Эмоциональная
устойчивость как психологическая проблема
Введение
1. Общая характеристика
эмоций
2. Эмоциональная
устойчивость и ее психофизиологические параметры в подростковом периоде
Заключение
Список литературы
ВВЕДЕНИЕ
Резкие политические
и экономические перемены, происходящие в нашей стране, способствуют повышению
уровня психоэмоционального напряжения у населения. Широко распространенными
среди населения стали такие неблагоприятные для здоровья психические состояния,
как тревога, неудовлетворенность жизнью, неуверенность в завтрашнем дне, страх
за будущее детей, раздражительность, агрессивность, депрессия и др.
Современная
психология располагает классическими трудами об эмоциях: проблема возникновения
эмоций в эволюционном плане с помощью метода выведения необходимости (К.
Обуховский); физиологическое объяснение эмоций (теория В. Вундта; концепция
Линдсея-Хебба и др.); эмоции в контексте теории психоанализа (Д. Рапапорт, Р.
Клейн и др.); теоретические представления о природе эмоций (К. Роджерс, Г.
Арнольд); эмоции и мотивационная система человека (С. Томкинс, К. Изард);
регуляторная роль эмоций в осуществлении психических функций (В.К. Вилюнас,
С.Л. Рубинштейн, А.М. Свядощ, Б.М. Теплов, Д.Н. Узнадзе и др.).
Данные работы
подводят к пониманию сущности эмоций как характеристики внутреннего мира
человека, особого класса психических процессов и состояний, связанных с
потребностями и мотивами, отражающих в форме непосредственно – чувственных
переживаний значимость действующих на субъекта явлений и ситуаций. Эмоции, как
правило, являются проявлением человеческой субъективности. Человек переживает
то, что с ним происходит и им совершается, он относится определенным образом к
тому, что его окружает. Переживания этого отношения к окружающему и составляет
эмоциональную сферу личности.
1.
Эмоции и их сущностные характеристики
В разном возрасте, при различных обстоятельствах эмоциональный мир
человека широко варьирует, и палитра его чувств расцвечивается все новыми и
новыми красками: то ослепительно яркими, то мрачными, подчас совершенно неожиданным
не только для окружения, но и для него самого.
«Человеческие эмоции - говорил К.К. Платонов, - представляют
весьма многогранные и тонкие реакции личности на физическую и социальную среду:
они развиваются и качественно усложняются как в процессе воздействия на человека
внешнего мира, так и активного, целенаправленного воздействия человека на
внешний мир, на других людей и на самого себя»[1].
Существует мнение, что без эмоций человек превратился бы в подобие
робота, которому неведомы ни беды, ни радости, ни удовлетворенность своим
трудом, ни стремление к счастью. «Стоит лишь на минуту представить себе жизнь
людей; лишенную эмоций, - писал академик П. К.Анохин, - как сейчас же перед
нами откроется глубокая пропасть взаимного непонимания и полной невозможности
установить чисто человеческие взаимоотношения. Мир таких людей был бы миром
бездушных роботов, лишенных всей гаммы человеческих переживаний и неспособных
понять ни субъективные последствия всего происходящего во внешнем мире, ни
значения своих собственных поступков для окружающих. Страшная и мрачная
картина!»[2].
На протяжении истории развития психологии эмоций не раз предпринимались
попытки связать физиологические изменения в организме с теми или иными состояниями
и показать, различные комплексы органических признаков, сопровождающих
различные эмоциональные процессы. Одна из первых попыток была предпринята Ч.
Дарвином (1872) в книге «Выражение эмоций у человека и животных». Согласно
данной теории, телесные изменения, сопровождающие различные эмоции, есть не что
иное, как реальные приспособительные реакции организма[3].
Вслед за Ч. Дарвином появилась теория Джеймса-Ланге, по которой первопричинами
эмоций являются телесные изменения. Отражаясь в голове человека через систему
обратной связи, они порождают эмоциональное переживание соответствующей
модальности.
В общей психологии существует еще немало теорий, отдающих предпочтение
физиологическому объяснению эмоций (теория В.Вундта; Кеннона-Барда; концепция
Линдсея-Хебба и др.). И сегодня уже не отрицается, что эмоция, переживаемая
человеком, всегда вызывает физиологические изменения в его организме. Однако на
сегодняшний день эмоции изучаются и в рамках социальной и педагогической
психологии, где понимаются как организующий и мотивационный фактор поведения
человека, его личностного развития и отношений с окружающим миром.
Подчеркивается роль эмоций в общении, в восприятии и познании людьми друг
друга.
Целый ряд распространенных на Западе теорий эмоций в той или иной
мере уходит своими корнями в теорию психоанализа (Д. Рапапорт, Холт, Р.Клейн,
Льюис и др.). В психоаналитической литературе проблема эмоций рассматривается
через понятие «аффекта». При этом достаточно трудно дать точное определение
аффекта в рамках классической психоаналитической теории. Сложность вызвана тем,
что Фрейд и его последователи широко трактовали этот термин, нагружая его по
мере развития теории все более разнообразными значениями. Однако существует три
аспекта этого понятия:
1) энергетический компонент инстинктивного влечения («заряд аффекта»),
2) процесс разрядки,
3) восприятие окончательной разрядки (ощущение или чувство эмоции)»[4]. Разрядка и чувственные
компоненты рассматриваются как выражение эмоций, имеющих коммуникативную социальную
значимость.
Согласно теории Д. Рапапорта (1960), который сделал обобщающее изложение
психоанализа, «воспринимаемый внешний объект служит инициатором
бессознательного процесса, который мобилизует инстинктивную нервную энергию»[5]. Эта энергия реализуется
посредством разряжающихся эмоциональных процессов - «эмоциональные выражения» и
«эмоциональные чувства». Данные процессы могут возникать как одновременно, так
и следовать один за другим или же могут быть одиночными. Если инстинктивная
энергия не находит открытых свободных путей проявления, она разряжается через
другие каналы, иные, чем произвольные движения. Поскольку в человеческой
культуре редки открытые пути проявления инстинктов, эмоциональная разрядка
различной интенсивности через косвенные каналы случается постоянно. Таким образом,
по мнению И. М. Павловой, в нашей психической жизни кроме истинных эмоций
(ярости, страха и т.п.) существует целая иерархия эмоциональных явлений,
ранжированных от наиболее интенсивных к умеренным[6].
Р. Клейном (1976) была выдвинута концепция «императивного предвосхищения»,
также рассматривающая эмоции через понятие аффекта. Автор считает, что впервые
испытанный аффект может инстинктивно возникать раньше сенсорного «удовольствия»
или «неудовольствия». Связь между аффектом и сенсорным удовольствием
ассоциируется с положительными и отрицательными ценностями и записывается в
когнитивной структуре или схеме, активация которой даже спустя некоторое время
помогает сформировать чувственное переживание. По мнению Клейна, «когнитивная
матрица аффекта является важнейшей частью мотивации, направляющей поведение»[7].
Холт (1976), отвергая теорию инстинктивных влечений, предложил
свою концепцию аффекта и мотивации. Автор основывается на определении желания,
данного Фрейдом в своих ранних работах, и интерпретирует его как «когнитивно-аффективное
понятие, ограниченное потенциально приятными или неприятными исходами действий»[8]. Желание - это ключевое мотивационное
явление, вызываемое рассогласованием или когнитивно-аффективным состоянием типа
неудовлетворенности. Рассогласование трактуется как сознательное,
предсознательное и бессознательное сравнение того, что воспринимается и того,
что центрально генерируется, и сравнение оценочных суждений, относящихся к
первому и ко второму. Умеренная степень рассогласования возбуждает умеренное
удовольствие и интерес, а выраженное и неожиданное рассогласование возбуждает
испуг и неудовольствие.
