Оглавление
Введение. 3
Глава 1. Предпосылки и особенности процесса централизации в России...………..6
Глава 2. Причины усиления Москвы.. 13
2.1. Географическое положение
Москвы.. 13
2.2. Центральное положение
московского княжества. 13
2.3. Личные свойства и политика
московских князей. 14
2.4. Поддержка духовенства и
санкция церковная. 17
2.5. Содействие служилых людей. 21
Заключение. 32
Список использованных источников и литературы.. 38
К концу
XV в. сложились условия для перехода объединительного процесса в завершающую
стадию - формирования единого Российского государства. Социально-экономическое
развитие на протяжении XIV -XV вв. привело к значительному усилению феодального
землевладения и хозяйства. Масса населения оказалась в различных формах
зависимости от светских и духовных феодалов, а также от княжеской власти. В
восстановившихся городах было много владений, принадлежавших светским и
духовным феодалам, а в целом города, за исключением Новгородско-Псковской
земли, были подчинены усилившейся княжеской власти. Под ее гнетом исчезли
остатки городского самоуправления на территории междуречья Оки и Волги.
Торговля, главное место в которой принадлежало феодалам, обогащала их и служила
укреплению их хозяйства. Денежные средства горожан, накопленные в результате
торговли, изымались князьями для уплаты тяжелой дани в Орду, а также для
собственного обогащения.
Все эти
обстоятельства наряду с отрывом Руси от мировых торговых путей тормозили
вызревание раннебуржуазных элементов и, следовательно, способствовали развитию
страны по пути консервации и углубления феодально-крепостнических общественных
отношений. Экономические связи между отдельными землями были еще слаборазвитыми
и охватывали незначительную часть населения. Немногие крупные города
развивались главным образом как центры местной экономической и политической
жизни.
Реформа – это
преобразование государственного устройства, направленное на удовлетворение
интересов всего народа или отдельных социальных слоев и укрепление
международного положения страны. Потребность в реформировании возникает, когда
существующая государственная система становится неэффективной и больше не
способствует развитию и росту благополучия населения. Промедление или неверный
курс реорганизации, как правило, приводят к всплеску недовольства народных
масс, что в дальнейшем может спровоцировать возникновение революционной
ситуации и крушение всей устаревшей государственной системы. Подобные случаи не
раз имели место в России. Поэтому нужно учиться тонко регулировать управление и
своевременно проводить необходимые реформы. Каждый период характеризуется теми
или иными переменами, ибо история никогда не стоит на месте. Один из великих
отечественных реформаторов – Иван IV Грозный.
На первом Земском
Соборе Иван Грозный принял решение о создании нового Судебника – правового
кодекса. В Судебнике 1550 г. (за его основу был взят предыдущий Судебник
1497 г.) большая часть статей посвящалась вопросам управления и суда.
Сохранялись старые центральные и местные органы управления, но в их
деятельность вносились существенные изменения. Наместники лишались права
окончательного суда по высшим уголовным делам – они передавались в центр.
Вместе с тем Судебник расширил деятельность городовых приказчиков и губных
старост: к ним полностью отошли важнейшие отрасли местного управления. А их
помощники – старосты и «лучшие люди» – в обязательном порядке участвовали в
наместничьем суде, то есть контролировали деятельность наместников.
Устанавливалась неподсудность служилых людей – дворян – суду наместников.
Издание Судебника 1550 года было актом огромной политической важности.
Основные стадии, через которые проходит вновь издаваемый закон:
1. Доклад царю, мотивирующий необходимость издания закона
2. Приговор царя, формулирующий норму, которая должна составить содержание
нового закона.
Само же составление закона и окончательная редакция текста производится
в приказах, точнее, казначеями, по приказу царя выполняющими эту работу.
Наконец, на основе новых законов составляются дополнительные статьи Судебника,
которые и приписываются к его основному тексту. Такова общая схема
законодательного процесса в Русском государстве второй половины XVI века. Она
конкретизируется указанием на разновидность законов. Основанием для
установления нескольких разновидностей законов служит то, что различные законы
по-разному проходят намеченные выше стадии законодательного процесса. Основные
различия падают на вторую стадию. Если доклад является общим для всех
разновидностей законов второй половины XVI века, то вторая стадия
законодательного процесса – «приговор» – осуществляется для различных законов
по-разному:
1. Приговором одного царя.
2. Приговором царя с боярами.
3. Устным приказом царя («государевым словом»).
Вряд ли можно говорить о какой-либо зависимости применения той или
иной законодательной процедуры от содержания закона. Привлечение или непривлечение
Боярской думы к обсуждению закона зависело целиком от конкретных обстоятельств
момента.
В данной
работе, опираясь на работы различных авторов, мы рассмотрим как происходил
процесс образования русского централизованного государства.
Образование единого Российского государства было
закономерным прогрессивным этапом развития феодальной формации, который пришел
на смену феодальной раздробленности. Похожие процессы проходили в XV в. в
большинстве стран Западной Европы. Теоретически эта проблема разработана в
исторической науке достаточно обстоятельно. Важнейшим условием централизации
является разрушение натурального хозяйства, преодоление прежней экономической
разобщенности, формирование национального рынка. Формирующееся экономическое
единство страны с развитием товарно-денежных отношений требовало и
политического объединения; феодальная разобщенность мешала дальнейшему развитию
производительных сил. Набирали силу те социальные слои, которые поддерживали
политику централизации: «третье сословие» (торгово-ремесленное население
городов), служилое дворянство[1]. Опираясь на «третье сословие» и
служилое дворянство, королевская власть в странах Западной Европы подавляет сопротивление
крупных феодалов и создает абсолютные монархии.
Вполне можно согласиться с оценкой результатов этого
процесса, которую давал в свое время Ф. Энгельс: «Королевская власть была
прогрессивным элементом. Она была представительницей порядка в беспорядке,
представительницей образующейся нации в противовес раздробленности на мятежные
вассальные государства»[2].
Важными условиями централизации были интересы обороны от
внешних врагов и наличие достаточно сильной королевской (или великокняжеской,
как на Руси) власти, а также наличие сильного и однородного по своему
этническому составу национального ядра. Что касается последних трех условий, то
для России в XV в. они были налицо. Политическое (и, следовательно, военное)
объединение страны было насущной необходимостью для свержения
монголо-татарского ига и обороны западных рубежей. Великокняжеская власть
победила в войне с удельными князьями, складывалась общерусская
административная система, способная осуществлять эту власть на местах. Россия
была страной с преобладающим русским населением, русский (великорусский) этнос
складывался столетиями, обладал завидной прочностью и жизнестойкостью[3]. Но была и особенность процесса
централизации в России, которая определяла его своеобразие. И эта особенность
заключалась в том, что политическое объединение страны произошло раньше, чем
было достигнуто экономическое единство. Причины этого коренились в разрушительных
последствиях монголо-татарского завоевания, которое привело к длительному упадку
русского города. Еще не было единого всероссийского рынка, горожане не превратились
в «третье сословие», в самостоятельную и влиятельную экономическую и
политическую силу. Поэтому объединение страны проходило на феодальной основе, и
решающую роль в этом процессе играли феодалы, в первую очередь мелкие и
средние, а также церковь. В отличие от римско-католической церкви, Православная
Церковь не претендовала на светскую власть, она обеспечивала духовное единство
России, идеологически обосновывала единство государства как защитника
Православия.
Термин «русское централизованное государство», который
часто встречается в исторической литературе, применительно ко второй половине
XV-XVI вв. представляется не вполне правомерным. Это было единое, но еще не
централизованное государство, заметные пережитки феодальной раздробленности
ясно просматриваются вплоть до XVII в. Более правильным будет термин
«Российское государство», который встречается в новейшей исторической литературе.
Появление самого термина «Россия», «российский», по наблюдениям академика М.В.
