Полный текст:
Оглавление
Введение. 3
1. Особенности
социальной теории М. Вебера. 4
2. Специфика
познания. 9
Заключение. 14
Список
использованной литературы.. 16
Введение
Макс Вебер, родившийся в 1864 г. в г. Эрфурте в
Германии, по первоначальному образованию был правоведом. Первые работы его были
из области экономической истории: о средневековых торговых компаниях и о
сельском хозяйстве Древнего Рима. В области хозяйства Вебера всегда интересовали
отношения между людьми, их образ действия, мотивы поведения, и это, в конечном
счете, привело его в сферу социологии. Надо отметить, что в конце XIX - начале
XX веков экономисты переживали пору неудовлетворенности состоянием своей науки.
Популярная прежде концепция Адама Смита казалась все менее пригодной для
решения практических проблем эпохи.
Следует отметить, что работы
Макса Вебера, как и многих других крупнейших социологов, мы тоже знаем плохо.
Его работы, за исключением самых ранних, не переводились на русский язык до
революции, а после нее уже не было и надежды на их появление в научном
обращении, так как Макс Вебер критиковал Карла Маркса. Причем он выражал
несогласие не с какими-то чисто научными тезисами Маркса, а с его представлениями
о классах. А уж это для марксистов, устремленных к установлению нового общества
на земле путем классовой борьбы и освобождения пролетариата, было совершенно
недопустимым посягательством на самое передовое учение.
Цель настоящей работы
рассмотреть принципы и правила социологического познания М.Вебера.
Поставленная цель предполагает
решение следующих задач:
- выявить особенности
социальной теории М. Вебера;
- рассмотреть специфику
познания согласно М. Веберу.
1.
Особенности социальной теории М. Вебера
В центре общей теории М.Вебера
стоят два важных понятия - «социальное действие» и «рационализация».
«Социальное действие», по Максу
Веберу, отличается двумя признаками, которые и делают его социальным, т.е.
отличным просто от действия. Социальное действие: 1) обладает смыслом для того,
кто его совершает, и 2) ориентировано на других людей. Смысл - это определенное
представление о том, для чего или почему это действие совершается, это какая-то
(иногда весьма смутная) его осознанность и направленность. Хорошо известен
пример, которым М.Вебер иллюстрирует свое определение социального действия:
если два велосипедиста сталкиваются на шоссе, то это никакое не социальное
(хотя и происходящее между людьми) действие - вот когда они вскакивают и
начинают выяснять между собой отношения (ругаться или помогать друг другу),
тогда действие приобретает характеристику социального[1].
Интерес М.Вебера к социальному
действию и к его смыслу вполне понятен. Уже отмечалось, что в социологию (в
особенности в конце XIX и начале XX веков) пришли экономисты, но это был не
единственный источник пополнения нашей науки. Она вызвала большой интерес также
и у антропологов, но не у тех, что измеряет черепа и проч., а у тех, что
изучает культуру по преимуществу первобытных обществ. Это направление
называется социальной антропологий, и в Западной Европе оно получило большое
развитие.
Социальные антропологи
разрабатывали такие понятия, как «культура», «социальные институты» и пр.
Понятно, что они проявляли большой интерес к социологии, также занимавшейся
социальными структурами.
Для экономистов важно было
изучение именно действия отдельного человека: как оно формируется, какими
мотивами управляется и как эти мотивы возникают в сознании действующего
субъекта. Это и понятно: ведь для экономистов предметом постоянного изучения
служат проблемы спроса и предложения на рынках, стимулирования труда, мотивов
предпринимательства и т.д. А все это имеет прямое касательство к сознанию
человека, действующего в определенное время и в определенных условиях, соотносящего
цели своего действия с его результатами и проч. В этих мыслительных процессах и
заключены причины его поведения. Исследователь обязан их изучить, чтобы понять
и объяснить происходящее. В конце концов, сделать гипотезы прогностического
характера, без которых наука не имеет никакой практической ценности[2].
М.Вебер высказался за
интроективную социологию, т.е. за социологию, изучающую сознание человека.