Гипотеза Дала (1977) рассматривает эмоции как «фундаментальные мотивы»
человеческих отношений. Как и Холт, автор определяет удовольствие как
удовлетворенное желание, а неудовольствие как неудовлетворенное. Дал выделяет
два типа эмоций: обращенные на объекты и не обращенные на объекты. Эмоции,
обращенные на объекты, состоят из трех компонентов: различающегося восприятия
(чувственного опыта), желания и выражения (мимического, пантомимического).
Компонент «желание» может выражаться в виде движения к объекту (любовь при
притяжении, и гнев при отвращении) или в виде движения от объекта (удивление
при притяжении, и страх при отвращении). К отрицательным эмоциям, не обращенным
на объект, Дал относит тревогу и депрессию, к положительным - рвение и
оптимизм. И те, и другие рассматриваются как инстинктивные и имеют основные
характеристики фрейдовских инстинктивных влечений[9].
В развитие теоретических представлений о природе эмоций заметный
вклад внесли представители когнитивной психологии (К. Роджерс, Г. Арнольд и
др.). К когнитивным теориям эмоций и личности можно отнести по меньшей мере два
обширных класса теорий. Это так называемые теории «Я», или теории самосознания,
и теории, полагающие первопричиной или компонентом эмоции когнитивные процессы.
Центральным и преобладающим понятием всех теорий «Я» является понятие
Я-концепции, которое трактуется как целостный, интегрированный феномен, складывающийся
из восприятия и познания индивидом самого себя, и именно ему придается большое
значение в теориях «Я». Чем глубже восприятие или познание человеком самого
себя, чем больше они связаны с ядром его личности, тем в большей степени они
включают в себя чувства, эмоции: «Угроза Я-концепции вызывает у человека страх,
вынуждает его защищаться, тогда как подтверждение и одобрение Я-концепции
вызывает у человека радость и заинтересованность»[10].
Некоторые современные теории рассматривают эмоцию в основном как
реакцию или комплекс реакций, обусловленных когнитивными процессами. Подобный
взгляд на природу эмоций, возможно, порожден теми представлениями о природе
человека, которые уходят своими корнями к Аристотелю, Фоме Аквинскому, Дидро,
Канту и другим философам. Эти представления состоят в том, что человек, прежде
всего - существо рациональное, эмоциональное вредит и мешает ему, и разум
должен служить фактором контроля и замещения эмоций.
Наиболее разработанной из теорий эмоций и личности, выстроенных в
рамках вышеназванной традиции, является теория Г. Арнольд. Согласно этой
теории, эмоция возникает в результате воздействия некой последовательности
событий, описываемых в категориях восприятия и оценок. В данном случае
«воспринять» объект - значит в некотором смысле «понять» его, вне зависимости
от того, как он влияет на воспринимающего. Для того чтобы представленный в
сознании образ получил эмоциональную окраску, объект необходимо оценить с точки
зрения его влияния на воспринимающего. Эмоция таким образом не является
оценкой, хотя и может нести ее в себе как неотъемлемую, необходимую
составляющую. То есть эмоция представляет собой неосознаваемое влечение к
объекту или отторжение его, возникшее в результате оценки объекта как хорошего
или плохого для индивида. Вызванные эмоцией тенденции к действию оказывают
организующее влияние на процесс дальнейшего восприятия и оценки.
Таким образом, этот краткий обзор подтверждает многообразие различных
точек зрения на природу и значение эмоций. Так, одни исследователи полагают,
что в рамках науки о поведении можно вообще обойтись без понятия «эмоции»
(Даффи, Д. Линдслей и др.), объясняя поведенческие проблемы с помощью понятий
«активация» или «возбуждение». Другие же (С. Томкинс, К. Изард) утверждают, что
эмоции образуют первичную мотивационную систему человека. Некоторые ученые
считают, что эмоции разрушают и дезорганизуют поведение человека, что они
являются основным источником психосоматических заболеваний. Другие авторы,
напротив полагают, что эмоции играют позитивную роль в организации, мотивации и
подкреплении поведения. (С. Томкинс, Д. Рапапорт, К. Изард).
Мы придерживаемся той точки зрения, что значение эмоциональных процессов
как формы отражения субъектом объективных отношений связывается не только с
оценочной, но и сигнальной, побудительной, энергетической функциями, а также с
функциями направления внимания, памяти и др., которые теснейшим образом переплетены
и взаимодополняют друг друга.
Анализ работ показал, что эмоции связаны и «сопровождают» многие
проявления жизнедеятельности человека, проникают в каждый психический процесс.
С большей определенностью это выражено в работах, исследующих роль эмоций в
мыслительной деятельности. Частота и совпадение описанных в них фактов
свидетельствуют о единстве познавательных и эмоционально-мотивационных
образований, а также и о том, что познавательные процессы, взятые в целом со
всеми их осознаваемыми и неосознаваемыми компонентами, противопоставить эмоциям
вообще невозможно.
Важно подчеркнуть, что эмоциональные явления могут сами выполнять
в осуществлении различных психических функций ответственную регуляторную роль:
«В определенном отношении - как самая интимная, специфическая характеристика
психического - она (эмоция), может быть, даже превосходит по своему значению
компонент интеллекта», отмечает В.К. Вилюнас[11].
О сложной диалектике соотношения эмоций и деятельности свидетельствуют
результаты большого количества исследований, проведенных в конце XIX и в начале
XX веков, которые показывают, что положительное или отрицательное влияние
эмоций на деятельность зависит от интенсивности эмоционального компонента и от
степени сложности деятельности.
Факт дезорганизующего влияния интенсивных эмоций на деятельность
поведения человека отмечался А.Ф. Лазурским. Он писал, что «отрицательное влияние
чувствований на наши восприятия и суждения... усиливаются в том случае, когда
чувство достигает значительной интенсивности, а это бывает именно при аффектах»[12]. Недаром в судебной практике
человека, совершившего преступление под влиянием аффекта, рассматривают или как
невменяемого, или, по крайней мере, как заслуживающего снисхождения, признавая,
что сильный аффект резко изменяет течение психических процессов.
Все эти данные, полученные с помощью экспериментально корректных и
статистически надежных методов, согласуются с многочисленными результатами
жизненных наблюдений, обобщение которых также свидетельствует о том, что
умеренные величины эмоционального напряжения способствуют эффективности
деятельности, тогда как высокий и низкий уровни его дезорганизуют различные
формы жизненной деятельности.
При высоком уровне эмоционального напряжения поведение в значительной
мере характеризуется скованностью позы и движений, пассивностью поведения,
замедленным движением психических процессов, общим мышечным напряжением или
повышенной суетливостью, несдержанностью в общении. При сильном эмоциональном
напряжении в первую очередь дезорганизуются более сложные формы
целенаправленных действий, их планирование, оценка и предвидение. Наблюдается
также общая тенденция к понижению устойчивости психических процессов, которая
может проявиться в «блокаде» восприятия мышления, памяти и практических
действий. Подобное поведение человека иногда напоминает состояние
эмоционального паралича, описанное в работе А. М. Свядоща[13].
Н. И. Наенко и О. В. Овчинникова, исследовавшие влияние состояния
эмоциональной напряженности на деятельность оператора, пришли к выводу о том,
что эмоциональная напряженность «...наряду с положительным влиянием на
деятельность... может оказывать дезорганизующее действие и становится поэтому
ближайшей причиной отказов в работе»[14].
