Полный текст:
Содержание
Введение. 3
1.Что есть истина. 5
2.Есть ли истина. 7
3.Истина или заблуждение. 11
Заключение. 14
Литература. 16
Введение
Непосредственная цель познания — истина, путь к которой обычно сложен, труден и противоречив. Постоянный и необходимый спутник истины (а не случайная аномалия) на всех этапах ее развертывания и углубления — заблуждение. Вопросы о том, «Что есть истина?» и «Каковы способы избавления от заблуждений?» («идолов разума», по Бэкону) всегда интересовали людей — и не только в сфере науки. Категории истины и заблуждения — ключевые в теории познания, выражающие две противоположные, но неразрывно связанные стороны единого процесса познания, каждая из которых имеет свою специфику.
Заблуждения, конечно, затрудняют постижение истины, но они неизбежны, есть необходимый момент движения познания к ней, одна из возможных форм этого процесса. Например, в форме такого «грандиозного заблуждения» как алхимия происходило формирование химии как науки о веществе.
Заблуждения многообразны по своим формам. Следует, например, различать заблуждения научные и ненаучные, эмпирические и теоретические, религиозные и философские и т. д. Среди последних существуют такие как эмпиризм, рационализм, софистика, эклектика, догматизм, релятивизм и др Заблуждения следует отличать от лжи — преднамеренного искажения истины в чьих-то корыстных интересах — и связанной с этим передачи заведомо ложного знания, дезинформации. Если заблуждение — характеристика знания, то ошибка — результат неправильности действий индивида в любой сфере его деятельности: ошибки в вычислениях, в политике, в житейских делах и т. д. Выделяют ошибки логические — нарушение принципов и правил логики и фактические, обусловленные незнанием предмета, реального положения дел и т. п.
Развитие практики и самого познания показывает, что те или иные заблуждения рано или поздно преодолеваются: либо сходят со сцены (как, например, учение о «вечном двигателе»), либо превращаются в истинные знания (превращение алхимии в химию). Важнейшие предпосылки преодоления заблуждений — изменение и совершенствование породивших их социальных условий, зрелость общественно-исторической практики, совершенствование наблюдений и экспериментов, развитие и углубление знаний и методов его получения.
Настоящая истина — не выводима из фактов, не зависит от организации вида, которому принадлежит (она едина, воспринимают ли ее в суждениях люди или чудовища, ангелы или боги), абсолютна, вневременна, ее нельзя путать с актом истинного суждения или с переживанием. Однако истина дается нам в особом переживании — в очевидности. Достоверные истины, на которых покоится наука, даны нам с очевидностью: непосредственно, ясно и отчетливо. Но такую полную очевидность никогда не может дать эмпирическое созерцание внешнего мира, она возникает только при обращении к сознанию, где то, что мыслится, полностью совпадает с тем, что есть. Такая очевидность противоположна сомнению, она — уверенность. Но как достигнуть очевидности, как достичь структур чистого сознания, связанных с вечными истинами?
1.Что есть истина
Истина — знание, соответствующее своему предмету, совпадающее с ним. Иначе говоря, это верное, правильное отражение действительности — в живом созерцании или в мышлении.[1] Поэтому первый и исходный признак (свойство) истины — объективность: конечная обусловленность реальной действительностью, опытом, практикой и независимостью содержания истинного знания от отдельных людей (как, например, утверждение о том, что Земля вращается вокруг Солнца). Истина не есть свойство материальных объектов (например, «дом есть истина»), а характеристика знаний о них.
Будучи объективна по своему внешнему материальному содержанию, истина субъективна по своим внутренним идеальным содержанию и форме: истину познают люди, выражающие ее в определенных субъективных формах (понятиях, законах, теориях и т. п.). Например, всемирное тяготение изначально присуще материальному миру, но в качестве истины, закона науки оно было открыто Ньютоном.
Истина есть процесс, а не некий одноразовый акт постижения объекта сразу, целиком и в полном объеме. Для характеристики объективной истины как процесса применяются категории абсолютного (выражающей устойчивое, неизменное в явлениях) и относительного (отражающей изменчивое, преходящее). Абсолютная и относительная истина — это два необходимых момента одной и той же объективной истины, любого истинного знания. Они выражают разные ступени, стороны познания человеком объективного мира и различаются лишь по степени точности и полноте его отражения. Между ними нет китайской стены. Это не отдельные знания, а одно, хотя каждая из данных сторон, моментов имеет свою специфику.