Понять событие - значит объяснить его. Познать же действие человека - значит
вывести его из сознания данного человека - его целей, мотиваций, интересов и
точек зрения. Если мы не знаем зависимостей между гравитацией и обменом веществ
в организме, мы не поймем, почему и как человек ходит и дышит. А если мы не
знаем целей и мотивов человека, то мы не можем понять, почему он совершает те
или иные действия.
В действии человека, особенно в
социальном действии, всегда присутствует более или менее четкое осознание его
элементов, прежде всего целей и средств. Когда есть представление о целях и
средствах, в ход вступают мотивационные зависимости. «Мотивационные зависимости
- это зависимости, которые всегда существуют и должны изучаться там, где люди
фактически делают (или думают, что они делают) нечто определенное, т.е.
стремятся таким путем достигнуть чего-то другого, тоже определенного»
И вот здесь начинаются
сложности. Во-первых, человек может частично и даже полностью обманываться в
своей собственной мотивации, еще чаще он обманывается в мотивации других, своих
партнеров по социальному действию. Но человек, участвуя в социальном действии,
может не только обманываться в своей мотивации, но и сознательно обманывать
других, предъявляя им не истинные мотивы, а, так называемые декларативные.
Например, дочь хочет поместить своего тяжело больного отца в дом для престарелых,
потому что уход за ним отнимает много времени, жилплощадь маленькая и в доме
теснота. Но, затевая такое действие, она будет уверять окружающих, что там «ему
будет лучше», ему требуется профессиональный уход, недоступный дома и т.д.
Точно так же и партнеры по социальному действию могут обманывать действующего
индивида в том, что касается истинных мотивов их действия. При этом еще и
степень открытости, т.е. доверия друг другу, очень редко бывает взаимно
эквивалентной[3].
Таким образом, если принять во
внимание все эти случаи бессознательной, полусознательной, декларативной
мотивации, да еще с обеих сторон (или со всех сторон, если участников
социального действия несколько), получается невероятно сложная конфигурация, из
которой нужно выяснить, установить причины, т.е. истинные мотивы и
представления его участников. Да еще следует принять во внимание, что и оценка
(или терминологически правильнее «определение») ситуации, в которой приходится
действовать, у партнеров может быть разная, а то или иное определение ситуации
может включать в действие совершенно разные наборы мотивов.
На все это многообразие будут
обязательно накладываться еще и собственные установки и оценки исследователя,
который все эти мотивы и представления должен анализировать. Одни люди и их
действия, представления и мотивации ему будут нравиться, а другие могут быть
антипатичны. И это создает довольно сильную мотивацию у самого исследователя
что-то улучшать и сдвигать «в пользу» понравившегося ему исследуемого. Такое
случается довольно часто, особенно с неопытными исследователями, слишком
увлеченными и торопливыми. Именно этого больше всего опасались те ученые,
которые всячески противились изучению сознания действующего индивида и
выработали, в конечном счете, бихевиористский подход. Внешнее действие, считали
они, невозможно исказить путем необъективной интерпретации. Если известно,
например, что человек обедает в столовой, а ужинает дома, - что тут можно
исказить? Однако, мог бы возразить М.Be6ep, и толку от таких данных не очень-то
много, а насчет мотивации и вовсе ничего неизвестно. Сам он считал, что не
остается другого пути - только преодолевать эти трудности.
Следует подчеркнуть, что именно
борьба с такого рода трудностями заставила М.Вебера прибегнуть к помощи очень
сильных философов-гносеологов того времени. В частности, он много работал с
Генрихом Риккертом, главой неокантианцев, который преподавал тогда во
Фрайбурге. Риккерт очень заинтересовался проблематикой, развернутой перед ним
Вебером. До тех пор он имел дело преимущественно с проблемами естественных наук
(социальные к тому времени только-только становились на ноги), там очень много
было уже сделано в области методологии, а здесь был непочатый край проблем.
