Содержание
Введение…………………………………………………………………...
Глава 1. Теоретическое
обоснование и природа приобретательной давности……………………………………………..…………....……………..
Глава 2.
Современное понятие и структура приобретательной давности в гражданском праве
Российской Федерации……………………………….…
Выводы
Литература
Введение
Актуальность исследования. Институт приобретательной давности (давности владения) в
России имеет долгую и противоречивую историю. В период советской власти в
гражданском законодательстве институт приобретательной давности закреплен не
был, хотя потребность в нем отмечалась многими авторами. Положения о
приобретательной давности появились в российском законодательстве лишь в Законе
от 24 декабря 1990 г. "О собственности в РСФСР", ныне уже утратившем
силу в связи с вступлением в силу части первой Гражданского кодекса Российской
Федерации. В настоящее время нормы приобретательной
давности содержатся в ст. 234 ГК РФ. Поскольку преемственность законодательства
с дореволюционным периодом была утрачена, рассматриваемый институт для
отечественного законодательства является новым с точки зрения практического его
применения. Разрыв этой преемственной связи обнаружил многочисленные пробелы в
законодательном регулировании данного института, что повлекло наличие
неоднозначной, спорной, а иногда и противоречивой практики его применения.
Необходимо признать, что при современном уровне правового
регулирования приобретательная давность не является полностью сформировавшимся
самостоятельным правовым институтом, в силу чего ее всестороннее изучение
представляет значительный научный интерес. В условиях постоянно совершенствующейся
государственной и экономической системы общества требуется разработка
современной теоретической модели данного правового института.
Важное значение в его правовом регулировании играет
соблюдение определенного баланса интересов государства по формированию своей
финансовой и имущественной основы за счет бесхозяйного имущества, с одной
стороны, и интересов прочих хозяйственных субъектов по защите от неправомерного
вмешательства в их хозяйственную деятельность — с другой.
По большинству системообразующих элементов
приобретательной давности в литературе идут оживленные споры. Нет единства в
подходе к основным понятиям, используемым в рамках данного института. Все это
усиливается тем, что пробелы в законодательстве и недостаточная ясность
формулировки правовых положений зачастую приводят к тому, что
правоприменительные органы интерпретируют ту или иную норму права в свою
пользу.
Теоретической основой исследования послужили труды и
концептуальные разработки в области теории государства и права, гражданского
права и иных смежных отраслей отечественного законодательства таких ученых, как
М.М. Агарков, С.С. Алексеев, Б.С. Ашимонов, Г.Л. Борзенков, М.И. Брагинский, С.Н.
Братусъ, А.В. Венедиктов, С.Б. Вицин, Э.П. Гаврилов, Д.М. Генкин, М.В. Гордон,
К.А. Грайе, В.П. Грибанов, А.Э. Жалинский, Н.М. Загородников, О.С. Иоффе, А.Ю.
Кабалкин, Д.А. Лунц, И.С. Мухамедшин, Б.С. Никифоров, О.К. Садиков, П.С.
Таганцев, Ю.К. Толстой, Р.О. Халфина, А.М. Эрделевский и др.
1. Теоретическое обоснование и природа
приобретательной давности.
Гражданское законодательство РФ не дает описательного
понятия приобретательной давности, рассматривая в ст. 234 ГК РФ лишь содержательные признаки. Поэтому в литературе по
сей день отсутствует единообразное описательное понятие рассматриваемого
института. Соответственно, различны мнения о природе приобретательной давности
в системообразующем аспекте гражданского права.
Истории гражданского права известны два основных принципа
разрешения конфликта между интересами собственника, лишившегося своего имущества
вследствие его отчуждения неуправомоченным лицом, и интересами приобретателя
этого имущества, причем выбор принципа в каждом
конкретном случае связан с судьбой виндикационного иска собственника.[1]
Римский принцип.
Согласно этому принципу, виндикация имела неограниченный
характер и никакой приобретатель, даже добросовестный, не мог стать
собственником непосредственно в момент приобретения вещи у неуправомоченного
отчуждателя, однако при соблюдении ряда условий он мог приобрести право
собственности по давности владения (usucapio).
Германский принцип.
Его появление было связано с потребностью защиты развивающегося торгового
оборота и выразилось в ограничении виндикации имущества, приобретенного от
несобственника. Лицо, добросовестно приобретшее вещь у неуправомоченного
отчуждателя, защищается от каких бы то ни было притязаний к нему со стороны
собственника вещи. Более того, закон уже не рассматривает последнего в качестве
собственника: право собственности на спорную вещь переходит к добросовестному
приобретателю.
Германский принцип был воспринят законодательством многих
стран, содержащим специальные нормы об основании возникновения права собственности
на имущество, добросовестно приобретенное от неуправомоченного лица. Подобная
норма была известна и российскому гражданскому праву. Согласно ст. 183 ГК РСФСР
1922 г., "если имущество продано не собственником, покупатель приобретает
право собственности лишь в тех случаях, когда согласно ст. ст. 59 и 60
собственник не вправе истребовать от него имущество", т.е. в случаях ограничения
виндикации. Однако, в
последующих кодификациях, несмотря на сохранение правила об ограничении
виндикации, подобной нормы уже не было, отсутствует она и в действующем ГК РФ[2].
Эти два исходных теоретических принципа обусловили
наличие в отечественной цивилистике двух основных
направлений, которые, по мнению автора, следует обозначить как классическое,
основанное на рецепции римского права, и неоклассическое, основанное на
модернизации германским законодателем норм римского права, воспринятых в ходе
рецепции.
Классическая доктрина. Ее представители (Б.Б. Черепахин, Е.А. Суханов и др.) полагают, что
право собственности у добросовестного приобретателя при рассматриваемых
обстоятельствах может возникнуть только по давности владения и что до этого
момента приобретатель является незаконным владельцем, а собственник, хотя и не
имеет возможности виндицировать принадлежащую ему вещь, сохраняет на тот же
срок право собственности.[3]
Так, Б.Б. Черепахин, рассматривая данный аспект,
указывал: «Своеобразной трактовке подверглись у нас вещи, находящиеся у
незаконного владельца, после того как собственник утратил право истребовать эти
вещи в порядке виндикационного иска вследствие истечения исковой давности.
Многие авторы считают эти вещи бесхозяйными… Бесхозяйность этих вещей после
пропуска собственником срока исковой давности по виндикационному иску мотивируется
тем, что раз собственник потерял право на иск, то вещь тем самым будто бы становится
бесхозяйной, потому что право бывшего собственника должно считаться
прекратившимся и, поскольку приобретательной давности у нас нет, никто этого
права не приобрел».[4]
Данная концепция вписывается в рамки действующего
законодательства. Однако, она получила в современной отечественной литературе
значительную критику. Так, по мнению Д. Тузова, в случае принятия названной
концепции «происходит своеобразное "разъединение" права собственности
и владения: одно лицо номинально имеет право собственности, но не может
владеть, в то время как другое владеет, но не имеет права собственности. И так
продолжается до тех пор, пока владелец не становится собственником в силу
приобретательной давности или пока вещь каким-либо образом вновь не окажется во
владении собственника».[5]
Поддерживая вышеизложенную критику, К. И. Скловский отмечает, как минимум, три ее
недостатка:
1)
собственник сохраняет правомочие распоряжения вещью, а
потому может ее, например, продать;[6]
2)
добросовестному приобретателю может быть предъявлен
кондикционный иск собственника о взыскании стоимости пользования вещью за весь
срок приобретательной давности, поскольку приобретатель владеет и пользуется вещью
неосновательно, а значит, неправомерно сберегает свои средства;[7]
3)
собственник может самоуправно (насильственно, тайно или
обманным путем) завладеть вещью, прервав тем самым давностное владение приобретателя
и восстановив свое нарушенное право, причем такие действия не приводят ни к
каким отрицательным для собственника последствиям в сфере частного права.[8]
В то же время, критикующие авторы подмечают безусловную
прочность классической позиции, что свидетельствует о достаточной степени ее
совершенства. Так Д. Тузов указывает, что ответ на вопрос, «соответствует ли
теоретическое обоснование правомерности описанных действий истинному смыслу
закона и не выхолащивает ли оно самую сущность ограничения виндикации» зависит «от
того, применимы ли в ситуации добросовестного приобретения вещи от неуправомоченного
отчуждателя нормы о приобретательной давности». [9]
Таким образом, классическая точка зрения, с которой
солидарна диссертант, является вполне обоснованной. Тем не менее, точка зрения,
опирающаяся на германский принцип, до недавнего времени была господствующей и
считалась единственно правильной. На это указывали Б.Б. Черепахин, Д. Тузов и
др. авторы.
