Тема: Готовая продукция (аудит и контроль)

• Вид работы:
  Другое по теме: Готовая продукция (аудит и контроль)
• Предмет:
  Менеджмент
• Когда добавили:
  20.06.2016 18:26:31
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:
  
  

  МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

  ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

  ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

  «РОССИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ

  УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Г.В. ПЛЕХАНОВА»

  
  
  

  ФАКУЛЬТЕТ БИЗНЕСА

  
  
  

  НАПРАВЛЕНИЕ 38.04.01 ЭКОНОМИКА

  (Шифр и наименование направления)

  
  
  

  ПРОГРАММА ВНУТРЕННИЙ КОНТРОЛЬ И АУДИТ

  (Название программы)

  
  
  

  Магистерская диссертация

  
  
  

  Студента

  (ФИО полностью)

  Тема: Аудит и контроль учета готовой продукции и ее продаж

  
  
  

  Научный руководитель:

  
  

  (ФИО полностью, ученая степень, ученое звание)

  
  
  
  

  «Допустить к защите»

  
  
  

  Декан факультета Бизнеса

  д.э.н. Умнов В. А.

  __________________

  (подпись)

  
  
  
  

  Москва 2016

  
  
  

  Оглавление

  Введение3

  Глава 1.ТЕОРИТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АУДИТА И КОНТРОЛЯ ГОТОВОЙ ПРОДУКЦИИ И ЕЕ ПРОДАЖ……………………………………………….….8

  1.1. Готовая продукция как объект учета8

  1.2. Нормативное правовое регулирование аудита и контроля готовой16

  продукции и еe продаж16

  1.3. Методика аудита и контроля готовой продукции и ее продаж27

  ГЛАВА 2. АУДИТ И КОНТРОЛЬ УЧЕТА ГОТОВОЙ ПРОДУКЦИИ И ЕЕ ПРОДАЖ В ООО «НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ»482.1. Характеристика финансово-хозяйственной деятельности ООО «Новые технологии»48

  2.2. Аудиторская проверка учета готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»56

  2.3. Организация контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»64

  ГЛАВА 3. ОТРАЖЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ АУДИТА УЧЕТА ГОТОВОЙ ПРОДУКЦИИ И РЕКОМЕНДАЦИИ ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ЕЕ УЧЕТА В ООО «НОВЫЕ ТЕХНОГОЛИИ»72

  3.1. Отражение результатов аудита и контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»72

  3.2. Рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»81

  Заключение87

  Список источников91

  Приложения96

  
  
  
  
  

  Введение

  Интеграция России в мировую экономику вызвала необходимость реформирования различных сторон управления экономической деятельности государства, в частности, аудита и контроля за хозяйственными процессами и объектами. В рамках данной программы в нормативно-правовые акты, регулирующие проведение аудита и осуществления контроля на территории Российской Федерации, были внесены изменения, сближающие учетные процедуры, предусмотренные российскими стандартами по аудиту и бухгалтерскому учету и соответствующими международными стандартами.

  В существующих условиях хозяйствования значительно возрастает роль аудита и контроля как важнейших средств получения полной и достоверной информации об имуществе предприятия, его обязательствах и хозяйственных операциях. Перед аудиторскими и контрольными службами возникает проблема оптимальной организации учета различных объектов: основных средств, нематериальных активов, производственных запасов (готовой продукции), денежных средств, расчетов, финансовых результатов и использования прибыли и др.

  Каждое предприятие, являясь элементом экономической системы, взаимодействует с партнерами по бизнесу, бюджетами различных уровней, внебюджетными фондами, собственниками капитала и другими субъектами рыночных отношений. Финансово-экономические отношения предприятия с субъектами рынка возникают в процессе формирования и использования собственных и заемных финансовых ресурсов для обеспечения потребности процесса производства и продажи продукции в необходимом количестве.

  Обеспечение бесперебойного процесса производства и реализации готовой продукции при минимизации текущих затрат по обслуживанию ее запасов является главной целью финансового управления. Эффективное управление запасами готовой продукции позволяет снизить продолжительность производственного и операционного циклов, сократить текущие затраты на ее хранение и высвободить из текущего хозяйственного оборота часть финансовых ресурсов, инвестирую их в другие виды активов. Управление запасами готовой продукции представляет собой комплекс мероприятий, в котором задачи финансового менеджмента тесно переплетаются с задачами производственного менеджмента и маркетинга.

  Основной задачей промышленных предприятий является наиболее полное обеспечение спроса населения высококачественной готовой продукцией. Темпы роста объема производства продукции, повышение ее качества непосредственно влияют на величину издержек, прибыль и рентабельность финансово-хозяйственной деятельности предприятия. Предприятия изготовляют продукцию в соответствии с заключенными хозяйственными договорами, разработанными плановыми заданиями по ассортименту, количеству и качеству, постоянно уделяя большое внимание вопросам увеличения объема выпускаемой готовой продукции, расширения ее ассортимента, изменения структуры и улучшения качества, изучая при этом конъюнктуру рынка и его потребности.

  Готовая продукция представляет собой изделия и полуфабрикаты, полностью законченные обработкой, соответствующие действующим стандартам или утвержденным техническим условиям, принятые на склад или заказчиком. Готовая продукция, как правило, должна быть сдана на склад в подотчет материально ответственному лицу. Крупногабаритные изделия и продукция, которая не может быть сдана на склад по техническим причинам, принимаются представителем заказчика на месте изготовления, комплектации и сборки.

  Актуальность темы магистерской диссертации обусловлена тем, что аудит и контроль готовой продукции и ее продаж обеспечивают подтверждение полноты и достоверности информации о составе, структуре, ассортименте, качестве готовой продукции, как о результате производственной и реализационной деятельности организации.

  Аудит и контроль готовой продукции и ее продаж создает уверенность всем пользователям бухгалтерской информации в достоверности показателей финансовой отчетности о показателях производства и продаж готовой продукции в стоимостном и натуральном выражении и возможность принятия правильных управленческих решений.

  Целью диссертации является исследование аудита и контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии» и разработка рекомендаций по совершенствованию учета готовой продукции.

  Цель определила задачи диссертации, последовательное решение которых будет способствовать ее достижению, в их числе:

  - рассмотрение понятия готовой продукции как объекта бухгалтерского учета и нормативно-правового регулирования аудита и контроля готовой продукции и ее продаж;

  - раскрытие методики аудита и контроля готовой продукции и ее продаж в организации;

  - исследование организации и порядка проведения аудита готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»;

  - исследование организации и порядка осуществления контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»;

  - рассмотрение результатов проведения аудита и контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»;

  - разработка рекомендаций по совершенствованию учета готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии».

  Объектом исследования является финансово-хозяйственная деятельность ООО «Новые технологии» с позиции аудита и контроля готовой продукции и ее продаж.

  Предметом исследования являются экономические отношения, возникающие в процессе аудита и контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии».

  В первой главе диссертации рассмотрены понятие готовой продукции как объекта бухгалтерского учета и нормативное правовое регулирование аудита и контроля готовой продукции и ее продаж. Важное место определено раскрытию методики проведения аудиторской проверки и осуществления контроля готовой продукции и ее продаж в организации.

  Вторая глава работы раскрывает характеристику финансово-хозяйственной деятельности ООО «Новые технологии», организацию и порядок проведения аудиторской проверки и готовой продукции и ее продаж. Раскрывается организация и порядок осуществления контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии».

  В третьей главе работы рассматриваются результаты проведения аудита и контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии». Разрабатываются рекомендации по совершенствованию учета и контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии».

  В заключении обобщаются полученные результаты исследования, формулируются экономические выводы по выполненной работе и указываются разработанные рекомендации в ходе аудита и контроля готовой продукции и ее продаж, направленные на совершенствование бухгалтерского учета готовой продукции в ООО «Новые технологии».

  Приложения содержат дополнительный иллюстративный материал, раскрывающий теоретические и практические вопросы аудита и контроля готовой продукции в ООО «Новые технологии».

  Методической основой исследования являются нормативные правовые акты Российской Федерации, научная и учебно-методическая литература по вопросам аудита и контроля готовой продукции и ее продаж, периодические издания, а также материалы, освещающие проблематику по данному направлению.

  Исследованию теории и практики анализируемых проблем и путей их решения посвящены работы российских ученых и экономистов: Адамчук В.В., Абрютиной М.С., Грачева А.В.,Вещуновой Н.Л., Воробьевой Е.В., Донцовой Л.В., Епифановой Е.Б., Золотарёва В.Н., Никифоровой Н.А.,Казаковой Н.А., Керимова В.Э.,Кондракова Н.П., Кобец Е.А., Лигачевой Л.А., Лытневой Н.А., Малявкиной Л.И., Савицкой Г.В. и др.

  Информационная база исследования организации и проведения аудита и контроля готовой продукции и ее продаж включает данные нормативного правового характера, данные бухгалтерского учета, отчетности, результатов проведения аудиторской проверки и осуществления контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии» и оперативные данные.

  Практической базой исследования стала финансово-хозяйственная деятельность ООО «Новые технологии» за 2015 гг., на базе которого проводилась аудиторская проверка годовой бухгалтерской отчетности за 2015 г.

  Практическая значимость проведенного исследования состоит в том, что основные теоретические выводы и предложения работы по совершенствованию учета готовой продукции доведены до уровня практических рекомендаций и могут быть использованы в деятельности ООО «Новые технологии».

  Поставленные цели и задачи проведенного исследования определили структуру магистерской диссертации, которая состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, состоящего из 53 наименований источников и 10 приложений. В целях обеспечения наглядности изложения материала, диссертация включает 48 таблицу, 4 рисунка и 4 формулы.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  Глава 1. Теоретические основы аудита и контроля готовой продукции и ее продаж

  1.1. Готовая продукция как объект учета

  
  
  

  Готовая продукция является частью материально-производственных запасов, которые предназначены для продаж (конечный результат производственного цикла, активы, которые закончены обработками, техническая и качественная характеристика которых соответствует договорам или требованию документов). Готовая продукции должны сдаваться на склады. Организации их учетов должны обеспечивать формирования информаций о наличиях и движениях готовых продукций по месту хранения и материально ответственным лицам.

  Учет готовых продукций реализуется в количественном и стоимостном показателе. Количественный учет ведется в единице измерения, исходя из ее физического свойства. Для учетов количественного показателя однородных продукций могут использоваться условно-натуральные измерители.

  Готовые продукции учитываются по фактическим затратам, которые связаны с их изготовлениями (по фактическим производственным себестоимостям). Остатки готовых продукций на складах на конец (начало) отчетного периода могут оцениваться в аналитических и синтетических учетах по фактическим производственным себестоимостям или по нормативной себестоимости, которая включает затраты, которые связаны с применением в процессах производств основных средств, материалов и иных затрат. Нормативная себестоимость остатков готовых продукций также может устанавливаться по прямым статьям затрат.

  При организациях аналитического учета не должны допускаться ведения учета лишь в количественных выражениях, без стоимостных оценок. В качестве учетных цен могут использоваться:

  - фактическая производственная себестоимость;

  - нормативная себестоимость;

  - договорные цены и другие виды цен.

  Использование вариантов оценок по нормативной себестоимости целесообразно в отрасли с массовым и серийным характером производств. Фактическая производственная себестоимость в качестве учетной цены используется при единичных и мелкосерийных производствах, а также при выпусках массовых продукций. Договорные цены используются при стабильности данных цен.

  Если учет готовых продукций ведется по нормативной себестоимости или по договорным ценам, то разницы между фактической себестоимостью и стоимостью готовых продукций по учетным ценам учитываются на счете 43 «Готовая продукция» по отдельному субсчету «Отклонения фактической себестоимости готовой продукции от учетной стоимости». Отклонение на данном субсчете учитывается в разрезах номенклатуры, или отдельных групп готовых продукций, или по компании в целом. Превышения фактической себестоимости над учетной стоимостью отражается по дебету указанного субсчета и кредитам счетов учета затрат. Если фактическая себестоимость ниже учетных стоимостей, то разницы отражаются сторнировочной записью.

  Списания готовых продукций могут производиться по учетным стоимостям. Одновременно на счета учетов продаж списываются отклонения, которые относятся к проданным продукциям (устанавливаются пропорционально ее учетным стоимостям). Отклонения, которые относятся к остаткам готовых продукций, остаются на счете 43 «Готовая продукция» (субсчет «Отклонения фактической себестоимости готовой продукции от учетной стоимости»). Вне зависимости от способа установления учетных цен, общая стоимость готовых продукций (учетная стоимость плюс отклонение) должны равняться фактической производственной себестоимости.

  В ситуациях переходов от одного вида учетной цены к иному, а также изменение величины учетных цен могут производиться пересчеты остатков готовых продукций к моменту изменений учетной цены с тем, чтобы все готовые продукции по этой номенклатуре учитывалась по единой (новой) учетной цене. Указанный пересчет осуществляются не чаще одного раза в год по состоянию на 31 декабря отчетного года и в учетах отражается в таких порядках:

  - суммы повышения учетной стоимости отражаются по дебету субсчета «Готовая продукция по учетным ценам» к счету 43 «Готовая продукция»; эта же сумма отражается сторнировочной записью по дебету субсчета «Отклонения фактической себестоимости готовой продукции от учетной стоимости»;

  1. Дебет 43.1Готовая продукция по учетным ценам Кредит 20

  Основное производство.

  2. Дебет 43.2Отклонения фактической себестоимости от учетной стоимости Кредит20Основное производство.

  - суммы уменьшений учетной стоимости отражаются сторнировочной записью по дебету субсчета «Готовая продукция по учетным ценам» к счету 43; эта же сумма отражается по дебету субсчета «Отклонения фактической себестоимости готовой продукции от учетной стоимости» обыкновенной записью.

  1.Дебет43.1Готовая продукция по учетным ценамКредит20Основное производство.

  2.Дебет43.2Отклонения фактической себестоимости от учетной стоимостиКредит20Основное производство.

  Пересчеты учетной стоимости остатков готовых продукций не должны приводить к изменениям общей стоимости готовых продукций, т.е. сумм остатков по обоим субсчетам, вместе взятым. Пересчеты учетной стоимости в связи с изменениями учетных цен могут не производиться. Каждая партия готовых продукций списывается по тем учетным ценам, по которым была оприходована. Пересчет учетной стоимости не квалифицируется как переоценка готовой продукции.

  Отгрузки (отпуск) готовых продукций. Реализуются на основаниях первичных учетных документов (накладные на отпуск материалов на сторону). Основаниями для оформлений накладных являются распоряжения руководителей и договора с покупателями (заказчиками). Она выписывается в количестве экземпляров, достаточных для реализации контроля за их отгрузками.

  Могут быть использованы схемы движений первичных документов:

  а) на складе выписывается 4 экземпляра накладных;

  б) 4 экземпляра накладных передаются в бухгалтерии для регистраций в журналах регистраций накладных на отпуск готовых продукций;

  в) бухгалтерией подписанные накладные возвращаются в отдел сбыта, где первый экземпляр остается у кладовщиков, а второй служит основаниями для выписок счета-фактуры; третий и четвертый экземпляр передается получателям;

  г) при вывозах готовых продукций через пропускные пункты (проходные) четвертый экземпляр остается в службе охраны, третий у получателей;

  д) службы охраны регистрируют накладные в журнале регистрации груза и передает их в бухгалтерию по описи, где делаются отметки о вывозах в журнале регистраций накладных на вывозы готовых продукций;

  е) бухгалтерия реализует выверки данных об отпущенных со складов готовых продукций с данными об их фактическом вывозе посредством сопоставлений данных граф в журнале регистраций накладных на отпуск с накладными.

  На основаниях накладных отдел сбыта выписывает счета-фактуры в 2-х экземплярах, 1-й из которых высылается покупателям, а 2-й остается у компании-поставщика для отражений в книге продаж и начислений НДС.

  При отгрузках продукций устанавливаются суммы, которые подлежат оплатам покупателями, оформляется и предъявляется им к оплатам расчетные документы.

  Суммы, которые подлежат оплатам покупателем, поставщики учитывают по дебету счета учетов расчетов которые заключаются из:

  а) стоимостей продукций по договорной цене (кредит счета продаж);

  б) стоимостей тары в ситуациях оплаты тары сверх цен продукций, товаров (кредит счета10 «Материалы», субсчет «Тара и тарные материалы»);

  в) расходов по транспортировкам и погрузкам в транспортное средство (без НДС), подлежащее оплатам покупателями сверх договорных цен:

  - исполненные собственными силами (кредиты счета учета продаж);

  - исполненные специализированными транспортными организациями (без НДС) или физическими лицами с кредита счета учета расчетов;

  г) НДС, акцизов, иных налогов (кредиты счета учета продаж).

  В соответствиях с Положением по ведениям бухгалтерского учета и отчетностям в Российской Федерации готовые продукции в балансе отражается:

  - по фактической себестоимости;

  - по прямым статьям затрат;

  - нормативной (плановой) производственной себестоимости.

  Синтетический учет готовых продукций может реализовываться в двух вариантах: с применением счета 43 «Готовая продукция» в оценках по фактической себестоимости; с применением счетов 43 «Готовая продукция» и 40 « Выпуск готовой продукции» в оценке по нормативной (плановой) себестоимости.

  При 1 варианте: синтетический учет готовых продукций ведется по фактической себестоимости на счете 43 «Готовая продукция». Аналитический учет реализуют по учетным ценам с выделениями отклонения фактической себестоимости продукций от стоимостей по учетным ценам. Корреспонденции счетов с применением счета 43 «Готовая продукция» и кредиту счета 20 «Основное производство» представлена в таблице 1.

  Таблица 1. Корреспонденции счетов по учету готовой продукции с использованием счета 43 «Готовая продукция»

  
  

  №

  п/пНаименование

  хозяйственной операцииКорреспонденциядебеткредитПереход права собственности к покупателю после отгрузки1.Отражено поступление денежных средств от покупателя5162, 762.Отражена сумма предоплаты за продукцию в выручке62, 7690-13.Начислена задолженность по НДС с оборота по продаже90-3684.Списана готовая продукция по нормативной себестоимости90-243Переход права собственности к покупателю после оплаты1.Отгружена покупателю продукция по нормативной себестоимости (право собственности переходит после оплаты)45432.Получена от покупателя оплата готовой продукции5162, 763.Отражена выручка от реализации продукции на предприятии62, 7690-14.Начислен НДС на реализованную продукцию90-3685.Списана себестоимость реализованной продукции90-2456.Отражен финансовый результат от реализации (прибыль)90-999

  По окончанию месяца исчисляют фактическую производственную себестоимость оприходованных продукций по формуле:

  СЕБЕСТОИМОСТЬФАКТ. = Сальдо НАЧ. СЧ.20 + ОборотДЕБ.СЧ.20

  СальдоКОН.СЧ.20 (1)

  При списаниях готовых продукций и со счета 43 «Готовая продукция» устанавливается сумма отклонений фактической себестоимости от стоимостей по учетным ценам.

  Отклонение списывают дополнительными проводками или «красным сторно» по дебету счета 43 «Готовая продукция» и кредиту счета 20 «Основное производство» (перерасходы или экономии).

  Устанавливается средневзвешенный процент отклонения:

  ПОТКЛ. = ((ОНАЧ, + ОПОСТ.) / (ГПНАЧ.+ ГППОСТ.)) × 100%, (1.1)

  где, ПОТКЛ. % отклонение себестоимости от стоимостей ее по учетным ценам;

  ОНАЧ, суммы отклонений в остатках продукций на начало месяца;

  ОПОСТ. суммы отклонений в продукциях, поступивших за месяц;

  ГПНАЧ. остатки продукций на начало месяца по учетным ценам;

  ГППОСТ. поступления готовых продукций за месяц по учетным ценам.

  Суммы отклонений фактической себестоимости от стоимостей ее по учетным ценам, которые приходятся на отгруженные и проданные продукции:

  ООТГР. (ПРОД.) = (ГПОТГР. (ПРОД.) × ПОТКЛ.) / 100%, (2)

  где, ООТГР. суммы отклонений на отгруженные продукции;

  ГПОТГР. (ПРОД.) отгружено продукций за месяц по учетным ценам;

  ПОТКЛ. проценты отклонений.

  Устанавливается сумма отклонений фактической себестоимости продукций от стоимостей ее по учетным ценам, которая приходится на отгруженные продукции, применяя формулу 7 и делается проводка дебет счета 45, кредит счета 43 «Готовая продукция» (на сумму отклонений). Устанавливается сумма отклонений, которая приходится на проданные продукции, применяя формулу 7 и делается проводка дебет счета 90-2 «Продажи», кредит счета 43 «Готовая продукция» (на сумму отклонения).

  При 2 варианте: по дебету счета 40 «Выпуск продукции» отражается фактическая производственная себестоимость выпусков продукций, по кредиту нормативная (плановая) себестоимость выпусков продукций. Сопоставлениями оборота по дебету и кредиту счета 40 «Выпуск продукции» устанавливается отклонение фактической себестоимости от нормативной. Рассчитывается отклонение как в 1 варианте. В конце месяца счет 40 «Выпуск продукции» закрывается, сальдо не имеет. По окончанию месяца, устанавливается сальдо по счету 20 «Основное производство». Дальше, сопоставлением дебетового и кредитового по счету 40 «Выпуск продукции» на конец месяца устанавливается отклонение фактической себестоимости от нормативной. Отклонения списывают в дебет счета 90-2 «Продажи» прямо или записью « красное сторно». Корреспонденция счетов по учету готовых продукций с применением счета 40 «Выпуск продукции», представлена в таблице 2.

  
  

  Таблица 2. Корреспонденции счетов по учету готовой продукции с использованием счета 40 «Выпуск продукции (работ, услуг)»

  
  

  №

  п/пНаименование

  хозяйственной операцииКорреспонденциядебеткредитОперации в течение месяца1.Отражены прямые расходы по выпуску продукции2002, 10, 69, 702.Отражены прямые расходы по выпуску продукции25, 2602, 10, 69, 703.Отражен выпуск продукции по нормативной себестоимости43404.Отгружена продукция по нормативной себестоимости45435.Отражена выручка от продажи готовой продукции6290-16.Списана проданная продукция по нормативной себестоимости90-243Операции в конце месяца7.Списаны косвенные расходы и распределены на продукцию2025, 268.Списана фактическая себестоимость продукции за месяц40209.Списано отклонение фактической себестоимости от плановой (прямо или «сторно»)90-24010.Списано сальдо по счету 40 за проданную продукцию43, 4540

  При варианте выпуска продукции по прямым статьям затрат. Расходы на счетах 25, 26 «Общепроизводственные расходы», «Общехозяйственные расходы» не распределяются и не списываются на счет 20. А в общей сумме дебетовых оборотов списываются: дебет счета 90-2 «Продажи», кредит счетов 25, 26. При различных вариантах переходов права собственности делаются проводки:

  1) при совпадениях отгрузок с моментами переходов прав собственности дебет счета 62 «Расчеты с покупателями и заказчиками» кредит счета 90-1 «Продажи» и дебет 90-2 «Продажи» кредит счета 43 «Готовая продукция»;

  2) если выручки в момент отгрузок не могут быть признаны (не выполнены условия признания выручки) дебет счета 45 «Товары отгруженные» кредит счета 43 «Готовая продукция».

  При продажах работ, услуг счета 43, 45 «Готовая продукция», «Товары отгруженные» не используются, а отражается:

  - дебет счета 20 «Основное производства» кредит счетов 02 «Амортизация основных средств», 10 «Материалы»..

  Таким образом, готовые продукции отражаются:

  - по фактической себестоимости;

  - по прямым статьям затрат;

  - по нормативной (плановой) производственной себестоимости.

  
  

  1.2. Нормативное правовое регулирование аудита и контроля готовой

  продукции и еe продаж

  
  

  Постановка бухгалтерского учета и проведение аудита готовой продукции и еe продаж в организации базируется на применении законодательных и нормативных актов. Законодательство представляет собой совокупность действующих в стране законов, регулирующих общественные, экономические и гражданские отношения. Разработка и издание документов, регламентирующих правовые вопросы и принципы организации аудита и контроля готовой продукции и ее продаж привели к образованию в Российской Федерации системы нормативного правового регулирования. Систему нормативного правового регулирования аудита и контроля готовой продукции и ее продаж следует рассмотреть во взаимосвязи с системой регулирования бухгалтерского учета и отчетности.

  Первый уровень составляет акт высшей юридической силы Конституция Российской Федерации. Она определяет компетенцию регулирования хозяйственного учета в стране (ст. 71). По данным учета и отчетности осуществляется комплексный анализ и независимая проверка бухгалтерской отчетности, содержащей показатели производства и продажи готовой продукции. Так, ст. 8 данного акта гарантирует единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности. В Конституции Российской Федерации отсутствует прямое указание, в чьем именно ведении находится регулирование аудита и контроля. Согласно ст. 71 финансовое регулирование относится к вопросам ведения Российской Федерации, что означает государственное регулирование в сфере финансов, в том числе и установление независимого финансового контроля полноты и правильности составленной финансовой отчетности организаций и предприятий. Следовательно, регулирование аудиторской сферы находится в ведении государства.

  Ко второму уровню относятся:

  2.1) Конвенция Международной организации труда (МОТ) № 177 «О надомном труде» (принята в 1996 г.), охватывает все разновидности работы вне производственных помещений работодателя и определяет сферу реализации труда не только производством товаров, но и оказанием услуг;

  2.2) Декларация Международной организации труда «О важнейших принципах в области труда» (принята в 1998 г.);

  2.3) Конвенция Международной организации труда № 95 «Относительно защиты заработной платы работников» (принята в 1949 г.);

  2.4) Конвенция Международной организации труда № 173 «О необходимой защите требований работников в случае неплатежеспособности предприятия» (принята в 1992 г.);

  2.5) Конвенция об ответственности в уголовном порядке за коррупцию (принята 27.01.1999 г.). Нормы ст. 14 «Правонарушения в сфере хозяйственного учета» касаются определения ответственности за правонарушения в сфере хозяйственного учета, подлежащие уголовному или иному наказанию.

  К третьему уровню относятся конституционные федеральные законы:

  3.1) Конституционный федеральный закон Российской Федерации от 17.12.1997 г. № 2-ФКЗ «О Правительстве РФ» (в частности, нормы ст. 14 «Полномочия Правительства Российской Федерации в сфере экономики» и ст. 15 «Полномочия Правительства Российской Федерации в сфере бюджетной, финансовой, кредитной и денежной политики»;

  3.2) Конституционный федеральный закон Российской Федерации от 28.04.1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в РФ», закрепляющий за арбитражными судами осуществление правосудия (ст. 4).

  К четвертому уровню относятся федеральные законы:

  4.1) Федеральный закон Российской Федерации от 06.12.2011 г. № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете», целью которого является формирование определённых принципов организации бухгалтерского учета готовой продукции и отчетности;

  4.2) Федеральный закон Российской Федерации от 30.12.2008 г. № 307-ФЗ «Об аудиторской деятельности», целью которого является формирование определенных принципов организации аудита готовой продукции;

  4.3) Федеральный закон Российской Федерация от 01.12.2007 г. № 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях»;

  4.4) Федеральный закон Российской Федерации от 07.02.1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей».

  При достаточной трудоемкости учета готовой продукции большинство предприятий выбирает учет по нормативной (плановой) себестоимости. Нормативными документами по учету готовой продукции предлагается вариант выбора учета либо по учетной цене (нормативной/плановой), либо по фактической себестоимости.

  4.5) Федеральный закон Российской Федерации от 27.07.2010 г. № 208-ФЗ «О консолидированной финансовой отчетности»;

  4.6) Федеральный закон Российской Федерации от 24.07.2007 г. № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в РФ»;

  4.7) Федеральный закон Российской Федерации от 08.02.1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»;

  4.8) Федеральный закон Российской Федерации от 24.07.2009 г. № 212-ФЗ «О страховых взносах в Пенсионный фонд РФ, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования».

  Положения Федеральных законов Российской Федерации содержат положения, регулирующие сферу производства и продажи готовой продукции.

  К пятому уровню регулирования относятся Кодексы Российской Федерации, определяющие отношения, связанные с проведением учета операций, связанных с производством и продаже готовой продукции.

  К шестому уровню относятся указы и распоряжения Президента Российской Федерации:

  6.1) Бюджетное послание Президента РФ Федеральному Собранию от 13.06.2013 г. «О бюджетной политике в 2014-2016 гг.», в нём раскрыт подход в сфере налогового учета и его приближение к бухгалтерскому;

  6.2) Указ Президента Российской Федерации от 11.04.2014 г.№ 226«О Национальном плане противодействия коррупции на 2014-2015 гг.» в котором даны поручения различным органам власти по противодействию коррупции в сфере экономической деятельности;

  6.3) Указ Президента Российской Федерации от 16.02.1993 г. № 224 «Об обязательном применении контрольно-кассовых машин предприятиями, учреждениями и организациями всех форм собственности при осуществлении расчетов с населением» (в ред. Указа Президента РФ от 25.07.2000 г.№ 1358) и др.

  К седьмому уровню относятся постановления Правительства Российской Федерации:

  7.1) Постановление Правительства Российской Федерации от 30.06.2004 г. №329 «О Министерстве финансов РФ»;

  7.2) Постановление Правительства Российской Федерации от 27.09.2007 г. № 612 «Об утверждении Правил продажи товаров дистанционным способом»;

  7.3) от 25.02.2011 г. № 107 «Об утверждении Положения о признании МСФО и Разъяснений МСФО для применения на территории РФ».

  К восьмому уровню относятся нормативные правовые акты органов власти на федеральном уровне. Органами регулирования анализа и аудита в данной сфере определены Минфин России и Банк России. К уровню отнесены приказы, распоряжения, правила и инструкции данных органов, а также указания, положения и другие документы. Такие документы, как Письма Министерства Финансов Российской Федерации и ЦБ РФ не являются нормативными актами, они имеют информационный характер, в которых представляется мнение данных органов по некоторым вопросам. Функции управления аудитом и контролем в Российской Федерации наделены саморегулируемые организации в пределах переданных им функций.

  В Федеральном законе Российской Федерации «О бухгалтерском учете» выделены федеральные и отраслевые положения, рекомендации в сфере бухгалтерского учета (ст. 21). Федеральные положения применяются независимо от вида финансовой деятельности. Они утверждаются правовыми нормативными актами Министерства финансов Российской Федерации.

  Отраслевые стандарты устанавливают особенности применения федеральных стандартов в отдельных видах деятельности. Они будут утверждаться Министерства Финансов Российской Федерации по согласованию с другими федеральными органами.

  Федеральные и отраслевые положения не могут противопоставляться Федеральному закону Российской Федерации № 402-ФЗ. Отраслевые стандарты не могут противопоставляться федеральным положениям. Рекомендации в области учета и аудита не могут противоречить федеральным и отраслевым положениям.

  Министр финансов Российской Федерации сформировал Принципы уточнения и формирования федеральных положений по бухгалтерскому учету. До их принятия нужно придерживаться утвержденными положениями по бухгалтерскому учету (ПБУ). Однако необходимо помнить о том, что ПБУ следует применять в части, не противоречащей Федеральному закону Российской Федерации «О бухгалтерском учете».

  К восьмому уровню относятся:

  8.1) Приказ Министр финансов Российской Федерации от 28.07.1998 г. № 34н «Об утверждении положения по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в Российской Федерации»;

  8.2) Приказ Министр финансов Российской Федерации от 31.10.2000 г. № 94н «Об утверждении плана счетов бухгалтерского учета финансово-хозяйственной деятельности организаций и Инструкции по его применению»;

  8.3) Группы приказов Министерства Финансов Российской Федерации: об утверждении положений и методических рекомендаций по бухгалтерскому учету (принято 24 ПБУ, в том числе ПБУ 5/01 от 09.06.2001 г.№ 44н «Об утверждении положения по бухгалтерскому учету «Учет материально-производственных запасов»;

  8.4) группа приказов Министра финансов Российской Федерации об утверждении федеральных положений аудиторской деятельности (ФСАД) (система нормативного регулирования аудита и контроля готовой продукции и ее продаж показана в приложении 1);

  8.5) Приказ Министр финансов Российской Федерации от 02.07.2010 г. № 66н «О формах бухгалтерской отчетности организаций»;

  8.6) Приказ Министр финансов Российской Федерации от 25.11.2011 г. № 160н «О введении в действие МСФО и Разъяснений МСФО на территории Российской Федерации».

  В Приказе Министр финансов Российской Федерации от 28.12.2001 г. № 119н «Об утверждении Методических указаний по бухгалтерскому учету материально-производственных запасов» указано, что независимо от метода определения учетных цен, общая стоимость готовой продукции (учетная стоимость плюс отклонения) должна равняться фактической производственной себестоимости продукции. Готовая продукция в отчетности должна быть отражена по фактической себестоимости, так как все статьи в отчетности отражают фактическое состояние, поэтому готовая продукция не может выражаться в учетной цене.

  8.7) Приказ Министр финансов Российской Федерации от 29.12.2009 г. № 116н «О создании совета по аудиторской деятельности и его рабочего органа» (вместе с Положением о совете по аудиторской деятельности, Положением о рабочем органе совета по аудиторской деятельности). Совет по аудиторской деятельности создан при Минфине России для координации общественных интересов в ходе осуществления аудита готовой продукции и ее продажи. Совет по аудиторской деятельности не наделен правом принятия нормативных актов, такое право у Министра финансов Российской Федерации;

  
  

  8.8)Положения Банка России от 19.06.2012 г. № 383-П «О правилах осуществления перевода денежных средств»; от 29.06.2012 г. № 384-П «О платежной системе Банка России»; от 11.03.2014 г. № 3210-У «О порядке ведения кассовых операций юридическими лицами и упрощенном порядке ведения кассовых операций индивидуальными предпринимателями и субъектами малого предпринимательства».

  Федеральным законом Российской Федерации № 402-ФЗ органам региональной власти и местным органам власти не даётся право регулирования учета готовой продукции, поэтому нормативные правовые акты этих органов власти в сфере хозяйственного учета отсутствуют.

  К девятому уровню следует отнести:

  9.1) региональные законы по определению налогов и сборов в регионе, а также правовые акты представительных муниципальных органов и образований, нормы которых не могут противоречить нормам Налоговый Кодекс Российской Федерации.

  9.2) правовые нормы саморегулируемых организаций аудиторов, они принимаются в виде приказов, распоряжений и решений. Саморегулируемая организация разрабатывает стандарты, которые определяют требования к аудиторским процедурам, дополнительные к требованиям федеральных стандартов аудиторской деятельности.

  К десятому уровню относятся нормативные акты организаций, которые предназначены для упорядочения и ведения хозяйственного учета:

  10.1) учетная политика для целей бухгалтерского и налогового учета;

  10.2) внутренние регламенты (аудиторские стандарты), которые не должны противоречить федеральным и отраслевым стандартам.

  Таким образом, система нормативного правового регулирования аудита и контроля готовой продукции и ее продаж представляет собой совокупность иерархически взаимосвязанных нормативных правовых актов, принимаемых компетентными правотворческими органами на основе и в соответствии с Конституцией Российской Федерации и имеющих в своем составе нормы, устанавливающие единые требования к проведению анализа и аудита данного вида расчетов. Система включает в себя 10 уровней регулирования.

  Готовыми считаются продукции, которые прошли полные обработки, сборки и укомплектования, отвечает требованию стандартов, условиям договоров, принята отделом технического контроля и сдана на склад готовых продукций или переданы покупателям.

  Законодательной и нормативной базой учета и аудита движений готовых продукций являются:

  1)Гражданский кодекс Российской Федерации (часть 2) от 26.01.1996 г. № 14-ФЗ (ред. от 30.11.2011) - документ, который устанавливает главные хозяйственные правоотношения. Гражданский кодекс Российской Федерации устанавливает общее положение о переходах права собственности на проданные покупателю продукции. Так, в кодексе даны понятия договоров купли-продажи, установлено, что понимать под сроками исполнений обязанностей передать товары, оговорены обязанности, и ответственность продавцов в части исполнений ими своих обязательств, последствий в ситуации неисполнения обязательства и даны иные главные понятия.

  2)Налоговый кодекс Российской Федерации (ред. от 30.11.2011) касается учетов готовых продукций в главном в части расчета с бюджетом по налогам на добавленную стоимость, а также дает установление такому понятию, как «реализация товаров, работ, услуг» и приводит принципы установления цены товара, работ или услуг для целей налогообложений.

  3)Федеральный закон от 21.11.1996 № 129-ФЗ «О бухгалтерском учете» (ред. от 28.11.2011) - устанавливает правовые основы бухгалтерского учета, его содержания, принцип, организации, главные требования к организациям бухгалтерского учета в компаниях, к примеру в части первичных документов, которые должны оформляться ко всем хозяйственным операциям, определяет обязательные реквизиты для учетных документов, а также в части бухгалтерского учета, инвентаризаций имущества и иное.

  4) Федеральный закон от 30.12.2008г. № 307-ФЗ «Об аудиторской деятельности» (в ред. от 11.07.2011 г.). Федеральный закон представляет собой концептуальный документ, в котором сосредоточены правовые и нормативные положения аудиторской деятельности в Российской Федерации. Он должен анализироваться в контекстах иных важных правовых документов: Гражданский кодекс Российской Федерации, Налоговый Российской Федерации, Федерального закона «О бухгалтерском учете», Федерального закона «О саморегулируемых организациях» и иные.

  Закон содержит такие главные понятия как: аудиторская деятельность, сопутствующие аудиту услуги, другие аудиторские услуги, аудитор, аудиторская компания, саморегулируемая аудиторская компания.

  В Законе определены: права и обязанности аудиторских компаний и индивидуальных аудиторов, а также права и обязанности аудируемых лиц и (или) лиц, которые заключили договора оказаний аудиторских услуг; параметры проведений обязательного аудита; понятия аудиторской тайны; сущность стандарта аудиторской деятельности, аудиторских заключений, включая заведомо ложное; понятие Кодекса профессиональной этики аудитора. Кроме того, в Федеральном законе разъяснено, что стоит понимать под самостоятельностью аудиторов, аудиторских компаний и индивидуальных аудиторов, как реализуется контроль за работой аудиторских компаний и индивидуальных аудиторов и др.

  5) Постановлением Правительства Российской Федерации от 23 сентября 2002г. № 696 (в ред. от 22.12.2011 № 1095) в соответствиях с Федеральным законом «Об аудиторской деятельности» утверждены федеральные правила (стандарты) аудиторской деятельности.

  Правила (стандарты) аудиторской деятельности - нормативные документы, которые регламентируют единые требования к реализации и оформлению аудита и сопутствующих ему услуг, а также к оценкам качества аудита, порядкам подготовок аудиторов и оценкам их квалификаций.

  Федеральный стандарт аудиторской деятельности устанавливает требования к порядкам реализации аудиторской деятельности; вырабатываются в соответствиях с международными стандартами аудита; являются обязательными для аудиторских компаний, индивидуальных аудиторов, а также саморегулируемых компаний аудиторов.

  6) Приказ Минфина Российской Федерации от 09.06.2001 № 44н «Об утверждении Положения по бухгалтерскому учету «Учет материально-производственных запасов» ПБУ 5/01 (ред. от 25.10.2010) - определяет правила формирований в бухгалтерском учета информаций о материально-производственных запасах компании и устанавливает, что готовые продукции являются частью материально-производственных запасов, которые предназначены для последующей продажи. Также ПБУ 5/01 устанавливает методы оценок материально-производственных запасов при отпусках их в производство и другом выбытии: по себестоимости каждой единицы; по средней себестоимости; по себестоимости первых по времени приобретений материально-производственных запасов.

  7) Приказ Минфина Российской Федерации от 06.06.1999 № 32н «Об утверждении «Положения по бухгалтерскому учету «Доходы организации» ПБУ 9/99 (в ред. от 08.11.2010) устанавливает, что доходами от обыкновенных видов деятельности являются выручка от продаж продукций и товаров, поступление, связанное с исполнением работ, оказаниями услуг [14].

  8) В Приказе Минфина Российской Федерации от 06.05.1999 № 33н «Об утверждении «Положения по бухгалтерскому учету «Расходы организации» ПБУ 10/99 (ред. от 25.10.2010) дается установление расходам по обыкновенным видам деятельности - это расходы, которые связаны с изготовлениями продукций и продажей продукций, приобретениями и продажами товара.

  9) В Приказе Минфина Российской Федерации от 31.10.2010 № 94н «Об утверждении «Плана счетов бухгалтерского учета и инструкции по его применению» представлены характеристики синтетического счета по учету готовых продукций и приведены типовые схемы корреспонденций его с иными синтетическими счетами. Так, согласно Плану счетов учет готовых продукций ведется на активном счете 43 «Готовая продукция». Счет предназначен для обобщения информаций о наличиях и движениях готовых продукций. Этот счет применяется компаниями, которые осуществляют промышленную, сельскохозяйственную и другую производственную деятельность. Аналитический учет по счету 43 ведется по местам хранений и отдельным видам готовых продукций.

  10) Приказ Минфина Российской Федерации от 13.07.1995 № 49 «Об утверждении Методических указаний по инвентаризации имущества и финансовых обязательств» определяют порядки проведений инвентаризаций имуществ компании и оформления ее итогов, в частности, правила проведений инвентаризации товарно-материальных ценностей, в том числе и готовых продукций.

  11) Приказ Минфина от 20.05.2010 №46н «Об утверждении федеральных стандартов аудиторской деятельности» (в ред. от 16.08.2011 № 99н).

  Таким образом, проанализировав нормативно-правовую базу учета и аудита готовых продукций далее нужно представить синтетический и аналитический учет готовых продукций.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  1.3. Методика аудита и контроля готовой продукции и ее продаж

  
  
  

  Цель аудита состоит в выражении мнений о достоверности и полноте отражений в отчетности информаций о готовых продукциях. Методические рекомендации по сборам аудиторских доказательств достоверностей показателей материально-производственного запаса в бухгалтерской отчетности содержат описания аудиторских процедур, исполнение которых позволяет получать доказательство для формирований мнений о достоверности показателей отчетности, которые отражают наличия и движения готовых продукций. Общие порядки проведений аудиторской проверки показан в Приложении 2.

  В бухгалтерской отчетности информации о наличиях готовых продукций отражается по строке 1210 «Запасы» баланса. Другая значительная информация о готовой продукций раскрывается в пояснительных записках. В ходе аудита проводятся сборы аудиторских доказательств (см. таблицу 3).

  
  

  Таблица 3. Критерии сбора аудиторских доказательств по учету готовой продукции

  
  

  № п/пКритерии

  сбораВ чем необходимо

  убедиться аудитору1.СуществованиеОтраженная готовая продукция действительно существует.2.Права и обязательстваПрава организации на нее, отраженные в отчетности, документально подтверждены и не ограничены правами третьих лиц.3.ВозникновениеОтраженные в бухгалтерском учете операции по ее приобретению и выбытию имели место в течение отчетного периода.4.ПолнотаОтсутствует готовая продукция, которая должна быть отражена в бухгалтерском учете и отчетности, но не была отражена.5.Стоимостная оценкаГотовая продукция отражена в правильной оценке: по фактической себестоимости или по рыночной стоимости, если она ниже фактической себестоимости. Способ оценки при ее выбытии применяется в соответствии с учетной политикой.6.ИзмерениеПриобретение и выбытие готовой продукции отражены в учете в правильной оценке и в соответствующем отчетном периоде.7.Представление и раскрытиеГотовая продукция правильно классифицирована. Операции с ней отражены в соответствии с нормативными актами.

  Сбор аудиторских доказательств реализуется посредством проведений аудиторских процедур, которые реализуются в 3 этапа.

  На первом этапе подготовок и планирований аудита реализуются:

  -проверки начального остатка и соответствий остатка аналитического и синтетического учета и бухгалтерской отчетности;

  - оценки применимостей избранной учетной политики компании и анализ верности и последовательности ее использования;

  - тестирования систем внутреннего контроля;

  - выявления приоритетного направления проверок, исходя из специфик деятельности компании-клиента (завершаются процедуры подготовок и планирований аудита построениями аудиторских выборок).

  На втором этапе проверок по существу реализуются:

  -проверки верности проведений компанией инвентаризации готовых продукций и отражений ее итогов в бухгалтерском учете;

  - наблюдения за проведениями инвентаризаций, а при невозможности участия в проведениях контрольных выборочных инвентаризаций;

  - проверки подтверждений права собственности на готовые продукции и анализ документов, которые подтверждают права собственности на нее;

  - анализ движений готовых продукций;

  - проверки документальных подтверждений операций по движениям готовых продукций, которые отражены в бухгалтерском учете;

  - проверки верности оценок и стоимости готовых продукций;

  - проверки верности оценок готовых продукций при ее выбытиях;

  - проверки верности отражений операций в бухгалтерском учете;

  - проверки полноты раскрытий информаций в отчетности.

  На третьем этапе проводится заключительная процедура: анализ ошибок, которые выявлены в ходе проверок и их воздействия на достоверность бухгалтерской отчетности; формирования мнений аудитора о достоверностях показателей готовых продукций в отчетности. Проанализируем проводимые аудиторские процедуры.

  Процедура оценки состояния бухгалтерского учета. Аудиторы должны убедиться, что остатки по счету готовых продукций на начало проверяемого периода соответствуют остатку на конец предшествовавшего отчетного периода. Должны быть доказательства, что: начальное сальдо не содержит искажения, которое может значительно воздействовать на финансовую отчетность проверяемых периодов и остатки по счету учета на начало текущего периода верно перенесены из предыдущего периода.

  Источниками информаций являются: бухгалтерский баланс; регистры синтетического учета (Главная книга, оборотно-сальдовая ведомость, ведомость остатков по синтетическим счетам); регистры аналитического учета (аналитические ведомости, книги остатков, карточки складского учета).

  Путем сопоставления данных регистров бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности на начало проверяемого периода и конец периода, предшествующего проверяемому, убедиться в том, что сальдо по счетам 43, корректно перенесено из предыдущего периода и не содержит искажений.

  Итоги сверки оформляются в таблице 4.

  Таблица 4. Результаты сопоставления регистров бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности по учету готовой продукции

  
  

  Номер

  субсчетаНа конец предыдущего периодаНа начало проверяемого периодаОтклонения

  (тыс. руб.)Итого по счету 20 (по данным учета)Итого по счету 43 (по данным учета)Итого по счету 90-2 (по данным учета)Данные бухгалтерской отчетности

  Если расхождения значительны и данные на конец предшествующего периода не подтверждены итогами аудиторских проверок, все последующие процедуры проводятся за проверяемые периоды и предшествующие проверяемым. Итоги применяются при установлении основных элементов при построениях аудиторских выборок и для оценок достоверностей отражений данных учета в бухгалтерской отчетности. Процедуры проверок соответствия учетной политики в части раскрытий методов ведения учета готовых продукций законодательству Российской Федерации.

  Источниками информаций являются приказы об учетной политике, в которой исследуются порядки учета выпусков готовых продукций и сравнивается с порядками, раскрытыми в ПБУ 5/01. Итоги применяются при проведениях процедур по проверкам верности и последовательности использования выбранной учетной политики. Оцениваются влияния выявленных расхождений на достоверность бухгалтерской отчетности (см. таблицу 5).

  Таблица 5. Оценка влияния выявленных расхождений на достоверность бухгалтерской

  отчетности по учету готовой продукции

  
  

  №

  п/пСодержание нарушенийСсылка на нормативный документВлияние на бухгалтерскую

  отчетность

  Использование способов учета, которые противоречат действующим нормативным документам, может являться основаниями для выдачи модифицированных аудиторских заключений. Учетная политика должна содержать: список и формы первичных учетных документов; правила документооборота; описания форм внутренней отчетности.

  Процедуры тестирований системы внутреннего контроля (СВК). СВК готовых продукций, все виды операций с ней. В ходе тестирований аудитор проставляет напротив каждого вопроса соответственный ответ, при необходимостях сопровождая ответ кратким комментарием (см. приложение 3).

  Процедура анализа методики учета готовой продукции. Источниками информаций являются: первичные документы по учетам готовых продукций (сдаточные накладные, приходные ордера, накладные, акты приемок готовых продукций, карточки складского учета); первичные документы на отгрузки готовых продукций; первичные документы складского учета; сводные регистры синтетического учета; регистры аналитического учета. На основании документов нужно получать ответы на вопросы. При положительных ответах на некоторые вопросы необходимы проведения дополнительных процедур. Процедуры анализа методики учета продукций представлены в приложении 4.

