть и Воронег, как считает В. П. Загоровский.Жители городищ Белогорского, Михайловский кордон, Кузнецовского (Козарского), Шиловского, Липецкого и других реку, на которой они жили, по которой плавали, где ловили рыбу и брали воду, называли Воронеж («Воронож», «Вороняж», «Воронаж»). С освоением славянами в конце I тысячелетия н. э. Дон-ского бассейна связано и появление названий рек Воргол, Снова, принесенных сюда пересе-ленцами из более западных районов (реки с такими названиями есть на Черниговщине). И на Ворголе, притоке Быстрой Сосны, впадающей в Дон, и на Снове, правобережном притоке До-на, имеются славянские поселения {277} последних веков I тысячелетия н. э. На Ворголе рас-положено даже славянское святилище. Это было действительно массовое переселение славян на совершенно свободные земли. И возможно, лишь в верховьях реки были финские (мордов-ские) поселения, но они в настоящее время практически неизвестны и археологически не изу-чены.Гипотеза о мордовском происхождении слова «Воронеж», выдвинутая ленинградским профессором А. И. Поповым и поддержанная некоторыми воронежскими краеведами, выгля-дит неубедительно. Попытка несколько «подновить» ее, увязав слово Воронеж с тюркским «онуз» и мордовским «вор», вообще несостоятельна: тюркское население на реке Воронеже появилось с монголо-татарским нашествием, то есть в 30-х годах XIII века. До этого времени ни о каком тюркском этносе, включая и печенежско-половецкие орды, которые практически не оставили своих названий в нашем крае, говорить не приходится. Не могли и алано-болгары, проникшие сюда в середине Х века, изменить название реки, на которой славяне жили уже по-чти 200 лет.Уход славянского населения в начале XI века с реки Воронежа никак не означал ее запустение до такой степени, что стерлось в народной памяти название реки, что название ис-чезло и снова возродилось спустя 7080 лет, когда началось движение сюда уже древнерус-ского населения с территории Черниговского княжества, а в более восточные районы из Ря-занской земли. Тем более, что вряд ли было полное запустение данного района. Какое-то, пусть незначительное, славянское население осталось, уйдя с высоких мысов в низменные, более скрытые места. К тому же новая волна древнерусского населения, как свидетельствуют архео-логические исследования, тоже не была массовой, особенно в нижнем и среднем течении реки Воронеж.В более северные районы бассейна Дона приток древнерусского населения оказался более значительным, но и там названия рек предшествующего времени сохранялись.Таким об-разом, подчеркнем еще раз, что свое название река Воронеж получила задолго до того, как {278} попала в поле зрения летописца, и если существовал город Воронеж в XII веке на юге Рязанской земли, то назван он, конечно, по реке, на которой был сооружен.***Городище Жи-вотинное являлось форпостом на южных границах Рязанского княжества, а Семилукское горо-дище на восточных рубежах Черниговской земли. Они определяли юго-восточное пограничье русских земель. Далее на юго-запад, на реке Осколе (приток Северского Донца) у села Холки в Чернянском районе Белгородской области обнаружено еще одно городище древнерусского времени тоже своеобразное звено в цепи пограничных крепостей на юго-востоке Древней Руси (исследовалось С. А. Плетневой, А. Г. Николаенко, Г. Е. Афанасьевым и А. З. Виннико-вым).Расположено городище на высоком меловом мысу правобережья. Площадь мыса около 1,5 гектара. С трех сторон (со стороны реки, северной и южной) мыс имеет крутые склоны со следами искусственной подрезки (для придания большей крутизны), а с западной, то есть со стороны поля, укреплено валом и рвом. В свое время (в XI начале XIII века) они представ-ляли собой неприступные сооружения, выполненные в лучших традициях древнерусского оборонного зодчества. На вал эпохи раннего железного века (на мысу было укрепленное посе-ление еще в I тысячелетии до н. э.), который был перекрыт слоем глины, поставлены деревян-ные срубы, заполненные землей, а впереди выдолблен в меловой материковой скале ров глу-биной около 4 метров, шириной 78 метров.Жителями городища Холки были не только древ-ние русичи, но и потомки алано-болгар. Об этом говорят юртообразные постройки с открыты-ми очагами, нехарактерные для древнерусского населения. И в керамике присутствуют алано-болгарские признаки: в форме горшков, составе глиняного теста, орнаментации. Уместно вспомнить сообщение летописи о том, что после одного из удачных походов на половцев в район Северского Донца в 1116 году князь Ярополк Владимирович (сын Владимира Монома-ха) взял здесь {279} жену из ясов (алан) «красну вельми». Значит, жили тут аланы и в XII ве-ке.У городища Холки нет посада неотъемлемого элемента многих древнерусских городков. Воины с семьями выходцы из Руси и потомки алано-болгар, несшие сторожевую службу, все жили в крепости. Занимались они рыболовством, мелкими ремеслами, включая ювелирное. Об этом говорят частые находки рыболовных грузил, крючков, острог, каменных литейных формочек. Вряд ли были широко развиты земледелие и животноводство, так как они требовали длительного пребывания за пределами крепости, что было весьма затруднительно при посто-янной угрозе половецких набегов. Даже умерших хоронили в крепости, на северном склоне мыса. Выявлено несколько погребений в неглубоких (0,20,4 м) ямах. Почти все захоронения совершены по христианскому обряду: вытянуто на спине, головой на запад, руки сложены на груди. В них нет никакого инвентаря. В одном захоронении покойник лежал на левом боку с подогнутыми ногами, что напоминало обряды алано-болгарского населения.Городище Холки было окраинным древнерусским укрепленным поселением на юго-восточных рубежах, далее на юг и юго-восток простиралась половецкая степь. Других древнерусских поселений на реке Осколе не обнаружено. Не раз останавливались около городища русские дружины перед ре-шающим броском на половецкие вежи. Так было и в печально знаменитом в истории Древней Руси 1185 году. Событие этого года поход Новгород-Северского князя Игоря на половцев воспето в знаменитом произведении древнерусской литературы «Слове о полку Игоре-ве».Ученые выдвигают более десяти вариантов маршрута Игоря к месту битвы. Наиболее убе-дительной нам представляется версия академика Б. А. Рыбакова.23 апреля 1185 года Игорь Святославович выступил из Новгорода-Северского в район ближайших половецких кочевий в бассейне Северского Донца. На пути в половецкую степь он должен был встретиться с вой-сками брата своего Всеволода Святославовича, шедшего из Трубчевска через Курск. И на реке Оско-{280}ле 67 мая произошла эта встреча. Где она могла состояться? Вероятно, Игорь со своей дружиной мог остановиться на несколько дней там, где было поселение-крепость и где находились запасы продовольствия и фуража. Такой крепостью на реке Осколе могло быть го-родище Холки . И отсюда объединенная дружина двинулась дальше навстречу своей гибели:А Игорь к Дону войско ведет.Уже беду его подстерегают птицы по дубравам,Волки грозу накликают по оврагам,Орлы клекотом зверей на кости зовут,Лисицы брешут на червленные щиты.О, Русская земля! Уже ты за холмом.***Почти два столетия шла борьба с переменным успехом между Русью и половцами. Русские князья не только отражали нашествия половцев, но и нередко со-вершали походы в степь, захватывая большую добычу, а иногда терпели и жестокие пораже-ния. Озабоченные противоборством, они и не предполагали, чтo их ожидает, какой появится у них опасный враг.