Неоклассическая точка зрения. Согласно этой точке зрения, право
собственности у добросовестного приобретателя возникает в силу сложного юридического
состава в момент "накопления" всех его элементов, к числу которых обычно
относят действительную во всех отношениях отчуждательную сделку, имеющую лишь «один
изъян - неуправомоченность отчуждателя на распоряжение вещью, добросовестность
и возмездность приобретения, передачу вещи приобретателю, а также выбытие вещи
из владения собственника или иного титульного владельца по их воле».[10] Поскольку завершающим
элементом данного состава является, как правило, передача, то практически право
собственности возникает у добросовестного приобретателя в момент поступления
вещи в его обладание.
Д. Тузов, увлекшись критикой классического подхода,
считает, что одним из главных аргументов, который приводится против конструкции
сложного юридического состава, является недействительность сделки, заключенной между
неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем. «Однако аргумент
этот не имеет прямого отношения к рассматриваемой проблеме, поскольку теория
сложного юридического состава обосновывает возникновение права собственности у
добросовестного приобретателя не юридической силой указанной сделки, а целым
рядом условий, образующих в совокупности самостоятельное основание (сложный
состав)».[11]
С данным мнением автор диссертации не может согласиться.
Проблематичность неоклассического подхода состоит не в действительности или
недействительности сделки, а в том, что приобретательная давность
рассматривается как ни странно как сама сделка! Сам по себе этот вывод кажется
абсурдным, ибо давно известно, что сделка может быть обусловлена сроком, а не
наоборот. И, тем более, сделка не может отождествляться с понятием срока. Этот
вывод представляется совершенно очевидным и не требующим доказывания в силу
того, что является правовой аксиомой.[12] Поэтому трудно представить, что подобное
заблуждение может иметь место в научной литературе. Тем не менее, это так.
Понятие юридического состава относится, прежде всего, к
действию (бездействию) субъектов права. Следовательно, действие (бездействие)
связано волевой характеристикой поведения дееспособного лица, исполнением его
обязанностей и реализацией прав. Но оно не существуют само по себе.
Как отметил Е. А. Суханов: «Существование прав и
обязанностей во времени - важное средство юридического воздействия на поведение
участников гражданских правоотношений». Таким образом именно сроки
упорядочивают гражданский оборот, способствуют своевременному выполнению
договоров, роль которых в условиях перехода к новому экономическому механизму
резко повышена.
Наступление или истечение того или иного установленного
гражданским законодательством срока всегда влечет за собой определенные
правовые последствия, связанные с возникновением, изменением или прекращением
гражданских правоотношений. Поэтому по юридической природе
срок - юридический факт, с которым закон связывает наступление определенных
юридических последствий.
В литературе срок обычно относят к той категории
юридических фактов, которые называют событиями, возникающими и действующими
независимо от воли людей. В действительности же юридические сроки, будучи
категориями временного порядка, хотя и связаны с объективным и не зависящим от
сознания и воли людей течением времени, представляют собой самостоятельную
категорию, имеющую иную природу, чем объективные законы материального мира.
Юридические сроки устанавливаются законом, административными
актами, соглашением сторон, а также органами, рассматривающими правовые споры,
и, следовательно, являются волевыми по происхождению. Именно этим объясняется
тот факт, что различные системы права и даже законодательство одной и той же
системы права, но на разных этапах ее развития, предусматривают
для одного и того же случая различные сроки, различный порядок их исчисления и
другие, связанные с применением сроков, правила.[13]
Однако, будучи волевыми по происхождению, юридические
сроки подчиняются объективному закону течения времени. Человек приурочивает
начало течения юридического срока к определенному моменту во времени; течение
юридического срока также подчинено общему закону течения времени. Поэтому
юридический срок имеет двойственную природу: будучи волевым по правовой
природе, он вместе с тем несет на себе печать объективного течения времени. И
именно по этой причине юридические сроки представляют собой особую категорию
юридических фактов, которые не могут быть отнесены ни к событиям, ни к действиям.[14]
Ошибочный вывод о наличии изъянов в классической
концепции и теоретическом превосходстве неоклассической также следует и из
неверной логической посылки, что состав правоотношения может быть оформлен
институтом в праве. Институт – совокупность норм, регулирующих однородную
группу отношений,[15] в которую не включаются действия и
события. Таким образом, приобретательная давность есть по своей сущности
объективная форма возникающих отношений, отражающая определенный законом срок.
В названии работы Д. Тузова «Приобретение имущества от
неуправомоченного отчуждателя: сложный юридический состав или приобретательная
давность», ошибочность авторской позиции не
усматривается. Наоборот, создается впечатление, что речь идет не о
приобретательной давности, как о самостоятельном
предмете исследования, а о распоряжении чужым имуществом в рамках
приобретательной давности. С этой точки зрения вопрос Д. Тузовым поставлен
вполне логично и абсолютно грамотно.
Однако, «начав во здравие», Н.
Тузов тут же пытается разграничить понятия указанного сложного состава и
приобретательной давности по тому критерию, что в первом случае имеется факт
добросовестного приобретения, а во втором случае – давностного приобретения:
«Правовое положение давностного владельца и добросовестного приобретателя
различается также по характеру предоставляемой им защиты. Если давностный
владелец защищается только против таких же, как и он, неуправомоченных лиц, но
не против собственника или иного титульного владельца, то добросовестный
приобретатель защищен, в первую очередь, против последних… Различия в условиях
и характере защиты давностного владельца и добросовестного приобретателя дают
основание сделать вывод, что перед нами две совершенно различные владельческие
ситуации и что во втором случае защищается нечто большее, чем просто
фактическое владение (хотя бы и "для давности")».[16]
Представленное мнение Д. Тузова идет вразрез не только с общепризнанной доктриной цивилистической
науки (в науке плюрализм мнений может и должен иметь место), но и со здравой
логикой. Добросовестность владения неотделима от приобретательной давности и
повсеместно рассматривается в качестве ее условия.[17]
Несмотря на этот общеизвестный факт Д. Тузов упорно
продолжает свои рассуждения: «С одной стороны, защита предоставляется
добросовестному приобретателю независимо от каких-либо обстоятельств, возникших
после приобретения вещи, в том числе от его последующего субъективного
отношения к осуществляемому им владению. А это говорит о том, что в указанный
момент правовой статус приобретателя определяется раз и навсегда и в дальнейшем
остается неизменным, тогда как статус давностного владельца в любое время может
измениться (в случае перерыва давности). С другой стороны, защита добросовестного
приобретателя осуществляется в петиторном процессе, в котором истец ссылается
на свое право собственности или иной титул владения. А это означает, что и сама
такая защита имеет петиторный характер, в отличие от посессорной защиты
давностного владения. Таким образом, в ситуации добросовестного приобретения
вещи от неуправомоченного отчуждателя нормы о приобретательной давности
неприменимы».[18]
Однако, конкуренция норм гражданского права не
распространяется на указанный случай в силу того, что понятия добросовестности
и давности владения являются не частично совпадающими, как это следует из
работы Д. Тузова, а пересекающимися. Следовательно, законодательство к
возникающим правовым ситуациям предусматривает не конкуренцию норм, а различное
регулирование. Данный вывод автора диссертации находит подтверждение и в литературе.
