П Л А Н
Введение
1. История развития зарубежной и российской криминалистики
2. Рудольф Арчибальд Рейс и его школа
3. «Роль полиции до прибытия следователя»
Заключение
Список источников
Введение
Возникновение и становление
криминалистики как области научного знания неразрывно связано с потребностями
уголовного процесса в использовании данных естественно-технических наук для
решения возникающих в процессе расследования преступлений многих специфических
задач.
Отдельные попытки применения к расследованию преступлений тех
или иных технических приемов имели место еще в древнейшие времена, например,
попытки Аристотеля и Светония открыть закономерности в образовании почерков,
имевшие значение для судебного исследования рукописей, использование отпечатков
пальцев в древнем Китае для удостоверения документов и предотвращения их
подделок, применение культивировавшегося с давних пор в Индии искусства
распознавания следов ног человека и животных и др.[1]
Однако до начала прошлого столетия при решении большинства
вопросов технического характера, возникавших в процессе следствия, лица,
занимавшиеся расследованием, руководствовались в основном своим житейским
опытом и простой сообразительностью.
С развитием капитализма и ростом преступности, ее
«технизацией», заключавшейся в использовании для преступных целей новейших
достижений техники, предпринимаются различные меры для того, чтобы
усовершенствовать методы расследования преступлений. Это потребовало
целенаправленного изучения способов совершения преступлений, привлечения к
участию в расследовании сведущих лиц – экспертов и научной постановки самого
процесса расследования.
В результате происходили: процесс централизации и
специализации уголовной полиции, систематическое изучение накапливавшегося у
многих следователей опыта борьбы с определенными видами преступлений,
использование в качестве экспертов специалистов всех отраслей знания.
Возникновение криминалистики как самостоятельной юридической
науки и самого термина «криминалистика» связано с именем австрийского
следователя, а впоследствии профессора Ганса Гросса (1847-1915),
опубликовавшего в 1892 г. книгу «Руководство для судебных следователей».
Труды Г.Гросса явились основополагающими для развития
австро-германской ветви криминалистики, представители которой (преемники и
последователи Г.Гросса Вайнгардт, Шнейкерт, Гельвиг и др.) разрабатывали
криминалистическую науку в направлении уголовной техники и тактики как единого
целого с разделением на общую и особенную части.
Криминалистика в романских (Франция, Италия) и
англо-саксонских странах объектом своего внимания избрала исключительно
техническую сторону расследования, которое ими рассматривается как
самостоятельная дисциплина. Основателем этого направления во Франции был ученый
Альфонс Бертильон, который первым в мире ввел в криминалистику научные методы
работы, заимствованные из антропологии и статистики. Данные этих наук были
использованы для разработки методов регистрации преступников по размерам частей
тела и чертам внешности (словесному портрету).
В дальнейшем криминалистика основывалась на трудах многих
ученых, одним из которых был профессор Лозаннского университета Рудольф
Арчибальд Рейс.
Актуальность данной работы заключается в том, что в течение
практически всего советского периода истории имена многих зарубежных
криминалистов находились под запретом для российской криминалистики и сегодня
происходит процесс фактически их открытия. Не стало исключением и имя Рейсса,
преподававшего основы криминалистики не только для европейских, но и для
юристов Российской империи, которые впоследствии в своих трудах опирались на
эмпирический и практический материал, данный на лекциях этого известного
криминалиста.
1. История развития зарубежной и российской криминалистики
В середине ХIХ в. в Европе
произошел всплеск интереса исследователей к феномену преступности. Это было
время, когда уже подходил к концу донаучный период развития представлений о
криминальных явлениях и начиналось объединение зачатков теорий и результатов
дедуктивных рассуждений.
Развитие «зародышей» наук
(этиологии, пенологии и пр.) шло под знаком крепнущего авторитета
естественно-научного знания, которое все более смело наступало на
метафизические догмы мышления.
Нет ничего странного в
том, что первыми, условно говоря, криминалистами были естествоиспытатели. Все
школы и направления нарождающихся молодых наук о преступности с неукротимым
рационализмом настроились на поиски видимых знаков преступников как в целях
профилактики, так и в целях расследования.
Одни верили, что «дурная
нравственная гигиена» полностью отражается на физиономии человека
(френологическая доктрина Галя-Лафатера), другие всерьез подозревали о
взаимосвязи формы черепа и мозгов насильников-убийц (школа Ч.Ломброзо).
Эти взгляды были
популярны не только во Франции, но и в Англии, Америке, России. «Глубокое
убеждение, – писал в то время Л.Е.Владимиров, – что свет для криминалистики
блеснет не из кабинета юриста, а из клиники психиатра, руководило мною с самого
начала моей ученой деятельности».[2]
Для этой исторической
вехи примечательно: шел активный поиск закономерных соотношений внешнего вида и
поведения человека и его преступной деятельности. При этом можно выделить
несколько ключевых положений:
1) не желая мириться с
«железным структурализмом» позднего средневековья, «новые криминалисты» все
больше акцентировали внимание на анализ причинно-следственных связей
эмпирических фактов;
2) исследование
преступной деятельности, хотя и стихийно, но велось по существу
полидисциплинарно, т. е. с применением методов различных наук, в том числе и
статистики;
3) обозначилась тенденция
к переходу от изжившей себя формулы «верим, доказывая» к более современной –
«доказывая, верим»;
4) впервые появились
важные факторы: возникло научное сообщество и научные тексты.
Например, тюремный врач,
профессор Ч.Ломброзо основал специальный юридический журнал «Scoola positivа»
(1880) по изучению преступности. Аналогичный журнал основал во Франции
Лакассаль (1886). В России же появился журнал «Криминалист» (1882). Правда, в
редакционной статье Н.Неклюдов сожалеет, что в России по юридическому профилю
выходят только три периодических издания, в то время как в Германии и во
Франции – около 200. Вокруг этих журналов объединялись «сопредельные
положительные науки». Единства мнений по многим проблемам не наблюдалось, но
существовало взаимное влияние подходов к исследованию криминалистических
проблем. Поэтому не случайно баршевские «образы производства следствия» при
«смертоубийстве», отравлении, «исследовании банкротства» во многом отражают
донаучный характер периода мирового развития криминалистической методики. И
другие работы того времени были похожи друг на друга уровнем представления как
о механизме преступления, так и о «механизме расследования».
Собственно научный период
развития криминалистических представлений как о преступной деятельности, так и
о методических рекомендациях принято связывать с Г.Гроссом и его
последователями (О.Вендель, Р.Гейндль, М.Геринг, Ф.Зеланд, Ф.Мейкснер,
Р.Рейнгард, Р-А.Рейсс, А.Свенссон, Г.Шнейкерт, В.Штибер).
