Полный текст:
Введение.
- 1-
Эпоха рубежа XIX-XX вв., по праву называемая "серебряным веком" русской культуры, провозгласила идею синтеза различных форм духовной жизни общества. Так родилась мысль об объединении религии, философии и искусства, об их синтезе, способном поднять человеческое сознание на более высокий уровень познания мира: понимания собственной сущности и отношения к этому миру.
Активизация культуры в целом и религиозно-философской мысли получила название "русского религиозного Ренессанса". В н. XX в. в России формируется большое "крыло" мыслителей идеалистического толка с религиозным уклоном, выдвинувшим в противовес посюсторонним "потусторонние" ценности, объявив безоговорочный примат духа над реальностью и обществом и поставившим во главу угла человека, этику, проблематику нравственного порядка.
Наследие философской мысли века XIX, особенно славянофильская традиция, служило опорой для разработки нравственной философии, философии истории, теории познания русскими религиозными мыслителями, выступившими на рубеже XIX-XX вв.. Большое внимание русские философы н. XX века уделяли вопросу категорического императива как неизменной субстанции человеческого сознания, данной априорно. Для метафизиков это снимало вопрос неизменности и вневременного значения нравственных категорий и давало основу для построения теорий, в основе которых лежит утверждение некоей идеальной, неизменной, вечной сущности мира, непостигаемой опытным путем.
Русская религиозная философская мысль рубежа веков вбирала в себя богатую западно-европейскую традицию идеализма XIX вв. в лице А. Шопенгауэра, Г. Гегеля и дуализма в лице И. Канта. Среди прочих, важное место занимал кантовский субъективизм. Многие философы этого периода отмечали влияние немецкого идеализма. И Н. А. Бердяев, и В. С. Соловьев были напитаны идеями немецкого идеализма. Наибольшее воздействие на философские умы оказало учение Канта о ноуменальной ("вещь в себе") и феноменальной сторонах (вещи "для нас") бытия и особенно его мысль о категорическом императиве, составляющим основу всеобщих и неизменных нравственных законов. Эта идея находит отклик в философских концепциях многих религиозных мыслителей. А личность, субъект познания, становится средоточием раздумий русской религиозно-философской мысли рубежа XIX-XX вв.. И
- 2 -
действительно, сами собой напрашиваются параллели с Ренессансом, пришедшем после эпохи средневековья, только ставшим на смену революционно-демократическим устремлениям, нивелировавшими ценность отдельной человеческой личности в угоду некоего абстрактного счастья будущих поколений.
Русские философы переломной эпохи XX века, как никто другой, понимали опасность, таящуюся в пренебрежении к человеку как самоценной единицей. В понимании человека религиозно-философская мысль исходила из его противопоставления миру как враждебному по отношению к его сущности началу. То, что называют традиционно объективной реальностью, отягощает и связывает человека. Он должен призвать духовное начало, составляющий основу бытия, чтобы, по терминологии Н. А. Бердяева, "освободиться" от власти эмпирического бытия.
В такой культурной обстановке особо важную роль сыграло собственно христианство и православие,богословие и его отраслевые науки, влияние которого на себе испытали и В.В. Розанов, и Н. А. Бердяев и С. Булгаков, если говорить о католицизме, то склонность к нему проявил В. Соловьев. Святоотеческая литература давала пищу для размышлений о нравстенных ценностях, богословская наука - о Божественных тайнах. Надо отметить, что характерной чертой этой культурной эпохи был переход многих философов с позиций "легального" или "критического марксизма" к идеализму и религиозной философии. Именно поэтому в литературе их называли "кающимися марксистами". Петр Бернгардовичем Струве, известный приверженец религиозно-христианской философии, сначала был одним из лидеров марксистского движения в России. И Бердяев, и Булгаков проделали тот же путь [См.: 10]. Интересно, что духовный перелом обозначился у столь разных мыслителей в одно и тоже время - в н. 900-х гг.XX в.. Однако в дальнейшем между ними началось духовное размежевание. Так, если Булгаков остался в лоне православия, то Бердяев стал одним из отечественных зачинателей экзистенциализма, впрочем, тоже в ее религиозно-христианском понимании, сближавшего его с Л. Шестовым, автором книги "Кирхегардт и экзистенциальная философия" [Cм.: 9].
Традиционные ценности - представления о государстве, о морали, об обществе рушились, что требовало совершенно иных установок. Поворот к идеализму и этике был необходимым звеном в том смысле, что утверждал непреходящие общечеловеческие нравственные ценности, дефицит которых в эпоху больших потрясений все больше осознавался. Как явление духовной культуры, религиозная философия осознанно противопоставляла себя материалистическому мировоззрению, позитивизму, народничеству, марксизму.
- 3 -
Стремясь создать новую систему ценностей и уделяя большое внимание этике, религиозная философия отталкивалась от традиционного ортодоксального христинианства. Она стремилась модернизировать его путем своебразного синтеза с другими учениями, в результате которого на свет явилось, например, учение Д. Мережковского - неохристианство, социальные формы которого выражались в новой утопии "религиозной общественности".