В содержание термина «эмоциональный стресс» обычно включают первичные
эмоциональные реакции, возникающие при критических психологических
воздействиях, или эмоционально-психические симптомы, порожденные телесными
изменениями[15].
При среднем уровне эмоционального стресса достижения человека в деятельности
относительно высоки, а при эмоциональном стрессе низкого и высокого уровня они
могут быть хуже результатов, показанных в обычных условиях.
Недостаточную продуктивность деятельности при низком уровне эмоционального
стресса некоторые исследователи склонны рассматривать как результат малой
вовлеченности адаптационных резервов в процессы ее осуществляющие. Снижение
продуктивности деятельности при превышении критического уровня эмоционального
стресса объясняется тем, что эмоциональное напряжение «сужает» внимание. При
этом первоначально в механизмах поведения человека происходит отбрасывание
менее значимых и «балластных» сигналов, что способствует сохранению
эффективности деятельности. Затем дальнейшее сужение внимания сверх
критического порога ведет к потере значимых сигналов и к снижению эффективности
как внимания, так и деятельности в целом. Кроме того, установлено, что
показатели эффективности относительно сложной деятельности достигают
критической верхней точки при меньшем уровне эмоционального стресса
(напряжения), чем показатели относительно простой деятельности.
Неблагоприятные изменения в деятельности и поведении человека происходят
также при возникновении отрицательных аффективных переживаний, в основе которых
лежит неудовлетворенность каких-либо жизненно важных для человека потребностей
или конфликт между ними. Особенностью поведения в этом случае является ее
неадекватность, проявляющаяся в неправильном выборе задач после неуспеха,
неустойчивости поведения, консерватизме, потере контроля над своими действиями.
Неадекватные реакции человека в свою очередь вызывают ответные действия
окружающих, что еще больше углубляет аффективные реакции и их влияние на
деятельность, поведение.
Другие авторы, занимаясь исследованием влияния эмоциональных состояний
на поведение человека, отмечают, что разные эмоциональные состояния по-разному
влияют на эффективность деятельности. Так, на основании анализа экспериментального
материала А. Ц. Пуни и О. А. Черниковой выделены три формы предстартовых
эмоциональных состояний спортсменов, различно влияющих на деятельность - боевая
готовность, предстартовая «лихорадка» и предстартовая «апатия». Более поздние
публикации этих и других авторов показывают, что боевая готовность (оптимальное
эмоциональное состояние) положительно влияет на деятельность, а предстартовая
«лихорадка» и. предстартовая «апатия» негативно воздействуют на процессы
памяти, внимания, мышления, ухудшают скорость и точность движений, снижают
активность, разрушающе действуют на спортивную форму, затрудняют процессы по
приему и переработке информации[16].
Физиологическое объяснение отрицательного влияния эмоций на деятельность
человека можно найти у И.П. Павлова. По его мнению, в основе отрицательного
влияния различных эмоциональных состояний лежит «...один и тот же -
физиологический механизм..., торможение коры со стороны перевозбужденного
подкоркового центра»[17].
В свою очередь, перевозбуждение подкорки может обуславливаться заторможенным
состоянием больших полушарий, которые в бодром, активном состоянии регулируют
деятельность, т. е. в общем задерживают ее деятельность, освобождая
избирательно только то из ее работы, что требуется условиями места и времени.
По мнению П.Б. Зильбермана, основной причиной отрицательного влияния
эмоций на деятельность является процесс высвобождения низшей формы
эмоционального регулирования, наблюдающегося в трудных ситуациях, «...когда
разум не подсказывает немедленного правильного решения»[18]. При этом, указывает далее
Зильберман, поведение индивида, развертывающееся по схеме низшей формы
эмоционального реагирования, нерационально. Для подтверждения этой точки зрения
автор ссылается на рассуждения Д.Н. Узнадзе о том, что функции эмоций будучи
первыми и самыми примитивными формами поведения не упраздняются и не остаются
без изменения при возникновении сознания. Прежде всего изменяется их роль в
поведении субъекта. Возникновение эмоциональных реакций, дезорганизующих
деятельность, не является неизбежным, первичным.
Как пишет Б. М.Теплов, «...опасность может совершенно непосредственно
вызывать эмоциональное состояние стенического типа, положительно окрашенное, т.
е. связанное со своеобразным наслаждением и повышающее психическую деятельность»[19].
Итак, резюмируя приведенные данные, можно заключить, что термин
эмоция прилагается к двум различным между собой, хотя и вначале сливающимся,
психическим проявлениям регуляции деятельности: к переживаемым состояниям как
таковым и к интеллекту.
Функциональная неоднозначность влияния эмоций на целесообразность
поведения и продуктивность деятельности человека явилась причиной углубленного
изучения случаев их дезорганизации, то есть причиной возникновения проблемы
эмоциональной устойчивости. При этом указывается, что проблема эмоциональной
устойчивости имеет несомненную актуальность как для развития
общепсихологической теории, так и для практической реализации психологического
знания в различных сферах поведения, трудовой, учебной, спортивной, военной и
др. видах напряженной деятельности.
2.
Эмоциональная устойчивость
и
ее психофизиологические параметры
Существует значительное количество определений понятия эмоциональная
устойчивость. Однако большинство из них имеют принципиальные различия. Зачастую
некоторыми исследователями принимается только «удобное» в том или ином
контексте определение этого понятия, в котором порой теряется наиболее
существенный момент, а на передний план выступает одна сторона, важная лишь для
того или иного конкретного исследования
Приведем некоторые наиболее распространенные определения эмоциональной
устойчивости.
Например, В.М. Писаренко указывает, что под эмоциональной устойчивостью
личности следует понимать «...ее способность отвечать на напряженные ситуации
таким изменением эмоционального состояния, которое приводит не к уменьшению, а
к увеличению работоспособности»[20].
Под эмоциональной устойчивостью автор понимает также устойчивость эмоционального
состояния спортсмена на соревнованиях, которой сопутствует высокая степень
автоматизации и большой запас двигательных навыков, базирующийся на разносторонней
физической подготовке.
С.М. Оя считает, что эмоциональная устойчивость - способность
регулировать эмоциональные состояния или быть эмоционально стабильным, то есть
иметь незначительные сдвиги в величинах, характеризующих эмоциональные реакции
в различных условиях деятельности[21].
Понятие эмоциональной устойчивости анализируется также Е.А. Милеряном.
В книге «Психологический отбор летчиков» он указывает, что под эмоциональной устойчивостью
следует понимать, с одной стороны, невосприимчивость к эмоциогенным факторам,
оказывающим отрицательное влияние на психическое состояние человека, а с другой
— способность контролировать и сдерживать возникающие астенические эмоции,
обеспечивая тем самым успешное выполнение необходимых действий.
К.К. Платонов, который совместно с Л.М. Шварц занялся разработкой
проблемы эмоциональной устойчивости еще в 1948 году, термин «неустойчивый»
понимает как эмоциональную неустойчивость. К эмоционально неустойчивым авторы
относят тех, кто повышенно эмоционально возбудим, склонен к частой смене
эмоциональных состояний. «Однако при этом, - пишет К.К. Платонов, - надо
помнить, что решающим является не сама по себе большая или меньшая эмоциональная
возбудимость, а большее или меньшее отрицательное ее влияние на навыки, на
деятельность человека. А это связано не только с особенностями эмоциональной
сферы человека, но и с особенностями его воли»[22].
О том, что эмоциональную устойчивость следует понимать «...как способность
преодолевать состояние излишнего эмоционального возбуждения при выполнении
сложной двигательной деятельности», пишет В.Л. Марищук.
Свои определения эмоциональной устойчивости предлагают также В.Э.
