Тема: Контрольная по международному частному праву

• Вид работы:
  Реферат по теме: Контрольная по международному частному праву
• Предмет:
  Другое
• Когда добавили:
  27.03.2012 12:40:16
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:

  Вариант № 2

  План

  
  

  1. Сущность правового положения транснациональной корпорации как субъекта международных частноправовых отношений……..3

  2. Личный закон юридического лица и его содержание.......................10

  3. Задача…………………………………………………………...26

           В начале 18 века гетман Украины Павел Полуботок обманным путем завладел казной Украины, которая входила в состав Российской Империи. Своим приближенным он велел вывести золото в Англию и положить в один из английских банков под проценты с условием, что востребовать вклад может только он сам, или лица, им назначенные. Приказ гетмана приближенные выполнили.

           Вскоре по решению Петра Первого, гетман Полуботок за воровство был арестован, подвергнут пыткам и казнен.

           За прошедшие со времени событий века никто не истребовал вклад гетмана в английском банке, в связи с чем его сумма с учетом набежавших процентов составила 300 миллиардов фунтов. В настоящее время на вклад претендуют боле 150 прямых и косвенных потомков гетмана, а также независимая Украина и Россия.

           Как с точки зрения МЧП может быть решен вопрос о наследстве гетмана?

  Список использованной литературы…………………………………………...28

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  Вопрос 3. Раскройте сущность правового положения транснациональной корпорации как субъекта международных частноправовых отношений

  
  

           В течение последних десятилетий не только в зарубежной, но и в отечественной научной и учебной литературе по международ­ному частному праву весьма активно обсуждалось понятие «меж­дународные юридические лица». В большинстве случаев отмечает­ся, что о международных юридических лицах следует вести речь тогда, когда они созданы международным соглашением (догово­ром), как, например, Международный банк реконструкции и раз­вития, Международный валютный фонд, Европейский банк ре­конструкции и развития, Межгосударственное евроазиатское объ­единение угля и металла стран СНГ, Межгосударственный банк, также созданный в рамках СНГ, и т. д. М. М. Богуславский отме­чает, что в советской юридической литературе понятие междуна­родного   юридического  лица   впервые  было   применено   в  связи с международными банками, созданными странами — членами СЭВ —МБЭС (Международным банком экономического сотруд­ничества) и  МИБ (Международным инвестиционным банком)[1].

           Подходя к оценке рассматриваемого понятия с исторических позиций, следует подчеркнуть, что в свое время создание юриди­ческих лиц подобного рода посредством заключения межгосудар­ственного договора было нетипичным явлением и практически всегда сопровождалось изъятием их из-под действия общих норм национального гражданского, торгового, таможенного, налогового или иных отраслей права соответствующего государства, вследст­вие чего правовое положение таких образований могло отличать­ся от такового любых других юридических лиц, действующих в конкретной стране (будь то национальные или иностранные). С этим, как представляется, можно было бы связывать выделение так называемых «международных юридических лиц» в отдельную категорию. В сегодняшних же условиях международных отноше­ний при создании соответствующих образований (корпоративного или иного типа) путем заключения межправительственного или межведомственного соглашения, прежде всего ввиду того, что яв­ление объединения лиц и капиталов в трансграничном масштабе получило достаточный размах и на гражданско-правовом уровне, нет нужды устанавливать какие-либо специальные —«теплич­ные»—условия для функционирования таких объединений.

           Всецелое подчинение юридического лица национальному пра­вопорядку соответствующего государства (как правило, государст­ва местопребывания главного офиса организации) снимает необ­ходимость, кроме как в целях уточнения генезиса (происхожде­ния), в квалификации его как «международного юридического лица», а следовательно, и выделения названной категории вооб­ще. Так, в Соглашении стран СНГ «О содействии в создании и развитии производственных, коммерческих, кредитно-финансо­вых, страховых, смешанных транснациональных объединений» от 15 апреля 1994 г. унифицированным порядком предусмотрено, что транснациональные объединения являются юридическими лицами по законодательству государства их регистрации. Статус филиалов (отделений) и представительств транснациональных объединений определяется в учредительных документах в соответствии с зако­нодательством государства местонахождения филиалов (отделе­ний) и представительств (ст. 5). При этом указывается, что транснациональные объединения могут создаваться как на осно­ве межправительственных соглашений, так и путем заключения договоров непосредственно между хозяйствующими субъектами (ст. 3). В развитие этого действующее законодательство РФ, пре­жде всего Федеральный закон о финансово-промышленных груп­пах, принятый 30 ноября  1995 г. (№ 190-ФЗ), оперирует категориями   «транснациональная   финансово-промышленная   группа», «межгосударственная финансово-промышленная группа».

           Данные термины понимаются следующим образом: финансо­во-промышленные группы —это объединения, среди участников которых имеются юридические лица, находящиеся под юрисдик­цией государств — участников СНГ, имеющие обособленные под­разделения на территории указанных государств либо осуществ­ляющие на их территории капитальные вложения, регистрируют­ся как транснациональные финансово-промышленные группы в соответствии с федеральным законом («транснациональные фи­нансово-промышленные группы»); и межгосударственная (между­народная) финансово-промышленная группа (в случае создания транснациональной финансово-промышленной группы на основе межправительственного соглашения). Особенности создания, дея­тельности и ликвидации межгосударственной финансово-про­мышленной группы устанавливаются межправительственными со­глашениями. При этом для их участников национальный режим устанавливается межправительственными соглашениями на основе взаимности. Участникам межгосударственной финансово-про­мышленной группы в порядке и на условиях, установленных Правительством РФ, могут предоставляться таможенные тариф­ные льготы, предусмотренные Законом РФ «О таможенном тари­фе», по товарам, перемещаемым через границу в рамках деятель­ности этой финансово-промышленной группы. Следует подчерк­нуть, что по смыслу упомянутого Закона указанные образования не наделяются юридической личностью как неким новым качест­вом по отношению к входящим в их состав участникам, а дейст­вуют на основе гражданско-правовых договоров.

