Тема: Обеспечительные меры при взимании налогов

• Вид работы:
  Другое по теме: Обеспечительные меры при взимании налогов
• Предмет:
  Основы права
• Когда добавили:
  15.01.2018 22:15:33
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:

  Содержание

  Введение….………………………………………………………………………..3

  Глава 1. Теоретические основы обеспечительных мер при взимании налогов и их значение………………………………………………………………………...4

  1.1. Роль и значение органов Федеральной налоговой службы РФ в организации контрольной работы по учету налоговых поступлений в бюджет……………………………………………………………………………..4

  1.2.Общий порядок применения обеспечительных мер…………………….10

  Глава 2. Анализ применения обеспечительных мер при взимании налогов и их значение……………………………………………………………………....13

  2.1. Анализ контрольной работы налоговых органов по Иркутской области.13

  2.2. Практика применения обеспечительных мер при взимании налогов и их значение………………………………………………………………………….15

  Заключение………………………………………………………………………23

  Список использованной литературы…..………………………………………24

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  Введение

  Актуальность исследования не вызывает сомнений так как показывает практика, выездные налоговые проверки заканчиваются доначислением налогов, а также начислением штрафов и пеней. Понятно, что результатом работы налоговиков является не сам факт доначисления налогов и сборов, а их фактическое получение. Для этого в некоторых случаях налоговые органы прибегают к использованию различных обеспечительных мер, нарушающих ведение хозяйственной деятельности предпринимателей, а зачастую и ущемляющих их права. Чтобы этого не допустить, необходимо четко знать соответствующие правовые нормы.

  Степень разработанности проблемы. Вопросы обеспечительных мер при взимании налогов нашли отражение в работах М.Е. Верстовой, Ю.М. Березкина, А.Б. Паскачева, А.И. Козыра, А.П. Киреенко, Б.П. Кузнецова, Р.А. Саакян, И.Ю. Пелевина, Н.В, Милякова, С.С. Ованесяна, В.Г. Панскова, А.П. Починка, В.М. Пушкарева, А.В. Смирнова, С.Ф. Сутырина, Д.Г. Черника, Т.Ф. Юткиной.

  По налоговому праву данной проблеме посвящены работы А.В Брызга-лина, Д.В. Винницкого, Г,В. Петровой, С.Г. Пепеляева, Е.А. Ровинского, А.С. Титова, Ц.А. Ямпольского. Вместе с тем в современной научной литературе вопросам исполнения обязанностей по уплате налогов и сборов и их обеспечению не уделено должного внимания, поэтому имеется необходимость дальнейшего их изучения.

  Целью работы является анализ обеспечительных мер при взимании налогов и их значение.

  Задачи:

  • Определить теоретические основы обеспечительных мер при взимании налогов и их значение;
  • Провести анализ применения обеспечительных мер при взимании налогов и их значение;
  • Подвести итог.

  Глава 1. Теоретические основы обеспечительных мер при взимании налогов и их значение

  1.1. Роль и значение органов Федеральной налоговой службы РФ в организации контрольной работы по учету налоговых поступлений в бюджет

  Важная роль в обеспечении эффективного функционирования налоговой системы РФ отводится налоговым органам, к которым в соответствии с действующим законодательством относится Министерство финансов РФ и Федеральная налоговая служба, включая ее структурные подразделения по всей территории государства. Система налоговых органов в РФ построена в соответствии с административным и национально-территориальным делением, принятым в РФ, и состоит из трех звеньев. Каждый уровень системы и ее составляющие имеют свои функции и специфику.

  Центральным органом управления налогообложением в РФ является ФНС России. Основные функции, возложенные на ФНС России по контролю и надзору:

  • за соблюдением законодательства РФ о налогах и сборах;
  • за правильностью исчисления, полнотой, своевременностью внесения в соответствующий бюджет налогов и сборов и иных обязательных платежей;
  • за производством и оборотом этилового спирта, спиртосодержащей, алкогольной и табачной продукции;
  • за соблюдением валютного законодательства в пределах компетенции налоговых органов;
  • за информированием налогоплательщиков по вопросам налогового законодательства и разъяснением системы налогообложения.

  ФНС России также является уполномоченным федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим:

  • государственную регистрацию юридических лиц, физических лиц в качестве индивидуальных предпринимателей;
  • представление в делах о банкротстве и процедурах банкротства требований об уплате обязательных платежей и требований РФ по денежным обязательствам.

  ФНС России находится в ведении Минфина России. ФНС России руководствуется в своей деятельности Конституцией РФ, федеральными конституционными законами, федеральными законами, актами Президента РФ и Правительства РФ, международными договорами РФ, нормативными правовыми актами Минфина России, а также Положением о ФНС России.

  ФНС России ведет деятельность непосредственно и через свои территориальные органы во взаимодействии с другими федеральными органами исполнительной власти, органами исполнительной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления и государственными внебюджетными фондами, общественными объединениями и иными организациями. ФНС России возглавляет руководитель, назначаемый на должность и освобождаемый от должности Правительством РФ по представлению министра финансов.

  Структура налоговых органов утверждается приказом ФНС России. Каждый налоговый орган является самостоятельным юридическим лицом, но в то же время находится в вертикальной подчиненности и входит в единую централизованную систему. Особенностью реформирования структуры налоговых органов является создание межрегиональных и межрайонных инспекций. В отличие от традиционных инспекций, осуществляющих контроль в зависимости от территориальной принадлежности налогоплательщика, межрегиональные и межрайонные инспекции строят свою работу исходя из категории налогоплательщика и его отраслевой принадлежности. Межрегиональные инспекции по федеральным округам занимают промежуточное положение между федеральной налоговой службой и территориальными управлениями ФНС России.

  Межрегиональные инспекции ФНС России по федеральным округам созданы:

  • для осуществления взаимодействия с полномочными представителями Президента РФ в федеральных округах по вопросам, отнесенным к их компетенции;
  • для контроля за соблюдением законодательства РФ о налогах и сборах на территории соответствующего федерального округа;
  • для проведения налоговых проверок.

  На межрегиональном уровне также существует семь межрегиональных инспекций по крупнейшим налогоплательщикам в следующих сферах:

  1) разведка, добыча, переработка, транспортировка и реализаций нефти и нефтепродуктов;

  2) разведка, добыча, переработка, транспортировка и реализация природного газа;

  3) производство и оборот этилового спирта из всех видов сырья алкогольной, спиртосодержащей и табачной продукции;

  4) электроэнергетика, в том числе производство, передача, распределение и реализация электрической и тепловой энергии;

  5) производство и реализация продукции металлургической промышленности;

  6) оказание транспортных услуг;

  7) оказание услуг связи.

  Налоговые службы на уровне субъектов РФ (республик, краев) выполняют следующие задачи:

  • осуществляют контроль за соблюдением налогового законодательства на территории соответствующего субъекта РФ;
  • обеспечивают поступление налогов, сборов и других обязательных платежей в бюджет.

  Руководителя Управления ФНС России по субъекту РФ назначает руководитель ФНС России по согласованию с полномочным представителем Президента РФ по соответствующему субъекту Федерации.

  Можно выделить два вида инспекций Федеральной налоговой службы межрайонного уровня:

  1. инспекции ФНС России, контролирующие территорию не одного, а нескольких административных районов;
  2. инспекции ФНС России, осуществляющие налоговый контроль за крупнейшими налогоплательщиками, которые подлежат налоговому администрированию на региональном уровне.