В начале XIII века (1206 год) в бескрайних степях Центральной Азии сло-жилось новое крупное политическое объединение Монгольское государство. И с этого вре-мени начались стремительные завоевательные походы монголо-татарских феодалов. Хорошее вооружение, четкая организация и высокая дисциплина, военная тактика, основанная на вне-запных ударах по противнику, прекрасная разведка, умение впитывать все лучшее в военной технике завоеванных народов обеспечивали успех монголо-татарскому войску. Победы монго-ло-татар объяснялись и тем, что они воевали с государствами, ослабленными феодальной раз-дробленностью, враждой между княжествами.Когда в 1223 году впервые появилось в южно-русских степях монголо-татарское войско во главе с Субедеем и Джебэ, оно довольно легко разгромило вначале половцев, а потом в битве на Калке объеди-{281}ненную русско-половецкую рать. Но это еще не было началом завоевания Руси монголо-татарами.Прошло 14 лет. В Никоновской летописи рассказывается о событиях 1237 года. Пришли из восточной страны на Рязанскую землю летом безбожные татары и с царем их Батыем и пришедше стали станом на Онозе, взяли и сожгли ее. И отсюда послали послов своих к великому князю Рязан-скому Юрию Ингворовичу и к брату его князю Олегу Ингворовичу и прочим князьям Рязан-ским, прося у них десятины во всем: в князьях, в людях, в конях. Князья рязанские, муромские и пронские ответили послам Батыевым: «Коли нас не будет, то все ваше будет». Собрали рать и вышли «противу их в Воронож, хотя брань с ними сотворити тамо...» Русская дружина по-терпела поражение, и в этом же году пала Рязань и другие рязанские города. Началось наше-ствие монголо-татар на русские земли.Воронежский край оказался под первыми ударами похо-дов монголо-татарских полчищ на Русь. В это время прекратилась жизнь на Семилукском, Жи-вотинном и Холкинском городищах. Закончилось господство половцев в южнорусских степях. Покоренные монголо-татарами, они кочевали в прежних местах, войдя в состав монголо-татарской Золотой Орды.Открывалась следующая страница в истории нашего края, повеству-ющая о суровом испытании, выпавшем на долю русских земель с нашествием монголо-татар, о героических усилиях народа, со временем увенчавшихся освобождением от поработителей и новым расцветом Русского государства. {282}ТАЙНЫ, КОТОРЫЕ ЖДУТ РАЗГА-ДОК(Вместо заключения)Скрывает все то, что таитсяу нас под ногами...И очень нередко сего-дняне видим глазами Того, что назавтра самим нам Должно показаться азами.Л. Мартынов.Итак, дорогой читатель, по мере наших возможностей мы попытались рассказать с помощью архео-логии о древней истории воронежской земли. Каждый из вас смог убедиться, что наш край удивительно богат памятниками древности. В течение столетий и тысячелетий здесь жили раз-личные племена и народы, и они не исчезли бесследно. Их следы обнаружены раскопками. Огромное количество орудий труда, предметов вооружения, быта, украшений, скопления ко-стей мамонта под многометровой толщей земли и средневековые полуземлянки, белокаменные раннефеодальные замки и стоянки первобытного человека, произведения искусства каменного века и изумительные изделия греческих мастеров все это позволяет нам, живущим в XX ве-ке, представить, что происходило на родной земле в глубине веков и тем самым обогатить нашу историческую память.Какие же можно сделать выводы из всего вышеизложенно-го?История древнего населения края является неотъемлемой частью общеисторического про-цесса развития человеческого общества.Необходимо подчеркнуть, что историческое развитие народов, обитавших в бассейне лесостепного Дона, не может быть освещено с позиций только внутреннего саморазвития, изолированного от влияний извне, как нельзя считать, что все из-менения связаны с внешним воздействием. В реальности имели место и то, и другое.Сейчас все более настоятельной становится необходимость комплексного подхода к изучению исто-рии древних обществ. Помимо изучения собственно {283} исторического прошлого необхо-димо воссоздавать реальную природную обстановку, окружавшую человека, которая оказывала огромное влияние на формирование производительных сил, направление экономи-ки.Среднедонской регион занят лесостепью и частично на юге степью. Это наложило отпе-чаток на специфику хозяйственного уклада первобытных и раннеклассовых обществ. На от-дельных стадиях исторического развития именно данный район стал пунктом активного взаи-модействия различных группировок людей. Археологические памятники лесостепного Дона в большей степени, чем где-либо, содержат информацию для изучения вопросов синхронизации разнокультурных материальных комплексов и изучения на этой основе новых этнокультурных образований, путей их сложения. Все это в целом является отражением объективных законов исторического развития. В этом заключается большая научная значимость археологических ис-следований в нашем крае.Эпоха позднего палеолита получила столь полное освещение, глав-ным образом, благодаря раскопкам донских памятников. Костенковские стоянки стали эталон-ными в раскрытии многих исторических явлений древности. Именно здесь сформировалась школа советского палеолитоведения. На базе изучения костенковских стоянок была разработа-на методика вычленения и изучения палеолитических жилых и хозяйственных комплексов, что вместе с такими находками, как женские статуэтки, фигурки животных, жезлы, состави-ло важнейшую часть источников для освещения социально-экономической истории людей древнекаменного века. Раскопки как на Дону, так и в других местах показали, что палеолити-ческие коллективы были вооружены большим опытом во взаимодействии с окружающей при-родной средой. Комплекс их практических навыков, положительных знаний снимает имевши-еся ранее недооценки общественного устройства, уровня развития экономики, условий быта в целом. Далеко не примитивными к тому времени были проявления общественного сознания в искусстве, религиозно-культовых представлениях, уровень которых можно соотнести с разви-тым этапом родового строя. {284}Исследования на Дону памятников мезолитической эпохи заполняют существенный пробел в изучении последующего за верхним палеолитом этапа древней истории нашего края. Буквально в последнее время, уже после того, как рукопись книги была подготовлена к публикации, археологи нашли новые мезолитические стоянки, ко-торые подтверждают факт прихода на Дон групп позднемезолитического населения из юго-восточных пределов нашей страны. Этот процесс связан с передвижением, охватившим насе-ление широких пространств Евразии.Сформировавшийся затем на Дону комплекс ранних неолитических материалов оказался весьма своеобразным, что и позволило выделить средне-донскую неолитическую культуру. Отличаясь от культур сопредельных областей лесостепной зоны Восточной Европы, она в то же время имеет некоторые общие черты с ранненеолитиче-ской верхневолжской культурой, что, видимо, связано с некоторой общностью этнического компонента. Позднее наметились контакты населения Дона с племенами культур западных (днепро-донецкой) и восточной (средневолжской) территорий. Фиксируются также связи местного населения, хотя и ограниченные, с областью распространения культур неолита Ниж-него Дона и Северного Прикаспия, что в целом помогает решению вопросов датировки ранне-го периода Среднедонской неолитической культуры. Нарушение этнического единства и отно-сительной замкнутости местных племен проявилось на втором этапе развития культуры, с проникновением из северного этнокультурного мира носителей рязанско-долговской культуры с ямочно-гребенчатой керамикой и с приходом в Лесостепное Подонье с юга ранних энеоли-тических групп населения. В связи с этим значительная часть прежнего населения мигрирова-ла в северном и западном от донской территории направлениях. Примерно около середины III тыс. до н. э. здесь появляются новые группы северных племен, сформировавших рыбноозер-скую культуру.