Абсолютная истина (точнее, абсолютное в объективной истине) понимается, во-первых, как полное, исчерпывающее знание о действительности в целом — гносеологический идеал, который никогда не будет достигнут, хотя познание все более приближается к нему. Во-вторых, как тот элемент знаний, который не может быть никогда опровергнут в будущем: «Птицы имеют клюв», «Люди смертны» и т. д.[2] Это так называемые вечные истины, знания об отдельных сторонах предметов.
Относительная истина (точнее, относительное в объективной истине) выражает изменчивость каждого истинного знания, его углубление, уточнение по мере развития практики и познания. При этом старые истины либо заменяются новыми (например, классическая механика сменилась квантовой), либо опровергаются и становятся заблуждениями (например, истина о существовании вечного двигателя, понятия о теплороде, флогистоне и т. п.). Относительность истины заключается в ее неполноте, условности, приблизительности, незавершенности. Абсолютная истина в виде целостного фрагмента знания складывается из суммы относительных, но не путем механического соединения готовых истин, а в процессе исторического развития познания и синтеза его результатов.
Существует две крайние позиции в понимании отношения абсолютного и относительного моментов в истине. Догматизм преувеличивает значение устойчивого момента, релятивизм — изменчивой стороны каждой истины.
В свое время Гегель справедливо подчеркивал, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Это значит, что любое истинное знание всегда определяется в своем содержании и применении данными условиями места, времени и многими другими специфическими обстоятельствами, которые познание должно стремиться учесть как можно точнее. Игнорирование определенности ситуации, распространение истинного знания за пределы, его действительной применимости неминуемо превращает истину в свой антипод — в заблуждение. Даже такая простая истина как положение о том, что «сумма внутренних углов треугольника равна 2d»[3] истинно лишь для Евклидовой геометрии и становится заблуждением за ее пределами, например, в геометрии Лобачевского-Римана.
2.Есть ли истина
В последние годы стал подниматься вопрос о том, «существуют ли абстрактные истины?» В связи с этим приведенный тезис Гегеля стал ставиться под сомнение. Дело в том, что главная цель познания — именно конкретные (всесторонние, системные, целостные), а не абстрактные, т. е. односторонние, фрагментарные знания. Поэтому конкретность истины как «единства многообразного» достигается путем восхождения от абстрактного к конкретному, т. е. от абстрактных (односторонних) истин к истине, синтезирующей различные определения, охватывающей многообразие условий, т. е. к конкретной истине. В этом смысле понятие «абстрактная истина» имеет право на существование, но при одном условии — как момент, сторона развития познания к его основной цели — «единству многообразного», конкретно-всеобщему, закону, а следовательно, к конкретной истине.
При этом условии трудно не согласиться с выводами академика Т. И. Ойзермана о том, что, во-первых, «относительные истины, поскольку им не хватает синтеза различных определений, характеризующих конкретное, как раз и являются абстрактными истинами», и, во-вторых, «понятие истины как единства конкретного и абстрактного имеет общенаучное значение»[4].
Таким образом, объективная, абсолютная, относительная, конкретная и абстрактная истины — это не разные сорта истин, а одно и то же истинное знание с этими своими характерными признаками (свойствами).
Кроме названных, некоторые авторы выделяют такие свойства истины как непротиворечивость (с точки зрения формальной логики), простота, красота, эвристичность (способность знания к саморасширению), когерентность (согласованность данного знания с фундаментальными идеями), способность к самокритичной рефлексии, анти-конъюнктурность, плюрализм знания и др.
Вопрос о том, можно ли отграничить истину от заблуждения, и если можно, то каким именно образом, всегда интересовал познающую мысль. Это и есть вопрос о критерии истины. В истории философии и науки высказывались различные точки зрения на сей счет. Так, Декарт критерием истинных знаний считал их ясность и отчетливость. Фейербах такой критерий искал в чувственных данных («Там, где начинается чувственность, кончается всякий спор»).[5] Но оказалось, что ясность и отчетливость мышления — вопрос крайне субъективный, а чувства нередко нас обманывают: видимое движение Солнца вокруг Земли, излом чайной ложки в стакане с водой на ее границе с воздухом и т. п.
В качестве критерия истины выдвигались общезначимость (то, что признается многими людьми); то, что является выгодным, полезным, приводит к успеху — прагматизм (от греч. pragma — дело, действие); то, что соответствует условному соглашению — конвенционализм (от лат.convetio — договор, соглашение); то, во что люди сильно верят; то, что соответствует мнению авторитетов и т. д.