           Как видно, в целом конструкция «международных юридиче­ских лиц» не вписывается в качестве дополнительной категории в понятийный ряд, существующий в науке и практике междуна­родного частного права, а именно: «национальное юридическое лицо» —«иностранное юридическое лицо», и в любом случае должно включаться либо в одну, либо в другую группу[2].

           Например, транснациональное объединение, учрежденное в РФ в соответствии с международным договором стран СНГ, будет «национальным» для России и иностранным для всех других госу­дарств. Учрежденное аналогичным образом в Беларуси объедине­ние будет «своим» в этой стране и иностранным —в России, Ук­раине, Казахстане и т. д., т. е. белорусским для всех прочих стран.

           Транснациональная корпорация «Бритиш Петролеум» будет состоять соответственно из ряда национальных юридических лиц в зависимости от того, в каких юрисдикциях образованы ее до­черние предприятия, —индийского, российского, голландского, нигерийского, кипрского, мальтийского, украинского, казахского и т. д. права. Таким образом, ныне существование данного термина не имеет материальной основы, может ввести в заблуждение. Его использование должно сопровождаться по крайней мере уточнениями и пояснениями.

           Благодаря сложившейся в результате усиления хозяйственного взаимодействия и интернационализации торгово-производственных связей между различными государства­ми экономической ситуации многим странам приходится соревно­ваться друг с другом за привлечение в свою экономику дополни­тельных денежных и иных средств. В то же время любой предпри­ниматель на определенном этапе, сталкивается с проблемами управления, отчетности, с необходимостью выхода на международ­ные рынки компании, а также обязанностью платить в ряде случа­ев достаточно высокие налоги. Возникает вопрос о средствах ре­шения этих проблем. В настоящее время одним из весьма практи­куемых средств подобного рода является офшорный бизнес.

           Юридическое содержание понятия «офшорный бизнес» за­ключается в том, что за рубежом появляется новый, в правовом смысле «самостоятельный» субъект хозяйственных отношений. Этот механизм используется для различных целей, в том числе налогового планирования и др. (управления риском; получения доступа к международным финансовым и инвестиционным услу­гам и т. д.). Бесспорно, налоговое планирование —одно из основ­ных направлений и мотивов не только создания, но и развития офшорного бизнеса. Следует подчеркнуть, что термин «налоговое планирование» свойствен в большей мере западной экономиче­ской и юридической науке и практике. В советской, российской, а также экономико-правовой литературе других стран СНГ он до сих пор активно использовался лишь применительно к анализу ситуации в экономике именно развитых стран.

           Для Российской Федерации понятия, употребляемые в этой связи («офшорный бизнес», «офшорная компания»), являются не только сравнительно новыми, но и спорными в некоторых отно­шениях. Так, например, весьма распространенным мнением было то, что категория «офшорная компания» не может рассматривать­ся в качестве юридического понятия. Вместе с тем сегодня, как представляется, это уже не соответствует действительности, так как существуют примеры законодательного закрепления этого термина, причем в его противопоставлении другой катего­рии—«внутренней компании» («in shore company»), как это имеет место в Англии, на Кипре, Виргинских островах (Брит.), Багам­ских «островах и др.

           Таким образом, юридическое содержание понятия «офшорная компания» в современном значении подразумевает такое образова­ние преимущественно корпоративного типа, созданное в рамках определенных юрисдикции, которое не вправе вести производст­венную,  торговую  и   вообще  какую-либо  хозяйственную деятельность в пределах государства учреждения, и, следовательно, соглас­но действующим в большинстве подобных юрисдикции территорий не подлежащее налогообложению в ее пределах, однако является юридическим лицом, инкорпорированным (учрежденным, образо­ванным) в соответствии с законодательством последнего.

           Сошлемся на один из самых известных примеров использова­ния конструкций, предлагаемых офшорным бизнесом для целей минимизации налогообложения. Это схема, разработанная гол­ландским концерном «Филипс». Ее суть состоит в следующем: на Бермудских островах указанным концерном было учреждено до­чернее предприятие —страховая компания «Кингстоун Кэптив Иншуэренс», единственным клиентом которого стал сам концерн «Филипс». По высоким ставкам было застраховано имущество концерна, в том числе такое, которое обычно в страховом бизне­се не страхуется, поскольку шансы его порчи или гибели ничтож­ны. Соответствующие суммы страховых премий стали переводить­ся за границу Голландии— на Бермуды. Оттуда средства в виде займов были предоставлены материнскому обществу. В сочетании со страховыми платежами суммы платы за пользование кредитом существенно меняли объемы прибыли и, следовательно, снижали налогооблагаемую базу. Экономия только за один годичный пери­од составила несколько миллионов долларов. Главным фактором в данной цепочке является ее юридическая неуязвимость.