Совместная работа М.Be6epa и Г.Риккерта началась около 1895 года, - и результатом
их многолетнего сотрудничества стала закладка фундамента методологии социальных
наук. Естественно, что два таких крупных ученых должны были заложить
действительно весьма солидный и качественный фундамент методологии в
социологической науке. И им это действительно удалось.
Наиболее перспективным по тем
временам направлением в теории познания было неокантианство Согласно его
посылкам понятие «действительность» включало в себя «необозримое множество
единичных явлений», независимо от того, представляют ли они действительность
внешнего мира или внутреннюю действительность человеческого сознания, - это
масса рядоположенных, следующих друг за другом элементов. И структурируется
действительность не какими-то собственными закономерностями, но субъектом,
который ее исследует. Именно «обработка» этого бесконечного, нерасчлененного,
катящегося «потока событий» категориями, которые выработаны и накоплены наукой,
дает картину мира. И всегда остается в силе положение, что как историческое,
так и социологическое исследование не просто находит свой эмпирический
материал, но формирует и одушевляет его, эксплицитно и «чисто» «связывая его»
при помощи инструментария, который непроизвольно меняется от эпохи к эпохе, от
культуры к культуре и от исследователя к исследователю. Заключаясь в конечном
счете в целях, интересах и точках зрения. «Понять» - значит «объяснить» событие
(ход действия и проч.), исходя из таких целей, интересов и точек зрения».
Для исследования социального
действия это означает, что ученый, наблюдая и интерпретируя наблюдаемые
явления, выстраивает определенную зависимость наблюдаемых элементов и
предполагаемых мотиваций. И если ход действия, его развитие эту зависимость
подтверждают (т.е. внешние явления выстраиваются именно таким образом, как
предполагалось в конструкции исследователя), то мы имеем перед собой некоторую
смысловую адекватность.
Этот подход утвердился,
наконец, в социологии, дав ей возможность стать эмпирической наукой.
Подчеркнем, что, как это ни парадоксально, именно оперирование этими «смысловыми
адекватностями» и вероятностно сконструированным образом действительности и
поставили социологию на эмпирическую основу.
2.
Специфика познания
Сам Вебер постоянно
подчеркивал, что он занимается именно эмпирической наукой. Его не интересовал
вопрос, чем является тот или иной социальный объект по его предопределенной или
как-то иначе закрепленной за ним «сущности». Его интересовало, как протекает то
или иное событие в исследуемой им сфере при таких-то и таких-то условиях. Как
ведут себя в различных условиях люди с их предполагаемой мотивацией?
Обнаруживаются ли определенные,
закономерные повторяемости процессов, которые на обыденном языке называются
нравами, обычаями, условностями, правом, предприятием, государством и прочее и
прочее?
Однако для того, чтобы
познавать указанные статистические закономерности и как-то их интерпретировать,
необходимо соблюдать строгие методологические принципы. В эти необходимые по
ходу действия интерпретации и объяснения следует вносить как можно меньше своих
собственных мотиваций и эмоций. М. Вебер наметил основные методологические
принципы, которые должен, по его мнению, соблюдать всякий уважающий себя
исследователь[4].
Это, во-первых, принцип
изгнания из анализа ценностных суждений. Принцип весьма простой по своему
смыслу и формулировке. Он заключается в том, что не следует вносить в
анализируемый материал собственные оценки, что, как выражается исследователь
веберовских работ Г.Баумгартен, должно гарантировать его от «выхода в путь с
представлениями о том, что какие-то процессы (действия, мотивации), которые он
изучает, не должны происходить так, как они происходят, или должны происходить
как-то иначе. Или же, напротив, они «хорошо делают», что происходят именно так».
Исследователь стремится к выявлению истины, и сам он ничего не должен хотеть от
этой истины. Только свобода от ценностных суждений может, как был уверен Макс
Вебер, сделать доступным мир ценностей для науки[5].