Так, Ю. К. Толстой по этому поводу пишет: «Нормы ГК о приобретении права собственности
на бесхозяйное имущество, находку, безнадзорных животных и клад подлежат
приоритетному применению по сравнению с нормами о приобретательной давности.
Это значит, что если, например, имущество может быть приобретено и
собственность как бесхозяйное, и в то же время открывается невозможность стать
его собственником по давности владения, то предпочтение следует отдавать
нормам, определяющим основания и порядок перехода имущества в собственность
того или иного лица как бесхозяйного».[19] Указанное обстоятельство прямо отражено и в
ст. 225 ГК РФ.
В связи с вышеизложенным необходимо признать, что ни
конструкция юридического состава, ни конструкция юридического факта или события
не в состоянии дать описательную формулу понятия приобретательной давности.
Поэтому, по мнению автора диссертации, цивилистическая
доктрина нуждается во введении в оборот новой научной категории – механизма
приобретательной давности, объясняющей с функциональной точки зрения наличие
логических и правовых связей элементов приобретательной давности.
Понятие механизмов в праве исследуется в рамках теории
государства и права, а также заимствуется отраслевыми юридическими науками.
Так, в криминологии существуют понятия механизма детерминации и механизма
преступного поведения. Не составляет исключения и сфера гражданского права. В
ее рамках также существуют различные механизмы, например, механизм защиты прав,
механизм реализации права и ряд других.
На целесообразность урегулирования вопросов
приобретательной давности через категорию механизма косвенно указывает К. И.
Скловский: «Перенос права, в том числе права собственности, требует только
волеизъявления. Суть его состоит в отказе от права с одновременным его
возникновением у получателя права. Именно этот механизм позволяет говорить об
общих чертах правопреемства…».[20] Однако, К. И. Скловский не предлагает конкретного
какого-либо механизма, а лишь проводит сравнение возникающих отношений в сфере
приобретательной давности с моментом перехода прав собственности. Подробнее
речь о таком механизме пойдет далее.
В данный момент, как нам представляется, гораздо важнее
обратить внимание на указанный К.И. Скловским элемент правопреемства, который
не отрицается в литературе и другими авторами. Однако при этом, как ни странно, исследователи не пытаются определить природу этого
правопреемства.
В гражданском праве под правопреемством понимается
переход права от одного лица к другому непосредственно в силу закона или
соглашения (договора). При этом правопреемство может быть как универсальным
(общим), так и сингулярным (частным). В результате универсального
правопреемства к правопреемнику переходят все права и обязанности
правопредшественника за исключением тех случаев, когда законодательством прямо
запрещено правопреемство вообще. При частном правопреемстве к правопреемнику
переходят лишь некоторые права и обязанности другого лица.
По нашему мнению, в случае
приобретательной давности речь может идти о сингулярном правопреемстве хотя бы
потому, что собственник продолжает оставаться уполномоченным лицом в отношении
имущества в давностном владении. Лишить его власти над вещью может только суд.
Более того, собственник выступает в качестве обязанного лица по требованиям к
нему со стороны других субъектов права. Так у него может сохраняться
обязанность несения налогового бремени или деликтной ответственности, которые
при этом могут и не исполняться.
В связи с вышеизложенным представляется имеющей под собою
некоторые основания позиция тех авторов, которые рассматривают приобретательную
давность как подобие представительных отношений.[21] Согласно данной позиции при
давностном владении допускается автономное существование двух владельцев –
титульного и безтитульного - по отношению к
одной и той же вещи. Несмотря на то что
указанная позиция получила критику в научных трудах[22] и вызывает разнобой в
судебной практике по гражданским делам, она продолжает оставаться превалирующей
в цивилистической доктрине.
Основываясь на норме ст. 129 ГК РФ, мы исключаем
возможность универсального правопреемства, которым охватываются случаи наследования
и реорганизации юридического лица.
Однако, отдельные
исследователи, не познав сущности правопреемства в случае давностного владения и
перешагивая через этот важный методологический вопрос, идут далее в своих
рассуждениях, пытаясь обосновать возможность правопреемства между давностными
владельцами. Еще в конце 19 века К.О. Змирлов предложил закрепить возможность
правопреемства в отношениях давностного владения.[23] Данная позиция поддерживается в расширенном варианте и некоторыми
современными авторами. Так, М.Г. Масевич полагает обоснованной возможность
многократного перехода данного права,[24] а С. В. Порошков говорит даже о его
оборотоспособности в сделках, например, продажи.[25]
По нашему мнению, следует
согласиться с теми авторами, которые полагают, что давностное владение не
порождает права распоряжения вещью, ибо иное попадает под понятие ничтожной
сделки, совершенной лицом, не имеющим права на отчуждение имущества. Подобной
позиции, в частности, придерживается В. В.
Вороной,[26] а также Н. Шадрина.[27]
Следует
согласиться с высказанным в литературе мнением, что приобретательная давность
является связующим звеном между писанным и неписанным (обычным) правом.
"Допустим, ряд граждан передавали друг другу имущество в рамках обычных
отношений. И вот последний приобретатель счел необходимым перевести возникшее у
него обычное право в право собственности, т.е. право, признаваемое и защищаемое
государством. Действующим законодательством предусмотрены такие ситуации, в
частности институт приобретательной давности".[28] В этом также проявляется ее
механистические свойства.
Познание
механизма приобретательной давности позволяет обнаружить место и значение
приобретательной давности в гражданском праве, а, следовательно, сформулировать
описательное ее определение.
Приобретательная давность - не столько основание
приобретения права собственности, сколько в большей степени способ возврата в
оборот имущества, утратившего хозяина. Таково основное предназначение правил о
приобретательной давности в современном обществе.[29]
Однако история права (в особенности права российского)
показывает, что приобретательная давность может выступать инструментом,
позволяющим под прикрытием легальности произвести передел собственности. Приход
к власти новых сил (политических или экономических), как правило, знаменуется
присвоением ими благ, нажитых прежними правителями. Изъятие имущества не всегда
производится законно. В период смены государственной власти, когда старый закон
уже не действует, а новый еще не написан, присвоение чужого имущества
происходит не всегда легитимно, и уж во всяком случае всегда несправедливо.
Правоведы наблюдают, что в такие моменты устанавливаются укороченные сроки
давностного владения, либо (как это имело место в истории Отечества) новая
власть единым актом объявляет чужое имущество присвоенным и, как следствие, в
какой-либо давности не нуждается.[30]
В условиях стабильного гражданского оборота
приобретательная давность предназначена для закрепления имущества за лицами, им
владеющими в тех случаях, когда они не в состоянии подтвердить основания
возникновения прав (или такие основания отпали), а также в других ситуациях.
Анализ литературы показывает, что в отечественной юридической
науке вопросу о сроках защиты гражданских прав (исковая давность) посвящено много
работ. Вопросы, связанные со сроками осуществления прав, исследованы менее
полно, причем в них приобретательная давность рассматривается лишь в контексте
возникновения права собственности и защиты владения. Отечественная наука не
рассматривает вопрос о самой сущности приобретательной давности как правового
явления, ограничиваясь лишь общим указанием на то, что она является институтом
гражданского права.
На основании изученной литературы автор приходит к
самостоятельному мнению о том, что приобретательная давность –
институциональное образование в гражданском праве, представляющее собой
первоначальный способ приобретения права собственности путем оккупации,
основанной на легитимной односторонней сделке.
Под оккупацией в узком смысле
понимается овладение бесхозяйною вещью, приводящее к установлению права
собственности оккупанта на захваченную вещь.[31] Как следует из работы Ю.К. Толстого,
приобретательная давность является частным случаем завладения имуществом, как
имеющим собственника, так и бесхозяйным.[32] Данный вывод находит подтверждение и у Б.Б.
