Полный текст:
Перенос и контрперенос в различных направлениях психотерапии
Содержание
Введение.......................................................................................................... 3
1.Перенос в психотерапии. Основные особенности понятия «перенос». Проблема контрпереноса................................................................................................. 4
2.Понятие «контрпереноса»......................................................................... 10
Заключение.................................................................................................... 14
Список использованной литературы........................................................... 16
Введение
Актуальность темы. Как замечает Соколова Е.Т, возникновение архетипических проекций может создавать «водораздел» в анализе. Одни аналитики, начитанные в мифологии и другом амплификационном материале, могут взять на себя «углубление образования» пациента и работать под влиянием иллюзии, что от личностного переноса они избавились. Другие могут просто взять на себя роль свидетеля протекания «внеличностного естественного процесса». Третьи, опасаясь, что их занесет в возвышенные духовные миры из-за разрыва связи с инстинктивным, слишком крепко держатся за инфантильный перенос. Но есть и «срединный путь», точка зрения на перенос как на мостик к реальности, по которому пациент попадает туда, где он воспринимает аналитика таким, каков он есть, и где пациент делает открытие».
Цель исследования: рассмотреть понятия «переноса» и «контрпереноса» в психотерапии.
Предмет исследования: психотерапия
Объект исследования: «перенос» и «контрперенос» в психотерапии
Основные задачи исследования:
1) Рассмотрение понятия «переноса» в психотерапии
2) Рассмотрение понятия «контрпереноса» в психотерапии
3) Выделение особенностей «переноса» и «контрпереноса»
4) Подведение итогов исследования
Основной источник, который послужил для написания данной реферативной работы - это книга Е.Т.Соколовой «Психотерапия. Теория и практика».
1.Перенос в психотерапии. Основные особенности понятия «перенос». Проблема контрпереноса
В любом психотерапевтическом лечении возникает специфическая форма отношений терапевта и пациента, обусловленная используемыми ритуалами, методологией и теоретической традицией. Эта особенная форма отношений отличается от всех других обычных отношений между людьми. Она возникает с самого начала и часто продолжается еще долго после окончания лечения. В своей технической терминологии мы обозначаем эту форму отношений как перенос и контрперенос, причем аналитическая психология в отличие от ранних концепций не делает строгого различения между невротическими переносными и контрпереносными явлениями и так называемыми «нормальными» отношениями. Е.Т.Соколова дала, возможно, самое современное представление о сети эмоциональных отношений, связывающих терапевта и пациента, в своей книге «Психология переноса». В её схеме «близкородственного брака», Е.Т Соколова описала варианты переноса и контрпереноса.
В «Психологии переноса», опубликованной в 2006 году, Соколова еще придерживается мнения, что эти тесные отношения переноса и контрпереноса между доктором и пациентом формируются не в любом случае, а только при длительном анализе, и что есть примеры, когда перенос развивается только «умеренно», вообще отсутствует или не играет особенной роли. Многие допускали ошибку, считая, например, что нарциссический невроз не развивает переноса. Сегодня мы знаем, что именно при нарциссических расстройствах и психозах интенсивный перенос появляется с самого начала работы. Нет сомнений также, что перенос и контрперенос характерные явления не только для анализа: они присутствуют в любой форме психотерапии, осознают их или нет, даже в так называемой «краткосрочной терапии» типа гипноза, аутогенной тренировки, направленного воображения и т.п.
После некоторого рассмотрения книги Соколовой выяснилась следующая информация. Консультировавший ее врач был экспертом в акушерстве и гинекологии, именно он рекомендовал прервать беременность. Из-за того, что ребенок был нежеланным и невозможным, амбивалентное отношение пациентки к беременности (в особенности позитивная роль этой амбивалентности) было подавлено в бессознательное. С точки зрения сознания коллега, конечно, был помощником и желал добра. Но ситуация выглядела совершенно иначе с точки зрения бессознательного. Более того, так как все события происходили в католическом районе, бессознательное пациентки воспринимало врача как убийцу ее ребенка или как сообщника в ее собственном преступлении, строго осуждаемом ее суперэго. Прежде чем любой метод терапии мог бы добиться успеха, должна была быть детально проанализирована тема прерывания ее беременности.
