Тема: Уголовная ответственность за наемничество

• Вид работы:
  Курсовая работа (т) по теме: Уголовная ответственность за наемничество
• Предмет:
  Другое
• Когда добавили:
  21.03.2012 10:33:57
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:

                                                   СОДЕРЖАНИЕ

  
  
  

  Введение……………………………………………………………………….….. Глава 1. Характеристика преступлений против мира и безопасности….……..  1.1. Международное сообщество в борьбе с наемничеством……………….……    1.2. Пределы уголовной ответственности за преступления против         мира и безопасности человечества…………………………………….……. Глава 2. Уголовно-правовой анализ наемничества………………….………….. 2.1. Объективные признаки наемничества……………………………………….. 2.2. Субъективные признаки наемничества……………………………..………. Заключение………………………………………………………..….………….. Список использованной литературы…………………………………………...

  ..3  .5 ..5 .11 .19  19 .28 .31 .35 .

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                                                        ВЕДЕНИЕ

  
  

  Сегодня на планете полыхает огромное количество локальных воо­руженных конфликтов, носящих как международный, так и немеждуна­родный характер. Этими конфликтами затронуто большое количество стран практически всех континентов. К сожалению, не стала исключением и территория Российской Федерации, где наиболее активное применение вооруженной силы отмечено в Северо-Кавказском регионе. Не последнюю роль в эскалации подобных вооруженных конфликтов и, возможно, веду­щую роль в продолжающейся ситуации активного применения вооружен­ной силы в этом регионе России сыграли и продолжают играть наемники. Именно эта категория людей, «циркулируя» в пределах вооруженных кон­фликтов, активизирует последние. Важно указать, что наемническая дея­тельность в современный период уже не ограничивается, как раньше, си­туациями политической нестабильности или стремлением обострить эти ситуации в целях получения прибыли за счет эксплуатации природных ре­сурсов на территории некоторых государств. Негативная сторона наемни­чества выражается в том, что деятельность наемника в качестве частного лица, так же как и наемническая деятельность в форме противоправного деяния, ответственность за которое несет государство или организация, использующие наемников в определенных целях, отвечает, прежде всего, низменным интересам, проявляющимся в нарушении права народов на са­моопределение, мира и безопасности человечества, стабильности консти­туционного правительства и государственных структур в регионах или сложившегося правопорядка путем осуществления преступной деятельно­сти, наносящей серьезный ущерб жизни, свободе, здоровью и физической неприкосновенности населения и принципам мирного сосуществования.

  Можно отметить, что наемническая деятельность, как правило, возни­кает в любых благоприятствующих ей обстоятельствах, будь то внутренний или международный вооруженный конфликт, тайная деятельность определенного государства или политической организации против какого-либо другого государства с целью дестабилизации в нем обстановки, неза­конная торговля с целью получения огромной прибыли или террористиче­ские акты, направленные на устрашение и запугивание местного населения или международного сообщества. Обычно наемники применяют всевоз­можные виды насилия в нарушение норм международного права, причем насилие может являться и нередко является одним из главных компонен­тов их преступной деятельности. Следовательно, наемническая деятель­ность характеризуется тем, что она носит общемировой и постоянный ха­рактер.

  В настоящее время можно говорить о новых формах данной преступ­ной деятельности: наряду с наемниками, которые по-прежнему лично уча­ствуют во внутренних вооруженных конфликтах, существуют наемники, действующие в рамках современных международных охранных структур военного характера или оказывающие профессиональные услуги в деле не­законного оборота наркотиков, алмазов или оружия.

  Актуальность темы работы обусловлена тем, что это опасное явление с формально-юридической точки зрения таковым на сегодняшний день не признается. Практически все международные акты, говорящие о преступности этого деяния, носят характер так называемого «мягкого» права. В этой ситуации можно говорить лишь о признании наемничества преступлением обычны­ми нормами, но и такое признание зависит еще от многих факторов и, на наш взгляд, не является неоспоримым.

  Цель работы: рассмотреть проблему наемни­чества и уголовной ответственности за него, раскрыть новые формы суще­ствования данного явления на современном этапе, попытаться дать им уго­ловно-правовую оценку и проследить причины отсутствия соответствую­щей уголовно-правовой регламентации данного преступления как на меж­дународном, так и на внутригосударственном уровнях.

  Задачи работы:

  1. Описать деятельность международного сообщества в борьбе с наемничеством. 

  2. Выявить пределы уголовной ответственности за преступления против
  мира и безопасности человечества.

  3. Проанализировать объективные и субъективные признаки наемничества.

  Предметом исследования является уголовная ответственность за наемничество.

  Объект исследования - уголовное законодательство в борьбе с наемничеством.

  
  

              ГЛАВА 1. ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ

                                                       МИРА И БЕЗОПАСНОСТИ

        1.1. Международное сообщество в борьбе с наемничеством

  
  

  Определение наемника было формально закреплено в международном праве в 1977 году в части 2 статьи 47 Дополнительного протокола 1 к Же­невским конвенциям о защите жертв войны. Наемником признавалось ли­цо, которое было завербовано на месте или за границей для участия в воо­руженном конфликте, непосредственно участвует в боевых действиях, не является ни гражданином стороны вооруженного конфликта, ни лицом, постоянно проживающим на территории стороны вооруженного конфлик­та, которому обещано или в действительности выплачивается вознаграж­дение, существенно превышающее вознаграждение комбатантов того же ранга и функций, входящих в личный состав вооруженных сил стороны данного конфликта и которое не является лицом, присланным для испол­нения официальных обязанностей государством, не являющимся стороной данного вооруженного конфликта.

  Вместе с тем данное определение было весьма ограниченным в силу того, что, как указывалось выше, право Женевы является правом гумани­тарным, оно устанавливает правовые нормы, регламентирующие защиту жертв войны, в том числе и законных комбатантов, оказавшихся во власти противоборствующей стороны, которая осуществляется как сторонами, находящимися в конфликте, так и нейтральными государствами и между­народными организациями. Определение наемника в части 2 статьи 47, части 1 статьи 47 Дополнительного протокола 1 установило, что наемник не имеет права на статус комбатанта, то есть не пользуется защитой, кото­рую сторона вооруженного конфликта либо нейтральная сторона, осуще­ствляющая миссию «добрых услуг», обязана предоставить жертвам войны.

  Определение наемника по Дополнительному протоколу 1 не было свя­зано с ответственностью наемника за собственно наемничество, а лишь предоставляло право захватившей его стороне не обращаться с ним как с законным комбатантом, то есть не содержать его в условиях, предоставляемых военнопленным, а также привлечь его к ответственности за сам факт участия в вооруженном конфликте и деяния, совершенные в ходе вооруженного конфликта, совершение которых признается правомерным и не влекущим ответственности для законных комбатантов. Произвол сторо­ны вооруженного конфликта в отношении захваченного ею наемника ог­раничивался только требованием Женевских конвенций и Дополнитель­ных протоколов о том, что «никто не может быть лишен права на нор­мальное и беспристрастное судопроизводство», и признанием нарушения указанного права военным преступлением в смысле Женевских конвенций и Дополнительных протоколов.

  Вместе с тем вступление в силу Дополнительных протоколов 1 (ка­сающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов) и 2 (касающегося защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера), помимо установления формального определения наемника, имело и еще одно концептуальное значение: Дополнительный протокол 1 установил, что наемник участвует в вооруженном конфликте, не указав вид конфликта (международный или немеждународного характера), а Про­токолы установили, что существует два вида вооруженных конфликтов - международные и немеждународного характера. Введение в международ­ное право понятия вооруженного конфликта немеждународного характера означало, что наемниками признаются лица, участвующие как в междуна­родных вооруженных конфликтах, так и в вооруженных конфликтах не­международного характера, в том числе и в гражданских войнах, удовле­творяющие признакам наемника, указанным в части 2 статьи 47 Дополни­тельного протокола 1. Необходимо отметить, что в праве Женевы в меж­дународном договоре было впервые закреплено формальное определение наемника, определение вооруженного конфликта и его виды (международ­ный и немеждународного характера) как особой обстановки, в которой со­вершается наемничество. Вместе с тем право Женевы не признавало наем­ничество преступлением: концепция международной противоправности наемничества именно как преступления была намечена не в договорах, входящих в право Женевы, а в резолюциях Генеральной Ассамблеи и Со­вета Безопасности ООН.

  Концепция уголовной противоправности наемничества получила раз­витие в ряде проектов региональных конвенций, преимущественно афри­канских государств, созданных в семидесятые годы прошлого века. Так, Международной комиссией по расследованию деятельности наемников, созданной в июне 1976 года в Анголе, был разработан проект Конвенции о предотвращении и запрещении наемничества. В статье 1 указывалось, что наемничество является преступлением и осуществляется с целью воспре­пятствовать с помощью вооруженного насилия процессу самоопределения народов, освободившихся от колониальной зависимости. Наемник опреде­лялся как лицо, которое «не является гражданином стороны, где оно пред­полагает действовать, преследуя личную выгоду, заключающуюся в полу­чении жалованья или любого другого материального вознаграждения».

