ПЛАН
Введение.
1. История развития военно-социологической
мысли России.
2. Современные проблемы военной социологии.
Заключение.
Литература.
Введение
В ряду многих ветвей отраслевого
социологического знания военная социология долгие годы развивалась
особняком. Причин тому немало: организационная разобщенность «военных» и
«гражданских» социологов, плотная завеса секретности и, конечно,
специфичность самой армии как объекта социального анализа,
ведомственная замкнутость ее организационных структур. И, тем не менее,
вопреки этим трудностям, военно-социологическая мысль развивалась,
упрочивая свои теоретические позиции, расширяя исследовательский поиск.
Но какова мера ее методологической и профессиональной зрелости сегодня?
Вполне ли отвечает она запросам и ожиданиям нынешней армии.
Событий последних лет
вызвали к жизни многие социальные явления, которые раньше не были в
центре внимания наших ученых и общественности. К чести журнала
«Социологические исследования» он оказался на уровне тех сложных
задач, которые встали перед обществом. Характер и содержание
материалов, публикуемых в изученной литературе, отражают широкий спектр проблем.
К положительному опыту
можно отнести выпуски специальных номеров журналов[1],
посвященных военной проблематике, так как общество и армия нуждается
в объективной оценке того состояния, в котором находятся Вооруженные
Силы нашего государства. Кроме этого, ряд материалов по военной
социологии, учитывая определенный дефицит в учебной и
учебно-методической литературе по данной проблеме, может быть использован
преподавателями общественных наук и студентами вузов.
В деле возрождения
авторитета отечественной военной социологии очень своевременным
представляется обращение к малоизвестным работам русских социологов П.А.
Сорокина, Н.С. Тимашева и др. по проблемам социологии войны.
1.
История развития военно-социологической
мысли России
За более чем
столетний период своего существования отечественная военная социология
переживала как периоды бурного развития и подъема, так и годы
полного забвения или трудового существования в жестких идеологических
рамках, неоправданной закрытости и невостребованности результатов
исследований. В конце 1993 г. считалось, что «отечественная военная
социология переживает сейчас далеко не лучшие времена»[2],
спустя десятилетие можно констатировать, что с позиций сегодняшнего
дня те времена представляются едва ли не периодом расцвета этой отрасли,
а существовавшие тогда трудности - естественными проблемами роста. В
развитии этого направления исследований в современной России прослеживаются
определенные аналогии с советским периодом ее возрождения и институционализации.
Оживление в СССР общественно-политической
мысли после XX съезда КПСС (1956 г.) и начало процессов
институционализации советской социологической науки позволили военной
социологии возродиться в стране и продолжить практику
военно-социологических исследований, проводившихся в Русской
Императорской армии в 1890-1910-х гг. и в РККА в 1920-1930-х гг..
Причем, возрождение военной социологии, как и социологии в целом, проходило
в виде становления военно-социологических исследований сугубо прикладного
характера. Теоретический же уровень исследований отождествлялся
исключительно с историческим материализмом.
В 1965 г. в
Военно-политической академии имени В.И. Ленина в составе
военно-научного общества слушателей начал функционировать кружок
конкретных военно-социологических исследований - первое, нештатное в
структуре Вооруженных Сил СССР подразделение социологического профиля.
Его наиболее продуктивный период работы - 1965 г. - начало 1980-х
годов. За это время через кружок прошли сотни слушателей, преподавателей
и адъюнктов Военно-политической академии (в том числе и многие из будущих
руководителей и сотрудников штатных научно-исследовательских и учебных
социологических подразделений). Изучением теоретико-методологических и
методических основ социологической науки здесь не ограничивались.
Первые социологические
исследования в Советских Вооруженных Силах проведены именно участниками
кружка. Их тематика была разнообразной: межличностные отношения в
подразделениях военно-строительных отрядов (1966-1967 гг.); повышение
эффективности работы старшинского состава подводных лодок по укреплению
воинской дисциплины на Северном и Балтийском флотах (1966-1967 гг.);
формы массово-политической работы по укреплению воинской дисциплины в
войсках с учетом социальных изменений в рядовом и сержантском составе
(1967 г.); политическая информированность военнослужащих срочной службы
(1968-1969 гг.); проблемы военно-патриотического воспитания молодежи и
подготовки ее к службе в Вооруженных Силах Курской и Донецкой областей
(1969 г.); театр и его общественно-просветительская функция в войсках
(1970 г.) и др. В качестве предмета военно-социологических исследований
рассматривалось изучение механизма закономерных зависимостей армии от
общественного и государственного строя, которые проявляются в структуре
армии, системе социальных и межличностных отношений военнослужащих[3].
Таким образом, кружок
способствовал привлечению внимания руководящего состава Вооруженных Сил
(в лице Главного политического управления СА и ВМФ - ГлавПУра) к
новым методам получения социальной информации. Царившая в стране в
середине 1960-х годов творческая атмосфера, связанная с возрождением и
реабилитацией отечественной социологии, помогала созданию нештатных
военно-социологических подразделений. Так, например, в 1965-1967 гг. при
редакции газеты Киевского военного округа «Ленинское знамя»
функционировал внештатный отдел социологических исследований, в который
помимо работников газеты входили офицеры-политработники и преподаватели
военно-учебных заведений Киевского гарнизона[4].
В 1967 г. при Политическом управлении Московского военного округа
сформировано нештатное бюро социологических исследований для изучения
«социально-демографических данных в личном составе войск»[5].