           Видовым понятием, используемым в рамках родового — «оф­шорная компания»,—выступает «компания международного биз­неса» (от англ. «international business company»). В настоящем оно известно праву ряда территорий, имеющих преимущественно за­висимый или схожий с ним статус, а иногда и статус самостоя­тельных суверенных государств, предоставляющих льготные нало­говые режимы («налоговые убежища»), что способствует учрежде­нию в их пределах значительного числа иностранных компаний, действующих в международном гражданском обороте. Как  прави­ло, компании международного бизнеса не могут осуществлять хо­зяйственную деятельность внутри таких территорий или госу­дарств. В их числе прежде всего получившие наибольшее распро­странение в последнее время так называемые офшорные зоны — Кипр, Лихтенштейн, Люксембург, Мальта, Панама, Сингапур, ряд штатов США (Делавэр, Невада, Вайоминг и др.), британские за­висимые территории, которые не входят в состав Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и пользуются определенной степенью самоуправления, включая собственное за­конодательство, а также территории иных государств: Бермудские, Виргинские, Каймановы, Фолклендские острова, Гибралтар, Гон­конг (ныне Сянган), острова Терке и Кайкос, Мэн, Джерси, Гернси, Нидерландские Антильские острова и др. Одним из глав­ных требований по учреждению и функционированию компаний международного бизнеса выступает условие о ведении деятельно­сти исключительно за границей конкретного государства или территории. Кроме того, в силу положений местного законода­тельства необходимо наличие зарегистрированного в пределах рассматриваемой юрисдикции административного центра (центра управления офиса компании), назначение директорами компании граждан данной страны, финансирование компании из источни­ков, находящихся вне этой территории[3].

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  Вопрос 4.   Что такое личный закон юридического лица и каково его содержание?

  
  

           Характерной чертой в правовом регулировании отношений в рассматриваемой области, равно как и в некоторых других ин­ститутах международного частного права, выступает разделение всех лиц, действующих на данной территории, на отечествен­ных (национальных) и иностранных. Поэтому при оценке право­вого положения юридического лица в конкретном государстве служит критерий, по которому лицо в вышеуказанном смысле от­носят к какой-либо категории- к «своим», т. е. принадлежащим к данной стране, или «чужим» —т. е. другому государству. Важ­ным фактором для уточнения гражданско-правового статуса иностранных юридических лиц в международном частном праве яв­ляется то обстоятельство, что на них воздействуют по крайней мере две регулирующие системы —система национального права государства, считающегося для данного юридического лица «сво­им», и государства, на территории которого оно действует или предполагает действовать (территориальный закон).

           Кроме того, определив принадлежность конкретного юридическо­го лица к тому или иному государству, необходимо рассмотреть мате­риальное содержание правовых норм, которые регулируют правовой статус: право-, дееспособность, ее объем, возникновение и условия ее прекращения, ограничения прав и обязанностей юридических лиц в гражданско-правовом отношении в соответствующей стране и т. д.

           Представления личного закона, использовавшиеся в отношении физических лиц, в свое время были перенесены и на юридическую фикцию- юридических лиц, вследствие чего к ним по аналогии продолжали применяться понятия «национальность» и «оседлость». Категория «национальность» применительно к юридическим лицам является условной, неточной, -поскольку она не может иметь ис­ходного содержания —т. е. особой правовой связи лица с государ­ством, выражаемой в институте гражданства, — но используемой в определенной мере лишь в целях удобства, краткости, обиходно­го употребления, и в юридическом отношении не может рассмат­риваться как надлежащая для целей обращения к ней при характе­ристике юридических лиц. Тем не менее обращение к ней в связи с юридическими лицами не вызывает возражений, если стоит зада­ча отграничения, как было подчеркнуто ранее, отечественных пра­восубъектных образований от таковых иностранных.

           Например, Правилами иностранных капиталовложений 1985 г. Новой   Зеландии[4]   предусмотрено,   что   иностранное   юридическое лицо, т. е. компания, не зарегистрированная в Новой Зелан­дии, должно получить разрешение на инвестицию Комиссии по иностранным инвестициям в отношении определенных видов деятельности или действий (приобретения имущества новозеланд­ской компании стоимостью свыше 10 млн. новозел. долл., при­обретения новозеландской компании стоимостью свыше 10 млн. новозел. долл., инвестиций в создание нового бизнеса, превы­шающего 10 млн. новозел. долл. и пр.), в отличие от отечествен­ных юридических лиц, которым подобных разрешений не требу­ется. Другой пример. В ОАЭ на основании Закона о компаниях № 8 1984 г. (с изменениями и дополнениями, внесенными Зако­ном № 13 1988 г.) 51% акций компании, создаваемой на террито­рии ОАЭ, может владеть только физическое или юридическое лицо отечественного правопорядка. Следовательно, задача уста­новления, идет ли в данном конкретном случае речь о местном или иностранном субъекте права, выступает как наиглавнейшая.

           Наиболее красноречивой иллюстрацией указанной необходимо­сти определения в каждом конкретном случае, о каком лице идет речь,—об отечественном или иностранном, следовательно, и о практической целесообразности постановки вопроса о «нацио­нальности» юридических лиц- является Указание ЦБ РФ от 12 февраля 1999 г. № 500-У, в котором устанавливается обязан­ность осуществления валютного контроля со стороны уполномо­ченных банков за правомерностью совершения их клиентами ва­лютных операций. Так, в соответствии с данным актом требуется предоставление информации в ЦБ РФ во всех случаях, когда в до­говоре или контракте, по которому произведен перевод за границу валютных средств, в пользу нерезидентов, зарегистрированных в государствах и на территориях, где расположены офшорные зоны, перечень которых указан в приложении к документу[5]. Та­ким образом, анализируемый аспект, связанный с «национально­стью» юридических лиц, активно проявляется на практике.

           Кроме того, соответствующим двусторонним международным договором может быть установлено, что юридическим лицам, при­надлежащим к договаривающимся государствам, на основе взаимно­сти предоставляется национальный режим (либо режим наибольше­го благоприятствования) для целей осуществления деятельности на территории другого договаривающегося государства. В этом случае также крайне необходимо разграничить, во-первых, своих, т. е. национальных, юридических лиц, во-вторых, иностранных, т. е. при­надлежащих к договаривающемуся государству, и, в-третьих, таковых «чужих»— принадлежащих к недоговаривающимся государствам.