Раскопки последних лет позволили археологам впервые поставить вопрос о существовании на донской территории энеолитической эпохи. Более того, здесь выявлены па-мятники трех культур (нижнедон-{285}ской, среднестоговской, репинской), материалы кото-рых снимают преграду для оценки данной эпохи в пределах лесостепного и степного регионов Восточной Европы. Каждая из названных культур входила в обширные культурно-исторические образования, для которых характерно единство экономического базиса, форми-рование сходного мировоззрения, включая религиозно-культовые представления; существова-ние активных контактов в самых разных формах; в известной степени общность происхожде-ния. Каждая из культур обладает и определенными специфическими признаками в материаль-ном и духовном развитии.Однако, несмотря на появление новых археологических источников, эпоха энеолита на Дону требует дальнейшего исследования. Пока еще остаются неясными си-стема взаимодействия разнокультурных группировок, характер социальной организации, мно-гие аспекты экономики, быта, мировоззрения и т. д.Что касается начальных этапов эпохи брон-зы, то сейчас уже стало возможным говорить о расселении из Нижнего Поволжья и Нижнего Подонья на среднедонскую территорию древнеямных племен. Причины этого процесса следу-ет искать в сфере экономики населения, практиковавшего кочевое скотоводство с овцеводче-ской специализацией. Такая форма хозяйствования предполагала прежде всего полное освое-ние глубинных степных пастбищ и лесостепных районов. По имеющимся материалам можно говорить о мирном характере взаимоотношений пришлых групп с местным населением но-сителями репинской культуры, в основном коневодами потомками выходцев из тех же юж-ных районов. Специфика лесостепи и активные контакты с местным населением наложили отпечаток на характер экономики древнеямных племен и вызвали тенденции к оседлости. Бо-лее определенно сейчас можно говорить об индо-иранской принадлежности среднедонских древнеямных племен и о сложных социальных явлениях, предполагающих сословное оформ-ление их общества.Причиной разложения устоев родового строя явилось дальнейшее развитие производительных сил на базе производящей экономики. Материалы Павловского могильника позволяют, в частности, ставить вопрос {286} о выделении в древнеямном обществе категории ремесленников, то есть вопрос об истоках второго крупного общественного разделения тру-да.На рубеже IIIII тыс. до н. э. в среду древнеямных племен проникли новые группы насе-ления племена катакомбной культуры с иными традициями: погребальные сооружения катакомбы; ритуальная посуда курильницы; орнаментальные построения в виде концентри-ческих кругов; обряд положения умерших скорченно на правом боку преимущественно с юж-ной ориентировкой; искусственная деформация головы и другие. Сохраняя ямно-катакомбный облик, местная культура обогащалась путем активных контактов с синхронными культурами Северного Кавказа, Предкавказья, Поволжья и Донца. Контакты не исключают и прямого про-никновения сюда в ограниченных масштабах носителей этих культур.Многое удалось узнать о происхождении и характере абашевской культуры Дона, тоже принадлежавшей среднему пе-риоду эпохи бронзы. Абашевские племена предстают перед нами как скотоводы и земледель-цы, с ярко выраженным сословным оформлением общества, с хорошо налаженным бытом, где немалую роль играли военные навыки. На это указывают частые находки каменных наконеч-ников стрел и других видов оружия, а также находки псалиев деталей конской упряжи для боевых колесниц и открытие погребений военных вождей. Может возникнуть вопрос, право-мерно ли предполагать сосуществование на среднедонской территории племен катакомбной и абашевской культур? Если следовать за традиционным представлением о строгом территори-альном разграничении археологических культур, то действительно, вопрос этот не будет рито-рическим. Однако необходимо учитывать, что существование сложных чересполосных пере-плетений разнородных этнических групп подтверждается большим количеством примеров из этнографии. А вот причины появления таких сложных явлений еще предстоит выяснить ар-хеологам. Изучение взаимоотношений населения двух культур уже сейчас дает основание го-ворить о далеко не всегда миролюбивом их характере.Завершающий этап эпохи бронзы в нашем крае {287} представлен, главным образом, памятниками срубной культуры. Раскопки курганов и поселений, находки кладов вещей раскрывают дальнейший процесс развития древ-них обществ накануне крушения родового строя. Совершенно по-новому сейчас может оцени-ваться уровень производств срубных племен и особенно бронзолитейного производства, что стало возможным благодаря раскопкам мастерских металлургов-литейщиков на Мосоловском поселении.Что касается эпохи раннего железа на Среднем Дону, то пока можно констатировать существование здесь весьма сложных этнических и политических процессов, далеко не всегда поддающихся определению. Археологами выделена своеобразная культура среднедонская лесостепная, которая на протяжении всего своего существования испытывала заметное влия-ние со стороны скифского этнокультурного мира. Не меньшего внимания заслуживают поиски и исследования сарматских памятников и сопоставление их результатов с данными древних письменных источников по истории сарматских племен.Следующий этап истории нашего края связан с проникновением сюда значительных масс восточнославянского населения, которое началось, как свидетельствуют археологические источники (к сожалению, письменных прак-тически нет), не ранее VIII века. Это отнюдь не исключает, что в будущем появятся материалы, которые дадут возможность говорить о более раннем заселении славянами данного района. В VIII IX веках, возможно и в начале Х века, край заселялся выходцами с бассейна Верхней Оки и из Среднего Поднепровья. Славяне пришли сюда с вполне сложившейся экономикой. Пашенное земледелие, металлургия и металлообработка (в том числе и цветных металлов), охота, рыболовство вот основные направления хозяйственной деятельности донских славян. Славянами осваивался край, который являлся восточным и юго-восточным пограничьем сла-вянского мира, и этим объясняются определенные особенности их культуры: поселения глав-ным образом расположены на высоких мысах; развитая система оборонительных сооружений; влияние на материальную культуру южных соседей алано-болгар и т. д. Вторжение пече-{288}негов и половецкая угроза заставили донских славян покинуть обжитой район, каким в ту пору являлся Верхний и Средний Дон.С юга территория донских славян примыкала к севе-ро-западному пограничью Хазарского каганата, заселенному аланами и болгарами, создавши-ми очень высокую культуру с развитой каменной фортификационной архитектурой, ремеслом (гончарным, металлообрабатывающим, ювелирным и т. д.), со своеобразным искусством и по-гребальным обрядом. В первой половине Х века печенеги вынудили алано-болгарское населе-ние оставить свои поселки.