Тихомирова, относилось к рубежу XV-XVI в., заменив прежний термин «Русь». «Россия»
стала обозначением новой исторической реальности – огромного единого государства,
включившего в свой состав весь север Восточной Европы.
Объединение русских земель вокруг Москвы. Процесс централизации имеет две
стороны. Во-первых, это формирование государственной территории, собирание
«отчин и дедин» вокруг единого политического центра, и поэтому ликвидация ранее
самостоятельных феодальных княжеств и земель. Во-вторых, это внутренняя
перестройка, переход от порядков «удельного времени» к порядкам
централизованного государства. Обе эти стороны процесса развивались параллельно,
но различались по продолжительности[4]. Процесс собирания «отчин и дедин» занял примерно
половину столетия, время великих княжений Ивана III Васильевича (1462-1505) и
Василия III Ивановича (1505-1533). Территория, находившаяся под властью
великих московских князей, за это время увеличилась с 430 тыс. км2
до 2,8 млн км2. Собирание русских земель вокруг Москвы началось еще
в XIV в., но только при Иване III процесс приобрел большую динамику и необратимость.
Яркая и самобытная личность Ивана III недооценивалась потомками. Немногие
знают, что он имел прозвища Великий (подобно Петру!), Грозный (на полстолетия
раньше своего внука Ивана IV) и Правдолюб. Современники и позднейшие историки отмечают
государственную мудрость Ивана III, избегавшего по возможности военных действий
и казней, его терпимость (именно при нем в России открыто действовали
«нестяжатели» и новгородские «еретики»), дипломатический талант, интерес к
европейским ремеслам и архитектуре (приглашение итальянских зодчих для
строительства Кремля), осторожность и обстоятельность в принятии важных решений
(современники подчеркивали, что он постоянно советовался «с мудрыми и
мужественными мужами»), его новую для Руси роль не князя-воеводы, ведущего
полки в «сечу», а организатора войны, доверявшего своим воеводам и координировавшего
их действия. 43 года великого княжения Ивана III – яркая и запоминающаяся страница истории России[5].
Можно без преувеличения сказать, что именно при Иване III
сформировалась основная государственная территория России, и был почти завершен
процесс собирания ее коренных земель. Так в 1463 г. окончательно ликвидировано
Ярославское княжество, как отдельное княжество, в 1474 г. - Ростовское
княжество. В 1478 г. ликвидирована самостоятельность Новгородской феодальной республики.
Вечевой колокол, символ новгородских «волностей», был снят и увезен в Москву.
Вместо посадника и тысяцкого городом и войском стали править московские наместники.
В 1483 г. Иваном III был организован большой поход в Западную Сибирь (за
столетие до Ермака). «Судовая рать» князя Федора Курбского и воеводы Ивана
Салтыка-Травина прошла по Тоболу, Иртышу, Оби и благополучно возвратилась в
Устюг-Великий. Вогульские и югорские князья признали вассальную зависимость от
Москвы, регулярно присылали «ясак».
В 1485 г. Иван III «собра воя много с пушками и с тюфяки
и с пищалями» и двинулся на Тверь. Тверской князь бежал в Литву.
Самостоятельность Тверского княжества была ликвидирована. Значительно
укрепилось влияние московского великого князя в Рязани и Пскове, где постоянно
«сидели» московские наместники[6]. Иван III начал борьбу за
возвращение западнорусских земель, захваченных Литвой и Польшей. После войны
1500-1503 гг. к Российскому государству отошли черниговские и северские земли,
«верховские княжества» (русские княжества в верховьях р. Оки), всего 19 городов
и 70 волостей. Успешно было отражено очередное наступление Ливонского ордена.
Рыцарское войско было разгромлено, магистр Ордена вынужден был согласиться на
уплату дани Ивану III. Против Нарвы, принадлежавшей Ордену, Иван III построил
русскую крепость Ивангород, опорный пункт России в Прибалтике. Россия
превратилась в самое большое государство Европы. Но главная историческая
заслуга Ивана III – свержение монголо-татарского ига. При нем Россия
превратилась в независимое, суверенное государство. Свержение иноземного ига – не
кратковременный акт, оно готовилось Иваном III медленно и последовательно. В
1476 г. Иван III окончательно отказался от выплаты дани хану. Спешно
предпринятые Ордой карательные походы на русское пограничье были отбиты. В 1480
г. хан Большой Орды Ахмед (Ахмат) попытался восстановить власть над Русью. Он
заключил союз с польским королем Казимиром IV и двинулся на Россию.
Одновременно с северо-запада напали рыцари Ливонского ордена. А внутри страны
подняли мятеж младшие братья Ивана III, недовольные его «самовластием». В этих
сложнейших обстоятельствах Иван III показал себя выдающимся государственным и
военным деятелем. Мятеж был прекращен политическим путем, без усобной войны.
Все военные силы страны были сосредоточены на южной против Большой Орды и
юго-западной границе против Польши.
Ивану III удалось организовать надежную линию обороны
вдоль Оки и Угры, «береговые полки» надежно прикрыли все броды и «перелазы»
(удобные для форсирования водной преграды места). Для обороны «берега» впервые
была широко применена артиллерия, которая раньше использовалась преимущественно
для обороны и осады крепостей. Встретив на р. Оке прочную оборону, хан Ахмед не
решился идти прямо на Москву и двинулся окружным путем, к р. Угре. Но и там его
встретило русское войско. В ожесточенном четырехдневном сражении близ устья р.
Угры ордынцы были отбиты. Не удалось Ахмеду форсировать р. Угру и в других
местах, хотя он пытался это сделать неоднократно. Началось знаменитое «стояние
на Угре», когда два больших войска, русское и ордынское, встали друг против друга
по обе стороны реки. Одновременно Иван III сосредоточил значительные силы под
Боровском, предупреждая возможное вмешательство в войну Польши. Но Казимир IV
так и не решился на войну[7]. Но «стояние на Угре» было
только частью военной кампании осени 1480 г. Иван III предпринял
активные наступательные действия. Воспользовавшись отсутствием ордынского
войска в собственном «улусе» хана Ахмеда, русская «судовая рать» спустилась
вниз по Волге и разгромила «Ахматов улус». В тылу хана Ахмеда поднялось
восстание «верховских князей».
Большим дипломатическим успехом Ивана III был союз с
крымским ханом Менгли-Гиреем, соперником Ахмеда. «Дружа великому князю»,
Менгли-Гирей напал и на Польшу, и на тылы хана Ахмеда. По существу говоря,
стратегически война была уже выиграна. Нападение рыцарей было отбито,
вмешательство Польши предотвращено сосредоточением значительных русских сил под
Боровском и нападениями крымцев на польские владения. Ордынцы стояли перед неприступным
угорским рубежом, страдали от голода и холода, их коннице не хватало кормов.
Горячие головы из окружения Ивана III предлагали перейти р. Угру и самим
напасть на ордынское войско. Но Иван III, желая избежать лишней крови,
терпеливо ждал. Когда река покрылась льдом, он отвел «береговые полки» к Кременцу
и приготовился к генеральному сражению. Но соотношение сил уже изменилось. Хан
Ахмед не решился перейти Угру и поспешно отступил. Отступление ордынцев было
похоже на бегство, хан Ахмед утратил контроль над собственными мурзами. Вскоре
Ахмед-хан погиб в усобной войне. Монголо-татарское иго было окончательно
свергнуто. Правда, в
степях продолжали кочевать «Ахматовы дети» со своими ордами, но они не
представляли серьезной опасности. Набеги ордынцев отражались на границе.
Русские полки сами неоднократно предпринимали походы в степи, громя ордынские
кочевья. В 1502 г. остатки Большой Орды были окончательно рассеяны[8].
