1. Выполнить задание: «Коллизионные
вопросы обязательств из причинения вреда».
1.
Вредоносное поведение и обусловленный им результат - важнейшие
"слагаемые" правонарушения, объективные предпосылки гражданской
ответственности за причиненный вред. Определение места совершения деликта не
вызывает трудностей, когда элементы его фактического состава локализованы в
одной стране. В противном случае возникает проблема квалификации понятия
"места совершения деликта". Соответственно деликты, относящиеся к
первой группе, условно могут быть названы "простыми", а составляющие
вторую группу - "сложными".
Представляет
интерес классификация "сложных" деликтов, приведенная немецким
исследователем:
1)
"Distanzdelikte" ("деликты на расстоянии"): лицо действует
в одном государстве, а последствия вредоносного действия проявляются в другой
правовой сфере;
2)
"Multistaate - Delikte": лицо действует в одном государстве, а
результат вредоносного действия проявляется в нескольких правовых сферах, и
иначе - вредоносные действия осуществляются с территорий нескольких стран,
тогда как вред наступает лишь в одной;
3)
"Transitdelikte": лицо совершает вредоносные действия, которые
следуют по времени друг за другом в ряде стран, причиняя, соответственно,
противоправный вред[1].
Зарубежные
правовые системы прибегают к различным способам определения места, где деликт
следует считать совершенным. В некоторых странах под locus delicti понимается
место совершения действия, причинившего вред, в других - деликтное
обязательство подчиняется праву страны, в которой наступил результат
вредоносного действия. Ряд правовых систем допускает (иногда по выбору
потерпевшей стороны) применение законов "места действия" или
"места результата".
В
качестве примера, иллюстрирующего значение проблемы, часто приводят дело
"Канзас - Оклахома" (1921): от искр принадлежавшего ответчику
локомотива, маневрировавшего на территории штата Канзас, загорелся жилой дом на
ферме истца, находившейся в штате Оклахома. Квалификация привязки коллизионной
нормы как отсылающей к месту совершения действия, причинившего вред, привела
бы, очевидно, к применению права штата Канзас, а выбор применимого права по
месту наступления вреда - права штата Оклахома. Возможен вариант, позволяющий
считать правонарушение совершенным в обоих штатах[2].
В
условиях, когда возникает вероятность причинения ущерба на территориях
нескольких государств и допускается применение права каждого из них
(Mosaikbetrachtung), расширяется обращение к коллизионным нормам, отсылающим к
праву места наступления вреда. Эта тенденция нашла выражение и в проекте
Регламента Европейского парламента и Совета о праве, применимом к внедоговорным
обязательствам ("Рим II")[3].
2.
Соответствующая проблеме позиция нашла отражение в коллизионном праве Германии
с принятием в мае 1999 г. Закона о международном частном праве для
внедоговорных обязательственных отношений и для вещей, положения которого, как
упоминалось, были инкорпорированы во Вводный закон к Германскому гражданскому
уложению (ст. 38 - 46). Правила ст. 40 Вводного закона подчиняют притязания из
недозволенного действия праву того государства, в котором действовало обязанное
предоставить возмещение лицо. Однако они разрешают потерпевшему требовать,
чтобы вместо этого права применялось право того государства, в котором наступил
результат вредоносного действия. При этом право выбора может быть осуществлено
только в первой инстанции до конца самого первого заседания или до конца
предварительного письменного производства. Следование в соответствующих ситуациях
праву, наиболее благоприятному для потерпевшей стороны (Cunstigkeitsprinzip),
уходит корнями в практику Рейхсгерихта конца XIX в.[4]
Недавно этот принцип нашел отражение в положениях проекта Регламента
Европейского парламента и Совета о праве, применимом к внедоговорным
обязательствам ("Рим II")[5].