           Очень часто в международной жизни вопросы отыскания за­кона, которому подчиняется и в соответствии с которым было создано то или иное юридическое лицо, возникают в связи с на­логообложением, являющимся важной составляющей его общего правового положения в зарубежной стране. Так, если договором об устранении двойного налогообложения, действующего между РФ и Бельгией, установлено, что от налогообложения на террито­рии одного договаривающегося государства освобождаются дохо­ды, полученные юридическими лицами от соответствующих видов деятельности, осуществляемой на территории другого договари­вающегося государства, то необходимо как минимум подтвердить, является ли данное образование, претендующее, скажем, на осво­бождение от налога на прибыль в России, бельгийским юридиче­ским лицом, и таким образом выявить, распространяются ли на него положения международного договора[6].

           В том же, что касается понятий, правомерно и юридически точно употребляемых применительно  к иностранным юридиче­ским лицам, то к ним прежде всего следует отнести категорию «личного статута» юридического лица. Легально в собственном качестве категория личного статута юридического лица закрепле­на в особой статье модельного гражданского кодекса, разработан­ного в рамках стран СНГ, —«Закон юридического лица», а также в разд. VI «Международное частное право» ГК РФ и аналогичных разделах кодексов стран Содружества, основанных на модели (Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Узбекистана и др.). В частности, ст. 1202 ГК РФ впервые в отечественной практике международного частного права ввела рассматриваемое понятие lex societatis-  «личный закон юридического лица» в нормативный оборот, указав, что «личным законом юридического лица считает­ся право страны, где учреждено юридическое лицо» (п.  1).

           Нормы национального права различных государств не совпада­ют по своему содержанию в определении того, какое лицо являет­ся «принадлежащим» к данному государству, вследствие чего их за­конодательство, практика (прежде всего судебная) и доктрина по-разному решает задачу отыскания правопорядка, в рамках кото­рого данное юридическое лицо будет квалифицироваться «своим», т. е. национальным. Однако, несмотря на это, в мире были выра­ботаны несколько признаков, руководствуясь которыми законода­тель или судья квалифицировали соответствующее образование в качестве правосубъектного лица собственного или иностранного правопорядка. К их числу относятся критерии учреждения, или регистрации (инкорпорации), местопребывания головных органов (административного центра, центра управления) юридического лица, а также центра эксплуатации (основной производственной, коммерческой и т. п. деятельности). Кроме того, в некоторых си­туациях, особенно при рассмотрении конкретного дела судом, ко­гда соответствующее юридическое лицо обладает несколькими признаками одновременно и ни один из них не квалифицируется решающим, может быть применен критерий «контроля».

           Следует сказать, что поскольку данные критерии однозначно разрабатывались доктриной, принято различать и соответствую­щие теории, в основу которых положен тот или иной признак: теорию «инкорпорации», теорию «оседлости» — местонахождения административного центра, «центра эксплуатации».

           Теория инкорпорации. В современном международном частном праве основными критериями, которые закрепляются в законода­тельстве и (или) судебной практике различных государств, высту­пают категории инкорпорации и местонахождения юридического лица. Принято считать, что первый признак для определения личного статута иностранного юридического лица свойствен стра­нам, принадлежащим к англосаксонской системе права: США (кроме штата Луизиана), Великобритания, государства, входящие в Британское Содружество Наций, т. е. бывшие английские коло­нии—Индия, Нигерия, Пакистан, Цейлон, Непал, Кения, Кипр, Зимбабве, Уганда, Танзания и т. д., доминионы —Австралия, Но­вая Зеландия, Южно-Африканская Республика, Канада (кроме провинции Квебек и др.), Сингапур, Филиппины, Западное Са­моа, Багамские, Виргинские, Нормандские острова и т. д.[7] Дейст­вительно, это так. Вместе с тем ныне и государства так называе­мой континентальной системы права в своем законодательстве и судебной практике активно используют рассматриваемый при­знак. Достаточно сказать, что Россия, Беларусь, Бразилия, Вене­суэла, Казахстан, Китай, Чехия, Словакия, Нидерланды и др. от­сылку к закону места инкорпорации (учреждения, регистрации) закрепляют как необходимый коллизионный принцип для опре­деления личного статута. Только в последние десятилетия он по­лучил распространение (в том числе и благодаря перечисленным в последней группе странам) в качестве легально зафиксирован­ного в нормативном материале соответствующих государств.

           Основное содержание теории и самого критерия инкорпора­ции (учреждения) сводится к тому, что компания (применительно к США —корпорация), принадлежит правопорядку страны, в ко­торой она учреждена в соответствии с ее законодательством (пра­вом). Иными словами, компания, образованная по английскому закону и существующая на основании его предписаний, будет признаваться английской компанией в тех государствах, правопорядок которых в этой области строится на принципах инкорпора­ции.  Имеются варианты этой теории.

           Так, скандинавские страны придерживаются того, что компания подчиняется закону той страны, в которой сделана первая запись о ее регистрации (была занесена и реестр). В большинстве случаев это будет совпадать с государством, согласно закону которого компа­ния была создана, поскольку обязательность первой записи в реестр связывается с получением статуса правосубъектного образования.

           Имеются примеры законодательных актов, которые устанавли­вают целые «цепочки» норм, в силу которых на последовательной основе возможно определение личного закона юридического лица. В частности, в венгерском Законе о международном частном праве 1979 г. устанавливается иерархия коллизионных правил для целей отыскания правопорядка, являющегося личным статутом иностран­ного юридического лица. «Личным законом юридического лица является закон государства, на территории которого юридическое лицо было зарегистрировано. Если юридическое лицо было зареги­стрировано согласно законодательству нескольких государств или если согласно закону, действующему по местонахождению его ад­министративного центра, указанному в уставе, регистрации не тре­буется, то его личным законом является закон, применяемый по местонахождению, указанному в уставе. Если юридическое лицо согласно уставу не имеет местонахождения или имеет несколько местонахождений и оно не было зарегистрировано по закону ни одного из государств, то его личным законом является закон госу­дарства, на территории которого находится место осуществления центральной администрации».