  Наемничеством являются организация, финансирование, снаряжение и оснащение, а также поддержка и использование вооруженных сил, которые полностью состоят из наемников либо включают в себя наемников, разрешение заниматься такой деятельностью, предоставление возможно­сти транзита наемников через территорию государства, а также поступле­ние или попытка поступления на службу в такие вооруженные силы. В статье 5 проекта Конвенции указывалось, что наемник подлежит ответст­венности как за службу в качестве наемника, так и за любое преступление, совершенное в ходе такой службы.

  Новый этап в развитии концепции международной противоправности наемничества связан с принятием Генеральной Ассамблеей ООН на ее 34-й сессии в 1980 году решения о разработке Международной конвенции о борьбе с деятельностью наемников и созданием в 1988 году Специального комитета по разработке Международной конвенции о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников по решению Генеральной Ассамблеи ООН, который провел свою сессию в период с 30 января по 17 февраля 1989 г., результатом которой явилось создание текста Международной конвенции, впоследствии принятой Генеральной Ассамб­леей ООН и открытой для подписания с 31 декабря 1990 года.[1]

  В своей окончательной редакции Конвенция содержит определение на­емника, перечень преступлений наемничества, обязательство государств - участников Конвенции не вербовать, не использовать, не обучать и не фи­нансировать наемников и запрещать их деятельность, а также предусмат­ривать соответствующие наказания за участие наемника в вооруженном конфликте или совместных насильственных действиях, не являющихся вооруженным конфликтом, вербовку, финансирование, обучение и исполь­зование наемников, соучастие в данных деяниях и попытку совершить лю­бое их них. Конвенция содержит ряд положений о сотрудничестве госу­дарств - членов Конвенции в сфере пресечения наемничества, о выдаче лиц, совершивших наемничество, и о правовой помощи по делам о нем.

  Определение термина «наемник», закрепленное в статье 1 Конвенции, предусматривает, что наемниками могут быть лица, участвующие как в вооруженном конфликте (международном вооруженном конфликте или вооруженном конфликте немеждународного характера в смысле определе­ний, закрепленных в статьях 1 Женевских конвенций от 12 августа 1949 г. о защите жертв войны и Дополнительных протоколов 1 и 2 к ним), так и в совместных насильственных действиях, не являющихся вооруженным конфликтом. Определение наемника, участвующего в вооруженном кон­фликте, в части 1 статьи 1 Конвенции совпадает с определением наемника в части 2 статьи 47 Дополнительного протокола 1.

  Определение же наемника, участвующего в совместных насильствен­ных действиях, предусматривает, что наемником признается лицо, не яв­ляющееся гражданином государства, против которого направлены дейст­вия наемника, или его постоянным жителем, которое было завербовано на месте или за границей для участия в совместных насильственных действиях, направленных на свержение правительства или иной подрыв конститу­ционного порядка государства или его территориальной целостности, не­посредственно принимает участие в таких действиях, причем, так же как и наемник, участвующий в вооруженном конфликте, руководствуется глав­ным образом желанием получить значительную личную выгоду и побуж­дается к этому обещанием выплаты или выплатой материального возна­граждения, не присланное государством для выполнения официальных обязанностей, и не входит в личный состав вооруженных сил государства, на территории которого совершаются данные совместные насильственные действия.

  Под «совместными насильственными действиями», предусмотренными частью 2 статьи 1 Конвенции, понимаются вооруженные мятежи, массовые беспорядки и иные нарушения внутреннего порядка государства, которые по смыслу статьи 1 Дополнительного протокола 2 к Женевским конвенци­ям о защите жертв войны нельзя отнести к вооруженным конфликтам не­международного характера. Напомним, что при вооруженном конфликте немеждународного характера его сторонами является государство и анти­правительственные вооруженные силы или другие организованные воору­женные группы, которые, находясь под ответственным, то есть единым командованием, которому подчиняются все эти вооруженные силы или группы, контролируют часть территории государства и способны вести непрерывные и согласованные военные действия. Отсутствие хотя бы од­ного признака стороны вооруженного конфликта означает и отсутствие со­стояния вооруженного конфликта немеждународного характера в целом.

  По сравнению с определением наемника, участвующего в вооруженном конфликте, определение наемника, участвующего в совместных насильст­венных действиях, имеет некоторые особенности. Прежде всего, если оп­ределение наемника, участвующего в вооруженном конфликте, учитывает соотношение вознаграждения наемника и законного комбатанта, то в определении наемника, участвующего в совместных на­сильственных действиях, признака существенного превышения нет: наем­никами признаются лица, действующие в целях получения материального вознаграждения, независимо от величины вознаграждения. Часть 2 статьи 1 Конвенции не указывает на субъекта, который пообещал вознаграждение наемнику или фактически его выплачивает. Таким образом, Конвенция учитывает, что наемник может быть завербован не только стороной совме­стных насильственных действий, но и третьей стороной, например, в слу­чае, если совместные насильственные действия инспирируются из-за ру­бежа иностранным государством или организацией, которая, в том числе, осуществляет вербовку или финансирование наемников.

  Конвенция прямо указывает, что являются преступлениями вербовка, использование, финансирование или обучение наемников (ст. 2), участие наемника в вооруженном конфликте или совместных насильственных дей­ствиях (ст. 3), а также попытка совершить любое из указанных преступле­ний (т. е., применительно к российскому уголовному праву, приготовление и покушение на данные преступления), а также соучастие в любом из указанных преступлений (ст. 4).

  Конвенция предусматривает ряд обязательств государств - участников Конвенции, касающихся пресечения и недопущения наемничества, в том числе обязательство государств-участников не вербовать, не использовать, не финансировать и не обучать наемников (ст. 5), запрещать такую дея­тельность нормами своего национального права и предусматривать соот­ветствующие наказания за эту деятельность (там же), принимать надле­жащие меры для предотвращения такой деятельности (там же), запрещать незаконную деятельность лиц, групп или организаций, которые поощряют, подстрекают, организуют или участвуют в совершении любого из престу­плений, указанных в Конвенции (ст. 6); Конвенция предусматривает также некоторые формы сотрудничества государств-участников, в том числе правовой помощи по делам о наемничестве и выдаче лиц, совершивших его.

  В соответствии со статьей 8 Конвенции любое государство - участник Конвенции, полагающее или имеющее основания полагать, что совершено, совершается или будет совершено любое из преступлений, предусмотрен­ных Конвенцией, независимо от места совершения и государства, против которого преступление направлено, обязано предоставить заинтересован­ному государству-участнику непосредственно или через Генерального сек­ретаря ООН соответствующую информацию.

  Примечательно, что нормы Конвенции предусматривают, во-первых, включение Генерального секретаря ООН в международный механизм пра­вовой помощи по делам о наемничестве, во-вторых, обязанность госу­дарств - участников Конвенции предоставлять соответствующую инфор­мацию заинтересованным государствам вне зависимости от запроса заин­тересованного государства.

  Статья 13 Конвенции предусматривает обязанность государств-участников предоставлять все имеющиеся в их распоряжении доказатель­ства, необходимые для судебного разбирательства, государствам-участникам, привлекающим к ответственности лицо, совершившее наемничество, независимо от гражданства лица и места совершения им престу­пления.

  Все преступления, предусмотренные Конвенцией, являются преступле­ниями, влекущими выдачу, не рассматриваются в качестве политических преступлений, при совершении которых в выдаче может быть отказано, и подлежат включению в качестве преступлений, влекущих выдачу, в любой договор между государствами-участниками. В случае, если государства-участники не имеют между собой отдельного договора о выдаче, Конвен­ция может рассматриваться ими в качестве правового основания для выда­чи (ст. 15). Принципиально важна позиция разработчиков Конвенции, что в Кон­венции ничто не предопределяет вопроса о том, следует ли рассматривать преступления, предусмотренные Конвенцией, как преступления против мира и безопасности человечества.

  Несмотря на ряд прогрессивных положений, содержащихся в Конвен­ции, ее судьба до настоящего времени остается плачевной. В период с 4 декабря 1989 года по 31 декабря 1990 года ее подписало свыше тридцати государств, однако ратифицировало только двадцать одно (для вступления Конвенции в силу необходимо было двадцать две ратификации). Лишь не­которые из государств, ратифицировавших ее, внесли необходимые изме­нения, соответствующие требованиям Конвенции, в национальное уголов­ное законодательство (Польская Республика), ряд государств (в частности, Украина и Республика Беларусь), ратифицировав Конвенцию, при включе­нии нормы об ответственности за наемничество в национальное уголовное законодательство не использовали нормы Конвенции, предусматривающие определение наемника, формы наемничества (организационная деятель­ность наемничества, а именно вербовка, обучение, финансирование наем­ника; использование наемника в вооруженном конфликте или совместных насильственных действиях). Российская федерация, включив в УК РФ статью 359, предусматривающую ответственность за на­емничество, произвела достаточно полную имплементацию норм Конвен­ции в свое национальное уголовное законодательство.