  Процедура выявление приоритетных направлений проверки исходя из специфик деятельности компании-клиента. Источники информаций: учетная политика; регистры учета; договора. Выявляются операции, которые подлежат обязательным проверкам (значительные по объемам; не связанные с главной деятельностью; с особенными порядками ведения учета). Устанавливаются уровни значительности и строятся аудиторские выборки. Еe объемы для проверок сальдо по счету готовых продукций и операций с ней устанавливается на базе оценок аудиторских рисков. Приемы и методики построения выборок устанавливаются в соответствиях с утвержденным внутрифирменным стандартом.

  Процедуры в ходе проверок по существу. Процедуры проверок верности проведений инвентаризаций готовых продукций, отражения ее итогов в учете. Источники информаций: приказы; инвентаризационные описи, акты инвентаризаций, сличительные ведомости; решение руководства; регистры учета, в которых отражены итоги инвентаризаций; контрольные подсчеты аудитора. Список представленных документов, отметки о верности их оформлений и замечания аудитора закрепляются в таблице 6.

  
  
  
  
  
  
  
  

  Таблица 6. Процедура проверки правильности проведения инвентаризации готовой продукции

  
  

  Наименование документа Номер

  и дата Замечания по оформлению документов и проведению

  инвентаризации Результат инвентаризацииЗамечания аудиторарезультат

  согласно

  инвентаризационной

  ведомости отражение в бухгалтерском учете по правильности оценки результатов инвентаризации по полноте и правильности отражения результатов инвентаризации в учете

  Итоги инвентаризаций должны быть отражены в учете и отчетностях того месяца, в котором были закончена инвентаризации, а по годовой инвентаризации в годовой отчетности. Наблюдая за проведениями инвентаризаций, аудиторы должны убедиться, что в компании установлены: порядки и срок проведений инвентаризаций, утверждены составы инвентаризационной комиссии; организации процессов инвентаризаций позволяет обеспечивать достоверности подсчета количества готовых продукций; готовые продукции, которые были приобретены покупателями, но не отгружены им вносятся в отдельные инвентаризационные описи.

  Процедуры проверок полноты отражений хозяйственных операций по движениям готовых продукций в учете. Источниками информаций являются: первичные документы; регистры аналитического учета. По документам, которые попали в выборку, отследить полноту отражений в учетах операций. Проверки должны проводиться с учетами специфик организаций запасов (наличия удаленных складов, оперативность документооборота). Итоги исполнения процедур отражаются в таблице 7.

  Таблица 7. Процедура проверки полноты отражения хозяйственных операций по учету готовой продукции

  
  

  Наименование документаНомер и дата

  операцииСумма (тыс. руб.)Отражение в бухгалтерском учетедебеткредитдатасумма

  
  

  Процедура проверки полноты отражения в учете операций по отгрузке готовой продукции. Источниками информаций являются: отгрузочные документы; журнал прибывающих и отправляемых грузов, журнал учета пропусков.

  Сопоставляются данные отгрузочных документов и подтверждающих фактический вывоз материально-производственных запасов из организации.

  Процедуры проверок полноты отражений в учетах операций по отгрузкам готовых продукций показана в таблице 8.

  Таблица 8. Оценка влияния выявленных расхождений на достоверность бухгалтерской отчетности по учету готовой продукции

  
  

  Реквизиты расчетного документа Реквизиты документа на вывоз Количество

  материально-производственных запасов в соответствии с расчетным документом (в натуральном выражении) Количество готовой продукции в соответствии с пропуском (в натуральном выражении) Отклонения

  Процедура проверка полноты отражения в учете выпуска готовых продукций. Источниками информаций являются: журналы ОТК, цеховые отчеты; первичные документы. Сопоставляется номенклатура и количество выпущенных готовых продукций по данным документов и бухгалтерского учета по оприходованиям готовых продукций. Процедуры проверок полноты отражений в учете выпусков готовых продукций показаны в таблице 9.

  Таблица 9. Процедура проверки полноты отражения в учете выпуска готовой продукции

  
  

  Выпуск по данным

  производства Выпуск по данным

  бухгалтерского учета Отклонения наименование количество наименование количествонаименование количество

  Процедура проверки правильности списания готовой продукции в соответствиях с учетной политикой. Сопоставляются данные производства и бухгалтерского учета и устанавливаются: число и сумма списанных продукций по данным учета и по данным аудитора; выявляются отклонения.

  Процедура проверки правильности формирования учетных цен на готовые продукции. Источники информаций: приказы, прайс-листы, документы с указаниями отпускных цен на готовые продукции; аналитические данные о себестоимости продукций; регистры учета готовых продукций. Процедуры применяются в ходе аудита готовых продукций, учитываемых по отпускным ценам для проверок верности формирований торговых наценок, для проверок верности формирований учетных цен на тару. Устанавливается метод формирований отпускных цен, торговые наценки по данным учета и аудитора, выявляются отклонения. Порядки проверок корреспонденции счетов по учету готовых продукций представлены в приложении 5.

  Заключительные процедуры. Процедура анализа ошибок, которые выявлены в ходе проверок, и их воздействия на достоверность бухгалтерской отчетности. Порядки исполнения: на основаниях отчетных документов сгруппировать по категориям выявленные нарушения, которые оказывают воздействие на формирования отчетности. Процедуры анализа ошибок представлены в приложении 6.

  Процедура формирований мнения аудитора о достоверности показателей готовых продукций в отчетности. Нужно сформулировать выводы по аудиту готовых продукций. Критерии процедуры представлены в таблице 10.

  Таблица 10. Параметры процедуры формирования мнения аудитора о достоверности показателей готовой продукции в бухгалтерской отчетности

  
  

  Наименование проверяемой организацииПериод проверкиОбъем выборки проверкиУказатьКоличество хозяйственных операций за проверяемый период(шт. или прочерк)Количество проверяемых документов (интервал)(шт. или прочерк)Уровень существенности (в процентах и сумма)(%, тыс. руб.)Объем выборкиОбъем выборки по данным учета в % к общему обороту по счету по дебетовому или кредитовому принципу (принятый указать)Дебет (сумма), %

  Кредит (сумма), %Суммарный размер выявленной ошибки к вступительному сальдо (в процентах и сумма)(%, тыс. руб.)Суммарный размер выявленной ошибки к сальдо на отчетную дату (в процентах и сумма)(%, тыс. руб.)

  Аудитор формулируется выводы о выявление ошибок существенности (несущественности). Аудитор подтверждают (подтверждают с учетами замечаний, не подтверждают, отказываются от выражения мнения) данные по готовым продукциям.

  Итоги формирования мнений аудиторов о достоверности учета готовых продукций показаны в таблице 11.

  Таблица 11. Результаты формирования мнения аудитора о достоверности данных учета готовой продукции

  
  

  Балансовые счетаСтрока бухгалтерского балансаСумма (тыс. руб.)40, 43Стр. 1210 Запасы

  (расшифровка статьи «Готовая продукция»)…

  Рассмотрим процедуры контроля в процессах аудита готовых продукций и ее продаж, которые зависят от конкретного условия продажи. Представим вариант контроля при условии: вид договоров договора поставки; покупатель - потребитель, юридическое лицо, негосударственная компания; вид отгрузок доставки продукций автотранспортом компании изготовителя; порядки расчетов оплаты продукций покупателями установления условия договора. Процедура контроля готовой продукции и ее продаж в процессах аудита учета готовых продукций представим в таблице 12.

  Таблица 12. Процедуры контроля готовой продукции и ее продаж в процессе аудита учета готовой продукции

  
  

  №

  п/пЭтапы

  контроляНаименование

  процедур контроля1.Получение заказов на поставку продукцииПроцедуры контроля заказов потребителей на поставку продукции2.Анализ возможности коммерческого кредитованияПроцедуры контроля финансовой устойчивости, кредитоспособности и деловой надежности заказчиков3.Подготовка договоров поставки готовой продукцииПроцедуры контроля проектов договоров поставки готовой продукции организациям покупателей4.Заключение договоров поставки готовой продукции

  Процедуры контроля: полномочий представителей организаций покупателей подписания договоров поставок; их подписей и оттисков печатей на договорах.5.Подготовка к поставке готовой продукцииПроцедуры контроля выписанных товарных накладных, формирования партий отправки и их погрузки 6.Учет и фактурирование поставки готовой продукцииПроцедуры контроля: продажи готовой продукции и контроля фактурирования поставок7.Погашение дебиторской задолженностиПроцедуры контроля оплаты продукции покупателями и состояния дебиторской задолженности

  Проанализированные процедуры контроля готовых продукций используются на главных стадиях хозяйственных процессов промышленной компании: снабжения, производства и продажи готовой продукции.

  Таким образом, аудит готовой продукции предоставляет обоснованные мнения о достоверности и полноте отражений в отчетности информаций о готовых продукциях. Аудит состоит из совокупностей процедур подготовок и планирований, тестирований системы внутреннего контроля, проверок «по существу» и заключительных процедур.

  Процедура контроля готовых продукций используются на установленных этапах: получения заказов от компаний-покупателей на поставки готовых продукций; анализ возможностей предоставлений коммерческого кредита компаниям - покупателей; подготовки договоров поставок готовых продукций; заключения договора поставок; подготовки к поставкам готовых продукций; учет и фактурирования поставок; погашения дебиторских задолженностей компаний покупателей.

  Главным элементом предпринимательской деятельности в производственных компаниях, а также одним из главных этапов достижений цели, такой, как систематическое получения прибылей, являются готовые продукции. Актуальность получений достоверных информаций о наличиях и движениях готовой продукции очевидна. Аудит и контроль учета выпусков и реализаций готовых продукций призваны обеспечивать достоверные данные об объеме производства, выпусков и реализаций готовых продукций.

  Проанализируем порядки учета готовых продукций по принципам РСБУ и МСФО.

  Если говорить о готовых продукциях, то она представляет собой имущество, которое относится к материальнопроизводственным сферам, которая представляет собой запасы компании. Бухгалтерский учет запасов регламентирован Приказом Минфина Российской Федерации от 09.06.2001 № 44н "Об утверждении Положения по бухгалтерскому учету "Учет материально-производственных запасов" ПБУ 5/01".

  Готовые продукции производятся с одной целью продажи и получения прибыли.

  Готовые продукцииявляются конечными продуктами производственных процессов производственной компании. Готовыми продукциями являются изготовленные в производственной компании изделия, которые полностью укомплектованы, сданы на склады компании согласно с утвержденными порядками их приемки.

  В соответствиях ПБУ 5/01, готовые продукции производственной компании, - это материально-производственные запасы, предназначенные для продажи. В пункте 5 ПБУ 5/01 указано, что материально-производственные запасы к бухгалтерскому учету принимаются по фактическим себестоимостям.

  Учитывать готовые продукции в бухгалтерском учете можно как по фактической производственной себестоимости, так и по нормативной (плановой) себестоимости. Отражения готовых продукций на счете бухгалтерского учета зависит от избранного производственной компанией способа.

  В ситуации, когда компания решает учесть готовые продукции по фактической себестоимости, тогда учитываться готовые продукции будут лишь с использованием счета 43 «Готовая продукция». При этом методе готовые продукции на складах отражаются согласно стоимости использованного при ее изготовлениях сырья, полуфабрикатов, материалов, зарплаты рабочих, энергии, начисленной амортизации оборудования и т.д.

  Вне зависимости от того, что в бухгалтерском учете готовые продукции отражать по фактической себестоимости легче, компании не всегда используют данный способ. Фактическую себестоимость произведенных продукций можно сформировать лишь в конце отчетного месяца, когда окончательно можно будет установить все прямые и косвенные затраты, которые применены в производствах продукций. Таким образом, при использовании этого способа почти нет возможностей установить себестоимость продукций по мере ее производств и передачи на склад, что формирует установленные неудобства, в ситуации, если продукции, которые произведены в течение месяца, в этом же периоде продаются.

  2-ой способ учета готовых продукций нормативный реализуется с применением счета 40 «Изготовление готовой продукции»: в течение месяца списания готовых продукций реализуется по нормативной себестоимости Дт 43 Кт 40, в конце месяца списываются фактические расходы по изготовлению готовых продукций Дт 40 Кт 20. В ситуации превышения фактической себестоимости нормативной (перерасход), выявленные отклонения списывается в себестоимость продаж Дт 90-2 Кт 40. В ситуации превышений плановой нормативной себестоимости фактической (экономия) отклонение отражается записью «красное сторно» Дт 90-2 Кт 40.

  Готовые продукции при реализациях и другом выбытии должна быть списана одним из таких вариантов:

  - по себестоимости единицы;

  - по средней себестоимости;

  Все данные методы отражены в п. 16 ПБУ 5/01 "Учет материально-производственных запасов".

  В соответствиях с МСФО, товарно-материальные ценности, которые отражены в финансовой отчетности, обыкновенно классифицируются согласно с д категориями, как "Сырье", "Незавершенное производство" и "Готовая продукция".

  Отличия в учете между МСФО и РСБУ, которые относятся к запасам, выражаются в оценках по меньшему значению из себестоимостей и чистой цены возможной продажи, оценкам незавершенного производства и готовых продукций с учетами производственных затрат и применения разных систем учета себестоимости, а также распределений накладных расходов.

  Так, к примеру, в ПБУ 5/01 материально-производственными запасами признаются:

  - сырье;

  - материалы;

  - готовые продукции;

  - товар для перепродажи.

  В российском бухгалтерском учете принять на баланс материально-производственные запасы возможно, только в ситуации, если у компании существует право собственности, хозяйственных ведений или оперативного управления. Если же у компании это право отсутствует, то материально-производственные запасы должны учитываться за балансом об этом прямо говорится в пункте 10 Приказа Минфина РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ от 28.12.2001 N 119н "Об утверждении Методических указаний по бухгалтерскому учету материально-производственных запасов".

  В международном стандарте финансовой отчетности (МСФО) № 2 “Запасы” представлено наиболее широкое толкование термина “готовая продукция”. Этот термин устанавливается как составляющая категории товарно-материальных запасов, а именно реальные имущества, которые:

  предназначается для продаж в итоге обыкновенной коммерческой деятельности;

  должно применяться в итоге производств товара или услуг, которые предназначены для продаж;

  находится в процессах производств в целях данной продажи.

  Как видим, это понятие “запасы” занимает место, которое данный объект учетов имеет в процессах расширенного общественного воспроизводства.

  Следующим отличием является способ списания запасов. В отличие от РСБУ, в соответствиях с МСФО 2 запасы должны быть оценены по меньшей из двух величин себестоимости или по возможной чистой цене, полученной от продажи. Этот порядок в международной практике соблюдают, так как он помогает лучше исследовать положение дел компании для ее руководства. Также в МСФО 2 предопределены такие способы, благодаря которым можно списать материально-производственные запасы (см. табл. 13).

  
  

  Таблица 13. Методы списания запасов в РСБУ и МСФО

  
  

  РСБУМСФО 2списание по себестоимости первых по времени приобретения (ФИФО)метод ФИФО

  В данном методе присваивают себестоимость первых по времени закупок проданным запасам. Это означает, что стоимость запасов на конец периода исчисляется по ценам последних поступлений.списание по себестоимости единицы запасовметод сплошной идентификации.

  Его применяют по отношению к запасам, которые взаимозаменяемыми не являются. А именно, когда абсолютно известно, какие на складе остались материально-производственные запасы, а какие были переданы в производство либо были реализованысписание по средней себестоимостиметод средней стоимости

  В данном методе у всех запасов есть одинаковая средняя цена в периоде.

  Согласно РСБУ, в бухгалтерском балансе отражаются готовые продукции по фактической себестоимости или нормативной (плановой) производственной себестоимости, которая содержит затраты, связанные с применением соответственных ресурсов в процессах производства, или по прямым статьям. А в МСФО признаются оценки готовых продукций в балансе по рыночной стоимости.

  Одной изглавных проблемвыпусков и продаж готовых продукций является формирования учетной политики.

  По готовым и отгруженным продукциям выделяют такие элементы учетной политики :

  -способы учета готовых продукций;

  - выборы учетной цены на готовые продукции;

  - порядки формирований резервов под снижения стоимостей готовых продукций.

  Согласно федеральному закону № 402-ФЗ, организация должна реализовывать внутренний контроль. В данном вопросе компании может помочь аудиторская компания. В начале работы аудиторским компаниям стоит получать общие представления о масштабах деятельности изучаемой компании, и системе его бухгалтерского учета. В результате аудиторская фирма должна принять решения о том, можно ли доверять системе внутреннего контроля экономического субъекта или стоит внести в нее изменение для увеличения результативности.

  Программы системы контроля учета готовых продукций должны включать в себя описания этапов проверок, объектов и процедур проверок. Одной из основных целей контроля готовых продукций является объективная оценка правдивости, своевременностей и полноты указаний в учетах и отчетности выручек от продаж, себестоимостей реализованных готовых продукций, разных расходов и прибылей (убытков). К примеру, проблемы внутреннего контроля могут включать:

  -неоднократные дублирования и отсутствия разделений обязанностей;

  -разрешения установленных хозяйственных операций и нехватки соответственного контроля;

  -нехватки необходимого контроля при оформлениях и заключениях хозяйственного договора;

  -не верный и нерезультативный контроль;

  -специальные нарушения порядков контроля должностными лицами;

  -намеренные нарушения системы учета сотрудниками, которые ответственны за подготовки первичных документаций;

  -фальсификации или подмены бухгалтерских записей.

  Одной из основных задач систематического анализа выпусков и продаж продукций будет являться: анализ конкурентов компании и его способности гибких управлений ресурсами при изменениях специфики рынков. Данная общая задача осуществляется такими мерами:

  -анализа исполнения планов продажи готовых продукций и программы производств;

  -анализа динамики выпусков и реализаций готовых продукций;

  -анализа исполнения договоров по объемам;

  -анализа ритмичностей поставок, качеству и комплексности продукций;

  -нахождений и анализ причин уменьшения объектов производств.

  Большинство компаний по всему миру представляют свою финансовую отчетность пользователю. Финансовая отчетность в разных странах может оказаться схожей, но при этом имеются отличия, обусловленные социальными, экономическими и правовыми условиями; кроме того, при определении национальных требований в различных странах ориентируются на потребности разных групп пользователей.

  Но стоит заметить, что за последние года российские стандарты существенно продвинулись в сфере гармонизаций с международными принципами учета. Часть положений РСБУ по учету запасов, к которым относятся готовые продукции, по-прежнему существуют неустранимые отличия с МСФО, что требует от компаний дополнительных трудозатрат по параллельным ведениям рядов участков учетов или трансформаций отчетности при помощи внесений корректировок, если существует запрос пользователей на отчетность по принципу МСФО. Таким образом, компаниям, принявшим положительные решения о формированиях отчетностей по международным стандартам финансовой отчетности наряду с российской, нужно в первую очередь предельно приблизить способы учета по МСФО и РСБУ.

  Формирование рыночных отношений побуждало бухгалтеров, в связи с характерами своей профессиональной деятельности, исследовать и использовать на практике много нормативных актов и законов, регулирующих все правовые аспекты хозяйственной деятельности.

  Законодательством определяются параметры работы компаний, которые включают такие систематизированные виды информаций, как бухгалтерский учет, бухгалтерская (финансовая) отчетность, налогообложение, управленческий учет, который направлен на повышение эффективности бизнес процессов формирования себестоимости готовой результативности и ее осуществления и т.д.

  Нормативные документы дополняются новыми положениями, претерпевают изменение, притом происходит это достаточно часто. К сожалению, не всегда и не все налогоплательщики отслеживают изменения, которые происходят в законодательстве. Именно поэтому и констатируются нарушения, в главном, которые не имеют предумышленного характера, в работе с некоторыми нормативными документами.

  Поэтому совершенно логично предопределить в системе внутреннего контроля компании подразделение, которому стоит вменить в обязанности мониторинг используемых нормативных и законодательных актов. При принятиях решений по формированию данного подразделения стоит учесть масштабы деятельности компании. Большие компании могут позволить себе службы внутреннего аудита, которой вменяется в обязанности исполнения задач по отслеживанием изменений, которые вносятся в нормативно-правовые документы и доведения их до подразделений, которые должны вносить корректировку в действующие внутренние регламенты. Если возможность организаций не позволяют сформировать отдельную службу, можно для мониторинга законодательства применять квалифицированного специалиста финансовой службы или заключить договора с аудиторской фирмой.

  Необходимо учесть, что данная форма контроля должна содержать в себя консультации по всем вопросам, которые касаются организации и ведения бухгалтерского учета, бухгалтерской отчетности, налогообложений, а также способов повышений результативности коммерческой деятельности.

  Производственные компании должны выработать в составах системы внутреннего контроля процедур контроля наличия и движений готовых продукций.

  В организациях внутренний контроль операций, которые связаны с наличиями и движениями готовых продукций, является одним из более востребованных и важных объектов проверок. Итоги финансовой и хозяйственной деятельности компании зависят от верности учета и полноты оприходования готовых продукций.

  Контроль операций в компании за наличиями и движениями готовых продукций содержит в себе три этапа:

  1. планирования и организации самих проверок;

  2. сборы доказательств;

  3. оформления и обобщения итогов, которые были получены в ходе проверок.

  Программа внутреннего аудита операций с готовыми продукциями содержит в себе процедуры, которые нужны для получений надлежащего достаточного доказательства, помогающих проверить все предпосылки подготовок финансовой (бухгалтерской) отчетности.

  В ходе проверок важные роли отводятся процедурам, которые нацелены на установления полноты оприходований готовых продукций.

  При проведениях проверок важно проконтролировать верность стоимостных оценок готовых продукций, которые отражены в бухгалтерском учете и в финансовой отчетности.

  В итоге проведений проверок на основе первичных документов, регистров аналитического и синтетического учета проверяется корректность корреспонденции счетов по учетам операций с готовыми продукциями. Обязательными процедурами являются проверки правильности переноса сведений из учетных регистров в бухгалтерскую отчетность. Сведение регистра аналитического учета готовых продукций для этого сверяются с записями в регистре синтетического учета и Главной книге по счету 43 «Готовая продукция», которые сопоставляются со сведением бухгалтерского баланса, включенным в статью бухгалтерского баланса «Запасы».

  Завершая проверки, важно убедиться, что все значительные сведения о наличиях и движениях готовых продукций, также сведение, раскрытия которого нужно согласно действующим нормативным актам, верно классифицированы, точно и полно представлены в бухгалтерской отчетности компании и пояснениях.

  Согласно Федеральному закону от 30.12.2008 N 307-ФЗ "Об аудиторской деятельности", аудит - самостоятельная проверка бухгалтерской (финансовой) отчетности аудируемого лица с целью выражений мнений о достоверностей данной отчетности.

  В целях повышений доверия к достоверностям бухгалтерской отчетности, в том числе к показателям бухгалтерского баланса, который отражает запасы, компании проводят аудиторскую проверку. Имеется два вида аудита, которые установлены Федеральным законом «Об аудиторской деятельности» № 307-ФЗ инициативный и обязательный.

  Кроме аудита, законом определены сопутствующие услуги. К сопутствующим аудиту услугам, оказания которых регулируются федеральными правилами (стандартами) аудиторской деятельности, относят:

  а) обзорную проверку;

  б) согласованную процедуру;

  в) компиляции финансовых информаций.

  Обязательным аудитом является обязательная ежегодная аудиторская проверка ведений бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности предприятия.

  Аудит готовых продукций позволяет объективно оценивать полноту объемов произведенных продукций, своевременно ли она доставлена на склад, верность и достоверность отражений сведений в документациях.

  Аудит готовых продукций также проверяет и объем получаемых при реализациях продукций выручек, значение себестоимостей проданных товаров, величину коммерческих расходов, а также возможного убытка от продаж. Все итоги данных проверок оформляются как документы по аналитическому и синтетическому учету выпусков и реализаций той или другой продукции (отчеты по итогам проверок, отчеты по текущему анализу и иные рабочие документы аудиторов).

  Аудит готовых продукций необходим для:

  - достоверных и оперативных учетов наличия и движения готовых продукций на складе, холодильниках и иных местах хранения продукций;

  - осуществления контроля за сохранностью готовой продукции и соблюдением установленных лимитов;

  - осуществления контроля за выполнением планов по объему, ассортименту, качеству выпущенной продукции и обязательств по ее поставкам;

  - осуществления контроля за соблюдением плана по продаже продукции и своевременностью оплаты проданной продукции;

  - определение рентабельности всей продукции, а также ее отдельных видов.

  Аудит готовой продукции и ее реализациинаправлен на решение следующих задач:

  подтвердить обоснованность выбора и правильность применения варианта оценки готовой продукции;

  подтвердить первоначальную оценку систем бухгалтерского учета и внутреннего контроля;

  установить полноту оприходования готовой продукции;

  подтвердить объемы реализованной продукции и себестоимости реализованной (отгруженной) продукции.

  Аудитору предоставляются следующие документы:

  - счета-фактуры,

  - карточки складского учета готовой продукции,

  - накладные на передачу готовой продукции в места хранения,

  - книга продаж,

  - учетные регистры по счетам 20 «Основное производство», 40 «Выпуск продукции (работ, услуг)», 43 «Готовая продукция», 46 «Выполненные этапы по незавершенным работам», 51 «Расчетные счета», 62 «Расчеты с покупателями и заказчиками», 90 «Продажи» и др.;

  - данные по строке баланса «Запасы» и пояснения в Приложении № 1

  Проведение аудита готовой продукции проходит в три этапа:

  1 этап - ознакомительный. Аудитор устанавливает основные направления эффективности внутреннего контроля:

  ведение своевременного правильного учета наличия и движения готовой продукции;

  осуществление контроля сохранности готовой продукции;

  определение круга лиц, которые несут ответственность за сохранность готовой продукции.

  2 этап основной, который осуществляется в ходе проверки «по существу». На данном этапе аудитор убеждается при использовании организацией нормативного метода, что при применении счета 40 «Выпуск продукции (работ, услуг)» готовая продукция относится в дебет счета 43 «Готовая продукция» по нормативной или плановой себестоимости с кредита счета 40 «Выпуск продукции (работ, услуг)». В случае, если счет 40 не применяется то на предприятии, которое использует учетные цены, при оприходовании готовой продукции на склад одновременно производятся две записи:

  по дебету счета 43 «Готовая продукция» в корреспонденции с кредитом счетов 20 «Основное производство», 23 «Вспомогательные производства» на учетную стоимость выпущенной продукции;

  в такой же корреспонденции на разность между фактической себестоимостью и ее учетной стоимостью.

  При использовании метода учета готовой продукции по фактической себестоимости оприходование готовой продукции осуществляется записью Дт 43 «Готовая продукция» Кт 20 «Основное производство».

  3 этап - заключительный. По окончанию работ аудитор формирует свое мнение по результатам проведенной проверки данного участка учета.

  Результат проведения аудита готовой продукции учитывается при формировании мнения аудитора о достоверности бухгалтерской (финансовой) отчетности, которое формулируется в аудиторском заключении.

  Заключение аудитора представляет собой документ, имеющий юридический статус, то есть он является действительным как для юридических, так и для физических лиц, органов власти, управления и судебных органов.

  
  
  
  
  
  

  ГЛАВА 2. АУДИТ И КОНТРОЛЬ УЧЕТА ГОТОВОЙ ПРОДУКЦИИ И ЕЕ ПРОДАЖ В ООО «НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ»

  2.1. Характеристика финансово-хозяйственной деятельности ООО «Новые технологии»

  
  

  ООО «Новые технологии», ИНН: 7708229995, КПП 770801001.

  Адрес местонахождения: 115432, г. Москва, 2-ой Южнопортовый проезд, д. 44А. Зарегистрировано в ИФНС № 23 в качестве налогоплательщика 19.12.2010 г. Основным видом деятельности является оказание услуг по монтажу инженерных систем зданий и сооружений. Дополнительные виды: производство и продажа строительных материалов. Бухгалтерский учет хозяйственных операций ведется с использованием программы «1С: Бухгалтерия 8.2». Для расчета заработной платы, расчетов по социальному страхованию и обеспечению, а также учету кадров применяется программа «Зарплата и управление персоналом».

  Учет наличия и движения готовой продукции осуществляется на счете 43 «Готовая продукция». Синтетический учет осуществляется без использования счета 40 «Выпуск продукции (работ, услуг)» по фактической производственной себестоимости. Аналитический учет отдельных ее видов (оценка) осуществляется по учетной цене полной фактической производственной себестоимости готовой продукции. Бухгалтерский баланс и отчет о финансовых результатах ООО «Новые технологии» представлены в приложениях 7 и 8.

  Рассмотрим особенности учета готовой продукции в ООО «Новые технологии».

  Условия 1-ой хозяйственной операции: стоимость работ производственного характера, связанных с изготовлением продукции, в соответствии с договором подряда составила 165 200 рублей (в том числе НДС 25 200 руб.). Оплата выполненных работ произведена в отчетном периоде, следующем за периодом изготовления и продажи продукции. Затраты на выполнение работ, включаются в состав расходов по обычным видам деятельности (п. 5, 7 ПБУ 10/99). Расходы признаются на дату выполнения работ (п. 16 ПБУ 10/99). Принятие работ оформлено актом приемки-сдачи выполненных работ. Эти расходы формируют фактическую себестоимость продукции и учитываются в себестоимости продаж периода, в котором она продана (п. 9, 19 ПБУ 10/99).

  Стоимость работ производственного характера для целей налогообложения прибыли включается в состав материальных расходов (п. 1 ст. 254 Налоговый Кодекс Российской Федерации). При применении метода начисления датой осуществления материальных расходов в виде затрат на приобретение работ производственного характера признается дата подписания акта приемки-сдачи выполненных работ (п. 2 ст. 272 НК Российской Федерации). Порядок учета расходов на изготовление продукции зависит от того, являются они прямыми или косвенными (п. 1 ст. 318 НК Российской Федерации).

  Прямые расходы, связанные с изготовлением продукции, относятся к текущим расходам того отчетного (налогового) периода, в котором признана выручка (п. 2 ст. 318 НК РФ). Косвенные расходы, осуществленные в отчетном (налоговом) периоде, в полном объеме относятся к расходам текущего отчетного (налогового) периода (п. 2 ст. 318 НК Российской Федерации). Механизм распределения затрат должен содержать обоснованные показатели, обусловленные технологическим процессом (Письмо ФНС России от 24.02.2011 г. № КЕ-4-3/2952@). При формировании состава прямых расходов в налоговом учете можно учитывать перечень прямых расходов, применяемый в бухгалтерском учете (Письмо Минфина Российской Федерации от 02.05.2012 г.№ 03-03-06/1/214).

  Учетной политикой установлено: перечень прямых расходов, связанных с изготовлением продукции, соответствует перечню прямых расходов, применяемому для целей бухгалтерского учета. Затраты на выполнение работ производственного характера по договору подряда признаются прямыми.

  Стоимость выполненных работ в бухгалтерском учете формирует финансовый результат в периоде изготовления и продажи продукции, а оплата работ производится в следующем отчетном периоде. Организация не применяет кассовый метод в налоговом учете, в отчетном периоде принятия работ не возникают вычитаемые временные разницы (ВВР) и соответствующий отложенный налоговый актив (ОНА), который должен погашаться на дату оплаты работ и признания расхода в налоговом учете (п. 11, 14, 17 ПБУ 18/02).

  К балансовому счету 68 «Расчеты по налогам и сборам» открыты субсчета: 68-НДС «Расчеты по НДС» и 68-пр «Расчеты по налогу на прибыль». Проводки по учету работ производственного характера показаны в таблице 14.

  Таблица 14. Проводки по учету работ производственного характера в

  ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пНаименование

  хозяйственной операцииПроводкаСумма (руб.)Первичный документдебеткредитВ отчетном периоде изготовления и продажи продукции1.Стоимость работ включается в состав расходов по обычным видам деятельности(165 200 - 25 200)20

  
  

  60

  
  

  140000

  
  

  Акт приемки-сдачи выполненных работ2.Отражен предъявленный подрядчиком НДС19

  60

  25200

  Счет-фактура

  3.Предъявленный подрядчиком НДС принят к вычету68-НДС19

  25200

  Счет-фактура

  4.Принята к учету произведённая готовая продукция43

  20

  140000

  Накладная на передачу 5.Фактическая себестоимость продукции включена в себестоимость продаж текущего отчетного периода90-2

  
  

  43

  
  

  140000

  
  

  Бухгалтерская справка

  В отчетном периоде оплаты выполненных подрядчиком работ4.Произведены расчеты с подрядчиком

  60

  51

  165200

  Выписка банка

  Условия 2-ой хозяйственной операции. Исследуемая организация произвела передачу одной единицы готовой продукции своему подразделению (не выделенному на отдельный баланс) для использования в качестве объекта основных средств. Готовая продукция учитывается в составе материально-производственных запасов по фактической себестоимости (п. 2, 5ПБУ 5/01). Фактической себестоимостью готовой продукции признается сумма затрат на ее изготовление, учитываемая на счетах учета затрат. Остатки готовой продукции на складе в аналитическом учете оцениваются по фактической себестоимости. Ее принятие к учету отражается по дебету счета 43 и кредиту счета 20.

  
  

  Актив, удовлетворяющий условиям ПБУ 6/01 принимается к учету в качестве объекта основных средств по первоначальной стоимости, которой признается сумма фактических затрат на его изготовление (п. 8 ПБУ 6/01). Первоначальная стоимость объекта, изготовленного организацией, для целей бухгалтерского учета равна 150 000 руб. (1 500 000 руб. / 10 шт.).

  Принятие к учету готовой продукции оформляется накладной на передачу готовой продукции в места хранения. Передача со склада готовой продукции в подразделение для использования в качестве основных средств осуществляется по приказу руководителя и оформляется требованием-накладной.

  Принятие к учету основных средств оформляется актом о приеме-передаче основных средств, заполняется в 1 экземпляре. На основании акта заполняется инвентарная карточка учета объекта основных средств. Передача единицы готовой продукции для использования в качестве основных средств не признается объектом налогообложения по НДС, так как расходы на изготовление этого объекта будут учтены для целей налогообложения прибыли путем амортизационных отчислений (п. 1 ст. 146 НК РФ).

  Фактической себестоимостью готовой продукции признается сумма прямых затрат на ее изготовление (п. 2 ст. 319 НК РФ). В таком же порядке определяется первоначальная стоимость основного средства, изготовленного организацией (п. 1 ст. 257 НК РФ). Первоначальная стоимость основных средств, для целей налогового учета, равна 130 000 руб. (1 300 000 руб. / 10 шт.).

  Фактическая себестоимость готовой продукции для целей бухгалтерского и налогового учета отличается (150 000 руб. и 130 000 руб.). Это связано с тем, что часть расходов, формирующих фактическую себестоимость готовой продукции в бухгалтерском учете, признавалась в качестве косвенных (а не прямых) расходов для целей налогообложения прибыли.

  При признании в налоговом учете косвенных расходов в бухгалтерском учете возникали НВР и отражались соответствующие им ОНО (п. 12, 15 ПБУ 18/02). Данные ОНО погашаются в периоде учета косвенных расходов (ранее признанных в налоговом учете) при формировании финансового результата в бухгалтерском учете. ОНО, относящиеся к готовой продукции, погашаются по мере ее реализации (п. 18 ПБУ 18/02). Единица готовой продукции передана для использования в качестве основных средств, тогда ОНО с суммы косвенных расходов в части, относящейся к этой продукции, погашаются по мере начисления амортизации по основному средству. Проводки по учету готовой продукции и принятию основных средств к учету показаны в таблице 15.

  Таблица 15. Проводки по учету готовой продукции и принятию основных средств к учету в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пНаименование

  хозяйственной операцииПроводкаСумма (руб.)Первичный документдебеткредит1.Готовая продукция принята к учету по фактической себестоимости 43201 500 000Накладная на

  передачу2.Отражено ОНО ((1 500 000 - 1 300 000) × 20%) 687740 000Бухгалтерская

  справка3.Единица готовой продукции передана со склада для использования в качестве основных средств08

  
  

  43150 000Требование-

  накладная4.Принят к учету объект основных средств0108150 000Акт о приеме-

  передаче 5.Объект основных средств принят к налоговому учету по прямым рас-ходам130 000 Налоговый учет

  Условия 3-ей хозяйственной операции. Исследуемая организация предоставила покупателю премию в виде скидки, уменьшающей стоимость отгруженной продукции (строительных материалов), которая предоставляется в случае приобретения в течение квартала определенного количества продукции (2-мя партиями). Величина скидки 10%. В течение квартала были поставлены 2 партии различных материалов: на 472 000 руб. (в том числе НДС 72 000 руб.) и на 1 180 000 руб. (в том числе НДС 180 000 руб.). Фактическая себестоимость:280 000 руб. первой партии и 800 000 руб. второй партии, что по данным налогового учета равно сумме прямых затрат на изготовление продукции. Партии оплачены покупателем, сумма премии 165 200 руб., с расчетного счета.

  Выручка от продажи продукции является доходом от обычных видов деятельности, признаваемым на дату передачи права собственности на продукцию покупателю. Сумма выручки (равная величине поступления денежных средств и иного имущества и (или) величине дебиторской задолженности) определяется с учетом предоставленных скидок (ПБУ 9/99). Премия уменьшает стоимость продукции при появлении у него права на получение премии поставщиком производится корректировка (уменьшение) выручки от продажи на сумму премии. Уменьшение выручки отражается сторнировочной записью. Выплата премии (скидки) осуществляется с расчетного счета.

  Операции по реализации продукции на территории Российской Федерации признаются объектом налогообложения по НДС (ст. 146 НК Российской Федерации). Налоговая база в данном случае определяется на дату отгрузки как стоимость материалов, исчисленная исходя из цен, определяемых в соответствии со ст. 105.3 Налоговый кодекс Российской Федерации, с учетом акцизов (для подакцизных товаров) и без включения в них НДС, т.е. в размере договорной стоимости реализуемых стройматериалов (без учета НДС) (ст. 167, 154 НК РФ). Сумма НДС начисляется по ставке 18% (ст. 164 НК РФ). При реализации материалов не позднее 5-и календарных дней с даты отгрузки выставляется покупателю счета-фактура (ст. 168, 169 НК РФ).

  При предоставлении премии за покупку определенного объема продукции, ее сумма не уменьшает стоимость продукции для целей исчисления налоговой базы по НДС их продавцом товаров, кроме случаев, когда уменьшение предусмотрено договором поставки (ст. 154 НК РФ). Договором предусмотрено предоставление поставщиком покупателю премии, которая уменьшает стоимость продукции, в связи с чем поставщик имеет право на налоговый вычет по НДС в размере разницы между суммами НДС, исчисленными исходя из стоимости продукции до и после ее корректировки (ст. 171 НК РФ).

  Вычет производится на основании корректировочного счета-фактуры, который выставляется поставщиком в срок не позднее 5-и календарных дней считая со дня составления первичного документа, подтверждающего согласие (факт уведомления) покупателя на изменение стоимости отгруженных товаров (но не позднее 3 лет с момента составления корректировочного счета-фактуры) (ст. 172, 168, 169 НК РФ). Требования к составлению корректировочного счета-фактуры предусмотрены ст. 169 Налоговый кодекс Российской Федерации, организация-поставщик вправе не выставлять отдельный корректировочный счет-фактуру к каждому «отгрузочному» счету-фактуре на товар, цена которого поменялась, а составить один сводный корректировочный счет-фактуру по всем поставкам в адрес одного покупателя (ст. 169 НК РФ).Так как отгружались различные материалы 2 партиями, скидку следует применять к каждой партии и заполнять столько раз строки А - Г корректировочного счета-фактуры, сколько было этих партий.

  Выручка от реализации материалов признается доходом от реализации на дату перехода права собственности. Доход для целей налогообложения прибыли уменьшается на расходы в виде стоимости готовой продукции, сформированной на основе прямых затрат (ст. 318 Налогового кодекса Российской Федерации). Премия покупателю уменьшает стоимость продукции, организация не признает соответствующий расход в составе внереализационных расходов(ст. 265 Налогового кодекса Российской Федерации). Организация должна скорректировать обязательства по налогу на прибыль пересчитать налоговую базу и сумму налога. Перерасчет производиться за период продажи материалов и в периоде выплаты премии (уменьшение цены при предоставлении премии привело к излишней уплате налога в периоде поставки). Проводки по учету работ производственного характера показаны в таблице 16.

  Таблица 16. Проводки по учету работ производственного характера в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пНаименование

  хозяйственной операцииПроводкаСумма (руб.)Первичный документдебеткредитПри продаже 1 партии готовой продукции1.Признана выручка от продажи 6290-1472000Договор2.Начислен НДС по продаже продукции90-36872000Счет-фактура3.Списана себестоимость продукции90-243280000Справка4.Оплачена поставленная продукция5162472000Выписка банка При продаже 2 партии готовой продукции4.Признана выручка от продажи 6290-11 180000Договор 5.Начислен НДС по продаже материалов90-368180000Счет-фактура6.Списана себестоимость материалов90-243800000Справка7.Оплачены поставленные материалы51621 180000Выписка банка По окончании квартала и предоставлении премии (скидки)8.СТОРНО Уменьшена выручка от продажи 2-х партий готовой продукции62

  90-1

  165200

  Договор

  поставки9.СТОРНО Вычтен НДС с суммы предоставленной скидки (165 200 / 118 × 18)

  90-3

  
  

  68

  
  

  25200

  
  

  Корректировочный счет-фактура10.Сумма премии выплачена покупателю6251165200Выписка банка

  Таким образом, ООО «Новые технологии» осуществляет деятельность по оказанию услуг по монтажу инженерных систем зданий и сооружений, производству и продаже строительных материалов. Учет готовой продукции ведется на счете 43. Синтетический учет осуществляется без использования счета 40 по фактической себестоимости. Аналитический учет отдельных ее видов ведется по учетной цене. Рассмотрены особенности учета выпуска, использования для собственных нужд и продажи продукции.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  2.2. Аудиторская проверка учета готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»

  На этапе предварительного планирования изучены учредительные документы исследуемой организации, заключенные договоры на поставку готовой продукции покупателям. Установлено, что ООО «Новые технологии» осуществляет деятельность по производству и продаже строительных материалов. Ассортимент продукции разнообразен, поэтому выбран объект аудиторской проверки выпуск готовой продукции и ее продажи. В организации сформирована линейно-функциональная структура управления.

  Рассмотрим применяемую базовую методику расчета уровня существенности на примере годовой бухгалтерской отчетности за 2015 г. Данная методика рекомендована в ПСАД «Существенность и аудиторский риск». Базовые показатели для расчета уровня существенности в процессе аудита готовой продукции исследуемой организации в 2015 г. показаны в таблице 17.

  
  

  Таблица 17. Базовые показатели для расчета уровня существенности в процессе аудита готовой продукции в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пПоказательЗначение показателя в отчетности (тыс. руб.)Уровень

  существенности(%)Суммовое выражение уровня существенности (тыс. руб.)1.Выручка от продаж858 057217 1612.Прибыль до налогообложения146 87057 3443.Валюта баланса827 847216 5574.Собственный капитал426 2921042 6295.Коммерческие и управленческие затраты3 916278Итого2262 982-83 769

  Среднее арифметическое суммового выражения уровня существенности оставляет (УССР.АРИФМ.):УССР.АРИФМ. = 83769 / 5 =16754 тыс. руб.

  Наименьшее значение отличается от среднего (НЗОТЛ.):

  НМЗОТЛ. = (7816 754) /16 754 × 100 = 99,53%.

  Наибольшее значение отличается от среднего (НБЗОТЛ.):

  НБЗОТЛ. = (42 629 16 754) :16754 × 100 = 154,44%.

  Так как отклонение наименьшего и наибольшего показателей от среднего является значительным (более 45%), необходимо из расчета убрать эти значения. Находим новую величину уровня существенности (УСНОВ.):

  УСНОВ. = (17 161 + 7 344 + 16 557) / 3 = 13 687 тыс. руб.

  Величина уровня существенности должна быть взаимосвязана с величиной аудиторского риска. Посредством тестирования системы внутреннего контроля и бухгалтерского учета рассчитывается коэффициент риска (КР):

  КР = (1,2НР + 1СР + 0,8ВР) / К,

  где, НР, СР, ВР количество ответов на низкий (средний, высокий) риск;

  К общее количество вопросов теста.

  КР = (1,2 × 8 + 1 × 5 + 0,8 × 3) / 16 = 1,0625

  Коэффициент риска составил 1,0625 (или 6,25%), значение невысокое, значит уровень риска низкий. Тесты проверки состояния системы внутреннего контроля готовой продукции в 2015 г. показаны в таблице 18.

  Таблица 18. Тесты проверки состояния системы внутреннего контроля выпуска и продажи готовой продукции в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пСодержание

  вопроса Содержание

  ответа Выводы

  аудитора1.Обоснование цен и сроков продажи продукции по договорам Составляются

  плановые калькуляцииКонтроль

  удовлетворительный2.Использование для определения продажной цены прейскуранта Не всегдаВыяснить

  причины 3.Контроль последовательности нумерации счетов-фактур и товарно-транспортная накладная Производится предварительная нумерацияКонтроль

  удовлетворительный4.Сопоставление количества продукции с данными счетов-фактур ЕжемесячноКонтроль удовлетворительный5.Разделение обязанностей сотрудников по учету продажВсе функции выполняются разными работникамиКонтроль удовлетворительный6.Контроль формирования себестоимости продукции ЕжеквартальноПроверить

  расчеты7.Соблюдение графика документооборота по учету продукции Документы сдаются с опозданием на 2-3 дняВозможно искажение отчетов8.Проведение инвентаризации готовой продукции на складе Проводится только в

  конце года Слабый контроль9.Проведение инвентаризации расчетов с дебиторами Не проводитсяПровести

  выборочно10.Проверка сроков возникновения задолженности Выборочно и

  нерегулярноВозможны про-

  пуски СИД

  Тесты проверки состояния системы бухгалтерского учета выпуска и продажи готовой продукции в ООО «Новые технологии» в 2015 г. показаны в таблице 19.

  Таблица 19. Тесты проверки состояния системы бухгалтерского учета выпуска и продажи готовой продукции в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пСодержание

  вопроса Содержание

  ответа Выводы

  аудитора1.Наличие в учетной политике пункта, характеризующего момент реализацииУстановлено наличие в учетной политике момента реализацииКонтроль удовлетворительный2.Проверка записей аналитического и синтетического учета продажи ЕжеквартальноПровести выборочную проверку3.Датирование счетов-фактур на продажу продукции днем отгрузки НетВозможно искажение объемов4.Соблюдение порядка списания расходов на продажу Регистры содержат нетиповые проводкиПровести сплошную проверку 5.Разработка схем учета продукции с учетом метода ее оценки Определен рабочий

  план счетов, схем нетВозможны ошибки в проводках 6.Наличие периодичности сверки документов НикогдаВелика вероятность искажения объемов

  Итоги тестирования организации бухгалтерского учета выпуска и продажи готовой продукции определяют критерии формирования плана и программы аудита, при составлении которых нужно использовать ПСАД «Планирование аудита». Программа аудита учета выпуска и продажи готовой продукции в 2015 г. представлена в таблице 20.

  
  

  Таблица 20. Программа аудита учета выпуска и продажи готовой продукции ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пСодержание

  вопроса Содержание

  ответа Выводы

  аудитора1.Анализ учетной политики в части способа учета готовой продукции Учетная политикаИзучение положений учетной политики2.Выборочная проверка правильности оформления договоров ДоговорыПроверка по форме и по существу3.Выборочный контроль оформления движения продукции на складе Карточки учет, Товарно-транспортная накладная, счета-фактурыВыборочная инвентаризация4.Проверка учета продукции, списания себестоимости, учета выручки Оборотно-сальдовая ведомость по счетам,

  Главная книгаАрифметический контроль сумм5.Проверка полноты списания себестоимости и расходов на продажу Расчет фактической

  себестоимостиПересчет, контроль

  документов6.Проверка оформления отгрузочных документов и их отраженияСчета-фактуры,

  накладные, Оборотно-сальдовая ведомостьПроверка по форме, проверка сумм7.Выборочная проверка соответствия цен в прейскуранте Счета-фактуры,

  прейскурант ценПроверка документации по существу8.Проверка полноты сумм дебиторской задолженности Договоры, акты

  сверки расчетовПодтверждение, контроль, выборка9.Анализ динамики финансового результата от продажи продукции Бухгалтерская

  отчетностьМетоды экономического анализ

  На этапе подготовительной работы изучена и оценена система бухгалтерского учета и внутреннего контроля. Знакомство с системой бухгалтерского учета включило в себя изучение учетной политики для целей бухгалтерского и налогового учета. В организации построена общая система бухгалтерского учета и общая система налогообложения. Бухгалтерский учет ведется автоматизированным способом с использованием программы «1С: Бухгалтерия 8.2». Для расчета заработной платы, расчетов по социальному страхованию и обеспечению, а также учету кадров применяется программа «Зарплата и управление персоналом». Организация бухгалтерского учета осуществляется централизованным способом. Генеральным директором возложено ведение бухгалтерского учета на главного бухгалтера.