           Теория оседлости. Согласно этой теории, называемой иногда теорией эффективного местопребывания, личным статутом юри­дического лица (компании, корпорации, правосубъектного това­рищества) является закон той страны, в которой находится его центр управления (совет директоров, правление, иные исполни­тельные или распорядительные органы).

           Существует мнение, что для применения теории оседлости не имеет значения, где осуществляется деловая активность такого юридического лица. К числу государств, придерживающихся дан­ного критерия, относятся Австрия, Франция, Испания, Бельгия, Люксембург, ФРГ большинство других стран Европейского союза, а также Украина, Грузия, Швейцария, Польша и т. д. Анализируе­мый признак, как правило, закрепляется в уставе, поэтому счита­ется, что, руководствуясь им, легко установить принадлежность данного юридического лица к соответствующему правопорядку. Однако то же самое можно сказать и о критерии инкорпорации, так как внесение в реестр компаний, корпораций или юридиче­ских лиц в иной правовой форме сопровождается выдачей свиде­тельства (сертификата) о регистрации с указанием в нем того, что рассматриваемое образование создано в соответствии с законами данного государства.

           Критерий местонахождения общества, компании, товарищест­ва или корпорации имеет значение и для стран, придерживаю­щихся в своей законодательной и судебной практике теории ин­корпорации. В частности, Закон №218 «Реформа итальянской системы международного частного права» от 31 мая 1995 г. в принципе закрепляет критерий инкорпорации: «Общества, това­рищества, ассоциации, фонды, а также любые другие правовые образования, как открытые, так и закрытые... регулируются пра­вом страны, на территории которой был завершен процесс их уч­реждения» (п. 1 ст. 25). Однако далее следует положение, устра­няющее для определенного рода случаев действие приведенного правила, что, безусловно, превращает Италию в страну, разделяю­щую наряду с прочими и критерий оседлости: «...в случае, когда орган управления таких обществ находится в Италии или когда их основная деятельность осуществляется на территории Италии, применению подлежит итальянское право»[8].

           В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «при государственной регистрации юридических лиц следу­ет исходить из того, что местом нахождения юридического лица является место нахождения его органов». Материальные нормы Российской Федерации, относящиеся, к примеру, к обществам с ограниченной ответственностью,  оперируют сочетанием не­скольких имеющихся в этом отношении признаков: «Место нахо­ждения общества определяется местом его государственной регистрации. Учредительными документами общества может быть ус­тановлено, что местом нахождения общества является место постоянного нахождения его органов управления или основное место деятельности».

           Теория центра эксплуатации. Еще одним критерием отыскания личного статута юридического лица выступает признак осуществле­ния основной деятельности, который соответственно использован в «теории эксплуатации». Ее смысл достаточно прост: юридическое лицо в качестве личного закона имеет статут той страны, где оно ведет производственную (в широком смысле слова) деятельность. Этот критерий весьма свойствен практике развивающихся стран для целей объявления «своими» всех образований, которые ведут свои деловые операции на территории данного государства. Это имеет определенные корни как политического, юридического, так и эко­номического характера. Дело в том, что именно развивающиеся страны заинтересованы в привлечении иностранного капитала для развития национального хозяйства и, следовательно, облечении его в соответствующие отечественные организационно-правовые формы.

           С другой стороны, поскольку за счет повышенной нормы прибыли функционирование в пределах их юрисдикции является достаточно выгодным и для иностранных контрагентов, их приток оказывается весьма существенным. В том же, что касается обеспечения контроля со стороны национальных органов государства пребывания за по­добными юридическими лицами, то «привязку» их к отечественно­му правопорядку развивающееся государство может осуществить наиболее простым образом- с помощью именно критерия «центра эксплуатации». В результате указанного специальные акты по кор­поративному праву многих стран, традиционно именуемых разви­вающимися, используют в своем законодательстве именно этот принцип. Так, Закон о компаниях 1956 г. Индии (в ред. Закона об изменениях и дополнениях в Закон о компаниях 1988 г.) в особом разделе, посвященном иностранным компаниям, особо оговаривает, что компания, учрежденная в соответствии с законами иностранно­го государства, может зарегистрироваться в Республике Индия как «иностранная компания, имеющая местом осуществления бизнеса Индию» (ст. 591-601).

           Рассматриваемый признак может выражаться с помощью раз­нообразных формулировок. Так, в Инструкции ГНС РФ № 39 от 11 октября 1995 г. (в ред. от 29 декабря 1997 г.) для целей опреде­ления места реализации работ (услуг) устанавливается, что тако­вым является «место экономической деятельности покупателя ус­луг, если покупатель этих услуг имеет место нахождения в одном государстве, а продавец —в другом»[9].

           Обзор теорий и подходов, закрепленных в праве различных государств в области решения вопроса о личном статуте юридиче­ского лица, при том, что имеются самостоятельные критерии, оп­ределяющие соответствующий выбор, позволяет, однако, конста­тировать, что в современном мире ни один из них не применяет­ся изолированно от других. Для иллюстрации целесообразно провести сопоставление некоторых законоположений ряда стран.

           Анализируя российское законодательство в той или иной сфе­ре, так или иначе связанной с функционированием юридических лиц,—налоговым, валютным и т. д., можно заметить, что при общем закреплении в праве РФ критерия инкорпорации (ст. 1202 ГК РФ) в нем присутствует как определяющий также и признак «оседлости» — местонахождения.

           В законах РФ об акционерных обществах и обществах с огра­ниченной ответственностью место нахождения общества опреде­ляется местом его государственной регистрации, если в уставе об­щества в соответствии с федеральными законами не предусмотре­но иное. В то же время п. 2 ст. 4 Закона об обществах с ограниченной ответственностью допускает, что место нахожде­ния общества может быть установлено в учредительных документах как место постоянного нахождения его органов управления или основное место его деятельности.

