Тема: Иосип Броз Тито – политический портрет

• Вид работы:
  Реферат по теме: Иосип Броз Тито – политический портрет
• Предмет:
  Политология
• Когда добавили:
  15.09.2014 16:56:59
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:
  Содержание.
   
    Введение   с.3
   
  Глава 1. §1.1 Тито  - основатель Югославского государства с.5
   
    §1.2 Жизненный путь и формирование личности как лидера «новой» Югославии.    с.6
   
     §1.3 Периоды становления СФРЮ.    с.8
   
   
  Глава 2. §2.1 Тито как автор модели «самоуправленческого социализма»   с.21
   
   
  Заключение с. 31
   
   
  Список использованных источников и исследований  с.33
  Введение.
  Освобождение Югославии от фашистского порабощения, победа народной революции, утверждение принципов социалистического» самоуправления и политики неприсоединения в области внешних сношений во многом определяли направления, тенденции и характер исследований югославских историков.
  Произошли коренные изменения во всех сферах науки и культуры югославского общества. В ходе развернувшейся культурно» революции просвещение, достижения науки и культуры стали достоянием широких масс трудящихся. В прошлом отсталые национальные регионы — получили свои университеты и научно-исследовательские центры, в том числе институты истории и институты-истории рабочего движения.
  В первые послевоенные годы упор был сделан на изучение проблем революционного движения, истории КПЮ и руководимых ею организаций, межвоенной Югославии, ее внешней и внутренней политики, народно-освободительного движения и народной революции.
  В своей работе я хочу проследить историю Югославии от конца 30х годов двадцатого века до 1980х, проанализировать жизнь, биографию Иосипа Броза Тито. Иосип Броз Тито прожил тяжелую насыщенную большими событиями жизнь. Становление лидера было сложным, полным тяжелыми препятствиями судьбы. Ответить на вопрос: почему был выбран такой политический курс Югославии, чем отличался от коммунистической социалистической России, почему возник кризис отношений между лидерами СССР  и СФРЮ.
  С 1946 г. выходят сборники документов и отдельные публикации по истории революционной печати межвоенного периода. Ведущими исследовательскими проблемами являются народно-освободительная борьба в годы второй мировой войны и развитие народной революции. Первые шаги историков и архивистов были направлены на сбор, научную обработку и публикацию материалов по данной проблематике. Серьезных успехов в этом деле достигли сотрудники Военно-исторического института ЮНА. Их усилиями в 1949 г. начался выпуск серии под общим названием «Сборник документов и материалов о народно-освободительной войне народов Югославии», рассчитанный на 170 томов, в которых будет помещено 35 тыс. документов, снабженных широким научно-справочным аппаратом.
  Сборники документов и материалов о событиях 1941—1945 гг. публикуют все республиканские архивы и учреждения, занимающиеся изучением революционного движения и народно-освободительной борьбы. Количество публикаций по этой теме очень велико, поэтому важную роль играют справочно-библиографические издания. В 1964 г. Военно-исторический институт выпустил «Библиографию изданий периода народно-освободительной войны. 1941—1945» и «Хронологию освободительной борьбы народов Югославии. 1941—1945». Солидная источниковая база позволила создать рад работ а народно-освободительной борьбе в рамках республик и, краев и в масштабе всей страны. Наиболее значительное исследование на эту тему — изданный Военно-историческим институтом коллективный труд «Освободительная война народов Югославии. 1941 — 1945» (т. 1—2, 1957—1958). Интересна книга Лавренова С. Я, Попова И. М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах, в которой описаны события Холодной войны. «Холодная война» начиналась с противостояния двух неравных по мощи сверхдержав. Хотя СССР был способен сокрушить ближайших европейских союзников США, американские бомбардировщики и ракеты могли стереть с лица земли ею основные жизненные центры, в то время как сами США вплоть до конца 50-х гг. оставались неуязвимыми для контрудара. В своих расчетах каждая система исходила из того, что противная сторона хочет ни больше ни меньше как полного уничтожения своего оппонента-противника. При этом Запад рассматривал советскую внешнюю политику как своеобразный симбиоз стародавнего русского империализма со стремлением распространить влияние коммунизма в Европе. Москве приходилось отчаянно бороться за сохранение, а там, где это возможно, и расширение своей «странной», не похожей ни какую другую в мировой летописи, «империи». Труд Задохина А. Г., Низовского А. Ю. Пороховой погреб Европы отвечает на вопросы почему Балканский полуостров еще в XIX приобрел недобрую славу «порохового погреба Европы». В чем таятся истоки конфликтов на Балканах, всякий раз несущих в себе угрозу общеевропейской войны? Что ждет Балканы в будущем? Об этом размышляет доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой внешней политики и международных отношений Дипломатической академии МИД РФ А. Г. Задохин и историк и писатель А. Ю. Низовский, не понаслышке знакомые с балканской проблематикой. В центре их внимания — история войн и военных конфликтов на Балканах XIX — XX веков.
  Интересны мемуары Главного маршала авиации А. Е. Голованова (1904–1975), они приходят к читателю последними из мемуаров полководцев Великой Отечественной войны. Лишь сейчас книга командующего Авиации дальнего действия издается в истинном виде и в полном объеме. Все авторские оценки и детали восстановлены по рукописи. Судьба автора исключительна: необычайно яркий взлет в годы войны и необычайно долгое и глухое замалчивание в последующие времена. Причина опалы заключалась прежде всего в том, что деятельность АДД была подчинена непосредственно И. В. Сталину, о котором А. Е. Голованов много пишет в своей книге. Увлекательно и живо рассказывает Главный маршал о самоотверженных полетах экипажей бомбардировщиков, о становлении наступательного рода авиации Советских ВВС, о многих драматических эпизодах на фронтах и в Ставке, участником и свидетелем которых был. Книга А. Е. Голованова, несомненно, войдет в золотой фонд российской мемуарной литературы.
   
   
   