Итоги сорокатрехлетнего великого княжения Ивана III очень
точно и образно описал К. Маркс в своей работе «Секретная дипломатия»:
«Изумленная Европа, которая в начале царствования Ивана III едва подозревала о
существовании Московского государства, затиснутого между литовцами и татарами,
вдруг была огорошена внезапным появлением колоссальной империи на ее восточных
границах. Сам султан Баязет, перед которым трепетала Европа, вдруг услышал
однажды высокомерную речь от москвитянина»[9].
Политику объединения страны продолжил Василий III
Иванович. При нем в 1510 г. была ликвидирована самостоятельность Пскова, а в
1514 г., после третьего смоленского похода, возвращен старинный русский город
Смоленск. В 1521 г. было ликвидировано Рязанское княжество, последнее
самостоятельное государственное образование внутри России. Василий III
продолжил борьбу с осколками Золотой Орды: Крымским и Казанским ханствами,
Ногайской Ордой. России уже не угрожала потеря независимости, но татарские
набеги наносили большой урон пограничным русским областям. Василию III удалось
создать государственную систему обороны на всем протяжении южной границы. В
опасное летнее время вдоль рек Оки и Угры стояли русские полки. Большинство
татарских набегов отражалось за пределами коренных московских земель. Однако
иногда, во время крупномасштабных вторжений, татарам удавалось прорваться в
глубь страны. В 1521 г. крымский хан Мухаммед-Гирей с большим конным войском
доходил до самой Москвы. А всего за первую половину XVI в. крымские татары
предприняли 48 походов на русское пограничье. Опасными были и набеги казанских
татар; отдельные отряды грабителей добирались до Вологды и Устюга-Великого. За
тот же период в летописях и разрядных книгах зафиксировано около 40 казанских
набегов. На Приуралье неоднократно нападали тюменьские татары[10]. Борьба России с остатками
Золотой Орды, продолжавшаяся почти три столетия (ликвидация последнего
татарского ханства – Крымского – относится к 1783 г.), – малоизвестная и не
привлекавшая особого внимания историков страница нашей истории. Между тем эта
непрекращающаяся война на степной границе, требовавшая огромных материальных
средств и людских резервов, оказывала негативное влияние на развитие
Российского государства. Поэтому ликвидация агрессивных татарских ханств была
не агрессией, а защитой от агрессии, исторически оправданной. Сотни тысяч
русских пленников были освобождены из рабства, безопасными стали торговые пути.
Каждое государство имеет право на защиту своих национальных интересов.
Московский удел, по своему положению на границе
Ю-3. и С-В. Руси, служил первой остановкой для переселенцев, направлявшихся из
Киевского Приднепровья в бассейн Волги н Оки; переселенческий поток,
естественно, приостанавливался здесь и, расплываясь по области, значительно
содействовал уплотнению ее народонаселения.
Река Москва своим
течением сближала Верхнюю Волгу с средним течением Оки, создавая удобный
транзитный путь из Новгорода в Рязанскую область, самую богатую естественными
произведениями во всем Северо-Восточном крае: уже с давних пор и в изобилии
новгородцы вывозили отсюда в Европу медь и воск. Недаром на перевале с Волги в
р. Москву, именно на р. Ламе, возник город Волок Ламский (Волоколамск, ныне
уездный город Московской губ.).
Оба эти обстоятельства превращали Москву в своего рода
дорожный узел, где перекрещивались пути с Ю-З. на С-В. и с С-3. на Ю-В. Первая
дорога увеличивала население Москвы, вторая – материально обогащала ее (пошлины
в казну князя; заработок местным жителям)[11].
Московское княжество лежало окруженное княжествами
Нижегородским, Рязанским, Смоленским, Тверским и с севера землями Новгородской
общины, прикрытое отовсюду от внешних врагов: татары ли, Литва ли, прежде чем
добраться до него, обрушивали свой первый удар на периферию: на область Рязанскую,
Смоленскую или Тверскую, и зачастую встретив здесь отпор, уже не шли дальше, а,
подобно волне, потерявшей свою первоначальную силу, откатывались назад. Так, в
то время, как Рязанская область постоянно терпела от татарских вторжении.
Московское княжество не слыхало о них с 1293 г. вплоть до нашествия Тохтамыша
(1381). Благодаря этому население окраин охотно шло под защиту московских
князей, тем более что сильных областных привязанностей оно не выработало и
вообще привыкло переходить, чуть какое затруднение, из одною княжества в другое,
находя везде одинаковые условия жизни, одинаковый быт и порядок.
Князья-хозяева. В литературе давно установилось за московскими князьями,
предшественниками Ивана III, прозвание князей-собирателей. Как курочка по
зернышку клюет, так и московские князья потихоньку да помаленьку увеличивали и
расширяли свой наследственный удел. Но, как курица то терпеливо выжидает время,
когда ей дадут зерна, то не задумается стянуть его у зазевавшейся хохлатки, так
и московские князья, особенно вначале, когда каждый лишний кусок был особенно
ценен, не упускали случая стянуть, что плохо лежит: обманом захватят у рязанского
князя Коломну, у можайского – его удел, как это сделал Юрий, сын Даниила. Вообще же это
мирные хозяева, скопидомы, терпеливо и заботливо округлявшие свои владения
путем «прикупов» и «примыслов», покупкой ли удела у обедневшего князя;
отдельного села и деревни – у простого землевладельца, или просто дожидаясь,
когда родственник умрет бездетным и откажет им свое княжество (Даниил,
получивший Переяславль по смерти своего племянника). Все их способности
направлены на приобретение, и удобного случая, раз он представился, они уже не
упустят. Они домовито устраивают свой удел, заботятся водворить в нем прочный
порядок, заселяют промышленными и рабочими людьми, перезывая их к себе из чужих
княжеств, «толпами покупают в Орде русских пленников и на льготных условиях
сажают тех и других на своих московских пустошах, строят деревни, села,
слободы» (Ключевский).
Князья-политики. Но не одними чисто хозяйственными способами увеличивали московские
князья свои владения. Они сумели найти себе мощную поддержку во всевластных
татарских ханах, этих истинных хозяев и властелинов Русской земли, их покорного
«улуса»:
Они выхлопотали себе титул
великого князя (1328) и сумели удержать его с тех пор за собой. Это навсегда
обеспечило им первое место среди остальных князей, голос их стал звучать более
властно и авторитетно, а князья остальных областей начали сходить все более и
более на положение простых подручников.
Тогда же, при Иване Калите,
московские князья добились права самим собирать с Русской земли татарскую дань,
так называемый «выход» вместо прежних данщиков. Новый порядок был выгоден всем:
а) Орде – избавляя ее от хлопот, гарантируя от недоимок, сопротивления со
стороны населения; б) самому населению и, в частности, всем русским князьям –
избавляя их от непосредственных сношений с Ордой и соприкосновения с ее
чиновниками, которые разъезжали по Русской земле обыкновенно с вооруженным
конвоем, грабя и угнетая народ; в) выгоден был новый порядок и московским
князьям: он ставил остальных князей в зависимое от них положение, а при
бесконтрольном сборе дани давал возможность наживаться, собирая ее в большем
размере, чем какой полагался Орде.
Но как сумели московские князья добиться такого
привилегированного положения?
1. Изворотливые, без «излишнего» самолюбия, они пускали в
ход подкуп, обман, низкопоклонство, умели терпеливо выжидать благоприятные
минуты. В Орде открыто торговали ярлыком на великое княжение, и московские
князья-скопидомы с туго набитым карманом («калита» – значит денежный кошель)
обладали в достаточной мере презренным металлом, чтобы наддать высокую цену на
том своеобразном аукционе, какой производился в ханской палатке в Орде[12]. Разумеется, такой образ
действий не мог не наложить на московских князей отталкивающего отпечатка:
погоня за грубой, материальной наживой, жесткий, бессердечный эгоизм и полная
неразборчивость в средствах – черты вообще присущие московским князьям того
времени.