  На основе данных первичного и текущего бухгалтерского учета, контроля за ведением бухгалтерского учета в составляется бухгалтерская и налоговая отчетность. Участок бухгалтерского учета производства и продажи готовой продукции ведет главный бухгалтер. Система внутреннего контроля включает в себя: систему бухгалтерского учета; контрольную среду и отдельные средства контроля. В ходе аудита проведен сбор аудиторских доказательств в отношении учета готовой продукции (см. таблицу 21).

  Таблица 21. Сбор аудиторских доказательств по учету готовой продукции в ООО «Новые технологии»

  
  

  № п/пКритерии

  сбораВ чём необходимо

  убедиться аудитору1.Существование готовой продукцииВ организации имеются первичные учетные документы на выпуск готовой продукции и ее продажу.2.Права на готовую продукциюПрава на готовую продукцию документально подтверждены и не ограничены правами третьих лиц.3.Отражение операций по ее выпуску и продажеВ бухгалтерском учете операции имели место в течение проверяемого отчетного периода (2015 г.)4.Наличие не отраженной готовой продукцииОтсутствует готовая продукция, которая не отражена в бухгалтерском учете и отчетности5.Оценка готовой продукцииГотовая продукция отражена в правильной оценке по фактической себестоимости6.Классификация готовой продукцииГотовая продукция правильно классифицирована и операции с ней отражены в соответствии с законодательством.

  Бухгалтерский учет ведется бухгалтерией на основе первичных учетных документов, поступающих от структурных подразделений.

  Объекты аудита цикла выпуска и продажи готовой продукции исследуемой организации предметы аудиторского контроля, которые включают бухгалтерские документы, бухгалтерскую отчетность и прочую внеучетную информацию, требующую исследования представлены в таблице 21.

  Объекты аудита учета выпуска и продажи готовой продукции в 2015 г. представлены в таблице 22.

  Таблица 22. Объекты аудита учета выпуска и продажи готовой продукции ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  Номер и наименование счетаПервичные документыРегистры

  учетаСтатьи

  отчетности20 «Основное производства»Требования накладные, авансовые отчеты и др.Оборотно-сальдовые ведомости, главная книгаОтчет о финансовых результатах, стр. 212025 «Общепроизводственные расходы»Счета-фактуры, акты приёмки работ, ведомостиВедомости учета затрат цеховОтчет о финансовых результатах, стр. 222026 «Общехозяйственные расходы»Счета-фактуры, акты приёмки работ, ведомостиВедомости учета затрат цеховОтчет о финансовых результатах, стр. 222043 «Готовая продукция»Накладные, отчеты производства, акты о приёмке-передачи ТМЦВедомости учета затрат цехов, Главная книгаБухгалтерский баланс, расшифровка стр. 121045 «Товары отгруженные»Накладные, счета-фактуры, расчет фактической себестоимостиВедомости учета затрат цехов, Главная книгаБухгалтерский баланс, расшифровка стр. 121050 «Касса»Приходные кассовые ордера, кассовая книгаОборотно-сальдовая ведомость, Главная книгаБухгалтерский баланс, расшифровка стр. 125051 «Расчетные счета»Выписки банка с приложением документовОборотно-сальдовая ведомость, Главная книгаБухгалтерский баланс, расшифровка стр. 125062 «Расчеты с покупателями и заказчиками»Накладные, счета-фактуры, выписки банкаОборотно-сальдовая ведомость, Главная книгаБухгалтерский баланс, расшифровка стр. 123068 «Расчеты по налогам и сборам»Расчеты, налоговые декларации, бухгалтерские справкиОборотно-сальдовая ведомость, Главная книгаБухгалтерский баланс, расшифровка стр. 152090 «Продажи»Накладные, выписки банка, расчет фактической себестоимостиОборотно-сальдовая ведомость, Главная книгаБухгалтерский баланс, расшифровка стр. 152099 «Прибыли и убытки»Накладные, выписки банка, расчет фактической себестоимостиОборотно-сальдовая ведомость, Главная книгаОтчет о финансовых результатов, расшифровка стр. 2400

  В процессе проверки для сбора аудиторских доказательств используются различные аудиторские процедуры, перечень которых регулируется Правилом (стандартом) аудиторской деятельности «Аналитические процедуры».

  Основные аудиторские процедуры учета выпуска и продажи готовой продукции в 2015 г. представлены в таблице 23.

  
  

  Таблица 23. Основные аудиторские процедуры учета выпуска и продажи готовой продукции в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пСодержание

  вопроса Содержание

  ответа Выводы

  аудитора1.ИнвентаризацияИнвентаризационная опись ТМЦ, акт инвентаризации расчетов с покупателями, отчет о движении готовой продукции на складе. Подтверждение реальности сумм дебиторской задолженности, остатков готовой продукции на складе, отгруженной продукции 2.Проверка соблюдения правил учета отдельных операций Оборотно-сальдовые ведомости, Главная книга, нормативные акты, учетная политика Проверка соблюдения принципов учета продажи, отгрузки готовой продукции, дебиторской задолженности 3.Контроль от первичных документов до регистров учета Счета-фактуры, накладные, приходные ордера, оборотно-сальдовые ведомости, Главная книга Обнаружение неучтенных операций по отгрузке и продаже продукции 4.ПодтверждениеСчета-фактуры, аналитические ведомости, письменный ответПроверка реальности сумм дебиторской задолженности, авансов полученных5.Пересчет Оборотно-сальдовые ведомости, Главная книга, бухгалтерские справки, расчетыПроверка подсчета оборотов по продаже, расчет фактической себестоимости отгруженной продукции 6.Проверка документов: по форме; арифметическая и сопоставление

  документов Счета-фактуры, накладные, приходные кассовые ордера, регистры аналитического учета, заявки, кассовые отчеты, транспортные накладные, карточки

  складского учета Подтверждение достоверности совершенных хозяйственных операций

  7.Подготовка товарного баланса Карточки складского учета, ведомости движения готовой продукции на складе, данные об учетных ценах, счета-фактуры Проверка правильности сумм отгруженной продукции и остатка на складе

  8.Аналитические

  процедуры Квартальные и месячные отчеты производства, прогнозы прибыли, бухгалтерская отчетность за предыдущие годы Выявление областей потенциального риска, оценка эффективности деятельности предприятия

  В ходе аудиторских процедур проводится анализ методов: определения даты реализации продукции для целей налогообложения (счет 90); списания общепроизводственных расходов (счет 25) и общехозяйственных расходов (счет 26); учета затрат на производство и калькулирования фактической себестоимости продукции (счет 20); учета выпуска готовой продукции без использования (счет 40); оценки готовой продукции (счет 43) и товаров отгруженных (счет 45) для целей аналитического учета.

  Стоимость готовой продукции, учтенная на счете 43, при признании в бухгалтерском учете выручки от продажи списывается на счет 90 «Продажи». Если выручка от продажи отгруженной продукции определенное время не может быть признана в бухгалтерском учете, то ее стоимость списывалась на счет с 45 «Товары отгруженные» до момента признания выручки. В качестве товаров отгруженных на счете 45, в частности, учитывалась готовая продукция, отгруженная комиссионеру по договору комиссии, покупателю по договору, предусматривающему отсроченный переход права собственности.

  Аналитический учет готовой продукции ведется по материально ответственным лицам, местам хранения, наименованиям (с раздельным учетом по отличительным признакам марки, артикулы, модели, типоразмеры и пр.), кроме того, по укрупненным группам готовой продукции (например, изделия основного производства, изделия вспомогательного производства).Аналитический учет товаров, отгруженных ведется по местам нахождения и видам отгруженной продукции.

  В ходе проверки правильности учета отгрузки и реализации продукции было дано подтверждение:

  1) операции по продаже надлежащим образом санкционированы;

  2) на счетах бухгалтерского учета отражены все реально совершенные сделки по продаже;

  3) продажа своевременно отражена на соответствующих счетах учета;

  4) стоимостная оценка операций по продаже правильно определена;

  5) суммы продажи правильно классифицированы;

  6) суммы дебиторской задолженности по расчетам за поставку продукции (работ, услуг) правильно отражены на соответствующих счетах.

  Одновременно с отражением выручки списывалась себестоимость проданной продукции (доход от продажи которых учтен по кредиту счета 90-1): дебет счета 90-2 «Себестоимость продаж», кредит счета 43 «Готовая продукция». Сразу после отражения в учете выручки и списания себестоимости в учете были начислены налоги, являющиеся составной частью цены проводкой: дебет счета 90-3 «Налог на добавленную стоимость», кредит счета 68 «Расчеты по налогам и сборам».

  В ООО «Новые технологии» по итогам каждого месяца определялся финансовый результат от продаж. Сумма выручки от продаж (оборот по кредиту счета 90-1) минус себестоимость продаж (суммарный оборот по дебету счета 90-2, 90-3) определялся финансовый результат. Финансовый результат положителен, поэтому заключительными оборотами месяца прибыль списывалась: дебет счета 90-9«Прибыль/убыток от продаж», кредит счета 99 «Прибыли и убытки».

  Таким образом, в ООО «Новые технологии» за 2015 г. проведена аудиторская проверка бухгалтерской отчетности, в процессе которой изучены и подтверждены данные учета готовой продукции. На этапе предварительного планирования изучены учредительные документы, заключенные договоры на поставку готовой продукции покупателям.

  Величина уровня существенности составила 13 687 тыс. руб. Посредством тестирования системы внутреннего контроля и бухгалтерского учета рассчитан коэффициент риска, который составил 1,0625 (или 6,25%), значение невысокое, значит уровень риска низкий. Проведено тестирование системы внутреннего контроля и бухгалтерского учета, в ходе которых выявлены недостатки. Составлена программа аудита учета выпуска и продажи готовой продукции в 2015 г., проведен сбор аудиторских доказательств. Выбраны объекты аудита учета выпуска и продажи готовой продукции и определены основные аудиторские процедуры. Подтверждена достоверность определения финансового результата от реализации готовой продукции в ООО «Новые технологии».

  2.3. Организация контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»

  На этапе получения заказов на поставку продукции проводятся процедуры контроля заказов потребителей на поставку продукции. Осуществлялось выборочное наблюдение за работниками, проводившими контроль заказов. Производилось сканирование заказов на предмет недостающих номеров заказов, сверка их номеров с соответствующими номерами, отраженными в книге регистрации заказов. Результаты процедуры контроля заказов потребителей на поставку готовой продукции показаны в таблице 24.

  Таблица 24. Результаты процедуры контроля заказов потребителей на поставку готовой продукции в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пКритерии

  контроляРезультаты

  контроля1.Регистрация заказов в книге учета заказовВсе заказы зарегистрированы в книге учета заказов2.Наличие разборчивой подписи и указания должностиЗаявки на выполнение заказов содержат разборчивую подпись представителя заказчика3.Наличие печати и реквизитов заказчикаПечать и реквизиты заказчика в наличии, за исключением 4 заказа не имеют КПП4.Конкретность намерений заказчикаУказан предмет, ассортимент, количество, качество следки. Не указаны: цена и сроки заказов5.Обращение к исполнителю выполнения заказаВ заказе указано полное наименование организации, которой он адресован.

  
  
  

  Выявленные отклонения от параметров учитываются при первичной оценке возможности выполнения заказа. Неясные стороны заказа уточняются у заказчика посредством связи. Заказ направляется для рассмотрения при отсутствии отклонений. Все заказы нумеруются с занесением их номеров в книгу регистрации и подшиваются для хранения в журналах учета поступивших заказов. Копии заказов передаются лицам, принимающим решения по поводу выполнения заказов с предоставлением коммерческого кредита.

  На этапе анализа возможности предоставления коммерческого кредита проводятся процедуры контроля финансовой устойчивости, кредитоспособности и деловой надежности заказчиков. С целью реализации данной процедуры осуществлялся выбор для примера нескольких еще не исполненных заказов на существенную сумму и анализ материалов, на основе которых была установлена финансовая устойчивость, кредитоспособность и деловая надёжность заказчиков. Проводилась оценка: необходимости, достаточности и истинности данных материалов; финансовой устойчивости с целью подтверждения качества анализа, выполненного экономистами организации.

  Результаты процедуры контроля финансовой устойчивости, кредитоспособности и деловой надежности заказчиков показаны в таблице 25.

  Таблица 25. Результаты процедуры контроля финансовой устойчивости, кредитоспособности и деловой надежности заказчиков в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пКритерии

  контроляРезультаты

  контроля1.Запрос документов для проведения анализа финансового состоянияПолучались финансовые отчеты, банковские справки и аудиторские заключения. Не требовались: отзывы других поставщиков заказчика, кредитные рейтинги информационных агентств, данные из неформальных источников.2.Виды запрашиваемых документовЗапрашивались годовые и квартальные финансовые отчеты за последние 2 - 3 года.3.Запрос документов о регистрации заказчиковЗапрашивались нотариально удостоверенные копии устава и свидетельства о регистрации заказчика.4.Критерии оценки финансовой устойчивостиа) запасы и НДС ≤ собственных и долгосрочных заемных средств (абсолютная или нормальная устойчивость);

  б) денежные средства, краткосрочных финансовых вложения, дебиторская задолженность и прочие оборотные активы≥ кредиторской задолженности, прочих краткосрочных пассивов, не погашенных в срок (текущая устойчивость) или ≥ предыдущей величины и краткосрочных кредитов (устойчивость в краткосрочной перспективе), или ≥ предыдущей величины и долгосрочных кредитов (устойчивость в долгосрочной перспективе);

  в) коэффициент текущей ликвидности ≥ 2;

  г) коэффициент автономии ≥ 0,5;

  д) коэффициент обеспеченности СС≥ 0,1.5.Критерии оценки кредитоспособностиа) общий показатель ликвидности баланса ≥ 1;

  б) коэффициент абсолютной ликвидности от 0,2 до 0,7;

  в) коэффициент срочной ликвидности ≥ 1.

  Исследуемой организацией принимались меры по подтверждению банковскими справками и аудиторскими заключениями деловая надежность как контрагента по договору. Однако не использовались отзывы других поставщиков заказчика и иные материалы (данные из неформальных источников).

  На этапе подготовки договоров поставки готовой продукции проводятся процедуры контроля проектов договоров. Осуществлялся выбор нескольких еще не исполненных заказов на существенную сумму и проводился анализ договоров поставки на предмет их соответствия. При этом уточнялись причины выявленных отклонений. Результаты процедуры контроля проектов договоров поставки готовой продукции потребителям показаны в таблице 26.

  Таблица 26. Результаты процедуры контроля проектов договоров поставки готовой продукции потребителям в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пКритерии

  КонтроляРезультаты

  контроля1.Описание ассортиментаЧеткое описание ассортимента, количества, качества и комплектности.2.Описание требований к тареЧеткое описание требований к таре, упаковке и к маркировке3.Описание форм и порядка расчетов за поставленную продукциюОписание безналичных форм и порядка расчета за поставку продукции4.Указание условий применения санкций за ненадлежащее исполнение договораОтсутствие в 5 договорах условий применений санкций5.Описание способов обеспечения платежных обязательств покупателяОтсутствует описание платёжных обязательств покупателя6.Описание условий изменения цены и предоставления скидокУказаны условия изменения цены и предоставление скидок7.указание срока исполнения обязательств по договору (не более 3 месяцев с момента фактической отгрузки продукции)Срок исполнения обязательств по 2 договорам превышал 3 месяца с момента отгрузки продукции8.Описание возможности переуступки прав и обязательств третьему лицу Отсутствует указание на документальное оформление согласия сторон9.Указание сумм и сроков коммерческого кредитования заказчиковУказано на не превышение кредита лимита дебиторской задолженности10.Указание момента перехода прав собственности на продукциюПереход права собственности указан в момент отгрузки продукции11.Соответствие цен на продукцию прейскурантуВ 2 договорах не правильно определена сумма НДС по ставке 18%12.Определение оснований изменения или расторжения договора в одностороннем порядкеНе указывалось.

  В договорах указан порядок согласования разногласий между сторонами и пути снижения риска, связанного со случайной гибелью товара. Раскрыт механизм сверки взаимных обязательств в процессе исполнения договора. В договорах обеспечивались: взаимосвязь календарных графиков отгрузок и оплаты; требования конфиденциальности информации по договорам; и порядок поддержания связи между сторонами.

  На этапе заключения договоров поставки проводятся процедуры контроля: представителей организаций покупателей, предъявляющих свои полномочия на подписание договоров поставки. Осуществлялся выбор нескольких заказов на существенную сумму и анализ документов, удостоверяющих полномочия данных представителей, подписавших договоры поставки, на предмет их достаточности и истинности. Результаты процедуры контроля представителей организаций покупателей, предъявляющих полномочия на подписание договоров; подписей и оттисков печатей показаны в таблице 27.

  Таблица 27. Результаты процедуры контроля представителей организаций покупателей, предъявляющих полномочия на подписание договоров поставки; подписей и оттисков печатей на договорах поставки в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пКритерии

  контроляРезультаты

  контроля1.Наличие полномочий представителей организаций заказчиковПодтверждалось: выпиской из приказа о назначении на должность и паспортом; нотариальной доверенностью и паспортом2.Наличие подписей на договорах поставки продукцииПодписи на договорах поставлены уполномоченным лицом3.Наличие оттисков печатей на договорах поставки продукцииПечати на договорах соответствуют печатям, указанным в доверенности представителя4.Соответствие подписи образцу, указанному в доверенностиПодписи соответствую образцу, указанному в доверенности представителя

  В исследуемой организации проект договора поставки готовится на основе образцов примерных договоров поставки, составленных в установленной законодательством форме с учетом условий конкретного заказа. После подписания договора документы, удостоверяющие полномочия представителя организации покупателя, подшиваются в специальном журнале, также являющемся частью досье на данного покупателя. Заключение договора возможно при отсутствии отклонений от указанных параметров контроля полномочий. Должностным лицом, подписывающим договор поставки от исследуемой организации, осуществляется контроль: подписи представителя организации покупателя на предмет ее разборчивости, полноты и соответствия образцу подписи в доверенности; оттиска печати организации на предмет его четкости и действительного соответствия. Если текст договора занимает нескольких страниц, то они прошиты, заклеены и удостоверены подписями и печатями сторон. 1-й экземпляр заключенного договора поставки отдается представителю организации покупателя, 2-й хранится в организации. Копия договора поставки передается в юрисконсульту и в отдел сбыта, где регистрируется и подшивается в журнале, являющемся частью досье на покупателя.

  На этапе подготовке к поставке готовой продукции проводятся процедуры контроля: выписанных товарно-транспортных накладных (ТТН); формирования партий отправки и их погрузки. Результаты процедуры контроля: выписанных товарно-транспортных накладных (ТТН); формирования партий отправки и их погрузки в транспортное средство показаны в таблице 28.

  Таблица 28. Результаты процедуры контроля: выписанных Товарно-транспортных накладных; формирования партий отправки и их погрузки в транспортное средство в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пКритерии

  контроляРезультаты

  контроля1.Выписка Товарно-транспортная накладная и санкционирование отгрузкиПроизводится разными должностными лицами организации2.Регистрация выписанных Товарно-транспортных накладныхРегистрируются в журнале регистрации Товарно-транспортная накладная3.Контроль выписанных Товарно-транспортных накладныхРеквизиты правильны; подсчет данных точен; цены соответствуют условиям договора 4.Контроль свойств продукцииСоответствуют условиям договора поставки5.Контрольное сличение суммы в Товарно-транспортной накладной с суммой дебиторской задолженности покупателяЕсли в результате отгрузки будет превышен лимит задолженности из-за долгов покупатель незамедлительно ставится об этом в известность

  Проверялось наличие параметров контроля: все 4-е экземпляра Товарно-транспортных накладных имеют одинаковую учетную серию и номер; реквизиты заполнены правильно и верно; свойства продукции соответствуют условиям договора; цены соответствуют прейскуранту; лимит дебиторской задолженности покупателю не превышен; на товарно-транспортную накладную имеется санкция на отгрузку начальника отдела сбыта.

  Все экземпляры товарно-транспортной накладной передаются на склад готовой продукции. Заведующий складом при наличии санкции начальника отдела сбыта организует ее отборку из мест хранения, комплектацию партий, укладывает продукцию в тару и наносит маркировку. По прибытии автомобиля заведующий складом, сверяя реквизиты путевого листа и транспортного раздела товарно-транспортной накладной , осуществляет контроль соответствия автомобиля параметрам поставки. Проверяется соблюдение правил затаривания, соответствие партии количеству, качеству и комплектности, наличие маркировки груза и состояния тары и упаковки. При отсутствии отклонений организуется процесс погрузки в автомобиль.

  В процессе погрузки методом фактического контроля осуществляется контроль на предмет исправности работы погрузочных механизмов и соблюдения персоналом техники безопасности. После осуществления погрузки заведующий складом в товарно-транспортной накладной проставляет номер путевого листа, указывает наименования документов, следующих с грузом, вид упаковки, количество мест и скрепляет экземпляры товарно-транспортной накладной штампом склада и своей подписью с указанием ФИО и должности. Принявший груз водитель экспедитор указывает свои данные и расписывается о приемке груза. 1-й экземпляр товарно-транспортной накладной остается на складе и служит основанием для списания продукции из подотчета.

  На этапе учета и фактурирования поставок проводятся процедуры контроля реализации готовой продукции. Осуществляется наблюдение за подготовкой первичной отчетности по сбыту ответственными за это работниками; опрос руководства отдела сбыта на предмет наиболее часто возникающих причин отклонений от заданных объемов реализации и принятых по отклонениям управленческих решений. Результаты процедуры контроля реализации готовой продукции показаны в таблице 29.

  Таблица 29. Результаты процедуры контроля реализации готовой продукции в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пКритерии

  контроляРезультаты

  контроляКонтроль учета поставок1.Составление отчетов за день об отгрузке готовой продукцииСоставляются отделом сбыта и ежедневно передаются в экономический отдел2.Составление отчетов о выполнении плана продажи за деньСоставляются экономическим отделом и передаются в начальнику отдела продаж3.Оценка выполнения плана продажи за деньОпределяются причины отклонений, виновников, принимает меры по управлению сбытомКонтроль фактурирования поставок4.Контроль верного указания реквизитов в счете-фактуреПроводятся логическая, формальна, арифметическая и встречная проверки5.Сверка данных в счете-фактуреДанные счета-фактуры сверяются условиями договора6.Ведение аналитического учета реализации готовой продукцииДанный учет обеспечивает получение данных по объемам продаж в разрезе видов продукции, регионов сбыта, группам покупателей7.Регистрация дебиторской задолженности покупателейВедется книга продаж, в которой он в хронологическом порядке регистрирует счета - фактуры

  На основании полученного от водителя экспедитора экземпляра товарно-транспортная накладная с отметками покупателя о приемке продукции бухгалтером по учету расчетов с дебиторами и кредиторами выписывается счет-фактуру в 2-х экземплярах. 1-й экземпляр не позднее 5 дней с даты отгрузки представляется покупателю. 2-й - хранится в журнале учета выдаваемых счетов-фактур. Осуществляется наблюдение за подготовкой счета-фактуры, выбор заказов и сканирование счета-фактуры; контроль счета-фактуры на предмет их заполнения; проверка проводок в Главной книге и точности счетов покупателей; согласование данных книги аналитического учета с синтетическими счетами в Главной книге; проверка правильности ведения книги продаж.

  На этапе контроля погашения дебиторской задолженности проводятся процедуры контроля оплаты продукции покупателями. Осуществляется проверка ежедневного отчета о поступлении денежных средств от покупателей. Сравниваются данные банковских извещений и подтверждающих их документов с итоговыми данными в регистрах учета, проверяются проводки по счетам Главной книги. Результаты процедуры контроля оплаты отгрузки готовой продукции показаны в таблице 30.

  Таблица 30. Результаты процедуры контроля оплаты отгрузки готовой продукции покупателями в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пКритерии

  контроляРезультаты

  контроля1.Получение выписки с расчетного счетаЕжедневно распечатываются бухгалтером по учету денежных средств с клиент-банка2.Контроль полноты указания в выписках перечисленных покупателями суммСверяются поступившие от покупателей суммы по выписке с суммами, указанными в прилагаемых к ней оправдательных документах3.Выверка дебиторской задолженностиЕжемесячно акты сверки направляются покупателям для сверки расчетов4.Принятие мер по просроченной задолженностиСуществует невостребованная дебиторская задолженность по которой не приняты меры взыскания

  Таким образом, в исследуемой организации сформирована определенная система контроля за готовой продукцией и ее продаж, построенная на процедурах контроля: заказов поставки готовой продукции; финансовой устойчивости, кредитоспособности и деловой надежности заказчиков; проектов договоров; представителей организаций покупателей, предъявляющих свои полномочия на подписание договоров поставки; выписанных товарно-транспортных накладных; формирования партий отправки и их погрузки; реализации готовой продукции; контроля погашения дебиторской задолженности и оплаты отгрузки готовой продукции покупателями. В результате процедур контроля выявлены недостатки, позволяющие сделать вывод о необходимости принятия мер для их устранения.

  ГЛАВА 3. ОТРАЖЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ АУДИТА УЧЕТА ГОТОВОЙ ПРОДУКЦИИ И РЕКОМЕНДАЦИИ ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ЕЕ УЧЕТА В ООО «НОВЫЕ ТЕХНОГОЛИИ»

  
  

  3.1. Отражение результатов аудита и контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»

  Аудит проводился аудиторской фирмой ООО «МЕТРОЭК» за 2015 г. Аудиторское заключение представлено в приложении 9. Необходимо отметить, что методические указания № 119н отдельно не регулируют особенности инвентаризации готовой продукции. Установлены правила проведения инвентаризации товарно-материальных ценностей, к которым относятся производственные запасы, готовая продукция и товары. Результаты проверки правильности проведения инвентаризации готовой продукции показаны в таблице 31.

  Таблица 31. Результаты аудита проверки правильности проведения инвентаризации готовой продукции ООО «Новые технологии»

  
  

  № п/пКритерии

  сбораВ чём необходимо

  убедиться аудитору1.Участие аудиторов в ходе инвентаризацииАудиторы являлись членами одной из рабочих инвентаризационных комиссий по инвентаризации склада.2.Отражение готовой продукции в описиЗаносится в описи по каждому наименованию с указанием вида, группы, количества и других данных (сорта, вида)3.Готовая продукция, поступившая при проверкеПринимается материально-ответственным лицом в присутствии членов комиссии и приходуется по реестру после инвентаризации4.Отпуск продукции в ходе инвентаризацииПри длительном ее проведении в исключительных случаях и с письменного разрешения руководителя 5.Проверка отгруженной и не оплаченной в срокПроводилась проверка обоснованности числящихся сумм на счетах бухгалтерского учета6.Оприходование излишней готовой продукцииИзлишествующей готовой продукции в ходе инвентаризации не выявлено7.Списание недостач и порчи продукцииПо фактической себестоимости: учетная цена и доля транспортно-заготовительные расходы, относящаяся к этому запасу готовой продукции

  В процессе аудита готовой продукции необходимо оценить выполнение требований разработанной учетной политики, утвержденной Генеральным директором. В ходе проверки учета готовой продукции проведена оценка соответствия фактического ведения бухгалтерского учета готовой продукции положениям и требованиям учетной политики для целей бухгалтерского учета исследуемой организации. Результаты аудита соответствия фактического ведения бухгалтерского учета положениям и требованиям учетной политики исследуемой организации показаны в таблице 32.

  Таблица 32. Результаты аудита соответствия фактического ведения бухгалтерского учета положениям учетной политики в ООО «Новые технологии»

  
  

  № п/пВопрос проверкиУтверждено

  учетной политикойСоответствие

  учетной политике1.Соответствие нормативным актам В соответствие с Планом счетов бухгалтерского учетаСоответствует 2.Счета учета готовой продукциисчет 20 «Основное производство», 43 «Готовая продукция» Соответствует3.Применение счета 40 «Выпуск продукции (работ, услуг)»Счет 40 не используетсяСоответствует4.Синтетический учет готовой продукцииПо фактической производственной себестоимостиСоответствует5.Аналитический учет готовой продукцииПо учетной цене полной фактической себестоимостиСоответствует

  Для подтверждения данного вывода рассмотрим бухгалтерские регистры исследуемой организации по учету готовой продукции оборотно-сальдовую ведомость по счету 43 «Готовая продукция» и расшифровку к бухгалтерскому балансу (так как в нём отражена строка «Запасы»). При выпуске готовой продукции из производства оформляется бухгалтерская запись: дебет счета 43 «Готовая продукция», кредит счета 20 «Основное производство» по фактической себестоимости. Результаты сопоставления регистров учета и данных бухгалтерской отчетности показаны в таблице 33.

  Таблица 33. Результаты сопоставления регистров бухгалтерского учета и данных бухгалтерской отчетности по учету готовой продукции в ООО «Новые технологии» (тыс. руб.)

  
  

  Номер

  счетаНа конец

  2014 г.На начало

  2015 г.ПримечаниеИтого по счету 20 (по данным учета)--Остатка нетИтого по счету 43 (по данным учета)47 174,1847 174,18Остаток на складеИтого по счету 90-2 (по данным учета)--Остатка нетРасшифровка стр. 1210 «Запасы» бухгалтерского баланса47 174,1847 174,18Себестоимость продаж

  Расхождения не существенны и данные на конец 2014 г. подтверждены результатами аудиторской проверки за 2014 г. Поэтому процедуры проведены только за проверяемый период 2015 г. Результаты используются при определении ключевых элементов при построении аудиторской выборки и для оценки достоверности отражения данных учета в бухгалтерской отчетности.

  При ознакомлении с документами о проведении инвентаризации готовой продукции нарушений порядка заполнения данных документов не установлено; заполнены все обязательные реквизиты, итоги подсчитаны верно, исправления, внесенные в описи, оговорены и подтверждены подписями членов инвентаризационной комиссии. Проверкой правильности отражения в бухгалтерском учете результатов инвентаризации строительных материалов установлены данные, показанные в таблице 34.

  Таблица 34. Результаты аудита правильности отражения в учете данных инвентаризации продукции в ООО «Новые технологии»

  
  

  ВариантыПо данным проверкиПо данным учетаРасхождениядебеткредитдебеткредитИзлишки43914391Отсутствуют Недостачи944394434 158,52 руб., (4 асбестовых плиты по цене 1 039,63 руб.)Списание недостачи73947394На виновных лиц, установленных в ходе проверки

  Программа аудита расчетов с покупателями, операций по реализации продукции представляет собой детальный перечень содержания аудиторских процедур для сбора аудиторских доказательств. Программа тестов средств контроля представляет собой программу действий, предназначенных для подтверждения достоверности оценки системы внутреннего контроля. Аудиторские процедуры по существу предполагают детальную проверку верности отражения в бухгалтерском учете оборотов и сальдо по счетам.

  Для проведения проверки соответствия записей оборотно-сальдовой ведомости по счету 43 «Готовая продукция» записям, указанным в Главной книге и бухгалтерской отчетности исследует необходимые документы. Стоимость готовой продукции, произведенной за отчетный период, отраженная в оборотно-сальдовой ведомости по синтетическому счету 43 «Готовая продукция» соответствует записям Главной книги по дебету счета 43 «Готовая продукция». Сальдо готовой продукции, отраженное в этих документах на конец отчетного периода соответствует расшифровке стр. 1210 «Запасы» бухгалтерского баланса. В случае контроля себестоимости продаж сравниваются записи по синтетическому счету 43 «Готовая продукция» и записи Главной книги по дебету счета 90.2 «Себестоимость продаж». Сальдо готовой продукции, отраженное в этих документах на конец отчетного периода соответствует расшифровке стр. 2120 «Себестоимость продаж» отчета и финансовых результатах. Проверку данного вопроса проведем на примере данных предприятия за месяц. Результаты аудита соответствия показателей аналитического и синтетического учета готовой продукции данным Главной книги и бухгалтерского баланса показаны в таблице 35.

  Таблица 35. Аудит соответствия аналитического и синтетического учета готовой продукции данным Главной книги и бухгалтерского баланса в ООО «Новые технологии» (тыс. руб.)

  
  

  № п/пПоказателиОборотно-сальдовая ведомость 2015 г.Главная книгаРасхож-

  дения1.Стоимость готовой продукции, списанной на себестоимость продаж26 356,0026 356,00-2.Данные Отчета о финансовых результатах стр. 2120 «Себестоимость продаж»26 356,0026 356,00-

  Показатели аналитического и синтетического учета готовой продукции соответствуют данным Главной книги и бухгалтерского баланса. Проверена правильность оформления документов на отгрузку готовой продукции: товарно-транспортных накладных и счетов-фактур (см. таблицу 36).

  Таблица 36. Результат аудита правильности оформления документов на отгрузку продукции в ООО «Новые технологии»

  
  

  № п/пПоказателиТоварно-транспортные

  накладныеСчета-

  фактуры1.Порядковый номер и дата выпискиДаДа2.Наименование продавцаДаДа3.Место нахождения продавца и ИННДаДа4.Наименование покупателяДаДа5.Место нахождения покупателя и его ИННДаДа6.Наименование продукцииДаДа7.Количество и цена продукцииДаДа8.Сумма НДСДаДа9.Подписи должностных лиц на документах учетаДаДа

  В ООО «Новые технологии» в 2015 г. документы на отгрузку готовой продукции оформляются надлежащим образом. При изучении договора поставки готовой продукции, установлено, что моментом перехода права собственности на готовую продукцию от исследуемой организации к покупателю считается момент ее передачи. Поэтому готовая продукция до данного момента она учитываться на счете 43 «Готовая продукция».

  Следующим этапом аудита учета готовой продукции является проверка правильности составления бухгалтерских проводок по отгрузке и продажи готовой продукции. Исследуется оборотно-сальдовая ведомость по счетам 20, 43, 90 и Главную книгу.

  Результаты аудита правильности составления бухгалтерских проводок по учету готовой продукции представлены в таблица 37.

  Таблица 37. Результаты аудита правильности составления бухгалтерских проводок по учету готовой продукции в ООО «Новые технологии»

  
  

  №

  п/пСодержание операцииПо данным учетаПо данным аудитадебеткредитдебеткредит1.Готовая продукция принята к учету по фактической себестоимости 432043202.Признана выручка от продажи готовой продукции62

  90-1

  62

  90-1

  3.Начислен НДС по продаже готовой продукции90-3

  68

  90-3

  68

  4.Списана себестоимость готовой продукции 90-2

  43

  90-2

  43

  5.Оплачена покупателями поставленная готовая продукция51

  62

  51

  62

  2.Единица готовой продукции передана со склада для использования в качестве основных средств08

  
  

  4308

  
  

  43

  С целью проведения проверки полноты отражения в составе выручки от продажи продукции сумм, поступивших в оплату отгруженной продукции, проведем выборочную проверку кассовых документов за месяц. Сопоставим данные по выручке от продажи продукции, отраженные в кассовых документах, оборотные ведомости по счету 43 и Главной книге. Результаты аудита полноты отражения выручки от продажи продукции показаны в таблице 38.

  Таблица 38. Аудит полноты отражения выручки от реализации продукции, поступившей в кассу ООО «Новые технологии» (руб.)

  
  

  ПоказательВыписка по расчетному счетуОборотная

  ведомость Оборотно-сальдовая ведомость по счету 43Главная

  книгаВыручка от продажи3462043,613461541,313461541,313461541,31

  
  

  Выписка из отчета о результатах аудиторской проверки за 2015 г. в ООО «Новые технологии» представлена в приложении 10. При дальнейшей проверке аудиторы установили, что в выручку от продажи продукции не включены суммы, поступившие в оплату продукции, отгруженной частным предпринимателям на сумму 230,76 руб. В бухгалтерском учете организации данные суммы ошибочно отражены по дебету счета 51 «Расчетный счет» и кредиту счета 60 «Расчеты с поставщиками и подрядчиками». Таким образом, на исследуемом предприятии занижена сумма выручки от продажи продукции на 502,3 руб. (3 462 043,61 3 461 541,31), в том числе НДС 45,66 руб.

  Так как, организация определяет расчетным путем фактическую себестоимость готовой продукции, то следующим вопросом проверки будет правильность определения себестоимости готовой продукции. Результаты аудита правильности определения себестоимости отгруженной продукции показаны в таблице 39.

  
  

  Таблица 39. Аудит правильности определения себестоимости выпущенной готовой продукции ООО «Новые технологии» (руб.)

  
  

  ПоказателиПо данным учета По данным аудита Расхождениеучетная цена фактическая себестоимостьучетная цена фактическая себестоимостьОстаток на начало месяца-----Поступило из производства-----Итого5 139 805,464 300 066,165 139 805,464 300 066,16-Процентное отношение фактической себестоимости продукции к ее стоимости по учетным ценам83,662-83,662--Отгружено продукции503421,364252891,98503421,364252891,98-Остаток на конец месяца4 636 384,147174,1856384,1047174,18-

  При проверке правильности определения фактической себестоимости реализованной продукции учтем нарушение, установленное при проверке полноты отражения выручки от продажи продукции. Результаты аудита правильности определения себестоимости отгруженной продукции показаны в таблице 40.

  
  
  

  Таблица 40. Аудит правильности определения себестоимости отгруженной готовой продукции ООО «Новые технологии» (руб.)

  
  

  ПоказателиПо данным учета По данным аудита Расхождениеучетная цена фактическая себестоимостьучетная цена фактическая себестоимостьСальдо отгруженной продукции (счет43)809955,86675430,29809955,86675430,29-Отгружено за период-----Итого-----Процентное отношение фактической себестоимости продукции к ее стоимости по отпускным ценам83,624-83,624--Реализовано за период (счет 90.2)5119911,384281474,695120368,024281856,55+381,86Сальдо отгруженной продукции за период (счет 43)773465,84646847,58773009,2646465,72-381,86

  Организацией занижена себестоимость реализованной продукции на 381,86 руб. Необходимо провести перерасчет себестоимости реализованной продукции и внести исправления в бухгалтерскую отчетность.

  Для проведения проверки правильности определения облагаемого оборота по НДС сопоставим записи книги продаж с данными налоговой декларации по НДС. Кроме этого, проверим полноту отражения в книге продаж выручки от продажи продукции (см. таблицу 41).

  Таблица 41. Аудит правильности определения облагаемого оборота по НДС в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  МесяцОблагаемый оборот по НДСПри проверкеРасхожденияКнига продажНалоговая декларацияЯнварь2925349,922925,3 тыс. руб.2925349,92-Февраль3903762,973903,7 тыс. руб.3903762,97-Март5631876,765631,8 тыс. руб.5632379,06+502,3

  Облагаемый оборот по НДС занижен на 502,3 руб., в связи с этим занижен НДС на 45,66 (502,3 × 9,09 %). Используя результаты аудита отгрузки и продажи продукции отразим сводные данные по выручке от продажи продукции и себестоимости реализованной продукции для составления отчета о финансовых результатах исследуемой организации (см. таблицу 42).

  
  

  Таблица 42. Сводные данные по выручке от продажи продукции и себестоимости реализованной продукции в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  Месяц 2015 г.Выручка от реализации

  продукцииВ том числе

  НДССебестоимость реализованной продукцииЯнварь11147073,811013370,349533497,93Февраль1281704,301161973,1210413538,83Март14132322,201284756,5611409332,10Итого38061100,313 460 100,0231 356 368,86

  На основании сводных данных составим отчет о финансовых результатах за 3 месяца 2015 г. и сверим его с отчетом исследуемой организации. Результат проверки представим в таблице 42.

  Таблица 43. Сравнение данных строк 010, 020, 050 отчета о финансовых результатах ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  СтрокаПо данным предприятияПо данным проверкиРасхождение211061061,0061061,53- 0,53212052 544,0052544,40- 0,4022007 5007500,1-- 0,10

  Итак, при проверке правильности отражения в бухгалтерской отчетности исследуемой организации финансового результата от продажи продукции, установлено его занижение на 0,1 тыс. рублей. Все нарушения выявленные при проверке представлены в таблице 44.

  Таблица 44. Результаты аудита выпуска готовой продукции и ее реализации в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пВыявленные нарушения1.Неверно отражены в бухгалтерском учете суммы, поступившие в оплату от покупателей счетов-фактур 230,76 руб.2.Занижена сумма выручки от продажи продукции за период проверки в сумме 502,3 руб.3.Занижена себестоимость реализованной продукции за период проверки на 381,86 руб.4.Занижена налогооблагаемая база по налогу на добавленную стоимость за период проверки на 502,3 руб., в связи с этим занижена сумма НДС на 45,66 руб.

  По результатам проведенной аудиторской проверки аудитор составляет аудиторское заключение. Аудиторское заключение является независимым свидетельством достоверности и объективности финансовой отчетности организации, адресуется заказчику с указанием даты составления, подписывается руководителем аудиторской фирмы и аудитором, проводившим проверку, заверяется печатью аудиторской фирмы.

  Таким образом, при проверке установлено, что в выручку от продажи продукции не включены суммы, поступившие в оплату продукции, отгруженной частным предпринимателям на сумму 230,76 рублей. В учете данные суммы ошибочно отражены по дебету счета 51 «Расчетный счет» и кредиту счета 60 «Расчеты с поставщиками и подрядчиками». Занижена сумма выручки от продажи продукции за месяц на 502,3 рублей, в том числе НДС 45,66 рублей. Кроме того, на исследуемом предприятии занижена себестоимость реализованной продукции на 381,86 руб. Облагаемый оборот по НДС занижен на 502,3 рублей, в связи с этим занижен НДС на 45,66 (502,3 × 9,09 %).

  Принятая нами величина уровня существенности составила 13 687 тыс. руб. Выявленные суммарное искажение отчетности составило 1 160,58 рублей. Величина неисправленного искажения не является существенной, что позволяет выразить по результатам аудиторской проверки немодифицированное мнение в аудиторском заключении.

  Тем не менее, необходимо разработать рекомендации по устранению выявленных нарушений и внесению исправительных записей в бухгалтерском учете, бухгалтерской отчетности и налоговой отчетности (налоговых деклараций в 2015 г.). Данные рекомендации приведены в выписке из отчета о результатах аудиторской проверки (Приложение 10).

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  3.2. Рекомендации по совершенствованию учета готовой

  продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»

  
  

  Рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции в ООО «Новые технологии» необходимо разработать по:

  1) результатам контроля готовой продукции и ее продаж;

  2) результатам аудиторской проверки учета производства и продажи готовой продукции.

  В результате осуществления процедур контроля готовой продукции в ООО «Новые технологии» выявлены недостатки

  Рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции на основе результатов контроля в исследуемой организации представлены в таблице 45.

  Таблица 45. Рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции и ее продаж на основе результатов контроля в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пВыявленные нарушенияРекомендации по устранению1.Печать и реквизиты заказчика в наличии, за исключением 4 заказа не имеют КППОтделу снабжения необходимо чётко контролировать наличие реквизитов2.В процессе процедур контроля заказов потребителей на поставку не указаны: цена и сроки заказовЭкономическому отделу проверять наличие в заказах цены и сроков поставки3.В процессе контроля финансовой устойчивости покупателей не требовались: отзывы других поставщиков заказчика, кредитные рейтинги информационных агентств, данные из неформальных источниковЮрисконсульту необходимо получать дополнительную информацию о кредитном рейтинге организации покупателя для того чтобы обезопасить себя от неуплат.4.В ходе контроля поставки готовой продукции отсутствовали в 5 договорах условия применения санкцийЮрисконсульту и главному бухгалтеру при регистрации договоров проверять наличие условий санкций5.В ходе контроля поставки готовой продукции отсутствовало описание платёжных обязательств покупателяГлавному бухгалтеру при регистрации договоров проверять наличие платёжных обязательств покупателя 6.Срок исполнения обязательств по 2 договорам превышал 3 месяца с момента отгрузки продукцииЭкономисту следить за сроками исполнения обязательств по договорам менее 3 месяцев7.Отсутствует указание на документальное оформление согласия сторонВ договорах должно быть указано на документальное согласие сторон8.В 2 договорах не правильно определена сумма НДС по ставке 18%Главному бухгалтеру и экономисту проверять правильность расчетов9.Существует неистребованная дебиторская задолженность, по которой не приняты меры взысканияЮрисконсульту разработать комплекс мер по взысканию неистребованной задолженности.

  Результаты контроля готовой продукции и ее продаж в исследуемой организации должны предполагать комплексные мероприятия, проводимые аппаратом управления ООО «Новые технологии». Зачастую задачи по обеспечению действенного контроля за производством и реализацией готовой продукции возлагаются на сотрудников бухгалтерии. В исследуемой организации необходимо внести соответствующие дополнения в график документооборота по обеспечению действенного контроля за движением готовой продукции. Новый график документооборота утвердить в составе дополнений к учетной политике, которые рекомендуется использовать в течение 2016 г. Кроме того, рекомендуется разработать Положение о службе внутреннего контроля в исследуемой организации и утвердить его в составе приложения к учетной политике или отдельным распорядительным документом.

  Рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции на основе результатов аудиторской проверки в исследуемой организации представлены в таблице 46.

  Таблица 46. Рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции и ее продаж на основе результатов аудиторской проверки в ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  №

  п/пВыявленные нарушенияРекомендации по устранению1.Неверно отражены в учете суммы, поступившие в оплату Внести исправления в бухгалтерский учет.2.Занижена сумма выручки от реализации продукции в сумме 502,3 рубля за периодПересчитать сумму выручки от продажи и продукции. Внести исправления в отчетность.3.Занижена себестоимость реализованной продукции за месяц на 381,86 рубляПровести перерасчет себестоимости реализованной продукции и внести исправления в бухгалтерскую отчетность.4.Занижена налогооблагаемая база по налогу на добавленную стоимость за период на 502,3 рубля, в связи с этим занижен НДС на 45,66 рубля.Суммы, поступившие в оплату счетов, отразить в книге продаж. Уточнить декларацию по НДС за период.

  
  
  

  Рассмотрим типичные ошибки, возникающие в бухгалтерском учете готовой продукции в ООО «Новые технологии». В результате проведения внешнего аудита производства и продажи готовой продукции установлены типичные ошибки. В первую очередь имеют место ошибки в оценке готовой продукции.

  В процессе ведения бухгалтерского учета производства и реализации готовой продукции в исследуемой организации могут возникнуть типичные ошибки. Рекомендации по недопущению типичных ошибок в бухгалтерском учете исследуемой организации представлены в таблице 47.

  Таблица 47. Рекомендации по недопущению типичных ошибок в бухгалтерском учете готовой продукции ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  № п/пРекомендации

  для учетаСодержание

  рекомендации1.Установить способы оценки готовой продукции в учетной политикеЕсли договором обусловлен момент перехода права владения, использования и распоряжения отгруженной продукции от предприятия к покупателю не в момент отгрузки покупателю на месте (например, при экспорте продукции), то до такого момента продукция должна учитываться на счете 45 «Товары отгруженные». 2.Установить способы оценки отгруженной готовой продукции в учетной политикеЗаписи по дебету счета 45 «Товары отгруженные» в корреспонденции со счетом 43 «Готовая продукция» должны производятся в соответствии с оформленными документами (накладными, актами и др.) по отгрузке готовых изделий. Суммы списываются с кредита счета 45 «Товары отгруженные» в дебет счета 90 «Продажи».3.Правильно рассчитать и отразить в учете отклонения фактической производственной себестоимости продукции от стоимости ее по учетным ценам Сумма отклонений фактической производственной себестоимости готовой продукции от ее стоимости по учетным ценам, относящаяся к отгруженной и реализованной продукции, должна отражаться по кредиту счета 43 и дебиту соответствующих счетов дополнительной или сторнировочной записью в зависимости от того, представляют они перерасход или экономию.

  Рассмотрим эти рекомендации подробнее.