  1.2. Пределы уголовной ответственности за преступления против

  мира и безопасности человечества

  
  

  Принцип индивидуальной (личной) ответственности означает, что лицо несет ответственность по международному уголовному праву в случае, ес­ли оно является исполнителем или иным соучастником преступления, а также если оно покушается на преступление. В силу принципа индивиду­альной ответственности лиц по международному уголовному праву, оче­видно, что общим субъектом преступления должен расцениваться любой человек, вне зависимости от каких-либо демографических, социальных, имущественных либо иных характеристик, совершивший это преступле­ний и подлежащий ответственности по международному уголовному пра­ву. В отличие от национальных уголовных законов практически во всех источниках международного уголовного права отсутствуют какие-либо указания на признаки, характеризующие субъекта преступления. В между­народных актах речь обычно идет о «лице», «всяком лице», «любом лице».

  Правоотношения и ответственность других «лиц» (юридических, госу­дарственных органов и государства в целом) носят принципиально иной характер. Другое дело, что руководители государства, юридических лиц могут и должны нести ответственность за совершенные ими преступления. Таким образом, можно утверждать, что в современном международном уголовном праве смысл принципа индивидуальной ответственности лица сводится к установлению тождества между понятиями «субъект пре­ступления» и «субъект ответственности».

  Национальное законодательство всегда устанавливает возрастной предел, с которого возможно признание человека субъектом преступления и, соответственно, возложение на него обязанности нести ответственность за совершенное преступление (например, ст. 20 УК России). Иначе обстоит дело в источниках международного уголовного права - указания на мини­мальный юридически значимый возраст лица, как правило, отсутствует.

  Означает ли это, что возраст лица не играет никакой роли? Очевидно, что нет. В силу специфики правоотношения и его реализации в междуна­родном уголовном праве установление возраста уголовной ответственно­сти зависит от национального законодательства государства, осуществ­ляющего юрисдикцию в отношении такого лица. При этом надо особо под­черкнуть, что в ситуациях, когда возможно осуществление юрисдикции в отношении лица несколькими национальными правоприменителями, то сомнения в допустимости возможности признания лица субъектом престу­пления должны быть истолкованы в пользу такого лица.

  Вторая неотъемлемая от личности субъекта характеристика - его вме­няемость. В определении вменяемости как Юридической категории имен­но международное право находится в «выигрышном» положении по срав­нению, например с российским уголовным законом. Международный стандарт ООН признает каждого человека вменяемым, пока не доказано обратное (это следует, например, из ст. 16 Международного Пакта о граж­данских и политических правах человека 11366 года). Следовательно, в международном уголовном праве; действует презумпция вменяемости ли­ца, достигшего наступления ответственности.

  Хотя в международных актах отсутствует определение «невменяе­мость», именно состояние невменяемости лица по каким-либо медицин­ским показаниям на момент совершения деяния является основанием ис­ключения ответственности по международному уголовному праву. Так в соответствии с п.п. «а» Римского Статута Международного уголовного су­да лицо не может нести ответственности, если страдает психическим забо­леванием или расстройством, которое лишало его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать свои действия с требованиями закона.

  Наконец, международному уголовному праву знаком специальный субъект преступления - то есть лицо, обладающее дополнительными юридически значимыми признаками. При этом указание на эти признаки должны содержаться в самой норме международного уголовного права (например, «начальник», «военный командир», «лицо, эффективно дейст­вующее в качестве военного командира» - ст. 28, 33 Римского Статута).

  Проявлением принципа индивидуальной ответственности в междуна­родном уголовном праве является самостоятельная регламентация ответст­венности лица за неоконченное преступление и соучастие в его соверше­нии. Особенностью международного уголовного права является то, что его источники всегда специально указывают на то, какая стадия совершения преступления может подлежать уголовно-правовой оценке.

  Эта традиция была заложена статьей III Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, в которой, наряду с осуществ­лением акта геноцида (как оконченного преступления), определена пре­ступность покушения на совершение данного преступления. При этом речь в источниках может идти о покушении как таковом либо о «попытке» со­вершения деяния (например, при захвате воздушного судна - п. «а» ст. 1 Конвенции о борьбе с захватом воздушных судов 1970 г. и т.д.).

  Вместе с тем современному международному уголовному праву извес­тен также институт добровольного отказа от доведения преступления до конца. Так в соответствии с п. «е» ч. 3 Римского Статута Международного уголовного суда лицо освобождается от наказания, если «отказывается от попытки совершить преступление». При этом для освобождения от нака­зания по такому основанию должны быть соблюдены требования:

  - предотвращено «завершение преступления» (т.е. отказ возможен только при неоконченном преступлении):

  - лицо полностью и добровольно «отказалось от преступной цели» (т.е. должны быть установлены критерии отсутствия вынужденности отказа и наличия у лица реальной возможности довести задуманное преступление до окончания).

  Если начатое преступление, от доведения которого до «завершения» лицо отказалось, но преступление все же стало оконченным (по различным причинам - например, в силу развития причинной связи, несвоевременно­сти самого отказа и пр.), такое лицо не освобождается от наказания.

  Хорошо знаком международному уголовному праву институт соуча­стия. Так в силу ч. 3 ст. 25 Римского Статута Международного уголовного суда для соучастия в преступлении характерны следующие признаки: а) лицо «совместно с другим лицом» совершает преступление или покушение на преступление (п. «а»); б) при совершении преступления группой лиц они действуют «с общей целью» (п. «d»); в) лицо осознает «умысел груп­пы» на совершение конкретного преступления (п. «d»).

  Международно-правовые акты обычно не выделяют отдельных видов соучастников - в них чаще указывается, что ответственности подлежит любое лицо, которое «принимает участие в качестве сообщника любого лица, которое совершает или пытается совершить»[2] преступление либо просто «является соучастником лица»,[3] совершающего деяние или поку­шение на деяние. С другой стороны, например, ст. 6 Устава Нюрнбергско­го трибунала прямо говорит о существовании таких видов соучастников, как руководитель, организатор, подстрекатель и пособник.

  В каких формах может существовать соучастие в международном уго­ловном праве? В источниках, как правило, речь идет о «группе лиц» - при этом отсутствует указание на то, имеется ли в такой группе предваритель­ный сговор или нет. В принципе допускается существование группы лиц как без предварительного сговора, так и с наличием предварительного сговора. Хотя в силу специфики преступлений по международному уголовно­му праву весьма маловероятно совершение преступления группой лиц безо всякой предварительной договоренности.

  Наконец, в ст. 9 устава Нюрнбергского трибунала указывается на су­ществование такой формы соучастия в международном уголовном праве, как преступная организация. В теории уголовного права (а источники при­знаков такой организации практически не определяют) обычно считается, что основной признак преступной организации - это ее сплоченность, ко­торую образуют следующие элементы: жесткая организационно-управленческая структура; устойчивый, планируемый, характер деятель­ности; самостоятельная экономическая деятельность; распространение своего влияния на определенной территории; заранее планируемое пре­ступное поведение.

  В литературе указывается на необходимость признания юридических лиц субъектами преступлений по международному уголовному праву.[4] Бо­лее того, в Руководящих принципах в области предупреждения преступно­сти и уголовного правосудия в контексте развития и нового экономического порядка (1985 г.) имеется следующее предписание: «Государства-члены должны рассматривать вопрос о предусмотренности уголовной ответст­венности не только для лиц, действовавших от имени какого-либо учреж­дения, корпорации или предприятия ... но и для самого учреждения, кор­порации или предприятия путем выработки соответствующих мер преду­преждения их возможных преступных действий и наказания за них»[5].

  Итак, международный документ признает, что юридическое лицо мо­жет совершить преступление. Но как это лицо будет нести ответствен­ность? Этот же документ требует установить ответственность для юриди­ческого лица только в рамках национального закона - и при этом ничего не говорится о том, возможна ли ответственность по международному уго­ловному праву. Понятно, что ответственность юридического лица вполне допустима по международному праву (например, материальная) - но об уголовной ответственности по международному праву речь идти не может. По крайней мере, на текущий момент.

  Ученые, ратующие за введение в законодательство института уголов­ной ответственности юридических лиц, подчеркивают что вред, причиняе­мый деятельностью юридического лица, значительно превышает вред, ко­торый может нанесен отдельным физическим лицом.[6]

  Разработчики Концепции уголовного законодательства Российской Федерации аргументировали целесообразность введения уголовной ответ­ственности юридических лиц тем, что применение к ним соответствующих санкций, например, за преступления против мира и безопасности человече­ства, могло бы усилить уголовно-правовую охрану важнейших объектов.[7]

  Противники уголовной ответственности юридических лиц прежде все­го подчеркивают, что установление уголовной ответственности юридиче­ских лиц не соответствует краеугольным принципам уголовного права - принципам личной и виновной ответственности. Уголовное право связы­вает ответственность со способностью лица, совершившего преступление, отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, каковой обладают лишь люди.