Большое место в русской религиозной философии занимала историософия, у Бердяева - "философия истории", включавшая в себя вопросы развития общества, смысла исторического процесса, пути человечества и его будущего. Особенно болезненным оказался вопрос прогресса, идейного наполнения этого понятия. И здесь, при всем различии позиций, обнаруживается общая тенденция. Учения и Мережковского, и Соловьева, и Бердяева зиждится на определенной мистико-религиозной концепции исторического процесса, которая заключается в том, что мир, данный в явлениях, то есть мир чувственно воспринимаемый, не есть истинный мир. Сущность мира заключена в его недоступной как для чувственного, так логического познания идеальной духовной форме. История человечества является эмпирическим конкретным воплощением в разнообразных формах этой непознаваемой сущности мира. В человеческом бытие и в природе самого человека заложена двойственность, так он одновременно носитель двух начал, духовного и телесного, которые в нем встречаются и противоборствуют). Эта двойственность, в религиозной форме превращающаяся в противостояние земного - небесного, духа - плоти, порождает в мире закономерный конфликт. В трактовке Мережковского он выглядел так: дух стремится к самоотождествлению с Божеством, а плоть, напротив, стремится к самоутверждению, утверждению своей индивидуальной воли и отделению от Бога. История человечества представляет собой распад этих начал. Она начинается с этого разъединение и в конечном счете заканчивается его преодолением, воссоединением этих начал и возвращением к первоначальной гармонии. Это возвращение означает венец человеческой истории и одновременно начало царства "третьего завета", "третьего человечества." Так, историософия В. Соловьева обнаруживает типологическое родство с философией Мережковского. Его религиозно-философская система вбирала в себя понятие о "душе мира", о всеединстве, о триаде "Истина - Добро - Красота". Как и Мережковский, он разрабатывал утопичное учение о воплощении Царства Божия на земле и утверждал возможность всеобщей гармонии, основанной на триединстве Истины, Добра и Красоты, в реальной действительности. Как и Мережковский, он исходил из идеи
- 4 -
"двоемирия": мир реальный противопосталвяется миру идеальных сущностей. История человечества представляет собой то же раздление земного - небесного, которое встречаем и у Мережковского. Идеальная сущность мира - "душа мира" отделена от тварного мира. Ее грядущее воссоединение с реальным миром будет означать начало истинной человеческой истории. Это понимание исторического процесса сближает учение Соловьева с идеями Мережковского о будущем воссоединении земного - небесного.
Если говорить о том, каким виделось философской мысли будущее человества, то свой след здесь оставило новозаветное представление о "конце мира", конце человеческой истории. Эсхатологические умонастроения были для религиозно-философской мысли XX в. чрезвычайно актуальны. В первую очередь здесь сказалось неустойчивое, кризисное состояние эпохи, которая однозначно воспринималась как переломная. Неизбежный конец истории предвещали, отказывая миру в возможности прогресса, и Соловьев, и Бердяев, и Мережковский. Идея, почепнутая из Нового Завета, накладывалась на философские схемы каждого из этих мыслителей. Для Бердяева существующая история должна быть снята, а дух должен быть освобожден от рельности и эмпирической необходимости. Будущее человечества связано у Бердяева с установлением царства свободы Божественного происхождения. Человек должен преодолеть в духе и творчестве историю, чтобы осуществить смысл истории - воссоединение человека с Богом. Естественно, в отличие от Соловьева и Мережковского установление Царства Божия на земле он считал невозможным. Его пугало такое прямолинейное перенесение идей христианства на общественную жизнь, поскольку создавало слишком отвлеченное, абстактное учение. Отличие Бердяева заключалось в том, что как философ он мыслил более предметно. Вероятно, тут сказалась марксистская школа, которой не было ни у Соловьева, ни у Мережковского и которая не позволила им вникнуть в специфику общественно-исторического процесса. Поэтому и их учения носили слишком отвлеченный, абстрактный характер, не применимый к реальности. Бердяев это осознавал, но поскольку социальный оптимизм марксизма стал ему чужд, в пределах человеческой истории он видел безысходность и представлял возможным ее преодоление в духовной сфере, где пространство и время переходит в вечность. Он не питал никаких иллюзий по поводу возможности построения мира всеобщей гармонии. Но, может быть, поэтому трагичность его философии ощущается больше, нежели у Соловьева, рассчитывавшего, до духовного кризиса последних лет жизни, на всеобщее единение людей под руководством объединенной Церкви. Может быть, это
- 5 -
представление о трагической безысходности истории, согласно христианскому миропониманию и святоотеческому учению, привело его к экзистенциализму, а не к православию, как, например, С. Булгакова.
Если говорить о том, какие направления предшествующей философской мысли оказали большое влияние на становление, по словам Н. Зернова," русского религиозного Возрождения", то необходимо упомянуть и о славянофильстве (Хомяков). Соловьев, вслед за славянофилами, большое место в своей социальной философии отводит не только проблеме свободы духа, трактуемой, в отличие от бердяевской амбивалентности, в позитивном ключе, но и идее "соборности", всеединства, всеобщей гармонии, основанной на воссоединении богочеловечества.
Для Соловьева, как и для других религиозных философов, одной из важнейших проблем был вопрос созерцания и познания Бога и божественных тайн. Гностические элементы философии всеединства Соловьева позволяли ему через мистический акт приблизиться к познанию Бога. Имевшие богословскую закваску, теософские и теократические идеи Соловьева оказали большое влияние на отечественную философскую мысль.
Гуманистически окрашенная, религиозная философия преодолевала противоречие тела и духа. Философская мысль н. XX в. была Возрожденческой и в том смысле, что восстанавливала человека не только в глазах его самого ( как это было предшествующую эпоху ), не только горовя о прекрасном в человеке, о культе личности, но и в глазах самой религии человек должен предстать другим. Обновление понятия о человеке - вот то основное, что дал русский религиозный Ренессанс. Человек не должен бежать телесного, земного, эстетического, чувственного, он может преображать это, так как ему дан дух. В конце концов, это восходит к идее синтеза религии, философии и искусства, очень популярной в духовной культуре "серебряного века". Оправданием начала плотского служило христианство, позволившее соединить Дух и плоть. Эта концепция ярко прослеживается и в соловьевской, и в философской доктрине Мережковского. Бердяев понял, что новое время требует этого, используя терминологию Соловьева, "оправдания".
