Полный текст:
Оглавление
Введение……………………………………………………………………………...3
Глава 1 Вклад В.А. Гиляровского в историю отечественной журналистики
1.1 Зарождения репортажа как полноценного жанра в истории отечественной журналистики XIX-XX вв…………………………………………………………...5
1.2 Жизнь и творческий путь В.А. Гиляровского………………………………...7
Глава II Владимир Гильяровский - "Король репортажей"
2.1 Его звали "Королем репортажей"……………………………………………11
2.2 Репортер-редактор В.А. Гиляровский………………………………………16
Глава III ЖУРНАЛИСТ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬ, ГРАЖДАНИН. В.А. ГИЛЯРОВСКИЙ
3.1 Дядя Гиля Москвовед………………………………………………………….20
3.2 Публицистическое наследие Гиляровского………………………………...22
Заключение………………………………………………………………………..26
Список используемой литературы…………………………………………….28
Введение
Владимир Алексеевич Гиляровский был непревзойденным репортером своего времени. Его знала вся Москва - от представителей светской и полусветской знати до обитателей городского «дна». Около сорока лет до революции его имя почти ежедневно появлялось на страницах газет, журналов. Тот вклад, который Гиляровский привнес в формирование отечественной журналистики, переоценить невозможно. Благодаря его труду жанр репортажа приобрел свои индивидуальные признаки и черты, которые и дали основание для теории современного репортажа.
Причем журналистика никогда не была для Гиляровского только работой, только средством добычи хлеба насущного. Даже в старости он рвался к людям, к событиям - туда, где ему уже не суждено было побывать: на Северный полюс, на фронты первой мировой войны. Сегодня по репортажам Гиляровского мы узнаем тогдашнюю Россию и ее людей. Его страстной любовью и преданностью вырваны они из пыльного небытия старых газет и журналов, и среди них мы видим самого автора, подлинного Гиляровского, не из легенд и былин, а из жизни. Его книги "Мои скитания", "Москва и москвичи", "Москва газетная" как сотню лет назад пользуются спросом у читателей. Этот интерес к репортеру-восьмидесятнику и обусловил выбор темы данного курсового проекта.
Хотелось бы отметить, что репортерская деятельность В.А. Гильяровского достаточно изучена. Интересно и живо о творчестве репортера написал историк Есин Б.И.. Также творчеству Гиляровского было посвящено не мало журналистских работ: Киселевой Е. "Дядя Гиляй: я репортер" журнал Журналист. - 1978. - № 7. - С. 74-78., Летенкова Э. "Его звали королем репортажа" журнал Нева. - 1986. - №5. - С. 187-191. Михасик О. "О Гиляровском" газета Красный Север. - 1988. - 18.08, Яковлевой А. "Гиляровский идет по городу" газета Неделя. - 1986. - № 29и др.
Однако все эти работы разрознены и не представляют целостный материал, что вызывает определенные трудности в исследовании. Поэтому биография Гильяровского требует дальнейшего изучения и осмысления. Ведь мастер слова Владимир Гиляровский оставил огромное публицистическое наследие, которое еще не осмыслено в журналистской среде, которое необходимо пристально и изучать не только начинающим журналистам, но и мастерам публицистического пера. В этом и есть актуальность курсового проекта. Новизна работы проявляется в процессе исследования репортажа Владимира Гиляровского исходя из особенностей современного этапа общественной жизни.
В данном исследовании пойдет речь о публицистическом вкладе Владимира Гиляровского в отечественную журналистику.
Таким образом, объектом исследования курсового проекта является история журналистики; предметом - репортажи Владимира Гиляровского.
Задачи исследования:
1) проанализировать материал, посвященный данной теме;
2) проанализировать творчество Владимира Гиляровского;
3) проанализировать статьи и монографии, посвященные творчеству В.А. Гиляровского.
Методы, используемые в данной работе, - это критический и системный виды анализа.
Подробное рассмотрение этих аспектов позволяет полностью раскрыть выбранную тему работы.
Глава 1 Вклад В.А. Гиляровского в историю отечественной журналистики 1.1 Зарождения репортажа как полноценного жанра в истории отечественной журналистики XIX-XX вв
1.1. Историческое становление репортаж как жанра в отечественной журналистике конца XIX
В конце XIX века развитие газетного дела в России далеко шагнуло вперед, что было связано с превращением страны из феодальной монархии в монархию буржуазную[1]. Растет потребность в широкой и разносторонней информации. Вследствие чего увеличивается число еженедельных и ежедневных изданий. Так в 1871 г. в России выходило 14 журналов разного содержания и 36 газет общественно-политического характера, то в 1890 г. было 29 журналов и 79 газет. Надо сказать, что тогда газеты обладали более широкой читательской аудиторией. "И в Петербурге, и в Москве некоторые газеты насчитывают более 10000 подписчиков, между тем, как ни один журнал не имеет и половины такой подписки". В 90-х годах XIX в., в условиях интенсивного развития капитализма, обострения классовой борьбы в России возросла роль периодической печати в идейно-политической борьбе, экономической, научной и культурной жизни[2]. В 1900 г. в стране выходило 1002 периодических издания различного типа, различных направлений. Но общественно-политические органы печати составляли в них примерно пятую часть — 202 издания. Основными центрами журналистики в конце XIX в. и до 1917 г. были Петербург и Москва, что вполне отвечало их роли в экономической, политической и культурной жизни России. В течение 1901—1916 гг. в стране выходило более 14 тыс. периодических изданий. Из них свыше 6 тыс. — в Москве и Петербурге.
Все это дало толчок для формирования новостной журналистики. В те годы хроникеры обеспечивали подписку, делала газету читаемой и популярной. Такие газеты насчитывали своих читателей уже не сотнями и не тысячами, а десятками тысяч... Именно тогда появились репортеры, которые были способны оперативно, достоверно донести до читателя наглядное представление о событии через собственное восприятие. Александр Чехов а своих "Записках" выставляет такие требования для хроникеров того периода: "Чтобы заниматься репортажем, нужно быть крепким, выносливым, энергичным, сообразительным и находчивым человеком. Нужно быть везде первым, нужно обладать чутьем и умением быстро, ориентироваться". Эти требования как нельзя лучше подходили к "королю репортажей" Владимиру Алексеевичу Гиляровскому.