Претензии к Веберу в связи с
этим принципом чаще всего заключались в том, что человек (а исследователь не
может перестать быть человеком!) не в состоянии освободиться от своих
ценностей, ибо это основа его личности. В конечном счете пришли к выводу, что
исследователь должен контролировать свои ценностные предпочтения и принимать
все меры к устранению поползновений к оценке материала, которая исходит из
неконтролируемой собственной мотивации.
Второй принцип направлен к
устранению всяческих искажений в самом материале, вызванных незнанием,
полузнанием, намеренным сокрытием собственных мотиваций уже не исследователя, а
респондента - этого главного источника информации для социального ученого. Это
уже знакомый нам из разбора концепции Ф.Тённиса принцип конструирования
идеальных типов. Выделение некоторых главных переменных, по которым будет
собираться материал, делает сравнимыми множество действий разного рода людей в
разных ситуациях. И затем уже наложение всех этих действий друг на друга
отбрасывает все отклонения, случайности, сознательные искажения. В итоге
получается схема действий типичных индивидов в типичных обстоятельствах. Те
линии, которые в реальных действиях реальных индивидов прослеживаются только
как более или менее сильные тенденции, здесь предстают как бы «очищенными» от
всего лишнего и случайного. Правда, без каких бы то ни было деталей и признаков
этой самой действительности, как бы бесплотными, зато в строгой концептуальной
последовательности).
М. Вебер формулирует ряд
методологических принципов, на которые, по его мнению, опирается
социологическое знание:
В третьих, социология не должна
претендовать на что- то большее, чем выяснение причин тех или иных свершившихся
событий, воздерживаясь от так называемых «научных прогнозов». Строгое
следование этим двум правилам может создать впечатление, что социологическая
теория не имеет объективного, общезначимого смысла, а является плодом субъективного
произвола. Чтобы снять это впечатление, Г. Зиммель и М. Вебер утверждают:
Четвертое - социологические
теории и понятия не являются результатом интеллектуального произвола, ибо сам
интеллектуальная деятельность подчиняется вполне определенным социальным
приемам и, прежде всего, правилам формальной логики и общечеловеческим
ценностям.
В пятых, социолог должен знать,
что в основе механизма его интеллектуальной деятельности лежит отнесение всего
многообразия эмпирических данных к этим общечеловеческим ценностям, которые
задают общее направление всему человеческому мышлению[6].
Вебер подозрительно относился к
понятию «прогресс» в его контовско-спенсеровском варианте, но один
всеохватывающий, непрерывный и однонаправленный процесс он признавал, а именно:
процесс рационализации. И в частности, этот процесс, по его мнению,
распространяется на человеческое действие. Отделив друг от друга два понятия - «цель»
и «средство»,- человек-деятель получает возможность продумать и оценить пути к
цели, возможные результаты, провести выбор средств еще до всякого действия. В
сознании будущего совершителя действия выстраивается цепочка рассуждений по
принципу: «если - то», «значит». И поскольку все люди мыслят приблизительно
одинаково, то именно в плоскости этих рассуждении все они способны более или
менее однозначно понимать друг друга. Почему человек выбрал такое-то средство?
Потому что он поставил себе определенную цель и с точки зрения этой цели в
данных условиях именно такое средство удобно, и его следует выбирать? Можно выстроить
как бы образец правильного рассуждения в данных обстоятельствах - это и будет
идеальный тип действия.
Создав такой «измерительный
прибор», который исследователь человеческого сознания может поставить между
собой и сознанием исследуемого им субъекта, добиваясь тем самым дистанции,
которая, по его мнению, совершенно необходима для соблюдения объективности,
Вебер по существу заложил основание научной методологии социологической науки.
Гносеологи до Вебера изучали познающее сознание - сугубо рациональное и
методически «правильное» в смысле соблюдения логических принципов. Вебер же со
своей понимающей социологией открыл для них целую новую область - сознание
действующего субъекта, определенное конкретными обстоятельствами и конкретным
состоянием данного сознания на данный момент времени.
Созданная М.Вебером понимающая
интроективная социология очень заметно обогатила гносеологию, открыв взгляд на
социальные феномены с неожиданной для того времени точки зрения. Вообще гений
М.Вебера оказал весьма сильное и многостороннее влияние на социологию, а через
нее и на социальные науки вообще.