В России, как и в других
европейских странах, отдельные приемы ведения следствия, распознания подложных
документов, сличения подписей и почерков, проведения допросов, очных ставок,
осмотров и других следственных действий, содержащие зачатки криминалистических
знаний, известны издавна.
Однако лишь после
судебной реформы 1864 г., покончившей с теорией формальных доказательств,
появляется научный интерес к анализу и систематизации методов собирания и
использования косвенных доказательств. В этот период такого рода рекомендации
содержались главным образом в трудах процессуалистов.
Так, в работе
А.А.Квачевского «Об уголовном преследовании, дознании и предварительном
исследовании преступлений по судебным уставам 1864 г.» были рассмотрены
некоторые способы совершения преступлений, показаны свойственные им следы,
могущие способствовать розыску преступника; даны рекомендации о порядке
составления протоколов, упаковке вещественных доказательств, поиске и приемах
собирания различных улик.[3]
Определенную роль в развитии
и использовании криминалистических знаний в русском судопроизводстве сыграли
широко известная работа Л.Е.Владимирова «Учение об уголовных доказательствах»
(1910 г.), книга О.Н.Трегубова «Основы уголовной техники» (1915 г.).
Распространению же
истинно криминалистических знаний в конце XIX-начале XX вв. способствовали
переведенные и опубликованные в России труды зарубежных криминалистов, стоявших
у истоков криминалистической науки и внесших значительный вклад во внедрение
научных методов в практику раскрытия преступлений – Г.Гросса, Р.-А.Рейсса,
А.Вайнгардта[4],
оказавшие значительное влияние на русских авторов.
Так, например, работа
В.И.Лебедева «Искусство раскрытия преступлений. Дактилоскопия» (1912 г.)
фактически является отражением концепции Г.Гросса и других западноевропейских
криминалистов по данному вопросу.
Велика роль в становлении
и развитии отечественной криминалистики Е.Ф.Буринского (1849-1912), которого по
праву считают родоначальником исследовательской криминалистической фотографии в
области исследования документов. Его монография «Судебная экспертиза
документов, производство ее и пользование ею» (1903 г.) далеко выходит за рамки
названия и практически является первым оригинальным научным трудом по
криминалистике в России. В ней не только излагаются разработанные методы
исследования документов, но и сформулирована концепция судебной экспертизы
вообще, использования ее в
уголовном и гражданском судопроизводстве.
Основным направлением
дореволюционной криминалистической деятельности стало производство
криминалистических экспертиз (главным образом фотографических,
почерковедческих) и технического исследования документов. На базе этой
лаборатории в 1912г. создается кабинет научно-судебной экспертизы пои прокуроре
Петербургской судебной палаты.
В 1913-1914г. кабинеты
научно-судебной экспертизы возникают в других крупных городах Российской
империи – Москве, Киеве, Одессе. К производству экспертиз привлекаются члены
Русского технического общества, видные ученые.
Наряду с этим издаются
работы отечественных криминалистов – Е.Ф.Буринского, Б.Л.Бразоля, В.И.Лебедева,
И.М.Снегирева, С.Н.Трегубова посвященные вопросам судебных экспертиз,
криминалистической техники и тактики.
Однако в целом следует
признать, что в дооктябрьский период криминалистика в России находилась в
зачаточном состоянии, применение научных методов в расследовании преступлений
носило эпизодический характер, криминалистическая литература была весьма
скудна, за исключением упомянутой работы Е.Ф.Буринского.
2. Рудольф Арчибальд Рейс и его школа
Энциклопедия судебной
экспертизы говорит о Рейссе (Reiss)
Рудольфе Арчибальде (1876-1928) как об известном швейцарским криминалисте,
основателем одной из первых экспертных криминалистических лабораторий и курсов
по обучению работников полиции научными методам исследования вещественных
доказательств в Лозанне.
Он внес большой вклад в
совершенствование систем словесного портрета, предложенных А.Бертильоном.[5]
Примерно также характеризует
деятельность Р.Рейсса и Р.С.Белкин:
«Рейсс
Рудольф Арчибальд (1876-1928), швейцарский криминалист, основал в Лозанне одну
из первых экспертных криминалистических лабораторий и курсы по обучению
работников полиции научным методам исследования вещественных доказательств.
Внес большой вклад в совершенствование систем словесного портрета А.Бертильона.
Основные труды: Словесный портрет (на рус.яз.), СПб., 1911; Научая техника
расследования преступлений (на рус.яз), СПб., 1912.».[6]
История
криминалистики не содержит объемной информации о жизни и деятельности
Р.А.Рейсса, но данные из его трудов практически в полном объеме «перекочевали»
результаты его трудов в работы русских криминалистов начала ХХ века.
Сам же Рейсс
черпал свои идеи и развивал их из учений двух известных европейских
криминалистов Гросса и Бертильона.
Будучи профессором научной полиции
Лозаннского университета, Р.-А. Рейсс, ученик и последователь А. Бертильона,
пропагандист его системы, издал в 1904 г. учебное пособие «Словесный портрет.
Опознание и отождествление личности по методу Альфонса Бертильона», в котором
фотографические фрагменты изображений частей лица сопроводил схематическими
рисунками отдельных его элементов. Эти рисунки должны были, по мнению Р.-А.
Рейсса, обращать внимание читателя на ту или иную особенность лица человека и
помогать ее запомнить.
Рудольф Арчибальд Рейсс основал в Лозанне своеобразную школу для чинов
полиции и судебного ведомства. В 1911-1912 гг. его лекции слушала группа
высокопоставленных российских судебных деятелей, в числе которых был
С.М.Потапов – будущий лидер советской криминалистики.
С.М.Потапов
работал судебным следователем. В 1911 г. он был командирован Министерством
юстиции в Лозанну к профессору Рейссу, где слушает его курс «Научная техника
расследования преступлений», после чего едет в Париж и знакомится с работой
бюро идентификации А.Бертильона. В 1911-12 учебном году Сергей Михайлович
первым в России читает курс уголовной техники в училище правоведения, а затем
в Военно-юридической академии.
Активным
популяризатором идей Рейсса был и С.Н.Трегубов- юрисконсульт Министерства
Юстиции России и ординарный профессор Военно-юридической академии и Училища
правоведения – привилегированных юридических вузов.
В 1912 г. в
русском переводе вышла известная книга Рейсса «Научная техника расследования
преступлений». В 1915 г. Трегубов издает «Основы уголовной техники»; большая
часть содержания этой книги – изложение лекций Рейсса.
Предисловие к
книге «Научная техника расследования преступлений» пишет С.Н.Трегубов, который
рассказывает, что летом 1911г. в Лозанну на стажировку к профессору Рейссу из
России прибыли «16 лиц судебного ведомства из разных судебных округов России».
Два с
половиной месяца Рейсс знакомил российских следователей с новейшими
достижениями «технических методов следственного производства» как теоретически
так и на практике в лаборатории.