Он был одним из первых журналистов конца XIX начала XX века, которые стояли у истоков исторического формирования репортажа как жанра. Жанра, который не столько сообщает о событии, сколько показывает его через восприятие автора - участника или свидетеля происходящего. Таковы лучшие репортажи Гиляровского: "Подземные работы в Москве", "Солнечное затмение под Москвой", "Катастрофа на Ходынском поле", "Ураган" и многие другие.
В заключение попытаемся сформулировать некоторые черты публицистики XIX века. Естественно, подобная характеристика возможна лишь на самом общем уровне.
Журналистика XIX века появился темп, ритм задаваемый хроникерами. И это следствие не только журналистского творчества, но и самой природы журналистики, стремящейся поспеть за событиями, успеть запечатлеть, зафиксировать и хотя бы частично осмыслить тот или иной фрагмент социальной действительности. И если и говорить о собственно историческом становлении репортажа, то следует отметить, что данная жанровая форма прежде всего "отливалась" в лучших произведениях российских журналистов XIX в.. Так историк Овсепян Р.Г. писал, что "именно в репортажах публицистов и журналистов XIX-XX вв., как Владимир Гильяровский данный жанр приобретал свои индивидуальные признаки и черты, которые и дали основание для теории современного репортажа".
1.2 Жизнь и творческий путь В.А. Гиляровского
Многое в биографии Гиляровского в пересказе звучит хоть и увлекательно, но неправдоподобно, будто это и не человеческая жизнь вовсе, а приключенческий роман.
Владимир Алексеевич Гиляровский родился 8 декабря (26 ноября ст.с.) 1853 г. (по другим сведениям 1855 г.) в семье помощника управляющего лесным имением в Вологодской губернии. В 1860 г. Гиляровские переехали в губернский город Вологду, где Владимир поступил в гимназию.
Не окончив гимназию, Гиляровский "ушел в народ"[3]. Десять лет длились скитания - он искал себя, свое место в жизни. За это время был и бурлаком, и крючником на волжских пристанях, и табунщиком, и артистом, и рабочим на заводе свинцовых белил, и добровольцем на русско-турецкой войне... Это стремление везде побывать, узнать обо всем из первых рук - черта прирожденного репортера. Начал печататься Гильяровский еще во время своих скитаний, но профессиональным литератором стал, поселившись в Москве в 1881 г. [4]
Репортерствовать Гиляровского учил Николай Иванович Пастухов - редактор-издатель "Московского листка" - газеты, которая "читалась и в гостиных, и в кабинетах, и в трактирах, и на рынках, и в многочисленных торговых рядах и линиях". Не только читалась, но и... курилась. Привлекая подписчиков, Пастухов заказывал специальную бумагу для газеты, "чтобы она годилась на курево". Но Гиляровский мечтал стать поэтом, а для Пастухова стихи были всего лишь графическим украшением газетной полосы. "Стихи всякий написать может". Пастухов и сам их писал, когда еще служил в трактире. Ценил же Пастухов репортаж, потому, что "весь интерес газеты строил на быстроте сообщений... образности и яркости изложения". Его листок "заинтересовал Москву обилием и подробным описанием множества городских происшествий, как бы чудом на другой день попадавших на страницы газеты".
Гиляровского Пастухов выделял из числа остальных и занимался с ним особо. Целыми днями он посвящал своего ученика в тайны ремесла, раскрывал перед ним "интимную жизнь города, которую знал в подробностях, вызывавших искреннее удивление". Рассказывал и о своей работе.
Также Гильяровский работал в "Русских ведомостях". Печатался в газетах "Русская мысль", "Петербургский листок", "Новое время", в "Муравье", "Осе", "Русском слове"... В 1889-1891 году числился штатным сотрудником в газете "Россия". Гиляровский стал одним из лучших репортеров столичной прессы, его "коньком" были уголовная хроника и репортажи, он писал о самых заметных и нашумевших событиях, его называли "королем репортеров". Вершиной его репортерской деятельности стал очерк о Ходынской катастрофе 1896 года. Гиляровский был самым известным и признанным знатоком Москвы. Это проявлялась на всех уровнях: писатель блестяще знал историю города и его современность, архитектуру и географию, высший свет и московское "дно" - Хитровку, приют нищих, босяков и отщепенцев.
Гиляровский был живой легендой. С его именем связывались самые невероятные истории и происшествия. Известна, например, история о том, как он послал письмо в Австралию по вымышленному адресу. Письмо вернулось к Гиляровскому, и он демонстрировал его своим друзьям, поражаясь обилию штемпелей и почти сказочному пути, которое проделало письмо. Ходили легенды и о физической силе "дяди Гиляя": он мог пальцами согнуть медный пятак, завязать узлом кочергу. Современники, отмечая разносторонние дарования Гильяровского, одним из самых заметных его талантов считали талант общения. Его друзьями были многие знаменитые современники: Чехов, Бунин, Куприн, Шаляпин и многие другие литераторы, художники, актеры.
Первыми рассказами Гиляровского были "Человек и собака" и "Обреченные" напечатанный в 1885 году. В 1887 г. вышел сборник очерков и рассказов "Трущобные люди". Главной темой сборника было превращение людей в обитателей "дна". Цензура запретила книгу, тираж ее был уничтожен. Когда Гильяровский стал жаловаться Чехову, тот объяснил: " - Ну, конечно, нецензурно. Ты бы хоть мне показал, что печатать хочешь... Уж одно название - "Трущобные люди" - напугало цензуру. Ну и дальше заглавия: "Человек и собака". "Обреченные", "Каторга". Да разве это теперь возможно?".
В общем, ситуация сложилась аховая. Узнав о том, что Гиляровский в опале, газеты стали куда менее охотно сотрудничать с ним. А три тысячи рублей долга типографии за так и не выпущенную (и, соответственно, не приносящую дохода) книгу сильно превышали возможности Гильяровского. На горизонте замаячили опись имущества, выселение из квартиры и тому подобные малоприятные перспективы. Выход нашла жена Гильяровского Мария Ивановна, которая открыла рекламную контору.