В каждой из приведенных точек зрения о критерии истины содержались отдельные рациональные идеи: важная роль чувственности в постижении истины, требование ясности, простоты и красоты при построении тех или иных форм знания и др. Однако указанные концепции не смогли удовлетворительно решить проблему критерия истины, ибо в его поисках не выходили, как правило, за пределы самого знания.
Диалектико-материалистическая философия соединила всеобщность критерия истины с непосредственной действительностью путем введения в теорию познания общественно-исторической практики. Последняя во всем своем объеме и полноте, а также в целостном историческом развитии (в единстве прошлого, настоящего и будущего) была представлена решающим — в конечном итоге — критерием истины. История познания подтвердила этот вывод.
Проверка знания «на истину» практикой не есть какой-то одноразовый акт, нечто неизменное или «зеркальное сличение», а она есть процесс, т. е. носит исторический, диалектический характер. А это значит, что критерий практики одновременно определенен и неопределенен, абсолютен и относителен. Абсолютен в том смысле, что только развивающаяся практика во всей полноте ее содержания может окончательно доказать какие-либо теоретические или иные положения. В то же время данный критерий относителен, так как сама практика развивается, совершенствуется, наполняется новым содержанием и потому она . не может в каждый данный момент, тотчас и полностью доказать те или иные выводы, полученные в процессе познания.
Диалектичность практики как критерия истины является объективной основой возникновения и существования иных критериев для проверки истинности знания в различных его формах. В качестве таковых выступают так называемые внеэмпирические, внутринаучные критерии обоснования знания (простота, красота, внутреннее совершенство и т. п.). Важное значение среди них имеют теоретические формы доказательства, логический критерий истины, опосредованно выведенный из практики, производный от нее и потому могущий быть вспомогательным критерием истины. Он дополняет критерий практики как решающий, а не отменяет или заменяет его полностью. В конечном итоге практика и только она может окончательно доказать истинность тех или иных знаний.
Говоря о логическом критерии истины, нельзя ограничивать его законами формальной логики. Кажется очевидным, что диалектический метод в совокупности всех своих элементов представляет собой своеобразную форму логического критерия истины, которая в «снятом виде» содержит в себе критерий формально-логический, а не отвергает его.
В добывании истины, как и в ее проверке, необходимо единство теории и практики, которое есть коренной принцип философской гносеологии. Это такое их диалектическое взаимодействие, в котором все же практика выше, важнее познания, и — как уже было показано ранее — исходный и конечный пункт, основа этого процесса.
Кроме изложенного решения проблемы соотношения заблуждения и истины и критерия истины, укажем еще некоторые иные варианты ее решения в современной философии. Так, например, М. Хайдеггер не отвергал привычного, традиционного понимания истины как согласованности высказывания (суждений и др.) с вещью, о которой делается данное высказывание. Причем истина в ее полноте включает в себя неистину (заблуждение) как свою противоположность, т. е. несогласованность, несовпадение высказывания с вещью. Сущность истины, по Хайдеггеру, открывается как свобода человека, поскольку вне последнего не существуют ни та ни другая противоположность — каждая в своих формах и видах — и именно человек «распоряжается» ими. Неистину немецкий философ трактует не только как сокрытость (в отличие от открытости истины), но и как поиск: человек всегда находится на пути блужданий. Поэтому заблуждение — это не отдельная ошибка, а господство истории сложных, запутанных способов блуждания. Диапазон заблуждений, по его мнению, очень широк: от обычного проступка, недосмотра или просчета до промахов в важных решениях.[6]
К. Поппер на вопрос: «Что есть истина?» отвечает просто и убедительно: утверждение, суждение или мнение истинно, если и только если оно соответствует фактам.[7] Однако при этом надо точно оговорить условия для применения предиката «истинно» к данному высказыванию и добиваться более полного соответствия. Тем самым истина объективна и есть важнейший стандарт, регулятив познавательного процесса. Понятие истины — как образца, которого мы в ряде случаев можем и не достигнуть — соотносится у Поппера с понятием заблуждения. Последнее — следствие того, что познание — дело рук человеческих, а потому «погрешимо», подвержено ошибкам, —-значит мы не застрахованы от заблуждений в различных их формах (ложь, ошибка и др.). Эффективное средство их преодоления — критический метод.
Кроме того, Поппер считает, что, во-первых, не следует смешивать истину с критерием истины, во-вторых, универсальный критерий истинности, который уберег бы нас от заблуждений, по его мнению, не существует. Однако из этого не следует, что выбор между различными концепциями, теориями произволен и чисто субъективен.