Прочитанный
курс лекций начинался с изучения азов – почему нельзя при выезде на место
происшествия менять его обстановку, как неосторожными действиями не уничтожить
вещественные доказательства, которые в суде часто бывают важнее, чем показания
свидетелей, и далее все, что нужно знать следователю при выезде на место
преступления.
Затем шли
конкретные темы, которые на современном языке назвались бы курсом лекций по
криминалистической технике и судебной экспертизе.
Как сообщил
Трегубов, лекции профессора Рейсса тщательнейшим образом конспектировались
слушателями, что дало возможность после их перевода составить и опубликовать
книгу.
По описанию Трегубова,
«профессор Лозаннского Университета Рудольф-Арчибальд Рейсс называет область
знания, которой он посвятил свои силы, «научной» или «технической полицией»… К
этой дисциплине он относит изучение характера и формы деятельности преступников
и применение научных методов исследования к раскрытию преступлений.
«Отмечая случайный состав
присяжных заседателей, профессор Рейсс настаивает на громадной важности,
которую представляет в глазах таких судей, чуждых юридического образования и
технического навыка, разыскание и исследование вещественных доказательств,
более осязательных для них, чем показания свидетелей, и, в особенности,
предположительные умозаключения обвинителя.
Судьи, вышедшие из среды
обывателей, далеко не всегда считают убедительными не только свидетельские
показания, но и сознание самого обвиняемого. Часто, показание свидетеля,
производящее впечатление стройного и правдоподобного, будучи подвергнуто
критике, оказывается несостоятельным.
Что же касается сознания
подсудимого, то случается, что оно вызвано не стремлением облегчить свою душу
раскаянием, а расчетом замести следы другого, несравненно более крупного
преступления. В этом случае план преступника верен: приписав себе совершение
относительно маловажного преступления, подсудимый смело идет навстречу
обвинительному приговору, так как в случае осуждения он исчезнет с горизонта на
достаточный срок, чтобы о нем забыли. Редко кому приходит мысль искать
преступника в тюрьме среди лиц, отбывающих наказание по судебным приговорам. В
1909 году в Париже был убит Риеигои. Долгое время розыски убийцы были
безуспешны, пока, спустя полгода, убийца не был обнаружен в Брюссельской
тюрьме, где он отбывал наказание за кражу. Выяснилось, что он добился
собственного осуждения только для того, чтобы скрыться от полиции.»
Таким образом, считает
Трегубов, нередко для присяжных свидетельские показания и объяснения подсудимых
представляются недостаточными доказательствами виновности. Для их убеждения
необходим более достоверный материал, то, что закон называет вещественными
доказательствами. Однако, пока последние не подвергнуты исследованию, они
являются немыми свидетелями по делу. Только путем методического освещения их
научным знанием и практическими наблюдениями можно заставить их говорить.
Трегубов подчеркивает,
что тот, кто хочет быть экспертом по уголовным делам, должен изучить самые
разнообразные отрасли практической деятельности человека. Нужно знать, как
шьется одежда, как изготавливается обувь, как делается мебель и т. д. Наряду с
этим эксперт должен обладать солидной научной подготовкой, без чего он не в
силах применить технические методы исследования вещественных доказательств.
К каждому новому случаю
эксперт должен подходить с большой осторожностью, разнообразя и
индивидуализируя способы исследования. Человек, имеющий притязание на звание
эксперта, но в действительности не стоящий на должной высоте, подгоняет все
свои наблюдения и выводы к властно овладевающей им предвзятой идее и служит,
таким образом, не выяснению истины, а ее затемнению.
Трегубов отмечает, что
профессор Рейсс настаивает на том, чтобы эксперту было отведено определенное и
притом постоянное место при производстве следствия, т. е. он должен оказывать
судебному следователю непрерывное содействие по каждому мало-мальски сложному
делу. Назначение эксперта служить связующим звеном между полицией, производящей
дознание, и следователем.
Для успеха дела,
следователь должен систематически посвящать его во все подробности хода
следствия. Лучше всего, если эксперт будет призван к производству экспертизы с
самого начала предварительного следствия, так как не всегда удается исправить
упущения, вкравшиеся без указаний его опыта на первых порах, пока следы
преступления были еще горячи.
Идя все время параллельно
со следствием, эксперт разрабатывает и исследует каждый вопрос, требующий
специальной подготовки. Наблюдаемые нередко на практике неудовлетворительные
результаты той или другой неумелой экспертизы не подрывают ее значения в
процессе вообще, так как неудачный выбор экспертов не дает права отрицать
важность применения научных способов к исследованию преступлений.
Причины неудачной
экспертизы кроются также в том, что некоторые эксперты считают себя обязанными
давать категорические ответы, - утвердительные или отрицательные, - на
поставленные им вопросы, хотя в глубине души они не чувствуют в себе
достаточной для этого уверенности.
Эксперт обязан усвоить то
правило, что его священная обязанность – не скрывать своих сомнений.[7]
Достаточно четкое
отражение идеи Рейсса нашли и в трудах известного криминалиста Эдмонда Локара.
Произведение Локара «Руководство по криминалистике» представляет собой,
несомненно, крупный вклад в криминалистическую литературу. В «Руководстве…»
нашли полное и яркое выражение его обширные знания и многолетний опыт
практической работы в качестве эксперта и руководителя Лионской
криминалистической лаборатории. Ценность работы повышается еще и тем, что
Локаром в его труде собраны все высказывания и других известных криминалистов
по этим вопросам, в том числе и Рудольфа Арчибальда Рейсса.
О Рейссе Локаром
упоминается уже на первых страницах работы. Более того, Э.Локар, говоря об
области полицейской техники, выделяет в этой сфере «две прекрасные работы»,
одной из которых является «Руководство для судебных следователей» Ганса Гросса:
«книга уже старая, очень полная, написанная, как указывает ее заглавие, более
для следователя, чем для эксперта, и содержащая изложение не столько
технических приемов, сколько результатов, которые можно от них получить…Второе
сочинение – «Руководство для научной полиции» Рейсса, первоклассный труд, в
котором объединены данные о технических приемах преступников и полиции…».[8]
В труде Локара имеется
несколько разделов, в которых он раскрывает технику криминалистической работы
Рейсса.