Из
возможности альтернативного решения вопроса о месте деликта исходит Указ
Венгрии 1979 г. "О международном частном праве": ответственность за
вред, причиненный вне договора, определяется по праву, действующему в месте и
во время совершения причинившего вред действия или бездействия, если Указом не
предусмотрено иное; в интересах потерпевшего применимым может быть признано
право государства, на территории которого наступил вред. Соответствующий подход
пользуется признанием в странах на разных континентах: из него исходят
Гражданский кодекс Вьетнама 1995 г., Общие положения гражданского права Китая
1986 г., Кодекс международного частного права Туниса 1998 г., Закон Югославии
1982 г. о разрешении коллизий законов с правилами других стран, сохраняющий
действие в некоторых государствах, образовавшихся на территории бывшей
Югославии.
"Обратный"
порядок определения locus delicti предусмотрен в Законе 1995 г. "О реформе
итальянской системы международного частного права": ответственность из
причинения вреда регулируется правом страны, на территории которой наступил
вред; однако потерпевший может потребовать применения права страны, на
территории которой имели место действия, повлекшие причинение вреда.
Особое
внимание привлекают правила Федерального закона Швейцарии 1987 г. "О
международном частном праве" и книги десятой Гражданского кодекса Квебека
1991 г., обусловливающие применение права страны, где наступили последствия
вредоносного действия, совершенного в другой стране, одним и тем же
субъективным фактором: право страны, в которой наступил вред, применяется, если
причинитель вреда должен был предвидеть его наступление в этой стране.
Ориентированный
на германское законодательство Закон Грузии 1998 г. "О международном
частном праве" подчиняет обязанность возмещения вреда праву страны:
а)
более благоприятному для потерпевшего;
б)
где имело место действие или обстоятельство, служащее основанием для требования
о возмещении вреда;
в)
где был причинен вред интересу, защищенному правом.
Последующие
положения Закона предусматривают некоторые изъятия из этих правил.
3.
Проблема толкования понятия "место причинения вреда" приобрела
преюдициальное значение в области процессуального права для установления
международной подсудности. При определении подходов к решению этой проблемы в
государствах - членах ЕС важное значение имело толкование Европейским судом
нормы п. 3 ст. 5 Брюссельской конвенции о юрисдикции и приведении в исполнение
судебных решений по гражданским и торговым делам (дело Bier v. Mines de Potasse
d'Alsace, 1976), позволившее потерпевшему предъявлять иск о возмещении вреда по
выбору - как в стране, где было совершено действие, причинившее вред, так и в
стране по месту наступления последствий. Решение Европейского суда было принято
по запросу суда в Гааге в связи с иском голландского предприятия, которое
занималось выращиванием цветов и использовало для этой цели воду, поступавшую
из реки Рейн. В результате загрязнения воды калием, добытым шахтой в Эльзасе (в
районе Мюльхаузена, Франция), истцу был причинен вред. Суд г. Роттердама, в
который был предъявлен иск, признал, что спор ему неподсуден и подлежит
рассмотрению в соответствующем французском суде. Из решения Европейского суда
следовало, что голландское предприятие должно решить, в суде какой страны ему
следует предъявлять иск - во Франции или Нидерландах[6].
С
принятием нового Гражданского процессуального кодекса (1976) "Франция
отказалась от единственного решающего тезиса lieu ou le fait dommageable s'est
poroduit (ст. 59 XII старого ГПК; толковалось преимущественно как место
наступления последствий) и перешла в ст. 46 нового ГПК к праву выбора
потерпевшим между местом действия и местом наступления последствий"[7].
Согласно ст. 46 (3) нового ГПК иск из деликта может быть предъявлен по месту
поступка (действия или бездействия), повлекшего за собой вред, или по месту
причинения вреда. Предлагаемая альтернатива - подсудность по месту причинения
вреда - "не связана с домицилием или резиденцией потерпевшего, а ориентирована
на место, в котором ущерб реально был причинен. В случае причинения вреда
здоровью допустимо предъявление иска по месту возникновения вреда или по месту
несчастного случая. Ущерб, возникший у потерпевшего во Франции как производный
(par ricochet) от ущерба, имевшего место за границей, не подпадает под действие
ст. 46 ГПК. В то же время компетенция суда может быть связана с местом
возникновения части вреда"[8].