Глава I.
Всегда "против течения".
1. Этап первый:"Богоискательство" . 1900-е гг..
Философский дебют Н. А. Бердяева, статья "А.Ф.Ланге и критическая философия в их отношении к социализму" приходится на рубеж 1880-90-х гг.. Он был отражением первоначальных устремлений мыслителя к "критическому марксизму". Н. А. Бердяев, как и П. Б.Струве, С. Н. Булгаков, С. Л.Франк, начинал свой творческий путь с "легального марксизма".
Но уже в н. 900-х гг. происходит мировоззренческий слом. Сближение с религиозно-мистически настроенными кругами предопределил его идеалистический "уклон". Однако идеализм не стал для Бердяева окончательной формой, он служил некоей основой для будущей, как он отмечал в своем "Философском миросозерцании", своеобразно дуалистической (дуализма "духа и природы, свободы и детерминации, личности и общего царства Бога и царства Кесаря" [3, С. 23] ) религиозно-христианской концепции мира и человека.
Наибольшее влияние на Н. А. Бердяева, оказавшимся решающим в его утверждении на позициях идеализма, в эти годы оказал с уже сложившейся религиозно-философской системой Д. С. Мережковский,одного из создателей русского религиозно-философскогого круга и религиозных воззрений С. Н. Булгакова. Общение с ним заставляет Бердяева обратиться к православию. Из господствовавшего в эти годы течения "нового религиозного сознания" Бердяев вынес религиозно-христианские идеи, ставшие основой его метафизики. Вот почему позднее Бердяев соотносил себя с исключительно с православным религиозным типом. Его христианская позиция была устремляется к православной церкви.
Идеи неохристианства, царства Третьего завета, или третьего человечества, Мережковский связывал с качественным преображением общественного сознания и революцией духа. Духовное преображение в противовес воздействию на процессы, происходящие в обществе, впоследствии утвердилось в миропонимании Н. А. Бердяева.
Мережковский призывал к возвращению к " Богу Живому" и утверждал, что осмысленность человеческому существованию придает божественная любовь, только через нее человек обретает истинное бытие. Естественно, что Бердяев не мог пассивно усваивать какие-либо идеи, он всегда преобразовывал их. Хотя вера и обращенность к Богу входила в его концепцию как главный атрибут в достижении
- 7 -
истинного бытия. Общение в круге философов журналов "Новое время" и "Путь", участие в религиозно-философских собраниях, на которых встречались представители церкви и философы и мыслители, приводит его к переосмыслению философских позиций и укреплению религиозного миропонимания.
Феномен перехода от "марксизма к идеализму" различных философов, кстати, одна из книг Булгакова так и названа, изучался многими исследователями. В обращении к христианству и религии, к проблеме человека, поставленного перед лицом и времени и вечности, главную роль сыграли причины духовного порядка и сильная гуманистическая традиция XIX в.. Одновременно это была реакция на эстетство и декадантство, которое девальвировало традиционно установившееся соотношение этического и эстетического и тем самым дискредитировало личность, определяемую в первую очередь через ценностные ориентиры. Русский религиозный Ренессанс призвал человека обратиться к себе, к нравственному императиву. Эта переакцентировка была четко усвоена русскими мыслителями в н. XX в..
В 900-е гг. религиозные мыслители озвучили свою программную концепцию: "От старого традиционного позитивизма и материализма к мировоззрению религиозному". Суть философских поисков периода Ренессанса сводилась к тому, чтобы найти пути освобождения человека из-под власти эмпирического начала, из-под власти истории и общества. Такой путь был найден в духовном начале, сопряженном с поисками Бога. Именно христианский уклон предопределил характер философских раздумий.
Невзирая на мистический уклон, многие философы считали, что на них лежит важная общественная миссия, так как они были нацелены на преобразование или преображение мира.
Непреложной истиной русского религиозного ренессанса стало христианское учение. Это был основной постулат русской религиозно-философской мысли н. XX в.. Под знаком богоискательства, то есть вопрос " человек и Бог" проходил период 900-х гг. в русской религиозной мысли. Благодаря этой общей тенденции, религия начала проникать в этику, социальную философию, философию культуры, историософию,теорию познания, преобразовывая их. Новое слово в философской мысли религиозного Возрождения - стремление иначе, не теряя христианских ориентиров, взглянуть на двуединую природу человеку не с позиций византийских, когда телесное, земное начало отождествлялось с грехом, не с позиций ренессансных, видевшем человека едва ли не центром мироздания, а с позиций богочеловечества, когда достигается гармоничное единство духовного -
- 8 -
телесного, земного - небесного. Этот период был связан с решением проблем религиозно-мистических, в отличии от предшествующего периода 90-х гг, когда главным вопросом Бердяев считал этическое "оправдание" материализма и марксизма, или, по словам В. А. Кувакина, "этического обоснования" материалистического понимания общества" [8, С. 145].
Несмотря на то что Бердяев не считал себя ортодоксальным последователем той или иной философской системы, понимая ограниченность и условность всякого рода определений и абстрактных направлений, ни с одним из которых он себя осознанно всю жизнь не отождествлял, тем самым предупреждая искажения в понимании его философии, тем не менее в исследованиях до сих пор весьма велик соблазн "приписать" Бердяева к той или иной утвердившейся системе взглядов [См.: 6]. Впрочем, такой соблазн в советской науке привел к тому, что Бердяев оказался во власти волюнтаризма [См.: 8]. Насколько правомерно говорить о том, что в эти годы доминирует субъективно-идеалистические устремления?
