Тема: Тренировочная нагрузка

• Вид работы:
  Другое по теме: Тренировочная нагрузка
• Предмет:
  Социология
• Когда добавили:
  12.10.2016 17:16:40
• Тип файлов:
  MS WORD
• Проверка на вирусы:
  Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

• Полный текст:

  Оглавление

  Стр. ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………………………..3Глава 1. АНАЛИЗ ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ ПО ТЕМЕ

  ИССЛЕДОВАНИЯ..........................................................................................................61.1.1. Составляющие спортивной тренировки……………………………………..6 1.1.1.Тренировочная нагрузка …………………………………………….......6 1.1.2. Построение тренировочного процесса…………………………………9 1.1.3. Характеристика особенностей управления тренировочным

  процессом…………………………………………………………………………

  11 1.1.4. Адаптация организма спортсмена к физическим нагрузкам…………171.2. Особенности контроля за функциональным состоянием организма в

  тренировочном процессе…………………………………………………………19Глава 2. ЦЕЛЬ, ЗАДАЧИ, МЕТОДЫ И ОРГАНИЗАЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ222.1. Цель, задачи исследования…………………………………………................222.2. Методы исследования ………………………………………………………...222.3. Организация исследования……………………………………………………27Глава 3. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ28

  3.1. Экспериментальная методика построения тренировочных нагрузок в годичном цикле подготовки………………………………………………………..283.2. Результаты педагогического исследования………………………………….40ВЫВОДЫ ……………………………………………………………………………….49ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ……………………………………………..50СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ…………………………………………………………….53ПРИЛОЖЕНИЕ ………………………………………………………………………..59

  
  
  
  
  

  ВВЕДЕНИЕ

  
  
  

  Актуальность темы. В лыжных гонках, занимающих одно из ведущих мест как по массовости занимающихся, так и по количеству разыгрываемых медалей на чемпионатах мира и зимних олимпийских играх, большое внимание уделяется проблеме управления тренировочным процессом квалифицированных спортсменов на основе оценки и контроля за разными сторонами их под подготовленности. Возросшие требования к уровню физической, функциональной подготовки спортсменов предусматривают совершенствование всей системы подготовки в годичном цикле. Однако анализ современной литературы выявил наличие лишь общих (поверхностных) моделей и принципов построения подготовки в годичном цикле квалифицированных лыжников-гонщиков, которые устарели и требуют пересмотра. Этот факт требует более четко и досконально разобраться в существующих методиках и постараться на научной основе разработать что-то новое в их построении, что приведет к повышению спортивного результата. Методики, отраженные в литературе, как правило, основываются на повышении общей циклической нагрузки, проводимой на низкой интенсивности, что отражается в повышении объемов тренировки, и применении интенсивных тренировок, которые проводятся в третье и четвертой пульсовых зонах лишь в предсоревновательном и соревновательном этапе годичного цикла. Так же и большинство тренеров «гонятся» за объемом, что очень часто ведет к ухудшению качества тренировок.. В то время, как тренировочные и соревновательные нагрузки достигли таких величин, что дальнейшее их увеличение может стать причиной срыва индивидуальной адаптации спортсменов, снижения эффективности тренировочного процесса, ухудшения спортивных результатов и возникновения патологических изменений в различных функциональных системах.

  В настоящее время в связи с выполнением больших объемов специальной работы, с постоянным совершенствованием инвентаря, мазей, парафинов, эмульсий, аэрозолей и техники лыжных ходов значительно выросла среднедистанционная соревновательная скорость спортсменов, что существенно повысило требования к уровню развития специальной силовой, скоростной выносливости и скоростно-силовых качеств лыжников.

  Дальнейшее совершенствование тренировочного процесса связано с поиском наиболее эффективных вариантов сочетания нагрузок с различной интенсивностью и новых форм организации тренировочных занятий. Без оптимально сбалансированного контроля функциональной подготовленности достичь высоких результатов, избежав издержек для здоровья, не представляется возможным.

  Эти факты определяют актуальность данного исследования. Следовательно, необходимо сосредоточиться на поиске теоретических и проектно-конструкторских подходов к разработке и построению тренировочного процесса квалифицированных лыжников-гонщиков в годичном цикле подготовки.

  Это обусловило выбор темы: «Построение и содержание тренировочного процесса квалифицированных лыжников-гонщиков в годичном цикле подготовки»

  Цель исследования: совершенствование методики направленной на повышение физических качеств квалифицированных лыжников-гонщиков в годичном цикле подготовки.

  Объект исследования: тренировочный процесс квалифицированных лыжников-гонщиков 18-21 лет.

  Предмет исследования: Методика повышение уровня физической подготовленности квалифицированных лыжников гонщиков в годичном цикле подготовки .

  Рабочая гипотеза. Предполагалось, что изпользование специальных средств направленных воспитания физических качеств выполняемых сопряженных методам , позволяет повысить физическую подготовленность квалифицированных лыжников гонщиков.

  Задачи исследования:

  1. Изучить учебную, научно-методическую литературу по изучаемой проблеме.
  2. Разработать методику повышения физических качеств квалифицированных лыжников-гонщиков в годичном цикле подготовки.
  3. Обосновать эффективность разработанной методики и проследить динамику развития физических качеств спортсменов к соревновательной деятельности.

  Методы исследования:

  • анализ научной, научно-методической литературы;
  • педагогические методы наблюдения;
  • педагогические методы тестирования;
  • педагогический контроль навигационно-измерительной системой «GARMIN»;
  • педагогический эксперимент;
  • методы математической статистики.

  .

  Глава 1. АНАЛИЗ ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ ПО ТЕМЕ

  ИССЛЕДОВАНИЯ

  
  

  1.1. Составляющие спортивной тренировки

  1.1.1. Тренировочная нагрузка

  
  
  

  Спортивная деятельность предъявляет высокие требования к спортсмену. В стремлении соответствовать этим требованиям многие спортсмены стараются больше тренироваться, считая, что чем больше тренируешься, тем лучше выступаешь. Однако, спортсмен, который тренируется все больше и больше, в конце-концов увидит, что его результаты не улучшаются, а наоборот, ухудшаются. Повторяющиеся из тренировки в тренировку нагрузки можно рассматривать как положительные, поскольку увеличивается способность образования энергии, вырабатывается способность легче переносить физические нагрузки и физическая подготовленность. Величина адаптационных реакций, как правило, регулируется объемом тренировочных нагрузок, что подтолкнуло многих тренеров и спортсменов к мысли, что лучшим становится спортсмен, выполняющий наибольший объем работы с максимальной интенсивностью. Вследствие этого количество и качество часто рассматривают как синонимы. Однако, следует помнить, что интенсивность адаптации человека к тренировочным нагрузкам ограничена и не может быть форсирована. Чрезмерная активность вызывает незначительные улучшения, а в некоторых случаях может "разрушить" адаптационные процессы. Также следует обратить внимание на то, что на одну и ту же тренировочную нагрузку каждый человек реагирует по-своему, и потому то, что может быть чрезмерно для одного, оказывается недостаточным для другого. В этой связи при планировании тренировочных программ очень важно учитывать индивидуальные различия. Превышение объема тренировочной нагрузки приводит к появлению хронической усталости - синдрому перетренированности или ухудшению результатов. Наряду с этим достаточный отдых и снижение объема нагрузок может улучшить спортивные результаты.

  Тренировочные нагрузки рассматриваются как важный компонент тренировки, это понятие отражает количественную меру тренировочных воздействий на спортсменов в процессе занятий физическими упражнениями. Выделяют при этом внешнюю и внутреннюю стороны нагрузки, составляющие суммарный объем работы, воздействие на организм и психическую сферу спортсмена [43; 46; 49].

  Внешняя (физическая) нагрузка в тренировке спортсменов определяется показателями общего объема в часах (в годовом цикле, средних циклах и микроциклах); соотношения времени на виды подготовки (техническую, тактическую, физическую, интегральную); количество тренировочных занятий; количество тренировочных заданий различной направленности (количество повторений приемов игры и тактических действий, величина и характер отягощений, длина и скорость пробегания дистанций, количество прыжков и т. д.); доли (в процентах) интенсивной работы в общем ее объеме и т. д. [31]. В циклических видах спорта (к ним относятся лыжные гонки, легкая атлетика) выделяют пять компонентов: продолжительность выполнения упражнения, интенсивность выполнения упражнений, длительность интервалов отдыха, характер отдыха, количество повторений.

  Внутренняя (физиологическая) нагрузка в тренировке спортсменов характеризуется реакцией организма на выполненную работу (физиологические, биохимические и другие сдвиги). Определяется показателями ЧСС, систолическим объемом, частотой дыхания, потреблением кислорода, кислородным долгом, скоростью накопления и количеством лактата в крови и др. [31].

  ЧСС называется количество сокращений желудочков сердца в 1 мин. При мышечной нагрузке ЧСС увеличивается. По ЧСС определяют функциональное состояние, работоспособность, индивидуализируют нагрузки и т.д. Вместе с тем, ЧСС - это интегральный показатель, на который оказывают влияние очень много самых различных факторов, не всегда поддающихся учету [28].

  На основании данных многих авторов [26; 43; 47] зоны интенсивности, показатели ЧСС и оценка в баллах представлены в таблице 1.

  Таблица 1

  Шкала интенсивности и оценки в баллах тренировочных нагрузок

  Направленность тренировочного

  ВоздействияЧСС, уд/мин.Оценка, баллыИнтенсивность нагрузкиПреимущественно аэробная

  (работа малой мощности)

  6 уд/мин = 1 баллу1141Незначительная 12021263Умеренная 13241385Смешанная аэробно-анаэробная

  (работа средней мощности)

  6 уд/мин = 2 баллам1446Большая 150715681621016812Субмаксимальная 1741418016Анаэробная гликолитическая

  (работа максимальной мощности)

  6 уд/мин = 4 и 8 баллам18520Максимальная 1922419832

  Отдых после физической нагрузки и его продолжительность наряду с интенсивностью во многом определяют величину и характер сдвигов в организме под влиянием упражнений. Одни и те же параметры нагрузки, но при разных интервалах отдыха приводит к разным эффектам тренирующих воздействий. Форма отдыха между выполнением упражнений, между тренировочными занятиями влияет на восстановительные процессы, в итоге на характер сдвигов, происходящих в организме. В зависимости от задач определяется продолжительность отдыха.

  
  

  1.1.2. Посторонние тренировочного процесса по воспитанию физических качеств

  
  

  Исследование структуры годичного соревновательно-тренировочного цикла у сильнейших спортсменов мира отчетливо показало, что в спорте высших достижений он может строиться из 3-4-5-6 макроциклов [11; 19; 37]. В то же время в спорте четко сохраняются две структуры годичного цикла: однацикловая и двухцикловая, разработанные и апробированные еще в 50-е годы. Ряд ведущих спортсменов страны перешли в последние годы с 3-цикловой структуры на 2-цикловую. Сохраняются классические, опробованные многими поколениями спортсменов, структуры годичного цикла, что подтверждается и данными литературы [18].

  Периодизация в спортивной подготовке, ее деление на большие циклы, этапы и периоды, а также соотношение и продолжительность обусловлены четырьмя факторами: необходимостью участвовать в определенных календарных соревнованиях, характером вида спорта, уровнем подготовленности спортсмена, индивидуальностью развития его спортивной формы. Большой цикл подготовки состоит из трех периодов: подготовительного, соревновательного (основного) и переходного (заключительного) [31].

  Название каждого этапа подготовки отражает специфическую направленность работы [7; 16]:

  • Базовый этап, где преимущественно используются объемные беговые нагрузки для развития выносливости как основы интенсивной беговой работы.
  • Специально-подготовительный этап предполагает развитие качеств, которые необходимы в предстоящей соревновательной деятельности.
  • Предсоревновательный этап, где продолжается дальнейшее совершенствование качеств соревновательной деятельности путем уменьшения объемных тренировок и увеличения их интенсивности.
  • Соревновательный этап осуществляет подводку и участие в соревновании или серии соревнований, которые являются итоговым показателем всей предшествующей тренировочной работы.
  • Восстановительный этап обеспечивает восстановление организма спортсмена после соревнования или серии соревнований перед началом нового цикла тренировок.

  При приближении соревнования объем тренировочных упражнений снижается, а интенсивность тренировочной работы увеличивается. Особое внимание в этот период следует уделять построению тренировочного процесса в последние 1-2 недели перед стартом. Тренировка в это время должна строиться строго индивидуально, зачастую не вписываясь в стандартные схемы подготовки [12]. На ее организацию влияют такие факторы, как функциональное состояние спортсмена и уровень его тренированности, психическое состояние в данный момент, индивидуальные особенности, реакция на тренировочные и соревновательные нагрузки и т.д.

  Предсоревновательный этап. Основная задача второго этапа: повышение уровня тренированности, развитие специальных качеств, навыков, высокой работоспособности, приобретение спортивной формы и втягивание спортсменов в специфическую соревновательную работу.

  Физическая подготовка занимает 25-30 процентов времени и направлена на дальнейшее развитие двигательных качеств и общей тренированности. Повышается удельный вес средств специальной физической подготовки.

  Основные средства на этом этапе: общеподготовительные упражнения, упражнения специальной физической подготовки для дальнейшего совершенствования физических качеств, специальные упражнения в технике и тактике.

  В содержании волевой и психологической подготовки основное внимание уделяется повышению переносимости тренировочных нагрузок, применению индивидуальных средств тренировки.

  Теоретическая подготовка направлена на изучение основ тренировки.

  Основные формы тренировки на предсоревновательном этапе специальные и комплексные занятия по физической, технической, тактической подготовками с применением индивидуальных и групповых методов работы. Возрастает удельный вес соревновательного и интервального методов тренировки.

  Стабилизируется объем тренировочной нагрузки, интенсивность выполнения упражнений продолжает повышаться.

  Методы развития физических качеств приобретают комплексный характер и направлены преимущественно на скоростно-силовые качества и специальную выносливость. Большое внимание уделяется специальной тренированности.