   
  Глава 1.
  §1.1 Тито  - основатель Югославского государства
   В апреле 1941 года, когда страны «оси» захватили Югославию, Кумровец вошел в состав так называемого Независимого Хорватского Государства под контролем террористов-усташей, а вот живущие по ту сторону реки Сутлы словенцы угодили в лапы гитлеровского рейха или же фашистской Италии.
   На протяжении последующих четырех лет гражданской войны между сербами, хорватами и мусульманами, Тито зарекомендовал себя как человек, способный обеспечить единство южных славян.
  В 1945 году он основал федерацию из шести республик – Сербии, Хорватии, Словении, Черногории, Македонии и Боснии-Герцеговины. В 1991 году, через одиннадцать лет после смерти Тито и за год до его столетия, Словения и Хорватия заявили о своем выходе из федерации, став независимыми суверенными государствами со своими собственными армиями, таможнями, налоговым и иммиграционным контролем. Река Сутла, некогда разделявшая родные села родителей Тито, превратилась теперь в границу между далеко не дружественными государствами.
   Распад Югославии в 1991-м, как и в 1941 году, поначалу привел к вспышкам недовольства среди сербов в Хорватии, а затем к тройственному кровопролитию в Боснии-Герцеговине. Вопреки заявлениям иностранной прессы и некоторых из югославских демагогов, между воюющими сторонами Боснии-Герцеговины нет никаких «этнических» различий, поскольку они все близкие родственники – как по крови, внешнему облику и языку, так и по своему воинственному духу. Все, что разделяет этих людей, – так это унаследованная от предков религия; те, кто исповедует греческое православие, называют себя сербами, римские католики – хорватами, а несчастные мусульмане, привыкшие именовать себя югославами или боснийцами, очень часто лишь номинально считаются таковыми, поскольку в действительности ни во что не верят[1].
  В 1942—1943 гг. корреспонденты западных газет, пораженные широчайшим размахом освободительной борьбы народов Югославии и услышав фамилию (точнее — псевдоним) командующего югославских партизан, спрашивали: «А кто такой этот Тито?».  Даже среди союзников в Каире и Бари существовала тайна, окружавшая личность Тито. Слухи представляли его по-разному – то как русского офицера, то как украинца, то как польского графа или же польского еврея, тогда как многие верили в то, что он вообще не существовал и что Тито – это сокращение от названия «Третья Интернациональная Террористическая Организация». Корреспондент «Нью-Йорк таймс» Сайрус Сульцбергер договорился до того, что Тито на самом деле женщина – идея, которая пришлась по вкусу романисту Ивлину Во, прибывшему на остров Вис в июле 1944 года[2].
  Псевдоним «Тито», которым политик по имени Иосип Броз пользовался уже много лет, но только на страницах компартийной печати, быстро стал известен всему миру, превратившись в символ нового югославского государства, возникшего на руинах старой королевской власти. Иосип Броз Тито управлял своей страной свыше 35 лет, при нем Югославия стала важным фактором мировой политики. Предпосылки исторической трагедии народов Югославии также во многом кроются в политике Тито — как и в успехах этой страны при его жизни. Такова диалектика.
  В 1948 г. Тито говорил соратникам: «Жизнь научила меня, что в трудные моменты выбора самое главное — иметь свое твердое мнение, не колебаться».
  §1.2 Жизненный путь и формирование личности как лидера «новой» Югославии.
  Жизнь Иосипа Броза действительно была нелегкой и драматичной. Иосип родился 25 мая 1892 года в селе Кумровец в Хорватии в бедной крестьянской семье.  У родителей Иосипа было пятнадцать детей, из которых Тито был седьмым и одним из семи, которые выжили. И хотя дом их был самым большим в Кумровце, жили они в нем скученно, вместе с двоюродными братьями и сестрами, и поэтому всем там не хватало ни места, ни еды. С семилетнего возраста Тито был приставлен к работе – ему вменялось в обязанность пасти скотину, обрабатывать мотыгой посевы, пропалывать грядки. Отец, Франц Броз, был хорватом, мать словенкой.
  Отец Иосипа разорился, и уже в 14 лет мальчику пришлось самому зарабатывать себе на жизнь. Ему довелось быть и учеником в ресторане, и слесарем, а затем — квалифицированным механиком в Загребе и Любляне, работать на заводах Чехии («Шкода»), Германии и Австрии. В конце 1913 г. молодого Иосипа, ставшего уже социал-демократом, призвали в армию (Хорватия тогда была частью Австро-Венгерской империи), а через полгода грянула Первая мировая война.
  В апреле 1915 г. взводный командир Иосип Броз был тяжело ранен в Галиции, попал в плен и оказался в России. Там, чудом выжив после сыпного тифа и воспаления легких, он вступил в лагере для военнопленных в контакт с рабочими-большевиками и стал быстро усваивать их идеи. Иосип просидел в лагере до 1917 года. Затем — работа (в основном подпольная) на Путиловском заводе в Петрограде, служба в интеротряде Красной гвардии (Омск), партизанская борьба с Колчаком, женитьба на 15-летней русской девушке Пелагее Белоусовой. В Югославию (с 1929 г. — Королевство сербов, хорватов и словенцев) Иосип Броз вернулся, не застав в живых почти никого из родных в конце 1920 г.  Из мемуаров Тито нам известно, что там он работал официантом, вернее, принимал участие в забастовке официантов, а затем вновь занялся кузнечным ремеслом. Платили ему, однако, жалкие три кроны в час, чего едва хватало, чтобы заплатить 600 крон в месяц за крошечную комнатушку. Затем он получил место механика на мельнице в Велико Тройство, в шестидесяти милях к востоку от Военной Крайны Славонии. Здесь он познакомился с коммунистами и возможно, даже вступил в партию. У его жены Пелагеи вскоре по прибытии в Югославию случился выкидыш, а затем еще два. Четвертый ребенок, мальчик по имени Жарко, родился в Велико Тройство и выжил[3].
  Следующие четверть века его жизни — это путь подпольщика, «солдата партии» (но, впрочем, уже и политика: отсидев шесть лет в загребской тюрьме, Броз как «большевик-пролетарий» входит в 1934 г. в состав ЦК КПЮ, затем в Политбюро). Новым трудным моментом выбора для И. Броза (с 1934 г. он подписывался партийным псевдонимом Тито) стали жесточайшие репрессии, которым в 1937 г. подверглось руководство ЦК КП Югославии в Москве: Генсек ЦК М. Горкич и немалая часть ЦК были обвинены в шпионаже и расстреляны, «дамоклов меч» висел и над И. Тито (его обвиняли то во вредительстве, то во фракционности). После волны «сталинских чисток», вызванный в Москву Иосип вынужден был, чтобы спастись, дать нелестную характеристику ряду своих товарищей. Он остался под подозрением, но затем Коминтерн утвердил (пока временно) его кандидатуру на пост нового Генсека ЦК КПЮ.  С 1935 по 1940 год, когда он, наконец, утвердился на посту секретаря Югославской компартии, Тито работал агентом Коминтерна в Югославии, Австрии и Франции, где занимался отправкой в Испанию добровольцев. После очередного своего визита в Москву в 1939 году Тито был официально назначен Генеральным секретарем Компартии Югославии. Теперь он жил в Загребе[4]. В марте 1940 г. И. Броз Тито нелегально вернулся в Югославию, стоявшую на пороге немецкой агрессии. В СССР остались его 15-месячный сын Жарко и вторая жена, немецкая комсомолка Люция Бауэр.
  Народно-освободительная борьба, на которую народы Югославии поднялись в июне 1941 года по призыву коммунистической партии, возглавлявшейся И.Тито, нарастала как снежный ком. Однако на Западе сам факт существования народно-освободительного движения замалчивался, а его успехи приписывались четническому движению Д.Михайловича. Средства массовой информации Великобритании и США делала все, чтобы создать вокруг него ореол лидера движения сопротивления в Югославии, сознательно закрывая глаза на его коллаборационизм. Пропагандистские службы называли Д.Михайловича не иначе, как «югославский Робин Гуд», «чудо-человек», «великий человек», в результате чего в общественном мнении западных стран прочно укрепился миф о нем как герое антифашистского движения Сопротивления в Югославии.
  Заговор молчания был сорван военными и политическими успехами народно-освободительного движения, активно поддерживавшегося Советским Союзом.
  Особое значение в пропаганде и популяризации целей и достижений народно-освободительного движения, в укреплении его международных позиций имели передачи созданной на территории СССР при содействии Советского правительства радиостанции “Свободная Югославия”, которая действовала с 11 ноября 1941 по январь 1945. именно из советских источников общественность западных стран узнала, что подлинным руководителем народно-освободительной борьбы в Югославии являлся И.Тито. Первое упоминание на Западе имени Тито относится к февралю 1942, когда советское посольство в Лондоне поместило в выпускавшемся бюллетене подписанную этим псевдонимом приветственную телеграмму Верховного штаба Народно-освободительной партизанской и добровольческой армии Югославии по случаю 24-й годовщины Красной Армии.
  §1.3 Периоды становления СФРЮ.
  В историю Второй мировой войны Иосип Броз Тито вошел как командующий югославским партизанским освободительным движением, ведущую роль в котором играла его партия. Вот цифры, показывающие рост численности сил сопротивления: конец 1941 г. — 80 тыс. человек, конец 1942 г. — 150 тыс., конец 1943 г. — 320 тыс., конец 1944 г. — 400 тыс. С момента агрессии фашистской Германии против Югославии (апрель 1941 г.) и особенно после нападения на СССР, И. Тито и его соратники начали вооруженную борьбу против захватчиков (кроме того, приходилось бороться и против национальных вооруженных формирований, сотрудничавших с немцами: сербских четников Д. Михайловича и хорватских «усташей»).
  Если в 1943 году партизаны имели бригады и партизанские отряды, то уже в 1944 году были сформированы корпуса, а численность партизан в НОАЮ доходила почти до 350000 человек[5].
  Война была ожесточенной; партизаны И. Тито отразили пять «генеральных наступлений» немецких войск, сам он был в 1943 г. тяжело ранен и чудом уцелел. В нынешней Югославии появилось немало публикаций, намекающих на «заигрывание» (а то и сотрудничество) Тито с немцами. Фактом, однако, является то, что в 1943 г. фашисты назначили цену в 100 тыс. рейхсмарок золотом за голову Тито.
   С 19 по 23 октября 1940 года прошла 5 конференция КПЮ в Дубраве, в работе которой участвовал 101 делегат, в обстановке строгой конспирации.
  С конца мая компартия Югославии начала формирование партизанских групп на территории Сербии. Первоначально их численность была невелика. Когда в мае 1941 года хорватские фашисты начали зверски истреблять сербское население, тысячи сербов, спасаясь от резни, бежали в горы. Там и появились первые партизанские отряды, объединенные, по сути, одним-единственным стремлением — к самозащите, а вовсе не какой-либо идеологией. Эти люди стояли лицом к лицу с озверевшими от безнаказанности фашистами и не собирались становиться покорными баранами. Вооруженные охотничьими ружьями, косами и вилами они готовились защищать свою жизнь. Именно здесь, в горах Боснии, впервые прозвучал лозунг, который затем стал лозунгом всей народно-освободительной борьбы югославских патриотов: «Смерть фашизму — свободу народу!».
  Единственной югославской территорией, где сопротивление фашистам сразу приобрело характер организованного движения, стала Словения. Уже 27 апреля в Любляне состоялось подпольное совещание всех ведущих политических и общественных движений Словении, включая компартию, на котором было решено создать единую антифашистскую организацию — Освободительный фронт Словении[6].
  В своем выступлении Тито подверг критике предательскую политику правительства Цветковича – Мачека, привлек внимание к опасности, грозившей независимости Югославии со стороны стран «оси», подчеркнув при этом роль СССР, «огромный прогресс в стране социализма», проводящей «политику мира и защиты народов».
  Конференция закончилась избранием Центрального Комитета в количестве 22 членов и 16 кандидатов, а также Политбюро в составе 7 человек, в который вошли: И.Тито (Генеральный секретарь ЦК КПЮ), Э.Кардель, А.Ранкович, М.Джилас, Р.Кончар, Ф.Лескошек, И.Милутинович.
  В начале 1941 года Гитлер с головой ушел в подготовку плана «Барбаросса», нацеленного на разгром его бывшего союзника – Советской России, и поэтому в его намерения не входило отвлекать силы на балканскую войну. Причины, почему Гитлер все-таки обратил свой взор на Балканы, не имеют к Югославии никакого отношения.  28 октября 1940 года союзник Гитлера Муссолини воспользовался Албанией в качестве плацдарма для непродуманного скоропалительного вторжения в Грецию, откуда вскоре был вынужден отступить и позвать на помощь Германию.  В декабре 1940 года Гитлер отдал распоряжение оккупировать Грецию, прежде чем в мае 1941 года приступить к осуществлению плана «Барбаросса». Для проведения обеих этих операций его армиям предстояло пройти сквозь Румынию и Болгарию, для чего ему требовалось молчаливое согласие Югославии.  В феврале 1941 года Гитлер вызвал к себе в Берхтесгаден югославского премьера и министра иностранных дел, где применил к ним столь типичную для него тактику.  Поддавшись его нажиму, Югославия вместе с Румынией и Болгарией подписали 25 марта трехсторонний пакт, уверенные в том, что Германия не станет покушаться на их суверенитет, а также требовать военной помощи или же беспрепятственного прохождения войск вермахта. Здравый смысл, осмотрительность и инстинкт самосохранения требовали принятия этого пакта, но, как мы знаем, эти качества нетипичны для сербов. Сербским ответом на угрозу, особенно произнесенную по-немецки, неизменно бывал заносчивый вызов.  В день подписания пакта патриарх сербской православной церкви Гаврило Дожич выразил протест князю Павлу, а затем выступил по белградскому радио с призывом ко всем сербам теснее сплотиться вокруг веры. Его обращение передавалось не из Загреба, а из Любляны.  27 марта, то есть в еще один из роковых дней в югославском календаре, группа младших офицеров армии и ВВС организовала в Белграде государственный переворот, сместив князя Павла и посадив на его место юного короля Петра.  Как только новое правительство формально аннулировало трехсторонний пакт, Белград запрудили многочисленные толпы: демократы скандировали лозунги в поддержку Британии, били камнями окна в германском туристическом агентстве, которое, между прочим, одновременно служило штабом гестапо, и разорвали в итоге флаг со свастикой.  В Лондоне Уинстон Черчилль заявил: «Сегодня Югославия вновь обрела свою душу».  Его похвала еще сильнее подогрела в сербах ликование и национальную гордость. Тем не менее в Загребе архиепископ Степинац 27 марта написал в своем дневнике следующее:
   В конце концов хорваты и сербы – это два разных народа, северная и южная половины, которые нельзя соединить иначе, разве что чудом Господним. Схизма – величайшее проклятие Европы, большее зло, чем протестантство! В нем нет места ни морали, ни принципам, ни истине, ни справедливости, ни честности.
   В Риме Муссолини с радостью воспринял известие о перевороте, поскольку это давало ему шанс уничтожить Югославию и отхватить себе часть ее территории в Словении и Далмации. Муссолини сравнивал этот взрыв недовольства «несгибаемых» сербов с выстрелами в Сараеве, повлекшими за собой первую мировую войну.  В Берлине Гитлер поначалу отказывался верить известиям о перевороте и оскорблениях, нанесенных германскому флагу. Поначалу он воспринял все как чью-то злую шутку. Затем сомнения уступили место вспышке негодования. Гитлер приказал подвергнуть Белград массированной бомбардировке, дабы «иссечь сербскую язву», после чего приступить к вторжению в страну из Австрии и Болгарии.  На протяжении девяти последних мирных дней югославы, похоже, не понимали нависшей над ними угрозы. Даже Тито, который, узнав о перевороте, тотчас ринулся в Белград, вернулся в Загреб в полной уверенности, что самое худшее позади. Новый премьер-министр генерал Душан Симович назначил на 6 апреля, день православного Вербного воскресенья, свадьбу своей дочери. Коммунисты также с нетерпением ожидали наступления этого воскресенья, поскольку на эту дату приходилось подписание нового советско-югославского пакта.  Рано утром 6 апреля улицы Белграда были запружены толпами верующих, направлявшихся на службу, и тех, кто спешил на рынок за покупками. Незадолго до семи часов над городом пронеслась первая волна немецких бомбардировщиков, держа курс на военный аэродром, системы противовоздушной обороны и пожарную часть. Над городом взметнулись языки пламени и клубы дыма. Бомбардировщики «Штукас» на бреющем полете проносились прямо над крышами домов, превращая в руины жилые кварталы, больницы, церкви, школы. Под этим варварским налетом погибла Национальная библиотека с ее бесценной коллекцией средневековых манускриптов.  В книге «Тито рассказывает» журналист Владимир Дедиер, прошедший сквозь гражданскую войну в Испании, описывает разрушения своего родного города:  В самом центре Белграда бомба попала в церковь Успения, служившую убежищем для жителей близлежащих кварталов – именно там поспешила укрыться свадьба: невеста в белом, жених с розой в петлице, священник в расшитых золотом одеждах – всего две сотни человек… Живым назад не вышел никто… В 11 утра последовал второй налет, еще более варварский, чем первый. Анархия в городе была полной. Цыгане с окраин проникли в центр города. Они врывались в магазины, растаскивали дорогие меха, продукты и даже медицинские инструменты.
   Одна бомба попала в зоологический сад, и по горящему городу разбежались дикие животные: белый медведь с жалобным рычанием бросился в реку Сава. Через четыре часа после начала бомбардировки Тито, который находился в Загребе, услышал новости по германскому радио – радио Белграда молчало. Тито тотчас бросился в центр города, миновал штаб-квартиру Хорватской крестьянской партии – там он услышал, как охрана здания не скрывала своей радости по поводу германского вторжения.
   Немецкие танки вошли в Загреб 10 апреля, через два дня они уже были в Белграде, в то время итальянские соединения наступали вдоль побережья. Юный король Петр и члены кабинета бежали в Боснию, оттуда в Черногорию и, наконец, 12 апреля вылетели в Иерусалим.  Тито связывает поведение короля с поведением его деда, который присоединился к отступлению своих войск через Албанию, а затем делает еще один злой выпад:
   Король и правительство не забыли прихватить с собой часть золота из Национального банка и загрузили в один из самолетов целых десять ящиков. Когда они пролетали над Грецией, то угодили в грозу и один из ящиков свалился на какого-то министра и прихлопнул его на месте.  И хотя Тито и его коммунистическая партия были не причастны к перевороту 27 марта, он пытался взять на себя часть заслуг за задержку в осуществлении плана «Барбаросса»:
   В настоящее время некоторые историки не согласны с тем, будто югославский инцидент испортил Гитлеру его план вторжения в Россию. Однако факт остается фактом. Операция, запланированная на май, была заморожена до 22 июня, в результате чего германская армия в конечном итоге увязла на подступах к Москве и Ленинграду в самые лютые морозы.  Покорив Югославию, Германия приступила к перекрою ее границ. Третий рейх отхватил себе Северную Словению, в то время как Италии достались ее южная часть, Далматинское побережье и Черногория. Зависимая от Италии Албания получила округ Косово. Болгария «возвратила» себе части Фракии и Македонии, отошедшие после Второй Балканской войны 1913 года Греции и Сербии. Венгрия прибрала к рукам плодородные земли Воеводины. Все, что осталось от Сербии, попало в распоряжение Верховного командования вермахта, которое не собиралось с ней особо церемониться.  Внутренние районы Хорватии, Славония и Срем (между реками Савой и Дравой), те части Далмации, что не перешли к итальянцам, и целиком вся Босния-Герцеговина 10 апреля были провозглашены Независимым Хорватским Государством (Nezavisna Drzava Hrvatske), НХГ, под властью лидера усташей – «поглавника» Анте Павелича[7]. Когда в апреле 1941 года началась оккупация Югославии странами «оси», Иосип Броз был немолодым и ничем не примечательным коминтерновским агентом, скрывавшимся в Загребе под вымышленным именем, и лишь горстке товарищей было известно, кто он такой. Всего за какие-то четыре года ему было суждено превратиться в прославленного на весь мир маршала Тито, чье имя прочно заняло место в ряду таких имен, как Сталин, Рузвельт, Черчилль и де Голль. История взлета Тито к вершинам власти – одна из самых удивительных историй современности, а также самая противоречивая и полная темных пятен. Как титоисты, так и англичане обычно сосредоточивают свое внимание на событиях начиная с 1943 года, когда Италия была вот-вот готова выйти из войны, а Германия сражалась уже не за победу, а за выживание. В тот год Тито распространил свою власть на большую часть горных районов Боснии и Герцеговины и Хорватии. И хотя в самой Сербии еще вовсю действовали четники, им все больше угрожали партизаны с запада, а с востока – наступавшая с боями Советская Армия.
  Немецкая военщина управляла тем, что осталось от Сербии, вплоть до августа 1941 года, а затем поставила во главе страны генерала Милака Недича – ему отводилась примерно та же роль, что и Петену в вишистской Франции. Кроме того, немцы пользовались поддержкой лидера сербских фашистов Димитрия Льотича и его сторонников, по крайней мере до тех пор, пока перевес был на стороне стран «оси». Патриарх сербской православной церкви отказался сотрудничать с немцами, за что и провел большую часть войны в нацистском концлагере.