Так, в разделе о
дактилоскопии при описании процесса поиска отпечатков пальцев Локар ссылается
на «любопытный пример…оттиска, блестяще идентифицированного Рейссом, бывшим в
то время профессором в Лозанне…».[9]
«Случай № 1. Дело №
(Идентификация при помощи обнаруженных в пластическом веществе отпечатков
пальцев – Рейсс). Некто проник в только что выстроенный дом. Причинив там
разные повреждения, он оставил в одной из верхних комнат свою «ароматную
визитную карточку»; в кухне он хотел сделать то же самое, но не смог; тогда,
решив оставить здесь изображение того, что им было сделано наверху, он
воспользовался найденной в шкафу оконной замазкой. К несчастью для него,
замазка в высшей степени пластична и хорошо сохранила отпечатки прикоснувшихся
к ней пальцев, особенно большого пальца правой руки. Я занялся этим делом, и
так как полицией был заподозрен один юноша, то я раздобыл его отпечатки
пальцев. Сравнение этих отпечатков с оттисками в замазке не дало
удовлетворительного результата, так как сопоставление папиллярных линий,
отпечатавшихся во впадинах, оставленных в замазке пальцем, с черными линиями,
отпечатавшимися на картоне, очень трудно. Кроме того, плохо удавалась
фотография следов пальцев в замазке. Отпечаток был вогнутый, и, несмотря на то,
что фотографический аппарат был установлен над ним вертикально, выступавшие
края оставленных пальцем впадин бросали тень, вследствие чего крайние
папиллярные линии были неясны.
У меня появилась мысль
сделать из парижского гипса слепок с этого отпечатка. Слепок воспроизвел форму
пальца, а папиллярные линии, естественно, были представлены на нем выпуклыми.
Слепок был сфотографирован сначала в естественную величину, а затем с
увеличением, соответствовавшим увеличению отпечатка пальцев заподозренного лица
на картоне. Увеличение было произведено с помощью проекционного аппарата, а для
того, чтобы придать папиллярным линиям слепка то же направление, какое имели
линии на картоне, подлежавший увеличению негатив был перевернут наизнанку.
Тогда стало легко
сравнить два отпечатка и можно было с уверенностью идентифицировать отпечаток
на замазке с отпечатком большого пальца на картоне. Надо заметить, впрочем, что
расстояние папиллярных линий в отпечатке на замазке, вследствие пластичности
замазки и выпуклой формы слепка, казалось сначала в центре несколько большим, а
по краям меньше, чем в отпечатке на картоне. Это обстоятельство делало данные
два отпечатка при поверхностном рассмотрении совершенно различными. Но
внимательное исследование позволило быстро убедиться в том, что различие – это
кажущееся и что в действительности оба отпечатка являются отпечатками одного и
того же пальца. В подобных случаях эксперт должен учитывать, что такая
деформация свойственна отпечаткам на пластическим веществах».[10]
Такое подробное описание
следственного случая представляет собой не только текстовое изложение, но и
фактическую подробную инструкцию и даже советы.
Также в своем труде Локар
упоминает и рекомендации Рейсса по выявлению отпечатков пальцев преступников на
бумаге. Так, «в отношении пропускной бумаги лучшим методом является метод
Рейсса: слегка увлажненный и укрепленный кнопками на крышке картонной коробки
листок бумаги подвергается воздействию паров йода, которые получаются, если
картон, содержащий несколько кристаллов йода, поставить на предварительно
разогретую полоску железа».[11]
В первое время
дактилоскопической экспертизы полагали, что наиболее убедительным и верным
способом доказать тождество двух отпечатков является наложение их одного на
другой, которое сделало бы очевидным их совершенное совпадение.
Рейсс в 1903 году в своей
работе La photographie judiciaire[12] указывал на наложение фотографий как
на наилучший метод. Он предлагал два способа. «Первый способ состоит в том, что
делают увеличенный снимок узора одного отпечатка на бумаге, а другого – на
прозрачной пленке, с таким же увеличением, как первый. Затем пленку надо
наложить на снимок на бумаге, линии обоих узоров должны точно совпасть. Второй
способ состоит в снятии в натуральном размере первого и второго отпечатков, но
с первого делается снимок для проекционного фонаря, а со второго – снимок на
твердой пленке. Наложив друг на друга оба снимка, их проектируют на белый экран
при помощи проекционного фонаря. Совпадение или несовпадение линий станет видно
тотчас же».
Однако в своем более
позднем взгляде Рейсс более категоричен к такому методу. В 1911 году
относительно метода проекции двух наложенных один на другой диапозитивов он
пишет: «Мы оставили этот способ доказательства не только по причине трудностей,
представляемых воспроизведением узоров на экране во время заседания суда, но и
потому, что, как сказано выше, отпечатки деформируются при прикалывании пальцев
к предметам и абсолютное совпадение линий двух отпечатков почти невозможно».
Как отмечает в своем
труде Э.Локар[13],
«среди новых видов расследования преступлений исследование пыли является одним
из самых новых. Приходится удивляться тому, что идея о такого рода
исследованиях появилась так поздно, а между тем, казалось бы, нет ничего проще,
собрав пыль с одежды заподозренного, использовать для выяснения, где они был и
к чему прикасался. В самом деле, микроскопические частицы пыли, покрывающие
нашу одежду и наше тело, являются немыми, но верными и надежными свидетелями
каждого нашего движения и каждой нашей встречи».
Причем, Рейсс в своих
исследованиях заходит еще дальше, рассматривая в качестве откровенных
вещественных доказательств различные частицы веществ под ногтями: пыль, грязь и
т.п. Он говорит в своем «Руководстве…»: «Эта простая операция очищения ногтей
может произвести сильное впечатление на обвиняемого и побудить его к признанию.
Так, нам пришлось расследовать одно убийство, которое было совершено путем
введения двух пальцев в рот и гортань жертвы, что вызвало асфиксию (удушение).
Крестьянин, заподозренный в совершении этого преступления, был задержан и
помещен в дом предварительного заключения на второй день после обнаружения этого
убийства. Предполагая найти следы борьбы в виде синяков на теле, а особенно на
руках обвиняемого, мы с судебным медиком исследовали его в тюрьме,
предварительно совершенно раздев его. При осмотре тела и рук он был совершенно
покоен, но, когда мы начали очищать его ногти, мы заметили нервное дрожание его
руки. Заметив по этому признаку, что подозреваемый готов признаться, мы с
инспектором безопасности вскоре после процедуры осмотра направились в его
камеру, где он тотчас сознался в своем преступлении».
Таким образом, несмотря
на достаточно короткий срок «жизни» криминалистики как отдельной области
деятельности полиции, уже к началу ХХ века следует выделить очевидные
качественные методики и средства работы экспертов-криминалистов, одним из
которых был Р.А.Рейсс. Он с успехом применял в своей деятельности совокупность
методов, заимствованных из различных отраслей наук – биологии, физики,
медицины, химии, психологии и иных для выявления вещественных доказательств,
служащих целям уголовного судопроизводства.
3. «Роль полиции до прибытия
следователя»
Такое название носит труд
Р.А.Рейсса, представленный в виде сжатого очерка курса
научной полиции, читаемого профессором Рейссом на особом уголовном отделе
юридического факультета Лозаннского университета. Он фактически не является
трудом в обычном понимании, поскольку составлен с лекций российских юристов,
изучавших криминалистику в Швейцарии, а по возвращении в Россию соединивших
собственные записи в единое руководство для науки и практики.