  За несколько дней до соревнований необходимо приблизить условия тренировки к условиям соревнований, т.е. сократить время тренировки, но еще больше увеличить ее интенсивность.

  Соревновательный период. Под соревновательным периодом следует понимать ряд соревнований следующих друг за другом с небольшим перерывом. Физическая подготовка направлена на достижение максимальной тренированности, сохранение ее на максимальном уровне, а также на поддержание достигнутой общей тренированности. Удельный вес физической, технической и тактической подготовки сохраняется на уровне предсоревновательного этапа.

  Психологическая подготовка должна обеспечивать максимальную мобилизацию и психологическую подготовленность спортсмена к каждому соревнованию.

  В соревновательном периоде проверяется уровень спортивной формы, эффективность форм и методов подготовки к соревнованию. Этот период характерен большими физическими и нервными напряжениями.

  
  

  1.1.3. Характеристика особенностей управления тренировочным

  процессом.

  
  

  В поиске наиболее оптимальных и эффективных путей подготовки спортсменов высокой квалификации важное место отводится системе управления тренировочным процессом.

  Само понятие системы, как известно, подразумевает объективное единство закономерно связанных друг с другом предметов, явлений, знаний о природе и обществе [113]. Объединение отдельных явлений в систему происходит, когда все объединение направлено к достижению конкретной цели.

  Система подготовки квалифицированного спортсмена является сложным и многофакторным процессом, в связи с этим работа тренера многообразна и ему приходится выполнять функции педагога, психолога, организатора, физиолога, гигиениста.

  В настоящее время, когда спортивные результаты во всех видах спорта неуклонно возрастают, подготовка спортсмена высокой квалификации является трудом не только тренера и спортсмена, но и ученых, целых комплексных научных групп и лабораторий.

  Успешность и эффективность воздействий на спортсмена различных средств и методов тренировочного процесса во многом зависит от умения тренера управлять всем этим процессом.

  В самом общем виде управление состоит из ряда стадий: сбор и обработка информации, принятие решения, организация исполнения, анализ и подведение итогов. По сути управление - это процесс перевода сложной динамической системы из одного состояния в другое, заранее заданное, путем воздействия на ее переменные показатели. Для этого в управляющей системе нужно иметь модели объекта в его настоящем и перспективном состоянии. Но тем не менее, даже при наличии самой модели необходим поиск наиболее эффективных, оптимальных тренировочных средств и методов. Поэтому актуальнейшим вопросом управления тренировочным процессом во всех звеньях остается его рациональное планирование.

  Вопрос планирования тренировочного процесса спортсмена во всем годичном цикле подготовки является довольно не простым процессом. Сложность планирования спортивной тренировки определяется в первую очередь спецификой выбора тренировочных средств и методов. С другой стороны нужно учитывать, что каждый спортсмен обладает только ему присущими личностно - психологическими характеристиками, способностями, интересом, психическими и вегетативными реакциями. Поэтому в тренировочном процессе прежде всего необходимо добиться четкого взаимодействия и координации всех звеньев.

  Обязательным условием оптимального планирования тренировочного процесса является систематический и постоянный педагогический и медико-биологический контроль.

  Тренировочный процесс является сложной динамической системой, в которой роль управляющего выполняет тренер, а управляемого - спортсмен [21].

  Смысл спортивной тренировки, которая является составным звеном тренировочного процесса сводится в целом к управлению сложной социально - биологической системой, каковой является спортсмен. Человек, как объект управления, чрезвычайно сложен. На него одновременно воздействуют множество факторов - социально-бытовые, физические, биологические. Большая часть таких воздействий может нарушить оптимальное течение жизненно важных функций организма. Но организм человека обладает важнейшим свойством, как адаптивная изменчивость. Ценность адаптационных возможностей человека заключается в способности накапливать, сохранять и при необходимости использовать ресурсы [33].

  Наиболее важным компонентом управления тренировочным процессом является разработка программы управления.

  Программа представляет собой перечень идей, планов, проектов разработанных для достижения конкретной цели в определенной области. Что касается спорта, то цель управления в спорте сводится к целенаправленной организации и регулировании тренировочной нагрузки. Процесс регулирования обеспечивается за счет перевода организма спортсмена из исходного функционального состояния в запланированное, определяющее прирост спортивных результатов.

  К задачам управления системой тренировочного процесса относятся: а) разработка программ тренировочного воздействия; б) пополнение научно - теоретических знаний; в) уточнение и коррекция поведения и состояния спортсмена. Данный круг задач имеет путь обратной связи: 1) тренер получает информацию о состоянии управляемой системы (от спортсмена); 2) переработав и оценив эту информацию тренер вырабатывает решение о корригирующих возможностях, определяя круг необходимых средств и методов воздействия [25].

  При управлении тренировочным процессом очень важно определение компонентов управления и последовательность (алгоритм) их выполнения. Под алгоритмом управления понимается последовательность действий управления. В составляющих алгоритма и последовательности действий существуют разные точки зрения.

  Основные действия управления имеют в целом следующую последовательность:

  1. разработка цели управления;
  2. разработка задач, решение которых позволит ввести спортсмена в желаемое состояние;
  3. наоснове цели и задач разработка средств, методов и последовательности их исполнения во времени ( определение структурных звеньев, этапов);
  4. разработка средств и методов контроля эффективности управления и сроков контроля;
  5. анализ и оценка результатов после выполнения определенной части работы, выявление несоответствий с планом;
  6. анализ причин несоответствий, уточнение, коррекция задач в процессе управления.

  Основой составления программы тренировок являются тренировочные нагрузки. Однако при определении нагрузки необходимо учитывать индивидуальные особенности спортсмена (возраст, квалификацию, стаж, переносимость, восстанавливаемость).

  В. Н. Платонов рекомендует характеризовать тренировочные нагрузки по следующим компонентам:

  а)характером упражнений;

  б)интенсивностью работы при их выполнении;

  в)продолжительностью работы (протяженностью отрезков или дистанции);

  г) продолжительностью и характером отдыха между отдельными упражнениями, количеством повторений упражнений (длительностью работы).

  Соотношение этих компонентов в тренировочных нагрузках определяют величину и направленность их воздействия на организм спортсмена.

  Способы повышения объема и интенсивности нагрузок следующие: 1) повышение скорости выполнения; 2) увеличение и усложнение дистанции; 3) увеличение веса снаряда; 4) увеличение продолжительности выполнения упражнений или тренировочных заданий; 5)замена легких упражнений более сложными; б) увеличение числа повторений.

  Величину тренировочной нагрузки характеризуют и ранжируют на четыре условных группы: 1) большие; 2) значительные; 3) средние; 4) малые [25] .

  Большие нагрузки сопровождаются значительными функциональными сдвигами в организме спортсмена, снижением работоспособности. Внешним критерием большой нагрузки является неспособность продолжать выполнение предлагаемой работы.

  Значительная нагрузка характеризуется большим суммарным объемом работы, выполненной в условиях устойчивого состояния и не сопровождается снижением работоспособности, Объем ее обычно составляет 70% объема работы, выполняемой до наступления утомления.

  Средняя нагрузка соответствует началу второй фазы устойчивой работоспособности, сопровождается стабильностью движений. Объем работы обычно колеблется в пределах 40-50% от работы, выполняемой до наступления явного утомления.

  Малая нагрузка значительно активизирует деятельность различных функциональных систем, сопровождается стабилизацией движений. Число упражнений в занятии обычно 20-25% от объема работы, выполняемой до наступления утомления.

  Все эти данные имеют отношение к тренировочному процессу высококвалифицированных лыжников-гонщиков.

  При воздействии нагрузки на организм спортсмена происходит ответная реакция (биохимическая, физиологическая, психологическая). Поэтому характеризуют эти воздействия как внешнюю, внутреннюю, психологическую реакции.

  «Внешняя» (физиологическая) реакция отражает величину воздействия нагрузки на спортсмена по внешним количественным характеристикам выполненной работы.

  «Внутренняя нагрузка» характеризуется степенью мобилизации функциональных возможностей и величиной физиологических, а также биохимических сдвигов.

  «Психологическая» нагрузка связана с преодолением субъективных ощущений при выполнении тренировочных заданий.

  Нагрузку по степени ее сходства с соревновательной делят на специфическую и неспецифическую. В этом случае специфическая нагрузка обладает большим тренировочным эффектом, чем неспецифическая. Неспецифическая нагрузка в основном «выполняет роль» ОФП.

  В циклических видах спорта величину применяемых внешних нагрузок оценивают по показателям объема и интенсивности. Объем нагрузки характеризует длительность воздействия упражнений на организм спортсмена. Критерием объема является количество: а) тренировочных занятий; б) упражнений; в) времени, затраченного па выполнение упражнений; г) проделанной работы (км., метров, часов, минут и т.д.).

  Объем внутренней нагрузки определяется: а) суммой частоты сердечных сокращений (ЧСС); б) количеством потерянного веса; в) количеством затраченных калорий.

  Под общим понятием интенсивности нагрузки понимают силу воздействия в каждый момент напряжения функций.

  В циклических видах спорта нагрузки оценивают с двух позиций: 1) степени напряжения организма при выполнении отдельных упражнений. Здесь мерой служит скорость их выполнения (м/с); 2)долей упражнений, выполняемых с повышенной интенсивностью в общем тренировочном объеме, выраженных в процентах.

  В. В. Петровский использует термины «абсолютная» и «относительная» интенсивность. Абсолютная интенсивность служит для выбора скорости выполнения объема тренировочных средств. Критерием интенсивности могут служить различные физиологические и биохимические показатели нагрузки. Критерий оценки следует выбирать в зависимости от того, какая функциональная система является объектом исследования. Больше всего в практике спорта используются данные анализа электрокардиограмм, максимального потребления кислорода, ЧСС, уровень концентрации молочной кислоты [21].

  Об информативности методики определения лактата много сказано в литературе, но в то же время четкой ясности не прибавилось. К тому же этическая и техническая сторона в настоящее время не в пользу этой методики.

  Частота пульса является интегральным показателем, определяющим физиологическую сторону нагрузки и адекватно отражает степень напряженности выполняемой работы в лыжных гонках.

  Таким образом, для повышения эффективности управления тренировочным процессом необходимо: разработать модель подготовленности, определить индивидуальное состояние и возможности спортсменов, составить индивидуальные данные с модельными, определить направление работы, подобрать средства и методы подготовки, построить или уточнить тренировочную программу.

  
  

  1.1.4. Адаптация организма спортсмена к физическим нагрузкам силовой направленности

  
  

  С биологической точки зрения физическая подготовка представляет собой процесс направленной адаптации организма к тренировочным воздействиям. Нагрузки, применяемые в процессе физической подготовки, выполняют роль раздражителя, возбуждающего приспособительные изменения в организме. Тренировочный эффект определяется направленностью и величиной физиологических и биохимических изменений, происходящих под воздействием применяемых нагрузок. Глубина происходящих при этом в организме сдвигов зависит от основных характеристик физической нагрузки:

  -интенсивности и продолжительности выполняемых упражнений;

  -количества повторений упражнений;

  -продолжительности и характера интервалов отдыха между повторением упражнений.

  Определенное сочетание перечисленных параметров физических нагрузок приводит к необходимым изменениям в организме, к перестройке обмена веществ и, в конечном итоге, к росту тренированности.

  Процесс адаптации организма к воздействию физических нагрузок имеет фазовый характер. Поэтому выделяют два этапа адаптации: срочный и долговременный (хронический).

  Этап срочной адаптации сводится преимущественно к изменениям энергетического обмена и связанных с ним функций вегетативного обеспечения на основе уже сформированных механизмов их реализации, и представляет собой непосредственный ответ организма на однократные воздействия физических нагрузок.

  При многократном повторении физических воздействий и суммировании многих следов нагрузок, постепенно развивается долгосрочная адаптация. Этот этап связан с формированием в организме функциональных и структурных изменений, происходящих вследствие стимуляции генетического аппарата нагружаемых во время работы клеток. В процессе долговременной адаптации к физическим нагрузкам активируется синтез нуклеиновых кислот и специфических белков, в результате чего происходит увеличение возможностей опорно-двигательного аппарата, совершенствуется его энергообеспечение.

  Фазовость протекания процессов адаптации к физическим нагрузкам силовой направленности позволяет выделять три разновидности эффектов в ответ на выполняемую работу.

  Срочный тренировочный эффект, возникающий непосредственно во время выполнения физических упражнений и в период срочного восстановления в течение 0.5 - 1.0 часа после окончания работы. В это время происходит устранение образовавшегося во время работы кислородного долга.

  Отставленный тренировочный эффект, сущность которого составляет активизация физической нагрузкой пластических процессов для избыточного синтеза разрушенных при работе клеточных структур и восполнение энергетических ресурсов организма. Этот эффект наблюдается на поздних фазах восстановления (обычно в пределах до 48 часов после окончания нагрузки).

  Кумулятивный тренировочный эффект - является результатом последовательного суммирования срочных и отставленных эффектов повторяющихся нагрузок. В результате кумуляции следовых процессов физических воздействий на протяжении длительных периодов тренировки (более одного месяца) происходит прирост показателей работоспособности и улучшение спортивных результатов.

  Дальнейшее наращивание объемов выполняемой работы сопровождается, до определенного предела, пропорциональным увеличением тренируемой функции. Если же нагрузка превышает предельно допустимый уровень, то развивается состояние перетренированности, происходит срыв адаптации.

  
  

  1.2. Особенности контроля за физической подготовленностью квалифицированных лыжников гонщиков в тренировочном процессе

  
  

  Совершенствование системы управления тренировочным процессом на основе объективизации знаний о структуре соревновательной деятельности и подготовленности с учетом общих закономерностей становления спортивного мастерства в избранном виде спорта является одним из перспективных направлений совершенствования системы спортивной подготовки [25; 36; 50]. Эффективность управления тренировкой определяет степень реализации потенциала, накопленного на предыдущих этапах подготовки, в конечный соревновательный результат [6; 11; 22; 43]. А.П. Бондарчук [7], определяет процесс этапов подготовки как специализированную функцию целостного процесса подготовки спортсмена, в основу целеполагания которой положено достижение модельного результата в заданные промежутки временного интервала.