   Гестапо в Белграде арестовало и посадило за решетку многих выдающихся писателей, художников и научных работников, в том числе и Виктора Новака – автора двух томов по истории хорватской католической церкви. Находясь в концлагере к северу от Белграда, Новак познакомился с несколькими беженцами из НХГ, от которых услышал о зверствах, творимых усташами и их покровителями в сутанах. Выйдя из тюрьмы в 1941 году, Новак сел за написание книги «Magnum Crimen» («Великое преступление»). Это был монументальный труд, посвященный хорватской католической церкви.
   Жители Белграда не только слышали рассказы из уст беженцев – ежедневно они становились свидетелями творимых усташами зверств, ведь по Дунаю и Саве плыли тысячи трупов, причем на некоторых из них находили послания чудовищного содержания, вроде: «В Белград, королю Петру»[8]. Настолько различны были условия в разгороженной Югославии, что за один год там произошло три разных массовых выступления в трех разных районах, по трем разным причинам, против трех разных врагов. В НХГ сербы поднялись на свою защиту против истребления их хорватскими, прогерманскими экстремистами. В Сербии они выступили против немцев на волне патриотического, просоюзнического оптимизма. В Черногории они поднялись против формальной попытки итальянцев перевести стрелки часов вспять. Вскоре, разделенные на коммунистов и антикоммунистов, мятежники развязали между собой гражданскую войну, которая часто затмевала собой первоначальные цели каждого из этих восстаний.
  И пока Джилас сражался в Черногории, Тито продолжал отсиживаться в оккупированном нацистами Белграде. Поскольку любые нападки на немцев повлекли бы за собой разрушительные репрессии, партизаны выбрали себе легкую добычу в виде югославских полицейских, убивая последних прямо на улице. По мере того, как боевые действия по плану «Барбаросса» охватывали все большую территорию Советского Союза, немцы облепили стены белградских домов и трамваи картами, на которых был показан мощный прорыв танковых частей вермахта. Из громкоговорителей доносились передаваемые на сербскохорватском новости, а специальные газетные выпуски вещали о германских победах.  Чтобы противостоять этой пропаганде, коммунисты захватывали и сжигали пачки газет, в которых печатались новости с фронта, а Ранкович даже пытался подложить динамит под здание Белградского радио. Однако он пал жертвой предательства, был до полусмерти избит и помещен в тюремный лазарет, откуда его спасли партизаны – надо сказать, эта вылазка была совершена в настоящем
  В конце августа немцы передали административные функции по поддержанию порядка генералу Недичу, этому сербскому «маршалу Петену». Когда германские соединения покинули страну для переброски в Россию, Тито счел, что для восстания в Сербии настал удобный момент. В начале сентября он в компании одного православного священника и владевшего немецким партизана поездом уехал из Белграда, держа путь на юг, пока не оказался в области Валево. Там, сойдя с поезда, он затем верхом или на телеге добрался до партизанских постов.
   Где-то во время этого путешествия у Тито произошла встреча с Александром Ранковичем, которого он назначил руководить операциями в Сербии, как Джиласа – в Черногории[9].
  И все же Тито и его партизаны уже были непопулярны буквально во всех сельских районах Сербии. Коммунистическая партия пополняла свои ряды в основном за счет студенчества Белградского университета, в некоторых шахтерских поселках и среди кустарей провинциальных городов, однако на сербского крестьянина ее деятельность не производила особого впечатления. Эти мужественные, свободолюбивые люди были согласны сражаться за короля, родную землю и церковь, однако не имели ни малейшего желания участвовать в переустройстве общества. Они были готовы взяться за оружие, чтобы противостоять иноземным захватчикам, если для этого подвернется удобный случай, но отнюдь не рисковать понапрасну своими жизнями, как то делали черногорцы. Сербы увидели в Драже Михайловиче вождя, понимавшего их чаяния, их верования, их интересы. Партизаны же были, по существу, аутсайдерами, пытавшимися заработать себе очки на войне, которая не имела к ним никакого отношения.  В то время как партизаны происходили главным образом из Белграда и удаленных районов страны, четники были из местных и опасались за собственные семьи и хозяйства. Именно их первых ставил под удар гитлеровский приказ от 16 сентября, требовавший смерти пятисот сербов за каждого убитого немца и ста – за каждого раненого.  Отношение партизан к четникам хорошо понятно из слов биографа Тито Владимира Дедиера, бывшего осенью 1941 года политическим комиссаром в Крагуеваце:  Отряды четников обычно состояли из более пожилых людей, женатых мужчин, крестьян из зажиточных семей. Они оставались в деревнях, спали дома и время от времени, для прохождения боевой подготовки, их вызывали в штаб. Мне стоило больших трудов убедить их командиров вокруг Крагуеваца сражаться вместе с нами против немцев. Они говорили, что не имеют соответствующих приказов. С другой стороны, они критиковали наше командование за то, что мы «безжалостно» проливали кровь сербского народа, сражаясь против немцев в неравной борьбе.
   В своей книге «Тито рассказывает» Дедиер не упоминает о чудовищной резне в Крагуеваце, за которую он сам частично несет ответственность и которая, более чем что-либо другое, настроила четников против партизан.  В окрестностях Крагуеваца, где Дедиер призывал к борьбе против захватчиков, группа повстанцев-четников или партизан – доподлинно неизвестно – убила 10 немцев и ранила 26.  20 октября все мужское население города согнали на площадь – в соответствии с гитлеровским приказом. Около 7 тысяч пошли под расстрел, среди них – несколько сот мальчишек школьного возраста и один немецкий солдат, отказавшийся участвовать в этом злодеянии. Еще полторы тысячи гражданского населения были расстреляны в Валево.  Эти массовые экзекуции научили четников тому, что бороться против немцев до того, как чаша весов перевесится на сторону союзников, равносильно самоубийству. До тех пор они должны беречь свое вооружение и силы ради сохранения сербской нации!  Тито же из того самого кровавого примера сделал для себя вывод, что местные повстанцы слишком чувствительны к угрозам против их родных и близких. Постепенно он все яснее начинал осознавать назревшую необходимость в мобильной армии, готовой воевать в любых частях страны, независимо от последствий. Тито и Михайлович трижды встретились осенью 1941 года, однако так и не смогли найти точек соприкосновения. Михайлович стремился к спасению сербов, в то время как Тито хотел использовать войну для установления коммунистической диктатуры, причем себя он видел президентом[10].
   После массовой экзекуции в Крагуеваце немцы восстановили контроль над подавляющим большинством сербских городов, за исключением Ужице, неподалеку от границы с Боснией и Санджаком. Этот район наряду с православными сербами населен также и мусульманами. Именно в Ужице, городке, насчитывавшем около 12 тысяч жителей, Тито провозгласил символическую «Красную республику», которая могла похвастаться своей собственной гостиницей, банком, фабриками, местной газетой и тюрьмой. Все будущие лидеры Югославии уже занимали в зачатке свои посты: Тито занимал пост президента, в ведении Ранковича находилась секретная полиция, Кардель занимался разработкой политики, а Джилас – выпускал газету «Борба».
   Тито работал и ночевал в банке, чьи сейфы служили партизанам казначейством. На крыше банка Тито водрузил партизанскую звезду, сиявшую по ночам красным светом, привлекая к себе немецкие бомбардировщики. Фабрики выпускали винтовки, боеприпасы, спички и военную форму, кстати, последней Тито уделял неустанное внимание. Себе он заказал советскую пилотку. Позднее она получила название «титовка», став неотъемлемой принадлежностью обмундирования солдат народно-освободительной армии Югославии. В то время как пилотки других партизан-бойцов украшали матерчатые звезды, Тито щеголял советской эмалированной звездочкой с серпом и молотом.
  Взрыв – не исключено, что это был акт саботажа, – уничтожил пороховые склады Красной республики и ее ружейную фабрику, поэтому, когда 29 ноября к Ужице приблизились немецкие танки, Тито отдал приказ отступать на юг к Златибору, захватив с собой раненых, печатный станок и несколько ящиков серебра. Оставив Ужице за двадцать минут до прихода туда немцев, Тито вскоре оказался отрезанным колонной вражеских танков и попал под ружейный обстрел пехоты, находившейся от него всего лишь в ста пятидесяти метрах. Чуть позднее, в тот же самый вечер, Джилас, Кардель и Ранкович с беспокойством дожидались, когда же он, наконец, даст о себе знать. Тито появился лишь за полночь, совершив тридцатикилометровый марш-бросок. Джилас заключил его в объятия, а Кардель так разволновался, что впервые в жизни у него не нашлось слов. Тито снял с себя автомат, попросил стакан воды и затем объявил, что отступление придется продолжить. Те раненые, что могли идти сами, были отправлены вперед заранее. Когда же на рассвете Тито повел свои силы дальше на юг, ему вслед уже грохотали немецкие танки.  Во время его броска через Санджак в Боснию, который продолжался с конца ноября 1941 по январь 1942 года, Тито пережил, хотя в конце концов и успешно преодолел, первый серьезный кризис в своей карьере военного и политического лидера.  Вынужденный оставить Сербию из-за враждебности местного населения, пребывая в постоянной опасности нападения со стороны итальянцев и немцев, и, что хуже всего, отвергнутый и презираемый Москвой, Тито едва не поплатился за все это собственной жизнью.
   С приходом зимы десятки партизан страдали от обморожений, и им без какой-либо анестезии ампутировали пальцы и ступни ног. Немцы воспользовались глубоким снегом, чтобы начать лыжное наступление, от которого партизаны были вынуждены искать спасение высоко в горах. На протяжении всего этого времени, исполненного лишений и опасности, партизаны не получали от Сталина никакой поддержки. В ноябре в Ужице, когда партизаны и четники стреляли уже друг в друга, Дедиер слушал радиопередачи из Москвы на сербскохорватском:
   «От неожиданности я вздрогнул и сказал Тито:
   «Послушай, Москва передает о вооруженной борьбе Сербии против немцев. Ты только послушай! Они говорят, что все силы сопротивления возглавляет Дража Михайлович».
   Тито застыл, отказываясь верить. Мне еще ни разу не доводилось видеть его таким растерянным – ни до, ни после. Он только сказал:  «Не может быть»[11].
  Джилас сравнивает это искреннее предложение Тито об отставке с тем, что он сделает позже, в 1948 году, во время ссоры со Сталиным.  Возможно, и Тито, и его соратники внутренним чутьем понимали, что в Сербии они делали что-то не так, отчего Сталин теперь поддерживал Дражу Михайловича. Они постигали суровую истину, которую вскоре предстояло пройти и самому Михайловичу, что в военное время люди ищут союзников по их боевым качествам, а не по политическим взглядам. Даже сам Уинстон Черчилль заявил, имея в виду Советский Союз, что если бы Гитлер вторгся в ад, он, Черчилль, расшаркался бы перед дьяволом в палате общин. Сталин и Черчилль поддерживали Дражу Михайловича потому, что тот пользовался популярностью у сербов и поэтому представлял для немцев наибольшую опасность. По их мнению, партизаны с их коммунистическими лозунгами и красными звездами на пилотках оставались чужды сербам и поэтому вносили раскол в ряды сопротивления. И, кстати, в то время и Сталин, и Черчилль были правы. По этим же самым причинам, исходя из «real politik», они оба позже переключили свое внимание на Тито, бросив четников на произвол судьбы[12].
   31 декабря 1941 года, в день рождения Сталина, Тито создал так называемые «пролетарские бригады», которые, как замечал Джилас, «являлись пролетарскими в буквальном, но отнюдь не идеологическом смысле». Хотя позже эти бригады включали истинных пролетариев, таких, как шахтеры, докеры и почти целиком сплитскую футбольную команду «Гайдук», большая часть бойцов состояла из партийных активистов, выходцев из среднего класса.  Марксистский душок «пролетарских бригад» оказался помехой в те дни, когда Тито стремился затушевать роль коммунистов в национально-освободительном движении. С другой стороны, эти бригады образовали ядро подвижных, дисциплинированных, фанатично преданных делу боевых подразделений, ставших впоследствии для Тито чем-то вроде кромвелевской «армии нового образца».  После тягот отступления через Санджак, вошедшего в историю под названием Первого наступления (то есть наступления на партизан), Тито и его соратники с удовольствием сделали передышку в боснийском городке Фоче, входившем в состав Независимого Хорватского Государства. Они остановились в местной гостинице и впервые за несколько месяцев получили возможность снять с себя одежду. Вновь стала выходить газета «Борба», был даже дан концерт и установлена радио– и телефонная связь с другими частями Югославии. Снова пошли в ход почтовые марки времен Королевства Югославии. К этому времени на них сверху был нашлепан красно-белый шахматный герб НХГ, поверх которого припечатали свою красную звезду.
  Весной 1941 года, вскоре после образования НХГ, в Фочу пришли усташи и при поддержке мусульманских головорезов устроили массовую бойню сербов – начав с двенадцати единственных сыновей зажиточных горожан. В деревне Милевинка усташи резали сербам глотки над огромным чаном, в котором раньше хранили фруктовую мякоть. Позднее сербские четники, возглавляемые пьяным белогвардейским офицером, принялись мстить, хватая и связывая мусульман, а затем сталкивая их с моста в воду.  Согласно имевшимся данным, всего в Фоче погибло 400 сербов и 3000 мусульман, однако судя по тому опустошению, что предстало его взору, Джилас сделал вывод, что число жертв с сербской стороны сильно занижено.  Тито было прекрасно известно о кровавых событиях в Фоче, а следовательно, и в остальных районах НХГ. С тех пор ему стадо ясно, что путь к завоеванию власти в Югославии лежит не через борьбу с иноземными захватчиками, а через преодоление внутренних распрей. Вместо того чтобы, подобно Троцкому или Ленину, возглавить революцию, Тито должен был представить себя патриотом Югославии, стоящим выше религиозной и исторической розни. Спустя много лет в одной из телепередач Тито обмолвился, что он и его соратники пришли к власти в результате гражданской войны.
  Современные сербские историки и зарубежные поклонники Михайловича утверждают, что тот якобы осуждал истребление мусульман, как, например, то имело место в 1941 году в Фоче и впоследствии не раз повторялось по всему Санджаку, Черногории и в восточной части Боснии-Герцеговины. Тем не менее документы свидетельствуют о том, что Михайлович одобрительно относился к идее «Великой Сербии» и «этнической чистке» ее земель от представителей иных племен и религий. В машинописном послании одному из своих старших офицеров, датированном 20 декабря 1941 года, Михайлович перечисляет боевые задачи, стоящие перед его отрядами. Среди них:
   … 2. Создать Великую Югославию и внутри ее Великую Сербию, этнически чистую в границах Сербии, Черногории, Боснии-Герцеговины, Срема, Баната и Бачки.
   3. Бороться за включение в нашу национальную жизнь всех славянских территорий, находящихся во власти итальянцев и немцев (Триест, Гориция, Истрия и Корушка), а также территорий в Болгарии и Северной Албании, включая Шкодер.
   4. Провести чистку государственной территории от всех национальных меньшинств и чуждых элементов.
   5. Создать непосредственную общую границу между Сербией и Черногорией… и очистить Санджак от мусульманского, а Боснию – от мусульманского и хорватского населения.
  К апрелю 1942 года Тито стало ясно, что его партизаны не особо желанные гости в Фоче. Боеприпасы были на исходе, и четники с издевкой называли партизан «бойцами с пятью нулями»[13].
  Четники оставались верны жившему в изгнании королю и делу союзных держав, однако имели также договоренность с итальянцами о совместных действиях против партизан. Двигаясь на запад к Крайне – району Герцеговины и Хорватии, партизаны обнаружили, что много сербов желает влиться в ряды партизанской армии после того, как отсюда ушли итальянцы.
   В ноябре 1942 года Тито учредил в Бихаче экспериментальную форму коммунистического правительства, АВНОЮ (Антифашистское вече народной Югославии).  Как классический образец фронтовой организации АВНОЮ имела в своем составе некоторых выдающихся югославов-коммунистов, которые осенью 1942 года стали вливаться в ряды партизан. В числе первых был доктор Иван Рибар, в 1921 году бывший президентом Королевской Ассамблеи и запретивший Коммунистическую партию Югославии. Его сын, Иво Лола Рибар, храбрый и умный молодой человек, любимец Тито, привез своего отца из Белграда, чтобы ввязаться в это в высшей степени авантюрное дело. Кроме него, в Бихач прибыл еще один гость – 70-летний хорватский поэт Владимир Назор, который сначала приветствовал создание НХГ, но затем ужаснулся его жестокости.
  Осенью 1942 года и большую часть следующего года власть партизан распространялась лишь на небольшую территорию горного массива, протянувшегося на юго-восток через всю Югославию. Верные Драже Михайловичу четники по-прежнему удерживали в своих руках большую часть самой Сербии, Санджака, Черногории и Восточной Боснии-Герцеговины. Сербы, проживавшие в хорватском районе Книна, что на Далматинском побережье, были преимущественно лояльны к православному священнику Попе Джуджичу, которому было присвоено четническое звание войводы.
   Хотя партизаны захватили и какое-то недолгое время удерживали маленькие горные города Ужице, Фоча, Бихач, а позднее также Дровар и Яйце, они редко спускались с гор в города или богатые равнинные территории, которые включали в себя большую часть национального богатства, а также подавляющее большинство населения страны. До конца 1942 года их присутствие не особенно беспокоило оккупационные власти стран «оси». Когда летом-осенью 1941 года итальянские войска вторглись в НХГ, целью их был не разгром партизан, а защита сербов от усташей. Немцы также вмешивались в югославские дела для того, чтобы не дать усташам окончательно распоясаться. Иногда они даже вешали усташей, как это было в Славонии и Среме, но и они вначале не воспринимали партизан серьезно. Жизненно важные для Гитлера интересы в тогдашней Югославии заключались, во-первых, в защите железнодорожной линии в долинах Савы и Моравы, а во-вторых, в обеспечении поставок стратегического сырья – такого, как медь и хром, из рудников, находившихся в основном в Боснии. Поскольку партизанам больше хотелось завоевать власть в Югославии, чем нанести урон войскам стран «оси», они редко угрожали немецким интересам.
   С середины ноября 1942 года по середину января 1943-го Тито возглавлял созданную им Бихачскую республику в северо-западной Боснии. Партизаны издавали здесь свои газеты, вершили правосудие над усташскими преступниками, открывали закрытые ранее школы, а также разрешили свободу вероисповедания для мусульман и обеих христианских церквей. К ним сюда доносились все новые и новые слухи об ужасах, творящихся в концлагере Ясеновац, что располагался ниже по течению реки Уна. Мусульмане, составлявшие большинство населения в северо-западном уголке Боснии, постепенно начали доверять партизанам. Мало кто из молодых людей пожелал вступить в мусульманские бригады СС, которые Гитлер и Анте Павелич пытались сформировать при участии фанатичного, антибритански настроенного муфтия Иерусалимского.
   Именно зимой 1942/43 года Югославия из второстепенной арены превратилась в главный театр военных действий в Европе. Разгром немцев под Сталинградом и утрата всей Северной Африки убедили сначала Гитлера, а затем и Муссолини, что скоро союзники начнут наступление на «Европейскую крепость». Считалось, что англо-американцы могут сначала нанести удар по Франции, различным островам Средиземного моря или Апеннинам, но Гитлер был склонен верить, что в первую очередь они остановят свой выбор на Балканах – этом «мягком подбрюшье Европы».
   8 сентября 1943 года Тито узнал о безоговорочной капитуляции Италии и, не теряя времени даром, немедленно присоединился к немцам в рейде по захвату оружия, боеприпасов и территории на побережье и островах[14].
   Спустя несколько дней после капитуляции Италии Британия отправила в Югославию две полномочные военные миссии: одну под руководством кадрового военного, бригадного генерала Чарльза Армстронга, другую – под руководством Фитцроя Маклина, получившего генеральское звание лишь во время войны. Армстронг был направлен к Михайловичу, а Маклин – к Тито. Маклин сыграл в данной истории немаловажную роль. Бывший дипломат, работавший в Советской России, где он бегло овладел русским языком, член парламента от консервативной партии, доброволец, дослужившийся от рядового до бригадного генерала благодаря своей доблести в Северной Африке, Маклин привлек к себе внимание Уинстона Черчилля, который разделял его страсть к политике и приключениям.