  В принципе в международном уголовном праве возможно установле­ние именно уголовной ответственности юридических лиц - но это дело будущего. Как известно, юридические лица являются субъектами преступ­ления в уголовном праве многих государств (США, Франция и других); нередко (особенно в последнее время) ставится вопрос о необходимости установления ответственности юридических лиц в российском уголовном праве.[8] Мы полагает, что юридические лица должны быть официально признаны субъектом ответственности за совершение преступлений против мира и безопасности человечества. Это потребует внесения соответствую­щих изменений в российское уголовное законодательство, что можно только приветствовать - другое дело, что кардинальному пересмотру под­вергнется отечественная доктрина субъекта преступления.

  Практически таким же образом обстоит дело и с признанием государ­ства субъектом преступления по международному уголовному праву. Оче­видно, что многие преступления против мира и безопасности человечества совершаются от лица государства (например, развязывание и ведение аг­рессивной войны).

  Но может ли государство нести уголовную ответственность? Несмотря на различные точки зрения, нормы международного права не предусматривают ответственность государства по международному уго­ловному праву как таковому. Так, например, ст. 5 Определение агрессии[9] устанавливает только «международную ответственность» государства за агрессивную войну против мира и безопасности человечества. Вполне можно согласиться с мнением Ю.М. Рыбакова о том, что «общепризнан­ный в настоящее время в международном праве принцип международной уголовной ответственности индивидов за преступления против мира и безопасности человечества является важным и необходимым дополнением института международной ответственности государства за агрессию как тяжкое международное преступление»³. Подобная позиция разделяется подавляющим большинством авторов.

  Тем не менее, вопрос ответственности государства за международные преступления вызывает много разногласий. В отличие от ответственности индивида они обусловлены не отсутствием согласия по вопросу о право­вом происхождении ответственности (юридическая ответственность госу­дарства может быть только международно-правовой), а разным подходом к содержанию ответственности за международные преступления (конкрет­ному перечню мер - исходя из их направленности) и оценке характера (яв­ляется ли она уголовной, политической, моральной и т. п.). Хотя сама воз­можность несения государством ответственности за совершение междуна­родных преступлений является также общепризнанной.

  В уже существующих и действующих международных конвенциях, по­священных борьбе с международными преступлениями, проблема ответст­венности государств не решена, что справедливо рассматривается как их существенный недостаток.

  Вполне естественно, что такая ситуация в международном праве вызы­вает серьезные разногласия и в доктрине по поводу ответственности государств за международные преступления. В доктрине существует довольно влиятельное направление, признающее уголовный характер такой ответст­венности. К примеру, иранский исследователь М. Фархад признает за го­сударством возможность предстать перед судом за совершение междуна­родного преступления. При этом в качестве особенностей государства как субъекта международного уголовного процесса он называет долгое суще­ствование (намного превышающее, как правило, человеческую жизнь), бо­лее явный характер нарушения норм международного права и, следова­тельно, большую возможность доказательства совершения международно­го преступления со стороны государства, более высокий уровень гарантий возмещения причиненного ущерба по сравнению с индивидом, а также не­возможность для государства укрыться от преследования в силу привязан­ности к определенной территории.

  В качестве одного из возражений против концепции уголовной ответ­ственности государств приводится тезис, что в случае ее признания «вся тяжесть правовых последствий ложится не на виновных, а на все населе­ние, за действия преступной клики должен отвечать народ»[10].

  Подобная концепция имеет скорее моральную, чем юридическую, цен­ность и преследует цель осудить со стороны международного сообщества преступное поведение. Народ действительно претерпевает определенные и весьма значительные лишения, но «с юридической точки зрения обяза­тельства, вытекающие из ответственности, налагаются только на государ­ство[11]».

  Суммируя все вышесказанное, необходимо отметить, что идея уголов­ной ответственности государств обуславливается практической ценностью этой идеи - не оставить безнаказанным государство, обычно основной субъект международных преступлений: в качестве главной цепи этой кон­цепции можно считать обоснование специального режима ответственности государств за международные преступления, стремление выделить ее из общей теории ответственности государств за действия, нарушающие меж­дународное право.

  Таким образом, государство может совершить преступление в между­народном праве, но не может подвергаться ответственности по междуна­родному уголовному праву, неся международно-правовую ответствен­ность. В данном случае мы имеем дело с несовпадением понятий «субъект преступления» и «субъект ответственности».

  Итак, концепция уголовной ответственности государств су­ществует лишь в доктринальных разработках. Фактически реализуется по­литическая (не в смысле оснований, а в смысле процедуры принятия реше­ний) ответственность государств за международные преступления. Само «появление политической ответственности было вызвано в международ­ном праве новой категорией правонарушений - международными преступлениями»[12]. Эта ответственность выходит за рамки традиционной обязан­ности возместить ущерб и предусматривает меры превентивного характера и меры наказания. Указанные меры носят репрессивный характер, но уго­ловными (на сегодняшний день) они не являются.

  
  
  

                    ГЛАВА 2. УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ НАЕМНИЧЕСТВА

  
  

                             2.1. Объективные признаки наемничества

  
  

  В ч. 1 ст. 359 УК РФ указано на противоправность совершения сле­дующих действий: вербовки, обучения, финансирования, иного матери­ального обеспечения наемника, а также его использования в вооруженном конфликте или военных действиях. Рассмотрим каждое из этих деяний.

  Вербовка наемника. «Вербовка» означает «действие по набору охотни­ков в солдаты или в матросы по найму»,[13] «привлечение, набор, наем в ка­кую-либо организацию».[14]

  Таким образом, вербовка осуществляется путем найма, т. е. обещания каких-либо материальных выгод для нанимающегося в обмен на различно­го рода его услуги. По существу, вербовка - это сделка между нанимате­лем и нанимающимся, по которой первая сторона обязуется предоставить какие-либо выгоды материального характера в обмен на участие наемника в вооруженном конфликте либо военных действиях на определенной сто­роне.

  Возникает юридически значимый вопрос - когда деяние в виде вер­бовки наемника надлежит считать оконченным?

  Исходя из того, что вербовка - это сделка, для признания ее состояв­шейся требуется установить наличие любой договоренности между сторо­нами вне зависимости от формы последней (письменной, устной и пр.). Как и любая другая сделка (криминальная или законная), вербовка должна считаться оконченным деянием в момент заключения соглашения между сторонами - вербовщиком и вербующимся.

  При этом за рамками собственно вербовки остается «исполнение обяза­тельств по сделке»: т.е. в принципе не имеет никакого юридического зна­чения тот факт, получил ли завербованный наемник деньги (иное возна­граждение), либо принял он реальное участие в вооруженных столкнове­ниях или нет.

  Именно поэтому представляется не совсем верной высказанная в лите­ратуре позиция, согласно которой вербовка означает «приглашение в лю­бой форме (призывы, агитация, открытие вербовочных пунктов) тех или иных лиц к участию в военных действиях... с обещанием вознаграждения или иного материального обеспечения»[15]. Подобные действия обладают подготовительным характером по отношению к собственно актам вербов­ки, и поэтому сами по себе должны расцениваться как приготовление к на­емничеству в случае, если по независящим от воли виновного причинам соглашения об участии потенциального наемника в вооруженных действи­ях достигнуто не было.

  Приведем несколько примеров вербовки наемников, описанных в за­падной литературе. Так, по сообщению британской газеты «The Times», 13 января 2000 г. в снайпера, входящую в группу «Белые чулки», которая воевала в составе отряда чеченского полевого командира Басаева. 22-летняя Елена, граждан­ка Украины, вступила в отряд Басаева в 2005 г. - в ходе первой чеченской войны. «Я услышала, что боевики хорошо платят наемникам, и захотела заработать немного денег на свадьбу. У меня не было другого выбора», — заявила она на допросе. В ходе нынешней кампании Елена убила более 20 российских солдат и служащих внутренних войск.

  Автор статьи, Э. Лагнадо, отмечает, что, начиная с первой чеченской войны, разговоры о женщинах-снайперах из стран Прибалтики и Украины ведутся постоянно, но этот случай - одно из первых документальных подтверждений существования наемных женщин-снайперов на службе у чеченских боевиков: «Задержанная женщина-снайпер может оказаться первым реальным представителем этого подразделения. По слухам, обыч­но это спортсменки - в данном случае, Елена оказалась бывшей биатло-нисткой». Таким образом, вербовщики наверняка знали, с кем будут иметь дело, и были весьма заинтересованы в «профессиональных» качествах на­емницы.[16]

  В этой ситуации вербовка наемницы должна юридически считаться оконченным преступлением для вербовщиков не в день фактического вступления биатлонистки в отряд Басаева, а в момент получения ее согла­сия на вступление в чеченские бандформирования.