Мильман и Я. Рейковский. Так, В.Э. Мильман отмечает, что эмоциональная устойчивость
определяет адекватность «...эмоциональной оценки ситуации и соразмерность
эмоциональных реакций», а Я. Рейковский определяет эмоциональную устойчивость
как способность эмоционально возбужденного человека «...сохранять определенную
направленность своих действии, адекватное функционирование и контроль над
выражением эмоций»[23].
Автор считает, что некоторым лицам свойственна высокая степень эмоциональной
устойчивости из-за низкой эмоциональной чувствительности. Поэтому для того, чтобы
вызвать у него проявления эмоционального возбуждения, необходимо применять
более сильные раздражители. Таким образом, в определение рассматриваемого понятия
Я. Рейковский включает параметр чувствительности к эмоциогенным раздражителям.
Содержание понятия эмоциональной устойчивости дополняют описание
проявления аффективной устойчивости, сделанные Р. Кэттеллом. Это понятие
вводится им в результате сопоставления многочисленных факторных анализов
личности. Основными признаками аффективной устойчивости как черты личности
являются: отсутствие невротических симптомов и ипохондрических проявлений,
устойчивость интересов, терпеливость, настойчивость, спокойствие и др. Сходные
проявления эмоциональной устойчивости описывает И. Гилфорд. Эмоциональная
неустойчивость рассматривается им как легкая возбудимость, озабоченность,
пессимистичность, колебание настроения. Напротив, эмоциональная устойчивость -
как уравновешенность, оптимистичность, самообладание. П. Фресс, определяя
эмоциональность, выделяет как главный ее тип эмоциональную устойчивость —
невротичность, характеризующуюся мерой чувствительности субъекта к эмоциогенным
ситуациям, а также мерой возбудимости, способности к самооценке и контролю.
Этот эмоциональный тип, по мнению автора, является конституциональным, хотя
может изменяться или даже возникнуть и прижизненно — в результате перенесенных
заболеваний, сильных потрясений и т. п.[24]
Об эмоциональной устойчивости как «аффектах неадекватности» — повышенной
обидчивости, упрямстве, негативизме, замкнутости, заторможенности – пишет Л.С.
Славина. Как частую смену эмоций противоположных знаков при психических
заболеваниях рассматривает эмоциональную неустойчивость В.Г. Норакидзе. Н.Д.
Левитов сравнивает эмоциональную неустойчивость с неустойчивостью настроений и
эмоций[25].
Такого же рода характеристику неустойчивым людям давал Т. Рибо в следующем
отрывке из своей книги «Характер»: «Нарушение равновесия выражается в крайней
восприимчивости нервной системы... их восприимчивость не в одинаковой степени
интенсивна к приятным и неприятным впечатлениям. Они являются по истине вечными
страдальцами... люди этого типа страдают от каждого мелкого горя, больше чем
все остальные люди вообще, но в то же время несчастье подобных характеров
усугубляется почти полным отсутствием лучезарных радостных моментов жизни, т.
к. их болезненный пессимизм отнимает у них способность наслаждаться радостью бытия,
даже в счастливые моменты их жизни. Эти люди вечно беспокойны, робки, боязливы,
вдумчивы и сосредоточены»[26].
Иначе дает определение эмоциональной устойчивости П.Б. Зильберман.
Под этим понятием он разумеет отнюдь не устойчивость .или стабильность
эмоциональных переживаний человека, а «...интегративное свойство личности,
характеризующееся таким взаимодействием эмоциональных, волевых, интеллектуальных
и мотивациопных компонентов психической деятельности индивидуума, которые
обеспечивают оптимальное успешное достижение цели деятельности в сложной
эмотивной обстановке». Суть возражения П.Б. Зильбермана в отношении
устойчивости, стабильности эмоций в том, что устойчивость может быть
нецелесообразным явлением, характеризующим отсутствие адекватного отражения
изменившейся ситуации, свидетельствующим о недостаточной гибкости,
приспособляемости.
К особому взаимодействию всех компонентов деятельности, в том
числе эмоциональных, сводится понятие эмоциональной устойчивости у Б.Х. Варданяна.
Он пишет, что эмоциональную устойчивость «...можно более конкретно определить
как свойство, обеспечивающее гармоническое отношение между всеми компонентами
деятельности в эмоциогенной ситуации и тем самым содействующее успешному
выполнению деятельности»[27].
Приведенные определения позволяют понять, какие представления об
эмоциональной устойчивости сложились к настоящему времени: все без исключения
исследователи под эмоциональной устойчивостью понимают интегративное качество
личности, способствующее успешному осуществлению деятельности в напряженных
условиях.
В качестве основного ее критерия многие авторы включают характеристики
деятельности: успешность, результативность, сохранность, стабильность и др.
Кроме того, наряду с указанными критериями, упоминаются различные
психологические, физиологические и поведенческие компоненты. В определениях,
которые дают К.К. Платонов, П.Б. Зильберман, В.Л. Марищук и О.А.Сиротин, в качестве
таковых рассматриваются мотивационные, моральные, волевые, интеллектуальные
качества и свойства нервной системы. В качестве эмоциональных факторов
рассматриваются те или иные психологические и физиологические параметры.
Вместе с тем отчетливо видна и некоторая неоднозначность обсуждаемого
понятия. Эта неоднозначность заключается в том, что хотя все без исключения
исследователи употребляют понятие эмоциональная устойчивость для обозначения
функциональной устойчивости человека в эмоциогенных условиях авторы наряду с
этим включают в его определение термин «устойчивость эмоций». Если устойчивость
эмоций означает некоторое постоянство эмоционального переживания человека, его
предрасположенность к преимущественному переживанию эмоции определенного знака,
то понятие эмоциональной устойчивости следует рассматривать как устойчивость
продуктивной деятельности, осуществляемой в напряженных условиях. Она
заключается в стремлениях, направленных к достижению поставленной цели, или,
сообразно, подчиняя ей все остальные подцели.
На основании вышеизложенного мы используем следующее определение
этого понятия:
Эмоциональная устойчивость - это свойство, характеризующее личность
в процессе напряженной деятельности, психологические механизмы которого,
гармонически взаимодействуя между собой, способствуют успешному достижению поставленной
цели.
Проведенный нами теоретический анализ показал, что эмоциональная устойчивость
не была пока предметом специального рассмотрения в педагогической психологии.
Не изучены пока в достаточной мере возможности эмоций в регуляции учебной
деятельностью. В связи с тем, что одним из проявлений регулятивной функции
эмоций является их влияние на энергетическое состояние человека. Рассмотрим
эмоциональную устойчивость в связи с реактивностью его организма.
Предположения о связи физиологической реактивности с эмоциональной
устойчивостью берет свое начало из представлений мыслителей древности, которые,
не имея реальной возможности экспериментального изучения принципов и конкретных
форм внутренней телесной организации эмоциональной активности, строили
схематические и не вполне адекватные истине суждения. Платон, разделяя душу на
3 части - растительную, животную и разумную, - считал, что животная душа -
«основа эмоций»[28],
лежит в шейно-грудном отделе и перешейке мозга. На протяжении долгого времени
авторитетом гуморальной теории Гиппократом поддерживалось мнение о том, что
определение соотношения жидких сред организма (крови, желчи, черной желчи и
слизи-лимфы, флегмы) образуют различные типы темперамента — сангвинический,
холерический, меланхолический или флегматический. Характеризуя типы темперамента,
И. Кант считал, что их органической основой являются качественные особенности
крови. Этой точке зрения близка идея П. Ф. Лесгафта о том, что в основе темперамента
лежат свойства системы кровообращения — толщина и упругость кровеносных
сосудов, диаметр их просвета, строение и форма сердца[29].