   Ранним утром 18 сентября 1943 года, когда Маклин, одержимый духом приключений, высадился на адриатический берег, исполнилось уже два года с тех пор, как в Югославию прибыли первые британские офицеры, направлявшиеся в Сербию в штаб четников. По пути через Черногорию они наткнулись на партизан, которым потребовался приказ Джиласа оставить в живых этих «капиталистических агрессоров». Сам Тито верил в то, что англичане, приданные силам четников, сотрудничали с итальянцами ради реставрации монархии. В своих параноидальных фантазиях, которые он передавал в Москву. Тито сообщал, что в штабе Михайловича находилось «около 25 англичан, переодетых в сербские национальные костюмы», – очевидно, он полагал, что те носили круглые шапки, расшитые жилеты, брюки по колено и башмаки с загнутыми носками. В марте 1943 года Тито был готов объединиться с немцами в борьбе против англичан. Между Четвертым и Пятым наступлениями германской армии, то есть в апреле или самом начале мая 1943 года, Тито, похоже, передумал, поскольку позволил англичанам прислать офицера из располагавшейся в Каире организации, занимавшейся связями с оккупированными европейскими странами, – Управления особыми операциями. Это был майор Уильям Дикин, оксфордский преподаватель, который в довоенное время помогал вести архивные изыскания Уинстону Черчиллю, писавшему в ту пору свою «Историю англоязычных народов». Партизаны считали его секретарем Черчилля, и даже те из них, кто не питал к британцам особых симпатий, с приязнью относились к этому дружелюбному в общении и образованному офицеру. Их приязнь переросла в восхищение, когда во время Пятого наступления Дикин проявил незаурядное мужество, впервые оказавшись на поле боя. В него попал осколок того же самого снаряда, который ранил Тито. Впоследствии между ними завязалась дружба, продолжавшаяся до самой смерти югославского лидера.
   Летом 1943 года на территории, контролируемой партизанами, высадились на парашютах новые британские офицеры, а королевский воздушный флот начал сбрасывать запасы провианта и обмундирования для голодавших и пообносившихся партизан. Тито до сих пор еще не утратил подозрительности к британским политическим акциям. Не обрывал он и связей с германскими агентами вроде инженера Отта. Даже в конце 1943 года, когда на партизан щедрым дождем пролились британские припасы и оружие, титовский департамент транспорта получил от немцев табун лошадей в обмен на разрешение провезти в рейх большую партию хрома.
  Тито созвал второе совещание НОАЮ, чтобы учредить новое югославское правительство, которое он возглавит в качестве президента [Имеется в виду II сессия Антифашистского вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ), созванная в конце ноября 1943 года в городе Яйце в Боснии.][15].
  На второй сессии НОАЮ [Фактически речь идет о II сессии Антифашистского вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ).] делегаты образовали законодательное собрание под председательством Тито, которому присвоили звание маршала. День рождения новой Югославии, 29 ноября 1943 года, оставался национальным праздником вплоть до распада федерации спустя 50 лет[16].
  Зимой 1943/44 года немцы осуществили операцию «Кугельблитц» («Шаровая молния»), которую партизаны назвали Шестым наступлением. Ее цель заключалась в том, чтобы отвоевать бывшую итальянскую зону в Южной Словении, Адриатическое побережье и острова, а также разгромить три партизанские дивизии в северо-восточной Боснии. К концу года немцы контролировали города на побережье и все острова, за исключением Виса, где Королевский военно-морской и военно-воздушный флот предложил НОАЮ свою помощь. После войны Маклин выразил сожаление, что англичане не создали базу на побережье, например в Сплите, в течение осени 1943 года, однако Тито не приветствовал идею создания баз. В северо-восточной Боснии немцы снова захватили город Тузла, но не смогли уничтожить силы партизан к северу от Сараева.  Во время операции «Кугельблитц» Тито посчитал более разумным переместить свой штаб южнее Яйце – в маленький городок Дрвар, также в северо-западной Боснии. Он устроил свою базу в пещере на склоне горы, что давало Джиласу возможность убедиться, что Тито обеспокоен собственной безопасностью, однако события показали, что Дрвар слишком беззащитен перед лицом немецких воздушных налетов. В январе 1944 года Фитцрой Маклин вернулся в Боснию с двумя замечательными доказательствами того, как Уинстон Черчилль относится к Тито. Одним из этих свидетельств было теплое письмо, в котором выражались восхищение и поддержка. Вторым стало послание от сына Черчилля Рэндольфа, который теперь являлся офицером британской военной миссии. Тот факт, что один из членов «большой тройки» отправил своего собственного сына сражаться на стороне партизан, явился внушительным пропагандистским триумфом для Тито. Позиции как Тито, так и Маклина чрезвычайно упрочились, когда в феврале 1944 года русские наконец направили в Югославию свою военную миссию, от чего они долго воздерживались. Советскую военную миссию возглавлял генерал Красной Армии Корнеев.
  В мае 1944 года немцы развернули в Югославии свое Седьмое и последнее наступление, на этот раз нацеленное лично на Тито. Первый сигнал опасности поступил 22 мая, когда немецкий разведывательный самолет совершил продолжительный полет над долиной Дрвара, держась на безопасной от обстрела высоте. Глава англо-американской миссии посчитал это прелюдией к бомбардировке и переместил людей и снаряжение к ближайшему склону горы. Разведка же фактически явилась прелюдией к операции «Россельшпрунг» («Ход конем»), план которой включал в себя уничтожение или захват Тито в плен атакой парашютистов с последующим прочесыванием Динарских Альп – от Бихача и до располагавшегося на побережье Шибеника. Операция «Россельшпрунг» планировалась как «подарок» к официальному дню рождения Тито, 25 мая, и поэтому в 6.30 утра в небе над Дрваром появились два «фокке-вульфа», после чего пятьдесят бомбардировщиков сровняли город с землей. За ними последовали шесть транспортных самолетов «юнкере», сбросивших парашютистов, а потом еще тридцать планеров, доставивших новых солдат и тяжелое снаряжение, что в сумме составило тысячу до зубов вооруженных боевиков. Вторая партия парашютистов позволила полностью захватить Дрвар.  Атакующие устремились прямо к пещере Тито, поливая вход автоматным огнем, чтобы никто не мог скрыться. Тем не менее Тито и его товарищам, вместе с овчаркой Тигр, удалось вскарабкаться вверх по руслу водопада позади пещеры, а затем подняться по туннелю на вершину утеса. Там Ранкович со своим взводом сдерживал атакующих, в то время как Тито направился в ближайшую партизанскую часть в Потоци. Он связался с английской и советской миссиями, а затем совершил недельный переход через леса в Купреско Поле. Хотя Тито удалось вырваться из огненного кольца, его система радиокоммуникаций прекратила свое существование, и поэтому он уже больше не мог контролировать военные операции по всей стране. Он с неохотой принял совет русских и перебрался на одном из самолетов в Бари (Италия), а оттуда на остров Вис. Едва не окончившееся катастрофой Седьмое наступление привело к взаимным упрекам между англичанами и Тито, который теперь охладел к Маклину.  Седьмое наступление продемонстрировало, что немцы воспринимали Тито как серьезного, потенциально даже смертельного врага. Позднее, в 1944 году, Гиммлер сказал в своей речи: «Он наш враг, но мне хотелось бы, чтобы у нас в Германии был бы десяток таких Тито – лидеров, обладающих огромной решимостью и крепкими нервами…».  Для всех, за исключением немецкого и британского военного руководства, Тито оставался загадочной фигурой, как это хорошо видно из статьи в испанской газете «Мадрид» от 15 июля 1944 года по поводу операции « Россельшпрунг»:
  Тито бежал на лошади, которую он утром похитил с фермы, расположенной неподалеку от города. Проезжая через села и поселки, Тито совершает все мыслимые преступления. Некий пленный сообщил о невероятных зверствах, чинимых Тито, который убивает ради того, чтобы убивать… Тито зарос длинной всклокоченной бородой, его лицо внушает ужас.
   К сентябрю 1944 года Красная Армия пересекла румынскую территорию, приблизившись к Дунаю и границам Югославии. Фитцрой Маклин выдвинул план под кодовым названием «Рэтуик» («Крысиная неделя»), согласно которому англичане должны были соединиться с партизанами на суше, на море и в воздухе с тем, чтобы сорвать организованное отступление немцев по всей Югославии. Сигналы «Ультра» свидетельствовали о том, что немцев охватило смятение.
  Позднее, в сентябре, находившиеся на острове Вис британцы внезапно обнаружили, что Тито исчез с острова. Как выразился Черчилль, он «удрал в Москву». 21 сентября в 11 часов утра Тито, соблюдая строжайшую секретность, поднялся на борт советского самолета. «Когда он улетал, его собака Тигр проявляла беспокойство и не отходила от своего хозяина, и тот был вынужден взять пса с собой. На тот случай, если собака залает при посадке, на голову ей натянули мешок».  Итак, Тито снова оказался в Москве, но уже не в качестве тайного агента, скрывающегося от полиции, путешествующего под чужим паспортом и проходящего под условным именем Вальтер, а как маршал Тито, Председатель Национального Комитета, и когда Тито попросил танковую дивизию для последнего броска на Белград, Сталин ответил: «Вальтер, я дам тебе не одну дивизию, а целый танковый корпус». Сталин согласился с тем, что, взяв Белград, Красная Армия войдет в Венгрию, оставив партизан, или, как их теперь называли, Народную армию, изгонять немцев из Югославии, а также поддерживать левый фланг советских войск. Тито заметил, что роль Красной Армии в Югославии ограничена[17].  Из Москвы Тито вернулся через Румынию в северо-восточную Сербию, откуда руководил югославскими войсками в их наступлении на Белград. Крепость Калемегдан, располагавшаяся в месте слияния рек Дуная и Савы, ключ к владению Юго-Восточной Европой во времена Римской, Австро-Венгерской и Османской империй, пала под ударами русских и югославов 20 октября 1944 года. Взятие Белграда ознаменовало собой первую открытую ссору между югославскими и русскими коммунистами. Во время и после сражения Красная Армия принялась чинить бесчинства над дружественным сербским населением. Было изнасиловано более двухсот женщин, половину которых затем убили.
    20 октября 1944 г. части югославских партизан и Советской Армии вошли в Белград, вскоре Югославия была провозглашена республикой. У руля государства стал И. Броз Тито (путем сложных переговоров с Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным ему удалось предотвратить возврат к власти короля Павла). И вот тут оказалось, что Тито предстоит сделать еще один ответственный выбор. Поведет ли он, убежденный коммунист, свою страну по пути беспрекословного подчинения СССР (читай — Сталину) или будет исходить из своих, национальных интересов?
  Глава 2.
  §2.1 Тито как автор модели «самоуправленческого социализма»
  Интерес ученых вызывает Югославия. Именно югославское руководство впервые попыталось создать альтернативный вариант социализма - т.н. социалистическое самоуправление с элементами рыночной экономики. Но общественно-экономическая система, построенная в СФРЮ, только по форме отличалась от систем других социалистических стран. По существу же она имела с ними много общего. Проблемы для «правоверного», «истинного» коммуниста и быть здесь не могло: СССР — родина трудящихся всего мира, защищать СССР — значит служить своей стране. В документах военных лет И. Тито много раз повторял это. Но не зря в те же годы он не раз говорил англичанам и американцам о национальной гордости югославов. Это чувство было высоко развито у Тито. В его памяти остались и товарищи, расстрелянные в 1937—1939 гг. в сталинских застенках, и обвинения против него. К тому же сталинское руководство вело себя по отношению к своим сателлитам в Восточной Европе предельно нагло, требовало беспрекословного подчинения и согласования с ним малейших шагов. Титовское же руководство, хотя и признавало в 1945—1948 гг. за СССР роль «старшего брата», однако все больше приходило в раздражение от сталинской подозрительности и высокомерия, постоянных нотаций и грубости.
  В течение этих напряженных трех лет, когда мир стал свидетелем таких событий, как берлинский кризис, начало гражданской войны в Греции и захват коммунистами власти в Чехословакии, Тито казался Западу чудовищем, которое уступало в своей жестокости лишь Сталину, а Югославию в прессе именовали не иначе, как «советский сателлит номер один». Армия Тито угрожала границам Италии, Греции и Австрии. Его авиация сбила два американских военных самолета, по ошибке вторгшихся в югославское воздушное пространство. Во втором случае нью-йоркская «Дейли ньюс» призвала сбросить на Белград атомную бомбу; посольство США предупредило о возможном возмездии с моря и воздуха; а во время похорон американских пилотов один офицер армии США громко выкрикнули «Тито – хайль Гитлер!».
   Югославские коммунисты установили однопартийную систему, при которой парламент существовал лишь номинально; они бросили в тюрьму некоторых «буржуазных» политиков и вынудили к закрытию независимые газеты, использовав для этого такие средства, как поджог, забастовки типографских рабочих и террористические акты против сотрудников редакций. Хорват Андрей Хебранг выдвинул идею пятилетнего плана ускоренной индустриализации, основанной на сталинских пятилетках 20-х и 30-х годов с их типичной гигантоманией. Как и русские, югославы в качестве источника рабочей силы использовали сотни тысяч немецких военнопленных, политзаключенных и мобилизованных в «добровольно-принудительном» порядке крестьян, которые не желали вступать в колхозы или продавать свою сельхозпродукцию по фиксированным низким ценам[18].
   В своей сумасшедшей жажде индустриализации, как и во всем прочем, югославские коммунисты равнялись на Сталина и его труды. Тот факт, что они тоже пришли к власти через революцию и победу в войне, заставлял их глубже осознавать свое родство с Лениным и его почитаемым преемником. Сербы и даже в большей степени черногорцы полностью идентифицировали себя с русскими в силу общих славянских корней, хотя общность религиозных уз более не бралась в расчет. После войны югославских детей учили декламировать:
   Здраво Сталин, Сталин здраво!
   У сваком случаю имаш право!
   Что в грубом переводе означает:
   Слава Сталину, Сталину слава!
   В любом случае ты всегда прав!
   Целое поколение молодежи выросло, не сомневаясь в высшей мудрости всей этой чепухи. Когда я впервые познакомился с Югославией – а это случилось через несколько лет после разрыва Тито со Сталиным, – многие молодые коммунисты рассказывали мне, как тяжело они переживали это событие, потому что, по их словам, «Сталин был для нас как отец». Даже растущее низкопоклонство перед Тито во многом копировало культ Сталина. В других странах Восточной Европы подобное явление отсутствовало, поскольку там не было столь авторитетных героев революции и войны; тамошние лидеры были партийными бюрократами, пересидевшими войну в Москве[19].
   В отличие от других диктаторов, которые прославляли свои собственные персоны, Тито предпочитал наслаждаться помпезной роскошью жизни на самом верху социальной пирамиды. Вся молодежь Югославии должна была в его день рождения участвовать в эстафетном беге, однако идея этого мероприятия принадлежала не Тито, хотя он и не стал возражать против ее реализации. Несмотря на то, что его сборники речей выпускались массовыми тиражами, сам Тито благоразумно никогда не считал себя великим мыслителем, оставляя сферу идеологии таким специалистам, как Кардель и Джилас. Законно гордясь своими заслугами во время войны, он в то же время никогда не присваивал себе чужих, не отнимал их у своих соратников, даже у тех, с кем он позднее разошелся во взглядах коренным образом. Тито был не похож на большинство диктаторов и самых демократичных политиков тем, что никогда не был злопамятен и не прибегал к мести. Некоторые главы государств реагируют очень болезненно на нападки даже самых никудышных иностранных газет, но Тито в одном из своих редких интервью, данных в 1948 году американскому журналисту, заявил следующее: «Конечно, я в курсе того, что враждебная пресса ведет против меня кампанию, но меня это не интересует. Я не думаю, что газетные кампании имеют большое значение, и вообще я не придаю прессе особого значения»[20].
   К концу 1945 года около полумиллиона югославов стали беженцами, или «перемещенными лицами», как их тогда называли. В это число входили те, кого угнали на работу в германский рейх и кто не хотел возвращаться домой после войны, однако сюда не включены 360000 этнических немцев-фольксдойче, изгнанных из Югославии. Не учитывает это число и тех усташей, чьи фамилии не заносились в книги учета организаций, ведавших беженцами. «Перемещенные лица» вскоре влились в состав общин южных славян, которые уже давно существовали в Западной Европе, Северной и Южной Америках, Австралии и Новой Зеландии. С 1950-х годов, когда были сняты все ограничения на выезд за границу, сотни тысяч южных славян и албанцев из Косова, которых в пропорциональном отношении оказалось еще больше, эмигрировали и значительно пополнили собой уже существующие диаспоры. За морями осело очень много югославов, и значительная их часть затаила обиды со времен второй мировой войны, что в определенном смысле усугубляло проблему национальностей внутри страны.
   Большую часть югославских «перемещенных лиц» составляли бывшие военнослужащие антикоммунистических формирований, сбежавшие в Италию или Австрию, где их приняли как политических беженцев. Прошло много лет, прежде чем на свет всплыли две странные и мрачные особенности политики союзников по отношению к бежавшим югославам. Англичане силой или обманным путем заставили покинуть свою оккупационную зону в Австрии около 30000 сербов, хорватов и словенцев, чья вина состояла лишь в том, что коммунистический строй был для них неприемлем. Многие из них, если не большинство, были почти сразу же преданы смерти.
  Большинство югославов-антикоммунистов, включая четников из Сербии, Черногории и Боснии и Герцеговины, в мае и начале июня 1945 года устремилось в Австрию. Точно так же, как Тито требовал присоединить к Югославии провинцию Венеция-Джулия, населенную преимущественно итальянцами, с его стороны были выдвинуты притязания и на немецкоязычную южную часть Каринтии из-за проживавшего там славянского меньшинства. Когда 5 мая Пятый корпус английской армии вступил в Клагенфурт, оказалось, что этот город кишит партизанами: «Югославы пытались захватить муниципальные учреждения, а также стратегически важные точки».
   Партизаны, расположившиеся по обеим сторонам горного хребта Караванка, намеревались перехватить сотни тысяч деморализованных солдат и офицеров германского вермахта и антикоммунистических югославских воинских формирований, которые хотели сдаться англичанам. Уинстон Черчилль в своей инструкции от 29 апреля дал ясно понять, что всех сдающихся югославов следует разоружать и содержать в лагерях для беженцев в ожидании дальнейшего решения их судьбы. Партизаны тем временем подкрепляли свое требование о репатриации всех югославов бряцанием оружия.
  Главной целью Тито было помешать бегству бывших руководителей Независимого Хорватского Государства. 15 мая он приказал командующему Первой армией: «Группировка усташей и присоединившихся к ним четников численностью около 50000 штыков, по сообщению разведки Третьей армии, продвигается по направлению к Дравограду. В составе этой группировки находятся Павелич, Мачек, хорватское правительство и большое количество военных преступников. Их цель – перейти фронт в районе Дравограда и сдаться англичанам. С получением сего вы обязаны немедленно выдвинуть свои войска в район Челье… и после сосредоточения там атаковать колонну противника и уничтожить ее»[21].
   13 мая Тито предупредил англичан о том, что Советский Союз поддерживает Югославию в ее притязаниях на австрийскую территорию, подразумевая прежде всего Южную Каринтию. Вероятно, из-за угрозы Тито и все более агрессивного поведения партизан в Австрии командование 5-го корпуса английской армии изменило свою точку зрения по вопросу о репатриации. 17 мая бригадир Тоби Лоу (будущий лорд Олдингтон) издал приказ, согласно которому: «Все лица югославских национальностей, находящиеся в расположении корпуса, должны быть как можно быстрее переданы силам Тито». На следующий день вышел дополнительный приказ, разъяснявший, что передаче подлежали «все солдаты нетитовских формирований югославских национальностей, а также соответствующие гражданские лица, их сопровождающие». Авторы доклада о репатриации отмечают, что «этот приказ касался как раз тех категорий югославских диссидентов, которые имел в виду Черчилль, когда 29 апреля постановил, что они не подлежат передаче Тито…».
  С 18 мая по 2 июня англичане принудительно репатриировали из Австрии железнодорожным транспортом около 26000 югославов-антикоммунистов. Иногда использовалась грубая ложь; жертвам обмана сообщалось, что поезд отправляется в Италию. Порой погрузка производилась насильственным образом, под дулами автоматов. В любом случае такую практику нельзя было характеризовать иначе как позорную, и личный состав британских частей, участвовавших в этой акции, возмущался действиями своего командования. По свидетельству Джиласа, даже сами югославы удивились тому, как легко англичане поддались на их блеф насчет угрозы аннексировать Каринтию. На следующий день после начала репатриации начался вывод частей югославской Народной армии из Австрии, а 9 июня Тито подписал договор, по которому брал на себя обязательство вывести войска из Каринтии и Венеции-Джулии к определенному сроку. В агрессивной речи, произнесенной 27 мая в Любляне, Тито подверг завуалированной критике Советский Союза, а затем призвал покарать югославских «изменников». Очевидно, этот призыв и привел к уничтожению многих, если не всех репатриантов.
   