Практически неизвестный в России,
профессор Рейсс в Западной Европе пользовался вполне заслуженной репутацией
блестящего, изобретательного и серьезно научного эксперта по всем отраслям
судебной экспертизы.
Он не только имел ученую степень доктора
химии, но и обладал основательными юридическими познаниями, которые легко
позволили стать ему руководителем особого отдела юридического факультета
Лозаннского университета.
В то же время Рейсс был не только
ученым, но и практическим деятелем, который черпал для своих научных трудов
обильный материал в указаниях судебной практики и применял в своей практической
деятельности судебного эксперта все новейшие данные естественных наук и
технических знаний.
Это и позволило ему не только определить
важнейшие направления криминалистической деятельности и науки, но и создать ряд
специальных трудов, раскрывающих содержание криминалистической работы и ставших
основой для многих трудов других криминалистов, в том числе и российских, а
затем и советских.
Что касается России предреволюционного
периода, то фактически вся криминалистическая мысль этого периода строилась на
книгах Рейсса и знаниях тех юристов, которые учились криминалистике у самого
Рейсса в Лозанне.
Как указано во введении к изучаемому в
данной главе труду[14],
число истинных экспертов очень ограничено. Для разрешения вопросов, связанных с
судебной медициной, судьи обыкновенно прибегают к судебным врачам. Между тем,
большинство из них мало отличается от других врачей, не специалистов в этой
отрасли знания.
Для приобретения звания судебного врача
в Германии требуется сдать специальный экзамен, во Франции и прослушать курс
судебной медицины, излагаемый немного подробнее, чем тот, который читается
остальными врачами. Поэтому судебный врач обыкновенно не более полезен в уголовном
деле, чем всякий другой врач. Являясь случайным участником процесса, он не
может подготовиться к тем вопросам, которые поставит ему судья.
Так, один из вопросов, чаще всего
остающийся без ответа, вопрос об орудии, которым была причинена смерть.
Для графических экспертиз чаще всего
приглашаются каллиграфы, как будто достаточно уметь учить детей чистописанию
для того, чтобы справиться с одной из самых сложных и трудных экспертиз,
требующей серьезных познаний по физиологии, химии и фотографии.
Настоящий эксперт, как считает Р.Рейсс,
должен специализироваться в деле исследования преступлений. С другой стороны,
эксперту должно быть отведено определенное и притом постоянное место при
производстве следствия, то есть он должен оказывать судебному следователю
непрерывное содействие по каждому мало-мальски сложному делу.
Назначение эксперта может служить
связующим звеном между полицией, производящей дознание, и следователем. Для
успеха дела, следователь должен систематически посвящать его во все подробности
хода следствия. Лучше всего, если эксперт будет призван к производству
экспертизы с самого начала предварительного следствия, так как не всегда
удается исправить упущения, вкравшиеся без указаний его опыта на первых порах,
пока следы преступления были еще горячи.
Идя все время параллельно со следствием,
эксперт разрабатывает и исследует каждый вопрос, требующий специальной
подготовки.
Наблюдаемые нередко на практике
неудовлетворительные результаты той или другой неумелой экспертизы не подрывают
ее значения в процессе вообще, так как неудачный выбор экспертов не дает права
отрицать важность применения научных способов к исследованию преступлений.
Причины неудачной экспертизы кроются также в том, что некоторые эксперты
считают себя обязанными давать категорические ответы, - утвердительные или
отрицательные, - на поставленные им вопросы, хотя в глубине души они не
чувствуют в себе достаточной для этого уверенности.
Эксперт обязан усвоить то правило, что
его священная обязанность – не скрывать своих сомнений.
Что же касается следователя, то он
должен точно разграничить свою роль от роли эксперта. Сам он не имеет ни
времени, ни возможности подвергать исследованию вещественные доказательства,
Это дело эксперта. Но, с другой стороны, он должен быть в состоянии руководить
экспертизой, знать, какие доказательства подлежат исследованию, какие вопросы
надлежит поставить эксперту, какой путь должен быть избран последним для их
разрешения, и, наконец, на какие вопросы наука может дать ответ.
Следователь не в праве слепо идти за
экспертом. Если он не видит ошибки, допущенной последним, он сразу дает ложное
направление всему следствию. А для того, чтобы критически относиться к
экспертизе, следователю необходимо самому располагать достаточными познаниями в
области применения научных методов к исследованию преступлений.
«Руководство…» состоит из нескольких
разделов, сведения из которых будут рассмотрены ниже. Особое внимание будет
уделено разделу «Деятельность следователя на месте преступления», как
отражающего наиболее важную часть криминалистической деятельности, а также
вкратце будут рассмотрены и иные разделы.
Так, как указывал Р.Рейсс, осмотр места
совершения преступления должен быть произведен следователем немедленно по его
обнаружении. Помимо приглашаемого в подлежащих случаях судебного врача,
например, при исследовании убийства, изнасилования, по возможности следователя
должен сопровождать эксперт-специалист по раскрытию преступлений.
Низшие чины полиции, узнающие о
совершившемся преступлении до прибытия следователя, не ожидая его, обычно
приступают к осмотру и исследованию места совершения преступления. Такой, по
мнению Р.Рейсса, почти повсеместно укоренившийся порядок должен быть устранен.
Не обладая соответствующей подготовкой и
не будучи в состоянии уяснить значение и сущность приемов раскрытия
преступлений, полицейские своими действиями не только не облегчают задачи
следователя, но даже вредят успехам предварительного следствия.
Слишком часто бывает, что полицейский
агент, желая раскрыть причину насильственной смерти, что совершенно не входит в
круг его обязанностей, переворачивает труп, и следователь находит его уже не в
прежнем положении.
Так, Рейсс указывает, что однажды в его
присутствии, агент сыскной полиции, производивший дознание по делу об
отравлении женщины серной кислотой, схватил имевший на себе отпечатки пальцев
стакан с остатками этой жидкости и сказал: «вот где найдется работа для
Бертильона». Если на месте совершения преступления преступники пили вино, можно
быть уверенным, что полицейский агент возьмет в руки оставленные ими стаканы,
желая получше рассмотреть их и узнать их содержимое. Между тем, такая
неосторожность легко приводит к тому, что имевшиеся на поверхности стакана
отпечатки пальцев преступника оказываются стертыми. Кроме того, тронутый предмет
редко ставится на прежнее место. Поэтому полицейским агентам, по мнению Рейсса,
должно быть строго внушено, что они не в праве прикасаться к предметам,
находящимся на месте преступления.