Заключение
М. Вебер отвергал в качестве
предмета социологического знания такие понятия, как «общество», «народ»,
«человечество», «коллективное» и т. д. Он считал, что предметом исследования
социолога может быть только индивид, поскольку именно он обладает сознанием,
мотивацией своих действий и рациональным поведением.
По его мнению, социология
должна рассматривать в качестве исходного пункта своих исследований поведение
индивида или группы индивидов. Отдельный индивид и его поведение является как
бы "клеточкой" социологии, ее "атомом", тем простейшим
единством, которое само уже не подлежит дальнейшему разложению и расщеплению.
Здесь М. Вебер, вычленив
ключевой и важнейший момент понимания социального и исторического развития
общества, остановился, сделав вывод, что человек является «тем простейшим
единством, которое само уже не подлежит дальнейшему разложению и расщеплению».
То есть, соответственно, не подлежит изучению, что логически вытекает из его
материалистического мировоззрения, и это опять противоречит его декларированию
изучения индивида как основной задачи социологии, а по нашему мнению это и есть
ключ к пониманию всех социальных явлений.
Рассматривая социальное действие,
он не акцентировал внимание на том, что действие само по себе является только
результатом процессов протекающих в человеке, так например любое действие
человека предваряется несколькими последовательными этапами:
1. появление помысла (хорошо бы съесть конфету….)
2. обращение внимания на помысл. (хм….интересная мысль)
3. рассматривание помысла.
4. Согласие или отвержение помысла (да, не плохо бы…. нет,
спасибо)
5. Пленение помыслом
6. Действие по этому помыслу (идет и ест)
Эти этапы может увидеть в себе каждый
человек, и именно на этапе рассматривании помысла проявляется нравственная
основа и истинность моральных ценностей конкретного человека, что в свою
очередь и формирует и частную жизнь человека и социальный и исторический
процесс в целом.
Ни в коей мере не утверждая
правильность нашей позиции, и обобщая все выше сказанное с сожалением можно
констатировать правильность вывода древних «человеку свойственно ошибаться»,
но, не смотря, ни на что человек всегда стремился и будет стремиться к познанию
истины, что и отличает его от всех остальных живых существ.
Список
использованной литературы
1. Алексеев П. В., Панин А. В..
Философия. Учебник. 3-е изд., перераб. и
доп./ П. В. Алексеев, А. В Панин.. М., Проспект, 2009. - 440 с.
2. Берков В.Ф. Философия и методология
науки: Уч. Пособие. – М.: Новое знание. 2004. – 336 с.
3. Вебер М. О некоторых
категориях понимающей социологии. Избранные произведения. –– М., 1990. –– С.
495 – 546.
4. Вебер Макс Избранные
произведения // Под ред. д.ф.н. Ю.Давыдова. М., 1990.
5. Философия: Учебник/ Под ред.
проф. В. Н. Лавриненко. - 2-е изд.,
испр. и допол. - М.: Юристъ, 2008 - 520 с.
[1] Вебер М. О некоторых категориях
понимающей социологии. Избранные произведения. –– М., 1990. –– С. 3.
[2] Алексеев П. В., Панин А. В.. Философия.
Учебник. 3-е изд., перераб. и доп./ П.
В. Алексеев, А. В Панин.. М., Проспект, 2009. – С. 168.
.
[3] Философия: Учебник/ Под ред. проф. В. Н.
Лавриненко. - 2-е изд., испр. и допол. -
М.: Юристъ, 2008 – С. 301.
[4] Вебер М. О некоторых категориях
понимающей социологии. Избранные произведения. –– М., 1990. –– С. 495 – 546.
[5] Вебер Макс Избранные произведения // Под
ред. д.ф.н. Ю.Давыдова. М., 1990. – С. 137.
[6] Берков В.Ф. Философия и методология
науки: Уч. Пособие. – М.: Новое знание. 2004. – С. 42.