Начиная с середины 60-х годов, популярность военно-социологических
исследований возрастала.
Первое крупномасштабное
социологическое исследование в Вооруженных Силах СССР, санкционированное
Главным политическим управлением СА и ВМФ, было осуществлено в июле-августе
1966 г. на базе Одесского и Белорусского военных округов по теме
«Пути совершенствования деятельности офицеров в воспитании подчиненных,
укреплении воинской дисциплины» (опрошено свыше 1000 военнослужащих). С
его результатами было ознакомлено руководство Министерства обороны СССР.
Резолюция на аналитической записке гласила: «Материал представляет особый
интерес, надо наладить систематическую информацию для руководства».
Новый импульс
активизации исследовательской деятельности придали Закон «О всеобщей
воинской обязанности» (1967 г.) и постановление ЦК КПСС «О мерах по
улучшению партийно-политической работы в Советской Армии и
Военно-Морском Флоте» (21 января 1967 г.). В течение года было
проведено два крупномасштабных исследования по проблемам повышения
эффективности форм и методов партийно-политической работы. Проводившиеся
исследования содержали информацию, свидетельствующую о наличии в армии
и на флоте определенных социальных проблем, и большинство данных,
полученных в 1966-1967 гг., изначально получили закрытый характер и
доводились до весьма ограниченного круга должностных лиц (начальник
ГлавПУ СА и ВМФ и его заместители, в отдельных случаях - Министр
обороны СССР). Эта традиция во многом сохранялась вплоть до конца 1980-х годов.
Вместе с тем
исследования носили несистематический характер, не были связаны между
собой единой программой и осуществлялись на недостаточно высоком
методическом уровне. Директивную роль в развитии социологии в СССР и
для институционализации в стране военной социологии сыграло
Постановление ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию общественных
наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве» (14 августа
1967 г.). Выполняя его, Министерство обороны создало Отдел
военно-социологических исследований Главного политического управления СА и
ВМФ.
Функционирование отдела
в структуре Главного политического управления СА и ВМФ, с одной
стороны, повышало статус и авторитет данного подразделения в войсках,
а с другой, - сдерживало инициативу ученых, ограничивало исследования
жесткой секретностью. «Сложившаяся специфика превращала отдел чисто в
информативный орган, когда из сотен с трудом добытых цифр брались
одна-две в доклад руководящего лица...»[6].
Один из немногих случаев, когда результаты социологических исследований
были приняты в качестве ценной информации, связан с воздушно-десантными
войсками. Материалы исследования, проведенного в 1975 г. в соединении
ВДВ (г. Болград Одесской области), давали основание судить о
критическом состоянии социально-бытовой сферы и организации досуга
кадровых военнослужащих и членов их семей, причинах роста пьянства,
аморального поведения и суицидальных происшествий среди
офицеров-десантников. Работа военных социологов, их рекомендации побудили
к принятию оперативных мер не только в обследованном гарнизоне, но и в
воздушно-десантных войсках в целом.
Несмотря на все
трудности, отдел расширял тематику и направления исследований: вопросы
морально-политической и психологической подготовки войск в ходе
крупномасштабных войсковых учений (в том числе с применением боевых
отравляющих веществ) и дальних походов (в соединениях подводных лодок,
на Средиземноморской эскадре и др.), а также в экстремальных ситуациях
(при вводе войск в Чехословакию в 1968 г.); морально-психологическая
устойчивость спецконтингентов (летного состава, десантников, подводников и
др.); причины суицидальных происшествий в армии и на флоте; проблемы
взаимоотношений в воинских коллективах (соотношение формальной и
неформальной структур, «дедовщина», межнациональные отношения и т.п.);
социальные проблемы кадровых военнослужащих и членов их семей
(свободное время офицеров, состояние социально-бытовой сферы военных
гарнизонов и городков); преподавание общественных наук в военно-учебных
заведениях МО СССР; проблемы военной прессы (читательские интересы
военнослужащих, связь публикаций в военных СМИ с жизнью войск и сил флота)
и др.
Получаемые данные о
реальном состоянии военнослужащих, уровне правопорядка и воинской
дисциплины в войсках и силах флота, как правило, шли вразрез с
содержанием докладов членов военных советов - начальников
политуправлений военных округов, групп войск и флотов. Сотрудникам
военно-социологического отдела, в частности, ставилось в вину то, что
они в основном ограничивались вскрытием социальных проблем, а их
рекомендации расценивались как «неэффективные». Руководство Главного
политуправления, образно говоря, хотело видеть в отделе своеобразную
пожарную команду, выявляющую очаги возгорания и одновременно ликвидирующую
их. Возможно, при иной организационно-структурной модели социологической
службы можно было бы ожидать большего. Но как «гасить» явления, носящие,
как правило, массовый и застарелый характер, быстро
самовоспроизводящиеся и распространяющиеся? Как группка социологов может
справиться, например, с «неуставными взаимоотношениями», суицидом,
примитивностью социально-бытовой сферы военных гарнизонов и городков,
сокрытием должностными лицами преступлений и нарушений воинской
дисциплины, низкой эффективностью института младших командиров, отсутствием
действенных механизмов социальной защиты военнослужащих от произвола
командиров и начальников? Диагностируемые социологами проблемы оставались
без серьезного осмысления на командном, политическом уровне. Более
того, информация негативного характера постепенно стала поводом для
регулярных нареканий в адрес исследователей, а в военных округах и на
флотах формировалась боязнь проведения исследований в подчиненных
частях и подразделениях. Военная социология, даже в существовавшем
тогда виде, оказалась, с одной стороны, наукой «для служебного
пользования», а с другой - «неудобной».