3.Истина или заблуждение
В современной логико-методологической литературе (особенно западной) процедура проверки научных положений выражается понятиями «верификация» и «фальсификация».
Понятие «верификация» (от лат.verus— истинный и facio —делаю) обозначает процесс установления истинности научных утверждений путем их эмпирической проверки.[8] Последняя заключается в соотнесении данного утверждения с реальным положением дел с помощью наблюдения, измерения или эксперимента. Различают верификацию прямую (напрямую выходящую к фактам или экспериментальным данным) и опосредованную (выходящую к ним через другие проверенные положения).
Понятие «фальсификация» (от лат. falsus — ложный и facio — делаю) обозначает процедуру, устанавливающую ложность гипотезы, теории или другого научного утверждения в результате их эмпирической проверки. [9]Этот процесс описывается логической схемой «модус толленс»: если А, то В; неверно В, следовательно, неверно и А.
Таким образом, все более полное приближение к абсолютной истине, преодоление заблуждений — важная закономерность развития познания.
Заблуждение — знание, не соответствующее своему предмету, не совпадающее с ним. Будучи неадекватной формой знания, оно главным своим источником имеет ограниченность, неразвитость или ущербность общественно-исторической практики и самого познания. Заблуждение по своей сути есть искаженное отражение действительности, возникающее как абсолютизация результатов познания отдельных ее сторон. Например, заблуждением в целом является «теоретическая астрология», хотя отдельные моменты истины в ней имеются. Так же как в научной астрономии содержатся заблуждения, но в целом эта система истинного знания, подтвержденная наблюдениями.
Наука не является сводом неизменных истин. На каждом данном этапе исторического развития в ней содержатся наряду с правильными, подтвержденными опытом, практикой, теориями; немало и неточных, которые рано или поздно уточняются, развиваются. Теории, ранее казавшиеся универсальными, ограничиваются определенным кругом явлений, относительные истины углубляются, все более приближаясь к абсолютным истинам, а ошибочные положения, заблуждения, не выдержав испытания практикой, экспериментом, отметаются, заменяются новыми представлениями.
Истина и заблуждение, достижения и ошибки в науке зачастую не бывают отделены резкой, ясно видимой гранью. И все-таки в научном знании, этом динамическом, изменяющемся целом, в каждую эпоху имеются понятия, концепции, относительно устойчивые, принимаемые в качестве принципов, оснований именно научных знаний, а претензии на научную истину, если они несостоятельны, рано или поздно опровергаются, вытесняются из науки («теплород», «флогистон», «электрическая жидкость» и т. п.).
Исторический подход к науке позволяет уточнить такие ее важнейшие понятия как «истина» и «заблуждение». Это необходимо, в частности, потому что существует еще твердое убеждение в том, что наука будто бы имеет дело только с истинами, и что ученый якобы «не имеет права» на заблуждения и ошибки. Отвергая такие представления, выдающейся французский физик Луи де Бройль писал, что люди, которые сами не занимаются наукой, довольно часто полагают, что науки всегда дают абсолютно достоверные положения; эти люди считают, что научные работники делают свои выводы на основе неоспоримых фактов и безупречных положений, и, следовательно, уверенно шагают вперед, причем исключена возможность ошибки или возврата назад. Однако состояние современной науки, так же как и история наук в прошлом, доказывают, что дело обстоит совершенно не так.
Оказалось, что в науке, наряду с истинами «полным-полно» ошибок, заблуждений, попятных движений т. п. И это не «грех» науки, а ее естественное реальное состояние. И ученый — даже самый знаменитый, — как и «любой смертный» не застрахован от всего этого. Наш выдающийся физик, Нобелевский лауреат П. Л. Капица подчеркивал, что ученый имеет право на ошибку, но ошибки — это еще не лженаука, а моменты, стороны в развитии самой науки как целостного формообразования. Лженаука — это непризнание ошибок.
Нельзя не сказать о том, что в своей философской герменевтике Гадамер в противовес позитивистским и сциентистским представлениям стремится показать несводимость истины к тому ее понятию, которое сложилось в рамках новоевропейской науки. Истина, по его убеждению, не есть только характеристика познания, но прежде всего — характеристика самого бытия. Она не может быть целиком «схвачена» только с помощью научного метода, а может лишь приоткрыть себя понимающему осмыслению. Истина «свершается», и преимущественный способ ее «свершения» — искусство.