  В этот «медовый» период взаимоотношений Москвы и Белграда Сталина настораживала лишь излишняя, на его взгляд, самостоятельность  Тито. Но для этого было и оправдание: в отличие от всех других создававшихся «народных демократий», югославские партизаны сами, практически без посторонней помощи вырвали победу у немецких и итальянских захватчиков.
  Несмотря ни на что, Сталин был доволен. Дружественная Югославия имела большое, в том числе и геополитическое, значение для Москвы. Прежде всего она открывала широкий выход к Средиземному морю. Сам факт существования социалистической Югославии резко повышал шансы на победу повстанческого движения в Греции, где активно действовала компартия. В Кремле уже вынашивалась идея образования на Балканах большой социалистической федерации. И в этом процессе продолжавшейся «мировой революции» Югославии отводилась едва ли не главная роль.
  Из всех восточноевропейских стран, оказавшихся после Второй мировой войны в сфере советского влияния, югославский политический стиль более всего напоминал советский. Югославы одними из первых определили сущность своего государства как «народную демократию», но, не колеблясь, расценивали эту формулу в качестве простого варианта «диктатуры пролетариата». Их народно-освободительные комитеты имели много схожего с Советами. Народный фронт представлял собой не коалицию различных партий, а фактически являлся массовой организацией, чья программа не отличалась от программы коммунистов. Конституция, принятая в 1946 г., была создана под влиянием советской Конституции 1936 г., в особенности в части решения национального вопроса путем создания федеративной системы. Первый экономический план югославов был составлен в форме пятилетнего плана индустриализации и развития, который напоминал первую пятилетку в СССР. В концепциях югославских коммунистов соединялись идеи Ленина и Сталина, программные положения из эпохи деятельности большевиков и опыт последующих лет развития советского строя. В этом смысле югославский деятель Джилас имел все основания заявить Сталину, что правительство его страны является «в полном смысле слова советским по своему типу»[22].
  После 1945 коммунисты взяли по свой контроль политическую и экономическую жизнь Югославии. Конституция 1946 официально признавала Югославию федеративной республикой, состоявшей из шести союзных республик — Сербии, Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговины, Македонии и Черногории. Правительство национализировало значительную долю частных предприятий и приступило к реализации пятилетнего плана (1947–1951) по советской модели, делая упор на развитие тяжелой промышленности. Крупные землевладения и сельскохозяйственные предприятия, принадлежавшие немцам, были конфискованы; около половины этой земли получили крестьяне, а другая половина перешла в собственность государственных агрохозяйств и лесхозов. Были запрещены некоммунистические политические организации, деятельность Православной и Католической церквей ограничена, а имущество конфисковано. Алоизий Степинац, католический архиепископ Загреба, был заключен в тюрьму по обвинению в сотрудничестве с усташами.
  23 апреля 1947 г. Народной Скупщиной ФНРЮ был утвержден первый пятилетний план, а к концу 40-х годов сложилась и функционировала централизованная система управления народным хозяйством[23]. В июне 1950 г. был принят Основной Закон об управлении государственными хозяйственными предприятиями со стороны трудовых коллективов, в соответствии с которым вся полнота власти в сфере хозяйствования передавалась рабочему совету, избираемому коллективом предприятия[24]. В ходе претворения в жизнь новой системы хозяйственного и общественного управления было начато осуществление децентрализации органов народной власти. В 1951 году были упразднены отраслевые министерства, часть функций которых передавалась территориальным органам и советам отраслей производства «как плановым, контрольным и координационным органам». По существу в первые годы самоуправление не выходило за рамки предприятий.
  Начало 60-х годов ознаменовалось переходом от рабочего к общественному самоуправлению. Быстрыми темпами децентрализовывалось управление народным хозяйством.
  В 1965 г. началась реализация общественно-экономической реформы, цель которой состояла в том, чтобы интенсифицировать развитие экономики. Главным препятствием этому процессу считалась «этатистская» хозяйственная система. Необходимым условием эффективного экономического развития, по мнению творцов реформы, должна была стать «деэтатизация» хозяйственной системы - устранение государства из сферы экономики и перестройка экономической организации на основах самоуправления.
  Казалось, что Югославия тесно сотрудничает с СССР, но между странами назревал конфликт. Хотя Тито являлся убежденным коммунистом, он не всегда выполнял приказы Москвы. В годы войны партизаны получали относительно небольшую поддержку от СССР, а в послевоенные годы, несмотря на обещания Сталина, он не оказывал достаточной экономической помощи Югославии. Активная внешняя политика Тито не всегда нравилась Сталину. Тито оформил таможенный союз с Албанией, поддерживал коммунистов в гражданской войне в Греции и вел дискуссию с болгарами о возможности создания Балканской федерации.
  В феврале 1948 г. Сталин и Молотов направили в Белград послание, резко отчитав Тито за «своеволие» (договор с Болгарией и ввод дивизии в Албанию без согласия СССР). Тито ответил вежливо, но с достоинством в том смысле, что эти шаги были необходимы, пусть даже и без согласования с Москвой. Следующие сталинские послания походили уже на приговоры в стиле 1937 г. Тито собрал пленум своего ЦК, где заявил: коммунист не имеет права любить Москву больше, чем свою страну (учитывая всю его прежнюю биографию, легко представить, чего ему это стоило!). В июне 1948 г. Москва заявила о том, что Югославия находится во власти «убийц и шпионов» и призвала «честных коммунистов и патриотов» устранить Тито.
  В те дни Сталин, как рассказывает Хрущев, заявлял: «Вот пошевелю пальцем — и не будет Тито». Тито устоял. Он создал исторический прецедент: поставил интересы своей коммунистической страны (как он их понимал) выше директив Москвы. Считанные из коммунистических лидеров и тогда, и потом смогли последовать его примеру.
  После разрыва отношений с СССР Югославия получила свободу в разработке планов собственного пути строительства социалистического общества. Начиная с 1950 правительство приступило к децентрализации экономического планирования и созданию рабочих советов, которые участвовали в управлении промышленными предприятиями. В 1951 реализация программы коллективизации сельского хозяйства была приостановлена, а в 1953 и вовсе прекращена.
  В 1950-е годы во внешней политике Югославии произошел ряд важных изменений. Быстро расширялась торговля со странами Запада; в 1951 Югославия заключила договор с США о военной помощи. Улучшились также отношения с Грецией, а в 1953 Югославия подписала договоры о дружбе и сотрудничестве с Грецией и Турцией, которые в 1954 были дополнены 20-летним оборонительным союзом. В 1954 был урегулирован спор с Италией о Триесте.
  Ссору со Сталиным вернее всего следует рассматривать как главный кризисный момент карьеры Тито и поворотный пункт всей югославской истории.  Возможно, эту ссору скоро будут рассматривать как судьбоносную и для истории Советского Союза, и даже как начало медленного распада всей коммунистической системы.
   Возникновение титоизма означало более чем обычную трещину в фундаменте советской державы – титоизм бросал вызов вере в нерушимость теории марксизма-ленинизма.  До 1948 года мощь и привлекательность коммунизма заключались в его абсолютной уверенности, основанной на якобы научных законах диалектического материализма.  Стать коммунистом означало присоединиться к движению с «историческим будущим» – этот термин, да и сама концепция обладали особой привлекательностью для марксистских теоретиков.  Вследствие своей принадлежности к «историческому будущему», коммунистическое движение было монолитным и нерушимым. Однако картина изменилась с появлением титоизма в качестве альтернативной формы коммунизма.  Если в 30-е годы троцкизм был всего лишь подлежащей искоренению ересью, то титоизм стал отдельной официальной церковью со своим собственным конкретным географическим адресом и даже своими собственными миссионерами[25].
   Период, последовавший за разрывом с Россией, был ужасным для югославских коммунистов и мрачным для всего остального населения страны, особенно крестьянства. Тито был сильно уязвлен обвинениями Информбюро в ревизионизме и намерении реставрировать капитализм, поэтому он решил перещеголять Сталина в сталинизме – доказать, что он святее папы римского. Пятилетний план следовало доводить до конца.  И действительно, Борис Кодрич, глава комиссии по федеральному планированию, обвинил Хебранга и Жуйовича – своих предшественников в руководстве индустрией – в саботаже и намеренном сдерживании темпов социалистического строительства. Их обвинили также в пропаганде преимуществ частного предпринимательства.
  Второй пленум ЦК КПЮ, состоявшийся в феврале 1949 года, предначертал «большую смелость и ускорение темпов развертывания коллективизации сельского хозяйства.
  Хотя коллективизация в Югославии не была столь людоедской, как в Советском Союзе, она повлекла за собой неизмеримые страдания, людской гнев и разруху.
   В Македонии в 1945 году было только два коллективных хозяйства, к концу марта 1949-го их стало уже 400.
   В Хорватии за первый квартал того же, 1949 года их число удвоилось по сравнению с предыдущим годом.
   Коллективизация вызвала яростное сопротивление на северо-западе Боснии, в мусульманском анклаве Бихач, где Тито в 1943 году основал свою ставку. Неудачи в деревнях вызвали голод в городах.
   Экономическое эмбарго советского блока против Югославии еще более усугубило трудности, но так и не смогло сломить волю югославов или спровоцировать беспорядки. Коммунисты сохраняли верность Тито, тогда как антикоммунисты вдруг возлюбили русскую модификацию коммунизма[26].
   