Ведущая роль в организации и реализации эмоционального поведения
на разных этапах развития естественных наук в достаточно категоричной форме
приписывалась также глубинно расположенным образованиям, или вегетосоматическим
явлениям. Еще Декарт писал, что «...самой ближайшей причиной страстей является
только возбуждение, при помощи которого «духи» колеблют маленькую железу, находящуюся
в середине мозга»; «духи», таким образом, направляются в нервы, расширяющие или
сужающие отверстия сердца, или проводят в него кровь из других частей тела, или
каким-нибудь другим путем поддерживают ту же самую страсть»[30].
Некоторые из этих представлений, продолжающие развиваться в конце
XIX века, формируют теории, отсылающие исследователей при изучении эмоций к
физиологическим процессам или телесным изменениям. Наиболее веские из них
принадлежат Н.Я. Гроту, К.Г. Ланге и В. Джеймсу. Так, например, теория Н.Я.
Грота сводится к одному началу: к отношению между энергией или силой,
запасенной в нашем организме или отдельном органе, и той работой, которую
совершает организм или орган. Удовольствие, по мнению автора теории,
переживается тогда, когда работа не превышает запаса энергии, или тогда, когда
мы пополняем израсходованную энергию. Страдание, наоборот, переживается тогда,
когда работа превышает запас энергии или же когда она меньше накопленной
энергии.
Однако анализ принципа запасенной энергии и ее отношения к трате
свидетельствует о его недостаточности. Он не охватывает всех причин не только
физических, но и собственно психологических (душевных) базисных переживаний
удовольствия и страдания (неудовольствия). Если предположить, например, что
утрата любимого друга вызывает страдание оттого, что горе, возбуждаемое этой
утратой, требует необычной потери энергии, то, ведь, горе-то и есть то
страдание, которое нужно объяснить. Потеря энергии есть лишь его следствие.
Допустим также, что горе, как доказывает физиология, ослабляет и доводит до
минимума все отправления организма и объясняет страдание не изменением расхода
энергии, а, наоборот, изменением остатка се, то опять становится непонятным
само горе или страдание, вызвавшее такой эффект.
Было замечено также, что все наши эмоции отражаются на регуляции
нервной системы. Этот факт позволил датскому ученому К.Г. Ланге и американскому
В. Джеймсу построить теорию эмоций на деятельности вазомоторной системы —
«периферическую» теорию эмоций. Согласно этой теории все рассуждения о причине
и порядке следования рассматриваемого явления должны строиться следующим
образом: «мы чувствуем печаль, потому что плачем», «мы рассвирепели, потому что
нас ударили», «мы испугались, потому что задрожали»[31]. Иными словами, возникновение
эмоциональных переживаний обусловливается различными изменениями,
совершающимися на периферии организма: торможением или дискоординацией
движений, двигательным возбуждением; сужением или расширением сосудов;
увеличением или уменьшением частоты сердечных сокращений и др. В подтверждение
этому приводится ряд существенных доводов. Один из них излагается В. Джеймсом
следующем образом: если вообразить какую-нибудь сильную эмоцию и затем
постараться отвлечь от сознания о ней все чувствования и ощущения, получаемые
от ее телесных проявлений (симптомов), то мы найдем, что от нее ничего не
осталось, «...никакого «душевного вещества», из которого могла бы состоять
эмоция; мы найдем, что все оставшееся есть лишь холодное и безразличное состояние
умственного восприятия». Все многообразие эмоциональных переживаний объясняется
авторами «периферической» теории различием возникающих телесных изменений.
Более подробно этот вопрос разрабатывался К.Г. Ланге, который предложил
известную схему, соотношения телесных изменений с различными эмоциональными переживаниями[32].
Однако и эта теория эмоции совершенно не может объяснить, почему,
например, известие об утрате близкого человека заставляет физиологически
возбудиться (хотя бы в смысле сужения сосудов или же понижена частоты сердечных
сокращений)? Почему, наоборот, известие об уничтожении врага расширяет
кровеносные сосуды и уже затем ... возникает эмоция радости?
Известными этапами в изучении вопроса о связи эмоциональной устойчивости
с особенностями физиологической организации организма человека явились также
работы, в которых эмоции определяются как сложная активность структур,
составляющих висцеральный или лимбический мозг; как впечатлительность,
импульсивность или лабильность, обусловленных индивидуальными особенностями
общих свойств нервной системы, нейродинамическим субстратом которых является
регуляторно-интегративная зона коры головного мозга; как субъективный коррелят
нервной энергии или активации центров мозга.
Уход многих исследователей от изучения собственно эмоциональных параметров
(«отношенческого» - субъективного) эмоциональной устойчивости объясняется
следующими обстоятельствами: во-первых, многообразием качественной палитры
человеческих эмоций, при изучении которой невозможно непосредственно опираться
на категорию объективного, поскольку «...эмоция выполняет функцию не отражения
объективных явлений, которые служат своего рода «эталоном», а выражения
субъективных к ним отношений»[33];
во-вторых, наличием позитивистского требования непременно регистрируемой,
осязаемой «объективности» научного исследования. Так, в одной из работ К.Г.
Ланге отмечалось, что «ни один предмет не может быть разрабатываем научно, если
у него нет объективных признаков, насчет свойства которых были бы согласны или
могли бы быть согласными различные исследователи; если он не может сделаться
предметом общего обсуждения и понимания или же не может быть оспариваемым»[34]. Такую единственную точку опоры для
научного исследования душевных движений, по мнению К.Г. Ланге, должны
составлять телесные, физиологические и наружные проявления: «Именно забота об
объективности заставляет психолога прибегнуть к использованию физиологических
показателей»[35].
Два указанных обстоятельства и объясняют направленность большинства
исследований на регистрацию физиологических реакций при изучении эмоциональной
устойчивости, а также объясняют и то, почему, начиная с исследований В.Джеймса
и К.Г. Ланге, было предпринято множество попыток установить какую-либо
зависимость между телесными функциями и качественными характеристиками
собственно эмоционального поведения, придавая им тем самым форму объективности,
в смысле всеобщности, или, по крайней мере, общности, типичности.
На протяжении длительного времени благодаря работам ряда исследователей
был сделан большой вклад в познание физиологической сущности и локализации
особенностей эмоционального поведения. Стало известным локализация и функционирование
той системы, которая в зависимости от ситуации и ее требований регулирует
степень эмоциональной активации организма. Стали известны объективные
(вегетативные, биохимические, электроэнцефалографические, экспрессивные)
показатели кратковременных и устойчивых особенностей эмоциональной сферы. В
психологию и физиологию эмоций было введено понятие активации (возбуждения),
которое, как нам представляется, независимо от качества эмоции характеризует ее
количественную сторону. Более того, начиная с исследований В.Вундта и
Йеркса-Додсона, выявлен некоторый оптимальный уровень физиологического возбуждения
в эмоциогенных условиях, при котором достигается наилучшая эффективность
исполнения деятельности или сохраняется эмоциональная устойчивость.
Однако, как показал анализ результатов исследований, данные о
соотношении различных уровней физиологического возбуждения и эмоциональной
устойчивости достаточно противоречивы. Исследования, проведенные в спорте,
свидетельствуют о том, что высокий уровень физиологической реактивности
способствует продуктивности деятельности. Так, способность спортсмена
произвольно повышать свое эмоциональное возбуждение перед ответственными,
трудными соревнованиями является, по мнению О.А. Сиротина, существенным
фактором достижения высокой мобилизационной готовности[36].