Для того, чтобы обеспечить с их стороны
полное и сознательное подчинение приведенному правилу, им необходимо
разъяснять, что они легко могут видоизменить следы преступления и тем самым
уничтожить данные к обнаружению преступников. Полицейский агент должен знать,
что для успеха предварительного следствия безусловно необходимо, чтобы
следователь и сопровождающие его сведущие лица застали первоначальную картину
преступления в неизмененном виде.
С момента обнаружения преступления
вплоть до прибытия судебной власти агенты полиции должны ограничиваться
пассивною ролью – никого не допускать к предметам, могущим иметь значение для
обнаружения виновных.
Весьма важно также, чтобы полиция до
прибытия следователя выяснила, какие лица имели доступ к месту совершения
преступления. Это требование имеет большое значение потому, что если
своевременно не будут собраны сведения о всех лицах, побывавших на месте
преступления, то впоследствии получение таких данных может быть сопряжено с
большими затруднениями.
С момента прибытия следователя,
необходимо приступить к воспроизведению картины преступления и к выяснению
личности преступника. С этой целью следователь совместно со сведущими лицами
изучает топографию места преступления, производит осмотр трупа, разыскивает
всякого рода следы и отпечатки частей тела и различных предметов, а также пятна
крови, и, наконец, собирает вещественные доказательства.
При исследовании места преступления
следователю предстоит двойная задача: во-первых, изучить расположение места
совершения преступления и всех находящихся на нем предметов, а также окружающей
местности, и, во-вторых, выяснить, какие пути ведут к указанному месту, чтобы
решить, какой дорогой пришел преступник.
Изучая пути, которые ведут к месту
преступления, следователь должен поставить себе ряд самых разнообразных
вопросов: как запираются окна и двери в комнате, в которой совершено
преступление, и в прилегающих комнатах? Какие входы ведут в дом и во двор?
Насколько легко преступник мог проникнуть в дом незамеченным? Вышел ли он по
совершении преступления тем же ходом, каким вошел? Мог ли он где-либо
спрятаться по близости, чтобы ждать наиболее благоприятное время для совершения
преступления? Насколько людна дорога, по которой пришел преступник?
В начале предварительного следствия
следователь не может предрешить вопрос и том, какие обстоятельства будут иметь
наиболее существенное значение в деле обнаружения преступника и выяснения
мотивов его деятельности. Поэтому, чем всестороннее он изучит место
преступления и ведущие к нему пути, тем более он будет готов ко всяким
случайностям, например, когда окажется, что его первоначальные представления об
обстановке совершения преступления несостоятельны, и придется начинать сызнова
уже произведенную работу.
Явления, не изученные при самом
возникновении следствия, могут видоизмениться со временем, и то, что первоначально
упущено, далеко не всегда может быть восполнено впоследствии.
Нельзя упускать из вида, что преступник
часто избирает для своего ухода не тот путь, которым он пришел. Если преступник
проник в комнату через дверь, подобрав к ней ключ или открыв ее отмычкой, а
вышел через окно, то, естественно, дверь может оказаться запертой изнутри.
Так, если кража совершена из помещений,
находящихся в двух разных этажах одной и той же виллы, при чем двери, выходящие
на балконы обоих этажей, взломаны. Это не означает, что налицо две
самостоятельных кражи. Изучение местности может привести к выводу, что воры не
располагали средствами для того, чтобы взломать дверь, с помощью которой
сообщались два разных этажа, вследствие чего, похитив вещи из комнат одного этажа,
они оказались вынужденными выйти из дома, чтобы проникнуть в другой этаж,
прибегнув к тому же приему, как и в первый раз, то есть взломав двери и другого
балкона.
Изучение места преступления может дать
материал для суждения о личности преступника. Если видно, что преступник сразу
направился к хранилищам денег и ценных вещей, особенно, если деньги и вещи
хранились не в обычных местах, - можно заключить, что кража совершена
человеком, непосредственно знакомым с расположением квартиры (домашний вор),
или, по крайней мере, ознакомившимся с таковым через посредство другого лица,
бывавшего или жившего в данной квартире.
Если преступление было совершено ночью,
преступник должен был осветить место своего действия. Следы стеарина, брошенные
спички могут дать полезные указания. Сорт спичек иногда может служить к
выяснению личности преступника.
Тщательного изучения требует мебель,
находящаяся на месте совершения преступления. Если она была сдвинута с места,
след на полу укажет как направление толчка, так и на его силу. Этот след ясно
виден на паркете, если его рассматривать под известным углом освещения.
Такое же значение имеет и изучение
складок ковра, покрывающего пол. Если этот ковер не слишком тяжел и не прибит
гвоздями к полу, то от сильного движения ноги он образует складку углом,
соответственно концу ноги, при чем острие угла будет обращено в ту сторону, в
которую была направлена сила ноги. Это обстоятельство может служить для
выяснения вопроса о том, в какой форме выразилась борьба между преступником и
его жертвой, как происходило нападение, пыталась ли жертва бежать и т. д.
Для того, чтобы запечатлеть данные
осмотра места совершения преступления, следователь (или эксперт) должен
набросать в общих чертах план этого места; к плану следует присоединять
масштаб. При этом бывает полезно сделать наброски двух планов, одного – самого
места совершения преступления, и другого – окружающей местности. При наличности
последнего плана суду (присяжным заседателям) легко будет судить о пути, по
которому пришел и ушел преступник, о близости соседнего жилья, о том, где
находились те или другие свидетели во время совершения преступления, и т. д.
Особое внимание в работе уделено
фотографированию места происшествия.
Метрический фотографический аппарат
Бертильона Рейс признавал необходимой принадлежностью органов розыска и
предварительного следствия.
Фотографические камеры Бертильона
изготавливались в двух размерах – в 18 х 24 и в 13 х 18 см. Камеры последнего
размера, как более портативные, были приняты французской сыскной полицией для
подвижных бригад, ими же снабжены и чины полиции в Германии.
Позднее Бертильон конструировал и третий
вид своей камеры размером в 24 х 30 см. для получения более детальных, крупных
снимков места совершения преступления и для других работ по судебной фотографии,
требующих возможно большей точности и величины снимка. При конструировании этой
камеры Бертильон применил целый ряд усовершенствований в ее системе и
приспособлений, облегчающих достижение желаемых результатов.
Главное достоинство фотографических аппаратов
Бертильона заключалось в те времена в том, что благодаря применению двух
постоянных величин: высоты оптической оси над горизонтом (1,5 метра) и
фокусного расстояния объектива, то есть расстояния от оптического центра
объектива до светочувствительной пластинки (15 см. для больших и 10 см. для
меньших камер), получался такой фотографический или, говоря правильнее,
фотометрический снимок, по которому легко можно было вычислить с совершенно
достаточной для следственных целей точностью в метрах и его долях размеры
снятых предметов и расстояний между ними, а затем составить план местности в
горизонтальной проекции.