Здесь я хочу упомянуть другую фундаментальную аналитическую проблему, которая, по моему мнению, относится к антитетическому переносу и контрпереносу. Аналитики всегда находятся под влиянием культурного канона окружающих, их коллективных доминант сознания. Следовательно, хотят они того или нет, им не избежать принятия паттернов, соответствующих культурному канону, как нормальных с чувством успокоения, в то время как другие констелляции, не соответствующие реалиям культуры, могут вызвать у них затруднения и ощущение необычности и ненормальности. В большей или меньшей степени мы все склонны воспринимать последнюю ситуацию как патологическую, невротическую или инфантильную, хотя к инфантильным проявлениям неизбежно относятся и те элементы, которые действительно необходимы, чтобы скомпенсировать коллективное сознание, ставшее односторонним. Нам нужно принять и развить эти элементы. В отношении пациента аналитик склонен становиться воплощением коллективного сознания, тогда как пациент в свою очередь начинает представлять коллективное бессознательное. Если аналитик, имеющий обычно больше средств для достижения цели, чем пациент, достигнет в этом успеха, то пациент может развить хорошо адаптированную персону, ядро которой, однако, останется незрелым и неиндивидуированным, так что он в любое время может стать жертвой психических и психосоматических симптомов или развить характерологический невроз. Если же аналитик неуспешен, то анализ обычно прекращается. Пациент остается с его симптомами и теряет шанс для реального развития, изменения и зрелости, которые отнюдь не всегда соответствуют традиционным коллективным нормам. Эта проблема относится не только к темам, имеющим решающее значение для общества (как может показаться на первый взгляд). Она относится и ко множеству форм отношений, слишком легко подверженным патологизирующей ловушке стереотипов, таких как, например, отношения пожилой женщины и молодого мужчины, которым обычно очень быстро и неразборчиво наклеивается ярлык «неразрешенной привязанности к матери». [1]
Итак, мы уже подошли к области, которую я назвал архетипической ситуацией переноса и контрпереноса. В архетипическим переносе и контрпереносе терапевт и пациент сталкиваются с констеллированным архетипическим образом. Обе стороны движутся внутри архетипического поля, созданного их собственным опытом и взаимными процессами идентификации. В основе ролей при антитетическом переносе и контрпереносе всегда находятся архетипы, такие как мать - дитя, отец - сын, пациент - терапевт и т.п. Но их присутствие обычно больше влияет на фон анализа, в то время как непосредственные переживания сторон контрастируют с принятыми в игре ролями, поскольку в архетипическом поле эго-комплексы участников стремятся к взаимодействию с констеллированным архетипическим образом в форме адекватной для каждого.
В этом процессе обе стороны являются партнерами и вместе ищут лучшего решения для общезначимой эмпирической психической проблемы. Подобное столкновение с архетипическим полем происходит, например, при работе с депрессивными пациентами.
Аналитику особенно трудно, потому что ему нужен специальный запас энергии для проникновения в темноту депрессии и овладения вызванными ей тревогами и страхами. Только после этого в аналитическом процессе становится возможным помочь эго-комплексу депрессивного пациента вступить в депрессивную область и проработать свои страхи и тревоги. Часто собственные бессознательные проблемы аналитика в отношении этого деструктивного и вызывающего тревогу негативного архетипического образа мешают раскрытию этих тем в анализе депрессивных пациентов и переживаются как контрпереносное сопротивление.
Особенно нечего рекомендовать в отношении методов обращения с архетипическим переносом и контрпереносом. Перед лицом констеллированного архетипа никакие специфические приемы не помогают. Можно обнаружить множество различных возможностей в действиях героев сказок, когда они выполняют свою задачу. Все, что способствует успеху, будет правильным и необходимой случайностью будет поступать в иных ситуациях с точностью до наоборот. Однако представленный выше пример может подсказать важный методологический принцип, необходимый для продуктивного продолжения терапевтического процесса. Решающей является способность аналитика выйти на границы с констеллированным архетипическим ядром комплекса и его готовность отказаться от своей аналитической персоны. Только если это происходит в контрпереносе, проблема может быть действительно поднята и проработана. Если же аналитик не отважится встретить энергию этих образов со всеми приносимыми ими чувствами, то эго-комплекс пациента также не сможет полностью выйти на границы с ними, поскольку пациент зависит от того, как аналитик ведет его. Конечно, временами возникают случаи, когда к пациенту и к аналитику предъявляются слишком большие требования, так что им на время необходимо прибегнуть к защитному маневру. В таких случаях было бы правильным уйти от столкновения с проблемой и, как мы знаем из сказок, отправиться в «волшебный полет» до тех пор, пока ядро комплекса не ослабит в достаточной степени свой деструктивный потенциал, с тем чтобы стало возможным с ним контактировать.