Едва разделавшись с долгом, натерпевшийся, оскорбленный, соскучившийся по настоящему делу Гиляровский особенно надолго исчез из Москвы, Объявился на Балканах, в Сербии. Разоблачал тамошнего короля Милана, подстроившего в политических целях покушение на самого себя.
После революции Гиляровский все же напечатал свою книгу и даже написал еще несколько: "Москва и москвичи", "Мои скитания", "Записки москвича". Но это уже не были злободневные очерки, а лишь воспоминания с привкусом ностальгии. Ведь ни экзотической Хитровки, ни брандмейстерских команд, ни петухов в Столешниках, ни двухэтажных империалов, ни гамаш - словом, всего того, что наполняло его книги, уже не было и в помине. Все вокруг стремительно менялось - все, кроме ребяческой натуры Гиляровского.
Паустовский вспоминает, что, приходя в редакцию, старик Гиляй шумел, добродушно ругал всех без разбору молокососами, поднимал в воздух Александра Фадеева вместе с Борисом Губером...[5]
И все же он стремительно старел. В 1926 году, готовя репортаж о зарытой реке Неглинке, Гиляровский страшно простудился. В результате стал плохо слышать и потерял один глаз.
Репортер дядя Гиляровского привыкший гнуть не только медные пятаки, но и свою судьбу считал, что умрет в заранее запланированный день. Под конец жизни он частенько говорил: "Когда мне станет еще хуже, я соберу всех друзей, налью шампанского, скажу каждому по экспромту и с поднятым искристым бокалом весело, радостно сойду на нет. Довольно было пожито!" Впрочем, сделать этого Гильяровский не успел... 2 октября 1935 года восьмидесятиоднолетний "король репортажей" умер.
Глава II Владимир Гиляровский - "Король репортажей"
2.1 "Царек репортажей"
Владимир Алексеевич обладал природными качествами, способностями репортера: был общителен, подвижен, вынослив, смел, хорошо знал жизнь, ее светлые и темные стороны.
Репортерствовать Гиляровского учил, как уже было сказано выше, Николай Иванович Пастухов - редактор-издатель "Московского листка".
Пастухов любил репортеров, "не жалел им на расходы, причем всегда давал деньги сам лично", подчеркивая этим благорасположение. Впрочем, позже Гиляровский в своей книге «Москва газетная», скажет что личность Пастухова ему не нравилась «Это — яркая, можно сказать, во многом неповторимая фигура своего времени: безграмотный редактор на фоне безграмотных читателей, понявших и полюбивших этого человека, умевшего говорить на их языке. Безграмотный редактор приучил читать безграмотную свою газету охотнорядца, лавочника, извозчика, трактирного завсегдатая и обывателя, мужика из глухих деревень…… Действительно, Н. И. Пастухов знал всю подноготную, особенно торговой Москвы и московской администрации. Знал, кто что думает и кто чего хочет. Людей малограмотных, никогда не державших в руках книгу и газету, он приучил читать свой «Листок» ».[6]
Посылая куда-нибудь корреспондента, Пастухов наставлял: «- Разнюхай там, о чем молчат!»
Годы работы в "Московском листке" (1882-1883) совпали с началом политической реакции в русской общественной жизни после второй революционной ситуации. Но они были для Гиляровского и временем знакомства со многими замечательными людьми, в частности с Г. Успенским, П. Заичневским - автором революционной прокламации "Молодая Россия" и др.
В мае 1882 г. в Москве открылась Всероссийская художественная выставка, которая внесла в жизнь города много "оживления и суеты". На выставке собиралась масса интересных людей. "Для дебютирующего репортера при требовательной редакции это была лучшая школа" - писал журналист впоследствии. Однако не следует думать, что Гиляровский поставлял репортажи с выставки. Ничего подобного. Его тема оставалась прежней: городские происшествия - пожары, убийства, кражи, крушения. Тем не менее он "целый день пылился на Выставке", узнавая городские новости.
Гиляровский довел до совершенства техническую сторону дела. О больших пожарах ему сообщали особой срочной повесткой из пожарной части. В сыскной полиции у него был знакомый сторож Захар. В канцелярии обер-полицмейстера - помощник, тайком показывавший протоколы происшествий. На вокзалах - служащие и сторожа, первыми узнававшие о крушениях и обо всех происшествиях на железных дорогах. Самые отчаянные бродяги Хитрова рынка, Грачевки и Аржановки числились среди его знакомых, особый извозчик каждый день в известные часы подъезжал к крыльцу его квартиры. Причем к каждому у Гиляровского был свой подход. Если сторожу Захару он платил за услуги, то других "отмыкал" раскрытой табакеркой, разговором, ненавязчивым одолжением и помощью, отодвигал в сторону все дела и садился писать приветственный адрес ко дню рождения рядовому наборщику газеты... [7]
«В трущобах, вроде Хитрова рынка, Грачевки и Аржановки, у меня были свои агенты из самых отчаянных бродяг, которые и сообщали свои сенсации, - пишет Гиляровский в «Москве газетной». Иногда удавалось доставать такие сведения уголовного характера, которые и полиция не знала,— а это в те времена ценилось и читалось публикой даже в такой сухой газете, как «Русские ведомости». Не раз полиция и администрация меня тянули, но я всегда счастливо отделывался, потому что мои хитрованцы никогда не лгали мне».
Особенностью Гиляровского-репортера, было и то, что он не перегружал свои материалы деталями, не относящимися к существу дела. К примеру, один из основных мотивов дореволюционной хроники - пожары. На них журналисты делали имена, газеты увеличивали тиражи. Существовали свои правила писания отчетов, были излюбленные неизменные фразы: "огненные языки лизали", "густой дым затмил небо". Один пожарный репортер ухитрился написать, что атмосфера была накалена "докрасна"...