2. Но успех московских князей объясняется не одной
ловкостью и покладистостью моральной. Их совокупная деятельность представляет
собой замечательную последовательность. Все они точно скроены из одной материи
на один фасон; у всех у них одна мысль. Сын старательно продолжает дело отца,
неуклонно держась пути, по которому шел тот, и в свою очередь указывает своему
сыну путь, по которому следует идти и ему. «Все они похожи друг на друга; в их
бесстрастных ликах трудно уловить историку характеристические черты каждого;
все они заняты одной думою, все идут по одному пути, идут медленно, осторожно,
но постоянно, неуклонно; каждый ступает шаг вперед перед своим
предшественником, каждый приготовляет для своего преемника возможность ступить
еще шаг вперед» (Соловьев). Эта устойчивость программы, эта концентрация сил,
направленные в одно место, это терпение и настойчивость на протяжении шести
поколений необходимо должны были увенчаться успехом.
3. Превращение города Владимира в московскую отчину, в
свою очередь, много содействовало перевесу московских Даниловичей над другими
князьями. Владимир, стольный город, был яблоком раздора для князей
Северо-Восточной Руси: обладать им значило стать великим князем всея Руси и
пользоваться соответственным положением и правами. Вот почему так спорили из-за
Владимира одинаково и московские, и суздальские, и тверские, и рязанские
князья. В отличие от других городов, Владимир был особым, как бы выделенным
городом, своего рода майоратом, находившимся в распоряжении Золотой Орды: она
награждала им кого хотела.
С Ивана Калиты Владимир постоянно доставался московским
князьям, но каждый раз только благодаря милостям хана. Однако 60 лет
пользования (1328-1389, за исключением 1359-1361) постепенно превратили факт во
право; в течение трех поколений (Калита – его сыновья – внук Дмитрий) Владимир
так прирос к Москве, что Дмитрий Донской, составляя завещание (1389), решился
назвать Владимир своей отчиною и отдать ее, как таковую, своему старшему сыну,
не спрашиваясь хана и не дожидаясь его согласия. Последствия оправдали этот
смелый и в тогдашних условиях незаконный шаг. С той поры спор мог идти лишь о
том, кому из московских князей владеть Владимиром и быть великим князем –
князья немосковские из самого спора исключались навсегда[13].
Князья-воины.
«Поражение, нанесенное Мамаю на Куликовом поле
(1380, 8 сентября), высоко подняло московских князей в глазах всей Руси. Победа
глубоко запала в народную душу, заронила светлый луч надежды на окончательное
избавление от татарского ига и оправдала собирательную и объединительную работу
московских князей. Раньше, на Калке, русские князья действовали вразброд,
заводили распрю в самые ответственные минуты и в результате терпели поражение.
Теперь почти все князья (исключение: Олег Рязанский) покорно сошлись под стягом
Дмитрия, выставили неслыханную дотоле по размерам рать в 150000 человек и
одержали блестящую победу. Раньше князья отказывались подчиниться старшему
князю, стать его подручниками; теперь – именно подручничество и дало победу над
врагом. Великое дело Дмитрия Донского, освященное церковью, начатое с ее
благословения (Сергий Радонежский), само в свою очередь освятило новый порядок,
который начал утверждаться на северо-востоке, и обеспечило ему дальнейший успех.
Лишь
только церковь, в лице ее представителей, митрополитов, почувствовала, что
Москва становится прочным оплотом и защитой от внешних бурь и настроений, как
открыто стала на ее сторону и оказала московским князьям на пути к достижению
их цели могущественную моральную поддержку, причем проявила в этом деле большую
энергию, не отступая подчас от явной партийности и пристрастия. И, подобно
тому, как работа самих московских князей отличалась в высшей степени
последовательностью и настойчивостью, точно также и русское духовенство,
однажды заключив с Москвой союз, никогда ей не изменяло, всегда без колебаний
шло с ней рука об руку по общему пути, никогда не сбиваясь и не отступая. Все
свои духовные силы, весь моральный авторитет свой церковь принесла на служение
московским князьям, смотря на все их глазами, добро и зло оценивая по их
меркам, в их врагах видя своих врагов, в их благе – собственное благо.
Русская
церковь руководилась двумя побуждениями, оказывая поддержку московским князьям:
одно было идейного, другое материального характера.
Русское
духовенство воспитано было на византийских образцах; верховная власть для него
своим происхождением обязана была Богу, ни от кого и ни от чего не зависела, а
также не допускала подле себя другой подобной власти. Русское духовенство было
поэтому всегда сторонником единой и самодержавной власти «Вот почему, когда
московские князья начали стремиться к единовластию, то стремления их совершенно
совпали со стремлениями духовенства; можно сказать, что вместе с мечом
светским, великокняжеским, против удельных князей постоянно направлен меч
духовный» (Соловьев).
Прекращение
княжеских усобиц, введение порядка гражданского было необходимо духовенству по
соображениям экономическим. Церковь владела большими земельными имуществами,
разбросанными по всем областям Русской земли; усобицы были для нее
разорительны, да и вообще при существовании уделов церкви труднее было охранить
свои права, тем более, что князья, считая все средства дозволенными, враждуя,
не останавливались перед явным нарушением этих прав. Таким образом, «одною из
главных причин преданности духовенства видам и политике князей московских было
убеждение в тех материальных выгодах, которые оно должно было приобрести от сосредоточения
всех владений в руках одного князя» (Милютин).
В свою очередь, московские князья делали все, чтобы
оправдать такой взгляд. Они «были слишком ловки и дальновидны, чтобы не понять
тех благоприятных результатов, какие могли возникнуть для них из тесного союза
с духовною властью». Поэтому князья всячески стараются опереться на авторитет
духовенства, приобрести его расположение, и с этой целью «оказывают ему большой
почет, жалуют ему множество земель, освобождают недвижимые имущества его от различного
рода тягостей и повинностей, предоставляют ему право собственного суда и вообще
наделяют это сословие громадными привилегиями» (Загоскин)[14].
Перечень фактов,
свидетельствующих о поддержке, оказанной духовенством московским князьям. Митрополит Петр постоянно жил в Москве, явно
отдавая ей предпочтение перед Владимиром; свои дни он закончил в столице
московского князя (1326). С его именем связывается предание, будто он предрек
будущее великое значение Москвы. Преемник Петра, Феогност, окончательно
утвердил митрополичью кафедру в Москве. Это было событием огромной важности.
Маленький, совсем еще незначительный город, Москва сразу заняла положение
церковной столицы, хранительницы русской православной веры. Отдав Москве
предпочтение, церковь освятила своим присутствием само место и придала
московским князьям характер действительно князей «всея Руси», так как единство
Русской земли поддерживалось в это время тем, что на Руси был единый митрополит.
Живя в Москве, митрополит неизбежно держал сторону московского князя в его
распрях с другими князьями. Кроме того, присутствие митрополита в Москве способствовало
возрастанию и обогащению города, так как туда со всех сторон стекались лица,
имевшие нужду до митрополита, как в средоточие церковного управления.
Затворив церкви в Пскове, давшем приют Александру
Тверскому, сопернику Ивана Калиты, Феогност вынудил псковичей не держать у себя
Александра (1327). По
смерти Симеона Гордого митр. Алексей был главным руководителем Ивана II во все
времена его княжения (1353-1359).
Когда Москве и всей Русской земле стала грозить опасность
нового разорения от хана Бердибека, требовавшего тяжкой дани и собиравшегося в
случае отказа идти войной, митр. Алексей поехал в Орду и, пользуясь милостями
ханши Тайдулы, сумел отвратить опасность (1357). Тот же Алексей явился
посредником при заключении договора между Дмитрием Донским и его двоюродным
братом Владимиром Андреевичем (1364). В Суздальской области шла распря между
двумя братьями, князьями суздальскими; один из них, Дмитрий, обратился за содействием
к московскому князю. Тогда митр. Алексей послал в Нижний Новгород игумена
Сергия (Радонежского), тот запер нижегородские церкви и принудил другого брата,
Бориса, смириться; местного же епископа, за его поддержку Бориса, митрополит
свел с епархией (1365).