В конце 1900-х гг. он отходит от кружка Мережковского и смыкается со средой русского "православного возрожения" (П. А. Флоренский, Е. Н. Трубецкой, С. Н. Булгаков ). В этот период происходит знакомство со святоотеческой литературой, русской религиозной мыслью. Изучая творчество и личную судьбу К. Леонтьева, Н. Бердяев приходит к выводу, что Леонтьев поставил перед русской философской мыслью задачу дать "положительное религиозное знание о человеке."
Главные книги 1910- х гг. XX в., ставшие одновременно и своеобразным итогом предшествующих религиозно-философских поисков, и началом его философского самоопределения, - "Философия свободы" (1911) и " Смысл творчества" (1916), где "религиозная философия" и "новое религиозное сознание" впервые обретают законченную форму.
Поставленные в предыдущих статьях и книгах вопросы о всеобщем единении в Боге, о возможности исторического пути во Христе, о познании божественных тайн,о сущности религии, разрешались посредством идеи взаимодействия двух реальностей: божественной (истинной) - общественной, исторической (неподлинной).
Основанная на противопоставлении божественного - земного, философия Мережковского стремится к оправданию начала телесного, плотского, которое осуществляется через идею богочеловечества
- 9 -
и "одухотворенной плоти". По отзывам Бердяева, Мережковский как бы звал к превоистокам: гармонии, существовавшей до грехопадения. Земное, телесное начало у Розанова оправдывается самим родом, обожествленным у него. Бердяев неоднократно эту позицию критиковал.
В этих книгах впервые возникла категория свободы, которая была поставлена Бердяевым в основу бытия и в основу развития его философии, категории объективации и творчества, связанные между собой и представлявшие тот центр, вокруг которого возникла его оригинальная философская концепция истории, человека, религии и общества. Апологет свободы и творческого духа сложился не сразу, а точнее сложился из комплекса идей, развивавшихся в русле "нового религиозного сознания" и русского религиозного Ренессанса н. XX в..
Напряженное внимание к происходящему в обществе, анализ истории с новых религиозно-мистических позиций получает у Бердяева новое истолкование. Христианское сознание, прилагаемое к социальным вопросам, дает неожиданную концепцию истории человечества и понимание общества. С позиций "неохристианства" или "мистического реализма" автор "Нового религиозного сознания" сурово осуждает как традиционные ценности государственности, так и вновь выдвигаемый марксизм, считая его "лжерелигией", дающей невыполнимые обещания.
Представление о трагичности истории сложилось задолго до формирования целостной историософской системы. Большое влияние эсхатологических представлений в христианском духе осложнялись самой исторической обстановкой. Представление о том, что мировая история - арена борьбы добра и зла, было почерпнуто религиозными философами, в том числе и Бердяевым, из христианства. Продолжая эту мысль, Бердяев истолковывал конец истории так. Поскольку зло, согласно религиозным воозрениям, имеет надисторическое, сверхреальное,субстанциальное происхождение, его преодоление в пределах человеческой истории невозможно. Победа над злом совершается, когда человеческая история прекращает свое течение и обращается в вечность. Именно в этом и состоит смысл истории. Олицетворением зла служит образ Великого Инквизитора ("Новое религиозное сознание и общественность"), противостоящий Христу как временное противостоит вечному, относительные правды - абсолютной истине, авторитет - свободе, жалость - человеческому достоинству. Великий инквизитор, воплощающийся то в формах общественной жизни (социализм), то в формах общественного сознания (марксизм),искушая человека, отбирает у него вечность, давая взамен временное, тленное, относительное. Образ Великого инквизитора рассматривался и Розановым в свете религиозной
- 10 -
символики. Но в отличие от Бердяева в связи с ним он ставил вопросы нравственного порядка. Он увидел взаимосвязь проблемы свободы и страдания, так как именно свобода порождает его. Великий инквизитор предлагает спокойствие взамен отнятой свободы, обещает хлеб земной, удовлетворить насущные потребности, забирая хлеб небесный , то есть вечность. Через обращение к творчеству Достоевского Розанов, как и Бердяев, утверждает достоинство человека, его право на вечность, на дерзание, на свободу.
2. Этап второй. Первоначальный синтез.
Первоначала бытия. 1910-е гг.
Как в свое время Н. А. Бердяев отмеживался от марксизма, так позднее вышел из религиозно-философских кругов. От Мережковского его оттолкнуло стремление автора "Христа и антихриста" к синтезу христианского и дохристианского, языческого начал. От Розанова - его пансексизм, обожествление рода, его религия пола, под которую он старательно подводил ветхозаветное учение. Сам Розанов признавал, что в его религии не было христианства, к образу Христа он оставался холоден и говорил, что Ветхий Завет ему ближе и понятнее, чем новозаветные книги Библии. По точному определению Бердяева, у него было "православие без Христа", религия, которая замыкалась на семейно-родовом вопросе.
Но если вслед за философом смотреть глубже, то причины отхода от тех или иных направлений и течений в культуре в конечном счете было связано не с разницей позиций. Сам автор "Философского миросозерцания" объяснял это так: "Я всегда был ничьим человеком <...> был человеком своей идеи, своего призвания, своего искания истины" [3, C. 9]. В "Самопознании" философ утверждал свою неслиянность с миром как одну из причин отталкивания от разных движений, направлений, обществ, партий. И здесь же он вскрывает причины неслиянности: во-первых, потребность в познании требует погруженности-в-себя как единственному источнику подлинного знания, во-вторых, персоналистическое утвержение об индивидуально-неповторимом начале человека и личности, противящейся любому отождествлению с группой ("пафос свободы" ) и, наконец, потому, что мир объектов, или точнее, мир объективации есть мир неподлинный, неистинный, дающий человеку только толчок для творчества. Здесь имеет значение и установка на субъективность, на то, что он идет "от своего "я ", размышляет независимо, отталкиваясь от своего "собственного интеллектуального опыта и интуиции" [См.: 4, С. 135].