  Бесспорно, не следует идеализировать Тито. Борьба за власть диктует свои законы. Он устранял и в 1948, и в 1954, и в 1966 г. тех своих соратников, в ком видел угрозу для своей власти (А. Хебранг, С. Жуйович, М. Джилас, А. Ранкович). Сразу оговоримся: не физически. Были и лагеря для политзаключенных на острове Голый в конце 40-х годов. Сталинская школа чувствовалась и в методах коллективизации югославского села (1949—1953 гг.). И все же среди коммунистических лидеров Европы Тито по праву занимал особое место (как и его страна).
  Он искренне искал свой, «югославский путь» к социализму. Видел его в самоуправлении, создании «рабочих советов» на предприятиях с предельно широкими правами, резком ослаблении цензуры, «управляемом» плюрализме, «отделении партии от власти». В основных чертах эта модель сложилась к середине 60-х годов и просуществовала до смерти ее создателя. Во внешней политике Тито был виднейшим идеологом «Движения неприсоединения», провозгласив равную удаленность и от США, и от СССР. Независимость страны была для него дорога: он помнил о ней и на переговорах с Черчиллем, и когда в 1968 г., выразив протест послу СССР после ввода войск в Чехословакию, заявил: «Учтите: если вы решитесь на подобный шаг против Югославии, вас ждет война длиной в 20 и больше лет!».
  Сложнейшей проблемой для Тито была национальная. Как согласовать амбиции шести республик Югославии, сочетая объективно особую роль сербов как самой многочисленной нации и интересы других народов? При жизни Тито федерация в Югославии была сохранена (в том числе и путем государственного подавления национальных движений, хотя субъективно он старался не превышать меру в репрессиях), после его смерти Югославию охватила серия страшных войн.
   Беженцы-югославы рассказывали о нищете, принудительной коллективизации, тяжком труде на фабриках и всеобщей скудости жизни, но никто не говорил о том, что жил в обстановке страха.  Становилось ясно, что уже в 1949-1950 годах Югославия трансформировалась в коммунистическую страну иного типа, а идеология, здесь утвердившаяся, получила впоследствии название «титоизм»[27].
   Конкретного месяца или года, когда Югославия превратилась из сталинистского полицейского государства в открытое общество, – не существует. Когда в августе 1951 года я побывал в Загребе, меня повергло в ужас убожество магазинов, кафе и одежды, но самое тяжкое впечатление производила атмосфера подозрительности и тревоги в обществе. Немногим более двух лет спустя, снова приехав в Югославию, чтобы провести в Белграде и Загребе восемь месяцев, я увидел страну в значительно лучшем материальном состоянии. Люди перестали бояться разговоров с иностранцем. Даже в 1953 году Югославия была гораздо либеральнее Советского Союза или любой другой страны в Восточной Европе и оставалась таковой до окончательного распада коммунистической системы.
   В Югославии очень многие, если не все, приняли Тито как своего лидера и даже восхищались им. Многие югославы и сегодня вспоминают годы его правления как золотой век.
  Бытовало мнение, что разрыв Югославии с Советским Союзом явил собой триумф национализма. Проводились параллели с Великой Французской революцией, трансформировавшейся в наполеоновский империализм. Югославию стали рассматривать первой в ряду националистических коммунистических стран – таких, как маоцзэдуновский Китай, Албания Энвера Ходжи или Румыния Чаушеску, каждая из них, как известно, была более или менее враждебно настроена к Советскому Союзу.
  Более того, вряд ли можно объяснить национализмом тот факт, что Югославия развилась в либеральную и терпимую форму коммунизма. Ничего подобного не наблюдалось в других националистических государствах, таких, как Китай, Румыния, Албания или Северная Корея, каждое из которых в свое время являло собой бледную тень Советского Союза. Некоторые коммунистические правительства пытались сделать режимы более приемлемыми для своих подданных, в особенности это проявилось в Польше и Венгрии, в 1968 году – в Чехословакии, а с недавних пор – во Вьетнаме.  Но ни одно из них не достигло той свободы, которой пользовались югославы.
   Иногда говорят, что именно экономическая необходимость вынудила Тито сделать свой режим более толерантным и что он начал реформы в обмен на финансовую помощь Запада.
   Коллективизацию сельского хозяйства, которая в 1949 году началась самым серьезным образом, повернули в обратном направлении таким образом, что к 1953 году деколлективизация была почти полностью завершена.  Крестьянам по-прежнему не разрешалось владеть большими хозяйствами или использовать наемный труд, но им стали платить по разумным ценам за производимую ими сельхозпродукцию, вследствие чего в городах в изобилии появилась еда.
   Главный властитель экономики Борис Кидрич начал разрабатывать свой собственный план централизации экономики и усиления государственного контроля, допуская существование лишь мелких частных предприятий.  На белградской улице, где я жил в 1953-1954 годах, находились целые ряды частных ресторанов, кафе и магазинчиков, где продавалось все – начиная от пирожков и кончая часами. Здесь можно было купить и дамские шляпки, и образки святых.
  Уже в 1950 году Кардель и Джилас обсуждали вопрос о создании органов рабочего самоуправления на госпредприятиях. Сначала Тито выступил против этой идеи, утверждая, что рабочие еще не созрели для этого, но позднее одобрил эту концепцию, сказав следующее: «А ведь это действительно по-марксистски: заводы – рабочим».
   Приняв идею в принципе, Тито в том же году сам выдвинул план формирования рабочих советов самоуправления.  Хотя западные экономисты с иронией относились к рабочим советам, последние кое-где оказались весьма эффективными. Поскольку зарплата зависела от высокой производительности труда, советы не принимали на работу нерасторопных руководителей, особенно коммунистических выдвиженцев. Бывшие партизаны и ветераны-партийцы перешли из промышленности в административные органы, армию и полицию[28].
  Реформа судебно-полицейских органов была начата Ранковичем в 1951 году с ошеломляющего документа, озаглавленного «О дальнейшем усилении юридической системы и осуществлении законности». Ранкович показал, что вся система была пронизана беззаконием и несправедливостью. Разные суды выносили совершенно разные приговоры за одно и то же преступление. Он приводил примеры грубых нарушений гражданских прав различными учреждениями. Несправедливые приговоры составили в Сербии – 40, в Черногории – 47 процентов от общего числа. В Боснии-Герцеговине ПО из 184 судей не имели юридического образования, а у трех судей краевого масштаба вообще было лишь начальное образование.  Джилас совершенно справедливо заметил, что «значимость и действенность этой сокрушительной критики в большой степени усиливались тем фактом, что все это исходило от главы всех полицейских ведомств, который в то же самое время являлся и секретарем КПЮ».
  Изначально Югославия, несмотря на сильное давление со стороны СССР, стремилась осуществлять собственный независимый курс развития. Вскоре отказавшись от советской модели социализма, югославское руководство разработала концепцию самоуправленческого социализма, которая подразумевала децентрализацию политической и экономической жизни в том смысле, что центр предоставил большие полномочия субъектам федерации и трудовым коллективам.
  Конституционные изменения 1968 года непосредственно распространили самоуправленческие принципы на федеративные отношения, то есть полнее и четче были сформулированы конституционные начала статуса республики, автономного края и федерации, а также принципы их взаимоотношений по вертикали и горизонтали. Было дано определение республики как государства, основанного на суверенитете народа и на власти и самоуправлении рабочего класса и всех трудящихся. Особо подчеркивалось, что республика является также социалистическим самоуправленческим демократическим содружеством трудящихся и граждан, равноправных народов и народностей. Автономные национальные края Воеводино и Косово теперь считались элементами югославского федерализма. Федерация уже определялась только как общий инструмент  республик и автономных краев для решения точно зафиксированных в Конституции общих интересов. Изменения в Конституции явились реакцией на неожиданно обострившийся национальный вопрос в Югославии. Первоначально предполагалось, что в процессе утверждения социализма в стране, исчезновения эксплуататорских классов национальный вопрос будет решен и образуется единая югославская нация. Реально же оказалось, что при социализме национальная проблема по-прежнему не потеряла своей остроты. Причиной этого югославские лидеры посчитали теоретические недоработки национального вопроса и национальной политики и недостаточное внимание к межнациональным отношениям, а также слепое подражание советскому опыту построения социализма. С обычным для коммунистической бюрократии пафосом один из авторов конституционных поправок писал: произошло «окончательное освобождение» общества от пут советской модели и в области межнациональных отношений, и теперь Югославия уже не является «федерацией в классическом смысле этого слова, а специфическим содружеством самоуправленческих народов и народностей». Позже оказалось, что принцип самоуправления республик и автономных краев, напротив, способствовал росту националистических настроений и амбиций местных элит. В конце 1970-х годов Югославия начала вползать в экономический и политический кризис. Стала расти инфляция, обострились межнациональные отношения, начались взаимные упреки республики и края, обвиняли друг друга в причинах кризиса и спорили о том, кто за чей счет живет, упрекали в колониальной политике и т. д. Периодически и до этого возникали споры о союзе югославян. Так, еще 1960-е годы поднимался вопрос о замене федеративного устройства конфедеративным. Лишь авторитет Тито, его характер были способны удержать политический процесс и межнациональные отношения в определенных рамках. Этому способствовало особое международное положение Югославии[29].
  Иосип Броз Тито скончался 4 мая 1980 г. в возрасте 88 лет на руках у четвертой жены Иованки Броз. Созданная им модель государства и социализма, как и его необычная судьба, до сих пор вызывают споры. Для одних он — «югославский Сталин», «коммунистический царь», построивший для себя шикарную резиденцию на своем личном острове Бриони, человек, виновный в жестоких репрессиях против своего народа, для других — создатель наиболее либеральной из всех моделей социализма в 60-70 гг., лидер, сохранявший единство Югославии и ее независимость. О Тито, в наследии которого удивительно уживается, казалось бы, несовместимое, уже вышли десятки книг в разных странах и выйдут еще. Несомненно одно: этот лидер занимает особое место среди ведущих политиков ХХ века.
   