Тем не менее, за
время существования отдела был накоплен значительный опыт организации и
проведения прикладных исследований. Логика подсказывала необходимость
расширения его функций и решаемых им задач, а следовательно,
увеличения и профессионализации штатов. Но решение было принято другое
- в августе 1977 г. отдел прекратил свое существование, его
сотрудники переведены в Институт военной теории и истории МО СССР.
После этого прикладные исследования в армии и на флоте временно были
приостановлены.
Однако идея военной
социологии уже пустила корни. Появились первые работы по теории,
методологии и методике[7].
В Военно-полити-ческой академии в рамках различных учебных курсов
читаются лекции по методологии и методике. В конце 1960-х - начале
1970-х годов в связи с развернувшейся в стране дискуссиями по поводу
целесообразности «отпочкования» от философской науки социологии стал подниматься
вопрос и об относительном обособлении социологической составляющей
«марксистско-ленинского учения о войне и армии».
Начиная с конца 1970-х
- начала 1980-х гг. появляются фундаментальные коллективные работы «Война
и армия» (1977), «Человек в современной войне» (1981) и др.
В них все же
преобладал философский подход, результаты социологических исследований
использовались слабо. Первой же, по нашему мнению, монографией, в
которой разрабатываемые теоретические положения нашли обоснование, а
частью и непосредственно выводились из результатов прикладных
исследований, была работа В.Н. Ковалева[8].
Важным фактором процесса институционализации военной социологии
(первоначально в виде «конкретных военно-социологических исследований»)
выступила подготовка в Военно-политической академии на рубеже конца
1960-х - начала 1970-х гг. ряда диссертационных исследований, в которых
рассматривались теоретико-методологические и эмпирические аспекты
отечественной военной социологии.
Процессу
институционализации военной социологии способствовало и налаживание
международного сотрудничества в этой области. В частности, тесные
отношения у сотрудников военно-социологического отдела ГлавПУ и
Военно-политической академии установились с коллегами из стран Варшавского
договора, во многих из которых функционировали аналогичные
научно-исследовательские подразделения. В 1967 году было сформировано
военное отделение Советской социологической ассоциации. Его члены в том
же году участвовали в работе I международной конференции военных
социологов в Лондоне по теме «Вооруженные силы и общество», которая
была организована Президиумом военной секции Всемирной социологической
ассоциации социологов[9].
С сентября 1970 и
вплоть до 1991 г. советские военные социологи выступали на заседаниях
Всемирных социологических конгрессов. В 1970-1990 гг. в руководство
постоянно действующего под эгидой Международной социологической
ассоциации исследовательского комитета «Вооруженные силы и разрешение
конфликтов» избирались советские ученые В.К. Коноплев и С.А. Тюшкевич.
8 августа 1977 года
Институт военной истории Министерства обороны был преобразован в
Институт военной теории и истории. В его составе создано
научно-исследовательское управление {социально-полити-ческих и
психологических исследований) численностью 60 человек. В управление
входило 4 отдела: проблем марксистско-ленинского учения о войне и армии,
организационно-партийной и идеологической работы в Вооруженных Силах,
проблем воинского воспитания и дисциплины. В этих условиях социологические
исследования объективно не могли служить каналом обратной связи с
войсками и силами флота и рассматривались руководством как
второстепенный и малоэффективный способ получения социальной информации.
Однако благодаря активности бывших сотрудников отдела
военно-социологических исследований, вошедших в состав управления,
удалось возобновить проведение ВСИ (их, правда, количество уменьшилось
примерно в 10 раз) и решать задачи социологического характера.
Получила продуктивное
развитие зародившаяся еще в упраздненном отделе практика тесного
сотрудничества военных социологов и психологов. В результате появился
ряд новых исследовательских подходов и технологий. В частности, была
создана и использовалась в дальнейшем в ходе стратегических учений
«Запад-81» полевая психологическая лаборатория, выполнявшая оперативные
социологические и психологические исследования среди военнослужащих,
участвовавших в учениях. Сегодня курьезом выглядит реакция
военно-политического руководства на полученные данные: доля считающих,
что победителей в ракетно-ядерной войне быть не может, равная 80%
опрошенных солдат и офицеров, была расценена как серьезная «деформация
сознания личного состава».
В 1983 г. опыт
оперативного изучения морально-психологического состояния был
воспроизведен при крупномасштабных стратегических учениях в Прибалтике
при отработке действий войск в условиях применения противником высокоточного
оружия.
В последующие годы в
ходе организации и проведения исследовательской работы был получен
уникальный опыт социологического обеспечения деятельности органов
военного управления в условиях чрезвычайной обстановки.
К периоду 1987-1989
гг. относится проведение исследований среди личного состава
ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Был собран
уникальный материал по проблеме морально-психологической готовности
личного состава к ведению боевых действий. Однако полученные данные
заинтересовали руководство ГлавПУ преимущественно в части, касающейся
обобщения форм и методов партийно-политической работы в боевой
обстановке[10].
В целом исследовательские материалы органами военного управления практически
не были востребованы.