Дмитрий Донской позвал своего соперника Михаила Тверского
к себе в Москву покончить распрю и договориться о соглашении, клятвенно
обещаясь вместе с митр. Алексеем не чинить ему зла; но клятва была нарушена и
Михаил лишен свободы. Позже, уже отпущенный, он особенно жаловался на
митрополита: «я доверял ему более чем кому иному, а он так посрамил и
надругался надо мной!» (1368).
Литовский князь Олыерд, союзник Михаила Тверского, в свою
очередь жаловался на митр. Алексея константинопольскому патриарху: «и при отцах
наших не бывало такого митрополита, как этот: благословляет московитян проливать
кровь, и ни к нам не едет, ни в Киев не наезжает! А кто поцелует крест мне и убежит
к нему (т.е. нарушит данную клятву), и с того митрополит снимает крестное целование.
Бывало ли когда-нибудь на свете, чтобы снимать с человека клятву?!»
Сергий Радонежский оказал нравственную поддержку Дмитрию
Донскому в борьбе его с Мамаем: посылкой двух иноков. Пересвета и Ослябя, на
Куликово поле, он как бы испрашивал благословения свыше на трудный подвиг
(1380)[15]. Тот же Сергий в критическую для Дмитрия минуту
остановил войско Олега Рязанского и склонил его к вечному миру с Москвой
(1385). Вообще преподобный Сергий настолько ярко проявил свои московские
симпатии, что когда в Москве (уже вскоре после его смерти, 1392 г.) признали
его святым, чтя особенно его заслуги как покровителя и представителя интересов
Московского княжества, Новгород по этой самой причине долгое время отказывался
чествовать его память. По смерти Василия I митр. Фотий отправился в Галич к
Юрию, дяде Василия, убеждать его не искать великого княжения в ущерб племяннику
(1425). Игумен Трифон разрешил Василия II Темного от клятвы и «принял
грех на себя», дозволив ему возобновить борьбу с Дмитрием Шемякой и вооруженной
рукой отыскивать себе великое княжение (1446). Митр. Иона шлет всем собором
духовным обличительное послание Дмитрию Шемяке, обвиняя его в неисполнении
договора, сравнивая с Каином и Святополком и проводя мысль, что освобождение
Русской земли от ига татарского возможно лишь при условии единодержавия
московского князя; что князь Василий сидит на великом княжении Божиею
благодатию, а кому что дано от бога, того отнять никто не имеет права. Забывая,
как недавно этому самому Василию разрешено было нарушить свою клятву, послание
особенно ставит Шемяке в вину клятвопреступление и грозит за него церковным
проклятием (1447). Тот же митр. Иона рассылает грамоты новгородскому владыке
епископу смоленскому к вятчанам – все направленные против Дмитрия Шемяки, все в
пользу московского князя. Когда Василий И пошел с войском на Шсмяку, то его
сопровождал митрополит с епископами (1449). Что деятельная защита интересов
московских князей совпадала с благом общенародным и пользовалась горячим
сочувствием самого народа, свидетельствует между прочим факт причисления почти
всех митрополитов этого периода клику святых. Исключение составили двое; но
один, Пимен, правил митрополией в пору больших раздоров между самими иерархами;
его, как самозванного кандидата на митрополичий престол, не все даже признавали
за главу Русской церкви; другой же, Исндор, впав в унию, конечно, потерял
всякое право быть сопричисленным к сонму русских праведников.
Лишь только выяснилось преобладающее значение и
устойчивость положения Московского княжества сравнительно с другими областями,
служилые люди начали охотно переходить на службу к московским князьям, и не
только из соседних княжеств, но также из Литвы и Орды.
1) Служба у московских князей становилась почетнее, более
лестной: они служили великому князю; на службе у других князей им пришлось бы
играть второстепенную роль.
2) Служба Москве была выгоднее, доходнее.
3) Благодаря своей силе и связям в Орде московский князь
лучше других гарантировал их имущественные интересы, их земельные владения,
обыкновенно разбросанные по разным областям.
Ценя свою службу, служилые люди, особенно высший их слой,
боярство, охотно отстаивали интересы князей, приносили им свой опыт и энергию,
поддерживали их в борьбе с другими князьями, хлопотали за них в Орде.
1) Особенно много обязан боярам Дмитрий Донской за время
своего малолетства: это они отстояли его права на великое княжение и вырвали
его у противной стороны – суздальского князя[16].
2) Василий I смог без борьбы захватить Нижегородское
княжество, потому что тамошний боярин Румянец изменил своему князю и перешел на
сторону Москвы (1392).
3) Борьба за великокняжеский стол между племянником и
дядей, Василием II и Юрием Дмитриевичем, кончилась в пользу первого
благодаря стараниям и ловкости боярина Всеволожского (1432).
Глава 3. Судебник 1550 г.
Источники
и цели Судебника. В первом общероссийском («великокняжеском Судебнике
1497 г., нашли применение нормы Русской Правды, обычного права, судебной
практики и литовского законодательства. Главными целями Судебника были:
распространить юрисдикцию великого князя на всю территорию централизованного
государства, ликвидировать правовые суверенитеты отдельных земель, уделов и
областей. К моменту принятия Судебника далеко не все отношения регулировались
централизованно. Учреждая свои судебные инстанции, московская власть некоторое
время была вынуждена идти на компромиссы: наряду с центральными судебными
учреждениям и разъездными судами создавались смешанные (смесные) суды, состоявшие
из представителей центра и мест.*
Если
Русская Правда являлась сводом обычных норм и судебных прецедентов и
своеобразным пособием для поиска нравственной и юридической истины («правды»),
то Судебник стал прежде всего «инструкцией» для организации судебного процесса
(«суда»).
В
Судебнике 1550 г. («царском») расширялся круг регулируемых судебной
властью вопросов, проводилась определенно выраженная социальная направленность
наказания, усиливались черты розыскного процесса. Регламентация охватила сферы
уголовно-правовых и имущественных отношений. Был закреплен сословный принцип
наказаний и одновременно с этим расширен круг субъектов преступления– в
него включаются холопы: законодатель значительно более определенно установил в
законе субъективные признаки преступления и разработал формы вины.
Под преступлением судебники понимали не
только нанесение материального или морального ущерба, «обиду». На первый план
выдвигалась защита существующего социального и правового порядка. Преступление
– это, прежде всего, нарушение установленных норм, предписаний, а также воли
государя, которая неразрывно связывалась с интересами государства.
«Облихование» и система преступлений. Усиление центральной
власти обусловило развитие форм внесудебной, внеправовой расправы. Практика выработала
такую своеобразную форму судебного процесса, как «Облихование» (ст. 52
Судебника 1550 г.): если подозреваемого – обвиняли в том, что он «ведомо
лихой человек», этого было достаточно для применения к нему пытки. Обвинение
предъявляли 15 – 20 человек «лучших людей», детей боярских, дворян, представителей
– верхушки посада или крестьянской общины.
Очевиден
не правовой и социально ориентированный характер этой процедуры. «Облихование
«порождало особого субъекта – «лихого человека», его появление в деле придавало
особую значимость данному составу преступления. К «лихим», т.е. особо опасным,
делам относились разбой, грабеж, поджог, убийство («душегубство»), особые виды
татьбы.
Появляется
понятие «крамола», т.е. антигосударственное деяние. В него кроме перечисленных
видов особо тяжких преступлений включались также заговоры и мятежи.
Таким
образом, можно констатировать появление в законе понятия государственного
преступления, которое было неизвестно Русской Правде. К этому виду примыкает
группа должностных преступлений и преступлений против порядка управлениям суда:
взятка («посул»), вынесение заведомо несправедливого решения, казнокрадство.