  1) Ст. 509 Гражданский Кодекс Российской Федерации содержит указание на сложную структуру правовых связей по договору поставки. Это возможно в тех случаях, когда на стороне поставщика выступает получатель товара, который не состоит в договорных отношениях с поставщиком. Между покупателем и получателем могут быть отношения, возникающие из оснований, лежащих за пределами договора поставки. Согласно ст. 509 Гражданский Кодекс Российской Федерации получатель должен быть указан в договоре поставки. Но на практике такая структура договорных связей не обязательно должна фиксироваться непосредственно в договоре. Так, покупатели профессиональные организации, осуществляющие функции организации товарооборота, не всегда могут указать получателя в момент заключения договора поставки, поскольку потенциальные получатели еще не найдены либо правоотношения с ними еще не возникли. В этих случаях для отражения отгруженной продукции в учете целесообразно включить в договор ссылку на возможность выдачи в будущем отгрузочной разнарядки с указанием конкретного получателя или получателей, которая становится неотъемлемой частью договора.

  2) В зависимости от способов доставки товара следует анализировать и момент, когда договор поставки в целом или в части будет считаться исполненным, а право собственности переданным или возникшим на стороне покупателя. При доставке по инициативе поставщика обусловленным или выбранным им видом транспорта обязательство будет считаться исполненным в момент сдачи товара перевозчику для доставки его кредитору. При выборке товара покупателем или получателем обязательство будет считаться исполненным в момент предъявления товара в надлежащем и необходимом для выборки состоянии. Поставщиков должно быть обязательно направлено уведомление о готовности передать изготовленный товар в такие сроки, чтобы реальная передача соответствовала установленным в договоре срокам поставки. Если поставка осуществляется выборкой графику, посылать уведомление не обязательно. Только после получения извещения о передаче права владения и распоряжения отгруженной продукцией покупателю ООО «Новые технологии» списывает ее на счет 90 «Продажа».

  3) На наш взгляд, несвоевременно (то есть не на конец месяца) и неправильно определяется отклонение фактической производственной себестоимости готовой продукции от ее стоимости по учетным ценам, относящаяся к отгруженной и реализованной продукции. Для этого необходимо правильно рассчитывать стоимость реализованной продукции:

  РП = ТП + (ОНАЧ. ОКОН.), (3)

  где, ТП объем товарной продукции по плану;

  ОНАЧ. и ОКОН. остатки нереализованной продукции на начало и конец планового периода.

  Во вторую очередь имеют место типичные ошибки в отражении в учете готовой продукции исследуемого предприятия.

  Рекомендации по недопущению типичных ошибок в бухгалтерском учете исследуемой организации представлены в таблице 48.

  Таблица 48. Рекомендации по недопущению типичных ошибок в бухгалтерском учете готовой продукции ООО «Новые технологии» в 2015 г.

  
  

  № п/пРекомендации

  для учетаСодержание

  рекомендации1.Обеспечить полное отражение в учете выпущенной продукцииПоказывать по строке «Готовая продукция» в бухгалтерском балансе фактическую производственную себестоимость остатка законченных производством изделий, т.е. прошедших испытания и приемку, укомплектованных всеми частями согласно условиям договоров с заказчиками и соответствующим техническим условиям и стандартам. 2.Своевременно отражать в учете отгруженную и реализованную продукциюВ соответствии с договором, если продукция еще не может быть признана реализованной, то должна быть отражена как отгруженная.

  Исключить отражение продукции как отгруженной, в то время как в соответствии с договором она уже реализована, т.е. момент перехода права собственности от продавца к покупателю уже состоялся.3.Обеспечить налаженный аналитический учет готовой продукции по местам хранения и отдельным видам Если на предприятии имеется несколько складов готовой продукции, на первичных документах и документах аналитического учета должно быть указаны места хранения, например, номер или код склада.

  Продукция, не отвечающая указанным требованиям, и несданные работы считаются незаконченными и показываются в составе незавершенного производства.

  1) Для хранения готовой продукции на предприятии должны быть организованы отдельные складские помещения. Продукции должен быть присвоен код продукции в соответствии с Общероссийским классификатором продукции, введенным в действие с 01.07.1994 г. Аналитический учет должен быть организован так, чтобы в любой момент времени иметь точные данные о том, какая продукция, какого типа, сорта, размера имеется на предприятии, а также где она храниться.

  2) В учетной политике исследуемого предприятия необходимо четкое определение момента перехода права собственности на произведенную продукцию от производителя к покупателю, в особенности при реализации продукции иностранным партнёрам.

  3) Необходимо обеспечить полный и своевременный аналитический учет поступающей готовой продукции на склады исследуемого предприятия. Так, на предприятии имеется несколько складов готовой продукции, представляющие многоэтажные здания. На первичных документах и документах аналитического учета необходимо указывать место хранения, номер или код склада, ответственного за сохранность, дату начала и окончания срока хранения. Современные программы (1С:Бухгалтерия), устанавливаемые профессиональным бухгалтером совместно с руководителем и ведущими менеджерами, обеспечивают соответствие «Складского учета» принятой учетной политике.

  Таким образом, в процессе осуществления процедур контроля и аудиторской проверки учета готовой продукции и ее продаж выявлены недостатки в процессе ведения бухгалтерского учета. Разработаны рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции на основе результатов контроля и на основе результатов аудиторской проверки в ООО «Новые технологии».

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  Заключение

  
  

  Готовой признается продукция, которая прошла все стадии технологической обработки, укомплектована, соответствует усыновленным стандартам и сдана на склад готовой продукции. Она является частью материально производственных запасов, предназначенных для продажи. Она принимается к учету по фактической себестоимости, которая определяется исходя из фактических затрат, связанных с ее производством. В зависимости от вида выпускаемой продукции, типа и характера производства предприятия могут ее учитывать способами: по неполной (сокращенной) производственной себестоимости, по оптовым ценам реализации, по плановой (нормативной) производственной себестоимости и по свободным отпускным ценам и тарифам. Постановка бухгалтерского учета и аудита готовой продукции в организации базируется на применении действующих законодательных и нормативных актов.

  Система нормативного правового регулирования аудита и контроля готовой продукции и ее продаж представляет собой совокупность иерархически взаимосвязанных нормативных правовых актов, принимаемых компетентными правотворческими органами на основе и в соответствии с Конституцией Российской Федерации и имеющих в своем составе нормы, устанавливающие единые требования к проведению анализа и аудита данного вида расчетов. Система включает в себя 10 уровней регулирования.

  Аудит готовой продукции предоставляет обоснованное мнение о достоверности и полноте отражения в отчетности информации о готовой продукции. Аудит состоит из совокупности процедур подготовки и планирования, тестирования СВК, по существу и заключительные процедуры.

  Процедуры контроля готовой продукции применяются на определённых этапах: получение заказов от организаций покупателей на поставку готовой продукции; анализ возможности предоставления коммерческого кредита организациям - покупателей; подготовка договоров поставки готовой продукции; заключение договоров поставки; подготовка к поставке готовой продукции; учет и фактурирование поставки; погашение дебиторской задолженности организаций покупателей.

  ООО «Новые технологии» осуществляет деятельность по оказанию услуг по монтажу инженерных систем зданий и сооружений, производству и продаже строительных материалов. Учет готовой продукции ведется на счете 43. Синтетический учет осуществляется без использования счета 40 по фактической себестоимости. Аналитический учет отдельных ее видов ведется по учетной цене. Рассмотрены особенности учета выпуска, использования для собственных нужд и продажи продукции.

  В ООО «Новые технологии» за 2015 г. проведена аудиторская проверка бухгалтерской отчетности, в процессе которой изучены и подтверждены данные учета готовой продукции. На этапе предварительного планирования изучены учредительные документы, заключённые договоры на поставку готовой продукции покупателям.

  Величина уровня существенности составила 13 687 тыс. руб. Посредством тестирования системы внутреннего контроля и бухгалтерского учета рассчитан коэффициент риска, который составил 1,0625 (или 6,25%), значение невысокое, значит уровень риска низкий. Проведено тестирование системы внутреннего контроля и бухгалтерского учета, в ходе которых выявлены недостатки. Составлена программа аудита учета выпуска и продажи готовой продукции в 2015 г., проведен сбор аудиторских доказательств. Выбраны объекты аудита учета выпуска и продажи готовой продукции и определены основные аудиторские процедуры. Финансовый результат от реализации готовой продукции в ООО «Новые технологии» определялся правильно.

  В исследуемой организации сформирована определённая система контроля за готовой продукцией и ее продаж, построенная на процедурах контроля: заказов поставки готовой продукции; финансовой устойчивости, кредитоспособности и деловой надежности заказчиков; проектов договоров; представителей организаций покупателей, предъявляющих свои полномочия на подписание договоров поставки; выписанных товарно-транспортных накладных; формирования партий отправки и их погрузки; реализации готовой продукции; контроля погашения дебиторской задолженности и оплаты отгрузки готовой продукции покупателями. В результате процедур контроля выявлены недостатки, позволяющие сделать вывод о необходимости принятия мер для их устранения.

  Рекомендации по совершенствованию учета готовой продукции в ООО «Новые технологии» необходимо разработать по:

  1) результатам контроля готовой продукции и ее продаж;

  2) результатам аудиторской проверки учета производства и продажи готовой продукции.

  В результате осуществления процедур контроля готовой продукции в ООО «Новые технологии» выявлены недостатки. Рекомендации по результатам контроля готовой продукции и ее продаж в ООО «Новые технологии»:

  - отделу снабжения необходимо чётко контролировать наличие реквизитов документов, в том числе КПП организации-покупателя;

  - экономическому отделу проверять наличие в заказах установление цены и сроков поставки;

  - юрисконсульту необходимо получать дополнительную информацию о кредитном рейтинге организации покупателя для принятия решения о предоставлении кредита для принятие решения о заключении договора поставки;

  - юрисконсульту и главному бухгалтеру при регистрации договоров проверять наличие условий санкций;

  - главному бухгалтеру при регистрации договоров проверять наличие платёжных обязательств покупателя: сумма и валюта договора, порядок расчетов, график расчетов, права и обязанности сторон;

  - экономисту следить за сроками исполнения обязательств по договорам со сроком менее 3 месяцев до окончания действия;

  - в договорах поставки готовой продукции покупателям должно быть задокументировано согласие сторон с условиями договоров, с выполнением договорных отношений;

  - главному бухгалтеру и экономисту проверять правильность расчетов, в том числе расчет суммы НДС по ставке 18%;

  - юрисконсульту разработать комплекс мер по взысканию неистребованной задолженности.

  Результаты контроля готовой продукции и ее продаж в исследуемой организации должны предполагать комплексные мероприятия, проводимые аппаратом управления ООО «Новые технологии». В исследуемой организации необходимо внести соответствующие дополнения в график документооборота по обеспечению действенного контроля за движением готовой продукции. Новый график документооборота утвердить в составе дополнений к учетной политике, которые рекомендуется использовать в течение 2016 г. Кроме того, рекомендуется разработать Положение о службе внутреннего контроля в исследуемой организации и утвердить его в составе приложения к учетной политике или отдельным распорядительным документом.

  При проверке установлено, что в выручку от продажи продукции не включены суммы, поступившие в оплату продукции, отгруженной частным предпринимателям на сумму 230,76 руб. В учете данные суммы ошибочно отражены по дебету счета 51 «Расчетный счет» и кредиту счета 60 «Расчеты с поставщиками и подрядчиками». Занижена сумма выручки от продажи продукции за месяц на 502,3 руб., в том числе НДС 45,66 руб. Кроме того, на исследуемом предприятии занижена себестоимость реализованной продукции на 381,86 руб. Облагаемый оборот по НДС занижен на 502,3 руб., в связи с этим занижен НДС на 45,66 (502,3 × 9,09 %).

  В процессе аудиторской проверки разработаны рекомендации по устранению выявленных нарушений и внесению исправительных записей в бухгалтерском учете, бухгалтерской отчетности и налоговой отчетности (налоговых деклараций в 2015 г.) ООО «Новые технологии».

  
  
  
  
  
  

  Список источников

  Законодательные и инструктивные материалы

  1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г.) (с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации от 21.07.2014 г. № 11-ФКЗ.
  2. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Федеральный закон Российской Федерации от 26.01.1996 г. № 14-ФЗ (ред. от 31.12.2014 г. № 512-ФЗ).
  3. Кодекс Российской Федерации «Об административных правонарушениях». Федеральный закон РФ от 30.12.2001 г. № 195-ФЗ (ред. от 31.12.2014 г. № 532-ФЗ).
  4. Налоговый кодекс РФ. Часть вторая. Федеральный закон Российской Федерации от 05.08.2000 г. № 117-ФЗ (в ред. от 13.07.2015 г. № 232-ФЗ).
  5. Трудовой кодекс Российской Федерации. Федеральный закон РФ от 30.12.2001 г. № 197-ФЗ (с изменениями от 31.12.2014 г.).
  6. Методические рекомендации по сбору аудиторских доказательств достоверности показателей материально-производственных запасов в бухгалтерской отчетности (Одобрено Советом по аудиторской деятельности при Минфине России, протокол № 25 от 22.04.2004 г.).
  7. Положение Центрального банка РФ «О правилах осуществления перевода денежных средств» от 19.06.2012 г. № 383-П (в ред. Указаний Банка России от 29.04.2014 г. № 3248-У).
  8. Постановление Правительства РФ «О формах и правилах заполнения (ведения) документов, при меняемых при расчетах по налогу на добавленную стоимость» от 26.12.2011 г. № 1137 (в ред. Постановления Правительства Российской Федерации от 27.11.2014 г. № 1279).
  9. Приказ Минфина РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ «Положение по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в РФ» от 29.07.1998 г. № 34н.
  10. Приказ Минфина РФ «План счетов бухгалтерского учета финансово-хозяйственной деятельности организаций и Инструкция по его применению» от 31.10.2000 г. № 94н.
  11. Приказ Минфина РФ Положение по бухгалтерскому учету «Учетная политика организаций» (ПБУ 1/2008) от 06.10.2008 г. № 107н.
  12. Приказ Минфина РФ Положение по бухгалтерскому учету «Бухгалтерская отчетность организаций» (ПБУ 4/99) от 06.06.1999 г. № 43н.
  13. Приказ Минфина РФ Положение по бухгалтерскому учету «Доходы организации» (ПБУ 9/99) от 06.05.1999 г. № 32н.
  14. Приказ Минфина РФ Положение по бухгалтерскому учету «Расходы организации» (ПБУ 10/99) от 06.05.1999 г. № 33н.
  15. Приказ Минфина РФ Положение по бухгалтерскому учету «Учет расчетов по налогу на прибыль» (ПБУ 18/02) от 19.11.2002 г. № 114н.
  16. Приказ Минфина РФ Положение по бухгалтерскому учету «Изменения оценочных значений» (ПБУ 21/2008) от 06.10.2008 г. № 106н.
  17. Приказ Минфина РФ «Об утверждении Положения по бухгалтерскому учету «Учет материально-производственных запасов» (ПБУ 5/01) от 09.06.2001 г. № 44н (в ред. Приказа Минфина Российской Федерации от 26.03.2007 г. № 26н).
  18. Приказ Минфина РФ «Об утверждении методических указаний по бухгалтерскому учету материально-производственных запасов» от 28.12.2001 г. № 119н.
  19. Приказ Минфина РФ «Об утверждении методических указаний по инвентаризации имущества и финансовых обязательств» от 13.06.1995 г. № 49н.
  20. Приказ Минфина РФ «О формах бухгалтерской отчетности организаций» от 02.07.2010 г. № 66н.
  21. Приказ Минфина РФ Международный стандарт финансовой отчетности (IAS) 2 «Запасы» от 25.11.2011 г. № 160н (в ред. от 02.04.2013 г.).
  22. Федеральный закон РФ «О бухгалтерском учете» от 06.12.2011 г. №402-ФЗ.
  23. Федеральный закон РФ «Об аудиторской деятельности» от 30.12.2008 г. № 307-ФЗ.
  24. Федеральный закон РФ «О саморегулируемых организациях» от 01.12.2007 г. № 315-ФЗ.
  25. Федеральный закон РФ «О национальной платежной системе» от 27.06.2011 г. № 161-ФЗ.
  26. Федеральный закон РФ «О страховых взносах в Пенсионный фонд РФ, Фонд социального страхования РФ, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования» от 24.07.2009 г. № 212-ФЗ.
  27. Федеральный закон РФ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» от 24.07.1998 г. № 125-ФЗ (ред. от 05.05.2014 г. № 116-ФЗ).
  28. Федеральный закон РФ «Об обязательном социальном страховании на случай временной нетрудоспособности и в связи с материнством» от 29.12.2006 г. № 255-ФЗ (ред. от 31.12.2014 г. № 495-ФЗ).
  29. Указание Банка России «О порядке ведения кассовых операций юридическими лицами и упрощенном порядке ведения кассовых операций индивидуальными предпринимателями и субъектами малого предпринимательства» от 11.03.2014 г. № 3210-У.

  Монографическая и учебная литература

  1. Алборов Р.А. Аудит в организациях промышленности, торговли и АПК.: Учебное пособие: - М.: «Дело и Сервис», 2013. 578 с.
  2. Адамчук В.В. Организация учета материально-производственных запасов: Учебное пособие / Москва: Финстаинформ, 2011. 211 с
  3. Анциферова И.В. Бухгалтерский финансовый учет : учебник. - М. : Дашков и К, 2015. - 556 с
  4. Бухгалтерский и налоговый учет для практиков: (4-е изд., перераб. и доп.) Под ред. Г.Ю. Касьяновой. М.: ИД «Аргумент», 2012. 656 с.
  5. Вещунова Н.Л. Бухгалтерский и налоговый учет. Учебник. Москва: Проспект, 2013. 848 с.
  6. Воробьёва Е.В. Материально-производственные запасы / Воробьёва Елена. 7-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2014. 256 с.
  7. Епифанова Е.Б. Производственные запасы: учет, контроль и аудит: Учебное пособие М.: ИНФРА-М, 2012. 101 с.
  8. Золотарёв В.Н. Организация учета готовой продукции на предприятиях промышлености: Учебник. Москва: Перспектива, 2014. 672 с.
  9. Казакова Н.А., Г.Б. Полисюк [и др.];Аудит. Теория и практика: учебник для бакалавров под общ. ред. Н.А.Казаковой. - Рек. УМО. - М : Издательство Юрайт, 2014. - 385с.
  10. Кондраков Н.П. Бухгалтерский учет: Учеб.пособие 7-е изд. перераб. и доп. М.: ИНФРА-М, 2014. 841 с.
  11. Лигачева Л.А. Бухгалтерский учет: Учебное пособие М.: Юриспруденция, 2012. 320 с.
  12. Лытнева Н.А., Малявкина Л.И. Бухгалтерский учет: Учебник М.: Форум ИНФРА-М, 2012. 496 с.
  13. Маренков Н. Л. Бухгалтерский учет и финансовая отчетность в коммерческих организациях: Учебное пособие: - М.: Издательство «Экзамен», 2012. 336 с.
  14. Пошерстник Н.В., Мейксин М.С. Учет запасов в современных условиях СПб.: Издательский дом Герб, 2013. 528 с.
  15. Рожкова О.В., Гришкина С.Н. Бухгалтерский учет: Учебное пособие для вузов М.: ИД «Аргумент», 2015. 408 с.
  16. Савин А.А. Аудит для магистров: Практический аудит: учебник. - М: Вузовский учебник; ИНФРА-М, 2014.

  Статьи из журналов и газет

  1. Абрамов А.В. Аудит готовой продукции // Аудитор. 2013. № 1. С. 5 9.
  2. Алова Т.К. Учет запасов на предприятии // Актуальные вопросы бухгалтерского учета и налогообложения. 2012. № 1. С. 52 58.
  3. Гончаров Д.Г. Контроль процесса производства и продажи готовой продукции в организациях // Аудит. 2014. № 4. С. 7 12.
  4. Дружиловская Э.С. Новые правила оценки и учета запасов // Все для бухгалтера. 2013. № 1. С. 23 30.
  5. Жаронова Е.П. Учет готовой продукции // Бухгалтерское приложение к газете «Экономика и жизнь». 2013. № 44. С. 33 38.
  6. Зернова И.В. Аудит производства и продажи готовой продукции на предприятии // Аудит. 2015. № 9. С. 25 30.
  7. Капкова Е. Контроль выпуска и продажи готовой продукции на предприятиях // Аудиторские ведомости. 2014. № 15. С. 20 3
  8. Каримов А.А. Внутренний аудит в управлении // Аудит. 2014. С. 2 12.
  9. Козлова Е.П. Бухгалтерский учет продажи готовой продукции на предприятии // Бухгалтерский учет. 2015. № 12. С.31 35.
  10. Королева И. Как максимально сблизить учет по МСФО и РСБУ / И. Королева, Ю. Батарова // МСФО на практике -М: Актион, сентябрь 2011 - №3 - С. 15-21.
  11. Михайлова Д.Н. Методические подходы к аудиту учета материально-производственных запасов // Аудитор. 2014. № 22. С. 20 23.
  12. Соколов Л.А. Контроль в системе управления запасами на предприятии // Аудит. 2011. № 5 С. 30 35.

  Интернет ресурсы

  1. Бухгалтерия Информационно-аналитический портал #"right">Приложение 1

     Система нормативного правового регулирования

     аудита и контроля готовой продукции и ее продаж

     
     

     1. Федеральные стандарты аудиторской деятельности, утвержденные МФ РФ

     
     

     № правила (стандарта)Правило (стандарт)

     аудиторской деятельностиУтвердивший

     документФСАД 1/2010Аудиторское заключение о бухгалтерской (финансовой) отчетности и формирование мнения о ее достоверностиПриказ Минфина России от 20.05.2010 г. № 46нФСАД 2/2010Модифицированное мнение в аудиторском заключенииФСАД 3/2010Дополнительная информация в аудиторском заключенииФСАД 4/2010Принципы осуществления внешнего контроля качества работы аудиторских организаций, индивидуальных аудиторов и требования к организации указанного контроляПриказ Минфина России от 24.02.2010 г. № 16нФСАД 5/2010Обязанности аудитора по рассмотрению недобросовестных действий в ходе аудитаПриказ Минфина России от 17.08.2010 г. № 90нФСАД 6/2010Обязанности аудитора по рассмотрению соблюдения аудируемым лицом требований нормативных правовых актов в ходе аудитаФСАД 7/2011Аудиторские доказательстваПриказ Минфина России от 16.08.2011 г. № 99нФСАД 8/2011Особенности аудита отчетности, составленной по специальным правиламФСАД 9/2011Особенности аудита отдельной части отчетности

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     2. Федеральные стандарты аудиторской деятельности, утвержденные

     Правительством РФ

     
     

     № правила (стандарта)Правило (стандарт)

     аудиторской деятельностиУтвердивший

     документ1Цель и основные принципы аудита финансовой (бухгалтерской) отчетностиПостановление Правительства РФ от 23.09.2002 г. № 6962Документирование аудита3Планирование аудита4Существенность в аудите7Контроль качества выполнения заданий по аудиту8Понимание деятельности аудируемого лица, среды, в которой она осуществляется, и оценка рисков существенного искажения аудируемой финансовой (бухгалтерской) отчетности9Связанные стороны10События после отчетной даты11Применимость допущения непрерывности деятельности аудируемого лица12Согласование условий проведения аудита16Аудиторская выборка17Получение аудиторских доказательств в конкретных случаях18Получение аудитором подтверждающей информации из внешних источников19Особенности первой проверки аудируемого лица20Аналитические процедуры21Особенности аудита оценочных значений22Сообщение информации, полученной по результатам аудита, руководству аудируемого лица и представителям его собственника23Заявления и разъяснения руководства аудируемого лица24Основные принципы федеральных правил (стандартов) аудиторской деятельности, имеющих отношение к услугам, которые могут предоставляться аудиторскими организациями и аудиторами25Учет особенностей аудируемого лица, финансовую (бухгалтерскую) отчетность которого подготавливает специализированная организация26Сопоставимые данные в финансовой (бухгалтерской) отчетности27Прочая информация в документах, содержащих проаудированную финансовую (бухгалтерскую) отчетность28Использование результатов работы другого аудитора29Рассмотрение работы внутреннего аудита30Выполнение согласованных процедур в отношении финансовой информации31Компиляция финансовой информации32Использование аудитором результатов работы эксперта33Обзорная проверка финансовой (бухгалтерской) отчетности34Контроль качества услуг в аудиторских организациях

     
     
     

     3. Правила (стандарты) аудиторской деятельности, одобренные Комиссией

     по аудиторской деятельности при Президенте Российской Федерации

     
     

     Правило (стандарт)

     аудиторской деятельностиУтвердивший

     документПроверка прогнозной финансовой информацииОдобрено Комиссией по аудиторской деятельности при Президенте РФ 20.08.1999 г. (протокол N 5)Требования, предъявляемые к внутренним стандартам аудиторских организацийОдобрено Комиссией по аудиторской деятельности при Президенте РФ 20.10.1999 г. (протокол N 6)

     
     
     

     4. Иные документы, регулирующие аудиторскую деятельность в Российской Федерации

     Наименование документаУтвердивший документКодекс профессиональной этики аудиторовОдобрен Советом по аудиторской деятельности 22.03.2012 г., протокол № 4 О результатах мониторинга практики применения Кодекса профессиональной этики аудиторов и Правил независимости аудиторов и аудиторских организацийПротокол Совета по аудиторской деятельности 18.12.2014 г. № 15О правилах (стандартах) аудиторской деятельности, одобренных Комиссией по аудиторской деятельности при Президенте Российской Федерации (Извлечение)Протокол Совета по аудиторской деятельности 11.07.2011 г. № 1Сборник примерных форм аудиторских заключений о бухгалтерской (финансовой) отчетности (версия 1/2015)Одобрен Советом по аудиторской деятельности 24.03.2015 г. протокол № 16О квалификационных аттестатах аудиторовОдобрен Советом по аудиторской деятельности от 26.06.2012 г., протокол № 5Правила независимости аудиторов и аудиторских организацийОдобрены Советом по аудиторской деятельности 20.09.2012 г., протокол № 6Методические рекомендации по сбору аудиторских доказательств при проверке правильности формирования страховых резервовОдобрены Советом по аудиторской деятельности, протокол № 25 от 22.04.2004 г.Методические рекомендации по сбору аудиторских доказательств достоверности показателей материально-производственных запасов в бухгалтерской отчетностиОдобрены Советом по аудиторской деятельности 23.04.2004 г., протокол № 25 от 22.04.2004 г.Методические рекомендации по проведению аудита бухгалтерской (финансовой) отчетности паевого инвестиционного фондаОдобрены Советом по аудиторской деятельности 26.11.2009 г., протокол № 80Методические рекомендации по организации и осуществлению внутреннего контроля качества работы аудиторской организацииОдобрены Советом по аудиторской деятельности 26.11.2009 г., протокол № 80Методические рекомендации по проверке формирования страховых резервов при проведении аудита бухгалтерской (финансовой) отчетности страховой организацииОдобрены Советом по аудиторской деятельности 26.11.2009 г., протокол № 80Методические рекомендации по организации и проведению открытых конкурсов на право заключения договора на проведение аудита бухгалтерской (финансовой) отчетности организаций, указанных Федеральным закономОдобрены Советом по аудиторской деятельности 18.09.2014 г., протокол № 14Рекомендации саморегулируемым организациям по разработке специальных программ повышения квалификации аудиторов, желающих заниматься аудитом бухгалтерской (финансовой) отчетности кредитных организаций, банковских групп, банковских холдинговОдобрены Советом по аудиторской деятельности 20.12.2012 г., протокол № 7Рекомендации саморегулируемым организациям аудиторов по организации обучения аудиторов в связи с принятием Кодекса профессиональной этики аудиторов и Правил независимости аудиторов и аудиторских организацийОдобрены Советом по аудиторской деятельности 20.12.2012 г., протокол № 7Порядок рассмотрения Советом по аудиторской деятельности запросов по применению законодательства Российской Федерации об аудиторской деятельностиОдобрен решением Совета по аудиторской деятельности от 26.06.2012 г., протокол № 5Порядок оценки деятельности саморегулируемых организаций аудиторов по осуществлению внешнего контроля качества работы аудиторских организаций, аудиторовОдобрен Советом по аудиторской деятельности 20.09.2012 г., протокол № 6Порядок применения Росфиннадзором мер воздействия в отношении аудиторских организацийОдобрен Советом по аудиторской деятельности 19.06.2014 г., протокол № 13Рекомендации аудиторским организациям по раскрытию информации на своем официальном Интернет-сайтеОдобрены Советом по аудиторской деятельности 19.06.2014 г., протокол № 13Рекомендации аудиторским организациям, индивидуальным аудиторам, аудиторам по проведению аудита годовой бухгалтерской отчетности организаций за 2014 г.Приложение к письму Минфина России от 06.02.2015 г. № 07-04-06/5027Разъяснение практики применения законодательства Российской Федерации и иных нормативных актов, которые регулируют аудиторскую деятельность «Исчисление стажа работы претендента на получение квалификационного аттестата аудитора в случае отпуска по уходу за ребенком»Одобрено Советом по аудиторской деятельности 26.03.2013 г., протокол № 8Разъяснение практики применения законодательства Российской Федерации и иных нормативных актов, которые регулируют аудиторскую деятельность «Определение вида услуг, требования к порядку оказания, которых определены федеральными стандартами ФСАД 8/2011 и 9/2011»Одобрено Советом по аудиторской деятельности 26.03.2013 г., протокол № 8Разъяснение практики применения законодательства Российской Федерации и иных нормативных актов, которые регулируют аудиторскую деятельность «О порядке исчисления стажа работы аудитора в случае его нахождения в отпуске по уходу за ребенком»Одобрено Советом по аудиторской деятельности 27.06.2013 г., протокол № 9Разъяснение практики применения законодательства Российской Федерации и иных нормативных актов, которые регулируют аудиторскую деятельность «Определение вида услуг по проведению аудиторской организацией, индивидуальным аудитором экспертизы»Одобрено Советом по аудиторской деятельности 19.09.2013 г., протокол № 10Разъяснение практики применения законодательства Российской Федерации и иных нормативных актов, которые регулируют аудиторскую деятельность «Вопросы независимости аудиторских организаций от групп взаимосвязанных клиентов»Одобрено Советом по аудиторской деятельности 18.12.2014 г., протокол № 15Об утверждении Порядка создания единой аттестационной комиссииПриказ МФ РФ от 27.05.2010 г. № 51нДля пользователей аудиторских услуг в связи с вступлением в силу Федерального закона «Об аудиторской деятельности»Информационное сообщение Минфина РФДля аудиторских организаций и аудиторов в связи с вступлением в силу Федерального закона «Об аудиторской деятельности»Информационное сообщение Минфина РФОб изменениях Федерального закона от 30.12.2008 N 307-ФЗ "Об аудиторской деятельности"Информационное сообщение МФ РФ от 03.12.2014 г.Перечень случаев проведения обязательного аудита бухгалтерской (финансовой) отчетности за 2014 год (согласно законодательству Российской Федерации)Информация Минфина России от 28.01.2015 г.

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Приложение 2

     Общий порядок проведения аудиторской проверки

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Приложение 3

     
     
     
     
     
     
     
     

     Процедуры тестирования

     системы внутреннего контроля по учету готовой продукции

     
     

     №

     п/пНаправления и вопросы контроля

     Ответыданетн/о1. Организация хранения готовой продукции1.1.Защищены ли помещения складов от доступа посторонних лиц? Имеется ли: - охрана пожарная сигнализация?1.2.Проводятся ли инвентаризации готовой продукции (обязательные, плановые, внезапные)?1.3.Оформляются ли результаты инвентаризации документами (инвентаризационные описи, сличительные ведомости)?1.4.Составляются ли на дату инвентаризации отчеты материально ответственных лиц?1.5.Имеется ли постоянно действующая инвентаризационная комиссия?1.6.Привлекаются ли к ответственности лица, виновные в кражах, хищениях?1.7.Заключаются ли договора о материальной ответственности с кладовщиками, заведующими складами и др.?1.8.Материальная ответственность закрепляется за лицами, которые ранее привлекались к ответственности за хищения1.9.Бухгалтерский учет ведут лица, не имеющие доступа к материальным ценностям1.10.Разработаны ли: должностные инструкции, разграничивающие обязанности и ответственность работников при осуществлении операций с готовой продукцией инструкции по хранению, приемке и отпуску?2. Документальное отражение учета готовой продукции2.1.Применяются ли формы первичной документации?2.2.Составляются ли приходные и расходные документы на каждую операцию?2.3.Заполняются ли все обязательные реквизиты?2.4.Документы составляются в день совершения операции?2.5.Все ли машинные документы распечатываются?2.6.Имеются ли образцы заполнения документов, образцы подписей материально ответственных лиц?2.7.Производится ли нумерация первичных документов?2.8.Фиксируются ли документы (счета-фактуры, доверенности) в журналах регистрации?2.9.Производится ли проверка полноты оприходования готовой продукции?2.10.Применяется ли система нормирования готовой продукции?3. Сверка данных учета и отчетности3.1.Прикладываются ли первичные документы к отчетам материально ответственных лиц?3.2.Сверяются ли данные этих отчетов с данными первичных документов?3.3.Производится ли проверка отчетов на арифметическую точность?3.4.Применяются ли программы автоматизации бухгалтерского учета?3.5.Оговорены ли в учетной политике принципы учета готовой продукции (используемые счета, методы оценки и др.)?3.6.Проводится ли регулярная сверка данных ведомостей, оборотных ведомостей с Главной книгой (в случае, если учет не автоматизирован)?4. Организация контроля за готовой продукцией4.1.Организовано ли структурное подразделение для осуществления внутреннего контроля (отдел внутреннего контроля, ревизионная комиссия, служба внутреннего аудита и т.д.)4.2.Существует ли утвержденное положение об отделе внутреннего контроля?4.3.Имеется ли утвержденная программа, график проведения проверок?4.4.Имеются ли акты и другие внутренние документы, отражающие результаты проведенных проверок?4.5.Регулярно ли проводятся проверки и соответствует ли их периодичность утвержденным нормативным положениям по организации?4.6.Соответствует ли уровень компетентности контролеров объемам и сложности стоящих перед системой внутреннего контроля задач?4.7.Существует ли распределение обязанностей между контролерами?

     
     

     Приложение 4

     Процедура анализа методики учета готовой продукции

     № п/пВопросВариант

     ответа (да/нет)Необходимость дополнительных процедур1Оформляется ли выпуск готовой продукции первичными документами?2Осуществляется ли отпуск готовой продукции покупателям на основании необходимых первичных документов?3Используется ли в организации рекомендованная Методическими указаниями схема документооборота для осуществления контроля за отгрузкой ГП?4Выписываются ли в организации счета-фактуры в установленном порядке?5Соответствует ли оценка отгруженной продукции методу оценки, установленному учетной политикой?6Используется способ оценки ГП: - по фактической производственной себестоимости (ФПС) - по плановой производственной себестоимости (ППС)7Выпуск готовой продукции учитывается с использованием счета 408Организован ли отдельный учет отклонений фактической производственной себестоимости продукции от плановой или нормативной?9Правильно ли рассчитаны отклонения фактической производственной с/с от стоимости ее по учетным ценам?10Проводился ли в проверяемом периоде пересмотр плановых (учетных) цен на готовую продукцию?11При использовании способа оценки ГП методом полной производственной с/с правильно ли рассчитаны доли отнесения управленческих расходов на стоимость проданной продукции?12Полно ли отражается в учете выпущенная продукция?13Организован ли в организации соответствующий аналитический учет готовой продукции по местам хранения и отдельным видам готовой продукции?14Осуществляются ли регулярно инвентаризации готовой продукции на складах?15Установлены ли расхождения показателей отвесов и заборных листов с данными сводных накладных или счетов-фактур?16Установлены ли расхождения данных цеховых документов, подтверждающих наименование и сорт произведенной продукции, с документами на оприходование этой продукции на складах или на отпуск ее торговым организациям?17Полно и своевременно ли отражается в учете отгруженная и реализованная продукция?18Переходит ли право собственности на отгруженную продукцию к покупателю в момент, отличный от момента отгрузки?

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Приложение 5

     Порядок проверки

     корреспонденции СЧЕТОВ

     
     

     ┌─────────────────────┬───────┬─────────────┬────┬────────────────────┐

     │ Содержание │Коррес-│Корреспонден-│При-│Нормативный документ│

     │ хозяйственной │понден-│ция счетов в │ме- │ │

     │ операции │ция │соответствии │ча- │ │

     │ │счетов │с нормативны-│ние │ │

     │ │по дан-│ми документа-│ │ │

     │ │ным ор-│ми │ │ │

     │ │гани- │ │ │ │

     │ │зации │ │ │ │

     ├─────────────────────┴───────┴─────────────┴────┴────────────────────┤

     │ Оприходование готовой продукции без использования счета 40 "Выпуск │

     │ продукции (работ, услуг)" │

     ├─────────────────────┬───────┬─────────────┬────┬────────────────────┤

     │Принята к учету по │ │Дебет 43 │ │План счетов бухгал- │

     │фактической себе- │ │Кредит 20, │ │терского учета, опи-│

     │стоимости готовая │ │23, 29 │ │сание счета 43 "Го- │

     │продукция основного │ │ │ │товая продукция"; │

     │(вспомогательного, │ │ │ │ПБУ 5/01, п. 7 │

     │обслуживающего) про- │ │ │ │ │

     │изводства │ │ │ │ │

     ├─────────────────────┴───────┴─────────────┴────┴────────────────────┤

     │ Оприходование готовой продукции с использованием счета 40 │

     │ "Выпуск продукции (работ, услуг)" │

     ├─────────────────────┬───────┬─────────────┬────┬────────────────────┤

     │Отражен по факти- │ │Дебет 40 │ │План счетов бухгал- │

     │ческой себестоимости │ │Кредит 20, │ │терского учета, опи-│

     │выпуск готовой про- │ │23, 29 │ │сание счета 40 "Вы- │

     │дукции основного │ │ │ │пуск продукции (ра- │

     │(вспомогательного, │ │ │ │бот, услуг)" │

     │обслуживающего) про- │ │ │ │ │

     │изводства │ │ │ │ │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Отражен по факти- │ │Дебет 40 │ │План счетов бухгал- │

     │ческой себестоимости │ │Кредит 23 │ │терского учета, опи-│

     │выпуск готовой про- │ │ │ │сание счета 40 "Вы- │

     │дукции вспомогатель- │ │ │ │пуск продукции (ра- │

     │ных производств │ │ │ │бот, услуг)" │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Отражен по факти- │ │Дебет 40 │ │План счетов бухгал- │

     │ческой себестоимости │ │Кредит 29 │ │терского учета, опи-│

     │выпуск готовой про- │ │ │ │сание счета 40 "Вы- │

     │дукции обслуживающих │ │ │ │пуск продукции (ра- │

     │производств и хо- │ │ │ │бот, услуг)" │

     │зяйств │ │ │ │ │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Принята к учету по │ │Дебет 43 │ │План счетов бухгал- │

     │плановой себестои- │ │Кредит 40 │ │терского учета, опи-│

     │мости готовая про- │ │ │ │сание счета 43 "Го- │

     │дукция │ │ │ │товая продукция" │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Сторнировано превы- │ │┌─────────┐ │ │План счетов бухгал- │

     │шение плановой себе- │ ││Дебет 90 │ │ │терского учета, опи-│

     │стоимости над факти- │ ││Кредит 40│ │ │сание счета 40 "Вы- │

     │ческой себестоимос- │ │└─────────┘ │ │пуск продукции (ра- │

     │тью произведенной │ │ │ │бот, услуг)" │

     │продукции │ │ │ │ │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Отражено превышение │ │Дебет 90 │ │План счетов бухгал- │

     │фактической себесто- │ │Кредит 40 │ │терского учета, опи-│

     │имости произведенной │ │ │ │ сание счета 40 "Вы-│

     │продукции над плано- │ │ │ │пуск продукции │

     │вой себестоимостью │ │ │ │(работ, услуг)" │

     ├─────────────────────┴───────┴─────────────┴────┴────────────────────┤

     │ Отгрузка продукции │

     ├─────────────────────┬───────┬─────────────┬────┬────────────────────┤

     │Отражена себестои- │ │Дебет 90 │ │План счетов бухгал- │

     │мость проданной про- │ │Кредит 43 │ │терского учета, опи-│

     │дукции, в том числе │ │ │ │сание счета 43 "Го- │

     │по договорам мены │ │ │ │товая продукция" и │

     │ │ │ │ │счета 90 "Продажи" │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Отражена себестои- │ │Дебет 91 │ │План счетов бухгал- │

     │мость безвозмездно │ │Кредит 43 │ │терского учета, опи-│

     │переданной продукции │ │ │ │сание счета 91 "Про-│

     │ │ │ │ │чие доходы и рас- │

     │ │ │ │ │ходы"; │

     │ │ │ │ │ НК РФ , ст. 270,

     │ │ │ │ │подп. 16 │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Передана готовая │ │Дебет 79 │ │План счетов бухгал │

     │продукция обособлен- │ │Кредит 43 │ │терского учета, опи-│

     │ным подразделениям │ │ │ │сание счета 79 │

     │ │ │ │ │"Внутрихозяйственные│

     │ │ │ │ │расчеты" │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Передана готовая │ │Дебет 45 │ │План счетовбухгал- │

     │продукция комиссио- │ │Кредит 43 │ │терского учета, │

     │неру │ │ │ │описание счета 45 │

     │ │ │ │ │"Товары отгруженные"│

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Передана готовая │ │Дебет 58 │ │План счетовбухгал- │

     │продукция в счет │ │Кредит 91 - │ │терского учета, опи-│

     │вклада в уставный │ │по согласо- │ │сание счета 58 "Фи- │

     │капитал, в качестве │ │ванной стои- │ │нансовые вложения" │

     │вклада по договору │ │мости │ │ │

     │простого товарищества│ │Дебет 91 │ │ │

     │ │ │Кредит 43 - │ │ │

     │ │ │по фактичес- │ │ │

     │ │ │кой стоимости│ │ │

     ├─────────────────────┼───────┼─────────────┼────┼────────────────────┤

     │Отпущена готовая │ │Дебет 20, 23,│ │План счетовбухгал- │

     │продукция на соб- │ │25, 26, 29 │ │терского учета, опи-│

     │ственные нужды │ │Кредит 43 │ │сание счета 43 "Го- │

     │ │ │ │ │товая продукция" │

     └─────────────────────┴───────┴─────────────┴────┴────────────────────┘

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Приложение 6

     Процедура анализа ошибок,

     выявленных в ходе аудита готовой продукции

     
     

     Характеристики объекта учетаРезультаты аудиторской проверки

     (нужное подчеркнуть)Номер

     замечанийСумма

     (тыс. руб.)Существование и полнотаРеальность объекта учета (не) подтверждена первичными документамиВозникновение(Не) Выявлены финансово-хозяйственные операции, не отраженные в бухгалтерском учете за __ месяцев ____ годаПрава и обязательстваПраво собственности организации на готовую продукцию (не) подтверждается документамиСтоимостная оценкаОценка готовой продукции (не) соответствует их фактическому состояниюИзмерениеОперации по производству и выбытию готовой продукции отражены в учете в (не) правильной оценке согласно законодательству РФ и принятой учетной политике(Не) Выявлены несвоевременно отраженные финансово-хозяйственные операции за __ месяцев ____ годаПредставление и раскрытие(Не) Выявлены факты неправильной классификации финансово-хозяйственных операций по объекту учета(Не) Выявлены факты нарушений бухгалтерского учетаДанные о готовой продукции раскрыты в отчетности (не) полностью

     Лист исправлений данных бухгалтерского учета готовой продукции

     
     

     Форма отчетности, номер строкиИзменение

     (+, -), суммаОперация, замечание № (по данным отчетных документов)Исправительная запись, рекомендуемая

     аудиторомзамечание №дебеткредит

     
     
     
     
     

     Приложение 7

     Бухгалтерский баланс ООО «Новые технологии»

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Приложение 8

     Отчет о финансовых результатах ООО «Новые технологии»

     
     
     
     
     
     
     
     

     Приложение 9

     
     

     ООО “МЕТРОЭК”

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     АУДИТОРСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     
     
     
     
     
     
     
     

     Подготовлено для

     ООО «Новые технологии»

     (г. Москва)

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Москва 2015 г.

     
     
     
     

     Аудируемое лицо:

     ООО «Новые технологии»,

     ИНН: 7708229995, КПП 770801001

     Адрес местонахождения: 115432, г. Москва, 2-ой Южнопортовый проезд, д. 44А.

     Аудиторская организация:

     ООО “МЕТРОЭК”

     119313, г. Москва, Ленинский проспект, д. 95

     
     

     Мы провели проведен аудит прилагаемой бухгалтерской отчетности ООО «Новые технологии» за 2015 года. Данная отчетность подготовлена исполни-тельным органом ООО «Новые технологии» исходя из «Положение по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в Российской Федерации» (Приказ МФ РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ от 29.07.1998 г. № 34н).

     
     
     

     Ответственность аудируемого лица

     за годовую бухгалтерскую отчетность

     
     
     

     Ответственность за подготовку данной отчетности несет исполни-тельный орган ООО «Новые технологии». Наша обязанность заключается в том, чтобы высказать мнение о достоверности во всех существенных аспектах данной отчетности на основе проведенного аудита.

     
     
     

     Ответственность аудитора

     
     

     Ответственность за подготовку данной отчетности несет исполнительный орган ООО «Новые технологии». Наша обязанность заключается в том, чтобы высказать мнение о достоверности во всех существенных аспектах данной отчетности на основе проведенного аудита.

     Мы проводили аудит в соответствии с Федеральным законом об аудиторской деятельности. Аудит планировался и проводился таким образом, чтобы получить достаточную уверенность в том, что бухгалтерская отчетность не содержит существенных искажений.

     Аудит включал проверку на выборочной основе подтверждений числовых данных и пояснений, содержащихся в бухгалтерской отчетности. Мы полагаем, что проведенный аудит дает достаточное основание для того, чтобы высказать мнение о достоверности данной отчетности.

     
     
     
     
     
     
     

     Мнение

     
     

     По нашему мнению, прилагаемая к настоящему Заключению бухгалтерская отчетность достоверна, т.е. подготовлена таким образом, чтобы обеспечить во всех существенных аспектах отражение активов и пассивов ООО «Новые технологии» по состоянию на 31 декабря 2015 г. и финансовых результатов его деятельности за 2015 г. исходя из Положения по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в Российской Федерации (Приказ МФ РФ от29.07.1998 г. № 34н).

     
     
     
     
     
     

     Руководитель аудиторской [подпись] Инициалы, фамилия

     фирмы «МЭТРОТЕК Лазаренко О.С.

     
     
     
     
     

     05.02.2016 г.

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Приложение 10

     
     

     ООО “МЕТРОЭК”

     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Выписка из отчета

     о результатах аудиторской проверки

     за 2015 г.

     
     
     
     
     
     

     Подготовлено для

     ООО «Новые технологии»

     (г. Москва)

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Москва - 2015 г.

     
     
     
     

     Эксперты аудиторской фирмы “МЕТРОЭК” (далее Аудитор) в соответствии с контрактом № 26/2004 от 02.10.2015 г. провели аудиторскую проверку бухгалтерской отчетности ООО «Новые технологии» (далее Предприятие) за 2015 г. По результатам нашей работы мы хотели бы обратить Ваше внимание на следующие нарушения, представленные в Отчете (2 экземпляра).

     
     

     По замечаниям Аудитора, выявленным в ходе аудиторской проверки, необходимо внести исправления в регистры бухгалтерского учета с отметкой об исполнении по каждому пункту Отчета, после чего второй экземпляр Отчета должен быть возвращен Аудитору. В графе «Отметка об исполнении» просьба указать, кем были приняты к исполнению рекомендации Аудитора, дата исполнения, номер исправительной проводки, где и кем рассматривались общие рекомендации и т.п. В случае несогласия с мнением Аудитора или неисполнения рекомендаций указать причины и ответственное лицо. Если у Вас возникнут вопросы, касающиеся изложенного в настоящем Отчете, мы незамедлительно готовы обсудить их с Вами.

     
     
     
     

     Руководитель группыЛазаренко О.С.

     
     
     

     Аудиторы:Николаев И.Н.

     
     

     Морозов П.П.

     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     

     Раздел «Учет готовой продукции»

     
     

     Вид нарушения: Занижена сумма выручки от реализации продукции, занижена себестоимость реализованной продукции, занижена налогооблагаемая база по НДССоответствующие документы:Оборотная ведомость, книги продаж, Главная книга, первичные документы.Выявлено:1. Неверно отражены в бухгалтерском учете суммы, поступившие в оплату счетов-фактур № 24185 и № 24186 от 9.09.2015 г.