Бассейн Дона в последних веках I тысячелетия н. э., то есть в эпоху формирования и укрепления Древнерусского государства, оказался весьма сложным в этниче-ском и историко-политическом отношениях регионом. Соседство славян и алано-болгар втор-жение сюда в IX веке угров, а в Х веке печенегов, расположение на восточном порубежье сла-вянского мира и на перекрестке торговых путей, связывающих Киев с Востоком, все это да-ло возможность Б. А. Рыбакову назвать данный регион «Воронежским узлом». И, вероятно, распутав этот узел, можно будет ответить на многие пока еще неясные вопросы из истории нашего края в раннем средневековье.Одним из составных и, пожалуй, наиболее запутанным и неясным в «Воронежском узле» является вопрос о местонахождении города Вантита. Арабские историки, географы, путешественники, которые смотрели на славянский мир с востока, обра-щали внимание прежде всего на население восточных районов славянской земли. У Гардизи можно прочесть: «на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит». Где и как найти археологический эквивалент этому письменному сообщению? Отдельные исследователи связывали Вантит с Краковом, с Киевом, с другими средневековыми славянскими городами, но эти попытки сразу следует признать неудачными: все источники, упоминающие Вантит, отмечают, что расположен он на восточной окраине славянского мира, и безусловно права А. Н. Москаленко, подчеркивая, что «этот город следует искать где-то на берегах Дона и Вороне-жа, где находился самый восточный рубеж {289} славянского мира» (А. Н. Москаленко. Сла-вяне на Дону (Боршевская культура). Воронеж, 1981. С. 78). Она сопоставляет Титчихинское городище самое южное из всех славянских донских городищ с письменными источниками и высказывает предположение, что именно это городище было знакомо восточным купцам и оно могло попасть в поле зрения арабских авторов (А. Н. Москаленко. Славяне на Дону. С. 79). Действительно, на Титчихинском городище обнаружены и восточные изделия из стекла, и арабские монеты, и кости верблюда (наиболее приспособленного животного для длительной караванной торговли), и многое другое, свидетельствующее о широких торговых функциях Титчихинского городища. Одним словом, предположение А. Н. Москаленко не лишено осно-ваний.Несколько иного мнения придерживается Б. А. Рыбаков, изучавший торговый сухопут-ный путь из Булгара в Киев. В ряде работ он пишет о возможности совмещения средневеково-го Вантита с городищем Михайловский кордон, расположенным на реке Воронеже (Воронеж-ское водохранилище) в черте современного г. Воронежа (пос. Рыбачье). Б. А. Рыбаков сопо-ставляет это городище с одним из крупнейших городов Волжской Болгарии Суваром. Дей-ствительно, Михайловский кордон одно из самых значительных славянских поселений на реке Воронеже. Его площадь около 9 гектаров, видны западины более 600 жилищ, оно укреп-лено двумя линиями валов и рвов, но не по периметру, как считает Б. А. Рыбаков, а лишь с од-ной из сторон со стороны плато. Городище исследовалось нами в 1985 и 1989 годах. Рас-копки внешней (первой) линии укреплений показали, что здесь в IX веке была сооружена ли-ния деревянных срубов, ширина которых 2 м, длина вдоль вала 2,22,5 м. В отдельных местах они сохранились до четырех венцов 0,50,6 м. Срубы заполнены землей. Какова была их высота в момент функционирования поселения на месте Михайловского городища сказать трудно, но не менее 22,5 м. На расстоянии около 2 м от линии срубов с внутренней стороны выявлено деревянное наземное сооружение размером 2,5?3 м, внутри которого находились остатки печи-каменки. Постройка эта сохранилась очень плохо, но тем не ме-{290}нее она вполне сопоставима с клетями, примыкающими к линии срубов на Титчихинском городище, которые сохранились несколько лучше, но не имели отопительных сооружений. На городище Михайловский кордон также выявлены предметы, свидетельствующие о торговых связях с арабским миром и южными соседями. К сожалению, раскопки городища Михайловский кор-дон и Титчихинского не сопоставимы. На Титчихинском площадь вскрыта многократно боль-ше и, следовательно, материалов для его характеристики получено больше. Но на основе всех вышеперечисленных фактов городище Михайловский кордон может претендовать на место, где арабские авторы размещали славянский город Вантит.Казалось бы, и Титчихинское горо-дище, и Михайловский кордон имеют одинаковые шансы носить древнее название Вантит, ес-ли бы не одно обстоятельство. Город Вантит, судя по арабским источникам, и с этим согласен Б. А. Рыбаков, стоит в земле вятичей. В главе, посвященной донским славянам, при описании погребального обряда мы обращали внимание читателя, насколько он различен на Среднем Дону, где расположено Титчихинское городище, и на реке Воронеже. У славян, живших на Дону, он характеризуется чертами, позволяющими считать их вятичами, а воронежских славян погребальный обряд связывает с иной группой восточных славян. И если привлечь эти, каза-лось бы, косвенные данные, то приоритет называться городом Вантитом остается за Титчихин-ским городищем, так как именно это городище находится в земле вятичей. И все-таки этот во-прос нельзя считать решенным. Мы высказали здесь лишь свое понимание его. Требуются или новые источники (и письменные, и археологические), или новое прочтение уже имеющихся. Проблема Вантита остается.А вот еще одна неясная, запутанная страница средневековой исто-рии народов юго-востока Европы. В сведениях арабских географов и историков среди славян, русов, хазар и других народов встречается имя буртасов. Сообщения эти, с одной стороны, разнообразны и позволяют судить о многих сторонах их хозяйственной и политической жизни, с другой очень противоречивы и вызвали очень серьезные спо-{291}ры среди ученых об их географическом расположении и о том, какие археологические памятники с ними можно свя-зать. Среди нескольких десятков гипотез (бассейн рек Суры, Цны, Мокши; территория Средне-го Поволжья; лесостепное Волго-Камье и многие другие) наше внимание привлекает та, что высказана археологом, кандидатом исторических наук Г. Б. Афанасьевым о возможности связать с буртасами алано-болгарские памятники, в том числе и Маяцкий комплекс (крепость, селище, могильник), о которых шла речь в главе «На южных рубежах славянского мира». В пользу этого, как считает Г. Е. Афанасьев, свидетельствуют следующие факты: 1) реку Буртас вполне можно отождествить с Доном, который настолько близко подходит к Волге, что неко-торые восточные авторы, по мнению Г. Е. Афанасьева, принимали Дон за приток Волги (Ити-ля), к западу от которой, как свидетельствуют арабские источники, обитали буртасы; 2) хозяй-ство буртасов, судя по письменным источникам, полностью соответствует тем данным, кото-рые характеризуют хозяйство населения, обитавшего в условиях лесостепи: земледелие, жи-вотноводство, охота, пчеловодство; 3) археологические памятники буртасов должны быть да-тированы VIIIХ вв.Все эти три критерия соответствуют и территории, и характеру памятни-ков алан лесостепного Дона.