Вот почему уникальна философия Бердяева, вобравшей и
- 11 -
синтезировавшей в себе, как отмечают многие исследователи, элементы различных философских систем, тем самым давшей начало принципиально новым философским поискам в области персонализма, экзистенциализма, феноменологии. Эту особенность тонко подметил А. Белый в книге "Между двух революций": "…Мировоззрение Бердяева мне виделось станцией, через которую лупят весь день поезда, подъезжающие с различных путей". И действительно, в философскую систему Бердяева прихотливо втягиваются самые разные философские позиции. Однако можно ли говорить о непоследовательности и противоречивости философии Бердяева только потому, что она соединяет в себе элементы разных философских концепций, если в конечном счете им формулируется оригинальная система взглядов? В итоге, именно творческой активностью, то есть способностью к изменению уже данного объясняется из философской концепции самого же Бердяева его духовная и философская эволюция, которую он подытожил в "Опыте философского самопознания". Творческая эволюция взглядов Бердяева связана не с кардинальной сменой в каждом периоде одной философской системы другой и переходом от одной системы координат к другой. Такой слом был лишь единажды - переориентировка в сторону религиозной философии и христианства, хотя его предпосылки складывались еще в период критического марксизма, когда Бердяев стремился провести в марксизме этическую концепци И. Канта. В дальнейшем перемены были связаны в основном со сменой угла зрения и трасформацией отдельных идей. В.В.Зеньковский, например, выделяет такие четыре периода: этический, религиозно-мистический, историософский и персоналистический, то есть критерием служит преимущественное внимание к тому или иному аспекту философии. Сам Бердяев эти акценты обозначил в "Философском миросозерцании":
· философия религии,
· философия истории ("смысл истории"),
· социальная философия (проблема отношений между человеком и обществом ).
· этика.
Основные категории, на которые опирается Н. А. Бердяев:
· свобода,
· творчество,
· личность,
· дух,
· история.
- 12-
Одной из излюбленных идей В. Соловьева была идея богочеловечества, в котором достигается всеединство и гармония оказывается созвучной философским воззрениям Бердяева с этой его идеей [Cм.:11]. Идея богочеловека, имеющай истоки в христианстве - идея двучленная, однако автор "Философии свободы" смещает акцент на человека [См.: 5]. Проблеме человеческой личности становится для него главной:" В центре моего философского творчества находится проблема человека". Как философ-гуманист через идеи свободы, творчества и духа он стремится утвердить "абсолютное достоинство человека" [3, С. 22].
Концепцию книги с идеями Соловьева сближает и идея Соборности, реализацию которой он видит в объединении церквей под знаком идеи всеединства, образующей единственно возможный путь преодоления разорванности мира и достижения полноты бытия, выражающей божественную идею.С религиозно-философскими поисками н. XX в. в России его роднит и утверждение Духа как первоосновы бытия и человеческой природы. С духовностью связана идея свободы, которой принадлежит абсолютный примат над всяким объектированным бытием. Если повторить ход размышлений Бердяева, то философия свободы выстраивается следующим образом. Итак, свобода существует до начала бытия, она несотворенна, предшествует миру и независима от божественного бытия. Бог, создавший мир, всесилен над ним, но не властен над добытийственной свободой, над небытием, над ничто, иначе называемой бездной. Именно свобода порождает добро и зло и возможность выбора между ними. Мир, объективированное бытие было творческим актом Бога. Любая объективация порождает реальность неподлинную, поскольку истинная реальность заключена в Духе. Человек, существо богоподобное, способное к творчеству и объективации духа, должен неподлинную реальность преодолевать, чтобы обладать подлинным духовным бытием.Все это очень созвучно религиозно-мистическим поискам других мыслителей. Также с религиозными философами его объединяет другое - неопределемиость Духа, невыводимость рационально-логическим путем его сущности. Так, вводится Бердяевым идея откровения, тоже имеющую религиозно-христианское происхождение и также роднящая его с многими философами религиозного уклона. Отличает его другое - трактовка бытия, где христианские идеи и идеи современных ему мыслителей трансформируются в оригинальную концепцию бытия и его сущности, которая привела его к формулировкам экзистенциализма.
Одна из центральных идей Бердяева о неизбежной объективации, дух в разнообразных формах объективируется в
- 13 -
реальности и постоянно ее творит, то есть действительность находится в постоянном становлении. Здесь показательно такое высказывание Бердяева. "Тайна реальности раскрывается не в сосредоточенности на объекте, а в рефлексии, обращенной на акт, совершаемый субъектом" (книга "Дух и Реальность").
Итак, Бердяев вслед за религиозными мыслителями утверждает: жизнь - воплощение духа, не отрицая существования объективной реальности. Однако далее начинается размежевание как с традиционной христианской концпцией, так и с современными религиозными учениями и сближение с дуалистической в религиозном понимании трактовке бытия. В мире объективированной власть необходимости, над этим миром Бог не властен, здесь работают законы детерминации, ему противопоставляется мир духовный, где господствует свобода. Так в метафизике Бердяева разводятся категории свобода/необходимость. Вот почему он с такой "страстностью", с такой "неподдельной искренностью", как говорил Шестов, призывал личность к борьбе против реальности, необходимости, истории, общества, отнимающими главную ценность - свободу, которая сопряжена с духом и творчеством. Объективированн
ая история составляет необходимый, но промежуточный этап в истории богочеловечества. История человеческая должна быть преодолена и снята, так как она не дает власти духа. Человек, как и Бог, не властен над процессами, происходящими в человеческой истории. Здесь господствуют не духовные законы, поскольку законы духа - это законы свободы и творчества. Объективированная реальность находится под властью необходимости, столь ненавистной мистикам и религиозным философам детерминацию, отрицающую по своей природе всякую возможность творчества, где таится элемент спонтанности, немотивированности, незаданности. В духе и творчестве человек преодолевает объективированный мир, так как он выпадает из-под власти этих законов, противопоказанных самой природе духа. Окончание истории человеческой - начало истории богочеловеческой и воссоединения человека с Богом во всей полноте Божественного бытия.