           Определение места нахождения общества имеет значение для решения ряда правовых вопросов, возникающих в его деятельно­сти, в частности для определения места исполнения обязательст­ва, когда оно не указано в договоре или в правовом акте (ст. 316 ГК), установления компетентного учреждения для рассмотрения споров с участием общества и др.

           Пример РФ не является единственным. Очень многие страны, которые приемлют принцип инкорпорации, требуют, чтобы ме­стопребывание корпорации (компании), закрепленное в уставе, находилось в пределах территории того государства, чьим законо­дательством регулируется ее создание. Так, Торговый кодекс Япо­нии, считающейся страной, исповедующей теорию «инкорпора­ции», недвусмысленно закрепляет: «Юридическим адресом това­рищества считается местонахождение его головной конторы» (ст. 54). «Товарищество считается учрежденным с момента регист­рации по месту нахождения его головной конторы» (ст. 57).

           В этой связи в науке и практике международного частного права, относящимся к иностранным юридическим лицам, возника­ет проблема различного толкования понятия «местопребывание». В общем плане различают формальную —«статутарную», т. е. ука­занную в уставе, —и реальную —«эффективную» —оседлость. Разли­чия между двумя категориями в принципе не имеют значения, если местонахождение юридического лица по уставу (местонахождение зарегистрированного офиса) и фактическое пребывание его органов управления существуют в одной и той же стране. Везде, кроме этой страны, такая компания будет рассматриваться как юридическое лицо, существующее в рамках иностранного правопорядка.

  В двусторонних отношениях признание иностранных юриди­ческих лиц осуществляется, как правило, в торговых договорах, договорах о мореплавании и поселении, договорах о правовой помощи или о взаимном поощрении иностранных капиталовло­жений, об устранении двойного налогообложения. Есть незначи­тельное количество и многосторонних договоров. В 1956 г. была заключена Гаагская конвенция о признании правосубъектности иностранных компаний, объединений и учреждений, но она не вступила в силу. Конвенция в рамках Совета Европы о признании негосударственных организаций, заключенная 24 апреля 1986 г., вступила в силу с 1 января 1991 г. Она применяется к объедине­ниям, обществам и иным частным учреждениям, которые образо­ваны в соответствии (наряду с прочими требованиями) с условием об отсутствии цели извлечения прибыли в рамках деятельности, имеющей международный характер (ст. 1). Гаагская конвенция 1956 г. не основывается ни на одной из двух главных рассмотрен­ных теорий.   Она сконструирована таким  образом,  чтобы любое государство, присоединившееся к ней, могло применить собст­венную закрепленную в его национальном законодательстве или практике концепцию, будь то теория инкорпорации или эффек­тивной оседлости. Нормы о признании, содержащиеся в ней, имеют более узкий смысл, поскольку установлены с целью дости­жения согласия государств в отношении признания гражданской и гражданско-процессуальной правоспособности (точнее, способ­ности выступать в суде) юридических лиц. Конвенция 1986 г. строится на принципе инкорпорации.

           Теория контроля. Начало использования этой теории связывает­ся в истории и науке международного частного права с периодами Первой и Второй мировых войн. Дело в том, что во время воору­женных конфликтов проблема иностранных юридических лиц прини­мает новые очертания, а именно приобретает характер так называе­мых «враждебных иностранцев». Воюющие государства закономерно заинтересованы в том, чтобы любые контакты с последними, пре­жде всего экономические, были сведены к нулю. Формальные же признаки определения фактической и эффективной связи данного юридического лица с тем или иным правопорядком оказываются недостаточными. В связи с данным вопросом в циркуляре фран­цузского министерства юстиции от 24 февраля 1916 г. указывалось, что когда речь идет о вражеском характере юридического лица, нельзя довольствоваться исследованием «правовых форм, прини­маемых компаниями: ни местонахождение административного цен­тра, ни другие признаки, определяющие в гражданском праве на­циональность юридического лица, недостаточны, так как речь идет о том, чтобы ...выявить действительный характер деятельности об­щества». Вражеским, говорилось в документе, надо признать юри­дическое лицо, если его управление или его капитал в целом или большей части находится в руках неприятельских граждан, ибо в этом случае за фикцией гражданского права скрываются дейст­вующие физические лица.

           В отечественной литературе по международному частному праву в качестве необходимого прецедента, давшего толчок в применению и развитию «теории контроля», указывается на дело Daimler Co, v. Continental Tyre & Rubber Co., рассматривае­мое английским судом в 1915 г. Суд при разбирательстве дела стал выяснять, кто является действительными участниками дан­ного юридического лица, к какому гражданству они принадлежат и кто стоит во главе управления им. В ходе этого выявилось, что из 25 тысяч акций, составляющих акционерный капитал компа­нии «Даймлер», только одна принадлежала британскому поддан­ному, а остальные находились в собственности германских держателей. Несмотря на то что компания была инкорпорирована в Англии, зарегистрирована согласно английским законам, суд признал на основании выясненных обстоятельств данное юриди­ческое лицо «вражеским», т. е. принадлежащим Германии.

           Впоследствии в ходе Второй мировой войны в соответствии с британским актом 1939 г. о сделках с вражескими лицами к враждебным иностранцам вновь были отнесены юридические лица, контролируемые вражескими физическими лицами либо ор­ганизованные или зарегистрированные по законам государства, состоящего с Англией в войне.

  Другими примерами обращения к указанной доктрине высту­пают законы Швеции от 30 мая 1916 г. и от 18 июня 1925 г., ис­пользующих терминологию «контроля» в целях препятствования приобретению земли и рудников компаниями, которые хотя и были созданы в Швеции, но фактически контролировались иностранцами. Согласно же канадскому Закону о налогообложе­нии доходов (Tax Revenue Accrued Act) компания, действующая за рубежом, для целей налогообложения считается канадской, если 10% ее акций контролируется канадскими резидентами.