     2. Занижена сумма выручки от реализации продукции в сумме 502,3 руб. за сентябрь 2015 г.

     3. Занижена себестоимость реализованной продукции за сентябрь 2015 г. на 381, 86 руб.

     4. Занижена налогооблагаемая база по налогу на добавленную стоимость за сентябрь 2015 г. на 502,3 руб., в связи с чем занижен налог на 45,66 руб.

     Бухгалтерское оформление:Дт51Кт62произведена запись на основании служебных записок;

     Дт76Кт 68начислен НДС в бюджет.Комментарии Аудитора:Внести исправления в бухгалтерский учет.Рекомендации и исправления:Пересчитать сумму выручки от реализации продукции. Внести исправления в бухгалтерскую отчетность. Провести перерасчет себестоимости реализованной продукции и внести исправления в бухгалтерскую отчетность. Суммы, поступившие в оплату счетов № 24185 и № 24186, отразить в книге продаж. Уточнить декларацию по НДС за 3 квартал 2015 г.Отметки об исполнении:Выполнено. Типологизация политико-правовой ментальности На основании вышеизложенных теоретико-методологических положений и принципов можно перейти к анализу основных проявлений и типов этом же контексте можно говорить и о ментальности классов - господствующего и эксплуатируемого, которые явно обладают весьма трудноуловимой в рефлексии матрицей типизаций и оценок, общей схемой смыслопостроений, определяющей характер (классового) правового и политического мышления, соответствующие поведенческие акты, привычный социальный «отклик» (реакцию представителей определенных классов на те или иные символические, деперсонифицированные образования - право, законы, власть, пенитенциарную систему и др.).При известном отходе от марксистских социальнофилософских постулатов и намеренном отвлечении от идеи о том, что каждый индивид в современном обществе так или иначе является носителем ментальности различных уровней (семьи, корпорации и т.д.), вполне уместно выделять и виды правовой ментальности относительно имеющих место различных социальных страт: «дворянская ментальность», «купеческая ментальность», «крестьянская ментальность » и др. В последние десятилетия все чаще спорят­ о профессиональном правовом менталитете - ментальности юристов (судейская, милицейская, адвокатская и т.д.), экономистов, врачей, учителей и т.п. Однако существенные черты, качества, принципиально отличающие лиц разных видов занятости и позволяющие в одном и том же социуме и государстве утверждать о действительном различии их мировидения «на профессиональной основе», не всегда удается выделить. С еще большей осторожностью следует утверждать о возможном выходе профессионального юридического менталитета за национальные границы, об объединении на этой основе лиц одной и той же профессии в разных странах. Вообще, к идее унификации правовой ментальности следует относиться максимально взвешенно, с известными теоретическими допущениями и методологическими «оглядками».Опираясь на известные труды зарубежных и отечественных историков, культурологов, политологов (М. Бахтина, М. Блока, Ф. Броделя, А. Гуревича, Л. фон Мизеса, Л. Фев- ра и др.), посвященные особенностям чувств и образа мыслей, «коллективной памяти» людей определенной эпохи (средних веков, Возрождения, Нового времени и др.)» выделяют так называемые историко-эпохальные типы правового менталитета,­ которые к тому же «привязаны» и к конкретному цивилизационному ареалу, например правовой менталитет европейского Средневековья или ренессансная западноевропейская ментальность и т.д. В явно немногочисленной современной отечественной специальной литературе, в которой встречаются рассуждения относительно природы и видов правовой ментальности, можно обнаружить подходы более высокой степени обобщения. В частности, авторы словаря по философии права В.А. Бачинин и В.П. Сальников предлагают различать ментальность «западного» и «восточного» типов и, видимо, впервые в нашей научной традиции явно формулируют их характерные признаки. В общем, пространство поиска оснований классификации неисчерпаемо, естественно, сопряжено с теми целями, которые исследователь перед собой ставит. Отсюда и стремление ряда авторов (например Г. Хофстеда) выделять «индивидуалистический» и «коллективистский» правовой менталитет, господствующие в «чистом» виде или каким-то образом сочетающиеся (в Японии) в конкретных странах современного мира, «мас- кулинистический» и «феминистический» типы, публичноправовую и частно-правовую ментальность­ и др.Возвращаясь к специфике отечественной политико-институциональной действительности и учитывая цель и задачи настоящего исследования, остановимся еще на одном основании классификации ­ неоднороден. Он явно имеет сегрегационную природу, в смысле исторически сложившегося разрыва между столичной и провинциальной ментальностью. « Для русского менталитета (в нашем случае правового менталитета. - А.М., В.П.) имеют огромное значение гигантские размеры страны. Благодаря громадным размерам государства, пространственной рассеянности населения, различных укладов, культур, возникает своеобразная историческая инерция, небезразличная к историческим судьбам России. Эта инерция является, если хотите, роком для нашей страны. Скажем, во Франции влияние Парижа на протяжении всей истории, особенно в Новое время, было решающим - страна шла туда, куда шел Париж (кроме, пожалуй, периода Парижской коммуны 1871 г.)». Замечание правомерно и теоретически оправданно. Устойчивый «регионализационный» характер российской политико-правовой культуры (от которого, конечно, в известной степени исследователь может и абстрагироваться) всегда находился в центре внимания знаменитых российских «централизаторов»: от Ивана Калиты до Иосифа Сталина. Однако великий парадокс заключается в том, что увеличение степени централизации власти оказывало обратное влияние на национальную юридическую и политическую ментальность. Хотя внешне усиление центра всегда приводило к единству территорий, но в ментальном измерении часто это оказывалось лишь квазиединством. В качестве примера достаточно вспомнить вечные противоречия между Москвой и регионами, во многом порожденные и (что удивительно!) поддерживаемые самим центром. Первичный источник, исторический «первотолчок» здесь-это ничем не ограниченная централизаторская политика Москвы, а затем ее особый статус в качестве политико-правового и культурного центра и, как следствие, столичная харизма. Более того, в плане народного юридико-государственного мировидения « в русской истории передача статуса столицы от Москвы Петербургу, как это ни парадоксально, - факт малопримечательный, маловыразительный и почти никак не отразившийся на ментальности Москвы (...) Отдельная и хорошо знакомая тема - «Москва - Третий Рим». Невозможно представить Петербург в тоге «Третьего Рима». Дело не в утерянном средневековье, а в менталитете, заявленном и явленном в его истории», - пишет М. Уваров.В итоге в едином национальном духовном пространстве сложилось два политических и юридических центра, два разновеликих ментальных полюса: столица - провинция.Данная бинарная конструкция оказа??ась настолько устойчивой, что спокойно пережила самые разные (часто трагические) повороты отечественной истории. Конечно же, можно выделить множество причин и предпосылок, определяющих и сохраняющих такое положение дел, например, сосредоточение в столице огромных интеллектуальных, информационных (центральные СМИ, архивы, библиотеки) и материальных ресурсов, уникальная возможность незначительной части московского электората оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций политический фон, и т.д. Эти факторы действительно имеют место и, что называется, «лежат на поверхности», но есть и глубинные, скрытые основания для столично-провинциальной дифференциации и идентификации российского менталитета и правового самосознания. Это, прежде всего, принципиально различная правовая и политическая динамика носителей менталитета, разные степени «уязвимости» от радикальных политических (часто популистских) идей и­ настроений, отличающийся уровень «открытости» (мобильности) юридической культуры и всей правовой инфраструктуры для политико-правовых инноваций, заимствований, «продвижения иностранного правового миссионерства».«Разрыв» столицы и провинции в России становится еще более ощутим и, наверное, более социально значим в периоды общенациональных политико-правовых преобразований, потрясений, кризисов. Так, традиционный исход населения в Сибирь в XVI-XVIII вв. был своеобразной формой протеста против «искоренения древних навыков» и «унижения россиян в собственном их сердце» со стороны центральной власти, представлялся необходимым условием сохранения духовной и этнической самости определенных групп населения. Яркий пример тому - старообрядцы.В ходе исторического развития страны произошла своеобразная селекция, в результате которой в Центральной России, как правило, оставались наиболее лояльные к государственной власти, а в Сибирь, на Дон, Волгу уходили те, кто стремился к различным формам (подробнее об этом в гл. 4) противостояния центру. Уже в силу этих обстоятельств политико-правовой менталитет населения Центральной России, и прежде всего столицы,­ и юридическая ментальность Сибири (как, впрочем, и иных окраин) формировались различным образом.Эта дифференциация особенно проявляется в условиях так называемого «реформаторско-правового» развития страны: инерционность ментальной системы провинций, здоровый «крестьянский» консерватизм, прагматичность, недоверие к тому, что предлагается центральной властью, - все то, что «отсеивает» крайние и нежизнеспособные юридические и политические варианты развития государства.Несомненно, что все вышеназванное (как, впрочем, и еще многое другое) влияет на содержание структур национального политико-правового менталитета, а следовательно, его «субментальное расчленение» и методологически, и теоретически оправдано. Поэтому говорить о едином российском юридическом менталитете можно, но лишь с известной степенью условности, абстрагируясь для решения определенных исследовательских задач от его дифференциации по вертикали.«­ Русский народ, как и все другие, имеет свои особенности. Одной из них является психическое восприятие * государственной власти, государственно-правовых институтов, отношение к их возникновению, смене и развитию. Современные русские люди, проживающие в столице и впровинции, оценивают их по-разному». В этой связи очевидна и общеизвестна роль обычаев, традиций, устоев жизни какой-либо местности, накладывающих отпечаток на нравственное состояние постоянно проживающих там людей, во многом обусловливающих их поведение, иерархию ценностей, определяющих реакции индивидов в определенных, часто нестандартных ситуациях.В рамках политико-юридического дискурса последнее неизбежно воплощается в различных вариантах правового поведения: например, преобладание законопослушных (конформистских или маргинальных) граждан в российской провинции или, наоборот, в столице, правовой нигилизм как массовое столичное явление либо показатель деформированного правосознания провинциалов. Очевидно, что при подобном рассмотрении, при исследовании данных вопросов неизбежен выход за узкие рамки позитивистской теории правосознания в принципиально иное концептуальное поле - национальную юридическую ментальность, а в итоге - создание юридико-антропологического «портрета» российского общества.В этом случае радикальная смена методологических и теоретических позиций - явление положительное и эвристически необходимое, так как взгляд на развитие многихчасто влияет на их оценку, дает возможность для всестороннего,­ комплексного и адекватного понимания причин и результатов.Например, известные отечественные события августа 1991 г. показали, что только небольшая часть граждан, причем преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге, пошла за реформаторами, большая же часть населения страны, в основном жители провинции, колебались и выжидали, пассивно наблюдая за ходом борьбы, остававшейся чуждой их политическому и правовому сознанию, «ментальному» настроению. Поэтому «власть попала в руки реформаторов не благодаря всенародной борьбе за свободу, она упала к их ногам, а реформаторы были вынуждены ее поднять». Наверное, на материале подобных кризисных общественно-политических ситуаций как нельзя лучше эксплицируется столично-провинциальная дифференциация российского юридического менталитета.Очевидно, что для регионов характерна иная ментальность (хотя и не выходящая за рамки российского правового менталитета), и это проявляется в позициях, ценностных ориентациях, стиле юридического и политического мышления, мотивациях, образцах правового поведения людей. Региональное г��сударственно-юридическое самосознание - это не только отождествление граждан с определенной территориальной общностью­ и ее правовыми и политическими устоями, но и в известной степени противопоставление себя членам столичной общности.В немногочисленной современной политологической и юридической литературе, посвященной рассмотрению подобных проблем, делаются попытки выделения характерных особенностей и атрибутов провинциальной и столичной правовой ментальности, что, с одной стороны, позволяет говорить о научном характере вертикального деления национального ментального пространства, а с другой - способствует пониманию ряда ключевых проблем национальной правовой системы, имплицирует методологически важные для решения многих прикладных вопросов современной отечественной правовой науки положения. Тем более что ментальный «плюрализм» недостаточно учитывается и в современном управлении и самоуправлении, формировании системы национальных политических институтов и структур в постсоветском пространстве, а мотивационный потенциал регионального правосознания часто во- рбще игнорируется как законодателем, так и правоприменителем, причем не только в столице, но и на местах.В.Н. Синюков, развивая идею о специфике Москвы как современного культурно-политического центра российской правовой системы, формулирует­ несколько основных постулатов, раскрывающих сущность и специфику столичной (мегаполисной) ментальности:- в настоящий период Москва занимает в правовой жизни страны положение, намного перекрывающее значимость для развития национального права других субъектов политического процесса (юридически и политически «избыточный» статус столицы. - А.М., В.П.);- столичное население более, чем в других регионах, предрасположено к экзальтации, эпатажу, податливости к ситуативной реакции, зависимости от иностранного юридического и идеологического воздействия (повышенная восприимчивость к радикальным, причем самого разного происхождения и направленности, часто популистским идеям и действиям, умение сравнительно быстро адаптироваться к новым государственно-правовым реалиям. - А.М., В.П.);- столичный электорат имеет особый политический вес, так как именно его относительное социальное благополучие является условием «выживания» правительства и в конечном счете определяет (столичную?!) легитимность государственной власти (тем более, если последняя не пользуется очевидной и явной поддержкой большинства населения страны!). Поэтому, например, незначительная часть московского­ электората (и это самим электоратом осознается и влияет на типич??ые черты его правового поведения, политические и юридические ценности и установки) имеет уникальные возможности оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций социальный фон.Вполне уместными в контексте данной работы являются замечания И.А. Иванникова, который хотя и уделяет внимание, прежде всего, особенностям провинциальной правовой ментальности, тем не менее формулирует рядположений относительно политико-правового менталитета столицы.Так, «­ столичный человек в моральном отношении более раскрепощен, безответственен, чем провинциал. В силу ряда объективных причин, столичное население России в своей массе всегда было более образованным (в том числе и юридически образованным. - А.М., В.П.), информированным, чем провинциальное». И с этим трудно спорить! « Провинциалы, проживающие в небольших населенных пунктах, с возрастом осознают свое место в этом социуме, предвидят последствия своих действий... Моральная ответственность пронизывает отношения между людьми в провинции очень глубоко, способствуя формированию законопослушных граждан, у которых хорошо развито чувство долга». Действительно, в расширение сказанного можно отметить «склонность» правового поведения провинциалов к правомерному конформистскому и привычному поведению (хотя определенный процент маргиналов и здесь дает о себе знать, особенно в период кризисов, приводя к резким скачкам уровня криминогенности в регионах).Можно согласиться и с тем, что русское провинциальное государственно-правовое сознание направлено на поиск приемлемых (идеальных) государственно-правовых форм и институтов не «на стороне», а в собственном прошлом, историческом опыте русского народа, его государственности. Отечественная история знает немало примеров, когда признаки, ярко выраженные в провинциальной политико-правовой ментальности - соборность, патриотизм, традиционализм и др. - выступали необходимой духовной основой движения различных слоев населения, подвижничества отдельных личностей по спасению государства Российского в периоды острейших цивилизационных кризисов (от Смуты до реформаторского лихолетья концаХХв.). «Малые», «простые» люди, жители Нижнего Новгорода, Костромы, Ярославля, донских казачьих станиц и др. в эпохи потрясений и преобразований становятся «заботниками»­ о судьбах государства.Сквозное, вертикальное различение отечественной правовой ментальности имплицирует необходимую в этом случае дифференциацию содержания основных компонентов национального юридического мира, предполагает «столично-региональную» поправку, учет ментальной специфики провинциальных и столичных ее носителей при анализе сущности и значения многочисленных институтов, стандартизирующих юридическую ментальность (СМИ, правоохранительные органы, адвокатская и судебная практика, юридическая наука и т.д.).Нельзя обойти вниманием и развитие региональных элит, во многом влияющих на поддержание ментальной дифференциации. Региональная элита стремится обозначить себя не только политически и организационно (институционально), но и по правовым, идеологическим и мировоззренческим основаниям, обнаружить и закрепить на уровне массового сознания населения данного региона собственные, оригинальные исторические и интеллектуальные традиции, которые обычно старательно «изыскиваются» в прошлом данной территориальной единицы. И это неизбежно, так как процесс самоорганизации, становления данной группы всегда сопровождается и ее мировоззренческой самоидентификацией.­ Ясно, что политические и правовые ритуалы (обряды), ценности и символы как способы выражения политико-правовой ментальности наличествуют и в провинциальной, и в столичной ментальности, однако смысловое и содержательное наполнение, направленность и, вероятно, динамика их все-таки будут отличаться.Учитывая, что данная проблема это, несомненно, предмет отдельного исследования, тем не менее сформулируем ряд положений важных, по мнению автора, для подробного изучения специфики правового поведения и правосознания этих больших групп населения.1. Следует определить значение и специфику законов и подзаконных нормативных актов, актов реализации, правовых отношений, иных правовых средств (стимулов, ограничений, дозволений, запретов, поощрений) в плане регулирования многообразия общественных отношений с позиций столичного и провинциального государственноправового сознания, а соответственно выйти на актуальнейшую проблему отечественного политико-правового познания - правовой режим, т.е. установленный законодательством особый порядок регулирования, представленный специфическим комплексом правовых средств, который при помощи оптимального сочетания стимулирующих и ограничивающих элементов создает­ конкретную степень благоприятности либо неблагоприятности для беспрепятственной реализации субъектами права своих интересов. В этом контексте стоит проанализировать особенности правовых режимов в столице и российских регионах, выявить степень эффективности действия правовых норм, арсенал средств «продавливания»'различных юридических регуляторов в общественные отношения данных субкультур, характерные черты регионального правотворчества и сложившейся правоприменительной практики.2. Рассмотреть соотношение писаных (юридических) и «неписаных» (обычных) норм поведения в механизме регулирования общественных отношений в столице и провинции.3. Создать необходимые теоретические и методологические основания для решения ряда прикладных вопросов, в частности определения природы и влияния на поведение населения правозначимых установлений, действующих по типу правовых аксиом и презумпций, которые во многом есть продукт политического и юридического опыта сто-1/2 6 Зак 007личных и провинциальных групп; или выявления типичных реакций (юридических и неюридических) на определенные варианты поведения на периферии и в столице (например, сложившийся традиционный уровень «privacy»­ - уважение частной жизни индивидов, признание правовой «экстерриториальности» личности, необходимости защиты внутреннего мира (субъекта, семьи и д��.) от вторжения различных «других», а также неформальные и неписаные индивидуальные представления о должном и нормальном поведении).4. Следует изучить социально-психологические и историко-культурные (архетипические) причины устойчивости (или неустойчивости) в столичном или провинциальном государственно-правовом менталитете «образа» определенной формы правления, государственного устройства и политического режима, тех или иных политических структур и институтов, ценностной иерархии (например, место и значение патриотизма, вестернизации или русофобии; анархизма и этатизма; консерватизма или реформизма и т.д.), а также возможные политико-юридические и социальные последствия деформации или вовсе разрушения привычных (цивилизационных, национальных) схем, стереотипов и институтов.5. Очевидный интерес представляет рассмотрение влияния этнических и религиозных установлений на право- понимание и правореализацию, поведение субъектов в правовой сфере в центре и российских провинциях.6. Вероятно, следует рассмотреть­ склонность той или иной группы населения к оценке различных общественно- политических событий, соотношение правовых чувств и элементарных политических и правовых знаний, юридических стереотипов, привычек, разного рода «автоматизмов» как на обыденном, массовом, так и на профессиональном и даже (что уже отмечалось выше) научно-теоретическом уровне в столице и в провинции (последнее особенно проявляется в расстановке методологических акцентов в правовой литературе последних лет: увлечение западными, либеральными (немарксистскими) доктринами, в основном характерное для столичных научных кругов, и, правда, пока еще немногочисленные попытки провинциальных юристов и философов провести культурно-историческую идентификацию российской правовой системы).Конечно, природа законов не проста. Сложность ее в том, что в любом государстве закон должен быть функциональным, выполнимым, результативным и одновременно в своем национально-культурном аспекте, по своему содержанию опираться на исторически сложившиеся представления членов общества, отвечать их интересам и нравственным ожиданиям.Заметим, что фундаментальные отечественные работы, посвященные данной проблематике, практически­ отсутствуют. Хотя с позиций современного политического реформирования, в контексте развития отечественного федерализма и актуальных интенций российской юридической науки элиминация ментальных различий этих больших групп населения страны, игнорирование ментальной неоднородности российского общества часто привод??т к недопустимым идеализациям и абстрактным, оторванным от национальной конкретики юридическим построениям, что в результате оказывает негативное, вполне ощутимое воздействие и на реальные политико-правовые процессы в современной России. В этом плане следует согласиться с мнением ряда авторов, рассматривающих различные аспекты регионального законодательства в современной России и считающих, что «­ спонтанно начавшийся процесс регионального законотворчества получил столь же спонтанное развитие. Это во многом объясняется отсутствием глубокой общетеоретической проработки серьезных проблем регионализма... вопросов законотворческого процесса на субъектном уровне... других проблем, без решения которых невозможно обеспечить эффективную нормотворческую деятельность органов государственной власти субъектов Федерации». Вполне очевидно, что появление феномена регионального законодательства актуализировало многие темы общей теории права и государства, в том числе вызвало необходимость прояснения духовного смысла провинциального юридического и социально-политического уклада, его специфики, естественно, находящих свое отражение в целом комплексе правовых проблем российского регионализма (вопросах об источниках права, системе законодательства, иерархии нормативных правовых актов и др.), осложненных к тому же многонациональным (полирелигиозным) составом населения страны.Сам факт возникновения и наличия столичной и провинциальной юридических ментальностей, этих во многом отличающихся политико-правовых «миров», говорит о том, что в России (и это отчасти уже было показано выше и будет выявляться в дальнейшем) были и есть для этого определенные условия, что представления граждан о границах допустимого поведения, приемлемых политических институтах, механизмах правового регулирования (начиная с Конституции и заканчивая подзаконными нормативно-правовыми актами и деловыми обыкновениями) часто обусловлены их отнесенностью к столичному или провинциальному социуму. Поэтому «актуальным направлением развития­ правовой системы в XXI столетии должно стать воссоздание местной правовой культуры. Этот проект для России поистине достоин века».Глава 3РОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНОГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРАВОМЕНТАЛЬНЫЙ ТИП3.1. Генезис и особенности российской правоментальностиИсследуя национальную политико-правовую ментальность и политическое мировидение, начинаешь ясно осознавать связь времен и эпох, событий, великих государственных деяний и не менее великих национальных крушений. «Мертвый хватает живого», ничто в истории народов не проходит бесследно и не возникает беспричинно, историческое бытие непрерывно и целостно; это вечное становление национального самосознания как незыблемой основы, начала всех социальных сфер. «­ Генезис - это история становления и развития явления, представляющая собой органическое единство количественно или качественно различных исторических состояний (этапов)...». Человеческое измерение государственно-правовых процессов всегда исторично и культурно, оно не может быть измерением вообще, универсальным, глобальным, схематичным (подобно Марксовым формациям), юридический мир всегда национален и цивилизационен, формируется и существует только в определенном временном и геополитическом (геоюридическом)процессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном­ в ­ этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни разрабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно­ прав А. Балицкий - ­еще с начала 60-х годов XIX в., утверждал: «.. .русское государство заболело манией самоубийства».Сравните. « Видел, как задумали они увенчать всю эту сеть венцом Французской Конституции... Я не мог утерпеть и восстал всей душою против их плана... Я в 1881 г. помешал Конституции», - описывает свою роль в переходе страны от периода реформ 60-70-х годов к известным контрреформам 80-90-х «духовный наставник» отечественного консерватизма, подлинный творец эпохи Александра III К.П. Победоносцев. С откровениями радикала Г.В. Плеханова, который, выступая на II съезде РСДРП, подобно своему «непримиримому» идейному оппоненту отмечает «относительность» существующих на Западе правовых предписаний и принципов, а в конечном счете и «сомнительную пользу» для революционного Отечества ряда демократических институтов западного образца: « Если в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели». « Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона», - подытоживает В.И. Ленин. « Вот почему анархисты, начиная с Годвина, всегда отрицали все писаные законы, хотя каждый анархист, более чем все законодатели взятые вместе, стремится к справедливости...», - не менее откровенно («постскриптум») утверждает князь Петр Кропоткин. Эти краткие афористические формулы, своеобразные эпиграфы к политико-юридическому укладу российского общества отражают правовой вакуум, характерный для доктринального уровня национальной правовой системы, несомненно, представляют собой результат предшествующего развития отечественной государственной инварианты, образа отечественного юридического мышления. В этой связи ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства,­ национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов» удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием­ властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные взгляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого «­ являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования». Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожелает, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно­ за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: «­ Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. » Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску»­ послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. «­ Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133. Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Америка??ской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти « великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134. Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. « Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», - утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании­ подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или,­ используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей, обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. «­ Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху и, вместо непривычнойдемократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души ... ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий, но также к проявлению грубости и жестокости, воспользовался русским мессианизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России». Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. « Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», - вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Д??крета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность­ карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической­ диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают» положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили многие­ традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, «­ есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе никто не может упрекнуть ни прокурорский надзор, ни судебные органы - в том, что они берут на себя смелость исправлять законы или берут на себя смелость истолковывать их по-своему. Они делают то, что им приказал рабочий класс и партия, и больше от них требовать нельзя... И поменьше юристов». Национальное (теперь советское!) правопонимание приобретает партийно-классовое обоснование. « Советское социалистическое право есть совокупность правил поведения (норм), установленных или санкционированных социалистическим государством и выражающих волю рабочего класса и всех трудящихся, правил поведения, применение которых обеспечивается принудительной силой социалистического государства...», - подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что « таким образом в 1938 г. в советской юридической науке произошла смена правовой парадигмы, что стало возможным в условиях особой политической ситуации того времени, в силу жесткой диктатуры всевластия Сталина». Эта «новая» парадигма, элиминирующая индивидуалистический подход как способ объяснения феномена общественного роста, а с другой стороны, инициирующая многие начинания и определяющая судьбу многих «начинателей», сопутствовала (и скорее всего не исчезла и сейчас) всей (а особенно имперской) отечественной истории. По большому счету (несмотря на многочисленные попытки инородных влияний, разнообразные заимствования и идеологические маневры власти), российский политико-правовой дискурс всегда остается замкнутым в структурах и содержании национального менталитета.Закрытая (в данном случае политико-правовая), само- изолированная система оказывается неспособной (следуя принципу положительной обратной связи) усваивать какие-либо внешние воздействия, будь то марксизм в своем первозданном виде или ведущий свою «родословную» отstatus libertatis, принципа неподопечности индивида, примата индивидуальности над любыми [13]политическими и социальными институтами либерализм. Подобные системы не могут находиться в постоянном изменении: флуктуации, случайные отклонения значений величин от их средних показателей (показатель хаоса в системе) не бывают настолько сильными, чтобы­ привести к так называемому необратимому развитию всей системы, когда прежняя конструкция либо качественно изменяется, либо вообще разрушается. Даже такой переломный момент в социально-государственной жизни, каким по определению и должна быть подлинная революция, в итоге не порождает характеризующуюся принципиальной непредсказуемостью зону бифуркации в развитии отечественных политических и правовых учений. Возникает, как известно, лишь весьма кратковременный период «разброда и шатаний», завершающийся полной и окончательной победой по-настоящему национальных доктрин.Здесь уместно вспомнить хорошо известные замечания Карла Поппера об обществах «закрытого» типа. Критикуя идеальное государство Платона, античную утопическую традицию (которую Поппер завершает марксизмом), он на самом деле стремится досконально рассмотреть сущность и природу любого тоталитаризма (представляющего «закрытый» социальный порядок). «...­ Сила и древних, и новых тоталитарных движений - как бы плохо мы ни относились к ним - основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность». Не только в свое время Платон, но и российские деятели конца XIX-начала ХХ в. - от гуманистически мыслящих представителей многострадальной intelligentsia до крайних радикалов всех «мастей», включая, естественно, и пришедших к власти большевиков - «с глубочайшим социологическим прозрением обнаружил(и), что его современники страдали от жесточайшего социального напряжения...».На доктринальном уровне (а впрочем, и не только на нем) советские правоведы уже к началу 30-х годов отлично «снимают» это напряжение: теоретический монизм, сулящий национальному режиму «божественное благо» покоя и процветания, окончательно укореняется в отечественной политической и правовой жизни, сменяя чуждый отечественному миру критический рационализм, позволяющий осуществлять «контроль разума» за принятием политических и иных решений.Видение реальности сквозь призму закономерностей ее самоорганизации позволяет проследить и отметить определенную содержательную связь, логику преемственности и в то же время момент развития в организации собственного социально-правового пространства, правоотношений, юридической и государственной идеологии, в осмыслении идеалов свободы­ и справедливости. Национальная мироорганизация по неписаным, сгруппированным и выраженным в архетипических социокультурных символах основам миропорядка обеспечивает возможность самоидентификации событий отечественной правовой истории, позволяет распознавать в спонтанном разнообразии повседневности общие универсальные алгоритмы саморазвития, самоструктурирования, предполагающие соответствующую смысловую окраску, содержание и характер проявлений «национального правового и политического гения», В рамках подобного понимания ничто из действительно отмеченного нашей «печатью» не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, но проявляется в новых (часто причудливых) формах бытия. Так, точно подметил Я. Грей: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей ...».Непредвзятое исследование специфики отечественных правовых доктрин демонстрирует явную склонность (именно склонность) российской, в целом евразийской социокультурной модели к ментальности восточного типа, характеризующейся традиционализмом, слабой восприимчивостью и сильной настороженностью (до последнего времени) к заимствованному опыту, чуждостью к безграничному рационализму­ и т.д. Данные признаки отличают досоветское, советское (возможно, время покажет, что и постсоветское) развитие российской правовой науки. Справедливости ради, конечно, следует отметить, что начиная с середины 50-х годов в теории советского права делается попытка развернуть полемику между приверженцами официального правопонимания и сторонниками его расширения или пересмотра. Однако эти «дискуссии обходили самое главное национальные основы правопонимания, дело сводилось к столкновению между «узким», «норма- тивистским» и «широким» подходом к праву».Вполне закономерно и то, что дискуссия о понятии права в советской юридической литературе практически не выходила за рамки позитивистского дискурса. Юридическая мысль как всегда вращалась в привычном круге идей, в целом отражающих миропонимание отечественной интеллектуальной элиты. Так, уже в 1971 г. профессор С.С. Алексеев, отстаивая концепцию государства социалистической законности против буржуазной теории правового государства, защищал традиционное для российского дискурса правопонимание. «­ В научном отношении эта теория несостоятельна потому, что право по своей природе таково, что не может стоять над государством. К тому же совершенно необъяснимы по природе и неопределенны по содержанию те «абсолютные правовые принципы и начала»... которые якобы должны стоять над государством, связывать его... Буржуазная теория «правового государства» - лживая и фальшивая теория». Единство политико-правового логоса (поддерживаемое целенаправленной государственной политикой) и стремление к упрощенным, весьма ограниченным по своему теоретико-методологическому потенциалу трактовкам сущности права и государства, отсутствие подлинной научной конкуренции способствовали консервации, сохранению национального стиля юридического мышления, а в итоге - исторически обусловленной правовой и политической парадигмы. Таким образом, проблема поиска новых определений и подходов в условиях безраздельного влияния застоявшихся до «привычности» рациональных и чувственных воззрений, умонастроений интеллектуального меньшинства, к тому же и напрочь лишенного права на самоопределение концептуальных и идеологических ориентиров и направлений в собственных исследованиях (все так же обремененного ранее отмеченной культурой единения), еще к началу 90-х годов остается открытой.Однако именно в это время «дает о себе знать» достаточно известный в развивающейся последние два десятилетия ХХ в. (преимущественно в западной науке) теории социальной энтропии парадокс: последовательная и успешная борьба со всякого рода случайностями, отклонениями (флуктуациями) действительно приводит­ (и в этом мы убедились на собственном опыте) к закрытию, изоляции системы и, как следствие, к росту устойчивости и равновесности, но, с другой стороны, наблюдается и обратная закономерность (законосообразность) - чем более успешна борьба с энтропией, тем быстрее система приближается к энтропийному финалу; чем жестче порядок, тем ближе хаос, распад системы. Последнее прекрасно просматривается с 1991 г., когда СССР прекратил существовать как «геополитическая реальность», а Россия стояла на пороге очередной в ее долгой истории вестернизации и либерального реформирования.Общая ситуация естественным образом повлияла и на развитие отечественных политико-правовых учений. Хаос реформаторских лет оказался весьма конструктивным, так как выступил подлинным носителем информационных новаций, проводником внешних воздействий и «провокатором» невиданных советским правоведением ино-родных (-странных) заимствований. Российская юридическая и политическая наука начинает развиваться в условиях постсоветской действительности. Период, названный большинством отечественных обществоведов переходным, характеризуется нестабильной правовой ситуацией, то и дело меняющимися курсами государственного­ и общественного развития: от смешанной советско- президентской республики к «чистым» формам президентского авторитаризма, от шоковой экономической и политической терапии, быстро породивших олигархическийкапитализм, к капитализму бюрократическому (образца2000 г.).Юридическое (интеллектуальное) сообщество, на какое-то время вдруг оказавшееся предоставленным самому себе (редкий для страны случай), начинает осваивать российское посткоммунистическое пространство - «идейную и институциональную смесь» между более чем реальным прошлым и настоящим и весьма иллюзорным будущим. В истории национальных политико-правовых идей в начале 90-х наступает поисковый этап развития, характеризующийся противоречивым смешением токов, идущих от разных юридических парадигм, разнополярных стилей правового мышления. Скорее всего, именно этим была обусловлена возникшая за короткий срок необычайная для российской гуманитарии разнородность политико-правовых знаний, их релятивизация, иногда даже доходящая до крайних форм методологического и гносеологического анархизма. Конечно, нельзя не отметить, что сложившаяся ситуация, попытка общего «сдвига» отечественного менталитета­ (правового, политического, экономического и др.) в сторону позитивного восприятия постиндустриальной либерализации, глобализации и рынка, обнажает колоссальные проблемы, в том числе и в области государственного строительства, является чрезвычайно благоприятной для новационного методологического поиска, прекрасно стимулирует последний. Современное состояние юриспруденции характеризуется не просто освоением широкого спектра современных правовых теорий, но и стремлением к созданию максимально приближенных, во-первых, к собственной, российской социокультурной специфике, а во-вторых, к конкретным особенностям текущего момента развития страны объяснительным моделям и концепциям. «Золотым веком юриспруденции» назвал настоящий момент развития правовой науки академик В.Н. К��дрявцев102. Последние десять лет (и это просматривается хотя бы по тематике работ, посвященных вопросам общей теории права и государства) идет работа по созданию особого мировоззренческого и методологического синтеза, базирующегося на выработке общих принципов понимания национальной юридико-политической реальности, а также на осмыслении соотношения, соизмеримости и взаимодополни- тельности различных методологических­ и общетеоретических подходов к исследованию последней.Магистральное направление постсоциалистического (реформаторского) правового дискурса в обнаружении смыслов российского правового бытия проходит через область господства все тех же проблем политической и правовой рефлексии, в конечном счете, как и прежде, связанных со столкновением Нашего и Другого государственноюридического опыта. Эвристическая значимость переноса основных концепций и направлений российской юриспруденции в плоскость диалога культур в общеметодологическом плане прекрасно обоснована еще М. Бахтиным: «­ Мы ставим чужой культуре вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины. Без своих вопросов нельзя творчески понять ничего другого и чужого (но, конечно, вопросов серьезных, подлинных). При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются». Сравнительный анализ здесь подобен дыханию: естественен и незаметен, но только лишь до малейшей его остановки. И в этом плане вряд ли можно согласиться, например, с В.М. Сырых, утверждающим, что хотя « вариационный характер общей теории права некоторыми российскими правоведами оценивается как благо, как реальная возможность расширить и углубить имеющиеся представления о праве, его закономерностях», но « в действительности многообразие теорий права, плюрализм в понимании и оценке российскими правоведами ее предмета, системы закономерностей возникновения и функ??ионирования права имеет больше негативных, чем позитивных сторон. В отличие от Януса, истина не может быть многоликой. Ее постижение сложный, диалектически противоречивый акт познания, допускающий существование не только плодоносных теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многообразие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений российских правоведов о праве, его закономерностях...». Как все-таки нам дорог, близок и понятен «спасительный» монизм!Скорее, на этом пути современное отечественное правоведение подстерегает другая опасность. Так, А.И. Овчинников безусловно прав, когда утверждает, чтоОднако на рубеже ХХ и XXI вв. в работах многих западных исследователей « говорится и о необходимости преодоления индивидуализма, о недостаточности «правовой справедливости», об ограничении свободы индивида интересами общества и государства. Да и само «гражданское общество» (а этот термин употребляется все реже) понимается зачастую не совсем так, как в России. Может быть, стоит обратить на все это внимание сторонникам либертарно-индивидуалистических идей». В современном юридическом научном дискурсе обнаруживаются (и это, несомненно, позитивный показатель развития отечественной гуманитарной мысли) различные констатации, оценки и подходы. Так, стремясь уравновесить одностороннюю, как бы ото??ванную от национальных ментально-правовых оснований позицию С.С. Алексеева, который в условиях самобытной российской социально-правовой реальности явно гипертрофирует значение индивидуалистических политико-правовых ценностей, соответственно, гиперболизирует роль и значение частного права в регулировании общественных отношений и делает весьма поспешный вывод о необходимости отказа от таких, например фундаментальных принципов построения правовой системы, как ведущая роль конституционного (публичного) права, о придании Гражданскому кодексу функции своего рода конституции гражданского общества, Ю.А. Тихомиров пишет, что в нынешних условиях «[31] предстоит по-новому осмыслить понятие публичности в обществе, не сводя его к обеспечению государственных интересов. Это - общие интересы людей как разного рода сообществ, объединений (политических, профессиональных и др.), это - объективированные условия нормального существования и деятельности людей, их организаций, предприятий, общества в целом, это - коллективная самоорганизация и саморегулирование, самоуправление». Панораму воззрений и идей, вызванных освоением современным отечественным политико-юридическим сознанием вечной дилеммы общее частное, можно, конечно, продолжать бесконечно долго, тем более что проблема, в общем, упирается в сквозные для истории страны мотивы общинности, соборности в сочетании с якобы (по этому вопросу единого мнения нет) постоянно нарастающей (от эпохи к эпохе) этатизацией национального социально- экономического пространства, она суть проблема ментальная и поэтому имеет конкретный смысл только в культурно-историческом, нравственном измерениях общества.Однако российский политико-правовой дискурс в конечном счете решение любых актуальных проблем маркирует тем или иным типом правопонимания. Вне зависимости от сформулированных позиций и подходов, вызванных правовой рефлексией представителей юридического сообщества, сторонников различных направлений современного правоведения, их интеллектуальные изыскания основаны на представлении права в качестве предельного основания всей юридической реальности. Не вступая в полемику с адептами созвучных или принципиально противоположных концепций, можно эксплицировать общее состояние практики обсуждения и обоснования природы и существования­ (осуществления) права.Многообразие определений и подходов на самом деле кажущееся, а группируются они вокруг двух, явно различимых как в теории, так и в истории правовых учений позиций - известных (но не единственных!) аттракторов саморазвития (мировых) философско-правовых традиций - юридической (естественноправовое, либертарное направление) и легистской (позитивистское направление). Каждое направление, несомненно, выверено столетиями, верифицируемо и фальсифицируемо, открыто для критики, является своевременным продуктом нелинейного (флук- туационного) развития многих рациональных и иррациональных элементов цивилизации как самовоспроизводя- гцейся системы, зафиксировано в механизме долговременной памяти Интеллектуального меньшинства (что прекрасно «вычитывается» из гуманитарного наследия предков) и нашло достаточное (скрытое или открыто декларируемое) отражение в политико-правовом опыте, юридической практике в разные исторические периоды и у различных народов. Трансляция естественноправовых и позитивистских теорий, конечно, не сводится к примитивной, механической передаче базовых концептов от поколения к поколению, но, сохраняя фундаментальные положения, тем не менее­ обнаруживает постоянную склонность к модернизации как реакцию на культурные формообразования политического, религиозного, экономического характера. Так, существенно развивающая и обогащающая естественно-правовую традицию либертарная теория права в настоящее время идет по пути создания собственной юридической догматики, так как только развернутая до уровня догматики философия права приобретает качество законченной теории. При этом либертарная доктрина не может «­ просто заимствовать позитивистскую догматику, ибо последняя есть эмпирическая интерпретация принципиально иного понятия... либертарный подход развивается наряду с достаточно устойчивыми в отечественном правовом дискурсе альтернативными позициями». Например, рассуждая о «жизни» закона в современном обществе, Ю.А. Тихомиров недвусмысленно замечает, В свете поиска оптимальных моделей развития российской государственности в XXI в. в общий поисковый контекст хорошо вписывается концепция В.Н. Синюкова, пытающегося представить некоторую «третью силу» и тем самым указать выход из уже порядком поднадоевшей читателю либертарно-позитивистской коллизии. Возрождая, по сути, философию почвенничества в постсоветской юридической науке, В.Н. Синюков неизбежно лавирует между критикой данных «вестернизированных» доктрин. «Нарастает глубокий раскол позитивного права и жизни. Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство - замкнутое и не понятное обществу». «На пороге XXI столетия соревнование естественно-правовой и позитивистской школ не может выступать в качестве главного источника фундаментальной правовой методологии. Это обстоятельство не учитывают авторы, стремящиеся «преодолеть недостатки» классических теорий, синтезировать их, «развить дальше».Очевидно, что с точки зрения общего развития отечественного правового дискурса создалась действительно уникальная ситуация: сформировавшаяся «идеальнаяре- чевая ситуация» (Ю. Хабермас) обеспечивает относительную свободу­ субъектов коммуникации от внешних, внена- учных воздействий, когда аргументы и контраргументы в концептуальном отношении уравновешивают друг друга, а отмеченный выше межкультурный (внешний) дискурсивно-практический диалог, в свою очередь, неизбежно инициирует диалог носителей разных теоретико-методологических (программных) установок в рамках одной юридической реальности. Последний мыслится и как основное средство соорганизации имеющих место разнонаправленных и, соответственно, отличающихся по ценностным приоритетам взглядов, и как единственное приемлемое (в духе искомой на рубеже тысячелетий толерантности) средство современной правовой и политической деятельности, надежное «лекарство» против застарелой болезни идеократии.В подобном ракурсе можно ­ точно так же, как и пределы развития тех или иных общественных и государственных институтов, форм и систем. « Опыт любого момента имеет свой горизонт... К опыту каждого человека может быть добавлен опыт других людей, живущих в его время или живших прежде, и таким образом общий мир опыта, больший, чем мир собственных наблюдений одного человека, может быть пережит каждым человеком. Однако каким бы обширным ни был общий мир, у него также есть свой горизонт; и на этом горизонте всегда появляется новый опыт...». Вероятно, в данном направлении, по пути выявления цивилизационных пределов собственного государственно-правового опыта, впрочем, как и устойчивых мнемонических структур российского юридико-политического дискурса, предстоит двигаться отечественной гуманитарии.Пока же основные тенденции развития политико-правового дискурса на рубеже веков могут быть представлены достаточно схематично:Во второй половине 90-х годов в результате перехода от идеократической модели национальной юридической науки к ее поли(амби-)валентному бытию устанавливается дискурсивный консенсус, основанный на относительной неустойчивости, открытости системы взглядов, концепций, теорий. Идеологическая ангажированность и политические фобии постепенно уступают м��сто согласованию позиций, основанному на профессиональной компетентности, толерантности и интеллектуальной честности. « Свободным является общество, в котором все традиции имеют равные права и равный доступ к центрам власти... установить равноправие традиций не только справедливо, но и в высшей степени полезно», - удачно заметил Пол Фейер- абенд в работе с весьма характерным названием «Наука в свободном обществе».Межкультурный диалог, столкновение традиций, сложная игра правовых и политических заимствований и «преемственностей», отсутствие единой доктрины развития отечественного государства и права в XXI в., очевидно, поддерживают «дуэль» аргументов, являющихся скорее продуктом саморазвития (самовоспроизводства) российской цивилизации, чем неким результатом «чистого» правового мышления исследователей. Постепенное преодоление ограниченности юридической науки, компилятивности и изолированности ведет к обретению теоретической самости нашего государственно-правового знания, инициирует неподдельный интерес фундаментального правоведения к философским, методологическим и научным достижениям ХХ в.Затянувшаяся « акинезия » (нарушение двигательной функции) и заидеологизированные ориентиры отечественной юридической науки привели ее к утрате смысловых связей с национальными политическими и правовыми практиками, спецификой социального уклада и, как следствие, значительно подорвали необходимый для дальнейшего значимого развития методологический ресурс. Поэтому­ в современной познавательной ситуации поиск методологий, позволяющих действительно обновить концептуальный аппарат и методы политико-правовых исследований соразмерно целям и задачам развития страны в условиях кризиса законности и правопорядка, в итоге и задает перспективы, определяет наметившийся парадигмалъный сдвиг российской юриспруденции.Развитие правовой науки инициирует процесс ассимиляции в ней новых эмпирических объектов и знаний, формирующихся в ходе постоянного развития национальной государственно-правовой действительности, что и предполагает не только методологическое обновление юридического познания, но и необходимое ему предшествующее совершенствование (пересмотр) самих оснований данной научной деятельности. Речь идет о теоретических процедурах, правилах, с помощью которых в науку вводятся новые теоретические знания. Именно в основании правовой науки формируются критерии оценки получаемых результатов, определяются предметы и объекты изучения, задается юридическая онтология.В современном отечественном политико-правовом дискурсе следует отметить и положительные, с точки зрения сохранения фундаментальности правовых исследований, явления. Многие работы последних лет (С.С.­ Алексеева, П.П. Баранова, В.А. Бачинина, Л.А. Лукашевой, Л.С. Мамута, В.С. Нерсесянца, А.И. Овчинникова, В.П. Сальникова, В.Н. Синюкова, В.М. Сырых и др.) не ограничиваются анализом тех или иных феноменов из области социально-правового опыта, т.е. не сводят онтологические представления о явлениях до класссического натуралистического вопроса: «Что же это на самом деле?», но стремятся к распредмечиванию соответствующих представлений и понятий, в которых эти феномены фиксируются и тем самым отвечают на другой вопрос: «Как следует это мыслить?». Это особенно показательно и значимо в контексте уже отмеченного выше компаративистского (диалогического) пространства, учитывая, «­ что формулировка опыта, содержащегося в пределах интеллектуального горизонта эпохи и общества, определяется не столько событиями и желаниями людей, сколько базовыми понятиями, которыми они располагают для анализа и описания своих переживаний ради собственного понимания... Каждое общество встречает новую идею, располагая своими собственными понятиями, своим собственным молчаливо подразумеваемым, фундаментальным способом видения; другими словами, своими собственными вопросами, своим особым любопытством». Разворачивание теоретического слоя в государственно-правовой сфере, таким образом, пробуждает далеко не праздный интерес к проблеме правового мышления, свойственного отечественному дискурсивному пространству (юридической науке и практике).Развитие российской политико-правовой мысли 90-х годов, несомненно, переживает период становления «малопонятного» для данного типа традиционных цивилизаций и, в принципе, крайне редко в них встречаемого открытого «дискурсивного сообщества» (М. Фуко), по природе своей свободного от всякого рода предрассудков и корпоративных ангажементов (насколько это вообще возможно для коммуникативной практики обсуждения и обоснования таких социальных абсолютов, каковыми являются право и государство). Наверное, методолог М. Фуко назвал бы подобную стадию антидоктриналъной, так как, по его мнению, именно доктрина, стремление к утверждению которой все-таки характерно (по национальной инерции) для некоторых современных исследователей, « связывает индивидов с некоторыми вполне определенными типами высказываний и тем самым накладывает запрет на все остальные, стремится к распространению, и отдельные индивиды, число которых может быть сколь угодно большим, определяют свою сопричастность как раз через обобществление одного и того же корпуса дискурсов». определенном типе цивилизаций эти архаические образы и идеи оказывали различное влияние на поведенческую сферу и характер народа, переживались по-разному (быстро или медленно), были подвержены изменениям с той или иной степенью интенсивности и в результате привели к разным государственно-правовым последствиям. Причин этому, конечно, много: от географического и даже климатического положения социума (Ш. Л. Монтескье) до уровня его участия, характера и роли в мировом коммуникационном пространстве.Например, в древнерусской традиции одним из приоритетных источников, оказавших впоследствии огромное влияние на устойчивость и трансляцию национального политического и социально-правового опыта, была языческая религия. Еще в рамках дохристианских верований, ценностей и ритуалов возникает достаточно стихийно (интуитивно) свойственный российской правовой действительности, конкретизирующийся в ее дальнейшем развитии понятийный ряд: «Правда», «Кривда», «суд», «ряд», «Правь» и др. Причем «Правь» - это одна из трех (Явь, Навь) древнерусских субстанций мира, означающая истину или законы (заметьте, какая синонимия!) и управляющая именно реальным­ миром (Явью, а не Навью - миром потусторонним).Надо сказать, что религиозной жизни древних русов как уникальному этнокультурному феномену и источнику национальной (в том числе и государственно-правовой) самобытности не было уделено достаточного внимания в отечественной юридической литературе (исключение составляют работы по мифологии А.П. Семитко и некоторых других авторов), а ведь религия в жизни древних славян значила много, и оставлять ее в тени - значит обрекать себя на непонимание существенных черт отечественного архаического менталитета. Более того, это значит не понимать многого и в настоящем, ибо даже современные юридические тексты довольно часто несут отпечаток этих « примитивных» (с позиций современного человека) представлений.В отличие от греков и римлян, традиционно считающихся (в западном мире) носителями высокой правовой культуры, древние русы не наделяли своих богов антропоморфными качествами. Они не переносили на них своих человеческих черт: боги не женились, не совершали преступлений, не судились, не хитрили и т.п. Славянские божества были скорее символами явлений природы, мифология носила в основном аграрно-природный характер. Отсюда и кажущаяся социальная­ инфантильность древнерусского человека, который действительно оказался напрочь лишенным конкретно-нормативных мифологических моделей, в некотором роде «предправовых (мифических) прецедентов», свойственных, например, древнегреческому архаическому сознанию. Отождествление же истины и закона в образе «Прави» (устойчивом архетипе отечественной правовой культуры), естественно, исключала из русской мифологии весы - важный и необходимый символ предправа, характерный для ранней мифологии большинства западноевропейских народов и способствующий внедрению в жизнь «гибких» регулятивных начал, через осознание индивидами ­ Следует остановиться и еще на одной важной особенности, характеризующей языческую Русь: русы не считали себя «изделиями» Бога, его вещами, но мыслили себя его потомками. Поэтому характер взаимоотношений между древними славянами и богами был совсем иной: они не унижались перед своим пращуром, а, осознавая явное родство, мыслили себя единым целым. Это была особая «жизненная тотальность» (чем, видимо, отчасти и объясняется отмеченная выше нормативно-социальная «размытость», свойственная жизненному миру древнерусского человека: способ упорядоченности и регуляции отношений был принципиально иным, чем в западных этносах, а именно, через стремление к единению, «собору» социальных, кровнородственных, природных и потусторонних сил, норм, ценностей и т.п.). И это еще одна важная черта отечественного догосудар- ственного менталитета - оформленность (уже на достаточно ранней стадии развития этнического самосознания) и устойчивость патриархально-соборных основ восприятия, понимания и оценки окружающей действительности.Обратимся к государственному периоду. Здесь следует выделить две позиции, а именно мнения С.М. Соловьева и Л.Н. Гумилева.Так, Соловьев рассматривает­ развитие Российского государства как единый исторический процесс, который можно и нужно дробить на множество эпох: все периоды отечественной истории сохраняют преемственность, и никакие, даже самые важные исторические события не смогли прервать «естественную нить событий, приведших к возникновению Российского государства», которое, судя по приведенной историком периодизации, возникло не ранее XIV в.В отличие от С.М. Соловьева, Л.Н. Гумилев в своей работе «От Руси до России» проводит мысль о том, что Древне-русское и Российское государство - это два разных политических образования, хотя территория, на которой они существовали, во многом совпадает. Но в этой связи самым интересным и важным (в контексте нашей работы) будет следующее утверждение: государство Древняя Русь - это неудавшееся Российское государство.Не вдаваясь в подробности данной научной дискуссии, отметим только, что Л.Н. Гумилев полагает, что в результате нашествия степных племен Древняя Русь, как уникальное образование, обладающее неповторимыми юридико-политическими и социальными характеристиками, разрушилась. На ее месте позднее возникло Российское (Московское) государство.Эта точка зрения­ (по многим причинам) нашла поддержку только у некоторых отечественных исследователей. Однако достаточно обстоятельно рассматривалась западными историками государства и права. Например, Э. Аннерс утверждает, что «­ русское государственное устройство, которое стало развиваться сначала со времен Великого Киевского княжества... однако, было прервано в эпоху позднего Средневековья завоеванием, а затем установившимся более чем на два века (1240-1480) игом татар». Более того, по мнению шведского ученого, « это событие привело к серьезной дезорганизации общества; кроме всего прочего, оно отразилось на распаде правовой системы страны... Татары уничтожили систему правового регулирования социального порядка». Заметим, что хотя подобное мнение по многим своим параметрам является далеко не бесспорным (в частности по отношению к уместности использования термина «иго» для обозначения монгольского влияния на Русь в рассматриваемый период), однако с позиций нашего исследования достаточно полезным. Последнее наглядно проявляется в ответе на вопрос: действительно ли исчезла древнерусская система правового регулирования или все же ее основные, базовые элементы сохранились и были «встроены» в ткань новой государственной формы Московского царства?Рассмотрение данного вопроса явно коррелирует с проблемой признания устойчивости национального правового мировидения, сохранения основ российского юридического менталитета, его проявлений и структурных элементов даже в условиях упадка, разрушения Древнерусского государства. Однако говорить об абсолютном «стирании», исчезновении сформировавшихся (естественно) политического мира, системы правового регулированияДанное положение (повторимся) имеет огромную теоретико-познавательную ценность, так как позволяет обосновать единение политически и идеологически разъединенных (часто явно искусственно) и нередко противопоставлявшихся этапов­ правовой истории России, ее источников, институтов и механизмов.Самодержавие, т.е. формирование сильного и достаточно авторитетного, обладающего «силой власти» центра, стоящего часто вне («мелочной») политической борьбы, считающегося легальным, легитимным и (на уровне коллективных представлений) неприкосновенным, является главной характерной особенностью политического и правового менталитета Московского государства.В отечественной истории вообще и в истории государства и права в частности исследователи традиционно фокусировали свое внимание на эпохе петровских и некоторых допетровских преобразований, достаточно часто и необоснованно оставляя в тени важные предшествующие этапы. Такой акцент как теоретически, так и методологически обеднял, даже искажал представления современников о российском правопонимании и правочувствовании, так как именно богатый событиями допетровский период раскрывает истоки собственно национального политико-правового потенциала, эксплицирует отечественные государственные и юридические ценности, установки и аттитюды, стереотипы в «чистом» виде, лишенном каких-либо (грубых) заимствований. Это естественно сложившийся, уникальный и­ оригинальный национальный юридический мир, с собственной символикой и структурой регулятивной системы, специфическим сочетанием нормативных и ненормативных регуляторов и имманентными формами выражения.Именно в это внешне очень спокойное время на самом деле идет напряженная работа национального духа, формируется (возможно, пока еще схематично) собственная правовая система, которая, как неосознанная, до конца не отрефлексированная юридическая традиция, по мнению автора, оказывает на современность гораздо большее влияние, чем многие последующие экономико-правовые преобразования.В этой связи сформулируем следующие положения:- ­Однако Г.В. Швеков писал, что влияние византийских законов на отечественное право все же происходило, но не в порядке прямого восприятия, а главным образом через посредство древнерусских церковных законов - Номоканона, Кормчей Книги. Заимствуемые правовые акты содержательно перерабатывались и приспосабливались к русскому обычному, а затем и княжескому праву.Следует отметить и еще один исторический источник формирования отечественного юридического менталитета: развитие, наполнение содержанием и смыслом основных структур российской правовой ментальности происходило в условиях отсутствия должной политической и юридической коммуникации (духовной после падения Константинополя замкнутости), что также способствовало возникновению и консервации множества патриархально-патерналистских и мессианских начал (традиций, установок, институтов) в правовой культуре российского общества.Только в полной мере учитывая вышеназванные (впрочем, как и иные) обстоятельства, можно подойти к адекватному пониманию всего комплекса причин и предпосылок, позволяющих объяснить природу национальной правовой системы, примерно с XV-XVI вв. Так, западные историки утверждают о неком радикальном повороте в генезисе отечественного­ права, когда «уровень права Древнерусского государства в целом соответствовал уровню правового развития Англии и Скандинавии того времени» (по утверждению все того же Аннерса), а «­ правовая система России в XIV- XV вв. уже представляет собой разительный контраст с государственным законодательством Западной Европы... Даже когда царь Алексей Михайлович издал в 1649 году свое Уложение, стало ясно, насколько значительно русская техника законодательства отставала от западноевропейской ». Подобные выводы представляются, мягко говоря, недостаточно обоснованными, более того, противоречащими фактам из истории западноевропейской философско- правовой мысли. Авторитетные европейские ученые XVIII и XIX вв. признавали, что Соборное Уложение именно по уровню законодательной техники превосходило многие западноевропейские кодификации. Оно было издано на немецком, французском, латинском и датском языках. « В 1777 г. Вольтер пишет, что получил немецкий перевод российского Свода Законов и начал переводить его на язык «варваров-французов». Французскую юриспруденцию Вольтер оценивал как «смешную» и «варварскую», построенную на декреталиях папы и церковных нормах. Вольтер и его коллега даже внесли по 50 луидоров в пользу того, кто составит уголовный код??кс, близкий к русским законам и наиболее пригодный для его страны». Воистину противоречивость эпох, событий, явлений в истории отечественного права и государства неизбежно порождают не менее противоречивые оценки их результатов.Памятуя об оговоренных выше охранительно-консервативных функциях правового менталитета, определяющих самобытное развитие национальной правовой культуры, вряд ли можно серьезно утверждать о безусловном влиянии пусть даже самых значимых в истории страны, внешних обстоятельств (войн, нашествий и т.д.). Наверное, более продуктивным будет поиск ответа через особую национальную рефлексию, обращение к духовному вектору развития российского правопорядка и государственности. Следуя данной исследовательской позиции, обратимся к роли центральной (государственной) власти, ее «архетипической» природе и значимости в процессе формирования юридического менталитета России.Многие парадоксы национальной истории, ее неожиданные повороты не раз демонстрировали следующее: душит» еще в зачаточном состоянии.Именно этот архетипический, по своей сути, фактор является важным методологическим ключом к пониманию и экзегезе многих событий, явлений, феноменов и парадоксов, в той или иной мере связанных с политической историей страны, развитием и функционированием ее правовой и экономической систем.Причины такого не по-гегелевски «простого» снятия гражданского общества в России обычно ищут в традиционно выделяемых исследователями, в целом придерживающимися позиции об изначальном правовом и политическом отставании страны, некой исторической ушербности ее развития, в особенностях генезиса отечественной государственности. Справедливости ради заметим, что их рассуждения не лишены некоторой (вполне соответствующей их сравнительно-европоцентристской методологической позиции) логики и смысла, несомненно, представляют интерес для предмета данной работы:- национальные государства Западной Европы зарождались и развивались при существовании самых разнообразных форм государственно-политического и социального устройства: графства, герцогства, епископии, республики разных видов (города-республики и др.), города-коммуны, «вольные» территории и т.д. Все­ они находились в разной степени соподчиненности, и население их было связано со своими правителями разной степенью прав и обязанностей. В отечественной же истории со времен Киевской Руси наблюдается явная унификация форм государственного устройства: по сути дела, существует только одна форма - княжества, в каждом из которых главой является князь со своими старшими дружинниками - боярами;- ­ отдельным лицам либо целым социальным группам. Еще В.О. Ключевский отмечал, что « пространство Московского княжества считалось вотчиной его князей, а не государственной территорией: державные права их, составляющие содержание верховной власти, дробились и отчуждались вместе с вотчиной, наравне с хозяйственными статьями». Так, в 1302 г. произошло знаковое событие, важное для утверждения взгляда на землю-удел (государство) как на свою частную собственность: переяславский князь Иван Дмитриевич завещал город Переяславль и волость вместе со всем населением, оброками и ловлями как свое частное владение, «как сундук с добром и платьем» Даниле Московскому. Очевидно здесь то, что значима была не только и не столько земля, города и другие ценности материального порядка, но произошло совершенно другое - задолго до установления «самодержавия и абсолютизма» создаются и постепенно закрепляются в реальной государственной практике, отражаются в массовом политико-правовом сознании прецеденты приватизации отдельными лицами, семьями или родами самой государственной власти. Последняя же, по нашему мнению, неизбежно сопровождается и персонификацией ответственности (перед Богом и потомками своими) за «судьбы Отчизны и простого, «мизинного» люда». Вообще, московские князья уже в XIV-XVI вв. довольно «просто» распоряжались вотчинами бояр, «перебирали» их земли, лишали их отдельных привилегий, отбирали в казну и т.д. Более того, Судебник Ивана III (1497 г.), Ивана­ Грозного (1550 г.) и даже Соборное Уложение 1649 г. не содержат четкого юридического (легального) определения «поместья» и «вотчины». На ментальном уровне отечественного политико-правового бытия подобная ситуация неизбежно «откликается» возникновением соответствующих юридических ценностей и установок, стереотипов, символов и ритуалов, что, несомненно, сопровождается формированием адекватного ситуации стиля правового мышления как на уровне городского, «интеллектуального» меньшинства (после всего сказанного будет вряд ли корректно называть его политической элитой), так и в рамках народной традиции, представленной «молчаливым большинством» (термин А.Я. Гуревича) соотечественников. И в этом смысле абсолютно точно, «что для российского менталитета власть - это дьявольская сила»39;* Макаренко В.П. Российский политический менталитет // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 39.- закономерным финалом, апофеозом и апогеем одновременно стал следующий этап взаимоотношений российского общества и государственной (самодержавной) власти, начавшийся в 1547 г., когда торжественно совершился ритуально-символический по форме, но ментальный по сути­ и значению «чин венчания» Государя всея Руси Ивана IV на царствие. «­ Смысл церемонии заключался в том, что Иван IV «венчался» на царствие не сам по себе, а на «брак» со святой «невестой» Русью. Утверждалась следующая иерархия духовно-светского подчинения народа: наверху сам Бог, затем святая пара Иван Васильевич и Русь, которые являются «отцом и матерью» для своих детей-подданных (напомним, по «правде» равных перед ними)». А кто же между ними? Где национальная политическая, экономическая или военная аристократия, «рыцари» и «третье сословие»? Думается, что такой «средней», праводостойной и правосознающей, «скрепляющей» (по выражению Н. Эйдельмана) силы, роль которой на Западе играло, например третье сословие, в России не было, хотя бы уже потому, что она просто не вписывалась в систему координат традиционного российского юридического и политического миропонимания и мирочувствования, не отвечала социально-психологическим установкам большинства россиян. Благодаря же слабой структурированности социума, известной его социально-политической инерции, правовой «размытости» индивида в общинной среде, интересы, «помыслы» целого в России всегда представляла и представляет верховная власть - зовется ли она царской, партийной, президентской или какой-либо еще. В определенный исторический период в России сформировалось весьма специфическое (по сравнениюс имеющимися европейскими аналогами) деспотическое самодержавие, которое в тех или иных формах продержалось вплоть до 1917 г., а если говорить о государственно-правовом режиме, то, возможно, и значительно дольше.­ И вновь возникает мысль о преемственности государственного устройства через сохранение национального юридико-политического типа на глубинном архетипическом уровне, идентичность которого настолько устойчива, что не может быть «стерта» даже в ходе самых, казалось бы, радикальных преобразований. В итоге, следуя вышеизложенным положениям, российский юридический менталитет еще в допетровскую эпоху и задолго до «прихода» большевиков развивается в условиях господства этатистского принципа отечественной политико-правовой культуры: сильное государство - слабое («негражданское») общество,, Здесь можно вспомнить и такую банальную мысль (политический трюизм), как: положение высших классов, элиты общества всегда является следствием и показателем общего состояния народа.Известное же теоретико-методологическое положение о возможности сопоставления правовой системы с другими, столь же широкими системами - экономической, политической - с целью выявления их специфики и форм взаимодействия как однопорядковых по своему уровню явлений, в рамках традиций генезиса российского государства обосновывается просто и в полной мере.«Общее крепостное состояние сословий»­ (по замечанию известного юриста, либерала Б.Н. Чичерина) продолжалось, по крайней мере «де-юре», до известного указа императора Петра III от 18 февраля 1762 г. о дворянской вольности. Отечественная политико-правовая история подобного акта еще не знала, хотя содержание его, как хорошо известно, довольно незамысловатое: дворяне были освобождены от обязательной государственной службы. Для России этот документ и последующие за ним екатерининские акты 70- 80-х годов XVIII в., например Жалованная грамота императрицы дворянству, в которой, опять же впервые, были предоставлены правовые гарантии собственности, правда, на свои же земельные владения, по значению своему были Magna Charta Libertatum - ожиданием новой эпохи.Появление первого (даже по весьма жестким вестернизированным юридическим меркам) свободного сословия, субъектов права, с точки зрения западного юридического опыта, европейской правовой и политической традиции, 09 Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997. С. 357.должно было неизбежно вести к дальнейшему освобождению иных слоев российского населения. И с этих позиций Россия стояла на пороге великого «коперниканского» поворота всего политико-правового уклада­ - установления формально-правового равенства через преодоление вековой юридической деперсонификации индивида, соборного состояния общества (на фоне традиционной для страны фактической и юридической приватизации и персонификации власти). Подобное признание абсолютной и безусловной ценности права, которое, по мысли реформаторов, необходимо «поднимается» над имущественно-сословными, национально-религиозными качествами личности, признавая тем самым ее самодостаточность в качестве субъекта правовых отношений, в российской истории трудно было бы переоценить, но...Попытка (достаточно успешная в странах западной Европы и США) изменения отечественной юридической и политической систем практически провалилась: дворяне, все же получив ряд «дарованных» привилегий и свобод, тем не менее, так и не превратились в праводостойное (по западным канонам) сословие, поэтому эпоха просвещенного абсолютизма быстро сменяется периодом «антилиберальной реакции», павловским реформаторством (по-другому, обычным наведением порядка в практически разоренной, «распущенной» былыми, часто доведенными до абсурда дворянскими вольностями стране) и николаевской цензурой. С позиций­ данного исследования важно другое - традиционный российский правовой менталитет «выстоял», проявил неожиданную (для реформаторов) устойчивость, вновь воспроизвел и сохранил содержание своих основных структур.Причина? Скорее всего, их несколько. Во-первых, общементальный фон (фонд), его основные характеристики (устойчивость, фиксация, трансляция и т.д.); во-вторых, сохранение, незыблемость основных инстит??тов, стандартизирующих политико-юридический менталитет. По поводу последнего, активный деятель третьей Государственной Думы и Временного правительства Александр Гучков замечал: «­ Историческая драма российских реформаторов состояла в том, что они были вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти против носителя этой власти». Его вывод можно воспринимать и как обозначение важной проблемы воссоздания и реализации в отечественной политико-правовой реальности подлинных ценностей, которым надлежит заменить собой реализацию ценностей мнимых, осуществляемую под видом подлинных. В-третьих, наличие особой «питательной среды»: «апробированного» самой отечественной историей стиля юридического мышления; основных носителей (субъектов) национальных юридических ценностей, установок, символов и ритуалов. К последним, прежде всего, следует отнести российское крестьянство.приобрести необходимые атрибуты гражданского общества и, тем самым, перейти в принципиально иное качественное состояние.Право, понимаемое сторонниками радикального изменения отечественной государственно-юридической жизни исключительно в рамках западной версии, в этом «вестернизационном» процессе было призвано стать значимым элементом культур-национального бытия и прекратить свое существование, как им казалось, в качестве атрибута власти (приказов суверена). В условиях самобытной юридической реальности оно должно было стать нормативной формой выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общественных отношениях. И [38] это в стране, где термин «право» получает признание (и то на уровне властных элит) только в петровскую эпоху, а до этого момента его прекрасно «заменяет» более емкое понятие «правды», включавшее в себя субъективное и объективное право, характерные для уголовного и гражданского права нормы (и представления) справедливости, религиозно-нравственные каноны и т.д. Именно «правда» веками определяла специфику регулирования общественных отношений, идейное содержание государственной власти в России. Например, весьма показательна обязанность царя «держать совет» с Думой, Земскими Соборами, которая должна была исполняться не как результат борьбы населения за ограничение верховной власти, а «во имя обоюдной любви царя и народа»: ведь требование любви было не только давно известно, но и достаточно органично традиционному русскому праву (крестное Целование, договоры «о любви и правде» и др.). Поэтому «Соборы никогда не претендовали на власть (явление с европейской точки зрения совершенно непонятное), а Цари никогда не шли против «мнения Земли>> - явление тоже чисто русского порядка... и все это вместе взятое представляло­ собою монолит, который нельзя было расколоть никаким цареубийством». Видимо, следует говорить о не- ком специфическом качестве, которое приобрел классический для общей теории государства и права вопрос о взаимной ответственности общества (личности) и государства в отечественном правоментальном пространстве. Известный русский историк права С.В. Пахман писал: «Внимательный глаз открыл бы в нашем обычном праве, быть может, и такие начала, которые свойственны самому развитому юридическому быту».И все же кардинальное изменение, которое совершила (или должна была совершить) правовая реформа в сознании народа, заключалось в том, что право, прежде отождествляемое с божественной волей (олицетворяемой в царской власти) и имеющее сакральный характер «общинной правды» постепенно (возможно, очень медленно) теряло образ «сверхъестественного руководства» и на глубинном уровне умственного и духовного строя народа трансформировалось (или трансформировалось бы) в привычный для населения способ регулирования наиболее важных социальных отношений.Таким образом, правовые и политические реформы даже в своем половинчатом виде, «проектном состоянии» служили­ источником известной в XIX - начале ХХ в. вестернизации русского права, проводником принадлежащих западной правовой традиции ценностей, стереотипов, установок (аттитюдов) и представлений в недра отечественного юридического менталитета.Однако в России во второй половине XIX - начале ХХ в., в отличие, например, от Франции и Великобритании, сформировалась принципиально иная духовная ситуация: не произошла десакрализация верховной персонифицированной власти, такая, чтобы население видело в ней только гражданский (политический) институт, не были устранены нигилистические настроения большинства населения, изжиты практически повсеместное неверие в закон (в возможность законности и правового порядка в стране), органическая боязнь хаоса при утрате «сильной руки» (свобода в массовом сознании - это стихия, воля). Учитывая жесткую детерминацию российской пр��вовой системы, наличие явных функциональных связей с организацией отечественного государства либеральный идеал правопони- мания и правоприменения пореформенного периода в сознании большинства россиян так и не был сформирован.В итоге альтернативный путь развития страны, связанный с ассимиляцией западных политико-юридических форм­ и институтов, а следовательно, с сотрясением основ российской правовой культуры и радикальным изменением духовно-этических принципов и аксиом национального правосознания, ломкой отечественного юридического менталитета, уже к 1907-1910 гг. показал свою полную несостоятельность и в итоге был свернут, прекратил свое существование как культурная тенденция, по сути, подтолкнув общество к господству революционной стихии в его стремлении обрести некую исконную почву национального права и государства, дать им собственное «прочтение», интерпретацию цели и задач в свете стремления к размежеванию с западным социально-юридическим дискурсом.Вскрывая проблемы отечественной правовой рефлексии начала ХХ в., следует остановиться и на особенностях российского конституционализма. В пределах отечественного ментального пространства, сложившихся типических инвариантных структур и стереотипов отечественного правового уклада потребность в писаной Конституции, т.е стремление к четким формально-правовым основаниямгосударственности, имела очень слабую укорененность в сознании большинства социальных слоев, и даже те силы, которые объективно подрывали царское самодержавие и способствовали продвижению­ к иным политическим формам, чаще всего руководствовались не формальными юридическими идеалами (что в полной мере свойственно западному правовому просвещению XVIII-XIX вв.), а материальным идеалом «народного блага»: по сути, им нужна была власть в том же объеме и с теми же способами осуществления, измениться должен был только ее вектор, власть должна была быть «перераспределена» в интересах других (периферийных по отношению к властному центру) общественных групп. Впрочем, это мнение разделяли и российские монархисты. И. Л. Солоневич пишет: «...­ Народно-Монархическое Движение в «восстановлении монархии» видит не только «восстановление монарха», но и восстановление целой «системы учреждений»... той «системы», где Царю принадлежала бы «сила власти», а народу «сила мнения». Это не может быть достигнуто никакими «писаными законами», никакой «конституцией», ибо и писаные законы, и конституции люди соблюдают только до тех пор, пока у них не хватает сил, что бы их не соблюдать». Таким образом, построение демократической государственности западно-европейского образца в России, характеризующейся в первую очередь адекватной ее принципам и целям правовой системой, всегда так или иначе сводилось к вопросу политического «продавливания», лозунга, увлеченного копирования и даже сиюминутных настроений различных «просвещенных» властителей, но ни в коем случае не увязывалось с эволюцией, особой логикой развития национальной юридической традиции и объективными факторами генезиса отечественного государства.В контексте представленного историко-правового дискурса такие переломные времена, как 90-е годы ХХ в., несомненно оказывают значительно более глубокое влия-ние на формирование юридической ментальности, чем периоды стагнации (застоя). Именно в эпоху реформирования, связанную (что более чем естественно) с разного рода энтропийными тенденциями, массированными инновациями, на различных этапах ломки устоявшихся государственно-правовых форм и институтов, привычных схем (моделей) социально-экономического общения появляются навязчивые иллюзии о возможности быстрого преодоления тянущих в прошлое исторических образцов, изменения долгосрочной памяти общества­ и формирование на этой основе нового юридического и политического генотипа. Подобные представления обусловлены, прежде всего, сущностью, природой происходящей в стране социальной трансформации: идет формирование новых социальных субъектов, якобы происходит (или ощущается?) распад социалистической правовой реальности, усиливаются тенденции очередной вестернизации национальной юридико-политической системы, а следовательно, должны изменяться основные акценты и ориентиры внутренней и внешней политики государства, намечаться новые принципы диалога человека и общества с властью и т.д.Однако чаще всего все это происходит на уровне публичного (активно декларируемого «реформаторской» властью) дискурса. Постепенно проходящая эйфория первых лет демократических изменений, довольно быстрое разрушение (казалось бы, весьма прочного) антибольшевистского консенсуса обнажают реальное положение дел - скрытый дискурс современного российского реформирования. Обращение к нему даст возможность объективной, всесторонней оценки начавшейся примерно с середины 90-х годов широкой правовой аннигиляции, когда иностранные правовые конструкции, оказавшиеся в чуждом им ментальном универсуме России, начинают­ весьма активно поглощаться, растворяются в его традиционных установлениях, приводят к различного рода юридическим и политическим мутациям и в итоге превращаются в квазиюридические (провоцирующие правовой нигилизм и скепсис, известное разочарование большинства населения) феномены. Искушение быстрой модернизацией национального мира, охватившее новые политические и юридические элиты начала 90-х, и, соответственно, стремление к такому же скорому практическому (минуя необходимое в подобных случаях всестороннее и непредвзятое теоретическое, научное осмысление) освоению «заемных» правовых и политических институтов, широкомасштабная ассимиляция иных юридических традиций, как показал опыт, не принесли ожидаемых результатов. В этих условиях отечественная политико-правовая сфера просто обречена на поиск предельных оснований собственного бытия, соотнесение последних с меняющимися в стране поколениями, динамичным миром, проблемами и перспективами общецивилизационного развития.3.2. Социокультурная легитимация институтов российской юридической ментальностиМентальность ­ человека создает особое мировидение, которое в свою очередь влияет и на творчество человека. «[28] Человек как разумное и эмоциональное существо не ведет себя автоматически, и все его поступки, от элементарно-бытовых до тончайших выражений в сфере творчества, от участия в социальных движениях до размышления наедине с собой, в огромной степени обусловливаются той системой мировидения, которая присуща данной культуре и стадии общественного развития». Хотя отмеченная ранее деревенская собственногопроцессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном в этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались­ и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни ра??рабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно прав А. Балицкий - ­ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства,­ национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов» удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием­ властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные вз��ляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого «­ являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования». Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожела??т, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно­ за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: «­ Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. » Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску»­ послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. «­ Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133. Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Американской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти « великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134. Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. « Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», - утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании­ подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции второй половины XIX - начала ХХ в. вряд ли можно [15]считать таковыми) политико-правовые доктрины, действительно отражающие общественные воззрения на государство, право, порядок, правосудие и т.д. Объяснение этому весьма банально: как на обыденном, так и на «высоком», доктринальном уровне правовое мышление принадлежит «миру повседневной жизни», явленному нам (в своих устойчивых структурах) в виде национальной ментальности. А. Шюц определяет последний как «­ интерсубъективный мир, который существовал задолго до нашего рождения и переживался и интерпретировался другими, нашими предшественниками, как мир организованный. Теперь он да�� нашему переживанию и интерпретации. Любая интерпретация этого мира базируется на запесе прежних его переживаний - как наших собственных, так и переданных нам нашими родителями и учителями, - и этот запас в форме «наличного знания» функционирует в качестве схемы соотнесения (выделено нами. - А.М., В.П.)». Таким образом, «жизненный мир» любого ученого, и в частности правоведа, определяемый Э. Гуссерлем как совокупность первичных, «фундирующих» интенций, является производным от менталитета, носителем которого он является. Это именно производностъ, не повторение или «калькирование»: исследователь, естественно, независим в своих суждениях, однако «жизненный мир» является «горизонтом» всех его целей, проектов, интересов независимо от их временных, пространственных и т.п. масштабов. Правовое мышление ученого (как, впрочем, и любого индивида) не только предметно, но и интенцио- нально, и стилистически определенно. Последнее же задает именно менталитет.В итоге (в самом начале еще просматриваются некоторые доктринальные «шатания») изменился стиль, «слог»,названия идейных течений, авторский корпу??, цитируемые источники, возможно, система аргументации, цензор, способ распространения (пропаганды) в массы, т.е. буква, а не дух. Однако « именно дух права должен быть в центре внимания, поскольку дух есть синоним естественной направленности или конечных целей, на которых основывается любая юридическая система». Изменения же внешних юридических форм государственной власти, способов ее публичного выражения не привели к действительным переменам в плане ее содержательной наполненности, истинного положения дел (пользуясь терминологией Мишеля Фуко, скрытого дискурса). В ходе, казалась бы, самых коренных изменений энтропийный процесс так и не охватил всю социальную систему и, соответственно, не привел к разрушению устоявшихся социокультурных структур.широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или, используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей,­ обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. «Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) ­ Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. «Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», -вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в­ ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Декрета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением­ преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают»­ положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили многие традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, «есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе ­ подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что «таким образом в 1938 г. в советской юридической науке произошла смена правовой парадигмы, что стало возможным в условиях особой политической ситуации того времени, в силу жесткой диктатуры всевластия Сталина».Эта «новая» парадигма, элиминирующая индивидуалистический подход как способ объяснения феномена общественного роста, а с другой стороны, инициирующая многие начинания и определяющая судьбу многих «начинателей», сопутствовала (и скорее всего не исчезла и сейчас) всей (а особенно имперской) отечественной истории. По большому счету (несмотря на многочисленные попытки инородных влияний, разнообразные заимствования и идеологические маневры власти), российский политико-правовой дискурс всегда остается замкнутым в структурах и содержании национального менталитета.Закрытая (в данном случае политико-правовая), само- изолированная система оказывается неспособной (следуя принципу положительной обратной связи) усваивать какие-либо внешние воздействия,­ будь то марксизм в своем первозданном виде или ведущий свою «родословную» отstatus libertatis, принципа неподопечности индивида, примата индивидуальности над любыми [22]политическими и социальными институтами либерализм. Подобные системы не могут находиться в постоянном изменении: флуктуации, случайные отклонения значений величин от их средних показателей (показатель хаоса в системе) не бывают настолько сильными, чтобы привести к так называемому необратимому развитию всей системы, когда прежняя конструкция либо качественно изменяется, либо вообще разрушается. Даже такой переломный момент в социально-государственной жизни, каким по определению и должна быть подлинная революция, в итоге не порождает характеризующуюся принципиальной непредсказуемостью зону бифуркации в развитии отечественных политических и правовых учений. Возникает, как известно, лишь весьма кратковременный период «разброда и шатаний», завершающийся полной и окончательной победой по-настоящему национальных доктрин.Здесь уместно вспомнить хорошо известные замечания Карла Поппера об обществах «закрытого» типа. Критикуя идеальное государство Платона, античную утопическую традицию (которую­ Поппер завершает марксизмом), он на самом деле стремится досконально рассмотреть сущность и природу любого тоталитаризма (представляющего «закрытый» социальный порядок). «...Сила и древних, и новых тоталитарных движений - как бы плохо мы ни относились к ним - основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность».Не только в свое время Платон, но и российские деятели конца XIX-начала ХХ в. - от гуманистически мыслящих представителей многострадальной intelligentsia до крайних радикалов всех «мастей», включая, естественно, и пришедших к власти большевиков - «с глубочайшим социологическим прозрением обнаружил(и), что его современники страдали от жесточайшего социального напряжения...».На доктринальном уровне (а впрочем, и не только на нем) советские правоведы уже к началу 30-х годов отлично «снимают» это напряжение: теоретический монизм, сулящий национальному режиму «божественное благо» покоя и процветания, окончательно укореняется в отечественной политической и правовой жизни, сменяя чуждый отечественному миру критический рационализм, позволяющий осуществлять «контроль разума» за принятием­ политических и иных решений.Видение реальности сквозь призму закономерностей ее самоорганизации позволяет проследить и отметить определенную содержательную связь, логику преемственности и в то же время момент развития в организации собственного социально-правового пространства, правоотношений, юридической и государственной идеологии, в осмыслении идеалов свободы и справедливости. Национальная мироорганизация по неписаным, сгруппированным и выраженным в архетипических социокультурных символах основам миропорядка обеспечивает возможность самоидентификации событий отечественной правовой истории, позволяет распознавать в спонтанном разнообразии повседневности общие универсальные алгоритмы саморазвития, самоструктурирования, предполагающие соответствующую смысловую окраску, содержание и характер проявлений «национального правового и политического гения», В рамках подобного понимания ничто из действительно отмеченного нашей «печатью» не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, но проявляется в новых (часто причудливых) формах бытия. Так, точно подметил Я. Грей: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей ...».Непредвзятое­ исследование специфики отечественных правовых доктрин демонстрирует явную склонность (именно склонность) российской, в целом евразийской социокультурной модели к ментальности восточного типа, характеризующейся традиционализмом, слабой восприимчивостью и сильной настороженностью (до последнего времени) к заимствованному опыту, чуждостью к безграничному рационализму и т.д. Данные признаки отличают досоветское, советское (возможно, время покажет, что и постсоветское) развитие российской правовой науки. Справедливости ради, конечно, следует отметить, что начиная с середины 50-х годов в теории советского права делается попытка развернуть полемику между приверженцами официального правопонимания и сторонниками его расширения или пересмотра. Однако эти «дискуссии обходили самое главное национальные основы правопонимания, дело сводилось к столкновению между «узким», «норма- тивистским» и «широким» подходом к праву».Вполне закономерно и то, что дискуссия о понятии права в советской юридической литературе практически не выходила за рамки позитивистского дискурса. Юридическая мысль как всегда вращалась в привычном круге идей, в целом отражающих­ миропонимание отечественной интеллектуальной элиты. Так, уже в 1971 г. профессор С.С. Алексеев, отстаивая концепцию государства социалистической законности против буржуазной теории правового государства, защищал традиционное для российского дискурса правопонимание. «В ­ упрощенным, весьма ограниченным по своему теоретико-методологическому потенциалу трактовкам сущности права и государства, отсутствие подлинной научной конкуренции способствовали консервации, сохранению национального стиля юридического мышления, а в итоге - исторически обусловленной правовой и политической парадигмы. Таким образом, проблема поиска новых определений и подходов в условиях безраздельного влияния застоявшихся до «привычности» рациональных и чувственных воззрений, умонастроений интеллектуального меньшинства, к тому же и напрочь лишенного права на самоопределение концептуальных и идеологических ориентиров и направлений в собственных исследованиях (все так же обремененного ранее отмеченной культурой единения), еще к началу 90-х годов остается открытой.Однако именно в это время «дает о себе знать» достаточно известный в развивающейся последние два десятилетия ХХ в. (преимущественно в западной науке) теории социальной энтропии парадокс: последовательная и успешная борьба со всякого рода случайностями, отклонениями (флуктуациями) действительно приводит (и в этом мы убедились на собственном опыте) к закрытию, изоляции системы и, как следствие, к росту устойчивости­ и равновесности, но, с другой стороны, наблюдается и обратная закономерность (законосообразность) - чем более успешна борьба с энтропией, тем быстрее система приближается к энтропийному финалу; чем жестче порядок, тем ближе хаос, распад системы. Последнее прекрасно просматривается с 1991 г., когда СССР прекратил существовать как «геополитическая реальность», а Россия стояла на пороге очередной в ее долгой истории вестернизации и либерального реформирования.Общая ситуация естественным образом повлияла и на развитие отечественных политико-правовых учений. Хаос реформаторских лет оказался весьма конструктивным, так как выступил подлинным носителем информационных новаций, проводником внешних воздействий и «провокатором» невиданных советским правоведением ино-родных (-странных) заимствований. Российская юридическая и политическая наука начинает развиваться в условиях постсоветской действительности. Период, названный большинством отечественных обществоведов переходным, характеризуется нестабильной правовой ситуацией, то и дело меняющимися курсами государственного и общественного развития: от смешанной советско- президентской республики к «чистым» формам­ президентского авторитаризма, от шоковой экономической и политической терапии, быстро породивших олигархическийкапитализм, к капитализму бюрократическому (образца2000 г.).Юридическое (интеллектуальное) сообщество, на какое-то время вдруг оказавшееся предоставленным самому себе (редкий для страны случай), начинает осваивать российское посткоммунистическое пространство - «идейную и институциональную смесь» между более чем реальным прошлым и настоящим и весьма иллюзорным будущим. В истории национальных политико-правовых идей в начале 90-х наступает поисковый этап развития, характеризующийся противоречивым смешением токов, идущих от разных юридических парадигм, разнополярных стилей правового мышления. Скорее всего, именно этим была обусловлена возникшая за короткий срок необычайная для российской гуманитарии разнородность политико-правовых знаний, их релятивизация, иногда даже доходящая до крайних форм методологического и гносеологического анархизма. Конечно, нельзя не отметить, что сложившаяся ситуация, попытка общего «сдвига» отечественного менталитета (правового, политического, экономического и др.) в сторону позитивного восприятия постиндустриальной либерализации,­ глобализации и рынка, обнажает колоссальные проблемы, в том числе и в области государственного строительства, является чрезвычайно благоприятной для новационного методологического поиска, прекрасно стимулирует последний. Современное состояние юриспруденции характеризуется не просто освоением широкого спектра современных правовых теорий, но и стремлением к созданию максимально приближенных, во-первых, к собственной, российской социокультурной специфике, а во-вторых, к конкретным особенностям текущего момента развития страны объяснительным моделям и концепциям. «Золотым веком юриспруденции» назвал настоящий момент развития правовой науки академик В.Н. Кудрявцев102. Последние десять лет (и это просматривается хотя бы по тематике работ, посвященных вопросам общей теории права и государства) идет работа по созданию особого мировоззренческого и методологического синтеза, базирующегося на выработке общих принципов понимания национальной юридико-политической реальности, а также на осмыслении соотношения, соизмеримости и взаимодополни- тельности различных методологических и общетеоретических подходов к исследованию последней.Магистральное направление постсоциалистического (реформаторского)­ правового дискурса в обнаружении смыслов российского правового бытия проходит через область господства все тех же проблем политической и правовой рефлексии, в конечном счете, как и прежде, связанных со столкновением Нашего и Другого государственноюридического опыта. Эвристическая значимость переноса основных концепций и направлений российской юриспруденции в плоскость диалога культур в общеметодологическом плане прекрасно обоснована еще М. Бахтиным: «­Сравнительный анализ здесь подобен дыханию: естественен и незаметен, но только лишь до малейшей его остановки. И в этом плане вряд ли можно согласиться, например, с В.М. Сырых, утверждающим, что хотя «вариационный характер общей теории права некоторыми российскими правоведами оценивается как благо, как реальная возможность расширить и углубить имеющиеся представления о праве, его закономерностях», но « в действительности многообразие теорий права, плюрализм в понимании и оценке российскими правоведами ее предмета, системы закономерностей возникновения и функционирования права имеет больше негативных, чем позитивных сторон. В отличие от Януса, истина не может быть многоликой. Ее постижение сложный, диалектически противоречивый акт познания, допускающий существование не только плодоносных теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многообразие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений российских правоведов о праве, его закономерностях...».Как все-таки нам дорог, близок и понятен «спасительный» монизм!Скорее, на этом пути современное отечественное правоведение подстерегает другая­ опасность. Так, А.И. Овчинников безусловно прав, когда утверждает, что «важно... никогда не забывать того, что сравнивать те или иные ценностные позиции в ментальности различных народов с точки зрения одного из них эпистемологически так же абсурдно, как и сравнивать национальные языки, говоря лишь на одном из них... ­ Встречающиеся в работах наших юр��стов малообоснованные «пессимистические» суждения относительно якобы «недоразвитости»Однако на рубеже ХХ и XXI вв. в работах многих западных исследователей «говорится и о необходимости преодоления индивидуализма, о недостаточности «правовой справедливости», об ограничении свободы индивида интересами общества и государства. Да и само «гражданское общество» (а этот термин употребляется все реже) понимается зачастую не совсем так, как в России. Может быть, стоит обратить на все это внимание сторонникам либертарно-индивидуалистических идей».В современном юридическом научном дискурсе обнаруживаются (и это, несомненно, позитивный показатель развития отечественной гуманитарной мысли) различные констатации, оценки и подходы. Так, стремясь уравновесить одностороннюю, как бы оторванную от национальных ментально-правовых оснований позицию С.С. Алексеева, который в условиях самобытной российской социально-правовой реальности явно гипертрофирует значение индивидуалистических политико-правовых ценностей, соответственно, гиперболизирует роль и значение частного права в регулировании общественных отношений и делает весьма­ поспешный вывод о необходимости отказа от таких, например фундаментальных принципов построения правовой системы, как ведущая роль конституционного (публичного) права, о придании Гражданскому кодексу функции своего рода конституции гражданского общества, Ю.А. Тихомиров пишет, что в нынешних ­ Панораму воззрений и идей, вызванных освоением современным отечественным политико-юридическим сознанием вечной дилеммы общее частное, можно, конечно, продолжать бесконечно долго, тем более что проблема, в общем, упирается в сквозные для истории страны мотивы общинности, соборности в сочетании с якобы (по этому вопросу единого мнения нет) постоянно нарастающей (от эпохи к эпохе) этатизацией национального социально- экономического пространства, она суть проблема ментальная и поэтому имеет конкретный смысл только в культурно-историческом, нравственном измерениях общества.Однако российский политико-правовой дискурс в конечном счете решение любых актуальных проблем маркирует тем или иным типом правопонимания. Вне зависимости от сформулированных позиций и подходов, вызванных правовой рефлексией представителей юридического сообщества, сторонников различных направлений современного правоведения, их интеллектуальные изыскания основаны на представлении права в качестве предельного основания всей юридической реальности. Не вступая в полемику с адептами созвучных или принципиально противоположных концепций, можно эксплицировать общее состояние практики обсуждения и обоснования природы и существования­ (осуществления) права.Многообразие определений и подходов на самом деле кажущееся, а группируются они вокруг двух, явно различимых как в теории, так и в истории правовых учений позиций - известных (но не единственных!) аттракторов саморазвития (мировых) философско-правовых традиций - юридической (естественноправовое, либертарное направление) и легистской (позитивистское направление). Каждое направление, несомненно, выверено столетиями, верифицируемо и фальсифицируемо, открыто для критики, является своевременным продуктом нелинейного (флук- туационного) развития многих рациональных и иррациональных элементов цивилизации как самовоспроизводя- гцейся системы, зафиксировано в механизме долговременной памяти Интеллектуального меньшинства (что прекрасно «вычитывается» из гуманитарного наследия предков) и нашло достаточное (скрытое или открыто декларируемое) отражение в политико-правовом опыте, юридической практике в разные исторические периоды и у различных народов. Трансляция естественноправовых и позитивистских теорий, конечно, не сводится к примитивной, механической передаче базовых концептов от поколения к поколению, но, сохраняя фундаментальные положения, тем не менее­ обнаруживает постоянную склонность к модернизации как реакцию на культурные формообразования политического, религиозного, экономического характера. Так, существенно развивающая и обогащающая естественно-правовую традицию либертарная теория права в настоящее время идет по пути создания собственной юридической догматики, так как только развернутая до уровня догматики философия права приобретает качество законченной теории. При этом либертарная доктрина не может «просто заимствовать позитивистскую догматику, ибо последняя есть эмпирическая интерпретация принципиально иного понятия... либертарный подход развивается наряду с достаточно устойчивыми в отечественном правовом дискурсе альтернативными позициями».Например, рассуждая о «жизни» закона в современном обществе, Ю.А. Тихомиров недвусмысленно замечает, ­ нашей действительности».В свете поиска оптимальных моделей развития российской государственности в XXI в. в общий поисковый контекст хорошо вписывается концепция В.Н. Синюкова, пытающегося представить некоторую «третью силу» и тем самым указать выход из уже порядком поднадоевшей читателю либертарно-позитивистской коллизии. Возрождая, по сути, философию почвенничества в постсоветской юридической науке, В.Н. Синюков неизбежно лавирует между критикой данных «вестернизированных» доктрин. «Нарастает глубокий раскол позитивного права и жизни. Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство - замкнутое и не понятное обществу». «На пороге XXI столетия соревнование естественно-правовой и позитивистской школ не может выступать в качестве главного источника фундаментальной правовой методологии. Это обстоятельство не учитывают авторы, стремящиеся «преодолеть недостатки» классических теорий, синтезировать их, «развить дальше».Очевидно, что с точки зрения общего развития отечественного правового дискурса создалась действительно уникальная ситуация: сформировавшаяся «идеальнаяре- чевая ситуация» (Ю. Хабермас) обеспечивает­ относительную свободу субъектов коммуникации от внешних, внена- учных воздействий, когда аргументы и контраргументы в концептуальном отношении уравновешивают друг друга, а отмеченный выше межкультурный (внешний) дискурсивно-практический диалог, в свою очередь, неизбежно инициирует диалог носителей разных теоретико-методологических (программных) установок в рамках одной юридической реальности. Последний мыслится и как основное средство соорганизации имеющих место разнонаправленных и, соответственно, отличающихся по ценностным приоритетам взглядов, и как единственное приемлемое (в духе искомой на рубеже тысячелетий толерантности) средство современной правовой и политической деятельности, надежное «лекарство» против застарелой болезни идеократии.В подобном ракурсе можно ­