  Права налоговых органов в соответствии со ст. 31 НК РФ:

  1. требовать от налогоплательщика документы по формам, установленным государственными органами и органами местного самоуправления, служащие основаниями для исчисления и уплаты налогов, а также пояснения и документы, подтверждающие правильность исчисления и своевременность уплаты налогов (данное право реализуется при проведении налогового контроля);
  2. проводить налоговые проверки в порядке, установленном НК РФ (проверки могут быть камеральными и выездными);
  3. приостанавливать операции по счетам налогоплательщиков в банках и налагать арест на имущество налогоплательщиков в порядке, предусмотренном НК РФ (операции по счетам приостанавливаются чаще всего в случае непредставления налоговых деклараций в срок, установленный законом, или в качестве одной из мер, обеспечивающих поступление налогов в бюджеты всех уровней; в случае непредставления декларации в установленный срок операции по счету приостанавливаются до момента ее представления; арест на имущество налагается в случаях, предусмотренных налоговым законодательством);
  4. производить выемку документов при проведении налоговых проверок у налогоплательщика, свидетельствующих о совершении налоговых правонарушений (выемка документов проводится, когда имеется достаточно оснований полагать, что документы будут сокрыты, изменены или уничтожены);
  5. осматривать (обследовать) любые используемые налогоплательщиком для извлечения дохода либо связанные с содержанием объектов налогообложения независимо от места их нахождения производственные, складские, торговые и иные помещения и территории, проводить инвентаризацию принадлежащего налогоплательщику имущества (осмотр помещения производится в рамках выездной налоговой проверки);
  6. определять суммы налогов, подлежащие внесению налогоплательщиками в бюджет (внебюджетные фонды), расчетным путем на основе имеющейся информации о налогоплательщике, а также данных об иных аналогичных налогоплательщиках (суммы налогов определяются расчетным путем в случаях отказа налогоплательщика допустить должностных лиц налогового органа к осмотру (обследованию) производственных, складских, торговых и иных помещений и территорий, используемых налогоплательщиком для извлечения дохода либо связанных с содержанием объектов налогообложения, непредставления в течение более двух месяцев налоговому органу необходимых для расчета налогов документов, отсутствия учета доходов и расходов, учета объектов налогообложения или ведения учета с нарушением установленного порядка, приведшего к невозможности исчислить налоги);
  7. взыскивать в бесспорном порядке с юридических лиц недоимки по налогам и сборам, а также взыскивать пени в порядке, установленном НК РФ (штрафные санкции взыскиваются только в судебном порядке; с индивидуальных предпринимателей и физических лиц все виды недоимок взыскиваются только в судебном порядке; с юридических лиц в бесспорном или судебном порядке);
  8. требовать от банков документы, подтверждающие исполнение платежных поручений налогоплательщиков (это требование реализуется в порядке контроля налогоплательщиков, осуществляющих уплату налогов, а также банков, которые, выступая в роли налоговых агентов, перечисляют денежные средства в соответствующий бюджет);
  9. привлекать для проведения налогового контроля специалистов, экспертов и переводчиков (порядок привлечения для контроля рассмотрен при описании форм и методов налогового контроля);
  10. вызывать в качестве свидетелей лиц, которым могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для проведения налогового контроля (свидетель имеет право отказаться от дачи показаний в случаях, предусмотренных законодательством; при этом обязательно составляется протокол опроса свидетеля);
  11. заявлять ходатайства об аннулировании или приостановлении действия выданных юридическим и физическим лицам лицензий на право осуществления определенных видов деятельности (данное право реализуется в случае грубых нарушений налогового законодательства, которые можно квалифицировать как преступления, а также неуплаты (неполной) уплаты налогов);
  12. предъявлять в суды общей юрисдикции или арбитражные суды иски по вопросам, связанным с налогообложением (для налогоплательщиков физических лиц суд общей юрисдикции, для юридических лиц арбитражный суд).
  13. . Общий порядок применения обеспечительных мер

  
  

  Общий порядок применения обеспечительных мер регулируется положениями ст. 101 НК РФ. В соответствии с п. 10 этой статьи после вынесения решения о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения (решения об отказе в привлечении к ответственности) руководитель или заместитель руководителя налогового органа вправе принять обеспечительные меры. Действующее законодательство не обязывает применять обеспечительные меры при любом доначислении налогов и сборов, это возможно при определенных условиях.

  Под обеспечительными мерами понимаются меры, направленные на обеспечение возможности исполнения указанного решения, если есть достаточные основания полагать, что непринятие этих мер может затруднить или сделать невозможным в дальнейшем исполнение такого решения и (или) взыскание недоимки, пеней и штрафов, указанных в решении. То есть обеспечительные меры имеют своей целью выполнение решения налогового органа по уплате доначисленных налогов и сборов, штрафов и пеней, но при этом должно быть веское основание для принятия таких мер.

  Обеспечительными мерами могут быть:

  1) запрет на отчуждение (передачу в залог) имущества налогоплательщика без согласия налогового органа. Этот запрет производится последовательно в отношении:

  - недвижимого имущества, в том числе не участвующего в производстве продукции (работ, услуг);

  - транспортных средств, ценных бумаг, предметов дизайна служебных помещений;

  - иного имущества, за исключением готовой продукции, сырья и материалов;

  - готовой продукции, сырья и материалов.

  Отметим, что запрет на отчуждение (передачу в залог) имущества каждой последующей группы применяется в случае, если совокупная стоимость имущества из предыдущих групп, определяемая по данным бухгалтерского учета, меньше общей суммы недоимки, пеней и штрафов, подлежащей уплате;

  приостановление операций по счетам в банке в порядке, установленном ст. 76 НК РФ. Обратите внимание, что приостановление операций по счетам в банке в порядке принятия обеспечительных мер может применяться только после наложения запрета на отчуждение (передачу в залог) имущества и в случае, если совокупная стоимость такого имущества по данным бухгалтерского учета меньше общей суммы недоимки, пеней и штрафов, подлежащей уплате. Кроме того, данная обеспечительная мера допускается в отношении разницы между общей суммой недоимки, пеней и штрафов, указанной в решении, и стоимостью имущества, не подлежащего отчуждению (передаче в залог) в соответствии с вышерассмотренным положением.

  Вышеприведенные обеспечительные меры по просьбе лица, в отношении которого было вынесено решение об их принятии, могут быть заменены налоговым органом на:

  - банковскую гарантию, подтверждающую, что банк обязуется уплатить указанную в решении о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения или решении об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения сумму недоимки, а также суммы соответствующих пеней и штрафов в случае неуплаты этих сумм принципалом в установленный налоговым органом срок;

  - залог ценных бумаг, обращающихся на организованном рынке ценных бумаг, или иного имущества, оформленный в порядке, предусмотренном ст. 73 НК РФ;

  - поручительство третьего лица, оформленное в порядке, предусмотренном ст. 74 НК РФ.

  Согласно п. 12 ст. 101 НК РФ при предоставлении налогоплательщиком на требуемую сумму действующей банковской гарантии банка, включенного в перечень банков, отвечающих установленным требованиям для принятия банковских гарантий в целях налогообложения, предусмотренный п. 4 ст. 176.1 НК РФ, налоговый орган не вправе отказать налогоплательщику в замене обеспечительных мер.

  Для реализации своего права на принятие обеспечительных мер руководитель или его заместитель выносит решение, вступающее в силу со дня вынесения и действующее до дня исполнения решения о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения (решения об отказе в привлечении к ответственности) либо до дня отмены вынесенного решения вышестоящим налоговым органом или судом. Отметим, что замена обеспечительных мер также оформляется решением о замене обеспечительных мер. Решение об отмене (замене) обеспечительных мер вступает в силу со дня его вынесения.

  Приказом ФНС России от 30.03.2014 N ММВ-7-2/188 "Об утверждении форм решений о принятии обеспечительных мер, об отмене и о замене обеспечительных мер" утверждены формы решений о принятии обеспечительных мер, их отмене и замене. Документ вступил в силу с 29.05.2014. Все принимаемые решения должны быть оформлены в соответствии с этими формами.

  Копия решения о принятии (отмене) обеспечительных мер в течение пяти дней со дня его вынесения вручается лицу, в отношении которого оно вынесено, либо его представителю под расписку или передаются иным способом, свидетельствующим о дате получения. В случае направления копии решения по почте заказным письмом решение считается полученным по истечении шести дней с даты направления заказного письма. Необходимо учитывать, что в отношении решения о замене обеспечительных мер аналогичное правило отсутствует.

  
  
  
  
  
  
  
  

  Глава 2. Анализ применения обеспечительных мер при взимании налогов и их значение

  2.1. Анализ контрольной работы налоговых органов по Иркутской области

  Налоговые органы в ходе работы обязаны постоянно вести строгую отчетность о своей работе, в том числе о результатах проводимого налогового контроля. Приказами ФНС России утверждены 2 формы отчетности:

  1. отчет 2-НК "Отчет о результатах контрольной работы налоговых органов". Форма отчета утверждена Приказом ФНС России от 04.04.2006г. №САЭ-3-10/188. Данный отчет является ежеквартальным и обязателен к заполнению управлением ФНС каждого субъекта РФ;
  2. отчет 2-НМ "Отчет о результатах проверок соблюдения законодательства о налогах и сборах, проведенных налоговыми органами самостоятельно и с участием органов внутренних дел". Форма отчета утверждена Приказом ФНС России от 12.11 2008г. № ММ-3-1/594@. Отчет является ежемесячным и заполняется УФНС субъекта РФ.