Гиляровский и о пожарах научился рассказывать по-своему. В Орехово-Зуеве сгорела рабочая казарма. Самого пожара он не застал, описал его со слов очевидцев. Хотя и нет в его рассказе тех самых "огненных языков" ("лизавших"), "густого дыма" ("затмившего небо") и бравых пожарных, - такой репортаж все же могли написать многие. Стандарт. Но когда при свете дня обозначилась полная картина разрушений, яснее стал ущерб и сочли жертвы, Гиляровский написал еще несколько десятков строк - им его не мог научить ни Пастухов, ни его газета.
Среди классических вопросов, на которые должен ответить репортаж - "Что? Где? Когда?", - Гиляровский ставит непредвиденный никакой классикой, но обусловленный российской действительностью вопрос: "Почему?". Он спрашивает об этом у местного надзирателя, но получает "полнейший отказ" сообщить необходимые сведения. Обращается к фабричному врачу, но и, этот "последователь Эскулапа настолько пропитался тем же фабричным духом таинственности, что решительно отказался отвечать на вопросы". В больнице, куда были отправлены раненые, запрещено говорить, что умирают погорельцы. "Вообще происшедшую катастрофу и все ее последствия хотят прикрыть непроницаемой завесой".[8]
Не добившись ни у кого ответа, Гиляровский отвечает сам. Отвечает на вопрос, почему пожар повлек такие ужасные последствия. Потому что фабричный люд ютится в нечеловеческих условиях, потому что "почти все корпуса, и даже самый громадный - прядильный, - снабжены лишь старыми деревянными лестницами, да и то по одной или по две". Потому что никому из хозяев дела нет до жизни рабочих.
При этом любой случай, событие Гиляровский при малейшей возможности преподносит с точки зрения тех, кому тяжелее. Обрушился на Кузнецком дом.
"Под развалинами дома московского купеческого общества на Кузнецком мосту, - пишет дядя Гиляровский, - погребены трупы рабочих... Больницы оглашаются стонами изувеченных, на московских улицах раздается плач голодных семей, лишившихся работников-кормильцев, погибших ради жадности "благочестивых волков". Катастрофа, созданная экономией московского купечества. Было около трех часов дня, Кузнецкий мост захлебывался от снующих экипажей с барынями, едущих покупать и наряду и обновы, а на лесах новоиспеченного дома стучали рабочие. Дом испечен был скоро, он вырос до третьего этажа на глазах удивленных соседей, торговцев в какие-нибудь двадцать дней. Купеческое общество старалось всеми силами, средствами как бы поскорее выстроить и собрать плату с арендаторов... Дом рухнул... Кто накормит сотни голодных ртов, оставшихся после погибших и погибающих? Кто?"[9]
Гиляровскому всегда везло на события и людей. В 1887 году довелось писать об уникальном полете Д. И. Менделеева на воздушном шаре во время солнечного затмения. Причем он сам стал участником этого события.
На коронационных торжествах в Москве в 1896 году Гиляровский оказался единственным из двухсот русских и иностранных корреспондентов, кто провел "всю ночь в самом пекле катастрофы, среди многотысячной толпы, задыхавшейся и умиравшей на Ходынском поле", только он один успел принести репортаж с подробностями катастрофы в типографию до получения редакциями цензурного запрещения. Лишь благодаря сказочной физической силе самому Гиляровскому удалось выбраться из толпы "против ее течения"...
От Пастухова Гиляровский ушел в "Русские ведомости", где "смог все силы отдать излюбленному... живому репортерскому делу". В 80-е годы в этой архирадикальной "профессорской" газете сотрудничали Н. Н. Златовратский, Н. Е. Каронин, Д. Н. Мамин-Сибиряк, Н. К. Михайловский, А. Н. Плещеев, М. Е. Салтыков-Щедрин, К. М. Станюкович, Г. И. Успенский, публиковался Л. Н. Толстой. Время работы в "Русских ведомостях" Гиляровский вспоминал с удовольствием, считая его счастливейшим: «Какое счастье было для молодого журналиста, кроме ежедневных заметок без подписи, видеть свою подпись, иногда полной фамилией, иногда «В. Г-ский», под фельетонами полосы на две, на три, рядом с корифеями! И какая радость была, что эти корифеи обращали внимание на мои напечатанные в газете фельетоны и хорошо отзывались о них, как, например, М. Е. Салтыков-Щедрин о моем первом рассказе «Человек и собака». А разве не радость это: в 1886 году я напечатал большой фельетон «Обреченные» (очерк из жизни рабочих на белильных заводах), где в 1873 году я прожил зиму простым рабочим-кубовщиком. В нем я дал полное впечатление каторжной работы на тех заводах, с которых люди не возвращались в жизнь, а погибали от болезней. Это был первый такой очерк из рабочей жизни в русской печати. Никогда не забыть мне беседы в редакции «Русских ведомостей», в кабинете В. М. Соболевского, за чаем, где Н. К. Михайловский и А. И. Чупров говорили, что в России еще не народился пролетариат, а в ответ на это Успенский привел в пример моих только что напечатанных «Обреченных», попросил принести номер газеты и заставил меня прочитать вслух. А потом меня долго расспрашивали о подробностях, и Глеб Иванович остался победителем».
Его репортажи иногда увеличивали тиражи газет. Благодаря одному из них "Русское слово" побило своеобразный рекорд - впервые в России разовый тираж газеты превысил сто тысяч.
Летом 1904 года над Москвой пронесся ураган. Сообщали, что шестилетний мальчик, подхваченный смерчем, был унесен воздушным потоком. Найти ребенка смогли лишь через день целым и невредимым в нескольких верстах от того места, где его застал ураган.
Гиляровскому незачем было писать о мальчике, которого, может быть, и не было. Он сам, как всегда, оказался в центре событий, и все видел своими глазами. "Как-то сразу потемнело, - пишет он, - что-то черное повисло над Москвой... Потом это черное сменилось зловеще-желтым... Пахнуло теплом... Затем грянула буря, и стало холодно". Смерч пошел по городу. Анненгофская роща - вековые сосны - была словно срезана. "Разбиты каменные столбы, согнуты и сброшены железные решетки... Мост через Яузу сорван... Высокий железный столб семафора свернуло и перегнуло пополам, уткнув верхний конец в землю".