  В работе В.В. Сенченко [48] выявлена высокая корреляционная зависимость между частотой сердечных сокращений, оцениваемой сразу после выполнения спортсменами каждого тренировочного задания, и интенсивностью его выполнения (рассчитанной в % от «максимального» результата, демонстрируемого спортсменом-пловцом при проплывании данной дистанции), что дает основания для использования показателя частоты сердечных сокращений в качестве достаточно объективного критерия оценки интенсивности «выполнения» спортсменами, в частности, «максимальных» плавательных серий [48]. Л.В. Волков [12] считает, что «интенсивность нагрузки измеряется не по показателям мощности упражнения, а по величине энергетических затрат или по уровню кислородного запроса при выполнении работы». Во главе любой системы все-таки стоит конечный результат ее деятельности [2; 48].

  Совершенствование системы управления тренировочным процессом на основе объективизации знаний о структуре соревновательной деятельности и подготовленности с учетом общих закономерностей становления спортивного мастерства в избранном виде спорта является одним из перспективных направлений совершенствования системы спортивной подготовки [25; 36; 50]. Эффективность управления тренировкой определяет степень реализации потенциала, накопленного на предыдущих этапах подготовки, в конечный соревновательный результат [6; 11; 22]. А.П. Бондарчук [7], определяет процесс этапов подготовки как специализированную функцию целостного процесса подготовки спортсмена, в основу целеполагания которой положено достижение модельного результата в заданные промежутки временного интервала.

  Многочисленные исследования, проведенные отечественными и зарубежными учеными, позволили выделить главные составляющие функциональных систем, обеспечивающие готовность организма к выполнению физических нагрузок и, таким образом, участвующие в его адаптации.

  К таковым относятся: показатели физического развития (тип телосложения, рост, вес, окружность грудной клетки, жизненной емкости легких (ЖЕЛ), динамометрия и др.), системы кислородного обеспечения организма (физическая работоспособность, максимальное потребление кислорода, порог анаэробного обмена, газовый состав выдыхаемого воздуха), метаболизма (общий белок, белковые фракции, лактат, мочевина и др.), клеточного состава крови (неспецифические адаптационные реакции по Гаркави, моноцитограмма, автокорреляционный анализ формулы крови), иммунограммы, показатели функционирования сердечно-сосудистой системы (ЧСС, артериальное давление (АД), параметры электрокардиограммы (ЭКГ) [5; 24].

  На сегодняшний день разработаны тестовые показатели интегральной оценки уровня функционального состояния организма (уровень физического состояния по Г.Л. Апанасенко), индекс напряженности по P.M. Баевскому, адаптационный потенциал по Берсеневой, система оценки физической подготовленности «Школяр» по Шаповаловой, показатели биологического возраста), позволяющие, по данным исследования функции сердечнососудистой системы и внешнего дыхания, определить функциональную способность организма к выполнению физических нагрузок [49].

  С развитием современных технологий в спорте построение тренировочного процесса стало осуществляться в условиях программированного управления ЧСС [31].

  В спортивной тренировке широко используется навигационно-измерительное оборудование «GARMIN». Функции регистрации и контроля за функциональными параметрами (как правило, ЧСС) заложены в электронных наручных часах с приложением удобных в креплении датчиков [49].

  Мы считаем, что в основе достижения спортивного результата и его роста лежат адаптационные процессы, происходящие в организме. Тренировочная и соревновательная деятельность является основой для их совершенствования. Эффективной можно считать такую организацию тренировки, которая обеспечивает полноценную реализацию объема и интенсивности тренировочных воздействий, оптимального темпа их наращивания, а также оптимальных затрат времени и энергии спортсмена.

  Глава 2. ЦЕЛЬ, ЗАДАЧИ, МЕТОДЫ И ОРГАНИЗАЦИЯ

  ИССЛЕДОВАНИЯ

  
  

  2.1. Цель, задачи исследования

  
  

  Цель исследования: совершенствование методики направленной на повышение физических качеств квалифицированных лыжников-гонщиков в годичном цикле подготовки

  
  

  1. Изучить учебную, научно-методическую литературу по проблеме управления тренировочным процессом и комплексного контроля за функциональным состоянием организма спортсменов в тренировочном процессе.
  2. Разработать методику построение тренировочного процесса квалифицированных лыжников-гонщиков в годичном цикле подготовки.
  3. Обосновать эффективность разработанной методики и проследить динамику развития физических качеств и функциональных возможностей организма спортсменов к соревновательной деятельности.

  
  

  2.2. Методы исследования

  
  

  Поставленные задачи решались следующими методами исследования:

  • анализ научной, научно-методической литературы;
  • педагогические методы наблюдения;
  • педагогические методы тестирования;
  • педагогический контроль навигационно-измерительной системой «GARMIN»;
  • педагогический эксперимент;
  • методы математической статистики.

  Анализ литературных источников

  В ходе работы с научной, научно-методической, литературой по изучению выбранных задач исследования было изучено 48 литературных источника из электронных ресурсов научной библиотеки РГУФКСМиТ и Российской государственной библиотеки.

  Педагогические методы

  В проводимых экспериментах применялись следующие методы исследования: хронометраж и анализ тренировочных нагрузок.

  Для экспериментального обоснования эффективности построения тренировочного процесса по воспитанию физических качеств лыжников-гонщиков, основанного на применении высокоинтенсивных мышечных нагрузок, использовалась специальная навигационно-измерительная система«GARMIN». За счет, которой контролировали объем тренировки, сложность маршрута, а так же перепад высот подъема и спуска. По окончанию тренировочного занятия определялась пульсовая сумма эффективности.

  При проведении хронометража у контрольной группы в эксперименте скорость тестовых заданий определялась электронным секундомером JS-307.

  В сфере наблюдения находились показатели тренировочной деятельности, к которым относились: время выполнения тренировочной нагрузки, время выполнения контрольных тестов, продолжительность интервалов отдыха между сериями и восстановления после тренировочной нагрузки.

  Учет количества выполненной физической и тренировочной нагрузки проводился на основе планов тренировки и данных результатов участников эксперимента из файлов. В ходе педагогической анализа фиксировался характер применяемых тренировочных нагрузок интенсивность и продолжительность выполнения упражнения, величина пауз отдыха, количество повторений в серии и количество серий.

  При определении количественных характеристик и направленности физиологического действия упражнения мы использовали подсчет выполненной тренировочной работы по времени действия нагрузки и в период восстановления после нее.

  Показатели ЧСС у экспериментальной группы регистрировались с помощью датчика (ремня) навигационно-измерительного оборудования «GARMIN», закрепленного в области груди.

  Во время основного педагогического эксперимента у контрольной группы показатели ЧСС определяли пальпацией сердечного толчка. Подсчет ЧСС методом пальпации производили путем фиксации ударов в течение первых 10 с (ЧСС10). При этом ЧСС = ЧСС10 х 6.

  Педагогические методы тестирования

  В нашем исследовании были применены широко апробированные в других исследованиях тестовые методики контроля за уровнем физической подготовленности лыжников-гонщиков.

  Данные тесты наиболее информативно позволяют выявить основные показатели:

  Тест № 1. Определение скоростных качеств. Бег 100 м с низкого старта.

  Тест № 2. Определение силовых качеств (рук). Подтягивание на перекладине.

  Тест № 3. Определение скоростно-силовых качеств («взрывной силы»). Прыжок в длину с места.

  Тест № 4. Определение скоростно-силовых качеств (ног). Тройной прыжок с места.

  Тест № 5. Определение скоростно-силовых качеств. Имитация в подъем 6° - 200 м.

  Тест № 6. Определение скоростно-силовых качеств. Имитация в подъем 12° - 200 м.

  Тест № 7. Определение выносливости. Кросс по пересеченной местности 10 км.

  Тест № 8. Определение специальной выносливости. Гонка на лыжероллерах 15 км. (классический стиль).

  Тест № 9. Определение общей работоспособности при помощи теста РWС170.

  Тест №10. Этапное комплексное обследование (ЭКО), включающее контроль за уровнем физической подготовленности ( специальные тесты по физической подготовленности) и исследование изменений в работе основных систем энергообеспечения ( окислительной, лактацидной) при помощи велотренажера или беговой дорожки.

  Применение навигационно-измерительной системы «GARMIN»

  Для реализации поставленной задачи контроля за ЧСС было решено воспользоваться навигационно-измерительной системой «GARMIN», что позволило получить наибольшую свободу движений и перемещений тестируемым спортсменам.

  В процессе выполнения задания экспериментальной группой контроль за ЧСС и их дальнейшая обработка на компьютере осуществлялась с помощью закрепленного датчика и предложенных программ разработчиком.

  Педагогический эксперимент

  В педагогическом эксперименте был рассмотрен годичный цикл подготовки квалифицированных лыжников-гонщиков. Экспериментальная и контрольная группа на начало педагогического эксперимента не имели достоверных различий и были сформированы из числа квалифицированных лыжников-гонщиков.

  Методы математической статистики

  При обработке материалов исследования рассчитывались следующие показатели:

  Средняя арифметическая величина находится по следующей формуле:

  Среднее квадратичное отклонение находится по следующей формуле:

  Далее рассчитывается стандартное отклонение. Оно используется для определения стандартов какого-либо признака, когда необходимо определить, в каких пределах величина признака входит класс стандарта. Это статистический показатель высчитывается по формуле:

  ,

  где

  dn - определяется по таблице.

  Определяем стандартную ошибку средней арифметической. Величина этой ошибки может быть определена по формуле:

  ,

  
  

  где,

  m - стандартная ошибка средней арифметической;

  σ - среднеквадратическое отклонение средней арифметической;

  n -объем выборки (количество показателей в выборке).

  σ далее определяется коэффициент вариации. Рассчитывается он по формуле:

  V= 100%

  х

  Сравнительный анализ осуществляется по критерию - t Стьюдента и рассчитывается по формуле:

  степень достоверности (Р) находили по таблице критерия Стьюдента. Если Р<0,05; Р<0,01, то ошибка меньше 5%, 1% и результат достоверен. Если Р >0,05, то ошибка больше 5 % и результат недостоверен.

  2.3. Организация исследования

  
  

  Задачи исследования решались поэтапно и последовательно.

  На первом этапе изучалась научная, методическая литература по состоянию проблемы, формировалась цель, гипотеза, задачи. В этот период подбирали методы построения тренировочного процесса, методы контроля за тренировочной деятельностью, и специальные средства направленные на воспитания физических качеств.

  На втором этапе определили место, время, сроки проведения педагогического наблюдения и педагогического эксперимента. Определили две группы:

  • контрольная группа, в количестве 7 спортсменов из УОР г Агарска , тренер-преподаватель Марютин А.Б.;
  • экспериментальная группа, состоящую из 7 спортсменов УОР г Ангарска.

  На третьем этапе провели тестирование групп по определению уровней развитий физических качеств на начало педагогического эксперимента. Разработали методику применения тренировочных средств, методов в подготовительном периоде. По окончанию педагогического эксперимента рассмотрели динамику различия и изменения функциональных параметров спортсменов и динамику роста спортивного результата. Во время проведения эксперимента в экспериментальной и контрольной группе для контроля ЧСС и дозирования тренировочной нагрузки использовали навигационно-измерительное средство «GARMIN».

  На четвертом этапе исследования обрабатывались полученные результаты и оформлялась выпускная квалификационная работа.

  Глава 3. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

  
  

  1. Экспериментальная методика воспитания физических качеств для спортсменов участвующих в эксперименте

  
  
  

  Рассматривая тренировочный процесс как развивающуюся динамическую систему, нужно помнить о том, что он представляет собой совокупность компонентов, которые выполняют специфические для каждого компонента задачи и является сложной по организации структурой, представляющей единое целое. За последние три десятилетия написано много трудов на предмет структурной организации тренировочного процесса как отечественными, так и зарубежными специалистами в области теории и методики физической культуры и спорта. В тоже время многие авторы постоянно находятся в поиске путей дальнейшего развития теории спортивной тренировки.

  Следует помнить о том, что организм спортсмена также как и сам тренировочный процесс представляет собой систему, состоящую из элементов. Используя дедуктивный метод выделения частного на основе общего, можно как разрушить систему, так и добиться более тщательного изучения отдельных звеньев, повышения эффективности функционирования внутри динамической системы, будь то организм спортсмена, либо сам тренировочный процесс.

  М.Я. Набатникова выделила следующие главные структурные компоненты при рассмотрении системного подхода к тренировочному процессу:

  а) комплекс основных показателей, характеризующих состояние организма спортсмена, как до выполнения нагрузок, так и после их реализации;

  б) совокупность рациональных и эффективных педагогических методов воздействия на спортсмена;

  в) надежная и информативная система контроля состояния занимающегося.

  В настоящее время для практической реализации в подготовке спортсменов высокого класса разработан и апробирован принцип суперпозиции в организации нагрузок различной преимущественной направленности [1; 11]. Идея принципа заключается в таком распределении нагрузок в годичном цикле, которое предусматривает последовательное наложение более интенсивных тренирующих воздействий на адаптационные следы предшествующей работы.

  Для совершенствования физической нагрузки различной интенсивности, направленность необходима энергия, обеспечивающая процесс мышечного сокращения. В организме существует несколько систем синтеза энергии, которые используются для обеспечения того ил иного вида физической нагрузки, что и было положено в основу методики для экспериментальной группы, то что конкретным энергетическим субстратом является аденозинтрифосфорная кислота (АТФ):

  - с использованием кислорода (аэробный путь);

  - без использования кислорода (анаэробный);

  - с образованием или без образования молочной кислоты (лактат).