  В этих отчетах отражается информация о количестве проведенных проверок и суммах доначислений как в целом, так и отдельно по каждому виду налогов и платежей во ВБФ.

  Сведения об организации камеральных налоговых проверок за 2013 в Иркутской области представлена в таблице 2.1.

  Таблица 2.1 Сведения об организации и проведении камеральных и выездных проверок

  Код строкиКоличествоДополнительно начислено платежей (включая налоговые санкции и пени)Из графы 2: налоговАБ123Камеральные проверки3010298 646159 163112 745из них выявившие нарушения302020 300XXXXXXВыездные проверки организаций и физических лиц3060791886 465694 876в том числе:выявившие нарушения3061782XXXXXXпроверки организаций3062530760 050596 160из них:выявившие нарушения3063525XXXXXXПени за несвоевременную уплату налогов, взносов, сборов и штрафные санкции по результатам проверок соблюдения банками требований, установленных статьями 46, 60, 76, 86 НК РФ3064XXX267 568XXXКонтрольная сумма3065321 5742 073 2461 403 781

  Итак, за 2015 год по результатам контрольной работы налоговыми органами Иркутской области дополнительно начислено платежей с учетом налоговых санкций и пени в размере 2 073246 млн.рублей.

  Структурный анализ доначисленных платежей следующий:

  - сумма доначисленных налогов по результатам контрольной работы составила 1 403 781 млн. рублей, удельный вес их в общей сумме доначисленных платежей составил 67,7 процента;

  - сумма предъявленных налоговых санкций составила 2964 млн. рублей удельный вес их в общей сумме доначисленных платежей составил 10,8 процентов;

  - сумма начисленных пени составила 267 568 млн. рублей (12,9 процентов от общей суммы доначисленных платежей.

  За 2015 года инспекциями области проведено 791 выездных налоговых проверок. По результатам выездных проверок дополнительно начислено в бюджет и внебюджетные фонды 886465 млн. рублей.

  Суммы доначисленных платежей в расчете на одну выездную проверку, выявившую нарушения, в среднем по Управлению составили 1120,68 тыс. рублей.

  За 2015 года инспекциями области проведено 298 646 камеральных налоговых проверок. По результатам камерального контроля налоговыми органами области доначислено 159 163 млн.рублей. Суммы доначисленных платежей в расчете на одну камеральную проверку, выявившую нарушения, составили 1,87 тыс. рублей.

  За 2015 года в рамках совместной деятельности органов внутренних дел и налоговых органов Иркутской области проведено 30 совместных выездных налоговых проверок.

  Все совместно проведенные проверки результативны. В рассматриваемом периоде в результате совместных выездных налоговых проверок доначислено 202,7 млн. рублей.

  Эффективность совместных выездных налоговых проверок (сумма доначисленных платежей в расчете на одну результативную совместную проверку) по итогам 9 месяцев 2015 года составила 6,8 млн. рублей.

  По результатам выявленных в ходе камеральных налоговых проверок несоответствий в отчетности налогоплательщиков налоговыми органами области на постоянной основе направляются в их адрес уведомления и требования. Благодаря этой работе за 2015 год налогоплательщиками представлено 4,7 тысяч уточненных деклараций, увеличивающих налоговые обязательства на сумму 328,9 млн. рублей, 196 деклараций, уменьшающих сумму убытков на 377,2 млн. рублей, и 330 деклараций, уменьшающих заявленный к возмещению налог на добавленную стоимость на 188,9 млн.руб.

  
  

  2.2. Практика применения обеспечительных мер при взимании налогов и их значение

  На практике реализация права налогового органа о принятии обеспечительных мер нередко оборачивается для налогоплательщика серьезными проблемами при ведении финансово-хозяйственной деятельности. Соответственно, встает вопрос, насколько обоснованны действия налоговых органов в данном случае. Напомним, что налоговики вправе принять обеспечительные меры при наличии достаточных оснований полагать, что без этих мер решение о доначислении налогов и сборов налогоплательщиком выполнено не будет. Какие основания можно считать достаточными? Ответ на этот вопрос налогоплательщики ищут в судах различных инстанций, и, как показывает арбитражная практика, далеко не всегда применение обеспечительных мер является обоснованным.
  Приведем последние решения ФАС, в которых судьи поддержали налогоплательщиков и не признали доводы налоговиков достаточными для применения обеспечительных мер. При этом делать вывод, что судьи всегда поддерживают налогоплательщика в этом вопросе, будет неправильно - все-таки надо исходить из конкретных обстоятельств, а они в каждом деле разные.
  Постановление ФАС УО от 11.07.2013 N Ф09-4088/11-С3. Суть спора. Налоговая инспекция провела выездную налоговую проверку общества. По ее результатам было принято решение о доначислении обществу налоговых платежей на общую сумму около 210 млн руб. На основании п. 10 ст. 101 НК РФ инспекция вынесла решение о применении обеспечительных мер в виде запрета на отчуждение (передачу в залог) без согласия налогового органа имущества на сумму около 9 млн руб., в том числе двух нежилых зданий и земельного участка.

  Позиция общества. По мнению общества, действия налогового органа по применению обеспечительных мер незаконны.

  Позиция налогового органа. По мнению налоговиков, у инспекции были все основания полагать, что непринятие обеспечительных мер может привести к затруднительности или невозможности исполнения решения налогового органа о привлечении налогоплательщика к ответственности за совершение налогового правонарушения. При этом они ссылаются на то, что применение обеспечительной меры в виде запрета на отчуждение (передачу в залог) имущества налогоплательщика обусловлено наличием задолженности в бюджет в сумме около 210 млн руб., наличием, по данным бухгалтерского баланса общества, значительной кредиторской задолженности в сумме около 440 млн руб., а также неоднократной сменой обществом юридического адреса. Кроме этого, по утверждению налоговиков, доказательства, свидетельствующие о нарушении прав общества решением о применении обеспечительных мер, в материалах дела отсутствуют.
  Решения судей. Арбитражный суд Челябинской области, Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд и судьи ФАС УО удовлетворили заявленное требование общества на основании отсутствия достаточных доказательств того, что неприменение обеспечительных мер может затруднить или сделать невозможным дальнейшее исполнение решения о привлечении к налоговой ответственности.
  В силу п. 10 ст. 101 НК РФ, ст. 65 АПК РФ принявший решение о применении обеспечительных мер налоговый орган должен доказать, что их неприменение могло затруднить или сделать невозможным в дальнейшем исполнение решения инспекции и (или) взыскание доначисленных сумм налогов, начисленных сумм пеней, налоговых санкций. Решение о применении обеспечительных мер должно отвечать принципам обоснованности, мотивированности и законности, что следует из основных положений законодательства РФ о налогах и сборах, поскольку решение о применении обеспечительных мер затрагивает права и законные интересы налогоплательщика.

  Установив, что в решении о применении обеспечительных мер не отражено, что при его принятии налоговым органом исследовались вышеуказанные обстоятельства, связанные с тем, что неприменение таких мер может затруднить или сделать невозможным в дальнейшем исполнение решения о доначислении налогов, а также то, что в оспариваемом решении отсутствуют ссылки на надлежащие доказательства, подтверждающие такие обстоятельства, судьи пришли к обоснованному выводу об отсутствии достаточных доказательств того, что неприменение инспекцией обеспечительных мер может привести к затруднительности или невозможности исполнения решения инспекции об отказе в привлечении общества к налоговой ответственности.

  Постановление ФАС ЦО от 13.07.2012 N А09-12566/2011 Суть спора. По итогам выездной налоговой проверки обществу были доначислены налоги, штрафы и пени на общую сумму около 35 млн руб. Налоговым органом было вынесено решение о применении обеспечительных мер, направленных на обеспечение возможности исполнения ранее вынесенного решения в виде запрета на отчуждение 16 транспортных средств. Позиция общества. Полагая, что данное решение налогового органа не соответствует нормам законодательства РФ о налогах и сборах, нарушает права и законные интересы налогоплательщика в сфере экономической деятельности, общество обратилось в арбитражный суд.