Главным заказчиком
проводившихся исследований выступало Главное политическое управление СА
и ВМФ, оно определяло основные направления научных разработок. В
результате многие из исследований осили общий характер, были слабо
ориентированы на потребности практики. Работа 2-го управления Института
стала приобретать все более академический характер, в основном
сосредоточивалась на подготовке научно-теоретических трудов (монографий,
научных отчетов, учебно-методических пособий и др.). Труд
«Военно-социологическое исследование», подготовленный в 80-е годы, вплоть
до 1992 г. оставался единственным в армии и на флоте базовым
учебно-методическим пособием по организации и проведению
военно-социологических исследований[11].
Внедрению новых
информационных технологий в военно-социологические исследования способствовало
создание в 1987 г. в составе 2-го управления научно-исследовательской
группы по разработке компонентов информационного обеспечения
автоматизированной подсистемы управления политорганов СА и ВМФ «Знамя».
Исследовательская
деятельность являлась достаточно разнообразной и имела свою (правовую,
психологическую, социально-политическую) специфику. Общим было проведение
значительного объема исследований непосредственно в войсках и силах
флота. В частности, офицеры-иссле-дователи участвовали во всех крупных
войсковых и флотских учениях, работали в районах стихийных бедствий, аварий и
катастроф (Чернобыльская АЭС, Ленинакан, Спитак), в составе оперативной
группы МО СССР в Республике Афганистан.
Среди наиболее важных
направлений их работы: борьба с неуставными взаимоотношениями среди
военнослужащих срочной службы («дедовщиной») и предупреждение суицидальных
происшествий в армии и на флоте; изучение проблем психологической
устойчивости личного состава в экстремальных условиях; участие в
развертывании и становлении в Вооруженных Силах СССР службы
профессионально-психологического отбора; выявление причин и форм
проявления латентной (скрытой) преступности и разработка мер по
предупреждению правонарушений офицерским составом; правовая регламентация
полномочий командиров отдельных частей и соединений; процессы
демократизации в армии и на флоте; национальные отношения в
Вооруженных Силах и повышение культуры межнационального общения
военнослужащих; семейно-бытовые отношения в офицерских семьях; влияние
нравственно-психологической атмосферы семьи на решение служебных задач
и др. В то же время в деятельности этих структур наблюдались
определенный параллелизм и дублирование. Представлялось целесообразным
объединить разрозненные усилия в едином научно-исследовательском
подразделении. Однако очевидности этой потребности для практических
решений в тот период оказывалось недостаточно.
Новый этап процесса
институционализации военной социологии связан с постановлением ЦК КПСС
«О повышении роли марксистско-ленинской социологии в решении узловых
социальных проблем советского общества» (от 7 июня 1988 г.). В
результате появился приказ Министра обороны СССР № 330 от 1 октября
1988 г. «О социально- психологической службе в Советской Армии и
Военно-Морском флоте», в котором, в частности, отмечалось, что военная
социология и психология призваны внести существенный вклад в
качественное решение узловых проблем совершенствования управления
Вооруженными Силами, активизацию человеческого фактора.
В рамках реализации
этой программы в 1989 г. за счет штатов всех четырех ранее
существовавших научно-исследовательских организаций был образован Центр
исследований социальных и психологических проблем при Главном
политическом управлении СА и ВМФ (ЦИСПП) с первоначальной численностью
97 чел. Организационно он был преобразован в три отдела: 1)
социально-психологических проблем воспитательной работы; 2)
морально-психологической подготовки и профессиональной ориентации военнослужащих;
3) изучения общественного мнения; и одну группу - разработки
информационного обеспечения.
В первом составе
Центра удалось собрать только 16 дипломированных специалистов в области
социологии и психологии. Не удивительно, что исследования грешили
методическими ошибками, данные обрабатывались вручную, а докладные
записки и отчеты носили в основном констатирующий и описательный
характер. Тем не менее, уже в 1990 г. сотрудниками группы разработки
информационного обеспечения была создана приспособленная к нуждам
войсковых исследователей оригинальная программа ввода и обработки
социологической и психологической информации (ZOISI), позволившая
формировать автоматизированный банк данных исследований, а Центр сумел
превратиться в научно-исследовательское подразделение, способное решать
серьезные задачи. В их числе важнейшими были: оперативное и
объективное изучение мнений и настроений военнослужащих,
морально-психологической атмосферы в воинских коллективах, социальных
процессов в армии и на флоте; разработка рекомендаций органам
военного управления, касающихся социальных, психологических и правовых
механизмов и причин негативных тенденций в армейской и флотской жизни
и обстановки, складывающейся вокруг Вооруженных Сил; научно-методическое
обеспечение деятельности вновь создаваемых подразделений
социально-психологической службы.
К началу 90-х годов
следует отнести и появление первых серьезных методических разработок
Центра, получивших признание в войсках. К ним относятся рекомендации по
профилактике самоубийств среди военнослужащих, социально-психологическим
аспектам укрепления семей военнослужащих, профилактике межнациональных
конфликтов в воинских коллективах, изучению общественного мнения
военнослужащих части (корабля), организации деятельности нештатных групп
изучения общественного мнения, первичной обработке социологической и
социально-психологической информации на персональной ЭВМ. Учебно-методическое пособие «Введение в
профессию» фактически стало настольной книгой войсковых социологов и психологов[12].