  По свидетельству испанского корреспондента X. Фуэнтеса, многие мо­лодые азербайджанцы и представители других исламских государств счи­тают за счастье вести «священную войну» с российскими войсками, полу­чая 100 долларов в месяц от ваххабитов. Москва и большинство самих че­ченцев обвиняют исламских экстремистов в разжигании настоящей войны. О щедром спонсировании боевых действий в Чечне со стороны религиозных экстремистов автору рассказали местные жители. По их словам, главари экстремистских группировок платят наемнику 100 долларов в месяц (например, для азербайджанца это уже определенное состояние). Вза­мен от новобранца требуют завербовать, по крайней мере, еще четырех бойцов. Стать наемником - это способ вырваться из нищеты и возмож­ность прокормить свою семью, однако добровольно разорвать подписан­ный контракт нельзя. Если моджахед решит выйти из дела, главари экс­тремистов требуют от него возврата всех денег и имущества, которые на­емник получил к этому моменту. «Остается только воевать, поскольку ни­кто не может заплатить за предоставленное ему имущество»[17].

  И в этом примере, описанном испанским журналистом, азербайджан­ские молодые люди считаются завербованными в наемники не в момент получения первой «оплаты» за их участие в вооруженных действиях - а в тот момент, когда они на такое участие согласились.

  Возникает вопрос - а можно ли считать завербованным лицо, которое само изъявило инициативу стать наемником? Ответ здесь может быть только один - да, если вербовщики создали условия для выдвижения по­добной инициативы. Не секрет, что вербовщик может действовать, в прин­ципе, двумя способами:

  1. Вербовать конкретных лиц либо лиц с необходимыми качествами и
  талантами (вспомним ранее приведенный пример с украинской снайпер-
  шей-биатлонисткой - ведь вербовщики рассчитывали на дальнейшее использование именно ей присущих навыков, в данном случае - спортивных).

  2. Вербовать неопределенный круг лиц - именно для этого и прово­
  дится вербовочная агитация, открываются вербовочные пункты и пр. В
  этом случае «инициатива» наемника появляется не сама по себе, а под
  влиянием пропаганды вербовщиков либо действий последних. В принципе,
  на это вербовщики и рассчитывают - на то, что к ним «придут люди» как Возможна ли вербовка не за деньги (иное материальное вознагражде­ние)?

  В принципе, да. Человека можно убедить участвовать в вооруженном конфликте по различного рода причинам: личного, религиозного, расового, национального и иного характера. Но если вербовщик не обещает вербуе­мому материальных выгод в обмен на его участие в вооруженных действи­ях, то вербуемый не может считаться наемником. В лучшем случае (при соблюдении иных юридических требований к вербуемому: не гражданин государства, на территории которого происходит конфликт, и т. д.) такое лицо должно расцениваться как доброволец - и по этой причине такая вербовка не подпадает под признаки криминальной в соответствии с меж­дународным правом.

  Действительно, доброволец - это лицо, добровольно поступающее в действующую армию одной из воюющих сторон. Согласно V Гаагской конвенции 1907 г., отдельные лица могут «переходить границу, чтобы по­ступить на службу одного из воюющих». В той же конвенции устанавлива­ется, что если отдельное лицо добровольно вступает в армию одного из воюющих государств, то оно утрачивает статус лица нейтрального госу­дарства. Но в любом случае оно не приобретает статус наемника.

  Конечно, как правило, многими вербуемыми движут различные мотивы («священной войны», личной мести и т.д.). Но главенствуют в мотивации этих людей именно корыстные побуждения, определяющие поведение вербуемого.

  И, наконец, возникает еще один вопрос - сколько надо завербовать лиц для того, чтобы данное деяние расценивалось как оконченное?

  В литературе этот вопрос, как правило, не исследуется. Но в ряде работ говорится о «вербовке людей» либо «вербовке лиц».[18] Однако закон прямо при достижении соглашения об участии в военном конфликте хотя бы од­ного лица, которое подпадает под признаки субъекта преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, т. е. собственно наемника, который под­лежит ответственности за непосредственное участие в вооруженных столкновениях.

  Таким образом, вербовочные действия в отношении лиц, которые не дали согласия на заключение «контракта» о наемничестве, не могут расце­ниваться как оконченная вербовка наемника.

  В данном случае, на наш взгляд, имеет место неоконченное преступле­ние: отсутствие вербовочного соглашения само по себе не может считаться уголовно значимой «сделкой» вне зависимости от воли и желания винов­ного вербовщика. Следовательно, речь должна идти о покушении на вер­бовку наемника - так как в содеянном отсутствуют все признаки данного состава преступления (отсутствует договоренность между двумя субъек­тами «сделки»). Сказанное справедливо, по нашему мнению, и для других деяний, альтернативно образующих объективную сторону преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ. Мы настаиваем на такой позиции, исходя из общепризнанных положений теории неоконченного преступле­ния и текстуального анализа ст. 29-30 УК РФ.

  Итак, вербовка наемника как деяние считается оконченной при дости­жении хотя бы одного соглашения между вербовщиком и вербуемым, вне зависимости от фактического предоставления последнему материальных выгод или его участия в вооруженных действиях. Сам вербуемый должен соответствовать признакам наемника, как они определены в международ­ном праве и в примечании к ст. 359 УК РФ.

  Обучение наемника. В русском языке глагол «учить», «обучать» озна­чает «передавать знанье, уменье свое другому», «передавать кому-либо какие-нибудь знания, навыки»[19].

  Учтем, что обучение наемника совершается с расчетом на то, что тот примет непосредственное участие в вооруженном конфликте либо воен­ных действиях. И, естественно, обучающий ставит перед собой цель, что­бы обучаемый стал победителем, выиграл военное столкновение.

  По мнению В.П. Малкова, обучение наемников есть «проведение с ними специальных занятий по вопросам наиболее эффективного и целесо­образного применения и использования оружия, боевых припасов, устрой­ства военной техники, тактики ведения боя в тех или иных условиях мест­ности, времени суток и года»[20].

  И.Я. Козаченко обучением наемника называет «целенаправленные тренировки по овладению новейшими видами боевого оружия, современ­ными методами ведения боевых действий против условного или фактиче­ского противника»[21].

  Сказанное различными авторами вряд ли может вызвать принципиаль­ные возражения. Да, очевидно, что обучение наемника - это передача ему знаний и умений военного характера. Однако к таким знаниям и умениям относятся не только те, которые заключаются в способности успешно ис­пользовать оружие, военную технику и т.п.

  Так, например, вполне могут вестись занятия, посвященные проблемам сохранения жизни человека в экстремальных ситуациях («школа выжива­ния»). И такая передача обучающимся знаний, напрямую не связанных с искусством владения оружием или ведения боя, также должна расцени­ваться как обучение наемника.

  Таким образом, под обучением наемника мы предлагаем понимать пе­редачу (сообщение) ему в различной форме (занятия, тренировки и пр.) знаний и умений, направленных на достижение тех или иных результатов в вооруженных действиях. Сюда будут включаться знания и умения, необ­ходимые и для выигрыша в военном противостоянии, и для обеспечения жизни самого обучаемого в экстремальных ситуациях, и другие знания и умения, необходимые для успешного разрешения конфликта (например навыки оперативно-розыскной деятельности, агитации и пропаганды в среде местного населения и пр.).

  Использование наемника в вооруженном конфликте или военных дей­ствиях как самостоятельное деяние, альтернативно образующее объектив­ную сторону рассматриваемого преступления, характеризуется следую­щим.

  «Использовать» означает «воспользоваться кем-либо, чем-либо; упот­ребить с пользой», т. е. «с выгодой, в интересах кого-нибудь, в соответст­вии с чьими-нибудь выгодами»[22]. Следовательно, лицо, использующее наемников, совершает действия по достижению своих целей, своих собственных выгод раз личного харак­тера. Но достижение таких целей ставится в зависимость от участия наем­ника в вооруженном конфликте или военных действиях. Таким образом, использование наемника означает непосредственное его участие в воору­женном конфликте либо военном действии, т. е. непосредственное привлечение наемника к боевым операциям как в районе боевых действий, так и за его пределами.

  Наемник преследует основную цель - цель материального обогаще­ния. Лицо, использующее наемника, преследует самые разнообразные це­ли. Для достижения последних необходимо участие наемника в вооружен­ном конфликте - но оно опосредованно целенаправленно и совершается, по существу, по приказу (распоряжению) нанимающей стороны.

  В теории уголовного права под приказом понимается требование (рас­поряжение), данное другому лицу о совершении какого-либо действия (бездействия). Может ли наниматель отдать приказ наемнику? По всей ви­димости, такое требование нанимателя в какой-то мере «обязывает» наемника к совершению тех или иных действий, хотя бы в силу криминальной сделки между этими сторонами. По этой причине сам по себе приказ of участии наемника в вооруженном конфликте или в военных действиях является незаконным, преступным, ибо во исполнение такого приказа наемник берет в руки оружие и принимает непосредственное участие в вооруженном конфликте. Следовательно, использование наемника в вооруженном конфликте или в военных действиях означает непосредственное участие самого наемника в боевых операциях во исполнение приказа (распоряжения) нанимателя для достижения целей последнего.