Понимая ответственность, которую возлагает на себя исследова-тель, предлагая то или иное решение вопроса, хотели бы отметить некоторые, на наш взгляд, недостаточно аргументированные позиции Г. Е. Афанасьева. Это касается отождествления ре-ки Буртас с Доном и локализации территории расселения буртасов на основе сведений об их хозяйственной деятельности. И оседлое животноводство, и пашенное земледелие, и такие про-мыслы, как охота и бортничество, значительно в большей степени характерны для более север-ных районов лесостепи, нежели для самого пограничья степи и лесостепи, где, собственно, и расселились донские алано-болгары. Думается, что археология далеко не исчерпала свой воз-можности и в решении этой задачи поиск новых групп памятников, которые можно было бы связать с буртасами, более углубленное исследование уже известных памят-{292}ников в тех районах, в которых исследователи локализуют буртасов. Ведь и на археологической карте Воронежской области восточные районы и прилегающие территории являются еще белым пятном, и даже те незначительные работы, которые проводят воронежские археологи и специ-алисты из соседних областей, вселяют надежды на обнаружение при целенаправленном обсле-довании Хопра, Медведицы, Вороны, Савалы и их притоков памятников, которые вполне могут быть связаны с буртасами. Здесь уместно напомнить, что еще М. И. Артамонов и С. А. Плетнева размещали буртасов в междуречье Хопра и Медведицы. Загадка буртасов остает-ся.Совсем недавно археологам пришлось столкнуться и еще с одной тайной, хранившейся в земле не менее тысячи лет. Случилось это при раскопках Второго Власовского могильника (в непосредственной близости от Первого). От очередного объекта сравнительно невысокой насыпи ожидались те же результаты, что и от ранее раскопанных курганов: погребения эпо-хи бронзы, сарматские погребения, возможно захоронения средневековых кочевников. Од-нако после снятия насыпи, при зачистке материковой глины, выявилась совершенно неожи-данная картина: вместо строго оконтуренных темных пятен от погребений по широкой площа-ди (более 200 кв. м) разветвились следы взаимопереплетающихся ходов. Но это были не ходы сурков или кротов, нередко встречаемые в курганах, а более крупные лазы с прямыми стенка-ми и ровными полами, с определенной планиграфической системой в целом. К тому же в во-сточной части сооружения прослежено несколько вертикальных колодцев, от которых на по-гребенной почве (на уровне древней дневной поверхности) сохранились материковые выкиды. Заметим, что прокладывать под землей ходы было делом непростым, ибо современному чело-веку среднего роста и скромной комплекции можно туда проникнуть разве что на корточках или ползком. Для освещения при рытье использовались деревянные факелы. Об этом поведали многочисленные вкрапления угольков на полу ходов. Все лазы сходились к центру, к обшир-ной прямоугольной яме. В ее центральной части находилась глубокая столбовая ямка, забуто-{293}ванная щебнем. По профилю насыпи удалось проследить, что яма представляла собой остатки довольно любопытной конструкции с земляным купольным сводом. Легко себе пред-ставить, что здесь, в центре юртообразного сооружения, стоял деревянный или каменный идол, который позднее (но неизвестно когда) был извлечен и вывезен. Здесь же, у алтаря, было со-вершено ритуальное захоронение взрослого человека. Так археологам посчастливилось от-крыть подземное святилище лабиринт. Но одновременно возникло множество вопросов, и первый из них: кому могло принадлежать святилище? О времени его сооружения помогли узнать жертвенники из западной части лабиринта. Некоторые из них представляли собой от-члененные передние ноги и головы лошадей. А одна такая голова сопровождалась прекрасно сохранившимися железными удилами, датируемыми на основе аналогий VIIIX веками нашей эры! Покажется странным, но эта находка еще больше окутала тайной древний объект. Подземное святилище-лабиринт, и вдруг средневековье? Ученые достаточно хорошо осведом-лены о религиозных представлениях и культовых сооружениях этнокультурных образований средневековья: и славян, и тюрков, и алано-болгар, и финно-угров, тех народов, которые в той или иной степени были связаны с территорией Среднего Дона. Ведь от той поры дошли до нас не только вещественные источники, но и письменные свидетельства. И ни в какие рамки имевших место религиозных и идеологических воззрений средневековья власовское святили-ще-лабиринт не вписывается! Оно не должно было возникнуть, но оно существует!Может быть, капище принадлежало «отщепенцам» отделившейся от основного этнического масси-ва группе тюркского происхождения и видоизменившей установки в духовной сфере? Ведь знаем же мы о существовании религиозных сект, отошедших в своем мировоззрении и риту-альных действиях от основных направлений развития мировых религий.Или, может быть, да-ли о себе знать реминисценции традиций, отстоящих на несколько тысячелетий в глубь исто-рии, когда сооружался кносский подземный лабиринт архаической Греции, еще более древ-{294}ние лабиринты Беломорья, Мастищенских мысов, Стоунхенджа? Но как в таком случае могли реально сохраняться связующие звенья между разными эпохами? Кстати, несколько слов о преемственности и силе традиций. На Власовских могильниках обнаружен некрополь жре-цов ямно-катакомбного времени; здесь же открыты более поздние захоронения абашевских вождей-жрецов эпохи бронзы с признаками проведения сложных религиозно-культовых обря-дов; в здесь же средневековое капище. Может быть, место, отмеченное совершением рели-гиозных обрядов, становилось заповедным, и молва о его особом назначении передавалась из поколения в поколение на протяжении тысячелетий?А могло все это быть и вне связи друг с другом: сходство мотивировалось возникновением похожих условий быта. А нет ли тут связи с буртасами? Ведь бассейн Вороны, да и хронология (VIIIX вв.) капища этому не противо-речат.Но так или иначе, тайна пока остается нераскрытой.С середины XI века господствующей силой в южнорусских степях и прилегающих районах лесостепи стали половцы. В русско-половецком пограничье, а нередко и в глубине половецкой земли селились так называемые бродники выходцы из древнерусских земель и из кочевнического мира. Примерами таких поселений могут быть Шиловское, Дронихинское и другие. Исследованные в последние годы Животинное, Семилукское, Холкинское городища фиксируют границы древнерусских и поло-вецких земель.Проведенные археологические исследования древнерусских поселений на реках Дон и Воронеж, к сожалению, не разрешили многолетний спор о возможном существовании и локализации города Воронежа в XII веке. Этот вопрос по-прежнему остается открытым.С вторжением монголо-татар в 30-х годах XIII века в истории населения Воронежского края от-крывается новая страница, при написании которой данные археологии играют значительно меньшую роль, так как возрастает количество письменных источников. {295}***Еще раз зададим себе вопрос: все ли мы знаем о времени, столь отдаленном от нас? Конечно, нет.Новые находки ставят перед археологами новые вопросы. Например, какие социальные факторы кроются за находками в детских палеолитических погребениях жезлов инсигний власти? При какой системе взаимоотношений, в какой степени и кем осуществлялась власть? Переда-валась ли она по наследству и по какой линии? Осознавались ли, и в какой мере, индивиду-альные качества людей? Ведь наделена же индивидуальными чертами человеческая скульптур-ка того времени! Почему некоторые погребения сопровождаются многочисленными вещами и в целом несут следы пышной обрядности? Заметим, что эти, как и целый ряд других вопросов, обращены в глубь не одного и даже не пяти тысяч, а двух с лишним десятков тысячелетий! Раскопки стоянок в Костенках продолжаются. И как знать, может быть, очень скоро появятся такие вещественные доказательства, с помощью которых удастся решить пока открытые во-просы. Но обязательно появятся новые проблемы. В этом диалектика познания мира.