Для этих целей посредством точных
вычислений Бертильоном составлены особые шкалы величин, которые отпечатываются
по обеим сторонам специальных картонных бланков для снятых метрическим
аппаратом позитивов.
Отдельное внимание в «Руководстве…»
уделено порядку наружного осмотра трупа и его фотографирования.
Если на месте преступления найден труп,
вопрос о непосредственной или, иначе говоря, физиологической причине смерти
составляет задачу судебного врача, разрешаемую им на основании вскрытия. Но
ответ его на этот вопрос не всегда достаточен для разрешения другого, более
важного для судебного следователя вопроса, была ли смерть насильственная, и притом
от посторонней руки, было ли совершено преступление или произошел только
несчастный случай.
Иногда по характеру повреждений на
трупе, по орудию, которым они нанесены, по свойству и количеству введенного в
организм яда и т. п. судебный врач может с положительностью удостоверить, что
здесь было совершено убийство, но бывают случаи, когда, оставаясь в пределах
медицинского исследования, он должен сказать только,, что смерть произошла от
огнестрельной раны, от того или другого яда, от удушения, утопления и т. п.
В таких случаях на судебном следователе
лежит обязанность выяснить те данные, на основании которых возможно разрешение
вопроса о том, что произошло: преступление, самоубийство или несчастный случай.
Точный
ответ на этот вопрос часто может дать тщательный осмотр положения трупа, его
особенностей, находящейся на нем одежды и окружающей обстановки.
Здесь прежде всего необходимо прибегнуть
к помощи фотографии, чтобы запечатлеть всю картину со всеми деталями. Для этого
нужно сделать несколько снимков места преступления с разных сторон, но таким
образом, чтобы труп был виден на каждом снимке.
Сам труп снимается сверху, а затем
справа и слева. При работе простым фотографическим аппаратом, для снятия трупа
сверху, приходится прибегнуть к раздвижной лестнице или другому
соответствующему приспособлению. Снимки справа и слева сделать просто, но
необходимо наблюдать, чтобы на них вышла и самая поверхность, на которой
находится труп. Кроме этих трех снимков, необходимо сфотографировать труп,
находящийся на полу или на земле, поставив аппарат на ту же поверхность.
При нахождении трупа на кровати или в
кресле, бывает обыкновенно достаточно снять его – в первом случае – сбоку, а во
втором – en-face и в профиль, при чем изображение трупа должно поместиться на
пластинке вместе с изображением всего кресла.
Кроме общего положения трупа,
фотографируются отдельно находящиеся на нем признаки насилия, - раны,
кровоподтеки и т. д., - но в виду того, что при этом приходится работать на
специальных пластинках и при соответствующем освещении, работа эта должна быть
произведена уже в анатомическом кабинете.
При осмотре трупа, важно обратить
внимание на положение рук и одежды. Если, например, человек падает, его руки
ложатся известным образом; точно так же определенным образом располагаются и
складки его одежды. Поэтому, внимательное отношение к данному вопросу всегда
даст возможность заметить, если кто-либо оправил одежду или изменил положение
трупа.
Следы борьбы могут оказаться как в
окружающей обстановке, так и на самом трупе. В первом случае должны быть
тщательно осмотрены пятна и брызги крови, помятая трава, поломанные ветви,
следы ног, беспорядок в расположении мебели, складки ковра и пр. На трупе следы
борьбы выражаются в ссадинах и кровоподтеках на руках и на лице и в так называемых
ранах самозащиты. Последние наблюдаются обыкновенно на запястьях, куда
нападающий, встречая сопротивление, наносит удары, чтобы обессилить свою
жертву. Ссадины и кровоподтеки, в связи с общей картиной преступления, могут
дать важные указания, хотя сами по себе они и не всегда являются
доказательством последнего. При самоповешениях, например, они могут быть
следствием рефлекторных движений тела.
При некоторых видах лишения жизни
наблюдается особое положение рук жертвы. Так, удавленные держат руки около шеи,
делая, очевидно, инстинктивное движение развязать или ослабить петлю; погибших
в огне находят держащими одну или обе руки перед глазами для защиты зрения
(подобное положение наблюдалось у засыпанных пеплом при извержении Везувия); у
трупов изнасилованных женщин также встречается особое характерное положение (т.
н. «la position de garde a vous»).
При осмотре трупа положение рук иногда
дает прямое указание на насильственную смерть: если, например, осмотром будет
установлено, что одна рука загнута назад и придавлена тяжестью тела, то отсюда
следует заключить, имеет место жертва насилия.
В делах об убийствах не следует
пренебрегать осмотром постелей, чтобы убедиться, сколько лиц в них находилось.
Оставляемый в постели след тела бывает очень заметен, и в делах о
прелюбодеяниях такой осмотр практиковался уже давно.
Иногда случается, что убийца приходит
назад к месту преступления с целью доделать то, что он первоначально забыл или
упустил из вида, или устроить «mise en scene». В описываемом в «Руководстве…» деле
об убийстве богатого рантье Бернэ было установлено осмотром, что труп уже не
находился в своем первоначальном положении, а вместе с тем на застывшем сгустке
крови на полу оказался след каблука. Когда дело раскрылось, то было выяснено,
что убийцы, через 19 или 20 часов после совершения преступления, возвратились,
чтобы придать трупу другое положение.
Очень серьезное внимание Рейс предлагает
обращать на направление струек крови, запекшейся около ран. Ясно, что кровь,
падая на землю, избирает для себя, в силу закона тяготения, кратчайший к
поверхности земли путь. Следовательно, при различном положении тела во время
нанесения раны, и направление этих следов будет различно. Если, например,
человек ранен в висок, когда он стоял, - кровь потечет к подбородку; если он
получил ту же рану, лежа навзничь на постели, - струя крови направится к
затылку; наконец, та же самая рана, нанесенная человеку, уткнувшемуся лицом в
подушку, даст крови направление к передней части лица.
К числу других следов, оставляемых
убийцей на трупе, относятся отпечатки ногтей, которые нередко находят при
задушениях на шее у жертвы. Можно различать три главные формы ногтей,
округленные, обрезанные углами и бороздчатые. Благодаря этому, следы ногтей
могут повести к установлению личности преступника. Если следы эти отчетливы, то
есть возможность сделать с них гипсовые или парафиновые слепки. Для сличения их
со следами ногтей заподозренного лица, последнего заставляют вонзить ногти в
воск (который не должен быть слишком мягок), и снимают гипсовый слепок с воска,
Особенности ногтей помогут изобличить преступника.
Что касается фотографирования, то, как
указывает Рейсс, опознание личности умершего по его трупу, если последний
предъявляется непосредственно ли, иди на фотографическом снимке, - в том виде,
как он есть, часто бывает весьма затруднительно. Обыкновенный вид трупа мешает
узнать покойного вследствие того, что знающие его личность не привыкли видеть
его в таком положении.