Развитие денежной системы породило такой состав преступления, как
фальшивомонетничество (чеканка, подделка, фальсификация денег). Эти новые для
законодателя составы связывались с ростом бюрократического аппарата.
В группе
преступлений против личности выделялись квалифицированные виды убийства
(«государский убийца», разбойный убийца), оскорбления действием и словом. В
группе имущественных преступлений много внимания было уделено татьбе, в которой
также выделялись квалифицированные виды: церковная, «головная» (похищение
людей) татьба, юридически не отграниченные друг от друга грабеж и разбой
(открытое хищение имущества).
Судебный
процесс и наказания. В судебном процессе различались две формы. Состязательный
процесс использовался при ведении гражданских и менее тяжких уголовных дел.
Здесь широко применялись свидетельские показания, присяга, ордалии (в форме судебного
поединка).
В
состязательно судебном процессе присутствовал широкий набор процессуальных
документов: вызов в суд осуществлялся посредством «челобитной», «приставной»
или «срочной» грамоты. В судебном заседании стороны подавали «ставочные
челобитные», заявляя о своем присутствии. По решенному делу суд выдавал
«правовую грамоту», с выдачей которой иск прекращался.
Система
наказаний по судебникам усложнялась, сформировались новые цели наказания –
устрашение и изоляция преступника. Целью властей стала демонстрация их всесилия
над обвиняемым, его душой и телом. Высшая мера наказания – смертная казнь,
которая могла быть отменена помилованием со стороны государя.
Процедура
казни превратилась в своего рода спектакль, появились новые виды казней и
наказаний. Для наказаний стали характерны жестокость и неопределенность их
формулировки (что также служило целям устрашения). Телесные наказания
применялись как основной или дополнительный вид. Наиболее распространенным
видом была «торговая казнь», т.е. битье кнутом на торговой площади. В период
судебников членовредительные наказания (урезание ушей, языка, клеймение) только
начинали вводиться.
Кроме
устрашения эти виды наказаний выполняли важную символическую функцию – выделить
преступника из общей массы, «обозначить» его.
В
качестве дополнительных наказаний часто применялись штрафы и денежные
взыскания. Как самостоятельный вид имущественная санкция применялась в случаях
оскорбления и бесчестья (ст. 26 Судебника 1556 г.), как дополнительный
– при должностных преступлениях, нарушении прав собственника, земельных спорах
и т.д. Размер штрафа варьировался в зависимости от тяжести поступка и статуса
потерпевшего.
Розыск.
Вторая
процессуальная форма – розыскной процесс – применялась в наиболее серьезных
уголовных делах (государственные преступления, убийства, разбой и др.), причем
их круг постепенно расширялся. Сущность розыскного («инквизиционного») процесса
заключалась в следующем: дело начиналось по инициативе государственного органа
или должностного лица, в ходе разбирательства особую роль играли такие
доказательства, как поимка с поличным или собственное признание. Для получения
последнего применялась пытка.
В качестве другой новой процессуальной меры
использовался «повальный обыск» – массированный допрос местного населения с
целью выявить очевидцев преступления и провести процедуру «облихования».
В
розыскном процессе дело начиналось с издания «зазывной грамоты» или «погонной
грамоты», в которых содержалось предписание властям задержать и доставить в суд
обвиняемого.
Судоговорение
здесь было свернуто, основными формами розыска стали допросы, очные ставки,
пытки. По приговору суда «облихованный», но не признавший своей вины преступник
мог быть подвергнут тюремному заключению на неопределенный срок.
Решенное
дело не могло вторично рассматриваться в том же суде. В высшую инстанцию дело
переходило «по докладу» или «по жалобе», допускался только апелляционный
порядок пересмотра (т.е. дело рассматривалось заново).
Судебная
система состояла из нескольких инстанций: 1) суд наместников (волостей,
воевод), 2) приказной суд, 3) суд Боярской думы или великого князя.
Параллельно
действовали церковные и вотчинные суды, сохранялась практика «смешанных» судов.
Организация
суда. В
централизованной государственной системе судебный аппарат не был отделен от
административного аппарата.
Государственными
судебными органами были царь, Боярская дума, путные бояре, чины, ведавшие
отраслевыми управлениями, и приказы. На местах судебная власть принадлежала
наместникам и волостелям, позже – губным и земским органам, а также воеводам.
До XVI в. судебная
власть осуществлялась княжеским судом, юрисдикция которого по первой инстанции
распространялась на территорию княжеского домена и лиц, обладавших тарханными
грамотами (т.е. имеющих привилегию на суд князя). Круг таких лиц постепенно
сужался, с середины XVII в. вводится даже уголовное наказание за
непосредственное обращение к царю с просьбой о судебном разбирательстве. Царь
рассматривал дела только в случаях злоупотребления судей, отказа рас-сматривать
дело в приказе или в апелляциоином порядке (пересуд). Царь мог перепоручать
рассмотрение дел путным боярам и другим чиновникам дворцового управления.
С XV в. Боярская
дума стала самостоятельным судебным органом, совмещая эти функции с
управленческими. В качестве суда первой инстанции Дума рассматривала дела своих
членов, приказных чинов, местных судей, разбирала споры о местничестве. «По
докладу» проходили дела, поступавшие из наместнических и приказных судов. В
этом случае Дума выступала в качестве суда второй инстанций. Дума сама могла
выходить к государю с «докладом», прося разъяснения и окончательного разрешения
дела.*
Рассмотренные
Думой приговоры, поступавшие из приказов, обобщались в докладной записке,
которая становилась законодательным актом и именовалась «новоуказной статьей».
С возрастанием роли письменного судопроизводства возрастала роль дьяков,
стоявших во главе приказов (с XVI в. в состав Думы вводятся думные дьяки,
возглавлявшие Разрядный, Посольский, Поместный приказы и Приказ Казанского
дворца). С XVII в. в составе Боярской думы образуется особый
судебный отдел (Расоравная палата).
В
качестве судебной инстанции приказы выделились уже в конце XV в., а с
середины, XVI в. они стали основной формой центрального суда.
Судьи были закреплены за определенными приказами.
Судебные
дела должны были решаться единогласно, а в случае отсутствия такового
докладывались государю. Предусматривалось наказание как для судей, отказывающих
в принятии жалобы, так и для жалобщиков, обращавшихся с незаконной жалобой или
с нарушением установленного порядка.
Судебная
специализация. С XVI в. появились специализированные судебные приказы.
В1550 г. учреждается Холопий приказ, ведавший всеми спорами о холопах,
оформлявший крепостные и отпускные грамоты, кабальные записи.
В первой
половине XVI в. был создан Разбойный приказ', который к началу XVII в.
преобразовался в Разбойный сыскной приказ, а к концу XVII в. – просто в
Приказ сыскных дел (Сыскной приказ). При отправлении правосудия приказные бояре
и дьяки руководствовались Уставной книгой приказа, в нее же записывались
приговоры думных бояр. В подчинении Разбойного приказа находились все губные
старосты, целовальники, дьяки и тюремные сторожа. Приказ ведал делами о татях,
разбойниках и «лихих людях».
Земский
приказ рассматривал дела по преступлениям, совершенным в Москве, и осуществлял
полицейские функции. Поместный приказ также осуществлял полицейские функции в
Москве. Полицейский приказ осуществлял суд по всем поземельным тяжбам, оформлял
сделки купли-продажи, мены, дарения и наследования.
Высшая
судебная Инстанция по гражданским делам – Судный приказ, образованный в начале XVII в. и
выступавший в качестве суда второй инстанции по решениям, вынесенным судами
наместников, воевод и губных старост (его деятельность строилась по территориальному
принципу). В середине XVI в. сформировался Челобитный приказ,
сосредоточивший в своих руках прием жалоб от населения. Позже он передал свои
полномочия Приказу сыскных дел.