В работе А.Е. Ольшанниковой сдвиги в физиологических показателях,
в частности, в биоэлектрической активности коры головного мозга, характеризующих
высокую эмоциональную реактивность, рассматриваются как выражение эффективной
адаптационной активности, как компенсаторный механизм, обеспечивающий
сохранность деятельности и целесообразность поведения в экстремальных условиях[37]. Эмоциональная устойчивость связана,
в частности, со способностью физиологических функций к значительным изменениям.
Эти результаты хорошо согласуются с мыслью П.В. Симонова о том, что эволюционно
более целесообразной является избыточная мобилизация энергетических ресурсов
нервного аппарата эмоций и организма в целом (мобилизация «с запасом»), нежели
экономия этих же ресурсов, таящая опасность не обеспечить в должной мере
предстоящие организму затраты.
В то же время эти результаты расходятся с выводами ряда
психологов, которые отмечают отрицательное влияние высокого уровня
эмоционального возбуждения на успешность деятельности: эмоционально
неустойчивые спортсмены дают более выраженные физиологические реакции. При этом,
осознавая, что эмоциональное возбуждение выступает в качестве одного из главных
регуляторов внутренних констант организма и что оно связано с возникновением
целого комплекса реакций, являющихся отражением факта мобилизации организма в
трудных ситуациях, его защитных механизмов, многие из них, как уже отмечалось,
связывают эмоциональную устойчивость с оптимальным уровнем возбуждения.
Таким образом, связь между эмоциональной устойчивостью, эмоциональной
реактивностью и условиями деятельности не является однозначной.
Некоторые исследователи считают, что отрицательные эмоции приводят
к более интенсивным физиологическим реакциям, чем положительные. Следовательно,
высокий уровень эмоционального возбуждения свидетельствует о наличии
отрицательных эмоций и низкой эмоциональной устойчивости, а средний и низкий –
о положительных[38].
Между тем, как свидетельствуют литературные данные об отношениях между
физиологическими показателями и эмоциональными состояниями, качество
эмоциональных переживаний не всегда определяется интенсивностью и реактивностью
физиологических индикаторов (А. П. Ершова, 1978).
Одни и те же эмоциональные состояния (например, эмоция страха) могут
у различных людей сопровождаться как увеличением, так и уменьшением исходных
(фоновых) значений вегетативных реакций. Изменение уровня адреналина, кожной
проводимости, частоты дыхания может в лучшем случае выявить интенсивность
различных эмоциональных переживаний, но не их характер. Наряду со случаями
учащения пульса при ожидании удара электрическим током, может наблюдаться и его
урежение. Результаты наблюдений в бомбоубежищах Англии во время войны показали,
что при взрыве бомбы одни люди бледнеют, а другие - краснеют[39]. В физиологических терминах это
означает, что у одних страх вызывает симпатическую реакцию сосудов лица, а у
других — парасимпатическую. Повышение активации может, например, сопровождаться
состоянием тревоги, а ее уменьшение являться следствием сильного страха.
Ограниченность физиологических индикаторов качества эмоций имеет
своим результатом и множество других причин. Среди них, например, существование
многообразной палитры эмоциональных переживаний, многие из которых хотя и
запечатлены в языке, однако не всегда могут обозначать действительный мир
эмоций; существование различий в степени реактивности физиологических функций в
отношении эмоциональных переживаний; наличие у - того или иного человека ярко
выраженного индивидуального стереотипа реагирования, т. е. каждый человек
предрасположен избирательно реагировать в отношении той или иной эмоции. У
одних испытуемых ведущим индикатором при переживании, например, страха, может
выступать пульс, у других — дыхание, у третьих — определенное их сочетание;
зависимость характера сдвигов в физиологических реакциях от модальности
эмоциогенной ситуации; свойств (особенностей) нервной системы, вегетативной
конституции, половой принадлежности и возрастных особенностей человека.
В контексте нашего исследования для нас особенно важным является
старший подростковый возраст. Каковы же особенности эмоциональной устойчивости
в этот сложный возрастной период?
Большое значение для уточнения особенностей эмоциональной
устойчивости у подростков имели положения, сформулированные в возрастной психологии
Л. С. Выготским[40]
и развитые впоследствии Л. И. Божович[41]
о переживании как центральной единице психологического.
У каждого человека эмоции проходят сложный путь развития. Для
очень многих людей подростковый возраст представляет собой период, когда
влияние эмоций на духовную жизнь становиться наиболее очевидным. Для подростков
характерна повышенная эмоциональная возбудимость, большая чувствительность,
обидчивость, ранимость. Какие принципы приводят к этим изменениям в их
эмоциональной жизни и во всём психологическом облике? Значительную роль играют
физиологические моменты. Как было сказано выше, ведущей деятельностью
подросткового возраста является общение – установление интимно-личностных
отношений между сверстниками. Д. Б. Эльконин основным содержанием общения
считал партнёра – другого подростка как человека с определёнными личными
качествами. Отношения с товарищами строятся на основе морально-этических норм,
которые опосредуют поступки. Д. Б. Эльконин относит общение подростков к первой
группе ведущих типов деятельности, в которых происходит ориентация в основных
смыслах человеческой деятельности и отношений между людьми[42].
При выборе друга играет роль желание подростка получить поддержку, быть
равным. Немаловажное значение имеет здесь и стремление к родственному эмоциональному
настрою. Как нам уже известно, особенности подросткового возраста – расширение
связей со сверстниками, включение в многогранную жизнь классного и школьного
коллективов, активное участие в различных объединениях. Всё это обусловливает
становление новой ведущей потребности – занять достойное место в коллективе
сверстников, класса в целом или отдельных групп одноклассников, а так же групп
сверстников вне школы. Рост самосознания приводит к бурному развитию стремления
утвердить свою взрослость в глазах окружающих. Суждения и оценки товарищей в
этом возрасте приобретают большее значение, чем мнения и оценки взрослых.
Эмоциональное благополучие подростка всё больше начинает зависеть от следующих
факторов: займёт ли подросток достойное место в коллективе, будет ли
чувствовать себя равным, иметь авторитет среди сверстников. Положение
отвергнутого сверстниками – почва для глубоких и тягостных переживаний.
Эмоциональное напряжение возникает у подростка и в тех случаях, когда по
стремлениям и уже сформировавшимся возможностям (умение анализировать свои и
чужие поступки, трудовые навыки, умственное развитие) он имеет основание
чувствовать себя во многом взрослым, но с ним обходятся в семье и в школе как с
ребёнком[43].
В эмоциональной жизни подростка очень важно и
стремление отмежеваться от детства. Двенадцатилетние подростки ещё могут самозабвенно
играть в детские игры, но уже ревниво следят за тем, чтобы взрослые относились
к ним как к равным, и не терпят опеки. В связи с этим очень чувствительны
подростки к атмосфере в семье. У старших подростков появляется потребность гордиться
родителями. Они очень дорожат хорошим мнение товарищей об их родителях, для них
очень важно, как их родители выглядят в глазах общества. Поэтому подростки
предъявляют к близким очень высокие требования. Такая же критичность
наблюдаются в отношении учителей. Тёплые эмоциональные контакты между старшими
подростками и родителями и учителями возможны лишь тогда, когда подросток видит
основание для уважения. У старших подростков
появляется потребность гордиться эмоциями.
У старших подростков активно формируются
нравственные идеалы, подростки интересуются нравственными проблемами,
качествами людей, нормами поведения, взаимоотношениями. Подросток ищет объекты
для подражания, пытается строить своё поведение в соответствии с обретёнными
идеалами. Это рождает самые разнообразные эмоции: положительные (радость, удовлетворение),
в случае, если удаётся совершить поступки, которые характерны для идеала, и
отрицательные (стыд, угрызения совести - если совершается что-то, несовместимое
с идеалом[44].