           В сегодняшней практике подобного рода критерий, как пред­ставляется, применяется не только в .процессе ведения каких-ли­бо военных действий, но и в совершенно мирное время на осно­вании решений международной организации, скажем, при введе­нии Советом Безопасности ООН санкций в целях обеспечения мира и безопасности. Например, во исполнение резолюций Сове­та Безопасности специальными распоряжениями Президента РФ ограничивались торговые и другие гражданско-правовые отноше­ния российских хозяйствующих субъектов с предприятиями Бос­нии, Герцеговины, Югославии, Ирака и др. Кроме того, законодательства некоторых государств исходят из названного критерия и в общем плане для достижения определенных целей, скажем, при налогообложении.

           Поскольку нормы национального права различных государств, касающиеся требовании о правосубъектности и право-, дееспо­собности юридических лиц не совпадают, в международном обо­роте нередко создаются ситуации, когда одно и то же образова­ние в одних странах рассматривается как правосубъектное, а дру­гих—неправосубъектное, одни государства считают данную компанию как принадлежащую одному государству, а другие — к другому. В результате одно и то же юридическое лицо в неко­торых случаях внешне может казаться обладающим двойной «на­циональностью», при иных же условиях —не имеющей «нацио­нальности» вообще. Так, включенное в торговый реестр Люксем­бурга общество, имеющее местопребыванием 5 из 7 членов его Совета директоров Кипр (там же они проводят заседания) и счи­тающееся люксембургским юридическим лицом, с точки зрения законодательства Франции могло бы рассматриваться как кипр­ское юридическое лицо. Компания, созданная в соответствии с законами Британских Виргинских островов, но перенесшая на основании норм Ордонанса о компаниях международного бизнеса 1984 г. свой зарегистрированный офис в другую юрисдикцию (на­пример, Панаму), будет рассматриваться и в Панаме, и во Фран­ции, и в Швейцарии в качестве юридического лица панамского права, в Испании же, Португалии, Японии, Вьетнаме, России, Великобритании, большинстве штатов США и др. —как юридиче­ское лицо Британских Виргинских островов.

           Однако здесь должно последовать уточнение. Ранее сделанная оговорка о внешнем впечатлении не случайна. В действительно­сти компания, обладающая сертификатом инкорпорации, выдан­ным, скажем, Регистратором компаний Республики Кипр, но имеющая местопребыванием головного офиса Грецию, для того чтобы считаться греческим юридическим лицом, должна быть включена в торговый реестр соответствующей административной единицы Греции. Только в этом случае можно говорить о «двой­ной» национальности. Вместе с тем это объективно будет озна­чать и наличие двух юридических лиц (хотя бы и состоящих, воз­можно, из одних и тех же участников, управляющих, с одинако­вым уставным капиталом, сферой и видами деятельности и т. д.) — кипрского и греческого. Фактическое же присутствие в каком-ли­бо государстве, разделяющем критерий «оседлости» юридического лица, без внесения в торговый реестр страны само по себе в пра­вовом отношении мало что определяет. В силу этого если кон­кретное общество, имеющее местом пребывания административ­ных органов г. Цуг в Швейцарии, не осуществило необходимых формальных   процедур   по   внесению   себя   в   Торговый   реестр г. Цуга, то и считаться швейцарским юридическим лицом оно не может. Следовательно, речь идет не об отсутствии «родства» с Швейцарией и швейцарским правопорядком, а о правосубъектно­сти вообще.

           Категория личного статута чрезвычайно важна для юридиче­ского лица, поскольку, как было подчеркнуто, именно он отвеча­ет на главный вопрос: является ли данное лицо юридическим, т. е. обладает ли волей, относительно независимой от воли лиц, объединяющихся в нем, иными словами, самостоятельным субъ­ектом права? Таким образом, каждое иностранное юридическое лицо подчиняется иностранному (своему) правопорядку в вопро­сах возникновения, существования, деятельности и ликвидации, а также возможных способов и форм преобразования. Тем же правопорядком регулируется и объем правоспособности юридиче­ского лица, устанавливаются ее пределы. Личный закон юридиче­ского лица, кроме того, указывает на формы и порядок выступ­ления юридического лица во внутреннем и внешнем хозяйствен­ном обороте. Содержание личного статута дает ответы на вопрос, вправе или не вправе рассматриваемое юридическое лицо в своей деятельности выходить за рамки отечественной юрисдикции и ка­ковы условия, формы и специальные требования, предъявляемые к такому выходу. Следовательно, решение проблем личных прав в отношениях данного юридического лица с третьими лицами на­ходится всецело в сфере действия личного статута.

           При ликвидации юридического лица, действующего за грани­цей и имеющего на территории иностранного государства имуще­ство, в том числе и недвижимое, личный закон, а не закон места нахождения вещи, как это обычно бывает в международном част­ном праве, будет решать судьбу последнего. В отдельных случаях обязательственных отношений, т. е. когда личность стороны в оп­ределенного рода обязательствах приобретает особое значение (например, при выдаче гарантии или поручительства, имеющих акцессорный характер), содержание прав и обязанностей сторон в таком отношении будет также подчиняться личному закону юридического лица, являющегося подобной стороной, а не зако­ну, избранному сторонами для регулирования взаимоотношений в рамках основного обязательства, или закона, применимого к существу отношения в силу коллизионной нормы.

          

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  Практическое задание

  
  

           В начале 18 века гетман Украины Павел Полуботок обманным путем завладел казной Украины, которая входила в состав Российской Империи. Своим приближенным он велел вывести золото в Англию и положить в один из английских банков под проценты с условием, что востребовать вклад может только он сам, или лица, им назначенные. Приказ гетмана приближенные выполнили.