  Оптимальная тренировка креатинфосфатной системы является увеличение содержания креатинфосфа в мышцах, это достигается тренировочной работой высокой интенсивности 80-90 % от maх, продолжительностью до 20 сек.с весом 20-30% от max или жилеты с отягощением разным весом. С отдыхом 60-180 сек. Образование АТФ из глюкозы в условиях недостатка кислорода характерно для продолжительной физической нагрузки высокой интенсивности, но это приводит к образованию лактата (молочной кислоты), нарушает процессы сокращения и расслабления скелетной мускулатуры, что приводит к усталости неспособности спортсменами поддерживать высокую скорость прохождения дистанции.

  Разработанная нами методика тренировки лактатной системы, направленная на повышение устойчивости организма к усиленному образованию и накоплению молочной кислоты. Задача таких тренировок виделась в адаптации организма спортсмена преодолевать соревновательную нагрузку в условиях повышенного накопления молочной кислоты.

  Методы, применяемые в тренировках для повышения ёмкости и мощности лактатной системы с применением специальных средств с различным весом и натяжением резиновых экспандеров.

  • Повторный, повторно-серийный, интервальный. Нагрузка 20-180 сек. чередуется с интервалами отдыха 30-60 сек. Это достаточно жесткие по своей интенсивности (80-95 %) тренировочные занятия, требующие тщательного контроля ЧСС и объёма продолжительности нагрузки.
  • Равномерный, переменный методы. Прохождение дистанции с соревновательной или немного уступающей ей скоростью или интенсивностью.

  Планируя тренировочные нагрузки, мы учитывали уровень анаэробного порога каждого спортсмена в подготовительном и соревновательном периоде. Зная, что анаэробный порог соответствует уровню потребления кислорода и значения ЧСС, находятся в зависимости изменения концентрации лактата в крови.

  В своем исследовании для получения объективной информации строго придерживались зон интенсивности тренировочных нагрузок в зависимости от концентрации лактата и уровня ЧСС, за основу взяты аспекты спортивной физиологии предложенные В.И. Попцовым и Л.П. Матвеевым:

  I-я зона восстановительная нагрузка: концентрация лактата менее 2 ммоль/л при ЧСС 110-140 уд/мин.

  II-я зона экстенсивная длительная нагрузка: концентрация лактата около 2 ммоль/л при ЧСС свыше 140-160 уд/мин.

  III-я зона интенсивная длительная нагрузка: концентрация лактата 3-4 ммоль/л при ЧСС свыше 160-180 уд/мин.

  IV-я зона экстенсивная повторная нагрузка: концентрация лактата 4-6 ммоль/л при ЧСС свыше 180 уд/мин.

  V-я зона интенсивная повторная нагрузка: концентрация лактата 6-12 ммоль/л при ЧСС свыше 180 уд/мин.

  Таким образом, главным в последовательном решении тренировочных задач является такая организация тренировочного процесса, при которой работа над повышением скорости выполнения основного соревновательного упражнения не лимитируется уровнем развития физических качеств и функциональных возможностей спортсменов.

  Так, для спортсменов экспериментальной группы была характерна следующая последовательность совершенствования основных физических качеств:

  • на весенне-летнем этапе подготовительного периода акцентированное развитие силы и скоростно-силовых качеств;
  • на летне-осеннем этапе развитие общей выносливости;
  • на зимнем этапе и в начале соревновательного периода развитие специальной силовой выносливости;
  • на этапе главных стартов - развитие скоростной выносливости и быстроты.

  При этом должны быть соблюдены основные методические предпосылки:

  1. Ориентация всей системы подготовки на конечный результат, достижение запланированных нормативов физической подготовленности и функционального состояния, соответствующих этому результату, в необходимые сроки.

  2. Ведущее значение высокого уровня функциональной подготовленности как основы работоспособности для достижения конкретного результата.

  3. Высокий общий объем тренировочных нагрузок и оптимальные соотношения частных объемов, отнесенных к определенным зонам относительной интенсивности.

  4. Строгий учет закономерностей энергообеспечения двигательной деятельности, выбор адекватных соревновательных и тренировочных нагрузок в соответствии с планируемым результатом и состоянием спортсмена.

  5. Индивидуализированный подход к квалифицированным спортсменам, позволяющий в полной мере реализовать их двигательный потенциал.

  6. Внедрение методов контроля на всех этапах совершенствования, применяя навигационно-измерительную систему «GARMIN».

  Критерии рабочей производительности включают изменения способности выполнять специальную работу при определенной скорости и продолжительности и состоят из группы показателей, получаемых в специально-организованных испытаниях, моделирующих разные стороны соревновательной работы. Функциональные критерия адаптации включают величины и характер функционирования физиологических систем, ведущих в обеспечении работоспособности (таблица 2).

  Таблица 2

  Специальные средства характеристики тренированности и минимально необходимые уровни

  ПоказателиТребованияБег в подъем 2-3° 200 м28 ± 0,8 сБег на 1000 м с двумя подъемами 200-300 м от 4 до 8°3,5 ±0,5 минБег на 1500 м с 3-мя подъемами от 4 до 8°5 ± 0,5 минКросс 5 км 6-8 подъемов 200-300 м 4-8°17,5 ± 0,5 минКросс 15 км 3 круга на дистанции «4»55 ± 2 минМарш-бросок по пересеченной местности на 40-50 км3,5±4,5чРоллеры

  5 км

  10 км

  15 км

  30 км

  12-13 мин

  26-28 мин

  48-50 мин

  102-104 мин

  Анализ научных исследований, направленных на изучение взаимосвязи физической и технической подготовленности лыжников-гонщиков различной квалификации, показал, что на современных трассах и при современном лыжном инвентаре всё большее значение приобретает скоростно-силовая подготовка спортсменов [31; 35; 41], и, зачастую, скорость передвижения лыжника лимитируется низким уровнем развития специальных силовых и скоростных качеств.

  Установлено, что недостаточное развитие скоростно-силового потенциала выражается при передвижении по дистанции коротким и частым шагом как в классических, так и в коньковых ходах.

  Установлено, что высокий уровень силы основных мышечных групп: разгибателей голени, бедра, плеча тесно связан с длиной шага, скоростью передвижения и позволяет лыжникам показывать высокий спортивный результат на трудных трассах [9; 34].

  Из вышеизложенного следует, что уровень специальной подготовленности и высокой работоспособности лыжника определяется уровнем аэробной производительности организма, резервными возможностями кардио-респираторной системы спортсмена. Важное, значение имеет уровень развития специальной выносливости, силы, скоростных и скоростно-силовых качеств.

  Отдельным вопросом стоит проблема развития специальной выносливости - физического качества, аккумулирующего в себя проявления силы, скорости и выносливости. Учитывая квалификацию спортсменов, многие авторы, при развитии специальной выносливости рекомендовав повышение интенсивности тренировочного процесса за счет увеличения, среднедистанционной скорости передвижения и увеличения объема соревновательной работы [10; 39; 40]. И, лишь немногие [33; 35] обратили внимание на возможность развития специальной выносливости за счет выполнения физических (мышечных) нагрузок, выполняемых «прерывистыми» методами, избирательно воздействуя на тот или иной механизм энергообеспечения.

  Вместе с тем физическая подготовленность лыжника- гонщика имеет ряд отличительных черт, вытекающих из специфики этого вида спорта. Во-первых, соревнования проводятся на трассах с разным по сложности рельефом, предъявляющим различные требования, как к развитию самостоятельных физических качеств, так и механизмам энергообеспечения и, во-вторых, соревнования проводятся на различных по протяженности дистанциях от 5 до 30 км (так же проводятся марафоны на 50 км.) у женщин и от 10 до 50 км ( так же проводятся марафоны на 70 км.) у мужчин, предъявляя различные требования к механизмам энергообеспечения [22; 30].

  Этим объясняется наш методический подход при развитии физических качеств, основанный на применении высокоинтенсивных мышечных нагрузок, вызывающих предельные функциональные сдвиги в организме. Причем особенностью нашей работы явилось выполнение требований, предъявляемых к высокоинтенсивной мышечной работе, как физической нагрузке, достигающей границ возможной функциональной и нервно-мышечной активности организма [7; 24; 28]. Именно поэтому в настоящей работе учтены основополагающие представления о планировании тренировочных нагрузок в годичном цикле подготовки:

  • цикличности и непрерывности тренировочного процесса;
  • единства общей и специальной подготовки;
  • волнообразности и вариативности динамики нагрузок.

  Модель годичного цикла подготовки на этапе спортивного совершенствования целесообразно планировать годичный цикл в 3 этапа (таблица 3)

  • бесснежный этап подготовки (май сентябрь);
  • снежный этап подготовки (октябрь декабрь);
  • снежный этап подготовки (январь март).

  Распределение общего объема нагрузки по средствам подготовки и зонам интенсивности за период педагогического эксперимента в экспериментальной группе на этапе бесснежной подготовки подготовительного периода на долю кроссового бега пришлось 746,2 км., что составило 35,6 % от объема. Бег с имитацией был выполнен в объеме 339,6 км., что составило 16,2 % от объема. Работа на лыжероллерах была выполнена в объеме 1008,9 км. (260 км. классическим и 748,9 км. коньковым стилем передвижения), что составило 43,2 % (12,4 % - классическим и 35,8 % - коньковым стилем) от объема. Общий объем циклической нагрузки достиг 2094,7 км., что составило на каждый микроцикл в среднем 190,4±69,3 км.

  Распределение общего объема циклической нагрузки на этапе бесснежной подготовки по зонам интенсивности имело следующее соотношение: 44,3% для первой зоны интенсивности (I); 41,9% (II); 11,6% (III) и 2,2% (IV) %. Полученные данные свидетельствуют, что данный этап подготовки следует считать как «базовый», направленный на развитие общей выносливости и совершенствование факторов специальной выносливости. Кроме того, полученные результаты свидетельствуют, что проведение тренировочных занятий с применением высокоинтенсивных мышечных нагрузок сохраняет общую направленность тренировочного процесса лыжников-гонщиков на этапе летней подготовки - развитие аэробных возможностей.

  На этапе снежной подготовки подготовительного периода (II) основными тренировочными средствами являлись: передвижение на лыжах классическим и коньковым способами, кроссовый бег.

  В передвижении на лыжах объем выполненной работы классическим стилем достиг 795,0 км. (36,7 % от объёма) и коньковым стилем 818,0 км. (37,8 % от объёма). Распределение объема по зонам интенсивности имело следующее соотношение: для классического стиля 34,6% (I); 35,6% (II); 23,4% (III) и 6,4% (IV); для конькового стиля 37,5% (I); 39,0% (II); 18,4% (III) и 5,1% (IV).

  Распределение общего объема собственно-соревновательных упражнений по зонам интенсивности имело следующее соотношение: 50,1% (I); 38,9% (II); 10,6% (III) и 0,4% (IV). Что характеризует данный этап подготовки как «базовый», направленный на развитие преимущественно аэробной выносливости и отдельных компонентов специальной выносливости. Кроме того, переход на собственно-соревновательные упражнения (лыжи) привел к перераспределению объема выполненной работы в I и II зонах интенсивности, составляя 89,0 %, что на 3,2 % больше, чем на I этапе подготовки.

  Отличительной особенностью распределения общего объема циклической нагрузки на различных этапах годичного цикла у спортсменов экспериментальной группы явилась динамика выполненной работы в III и IV зонах интенсивности. Так, для объёма работы в третьей зоне интенсивности данное соотношение имело вид: 11,6% (I); 10,6% (II) и 15,6% (III) для I, II и III этапов подготовки. В четвертой зоне: 2,2 (I)%; 0,4% (II) и 4,2% (III) для I, II и III этапов подготовки.

  Распределение общего объема циклической нагрузки в соревновательном периоде по зонам интенсивности имело соотношение: 52,4% (I); 27,8% (II): 15,6% (III) и 4,2% (IV). Установленное соотношение показывает, что на данном этапе подготовки по сравнению с подготовительным периодом происходит увеличение объема работы в третьей и четвертой зонах за счет повышения объема соревновательных нагрузок и в первой зоне за счет нагрузок «восстановительного» характера.

  Таблица 3

  Структура построения годичного цикла подготовки по большим, средним и малым циклам в педагогическом эксперименте

  
  

  Э

  К

  О

  1Бесснежный этап подготовки (I)1 МЗЦ

  Базовый мезоцикл2 МЗЦ

  Базовый мезоцикл3 МЗЦ

  Специально-подготовительный1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ4 МКЦ1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ4 МКЦ1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1234567891011*Э

  К

  О

  2Снежный этап подготовки (II)1 МЗЦ

  Базовый мезоцикл2 МЗЦ

  Специально-подготовительный3 МЗЦ

  Специально-подготовительный1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1 МКЦ1234567*Э

  К

  О

  3Снежный этап подготовки (III)Э

  К

  О1 МЗЦ

  Контрольно-подготовительный2 МЗЦ

  Контрольно-подготовительный3 МЗЦ

  Предсоревновательный4 МКЦ

  Соревновательный5 МКЦ

  Соревновательный1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1 МКЦ2 МКЦ3 МКЦ1234567891011121314*15*-углубленное медицинское обследование (УМО)

  Распределение общего объема нагрузки по средствам подготовки и зонам интенсивности за период педагогического эксперимента в экспериментальной группе на этапе бесснежной подготовки подготовительного периода на долю кроссового бега пришлось 746,2 км., что составило 35,6 % от объема. Бег с имитацией был выполнен в объеме 339,6 км., что составило 16,2 % от объема. Работа на лыжероллерах была выполнена в объеме 1008,9 км. (260 км. классическим и 748,9 км. коньковым стилем передвижения), что составило 43,2 % (12,4 % - классическим и 35,8 % - коньковым стилем) от объема. Общий объем циклической нагрузки достиг 2094,7 км., что составило на каждый микроцикл в среднем 190,4±69,3 км.