К числу наиболее
успешных научно-исследовательских проектов, реализованных в период
деятельности Центра, следует отнести исследование «Профилактика
суицидальных происшествий в армии и на флоте». Анализ показал рост
числа самоубийств среди военнослужащих: с 19,6 до 23,8 самоубийств на
каждые 100 тыс. военнослужащих в 1985-89 гг. Полученные материалы были
использованы при подготовке директивы Министра обороны СССР,
должностных инструкций, методических пособий и других руководящих
документов. В результате удалось существенно изменить ситуацию - в 1991
г. этот показатель составил 20,1. Это при том, что по стране в
целом тенденция роста числа самоубийств продолжала сохраняться: в 1991
г. их число на 100 тыс. чел. достигло 30 (свыше 80 тыс. самоубийств в год).
Демократизация
общественной жизни вынуждала партийно-политическое руководство армии и
флота искать новые пути влияния на массы. Данные многих исследований,
свидетельствующих о негативных явлениях в воинских коллективах, о
существенных изменениях, происходящих в структуре ценностных ориентаций
военнослужащих (в частности, о неоднозначном отношении различных
категорий к необходимости сохранения СССР и единых Вооруженных Сил), о
снижении влияния партийных организаций и политорганов в армии и на
флоте, стали вызывать раздражение руководства Главного
военно-политического управления. Оно все больше стало видеть в
деятельности научно-сследовательского подразделения не источник
объективной информации, подготовки назревших управленческих решений, а
нечто вроде «пятой колонны» в своей структуре - канал утечки информации
о состоянии массового сознания военнослужащих, эффективности
деятельности политорганов и реальной популярности тех или иных
личностей, их идей и результатов деятельности. Таким образом, невольно
взятая на себя Центром функция своеобразного гражданского контроля -
информирования общественности о реальном состоянии дел в армии и на
флоте, не нашла ни понимания, ни поддержки руководства.
Летом 1991 г. Центр
был значительно сокращен. Готовилось решение о новом преобразовании
или даже возможном его расформировании. Однако события августа 1991 г.
и последующее упразднение военно-политических органов в Вооруженных
Силах СССР остановили этот процесс. Результаты исследований сотрудников
центра сыграли важную роль в обосновании необходимости сохранения в армии
и на флоте структур по работе с личным составом (впоследствии -
органов воспитательной работы). 23 декабря 1991 г. Центр исследований
социальных и психологических проблем был преобразован в Центр
военно-социологических, психологических и правовых исследований (ЦВСППИ)
Вооруженных Сил.
В 1980-е годы помимо дальнейшего
расширения практики и улучшения качества проведения ВСИ предпринимались
конкретные шаги и к формированию военно-социологической теории. На
межвузовских научно-практических конференциях по военной социологии[13]
впервые развернулась дискуссия об объектно-предметной области военной
социологии как специальной социологической теории (а не эмпирического
придатка к военной проблематике исторического материализма). В
противовес традиционному отождествлению социологического подхода с
философским в качестве предмета военной социологии выдвигалось рассмотрение
общественных отношений по вопросам войны и мира во всей многообразной
совокупности военно-экономических, политических, общечеловеческих и др.
аспектов. При этом социологический ракурс исследований описывался с помощью
понятий «военно-социальные отношения» и «военно-социальные процессы»,
«военно-социальные явления», «военно-социальная сфера», «армия как социальный
институт», «социальные аспекты и последствия войн»,
Обретение военной
социологией институционализированного статуса сопровождалось формированием
системы подготовки кадров военных социологов и соответствующей учебной
дисциплины.
2. Современные проблемы
военной социологии
Отечественная наука, включая и военную социологию,
переживает сложный и противоречивый этап своего развития. Преодолевая
односторонние подходы к исследованию войны, мира и армии, военные социологи
ныне концентрируют внимание на ряде ключевых научных проблем.
1-я проблема. Изучение гносеологических основ
военной социологии России с учетом ее исторического опыта (конца XIX - начала
XX веков). Отечественной военно-социологической мысли XIX века принадлежит
приоритет в постановке, раскрытии и решении вопроса о самостоятельном статусе военной
социологии, ряде актуальных аспектов взаимосвязи политики и войны, нравственных
сторонах духовной жизни офицерского корпуса. Примечательна в этом плане работа
офицера русской армии Н.А. Корфа «Этюды по философии военных наук». Под
социологией он понимал в широком смысле науку об Отечестве, объединяющую самые
общие результаты социальных наук (политики, политической экономии, этики,
юриспруденции и т.д.) и представляющую «философию этих наук». В узком смысле -
науку о движении и взаимодействии социальных групп, взятых в статике и динамике.
Близкие по социальной направленности взгляды излагал
отечественный исследователь Головин Н.Н. в труде «Наука о войне». Анализируя содержание
и специфику первой мировой войны, он обратил внимание на насущную потребность
изучения причин любой войны, политических целей, преследуемых государствами в
ходе ее ведения, роли различных факторов победы. В этой связи он ставит вопрос
о комплексном изучении войны как социально-политического явления. «Не нужно
быть пророком для того, чтобы безошибочно предсказать появление в ближайшем
будущем особой научной дисциплины, которая предметом своего исследования будет
иметь изучение войны как социологического процесса,взятого во всем целом»[14].
По существу именно он сформулировал основы военной социологии. Она должна, по
взглядам Н.Н. Головина, обратить особое внимание на такие вопросы исследования:
место и роль материальных основ подготовки государства в возможной войне; состоянию
духа народа, его патриотических чувств в ходе ведения вооруженной борьбы,
эффективность военной стратегии государства и ее реализации в войне, степень
обученности и боевой выучки офицерского и рядового состава армии.