           Вскоре по решению Петра Первого, гетман Полуботок за воровство был арестован, подвергнут пыткам и казнен.

           За прошедшие со времени событий века никто не истребовал вклад гетмана в английском банке, в связи с чем его сумма с учетом набежавших процентов составила 300 миллиардов фунтов. В настоящее время на вклад претендуют боле 150 прямых и косвенных потомков гетмана, а также независимая Украина и Россия.

           Как с точки зрения МЧП может быть решен вопрос о наследстве гетмана?

  
  
  

  Решение:

  
  

           Как следует из условий задачи: " Павел Полуботок обманным путем завладел казной Украины, которая входила в состав Российской Империи". Таким образом, казна Украины в тот момент являлась собственностью Российской империи. Следовательно, правопреемником вклада гетмана в английском банке является РФ.

           Пере­ход государственной собственности государства-предшественника вле­чет за собой прекращение прав этого государства и возникновение прав государства-преемника на государственную собственность, которая пе­реходит к государству-преемнику. Датой перехода государственной соб­ственности государства-предшественника является момент правопреем­ства государства. Как правило, переход государственной собственности от государства-предшественника к государству-преемнику происходит без компенсации.

           Согласно ст. 14 Венской конвенции 1983 г. в случае передачи части территории другому государству переход государственной собственности от государства-предшественника к государству-преемнику регулируется соглашением между ними. В случае отсутствия такого соглашения пере­дача части территории государства может быть решена двумя способами: а) недвижимая государственная собственность государства-предшест­венника, находящаяся на территории, являющейся объектом правопре­емства государств, переходит к государству-преемнику; б) движимая го­сударственная собственность государства-предшественника, связанная с деятельностью государства-предшественника в отношении террито­рии, являющейся объектом правопреемства, переходит к государст­ву-преемнику.

  Когда два или несколько государств объединяются и тем самым об­разуют одно государство-преемник, государственная собственность госу­дарств-предшественников переходит к государству-преемнику.

           В случае если государство разделяется и прекращает свое существо­вание и части территории государства-предшественника образуют два или несколько государств-преемников, то недвижимая государственная собственность государства-предшественника переходит к государст­ву-преемнику, на территории которого оно находится. Если же недвижимая собственность государства-предшественника находится за преде­лами его территории, то она переходит к государствам-преемникам в справедливых долях. Движимая государственная собственность госу­дарства-предшественника, связанная с деятельностью государства-пред­шественника в отношении территорий, являющихся объектом правопре­емства государства, переходит к соответствующему государству-преем­нику. Иная движимая собственность переходит к государствам-преемни­кам в справедливых долях.

  
  

  Список использованной литературы

  
  

  1. Международное частное право: учеб. / Л.П. Ануфриева и др., отв. ред. Г.К. Дмитриева. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд- во Проспект, 2008.

  2. Ануфриева Л. П. Международное частное право: учеб. в 3 т. Т. 1. Общая часть. М., 2006.

  3. Международ­ное частное право: иностранное законодательство / сост. и науч. ред. А. Н. Жиль­цова и А. И. Муранова. Серия: Современное зарубежное и международное ча­стное право. М., 2001.

  4. Ерпылева Н.Ю. Международное частное право: учеб. – Мю: ТК Велби, Изд- во Проспект, 2005.

  5. Федосеева Г.Ю. Международное частное право. Учебник. Изд. 4- е, перераб., доп.- М.: Изд- во Эксмо, 2005. – 432 с.

  
  

  
  

  ---

  [1] Богуславский М. М. Международное частное право: учебник. М., 2001. С. 217.

  [2] Международное частное право: учеб. / Л.П. Ануфриева и др., отв. ред. Г.К. Дмитриева. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд- во Проспект, 2008. – С. 234.

  
  

  [3]  См., например: Закон о компаниях 1885 г., Ордонанс о подоходном на­логе 1946 г., специальный Ордонанс о компаниях международного бизнеса 1984 г. (с поправками, дополнениями и изменениями). Закон об управле­нии компаниями 1990 г., а также в части компаний, действующих в специаль­ных областях,—Закон о банках и трастовых компаниях 1990 г., Закон о стра­ховом бизнесе (Специальные положения) 1991 г. и другие акты Виргинских островов (Брит.).

  
  

  [4]  Международное частное право: учеб. / Л.П. Ануфриева и др., отв. ред. Г.К. Дмитриева. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд- во Проспект, 2008. – С. 221.

   Ерпылева Н.Ю. Международное частное право: учеб. – Мю: ТК Велби, Изд- во Проспект, 2005.- С 138.

  
  

  [5] Аналогичная ситуация: скажем, если постановлением Правительства РФ «О внесении дополнения в перечень стран — пользователей схемой преференций Российской Федерации» от 25 января 1999 г. предусмотрено, что в указанный перечень включена Болгария, то пля таможенных и иных органов России крайне важно установление принадлежности к ней соответствующих юридических лиц, осуществляющих внешнеторговую деятельность на территории РФ по ввозу това­ров для целей распространения на них преференциального режима торговли.

  
  

  [6] Богуславский М. М. Международное частное право: учебник. М., 2001. С. 210-211.

  
  

  [7] Ерпылева Н.Ю. Международное частное право: учеб. – Мю: ТК Велби, Изд- во Проспект, 2005.- С 144.

  
  

  [8] Международное частное право: учеб. / Л.П. Ануфриева и др., отв. ред. Г.К. Дмитриева. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд- во Проспект, 2008. – С. 225.

  
  

  [9] Инструкция ГНС РФ № 39 от 11 октября 1995 г. (в ред. от 29 декабря 1997 г.)

Скачать реферат