  Распределение общего объема циклической нагрузки на этапе бесснежной подготовки по зонам интенсивности имело следующее соотношение: 44,3% для первой зоны интенсивности (I); 41,9% (II); 11,6% (III) и 2,2% (IV) %. Полученные данные свидетельствуют, что данный этап подготовки следует считать как «базовый», направленный на развитие общей выносливости и совершенствование факторов специальной выносливости. Кроме того, полученные результаты свидетельствуют, что проведение тренировочных занятий с применением высокоинтенсивных мышечных нагрузок сохраняет общую направленность тренировочного процесса лыжников-гонщиков на этапе летней подготовки - развитие аэробных возможностей.

  На этапе снежной подготовки подготовительного периода (II) основными тренировочными средствами являлись: передвижение на лыжах классическим и коньковым способами, кроссовый бег.

  В передвижении на лыжах объем выполненной работы классическим стилем достиг 795,0 км. (36,7 % от объёма) и коньковым стилем 818,0 км. (37,8 % от объёма). Распределение объема по зонам интенсивности имело следующее соотношение: для классического стиля 34,6% (I); 35,6% (II); 23,4% (III) и 6,4% (IV); для конькового стиля 37,5% (I); 39,0% (II); 18,4% (III) и 5,1% (IV).

  Распределение общего объема собственно-соревновательных упражнений по зонам интенсивности имело следующее соотношение: 50,1% (I); 38,9% (II); 10,6% (III) и 0,4% (IV). Что характеризует данный этап подготовки как «базовый», направленный на развитие преимущественно аэробной выносливости и отдельных компонентов специальной выносливости. Кроме того, переход на собственно-соревновательные упражнения (лыжи) привел к перераспределению объема выполненной работы в I и II зонах интенсивности, составляя 89,0 %, что на 3,2 % больше, чем на I этапе подготовки.

  Отличительной особенностью распределения общего объема циклической нагрузки на различных этапах годичного цикла у спортсменов экспериментальной группы явилась динамика выполненной работы в III и IV зонах интенсивности. Так, для объёма работы в третьей зоне интенсивности данное соотношение имело вид: 11,6% (I); 10,6% (II) и 15,6% (III) для I, II и III этапов подготовки. В четвертой зоне: 2,2 (I)%; 0,4% (II) и 4,2% (III) для I, II и III этапов подготовки.

  Распределение общего объема циклической нагрузки в соревновательном периоде по зонам интенсивности имело соотношение: 52,4% (I); 27,8% (II): 15,6% (III) и 4,2% (IV). Установленное соотношение показывает, что на данном этапе подготовки по сравнению с подготовительным периодом происходит увеличение объема работы в третьей и четвертой зонах за счет повышения объема соревновательных нагрузок и в первой зоне за счет нагрузок «восстановительного» характера.

  За основу структуры построения тренировочного процесса был принят семидневный микроцикл, включавший физические нагрузки развивающей, поддерживающей, восстановительной направленности воздействия на организм спортсмена. Напряженная мышечная работа в третьей и четвертой зонах вместе с контрольными тренировками и соревнованиями составляла блок высокоинтенсивной физической нагрузки. Особенностью дозирования высокоинтенсивных мышечных нагрузок в одном микроцикле являлось предполагаемое воздействие на различные системы энергообеспечения. Причем применение одного или двух занятий со специализированными высокоинтенсивными мышечными нагрузками зависело от наличия в данном микроцикле контрольных тренировок или соревнований.

  Рассмотрим содержание занятий направленных на развитие основных физических качеств и систем энергообеспечения квалифицированных лыжников-гонщиков.

  Первый вариант построения микроцикла. Тренировочная работа выполняется в первой части микроцикла (после дня отдыха в неутомленном состоянии на 1-2 день); предполагает выполнение физических нагрузок длительностью от 10 до 30 секунд, а затем, по мере роста тренированности, до 60-90 секунд. Цель применения высокоинтенсивных мышечных нагрузок (ВМН) - развитие скоростных и скоростно-силовых качеств, а затем скоростной и силовой выносливости, что сопряжено с активизации деятельности лактацидной и окислительной систем.

  Второй вариант построения микроцикла . Тренировочная работа выполняется во второй части микроцикла (после дня отдыха или активного отдыха на 5-6 день); предполагает выполнение физических нагрузок длительностью от 2 до 4 минут, а затем, по мере роста тренированности, до 10 минут и белее. Цель применения ВМН развитие общей и специальной выносливости, что сопряжено с повышением мощности и емкости лактацидной и окислительной систем.

  Заметим, что именно эти два варианта построения тренировочных занятий в недельном микроцикле являлись составной частью тренировочной работы в мезоциклах и макроциклах на всех этапах подготовки, за исключением восстановительных микроциклов (в подготовительном периоде) и соревновательных микроциклов (в соревновательном периоде). Построение других пяти дней микроцикла носило стандартный (общепринятый) характер и включало тренировочную работу «поддерживающего» и «восстановительного» характера, с проведением в четвертый день активного отдыха, а в седьмой день полного дня отдыха, которому, как правило, предшествовала в шестой день - длительная работа в диапазоне от 2,5 до 3,5 часов в кроссовом беге (кросс-поход) или передвижении на лыжероллерах и лыжах во второй зоне. Длительная работа в беге с имитацией, как правило, проводилась в третий день микроцикла.

  Для экспериментального обоснования эффективности построения тренировочного процесса лыжников-гонщиков, основанного на применении высокоинтенсивных мышечных нагрузок в рабочем микроцикле контроль осуществлялся по навигационно-измерительной системе «GARMIN».

  После каждого длительного этапа подготовки планировалась одна неделя восстановительных мероприятий и проведение этапа комплексных обследований, в программе которых предусматривалась оценка уровня физической подготовленности, включавшая исследование скоростно-силовых качеств и функциональных возможностей основных систем энергообеспечения.

  
  

  3.2 Результаты педагогического исследования

  
  

  Для проведения педагогического исследования, нами было проведено педагогические наблюдения за тренировочным процессом квалифицированных спортсменов гонщиков. В общей сложности под нашими наблюдениями находилось 14 спортсменов (по 7 человек в каждой из групп) от 18 до 21 лет, имеющих квалификацию от I разряда до Кондидата Мастера Спортп. Спортсмены, являющиеся студентами Училище Олимпийского Резерва г Ангарска, занимающиеся у Болошова С.Н. определены в экспериментальную группу (I), а спортсмены, занимающиеся у тренера-преподавателя Мрютина А.Б. и являющиеся студентами Училеще Олимпийского Резерва г Ангарск занимающися в ЛБК , в количестве 7 гонщиков, определены как контрольная группа (II).

  Педагогические контрольные испытания проводились с целью определения уровня физической подготовленности и состояния основных систем энергообеспечения (МПК, лактат в крови Lа, максимальная вентиляция легких МВЛ), как показатели характеризующие деятельность сердечно-сосудистой системы. Показатели сердечно-сосудистой системы определялись при прохождении этапного контрольного обследования (ЭКО) в Ангарском городском врачебно-физкультурном диспансере «Здоровье» при помощи врача Сафронова А.Г

  На начало педагогического эксперимента анализ показателей не выявил существенных статистических достоверных различий по t-критерию Стьюдента у участников контрольной и экспериментальной групп (р> 0,05) (таблица 4).

  Показатели, отражающие состояния функциональных возможностей основных систем энергообеспечения (окислительной и лактацидной ) измерялись в начале и в конце каждого законченного этапа подготовки у участников экспериментальной группы (Приложение № 1).

  Отличительной особенностью лыжного спорта от других дисциплин

  является не только его периодичность в сезоне (летняя и зимняя подготовка), но и существенные различия в средствах и методах тренировки и особенностях соревновательной деятельности. Так, на весенне-летнем и летне-осеннем этапах подготовки происходит слияние специфических и неспецифических средств подготовки (лыки, лыжероллеры, кроссовый бег, бег и ходьба с имитацией и др.), в период зимней (снежной) подготовки практически единственным тренировочным средством является передвижение на лыжах [22]. В связи, с чем понятно, что оптимизация тренировочной деятельности во многом определена построением структуру и содержания тренировочного процесса е зависимости от уровня физической подготовленности и этапа полготовки [15; 22].

  Анализ научно-методической литературы показал, что в настоящее время наметилась несколько путей индивидуализации тренировочных методик, позволяющих оптимизировать воздействие тренировочных нагрузок на функциональные системы спортсменов. Учитывая это, мы в своей методике определи структурно-функциональную направленность тренировочных заданий с учетом:

  • уровня текущего функционального состояния спортсмена;
  • объёма тренировочной нагрузки;
  • интенсивности тренировочной нагрузки;

  На начало экспериментального исследования мы разработали годичный цикл подготовки квалифицированных спортсменов, который включал три больших этапа:

  I бесснежный этап подготовительного периода (летне-осенний; июнь сентябрь);

  II снежный этап подготовительного периода (осенне-зимний; октябрь декабрь);

  III соревновательный период (зимне-весенний; декабрь - апрель).

  Все этапы подготовки были заранее спланированы и разделены на отдельные мезо- и микроциклы.

  Лыжники-гонщики экспериментальной группы на весенне-летнем этапе подготовительного периода акцентировано развивали скоростно-силовые и силовые качества. На летне-осеннем этапе общую выносливость, на зимнем этапе и в начале соревновательного периода специальную выносливость, на этапе главных стартов скоростную выносливость и быстроту.

  Лыжники-гонщики контрольной группы на весенне-летнем этапе подготовительного периода уделяли наибольшее внимание развитию общей выносливости. На летне-осеннем этапе развивали скоростно-силовые и силовые качества, на зимнем и в начале соревновательного периода специальную выносливость, на этапе главных стартов скоростную выносливость и быстроту.

  Критериями эффективности разработанного методического подхода при построении тренировочных нагрузок различной направленности служили:

  • выполнение контрольных нормативов по физической подготовленности;
  • уровень функционального состояния спортсменов;
  • спортивный результат.

  По окончанию эксперимента была проведена оценка показателей мощности работы в тесте PWС170 и составляющих систем энергообеспечения у лыжников-гонщиков экспериментальной группы на этапах годичного цикла. По результатам данного наблюдения было отмечено увеличение показателей от этапа к этапу общей работоспособности по тесту PWС170 на 2,18 кГм/мин/кг (4,6 %); t = 2,175; р < 0,05, отмечено увеличение показателей, отражающих деятельность основных систем энергообеспечения (Приложение № 1). Изменений претерпели показатели деятельности лактацидной системы ΔLа 2,20 мм/л (16,3 %); t = 2,697; р < 0,05; В деятельности окислительной системы отмечены положительные изменения Δ МПК = 4,18 мл/мин/кг (6,1 %); t = 2,246; р < 0,05.

  Еще одним критерием, по которому можно судить об эффективности разработанного методического подхода, является выполнение контрольных нормативов по физической подготовленности. Результаты физической подготовленности, показанные участниками экспериментальной группы после внедрения методики улучшились, что свидетельствует об ее эффективности (таблица 4).

  Динамика показателей физической подготовленности за период эксперимента

  Полученные данные свидетельствуют, что в период бесснежного этапа подготовки показатели возросли, а затем стабилизировались и в соревновательном периоде удерживались. Полученные результаты по тестам определения физической подготовленности по многим показателям имеют статистические достоверные изменения по сравнению с исходным состоянием.

  Оказалось, что в течение подготовительного периода происходят однонаправленные изменения исследуемых показателей, отражающих уровень развития основных физических качеств. Так, скоростные качества, оцениваемые в беге на 100 метров, повысились на 3,9 %; t = 3,230; р < 0,05. Сила пояса верхних конечностей, оцениваемая по количеству подтягивания на перекладине, повысилась на 19,1%; t = 2,482; p < 0,05. «Взрывная сила» ног, косвенно оцениваемая по прыжку с места, повысилась на 13,6 % и 8,8 %; t = 3,178 и 3,105; р < 0,05. Скоростно-силовые качества, оцениваемые по времени выполнения целостного упражнения в имитации попеременного двухшажного хода в подъем 6° и 12°, повысились на: Δ t200м6° = 14,6 %; t = 6,223; р < 0,001; Δ t200м12° = 8,1 %; t = 2,798; р < 0,05.

  Повышение основных физических качеств положительно отразилось и на результатах соревновательной деятельности. Так, в кроссовом беге на 10 км. спортивный результат улучшился на 1,27 мин. (Δ = 10,8 %, t = 3,152; р < 0,05). В гонке на лыжероллерах на 15 км. классическим стилем, прирост спортивного результата составил 1,33 мин. (Δ = 6,9 %, t = 1,883; р < 0,05).

  Рассмотрим распределение объёма циклической нагрузки по средствам подготовки и зонам интенсивности проделанной экспериментальной группой в период исследования (Приложение № 4).

  Таблица 4

  Динамика показателей физической подготовленности в группах участвующих в педагогическом эксперименте

  Тестовые

  упражнения Исследования физических

  качеств Регистрация показателей До эксперимента После эксперимента Контрольная группа Экспериментальная

  группа tрКонтрольная группа Экспериментальная группа tрЭкспериментальная группа

  Δ (%%)Бег 100 мСкорость 12,90±0,3113,04±0,280,924>0,0512,80±0,1712,53±0,213,230<0,053,9Подтягивание на перекладине Сила (руки) 11,50±212,22±20,631>0,0512,50±1,014,55±1,502,482<0,0519,1Прыжок в длину с места Скоростно-

  силовые

  (ноги)2,47±0,202,50±0,151,250>0,052,60±0,132,84±0,243,178<0,0513,6Тройной прыжок с места Скоростно-

  силовые

  (ноги)6,90±0,307,03±0,230,110>0,057,25±0,407,65±0,353,105<0,058,8Имитация в подъем 6°-200 м.Скоростно-

  силовая54,70±3,1255,25±2,250,140>0,0549,35±1,5547,18±2,56,223<0,0114,6Имитация в подъем 12° - 200 м.Скоростно-

  силовая72,15±3,5071,05±3,350,240>0,0568,10±0,5765,32±2,22,798<0,058,1Кросс 10 км

  Выносливость 39,20±1,4540,15±2,551,833<0,138,14±138,48±2,23,152<0,0510,8Лыжероллеры

  15 км. (классический стиль)Специальная выносливость 51,10±2,3050,18±3,241,700<0,147,20±2,1048,15±3,392,036<0,056,9Основными средствами тренировок спортсменов экспериментальной группы на этапе бесснежной подготовки являлись: кроссовый бег, бег с имитацией, передвижение на лыжах и лыжероллерах классическим и коньковым стилями. Причем на долю кроссового бега и бега с имитацией пришлось 1866 км., что составило 51,2 % от объёма на этом этапе подготовки. Работа на лыжероллерах была выполнена в объеме 1778 км. (1030 км. классическим и 748,9 км. - коньковым стилем передвижения), что составило 48,8 %. Общий объем циклической нагрузки достиг 3644 км.