Черепахина. По этому поводу он пишет: «По мнению проф. Гойхбарга (Хозяйственное
право, т. 1 стр. 72 и ел.): «бесхозяйное имущество - это имущество, либо еще
никем не освоенное, либо же хотя и составлявшее собственность определенного
лица, но потерявшее своего хозяина. В обоих случаях хозяин его неизвестен»... Я
не считаю возможным согласиться с таким широким пониманием этой статьи: по моему
мнению, она говорит только о том случае бесхозяйности, когда имущество ранее
составляло уже собственность определенного лица, но, по тем или иным причинам,
лишилось своего хозяина, не приобретя нового, - хозяин его в настоящее время
вследствие этого неизвестен».[33]
Однако в некоторой части рассуждения Б.Б. Черепахина
следует признать устаревшими. Так он пишет: «При завладении вещами бесхозяйными
в смысле бесхозяйности первоначальной, - неимения хозяина ни в прошлом ни в
настоящем … можно сказать, что санкционирование этого присвоения правопорядком
является справедливым вознаграждением за ту услугу, которую оккупант оказывает
обществу, народному хозяйству, привлекая своею трудовою деятельностью (охота,
рыбная ловля и т.п.) новые объекты, еще не бывшие в обладании человека или
прочно из него ускользнувшие, возвращая объекты, вырвавшиеся из обладания
другого хозяина, и таким образом увеличивая количество благ, могущих быть
использованными для удовлетворения человеческих потребностей. В этом смысле
следует признать социально полезною деятельность охотника, рыболова и т.п.
оккупантов и считать возникновение в их лице права собственности на добытые
объекты вполне естественным и справедливым.
Иначе обстоит дело в других случаях первоначального
приобретения права собственности, как, например, давностное владение где нет
такого привлечения на служение человечеству новых объектов или возвращения
старых, основательно утраченных и потому представляется сомнительной
возможность трудового обоснования приобретения собственности этим способом».[34]
В этой связи интересна мысль, высказанная в 1886 году
профессором М.Ф. Владимирским - Будановым: "Время само по себе не способно
создавать права, оно может лишь разрушать их; но труд есть основание более
плодотворное".[35] Из сказанного следует, в первую очередь, то,
что с точки зрения экономической целесообразности владелец имущества, не
являющийся собственником, но прилагающий усилия к его использованию, более
полезен обществу, нежели устранившийся от вещи истинный собственник. Второй
вывод, с закономерностью следующий за первым, - приобретательная давность не
должна быть обоснована простым длительным захватом чужого имущества. Только тогда
она законна и приветствуется правом, когда владелец заботится об имуществе,
т.е. "владеет как своим собственным" (ст. 234 ГК РФ).[36]
Не признавая приобретательной давности, мы придем к
ситуации, когда собственник не сможет или не пожелает истребовать свое
имущество, а владелец не сможет распорядиться предметом, не имея к тому
правовых оснований. Вещь навсегда уйдет из обращения.[37]
1.2. Современное понятие и структура приобретательной
давности в гражданском праве Российской Федерации.
Любое
правовое образование в системе гражданского права вообще, и институт
приобретательной давности в частности, является сложной системой
взаимосвязанных элементов, имеющих определенную структуру. Под структурой
понимается внутреннее и внешнее строение явления, расположение его элементов,
обеспечивающее целостность и функции.[38] Одним словом, структура - это способ существования
явления, отражающий соотношение формы и содержания; такое строение и
расположение основных элементов относительно друг друга во времени и
пространстве, обеспечивающее объективно необходимые свойства и функции.
Таким
образом, каждое юридическое явление или процесс могут быть представлены в виде
развернутой системы элементов, связанных между собой во времени и пространстве,
по горизонтали или по вертикали. Познание структуры приобретательной давности позволяет
определить составляющие её элементы и вычленить среди них те главные, которые и
обеспечивают выполнение основных функций гражданского права.
Наиболее
полно и систематизировано учение о структуре разработано проф. В.Н. Карташовым.
Подавляющее большинство правовых явлений и процессов относятся к полиструктурным
образованиям, включающим в себя логико-философскую, пространственную,
временную, стохастическую и иные виды структур[39].
Логико-философская
структура института приобретательной давности отражает взаимосвязи частей и
целого, элементов и системы, содержания и формы. Пространственная структура
проявляется в наличии разнообразных типов, видов и подвидов, одновременно
функционирующих в процессе развития системы гражданского права, и является
ничем иным как классификацией или типологизацией. Временная структура рассматриваемого
института в России раскрывает этапы или периоды развития данного явления,
обособленные во времени и развернутые в определенной последовательности
различных видов юридической деятельности субъектов и участников. Стохастическая
структура уголовного права России позволяет в каждой конкретной ситуации
выявить необходимые и случайные компоненты, постоянные и временные связи и
отношения. Также существуют генетическая, сегрегационная и некоторые другие
виды структур.[40] Иногда пространственную структуру называют
внешней, а логико-философскую – внутренней.
Логико-философская
структура приобретательной давности по Н.В. Карловой и Л.Ю. Михеевой состоит из
субъектов, оснований и объектов. Основания приобретательной давности Ю. К.
Толстой рассматривает как условия (реквизиты).[41]
По
мнению Н. В. Карловой и Л.Ю. Михеевой, оснований приобретательной давности
четыре: «для возникновения права собственности на недвижимое имущество вначале
необходимо независимое накопление двух упомянутых выше юридических фактов
(владение и истечение срока), а затем последовательное накопление следующих -
судебного решения и государственной регистрации права собственности».[42]
Ю.К.
Толстой рассматривает пять таковых условий: 1) срок давности, установленный
законом; 2) владение имуществом как своим собственным; 3) добросовестность; 4)
открытость владения; 5) непрерывность владения. Очевидно, что Н. В. Карлова и
Л.Ю. Михеева выделяют из логической структуры приобретательной давности факт
владения и остальные условия рассматривают уже в качестве присущих не
приобретательной давности, а именно владению.
Приобретательная
давность ограничена во времени определенным сроком. Однако срок сам по себе
является лишь одним из условий приобретательной давности. Но законодательство
устанавливает лишь минимальный срок добросовестного владения и распоряжения. Любое
правовое явление является конечным процессом, в то же время, имея и прочие
границы. Таким образом, приобретательная давность обладает множеством других
параметрических характеристик, которые в литературе называются пределами.[43] Они определяются физическими,
географическими, политическими, экономическими и другими факторами.[44]
По
сути пределы рамок приобретательной давности - это ее границы, конечные точки
процесса во времени и пространстве. Границы указанных пределов могут быть
территориальными и временными; минимальными, когда внесенное изменение
поглощается системой, оптимальными, когда перенос явления приводит к
допустимому нарушению внутренних связей правовой системы общества, в той мере,
в какой это нарушение восстановимо в разумный срок за счет заполнения
прерванных связей собственными ресурсами, и неадекватным, т.е. когда нарушенные
связи в результате попытки юридической аккультурации приводят к невосстановимым
потерям и хаосу в системе. С пределами приобретательной давности связывается
действие норм гражданского права во времени и пространстве.
Согласно
закону о введении первой части ГК в действие, правилам закона о
приобретательной давности придана обратная сила. Вследствие чего приобретательная давность впервые была признана на
территории РФ Законом РФ о собственности, введенным в действие с 1 января 1991 г., причем нормам о приобретательной давности обратная сила по этому закону придана не была. В
связи с этим возникает вопрос, следует ли включать в срок давностного владения
лишь то время, течение которого началось с 1 января 1991 года, или также и тот
срок, течение которого началось ранее. Автор диссертации считает, что срок
давностного владения следует включать и тот срок, течение которого началось до
1 января 1991 г. При ином ходе рассуждений нормам ГК о приобретательной давности
незачем было бы придавать обратную силу, поскольку с 1 января 1991 г. в соответствии с Законом о собственности и без того началось течение приобретательной
давности, которое продолжалось (и продолжается) и после введения ГК в действие,
если к этому моменту они не истекли.