В книге "Смысл творчества" была впервые поставлена проблема времени и его отношения к вечности. Преодоление эмпирического бытия понималось и как преодоление времени. Дух, как первооснова бытия и человеческой природы, служит своеобразным проводником. Творческий акт есть способ выхода из "эмпирического", "падшего" времени во "время экзистенциальное" ( термин Бердяева). Духовный и творческий акт по своему значению сближаются, различие состоит в том, что понятие духовного акта шире, а творческий всегда направлен
- 14-
на объективацию. И одновременно он отталкивается от реальности, преодолевает ее в акте создания, затем снова погружается в реальность. "творческий акт субъективного духа есть выход из себя в мир. Во всяком творческом акте привносится элемент свободы, элемент, не определяемый миром. <...>Дух объективируется в продукции творчества и в этой объективации сообщается с данным состоянием множественного мира."
Более того,он вводит категорию сознания, рационального познания, рассматривая его как следствие грехопадения и отпадения от духа. Противник рационализма, делавший устанвоку на интуитивное, иррациональное, "сверхсознательное" обнаруживало его типологическую близость экзистенциализму Л. Шестова с его установкой на субъективность, на первостепенность индивидуальности и, наконец, на иррациональное и интуитивное в познании. Здесь сказались популярные в то время ницшеанские идеи преодоления разума, сознания, которые впитала в себя религиозно-философская мысль Росси н.XX в..
Со стороны современников, довольно близким по философской позиции, столь отличной от всех концепций трактовка сотоношениея бытия и духа встретила неоднозначную реакцию. "Бердяев, со всем красноречием, на которое он способен, - говорит Л. Шестов, - почти в пророческом вдохновении возвещает: “в основе творения должна лежать бездонная свобода, которая была уже до миротворения заключена в ничто, без нее творение не нужно Богу”. Соответственно этому, продолжает Шестов, “зло оказывается двигателем и возбудителем мировой жизни. Без зла осталось бы на веки веков первобытное райское состояние первого Адама и не явился бы новый Адам, не была бы раскрыта высшая свобода и любовь. Добро, победившее зло, есть добро большее, чем то, которое существовало до появления зла" [3, С. 465]
Как уже отмечалось, религиозно-философская мысль стремилась разомкнуть сферу духа до "объективированного" мира. Она требовала от человека духовной и творческой активности, направленной на преобразование мира и понимала это преобразование мистически. Не остался чужд этим устремлениям "один из основоположников экзистенциализма" Н. А. Бердяев [1, С. 1246]. В этом, кстати, сотояло и отталкивание от идеи "непротивления". Бердяев со свойственной ему активностью преобразования существующих идей, в согласии с собственной концепцией духа и творчества понимал это его как "духовное завоевание мира", понимаемое как его "реальное изменение". "Завоевание" фактически означало внутреннюю "обработку" данного извне и его преображение. То есть, отказываясь
- 15 -
от возможности влияния на мир, Бердяев призывал к духовной работе, к поиску Царства Божия, поиску вечности. Этот конечный пункт роднил многих мыслителей. Специфика бердяевского подхода в том, что он утверждал собственный путь к этому через сверхсонательный духовный творческий акт, опиравшийся на религиозное понятие откровения.
Весьма специфичным был подход в религиозной философии к проблеме познания. Вслед за западно-европейской традицией автор "Философии свободы" утверждает гнозис, то есть, все, о чем говорит философ, известно из внутреннего духовного опыта. Источник этого опыта наодится за пределом эмпирической реальности, в инобытии. Эти идеи очень близки философским воззрениям Мережковского. Установка в релиозной философией была на отталкивании от рационализма. Более того, Бердяевым утверждается зависимость человека от опыта, не человек его выбирает, а опыт выбирает его.
Мысль о Боге. Божественная тайна непостижима, как непостижим и самый дух.
Вслед за другими мыслителями он утверждает неопределимость и невыводимость рациональн-логическим путем его сущности. Это общий основной постулат религиозно-философской мысли XX в., опиравшейся на традицию христианского учения. Между тем, при общности мировоззренческой основы в вопросе познания обозначились и расхождения, например, с В. Соловьевым. Максималисткий подход к отрицанию роли рационального сближал Бердяева с Шестовым о одновременно отдалял от Соловьева, который в пределах познания реальности и роли науки не отрицал значимости теоретического научного сугубо рационального познания. Потому что Соловьев считал, что достижение истины возможно не путем отказа от ее части, а путем соединения этих частей для получения искомой полноты (истина в полноте), и в этом смысле он уравновешивал разные ступени познания от ощущений и до мистических озарений.
Глава 2. Обретение истории. Конечный синтез.
Историософия и теодеция.