В первой
половине XVII в. оформился Приказ тайных дел. В его задачу входило
наблюдение за всей управленческой деятельностью в государстве, т.е. функции
тайной полиции.
Приказ Большого дворца контролировал выполнение
тягла повинностей и сборов и ведал судебными делами в монастырских и
великокняжеских вотчинах, царских селах.
Местный
суд. Система и организация. Вплоть до середины XVI в. лестные
судебные органы, как и административные, строились по системе «кормлении».
Функции суда выполняли наместники и волостели. Их юрисдикция распространялась
на всю подведомственную им территорию, без их ведома рассматривались только
наиболее тяжкие уголовные преступления.
Наместники
и волостели назначались князем из бояр на срок или в наследственную должность.
Судебные функции осуществляли княжеские или боярские тиуны, дворецкие,
слободчики, приказчики, посельские, подельщики, доводчики и другие чиновники.
Они также получали с подсудного населения кормление, размеры и сроки которого
были регламентированы.
Наместники
и волостели, державшие кормление «без боярского суда», обязаны были
«докладывать» свои решения в вышестоящие суды: государю, Боярской думе,
наместнику «с боярским судом». Контроль со стороны местного населения
осуществляли представители местной администрации: дворский и староста. Это
правило о представительстве местного населения в суде наместников и волостелей
было закреплено постановлением Боярской думы в феврале 1549 г., а позже –
в Судебнике 1550 г.
Проект
судебника 1589 г. подчеркнул приоритет судей по отношению к участвующим в
суде представителям местного населения: при принятии решения судья не отвечал
ни перед сотским, ни перед целовальником, тогда как эти последние перед ним
полностью ответственны.
Наместники
и волостели были обязаны являться в вышестоящий суд по его требованию. Перечень
поводов для такого вызова давал Судебник 1550 г.
С
1556 г. учреждена должность губного старосты, который в качестве судьи
рассматривал уголовные дела. Следствие и дознание по делам о разбоях и татьбе
осуществляли «татинных дел сыщики», бирючи, тюремные сторожа и палачи. Местное
население, которое оплачивало деятельность губных органов, избирало губного
старосту и дьяка. Одновременно с ними избирались старосты десятские и «лучшие
люди» (целовальники).
Неурегулированность
отношений между наместниками и губными органами, усиление роли воевод привело к
отмене губного самоуправления в конце XVII в.
Воеводы,
будучи служилыми людьми, назначались в города государем, Разрядным приказом или
по просьбе городских жителей в зависимости от значимости города.
Делопроизводство при воеводах вели дьяки. В компетенцию воевод не входили споры
по вотчинным, поместным и холопьим делам.
В черных
волостях после ликвидации системы кормленщиков учреждались земские судьи,
рассматривавшие преимущественно гражданские дела. Состав этих судов утверждался
в Московском приказе. Наиболее важные дела рассматривались земскими судами в
присутствии «лучших людей» и целовальников. В спорах между посадскими и
волостными людьми действовали смесные (смешанные) суды.
В
вотчинах и поместьях суд осуществляли сами феодалы на основе иммунитетных грамот.
Крестьян дворцовых вотчин судил дворцовый суд (Большой дворец в Москве), в
селах и волостях суд осуществляли посельские и приказчики.
В
вотчинах суд вершили главные приказчики и «вотчинная съездная изба».
Чернотяглых крестьян судили земские судейки или слободчики. В вотчинном и
государственном судах дела рассматривались в присутствии «лучших людей» (сотских,
старост, судных мужей). Высшей инстанцией для вотчинного суда были государственные
судебные органы.
В
практике смесных судов, рассматривавших спорные дела между подданными великого
князя и удельных князей, проявилась явная тенденция к передаче большинства дел
в юрисдикцию Москвы, что свидетельствовало об усилении централизации.
Наряду с
государственными и вотчинными судами особняком стояла группа «данных», или
третейских, судов. Эти суды назначались властями в случаях, когда стороны
просили об этом, а данное дело не относилось к числу «приказных», т.е. прямо
входящих в компетенцию судебного органа. Такие суды назначались из числа низших
чиновников и отрабатывали только отдельные стадии судебного процесса, после
чего докладывали результаты назначившему их судье, служившему в конкретном
приказе. Решение принималось уже на уровне приказного суда.
Первые третейские суды появились уже в
середине XIV в. Они рассматривали частные, но не казенные или
государственные дела. Решения по спорам между частными лицами основывались на
доброй воле (совести) сторон, носили мировой характер. Соборное Уложение
1649 г. закрепило силу третейского решения правовой нормой. Устанавливались
материальные санкции за его нарушение, порядок оформления и ответственность
третейских судей. Решение третейского суда не подлежало апелляции.
Заключение
Возникновение единого Российского государства имело
большое историческое значение. Ликвидация политических перегородок на
территории страны и прекращение феодальных войн создавали более благоприятные
условия для развития народного хозяйства и для отпора внешним врагам.
Единое Российское государство основывалось на феодальных
общественно-экономических отношениях. Оно было государством феодалов, светских
и духовных, его развитие опиралось прежде всего на рост крепостничества в
деревне и городе, на эксплуатацию масс населения крепостническими средствами.
Светские и духовные феодалы имели большую самостоятельность, покоившуюся на их
землевладении и хозяйстве, в то время как дворянство и горожане как сословия
были еще относительно слабо развиты. Процесс образования экономического
единства страны был еще делом будущего. Чисто феодальными методами великокняжеская
власть добивалась единства системы управления в стране. Перевес материальных
сил великого князя и союзной с ним церкви по сравнению с другими феодалами
давал ему возможность справляться с сильными сепаратистскими устремлениями
крупных феодалов.
Однако и политическое единство страны находилось долгое
время под угрозой ввиду далеко не преодоленной еще экономической
раздробленности страны, порождавшей антицентрализаторские устремления
феодальных группировок. В борьбе против укрепления великокняжеской власти эти
группировки опирались на свои немалые материальные силы.
Своим усилением Москва обязана совокупному действию
многочисленных факторов.
1. Первичный фактор – географические условия страны – дан
был природой, от воли человека не зависел и имеет значение простой базы, на
которой построилось все здание.
2. Основная же и главная сила – в личных качествах
московских князей: толчок всему дан был ими.
3. Как ни велика и многозначительна роль духовенства, но
оно выступило на сцену уже во второй момент, когда фигуры будущих строителей
Русской земли более или менее обрисовались.
4. Тем более это следует сказать о служилом классе и о
земщине, т.е. сельском и городском населении: они стали цепляться за Москву не
раньше, как выяснились выгоды от перехода на ее сторону.
5. Роль Орды пассивная: поручая московским князьям сбор
дани, поддерживая постоянно их против других русских князей, она не сознавала,
что дозволяет расти силе, которая завтра ей же нанесет решительный удар.
Боярская дума во второй половине XVI века
представляла собой одно из звеньев в государственном аппарате Русского
централизованного государства, и хотя аристократический состав думы давал ей
возможность занимать позицию защиты княжеско-боярских интересов, но как
учреждение дума являлась царской думой, собранием советников царя, к выяснению
мнений которых по тем или иным вопросам обращался царь, когда он считал это
нужным. Поэтому видеть в обсуждении закона в Боярской думе нечто похоже на
обсуждение закона в парламенте – значит совершенно произвольно переносить на
Боярскую думу Русского самодержавного государства черты законодательного
учреждения конституционного государства. Поэтому нельзя видеть в обсуждении
законов в Боярской думе ограничения царской власти.
Рассмотрение вопроса о законодательстве в
Русском государстве второй половины XVI века дает возможность сделать еще один
вывод большой важности. Это вывод об огромной роли приказов в законодательстве.