Одно
из "знамений времени" - утверждение (в ограниченных пределах) в
рамках деликтных обязательств начала автономии воли сторон. О выборе права
сторонами обязательства говорится в законах Австрии и Лихтенштейна. В силу
упомянутого швейцарского закона стороны обязательства могут в любое время после
наступления события, повлекшего причинение вреда, договориться о применении
права суда. Вводный закон к Германскому гражданскому уложению, разрешая
сторонам осуществлять соответствующий выбор, не ограничивает его правом суда,
но требует, чтобы права третьих лиц при этом не затрагивались. Такой же позиции
следует Закон Грузии. Закон Эстонии 2002 г. о международном частном праве
придерживается швейцарского варианта: после наступления события или совершения
действия, являющегося основанием для возникновения внедоговорного
обязательства, сторона может договориться о применении эстонского права. Выбор
права не влияет на права третьих лиц.
Допустимость
выбора сторонами права, применимого к внедоговорной ответственности, не
ограничивается признанием ее законодательными актами ряда европейских стран.
Кодекс международного частного права Туниса 1998 г., который следовал
"лучшим образцам национальных кодификаций в Европе"[9],
разрешает сторонам обязательства после того, как случилось вредоносное
действие, договориться о применении закона суда, пока дело находится на
рассмотрении в первой инстанции.
С
помощью коллизионных норм, определяющих право, подлежащее применению к
обязательствам из причинения вреда, формируется статут соответствующего
обязательства. Статут деликтного обязательства - это совокупность регулирующих
его материально-правовых норм, подлежащих применению в силу коллизионной нормы
(коллизионных норм). Ряд законов, кодифицирующих нормы международного частного
права, включают положения, определяющие круг вопросов, решаемых на основе
статута деликтного обязательства, в виде незамкнутого перечня. Федеральный
закон Швейцарии 1987 г. выделяет из их числа деликтоспособность, условия и
объем ответственности, а также обозначение обязанного лица (при этом
принимаются во внимание правила техники безопасности и нормы дозволенного
поведения, действующие в месте причинения вреда). Более широкий перечень
вопросов, составляющих сферу действия деликтного статута, приводится в Законе
Румынии 1992 г. Он включает вопросы:
1)
деликтной право- и дееспособности;
2)
условий и объема ответственности;
3)
оснований ограничения ответственности или освобождения от нее и распределения
ответственности между причинителем вреда и потерпевшим;
4)
ответственности доверителя за действия доверенного лица;
5)
характера убытков, которые могут быть возмещены;
6)
способов и размера возмещения;
7)
допустимости уступки права на возмещение;
8)
круга лиц, имеющих право на возмещение понесенных убытков.
Приводимые
в законах перечни вопросов, относимых к сфере действия статута, не носят
исчерпывающего характера и могут быть дополнены исходя из практики, сложившейся
в соответствующих странах[10].
Небезынтересно
отметить, что регламентации статута деликтного обязательства в указанных
законах предшествовало его определение нормами международных договоров, о
которых говорится в следующем параграфе.
В
начале 70-х гг. XX в. в рамках Гаагской конференции по международному частному
праву были подготовлены и приняты две конвенции, посвященные коллизионным
вопросам обязательств из некоторых видов гражданских правонарушений, - Конвенция
о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, 1971 г. (далее -
Конвенция 1971 г.), и Конвенция о праве, применимом к ответственности
изготовителя, 1973 г. (далее - Конвенция 1973 г.).
Модель
коллизионного регулирования, составившая основу этих Конвенций, существенно
отличается от модели, получившей признание на североамериканском континенте в
годы так называемой революции в конфликтном праве. Не будет преувеличением
утверждать, что конструкция "гаагской" модели, возможно, не самая
совершенная, стала своеобразным ответом Старого Света на изыски новых
американских методологий в решении коллизионных вопросов, нашедшие отражение в
Своде законов о конфликте законов США 1971 г. Необычность модели, избранной
Гаагской конференцией, состоит в том, что ее основу составили, вопреки моде, не
гибкие, а традиционные коллизионные начала, действие которых ограничивается
множеством опять-таки формализованных, сегодня уже отчасти устаревших привязок,
соотносимых с разнообразными ситуациями. В результате адекватность принимаемых
решений конкретным обстоятельствам оказывается достижимой и без обращения к
гибким коллизионным нормам.