     
     

     Первичные документы

     
     

     Вид нарушения:Отсутствие документального подтверждения недостачи стоимости деталей, выявленных при осмотрах на проходных. Риск занижения налога на прибыль.Соответствующие документы:Журналы-ордера, акты приемки-передачи ТМЦ, сводная ведомость оборотов по счетам бухгалтерского учета.Выявлено:В проверяемом периоде имелись случаи обнаружения деталей при осмотрах на проходных при попытке их выноса с территории Предприятия. Данные детали были отправлены на склад службы безопасности, а затем переданы в цеха, что подтверждено первичными документами на приход деталей со склада службы безопасности на склад цехов.

     В рассматриваемой ситуации в бухгалтерском учете Предприятия одновременно отражались бухгалтерские записи по увеличению затрат в незавершенном производстве в результате поступления деталей, а также по уменьшению производственных затрат в результате выявления недостачи деталей на ту же сумму. При этом Аудитору не представлены первичные документы, подтверждающие факт недостачи деталей в цехе. Таким образом, выявление материальных ценностей в ходе осмотра на проходных не оказало влияния на финансовый результат Предприятия.

     Например, согласно журналу-ордеру б/н за октябрь 2015 г. и акту приема-передачи ТМЦ б/н со склада ООСП (изъятых службой безопасности Предприятия) были оприходованы в цехе № 14901 детали на сумму 44499 руб.:

     - кирпич 236.1701156 на сумму 6792 руб.;

     - керамзит 238.1701129 на сумму 5589 руб. и др.