Заключение
В последние годы в нашей отечественной гносеологической литературе происходит переоценка взглядов на истину — как в положительном смысле, так и в негативном. Так, одна из тенденций — «реабилитировать в правах» теории корреспонденции и когеренции истины, соединив их в единстве с прагматической теорией — при устранении односторонней всех названных теорий. «Воскрешается» положение о том, что истина не есть только соответствие знания вещи, но и соответствие предмета своему понятию. Вместе с тем не подвергается сомнению, что предметно-практическая деятельность остается «главным удостоверением» истины. Все сильнее заявляет о себе тенденция соединить логико-методологическую и экзистенциально-антропологическую традиции истины при приоритете последней, т. е. она относится ко всему познанию в целом, связывает истину и личность.
Конечно же, надо углублять и расширять понятие истины и заблуждения, но не за счет же отказа от них!
В последнее время в нашей отечественной гносеологической литературе некоторые авторы развернули настоящий «поход» против истины и возможности ее применения в науке — особенно в гуманитарном познании. Так, например, утверждается, что «мир, в котором истина одна, а заблуждений много, прекратил свое существование». Возникает, однако, вопрос — а был ли когда-нибудь и где-нибудь такой мир? Думается, что такого мира никогда и нигде не было, нет и не будет. Ведь о каждом предмете можно высказать столько истин, сколько в нем сторон, связей, отношений и т. п., т. е. достаточно много, но отнюдь не одну истину.
А один из авторов объявил, что в наши новые времена «категория истины становится избыточной» и неприменимой к научному познанию (особенно к социальному), поскольку истина — категория мифологического (а не научного) мышления.[10] Поэтому, по его мнению, методологам пора недвусмысленно признать, что истинностная парадигма науки уже превратилась в анахронизм. Задача научного исследования — «не поиск истины, а построение эффективных моделей мира».[11] Но что это за «модели» и сколько их — толком не разъясняется. Мы, однако, не разделяем призывы «вообще отбросить понятие истины», ибо это означает, что надо будет «заодно» отбросить и понятие науки.
Таким образом, понятие научной истины отнюдь не устарело и не является лишь «принадлежностью» мифологического мышления. Другое дело, что в различных сферах знания оно всегда преломляется специфически, в соответствии с особенностями этих сфер. Поэтому применение его всегда конкретно, как конкретна и сама истина.
Литература
1. Алексеев П.В. , Панин А.В. Теория познания и диалектика.-М.,2003.
2. Алексеев П.В. Философы России.XIX-XX столетие. Биографии, идеи, труды.- М.: Академический проект,2003.
3. Горелов А.А. Философия в вопросах и ответах.- М.:Эксмо,2006.
4. История философии./ Под ред. В.П. Кохановского, В.П. Яковлева.- Ростов н/Д.,2005.
5. Кондрашов В.А. Новейший энциклопедический словарь.- Ростов н/Д.: Феникс,2006.
6. Лешкевич Т.Г. Философия науки.-М.: ИНФРА-М,2006.
7. Основы философии./ Под ред. В.П. Кохановского.- Ростов н/Д.: Феникс,2005.
8. Радугин А.А. Философия.- М.: Центр,2003.
9. Славкина М.А. Философия. Ответы на экзаменационные вопросы.- М.: Экзамен,2006.
10. Стрельник О.Н. Философия: Пособие для сдачи экзамена.- М.: Юрайт-Издат,2006.
11. Философия / Под ред. Т.И. Кохановской.- Ростов н/Д.:Феникс,2006.
[1] Философия / Под ред. Т.И. Кохановской.- Ростов н/Д.:Феникс,2006.-С.418.
[2] Философия / Под ред. Т.И. Кохановской.- Ростов н/Д.:Феникс,2006.-С.396.
[3] Там же.
[4]Радугин А.А. Философия.- М.: Центр,2003.-С.182.
[5] Алексеев П.В. Философы России.XIX-XX столетие. Биографии, идеи, труды.- М.: Академический проект,2003.-С.213.
[6] Алексеев П.В. , Панин А.В. Теория познания и диалектика.-М.,2003.-С.89.
[7] Там же.
[8] Кондрашов В.А. Новейший энциклопедический словарь.- Ростов н/Д.: Феникс,2006.-C.137.
[9] Там же.-С.258.
[10]Стрельник О.Н. Философия: Пособие для сдачи экзамена.- М.: Юрайт-Издат,2006.-С.76.
[11] Стрельник О.Н. Философия: Пособие для сдачи экзамена.- М.: Юрайт-Издат,2006.-С.76.