На архео-логической карте края еще очень много белых пятен, не тронутых археологами. Многие реки из 588 еще ждут археологических разведок, и кто сейчас скажет, какие яркие источники они могут дать! Буквально в последние годы начались поиски археологических памятников в во-сточных районах нашей области (по рекам Хопру, Вороне, Савале, Карачану), а сколько уже открыто нового! Поселения эпохи бронзы, городища ровесники скифов, курганы сарматов и половцев. И самое удивительное раннеславянские неукрепленные поселения! А что впе-реди? Что таит в себе наша земля?А разве памятники, которые считаются изученными (многие из них упомянуты в этой книге), исчерпали свои возможности? Тоже нет. На Маяцком селище раскопанная площадь составила около 5000 квадратных метров, изучено 50 построек различно-го назначения, около 20 погребений. Этого вполне достаточно для того, чтобы сделать первые обобщения, первые выводы, чтобы приоткрыть завесу над давно извест-{296}ным великолеп-ным памятником. Но ведь вся площадь поселения около 40 гектаров, то есть 400 000 квадрат-ных метров и, таким образом, раскопана лишь одна восьмидесятая часть поселения! Так все ли мы знаем о населении, жившем здесь тысячу лет назад? Можно только представить, сколько еще жилищ, погребений, а возможно, и культовых сооружений скрыто под слоем земли на Маяцком селище, сколько новых вопросов и ответов таят они в себе!В одном километре от Бе-лой горы вверх по течению реки Воронежа расположено древнеславянское кладбище (о нем сообщается в главе «О чем молчат летописи?»). Раскопано здесь за несколько полевых сезонов 60 курганов лишь десятая часть всего могильника. 60 курганов дали возможность просле-дить погребальный обряд, наметить этническую историю славянского населения в данном районе в эпоху средневековья. Но оставшиеся более 500 курганов в будущем существенно до-полнят наши знания о донских славянах, а может быть, в чем-то и изменят их.Перечень подоб-ных примеров можно было бы и продолжить.Археологи по разным причинам заканчивают ис-следование того или иного памятника. Во-первых, некоторые из памятников в силу большой площади невозможно сейчас раскопать полностью.Во-вторых, археологи хорошо понимают, что будущее науки связано и с совершенствованием методики полевой работы, и с более ши-роким внедрением в археологию методов естественных наук. Например, Черкасская стоянка, расположенная в устье Битюга на его правом берегу при впадении в Дон (Павловский район Воронежской области) великолепный многослойный памятник. Здесь селились люди с не-большими перерывами от неолита до поздней бронзы (с V до конца II тысячелетия до н. э.). Но, к сожалению, копать его в объеме, каком хотелось бы, невозможно, так как самые ранние культурные слои лежат ниже современного уровня воды в Битюге и работа напоминала бы «подводную археологию». А таких неолитических стоянок немало в Донском бассейне. Оста-ется надеяться, что в будущем и техническая, и методическая оснащенность археологии позво-лит обратиться к {297} памятникам, которые пока недоступны для изучения.Ученые уже сей-час начинают заботиться о сохранении для грядущих поколений наследства древних времен. Например, в США разработана концепция «Этика консервации памятников», в основе ко-торой находится положение о том, что поскольку памятник культуры является контейнером информации о деятельности человека в прошлом, а потеря археологических объектов невос-полнима, то, следовательно, они должны в большей степени сохраняться для будущих исследо-вателей, которые смогут вооружиться более совершенной методикой в сравнении с имеющейся сейчас. Данная концепция подкрепляется целой системой важных мероприятий. В частности, уже несколько десятков университетов США готовят специальные кадры по охране памятни-ков. Добавим, что аналогичные мероприятия проводятся и в ряде других стран.В-третьих, ар-хеологические раскопки каждый раз дают огромное количество нового материала, который археолог должен «переварить». Для непосвященного человека это просто груда черепков, ко-стей, обломков изделий из металла, камня, кости; для археолога предметы анализа. Их надо систематизировать, извлечь из них историческую информацию.Каждые 1520 лет количество археологических источников по всем периодам удваивается, а методы их обработки меняются очень медленно. Поэтому часто археолог приостанавливает раскопки памятника, чтобы подве-сти итоги его исследования, а нередко и с тем, чтобы возвратиться к нему вновь через какое-то время, но уже с новыми задачами и вопросами.Сколько еще нераскопанных курганов, поселе-ний, стоянок, сколько еще тайн хранит воронежская земля, сколько еще предстоит открыть, разгадать!«Московские ведомости» от 16 апреля 1895 года сообщали о том, что в селе Воробье-во (тогда Богучарского уезда Воронежской губернии) при строительстве железнодорожных со-оружений обнаружено захоронение богатого воина с лошадью. При нем находились меч, нако-нечники копий, стрел, украшения. Как предполагают, это одно из немногочисленных погребе-ний древних венгров, оставленных ими в восточной Европе. О находке мы знаем мало, так как погребение об-{298}наружено случайно и специалистами не исследовалось.Но обратимся к письменным источникам. Византийский император X века Константин Багрянородный пишет: «...народ турок (так он называет древних венгров) имел древнее поселение близ Хазарии, в местности, называвшейся Леведия по прозвищу их первого воеводы... Они жили вместе с хазарами в течение трех лет, воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах».Итак, совер-шенно очевидно, что венгры вступали в контакт с населением Хазарского каганата. Где это могло произойти? Надо полагать, в бассейне Дона, куда распространялись владения хазар, и где, как предполагают многие и советские, и венгерские исследователи, находилась легендар-ная страна Леведия. Наверное, какой-то отпечаток наложили древние венгры и на культуру донских славян: на их поселениях обнаружены некоторые древневенгерские украшения. А может быть, именно из-за опасности со стороны венгров и были впервые построены укрепле-ния на Титчихинском городище? Много возникает вопросов, гипотез, предположений в связи с изучением древней истории венгров «на пути обретения ими родины».То же самое можно сказать о любой исторической эпохе нашего края. Вот почему воронежские археологи каждый новый сезон максимально используют для раскопок, разведки новых памятников свидетель-ств исторического прошлого воронежской земли.Позволим себе несколько отвлечься и пред-ставить, как будет археолог собирать информацию в самом недалеком будущем. Вот он скло-няется над картой и видит: вдоль берега реки протянулась цепочка кратковременных стойбищ, а чуть выше разместился родовой поселок, справа от которого, в полутора километрах, четкие контуры грунтового могильника. Все памятники еще залегают под толщей земли, а археолог не только знает об их местонахождении, но вполне информирован о степени их насыщенно-сти, размерах, остатках построек, а главное, какому археологическому периоду принадлежит каждый из памятников.Можно ли быть обладателем такой «волшебной» {299} карты? Оказы-вается, можно. Правда, для этого требуется подготовить и осуществить программу космиче-ских съемок, которые с помощью электроники и специальной оптики способны уловить лю-бые микропосадки и другие признаки, скрытые под землей...Но это впереди, а пока археологи мечтают о машине, бульдозере и скрепере, тратя, как правило, массу времени, нервов и средств на их аренду. И очень многое в деятельности археологов держится только на энтузиаз-ме.Рискнем в последний раз утомить читателей небольшим отступлением.