Появление идеалов и эмоций, связанных с ним, - новая
важная ступень в духовном развитии старших подростков и прекрасная основа для
самовоспитания, выковывания тех качеств, которые подросток признаёт идеальными,
а также для анализа собственного поведения и поступков других людей. Среди
множества качеств, которые привлекают подростка, большая часть имеет внешний
нравственный смысл: ребята хотят быть правдивыми, справедливыми, мужественными,
самоотверженными. К сожалению, нередко подросток не видит связи между этими
важными идеалами и своими поступками в повседневной жизни. Неприготовленные
уроки, или «винтики» упорства, гнева уживаются с идеалом человека волевого и
сдержанного. Такие качества, как самообладание, умение владеть собой, наиболее
притягательны для подростков. Собственную неуравновешенность они ощущают как
недостаток, и в самовоспитании на первое место выдвигается задача научиться
владеть собой. Эмоциональные срывы, аффекты, которые нередко случаются в этом
возрасте, как правило, тяжело переживаются, приносят много огорчений, подросток
может замкнуться в себе[45].
В раннем юношеском возрасте повышена возможность психических
травм и отклонений в поведении, связанных с проявлением типичных для этого
периода особенностей личности. У подростка одиночество, возникающее на основе
сознания и преувеличения своей уникальности при неблагоприятно складывающемся
общении может перейти в отчуждённость, изоляцию, чувство собственной
неполноценности. В раннем юношеском возрасте существенным элементом
самосознания становиться собственная внешность. Нередко это является источником
отрицательных эмоций (типичные болезненные реакции юношей на недостаточную
мужественность, которая связывается с маленьким ростом, девушек – на излишне
высокий рост, полноту и т. п.). Постепенно образ «Я» становится более
целостным, интегрированным. Главную роль приобретают несколько центральных,
значимых с социальной точки зрения свойств личности. Путь развития социализации
эмоций заключается в обогащении качественной палитры переживаний, расширения
круга объектов, вызывающих эмоциональный отклик. Развитие эмоций предполагает и
формирование способности к самоконтролю и самореализации.
Весь спектр человеческих эмоций возникает и
развивается в условиях общения людей. Общение всегда определённым образом эмоционально
окрашено – от нежности до ненависти. Благодаря этому в процессе общения люди
передают друг другу не только какой-то текст, но и эмоциональный подтекст. Этот
подтекст может усиливать смысл текста, ослаблять его, противоречит ему. В
результате вокруг общающихся людей возникает своеобразное «эмоциональное
облако» - среда, которая и делает общение лицом к лицу столь желанным и
необходимым. В подростковом и раннем юношеском возрастах особая роль
эмоциональной функции общения появляется в двух аспектах: в приобретении опыта
эмоциональных отношений с людьми и в развитии эмоционального восприятия окружающей
действительности[46].
Подростки, которые испытывают дефицит общения и в
связи с этим не смогли решить свои детские или подростковые конфликты
(связанные, в частности, и с половым созреванием), когда вырастают и становятся
родителями, часто оказываются неспособными установить тёплую эмоциональную
связь со своим ребёнком. Те, кто в ранней юности имел друзей, впоследствии либо
сохраняют с ними близкие отношения, либо ищут и находят себе новых друзей, а
также сравнительно легко решают проблему создания семьи. Те же, кто в ранней
юности, в подростковом возрасте друзей не имел, как правило, не находят их и в
дальнейшей жизни и испытывают трудности в общении. Глубокий эмоциональный
контакт является непременным атрибутом дружеского общения, формирует
своеобразный эмоциональный механизм, позволяющий затем не только осуществлять
аналогичные контакты, но и активно искать их. При отсутствии дружеского общения
этот механизм, видимо не возникает, ибо общая, присущая всем людям потребность
в эмоциональном контакте не находит своей реализации. В результате, становясь
взрослым, человек не ищет подобных контактов или не может их поддерживать.
Таким образом, мы рассмотрели взаимосвязь эмоциональной устойчивости
личности и некоторых психологических особенностей в психологических
исследованиях и выявили, что в некоторых исследованиях успешность функционирования
личности подростка в напряженных условиях связывают с различными ее социально-психологическими
особенностями: невротизмом, тревожностью, интро- и экстраверсией, мотивацией
достижения успеха и избегания неудачи. Индивиды с минимальным уровнем того или
иного качества, например, невротизма в сочетании с уравновешенностью между интро-
и экстраверсией при прочих равных условиях более успешно выполняют экспериментальное
задание, чем индивиды с высоким уровнем этого качества и нарушенным балансом
между интро- и экстраверсией. На основании того, что экстраверты в большей
степени подвержены реактивному торможению, чем интроверты, предполагается более
значительное ухудшение эффективности деятельности как результат утомления у
экстравертов. Это предположение подтверждается результатами экспериментальных
исследований, приводимых в обзорной работе Д.А. Грэя. В исследованиях
применялись такие задачи на поддержание бдительности, при которых общая
интенсивность стимуляции относительно низка, а монотонность велика. Оказалось,
что подобные условия эксперимента ведут к понижению уровня активации у экстравертов.
В работе Д.А. Грэя приводятся также результаты, данные, указывающие на то, что
если выполнение экспериментального задания ведет к увеличению уровня активации,
то, наоборот, большую сопротивляемость утомлению демонстрируют экстраверты[47].
Таким образом, можно предположить, что успешность выполнения деятельности
зависит от параметра интро- и экстраверсии. Интроверты успешнее выполняют
однообразную работу, чем экстраверты и, наоборот, работа, требующая
максимального напряжения и активности, выполняется лучше экстравертам.
Относительно невротизма можно сказать, что это понятие, введенное
X. Дж. Айзенком, очень близко к понятию «тревожности» Дж. Тейлор. Оба феномена
имеют общие устойчивые компоненты — повышенное переживание личной угрозы,
повышенную чувствительность к неудачам и ошибкам, отнесение неудач и ошибок за
счет свойств своей личности или других людей, озабоченность, недовольство
собой, беспокойство. Это свойство не способствует успешности деятельности в
напряженных условиях. В то же время имеются сведения о том, что в привычных
ситуациях при выполнении простои задачи тревожные испытуемые превосходят
нетревожных. Подобные результаты получены и группой американских ученых[48].
Имеется достаточно большое количество более определенных взглядов
в отношении положительного влияния повышенного уровня тревожности и невротизма
на успешность поведения и результативность деятельности. На основании
результатов экспериментальных исследований Л.Д. Гиссен полагает, что
невротичность, как и тесно связанная с ней тревожность не может являться абсолютно
отрицательным критерием в прогнозе уровня успешности деятельности спортсмена в
экстремальных условиях. Компенсировать повышенную невротичность в определенной
степени может высокий уровень технико-тактического мастерства. Кроме того,
тревога является отражением процесса приспособления организма к напряженной
ситуации, который до определенного момента положителен[49].
В исследовании Н.В. Имедадзе, одной из задач которого было
изучение влияния фактора сложности деятельности на эффективность ее выполнения
детьми с различным уровнем тревожности, установлено, что испытуемые с низким
уровнем тревожности показывают лучшие результаты в ситуации стресса как при
выполнении более легкой, так и более трудной деятельности. Кроме того, результаты
свидетельствуют об адекватном реагировании «нетревожных» на успех и неуспех[50].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Становление эмоциональной устойчивости, как мы убедились, идет зачастую
стихийно, не являясь на практике предметом целенаправленной систематической
работы психологов и педагогов. Одной из причин этого является недостаточное
внимание исследователей к напряженным видам человеческой деятельности, к
которым относится и спортивная деятельность.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И
ЛИТЕРАТУРЫ
Аболин
Л.М. Психологические механизмы эмоциональной устойчивости человека. Казань:
Изд-во Казан. ун-та, 1987.