  В передвижении на лыжах объем выполненной работы классическим стилем достиг 1841 км. и коньковым стилем 2300 км. Распределение объема по зонам интенсивности имело следующее соотношение: для классического стиля 42,9 (I)%; 45,5% (II); 11,1% (III) и 0,5% (IV); для конькового стиля 26,3% (I); 55,3% (II); 17,6% (III) и 0,8% (IV).

  Анализируя полученные сведения о соотношении общего объёма циклической нагрузки и высокоинтенсивной мышечной нагрузки, включая соревновательную деятельность. Оказалось, что в отличие от общепринятой методики построения тренировочного процесса, предложенная нами методика, позволяет довести объем интенсивной работы до 9,5 10 % от общего объема циклической нагрузки в III и IV зонах интенсивности, общепринятая методика рекомендует 2,5 4,5 %.

  Таким образом, полученные результаты свидетельствуют, что в годичном цикле подготовки при построении тренировочного процесса на основе применения высокоинтенсивных мышечных нагрузок, увеличению объема работы в третьей у, четвертой зонах сопутствует повышение объема работы в первой зоне ( за счет восстановительных микроциклов). Поэтому это необходимо учитывать при планировании физических нагрузок в отдельных микроциклах и мезоциклах подготовки, и в особенности на соревновательном этапе.

  Исследование соревновательной деятельности

  у участников педагогического эксперимента

  Рассмотрим динамику спортивных результатов у участников экспериментальной группы в соревновательном периоде. Результаты выступления спортсменов представлены в приложении № 3 и рисунок 1.

  Проведение сравнительного анализа обеспечено тем фактом, что спортсмены на протяжении соревновательного периода восемь гонок провели на одной и той же трассе «Лыжно Биотлонного Комплекса г Ангарск». За основу анализа бралась среднегрупповая скорость преодоления дистанции. Достоверные данные по скорости передвижения спортсменов и протяженности трасс были получены при помощи Навигационно-измерительного оборудования «GARMIN». На соревнованиях посвященных открытию сезона на дистанцию 10 км. участники показали среднегрупповую скорость 4,91±0,73 м/сек. классическим ходом. При преодолении этой дистанции на заключительном этапе среднегрупповая скорость составляла в гонке 5,30±0,13 м/сек. (рис. 1).

  Анализ индивидуальных данных спортсменов показали, что различия в скорости преодоления дистанции находятся в диапазоне 7,96±1,90 м/с.

  
  

  Рис. 1. Динамика соревновательных скоростей у спортсменов, участвовавших в педагогическом эксперименте: 1, 2, 3 и т.д. порядковый номер соревнования.

  
  

  Среднегрупповые данные по скорости преодоления 10 км. имеют статистичски достоверные различия t = 6,898 на уровне р < 0,001.

  Контрольная группа на первой гонке имела среднегрупповую скорость, которая составила 5,15±1,20 м/с. Статистически достоверные различия между группами t = 3,439 на уровне р < 0,01.

  В преодолении дистанции 15 км. коньковым стилем в начале соревновательного периода, спортсмены показали скорость 5,27±0,20 м/с., а при преодолении этой же дистанции на заключительном этапе соревновательного периода результат составил 5,69±0,15 м/с.

  Результат анализа индивидуальных данных показали различия скорости 8,0±3,0 м/с., а среднегрупповые данные имеют статистически достоверные различия t = 5,057 на уровне значимости р < 0,001. Как видно из рисунка на дистанции классического и конькового способа передвижения у спортсменов наблюдается поступательное повышение среднедианционной скорости в официальных стартах. На контрольных стартах соревновательная скорость имела отрицательную тенденцию, что было связано с их проведением после выполнения высокоинтенсивных мышечных нагрузок на фоне недовосстановления.

  Контрольная группа в гонке на 15 км. коньковым стилем в начале соревновательного периода среднегрупповой результат составил 5,35±0,70 м/с, а на заключительном этапе результат составил 5,60±0,20 /с. Статистически достоверных различий на данной дистанции среди групп при р > 0,05 не обнаружено.

  Полученные результаты свидетельствуют о возможности повышения соревновательной скорости и эффективности выступлений в целом под воздействием высокоинтенсивных мышечных нагрузок, выполняемых в рабочих микроциклах на всех этапах годичного цикла, в том числе, и на этапе непосредственной подготовки к соревнованиям.

  Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что при подготовке квалифицированных лыжников-гонщиков, целесообразно использовать высокоинтенсивные мышечные нагрузки на протяжении всего годичного цикла подготовки.

  ВЫВОДЫ

  
  
  

  1. Сравнительный анализ научно-методических источников позволил на основе современных методических подходов установить содержание тренировочного процесса, направленного на развитие физических, функциональных возможностей спортсмена и физиологических показателей её формирующих у квалифицированных лыжников-гонщиков.

  2. Разработанная методика построения тренировочного процесса в годичном цикле подготовки прошла проверку в педагогическом эксперименте. За основу планирования тренировочной работы был принят семидневный микроцикл, включавший физические нагрузки развивающий, поддерживающей и восстановительной направленности воздействия на организм. Причем структурной тренировочной единицей в микроцикле являлась высокоинтенсивная мышечная нагрузка, выполняемая в III-IV зонах интенсивности.

  3. Предложенная методика с применением высокоинтенсивных мышечных нагрузок в годичном цикле подготовки обеспечивает статистически значимый прирост показателей деятельности основных систем энергообеспечения:

  - лактоцидная система на 16,3 % (р < 0,05);

  - окислительная система МПК на 6,1 % (р < 0,05);

  - общая работоспособность по тесту РWС170 на 4,6 % (р < 0,05).

  При этом лыжники-гонщики экспериментальной группы показали более высокую среднегрупповую скорость 5,30 м/сек., а контрольная группа 5,15 м/сек. на дистанции 10 км. (р < 0,05), а на дистанции 15 км. коньковым стилем результативность в группах практически не различается (р > 0,05), в экспериментальной группе 5,69 м/сек., а в контрольной группе 5,60 м/сек.

  
  
  
  
  

  ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

  
  
  

  Отличительной особенностью лыжного спорта от других дисциплин является не только его периодичность в сезоне (летняя и зимняя подготовка), но и существенные различия в средствах и методах тренировки и особенностях соревновательной деятельности. Так, на весенне-летнем и летне-осеннем этапах подготовки происходит слияние специфических и неспецифических средств подготовки (лыжи, лыжероллеры, кроссовый бег, бег и ходьба с имитацией и др.), в период зимней (снежной) подготовки практически единственным тренировочным средством является передвижение на лыжах. В связи, с чем понятно, что оптимизация тренировочной деятельности во многом определена построением структуру и содержания тренировочного процесса е зависимости от уровня физической подготовленности и этапа полготовки.

  Именно поэтому, в своей работе мы придерживались положения о «ведущей» роли физической и функциональной подготовленности в формировании спортивного результата квалифицированных лыжников-гонщиков.

  Анализ научно-методической литературы показал, что в настоящее время наметилась несколько путей индивидуализации тренировочных методик, авторов Антонов М.Ф., Бухтияров В.Н., Манжосова В.И. и др., позволяющих оптимизировать воздействие тренировочных нагрузок на функциональные системы спортсменов. Учитывая это мы в своей методике определи структурно-функциональную направленность тренировочных заданий с учетом:

  • уровня текущего функционального состояния спортсмена;
  • объёма тренировочной нагрузки;
  • интенсивности тренировочной нагрузки;
  • характера восстановления после физической нагрузки;
  • способностью адаптироваться к нагрузкам.

  В зависимости от динамики изменения ЧСС во время нагрузки и в период восстановления, что определялось навигационно-измерительной системой «GARMIN», тренер давал практические рекомендации, направленные на дозирование тренировочной нагрузки, её интенсивности, объёма, длительности отдыха между повторениями, сериями.

  На начало экспериментального исследования мы разработали годичный цикл подготовки квалифицированных спортсменов, который включал три больших этапа:

  I бесснежный этап подготовительного периода (летне-осенний; июнь сентябрь);

  II снежный этап подготовительного периода (осенне-зимний; октябрь декабрь);

  III соревновательный период (зимне-весенний; декабрь - апрель).

  Все этапы подготовки были заранее спланированы и разделены на отдельные мезо- и микроциклы. Количество микроциклов в одном мезоцикле определялось этапом подготовки и общепринятыми рекомендациями.

  За основу планирования тренировочной работы приняли семидневные микроциклы, включающие физические нагрузки развивающего, поддерживающего и восстановительного направления, воздействия на организм.

  Структурной единицей тренировочной работы в микроцикле являлась высокоинтенсивная мышечная нагрузка, выполняемая в III и IV зонах, позволяющая, положительно воздействовать на функциональную систему занимающихся.

  В этой связи, подготовка лыжников экспериментальных групп отличалась распределением тренировочных нагрузок различной преимущественной направленности.

  Лыжники-гонщики экспериментальной группы на весенне-летнем этапе подготовительного периода акцентировано развивали скоростно-силовые и силовые качества. На летне-осеннем этапе общую выносливость, на зимнем этапе и в начале соревновательного периода специальную выносливость, на этапе главных стартов скоростную выносливость и быстроту.

  Критериями эффективности разработанного методического подхода при построении тренировочных нагрузок различной направленности служили:

  • выполнение контрольных нормативов по физической подготовленности;
  • уровень функционального состояния спортсменов;
  • спортивный результат.

  Полученные результаты свидетельствуют. Что в годичном цикле подготовки постоянно происходят изменения общей работоспособности, обусловленные состоянием основных систем энергообеспечения. Кроме того, с уверенностью можно сказать, что применение высокоинтенсивных мышечных нагрузок различной длительности, выполняемых на всех этапах подготовки, оказывает положительное влияние не только на анаэробные, но и аэробные возможности спортсмена.

  Даная методика может быть рекомендована для применения в тренировочном процессе квалифицированных лыжников-гонщиков.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

  
  
  