  Заключение.
  Жизненный путь Иосипа Броза Тито, характеризующийся неуклонным подъемом вверх, изобилующий многочисленными званиями и титулами, в официальной биографии излагается следующим образом:
  «Тито — деятель югославского и международного коммунистического движения, государственный и политический деятель СФРЮ, маршал (1943), трижды Народный герой Югославии (1944, 1972. 1977). Герой Социалистического Труда (1950), доктор военных наук (1976).
  Член Коммунистической партии Югославии (КПЮ) с 1920. В 1910 вступил в социал-демократическую партию Хорватии и Словении, принимал участие в рабочем и профсоюзном движении. В 1913 призван в австро-венгерскую армию. В начале Первой мировой войны за антивоенную пропаганду арестован, затем направлен на фронт. Весной 1915 ранен, попал в плен в России. В октябре 1917 в Омске вступил в Красную Гвардию, участвовал в боях против колчаковцев. В сентябре 1920 возвратился на родину, включился в революционное рабочее движение. С 1928 — секретарь городского комитета КПЮ в Загребе. В том же году арестован за коммунистическую деятельность и осужден на 5 лет каторжной тюрьмы. В 1934, выйдя из заключения, возобновил нелегальную партийную работу, был членом крайкома КПЮ в Хорватии. В декабре 1934 был избран членом ЦК КПЮ и Политбюро ЦК КПЮ. В 1935–1936 находился в Москве, работал в Коминтерне, в составе делегации КПЮ участвовал в работе 7-го конгресса Коминтерна. В 1936 нелегально возвратился в Югославию. [95] В декабре 1937 возглавил КПЮ, в октябре 1940 на 5-й общеюгославской конференции КПЮ избран генеральным секретарем ЦК КПЮ.
  Во время народно-освободительной войны в Югославии 1941–1945 Тито — верховный главнокомандующий Народно-освободительной армией и партизанскими отрядами Югославии. В ноябре 1943 избран председателем Национального комитета освобождения Югославии. В марте 1945 назначен председателем Совета Министров, министром обороны и верховным главнокомандующим вооруженными силами Югославии. В августе 1945 избран председателем Народного фронта (в 1953–1954 председателем Социалистического союза трудового народа страны). В ноябре 1945 возглавил правительство страны».
  За этими скупыми, напоминающими победные реляции строками, стоит насыщенная, полная не только звездных мгновений, но и драматизма жизнь незаурядного человека, который свою судьбу творил собственными руками. Идеальным коммунистом Тито никогда не был. Он был строителем социалистического государства с определенными отклонениями от того, что делалось в Советском Союзе, но я бы сказал более приемлемого для народа. Но это, безусловно, была диктатура с жесткой властью руководителя государства и со столь же жесткими законами.
  Югославия, государство в Юго-Восточной Европе, имевшее на разных этапах своей истории различные названия — Королевство сербов, хорватов и словенцев (1918–1929); Королевство Югославия (1929–1945); Демократическая Федеративная Югославия (1944–1945); Федеративная Народная Республика Югославия (1945–1963); Социалистическая Федеративная Республика Югославия (СФРЮ) (1963–1991). 27 апреля 1992 только две из шести республик СФРЮ — Сербия и Черногория — образовали Союзную Республику Югославию (СРЮ), которая была провозглашена преемницей СФРЮ.
  В период руководства Тито Югославии стали характерны определённая открытость Западу, восстановление отношений с Ватиканом, поиск баланса в межнациональных отношениях внутри страны. Также президент СФРЮ являлся одним из лидеров так называемого «движения неприсоединения», что являлось очень важным как в контексте противостояния враждовавших блоков Востока и Запада, так и в противоречиях внутри Социалистического лагеря. Тито стал своеобразным противовесом политики СССР в Восточной Европе, Югославия являлась альтернативным социалистическим образованием. Кончина Иосипа Броз Тито 4 мая 1980 года была воспринята большинством югославов как национальная трагедия, как окончания «золотого века» страны, связанным с именем этого человека. Политика «братства-единства», единой Югославии, может восприниматься только с железной волей этой личности, масштабностью Тито как политического лидера. Весьма симптоматично, что в дальнейшем в СФРЮ не нашлось государственного деятеля такого высочайшего уровня, который сумел бы проводить линию так называемого «титоизма» и в дальнейшем. Югославия лишилась главного объединяющего звена.
  Список использованных источников и исследований:
   