  Позиция налогового органа. Основанием для принятия решения налогового органа о применении обеспечительных мер послужил факт отсутствия у общества недвижимого имущества, в том числе не участвующего в производстве продукции (работ, услуг). Решения судей. Арбитражный суд Брянской области, Двадцатый арбитражный апелляционный суд и ФАС ЦО удовлетворили требование общества о признании решения налогового органа о принятии обеспечительных мер незаконным. По мнению судей, принимая решение о применении обеспечительных мер, налоговая инспекция обязана доказать невозможность или затруднительность исполнения решения о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения (решения об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения). Вместе с тем в оспариваемом решении налогового органа отсутствуют ссылки на доказательства, подтверждающие, что непринятие таких мер может затруднить или сделать невозможным в дальнейшем исполнение ранее вынесенного решения о доначислении налогов и т.д. Доказательств совершения обществом до принятия оспариваемого решения действий, направленных на умышленное сокрытие принадлежащего ему имущества, в том числе денежных средств, с целью неисполнения решения инспекции налоговый орган суду не представил.
  Кроме того, принимая оспариваемое решение, налоговый орган не учел, что транспортное средство (самосвал) не является собственностью общества, а находится в лизинге. Другие транспортные средства, указанные в оспариваемом решении, находятся в залоге у банка по договору о залоге, заключенному в обеспечение исполнения обязательств общества по кредитному договору. Приобщенным к материалам дела письмом банк уведомил общество о том, что им получена информация о принятии налоговым органом обеспечительных мер в виде запрета на отчуждение заложенных банку транспортных средств, и указал на то, что в случае непринятия обществом мер по снятию данных обеспечительных мер банк будет вынужден потребовать досрочного возврата оставшейся суммы кредита и уплаты процентов. Как обоснованно указал суд, решение налогового органа о принятии вышеназванной обеспечительной меры нарушает права общества на свободное распоряжение принадлежащим ему имуществом и негативно отражается на хозяйственной деятельности предприятия. С учетом изложенного заявленные обществом требования были правомерно удовлетворены судом. Постановление ФАС ЗСО от 23.12.2012 N А75-4327/2012 Суть спора. По результатам выездной налоговой проверки учреждению были доначислены налоги и сборы в сумме порядка 1 млн руб., в том числе налог, уплачиваемый при УСНО. После этого было принято решение о применении налоговым органом обеспечительных мер, выразившихся в наложении запрета на отчуждение (передаче в залог) без согласия налогового органа имущества учреждения (поименованного в принятом решении). Позиция общества. Несогласие с вышеназванными решениями налоговых органов послужило основанием для обращения учреждения в арбитражный суд. Позиция налогового органа. Основанием для принятия решения о применении обеспечительных мер стали доводы налоговой инспекции и управления ФНС, касающиеся наличия уголовного дела и принятия в качестве доказательств протоколов допроса должностных лиц ФОМС. Решения судей. Решением Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа - Югры в удовлетворении требований учреждению отказано. Постановлением Восьмого арбитражного апелляционного суда решение суда первой инстанции отменено, по делу принят новый судебный акт об удовлетворении заявленных требований в полном объеме. Судьи ФАС ЗСО также поддержали требования налогоплательщика.
  Судьи отметили, что по изложенным выше основаниям указанное решение налоговой инспекции о принятии налоговым органом обеспечительных мер подлежит признанию недействительным, обратив внимание на наличие еще одного обстоятельства для этого. В нарушение п. 10 ст. 101 НК РФ оспариваемое решение о принятии налоговым органом обеспечительных мер не содержит указания на то, какие имелись основания полагать, что неприменение этих мер может затруднить или сделать невозможным в дальнейшем исполнение такого решения и (или) взыскание недоимки, пеней и штрафов. Подобного обоснования не приведено и в судебном заседании. Наличие возбужденного уголовного дела за нарушение, не связанное с неуплатой налогов, на которое ссылались налоговые органы, само по себе не может свидетельствовать о последующей невозможности исполнения решения налогового органа.

  Отметим, что суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований учреждения и только суд апелляционной инстанции исследовал все обстоятельства, имеющие значение для дела, сделал правомерные выводы в соответствии с действующим налоговым законодательством, нарушений норм материального и процессуального права не установил и принял законный и обоснованный судебный акт. Именно это решение и оставлено в силе.

  Постановление ФАС ВВО от 24.06.2012 N А29-12787/2011. Суть спора. Налоговая инспекция провела выездную налоговую проверку индивидуального предпринимателя, по результатам которой составлен акт и принято решение о привлечении его к ответственности в виде штрафов. Налогоплательщику было предложено уплатить налоги в общей сумме около 600 000 руб. После вынесения решения о привлечении к налоговой ответственности налоговый орган принял обеспечительные меры в виде запрета на отчуждение (передачу в залог) без согласия налогового органа имущества налогоплательщика (транспортных средств) общей стоимостью около 400 000 руб. и приостановления операций по счетам налогоплательщика в банках. Решением УФНС по Республике Коми решение инспекции о принятии обеспечительных мер отменено в части приостановления операций по счетам в банке. Позиция индивидуального предпринимателя. Индивидуальный предприниматель счел данные решения незаконными.
  Позиция налогового органа. Налоговый орган полагает, что решение о принятии обеспечительных мер является правомерным, поскольку имелись достаточные основания полагать, что их непринятие может затруднить или сделать невозможным в дальнейшем исполнение решения о привлечении к ответственности и взыскание недоимки, пеней и штрафов, указанных в решении. В обоснование решения о принятии обеспечительных мер инспекция обращает внимание суда на факты несвоевременной уплаты и перечисления налогов, а также на неоднократное привлечение к налоговой ответственности.
  Решения судей. Арбитражный суд Республики Коми и ФАС ВВО поддержали индивидуального предпринимателя.
  По мнению судей, у налогового органа отсутствовали основания полагать, что предприниматель примет меры, направленные на уклонение от выполнения налоговых обязательств, и непринятие обеспечительных мер может затруднить или сделать невозможным взыскание недоимки, пеней и штрафов.
  Принимая решение о применении обеспечительных мер, инспекция обязана доказать невозможность или затруднительность исполнения решения о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения. Суд первой инстанции установил, что, приняв обеспечительные меры, налоговый орган в качестве обстоятельств, которые дали основания полагать, что непринятие этих мер может затруднить или сделать невозможным взыскание недоимки, пеней и штрафов, указал на то, что в проверяемом периоде имели место факты несвоевременной уплаты предпринимателем налогов (ЕНВД, ЕСН, НДФЛ и НДС). В материалах дела отсутствуют доказательства того, что ранее предприниматель принимал меры, направленные на сокрытие принадлежащего ему имущества, в том числе денежных средств, с целью неисполнения решения налогового органа о привлечении к налоговой ответственности. При таких обстоятельствах суд пришел к выводу, что оспариваемое решение о принятии обеспечительных мер инспекция вынесла при отсутствии предусмотренных НК РФ оснований. Это решение нарушает права налогоплательщика пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом, в том числе денежными средствами, в связи с этим суд признал оспариваемое решение недействительным.

  В заключение хотелось бы отметить, что иногда налогоплательщики полагают, что обеспечительные меры применяются налоговым органом только по решениям, в которых фигурируют очень крупные суммы. Это не так, и приведенные примеры это наглядно показывают. При этом подчеркнем, что обеспечительные меры принимаются и в отношении индивидуальных предпринимателей.

  Согласно требованиям налогового законодательства обеспечительные меры должны иметь достаточные основания. По мнению налоговых органов, в качестве достаточных оснований могут выступать самые разные обстоятельства: наличие у налогоплательщика задолженности в бюджет, значительной кредиторской задолженности, факт отсутствия у общества недвижимого имущества, заведение уголовного дела в отношении работников организации, а также неоднократная смена обществом юридического адреса. И даже факты несвоевременной уплаты налогов и неоднократное привлечение к налоговой ответственности могут стать основанием для вынесения решения о принятии обеспечительных мер.

  То, что суды в подавляющем большинстве признают данные решения недействительными, конечно, не может не радовать налогоплательщиков, но надо отметить, что добиться этого можно только после прохождения ряда судебных инстанций. И пока решение налогового органа не будет отменено, деятельность предприятия существенно ограничится наложенными обеспечительными мерами.

  Заключение

  Система налоговых органов в РФ построена в соответствии с административным и национально-территориальным делением, принятым в РФ, и состоит из трех звеньев. Каждый уровень системы и ее составляющие имеют свои функции и специфику.