  Наконец, определенный интерес представляет ситуация, когда во исполнение требования нанимателя в вооруженном конфликте или военные действиях принимает участие нанятое лицо, которое не может подлежать уголовной ответственности в силу не достижения возраста таковой или иным основаниям, предусмотренным в уголовном законодательстве.

  Как известно, участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях само по себе является преступлением (ч. 3 ст. 359 УК РФ) Но лицо, не достигшее 16-летнего возраста, а также невменяемое или hi подлежащее ответственности по этой норме по другим причинам, юридически не может считаться субъектом этого преступления (подробнее об этом будет сказано в следующей главе). Следовательно, виновный, использующий такое лицо для участия в вооруженном конфликте или в военные действиях, должен юридически расцениваться как посредственный исполнитель преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ. Такая квалификация действий виновного, использующего в вооруженных столкновениях фактически нанятое лицо, не подлежащее уголовной ответственности, следует из предписаний ч. 2 ст. 33 УК РФ («исполнителем признаете) лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежавших уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных на­стоящим Кодексом»).

  Итак, объективная сторона преступления, предусмотренного в ч. 1 ст. 359 УК РФ, носит формальный характер. Преступление считается окон­ченным при совершении виновным хотя бы одного из указанных в норме действий, носящих альтернативный характер (вербовка, обучение, финан­сирование, иное материальное обеспечение, использование в вооруженном конфликте или военных действиях), в отношении хотя бы одного наемни­ка, признаки которого определены в международном праве и в примечании к ст. 359 УК РФ. В то же время использование в вооруженном конфликте лица, не могущего нести ответственность по ч. 3 ст. 359 УК РФ в силу тех же причин, должно расцениваться как посредственное исполнение престу­пления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, в силу прямого предписания   ч. 2 ст. 33 УК РФ.

  Объективную сторону второго состава преступления, входящего в на­емничество и предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, образует действие, ха­рактеризуемое законом как участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях.

  Очевидно, что это означает принятие им непосредственного участия в вооруженном столкновении на стороне любого участника конфликта. При этом наемник, будучи вооруженным лицом, должен в таком столкновении использовать оружие по его функциональному назначению. Отметим, что вооруженность наемника надо понимать как обладание им как оружием в собственном смысле этого слова, так и боеприпасами, а также взрывчатыми веществами и взрывными устройствами. В свою оче­редь, участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях подразумевает целевое использование любого вида оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ либо взрывных устройств.

  Наконец надо особо подчеркнуть, что совершение наемником других преступлений при его участии в вооруженном конфликте либо военных действиях не охватывается объективной стороной состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, и требует дополнительной квалифи­кации по соответствующим статьям Уголовного кодекса РФ. Это, по всей видимости, относится не только к убийствам, разбоям и прочим «сопутст­вующим» наемничеству преступлениям, но и к незаконному обороту ору­жия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств.

  
  

                           2.2. Субъективные признаки наемничества

  
  

  Очевидно, что субъект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ - общий, т. е. любое вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Действительно, вербовать, обучать, финансировать, обеспечивать иным образом и использовать наемника может любой чело­век.

  Субъект преступления, предусмотренного в ч. 2 (т. е. квалифицирован­ного вида преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ), имеет аль­тернативный характер.

  Под лицом, использующим свое служебное положение, как альтерна­тивным субъектом ч. 2 ст. 359 УК РФ, следует понимать не только долж­ностных лиц, а любых использующих свое служебное положение лиц, включая выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях.

  В соответствии с положениями постановления Пленума Верховного Суда РФ № 6 от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взя­точничестве и коммерческом подкупе»[23]:

  1. Использование компетенции и положения представителем власти оз­начает, что субъект (в данном случае - только должностное лицо) исполь­зует при совершении наемничества предоставленные в установленном законом порядке распорядительные полномочия в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости, либо право принимать ре­шения, обязательные для исполнения гражданами, а также организациями независимо от их ведомственной подчиненности, а также служебные связи и авторитет занимаемой должности.

  2. Использование организационно-распорядительных функций должностным лицом и негосударственным служащим при совершении наемни­чества включает в себя, например, использование при совершении преступления полномочий по руководству коллективом, расстановке и подбору кадров, организации труда или службы подчиненных, поддержанию дис­циплины, применению мер поощрения и наложению дисциплинарных взысканий, а также авторитета службы в целом.

  3. Использование должностным лицом и негосударственным служа­щим      при  совершении  им  наемничества административно-хозяйственных функций означает использование им полномочий, напри­мер, по управлению и распоряжению имуществом и денежными средства­ ми, находящимися на балансе и банковских счетах организаций, а также совершение иных действий: осуществление контроля за движением мате­риальных ценностей, определение порядка их хранения и т. п., а также ис­пользование авторитета службы в целом.

  При этом, в силу правила конкуренции общей и специальной нормы, наемничество, совершенное с использованием служебного положения, не требует дополнительной квалификации по нормам УК РФ, предусматри­вающим ответственность за должностное преступление либо преступление против интересов службы в коммерческих и иных организациях.

  Так, например, по мнению ряда политических деятелей России, именно под признаки наемничества, совершенного с использованием служебного положения, подпадают действия руководителя Мурманского отделения ЛДПР А. Вихорева, использовавшего свой служебно-политический статус для вербовки российских наемников для участия в военных действиях на стороне сербов во время Югославской войны 2001 г. Кроме того, контактные группы по организации отправки наемнических бригад в Сербию бы­ли созданы руководителями региональных отделений ЛДПР в Санкт-Петербурге, Пскове, Владивостоке и других городах России.[24]

  Использование служебного положения допускает также использование служебных связей, авторитета занимаемой должности и прочих факторов, не подпадающих под определение «исполнение служебных полномочий»[25].

  При совершении вербовки, финансирования, обучения, иного матери­ального обеспечения наемника в отношении несовершеннолетнего ответ­ственности подлежит общий субъект - так как в законе отсутствует ука­зание на определенный возраст этого человека (так, например, состав во­влечения несовершеннолетнего в совершение преступления, напротив, прямо предусматривает ответственность лиц, достигших 18-летнего воз­раста).

  В части 3 ст. 359 УК РФ установлена уголовная ответственность за участие самого наемника в вооруженном конфликте или военных действи­ях. Следовательно, субъектом этого преступления может быть только на­емник - субъект, обладающий специальными признаками, оговоренными в примечании к ст. 359 УК РФ.

  Понятие наемника, содержащееся в примечании к ст. 359 УК РФ, осно­вано на соответствующем определении ст. 47 I Дополнительного Протоко­ла (наемником признается лицо, действующее в целях получения матери­ального вознаграждения и не являющееся гражданином государства, уча­ствующего в вооруженном конфликте или военных действиях, не прожи­вающее постоянно на его территории, а также не являющееся лицом, на­правленным для исполнения официальных обязанностей).

  Отсюда, субъектом данного деяния может быть лицо, обладающее сле­дующими обязательными для установления признаками:

  1. Лицо не является гражданином государства, участвующего в воору­женном конфликте, либо не проживает постоянно на территории этого го­сударства.

  Так, если в конфликте участвуют государства А. и Б., то гражданин страны А. может быть ее наемником только в том случае, если он не про­живает постоянно на ее территории, т. е. вполне возможно, что он прожи­вает постоянно на территории страны Б. В данном случае речь также идет и о лицах без гражданства, не проживающих постоянно на территории го­сударства, их нанимающего.

  2.Лицо не направлено для исполнения официальных обязанностей. В
  данном случае речь идет о том, что лицо не должно быть, например, военным советником, не принимающим непосредственного участия в военных
  действиях и направленным на службу в иностранную армию по соглаше­нию между государствами.

  Также не являются наемниками и добровольцы, при условии включе­ния их в личный состав вооруженных сил страны, принимающей участие в вооруженном конфликте или военных действиях.

  3. Лицо действует в целях получения материального вознаграждения.

  Приведенный перечень обязательных признаков, характеризующих на­емника как специального субъекта преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, прямо имплементирован из названных актов международ­ного права. Однако такая имплементация оказалась не совсем последова­тельной: Конвенция о наемничестве и Проект Международного кодекса указывают на то, что для наемника его участие в вооруженном конфликте или военных действиях является, по существу, не обязательным, а альтер­нативным признаком.

  Дело в том, что наряду с этими «проявлениями» деятельности наемни­ка международное право допускает его участие в вооруженных столкновениях, направленных на свержение правительства, иной подрыв конституционного строя или территориальной целостности государства.