Вечером измученный, в ссадинах и ушибах, оборванный и грязный, Гиляровский появился в редакции. Сразу сел писать. Через два часа текст ушел в набор, а журналист заснул. Но спал недолго - еще ночью вместе с редактором поехали осматривать город. Проездили до утра. У заставы уже носились продавцы газет: «- Ураган! Подробности об урагане! Только в "Русском слове"! Подробности об урагане!».
Ничего другого не оставалось московским журналистам, как признать очередное свое поражение и дать на следующий день торжественный обед в честь Гиляровского...
Гиляровский, он часто оказывался в гуще происходящего, но еще чаще выезжал на место происшествия после его свершения. К примеру так было Кукуевской катастрофой, так было и с пожаром в Орехово-Зуеве, в Гуслицах. Но и тогда из-под его пера выходил репортерский отчет не менее яркий, чем прямой репортаж. Это было все-таки сообщение с места действия, хранившего следы события. В нем раскрывались такие детали, которые не проявлялись в ходе непосредственного события, а были доступны только внимательному взору любознательного газетчика.
2.2 Репортер-редактор В.А. Гиляровский
Имя В. А. Гиляровского широко известно. Но далеко не все знают, что Владимир Алексеевич, одновременно работая в газетах, редактировал и собственное издание - "Журнал спорта". Кстати в этом журнале дебютировал друг Гиляровского Якова Константинович Брюсов. Тот увлекался конным спортом и часто появлялся на ипподроме. Со временем с ним стал бывать и его сын, будущий поэт, удивительно верно предсказывавший победы. Эта способность гимназиста привлекла внимание дяди Гиляя. Состоялось знакомство и краткая беседа. Через некоторое время Брюсов принес дяде Гиляю для его "Журнала спорта" статью. "Она, - вспоминал Гиляровский, - была очень аргументирована, хорошо написана"... Как потом выяснилось, это было первое выступление Брюсова в печати.
В "Москве газетной" Гиляровский писал: "...по осеням уезжал в южно-русские степи на Дон или Кавказ. Больше всего в этих местах я метался из зимовника в зимовник задонских степей, ночуя иногда даже в грязных калмыцких кибитках.
Здесь я переживал далекое прошлое, объезжал как простой табунщик, неуков, диких лошадей, прямо у табуна охотился в угон за волком с одной плетью"...
О жизни калмыков Гиляровский подробно рассказывает в очерке "В задонских степях", а также в рассказе "Суслик".
"Одет я был, как всегда в моих поездках по степям, в тужурку, высокие сапоги и форменную фуражку с черным бархатным околышем. Высокие сапоги необходимы для объезда верхом конских табунов, а форменная фуражка - для почета, особенно среди полудиких калмыков, боявшихся всякого начальства и ни в грош не ставивших человека в неформенной одежде, как бы шикарен ни был его костюм. Это я испытал на себе, когда в первый раз явился в табуны в штатском пальто и шляпе. Разговаривать не хотят!..".[10]
Эти поездки давали много интересного и полезного материала для "Журнала спорта". В течение 1903 года на его страницах можно было прочитать корреспонденции Гиляровского под общим заголовком "Проездом", где идет рассказ о его встречах с коннозаводчиками, кавалеристами, спортсменами, устройстве ипподромов и организации соревнований в других городах. При этом надо отметить оперативность, с которой доходили до читателей репортажи. Публикуются материалы Гиляровского из Сербии, с Дальнего Востока, из Харькова, Киева.
К сожалению, и в конном спорте в то время наблюдались случаи подлога, откровенного мошенничества. Например, перед скачками коней поили вином, что как допинг возбуждало и приводило к высоким результатам. Гиляровский в "Маленьком фельетоне" в 1903 году убеждает читателей в том, что русский рысак может скакать хорошо и без допинга, применение которого недопустимо в спорте.
В 1902 году в состязаниях рысистых лошадей в Петербурге и Москве несколько раз выиграла лошадь Рассвет. Однако небывалая резвость и сходство в сложении лошади с американскими рысаками дали повод заподозрить, что лошадь, бежавшая под именем Рассвет, в действительности американская. А при таком происхождении, по нормальному уставу общества охотников конского бега, она не могла участвовать в состязаниях на все те призы, которые ею были выиграны, так как они в беговых обществах назначались исключительно для лошадей рысистой породы, рожденных в России. Этот подлог Гиляровский разоблачает в статье "Памятка прошлого года".
Когда по Москве поползли слухи, что часть скакового круга - любимого горожанами ипподрома отбирают под станцию железной дороги, Гиляровский выступает со статьей "Серьезный вопрос". С негодованием он говорит об этом решении властей и требует, чтобы скачки - государственное дело - рассматривались по-государственному.
В конце семидесятых годов прошлого века секретарь Московского скакового общества М. И. Лазарев познакомился за границей с тотализатором и ввел его на скачках. На страницах газет и журналов началось бурное обсуждение нововведения. "Журнал спорта" открыл свои страницы для всестороннего обсуждения тотализаторского вопроса.
В 1901 году вышел материал "Коннозаводство, спорт и тотализатор", а в 1902 году в ряде номеров - статья "История тотализатора". Сам Гиляровский был против тотализатора. Он критиковал московское дворянство за нерешительность в отношении уничтожения тотализатора.
В статье "Памятка прошлого года" (1903 г.) он иронизирует над докладом о вреде тотализатора в московской городской управе и губернском земстве.
В периодической печати журналист не раз выступал с предложением закрыть тотализатор. Позже в "Москве газетной" он восклицает: "Знаменитый московский адвокат Ф. Н. Плевако в одной из своих замечательных речей на суде говорил: "Если строишь ипподром, рядом строй тюрьму". И прав был Федор Никифорович!".
Вопросы о тотализаторе, поднимаемые на страницах журнала, интересовали многих в те дни. Популярность "Журнала спорта" росла. С 1905 года он выходил ежедневно.
Однако жизнь издания вскоре оборвалась. Известно, что тотализатор всячески поощрялся правительством как выгодный для казны. Журнал же открыто боролся с этим. На редакцию посыпались кары. Цензура ставила различные препятствия в публикации острых материалов.[11]
Все это волновало Гиляровского, и каждый вызов в цензурный комитет огорчал его. Главное, редактору-журналисту невозможно было спокойно и творчески работать.