  1. Абатуров Р.А., Огольцов И.Г. Планирование тренировочной нагрузки в подготовительном периоде / Р.А. Абатуров, И.Г. Огольцов // Лыжный спорт: - Вып. 1. М.: Физкультура и спорт, 1983.- С. 35-38.
  2. Алев М.Л. Индивидуализация тренировочной нагрузки для развития специальной выносливости у юных лыжников гонщиков: автореф. дис. ... канд. пед. наук. / М.Л. Алев. - Л., 1983 . 18 с.
  3. Антонов М.Ф. О ритмичном чередовании микроциклов в лыжном спорте / М.Ф. Антонов, Д.А. Аросьев // Теория и практика физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1976. - N 8. - С. 54-56.
  4. Антонова О.Н. Лыжная подготовка: Методика: Учеб. пособие для студ. сред. пед. учеб. заведений./ О.Н. Антонова, В.С. Кузнецов - М., 1999.-С. 40-47
  5. Багин Н.А. Исследование эффективности применяемых нагрузок у лыжников-гонщиков юниоров в годичном цикле тренировки / Н.А. Багин, К.С. Дунаев // Теория и практ. физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1980. - № 2. - С. 34-36.
  6. Бальсевич В.К. Физическая активность человека / В.К. Бальсевич, В.А. Запоржанов; - Киев: Здоровье, 1987. - 224 с.
  7. Баталов А.Г. Нормирование тренировочных нагрузок по информативным показателям у лыжников-гонщиков старших разрядов: автореф. дис.... канд. пед. наук./ А.Г. Баталов. - М., 1985. - 25 с.
  8. Бондарчук А.П. Построение системы физической подготовки в скоростно-силовых видах легкой атлетики / А.П. Бондарчук. - Киев: Здоровье, 1981. - 124 с.
  9. Бражников В.А. Посторонние тренировки лыжников-гонщиков по типу сдвоенного микроцикла/ В.А. Бражников, В.М. Маликов, О.К. Смышляев, Ю.В. Павлов // Лыжный спорт. М.: Физкультура и спорт, 1980. Вып. 1. С. 28-29.
  10. Бутин И.М. Лыжный спорт / И.М. Бутин - М., Изд. центр «Академия» 2000.-С. 89-90.
  11. Бухтияров В.Н. Развитие и сохранение специальной силовой выносливости у лыжников-гонщиков I разряда в этапе подготовке на снегу: автореф. дис. ... канд. пед. наук./ В.Н. Бухтияров. - Л., 1986. - 24 с.
  12. Верхошанский Ю.В. Основы специальной физической подготовки спортсменов / Ю.В. Верхошанский. - М,: Физкультура и спорт. - 1988. - 330 с.
  13. Верхошанский Ю.В. Программирование и организация тренировочного процесса / Ю.В. Верхошанский. - М: Физкультура и спорт, 1985. - 175с.
  14. Волков Л.В. Обучение и воспитание юного спортсмена / Л.В. Волков. К.: Здоровье, 1984. 144 с.
  15. Воробьев А.К. Вариативность нагрузок важнейший фактор рационального построения тренировки / А.К. Воробьев, А.Д. Ермаков // Теория и практика физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1978. - № 6. - С. 8-11.
  16. Гельмут Р.Я. Исследование структуры и содержание «базового» мезоцикла в циклических видах спорта / Р.Я. Гельмут // Научное обоснование процесса подготовки в лыжном спорте: Сб. науч. тр. - Л.: ЛНИИФК, 1980. - С. 62-65.
  17. Гельмут Г.Я. Влияние тренировочных нагрузок базового мезоцикла на динамику спортивной работоспособности лыжников-гонщиков/ Г.Я Гельмут, Е.А. Грозин, В.В. Рыбаков // Теория и практика физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1984.- № 1. -С. 8-10.
  18. Гордон С.М. Тренировка в циклических видах спорта на основе закономерных соотношений между тренировочными упражнениями и их эффектом: автореф. дис. ... д-ра пед. наук./ С.М. Гордон. - М., 1988.-46 с.
  19. Гордон С.М., Кашкин А.А., Седых В.В. Последовательность и продолжительность развития основных физических качеств в тренировочном цикле пловцов и гребцов/ С.М. Гордон // Терия и практика физ.культ. М.: Физкулттура и спорт, 1974.- № 2. С. 10-13.
  20. Грушин А.А. Интенсивность передвижения в различных средствах подготовки лыжников-гонщиков/ А.А. Грушин, Г.Н. Ащеулова, Е.А. Ширковец, В.Л. Ростовцев, В.Н. Манжосов // Теория и практика физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1981. - № 10. - С. 19-21.
  21. Гужаловский А.А. Развитие двигательных качеств у школьников / А.А. Гужаловский - Минск: Народная газета, 1978. - 88 с.
  22. Дунаев К.С. Дозирование тренировочных нагрузок силовой направленности у лыжников-гонщиков на этапах снежной подготовки / К.С. Дунаев, Ф.В. Мамычкин, В.Н. Бухтияров, К.Ю. Белоликов // Теория и практика физ. культ. М.: Физкультура и спорт, 1988.-№ 4.-С. 43-44.
  23. Зациорский В.М. Физические качества сполртсмена / В.М. Зациорский -М.: Физкультура и спорт, 2009. 250 с.
  24. Кабачкова П.И. Структура тренировочных нагрузок юных лыжников-гонщиков 15-17 лет в подготовительном периоде / П.И. Кабачкова, И.Г. Сотскова, В.М. Гнусарев // Структура тренировочных нагрузок в подготовке юных спортсменов циклических видов спорта: Сб. науч. тр. ВНИИФК.-М., 1984. - С. 10-25.
  25. Камаев О.И. Теоретические и методические основы оптимизации системы многолетней подготовки лыжников-гонщиков: дис. ... докт. пед. наук./ О.И. Камаев - Харьков, 2000. - 401 с.
  26. Квашук П.В., Допустимые уровни тренировочных и соревновательных нагрузок для учащихся учебно-тренировочных групп ДЮСШ и СДЮШОР: Метод, рекомендации / П.В. Квашук, И.Г. Сотскова - М.: ВНИИФК, 1989. - 22 с.
  27. Квашук П.В. Влияние нагрузок различной интенсивности на функциональное состояние юных лыжни ков-гонщиков / П.В. Квашук, А.Н. Корженевский // Теория и практ. физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1989. - № 1. - С. 27-30.
  28. Квашук П.В. Эффективность непрерывных и повторных методов тренировки юных спортсменов / П.В. Квашук, А.Н. Корженевский // Теория и практика физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1991. - №4, - С. 42-46.
  29. Кленин Н.Н. Индивидуализация тренировочного процесса юных лыжников-гонщиков на этапе углубленной подготовки: автореф. дис. ... канд. пед. наук / Н.Н. Кленин - М., 2000. - 24 с.
  30. Корженевский А.Н. Новые аспекты комплексного контроля и тренировки юных спортсменов в циклических видах спорта / А.Н. Корженевский, П.В. Квашук, Г.М. Птушкин // Теория и практ. физ. культ. М.: РГАФК, 1993. - № 8. С. 28-33.
  31. Кошкарев Л.Т. Методика педагогического тестирования на этапе непосредственной подготовки к соревнованиям / Л.Т. Кошкарев // Лыжный спорт. М., 1981. Вып. 1. С. 42-45.
  32. Краснов В.П. Исследование эффективности различного построения структуры соревновательного микроцикла у юных лыжников /В.П. Краснов, С.К. Фомин // Теория и практ. физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1976. - № 3. - С. 29-32.
  33. Кузьмин B.C. Повышение специальной выносливости у лыжников-гонщиков/ В.С. Кузьмин // Лыжный спорт. - М., 1976.-Вып. 2.-С. 41-44.
  34. Лисаев В.П. Показатели аэробной работоспособности лыжников-гонщиков/ В.П. Лисаев // Лыжный спорт. - М., 1974.-Вып. I.- С. 40.
  35. Луньков С.М. Динамика специальной работоспособности как фактор управления подготовкой юных лыжников-гонщиков: дис. ... канд. пед. наук / С.М. Луньков. - М., 2000. - 130 с.
  36. Манжосов В.Н. Совершенствование методики тренировки лыжника-гонщика: Учеб. пособие, для студентов ин-тов физ.культ. и слушат. фак-в повыш. квалиф. / В.Н. Манжосов, В.П. Маркин - М.: ГЦОЛИФК, 1981. - 72 с.
  37. Манжосов В.Н. Тренировка лыжников-гонщиков / В.Н. Манжосов. - М.: Физкультура и спорт, 1986.-96 с.
  38. Мартынов B.C. Комплексный контроль в циклических видах спорта (на материалах лыжных дисциплин): автореф. дис. ... докт. пед. наук. / В.С. Мартынов. - СПб., 1992.-70с.
  39. Матвеев Л.П. Общая теория спорта / Л.П. Матвеев. - М.: Воениздат, 1997. -304 с.
  40. Матвеев Л.П. Основы спортивной тренировки: Учеб. пособие для ин-тов физ. Культ / Л.П. Матвеев. - М.: Физкультура и спорт, 1977. - 280 с.
  41. Мищенко B.C. Функциональные возможности спортсменов / В.С. Мищенко. - Киев: Здоровье, 1990. -200 с.
  42. Набатникова М.Я. Система педагогического контроля в подготовке юных лыжников-гонщиков / М.Я. Набатников, Л.Г. Жилкина, П.И. Кабачкова // Лыжный спорт. - 1978. - Вып.2. - С. 28-30.
  43. Никитушкин В,Г. Некоторые итоги исследования проблемы индивидуализации подготовки юных спортсменов / В.Г. Никитушкин, П.В. Квашук // Теория и практ. физ. культ. - М., 1998. - № 10. - С. 19-22.
  44. Огольцов И.Г. Тренировка лыжника-гонщика / И.Г. Огольцов. - М.: Физкультура и спорт, 1971.-128 с.
  45. Озолин Н.Г. Молодому коллеге /Н.Г. Озолин. - М: Физкультура и спорт, 1988. -228 с, ил.
  46. Платонов В.Н. Контроль выносливости спортсмена / В.Н. Патонов, М.М. Булатова. -К.: Олимпийская литература, 1995.- 320 с.
  47. Платонов В.Н. Подготовка квалифицированных спортсменов / В.Н. Платонов. - М.: Физкультура и спорт, 1986. - 285 с.
  48. Раменская Т.И. Использование закономерностей развития в подготовке лыжников-гонщиков / Т.И. Раменская // Теория и практика физической культуры. 1992. № 1. - С. 12-14.
  49. Раменская Т.И. Соотношение нагрузок в соревновательном периоде тренировки лыжников-гонщиков/ Т.И. Раменская // Теория и практика физической культуры. - М.: Физкультура и спорт, 5974. - № 10. - С. 15-17.
  50. Сенченко В.В. Режимы тренировочной нагрузки лыжников-гонщиков на основе учета их функциональной подготовленности: автореф. дис.... канд. пед. наук. / В.В. Сенченко. - Малаховка, 1995. - 17 с.
  51. Филин В.П. Нагрузки и периодизация тренировочного процесса спортсменов на отдельных этапах многолетней подготовки в циклических видах спорта на выносливость/ В.П. Филин, В.С. Рубин // Теория и практика физ. культ. - М.: Физкультура и спорт, 1988. - № 12. - С. 22-24.
  52. Чурикова Л.Н. Методика развития специальной выносливости лыжников-гонщиков на этапе спортивного совершенствования: автореф. дис. канд. пед. наук. / Л.Н. Чурикова. - Малаховка, 2000. - 27 с.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  ПРИЛОЖЕНИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  Приложение №1

  Динамика физической подготовленности и составляющих систем энергообеспечения у лыжников-гонщиков

  экспериментальной группы в годичном цикле подготовки (Х±σх)

  
  

  Этапы

  обследования Исследуемые показателиPWC170МПК/кгЛактат МВЛIV32,78±1,1873,28±3,6115,70±1,22169,9±20,7III31,06±0,8469,1±3,3513,50±1,78162,4±18,2II29,68±2,4462,21±4,3911,70±1,74146,2±14,6I28,45±1,7060,05±5,3711,30±1,38154,0±18,1

  Примечание: I, II, III и IV этапные комплексные обследования, проводившиеся после закончившегося этапа

  подготовки (макроцикла)

  Приложение №2

  
  

  Рис.2. Динамика физической работоспособности и составляющих систем энергообеспечения у участников педагогического эксперимента: I, II, III и IV этапы обследования

  
  

  Приложение № 3

  Динамика среднедистанционной скорости в гонках у лыжников-гонщиков

  экспериментальной группы в соревновательном периоде

  
  

  №Участник Гонки классическим ходом Гонки коньковым ходом12345678123451П-ов А.5,3564,9535,1074,8845,0305,2875,3825,6125,2165,0806,0415,7876,1732С-ов А.5,2694,9045,040-5,0515,1235,3825,3595,1994,5295,4005,5415,8483К-ов Н.5,1874,9705,069-4,9805,1995,1955,2915,1124,4525,3175,4995,7494П-ий А.5,1524,9315,0934,7495,0105,2145,4325,1565,2724,7415,4765,7105,9555К-ев И.5,1204,9245,008-4,9465,3765,3765,3945,4514,7945,5745,8105,9156Т-ов А.5,1184,9605,1044,8954,9985,3335,3335,4115,5514,9385,8375,8875,9907Е-ев М.5,0484,9045,0204,7664,8035,2805,2805,3805,0564,6755,5745,7635,9178П-ов В.5,0054,7424,9934,6464,8885,0355,0355,1285,3174,2965,5365,5475,896Х ± σх5,157±0,1144,911±0,0735,054±0,0454,788±0,1034,963±0,0825,183±0,0925,302±0,1315,341±0,1545,272±0,1664,689±0,2585,619±0,2405,692±0,1445,930±0,122

  Приложение № 4

  План построения тренировочных нагрузок в годичном цикле подготовки

  лыжников-гонщиков экспериментальной группы

  Средства

  подготовкиПодготовительный период Соревновательный

  период Всего за годVVIVIIVIIIIXXXIXIIIIIIIIIVТренировочных дней 212326262524262626222220287Тренировок 253842444035384044363020432Бег, ходьба

  I зона, км.356070805030302015101085495Бег

  II зона, км. 6090115120120100724040353560887III зона, км. 2550607544-------254IV зона, км.10182525207------105Имитация, прыжки, км. 102020253020------125Всего 140238290325264157102605545451451866Лыжероллеры

  I зона, км.301001001007020------420II зона, км.100140180185100-------885III зона, км.30456010010060------395IV зона, км.-15182025-------78Всего 160300358400380180------1778Лыжи