Сосредоточивая свое внимание на вопросе о Боярской думе и ее роли,
дворянско-буржуазная историография недооценила роль приказов. Между тем именно
приказы, в частности казначеи, фактически держали в своих руках московское
законодательство как в подготовительной стадии, разрабатывая проекты законов,
так и в заключительных этапах законодательного процесса, где именно в руках
казначеев находилось формулирование и редактирование текста законов на основе
норм царского приговора.
В этой роли приказного аппарата в
законодательстве нашло свое яркое выражение развитие и укрепление
централизованного Русского государства. С развитием процесса централизации
государства возникла необходимость создания нового свода законодательства,
каковым и стал Судебник 1550 года (царский). Данный документ базируется на
нормах Русской Правды, обычном праве, судебной практике и Судебнике 1497 года
(так как называемый «великокняжеский»).
С изданием Судебника расширяется круг
полномочий центральной власти: контроль за наместниками, взимание единой
государственной пошлины, право сбора торговой пошлины (таньги) переходит к
царской администрации.
Проводится определенно выраженная социальная
направленность наказания, усиливаются черты розыскного процесса. Регламентация
охватывает сферы уголовно-правовых и имущественных отношений. Закрепляется
сословный принцип наказаний и одновременно расширяется круг субъектов преступления-
в него включаются и холопы. Новым кодексом законов запрещался перевод в холопы
детей боярских (мелкопоместных дворян на службе князей и бояр) и ограничивается
приток посадских людей во владения монастырей. Последняя мера указывала на
стремление государства не допустить убыли налогоплательщиков, поскольку духовенство
было освобождено от государевых налогов. Податное население должно нести тягло
– совокупность натуральных и денежных повинностей.
Судебник 1550 года сохранил Юрьев день, но
включал в себя более упорядоченные статьи о правилах перехода крестьян и
разрешал обращать холопов в крестьян, ограничил права наместников, ужесточил
наказания за разбой, вводил статьи о наказании за взяточничество.
Значительно определеннее устанавливаются в
законе субъективные признаки преступления, разрабатываются формы вины.
Преступление по
Судебнику 1550 года не только нанесение материального или морального вреда
(обиды). На первый план теперь выдвигается защита существующего социального и
правового порядка. Преступление – нарушение установленных норм, предписаний и
вместе с тем воли государя, которая неразрывно связывалась с интересами
государства.
Появилось понятие государственного
преступления, которое было неизвестно Русской Правде. К таковым относится:
крамола (антигосударственное деяние), заговор, мятеж.
Усиление центральной власти обусловило
развитие форм внесудебной, внеправовой расправы. Практика выработала такую
своеобразную форму судебного процесса, как «облихование» (ст. 52 Судебника
1550 года): если подозреваемого обвиняли в том, что он «ведомо лихой человек»,
этого было достаточно для применения к нему пытки. Обвинение предъявляли 15–20
человек «лучших людей», детей боярских, дворян, представителей верхушки посада
или крестьянской общины. «Облихование» порождало особого субъекта – «лихого
человека». К «лихим» (особо опасным) делам относились – разбой, грабеж, поджог,
убийство («душегубство»), особые виды татьбы.
Группа должностных преступлений и
преступлений против порядка управления и суда: взятка («посул»), казнокрадство.
Развитие денежной системы породило такой
состав преступления как фальшивомонетничество (чеканка, подделка, фальсификация
денег).
Преступления против личности подразделялись
на:
– квалифицированные виды убийства
(«государский убийца», разбойный убийца)
– оскорбление действием и словом.
Группа имущественный преступлений. Большое
внимание уделено татьбе, в которой выделялись неотграниченные юридически друг
от друга грабеж и разбой (открытое хищение имущества) и квалифицированные виды:
– церковная,
– «головная» (похищение людей).
Усложняется и система наказаний, формируются
новые цели наказания: устрашение и изоляция преступника. Телесные наказания –
основной вид наказания. Наиболее распрастраненная форма – «торговая казнь»,
т.е. битье кнутом на торговой площади.
Членовредительные наказания появились в
период судебников и выполняли важную символическую функцию – выделение
преступника из общей массы (урезание ушей, языка, клеймение). Дополнительные
наказания часто применялись в виде штрафов и денежных взысканий.
В судебном процессе различаются две формы. Состязательный
процесс – при ведении гражданских и менее тяжких уголовных дел.
Использовались свидетельские показания, присяга, ордалий (в форме судебного
поединка), широкий набор процессуальных документов: вызов в суд осуществлялся
посредством «челобитной», «приставной» или «срочной» грамоты. В судебном заседании
стороны подавали «ставочные челобитные», заявляя о своем присутствии. По
решенному делу суд выдавал «правовую грамоту», с выдачей которой иск
прекращался. Розыскной процесс применялся в наиболее серьезных уголовных делах
– государственный преступления, убийсва,
разбой и др. Сущность розыскного («инквизиционного») процесса заключалась в
следующем:*
дело начиналось по инициативе
государственного органа или должностного лица, в ходе разбирательства особую
роль играли такие доказательства, как поимка с поличным или собственное
признание. Для получения последнего применялась пытка. В качестве другой новой
процессуальной меры использовался «повальный обыск»
– массированный допрос местного
населения с целью выявления очевидцев преступления и проведения процедуры
«облихования». В розыскном процессе дело начиналось с издания «зазывной
грамоты» или «погонной грамоты», в которых содержалось предписание властям
задержать и доставить в суд обвиняемого. Судоговорение свернуто, основные формы
розыска: допросы, очная ставка, пытки. По приговору суда «облихованный», но не
признавший своей вины преступник, мог быть подвергнут тюремному заключению на
неопределенный срок.
Решенное дело не могло быть рассмотрено
вторично в том же суде. В высшую инстанцию дело переходило «по докладу» или «по
жалобе», допускался только аппеляционный характер пересмотра (т.е. дело
рассматривалось заново). Судебная система состояла из ряда инстанций: суд
наместников (волостей, воевод), приказной суд, суд Боярской думы или великого
князя. Параллельно действовали церковные и вотчинные суды, сохранялась практика
«смешанных» судов.
Исаев И.А.
История государства и права России: Учебник – М.: Юристъ, 2000. - 608с.
История
государства и права России: Учебник /Отв. Ред. Ю.П. Титов – М.: Былина, 1997. -
450с.
История
отечества. Учебник. – М.: Изд-во МГУ, 1995. - 304с.
История
России/Под ред. Шумилова М.М. – Спб.: ПИТЕР, 1996. - 415с.
Карамзин Н.М.
История государства российского Кн. 1. – М., 1988, Кн. 2. -М.: Просвещение,
1989. - 608с.
Каргалов
В.В., Савельев Ю.С., Федоров В.А. История России с древнейших времен до 1917
года: Учебник /Под ред. В.В. Каргалова. – М.: Русское слово, 1998. - 400 с.
Мунчаев Ш.М.,
Устинов ВН. История России: Учебник – М.: НОРМА-ИНФРА*М, 2000. - 560с.
Платонов С.Ф.
Учебник русской истории. – М.: Дрофа, 1992. - 340с.
Политическая
история России: Хрестоматия для вузов /В.И. Коваленко, А.Н. Медушевский и др. –
М.: Аспект-Пресс, 1997. - 700с.
Хрестоматия
по истории России с древнейших времен до ХVII в. -Кн. 1. – М.: Издательство Приор, 1994. - 860с.
1. О.И. Чистякова, Ю.С. Кукушкина, История государства и права
СССР часть 2. изд. Московского университета М. 1986 г.
2. Исаев И.А. «История государства и права России» Москва, изд.
«Юрист», 2000.
3. «Российское законодательство X–XX веков. В девяти томах. Т.1. Законодательство
Древней Руси» Москва, изд. «Юридическая литература», 1984
4. «История отечественного государства и права. Часть II» Москва, изд.
«Юридический колледж МГУ», 1996
5.
Рогов В.А. История государства и права России. М. 1995 г.