Глава III ЖУРНАЛИСТ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬ, ГРАЖДАНИН. В.А. ГИЛЯРОВСКИЙ
3.1 Дядя Гиля Москвовед
В серии "Жизнь замечательных людей" издательства "Молодая гвардия" вышла книга "Гиляровский". Как король репортеров превратился в короля москвоведов? Репортер и москвовед Алексей Митрофанов, автор книги, хотел бы это знать.
В годы репортерства Гиляровского писал свою "Историю города Москвы" Иван Егорович Забелин. Городская дума поручила ему этот труд в 1881 году, и в том же году Гиляровский стал москвичом. Забелин разменял седьмой десяток, Гиляровскому было 26 лет. Забелин неформально возглавлял Исторический музей, Гиляровский пробовал перо в газете "Московский листок". Забелин посвятил Москве жизнь, а Гиляровский не знал, чему ее посвятить.
Но при чем здесь москвоведение? Когда в 1902 году вышла "История..." Забелина, то есть найден и коронован истинный "король москвоведов", никому не пришло бы в голову сравнивать его с "королем репортеров". Да и сам Гиляровский тяготел не к москвоведам, а к беллетристам и особенно к поэтам, всерьез считал поэзией свои застольные экспромты и прицельно дружил с "королем поэтов" Брюсовым.[12]
Москвоведом сделала Гиляровского революция. Он не был знатоком минувшего, пока не стала минувшим современность, знатоком которой он был. Именно революция состарила могучего Тараса Бульбу. Книгу "Москва и москвичи" писал уже не тот Гиляй, который оставлял вместо визиток завязанные узлом кочерги.
"Гиляровский был первым из пишущих людей, который залез в речку с целью написать об этом в газете, - замечает Алексей Митрофанов. - До него все роли были строго распределены. Рабочие обслуживают реку и не вмешиваются в дела интеллигенции. Интеллигенция ходит в театры, спорит о политике, читает книжки, а под землю - ни ногой...
Гиляровский все смешал. Он вдруг схватил интеллигенцию в ухватистый кулак и сунул мордой в страшную дыру колодца на Цветном бульваре". Притом что страшного, как добавляет автор, не было в этом колодце ничего. Успех "Москвы и москвичей" - в этом смешении.
Для массовой культуры открытие Москвы - это по-прежнему проникновение в область мнимых тайн и страхов. Чаще всего это спуск вниз, кажущийся почему-то движением к высокому. Едва началось, например, телевизионное москвоведение, как его заполонили экстрасенсы и лозоходцы. Держа себя за виски, они кружат над канализационными коллекторами в поисках "точек силы" и неупокоенных душ.
И нет ничего удивительного, что, когда Станиславский с Немировичем-Данченко задумали ставить "На дне", обратились за помощью именно к Гиляровскому, который прославился своими очерками о жизни трущоб. И Гиляй повел их на экскурсию по московскому "дну" - на жуткую, разбойничью Хитровку. Взяли с собой художника Сомова, чтоб зарисовывал с натуры эскизы для декораций. Расположились в трактире "Каторга". Кругом смрад, пьяный хохот, забубенный мат. Немирович со Станиславским с любопытством рассматривают публику. Сомов рисует, пристроившись у единственной керосиновой лампы, кое-как освещающей тесное помещение. Какой-то долговязый, косноязычный, лицо в оспинах, заглядывает через плечо и принимается скандалить: мол, неверно рисуешь! Другой - кривой на один глаз - тем временем берется за керосиновую лампу. Мощный Гиляровский молча подходит и бьет пудовым кулаком по голове сначала одного, потом другого. "Что вы делаете?" - изумляется Станиславский. Но журналист не отвечает, а, повернувшись к третьему мужику - коренастому, приземистому, с наглыми черными глазами, - орет благим матом:
"Болдоха, отступись! А то на всю "Каторгу" прокричу, где твои тайники с золотишком!" На обратном пути Гиляровский объяснился: те двое, кого он вырубил ударом. - Дылда и Ванька Лошадь - "шестерки" авторитетного фартового Болдохи (это который третий, черноглазый). И по всему выходило, что собирались они "экскурсантов" грабить "втемную" - затем и лампу хотели потушить. А при свидетелях поостереглись, да и про тайники с золотишком небось засомневались: вдруг Гиляй и правда место знает? "Ну, Владимир Алексеевич, вы настоящий специалист! Не зря говорят: на Хитровку без вас ходить нельзя... По гроб жизни ваши должники!" - наперебой благодарили Гиляровского Станиславский с Немировичем.
Так благодаря публицистике Владимир Гиляровский создал литературную "физиологию" Москвы. И москвича. Он стал королем москвоведения лишь в той мере, в какой он был королем репортажа.
3.2 Публицистическое наследие Гиляровского
В.А. Гиляровский очень рано сделался лучшим репортером своего времени, но особенно его популярность возросла после издания им ряда книг о старой Москве и о своей работе в газетах. Выдающийся русский репортер В. А. Гиляровский хорошо известен читателям по книгам "Мои скитания", "Москва и москвичи", "Москва газетная", "Трущобные люди" в которых увлекательно рассказано о его работе газетчика. В большинстве статей о Гиляровском, в предисловиях к его книгам пересказываются наиболее интересные моменты репортерской деятельности журналиста, поведанные им самим в книгах-воспоминаниях. А ведь они были написаны спустя много лет после происходивших когда-то событий, и редко кто мог прикоснуться к подлинным репортажам Гиляровского на газетной полосе прошлого века.
Уже включившись в работу над книгами о старой Москве, он иногда еще продолжает терзаться: "А стоит ли писать об ушедшем?". Но накопленный за долгую репортерскую жизнь материал ищет выхода. И дядя Гиляй как бы лишний раз примеривается к нему на страницах дневника: "Вдоль и поперек - пятьсот улиц и тысячи переулков протяженностью в пятьсот километров: с балкона колокольни Ивана Великого и еще выше из недоступного для публики люка под самым крестом средней башни главы храма Христа Спасителя, где для развлечения публики стоял телескоп, я изучал наружную Москву. А еще выше я видел ее с аэростата в 1882 году, а потом с аэроплана. И под землю забирался, для рискованных исследований побывал я в разбойничьем притоне "Зеленая барыня" за Крестовской заставой и в глубоком подземелье заброшенного Екатерининского водопровода и в клоаках Неглинки и в Артезианских штольнях под Яузским бульваром".