Обе
Конвенции используют традиционный для гаагских конвенций инструментарий
унификации коллизионного права: исключаются обратная отсылка и отсылка к праву
третьей страны (применяется материальное право с исключением, таким образом,
иностранных коллизионных норм); коллизионные нормы, предусматриваемые
конвенциями, подлежат применению независимо от взаимности; регламентируется
определение применимого права в стране с множественностью правовых систем;
учитывается общий для потерпевшего и причинителя вреда закон; в применении в
силу коллизионных норм иностранного права может быть отказано только в случае,
когда оно явно несовместимо с публичным порядком; определяется сфера действия
применимого права (статута деликтного обязательства).
Выбор
применимого права в соответствии с Конвенцией 1971 г. ставится в зависимость от
таких факторов, как место происшествия (основная привязка), обычное место
проживания потерпевшего, место регистрации машины, место ее обычного
нахождения, количество машин, вовлеченных в происшествие, количество
потерпевших, находившихся в машине или вне ее. Конвенция 1973 г. выделяет в
качестве факторов, учитываемых при установлении применимого права, место
причинения вреда, обычное место жительства потерпевшего, основное место
деятельности лица, призываемого к ответственности, место приобретения товара и
др. Вследствие обращения ко всем этим привязкам действие основного коллизионного
начала lex loci delicti существенно ограничивается, и коллизионная проблема
может преодолеваться с учетом конкретных обстоятельств дела.
М.М.
Богуславский пишет: Гаагская конвенция 1971 г. "носит характер
"единообразного закона", поскольку она подлежит применению в каждой
стране-участнице к ответственности в связи с дорожным происшествием, когда
подлежит применению право государства, в Конвенции не участвующего. Поэтому
положения Конвенции могут быть применены в случаях ДТП в европейских странах и
в отношении российских граждан... Как отмечалось в литературе, Конвенция 1971
г. в определенной степени устарела, поскольку в ней допускается субсидиарное
применение права страны места регистрации автомобиля, что в современных
условиях широкого применения аренды машин носит случайный характер"[11].
К
Гаагской конвенции 1971 г. отсылает Федеральный закон 1987 г. Швейцарии о
международном частном праве.
Конвенция
1973 г. исходит из применения, в виде общего правила, права государства, где
был нанесен вред, если оно является также: обычным местом проживания
потерпевшего или основным местом деятельности лица, призываемого к
ответственности, либо местом, где товар был приобретен потерпевшим. В изъятие
из этой общей нормы применимым признается право государства, где обычно
проживает потерпевший, если оно является также основным местом деятельности
лица, призываемого к ответственности, или местом, где товар был приобретен
потерпевшим. В случаях, когда в соответствии с указанными положениями право не
применяется, применимым признается право государства, где находится основное
место деятельности лица, призываемого к ответственности, если истец не
основывает свои требования на праве места причинения вреда. Тем не менее ни
право государства места причинения вреда, ни право государства обычного
проживания потерпевшего не будет признано применимым, если лицо, призываемое к
ответственности, докажет, что оно не могло разумно предвидеть того, что товар
или его собственные товары того же типа являются доступными в этом государстве
по коммерческим каналам.
Работа
по унификации коллизионного права обязательственных отношений в Европейских
сообществах началась еще в 1967 г. В декабре 1972 г. был представлен
предварительный проект Конвенции о праве, применимом к договорным и внедоговорным
обязательствам. С вступлением в Сообщества Дании, Ирландии и Соединенного
Королевства этот проект был отозван, так как новые государства - члены ЕС не
участвовали в его подготовке. Впоследствии из-за серьезных расхождений в
подходах к коллизионному урегулированию внедоговорных обязательств предмет
проектируемой Конвенции был ограничен лишь обязательствами из договоров, и 19
июня 1980 г. в г. Риме состоялось подписание этой многосторонней Конвенции.