  Центральным органом управления налогообложением в РФ является ФНС России. Основные функции, возложенные на ФНС России по контролю и надзору:

  • за соблюдением законодательства РФ о налогах и сборах;
  • за правильностью исчисления, полнотой, своевременностью внесения в соответствующий бюджет налогов и сборов и иных обязательных платежей;
  • за производством и оборотом этилового спирта, спиртосодержащей, алкогольной и табачной продукции;
  • за соблюдением валютного законодательства в пределах компетенции налоговых органов;
  • за информированием налогоплательщиков по вопросам налогового законодательства и разъяснением системы налогообложения.

  ФНС России также является уполномоченным федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим:

  • государственную регистрацию юридических лиц, физических лиц в качестве индивидуальных предпринимателей;
  • представление в делах о банкротстве и процедурах банкротства требований об уплате обязательных платежей и требований РФ по денежным обязательствам.

  Типологизация политико-правовой ментальности На основании вышеизложенных теоретико-методологических положений и принципов можно перейти к анализу основных проявлений и типов этом же контексте можно говорить и о ментальности классов - господствующего и эксплуатируемого, которые явно обладают весьма трудноуловимой в рефлексии матрицей типизаций и оценок, общей схемой смыслопостроений, определяющей характер (классового) правового и политического мышления, соответствующие поведенческие акты, привычный социальный «отклик» (реакцию представителей определенных классов на те или иные символические, деперсонифицированные образования - право, законы, власть, пенитенциарную систему и др.).При известном отходе от марксистских социальнофилософских постулатов и намеренном отвлечении от идеи о том, что каждый индивид в современном обществе так или иначе является носителем ментальности различных уровней (семьи, корпорации и т.д.), вполне уместно выделять и виды правовой ментальности относительно имеющих место различных социальных страт: «дворянская ментальность», «купеческая ментальность», «крестьянская ментальность » и др. В последние десятилетия все чаще спорят­ о профессиональном правовом менталитете - ментальности юристов (судейская, милицейская, адвокатская и т.д.), экономистов, врачей, учителей и т.п. Однако существенные черты, качества, принципиально отличающие лиц разных видов занятости и позволяющие в одном и том же социуме и государстве утверждать о действительном различии их мировидения «на профессиональной основе», не всегда удается выделить. С еще большей осторожностью следует утверждать о возможном выходе профессионального юридического менталитета за национальные границы, об объединении на этой основе лиц одной и той же профессии в разных странах. Вообще, к идее унификации правовой ментальности следует относиться максимально взвешенно, с известными теоретическими допущениями и методологическими «оглядками».Опираясь на известные труды зарубежных и отечественных историков, культурологов, политологов (М. Бахтина, М. Блока, Ф. Броделя, А. Гуревича, Л. фон Мизеса, Л. Фев- ра и др.), посвященные особенностям чувств и образа мыслей, «коллективной памяти» людей определенной эпохи (средних веков, Возрождения, Нового времени и др.)» выделяют так называемые историко-эпохальные типы правового менталитета,­ которые к тому же «привязаны» и к конкретному цивилизационному ареалу, например правовой менталитет европейского Средневековья или ренессансная западноевропейская ментальность и т.д. В явно немногочисленной современной отечественной специальной литературе, в которой встречаются рассуждения относительно природы и видов правовой ментальности, можно обнаружить подходы более высокой степени обобщения. В частности, авторы словаря по философии права В.А. Бачинин и В.П. Сальников предлагают различать ментальность «западного» и «восточного» типов и, видимо, впервые в нашей научной традиции явно формулируют их характерные признаки. В общем, пространство поиска оснований классификации неисчерпаемо, естественно, сопряжено с теми целями, которые исследователь перед собой ставит. Отсюда и стремление ряда авторов (например Г. Хофстеда) выделять «индивидуалистический» и «коллективистский» правовой менталитет, господствующие в «чистом» виде или каким-то образом сочетающиеся (в Японии) в конкретных странах современного мира, «мас- кулинистический» и «феминистический» типы, публичноправовую и частно-правовую ментальность­ и др.Возвращаясь к специфике отечественной политико-институциональной действительности и учитывая цель и задачи настоящего исследования, остановимся еще на одном основании классификации ­ неоднороден. Он явно имеет сегрегационную природу, в смысле исторически сложившегося разрыва между столичной и провинциальной ментальностью. « Для русского менталитета (в нашем случае правового менталитета. - А.М., В.П.) имеют огромное значение гигантские размеры страны. Благодаря громадным размерам государства, пространственной рассеянности населения, различных укладов, культур, возникает своеобразная историческая инерция, небезразличная к историческим судьбам России. Эта инерция является, если хотите, роком для нашей страны. Скажем, во Франции влияние Парижа на протяжении всей истории, особенно в Новое время, было решающим - страна шла туда, куда шел Париж (кроме, пожалуй, периода Парижской коммуны 1871 г.)». Замечание правомерно и теоретически оправданно. Устойчивый «регионализационный» характер российской политико-правовой культуры (от которого, конечно, в известной степени исследователь может и абстрагироваться) всегда находился в центре внимания знаменитых российских «централизаторов»: от Ивана Калиты до Иосифа Сталина. Однако великий парадокс заключается в том, что увеличение степени централизации власти оказывало обратное влияние на национальную юридическую и политическую ментальность. Хотя внешне усиление центра всегда приводило к единству территорий, но в ментальном измерении часто это оказывалось лишь квазиединством. В качестве примера достаточно вспомнить вечные противоречия между Москвой и регионами, во многом порожденные и (что удивительно!) поддерживаемые самим центром. Первичный источник, исторический «первотолчок» здесь-это ничем не ограниченная централизаторская политика Москвы, а затем ее особый статус в качестве политико-правового и культурного центра и, как следствие, столичная харизма. Более того, в плане народного юридико-государственного мировидения « в русской истории передача статуса столицы от Москвы Петербургу, как это ни парадоксально, - факт малопримечательный, маловыразительный и почти никак не отразившийся на ментальности Москвы (...) Отдельная и хорошо знакомая тема - «Москва - Третий Рим». Невозможно представить Петербург в тоге «Третьего Рима». Дело не в утерянном средневековье, а в менталитете, заявленном и явленном в его истории», - пишет М. Уваров.В итоге в едином национальном духовном пространстве сложилось два политических и юридических центра, два разновеликих ментальных полюса: столица - провинция.Данная бинарная конструкция оказа??ась настолько устойчивой, что спокойно пережила самые разные (часто трагические) повороты отечественной истории. Конечно же, можно выделить множество причин и предпосылок, определяющих и сохраняющих такое положение дел, например, сосредоточение в столице огромных интеллектуальных, информационных (центральные СМИ, архивы, библиотеки) и материальных ресурсов, уникальная возможность незначительной части московского электората оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций политический фон, и т.д. Эти факторы действительно имеют место и, что называется, «лежат на поверхности», но есть и глубинные, скрытые основания для столично-провинциальной дифференциации и идентификации российского менталитета и правового самосознания. Это, прежде всего, принципиально различная правовая и политическая динамика носителей менталитета, разные степени «уязвимости» от радикальных политических (часто популистских) идей и­ настроений, отличающийся уровень «открытости» (мобильности) юридической культуры и всей правовой инфраструктуры для политико-правовых инноваций, заимствований, «продвижения иностранного правового миссионерства».«Разрыв» столицы и провинции в России становится еще более ощутим и, наверное, более социально значим в периоды общенациональных политико-правовых преобразований, потрясений, кризисов. Так, традиционный исход населения в Сибирь в XVI-XVIII вв. был своеобразной формой протеста против «искоренения древних навыков» и «унижения россиян в собственном их сердце» со стороны центральной власти, представлялся необходимым условием сохранения духовной и этнической самости определенных групп населения. Яркий пример тому - старообрядцы.В ходе исторического развития страны произошла своеобразная селекция, в результате которой в Центральной России, как правило, оставались наиболее лояльные к государственной власти, а в Сибирь, на Дон, Волгу уходили те, кто стремился к различным формам (подробнее об этом в гл. 4) противостояния центру. Уже в силу этих обстоятельств политико-правовой менталитет населения Центральной России, и прежде всего столицы,­ и юридическая ментальность Сибири (как, впрочем, и иных окраин) формировались различным образом.Эта дифференциация особенно проявляется в условиях так называемого «реформаторско-правового» развития страны: инерционность ментальной системы провинций, здоровый «крестьянский» консерватизм, прагматичность, недоверие к тому, что предлагается центральной властью, - все то, что «отсеивает» крайние и нежизнеспособные юридические и политические варианты развития государства.Несомненно, что все вышеназванное (как, впрочем, и еще многое другое) влияет на содержание структур национального политико-правового менталитета, а следовательно, его «субментальное расчленение» и методологически, и теоретически оправдано. Поэтому говорить о едином российском юридическом менталитете можно, но лишь с известной степенью условности, абстрагируясь для решения определенных исследовательских задач от его дифференциации по вертикали.«­ Русский народ, как и все другие, имеет свои особенности. Одной из них является психическое восприятие * государственной власти, государственно-правовых институтов, отношение к их возникновению, смене и развитию. Современные русские люди, проживающие в столице и впровинции, оценивают их по-разному». В этой связи очевидна и общеизвестна роль обычаев, традиций, устоев жизни какой-либо местности, накладывающих отпечаток на нравственное состояние постоянно проживающих там людей, во многом обусловливающих их поведение, иерархию ценностей, определяющих реакции индивидов в определенных, часто нестандартных ситуациях.