Дело движется. Но очередная рукопись не в состоянии вместить всего увиденного и пережитого. По выходе книги "Москва и москвичи" Гиляровский пишет: "И это только проба пера". Не теряя времени, дядя Гиляй принимается за новую книгу. Он начинает писать ее в большой конторской тетради. Друзья, знакомые со всех сторон твердили дяде Гиляю: «беритесь за мемуары», Одному настойчивому советчику он даже ответил в стихах, но так и не отправил их: - Пишите мемуары! При каждой встрече говорите Вы. Пишите все! Ну вот как пишет Кони, Как пишут все.- У Кони жизнь текла спокойно, без погони Десятки лет разумна и светла,А у меня рвалась! Я вечно был бродягой, Как мемуары тут писать, Кусочки жизни, смесь баллады с сагой Могу на крепкую бечевку нанизать.
Конторская тетрадь открывается словами, обращенными к читателю и к себе тоже: "Нет! Это не автобиография. Нет! Это не мемуары. Это правдивые кусочки моей жизни и окружающих, с которыми связана летопись эпохи, это рассказы о моем времени".[13] Вскоре были написаны две главы будущей книги "Мои скитания" - единым порывом, почти без правки. А дальше - неожиданная и довольно продолжительная заминка. Ранней холодной весной 1926 года дядя Гиляй увидел около Малого театра открытые люки проверяли, как ведет себя Неглинка. Почти полвека назад, в 1882 году, он первым из репортеров прошел ее подземным руслом, в то время полным тайн и далеко не безопасным. Как было удержаться, не посмотреть, что делается в катакомбах теперь? Долго не раздумывая, Гиляровский сбросил мешавшую шубу на мостовую протиснулся в люк, снова прошёл Неглинку от Малого до Трубной. Но написать об этом путешествии не смог - на другой день слег с тяжелейшим воспалением легких. После сдачи рукописи "Моих скитаний" в издательство Владимир Алексеевич получил предложение написать еще книгу о старой Москве. Оно совпадало с его собственными желаниями, но смущало предложение "сделать книгу". Владимир Алексеевич отказался, а себе записал: "Я принялся сперва за работу - но определенный план с девизом "сделать книгу" охладил меня. - Сделать книгу... Потом были еще книги, и среди них - "Москва газетная". Над ней Гиляровский работал параллельно с другими, с ее окончанием не торопился. Быть может, потому, что, уже отдалившись непосредственно от живой репортерской работы, он не хотел расставаться с ней на страницах рукописи.
Гиляровский убедительно показал, что материал, написанный после события может быть хорошо передан именно в жанре и стиле репортажа. В этом отношении показательны его воспоминания о своем первом полете на воздушном шаре. Написанные впервые 40 лет спустя после события для книги "Мои скитания", они читаются и воспринимаются как прямой репортаж, лишь дошедший до нас с запозданием. В той же книге в жанре репортажа описан "Эрмитаж" Лентовского и жизнь бурлаков.
Гиляровский настолько мастерски владел жанром репортажа, что даже некоторые его рассказы выдержаны в манере и стиле репортажа. Наиболее типичный пример тому - рассказ "В вихре", опубликованный в сборнике "Литературные вечера" в 1907 г.
В рассказе о поездке в Болгарию в 1902 г. не только настоящее подано средствами репортажа, но и прошлое предстает как настоящее, сиюминутное: "Тихо спускался скобелевский отряд по снежным Балканам с Лысой горы и дошел до полного отрыва в невидимую пропасть. Справа - снежная стена, закутанная облаками. Слева - продолжение этой стены вниз, в пропасть. Ни вперед, ни назад! А впереди - Долина роз, усыпанная турецкими войсками. Дальше некуда! И кругом выстрелы».
Репортаж о солнечном затмении под Москвой во многих отношениях может быть образцом репортажа Гиляровского. Прежде всего, это деловой, точный в деталях рассказ очевидца о событиях полета аэростата с профессором Менделеевым на борту во время солнечного затмения. Репортер дает понять, что он был участником всех событий кануна дня примечательного явления и наблюдателем самого полета. Он пишет об отъезде из Москвы: "Я вошел в вокзал"; "Я с трудом нашел место в одном из вагонов, битком набитых публикой. Уснуть, даже прилечь, места не было, и пришлось целую ночь не спать"; "Вслед за другими я отправился к шару". Гиляровский не избегает поэтических сравнений, пейзажных зарисовок. Однако подобные поэтические приемы используются им крайне сдержанно, с чувством меры. Так, он сравнивает силуэт шара с фантастической головой из поэмы "Руслан и Людмила", пишет о "золотистых отблесках зари на узких грядах легких облаков". Но главное внимание - к фактической стороне подготовки полета, поведению людей, настроению, техническим подробностям, описанным с исчерпывающей полнотой и ясностью. Чувствуется стремление зафиксировать факты, как можно больше фактов, дать хронометраж событий.[14]
Заключение
Статьям, очеркам, корреспонденциям, большим и малым заметкам Гиляровского нет числа. Собранные заботливыми руками его родных и близких, лежат они в огромном количестве, наклеенные в конторских книгах и просто так в виде газетных вырезок - бумажное море.