Таким
образом, логико-философскую структуру приобретательной давности образуют:
1)
субъекты;
2)
объекты;
3)
предмет;
4) основания;
5)
сопутствующие условия;
6)
пределы владения.
Возвращаясь
к указанной выше идее К. И. Скловского о наличии механизма приобретательной
давности, следует указать, что далее констатации этого важного факта К. И.
Скловский не пошел. Восполняя допущенный им пробел, мы попытаемся раскрыть
содержание указанной категории.
Согласно
общепринятому определению, термином «механизм» обозначается система
многоуровневых элементов воздействия. В.Н. Карташов указывает, что механизм
детерминации (как частный случай – прим. авт.) есть система многоуровневых
способов (форм) воздействия различных факторов, как субъективных, так и
объективных, на юридическую деятельность.[45] Следовательно, общим случаем является влияние
на юридическую действительность вообще.
Совершенно
очевидно, что в понятие механизма уже заложено свойство изменения
социально-правовой среды, поэтому, на взгляд автора, употреблять термин «детерминация»
тавтологично, а посему излишне. На основании изложенного можно предложить
собственное определение механизма приобретательной давности в гражданском
праве:
Механизм
приобретательной давности есть совокупность субъективно-объективных факторов,
отражаемых в юридических актах распорядительной деятельности хозяйствующих
субъектов.
Как
уже указывалось выше, в гражданском праве наличествует категория механизма
осуществления субъективных гражданских прав и исполнения обязанностей,
представляющего собой последовательную, комплексную организацию правовых
средств и обеспечение условий, направленных на достижение конечной цели,
заложенной в содержании права и обязанности.[46] Однако, по мнению автора, данная категория
является более широкой чем механизм приобретательной давности, ибо
приобретательная давность является лишь возможным способом приобретения
собственности, который может так и не реализоваться в целевых установках
конкретного хозяйствующего субъекта.
По
мнению автора, целесообразно кратко раскрыть содержание данных элементов.
Подробно таковые будут рассмотрены в следующей главе.
Приобрести право собственности по давности владения может
как физическое, так и юридическое лицо, а также Российская Федерация, субъект
Федерации или муниципальное образование, а также коллектив граждан или организация
без образования юридического лица. Иными словами, стать субъектом права
собственности на основании приобретательной давности может любое лицо, которое
признается субъектом гражданского права, если приобретение данного имущества в
собственность не выходит за пределы его правоспособности.
Объектами приобретательской давности может быть любое неизъятое
из гражданского оборота имущество. Как отмечено в литературе, нельзя приобрести
в силу давностного владения имущество, изъятое из оборота.[47] В то же время в литературе
не ограничивается право на возникновение собственности в силу давности на
ограниченное в обороте имущество. Вместе с тем современное
законодательство существенно расширило перечень имущества, а также ввело ряд
новых имущественно значимых объектов. Например, объекты интеллектуальной
собственности, которые представляют ценность не только в отношении защиты
авторских и смежных прав.
От объекта приобретательной давности следует отличать
предмет. Как указывает В.Н. Карташов, «объект – то на что воздействует
субъект», а «предмет – то чем воздействует субъект».[48] В отечественной
цивилистической литературе нет единого понимания различий между объектом и
предметом в материальном праве.
В
свое время Г.Ф. Шершеневич обращал внимание на то, что "содержание
договора, или, как неправильно выражается наш закон, предмет договора... есть
то юридическое последствие, на которое направлена согласная воля двух или более
лиц".[49] По мнению Д.И. Мейера, "предметом
договора всегда представляется право на чужое действие".[50] Следует отметить, что в ст.
1528 Свода законов гражданских (т. X, ч. I) дореволюционной России
подчеркивалось, что "договор составляется по взаимному согласию
договаривающихся лиц. Предметом его (а следовательно и в иных сделках –прим.
авт.) могут быть или имущества или действия".[51] Очевидно, что
рассматриваемая тема затрагивалась в дореволюционном гражданском праве.
Достаточно
интересно эти положения регламентируются в зарубежном законодательстве. Так,
Гражданский кодекс Калифорнии определяет предмет договора следующим образом:
"Предметом договора является то, что сторона, получившая встречное
удовлетворение, согласилась делать или не делать" (параграф 1595).[52] Согласно п. 3 Постановления
Пленума Высшего хозяйственного суда Республики Беларусь от 16 декабря 1999 г. N 16 "О применении норм Гражданского кодекса Республики Беларусь, регулирующих
заключение, изменение и расторжение договоров" под предметом договора
понимается наименование передаваемого товара, выполняемой работы, оказываемой
услуги.[53]
Современные
российские исследователи, как правило, отождествляют категории
"предмет" и "объект договора". На общем фоне выделяются
следующие позиции:
1)
Ф.И. Гавзе подразумевает под предметом всякой гражданско-правовой сделки,
действия, которые должен совершить должник, и объект, на который эти действия
направлены.[54]
2) О.С.
Иоффе, М.И. Брагинский выделяют в сделке юридический объект - действия и
материальный объект - вещь или иное благо, на которое направлено поведение.[55]
3) В.В.
Витрянский считает, что действия (бездействия) являются предметом всякого гражданско-правового
договора, и выделяет сложный предмет, состоящий из нескольких объектов.[56]
Таким
образом, в литературе констатируется полное отсутствие в гражданско-правовой
науке единого понимания значения таких категорий, как предмет и объект.[57] В то же время, если
обратиться, например, к уголовному праву, то здесь сложилась определенная
позиция и под объектом преступления понимаются общественные отношения, а под
предметом - определенный объект материального мира, на который направлено
преступление.[58]
Автор
солидарна с мнением А.Н. Обыденкова о том, что для разрешения указанных
разногласий представляется необходимым сравнить сделку по приобретению права
собственности в силу давностного владения и договор с такой юридической
категорией, как правоотношение. Со времен римского права сделка рассматривается
с трех точек зрения: как основание возникновения правоотношений, как само
правоотношение, возникшее из этого основания, и, наконец, как форма, которую
соответствующее правоотношение принимает.[59]
В
силу этого в отечественной цивилистике сложились как минимум четыре точки
зрения по рассматриваемому поводу. Первая сводится к тому, что нет никаких
препятствий для отождествления предмета и объекта договора, как такового, с
предметом и объектом правоотношения, регулируемого условиями данного договора.[60] Представители второй понимают
под объектом исключительно поведение или действия, утверждая, что право может
воздействовать только на поведение людей.[61] Третьи категорически исключают действия из
ряда объектов правоотношений, относя к последним предметы материального мира[62] либо материальные и
нематериальные блага.[63] По их мнению, сторонники предыдущей
позиции путают объект правоотношений с объектом правового регулирования, а
реальное поведение участников составляет элемент структуры правоотношений, а не
его объект. Наконец, четвертая группа исследователей предлагает включать в
объекты правоотношений как вещи (блага), так и действия.[64]
Рассматривая
указанный спор в области гражданского права, представляется приемлемым обратиться
к действующему законодательству. Подавляющее большинство авторов утверждают,
что понятие "объект правоотношения" равнозначно понятию "объект
гражданских прав".[65] Подобная позиция вполне справедлива.
Статья 128 ГК РФ дает нам исключительный перечень объектов гражданских прав,
включая туда и "услуги", то есть в соответствии с ч. 1 ст. 779 ГК РФ
определенные действия или определенную деятельность. Учитывая изложенную
позицию законодателя, необходимо признать, что под объектом гражданских
правоотношений следует понимать не только различного рода блага, но и действия.