  То есть, для признания лица наемником, при соблюдении всех прочих условий, не обязательно устанавливать факт его участия в вооруженном столкновении между двумя сторонами конфликта. Лицо должно призна­ваться наемником (и следовательно, субъектом преступления, предусмот­ренного ч. 3 ст. 359 УК РФ) и в случае его участия в вооруженных дейст­виях «одностороннего» характера, направленных на достижение указан­ных целей.

  Любое проявление наемничества, предусмотренное в ч. 1 ст. 359 УК РФ, может быть совершено только с прямым умыслом. Это значит, что при совершении преступления лицо должно осознавать общественную опас­ность своих действий по вербовке, обучению, финансированию, иному ма­териальному обеспечению наемника либо по его использованию в воору­женном конфликте или военных действиях и желать совершения этих дей­ствий.

  Вызывает интерес субъективное отношение виновного к несовершен­нолетию наемника (ч. 2 ст. 359 УК РФ). Бесспорно, что виновный должен знать о несовершеннолетии лица до совершения действий, указанных в ч. 1 ст. 359 УК РФ. То есть наемник должен быть для субъекта преступления заведомо несовершеннолетним.

  Термин «заведомость» означает однозначную осведомленность о чем-либо, предварительное осознание лицом несомненности чего-либо. Пола­гаем целесообразным дополнить ч. 2 ст. 359 УК РФ указанием на «заведо­мость» в отношении несовершеннолетия наемника.

  Субъективная сторона состава наемничества, ответственность за кото­рое предусмотрена в ч. 3 ст. 359 УК РФ, наряду с прямым умыслом вклю­чает специальную цель виновного - получение материального вознаграж­дения. Обязательность данной цели свидетельствует о том, что участие на­емника в вооруженном конфликте или военных действиях также совершается только с прямым умыслом.

                                                   ЗАКЛЮЧЕНИЕ

  
  

  Итак, подводя итог, хотелось бы остановиться еще на некоторых аспектах.

  На современном этапе непрерывного распространения наёмничества молено выявить наличие взаимосвязи между наемничеством и террористи­ческими актами.

  Следует отметить, что мотивы, которыми руководствуются такие на­емники, обычно не имеют ничего общего с каким бы то ни было фунда­ментализмом, они скорее связаны с денежным вознаграждением, которое наемники получают за совершение преступных деяний. Их профессио­нальные навыки, соответствующий опыт участия в вооруженных конфлик­тах или военных действиях, умение разрушать и убивать позволяют ис­пользовать их для совершения террористических актов. Следовательно, молено сделать вывод о том, что сами деяния по своей правовой природе будут по-прежнему представлять собой террористический акт, но в то же время они приобретают и характер наемничества, учитывая то, кто их со­вершает.

  Полагаем, что при расследовании террористического акта следует так­же изучать возможность того, что он был совершен наемником. Представ­ляется, что наличие взаимосвязи между террористическим актом и наем­нической деятельностью нельзя игнорировать.

  Наемническая деятельность редко бывает стихийной, она чаще всего -результат преступного сговора и обычно связана с другими видами пре­ступной деятельности, такими как торговля людьми, торговля наркотиками и оружием. На практике некоторые вооруженные конфликты обязаны своим возникновением стимулировавшим его рынкам оружия, а другие по той лее причине затягиваются без каких бы то ни было для этого оснований. Наемники участвуют в подобной торговле, к их услугам прибегают для перевозки оружия (в качестве пилотов, вторых пилотов, бортинженеров или вооруженной охраны). Помимо этого их вербуют для того, чтобы они торговали оружием на местах или выступали в качестве инструкторов для обучения навыкам использования закупленного военного снаряже­ния.

  Приходится констатировать, что наемники принимают участие в неза­конных торговых сделках с оружием, при этом не имеет никакого значе­ния, в каких целях будет использоваться оружие и какой ущерб оно может причинить. В настоящее время это явление имеет огромные масштабы, и, надо заметить, международное сообщество не защищено от него должным образом.

  На наш взгляд, появление новых форм наемнической деятельности и ее активизации вызвано пассивным, равнодушным, а в некоторых случаях и попустительским отношением некоторых государств к проблеме наемни­чества. Так на международном уровне государствами до сих пор не выра­ботана единая позиция, направленная на эффективное пресечение и полное запрещение наемнической деятельности в любых ее проявлениях.

  Естественно, что наличие подобных правовых пробелов одновременно порождает ощущение вседозволенности, весьма благоприятствующее ис­пользованию наемников для совершения различных противоправных ак­ций, которые в контексте правовых норм, гарантирующих эффективную защиту прав человека и соблюдения права народов на самоопределение, должны быть запрещены или жестко ограничены.

  В настоящее время, несмотря на актуализацию борьбы с наемничеством на международном уровне, необходимо обратить внимание на незначи­тельное количество случаев выявления и признания наемнической дея­тельности как таковой, а также на крайне малое число осужденных и по­несших наказание наемников. В связи с этим целесообразнее обратиться к внутригосударственному уголовному законодательству об ответственно­сти за наемничество, которое и следовало бы более широко применять на практике.

  Мировая практика свидетельствует, что наемниками чаще всего совер­шаются убийства, акты терроризма, похищения людей, захват заложников, применяются пытки и т.д. Очевидно, что любое из этих деяний является тяжким нарушением прав человека по смыслу международных договоров в этой сфере и потому подпадает, как правило, под статью внутригосударст­венного уголовного законодательства, предусматривающего ответствен­ность за подобные преступления. В то время как уголовная ответствен­ность за наемничество в данных ситуациях практически не наступает.

  Эффективности борьбы с наемничеством послужит, на наш взгляд, вступление в силу Международной конвенции о запрещении вербовки, ис­пользования, финансирования и обучения наемников, которая была приня­та Генеральной Ассамблеей в ее резолюции 44/34 от 4 декабря 1989 года. Она вступила в силу 20 октября 2001 года на тридцатый день после сдачи на хранение Генеральному секретарю ООН двадцать вторым государст­вом, каковым являлась Коста-Рика, документа о присоединении к Конвен­ции.

  В отношении Российской Федерации проблема наемничества не менее актуальна, чем для мировой общественности. Так «по официальным ис­точникам, к началу апреля 2000 года в вооруженном конфликте на Север­ном Кавказе участвовало до 700 иностранцев, значительная часть которых была наемниками... Правоохранительные органы документально зафикси­ровали случаи вербовки наемников-иностранцев, в том числе и на терри­тории России, случаи обучения их как в специально оборудованных для этой цели местах (лагерях подготовки наемников), так и непосредственно в незаконных формированиях, сражающихся против Объединенной группировке федеральных сил на Северном Кавказе. Установлены факты финансового и иного материального обеспечения наемников. Имеются достаточные данные о том, что ряд чеченских полевых командиров активно ис­пользовали и продолжают использовать иностранных граждан, воюющих за вознаграждение, то есть наемников, как в боях с федеральными силами, так для совершения диверсий и актов терроризма как на территории, охва­ченной вооруженными конфликтами так и за ее пределами»[26].

  К сожалению, наша страна не ратифицировала и не подписала Конвен­цию о запрещении вербовки, использования, финансирования и обучения наемников 1989 года, и потому на ее территории применяется ст. 47 До­полнительного протокола 11977 года к Женевским конвенциям 1949 года и ст. 359 УК РФ «Наемничество», предусматривающая уголовную ответст­венность за вербовку, обучение, финансирование или иное материальное обеспечение и использование наемников, а также участие наемников в вооруженных конфликтах и военных действиях. Для реализации данной, статьи, на наш взгляд, требуется детальная правовая разработка определе­ний, содержащихся в ней и пересмотр санкций, устанавливающих пределы уголовной ответственности за данное преступление.

  Можно заметить, что ст. 359 УК РФ редко применяется на практике: в период с 2003 по 2001 год в Российской Федерации по этой статье возбуж­далось крайне незначительное количество уголовных дел (не свыше 10).

  Несмотря на возросший в последние годы интерес юридической обще­ственности к проблеме уголовного преследования наемничества, ее акту­альность как для мирового сообщества, так и для нашей страны, исследо­ваний названной проблемы очень мало.

  В отношении России можно заметить, что шансы на успех в борьбе с наемничеством значительно увеличатся при принятии нашим государст­вом обязательств по Международной конвенции о борьбе с вербовкой, ис­пользованием, финансированием и обучением наемников 1989 года.

  Ведь известно, что нормы международного права дают теоретическую и правовую основу для развития национального уголовного законодательства, в том числе и по ответственности за наемничество. Нельзя не учиты­вать того, что именно международное право устанавливает определение наемника и рассматривает наемничество как целостное явление.

  Таким образом, борьба с наемничеством как на международном уров­не, так и в пределах конкретного государства, должна вестись правовыми, в первую очередь, уголовно-правовыми, средствами, что способствует за­креплению на законодательном уровне государств запрета деятельности наемников и созданию более благоприятного международного климата, обеспечению мира и безопасности человечества.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                                 Список использованной литературы

  
  

  1. Конституция РФ. – М., 1993.