     В том же периоде была отражена недостача данных деталей в соответствующей сумме в отсутствие какого-либо первичного документа.

     Всего за 2015 г. подобным образом оприходованы строительные материалы в производстве и выявлены недостачи на сумму 224655 руб.Бухгалтерское оформление:Дт 20-02Кт 94-0344499 руб.

     - приход стоимости строительных материалов, возвращенных в производство со склада ООСП, на основании первичных документов;

     Дт 94-03Кт 20-0244499 руб.

     - отражена недостача изъятых на приходно-материальных ценностей без документального основания. Налоговый учет:Выявление излишков и недостач материальных ценностей в одной и той же сумме не привело к изменению налоговой базы по налогу на прибыль Предприятия.Комментарий Аудитора Бухгалтерский учет:В соответствии с Федеральным законом «О бухгалтерском учете» все хозяйственные операции, проводимые организацией, должны оформляться оправдательными документами. Эти документы служат первичными учетными документами, на основании которых ведется бухгалтерский учет».

     В рассматриваемом случае у Предприятия имеются первичные документы только для отражения в бухгалтерском учете излишков материальных ценностей, выявленных на проходных.

     В соответствии с Федеральным законом «О бухгалтерском учете»:

     «…Проведение инвентаризации обязательно:

     …при выявлении фактов хищения, злоупотребления или порчи имущества…».