Необходимо подчеркнуть, что уже в начале XX века
военные социологи России обращали особое внимание на два содержательных
компонента в военной социологии: теоретический и эмпирический. При этом
исследователями того периода были вскрыты актуальные направления развития
отмеченных компонентов. К наиболее значительным вопросам теоретического
характера следует отнести такие как: проблема взаимодействия армии и общества;
диалектика войны и армии с различными сферами общественной жизни; роли военной
политики и дипломатии России в Европе.
2-я проблема. Осмысление и
развитие военной социологии концептуальность взглядов в сфере войны, мира и
безопасности в изменяющихся международных отношениях. Весьма актуальное
теоретическое и практическое значение для судеб человеческой цивилизации
приобретает состояние и тенденции политики безопасности государств в XXI веке.
Наше время свидетельствует о возможности выделения
следующих основных особенностей политики безопасности. Во-первых, она является
важным компонентом общемировой стратегии выживания человечества, его перехода к
ненасильственной цивилизации. И в этом понимании имеет прямой выход на
национально-государственную политику и косвенно на военную политику государства,
которая в реальных современных условиях не может быть полностью подчинена
предотвращению войны.
Во-вторых, такая политика может быть состоятельной
лишь в человеческом измерении, т.е. должна быть ориентирована на правовые
принципы уважения достоинства человека, его прав и свобод, нацелена на придание
способам организации и орудиям человеческой деятельности форм и масштабов,
соответствующих гуманной природе человека, его духовным возможностям.
В-третьих, она осуществляется в условиях, когда войны не только возможны, но и
допустимы с точки зрения определенных политических сил. Данное обстоятельство
предполагает не только сотрудничество государств, всех заинтересованных
социальных общностей в деле недопущения агрессии, обеспечение приоритета
невоенных политических средств в разрешении противоречий между государствами,
но и непременное международное наказание виновников агрессии, нейтрализации и
прекращения ведущихся войн и вооруженных конфликтов.
В содержании политики безопасности можно выделить
ряд аспектов: социологический, социально-политический, военно-политический,
экологический, информационный.
Социологический аспект политики безопасности
заключается в мировоззренческом осмыслении того, что развитие человечества
объективно заинтересовано в исключении войны из системы общественных отношений.
Исходя из опыта исторического развития, человечество все глубже осознает
ценность мира, как состояние, способствующее общественному развитию, и понимает
иррационализм войны, ход и результаты которой отбрасывают человечество назад.
Социально-политический аспект политики безопасности
состоит в постепенном изменении соотношения сил мира и войны на планете. Народные
массы все в большей мере стремятся реализовать себя в процессе борьбы за мир.
Следует заметить, что проблема предотвращения войны в ядерную эпоху перестает
быть прерогативой относительно узкого круга политических и государственных
деятелей.
3-я проблема. Социологический анализ
взаимосвязи общества и армии, места и ее роли в политической системе
реформировающегося Российского государства. Важное значение в наше время
приобретает исследование проблемы соотношения «армия - партия» как важных
субъектов политической системы Российского государства. В ходе его
регулирования такое соотношение может быть представлено в ряде моделей. Первая
- «монопольная партизация». Она проявляется в безраздельном воздействии на
армию со стороны правящей в государстве политической партии. При такой возможной
модели одна партия, стоящая у власти, определяет суть армии; ее предназначение;
организационную структуру; функции и задачи; вовлекает в свои партийные ряды,
прежде всего, офицерский состав.
Вторая модель - «полная департизация армии». Она по
своему содержанию сводится к положению правового запрета по вопросу создания
организаций партии в армии, а в отношении самих военнослужащих недопустимости
состоять членом какой-либо партии. Такую позицию разделяют 58% опрошенных
военнослужащих. Подобная идея реализовывалась в недавнем прошлом в странах
Восточной Европы, например, в Польше, Чехословакии, Венгрии. Вместе с тем
данное положение не может исключить влияние партий на армию.Оно реализуется
через военную политику государства, законодательные органы страны, военное
строительство, средства массовой информации, ценностные ориентации военных
кадров и др.
Третья модель - «частичная партизация армии»,
По своей направленности возможная модель не отвергает партийного воздействия на
личный состав армии и флота. Об этом заявили 17% опрошенных военнослужащих. Она
означает, что военнослужащие имеют право вступать в различные политические партии,
функционирующие в обществе, участвовать в их работе. Однако такая деятельность
представителей партий в армии должна проводиться в соответствии с
законодательством государства, нормативными военными актами. Особенно важно,
чтобы участие в работе проводилось вне расположения войск (казарм, жилых помещений,
клубов и Домов офицеров и т.п.), во внеслужебное время военнослужащих.
Четвертая возможная модель - «плюралистическая
партизация». Такой точки зрения придерживаются 9% респондентов. Она означает деятельность
в армии и на флоте различных партий.Следует отметить, что плюралистическая
концепция в области партизации особенно разрушительна для армии. Она ведет к
подрыву единоначалия, боеготовности частей, снижению уровня морального
состояния военнослужащих и другим негативным последствиям. По существу такая
армия не способна быть надежным инструментом политики государства.
4-я проблема. Взвешенный анализ
концептуальных взглядов военных социологов зарубежных государств по вопросам
армии, войны и безопасности в условиях эволюционизирующегося мира. При этом в
противоречиях и меняющихся международных отношениях необходимо опираться на ряд
положений в исследовании зарубежных военно-социологических взглядов.