В рамках политико-юридического дискурса последнее неизбежно воплощается в различных вариантах правового поведения: например, преобладание законопослушных (конформистских или маргинальных) граждан в российской провинции или, наоборот, в столице, правовой нигилизм как массовое столичное явление либо показатель деформированного правосознания провинциалов. Очевидно, что при подобном рассмотрении, при исследовании данных вопросов неизбежен выход за узкие рамки позитивистской теории правосознания в принципиально иное концептуальное поле - национальную юридическую ментальность, а в итоге - создание юридико-антропологического «портрета» российского общества.В этом случае радикальная смена методологических и теоретических позиций - явление положительное и эвристически необходимое, так как взгляд на развитие многихчасто влияет на их оценку, дает возможность для всестороннего,­ комплексного и адекватного понимания причин и результатов.Например, известные отечественные события августа 1991 г. показали, что только небольшая часть граждан, причем преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге, пошла за реформаторами, большая же часть населения страны, в основном жители провинции, колебались и выжидали, пассивно наблюдая за ходом борьбы, остававшейся чуждой их политическому и правовому сознанию, «ментальному» настроению. Поэтому «власть попала в руки реформаторов не благодаря всенародной борьбе за свободу, она упала к их ногам, а реформаторы были вынуждены ее поднять». Наверное, на материале подобных кризисных общественно-политических ситуаций как нельзя лучше эксплицируется столично-провинциальная дифференциация российского юридического менталитета.Очевидно, что для регионов характерна иная ментальность (хотя и не выходящая за рамки российского правового менталитета), и это проявляется в позициях, ценностных ориентациях, стиле юридического и политического мышления, мотивациях, образцах правового поведения людей. Региональное г��сударственно-юридическое самосознание - это не только отождествление граждан с определенной территориальной общностью­ и ее правовыми и политическими устоями, но и в известной степени противопоставление себя членам столичной общности.В немногочисленной современной политологической и юридической литературе, посвященной рассмотрению подобных проблем, делаются попытки выделения характерных особенностей и атрибутов провинциальной и столичной правовой ментальности, что, с одной стороны, позволяет говорить о научном характере вертикального деления национального ментального пространства, а с другой - способствует пониманию ряда ключевых проблем национальной правовой системы, имплицирует методологически важные для решения многих прикладных вопросов современной отечественной правовой науки положения. Тем более что ментальный «плюрализм» недостаточно учитывается и в современном управлении и самоуправлении, формировании системы национальных политических институтов и структур в постсоветском пространстве, а мотивационный потенциал регионального правосознания часто во- рбще игнорируется как законодателем, так и правоприменителем, причем не только в столице, но и на местах.В.Н. Синюков, развивая идею о специфике Москвы как современного культурно-политического центра российской правовой системы, формулирует­ несколько основных постулатов, раскрывающих сущность и специфику столичной (мегаполисной) ментальности:- в настоящий период Москва занимает в правовой жизни страны положение, намного перекрывающее значимость для развития национального права других субъектов политического процесса (юридически и политически «избыточный» статус столицы. - А.М., В.П.);- столичное население более, чем в других регионах, предрасположено к экзальтации, эпатажу, податливости к ситуативной реакции, зависимости от иностранного юридического и идеологического воздействия (повышенная восприимчивость к радикальным, причем самого разного происхождения и направленности, часто популистским идеям и действиям, умение сравнительно быстро адаптироваться к новым государственно-правовым реалиям. - А.М., В.П.);- столичный электорат имеет особый политический вес, так как именно его относительное социальное благополучие является условием «выживания» правительства и в конечном счете определяет (столичную?!) легитимность государственной власти (тем более, если последняя не пользуется очевидной и явной поддержкой большинства населения страны!). Поэтому, например, незначительная часть московского­ электората (и это самим электоратом осознается и влияет на типич??ые черты его правового поведения, политические и юридические ценности и установки) имеет уникальные возможности оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций социальный фон.Вполне уместными в контексте данной работы являются замечания И.А. Иванникова, который хотя и уделяет внимание, прежде всего, особенностям провинциальной правовой ментальности, тем не менее формулирует рядположений относительно политико-правового менталитета столицы.Так, «­ столичный человек в моральном отношении более раскрепощен, безответственен, чем провинциал. В силу ряда объективных причин, столичное население России в своей массе всегда было более образованным (в том числе и юридически образованным. - А.М., В.П.), информированным, чем провинциальное». И с этим трудно спорить! « Провинциалы, проживающие в небольших населенных пунктах, с возрастом осознают свое место в этом социуме, предвидят последствия своих действий... Моральная ответственность пронизывает отношения между людьми в провинции очень глубоко, способствуя формированию законопослушных граждан, у которых хорошо развито чувство долга». Действительно, в расширение сказанного можно отметить «склонность» правового поведения провинциалов к правомерному конформистскому и привычному поведению (хотя определенный процент маргиналов и здесь дает о себе знать, особенно в период кризисов, приводя к резким скачкам уровня криминогенности в регионах).Можно согласиться и с тем, что русское провинциальное государственно-правовое сознание направлено на поиск приемлемых (идеальных) государственно-правовых форм и институтов не «на стороне», а в собственном прошлом, историческом опыте русского народа, его государственности. Отечественная история знает немало примеров, когда признаки, ярко выраженные в провинциальной политико-правовой ментальности - соборность, патриотизм, традиционализм и др. - выступали необходимой духовной основой движения различных слоев населения, подвижничества отдельных личностей по спасению государства Российского в периоды острейших цивилизационных кризисов (от Смуты до реформаторского лихолетья концаХХв.). «Малые», «простые» люди, жители Нижнего Новгорода, Костромы, Ярославля, донских казачьих станиц и др. в эпохи потрясений и преобразований становятся «заботниками»­ о судьбах государства.Сквозное, вертикальное различение отечественной правовой ментальности имплицирует необходимую в этом случае дифференциацию содержания основных компонентов национального юридического мира, предполагает «столично-региональную» поправку, учет ментальной специфики провинциальных и столичных ее носителей при анализе сущности и значения многочисленных институтов, стандартизирующих юридическую ментальность (СМИ, правоохранительные органы, адвокатская и судебная практика, юридическая наука и т.д.).Нельзя обойти вниманием и развитие региональных элит, во многом влияющих на поддержание ментальной дифференциации. Региональная элита стремится обозначить себя не только политически и организационно (институционально), но и по правовым, идеологическим и мировоззренческим основаниям, обнаружить и закрепить на уровне массового сознания населения данного региона собственные, оригинальные исторические и интеллектуальные традиции, которые обычно старательно «изыскиваются» в прошлом данной территориальной единицы. И это неизбежно, так как процесс самоорганизации, становления данной группы всегда сопровождается и ее мировоззренческой самоидентификацией.­ Ясно, что политические и правовые ритуалы (обряды), ценности и символы как способы выражения политико-правовой ментальности наличествуют и в провинциальной, и в столичной ментальности, однако смысловое и содержательное наполнение, направленность и, вероятно, динамика их все-таки будут отличаться.Учитывая, что данная проблема это, несомненно, предмет отдельного исследования, тем не менее сформулируем ряд положений важных, по мнению автора, для подробного изучения специфики правового поведения и правосознания этих больших групп населения.1. Следует определить значение и специфику законов и подзаконных нормативных актов, актов реализации, правовых отношений, иных правовых средств (стимулов, ограничений, дозволений, запретов, поощрений) в плане регулирования многообразия общественных отношений с позиций столичного и провинциального государственноправового сознания, а соответственно выйти на актуальнейшую проблему отечественного политико-правового познания - правовой режим, т.е. установленный законодательством особый порядок регулирования, представленный специфическим комплексом правовых средств, который при помощи оптимального сочетания стимулирующих и ограничивающих элементов создает­ конкретную степень благоприятности либо неблагоприятности для беспрепятственной реализации субъектами права своих интересов. В этом контексте стоит проанализировать особенности правовых режимов в столице и российских регионах, выявить степень эффективности действия правовых норм, арсенал средств «продавливания»'различных юридических регуляторов в общественные отношения данных субкультур, характерные черты регионального правотворчества и сложившейся правоприменительной практики.2. Рассмотреть соотношение писаных (юридических) и «неписаных» (обычных) норм поведения в механизме регулирования общественных отношений в столице и провинции.3. Создать необходимые теоретические и методологические основания для решения ряда прикладных вопросов, в частности определения природы и влияния на поведение населения правозначимых установлений, действующих по типу правовых аксиом и презумпций, которые во многом есть продукт политического и юридического опыта сто-1/2 6 Зак 007личных и провинциальных групп; или выявления типичных реакций (юридических и неюридических) на определенные варианты поведения на периферии и в столице (например, сложившийся традиционный уровень «privacy»­ - уважение частной жизни индивидов, признание правовой «экстерриториальности» личности, необходимости защиты внутреннего мира (субъекта, семьи и д��.) от вторжения различных «других», а также неформальные и неписаные индивидуальные представления о должном и нормальном поведении).4. Следует изучить социально-психологические и историко-культурные (архетипические) причины устойчивости (или неустойчивости) в столичном или провинциальном государственно-правовом менталитете «образа» определенной формы правления, государственного устройства и политического режима, тех или иных политических структур и институтов, ценностной иерархии (например, место и значение патриотизма, вестернизации или русофобии; анархизма и этатизма; консерватизма или реформизма и т.