Завершая эту главу, я считаю очень важным построить мостик между переносными и контрпереносными процессами и обычными формами отношений. Нельзя не увидеть, что все описанные здесь формы переноса и контрпереноса играют главную роль во всех межличностных связях. Во всех известных формах отношений мы проецируем друг на друга. Мы воспринимаем объективные особенности характера другого человека, узнавая его, и открываем новые для нас способы восприятия и поведения. Мы играем в определенные игры, включающие специфические роли по отношению друг к другу. И,- наконец, в моменты пиковых переживаний и в период кризиса в отношениях мы вступаем в архетипические констелляции. Но для отношений между пациентом и аналитиком характерно то, что эти два человека организуют свое общение в соответствии со специфическими правилами и установками для того, чтобы понимать процессы, происходящие между ними, с акцентом на их бессознательной стороне. Это рефлексивное понимание возможно только при условии соблюдения аналитической дистанции. В этом аналитические отношения отличаются от всех других известных типов человеческих отношений. В сущности, только их форма, а не содержание является искусственной. В остальном им присуща та же ценность, подлинность и взаимное уважение, что и любым другим отношениям. Слова перенос и контрперенос, как упоминалось в начале главы, ничто иное, как необходимые технические термины. К сожалению, об этом слишком часто забывается. Получив опыт анализа, человек переносит что-то из этих отношений в другие отношения в жизни, начиная более внимательно отслеживать бессознательные процессы, точно так же, как все мы непрерывно привносим что-то из наших более ранних отношений в последующие.[2]
2.Понятие «контрпереноса»
Е.Т.Соколова указывает на то, что контрперенос, похоже, проявляется тогда, “когда терапевт испытывает чувство тревоги при работе с пациентом, когда он боится переживания и мыслей, вызванных терапевтической работой и когда его желание избежать тревоги и ее психодинамические корни вынуждают его к принятию защитных установок”. Эти защитные установки влияют в свою очередь на подлинное психотерапевтическое понимание пациента. Соколова рассматривает психоаналитический процесс как новую модель межличностных отношений. Контрперенос, когда реакции аналитика копируют реакции пациента и превалирует повторение, а не новый опыт, ведет к деструкции.
В более широком смысле контрперенос лучше всего может быть понят как проявление нежелания терапевта узнать или усвоить что-то новое о самом себе. Это может быть и отражением склонности не обращать внимания на определенные грани самого себя и оставлять нерешенными внутренние психологические проблемы. Подобные мощные контрсилы порой вызывают у терапевта достаточно враждебное отношение к пациенту. Такая враждебность, явная или скрытая, проявляется в ошибочных действиях или оценках, иррациональной “дружелюбности” или столь же иррациональных неприязни или гневе. Соколова вообще предлагает исключить термин “контрперенос”, предполагающий определенное превосходство аналитика и представляющий дело так, будто аналитик при “столкновении” с пациентом находится в “мудрой” позиции. Вместо этого он предлагает термин “перенос аналитика”, чтобы подчеркнуть ответственность, разделяемую двумя участниками.
Другие авторы, также считают, что нет необходимости в термине “контрперенос”, поскольку имеется в виду просто перенос аналитика в аналитической ситуации. Он рассматривает желание видеть других страждущими или испытывающими сексуальные трудности как типичное инфантильное желание, которое, как и все другие отклонения, усиливается, если работать психоаналитиком. Набор компромиссных образований, позволяющий аналитику быть “собственно аналитиком”, включает и эти желания, и защиты от них, что и обеспечивает нормальное аналитическое функционирование; если в силу определенных обстоятельств такой баланс нарушается, то аналитику нужно помочь, или продолжение его работы станет затруднительным.
Всякий, кто работал с начинающими терапевтами, может привести большое число примеров, подтверждающих сильные контрпереносные реакции, и самое важное в супервизорской работе - помочь начинающему терапевту осознать свои контрпереносные реакции. Все реакции контрпереноса, по Зингеру, могут быть грубо разбиты на три категории:
1. реакции иррациональной “доброты” и “заботы”,
2. реакции иррациональной враждебности по отношению к пациенту,
3. тревожные реакции терапевта из-за пациента.
Все эти реакции могут проявляться как в обычной жизни, так и в снах или фантазиях терапевта.
Возможно, наиболее детальным было исследование контрпереноса, предпринятое Соколовой, которая пошла дальше, чем кто-либо, в попытке понять глубокие инфантильные и возможные невротические корни контрпереноса. Существует, однако, большое поле для дискуссий по этим вопросам, особенно вследствие того, что сама Соколова объяснить это явление при помощи очень противоречивых представлений, используя теорию психотерапии.