Во-первых критический анализ зарубежной социологии
показывает, что она накопила немалый и разнообразный теоретический и
фактологический материал. Сюда можно отнести взвешенный подход западных ученых
к материальным и людским оценкам потерь во второй мировой войне и локальным вооруженным
конфликтам, разнообразный статистический материал по живой силе и технике в
войнах XX столетия, соотносительные данные по вовлечению в воины и вооруженные
конфликты гражданских и военных лиц и т.п. Несомненно, что все позитивное может
быть плодотворно использовано российскими гражданскими и военными
исследователями в анализе политической обстановки в мире, в прогнозировании
международных отношений.
Во-вторых, возрастает потребность сопоставления
теоретических положений российских и зарубежных военных социологов в связи с
динамизацией военно-политических отношений и тенденций их развития. В значительной
степени это касается концепций военных социологов стран Восточной Европы (М.
Михалик. Ю. Грачек, Д. Гилин, Д. Хауснер, Е. ЦендровскиЙ и др.), с которыми в
недалеком прошлом существовало прочное научное сотрудничество в области военной
социологии.
В-третьих, повышается значение инициатив российской
стороны в налаживании научных связей между социологами западных стран. Такие
инициативы распространяются как на область научно-теоретических проблем, так и
практически-прикладных. К первой из них могут относится совместное участие на
уровне партнерства в проведении симпозиумов и конференции по таким актуальным и
перспективным направлениям как «Проблемы культуры мира, прав человека и
демократии в Вооруженных Силах», «Конституционные демократии современности» и
гражданско-военные отношения», «Международная политика и безопасность мира» и
др. Во второй области – сотрудничество между Россией и Западом может
реализовываться в области культурного и научного обмена, создание совместных
актуальных научных трудов и проектов гуманитарного характера и т.д.
Наряду с теми западными социологами, кто реалистично
оценивает политические отношения между различными государствами, существуют
носители позиций иного характера. Это представители неконсервативной группы
военно-социологических взглядов. Ряд из них придерживаются концептуальных положений,
базирующихся на силовом подходе по вопросам мира и безопасности между
народами. В этой связи за последние годы в Западной Европе при поддержке
исследователей из бывших государств ОВД активно разрабатывается «Теория
национальной уязвимости» (3. Бзежинский, Р. Стилуэлл, М. Олбрайт, У. Вайссер и
др.) По взглядам ее разработчиков, в силу политической и экономической нестабильности
в России и странах СНГ, а также угрозы мирового терроризма западным
демократическим государствам необходимо укреплять содружество НАТО, расширять
его геополитическое влияние.
Таким образом, военные социологи, переживая сложный
период развития науки, сосредотачивают усилия на исследовании характера
концепций соотечественников на рубеже XIX-XX веков, анализируют эволюцию
взглядов по проблемам войны, мира и безопасности, места армии в Российском
государстве, объективно раскрывают зарубежные военно-социологические воззрения.
Заключение
Процесс
институционализации военной социологии в нашей стране, занявшей фактически
более 30 лет, 48 сопровождался определенными трудностями как
научно-методического (недостаток теоретико-методологических разработок в
этой области и отсутствие опоры на прежний опыт прикладных
исследований), так и организационного плана (поиск оптимальной организационно-штатной
структуры исследовательских подразделений, налаживание взаимодействия с органами
военного управления и т.п.). Военной социологии неоднократно
приходилось доказывать свое право на существование, развиваться в
условиях наличия идеологических рамок и закрытости. Качество проводимых
исследований не всегда соответствовало требованиям социологической
науки. Вместе с тем, в это время сформировались и успешно
осуществляли свою деятельность кадры профессиональных военных социологов,
складывалась отечественная военно-социологическая школа, накапливался
опыт организации и проведения междисциплинарных исследований, социологического
обеспечения деятельности высших органов управления Вооруженными Силами.
По сути дела в институционализации военной социологии проявляется тенденция
становления гражданского контроля и регулирования военной сферы. И если
не отказываться от этой цели, то надо усвоить уроки опыта и не делать
старых ошибок.
Деятельность научно-исследовательских подразделений
можно охарактеризовать как один из наиболее продуктивных периодов их
функционирования, что обусловлено следующими факторами:
- ростом количества (только за период 1989-1997 гг.
- реализация свыше 200 исследовательских проектов) и качества исследований
(проведением по всеармейской выборке опросов, охватывавших в год до 30 тыс.
военнослужащих);
- наличием интереса к исследованиям и заказов на их
проведение не только со стороны руководства Министерства обороны РФ, но и
высших органов государственного управления;
- разработкой теоретико-методологических основ
военной социологии, появлением значительного количества учебной и
учено-методической литературы;
- более тесным взаимодействием с учеными
академических институтов и центров социологического профиля;
- освоением передовых исследовательских процедур и
новых информационных технологий;
- повышением актуальности и расширением проблематики
социологических исследований: проблемы морально-психологического состояния
личного состава армии и флота и пути повышение его эффективности в повседневной
деятельности войск; структура ценностных ориентаций кадровых военнослужащих
Вооруженных Сил РФ; проблемы комплектования Вооруженных Сил военнослужащими на
контрактной основе; повышение престижа военной службы; проблемы психологической
устойчивости военнослужащих в боевых условиях (по опыту боевых действий в
Чеченской Республике в 1994-1996 гг.)и др.