Представляют
интерес нашедшие отражение в предварительном проекте основные коллизионные
начала деликтных обязательств - обращение к критерию "наиболее тесной
связи" обязательства со страной, право которой подлежит применению;
придание определяющего значения такому связующему фактору, как общий закон
потерпевшего и причинителя вреда, а в случае, когда за действие причинителя
вреда ответственность несет третье лицо, - как общий личный закон потерпевшего
и этого лица; введение понятия сферы действия статута деликтного обязательства.
2.
В связи с заключением Амстердамского договора, перенесшего правовое
регулирование сотрудничества по гражданским делам из сферы действия
международного права в сферу действия права ЕС, Планом, принятым Советом и
Комиссией ЕС, была предусмотрена разработка, в частности, документа, определяющего
право, применимое к внедоговорным обязательствам, - "Рим II". После
обсуждения проекта такого документа с участием научной общественности Комиссия
ЕС представила проект Регламента Европейского парламента и Совета о праве,
применимом к внедоговорным обязательствам (2003). Европейский парламент обсудил
проект Регламента и внес более 50 поправок.
Проект
исключил из сферы действия Регламента обязательства: из семейных отношений;
основанные на личной ответственности должностных лиц и менеджеров компаний;
связанные с институтом траста; из причинения ядерного ущерба и некоторые
другие. Универсальный характер нормам Регламента придает требование, согласно
которому право, применимое в силу Регламента, не ограничивается правом
государства - члена ЕС. Центральное место в проекте заняли вопросы автономии
воли сторон обязательственного отношения. После наступления обстоятельства,
повлекшего причинение вреда, стороны могут договориться о подчинении
обязательства праву, которое они изберут. Выбор должен быть выражен прямо или с
разумной определенностью вытекать из обстоятельств дела. Соглашение о выборе
права не должно затрагивать прав третьих лиц.
Правом,
применимым к внедоговорному обязательству, возникающему из деликта, в виде
общего правила признается право страны, в которой причиняется ущерб, независимо
от страны, в которой имело место событие, повлекшее ущерб, и независимо от
страны или стран, в которых косвенные последствия этого события имеют место.
Но
если лицо, призванное к ответственности, и лицо, понесшее ущерб, имеют свое
обычное местопребывание в одной и той же стране во время, когда причиняется
ущерб, право этой страны подлежит применению.
Если
из всех обстоятельств дела ясно, что деликт явно более тесно связан со страной,
иной, чем указанные выше страны, право этой другой страны подлежит применению.
Явно более тесная связь с другой страной может быть основана, в частности, на
ранее существовавшем отношении между сторонами, например договоре, тесно
связанным с соответствующим деликтным обязательством.
Проект
включает правила, касающиеся определения права, подлежащего применению к
отдельным видам гражданских правонарушений, - ответственности изготовителя
продукции, обязательств, возникающих из недобросовестной коммерческой практики,
причинения вреда окружающей среде или вследствие этого нанесения ущерба лицам
либо имуществу, нарушения прав интеллектуальной собственности.
Специальные
коллизионные нормы посвящены внедоговорным обязательствам, возникающим из
неосновательного обогащения, действий в чужом интересе без поручения
(negotiorum gestio), вины при заключении контракта (culpa in contrahendo). К
числу положений, являющихся общими для всех предусматриваемых в проекте
внедоговорных обязательств, относятся нормы о сфере действия статута
внедоговорного обязательства, сверхимперативных нормах, непосредственном иске к
страховщику или лицу, ответственному за совершение правонарушения, о суброгации
и др.[12]
Совет
ЕС, действуя в соответствии со ст. 251 Договора, учреждающего Европейское
Сообщество, принял 25 сентября 2006 г. так называемую общую позицию и сообщил
ее, а также соображения, на основании которых она принята, Европейскому
парламенту. Особый интерес вызывают соображения, относящиеся к определению
значения коллизионного начала lex loci damni для системы норм Регламента[13],
определяющих право, применимое к деликтам.