Помимо оправдания человека, религиозная философия, представители которой считали, что несут совершенно особую, вселенскую миссию, ставили задачу "оправдания Бога", поднимая проблему теодеции. Этот вопрос, доставшийся от романа Ф. М. Достоевского, русская религиозная мысль рубежа XIX-XX вв. считала своим долгом разрешить. С чем связано допущение зла Богом? И тут она проявила блестящую в определенном отношении логику, привлекая для этого "оправдания" огромную философскую традицию, свое понимание философии истории.
Понятно, что устоявшееся понятие о "неисповедимости" не могло устраивать пытливую философскую мысль. Что же предлагает философская мысль в лице Н. Бердяева, В. Розанова?
Бердяев отталкивается от идеи добытийственной свободы, которая была частью ничто. Если Бог не имеет власти над над ней, как не может иметь власть над ничто, то его власть не распространяется судьбы мира. Зло вошло в мир через эту свободу и потому Бог над ней не властен. Философ давал концепцию, как бы примиряющую тайну Бога и тайну страдания.
Л. Шестов полемизировал с этой позицией, так так познание добра и зла еще не есть обретение ч человеком истинной свободы духа, а во-вторых, самый факт страдания невинного ребенка отменяет для него все возможные на такой основе построения. Иначе подходит к проблеме теодеции В. Розанов.
Он преодолевает "проклятую" диалектику, которую Достоевский вложил в уста И. Карамазова о невинно страдающем ребеночке, посредством идеи рода. В основу своего оправдания он ставит идею рода. Итак, из поколение в поколения передается не только биологический код, но и духовный опыт предшествующих поколений потомкам. И частью этого опыта является греховность. Грех, совершенный, но неискупленный отцом, передается ребенку, рождающемуся уже отягощенным грехом. И следовательно, ребенок изначально не невинен, на нем лежит грех. "В них уже скрыта порочность отцов их, и с нею - их виновность; она только не проявляется, не высказывается в каких-либо в каких-либо разрушительных актах, то есть не ведет новой вины." А его страдание есть акт искупления, понимаемый Розановым как средоточие христианской религии, занимающий в судьбах мира и человечества промежуточное положение между актом грехопадения и торжества истины и добра, которое без акта искупления было было невозможно. Таким образом, историю человечества, понимаемую эсхатологически, Розанов делил на три этапа, принимая при этом, что мир, рационально познаваемый, не исчерпывает всей полноты бытия.
Вообще, надо сказать, что понимание истории с христианских позиций, естественно, у разных философов обнаруживала близость. Другое дело, что главные акценты у них были различны. Так, Бердяев полагался на человеческий дух и способность к творчеству, чтобы снять тяготение истории и освободиться от ее власти. Соловьев грезил идеей окончательного объединения и начала новой истории под знаком всеединства. Розанов также в своих раздумьях стремился к конечному торжеству духа и истины. Однако больше других его волновал вопрос искупления (невинно проливаемой крови) во имя этой правды.
Естественно, Л. Шестов не принял и такой трактовки, поскольку ребенок еще не знает
опыта познания добра и зла, в силу этого он не способен на сознательный грех, и не может быть виновен. Впрочем, на это Розанов бы ответил, что Шестов переживает карамазовский бунт, не принимая
конечного торжества правды на невинной крови.
Если говорить о связанном с этим "оправданием" зла, то его необходимость объясняется бессмысленностью категорий сострадания, жалости без таких понятий, как насилие, жестокость.Пожалуй, в объяснении смысла человеческой истории в ее соотношении с вечностью Бердяев пошел дальше всех других философов, по крайней мере, среди мыслителей своего времени. Хотя надо отметить, что первоначальную историософскую схему он, как и другие религиозные философы, черпал из христианства. Соответственно, в ней, как и Розанов, автор "Смысла истории" видел начало: отпадение от "древа жизни", а конец: в прекращении человеческой истории, связанной пространственно-временными рамками. Ключевым моментом, в котором история человечества соединилась с Богом, Бердяев считал акт искупления. В этой части трактовки смысла истории Бердяев, как и Розанов, в основном следуют концепциям Соловьева и Мережковского. Однако если Соловьев все же сохранял последовательность в проповедуемом им объективном идеализме, то Бердяев все же тяготел к субъективизму.
В свете эсхатологических настроений, как уже отмечалось, идея прогресса лишается смысла. В этом отношении Бердяев был неодинок.
Однако в свете концепции неистинности, ложности, преходящего и, в конце концов, порочного характера истории (представление о "неподлинности" реальности), для того, чтобы философская система не распалась, мыслителю требовалось веская аргументация, чтобы "оправдать" историю. Каков в таком случае ее смысл? Каково ее отношение к вечности? И здесь как раз Бердяев резко отмежевался и от религиозной мысли, оперировавшей с сакральными категориями более осторожно и консервативно. Бердяев же пошел далеко вперед той мысли, которой еще в н. XX в. был крепко связан.
Тайна о Боге непосредственно связана с тайной человека. Смысл человеческой истории не в спасении, искуплении, а в творчестве, понимаемом предельно широко, как объективация произволений духа, но произволений не произвольных, а нравственно регламентированных. Человек в деле победы света, духа над небытием, над злом "сотворит" Богу. Человек необходим Богу. Идея богочеловечества, почерпнутая из учения Соловьева, развивается в историософии Бердяева таким образом, что без человека бытие Бога не достигает своей полноты и что именно в этом состоит необходимость человека. Получается, что не только человек нуждается в Боге, но и Бог нуждается в человеке.
2.Экзистенциальная философия Н.Бердяева.
Бердяев проделал сложный философский путь, приведший его в итоге к уникальной философской системе.Многие из идей, почерпнутых у Соловьева (двуединстве мира), у Мережковского (богочеловечества),у Булгакова, Бердяев развил и соединил в единую систему, позднее получившую название экзистенциализма. Другим путем к экзистенциалиазму подходил Л. Шестов с его апологетом иррационального, интуитивного начала, с позицией индивидуализма, которым и Бердяев не был чужд.