  Берия С.Л. Мой отец — Лаврентий Берия.  М., 1994.
   
  Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная...  М., 2004. 
   
  Задохин А. Г., Низовский А. Ю. Пороховой погреб Европы.  М., 2000. 
   
  Каменецкий В.М. Политическая система Югославии (1950 - 1980 г.г.).М.,1991.
   
  Лавренов С. Я. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. М. 2003.
   
  Страхинич Ч. Самоуправление в организациях объединенного труда // Социалистическая мысль и практика.  1985, №6.  
   
  Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. Смоленск, 1997.
  [1] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. Смоленск, 1997. С.3.
   
  [2] Там же. С. 171.
  [3] Там же. С. 49.
  [4] Там же. С. 65.
  [5] Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная...  М., 2004. С.484.
  [6] Задохин А. Г., Низовский А. Ю. Пороховой погреб Европы.  М., 2000. С. 195.
  [7] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. С. 71.
  [8] Там же. С. 102.
  [9] Там же. С. 107.
  [10] Там же. С. 109.
  [11] Там же. С. 111.
  [12] Там же. С. 112.
  [13] Там же. С. 115.
  [14] Там же. С. 152.
  [15] Там же. С. 159.
  [16] Там же. С. 162.
  [17] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. С. 177.
  [18] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. С. 181.
  [19] Там же. С. 182.
  [20] Там же. С. 183.
  [21] Там же. С. 190.
  [22] Лавренов С. Я. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. М. 2003. С. 72.
  [23] Каменецкий В.М. Политическая система Югославии (1950 - 1980 г.г.).М.,1991. С.11.
  [24] Страхинич Ч. Самоуправление в организациях объединенного труда // Социалистическая мысль и практика.  1985, №6.  С.74
  [25] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. С. 202.
  [26] Там же. С. 222.
  [27] Там же. С. 226.
  [28] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. С. 230.
  [29]Задохин А. Г., Низовский А. Ю. Пороховой погреб Европы.  С. 278.
  
Скачать реферат