Вышесказанное
позволяет сделать следующий вывод: объект договора, объект гражданских
правоотношений и объект гражданских прав - понятия совпадающие. Перечень
объектов гражданско-правовых договоров содержится в ст. 128 ГК РФ. Таким
образом, объект приобретательной давности - это объект гражданско-правовых
отношений, по поводу которого заключена соответствующая сделка.
Н.И.
Матузов и ряд других авторов при определении того, что следует понимать под
объектом правоотношения, прибегают к помощи положений такой науки, как
философия.[66] Но философия, понимая под объектом нечто
противостоящее субъекту, под предметом подразумевает "категорию,
обозначающую некоторую целостность, выделенную из мира объектов", то есть
более узкое понятие, чем объект.[67]
Предмет
договора упоминается в ряде норм гражданского законодательства (ст. 455, 554,
607, 826 ГК РФ и др.). В литературе сделан вывод о том что, основная цель,
которую преследовал законодатель, возведя предмет договора в ранг существенного
условия, состоит в том, чтобы стороны, заключая договор, индивидуализировали в
нем объект материального (нематериального) мира.[68] Другими словами,
законодатель предписывает сторонам четко определять в договоре объекты
окружающего мира, в отношении которых возникают права и обязанности, то есть те
объекты, с которыми они должны совершить определенные действия. [69]
Таким
образом, согласившись с позицией А.Н. Обыденкова, автор приходит к
самостоятельному выводу о том, что предмет приобретательной давности - объект
материального (вещь, имущество) или нематериального (информация) мира, на
который непосредственно направлена или с которым непосредственно связана воля оккупирующей
стороны и который достаточно индивидуализирован для того, чтобы отграничить его
от других объектов.
Поскольку
в качестве предмета приобретательной давности может выступать не только
индивидуально-определенная вещь, но и родовая, то в этом случае степень
индивидуализации ее предмета должна позволять отграничить его от вещей другой
родовой принадлежности.
В сделках
о передаче права собственности в силу давностного владения воля стороны
направлена на вещь, следовательно, она и будет предметом. Таким образом, в
данном виде договоров объект и предмет совпадают. В этой связи хотелось бы
особо остановиться на позиции В.В. Витрянского. Он считает, что предметом
являются два вида объектов: действия по передаче имущества и само имущество.[70]
Возражая
против данной точки зрения, А.Н. Обыденков приводит следующие контраргументы:[71]
-
во-первых, опираясь на ряд норм ГК (ст. 554, 572, 666, 668, 670 и т.д.), можно
сделать вывод о том, что законодатель под предметом понимает именно конкретное
передаваемое имущество;
-
во-вторых, если сами действия не определены, (например, отсутствует решение
суда - прим. автора) значит, следуя точке зрения В.В. Витрянского, отсутствует предмет
сделки, то есть отсутствуют возникающие правоотношения. Но, как представляется
автору, правоотношения являются первичными фактами, обуславливающими возникновение
определенного порядка действий. Так, имеется конкретное имущество и конкретный
субъект, владеющий им на достаточном сроке давности. Для обеспечения
необходимого порядка признания предмета владения его собственностью он
обращается в суд. Таким образом, в институт приобретательной давности в
гражданском праве предполагает наличие не двойного объекта, как указывает В.В.
Витрянский, а двойного предмета – первичного факта, служащего основанием
возникновения правоотношений, и вторичного, являющегося источником юридической
регламентации действий.
Для приобретения права собственности по давности владения
необходимы следующие предусмотренные в законе обязательные условия (реквизиты).
Во-первых, должен истечь установленный в законе срок давности владения, который
различается в зависимости от того, идет ли речь о приобретении права собственности
на недвижимость (например, жилой дом) или на движимость (например, автомобиль).
Срок этот для недвижимости составляет 15 лет, а для движимости — 5 лет. При
этом давностный владелец может присоединить ко времени своего владения время, в
течение которого имуществом владел его предшественник, если его владение также
удовлетворяло всем указанным в законе реквизитам и если к нынешнему владельцу
имущество перешло в порядке общего или специального правопреемства (например,
по наследству или по договору).[72] В то же время течение срока
приобретательной давности не может начаться до тех пор, пока не истек срок
исковой давности по иску об истребовании имущества из незаконного владения лица,
у которого оно находится (п. 4 ст. 234 ГК).
В силу прямого указания закона право собственности на
недвижимое и иное имущество, подлежащее государственной регистрации, возникает
у лица, которое приобрело имущество по давности владения, с момента такой регистрации
(абз. 2 п. 1 ст. 234, ГК). В развитие этого правила Закон РФ «О государственной
регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» допускает
государственную регистрацию права собственности на недвижимое имущество,
приобретаемое в силу приобретательной давности, после установления факта
приобретательной давности в предусмотренном законом порядке (см. п. 3 ст. 6
Закона).
Анализируя специфику приобретения права собственности на
недвижимое имущество на основании приобретательной давности, М.Г. Масевич утверждает:
"Для приобретения в собственность недвижимого имущества необходима его государственная
регистрация, для чего, по-видимому, нужно, чтобы суд предварительно подтвердил
добросовестность, открытость и непрерывность владения лицом данным имуществом
как своим собственным."[73]
Стоит согласиться с И.В. Аксюк, а также с Е. Богдановым,
считающими данное положение спорным.[74] Презумпция добросовестности установлена
законом и потому не нуждается в каком-либо признании или подтверждении. Очевидно,
требует судебного подтверждения факт открытого и непрерывного владения
соответствующим недвижимым имуществом, однако подтверждения добросовестности
владения не требуется. Владелец в данной ситуации считается добросовестным в
силу п. 3 ст. 10 ГК РФ. Однако, с другой стороны, опровержение этой презумпции
(признание владения недобросовестным) является исключительной прерогативой
суда.
Основные черты приобретательной давности - непрерывное
фактическое открытое нетитульное, но добросовестное владение (владелец не знает
и не должен знать об отсутствии титула) имуществом как своим собственным. Такому
фактическому владельцу предоставляется право на защиту его владения против
третьих лиц, не имеющих законных прав на это владение. Добросовестность
владения является обязательным условием возникновения права собственности на
основании приобретательной давности.[75]
Категория "добросовестности" используется во
многих нормативных актах гражданского законодательства. Правильное понимание
содержания данной категории имеет большое значение для практики. Пункт 3 статьи
10 ГК РФ устанавливает: если закон ставит защиту гражданских прав в зависимость
от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность и
добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются.
Следует отметить, что ранее, в ГК РСФСР 1964 г., такая презумпция не была закреплена, о ее наличии исследователи делали вывод исходя из
анализа гражданского законодательства. Так, Е. Богданов, исходя из содержания
ст. 302 ГК РФ и других гражданско-правовых норм, сделал вывод, что "под
добросовестностью участников гражданских правоотношений следует понимать субъективную
сторону их поведения: они не знают и не могут знать о правах третьих лиц на
соответствующее имущество или об иной своей неуправомоченности".[76]
Удовлетворение виндикационного иска собственника зависит
не от того, что владение было незаконным, а от добросовестности или
недобросовестности приобретателя (ст. 302 ГК РФ). Презумпция добросовестности
получила законодательное закрепление сначала в п. 3 ст. 6 Основ гражданского
законодательства Союза ССР и республик 1991 г., а затем - в п. 3 ст. 10 ГК РФ. От недобросовестного владельца имущество истребуется всегда, а от
добросовестного, хотя и неправомерно владеющего чужой вещью, - лишь в определенных
законом случаях (ст. 302 ГК РФ). Таким образом, лицо, неправомерно, но
добросовестно завладевшее чужим имуществом, может приобрести на него право
собственности.
Впрочем, высказываются и иные мнения. Так, М.Г. Масевич
полагает, что ст. 234 ГК РФ позволяет и недобросовестному приобретателю стать
собственником, если владение осуществляется им добросовестно.[77] Данная точка зрения
представляется достаточно спорной.