С начала 1990-х годов проблемы военной социологии
перестали быть прерогативой только социологов силовых структур. Весьма
интенсивно это направление, в частности, исследуется в Центре социологии
национальной безопасности при Институте социально-политических исследований
РАН, а также получает развитие и в некоторых высших учебных заведениях.
Проблемы военной социологии все активнее находят
свое отражение на страницах научной социологической периодики.
Всё это создает большие потенциальные возможности
для дальнейшего развития военной социологии, обретения ею в России
общественного признания и полноправного статуса специальной отрасли
социологических знаний.
Литература
1.
Актуальные
проблемы развития военной социологии в свете решений июньского (1983 г.)
Пленума ЦК КПСС / Отв. ред. В.Н. Ковалев. М., 1985.
2.
Актуальные
проблемы развития военной социологии в свете решений XXVII съезда КПСС / Отв.
ред. В.П. Сергеев. М.: ВПА, 1988.
3.
Актуальные
проблемы развития военной социологии в условиях перестройки армии и флота /
Отв. ред. Н.А. Слесарев. М.: ВПА, 1990.
4.
Введение в
профессию: Учебно-методическое пособие для войсковых психологов и социологов.
М., 1992.
5.
Ведерников В.Н.,
Регентов Г.П. К вопросу о развитии русской военной социологии // Социол.
исслед. 1985. № 4. С. 98-101.
6.
Образцов И.В.,
Пилипонский А.Г., Соловьев С.С. Век российской военной социологии (1897-1997).
М.: Военный университет, 1997.
7.
Голосенка И.А.
Военная социология в России // Журнал социологии и социальной антропологии.
1998. Т. 1. № 2. С. 157-162.
8.
Беляев A.M.
Генезис метода военной социологии на рубеже XIX-XX веков. М.: Военный университет,
2002.
9.
Военно-социологическое
исследование: Методическое пособие по организации и проведению / Под ред. Н.И.
Бородина, В.М. Чепурова. М.: ИВИ МО СССР, 1987.
10. Военные вопросы на международной
конференции в Лондоне // Информационный бюллетень № 3. М.: Воениздат, 1969.
11. Военный зарубежник. 1967. № 5.
12. Китов А. Методологические вопросы
конкретных социологических исследований в Вооруженных Силах // Военная мысль.
1968. № 10.
13. Коноплев В. Методологические основы и
проблемы военно-социологических исследований // Военная мысль. 1971. №2.
14. Воробьев В.Я. Социология военная //
Социологический словарь. - 2-е изд., перераб. и дополн. Минск: Изд-во Университетское,
1991. С. 379-380.
15. Головин
Н.Н. Наука о войне//философия войны. - М.: 1995.С.145.
16. Дерюгин Ю.И., Образцов И.В., Серебрянников
В.В. Проблемы социологии армии. М., 1994.
17. Ковалев В.Н. Социалистический
воинский коллектив: Социологический очерк. М.: Воениздат, 1980. 49
18. Ковалев В.Н., Чепуров В.М. Сбор и
первичная обработка социометрической информации с помощью прибора «Социометр-2»
// Социол. исслед. 1976. № 4. С. 109-118.
19. Коммунист Вооруженных Сил. 1967. №
12. С. 36.
20. Красная звезда. 1967. 25 марта.
21. Методические рекомендации по
профилактике самоубийств среди военнослужащих. М.: ЦИСПП, 1990.
22. Рекомендации командирам и политработникам
по изучению общественного мнения у военнослужащих в части (на корабле). М.:
ЦИСПП, 1990.
23. Методические рекомендации по
организации деятельности нештатных групп изучения общественного мнения
военнослужащих / Под ред. Г.П. Андреева. М., 1990.
24. Дейнекин В.М., Марченко А.Н.
Профилактика конфликтов на национальной основе (опыт, анализ, рекомендации).
М., 1991.
25. Морально-политическая и
психологическая подготовка частей и подразделений, участвующих в ликвидации
последствий аварии на Чернобыльской АЭС / Под ред. Н.К. Ремеза. Киев, 1986.
26. Образцов И.В. Военная социология:
проблемы исторического пути и методологии // Социол. исслед. 1993. № 12. С.
4-19.
27. Политическая работа в войсках при
выполнении интернационального долга. По опыту выполнения интернационального долга
в Республике Афганистан (1979-1989 гг.) / Главное политическое управление СА и
ВМФ. М., 1989.
28. Пузик В.М. Предмет и методы
конкретных военно-социологических исследований. М.: ВПА, 1971.
29. Сахаров Е. Конкретные социальные
исследования в Вооруженных Силах // Коммунист Вооруженных Сил. 1965. № 16.
30. Глоточкин АД. О конкретных социальных
исследованиях в войсках // Труды академии. № 57. М., 1967.
31. Ильин С.К. Некоторые вопросы
содержания и организации конкретных социологических исследований в войсках //
Коммунист Вооруженных Сил. 1967. № 12.
32. Штейнгарт А. Командиры Красной Армии
по 1266 анкетам // Политработник. М. 1924. № 2-3.
33. Шпилърейн И.Н., Рейтынбарг Д.И.,
Нецкий Т.О. Язык красноармейца: Опыт изучения словаря красноармейца Московского
гарнизона. М.-Л., 1928.
34. Сергеев В.П. Эмпирические
социологические исследования в РККА и РККФ в 20-е годы: состояние, проблемы,
опыт // В.И. Ленин и актуальные проблемы военного строительства. М.: ВПА. 1990.
С. 134-154.