Бабахан Ю.С. Оперативная
устойчивость и эмоциональный стресс // Вопросы психологии. 1990. № 3.
Барабанова
М.В. Изучение психологического содержания синдрома выгорания // Вестник МГУ.
Сер. 14. 1995. №1.
Божович Л. И. Личность и её
формирование в детском возрасте. М., 1968.
Брушлинский
А.В. Проблема субъекта в психологической науке // Психологический журнал. 1991.
№6.
Варданян
Б.Х. Категории, принципы и методы психологии. Психические процессы. М., 1983.
Вилюнас В.К. Психология
эмоциональных явлений. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976.
Вилюнас
В.К. Целепобуждающая функция эмоций // Психологические проблемы исследования.
М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973.
Воропаева
И.П. Коррекция эмоциональной сферы младшего школьника. М.: Педагогика, 1999.
Выготский Л. С.
Проблема эмоций // Вопросы психологии. 1958. № 3.
Гандельсман
А.Б., Смирнов К.М. Физиологические основы спортивной тренировки. М.: ФиС, 1990.
Гельгорн
Э., Луфборроу Дж. Эмоции и эмоциональные расстройства. Нейрофизиологические
исследования / Пер. с англ. О.С. Виноградовой. М.: Мир, 1960.
Гиссен
Л.Д. Спортивная психогигиена и психопрофилактика // Проблемы психологии спорта.
М., 2001.
Гозман Л.Я. Психология
эмоциональных отношений. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987.
Дашкевич О.В.,
Фехретдинов К.С. Влияние эмоций на активность, эффективность и результативность
деятельности самбистов // Теория и практика физической культуры. 1977. № 8.
Доскин
В. А., Лаврентьева Н. А., Мирошников М. П., Шарай В. Б. Тест дифференцированной
самооценки функционального состояния // Вопросы психологии. 1973. № 6.
С.141-145.
Дьяченко
М.И., Кандыбович Л.А., Пономаренко В.А. Готовность к деятельности в напряженных
ситуациях: психологический аспект. М.: Университетское, 1985.
Изард К.Э. Психология
эмоций: Пер с англ. СПб.: Питер, 1999.
Калашников
Г.А. Некоторые пути преодоления страха в процессе физических упражнений // Уч.
зап. Калининск. ГПИ им. М.И.Калинина, 1961.
Китаев-Смык
Л.А. Психология стресса. М.: Наука, 1983.
Колодич Е.Н., Павлова
И.М. Возможности социально-психологического тренинга в процессе повышения
эмоциональной устойчивости учащихся // Мир психологии. 1999. № 4. С.17.
Конопкин
О.А. Психологические механизмы регуляции деятельности. М., 1980.
Конопкин
О.А., Моросанова В.И. Стилевые особенности саморегуляции деятельности //
Вопросы психологии. 1989. № 5.
Копина О.С., Суслова
Е.А., Заикин Е.В. Экспресс-диагностика психоэмоционального напряжения и его
источников // Вопросы психологии. 1995.
Кочубей Б.И. Новикова
Е.В. Эмоциональная устойчивость школьника. М.: Знание, 1998.
Круглова
Н.В. Особенности саморегуляции учебной деятельности в подростковом возрасте //
Психологический журнал. 1994. №1.
Ланге К.Г. Аффекты.
Душевные движения: Пер. с англ. / Под ред. А. Вирениус. СПб., 2000.
Люшер М.
Сигналы личности: ролевые игры и их мотивы. Воронеж, 1993.
Максименко Ю. Б., Бондаренко А. И. Диагностика
эмоциональных и когнитивных компонентов в структуре психического образа //
Диагностика и регуляция эмоциональных состояний. М., 1990.
Марищук В. Л. О преодолении состояния эмоциональной
напряженности с помощью физических упражнений.– Волгоград, 1965.
Марищук
В.Л., Блудов Ю.М., Плахтиенко В.А., Серова Л.К. Методики психодиагностики в
спорте. М.: Просвещение, 1984.
Моросанова
В.И., Сагиев Р.Р. Диагностика индивидуально-стилевых особенностей саморегуляции
в учебной деятельности студентов // Вопросы
психологии, 1994. № 5.
Наенко Н.И., Овчинникова О.В. О различии состояний
психической напряженности // Психологические исследования. М.: Изд-во Моск.
ун-та, 1970.
Немчин Т. А. Состояния нервно-психического напряжения.
Л., 1983.
Носенко Э. Л. Особенности речи в состоянии эмоциональной
напряженности. Днепропетровск, 1975.
Ольшанникова А.
Е. Эмоции и воспитание // Педагогика и психология. 1983. № 10.
Осницкий А.К., Чуйкова Т.С. Саморегуляция активности
субъекта в ситуации потери работы // Вопросы психологии. 1999. № 4.
Оя С.М. О возможностях регулирования предстартового
состояния на основе объективно изменяемых данных. М., 1999.
Оя С.М. Психологические вопросы тренировки и готовности
спортсменов к соревнованию. М.: ФиС, 1969.
Павлова
И.М. Влияние уровня эмоциональной устойчивости на особенности психического
состояния и поведения учащихся // Современные проблемы формирования у учащихся
и студентов культуры мышления и умственного труда: Материалы Республ.
науч.-практ. конф. Минск: Изд-во БГУ, 2000.
Писаренко В. М. Роль психики в обеспечении эмоциональной
устойчивости человека // Психологический журнал. 1986. № 5.
Платонов К.К. Психология и психофизиология активности и
саморегуляции поведения и деятельности человека // Сб. науч. тр. М., 1989.
Пуни
А.Ц. К психологической характеристике предстартового состояния спортсменов //
Теория и практика физической культуры. 1949. №7.
Рейковский
Я. Экспериментальная психология эмоций. М.: Прогресс, 1979.
Родионов А.В. Исследование стартовых состояний у спортсменов
с различными особенностями свойств нервной системы // Психологические вопросы
спортивной тренировки. М.: ФиС, 1967.
Рудик П. А., Лепендина И.И. Особенности
эмоционально-волевых процессов при нарушении динамического стереотипа
привычного действия // Проблемы психологии спорта. М.: ФиС, 1962.
Свядощ
А.М. О влиянии аутогенной тренировки на эмоциональную устойчивость в экстремальных
условиях. М., 2003.
Симонов П.В. О роли эмоций в приспособительном поведении
живых систем // Вопросы психологии. 1965. № 4.
Сиротин
О.А. Экспериментальное исследование психофизиологической природы эмоциональной
устойчивости: Автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 1972.
Уолен
С., Ди Гуссепп Р., Уэсслер Р. Рационально-эмотивная психотерапия. М.: Ин-т
Гуманит. знаний, 1997.
Фридман Л. П. Изучение личности учащегося и ученических коллективов. М.,
1998.
Холмогорова
А.Б., Гаранян Н.Г. Культура, эмоции и психологическое здоровье // Вопросы
психологии. 1999. № 2.
Черникова
О. А. Исследование эмоциональной устойчивости как важнейшего показателя
психологической подготовленности спортсмена к соревнованиям // Психологические
вопросы спортивной тренировки. М., 1967.
Эльконин Д. Б, К
проблеме периодизации психологического развития в датском возрасте // Вопросы
психологии. 1971. № 8.