д.), а также возможные политико-юридические и социальные последствия деформации или вовсе разрушения привычных (цивилизационных, национальных) схем, стереотипов и институтов.5. Очевидный интерес представляет рассмотрение влияния этнических и религиозных установлений на право- понимание и правореализацию, поведение субъектов в правовой сфере в центре и российских провинциях.6. Вероятно, следует рассмотреть­ склонность той или иной группы населения к оценке различных общественно- политических событий, соотношение правовых чувств и элементарных политических и правовых знаний, юридических стереотипов, привычек, разного рода «автоматизмов» как на обыденном, массовом, так и на профессиональном и даже (что уже отмечалось выше) научно-теоретическом уровне в столице и в провинции (последнее особенно проявляется в расстановке методологических акцентов в правовой литературе последних лет: увлечение западными, либеральными (немарксистскими) доктринами, в основном характерное для столичных научных кругов, и, правда, пока еще немногочисленные попытки провинциальных юристов и философов провести культурно-историческую идентификацию российской правовой системы).Конечно, природа законов не проста. Сложность ее в том, что в любом государстве закон должен быть функциональным, выполнимым, результативным и одновременно в своем национально-культурном аспекте, по своему содержанию опираться на исторически сложившиеся представления членов общества, отвечать их интересам и нравственным ожиданиям.Заметим, что фундаментальные отечественные работы, посвященные данной проблематике, практически­ отсутствуют. Хотя с позиций современного политического реформирования, в контексте развития отечественного федерализма и актуальных интенций российской юридической науки элиминация ментальных различий этих больших групп населения страны, игнорирование ментальной неоднородности российского общества часто привод??т к недопустимым идеализациям и абстрактным, оторванным от национальной конкретики юридическим построениям, что в результате оказывает негативное, вполне ощутимое воздействие и на реальные политико-правовые процессы в современной России. В этом плане следует согласиться с мнением ряда авторов, рассматривающих различные аспекты регионального законодательства в современной России и считающих, что «­ спонтанно начавшийся процесс регионального законотворчества получил столь же спонтанное развитие. Это во многом объясняется отсутствием глубокой общетеоретической проработки серьезных проблем регионализма... вопросов законотворческого процесса на субъектном уровне... других проблем, без решения которых невозможно обеспечить эффективную нормотворческую деятельность органов государственной власти субъектов Федерации». Вполне очевидно, что появление феномена регионального законодательства актуализировало многие темы общей теории права и государства, в том числе вызвало необходимость прояснения духовного смысла провинциального юридического и социально-политического уклада, его специфики, естественно, находящих свое отражение в целом комплексе правовых проблем российского регионализма (вопросах об источниках права, системе законодательства, иерархии нормативных правовых актов и др.), осложненных к тому же многонациональным (полирелигиозным) составом населения страны.Сам факт возникновения и наличия столичной и провинциальной юридических ментальностей, этих во многом отличающихся политико-правовых «миров», говорит о том, что в России (и это отчасти уже было показано выше и будет выявляться в дальнейшем) были и есть для этого определенные условия, что представления граждан о границах допустимого поведения, приемлемых политических институтах, механизмах правового регулирования (начиная с Конституции и заканчивая подзаконными нормативно-правовыми актами и деловыми обыкновениями) часто обусловлены их отнесенностью к столичному или провинциальному социуму. Поэтому «актуальным направлением развития­ правовой системы в XXI столетии должно стать воссоздание местной правовой культуры. Этот проект для России поистине достоин века».Глава 3РОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНОГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРАВОМЕНТАЛЬНЫЙ ТИП3.1. Генезис и особенности российской правоментальностиИсследуя национальную политико-правовую ментальность и политическое мировидение, начинаешь ясно осознавать связь времен и эпох, событий, великих государственных деяний и не менее великих национальных крушений. «Мертвый хватает живого», ничто в истории народов не проходит бесследно и не возникает беспричинно, историческое бытие непрерывно и целостно; это вечное становление национального самосознания как незыблемой основы, начала всех социальных сфер. «­ Генезис - это история становления и развития явления, представляющая собой органическое единство количественно или качественно различных исторических состояний (этапов)...». Человеческое измерение государственно-правовых процессов всегда исторично и культурно, оно не может быть измерением вообще, универсальным, глобальным, схематичным (подобно Марксовым формациям), юридический мир всегда национален и цивилизационен, формируется и существует только в определенном временном и геополитическом (геоюридическом)процессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном­ в ­ этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни разрабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно­ прав А. Балицкий - ­еще с начала 60-х годов XIX в., утверждал: «.. .русское государство заболело манией самоубийства».Сравните. « Видел, как задумали они увенчать всю эту сеть венцом Французской Конституции... Я не мог утерпеть и восстал всей душою против их плана... Я в 1881 г. помешал Конституции», - описывает свою роль в переходе страны от периода реформ 60-70-х годов к известным контрреформам 80-90-х «духовный наставник» отечественного консерватизма, подлинный творец эпохи Александра III К.П. Победоносцев. С откровениями радикала Г.В. Плеханова, который, выступая на II съезде РСДРП, подобно своему «непримиримому» идейному оппоненту отмечает «относительность» существующих на Западе правовых предписаний и принципов, а в конечном счете и «сомнительную пользу» для революционного Отечества ряда демократических институтов западного образца: « Если в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели». « Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона», - подытоживает В.И. Ленин. « Вот почему анархисты, начиная с Годвина, всегда отрицали все писаные законы, хотя каждый анархист, более чем все законодатели взятые вместе, стремится к справедливости...», - не менее откровенно («постскриптум») утверждает князь Петр Кропоткин. Эти краткие афористические формулы, своеобразные эпиграфы к политико-юридическому укладу российского общества отражают правовой вакуум, характерный для доктринального уровня национальной правовой системы, несомненно, представляют собой результат предшествующего развития отечественной государственной инварианты, образа отечественного юридического мышления. В этой связи ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства,­ национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов» удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием­ властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные взгляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого «­ являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования». Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожелает, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно­ за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: «­ Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. » Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску»­ послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. «­ Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133. Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Америка??ской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти « великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134. Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. « Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», - утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании­ подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или,­ используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей, обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. «­ Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху и, вместо непривычнойдемократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души ... ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий, но также к проявлению грубости и жестокости, воспользовался русским мессианизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России». Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. « Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», - вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Д??крета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность­ карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической­ диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают» положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили многие­ традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, «­ есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе никто не может упрекнуть ни прокурорский надзор, ни судебные органы - в том, что они берут на себя смелость исправлять законы или берут на себя смелость истолковывать их по-своему. Они делают то, что им приказал рабочий класс и партия, и больше от них требовать нельзя... И поменьше юристов». Национальное (теперь советское!) правопонимание приобретает партийно-классовое обоснование. « Советское социалистическое право есть совокупность правил поведения (норм), установленных или санкционированных социалистическим государством и выражающих волю рабочего класса и всех трудящихся, правил поведения, применение которых обеспечивается принудительной силой социалистического государства...», - подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что « таким образом в 1938