Полную библиографию сочинений Гиляровского-журналиста вряд ли возможно составить. Ведь даже сам он, когда попросили об этом, не смог назвать всех своих псевдонимов. Около сорока лет до революции имя его почти ежедневно появлялось на страницах газет, журналов. И все же в данной исследовательской работе нам удалось проанализировать и разобрать важные аспекты творчества Гиляровского. Переоценить вклад, который внес Владимир Алексеевич в развитие отечественной журналистики невозможно. С одной стороны его публицистика вполне могла бы дополнить страницы учебников для обучения журналистов. Это размышления в его книгах о специфике газетной работы, о кропотливом труде репортера. С другой – его репортажи вполне могут украсить литературное наследие XIX века. Рассказы поражают проникновением в проблему, философским взглядом на любую сторону человеческой жизни. Не мало важен вклад Гиляровского в историческое становление репортажа как жанра. На примерах приведенных в данном исследовании. Благодаря Владимикру Алексеевичу жанр репортажа приобрел свои индивидуальные признаки и черты, которые и дали основание для теории современного репортажа. Практическое значение данного исследования заключается в том, что на конкретных примерах показываются те или иные приемы работы журналиста. На практике это поможет понять особенности работы с живым словом и, опираясь на богатое публицистическое наследие Гильяровский, создавать свои журналистские произведения.
"Образ Владимира Алексеевича связан с самыми молодыми моими воспоминаниями, когда я делал только первые шаги в литературе... - писал в последние годы жизни дяди Гиляя В. И. Немирович Данченко. - Владимир Алексеевич был репортером газеты, только репортером! Но трудно найти слова, чтоб оценить, как высоко держал он знамя литератора в такой скромной роли. Когда я припоминаю, как он был добросовестен, как среди ночи летел в типографию, чтоб поправить маленькую ошибку в десятистрочной заметке, как был изобретателен, чтоб узнать настоящую правду, как переодевался то торговцем, то хитровцем, как разъезжал по деревням и трактирам... когда припоминаю его всегда бодрый, всегда горячий тон, его огромное внимание ко всему, что облагораживало газе ту... когда вспоминаю его коренастую здоровую фигуру во всех собраниях, отмеченных честностью, смелостью и бескорыстием... - тогда мне кажется, что такой пример репортера больше никогда не повторится...".[15]
А сам дядя Гиляй, закончив "Москву газетную", написал в эпилоге:
"С гордостью почти полвека носил я звание репортера - звание, которое у нас вообще не было в почете по разным причинам... забывали, что репортером начинал свою деятельность Диккенс, не хотели; думать, что знаменитый Стенли, открывший неизвестную глубь Африки, был репортером и открытие совершил по поручению газеты... А В. Г. Короленко? Многие и многие русские писатели отдавали репортажу много сил, внимания и находчивости. Я бесконечно любил это дело и отдавался ему весь, часто не без риска. И никогда ни одно мое сообщение не было опровергнуто. Все было строгой проверенной чистой правдой. И если теперь я пишу эти строки, так только потому, что я репортер - имею честь быть членом Союза советских писателей".
Список литературы
Научная и учебная литература
1. Кузнецов И. В. Аннотация История отечественной журналистики 1917-2000гг. - М., Флинта: Наука, 2002, 640сс.
2. Тертычный А. А. Жанры периодической печати. - М.: Аспект Пресс, 2000,220с.
3. Засурский Я.Н., Вартанова Е.А.История печати. Антология. Т. 1. - М., 2001,390с.
4. Западова А.В. История русской журналистики XVIII-XIX веков. - М.: Высшая школа, 2001,300с.
5. Кулешов В. И.История русской литературы XIX века. - М.: МГУ, 2000. - 624 с.
6. Жирков Г. В История цензуры в России XIX-XX вв. - М.: Аспект Пресс, 2001. - 368 с.
7. Кузнецов Г. В. Так работают журналисты. - М.: МГУ, 2004. - 400 с.
8. Б.И. Есин, И.В Кузнецов Три века московской журналистики. – М. Флинта: Наука, 2002,248с.
9. Чехов А.П. В воспоминания современников. – М. "Художественная литература", 2000,320с.
10. Есин Б.И. «Репортер Московской прессы» - М.: МГУ, 2003.
11. Гиляровский В.А. Мои скитания – М.: АСТ, 2006.
12. Гильяровский В.А. Москва газетная; Друзья и встречи. - М.:АСТ,2006.
13. Гильяровский В.А. «Трущобные люди» - М.: «Эскимо», 2005, 512 с.
14. Овсепян Р.Г. «История новейшей журналистики» – М.:РАН, 2005г, 352с.
Газеты и журналы
1. Киселева Е. "Дядя Гиляй: я репортер"// Журналист. № 7. 1978год.
2. Летенкова Э. "Его звали королем репортажа" // Нева. №5. – 1986год.
3. Михасик О. "О Гиляровском" // Красный Север. 18. августа 1988г.
4. Яковлева А. "Гиляровский идет по городу" // Неделя. № 29 1989г.
5. Рахматуллин Р. «Как король репортеров стал королем москвоведов» // Известия № 27, 2008г.
6. Митрофанов А. «Чехов в комоде»// «Известия» №12, 2001г.
7. Митрофанов А. «Визит Гиляровского» // «Известия» №20 2001г.
Интернет источники
1. http://www.booksite.ru/fulltext/gui/lya/rov/sky/index.htm
[1] Есин Б.И., Кузнецов И.В. Три века московской журналистики. – М.: Флинта, Наука, 2000. – 450с.
[2] Овсепян Р.Г. Новейшая история журналистики. – М.: Просвещение, 2000. – 352с.
[3] www/ krugoswet.ru
[4] Есин Б.И. «Репортер Московской прессы» - М.: МГУ, 2003.
[5] Есин Б.И. «Репортер Московской прессы» - М.: МГУ, 2003.
[6] Гильяровский В.А. Москва газетная - М.:АСТ,2006.
[7]Летенкова Э. «Его звали королем репортажа»// Нева. №5.-1986год
[8] Летенкова Э. «Его звали королем репортажа»// Нева. №5.-1986год
[9] Гильяровский В.А. Москва газетная; Друзья и встречи. - М.:АСТ,2006.
[10] Гильяровский В.А. Москва газетная. - М.:АСТ,2006.
[11]Михасик О. «О Гиляровском»// Красный Север 18 августа 1988 года
[12]Рахматуллин Р. «Как король репортеров стал королем москвоведов»// Известия №27 2008.
[13] Гиляровский В.А. Мои скитания – М.: АСТ, 2006.
[14] Гильяровский В.А. Москва газетная; Друзья и встречи. - М.:АСТ,2006.
[15] Яковлева А.// Неделя «Гиляровский идет по городу» №29 1989г.