  2. Федеральный закон Российской Федерации от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О    противодействии терроризму»//Российская газета (Федеральный выпуск) № 4014 от 10 марта 2006 г.

  3.   Закон РФ «О безопасности» от 5 марта 1992 г.//Российская газета, 1992. 6 мая.

  4. Уголовный кодекс РФ. - М., 2005.

  5. Указ Президента Российской Федерации от 15 февраля 2006 г. № 116 «О мерах по противодействию терроризму» // Российская газета (Федеральный выпуск), № 4000 от 17 февраля 2006 г.

  6. Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 6 от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взя­точничестве и коммерческом подкупе»//Бюллетень Верховного Суда РФ, 2004. - № 4.

  7. Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.//Энциклопедия российского права, 2003.

  8. Определение агрессии от 14 декабря 1974 года: Официальные докумен­ты ООН. Т. 1. - Нью-Йорк, 1975.

  9. Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения преступ­ности и уголовного правосудия: Официальное издание. — Нью-Йорк, 1992.

  10. Доклад по вопросу об использовании наемников как средстве наруше­ния прав человека и противодействия осуществлению права народов на самоопределение, предоставленный Энрике Берналесом Бальестеросом в соответствии с резолюцией 2001/3 Комиссии по правам человека //Право народов на самоопределение и его применение в отношении на­ родов, находящихся под колониальным или иностранным господством или иностранной оккупацией // Документы ООН. Е/2002/4/20. С. 22.

  11. Международная защита прав и свобод человека. Сб. документов. - М., 1990.

  12. Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 г. //Энциклопедия российского права, 2003.

  13. Ведомости Верховного Совета СССР. 1971. № 2.

  14. Адельханян Р. А. Военные преступления в современном праве. М., 2003.

  15. Волженкин Б.В. Служебные преступления. - М., 2000.

  16. Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. - СПб., 2002.

  17. Гафарлы М. Кто стоит за исламскими террористами и экстремистами? // Независимая газета. 2000г. 5 июня.

  18. Даль В. И. Толковый словарь живого Великорусского языка. Т. 4. - М., 2002.

  19. Даль В.И. Толковый словарь живого Великорусского языка. Т. 1. - M., 2002.

  20. Иванова И.М. Международная уголовная юстиция и преступления про­тив человечества. Дисс... канд. юр. наук. - М., 1959.

  21. Карпец И.И. Международная преступность. - М., 1988;

  22. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Ю. И.Скуратова, В. М.Лебедева. – М., 2001.

  23. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Бойко А.И. – Р-н-Д, 2004.

  24. Концепция уголовного законодательства Российской Федерации // Го­сударство и право. 1992. № 8.

  25. Курис П.М. Международные правонарушения и ответственность госу­дарства. - Вильнюс, 1973.

  26. Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 5 / Под ред. Г. Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. - М, 2002.

  27. Лукашук И.И., Наумов А. В. Международное уголовное право. М., 2001.

  28. Мазов В.А. Ответственность в международном праве. - М., 1979.

  29. Международное уголовное право. 2-е изд. / Под ред. Кудрявцева В. Н. - М., 2001.

  30. Наумов А.В. Российское уголовное право. – М., 2004.

  31. Никифоров А.С. Об уголовной ответственности юридических лиц // Уголовное право: новые идеи. - М, 1994.

  32. Николаева Ю. В. Преступления против мира и безопасности человече­ства. - М., 2001.

  33. Ожегов СИ. Словарь русского языка. 15-е изд. - М., 1984.

  34. Панов В.П. Международное уголовное право. - М., 2003.

  35. Петровский Ю.В. Международно-правовая ответственность. – Л., 1968.

  36. Потапов А. Развитие норм международного права об ответственности за наемничество. Первый этап //Юридическая газета, 2002. - № 16.

  37. Потапов А. Развитие норм международного права об ответственности за наемничество. Второй этап //Юридическая газета, 2002. - № 17.

  38. Потапов А. Развитие норм международного права об ответственности за наемничество. Третий этап //Юридическая газета, 2002. - № 19.

  39. Потапов А.А. Амнистия за наемничество//Юридическая газета, 2001. - № 9.

  40. Ромашкин П.С. Преступления против мира и человечества. - М., 1967.

  41. Рыбаков Ю. М. Вооруженная агрессия - тягчайшее международное пре­ступление. - М., 1980.

  42. Сообщение ИТАР-ТАСС от 10 июля 2000 г.

  43. Сообщение ИТАР-ТАСС от 22 мая 2000г.

  44. Странная война - глазами добровольца // Российская газета. 2001. 29 мая.

  45. Трайнин А.Н. Защита мира и уголовный закон. - М., 1969.

  46. Тункин Г.И. Теория международного права. - М., 1970.

  47. Уголовное право России. Под ред. Крутикова Л.Л.. – М., 2001.

  48. Уголовное право России. Часть Особенная / Отв. ред. Л. Л. Кругликов. - М, 2001.

  49. Уголовное право. Особенная часть. Т. 2 / Под ред. Л. Д. Гаухмана, С. В. Максимова. - М., 2001.

  50. Фисенко И.В. Ответственность государств за международные преступ­ления // Белорусский журнал международного права ^международных отношений. - Минск, 2002. № 3.

  51. Цепелев В. Ф. Международное сотрудничество государств в борьбе с преступностью. – М., 2001.

  52. Awenarius T. They shot all days and all nights // Sueddeutsche Zeitung (Eng­lish version). 2000, 15 February.

  53. Fuentes J. Extremistas wahabies recrutan voluntarios para defender Grozny // El Mundo. 2001, 21 de noviembre (English essay).

  54. Kittichaisaree К. International Criminal Law. Oxford, 2001.

  55. Lagnado E. Russian explain the myth about women-snipers // The Times.2000. 14 January.

  56. Lopes L.M. The Kremlin is going to strike the Afgham territory//El Pais. 2000/ 23 May.

  
  

  ---

  [1] Потапов А. Развитие норм международного права об ответственности за наемничество. Третий этап //Юридическая газета, 2002. - № 19. – С. 4.

  [2] Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.  – Ст. 1, ч. 2., п. «b».//Энциклопедия российского права, 2003.

  [3] Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.  – Ст. 1,  п. «b».//Энциклопедия российского права, 2003.

  [4] Панов В.П. Международное уголовное право. - М., 1997. – С. 32

  [5] Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения преступ­ности и уголовного правосудия: Официальное издание. - Нью-Йорк, 1992. – С. 34

  [6] Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. - СПб., 1998. – С. 6-9.

  [7] Концепция уголовного законодательства Российской Федерации // Го­сударство и право. 1992. № 8. – С. 44.

  [8]Никифоров А.С. Об уголовной ответственности юридических лиц//Уголовное право: новые
  идеи. - М, 1994. - С. 43-49.

  [9] Определение агрессии от 14 декабря 1974 года: Официальные документы ООН. Т. 1. - Нью-Йорк, 1975. С. 181.

  
  

  [10] Иванова И.М. Международная уголовная юстиция и преступления про­тив человечества. - М., 1959.

  [11] Курис П.М. Международные правонарушения и ответственность госу­дарства. - Вильнюс, 1973.

  [12] Мазов В.А. Ответственность в международном праве. - М., 1979. – С. 99

   

  [13] Даль В.И. Толковый словарь живого Великорусского языка. Т. I. - M., 1998. – С. 178.

  [14] Ожегов СИ. Словарь русского языка. 15-е изд. - М., 1984. - С. 67.

  
  

  [15] Уголовное право России. Под ред. Крутикова Л.Л.. – М., 1999. – С. 774.

  [16] Lagnado E. Russian explain the myth about women-snipers // The Times.2000. 14 January.

  [17] Fuentes J. Extremistas wahabies recrutan voluntarios para defender Grozny // El Mundo. 1999, 21 de noviembre (English essay).

   

  [18] Николаева Ю. В. Преступления против мира и безопасности человече­ства. - М., 1999. – С. 27.

   

  [19] Даль В. И. Толковый словарь живого Великорусского языка. Т. 4. - М., 1998.. – С. 528.

  [20] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Ю. И.Скуратова, В. М.Лебедева. – М., 1999. – С. 572.

  [21] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Бойко А.И. – Р-н-Д,, 1996. – С. 683.

   

  [22] Ожегов СИ. Словарь русского языка. 15-е изд. - М., 1984.. – С. 227, 494.

   

  [23] Бюллетень Верховного Суда РФ, 2004. - № 4. – С. 4

  [24] Странная война - глазами добровольца // Российская газета. 1999. 29 мая.

  [25] Волженкин Б.В. Служебные преступления. - М., 2000. - С. 141-143.

  
  

   

  [26] Потапов А.А. Амнистия за наемничество//Юридическая газета, 2001. - № 9. – С. 14.

Скачать курсовую работу