В нашей стране име-ется достаточное количество законодательных актов, предусматривающих целый комплекс ме-роприятий по охране и использованию памятников археологии, включая ответственность за нарушение правил их охраны. Вместе с тем нам приходится говорить о проблеме охраны ар-хеологических памятников, поскольку они гибнут десятками и сотнями, и серьезной ответ-ственности за их гибель пока никто не понес. Считаем, что за этим кроется не только пример низкой культуры отдельных должностных лиц, связанных с землепользованием, но и несовер-шенство самих законодательных охранительных актов, провозглашающих памятники археоло-гии «бесценным достоянием государства». Практика показывает, что понятие «бесценный» чаще обезличивает тот объект, к которому оно прилагается, и к тому же находится в явном противоречии с общепризнанным «все познается в сравнении». Давно назрела необходимость введения стоимостных оценок археологических материалов. Этические нормы при этом никак не пострадают, ибо археологические памятники остаются собственностью государства. А вве-дение стоимостных оценок поможет по-настоящему оценить и труд археологов. Будет прямая выгода и государству в деле охраны своей собственности при реальном учете тех усилий, ко-торыми она создается. Заметим, что в целом ряде развитых стран уже давно проведена такая работа, включая издание специальных каталогов, и, судя по ним, даже такой ординарный «представитель» археологических материалов, как глиняный сосуд, оценивается не в одну ты-сячу долларов! А сколь бо-{300}гаты вещевым содержанием донские памятники, думается, нам удалось показать в предшествующих главах.Воронежская земля богата археологическими па-мятниками, но их количество не безгранично. Им, вероятно, тоже есть какой-то предел. Да и сами памятники не вечны. Благополучно простояв тысячелетия и столетия, они исчезают с ис-торической карты. Причины тому разные. Одни из них раскапываются археологами и безвоз-вратно разрушаются. Но таких памятников, к сожалению, чрезвычайно мало. Значительно больше других. Возьмем, к примеру, древние курганы. Среди них есть насыпи прямо-таки ги-гантских размеров. Можно только догадываться, какие тайны скрывают земляные великаны!А между тем курганы продолжают разрушаться и при установке на них геодезических знаков, и особенно при распашке полей. Тысячи их уже исчезли под лемехом плуга, многие ждет та же участь, если не будет организована их охрана.Разрушаются не только курганы. Древние стоянки, селища, а нередко и городища разделяют ту же судьбу.Остается надеяться, что в тех хозяйствах, на землях которых расположены курганы и другие памятники, правильно будут подходить к проблемам их охраны и изучения. И археологам удастся воссоздать новые главы в неписаной летописи минувших тысячелетий. {301}СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫМаркс К. Вынужденная эмиграция. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8.Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.Энгельс Ф. Происхож-дение семьи, частной собственности и государства. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.Ленин В. И. Социализм и религия. Полн. собр. соч. Т. 12.Ленин В. И. О государстве. Полн. собр. соч. Т. 39.Валукинский Н. В. По следам древних предков. Воронеж, 1940.Замятнин С. Н. Очерки по доистории Воронежского края. Каменный и бронзовый век в Во-ронежской губернии. Воронеж, 1922.Массон В. М. Экономика и социальный строй древних обществ. Л., 1976.Москаленко А. Н. Памятники древнейшего прошлого Верхнего и Среднего Дона. Воронеж, 1955.Очерки истории Воронежского края. Т. 1. Воронеж, 1961.Пряхин А. Д., Синюк А. Т. Древности из зоны Воронежского моря. Воронеж, 1968.Семенов С. А. Раз-витие техники в каменном веке. Л., 1968.Формозов А. А. Памятники первобытного искусства. М., 1965.«Первопроходцы каменного века»Абрамова З. А. Палеолитическое искусство на территории СССР. М.Л., 1962.Абрамова З. А. Изображение человека в палеолитическом искусстве Евразии. М.Л., 1966.Борисковский П. И. Очерки по палеолиту бассейна Дона. Малоизученные поселения древнего каменного века в Костенках. М.Л., 1963.Герасимов М. М. Люди каменного века. М., 1964.Григорьев Г. П. Верхний палеолит // Каменный век на тер-ритории СССР. М., 1970.Ефименко П. П. Костенки 1. М.Л., 1958.Палеолит Костенков-ско-Борщевского района на Дону / Под ред. Н. Д. Праслова и А. Н. Рогачева. Л., 1982. {302}Рогачев А. Н. Палеолитические жилища и поселения в Восточной Европе. М., 1964.Тарасов Л. М. Гагаринская стоянка и ее место в палеолите Европы. Л., 1979.«Полет стрелы»Афонюшкин В. А. Древний челн из села Щучье Воронежской области // «Труды Воро-нежского государственного университета». Т. 51. Воронеж; ВГУ. 1958.Левенок В. П. К характеристике культур мезолита, неолита и бронзы в Воронежском Подонье // «Известия Воро-нежского государственного педагогического института». Т. 45. 1964.Левенок В. П. Долгов-ская стоянка и ее значение для периодизации неолита на Верхнем Дону // «Материалы и исследо-вания по археологии СССР» (далее МИА). Вып. 131. 1965.Синюк А. Т. Стоянка Мона-стырская 1 как источник для выделения мезолита и периодизации неолита на Среднем Дону // «Археологические памятники на Европейской территории СССР». Воронеж, 1985.Синюк А. Т. Население бассейна Дона в эпоху неолита. Воронеж, 1986.Формозов А. А. Проблемы этно-культурной истории каменного века на территории Европейской части СССР. М., 1977.«На пу-ти к металлу»Васильев И. Б., Синюк А. Т. Энеолит Восточно-Европейской лесостепи. Куй-бышев, 1985.Кривцова-Гракова О. А. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы // МИА. 1955. № 46.Либеров П. Д. Племена Среднего Дона в эпоху бронзы. М., 1964.Мерперт Н. Я. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья. М., 1974.Пряхин А. Д. Абашевская культура в Подонье. Воронеж, 1971.Пряхин А. Д. Древнее население Песчанки. Воронеж, 1973.Пряхин А. Д. Поселения абашевской общности. Воро-неж, 1976.Пряхин А. Д. Погребальные абашевские памятники. Воронеж, 1977.Пряхин А. Д. Поселения катакомбного времени лесостепного Подонья. Воронеж, 1982.Синюк А. Т. Энеолит лесостепного Дона // Энеолит Восточной Европы. Куйбышев, 1980.Синюк А. Т. Репинская культура эпохи энеолита бронзы в бассейне Дона // «Советская археология». № 4. 1981. {303}Синюк А. Т. Курганы эпохи бронзы Среднего Дона. Воронеж, 1983.Синюк А. Т., Пого-релов В. И. Периодизация срубной культуры Среднего Дона // Срубная культурно-историческая общность. Куйбышев, 1985.Черных Е. Н. Человек металл время. М., 1972.«На окра-ине скифо-сарматского мира»Граков Б. Н. Скифы. М., 1971.Замятнин С. Н. Скифский мо-гильник «Частые Курганы» под Воронежем (Раскопки Воронежской ученой архивной комиссии 19101915 гг.) Советская археология. Т. VIII. 1946.Граков Б. Н. Ранний железный век. М., 1977.Либеров П. Д. Памятники скифского времени на Среднем Дону // Свод археологиче-ских источников. Вып. Д131. М., 1965.Либеров П. Д. Проблема будинов и гелонов в све-те новых археологических данных // МИА. № 151. 1969.Медведев А. П. Сарматские памят-ники в лесостепном Подонье // Археология Восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1980.Медведев А. П. Сарматское погребение близ г. Воронежа // Советская археология. № 4. 1981.Медведев А. П. О новом типе сарматских курганов // Древние памятники на территории Восточной Европы. Воронеж, 1983.Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. М., 1979.Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964.«О чем молчат летописи»Винников А. З. Славянское городище на Белой горе под г. Воронежем // Из истории Воронежского края. Вып. 6. Воронеж, 1977.