Достижение гармонии, храма, таким, как понимали его Соловьев, Мережковский, на земле Бердяев считал неосуществимым. Исторический пессимизм плюс установка на отдельно взятую индивидуальность в конечном счете привел его к экзистенциализму. Сам Бердяев указывал, что его философия качественно отличается от экзистенциализма Сартра, так как она была связана с религиозными установками, унаследованными от эпохи "русского религиозного ренессанса."
С 1910-х гг. философ заявляет, что центр бытия являет субъект. С точки зрения экзистенциализма, субъект и объект не разделяются, а точнее субъект вбирает в себя всю доступную полноту бытия. Вместе с тем, это не означает, что отрицается существование реальности. Экзистенциализм качественно меняет отношение мира и человека.
Субъект становится единственной постигаемой реальностью, он может познавать мир только таким, каким он отражается в нем. Неслучайно, он называет себя "персоналистом", постоянно подчеркивая значимость и ценность субъективного начала.Ницшеанская традиция с ее установкой на индивидуализм стала едва ли не решающей для появления экзистенциализма.
Появление экзистенциальной философии было закономерным этапом в той творческой эволюции, которую проделал
автор "Смысла творчества. Оправдание человека." И здесь Бердяев остался верен своей религиозной позиции. Его религиозный экзистенциализм - явление в русской духовной культуре совершенно новое [См.: 9]. Но оно обнаруживает типологическое родство с западным христианским экзистенциализмом Ж. Маритена.
Заключение
Таким образом, религиозная ориентация русской философской мысли н. XX в. определила не только истолкование основных отраслей философской науки, но и самый подбор философских проблем и категорий. При всей разнице позиций, которая обнаружилась по мере развития философских концепций некогда вместе творивших мыслителей, средоточием раздумий остались роковые "вечные" вопросы человека и личности, добра и зла, человека и Бога, человека, общества и истории.
Бердяева неслучайно считали наиболее ярким представителем "русского религиозного Возрождения", поскольку его философская мысль не только вобрала в себя все самые наболевшие, самые обсуждаемые философские проблемы того времени, но и попыталась их структурировать в единую стройную философскую систему, базирующуюся на нескольких основных категориях. Эволюция философских взгядов Бердяева в строгом смысле не была эволюцией, скорее это было углубение и развитие ранее заявленных позиций. Н. А. Бердяев мыслил более платично, чем многие из его современников, которых нередко шокировала простота сближения центробежных философских систем. Однако в этом он предвосхитил новейшее время, стремящееся к слиянию разных философских дискурсов. Возможно, не без воздействия философии Бердяева оно стало возможным.
Кроме того, одна из особенностей Бердяева в универсальности его мысли. В круг его философских раздумий втягивались, помимо, историософии, социальной философии, этики, теории познания, собственно общей философии, позднее оформившиеся сферы философской науки: антропологии, культурологии, а также направления: персонализм, экзистенциализм, феноменология.
Формирование целостной системы философского мировоззрения был процессом, растянувшимся не на одно десятилетие. Это свидетельствует о напряженном искании Бердяевым своей истины, своей религии, своего Бога, начало которому положила сложная и богатая философская мысль н/ XX в..
Философия Бердяева, несмотря на метафизику его религиозных воззрений, была современной и несла на себе печать времени, связанной с катастрофами, которые одна за другой переживала не только российская, но и мировая история. Вероятно, с этим связан особый напряженно полемический, пафосный тон его творений, острота и противоречивость его мысли, иногда доходящейся до открытых парадоксов, до категоричного отказа от прежних позиций. при всей внутренней сложности и подчас противоречивости философская эволюция Бердяева сохраняет своеобразную внутреннюю логику, которая в конечном счете приводит его к экзистенциальной философии.
Особенность Бердяева-философа состояла не только в том, что в его философскую систему втягивались элементы подчас антагонистических направлений и творчески перерабатывались им, но и в том, что он развивал и преобразовывал их так, что находил пересечения и грани тех позиций, которые ранее казались несовместимыми.
Вместе с тем, нельзя не признать, что философия Бердяева в своих основах глубоко органична, целостна и оригинальна. Более того, философ не просто декларировал определенные принципы, связанные с вопросами этического, религиозного плана, но и следовал им. Своим же творчеством показав и пример активной духовной работы, и творческих откровений, предопределившим и предвосхитившим развитие философской мысли на многие десятилетия вперед. Только два биографических факта уже о многом говорят: в 14 лет он уже штудировал Канта, а смерть застала его за письменным столом.
Список литературы
1. Всемирная энциклопедия: Философия. М., 2001.
2. Русские писатели. Биобиблиографический словарь. М., 1989. Кн.1.
3. Н. А. Бердяев: pro et contra. Антология. СПб., 1994. Кн. 1.
4. Бердяев Н. А. Самопознание. (Опыт философской автобиографии). М., 1991.
5. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.
6. Волкогонова О. Д. Н. А. Бердяев: Интеллектуальная биография. М., 2001.
7. Карсавин Л. П. Русская религиозная философия. М., 1992. Т. 1.
8. Кувакин В. А. Религиозная философия в России начала XX в. М., 1980.
9. Силантьева М. В. Экзистенциальные проблемы этики творчества Н. Бердяева. М., 2002.
10.Смирнов И. П. "От марксизма к идеализму": М. И. Туган-Барановский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев. М., 1995.
11. Фролов В. В. Смысл жизни человека в философии Н. А. Бердяева и П. А. Флоренского. М., 1996.