Так, например, манера поведения, тон голоса, форма интерпретаций и даже стиль отношения к пациенту могут испытывать сильное влияние контрпереноса. И когда пациент жалуется на тон, манеры или голос терапевта, это не всегда проявление только его переноса по отношению к терапевту. Это может отражать и восприятие пациентом контрпереносных проблем терапевта, поскольку, как напоминает Е.Т.Соколова, “в той же степени, в какой мы наблюдаем и исследуем пациентов, и они наблюдают и исследуют нас. Они наблюдают наши реакции, часто для того, чтобы определить, как им спровоцировать одобрение своих инфантильных стремлений”.
Наиболее общее определение контрпереноса охватывает общие реакции терапевта, как переносные, так и реалистичные, на все аспекты переноса пациента и на его личность в целом.
Перенос присутствует во всех сколько-нибудь близких человеческих отношениях. Природа подобного переноса при психотерапии зависит от личности психотерапевта, его прошлого опыта и различных характеристик пациента, как физических, так и психологических, независимо от того, представляются ли они терапевту частью переноса пациента или же особенностями его личности.
Исключительно важно осознавать наличие контрпереноса, так как, будучи непроанализированным, он проявится и послужит барьером на пути понимания и интерпретации. И наоборот, выяснение того, какие именно качества, особенности пациента вызывают контрперенос, ведет к более глубокому пониманию пациента. Идеальным, таким образом, является осознание терапевтом своих реакций на реальные аспекты личности пациента и осознание своих переносных реакций на те или иные его качества, составляющие контрперенос.
Целью этого процесса не является ни выражение, ни разделение с пациентом контрпереносных проблем, но определение тех аспектов его личности, которые приводят к переносу, и более глубокое их понимание. Абсолютно глупо обвинять пациента в наших контрпереносных проблемах, особенно в тех их деталях, которые связаны с переносными реакциями. Это просто эксплуатация пациента, и тут требуется скорее личная терапия для аналитика.
Гораздо важнее осознание того, как проявляет себя контрперенос и что с этим можно сделать. Перед тем как мы перейдем к более детальному рассмотрению этого, следует заметить, что Ракер и другие авторы проводят различие между “контрпереносной структурой”, “неврозом контрпереноса” и “контрпереносным расстройством характера”. Контрпереносная структура - это согласованное и относительно постоянное образование, включающее чувства, фантазии и способы реагирования, которое развивается у терапевта в ответ на перенос и на личность пациента в течение длительного периода терапии.
Заключение
У переноса и контрпереноса есть как личная, так и общественная идентичности, и оба они играют роль в том, плохо или хорошо двигается его работа. Этим ростом взаимности психоанализ отвечает на настроения в обществе, требующие демократизации профессиональной жизни. Эта необходимость задевает струны контрпереноса, наиболее личного из всех профессиональных средств.
Многие школы сейчас соглашаются с открытием, что аналитик по сути своей, кроме всего прочего, - человек чувствующий. Но что это за человек?
Роль, которую аналитик исполняет в контрпереносе, связана не просто с профессиональной компетентностью, но также и с личным самоощущением: какую сознательную и бессознательную роль он берет на себя в общении с пациентом? Он стремится быть аналитиком, при этом он исполняет какую-то роль в фантазиях пациента, кроме того, у него есть свои сознательные и бессознательные фантазии, которые он разыгрывает со своими объектами.
Экстернализация душевного мира пациента в контрпереносе, усиленная терапией, приводит к разным пониманиям интрапсихической схемы контрпереноса:
(а) пациент может неверно представлять аналитика персонажем своих фантазий;
(б) состояние души аналитика может по самым неожиданным причинам согласовываться с фантазиями пациента;
(в) пациент на самом деле может заставлять аналитика реагировать «в согласии с его ролью».
С точки зрения пациента, все эти варианты равны, так как он продолжает верить, что аналитик - это персонаж, существующий в виде внутреннего объекта.
Список использованной литературы
1. Е.Т.Соколова, Психотерапия. Теория и практика. Учебное пособие «Академия», Москва, 2006
[1] Е.Т.Соколова, Психотерапия. Теория и практика. Учебное пособие «Академия», Москва, 2006
[2] Е.Т.Соколова, Психотерапия. Теория и практика. Учебное пособие «Академия», Москва, 2006