По мнению автора, рассмотренных
условий не достаточно для признания права собственности в силу давностного
владения. Из сферы исследования приобретательной давности выпадают как минимум
два условия приобретательной давности:
1) цель владения;
2) отсутствие
какого-либо соглашения или договора с собственником по тому же предмету.
Целеполагание в гражданском
праве - вопрос малоисследованный вообще, и совершенно не исследуемый в
отношении приобретательной давности. В то же время на наличие цели в отношениях
приобретательной давности исподволь указывал Б.Б. Черепахин, определяя
оккупацию как намерение присвоить чужую вещь.[78]
Как
указывает Ф. Т. Михайлов: «Предпосылки установления волевой организации
заложены в целеполагании деятельности субъектов».[79] В. Андреев на этот счет вполне
справедливо отмечает, что цель является основным фактором, интегрирующим элементы
правовой системы.[80] О важности целеполагания как нельзя более
точно написал Ф. А. Хайек, по мнению которого "...нет другого пути к
объяснению социальных феноменов, кроме как через наше понимание индивидуальных
действий, обращенных на других людей и исходящих из их ожидаемого
поведения...".[81] Таким образом, осознание своей конкретной
и конечной цели является важным условием механизма приобретательной давности.
Трудно представить, что хозяйствующий субъект будет относится к чужому
имуществу как к собственному без всякого собственного интереса.
Поскольку
«фокусируют психологические проявления субъектов их интересы»,[82] то стремление к владению
чужим имуществом в силу давности должно четко проявляться в каждом элементе
деятельности несобственника. Осознанный интерес предопределяет выбор субъектом
целей деятельности и путей их достижения. Этот выбор происходит на уровне
интеллектуальной деятельности субъекта.
В
конечном счете предпосылки выбора организационной формы социально-экономических
отношений (представляющей собой также некую форму волевой организации)
сопряжены с интересами субъектов, в соответствии с которыми они и мыслят
"целеполагание" своей деятельности.[83]
Родоначальник
теории интересов Р. Иеринг выделял два побудительных начала в деятельности
человека. Первое обращено в прошлое: сначала осознается нужда (причина), затем
следует действие, субъект действует потому, что ему это необходимо. Другое
направлено в будущее: сначала осознается представление о желаемом (цели), затем
следует действие, т.е. субъект действует, чтобы реализовать свою цель,[84] получить титул собственника
на вещь. Данное утверждение, по мнению диссертанта, целиком применимо к
институту приобретательной давности.
"Интерес
- не просто потребность, а осознанная потребность, т.е. то, что уже прошло
через сознание (индивидуальное, коллективное) и приобрело значение
побудительного мотива к определенному, вполне конкретному поведению, стало в
известном смысле внутренней силой (лица, коллектива), стимулом действия
(возможного поведения)".[85] Вместе с тем, интерес для субъекта становится
значимым только тогда, когда он в принципе практически реализуем. Иначе говоря,
важен механизм реализации интереса, обусловливающий формирование воли субъекта
и ее волеизъявление. Интересы субъектов реализуются в обществе, и с этой точки
зрения интерес проявляет себя уже как объективная категория.[86]
Однако,
как подчеркивается в литературе, «интерес объективен ввиду его
"социальности", так как субъект в обществе вынужден считаться с
интересами других субъектов, с объективными закономерностями, национальными,
историческими традициями, опытом прошлых поколений, созданной ими исторической
обстановкой, для того, чтобы в конечном итоге реализовать свои собственные
интересы».[87] Следовательно, интерес несобственника при
оккупации вещи должен учитывать роль социальных связей и избегать конфликта
интересов других лиц, ибо «моральные ценности и общественные правила - необходимое
условие совместной деятельности любого типа».[88] В противном случае будут нарушены иные
условия приобретательной давности – открытость и добросовестность.
Н.С.
Суворов писал, что индивид для своего естественного эгоизма ставит границы,
принимает интересы других людей, с тем чтобы они помогали его собственным
интересам. Так появляется интерес, который не является интересом какого-либо
индивида в отдельности, но удовлетворением которого удовлетворяется его
собственный интерес.[89] Таким интересом является разрешение обществом
оккупации чужой вещи, при фактическом отказе собственника от ее использования
или устранении от такового, а также разрешение законодателя перераспределять
данную собственность в пользу оккупанта.
Если
третьи лица признают за определенным субъектом возможность проявлять волю к
какой-либо вещи, т.е. признают его господство (власть) над этой вещью, данное
обстоятельство позволяет рассматривать субъекта в качестве собственника вещи.
Иначе говоря, положение вещи в сфере проявления власти над ней какого-либо
субъекта, признанное другими субъектами, есть состояние присвоенности вещи.
Власть
собственника - власть особого рода, она закрепляет присвоенность материального
объекта, через которую отражается разное отношение к этому объекту нескольких
субъектов (собственник относится к нему, как к своему, а все иные субъекты -
как к чужому). Власть собственника составляет сущность собственности, вытекает
из самой "конструкции" собственности и, безусловно, не может
пониматься как воздействие административного порядка.
В.А.
Плетнев совершенно правильно подчеркивал, что присвоенность как сущность
собственности есть единство двух элементов: устранения воздействия всех других
лиц на имущество собственника помимо его воли и признания несобственниками
власти собственника над имуществом.[90]
Однако
присвоенность материального объекта не означает прекращения процесса его дальнейшего
присвоения. Присвоение продолжается через реализацию собственником его статуса
в форме осуществления им своих экономических возможностей по отношению к
присвоенному материальному объекту путем совершения различных волевых актов.[91]
Таким
образом, приобретательную давность можно представить как такое волевое экономико-правовое
отношение, которое складывается между субъектами по поводу признания и
реализации состояния присвоенности материальных благ определенными лицами при
соблюдении предусмотренных законодателем условий.
В качестве иллюстрации значения интереса при применении
норм о приобретательной давности рассмотрим следующее судебное дело. Общество
Евангельских Христиан-баптистов (далее - Общество) было образовано в с. Пришиб
(ныне г. Ленинск Волгоградской области) в начале XX в. В 20-30-х гг. официально
деятельность баптистов была прервана, а в занимаемом ими здании по распоряжению
местных властей расположилась школа.
В 1944 г. государство разрешило баптистам возобновить
свою деятельность. Однако здание молитвенного дома Обществу не было возвращено,
а в 1976 г. у него появился новый владелец - Волгоградский областной совет ДОСААФ
(впоследствии - РОСТО). В начале 90-х годов администрацией Ленинского района и
комитетом по управлению государственным имуществом Волгоградской области было
решено передать здание Обществу. Руководство областного совета ДОСААФ
отказалось освободить здание в добровольном порядке. Тогда Общество обратилось
в суд с иском об истребовании молитвенного дома из чужого незаконного владения.
Суд, изучив представленные архивные материалы, пришел к
выводу о том, что спорное здание до 30-х гг. XX в. принадлежало общине
Евангельских Христиан-баптистов и, поскольку никогда не входило в состав
государственной собственности, должно быть передано истцу как законному
владельцу. Но кассационная инстанция направила дело на новое рассмотрение ввиду
недостаточного исследования обстоятельств и материалов дела. При повторном
рассмотрении дела в иске было отказано: суд решил, что из имеющихся в материалах
дела документов невозможно сделать вывод о том, что у истца возникло право собственности
на спорное здание. В данном случае суд второй инстанции проигнорировал целевое
назначение предмета и целевой интерес самих баптистов.
Общество вновь обратилось в суд - теперь уже с иском о
признании права собственности на здание. Исследовав обстоятельства дел, суд
установил следующее. Спорное здание построено до 1917 г. не на средства государства, сведений о его передаче в государственную собственность нет. Более
того, есть все основания считать, что здание построено на пожертвования
верующих: истец представил целый ряд архивных документов, а также нотариально
заверенных показаний граждан. Несмотря на то, что Устав Церкви баптистов г.