     Таким образом, первичным документом, подтверждающим факт недостачи имущества, впоследствии выявленного на проходных, должен являться акт выборочной инвентаризации по соответствующим позициям материальных ценностей.Комментарий Аудитора Налоговый учет:Для целей налогового учета стоимость материалов, выявленных на проходных, может быть включена в состав прочих доходов в соответствии с пп.20 ст.250 НК РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ. Рекомендации Аудитора Бухгалтерский учет:Рекомендуется в случае выявления материальных ценностей на проходных проводить выборочную инвентаризацию по данным позициям материальных ценностей и оформлять ее результаты в соответствии с законодательно установленными требованиями.Рекомендации Аудитора - Налоговый учет:Рекомендуется оценить риск доначисления налога на прибыль в данной ситуации и в случае его признания, сделать перерасчет налога на прибыль и предоставить налоговую декларацию по налогу на прибыль в налоговые органы.Отметка об исполненииВыполнено.Типологизация политико-правовой ментальности На основании вышеизложенных теоретико-методологических положений и принципов можно перейти к анализу основных проявлений и типов этом же контексте можно говорить и о ментальности классов - господствующего и эксплуатируемого, которые явно обладают весьма трудноуловимой в рефлексии матрицей типизаций и оценок, общей схемой смыслопостроений, определяющей характер (классового) правового и политического мышления, соответствующие поведенческие акты, привычный социальный «отклик» (реакцию представителей определенных классов на те или иные символические, деперсонифицированные образования - право, законы, власть, пенитенциарную систему и др.).При известном отходе от марксистских социальнофилософских постулатов и намеренном отвлечении от идеи о том, что каждый индивид в современном обществе так или иначе является носителем ментальности различных уровней (семьи, корпорации и т.д.), вполне уместно выделять и виды правовой ментальности относительно имеющих место различных социальных страт: «дворянская ментальность», «купеческая ментальность», «крестьянская ментальность » и др. В последние десятилетия все чаще спорят­ о профессиональном правовом менталитете - ментальности юристов (судейская, милицейская, адвокатская и т.д.), экономистов, врачей, учителей и т.п. Однако существенные черты, качества, принципиально отличающие лиц разных видов занятости и позволяющие в одном и том же социуме и государстве утверждать о действительном различии их мировидения «на профессиональной основе», не всегда удается выделить. С еще большей осторожностью следует утверждать о возможном выходе профессионального юридического менталитета за национальные границы, об объединении на этой основе лиц одной и той же профессии в разных странах. Вообще, к идее унификации правовой ментальности следует относиться максимально взвешенно, с известными теоретическими допущениями и методологическими «оглядками».Опираясь на известные труды зарубежных и отечественных историков, культурологов, политологов (М. Бахтина, М. Блока, Ф. Броделя, А. Гуревича, Л. фон Мизеса, Л. Фев- ра и др.), посвященные особенностям чувств и образа мыслей, «коллективной памяти» людей определенной эпохи (средних веков, Возрождения, Нового времени и др.)» выделяют так называемые историко-эпохальные типы правового менталитета,­ которые к тому же «привязаны» и к конкретному цивилизационному ареалу, например правовой менталитет европейского Средневековья или ренессансная западноевропейская ментальность и т.д. В явно немногочисленной современной отечественной специальной литературе, в которой встречаются рассуждения относительно природы и видов правовой ментальности, можно обнаружить подходы более высокой степени обобщения. В частности, авторы словаря по философии права В.А. Бачинин и В.П. Сальников предлагают различать ментальность «западного» и «восточного» типов и, видимо, впервые в нашей научной традиции явно формулируют их характерные признаки. В общем, пространство поиска оснований классификации неисчерпаемо, естественно, сопряжено с теми целями, которые исследователь перед собой ставит. Отсюда и стремление ряда авторов (например Г. Хофстеда) выделять «индивидуалистический» и «коллективистский» правовой менталитет, господствующие в «чистом» виде или каким-то образом сочетающиеся (в Японии) в конкретных странах современного мира, «мас- кулинистический» и «феминистический» типы, публичноправовую и частно-правовую ментальность­ и др.Возвращаясь к специфике отечественной политико-институциональной действительности и учитывая цель и задачи настоящего исследования, остановимся еще на одном основании классификации ­ неоднороден. Он явно имеет сегрегационную природу, в смысле исторически сложившегося разрыва между столичной и провинциальной ментальностью. « Для русского менталитета (в нашем случае правового менталитета. - А.М., В.П.) имеют огромное значение гигантские размеры страны. Благодаря громадным размерам государства, пространственной рассеянности населения, различных укладов, культур, возникает своеобразная историческая инерция, небезразличная к историческим судьбам России. Эта инерция является, если хотите, роком для нашей страны. Скажем, во Франции влияние Парижа на протяжении всей истории, особенно в Новое время, было решающим - страна шла туда, куда шел Париж (кроме, пожалуй, периода Парижской коммуны 1871 г.)». Замечание правомерно и теоретически оправданно. Устойчивый «регионализационный» характер российской политико-правовой культуры (от которого, конечно, в известной степени исследователь может и абстрагироваться) всегда находился в центре внимания знаменитых российских «централизаторов»: от Ивана Калиты до Иосифа Сталина. Однако великий парадокс заключается в том, что увеличение степени централизации власти оказывало обратное влияние на национальную юридическую и политическую ментальность. Хотя внешне усиление центра всегда приводило к единству территорий, но в ментальном измерении часто это оказывалось лишь квазиединством. В качестве примера достаточно вспомнить вечные противоречия между Москвой и регионами, во многом порожденные и (что удивительно!) поддерживаемые самим центром. Первичный источник, исторический «первотолчок» здесь-это ничем не ограниченная централизаторская политика Москвы, а затем ее особый статус в качестве политико-правового и культурного центра и, как следствие, столичная харизма. Более того, в плане народного юридико-государственного мировидения « в русской истории передача статуса столицы от Москвы Петербургу, как это ни парадоксально, - факт малопримечательный, маловыразительный и почти никак не отразившийся на ментальности Москвы (...) Отдельная и хорошо знакомая тема - «Москва - Третий Рим». Невозможно представить Петербург в тоге «Третьего Рима». Дело не в утерянном средневековье, а в менталитете, заявленном и явленном в его истории», - пишет М. Уваров.В итоге в едином национальном духовном пространстве сложилось два политических и юридических центра, два разновеликих ментальных полюса: столица - провинция.Данная бинарная конструкция оказа??ась настолько устойчивой, что спокойно пережила самые разные (часто трагические) повороты отечественной истории. Конечно же, можно выделить множество причин и предпосылок, определяющих и сохраняющих такое положение дел, например, сосредоточение в столице огромных интеллектуальных, информационных (центральные СМИ, архивы, библиотеки) и материальных ресурсов, уникальная возможность незначительной части московского электората оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций политический фон, и т.д. Эти факторы действительно имеют место и, что называется, «лежат на поверхности», но есть и глубинные, скрытые основания для столично-провинциальной дифференциации и идентификации российского менталитета и правового самосознания. Это, прежде всего, принципиально различная правовая и политическая динамика носителей менталитета, разные степени «уязвимости» от радикальных политических (часто популистских) идей и­ настроений, отличающийся уровень «открытости» (мобильности) юридической культуры и всей правовой инфраструктуры для политико-правовых инноваций, заимствований, «продвижения иностранного правового миссионерства».«Разрыв» столицы и провинции в России становится еще более ощутим и, наверное, более социально значим в периоды общенациональных политико-правовых преобразований, потрясений, кризисов. Так, традиционный исход населения в Сибирь в XVI-XVIII вв. был своеобразной формой протеста против «искоренения древних навыков» и «унижения россиян в собственном их сердце» со стороны центральной власти, представлялся необходимым условием сохранения духовной и этнической самости определенных групп населения. Яркий пример тому - старообрядцы.В ходе исторического развития страны произошла своеобразная селекция, в результате которой в Центральной России, как правило, оставались наиболее лояльные к государственной власти, а в Сибирь, на Дон, Волгу уходили те, кто стремился к различным формам (подробнее об этом в гл. 4) противостояния центру. Уже в силу этих обстоятельств политико-правовой менталитет населения Центральной России, и прежде всего столицы,­ и юридическая ментальность Сибири (как, впрочем, и иных окраин) формировались различным образом.Эта дифференциация особенно проявляется в условиях так называемого «реформаторско-правового» развития страны: инерционность ментальной системы провинций, здоровый «крестьянский» консерватизм, прагматичность, недоверие к тому, что предлагается центральной властью, - все то, что «отсеивает» крайние и нежизнеспособные юридические и политические варианты развития государства.Несомненно, что все вышеназванное (как, впрочем, и еще многое другое) влияет на содержание структур национального политико-правового менталитета, а следовательно, его «субментальное расчленение» и методологически, и теоретически оправдано. Поэтому говорить о едином российском юридическом менталитете можно, но лишь с известной степенью условности, абстрагируясь для решения определенных исследовательских задач от его дифференциации по вертикали.«­ Русский народ, как и все другие, имеет свои особенности. Одной из них является психическое восприятие * государственной власти, государственно-правовых институтов, отношение к их возникновению, смене и развитию. Современные русские люди, проживающие в столице и впровинции, оценивают их по-разному». В этой связи очевидна и общеизвестна роль обычаев, традиций, устоев жизни какой-либо местности, накладывающих отпечаток на нравственное состояние постоянно проживающих там людей, во многом обусловливающих их поведение, иерархию ценностей, определяющих реакции индивидов в определенных, часто нестандартных ситуациях.В рамках политико-юридического дискурса последнее неизбежно воплощается в различных вариантах правового поведения: например, преобладание законопослушных (конформистских или маргинальных) граждан в российской провинции или, наоборот, в столице, правовой нигилизм как массовое столичное явление либо показатель деформированного правосознания провинциалов. Очевидно, что при подобном рассмотрении, при исследовании данных вопросов неизбежен выход за узкие рамки позитивистской теории правосознания в принципиально иное концептуальное поле - национальную юридическую ментальность, а в итоге - создание юридико-антропологического «портрета» российского общества.В этом случае радикальная смена методологических и теоретических позиций - явление положительное и эвристически необходимое, так как взгляд на развитие многихчасто влияет на их оценку, дает возможность для всестороннего,­ комплексного и адекватного понимания причин и результатов.Например, известные отечественные события августа 1991 г. показали, что только небольшая часть граждан, причем преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге, пошла за реформаторами, большая же часть населения страны, в основном жители провинции, колебались и выжидали, пассивно наблюдая за ходом борьбы, остававшейся чуждой их политическому и правовому сознанию, «ментальному» настроению. Поэтому «власть попала в руки реформаторов не благодаря всенародной борьбе за свободу, она упала к их ногам, а реформаторы были вынуждены ее поднять». Наверное, на материале подобных кризисных общественно-политических ситуаций как нельзя лучше эксплицируется столично-провинциальная дифференциация российского юридического менталитета.Очевидно, что для регионов характерна иная ментальность (хотя и не выходящая за рамки российского правового менталитета), и это проявляется в позициях, ценностных ориентациях, стиле юридического и политического мышления, мотивациях, образцах правового поведения людей. Региональное г��сударственно-юридическое самосознание - это не только отождествление граждан с определенной территориальной общностью­ и ее правовыми и политическими устоями, но и в известной степени противопоставление себя членам столичной общности.В немногочисленной современной политологической и юридической литературе, посвященной рассмотрению подобных проблем, делаются попытки выделения характерных особенностей и атрибутов провинциальной и столичной правовой ментальности, что, с одной стороны, позволяет говорить о научном характере вертикального деления национального ментального пространства, а с другой - способствует пониманию ряда ключевых проблем национальной правовой системы, имплицирует методологически важные для решения многих прикладных вопросов современной отечественной правовой науки положения. Тем более что ментальный «плюрализм» недостаточно учитывается и в современном управлении и самоуправлении, формировании системы национальных политических институтов и структур в постсоветском пространстве, а мотивационный потенциал регионального правосознания часто во- рбще игнорируется как законодателем, так и правоприменителем, причем не только в столице, но и на местах.В.Н. Синюков, развивая идею о специфике Москвы как современного культурно-политического центра российской правовой системы, формулирует­ несколько основных постулатов, раскрывающих сущность и специфику столичной (мегаполисной) ментальности:- в настоящий период Москва занимает в правовой жизни страны положение, намного перекрывающее значимость для развития национального права других субъектов политического процесса (юридически и политически «избыточный» статус столицы. - А.М., В.П.);- столичное население более, чем в других регионах, предрасположено к экзальтации, эпатажу, податливости к ситуативной реакции, зависимости от иностранного юридического и идеологического воздействия (повышенная восприимчивость к радикальным, причем самого разного происхождения и направленности, часто популистским идеям и действиям, умение сравнительно быстро адаптироваться к новым государственно-правовым реалиям. - А.М., В.П.);- столичный электорат имеет особый политический вес, так как именно его относительное социальное благополучие является условием «выживания» правительства и в конечном счете определяет (столичную?!) легитимность государственной власти (тем более, если последняя не пользуется очевидной и явной поддержкой большинства населения страны!). Поэтому, например, незначительная часть московского­ электората (и это самим электоратом осознается и влияет на типич??ые черты его правового поведения, политические и юридические ценности и установки) имеет уникальные возможности оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций социальный фон.Вполне уместными в контексте данной работы являются замечания И.А. Иванникова, который хотя и уделяет внимание, прежде всего, особенностям провинциальной правовой ментальности, тем не менее формулирует рядположений относительно политико-правового менталитета столицы.Так, «­ столичный человек в моральном отношении более раскрепощен, безответственен, чем провинциал. В силу ряда объективных причин, столичное население России в своей массе всегда было более образованным (в том числе и юридически образованным. - А.М., В.П.), информированным, чем провинциальное». И с этим трудно спорить! « Провинциалы, проживающие в небольших населенных пунктах, с возрастом осознают свое место в этом социуме, предвидят последствия своих действий... Моральная ответственность пронизывает отношения между людьми в провинции очень глубоко, способствуя формированию законопослушных граждан, у которых хорошо развито чувство долга». Действительно, в расширение сказанного можно отметить «склонность» правового поведения провинциалов к правомерному конформистскому и привычному поведению (хотя определенный процент маргиналов и здесь дает о себе знать, особенно в период кризисов, приводя к резким скачкам уровня криминогенности в регионах).Можно согласиться и с тем, что русское провинциальное государственно-правовое сознание направлено на поиск приемлемых (идеальных) государственно-правовых форм и институтов не «на стороне», а в собственном прошлом, историческом опыте русского народа, его государственности. Отечественная история знает немало примеров, когда признаки, ярко выраженные в провинциальной политико-правовой ментальности - соборность, патриотизм, традиционализм и др. - выступали необходимой духовной основой движения различных слоев населения, подвижничества отдельных личностей по спасению государства Российского в периоды острейших цивилизационных кризисов (от Смуты до реформаторского лихолетья концаХХв.). «Малые», «простые» люди, жители Нижнего Новгорода, Костромы, Ярославля, донских казачьих станиц и др. в эпохи потрясений и преобразований становятся «заботниками»­ о судьбах государства.Сквозное, вертикальное различение отечественной правовой ментальности имплицирует необходимую в этом случае дифференциацию содержания основных компонентов национального юридического мира, предполагает «столично-региональную» поправку, учет ментальной специфики провинциальных и столичных ее носителей при анализе сущности и значения многочисленных институтов, стандартизирующих юридическую ментальность (СМИ, правоохранительные органы, адвокатская и судебная практика, юридическая наука и т.д.).Нельзя обойти вниманием и развитие региональных элит, во многом влияющих на поддержание ментальной дифференциации. Региональная элита стремится обозначить себя не только политически и организационно (институционально), но и по правовым, идеологическим и мировоззренческим основаниям, обнаружить и закрепить на уровне массового сознания населения данного региона собственные, оригинальные исторические и интеллектуальные традиции, которые обычно старательно «изыскиваются» в прошлом данной территориальной единицы. И это неизбежно, так как процесс самоорганизации, становления данной группы всегда сопровождается и ее мировоззренческой самоидентификацией.­ Ясно, что политические и правовые ритуалы (обряды), ценности и символы как способы выражения политико-правовой ментальности наличествуют и в провинциальной, и в столичной ментальности, однако смысловое и содержательное наполнение, направленность и, вероятно, динамика их все-таки будут отличаться.Учитывая, что данная проблема это, несомненно, предмет отдельного исследования, тем не менее сформулируем ряд положений важных, по мнению автора, для подробного изучения специфики правового поведения и правосознания этих больших групп населения.1. Следует определить значение и специфику законов и подзаконных нормативных актов, актов реализации, правовых отношений, иных правовых средств (стимулов, ограничений, дозволений, запретов, поощрений) в плане регулирования многообразия общественных отношений с позиций столичного и провинциального государственноправового сознания, а соответственно выйти на актуальнейшую проблему отечественного политико-правового познания - правовой режим, т.е. установленный законодательством особый порядок регулирования, представленный специфическим комплексом правовых средств, который при помощи оптимального сочетания стимулирующих и ограничивающих элементов создает­ конкретную степень благоприятности либо неблагоприятности для беспрепятственной реализации субъектами права своих интересов. В этом контексте стоит проанализировать особенности правовых режимов в столице и российских регионах, выявить степень эффективности действия правовых норм, арсенал средств «продавливания»'различных юридических регуляторов в общественные отношения данных субкультур, характерные черты регионального правотворчества и сложившейся правоприменительной практики.2. Рассмотреть соотношение писаных (юридических) и «неписаных» (обычных) норм поведения в механизме регулирования общественных отношений в столице и провинции.3. Создать необходимые теоретические и методологические основания для решения ряда прикладных вопросов, в частности определения природы и влияния на поведение населения правозначимых установлений, действующих по типу правовых аксиом и презумпций, которые во многом есть продукт политического и юридического опыта сто-1/2 6 Зак 007личных и провинциальных групп; или выявления типичных реакций (юридических и неюридических) на определенные варианты поведения на периферии и в столице (например, сложившийся традиционный уровень «privacy»­ - уважение частной жизни индивидов, признание правовой «экстерриториальности» личности, необходимости защиты внутреннего мира (субъекта, семьи и д��.) от вторжения различных «других», а также неформальные и неписаные индивидуальные представления о должном и нормальном поведении).4. Следует изучить социально-психологические и историко-культурные (архетипические) причины устойчивости (или неустойчивости) в столичном или провинциальном государственно-правовом менталитете «образа» определенной формы правления, государственного устройства и политического режима, тех или иных политических структур и институтов, ценностной иерархии (например, место и значение патриотизма, вестернизации или русофобии; анархизма и этатизма; консерватизма или реформизма и т.д.), а также возможные политико-юридические и социальные последствия деформации или вовсе разрушения привычных (цивилизационных, национальных) схем, стереотипов и институтов.5. Очевидный интерес представляет рассмотрение влияния этнических и религиозных установлений на право- понимание и правореализацию, поведение субъектов в правовой сфере в центре и российских провинциях.6. Вероятно, следует рассмотреть­ склонность той или иной группы населения к оценке различных общественно- политических событий, соотношение правовых чувств и элементарных политических и правовых знаний, юридических стереотипов, привычек, разного рода «автоматизмов» как на обыденном, массовом, так и на профессиональном и даже (что уже отмечалось выше) научно-теоретическом уровне в столице и в провинции (последнее особенно проявляется в расстановке методологических акцентов в правовой литературе последних лет: увлечение западными, либеральными (немарксистскими) доктринами, в основном характерное для столичных научных кругов, и, правда, пока еще немногочисленные попытки провинциальных юристов и философов провести культурно-историческую идентификацию российской правовой системы).Конечно, природа законов не проста. Сложность ее в том, что в любом государстве закон должен быть функциональным, выполнимым, результативным и одновременно в своем национально-культурном аспекте, по своему содержанию опираться на исторически сложившиеся представления членов общества, отвечать их интересам и нравственным ожиданиям.Заметим, что фундаментальные отечественные работы, посвященные данной проблематике, практически­ отсутствуют. Хотя с позиций современного политического реформирования, в контексте развития отечественного федерализма и актуальных интенций российской юридической науки элиминация ментальных различий этих больших групп населения страны, игнорирование ментальной неоднородности российского общества часто привод??т к недопустимым идеализациям и абстрактным, оторванным от национальной конкретики юридическим построениям, что в результате оказывает негативное, вполне ощутимое воздействие и на реальные политико-правовые процессы в современной России. В этом плане следует согласиться с мнением ряда авторов, рассматривающих различные аспекты регионального законодательства в современной России и считающих, что «­ спонтанно начавшийся процесс регионального законотворчества получил столь же спонтанное развитие. Это во многом объясняется отсутствием глубокой общетеоретической проработки серьезных проблем регионализма... вопросов законотворческого процесса на субъектном уровне... других проблем, без решения которых невозможно обеспечить эффективную нормотворческую деятельность органов государственной власти субъектов Федерации». Вполне очевидно, что появление феномена регионального законодательства актуализировало многие темы общей теории права и государства, в том числе вызвало необходимость прояснения духовного смысла провинциального юридического и социально-политического уклада, его специфики, естественно, находящих свое отражение в целом комплексе правовых проблем российского регионализма (вопросах об источниках права, системе законодательства, иерархии нормативных правовых актов и др.), осложненных к тому же многонациональным (полирелигиозным) составом населения страны.Сам факт возникновения и наличия столичной и провинциальной юридических ментальностей, этих во многом отличающихся политико-правовых «миров», говорит о том, что в России (и это отчасти уже было показано выше и будет выявляться в дальнейшем) были и есть для этого определенные условия, что представления граждан о границах допустимого поведения, приемлемых политических институтах, механизмах правового регулирования (начиная с Конституции и заканчивая подзаконными нормативно-правовыми актами и деловыми обыкновениями) часто обусловлены их отнесенностью к столичному или провинциальному социуму. Поэтому «актуальным направлением развития­ правовой системы в XXI столетии должно стать воссоздание местной правовой культуры. Этот проект для России поистине достоин века».Глава 3РОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНОГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРАВОМЕНТАЛЬНЫЙ ТИП3.1. Генезис и особенности российской правоментальностиИсследуя национальную политико-правовую ментальность и политическое мировидение, начинаешь ясно осознавать связь времен и эпох, событий, великих государственных деяний и не менее великих национальных крушений. «Мертвый хватает живого», ничто в истории народов не проходит бесследно и не возникает беспричинно, историческое бытие непрерывно и целостно; это вечное становление национального самосознания как незыблемой основы, начала всех социальных сфер. «­ Генезис - это история становления и развития явления, представляющая собой органическое единство количественно или качественно различных исторических состояний (этапов)...». Человеческое измерение государственно-правовых процессов всегда исторично и культурно, оно не может быть измерением вообще, универсальным, глобальным, схематичным (подобно Марксовым формациям), юридический мир всегда национален и цивилизационен, формируется и существует только в определенном временном и геополитическом (геоюридическом)процессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном­ в ­ этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни разрабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно­ прав А. Балицкий - ­еще с начала 60-х годов XIX в., утверждал: «.. .русское государство заболело манией самоубийства».Сравните. « Видел, как задумали они увенчать всю эту сеть венцом Французской Конституции... Я не мог утерпеть и восстал всей душою против их плана... Я в 1881 г. помешал Конституции», - описывает свою роль в переходе страны от периода реформ 60-70-х годов к известным контрреформам 80-90-х «духовный наставник» отечественного консерватизма, подлинный творец эпохи Александра III К.П. Победоносцев. С откровениями радикала Г.В. Плеханова, который, выступая на II съезде РСДРП, подобно своему «непримиримому» идейному оппоненту отмечает «относительность» существующих на Западе правовых предписаний и принципов, а в конечном счете и «сомнительную пользу» для революционного Отечества ряда демократических институтов западного образца: « Если в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели». « Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона», - подытоживает В.И. Ленин. « Вот почему анархисты, начиная с Годвина, всегда отрицали все писаные законы, хотя каждый анархист, более чем все законодатели взятые вместе, стремится к справедливости...», - не менее откровенно («постскриптум») утверждает князь Петр Кропоткин. Эти краткие афористические формулы, своеобразные эпиграфы к политико-юридическому укладу российского общества отражают правовой вакуум, характерный для доктринального уровня национальной правовой системы, несомненно, представляют собой результат предшествующего развития отечественной государственной инварианты, образа отечественного юридического мышления. В этой связи ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства,­ национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов» удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием­ властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные взгляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого «­ являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования». Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожелает, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно­ за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: «­ Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. » Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску»­ послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. «­ Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133. Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Америка??ской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти « великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134. Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. « Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», - утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании­ подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или,­ используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей, обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. «­ Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху и, вместо непривычнойдемократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души ... ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий, но также к проявлению грубости и жестокости, воспользовался русским мессианизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России». Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. « Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», - вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Д??крета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность­ карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической­ диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают» положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили многие­ традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, «­ есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе никто не может упрекнуть ни прокурорский надзор, ни судебные органы - в том, что они берут на себя смелость исправлять законы или берут на себя смелость истолковывать их по-своему. Они делают то, что им приказал рабочий класс и партия, и больше от них требовать нельзя... И поменьше юристов». Национальное (теперь советское!) правопонимание приобретает партийно-классовое обоснование. « Советское социалистическое право есть совокупность правил поведения (норм), установленных или санкционированных социалистическим государством и выражающих волю рабочего класса и всех трудящихся, правил поведения, применение которых обеспечивается принудительной силой социалистического государства...», - подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что « таким образом в 1938 г. в советской юридической науке произошла смена правовой парадигмы, что стало возможным в условиях особой политической ситуации того времени, в силу жесткой диктатуры всевластия Сталина». Эта «новая» парадигма, элиминирующая индивидуалистический подход как способ объяснения феномена общественного роста, а с другой стороны, инициирующая многие начинания и определяющая судьбу многих «начинателей», сопутствовала (и скорее всего не исчезла и сейчас) всей (а особенно имперской) отечественной истории. По большому счету (несмотря на многочисленные попытки инородных влияний, разнообразные заимствования и идеологические маневры власти), российский политико-правовой дискурс всегда остается замкнутым в структурах и содержании национального менталитета.Закрытая (в данном случае политико-правовая), само- изолированная система оказывается неспособной (следуя принципу положительной обратной связи) усваивать какие-либо внешние воздействия, будь то марксизм в своем первозданном виде или ведущий свою «родословную» отstatus libertatis, принципа неподопечности индивида, примата индивидуальности над любыми [13]политическими и социальными институтами либерализм. Подобные системы не могут находиться в постоянном изменении: флуктуации, случайные отклонения значений величин от их средних показателей (показатель хаоса в системе) не бывают настолько сильными, чтобы­ привести к так называемому необратимому развитию всей системы, когда прежняя конструкция либо качественно изменяется, либо вообще разрушается. Даже такой переломный момент в социально-государственной жизни, каким по определению и должна быть подлинная революция, в итоге не порождает характеризующуюся принципиальной непредсказуемостью зону бифуркации в развитии отечественных политических и правовых учений. Возникает, как известно, лишь весьма кратковременный период «разброда и шатаний», завершающийся полной и окончательной победой по-настоящему национальных доктрин.Здесь уместно вспомнить хорошо известные замечания Карла Поппера об обществах «закрытого» типа. Критикуя идеальное государство Платона, античную утопическую традицию (которую Поппер завершает марксизмом), он на самом деле стремится досконально рассмотреть сущность и природу любого тоталитаризма (представляющего «закрытый» социальный порядок). «...­ Сила и древних, и новых тоталитарных движений - как бы плохо мы ни относились к ним - основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность». Не только в свое время Платон, но и российские деятели конца XIX-начала ХХ в. - от гуманистически мыслящих представителей многострадальной intelligentsia до крайних радикалов всех «мастей», включая, естественно, и пришедших к власти большевиков - «с глубочайшим социологическим прозрением обнаружил(и), что его современники страдали от жесточайшего социального напряжения...».На доктринальном уровне (а впрочем, и не только на нем) советские правоведы уже к началу 30-х годов отлично «снимают» это напряжение: теоретический монизм, сулящий национальному режиму «божественное благо» покоя и процветания, окончательно укореняется в отечественной политической и правовой жизни, сменяя чуждый отечественному миру критический рационализм, позволяющий осуществлять «контроль разума» за принятием политических и иных решений.Видение реальности сквозь призму закономерностей ее самоорганизации позволяет проследить и отметить определенную содержательную связь, логику преемственности и в то же время момент развития в организации собственного социально-правового пространства, правоотношений, юридической и государственной идеологии, в осмыслении идеалов свободы­ и справедливости. Национальная мироорганизация по неписаным, сгруппированным и выраженным в архетипических социокультурных символах основам миропорядка обеспечивает возможность самоидентификации событий отечественной правовой истории, позволяет распознавать в спонтанном разнообразии повседневности общие универсальные алгоритмы саморазвития, самоструктурирования, предполагающие соответствующую смысловую окраску, содержание и характер проявлений «национального правового и политического гения», В рамках подобного понимания ничто из действительно отмеченного нашей «печатью» не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, но проявляется в новых (часто причудливых) формах бытия. Так, точно подметил Я. Грей: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей ...».Непредвзятое исследование специфики отечественных правовых доктрин демонстрирует явную склонность (именно склонность) российской, в целом евразийской социокультурной модели к ментальности восточного типа, характеризующейся традиционализмом, слабой восприимчивостью и сильной настороженностью (до последнего времени) к заимствованному опыту, чуждостью к безграничному рационализму­ и т.д. Данные признаки отличают досоветское, советское (возможно, время покажет, что и постсоветское) развитие российской правовой науки. Справедливости ради, конечно, следует отметить, что начиная с середины 50-х годов в теории советского права делается попытка развернуть полемику между приверженцами официального правопонимания и сторонниками его расширения или пересмотра. Однако эти «дискуссии обходили самое главное национальные основы правопонимания, дело сводилось к столкновению между «узким», «норма- тивистским» и «широким» подходом к праву».Вполне закономерно и то, что дискуссия о понятии права в советской юридической литературе практически не выходила за рамки позитивистского дискурса. Юридическая мысль как всегда вращалась в привычном круге идей, в целом отражающих миропонимание отечественной интеллектуальной элиты. Так, уже в 1971 г. профессор С.С. Алексеев, отстаивая концепцию государства социалистической законности против буржуазной теории правового государства, защищал традиционное для российского дискурса правопонимание. «­ В научном отношении эта теория несостоятельна потому, что право по своей природе таково, что не может стоять над государством. К тому же совершенно необъяснимы по природе и неопределенны по содержанию те «абсолютные правовые принципы и начала»... которые якобы должны стоять над государством, связывать его... Буржуазная теория «правового государства» - лживая и фальшивая теория». Единство политико-правового логоса (поддерживаемое целенаправленной государственной политикой) и стремление к упрощенным, весьма ограниченным по своему теоретико-методологическому потенциалу трактовкам сущности права и государства, отсутствие подлинной научной конкуренции способствовали консервации, сохранению национального стиля юридического мышления, а в итоге - исторически обусловленной правовой и политической парадигмы. Таким образом, проблема поиска новых определений и подходов в условиях безраздельного влияния застоявшихся до «привычности» рациональных и чувственных воззрений, умонастроений интеллектуального меньшинства, к тому же и напрочь лишенного права на самоопределение концептуальных и идеологических ориентиров и направлений в собственных исследованиях (все так же обремененного ранее отмеченной культурой единения), еще к началу 90-х годов остается открытой.Однако именно в это время «дает о себе знать» достаточно известный в развивающейся последние два десятилетия ХХ в. (преимущественно в западной науке) теории социальной энтропии парадокс: последовательная и успешная борьба со всякого рода случайностями, отклонениями (флуктуациями) действительно приводит­ (и в этом мы убедились на собственном опыте) к закрытию, изоляции системы и, как следствие, к росту устойчивости и равновесности, но, с другой стороны, наблюдается и обратная закономерность (законосообразность) - чем более успешна борьба с энтропией, тем быстрее система приближается к энтропийному финалу; чем жестче порядок, тем ближе хаос, распад системы. Последнее прекрасно просматривается с 1991 г., когда СССР прекратил существовать как «геополитическая реальность», а Россия стояла на пороге очередной в ее долгой истории вестернизации и либерального реформирования.Общая ситуация естественным образом повлияла и на развитие отечественных политико-правовых учений. Хаос реформаторских лет оказался весьма конструктивным, так как выступил подлинным носителем информационных новаций, проводником внешних воздействий и «провокатором» невиданных советским правоведением ино-родных (-странных) заимствований. Российская юридическая и политическая наука начинает развиваться в условиях постсоветской действительности. Период, названный большинством отечественных обществоведов переходным, характеризуется нестабильной правовой ситуацией, то и дело меняющимися курсами государственного­ и общественного развития: от смешанной советско- президентской республики к «чистым» формам президентского авторитаризма, от шоковой экономической и политической терапии, быстро породивших олигархическийкапитализм, к капитализму бюрократическому (образца2000 г.).Юридическое (интеллектуальное) сообщество, на какое-то время вдруг оказавшееся предоставленным самому себе (редкий для страны случай), начинает осваивать российское посткоммунистическое пространство - «идейную и институциональную смесь» между более чем реальным прошлым и настоящим и весьма иллюзорным будущим. В истории национальных политико-правовых идей в начале 90-х наступает поисковый этап развития, характеризующийся противоречивым смешением токов, идущих от разных юридических парадигм, разнополярных стилей правового мышления. Скорее всего, именно этим была обусловлена возникшая за короткий срок необычайная для российской гуманитарии разнородность политико-правовых знаний, их релятивизация, иногда даже доходящая до крайних форм методологического и гносеологического анархизма. Конечно, нельзя не отметить, что сложившаяся ситуация, попытка общего «сдвига» отечественного менталитета­ (правового, политического, экономического и др.) в сторону позитивного восприятия постиндустриальной либерализации, глобализации и рынка, обнажает колоссальные проблемы, в том числе и в области государственного строительства, является чрезвычайно благоприятной для новационного методологического поиска, прекрасно стимулирует последний. Современное состояние юриспруденции характеризуется не просто освоением широкого спектра современных правовых теорий, но и стремлением к созданию максимально приближенных, во-первых, к собственной, российской социокультурной специфике, а во-вторых, к конкретным особенностям текущего момента развития страны объяснительным моделям и концепциям. «Золотым веком юриспруденции» назвал настоящий момент развития правовой науки академик В.Н. К��дрявцев102. Последние десять лет (и это просматривается хотя бы по тематике работ, посвященных вопросам общей теории права и государства) идет работа по созданию особого мировоззренческого и методологического синтеза, базирующегося на выработке общих принципов понимания национальной юридико-политической реальности, а также на осмыслении соотношения, соизмеримости и взаимодополни- тельности различных методологических­ и общетеоретических подходов к исследованию последней.Магистральное направление постсоциалистического (реформаторского) правового дискурса в обнаружении смыслов российского правового бытия проходит через область господства все тех же проблем политической и правовой рефлексии, в конечном счете, как и прежде, связанных со столкновением Нашего и Другого государственноюридического опыта. Эвристическая значимость переноса основных концепций и направлений российской юриспруденции в плоскость диалога культур в общеметодологическом плане прекрасно обоснована еще М. Бахтиным: «­ Мы ставим чужой культуре вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины. Без своих вопросов нельзя творчески понять ничего другого и чужого (но, конечно, вопросов серьезных, подлинных). При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются». Сравнительный анализ здесь подобен дыханию: естественен и незаметен, но только лишь до малейшей его остановки. И в этом плане вряд ли можно согласиться, например, с В.М. Сырых, утверждающим, что хотя « вариационный характер общей теории права некоторыми российскими правоведами оценивается как благо, как реальная возможность расширить и углубить имеющиеся представления о праве, его закономерностях», но « в действительности многообразие теорий права, плюрализм в понимании и оценке российскими правоведами ее предмета, системы закономерностей возникновения и функ??ионирования права имеет больше негативных, чем позитивных сторон. В отличие от Януса, истина не может быть многоликой. Ее постижение сложный, диалектически противоречивый акт познания, допускающий существование не только плодоносных теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многообразие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений российских правоведов о праве, его закономерностях...». Как все-таки нам дорог, близок и понятен «спасительный» монизм!Скорее, на этом пути современное отечественное правоведение подстерегает другая опасность. Так, А.И. Овчинников безусловно прав, когда утверждает, чтоОднако на рубеже ХХ и XXI вв. в работах многих западных исследователей « говорится и о необходимости преодоления индивидуализма, о недостаточности «правовой справедливости», об ограничении свободы индивида интересами общества и государства. Да и само «гражданское общество» (а этот термин употребляется все реже) понимается зачастую не совсем так, как в России. Может быть, стоит обратить на все это внимание сторонникам либертарно-индивидуалистических идей». В современном юридическом научном дискурсе обнаруживаются (и это, несомненно, позитивный показатель развития отечественной гуманитарной мысли) различные констатации, оценки и подходы. Так, стремясь уравновесить одностороннюю, как бы ото??ванную от национальных ментально-правовых оснований позицию С.С. Алексеева, который в условиях самобытной российской социально-правовой реальности явно гипертрофирует значение индивидуалистических политико-правовых ценностей, соответственно, гиперболизирует роль и значение частного права в регулировании общественных отношений и делает весьма поспешный вывод о необходимости отказа от таких, например фундаментальных принципов построения правовой системы, как ведущая роль конституционного (публичного) права, о придании Гражданскому кодексу функции своего рода конституции гражданского общества, Ю.А. Тихомиров пишет, что в нынешних условиях «[31] предстоит по-новому осмыслить понятие публичности в обществе, не сводя его к обеспечению государственных интересов. Это - общие интересы людей как разного рода сообществ, объединений (политических, профессиональных и др.), это - объективированные условия нормального существования и деятельности людей, их организаций, предприятий, общества в целом, это - коллективная самоорганизация и саморегулирование, самоуправление». Панораму воззрений и идей, вызванных освоением современным отечественным политико-юридическим сознанием вечной дилеммы общее частное, можно, конечно, продолжать бесконечно долго, тем более что проблема, в общем, упирается в сквозные для истории страны мотивы общинности, соборности в сочетании с якобы (по этому вопросу единого мнения нет) постоянно нарастающей (от эпохи к эпохе) этатизацией национального социально- экономического пространства, она суть проблема ментальная и поэтому имеет конкретный смысл только в культурно-историческом, нравственном измерениях общества.Однако российский политико-правовой дискурс в конечном счете решение любых актуальных проблем маркирует тем или иным типом правопонимания. Вне зависимости от сформулированных позиций и подходов, вызванных правовой рефлексией представителей юридического сообщества, сторонников различных направлений современного правоведения, их интеллектуальные изыскания основаны на представлении права в качестве предельного основания всей юридической реальности. Не вступая в полемику с адептами созвучных или принципиально противоположных концепций, можно эксплицировать общее состояние практики обсуждения и обоснования природы и существования­ (осуществления) права.Многообразие определений и подходов на самом деле кажущееся, а группируются они вокруг двух, явно различимых как в теории, так и в истории правовых учений позиций - известных (но не единственных!) аттракторов саморазвития (мировых) философско-правовых традиций - юридической (естественноправовое, либертарное направление) и легистской (позитивистское направление). Каждое направление, несомненно, выверено столетиями, верифицируемо и фальсифицируемо, открыто для критики, является своевременным продуктом нелинейного (флук- туационного) развития многих рациональных и иррациональных элементов цивилизации как самовоспроизводя- гцейся системы, зафиксировано в механизме долговременной памяти Интеллектуального меньшинства (что прекрасно «вычитывается» из гуманитарного наследия предков) и нашло достаточное (скрытое или открыто декларируемое) отражение в политико-правовом опыте, юридической практике в разные исторические периоды и у различных народов. Трансляция естественноправовых и позитивистских теорий, конечно, не сводится к примитивной, механической передаче базовых концептов от поколения к поколению, но, сохраняя фундаментальные положения, тем не менее­ обнаруживает постоянную склонность к модернизации как реакцию на культурные формообразования политического, религиозного, экономического характера. Так, существенно развивающая и обогащающая естественно-правовую традицию либертарная теория права в настоящее время идет по пути создания собственной юридической догматики, так как только развернутая до уровня догматики философия права приобретает качество законченной теории. При этом либертарная доктрина не может «­ просто заимствовать позитивистскую догматику, ибо последняя есть эмпирическая интерпретация принципиально иного понятия... либертарный подход развивается наряду с достаточно устойчивыми в отечественном правовом дискурсе альтернативными позициями». Например, рассуждая о «жизни» закона в современном обществе, Ю.А. Тихомиров недвусмысленно замечает, В свете поиска оптимальных моделей развития российской государственности в XXI в. в общий поисковый контекст хорошо вписывается концепция В.Н. Синюкова, пытающегося представить некоторую «третью силу» и тем самым указать выход из уже порядком поднадоевшей читателю либертарно-позитивистской коллизии. Возрождая, по сути, философию почвенничества в постсоветской юридической науке, В.Н. Синюков неизбежно лавирует между критикой данных «вестернизированных» доктрин. «Нарастает глубокий раскол позитивного права и жизни. Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство - замкнутое и не понятное обществу». «На пороге XXI столетия соревнование естественно-правовой и позитивистской школ не может выступать в качестве главного источника фундаментальной правовой методологии. Это обстоятельство не учитывают авторы, стремящиеся «преодолеть недостатки» классических теорий, синтезировать их, «развить дальше».Очевидно, что с точки зрения общего развития отечественного правового дискурса создалась действительно уникальная ситуация: сформировавшаяся «идеальнаяре- чевая ситуация» (Ю. Хабермас) обеспечивает относительную свободу­ субъектов коммуникации от внешних, внена- учных воздействий, когда аргументы и контраргументы в концептуальном отношении уравновешивают друг друга, а отмеченный выше межкультурный (внешний) дискурсивно-практический диалог, в свою очередь, неизбежно инициирует диалог носителей разных теоретико-методологических (программных) установок в рамках одной юридической реальности. Последний мыслится и как основное средство соорганизации имеющих место разнонаправленных и, соответственно, отличающихся по ценностным приоритетам взглядов, и как единственное приемлемое (в духе искомой на рубеже тысячелетий толерантности) средство современной правовой и политической деятельности, надежное «лекарство» против застарелой болезни идеократии.В подобном ракурсе можно ­ точно так же, как и пределы развития тех или иных общественных и государственных институтов, форм и систем. « Опыт любого момента имеет свой горизонт... К опыту каждого человека может быть добавлен опыт других людей, живущих в его время или живших прежде, и таким образом общий мир опыта, больший, чем мир собственных наблюдений одного человека, может быть пережит каждым человеком. Однако каким бы обширным ни был общий мир, у него также есть свой горизонт; и на этом горизонте всегда появляется новый опыт...». Вероятно, в данном направлении, по пути выявления цивилизационных пределов собственного государственно-правового опыта, впрочем, как и устойчивых мнемонических структур российского юридико-политического дискурса, предстоит двигаться отечественной гуманитарии.Пока же основные тенденции развития политико-правового дискурса на рубеже веков могут быть представлены достаточно схематично:Во второй половине 90-х годов в результате перехода от идеократической модели национальной юридической науки к ее поли(амби-)валентному бытию устанавливается дискурсивный консенсус, основанный на относительной неустойчивости, открытости системы взглядов, концепций, теорий. Идеологическая ангажированность и политические фобии постепенно уступают м��сто согласованию позиций, основанному на профессиональной компетентности, толерантности и интеллектуальной честности. « Свободным является общество, в котором все традиции имеют равные права и равный доступ к центрам власти... установить равноправие традиций не только справедливо, но и в высшей степени полезно», - удачно заметил Пол Фейер- абенд в работе с весьма характерным названием «Наука в свободном обществе».Межкультурный диалог, столкновение традиций, сложная игра правовых и политических заимствований и «преемственностей», отсутствие единой доктрины развития отечественного государства и права в XXI в., очевидно, поддерживают «дуэль» аргументов, являющихся скорее продуктом саморазвития (самовоспроизводства) российской цивилизации, чем неким результатом «чистого» правового мышления исследователей. Постепенное преодоление ограниченности юридической науки, компилятивности и изолированности ведет к обретению теоретической самости нашего государственно-правового знания, инициирует неподдельный интерес фундаментального правоведения к философским, методологическим и научным достижениям ХХ в.Затянувшаяся « акинезия » (нарушение двигательной функции) и заидеологизированные ориентиры отечественной юридической науки привели ее к утрате смысловых связей с национальными политическими и правовыми практиками, спецификой социального уклада и, как следствие, значительно подорвали необходимый для дальнейшего значимого развития методологический ресурс. Поэтому­ в современной познавательной ситуации поиск методологий, позволяющих действительно обновить концептуальный аппарат и методы политико-правовых исследований соразмерно целям и задачам развития страны в условиях кризиса законности и правопорядка, в итоге и задает перспективы, определяет наметившийся парадигмалъный сдвиг российской юриспруденции.Развитие правовой науки инициирует процесс ассимиляции в ней новых эмпирических объектов и знаний, формирующихся в ходе постоянного развития национальной государственно-правовой действительности, что и предполагает не только методологическое обновление юридического познания, но и необходимое ему предшествующее совершенствование (пересмотр) самих оснований данной научной деятельности. Речь идет о теоретических процедурах, правилах, с помощью которых в науку вводятся новые теоретические знания. Именно в основании правовой науки формируются критерии оценки получаемых результатов, определяются предметы и объекты изучения, задается юридическая онтология.В современном отечественном политико-правовом дискурсе следует отметить и положительные, с точки зрения сохранения фундаментальности правовых исследований, явления. Многие работы последних лет (С.С.­ Алексеева, П.П. Баранова, В.А. Бачинина, Л.А. Лукашевой, Л.С. Мамута, В.С. Нерсесянца, А.И. Овчинникова, В.П. Сальникова, В.Н. Синюкова, В.М. Сырых и др.) не ограничиваются анализом тех или иных феноменов из области социально-правового опыта, т.е. не сводят онтологические представления о явлениях до класссического натуралистического вопроса: «Что же это на самом деле?», но стремятся к распредмечиванию соответствующих представлений и понятий, в которых эти феномены фиксируются и тем самым отвечают на другой вопрос: «Как следует это мыслить?». Это особенно показательно и значимо в контексте уже отмеченного выше компаративистского (диалогического) пространства, учитывая, «­ что формулировка опыта, содержащегося в пределах интеллектуального горизонта эпохи и общества, определяется не столько событиями и желаниями людей, сколько базовыми понятиями, которыми они располагают для анализа и описания своих переживаний ради собственного понимания... Каждое общество встречает новую идею, располагая своими собственными понятиями, своим собственным молчаливо подразумеваемым, фундаментальным способом видения; другими словами, своими собственными вопросами, своим особым любопытством». Разворачивание теоретического слоя в государственно-правовой сфере, таким образом, пробуждает далеко не праздный интерес к проблеме правового мышления, свойственного отечественному дискурсивному пространству (юридической науке и практике).Развитие российской политико-правовой мысли 90-х годов, несомненно, переживает период становления «малопонятного» для данного типа традиционных цивилизаций и, в принципе, крайне редко в них встречаемого открытого «дискурсивного сообщества» (М. Фуко), по природе своей свободного от всякого рода предрассудков и корпоративных ангажементов (насколько это вообще возможно для коммуникативной практики обсуждения и обоснования таких социальных абсолютов, каковыми являются право и государство). Наверное, методолог М. Фуко назвал бы подобную стадию антидоктриналъной, так как, по его мнению, именно доктрина, стремление к утверждению которой все-таки характерно (по национальной инерции) для некоторых современных исследователей, « связывает индивидов с некоторыми вполне определенными типами высказываний и тем самым накладывает запрет на все остальные, стремится к распространению, и отдельные индивиды, число которых может быть сколь угодно большим, определяют свою сопричастность как раз через обобществление одного и того же корпуса дискурсов». определенном типе цивилизаций эти архаические образы и идеи оказывали различное влияние на поведенческую сферу и характер народа, переживались по-разному (быстро или медленно), были подвержены изменениям с той или иной степенью интенсивности и в результате привели к разным государственно-правовым последствиям. Причин этому, конечно, много: от географического и даже климатического положения социума (Ш. Л. Монтескье) до уровня его участия, характера и роли в мировом коммуникационном пространстве.Например, в древнерусской традиции одним из приоритетных источников, оказавших впоследствии огромное влияние на устойчивость и трансляцию национального политического и социально-правового опыта, была языческая религия. Еще в рамках дохристианских верований, ценностей и ритуалов возникает достаточно стихийно (интуитивно) свойственный российской правовой действительности, конкретизирующийся в ее дальнейшем развитии понятийный ряд: «Правда», «Кривда», «суд», «ряд», «Правь» и др. Причем «Правь» - это одна из трех (Явь, Навь) древнерусских субстанций мира, означающая истину или законы (заметьте, какая синонимия!) и управляющая именно реальным­ миром (Явью, а не Навью - миром потусторонним).Надо сказать, что религиозной жизни древних русов как уникальному этнокультурному феномену и источнику национальной (в том числе и государственно-правовой) самобытности не было уделено достаточного внимания в отечественной юридической литературе (исключение составляют работы по мифологии А.П. Семитко и некоторых других авторов), а ведь религия в жизни древних славян значила много, и оставлять ее в тени - значит обрекать себя на непонимание существенных черт отечественного архаического менталитета. Более того, это значит не понимать многого и в настоящем, ибо даже современные юридические тексты довольно часто несут отпечаток этих « примитивных» (с позиций современного человека) представлений.В отличие от греков и римлян, традиционно считающихся (в западном мире) носителями высокой правовой культуры, древние русы не наделяли своих богов антропоморфными качествами. Они не переносили на них своих человеческих черт: боги не женились, не совершали преступлений, не судились, не хитрили и т.п. Славянские божества были скорее символами явлений природы, мифология носила в основном аграрно-природный характер. Отсюда и кажущаяся социальная­ инфантильность древнерусского человека, который действительно оказался напрочь лишенным конкретно-нормативных мифологических моделей, в некотором роде «предправовых (мифических) прецедентов», свойственных, например, древнегреческому архаическому сознанию. Отождествление же истины и закона в образе «Прави» (устойчивом архетипе отечественной правовой культуры), естественно, исключала из русской мифологии весы - важный и необходимый символ предправа, характерный для ранней мифологии большинства западноевропейских народов и способствующий внедрению в жизнь «гибких» регулятивных начал, через осознание индивидами ­ Следует остановиться и еще на одной важной особенности, характеризующей языческую Русь: русы не считали себя «изделиями» Бога, его вещами, но мыслили себя его потомками. Поэтому характер взаимоотношений между древними славянами и богами был совсем иной: они не унижались перед своим пращуром, а, осознавая явное родство, мыслили себя единым целым. Это была особая «жизненная тотальность» (чем, видимо, отчасти и объясняется отмеченная выше нормативно-социальная «размытость», свойственная жизненному миру древнерусского человека: способ упорядоченности и регуляции отношений был принципиально иным, чем в западных этносах, а именно, через стремление к единению, «собору» социальных, кровнородственных, природных и потусторонних сил, норм, ценностей и т.п.). И это еще одна важная черта отечественного догосудар- ственного менталитета - оформленность (уже на достаточно ранней стадии развития этнического самосознания) и устойчивость патриархально-соборных основ восприятия, понимания и оценки окружающей действительности.Обратимся к государственному периоду. Здесь следует выделить две позиции, а именно мнения С.М. Соловьева и Л.Н. Гумилева.Так, Соловьев рассматривает­ развитие Российского государства как единый исторический процесс, который можно и нужно дробить на множество эпох: все периоды отечественной истории сохраняют преемственность, и никакие, даже самые важные исторические события не смогли прервать «естественную нить событий, приведших к возникновению Российского государства», которое, судя по приведенной историком периодизации, возникло не ранее XIV в.В отличие от С.М. Соловьева, Л.Н. Гумилев в своей работе «От Руси до России» проводит мысль о том, что Древне-русское и Российское государство - это два разных политических образования, хотя территория, на которой они существовали, во многом совпадает. Но в этой связи самым интересным и важным (в контексте нашей работы) будет следующее утверждение: государство Древняя Русь - это неудавшееся Российское государство.Не вдаваясь в подробности данной научной дискуссии, отметим только, что Л.Н. Гумилев полагает, что в результате нашествия степных племен Древняя Русь, как уникальное образование, обладающее неповторимыми юридико-политическими и социальными характеристиками, разрушилась. На ее месте позднее возникло Российское (Московское) государство.Эта точка зрения­ (по многим причинам) нашла поддержку только у некоторых отечественных исследователей. Однако достаточно обстоятельно рассматривалась западными историками государства и права. Например, Э. Аннерс утверждает, что «­ русское государственное устройство, которое стало развиваться сначала со времен Великого Киевского княжества... однако, было прервано в эпоху позднего Средневековья завоеванием, а затем установившимся более чем на два века (1240-1480) игом татар». Более того, по мнению шведского ученого, « это событие привело к серьезной дезорганизации общества; кроме всего прочего, оно отразилось на распаде правовой системы страны... Татары уничтожили систему правового регулирования социального порядка». Заметим, что хотя подобное мнение по многим своим параметрам является далеко не бесспорным (в частности по отношению к уместности использования термина «иго» для обозначения монгольского влияния на Русь в рассматриваемый период), однако с позиций нашего исследования достаточно полезным. Последнее наглядно проявляется в ответе на вопрос: действительно ли исчезла древнерусская система правового регулирования или все же ее основные, базовые элементы сохранились и были «встроены» в ткань новой государственной формы Московского царства?Рассмотрение данного вопроса явно коррелирует с проблемой признания устойчивости национального правового мировидения, сохранения основ российского юридического менталитета, его проявлений и структурных элементов даже в условиях упадка, разрушения Древнерусского государства. Однако говорить об абсолютном «стирании», исчезновении сформировавшихся (естественно) политического мира, системы правового регулированияДанное положение (повторимся) имеет огромную теоретико-познавательную ценность, так как позволяет обосновать единение политически и идеологически разъединенных (часто явно искусственно) и нередко противопоставлявшихся этапов­ правовой истории России, ее источников, институтов и механизмов.Самодержавие, т.е. формирование сильного и достаточно авторитетного, обладающего «силой власти» центра, стоящего часто вне («мелочной») политической борьбы, считающегося легальным, легитимным и (на уровне коллективных представлений) неприкосновенным, является главной характерной особенностью политического и правового менталитета Московского государства.В отечественной истории вообще и в истории государства и права в частности исследователи традиционно фокусировали свое внимание на эпохе петровских и некоторых допетровских преобразований, достаточно часто и необоснованно оставляя в тени важные предшествующие этапы. Такой акцент как теоретически, так и методологически обеднял, даже искажал представления современников о российском правопонимании и правочувствовании, так как именно богатый событиями допетровский период раскрывает истоки собственно национального политико-правового потенциала, эксплицирует отечественные государственные и юридические ценности, установки и аттитюды, стереотипы в «чистом» виде, лишенном каких-либо (грубых) заимствований. Это естественно сложившийся, уникальный и­ оригинальный национальный юридический мир, с собственной символикой и структурой регулятивной системы, специфическим сочетанием нормативных и ненормативных регуляторов и имманентными формами выражения.Именно в это внешне очень спокойное время на самом деле идет напряженная работа национального духа, формируется (возможно, пока еще схематично) собственная правовая система, которая, как неосознанная, до конца не отрефлексированная юридическая традиция, по мнению автора, оказывает на современность гораздо большее влияние, чем многие последующие экономико-правовые преобразования.В этой связи сформулируем следующие положения:- ­Однако Г.В. Швеков писал, что влияние византийских законов на отечественное право все же происходило, но не в порядке прямого восприятия, а главным образом через посредство древнерусских церковных законов - Номоканона, Кормчей Книги. Заимствуемые правовые акты содержательно перерабатывались и приспосабливались к русскому обычному, а затем и княжескому праву.Следует отметить и еще один исторический источник формирования отечественного юридического менталитета: развитие, наполнение содержанием и смыслом основных структур российской правовой ментальности происходило в условиях отсутствия должной политической и юридической коммуникации (духовной после падения Константинополя замкнутости), что также способствовало возникновению и консервации множества патриархально-патерналистских и мессианских начал (традиций, установок, институтов) в правовой культуре российского общества.Только в полной мере учитывая вышеназванные (впрочем, как и иные) обстоятельства, можно подойти к адекватному пониманию всего комплекса причин и предпосылок, позволяющих объяснить природу национальной правовой системы, примерно с XV-XVI вв. Так, западные историки утверждают о неком радикальном повороте в генезисе отечественного­ права, когда «уровень права Древнерусского государства в целом соответствовал уровню правового развития Англии и Скандинавии того времени» (по утверждению все того же Аннерса), а «­ правовая система России в XIV- XV вв. уже представляет собой разительный контраст с государственным законодательством Западной Европы... Даже когда царь Алексей Михайлович издал в 1649 году свое Уложение, стало ясно, насколько значительно русская техника законодательства отставала от западноевропейской ». Подобные выводы представляются, мягко говоря, недостаточно обоснованными, более того, противоречащими фактам из истории западноевропейской философско- правовой мысли. Авторитетные европейские ученые XVIII и XIX вв. признавали, что Соборное Уложение именно по уровню законодательной техники превосходило многие западноевропейские кодификации. Оно было издано на немецком, французском, латинском и датском языках. « В 1777 г. Вольтер пишет, что получил немецкий перевод российского Свода Законов и начал переводить его на язык «варваров-французов». Французскую юриспруденцию Вольтер оценивал как «смешную» и «варварскую», построенную на декреталиях папы и церковных нормах. Вольтер и его коллега даже внесли по 50 луидоров в пользу того, кто составит уголовный код??кс, близкий к русским законам и наиболее пригодный для его страны». Воистину противоречивость эпох, событий, явлений в истории отечественного права и государства неизбежно порождают не менее противоречивые оценки их результатов.Памятуя об оговоренных выше охранительно-консервативных функциях правового менталитета, определяющих самобытное развитие национальной правовой культуры, вряд ли можно серьезно утверждать о безусловном влиянии пусть даже самых значимых в истории страны, внешних обстоятельств (войн, нашествий и т.д.). Наверное, более продуктивным будет поиск ответа через особую национальную рефлексию, обращение к духовному вектору развития российского правопорядка и государственности. Следуя данной исследовательской позиции, обратимся к роли центральной (государственной) власти, ее «архетипической» природе и значимости в процессе формирования юридического менталитета России.Многие парадоксы национальной истории, ее неожиданные повороты не раз демонстрировали следующее: душит» еще в зачаточном состоянии.Именно этот архетипический, по своей сути, фактор является важным методологическим ключом к пониманию и экзегезе многих событий, явлений, феноменов и парадоксов, в той или иной мере связанных с политической историей страны, развитием и функционированием ее правовой и экономической систем.Причины такого не по-гегелевски «простого» снятия гражданского общества в России обычно ищут в традиционно выделяемых исследователями, в целом придерживающимися позиции об изначальном правовом и политическом отставании страны, некой исторической ушербности ее развития, в особенностях генезиса отечественной государственности. Справедливости ради заметим, что их рассуждения не лишены некоторой (вполне соответствующей их сравнительно-европоцентристской методологической позиции) логики и смысла, несомненно, представляют интерес для предмета данной работы:- национальные государства Западной Европы зарождались и развивались при существовании самых разнообразных форм государственно-политического и социального устройства: графства, герцогства, епископии, республики разных видов (города-республики и др.), города-коммуны, «вольные» территории и т.д. Все­ они находились в разной степени соподчиненности, и население их было связано со своими правителями разной степенью прав и обязанностей. В отечественной же истории со времен Киевской Руси наблюдается явная унификация форм государственного устройства: по сути дела, существует только одна форма - княжества, в каждом из которых главой является князь со своими старшими дружинниками - боярами;- ­ отдельным лицам либо целым социальным группам. Еще В.О. Ключевский отмечал, что « пространство Московского княжества считалось вотчиной его князей, а не государственной территорией: державные права их, составляющие содержание верховной власти, дробились и отчуждались вместе с вотчиной, наравне с хозяйственными статьями». Так, в 1302 г. произошло знаковое событие, важное для утверждения взгляда на землю-удел (государство) как на свою частную собственность: переяславский князь Иван Дмитриевич завещал город Переяславль и волость вместе со всем населением, оброками и ловлями как свое частное владение, «как сундук с добром и платьем» Даниле Московскому. Очевидно здесь то, что значима была не только и не столько земля, города и другие ценности материального порядка, но произошло совершенно другое - задолго до установления «самодержавия и абсолютизма» создаются и постепенно закрепляются в реальной государственной практике, отражаются в массовом политико-правовом сознании прецеденты приватизации отдельными лицами, семьями или родами самой государственной власти. Последняя же, по нашему мнению, неизбежно сопровождается и персонификацией ответственности (перед Богом и потомками своими) за «судьбы Отчизны и простого, «мизинного» люда». Вообще, московские князья уже в XIV-XVI вв. довольно «просто» распоряжались вотчинами бояр, «перебирали» их земли, лишали их отдельных привилегий, отбирали в казну и т.д. Более того, Судебник Ивана III (1497 г.), Ивана­ Грозного (1550 г.) и даже Соборное Уложение 1649 г. не содержат четкого юридического (легального) определения «поместья» и «вотчины». На ментальном уровне отечественного политико-правового бытия подобная ситуация неизбежно «откликается» возникновением соответствующих юридических ценностей и установок, стереотипов, символов и ритуалов, что, несомненно, сопровождается формированием адекватного ситуации стиля правового мышления как на уровне городского, «интеллектуального» меньшинства (после всего сказанного будет вряд ли корректно называть его политической элитой), так и в рамках народной традиции, представленной «молчаливым большинством» (термин А.Я. Гуревича) соотечественников. И в этом смысле абсолютно точно, «что для российского менталитета власть - это дьявольская сила»39;* Макаренко В.П. Российский политический менталитет // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 39.- закономерным финалом, апофеозом и апогеем одновременно стал следующий этап взаимоотношений российского общества и государственной (самодержавной) власти, начавшийся в 1547 г., когда торжественно совершился ритуально-символический по форме, но ментальный по сути­ и значению «чин венчания» Государя всея Руси Ивана IV на царствие. «­ Смысл церемонии заключался в том, что Иван IV «венчался» на царствие не сам по себе, а на «брак» со святой «невестой» Русью. Утверждалась следующая иерархия духовно-светского подчинения народа: наверху сам Бог, затем святая пара Иван Васильевич и Русь, которые являются «отцом и матерью» для своих детей-подданных (напомним, по «правде» равных перед ними)». А кто же между ними? Где национальная политическая, экономическая или военная аристократия, «рыцари» и «третье сословие»? Думается, что такой «средней», праводостойной и правосознающей, «скрепляющей» (по выражению Н. Эйдельмана) силы, роль которой на Западе играло, например третье сословие, в России не было, хотя бы уже потому, что она просто не вписывалась в систему координат традиционного российского юридического и политического миропонимания и мирочувствования, не отвечала социально-психологическим установкам большинства россиян. Благодаря же слабой структурированности социума, известной его социально-политической инерции, правовой «размытости» индивида в общинной среде, интересы, «помыслы» целого в России всегда представляла и представляет верховная власть - зовется ли она царской, партийной, президентской или какой-либо еще. В определенный исторический период в России сформировалось весьма специфическое (по сравнениюс имеющимися европейскими аналогами) деспотическое самодержавие, которое в тех или иных формах продержалось вплоть до 1917 г., а если говорить о государственно-правовом режиме, то, возможно, и значительно дольше.­ И вновь возникает мысль о преемственности государственного устройства через сохранение национального юридико-политического типа на глубинном архетипическом уровне, идентичность которого настолько устойчива, что не может быть «стерта» даже в ходе самых, казалось бы, радикальных преобразований. В итоге, следуя вышеизложенным положениям, российский юридический менталитет еще в допетровскую эпоху и задолго до «прихода» большевиков развивается в условиях господства этатистского принципа отечественной политико-правовой культуры: сильное государство - слабое («негражданское») общество,, Здесь можно вспомнить и такую банальную мысль (политический трюизм), как: положение высших классов, элиты общества всегда является следствием и показателем общего состояния народа.Известное же теоретико-методологическое положение о возможности сопоставления правовой системы с другими, столь же широкими системами - экономической, политической - с целью выявления их специфики и форм взаимодействия как однопорядковых по своему уровню явлений, в рамках традиций генезиса российского государства обосновывается просто и в полной мере.«Общее крепостное состояние сословий»­ (по замечанию известного юриста, либерала Б.Н. Чичерина) продолжалось, по крайней мере «де-юре», до известного указа императора Петра III от 18 февраля 1762 г. о дворянской вольности. Отечественная политико-правовая история подобного акта еще не знала, хотя содержание его, как хорошо известно, довольно незамысловатое: дворяне были освобождены от обязательной государственной службы. Для России этот документ и последующие за ним екатерининские акты 70- 80-х годов XVIII в., например Жалованная грамота императрицы дворянству, в которой, опять же впервые, были предоставлены правовые гарантии собственности, правда, на свои же земельные владения, по значению своему были Magna Charta Libertatum - ожиданием новой эпохи.Появление первого (даже по весьма жестким вестернизированным юридическим меркам) свободного сословия, субъектов права, с точки зрения западного юридического опыта, европейской правовой и политической традиции, 09 Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997. С. 357.должно было неизбежно вести к дальнейшему освобождению иных слоев российского населения. И с этих позиций Россия стояла на пороге великого «коперниканского» поворота всего политико-правового уклада­ - установления формально-правового равенства через преодоление вековой юридической деперсонификации индивида, соборного состояния общества (на фоне традиционной для страны фактической и юридической приватизации и персонификации власти). Подобное признание абсолютной и безусловной ценности права, которое, по мысли реформаторов, необходимо «поднимается» над имущественно-сословными, национально-религиозными качествами личности, признавая тем самым ее самодостаточность в качестве субъекта правовых отношений, в российской истории трудно было бы переоценить, но...Попытка (достаточно успешная в странах западной Европы и США) изменения отечественной юридической и политической систем практически провалилась: дворяне, все же получив ряд «дарованных» привилегий и свобод, тем не менее, так и не превратились в праводостойное (по западным канонам) сословие, поэтому эпоха просвещенного абсолютизма быстро сменяется периодом «антилиберальной реакции», павловским реформаторством (по-другому, обычным наведением порядка в практически разоренной, «распущенной» былыми, часто доведенными до абсурда дворянскими вольностями стране) и николаевской цензурой. С позиций­ данного исследования важно другое - традиционный российский правовой менталитет «выстоял», проявил неожиданную (для реформаторов) устойчивость, вновь воспроизвел и сохранил содержание своих основных структур.Причина? Скорее всего, их несколько. Во-первых, общементальный фон (фонд), его основные характеристики (устойчивость, фиксация, трансляция и т.д.); во-вторых, сохранение, незыблемость основных инстит??тов, стандартизирующих политико-юридический менталитет. По поводу последнего, активный деятель третьей Государственной Думы и Временного правительства Александр Гучков замечал: «­ Историческая драма российских реформаторов состояла в том, что они были вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти против носителя этой власти». Его вывод можно воспринимать и как обозначение важной проблемы воссоздания и реализации в отечественной политико-правовой реальности подлинных ценностей, которым надлежит заменить собой реализацию ценностей мнимых, осуществляемую под видом подлинных. В-третьих, наличие особой «питательной среды»: «апробированного» самой отечественной историей стиля юридического мышления; основных носителей (субъектов) национальных юридических ценностей, установок, символов и ритуалов. К последним, прежде всего, следует отнести российское крестьянство.приобрести необходимые атрибуты гражданского общества и, тем самым, перейти в принципиально иное качественное состояние.Право, понимаемое сторонниками радикального изменения отечественной государственно-юридической жизни исключительно в рамках западной версии, в этом «вестернизационном» процессе было призвано стать значимым элементом культур-национального бытия и прекратить свое существование, как им казалось, в качестве атрибута власти (приказов суверена). В условиях самобытной юридической реальности оно должно было стать нормативной формой выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общественных отношениях. И [38] это в стране, где термин «право» получает признание (и то на уровне властных элит) только в петровскую эпоху, а до этого момента его прекрасно «заменяет» более емкое понятие «правды», включавшее в себя субъективное и объективное право, характерные для уголовного и гражданского права нормы (и представления) справедливости, религиозно-нравственные каноны и т.д. Именно «правда» веками определяла специфику регулирования общественных отношений, идейное содержание государственной власти в России. Например, весьма показательна обязанность царя «держать совет» с Думой, Земскими Соборами, которая должна была исполняться не как результат борьбы населения за ограничение верховной власти, а «во имя обоюдной любви царя и народа»: ведь требование любви было не только давно известно, но и достаточно органично традиционному русскому праву (крестное Целование, договоры «о любви и правде» и др.). Поэтому «Соборы никогда не претендовали на власть (явление с европейской точки зрения совершенно непонятное), а Цари никогда не шли против «мнения Земли>> - явление тоже чисто русского порядка... и все это вместе взятое представляло­ собою монолит, который нельзя было расколоть никаким цареубийством». Видимо, следует говорить о не- ком специфическом качестве, которое приобрел классический для общей теории государства и права вопрос о взаимной ответственности общества (личности) и государства в отечественном правоментальном пространстве. Известный русский историк права С.В. Пахман писал: «Внимательный глаз открыл бы в нашем обычном праве, быть может, и такие начала, которые свойственны самому развитому юридическому быту».И все же кардинальное изменение, которое совершила (или должна была совершить) правовая реформа в сознании народа, заключалось в том, что право, прежде отождествляемое с божественной волей (олицетворяемой в царской власти) и имеющее сакральный характер «общинной правды» постепенно (возможно, очень медленно) теряло образ «сверхъестественного руководства» и на глубинном уровне умственного и духовного строя народа трансформировалось (или трансформировалось бы) в привычный для населения способ регулирования наиболее важных социальных отношений.Таким образом, правовые и политические реформы даже в своем половинчатом виде, «проектном состоянии» служили­ источником известной в XIX - начале ХХ в. вестернизации русского права, проводником принадлежащих западной правовой традиции ценностей, стереотипов, установок (аттитюдов) и представлений в недра отечественного юридического менталитета.Однако в России во второй половине XIX - начале ХХ в., в отличие, например, от Франции и Великобритании, сформировалась принципиально иная духовная ситуация: не произошла десакрализация верховной персонифицированной власти, такая, чтобы население видело в ней только гражданский (политический) институт, не были устранены нигилистические настроения большинства населения, изжиты практически повсеместное неверие в закон (в возможность законности и правового порядка в стране), органическая боязнь хаоса при утрате «сильной руки» (свобода в массовом сознании - это стихия, воля). Учитывая жесткую детерминацию российской пр��вовой системы, наличие явных функциональных связей с организацией отечественного государства либеральный идеал правопони- мания и правоприменения пореформенного периода в сознании большинства россиян так и не был сформирован.В итоге альтернативный путь развития страны, связанный с ассимиляцией западных политико-юридических форм­ и институтов, а следовательно, с сотрясением основ российской правовой культуры и радикальным изменением духовно-этических принципов и аксиом национального правосознания, ломкой отечественного юридического менталитета, уже к 1907-1910 гг. показал свою полную несостоятельность и в итоге был свернут, прекратил свое существование как культурная тенденция, по сути, подтолкнув общество к господству революционной стихии в его стремлении обрести некую исконную почву национального права и государства, дать им собственное «прочтение», интерпретацию цели и задач в свете стремления к размежеванию с западным социально-юридическим дискурсом.Вскрывая проблемы отечественной правовой рефлексии начала ХХ в., следует остановиться и на особенностях российского конституционализма. В пределах отечественного ментального пространства, сложившихся типических инвариантных структур и стереотипов отечественного правового уклада потребность в писаной Конституции, т.е стремление к четким формально-правовым основаниямгосударственности, имела очень слабую укорененность в сознании большинства социальных слоев, и даже те силы, которые объективно подрывали царское самодержавие и способствовали продвижению­ к иным политическим формам, чаще всего руководствовались не формальными юридическими идеалами (что в полной мере свойственно западному правовому просвещению XVIII-XIX вв.), а материальным идеалом «народного блага»: по сути, им нужна была власть в том же объеме и с теми же способами осуществления, измениться должен был только ее вектор, власть должна была быть «перераспределена» в интересах других (периферийных по отношению к властному центру) общественных групп. Впрочем, это мнение разделяли и российские монархисты. И. Л. Солоневич пишет: «...­ Народно-Монархическое Движение в «восстановлении монархии» видит не только «восстановление монарха», но и восстановление целой «системы учреждений»... той «системы», где Царю принадлежала бы «сила власти», а народу «сила мнения». Это не может быть достигнуто никакими «писаными законами», никакой «конституцией», ибо и писаные законы, и конституции люди соблюдают только до тех пор, пока у них не хватает сил, что бы их не соблюдать». Таким образом, построение демократической государственности западно-европейского образца в России, характеризующейся в первую очередь адекватной ее принципам и целям правовой системой, всегда так или иначе сводилось к вопросу политического «продавливания», лозунга, увлеченного копирования и даже сиюминутных настроений различных «просвещенных» властителей, но ни в коем случае не увязывалось с эволюцией, особой логикой развития национальной юридической традиции и объективными факторами генезиса отечественного государства.В контексте представленного историко-правового дискурса такие переломные времена, как 90-е годы ХХ в., несомненно оказывают значительно более глубокое влия-ние на формирование юридической ментальности, чем периоды стагнации (застоя). Именно в эпоху реформирования, связанную (что более чем естественно) с разного рода энтропийными тенденциями, массированными инновациями, на различных этапах ломки устоявшихся государственно-правовых форм и институтов, привычных схем (моделей) социально-экономического общения появляются навязчивые иллюзии о возможности быстрого преодоления тянущих в прошлое исторических образцов, изменения долгосрочной памяти общества­ и формирование на этой основе нового юридического и политического генотипа. Подобные представления обусловлены, прежде всего, сущностью, природой происходящей в стране социальной трансформации: идет формирование новых социальных субъектов, якобы происходит (или ощущается?) распад социалистической правовой реальности, усиливаются тенденции очередной вестернизации национальной юридико-политической системы, а следовательно, должны изменяться основные акценты и ориентиры внутренней и внешней политики государства, намечаться новые принципы диалога человека и общества с властью и т.д.Однако чаще всего все это происходит на уровне публичного (активно декларируемого «реформаторской» властью) дискурса. Постепенно проходящая эйфория первых лет демократических изменений, довольно быстрое разрушение (казалось бы, весьма прочного) антибольшевистского консенсуса обнажают реальное положение дел - скрытый дискурс современного российского реформирования. Обращение к нему даст возможность объективной, всесторонней оценки начавшейся примерно с середины 90-х годов широкой правовой аннигиляции, когда иностранные правовые конструкции, оказавшиеся в чуждом им ментальном универсуме России, начинают­ весьма активно поглощаться, растворяются в его традиционных установлениях, приводят к различного рода юридическим и политическим мутациям и в итоге превращаются в квазиюридические (провоцирующие правовой нигилизм и скепсис, известное разочарование большинства населения) феномены. Искушение быстрой модернизацией национального мира, охватившее новые политические и юридические элиты начала 90-х, и, соответственно, стремление к такому же скорому практическому (минуя необходимое в подобных случаях всестороннее и непредвзятое теоретическое, научное осмысление) освоению «заемных» правовых и политических институтов, широкомасштабная ассимиляция иных юридических традиций, как показал опыт, не принесли ожидаемых результатов. В этих условиях отечественная политико-правовая сфера просто обречена на поиск предельных оснований собственного бытия, соотнесение последних с меняющимися в стране поколениями, динамичным миром, проблемами и перспективами общецивилизационного развития.3.2. Социокультурная легитимация институтов российской юридической ментальностиМентальность ­ человека создает особое мировидение, которое в свою очередь влияет и на творчество человека. «[28] Человек как разумное и эмоциональное существо не ведет себя автоматически, и все его поступки, от элементарно-бытовых до тончайших выражений в сфере творчества, от участия в социальных движениях до размышления наедине с собой, в огромной степени обусловливаются той системой мировидения, которая присуща данной культуре и стадии общественного развития». Хотя отмеченная ранее деревенская собственногопроцессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном в этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались­ и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни ра??рабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно прав А. Балицкий - ­ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства,­ национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов» удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием­ властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные вз��ляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого «­ являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования». Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожела??т, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно­ за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: «­ Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. » Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску»­ послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. «­ Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133. Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Американской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти « великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134. Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. « Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», - утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании­ подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции второй половины XIX - начала ХХ в. вряд ли можно [15]считать таковыми) политико-правовые доктрины, действительно отражающие общественные воззрения на государство, право, порядок, правосудие и т.д. Объяснение этому весьма банально: как на обыденном, так и на «высоком», доктринальном уровне правовое мышление принадлежит «миру повседневной жизни», явленному нам (в своих устойчивых структурах) в виде национальной ментальности. А. Шюц определяет последний как «­ интерсубъективный мир, который существовал задолго до нашего рождения и переживался и интерпретировался другими, нашими предшественниками, как мир организованный. Теперь он да�� нашему переживанию и интерпретации. Любая интерпретация этого мира базируется на запесе прежних его переживаний - как наших собственных, так и переданных нам нашими родителями и учителями, - и этот запас в форме «наличного знания» функционирует в качестве схемы соотнесения (выделено нами. - А.М., В.П.)». Таким образом, «жизненный мир» любого ученого, и в частности правоведа, определяемый Э. Гуссерлем как совокупность первичных, «фундирующих» интенций, является производным от менталитета, носителем которого он является. Это именно производностъ, не повторение или «калькирование»: исследователь, естественно, независим в своих суждениях, однако «жизненный мир» является «горизонтом» всех его целей, проектов, интересов независимо от их временных, пространственных и т.п. масштабов. Правовое мышление ученого (как, впрочем, и любого индивида) не только предметно, но и интенцио- нально, и стилистически определенно. Последнее же задает именно менталитет.В итоге (в самом начале еще просматриваются некоторые доктринальные «шатания») изменился стиль, «слог»,названия идейных течений, авторский корпу??, цитируемые источники, возможно, система аргументации, цензор, способ распространения (пропаганды) в массы, т.е. буква, а не дух. Однако « именно дух права должен быть в центре внимания, поскольку дух есть синоним естественной направленности или конечных целей, на которых основывается любая юридическая система». Изменения же внешних юридических форм государственной власти, способов ее публичного выражения не привели к действительным переменам в плане ее содержательной наполненности, истинного положения дел (пользуясь терминологией Мишеля Фуко, скрытого дискурса). В ходе, казалась бы, самых коренных изменений энтропийный процесс так и не охватил всю социальную систему и, соответственно, не привел к разрушению устоявшихся социокультурных структур.широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или, используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей,­ обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. «Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) ­ Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. «Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», -вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в­ ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Декрета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением­ преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают»­ положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили многие традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, «есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе ­ подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что «таким образом в 1938 г. в советской юридической науке произошла смена правовой парадигмы, что стало возможным в условиях особой политической ситуации того времени, в силу жесткой диктатуры всевластия Сталина».Эта «новая» парадигма, элиминирующая индивидуалистический подход как способ объяснения феномена общественного роста, а с другой стороны, инициирующая многие начинания и определяющая судьбу многих «начинателей», сопутствовала (и скорее всего не исчезла и сейчас) всей (а особенно имперской) отечественной истории. По большому счету (несмотря на многочисленные попытки инородных влияний, разнообразные заимствования и идеологические маневры власти), российский политико-правовой дискурс всегда остается замкнутым в структурах и содержании национального менталитета.Закрытая (в данном случае политико-правовая), само- изолированная система оказывается неспособной (следуя принципу положительной обратной связи) усваивать какие-либо внешние воздействия,­ будь то марксизм в своем первозданном виде или ведущий свою «родословную» отstatus libertatis, принципа неподопечности индивида, примата индивидуальности над любыми [22]политическими и социальными институтами либерализм. Подобные системы не могут находиться в постоянном изменении: флуктуации, случайные отклонения значений величин от их средних показателей (показатель хаоса в системе) не бывают настолько сильными, чтобы привести к так называемому необратимому развитию всей системы, когда прежняя конструкция либо качественно изменяется, либо вообще разрушается. Даже такой переломный момент в социально-государственной жизни, каким по определению и должна быть подлинная революция, в итоге не порождает характеризующуюся принципиальной непредсказуемостью зону бифуркации в развитии отечественных политических и правовых учений. Возникает, как известно, лишь весьма кратковременный период «разброда и шатаний», завершающийся полной и окончательной победой по-настоящему национальных доктрин.Здесь уместно вспомнить хорошо известные замечания Карла Поппера об обществах «закрытого» типа. Критикуя идеальное государство Платона, античную утопическую традицию (которую­ Поппер завершает марксизмом), он на самом деле стремится досконально рассмотреть сущность и природу любого тоталитаризма (представляющего «закрытый» социальный порядок). «...Сила и древних, и новых тоталитарных движений - как бы плохо мы ни относились к ним - основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность».Не только в свое время Платон, но и российские деятели конца XIX-начала ХХ в. - от гуманистически мыслящих представителей многострадальной intelligentsia до крайних радикалов всех «мастей», включая, естественно, и пришедших к власти большевиков - «с глубочайшим социологическим прозрением обнаружил(и), что его современники страдали от жесточайшего социального напряжения...».На доктринальном уровне (а впрочем, и не только на нем) советские правоведы уже к началу 30-х годов отлично «снимают» это напряжение: теоретический монизм, сулящий национальному режиму «божественное благо» покоя и процветания, окончательно укореняется в отечественной политической и правовой жизни, сменяя чуждый отечественному миру критический рационализм, позволяющий осуществлять «контроль разума» за принятием­ политических и иных решений.Видение реальности сквозь призму закономерностей ее самоорганизации позволяет проследить и отметить определенную содержательную связь, логику преемственности и в то же время момент развития в организации собственного социально-правового пространства, правоотношений, юридической и государственной идеологии, в осмыслении идеалов свободы и справедливости. Национальная мироорганизация по неписаным, сгруппированным и выраженным в архетипических социокультурных символах основам миропорядка обеспечивает возможность самоидентификации событий отечественной правовой истории, позволяет распознавать в спонтанном разнообразии повседневности общие универсальные алгоритмы саморазвития, самоструктурирования, предполагающие соответствующую смысловую окраску, содержание и характер проявлений «национального правового и политического гения», В рамках подобного понимания ничто из действительно отмеченного нашей «печатью» не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, но проявляется в новых (часто причудливых) формах бытия. Так, точно подметил Я. Грей: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей ...».Непредвзятое­ исследование специфики отечественных правовых доктрин демонстрирует явную склонность (именно склонность) российской, в целом евразийской социокультурной модели к ментальности восточного типа, характеризующейся традиционализмом, слабой восприимчивостью и сильной настороженностью (до последнего времени) к заимствованному опыту, чуждостью к безграничному рационализму и т.д. Данные признаки отличают досоветское, советское (возможно, время покажет, что и постсоветское) развитие российской правовой науки. Справедливости ради, конечно, следует отметить, что начиная с середины 50-х годов в теории советского права делается попытка развернуть полемику между приверженцами официального правопонимания и сторонниками его расширения или пересмотра. Однако эти «дискуссии обходили самое главное национальные основы правопонимания, дело сводилось к столкновению между «узким», «норма- тивистским» и «широким» подходом к праву».Вполне закономерно и то, что дискуссия о понятии права в советской юридической литературе практически не выходила за рамки позитивистского дискурса. Юридическая мысль как всегда вращалась в привычном круге идей, в целом отражающих­ миропонимание отечественной интеллектуальной элиты. Так, уже в 1971 г. профессор С.С. Алексеев, отстаивая концепцию государства социалистической законности против буржуазной теории правового государства, защищал традиционное для российского дискурса правопонимание. «В ­ упрощенным, весьма ограниченным по своему теоретико-методологическому потенциалу трактовкам сущности права и государства, отсутствие подлинной научной конкуренции способствовали консервации, сохранению национального стиля юридического мышления, а в итоге - исторически обусловленной правовой и политической парадигмы. Таким образом, проблема поиска новых определений и подходов в условиях безраздельного влияния застоявшихся до «привычности» рациональных и чувственных воззрений, умонастроений интеллектуального меньшинства, к тому же и напрочь лишенного права на самоопределение концептуальных и идеологических ориентиров и направлений в собственных исследованиях (все так же обремененного ранее отмеченной культурой единения), еще к началу 90-х годов остается открытой.Однако именно в это время «дает о себе знать» достаточно известный в развивающейся последние два десятилетия ХХ в. (преимущественно в западной науке) теории социальной энтропии парадокс: последовательная и успешная борьба со всякого рода случайностями, отклонениями (флуктуациями) действительно приводит (и в этом мы убедились на собственном опыте) к закрытию, изоляции системы и, как следствие, к росту устойчивости­ и равновесности, но, с другой стороны, наблюдается и обратная закономерность (законосообразность) - чем более успешна борьба с энтропией, тем быстрее система приближается к энтропийному финалу; чем жестче порядок, тем ближе хаос, распад системы. Последнее прекрасно просматривается с 1991 г., когда СССР прекратил существовать как «геополитическая реальность», а Россия стояла на пороге очередной в ее долгой истории вестернизации и либерального реформирования.Общая ситуация естественным образом повлияла и на развитие отечественных политико-правовых учений. Хаос реформаторских лет оказался весьма конструктивным, так как выступил подлинным носителем информационных новаций, проводником внешних воздействий и «провокатором» невиданных советским правоведением ино-родных (-странных) заимствований. Российская юридическая и политическая наука начинает развиваться в условиях постсоветской действительности. Период, названный большинством отечественных обществоведов переходным, характеризуется нестабильной правовой ситуацией, то и дело меняющимися курсами государственного и общественного развития: от смешанной советско- президентской республики к «чистым» формам­ президентского авторитаризма, от шоковой экономической и политической терапии, быстро породивших олигархическийкапитализм, к капитализму бюрократическому (образца2000 г.).Юридическое (интеллектуальное) сообщество, на какое-то время вдруг оказавшееся предоставленным самому себе (редкий для страны случай), начинает осваивать российское посткоммунистическое пространство - «идейную и институциональную смесь» между более чем реальным прошлым и настоящим и весьма иллюзорным будущим. В истории национальных политико-правовых идей в начале 90-х наступает поисковый этап развития, характеризующийся противоречивым смешением токов, идущих от разных юридических парадигм, разнополярных стилей правового мышления. Скорее всего, именно этим была обусловлена возникшая за короткий срок необычайная для российской гуманитарии разнородность политико-правовых знаний, их релятивизация, иногда даже доходящая до крайних форм методологического и гносеологического анархизма. Конечно, нельзя не отметить, что сложившаяся ситуация, попытка общего «сдвига» отечественного менталитета (правового, политического, экономического и др.) в сторону позитивного восприятия постиндустриальной либерализации,­ глобализации и рынка, обнажает колоссальные проблемы, в том числе и в области государственного строительства, является чрезвычайно благоприятной для новационного методологического поиска, прекрасно стимулирует последний. Современное состояние юриспруденции характеризуется не просто освоением широкого спектра современных правовых теорий, но и стремлением к созданию максимально приближенных, во-первых, к собственной, российской социокультурной специфике, а во-вторых, к конкретным особенностям текущего момента развития страны объяснительным моделям и концепциям. «Золотым веком юриспруденции» назвал настоящий момент развития правовой науки академик В.Н. Кудрявцев102. Последние десять лет (и это просматривается хотя бы по тематике работ, посвященных вопросам общей теории права и государства) идет работа по созданию особого мировоззренческого и методологического синтеза, базирующегося на выработке общих принципов понимания национальной юридико-политической реальности, а также на осмыслении соотношения, соизмеримости и взаимодополни- тельности различных методологических и общетеоретических подходов к исследованию последней.Магистральное направление постсоциалистического (реформаторского)­ правового дискурса в обнаружении смыслов российского правового бытия проходит через область господства все тех же проблем политической и правовой рефлексии, в конечном счете, как и прежде, связанных со столкновением Нашего и Другого государственноюридического опыта. Эвристическая значимость переноса основных концепций и направлений российской юриспруденции в плоскость диалога культур в общеметодологическом плане прекрасно обоснована еще М. Бахтиным: «­Сравнительный анализ здесь подобен дыханию: естественен и незаметен, но только лишь до малейшей его остановки. И в этом плане вряд ли можно согласиться, например, с В.М. Сырых, утверждающим, что хотя «вариационный характер общей теории права некоторыми российскими правоведами оценивается как благо, как реальная возможность расширить и углубить имеющиеся представления о праве, его закономерностях», но « в действительности многообразие теорий права, плюрализм в понимании и оценке российскими правоведами ее предмета, системы закономерностей возникновения и функционирования права имеет больше негативных, чем позитивных сторон. В отличие от Януса, истина не может быть многоликой. Ее постижение сложный, диалектически противоречивый акт познания, допускающий существование не только плодоносных теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многообразие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений российских правоведов о праве, его закономерностях...».Как все-таки нам дорог, близок и понятен «спасительный» монизм!Скорее, на этом пути современное отечественное правоведение подстерегает другая­ опасность. Так, А.И. Овчинников безусловно прав, когда утверждает, что «важно... никогда не забывать того, что сравнивать те или иные ценностные позиции в ментальности различных народов с точки зрения одного из них эпистемологически так же абсурдно, как и сравнивать национальные языки, говоря лишь на одном из них... ­ Встречающиеся в работах наших юр��стов малообоснованные «пессимистические» суждения относительно якобы «недоразвитости»Однако на рубеже ХХ и XXI вв. в работах многих западных исследователей «говорится и о необходимости преодоления индивидуализма, о недостаточности «правовой справедливости», об ограничении свободы индивида интересами общества и государства. Да и само «гражданское общество» (а этот термин употребляется все реже) понимается зачастую не совсем так, как в России. Может быть, стоит обратить на все это внимание сторонникам либертарно-индивидуалистических идей».В современном юридическом научном дискурсе обнаруживаются (и это, несомненно, позитивный показатель развития отечественной гуманитарной мысли) различные констатации, оценки и подходы. Так, стремясь уравновесить одностороннюю, как бы оторванную от национальных ментально-правовых оснований позицию С.С. Алексеева, который в условиях самобытной российской социально-правовой реальности явно гипертрофирует значение индивидуалистических политико-правовых ценностей, соответственно, гиперболизирует роль и значение частного права в регулировании общественных отношений и делает весьма­ поспешный вывод о необходимости отказа от таких, например фундаментальных принципов построения правовой системы, как ведущая роль конституционного (публичного) права, о придании Гражданскому кодексу функции своего рода конституции гражданского общества, Ю.А. Тихомиров пишет, что в нынешних ­ Панораму воззрений и идей, вызванных освоением современным отечественным политико-юридическим сознанием вечной дилеммы общее частное, можно, конечно, продолжать бесконечно долго, тем более что проблема, в общем, упирается в сквозные для истории страны мотивы общинности, соборности в сочетании с якобы (по этому вопросу единого мнения нет) постоянно нарастающей (от эпохи к эпохе) этатизацией национального социально- экономического пространства, она суть проблема ментальная и поэтому имеет конкретный смысл только в культурно-историческом, нравственном измерениях общества.Однако российский политико-правовой дискурс в конечном счете решение любых актуальных проблем маркирует тем или иным типом правопонимания. Вне зависимости от сформулированных позиций и подходов, вызванных правовой рефлексией представителей юридического сообщества, сторонников различных направлений современного правоведения, их интеллектуальные изыскания основаны на представлении права в качестве предельного основания всей юридической реальности. Не вступая в полемику с адептами созвучных или принципиально противоположных концепций, можно эксплицировать общее состояние практики обсуждения и обоснования природы и существования­ (осуществления) права.Многообразие определений и подходов на самом деле кажущееся, а группируются они вокруг двух, явно различимых как в теории, так и в истории правовых учений позиций - известных (но не единственных!) аттракторов саморазвития (мировых) философско-правовых традиций - юридической (естественноправовое, либертарное направление) и легистской (позитивистское направление). Каждое направление, несомненно, выверено столетиями, верифицируемо и фальсифицируемо, открыто для критики, является своевременным продуктом нелинейного (флук- туационного) развития многих рациональных и иррациональных элементов цивилизации как самовоспроизводя- гцейся системы, зафиксировано в механизме долговременной памяти Интеллектуального меньшинства (что прекрасно «вычитывается» из гуманитарного наследия предков) и нашло достаточное (скрытое или открыто декларируемое) отражение в политико-правовом опыте, юридической практике в разные исторические периоды и у различных народов. Трансляция естественноправовых и позитивистских теорий, конечно, не сводится к примитивной, механической передаче базовых концептов от поколения к поколению, но, сохраняя фундаментальные положения, тем не менее­ обнаруживает постоянную склонность к модернизации как реакцию на культурные формообразования политического, религиозного, экономического характера. Так, существенно развивающая и обогащающая естественно-правовую традицию либертарная теория права в настоящее время идет по пути создания собственной юридической догматики, так как только развернутая до уровня догматики философия права приобретает качество законченной теории. При этом либертарная доктрина не может «просто заимствовать позитивистскую догматику, ибо последняя есть эмпирическая интерпретация принципиально иного понятия... либертарный подход развивается наряду с достаточно устойчивыми в отечественном правовом дискурсе альтернативными позициями».Например, рассуждая о «жизни» закона в современном обществе, Ю.А. Тихомиров недвусмысленно замечает, ­ нашей действительности».В свете поиска оптимальных моделей развития российской государственности в XXI в. в общий поисковый контекст хорошо вписывается концепция В.Н. Синюкова, пытающегося представить некоторую «третью силу» и тем самым указать выход из уже порядком поднадоевшей читателю либертарно-позитивистской коллизии. Возрождая, по сути, философию почвенничества в постсоветской юридической науке, В.Н. Синюков неизбежно лавирует между критикой данных «вестернизированных» доктрин. «Нарастает глубокий раскол позитивного права и жизни. Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство - замкнутое и не понятное обществу». «На пороге XXI столетия соревнование естественно-правовой и позитивистской школ не может выступать в качестве главного источника фундаментальной правовой методологии. Это обстоятельство не учитывают авторы, стремящиеся «преодолеть недостатки» классических теорий, синтезировать их, «развить дальше».Очевидно, что с точки зрения общего развития отечественного правового дискурса создалась действительно уникальная ситуация: сформировавшаяся «идеальнаяре- чевая ситуация» (Ю. Хабермас) обеспечивает­ относительную свободу субъектов коммуникации от внешних, внена- учных воздействий, когда аргументы и контраргументы в концептуальном отношении уравновешивают друг друга, а отмеченный выше межкультурный (внешний) дискурсивно-практический диалог, в свою очередь, неизбежно инициирует диалог носителей разных теоретико-методологических (программных) установок в рамках одной юридической реальности. Последний мыслится и как основное средство соорганизации имеющих место разнонаправленных и, соответственно, отличающихся по ценностным приоритетам взглядов, и как единственное приемлемое (в духе искомой на рубеже тысячелетий толерантности) средство современной правовой и политической деятельности, надежное «лекарство» против застарелой болезни идеократии.В подобном ракурсе можно ­

     
     
     
     
Скачать неопознаный вид работы