  
  
  
  
  

  Список использованной литературы

  1. Бюджетный кодекс Российской Федерации от 31 июля 1998 г. № 145-ФЗ (действующая редакция от ред. от 23.05.2016) // Собрание законодательства РФ. 1998. - № 31. - ст. 3823.
  2. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31 июля 1998 года № 146-ФЗ (принят ГД ФС РФ 16.07.1998 г.), в редакции от от 31.05.2016 // Собрание законодательства РФ. 1998. - № 31. - ст. 3824.
  3. Гражданский Кодекс Российской Федерации, части первая, вторая, третья и четвертая: текст с изм. и доп. на от 23.05.2016 // СПС Консультант+
  4. Блохин К.М. Технология формирования налогового бюджета организации. // Финансовый менеджмент. - 2012. - №5. - 74-84 с.
  5. Бо‎‏дро‎‏ʙа Т.В. Нало‎‏го‎‏ʙый учет и о‎‏тчетно‎‏сть. М.: Дашко‎‏ʙ и Ко‎‏., 2015. 480 с.
  6. Васильева Л.А. Доходы федерального бюджета в 2013-2012гг. // Финансы. 2012, № 9. - С.8.
  7. Во‎‏ро‎‏бьеʙа В.Н. По‎‏рядо‎‏к рассмо‎‏трения сᴨо‎‏ро‎‏ʙ нало‎‏го‎‏ᴨлательщико‎‏ʙ с нало‎‏го‎‏ʙыми о‎‏рганами // Нало‎‏го‎‏ʙый ʙестник. 2015. № 5. С.145147.
  8. Гринкевич Л.С. Государственные и муниципальные финансы России.- М.: КНОРУС, 2012.- 560 с.
  9. Гусов В.С. Социальные проблемы налогообложения в России. // Налоги, 2012, №1. - С.35-40.
  10. Дидович А.П. Изучение проблем налогообложения: опыт использования принципов системного анализа: монография/ А.П. Дидович, 2015. 112 с.
  11. Дуканич Л. В. Нало‎‏ги и нало‎‏го‎‏о‎‏бло‎‏жение. Ро‎‏сто‎‏ʙ на До‎‏ну: Феникс, 2014. 416 с.
  12. Еʙстигнееʙ Е.Н. Нало‎‏ги и нало‎‏го‎‏о‎‏бло‎‏жение. Учебно‎‏е ᴨо‎‏со‎‏бие. Питер, 2014. 320 с.
  13. Жидкова Е.Ю. Налогообложение в России: особенности, тенденции, проблемы и перспективы развития/ Е. Ю. Жидкова, 2014. 113 с.
  14. Ильин А.Ю., Го‎‏рело‎‏ʙ А.А. Праʙо‎‏ʙо‎‏й статус Федерально‎‏й нало‎‏го‎‏ʙо‎‏й службы /Администратиʙно‎‏е и мунициᴨально‎‏е ᴨраʙо‎‏. № 7. 2014.
  15. Качур О.В. Некоторые аспекты налоговой политики // Экономический анализ: теория и практика.- 2012.- № 2.- 28-33 с.
  16. Ко‎‏маро‎‏ʙа Т.Л. Место‎‏ и ро‎‏ль о‎‏ргано‎‏ʙ нало‎‏го‎‏ʙо‎‏й службы ʙ механизме ро‎‏ссийско‎‏го‎‏ го‎‏сударстʙа: Аʙто‎‏реф. дис... канд. юрид. наук. М., 2015. 21c.
  17. Ко‎‏со‎‏лаᴨо‎‏ʙ А.И. Нало‎‏ги и нало‎‏го‎‏о‎‏бло‎‏жение: Учебно‎‏е ᴨо‎‏со‎‏бие. М.: Дашко‎‏ʙ и К, 2013. 872 с.
  18. Кудрин А.Л. Трехлетний бюджет бюджет диверсификации экономики. // Финансы.- 2012.- № 4.- 3 с.
  19. Масленнико‎‏ʙа А.А. Стано‎‏ʙление нало‎‏го‎‏ʙых о‎‏ргано‎‏ʙ // Финансы. 2015. N 8. С.6365.
  20. Мысляева И.Н. Государственные и муниципальные финансы. - М.: Инфра-М, 2012. - 360с.
  21. Нало‎‏ги и нало‎‏го‎‏о‎‏бло‎‏жение. / По‎‏д ред. Ро‎‏мано‎‏ʙско‎‏го‎‏ М.В., Врублеʙско‎‏й О.В. Питер, 2014. 528 с.
  22. Нало‎‏ги и нало‎‏го‎‏о‎‏бло‎‏жение: Учеб. По‎‏со‎‏бие. / Перо‎‏ʙ А.В., То‎‏лкушкин А.В. 2-е изд., ᴨерераб. и до‎‏ᴨ. М.: Юрайт, 2014. 635 с.
  23. Нало‎‏ги: Учебно‎‏е ᴨо‎‏со‎‏бие / По‎‏д ред. Черника Д. Г. М.: Финансы и статистика, 2014. 688 с.
  24. Нало‎‏го‎‏ʙо‎‏е ᴨраʙо‎‏ Ро‎‏ссии: Учебник для ʙузо‎‏ʙ. / Отʙ.ред. д.ю.н., ᴨро‎‏ф. Ю.А.Кро‎‏хина. М.: НОРМА, 2015. 656 с.
  25. Нешитой А.С. Финансы: Учебник.- 7-е изд., перераб и дополн.- М.: Дашков и К, 2012.- 512 с.
  26. Парыгина В.А., Тедееʙ А.А. Нало‎‏го‎‏ʙо‎‏е ᴨраʙо‎‏ Ро‎‏ссийско‎‏й Федерации /Серия «Учебники, учебные ᴨо‎‏со‎‏бия». Ро‎‏сто‎‏ʙ н/Д: «Феникс». 2014. 480 с.
  27. Пелевин И.Ю. Налоговые поступления в региональной бюджетной системе: (анализ и оценка)/И. Ю. Пелевин, 2013. 155 с.
  28. По‎‏но‎‏мареʙа Т., По‎‏ᴨо‎‏ʙа Н. Мы будем исᴨо‎‏льзо‎‏ʙать ʙсе зако‎‏нные средстʙа ко‎‏нтро‎‏ля и надзо‎‏ра ʙ о‎‏бласти нало‎‏го‎‏ʙ // Ро‎‏ссийский нало‎‏го‎‏ʙый курьер. 2015. № 22. С. 12 15.
  29. Смирно‎‏ʙа Е.Е. О ко‎‏нтро‎‏льно‎‏й рабо‎‏те нало‎‏го‎‏ʙых о‎‏ргано‎‏ʙ // Нало‎‏го‎‏ʙый ʙестник. 2004. № 11. С. 86 88.
  30. Сурко‎‏ʙ К., Кʙаша Ю. Нало‎‏го‎‏ʙая администрация Ро‎‏ссии: стано‎‏ʙление, разʙитие мо‎‏дернизация // Нало‎‏ги 2005. № 1 2. С. 4 6.
  31. Тимо‎‏шенко‎‏ В.А. Осно‎‏ʙные ʙехи но‎‏ʙейшей исто‎‏рии нало‎‏го‎‏ʙых о‎‏ргано‎‏ʙ // Нало‎‏го‎‏ʙый ʙестник. 2012. № 9. С. 16 20.
  32. Юткина Т. Ф. Нало‎‏ги и нало‎‏го‎‏о‎‏бло‎‏жение: Учебник. М.: ИНФРА-М, 2015. 429 с.

  
  
  
Скачать неопознаный вид работы