Ленинска зарегистрирован в 1992 г., сама община, как видно из представленных в
судебном заседании доказательств, на территории города существует около 85 лет.
Получив исчерпывающие доказательства принадлежности спорного здания одной и той
же религиозной группе с 1914 г. по 1931 г. и после 1945 г., суд признал право собственности на бывший молитвенный дом за Церковью Евангельских Христиан-баптистов
г. Ленинска. Кассационная инстанция направила дело на новое рассмотрение. РОСТО
заявил встречный иск - о признании его права собственности на основании
приобретательной давности (пользуется зданием с 1976 г.). Суд вновь обратился к архивным документам. Их изучение показало, что спорное здание было
построено на средства религиозной общины и изъято у нее по постановлению
райсовета. Распоряжение Президента РФ от 23 апреля 1993 г. "О передаче религиозным организациям культовых зданий и иного имущества органов власти
на местах" предписывало комитетам и комиссиям субъектов Федерации в
двухмесячный срок, с учетом мнений представителей конфессий, подготовить
перечень имущества и зданий для последующей их передачи. Бывший молитвенный дом
не вошел в перечень, утвержденный Постановлением Правительства РФ от 6 мая 1994 г. В 1995 г. Комитет по управлению государственным имуществом
Волгоградской области попытался исправить ошибку и предложил РОСТО передать
спорное здание Церкви Евангельских Христиан-баптистов добровольно. При таких
обстоятельствах, подчеркнул суд, есть все основания считать иск представителей
верующих обоснованным. Во встречном иске было отказано. Решающим оказалось
следующее обстоятельство. Как следует из представленных документов, спорное
строение передано во владение на основании решения исполкома Ленинского
горсовета N 10 от 16 ноября 1976 г., а 5 января 1990 г. распоряжением Ленинского райисполкома РОСТО было предложено здание возвратить. Таким образом,
констатировал суд, 15-летний срок пользования не наступил. При рассмотрении
данного спора суду необходимо было уделить особое внимание не только отсутствию
требуемого срока приобретательной давности, но и необходимому условию возникновения
права собственности по этому основанию - добросовестности владения, а также
целевому назначению построенного здания.
Другое условие, выделяемое автором впервые, - отсутствие
соглашения или иного договора о пользовании имуществом с собственником,
например, договора аренды или соглашения о порядке пользования имуществом, на
основании которого собственник мог бы быть уверен в надлежащем использовании
своего имущества, в силу чего мог бы и не проявлять интерес к нему.
Одна из подобных проблем возникает на практике при
применении норм о приобретательной давности в отношении конкуренции прав такого
приобретателя и наследников на то же имущество. Толкование норм гражданского права
в такой ситуации было дано в п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда Российской
Федерации от 23 апреля 1991 г. N 2 "О некоторых вопросах, возникающих у
судов по делам о наследовании" (в ред. от 25 октября 1996 г.): "Не может быть включено в наследственную массу недвижимое и иное имущество, оставшееся
после смерти наследодателя, если им добросовестно и открыто владели как
собственники гражданин или юридическое лицо на протяжении 15 лет (недвижимым)
или 5 лет (иным имуществом), так как в указанном случае эти лица в соответствии
с п. 1 ст. 234 ГК РФ приобрели право собственности на имущество, принадлежавшее
наследодателю. Это положение действует и когда у умершего были наследники, но
наследственного имущества они не приняли и претензий в отношении него не
имели".
Рассмотрим пример из судебной практики. Садыков С.
обратился в суд с иском к своему брату Садыкову И. о разделе дома. В
обосновании иска указано следующее. Дом принадлежал их родителям. В 1974 г. отец умер. В 1994 г. было выдано свидетельство о праве на наследство по закону, в соответствии
с которым истцу, его брату - Садыкову И., двум сестрам и матери принадлежало по
1/8 части спорного дома. Кроме того, мать, как пережившая супруга, получила свидетельство
о праве собственности на 1/4 часть дома. В 1994 г. истцу - Садыкову С. - подарила принадлежавшие ей 3/20 доли дома мать, а в 1996 г. свою 1/40 долю дома - сестра. В связи с этим он просил о разделе дома в соответствии с причитающимися
ему и ответчикам долями либо признании за ним права собственности на весь дом с
выплатой ответчикам соответствующих денежных компенсаций за их доли.
Садыков И. предъявил встречный иск о признании права
собственности на тот же дом. Первоначально встречный иск Садыкова И. был
удовлетворен. Затем данное дело неоднократно было предметом рассмотрения различных
судебных инстанций, и, наконец, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного
Суда РФ отменила все состоявшиеся по данному делу судебные решения и определения,
а дело направила на новое судебное рассмотрение, указав следующее.
Удовлетворение встречного иска Садыкова И. суд обосновал
тем, что он приобрел право собственности на дом, оставшийся после смерти отца,
в силу приобретательной давности, добросовестно, открыто и непрерывно владея домом
как своим собственным более пятнадцати лет. Между тем, правильно указав на то,
что такое положение действует, когда у умершего были наследники, но
наследственного имущества они не приняли и претензий в отношении него не имели,
суд не учел, что и истец, и ответчики наравне с другими наследниками приняли
наследственное имущество, оставшееся после смерти наследодателя, включая
спорный дом. При таких обстоятельствах дела решение суда нельзя признать
законным. Дело подлежит направлению на новое судебное рассмотрение.[92] Очевидно, что между
наследниками, вступающими в наследование общим имуществом, возникает
определенный сложившийся порядок пользования. Этот порядок может быть устным
или следовать из письменного соглашения, или же определяться решением суда.
Таким образом, при игнорировании сложившегося порядка пользования совместным
имуществом нарушается правило добросовестности владения.
Выводы по главе 1:
1. Приобретательная давность рассматривается в
отечественной литературе с двух принципиальных подходов. Согласно римскому
(классическому) подходу, приобретательная давность является основанием
возникновения права собственности в силу истечения давностного срока.
Согласно неоклассической концепции, приобретательная
давность порождается правоотношением со сложным фактическим составом. Эта
концепция стала традиционной для отечественной цивилистики. Ни одна из этих
точек зрения не является опровергнутой. Дискуссия по данному поводу продолжается,
имея своих сторонников и оппонентов.
2. Разрешить данную дискуссию, по мнению автора, следует,
введя в научный оборот новый термин – механизм приобретательной давности –
особую структуру элементов этого института. Механизм приобретательной давности
есть совокупность субъективно-объективных факторов, отражаемых в юридических
актах распорядительной деятельности хозяйствующих субъектов.
3. Помимо механизма приобретательная давность, будучи
полиструктурным образованием, обладает иными видами структур: пространственной,
временной, логико-философской и др. В силу ограниченности в объеме настоящего
диссертационного исследования в настоящей работе в первой главе была рассмотрена
лишь логико-философская структура.
4.
Логико-философская структура приобретательной давности состоит из следующих
элементов: 1) субъекты; 2) объекты; 3) предмет; 4) основания; 5) сопутствующие
условия; 6) пределы владения.
5.
Среди условий приобретательной давности, выделяемых авторами в научных
исследованиях, отсутствуют, по крайней мере, два значимых, на которые указано
автором диссертации впервые:
-
цель владения;
-
отсутствие какого-либо договора или соглашения с собственником.
6.
Данные условия имеют практическое значение, хотя и не отражены напрямую в
законодательстве. В связи с изложенным автор считает необходимым законодательно
закрепить эти условия в нормах ст. 234 ГК РФ.
7.
Приобретательная давность в рамках настоящего исследования подразумевает
намеренную оккупацию фактически бесхозяйного имущества и отличается от
конкурирующего состава приобретения права собственности на таковое имущество с
той лишь разницей, что в первом случае собственник номинально имеется в
наличии, хотя и сохраняет свое incognito.