Винников А. З. Славянские курганы лесостепного Дона. Воронеж, 1984.Ефименко П. П. и Третьяков П. Н. Древнерусские поселения на Дону // МИА. № 8. 1948.Куза А. В. Со-циально-историческая типология древнерусских укрепленных поселений IX середины XIII вв. (методика исследования) // Археологические памятники лесостепного Подонья и Поднепровья I тысячелетия н. э. Воронеж, 1983.Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне обра-зования Древнерусского государства // МИА. № 152. 1968.Москаленко А. Н. Городище Титчиха. Воронеж, 1965.Москаленко А. Н., Винников А. З. Древнерусские археологические памятники на Верхнем и Среднем Дону (Материалы к археологической карте) // Из истории Воро-нежского края. Воронеж, 1966.Москаленко А. Н. Славяне на Дону (Боршевская культура). Воронеж, 1981. {304}Москаленко А. Н. О возникновении древнерусских поселений на Дону // Вопросы истории славян. Воронеж, 1966. Вып. 2.Москаленко А. Н. Славяно-венгерские отношения в IX в. и древнерусское население Среднего и Верхнего Дона // Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972.Пряхин А. Д. Археологические памятники боршевской культуры на р. Воргол // Вопросы истории славян. Воронеж, 1963. Вып. 1.Пряхин А. Д., Винников А. З. Итоги исследования Малого Боршевского городища на р. Дон // Археология Во-сточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1980.Рыбаков Б. А. Путь из Булгара в Киев // Древ-ности Восточной Европы. М., 1969.Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII XIII вв. М., 1982.Седов В. В. Восточные славяне в VIXIII вв. // Археология СССР. М., 1982.Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. М., 1970.Третьяков П. Н. Об истоках культуры роменско-боршевской древнерусской группировки // Советская археология. № 4. 1969.«На южных рубежах славянской земли»Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.Афанасьев Г. Е. Исследование южного угла Маяцкой крепости в 19771979 гг. // Маяцкое городище. М., 1984.Афанасьев Г. Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIIIX вв. // Археологические открытия на новостройках. Вып. 2. М., 1987.Винников А. З. Жилые и хозяйственные постройки Маяцкого селища (результаты раскопок 1975, 1977, 1978 гг.) // Маяцкое городище. М., 1984.Ляпушкин И. И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бас-сейне р. Дон // МИА. № 62. 1958.Плетнева С. А. О связях алано-болгарских племен Подо-нья со славянами в VIIIIX вв. // Советская археология. № 1. 1962.Плетнева С. А. От ко-чевий к городам // МИА. № 142. 1967.Плетнева С. А. Хазары. 2-е изд. М., 1986.Плетнева С. А. Рисунки на стенах Маяцкого городища // Маяцкое городище. М., 1984.Плетнева С. А. Маяцкое городище // Маяцкое городище. М., 1984.Степи Евразии в эпоху средневековья // Археология СССР. М., 1981.Флеров В. С. Маяцкий могильник // Маяцкое го-родище. М., 1984. {305}Эрдели И. Венгры на Дону // Маяцкое городище. М., 1984.«Перед суровым испытанием»Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII XIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Л., 1940. Т. 3.Каргалов В. В. Внешне-политические факторы развития феодальной Руси. М., 1967.Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961.Плетнева С. А. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях // МИА. № 62. 1958.Плетнева С. А. О юго-восточных окраинах русских земель домонгольского времени // КСИА. Вып. 99.Плетнева С. А. Половецкие каменные изваяния I/ Свод археологических ис-точников. Вып. Е4-2. 1974.Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью Золотоордынских ханов. М., 1966.Пряхин А. Д., Цыбин М. В. Раскопки многослой-ного Семилукского поселения // Археологические памятники эпохи бронзы Восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1986.Пряхин А. Д., Винников А. З., Цыбин М. В. Древнерусское Ши-ловское поселение на р. Воронеж // Археологические памятники эпохи железа Восточноевропей-ской лесостепи. Воронеж, 1987.Цыбин М. В. Погребения средневековых кочевников X XIV вв. в Среднем Подонье // Советская археология. № 3. 1986. {306}УКАЗАТЕЛЬ АР-ХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВАбашевский могильник эпохи бронзы (Чуваш-ская АССР) 22.Аверинское городище раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 177, 180, 182, 183.Александрия, поселение и могильник эпохи неолита бронзы (Харьковская обл., Купянский р н) 19.Архангельское городище (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19.Белогорские городища (I и II) и могильники (IIII) (г. Воронеж) 19, 38, 167, 194, 207, 215, 218, 256, 257, 277, 297.Беленджер, хазарский город (Дагестанская АССР) 229.Бельское городище ран-него железного века (Харьковская обл.) 186.Большой Липяг, энеолитическая стоянка (Липецкая обл.) 18.Бондарихинское поселение эпохи бронзы (Харьковская обл., Изюмский р-н) 162.Боршевские городища (Большое и Малое) и могильник (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19, 36, 37, 38, 211, 213, 218, 220, 256.Борщево, серия палеолитических стоянок (Борщево IIV) (Воронежская обл., Хохольский р-н) 29, 30.Борщево IV, поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19, 33, 116.Булгар, центр Волжской Болгарии (Татарская АССР) 213Бунарки, курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Бобровский р-н) 33.Введенские курганы эпохи бронзы (Липецкая обл., Хлевенский р-н) 18, 126.Верхнекарабутовское поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Подгоренский р-н) 19, 33, 123.Владимировские курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Лискинский р-н) 33.Власовский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Грибановский р-н) 19, 34, 130, 133, 134, 152, 153155, 293, 295.Вогрэсовская дамба, поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 33, 137.Волошинские городища раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 36.Воргольское славянское городище (Липецкая обл., Елецкий р-н) 18, 38, 215, 216, 278.Воробьевка, средневековое венгерское погребение (Воронежская обл., с. Во-робьевка) 298.Вязовский сарматский могильник (Тульская обл., Ефремовский р-н) 18, 136. {307}Гагаринская стоянка палеолитической эпохи (Липецкая обл., Задонский р-н) 18, 29, 59, 60.Глинище, неолитическая стоянка (Тамбовская обл., Мичуринский р-н) 18, 31.Гремячье, наход-ка бронзового кельта (Воронежская обл., Хохольский р-н) 137.Дмитриевский могильник (Белго-родская обл., Шебекинский р-н). Долговская неолитическая стоянка (Липецкая обл., Данковский р-н) 18, 32.Дронихинское поселение эпохи неолита-бронзы, могильник эпохи энеолита (Воронеж-ская обл., Таловский р-н) 19, 32, 78, 82, 84, 105, 109, 111, 123, 295.Дуровка, могильник раннего железного века (Белгородская обл., Алексеевский р-н) 36.Животинное городище (Воронежская обл., Рамонский р-н) 18, 39, 167, 186, 194, 203, 275, 276, 279, 282, 295.Задонск, находка бронзо-вого кельта (Липецкая обл.) 137.Иванобугорский могильник эпохи энеолита бронзы (Воронеж-ская обл., Павловский р-н) 19, 32, 112, 123.Ильменский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Борисоглебский р-н) 19. Итиль, центр Хазарского каганата (низовья Волги) 198, 213, 255.Караяшниковский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Ольховатский р-н) 19, 33.Карбун, клад медных изделий трипольской культуры (Молдавская ССР) 105.Колосковская мезолитическая стоянка (Белгородская обл., Валуйский р-н) 19.Кондрашовский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 18, 33.Копанищенские многослойные стоянки (I