Особенно меняется вид трупов, вытащенных
из воды: они производят отталкивающее впечатление . и бывают неузнаваемы
настолько, что жена не может признать мужа.
Вот почему, для установления личности,
трупу необходимо придать внешность, возможно более близкую к его обычному виду
при жизни.
Во-первых,
его надо привести в положение, соответствующее живому человеку, - посадить на
специально приспособленный для этой целя стул, к которому труп привязывается за
талию, а голове придать неподвижность; за неимением такого стула, труп можно
посадить на ящик, прислонив спиною к поставленному стоймя столу или к стене.
Во-вторых, одежду и лицо трупа нужно
привести в порядок: лицо должно быть умыто, волосы причесаны, а платье должно
сидеть, как на живом. Если труп надо одеть, то одежду приходится разрезать
сзади пополам.
Наконец, в-третьих, необходимо устранить
на лице посмертные изменения. Эти последние касаются главным образом глаз и
рта: веки бывают закрыты, глаза кажутся тусклыми, покрытыми серой роговидной
оболочкой и нередко плоскими, вследствие высыхания этого органа; цвет губ
становится одинаковым с цветом кожи на лице. Прежде всего, следует приступить к
оживлению глаз, потому что живой вид человека находится в прямой зависимости от
взгляда. Так как изменение глаз вызывается их высыханием, то следует восполнить
потерянную ими жидкость. Для этой цели берется смесь воды с глицерином (в
равных частях), которая и вспрыскивается в заднюю камеру глазного яблока
шприцем Праваца. Чтобы веки оставались открытыми, под них кладут полоски ваты.
Роговую оболочку глаз увлажняют каплей воды с глицерином посредством кисточки.
Затем следует оживить губы с целью вызвать более заметный контраст между цветом
их и кожи; для этой цели в губы вспрыскивается вазелин, им же смазывается их
поверхность, после чего, при помощи кисти, их подкрашивают раствором кармина в
алкоголе.
Восстановленный труп Фотографируется en
face и в профиль. Для установления личности предъявляется не самый труп, а его
фотографический снимок, на котором гримировка сглаживается и общий вид
представляется более естественным. Свидетели легче узнают личность по снимку en
face , но для установления личности специалистами по системt Бертильона
((photographie signaletique)) требуется, по общему правилу, и снимок в профиль.
Далее в руководстве содержатся главы,
дающие подробные инструкции для криминалистов по отысканию и фиксации, а также
использованию в качестве вещественных доказательств следов крови, следов ног
(босых), следов пальцев рук (дактилоскопические) и иных следов. Вторая половина
работы посвящена методике расследования пожаров и поджогов, а также подделки и
подлогов документов. В качестве отдельного выделен раздел «Тайные сношения
преступников», где рассматриваются условные рисунки и физические знаки,
звуковые переговоры и тайная переписка преступников.
Таким образом, как показывает анализ
теоретических и практических данных из работ Рейсса, фактически благодаря ему в
числе некоторых других экспертов-криминалистов был заложен фундамент имеющейся
ныне российской криминалистики. Сравнение структуры лекций Рейсса и структуры
современных учебных пособий по криминалистике во многом сходно, как,
собственно, и само содержание трудов. Более того, выявляется такая интересная
деталь, как то, что во времена Рейсса в криминалистических целях использовались
все самые новые технические средства и способы, тогда как техническое
обеспечение современных криминалистических экспертиз зачастую оставляет желать
лучшего.
Заключение
Сегодня российская
криминалистика получает новое свое новое развитие, тесно связанное со многими
обстоятельствами, в том числе и сменой политического строя России.
Нельзя не отметить, тот
факт, что в советское время, будучи все же отдельной отраслью
уголовно-юридической науки, криминалистика зачастую рассматривалась с двух,
собственно, имеющих малое отношение к этой сфере, позиций – «единственно
правильного» политического курса Советского Союза и забвении и поругании всех
тех достижений криминалистики, которые имелись в России до 1917 года, в том
числе и зарубежных ученых. Примечательно, что первые работы советских
криминалистов часто строились на тех самых трудах западных и российских
юристов.
Разумеется, такое
отношение к криминалистике как специфической, технической и научной области,
совершенно неоправданно. Тем не менее, оно послужило основанием для того, что в
течение достаточно длительного периода времени труды и знания многих западных
криминалистов для России стали недоступными.
Сегодня происходит
восстановление, своеобразное возрождение достижений дореволюционного периода, в
том числе в области криминалистики. Упоминавшиеся ранее «общим списком» в
качестве «зарубежных» криминалистов в отечественных пособиях по криминалистике
имена зарубежных ученых открываются заново.
Одним из ярких
представителей зарубежной криминалистики начала ХХ века был и Рудольф Арчибальд
Рейс – профессор Университета Лозанны, химик и юрист, который стоял у истоков
криминалистической науки, основав одну из первых
экспертных криминалистических лабораторий и курсы по обучению работников
полиции научным методам исследования вещественных доказательств.
Список источников:
1. R.A.Reiss, Contribution a l’etude
la police scientifique. Archives de Lacassagne, 1908.
2. Reiss R.A., La photographie
judiciaire. Париж,
Мендель, 1903.
3. Белкин Р.С.
Криминалистика: Краткая энциклопедия. – М.: 1993.
4. Белкин Р.С.
Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. От теории к практике. – М.:
Издательство Юридическая литература, 1988.
5. Вайнгардт А. Уголовная тактика. –
СПб.: 1910.
6. Гросс Г. Руководство для
судебных следователей. – СПб.: 1898.
7. История полиции
дореволюционной России. – М.: 1981.
8. Криминалистика:
Учебник/Отв. ред. Н.П. Яблоков. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2001.
9. Крылов И.Ф.
Криминалистика. – Л.: Издательство Ленинградского Университета. 1976.
10. Локар Э. Руководство по
криминалистике/Под ред.С.П.Митричева. – М.: Юридическое издательство НКЮ СССР,
1941.
11. Мулукаев Р.С. Полиция и
тюремные учреждения дореволюционной России. – М.: 1964.
12. Пантелеев И.Ф.,
Селиванова Н.А. Криминалистика. – М.: 1993.
13. Полиция и милиция России: страницы
истории. – М.: Наука, 1995.
14. Рейсс Р.-А. Научная
техника расследования преступлений. - СПб.: 1912.
15. Энциклопедия судебной
экспертизы/Под ред.Т.В.Аверьяновой, Е.Р.Российской. – М.: Юристъ, 1999.
Альтернативные источники:
1. #"#">#"#_ftnref1" name="_ftn1" title="">[1] Криминалистика: Учебник/Отв. ред. Н.П. Яблоков. 2-е
изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2001. – С.93.