3.
Продолжается работа по кодификации европейского материального права деликтов.
Европейская группа деликтного права, состоящая преимущественно из авторитетных
ученых европейских стран, подготовила Принципы европейского деликтного права.
Принципы состоят из шести разделов (основания возникновения обязательств
вследствие совершения деликта, общие условия ответственности за причиненный
вред, общие основания ответственности, обстоятельства, освобождающие от
ответственности, ответственность за совместно причиненный вред, средства
судебной защиты). В качестве институционной основы для разработки Принципов в
1999 г. был образован Европейский центр деликтного права, действующий при
поддержке отделения исследований в области европейского деликтного права
Академии наук Австрии[14].
2. Решить ситуацию: Третья
жена гражданина государства, в котором допускаются полигамные браки, на
территории Российской Федерации предъявила к нему иск о взыскании алиментов в
связи с нетрудоспособностью. Семья проживает в Российской Федерации.
Будет ли данный иск
удовлетворен?
Если да, то по какому
праву будет рассчитана сумма алиментов?
В
соответствии со ст. 167 Семейного кодекса РФ, нормы иностранного семейного
права не применяются в случае, если такое применение противоречило бы основам
правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации. В этом случае
применяется законодательство Российской Федерации.
При
этом, в соответствии с ч. 2 ст. 158 СК РФ, браки между иностранными гражданами,
заключенные за пределами территории Российской Федерации с соблюдением
законодательства государства, на территории которого они заключены, признаются
действительными в Российской Федерации.
В
соответствии со ст. 1195 Гражданского кодекса РФ, Если иностранный гражданин
имеет место жительства в Российской Федерации, его личным законом является
российское право.
Хотя
сами по себе нормы иностранного права, допускающие полигамию, противоречат
основным принципам российского семейного права, это не означает, что полигамные
браки, заключенные в стране, где они признаются, не могут порождать юридические
последствия, признаваемые в нашей стране; нельзя, в частности, ссылаясь на
оговорку о публичном порядке, возражать против признания в России алиментных
обязательств членов полигамной семьи. В противном случае пострадали бы интересы
несовершеннолетних детей.
Таким
образом, полигамный брак, заключенный за пределами РФ, будет признан на
территории РФ, таким образом, будут признаны и юридические последствия этого брака
в виде права на взыскание алиментов.
В
соответствии со ст. 1195 Гражданского кодекса РФ, если иностранный гражданин
имеет место жительства в Российской Федерации, его личным законом является
российское право.
Таким
образом, сумма алиментов будет рассчитана по российскому праву.
3. Дать ответ (ответы) на контрольные
вопросы:
3.1. Роль судебной и арбитражной
практики Российской Федерации как источника российского МЧП проявляется в:
а) создании правовых норм;
б) определении,
толковании и применении правовых норм;
в) изменении действующего права;
г) обязывании правоприменителей
следовать этой практике.
3.2. В российском праве проблема
множественности правопорядков может возникнуть в сфере:
а) гражданского
права;
б) семейного права;
в) административного права;
г) уголовного права.
3.3.
Основные функции Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций заключаются:
а) в
страховании иностранных инвесторов от коммерческих рисков;
б) в
страховании иностранных инвесторов от валютных рисков;
в) в
контроле за выполнением условий контракта между иностранным инвестором и
принимающим государством;
г) в страховании иностранных инвесторов от
некоммерческих рисков.
3.4. Основное своеобразие промышленной
собственности заключается:
а) в необходимости получения патента;
б) в ее территориальном характере;
в) в том, что ее объект – это
бестелесные, нематериальные вещи;
г) в
автоматическом возникновении субъективного изобретательского права.
3.5. Международный гражданский процесс
представляет собой:
а) совокупность
вопросов процессуального характера, связанных с защитой прав иностранных лиц в
судах и арбитражах;
б) юрисдикцию гражданских судов по делам
с участием государства;
в) рассмотрение споров, связанных с
внешней торговлей;
г) рассмотрение инвестиционных споров.