  I зона, км.-------------II зона, км.-----2003502102151901851501500III зона, км. -----1504003202402301601201620IV зона, км. ------6812015818018060766Всего -----3508537106786505703304141Общий объем3005386487256446879557707336956154757785Спортивные игры, ч.181818161088564520136Ими становились и некоторые места в бассейне Дона.Но массового заселения районов, откуда совсем недавно ушли славяне, спасаясь от кочевников, не произошло. Новые пришельцы обос-новались главным образом на реке Воронеж. В более южных районах их почти не было. В XI первой половине XIII веков здесь проживали лишь незначительные группы древнерусского населения на Дону и его притоках, к юго-востоку от реки Воронежа. Это так называемые бродники, о которых неоднократно упоминают русские летописи.Среди бродников были не только русские, но и выходцы из других народов, обитавших в разное время в степи и лесосте-пи (аланы, болгары, печенеги, половцы) и в силу каких-то обстоятельств порвавших со своими племенами и ордами. Правда, русское население среди бродников явно преобладало, хотя в их материальной культуре заметно влияние и кочевнических традиций (например, отопительные сооружения в жилищах в виде очагов).Поселения бродников обнаружены на Дону, в низовьях Воронежа (на левом низком берегу), на Битюге. Количество их невелико. Но будущие археоло-гические исследования донской территории, возможно, и увеличат их число. Поселения не-большие по площади, расположены в поймах рек, на дюнных возвышенностях или на невысо-ких террасах, без каких-либо укреплений. Одно из них на южной окраине города Воронежа на низком левом берегу реки, напротив Шиловского леса, известно в литературе как Шилов-ское поселение (раскопки экспедиции ВГУ под руководством А. Д. Пряхина). Сейчас оно за-лито водами Воронежского водохранилища. Это был совсем небольшой поселок, при его рас-копках обнаружено несколько полуземляночных жилищ столбовой конструкции с очагами. Найдены различные орудия труда из железа (ножи, скобели, серпы, рыболовные крючки), украшения из стекла и бронзы, обломки древнерусских браслетов, оружие (наконечники стрел, сулиц), различные бытовые предметы: кресала для получения огня, ключи от замков, горшки (рис. 66; 67, 1, 2). И стеклянные изделия, и бронзовые предметы, {266} конечно, не местного производства. Попали они сюда вместе с людьми, которые поселились здесь в начале XII века. Жизнь на Шиловском поселении продолжалась с небольшими перерывами с XII до начала XV веков, но к XIIXIII векам относятсяРис. 66. Предметы материальной культуры древне-русского времени:1 скобель, 2 гвоздь, 3 гвоздодер, 4 кресало, 5 рыболовное грузи-ло, 6 обломок браслета, 7 бусина (14 железо, 5 глина, 67 стекло). {267}Рис. 67. Древнерусская керамика (1, 2) и железная коса (3). {268}лишь шесть полуземлянок, существо-вавших в разное время. Две-три полуземлянки, две-три семьи вот и весь поселок, а точнее, хуторок, жители которого ловили рыбу, выращивали хлеб, разводили скот, охотились. Зате-рявшегося в лесах, его не трогали половцы. Может быть, еще и потому, что сами жители избе-гали конфликтов с кочевниками.Поселков, аналогичных Шиловскому, в низовьях реки Воро-нежа выявлено еще несколько: у села Таврова (недалеко от плотины Воронежского водохрани-лища); напротив главного корпуса университета «Университетское поселение») и дру-гие.Севернее реки Воронежа, в верховьях Дона располагались земли Черниговского и Рязан-ского княжеств, история которых достаточно хорошо и полно изложена в книгах русских и со-ветских ученых. Нет смысла пересказывать их, лишь добавим, что река Воронеж, за исключе-нием ее верхнего течения, не входила ни в Черниговские, ни в Рязанские земли, хотя не ис-ключено, что рязанские князья претендовали на владения Воронежем на всем ее протяже-нии.***Мы уже приводили пример о битве на реке Колокше рязанской и владимирской дру-жин. Рязанский князь Глеб, братья его жены Мстислав и Ярополк были разбиты владимирским князем Всеволодом, вошедшим в историю как Всеволод Большое Гнездо. Ярополк бежал с по-ля брани, но Всеволод потребовал от рязанцев выдать ему Ярополка.Лаврентьевская летопись сообщает об этом событии следующее: «А по Ярополка посла глаголя рязанцем: «вы имете нашего ворога, али иду к вам». Жители Рязани не были готовы к отпору, да и Ярополком они, вероятно, не очень дорожили. «Рязанцы же здумаша, рекуще, князь наш и братья наши погыбли и чужем князи, ехавше Воронеж яша его сами и приведоша его Володимер».Итак, на страницах летописи впервые упоминается слово «Воронеж».В другом летописном своде (Никоновском) эти же {269} события изложены более подробно: «Выдайте ми врага моего шурина Глебова, князя Ярополка Ростиславовича; сице не сотворите ми тако, иду бо на вас со многими воинст-вы». Резанци же реша в себе, глаголюще: «сих ради князей Ростиславичев и нашим князем беда бысть и изгибоша; идем убо в Воронож и имем его», отбежа бо князь Ярополк Ростиславович в Воронож, и тамо прехожаше от града во град, от многие печали и скорби не ведый себя камо ся дети. И тако шедше в Воронож, изымаша его, и ведоша в Володимер ко князю Всеволоду Юрь-евичу; он же повеле взяти его у них и всажен бысть к прочим».Слово «Воронож» вызвало дис-куссию среди ученых: что имел в виду летописец: город, или реку, или область? Попытаемся высказать на этот счет свои предположения. Во-первых, полностью присоединяемся к тем ис-следователям, которые считают, что в летописи речь идет о Воронеже (независимо о реке, го-роде или области), находившемся в пределах Рязанского княжества, иначе как бы жители Ряза-ни могли взять не очень-то любимого ими родственника князя и отдать его в руки Всеволода. Во-вторых, Никоновская летопись (которая считается более подробной) как бы поясняет чита-телям, что Ярополк не только бежал «в Воронож», но и «тамо прехожаше от града во град». На наш взгляд, это дополнение снимает ряд вопросов. Очевидно, что речь идет о реке, на которой имеются «грады». И совершенно не исключено, что среди них был и «град» под названием Во-ронеж (Вороняж, Воронож). В таком случае, где он мог располагаться? И где те «грады», в ко-торых мог быть Ярополк, и о которых пишет летописец? Другие письменные источники, кото-рые бы проливали свет на Воронеж XII века, к сожалению, пока неизвестны.Прежде всего, по-селения бродников вряд ли могли служить пристанищем для Ярополка, да и не их имел в виду летописец, сообщая о его переходе «от града во град». Под «градом» в Древней Руси подразу-мевалось, как правило, поселение, расположенное на высоком месте и имеющее оборонитель-ные укрепления (городища).По нашему мнению, город Воронеж мог стоять только на реке Во-ронеж, а не на Дону, как к этому {270} склоняются некоторые исследователи. В частности, по-явилось мнение о тождестве летописного Воронежа с древнерусским городищем XIIXIII ве-ков в городе Семилуки Воронежской области. Сам по себе это очень интересный древнерус-ский памятник. В последние годы здесь ведутся широкие раскопки экспедицией ВГУ под ру-ководством А. Д. Пряхина и М. В. Цыбина.Семилукское городище расположено на высоком (около 45 метров) мысу правого берега реки Дона, на северной окраине города. С напольной стороны имеются вал и ров. Здесь люди поселились еще в конце III тысячелетия до н. э., затем был поселок в I тысячелетии до н. э. Славяне основали укрепленное поселение (городище-убежище) в IXХ веках, а в эпоху Древней Руси в XIIXIII веках здесь существовал горо-док, вокруг которого вырос посад.На городище в настоящее время вскрыта значительная пло-щадь. Изучены жилые, хозяйственные постройки, целые усадьбы древнерусского времени. Во время раскопок собрана интересная коллекция древнерусской керамики, в том числе с клейма-ми мастеров. Обнаружено большое количество изделий из железа (ножи, ключи, скобы, гвозди, рыболовные крючки, кресала и другие предметы), цветных металлов (витые и пластинчатые браслеты, перстни, подвески), обломки стеклянных браслетов. В древнерусской коллекции Семилукского городища имеются и вещи, изготовленные в Западной Европе и в Византии.В целях отождествления Семилукского городища с летописным Воронежем приводится сообще-ние венгерского монаха Юлиана о том, что часть войск монголо-татар накануне нападения на Рязанское княжество осенью 1237 года «остановилась против реки Дона близ замка Ovcheruch также княжества русских». В другом списке сочинения Юлиана замок назван Orgenhusin. Вен-герский ученый Л. Бендефи перевел название совершенно, на наш взгляд, произвольно как «Воронеж», а автор русского перевода Юлиана С. А. Аннинский согласился с этим мнением, написав: «близ замка Воронеж» (Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIIIXIV вв. о татарах и Восточной Европе. В кн.: Исторический архив, т. III, М., 1940, с. 86). {271}Кроме того, из сообщения никак не вытекает, что замок Воронеж находится на Дону, а не на Воронеже, так как фраза «...против реки Дона» не означает, что войска Батыя стояли на пра-вом берегу реки Воронежа, то есть в воронежско-донском междуречье. В таком случае монго-ло-татары именно отсюда могли начать движение на северо-восток, в пределы Рязанского кня-жества, уничтожить древнерусский городок на месте Семилукского городища и устремиться дальше на запад, в пределы Черниговской земли. Но подобного не произошло. Юлиан не со-общает, что монголо-татары взяли Ovcheruch. Молчат и русские летописи о движении Батыя осенью 1237 года на Русь именно из этого района. Если следовать сообщениям того же Юлиа-на, войска Батыя были сосредоточены в левобережье реки Воронежа, у впадения ее в Дон. Кстати, на высоком правом берегу Воронежа в его нижнем течении неизвестны древнерусские городки, которые выполняли бы роль сторожевых крепостей. Вероятно, отсюда, из низовьев реки Воронежа монголо-татары (если они вообще там были) по левому берегу реки могли дой-ти до верховьев ее, откуда и начался их завоевательный поход на Рязанское княжество. Эти со-бытия и нашли отражение в летописи и в других источниках. А Семилукское городище было сожжено монголо-татарами, вероятно, в следующем, 1238 году, когда орды Батыя после разо-рения Северо-Восточной Руси двинулись на юг, в половецкие степи.И еще одно обстоятель-ство необходимо иметь в виду при использовании сочинения Юлиана для серьезных историче-ских обобщений. Некоторые сообщения Юлиана, в том числе и о размещении войск Батыя накануне их вторжения на Русь, не являются результатом его личного наблюдения, они полу-чены от людей, бежавших от монголо-татарского погрома. «Как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие от татар», пишет Юлиан. Такого рода сообщения, естественно, вызывают и определенное недоверие. Были ли вообще монголо-татарские войска перед их вторжением на Рязанское княжество в низовьях реки Воронежа «против реки Дона» и был ли замок по имени Ovcheruch? Мнение {272} Юлиана, не подтвержденное другими источ-никами того времени, должно использоваться крайне критически. Не случайно во многих ра-ботах, посвященных монголо-татарскому нашествию на Русь, данные Юлиана почти не при-влекаются и речь ведется не о городе (замке), а о реке Воронеже.В некоторых древних источ-никах, где рассказывается о первых столкновениях рязанских князей с монголо-татарами, го-ворится, что «...придоша из восточной страны на Рязанскую землю лесом татары, с царем их Батыем, и пришедше стали станом на Онозе и взяли ее и сожгли». И далее излагаются события, связанные с завоеванием Рязанской земли. Как видим, упомянут еще один пункт в южном, а точнее, юго-восточном пограничье Рязанского княжества.«Оноза» была сожжена, ее характер и точное местонахождение неясны. Рязанцы вышли на битву с противником, как гласят все ле-тописи, к границам своей земли, на реку Воронеж (в начале XIII века она была пограничной рекой Рязанского княжества).Мы не пытаемся выяснить, что означает летописная «Оноза». К сожалению, источников для решения этого вопроса очень мало. Но отметим, что отождеств-лять Онозу и летописный Воронеж и считать сведения об Онозе как бы продолжением изве-стий о летописном Воронеже нет никаких оснований. Летописец не мог в одном месте назвать город «Воронеж», а в другом «Оноза». Скорее всего, прав воронежский историк профессор В. П. Загоровский, когда пишет, что упоминаемый Юлианом замок Orgenhusin можно сопоста-вить в предварительном плане с летописной Онозой, где остановились монголо-татары перед походом на Рязанское княжество.И наконец, любое название реки или населенного пункта ис-торически обусловлено и никогда случайно не появлялось. Чем и как можно объяснить, что жители поселка, основанного на берегу Дона, дали ему название «Воронеж», то есть по имени реки, которая протекала почти на 20 километров южнее? Никакого логического объяснения мы найти не можем.Таким образом, Семилукское городище, на наш взгляд, нельзя рассматривать как претендента на место летописного Воронежа. {273}Еще раз обратим внимание читателя на то обстоятельство, что если и был в Рязанской земле «град» Воронеж, то искать его необходи-мо только на реке Воронеже. И такие попытки предпринимались неоднократно. Но высказан-ные в литературе суждения о летописном Воронеже пока трудно признать вполне обоснован-ными. Совершенно бездоказательно (по крайней мере до сего времени) помещается летопис-ный Воронеж на месте современного города (М. Н. Тихомиров, В. В. Каргалов). Территорию города Воронежа, правый берег реки неоднократно обследовали археологи, они выявили па-мятники различных исторических периодов, в том числе и славянские укрепленные поселения IXХ веков. Но ни на одном из высоких мысов, где раскинулся современный город Воронеж, ими не обнаружены остатки поселения XII века, то есть летописного Воронежа.В. П. Загоров-ский на основании изучения данных топонимики, архивных материалов высказал предполо-жение о возможности географического совмещения летописного Воронежа XII века с Романо-вым городищем у села Ленино недалеко от Липецка. К сожалению, этот памятник для археоло-гических раскопок недоступен, так как на всей его территории расположено действующее на протяжении не одного столетия кладбище, которое полностью разрушило культурный слой. Экспедиция Воронежского университета в 1973 году обнаружила здесь, правда, маловырази-тельные, материалы древнерусского времени. В. П. Загоровский сообщает интересные сведе-ния о том, что старые жители села Ленино место, где расположено городище, называют «Град-чина». Но проводимая связь древнего Воронежа с Романовым городищем тоже неубедительна. Да и сам В. П. Загоровский пишет на этот счет: «...утверждать с полной определенностью на основании анализа географических названий, рассмотрения расположения древнерусских го-родищ на р. Воронеже и изучения старинных преданий, что летописный город Воронеж нахо-дился на месте Романова городища, мы не можем... гипотеза по-прежнему остается гипотезой» (Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж». Воронеж, 1977). Но, тем не менее, древнерусское поселение на {274} Романовом городище вполне могло быть одним из тех «гра-дов», в котором побывал Ярополк после бегства на Воронеж.В последние годы славянским от-рядом археологической экспедиции Воронежского университета ведется исследование Живо-тинного городища (под руководством А. З. Винникова), расположенного в 30 километрах от города Воронежа вверх по течению реки, недалеко от рабочего поселка Рамонь. Оно занимает высокий мыс (около 40 м) правого берега. Как показали раскопки, это место привлекало к себе внимание людей в различные исторические периоды. Здесь были поселения в эпоху бронзы, скифо-сарматское время. В IX начале XI века тут жили славяне, в XIIXIII веках суще-ствовала небольшая древнерусская крепость.Древнерусский поселок занимал лишь часть мыса, будучи ограничен глубокой естественной седловиной, которую еще в IXХ веках углубили, ее склоны подчистили, сделали их круче. Земля, извлеченная из седловины, образовала вал, и общая высота укреплений от дна седловины до вершины вала равнялась почти семи метрам. Это внушительные укрепления! В древнерусский период появились вал и ров и на стрелке мы-са там, где склон более пологий и где поселение было более уязвимо.На Животинном горо-дище раскопано несколько наземных построек с глинобитным полом и остатками печей, сде-ланных из глины. Площадь полов 16 18 квадратных метров. Сами наземные дома, возможно, были более значительных размеров. В постройках обнаружено большое количество древнерус-ской гончарной керамики: горшки, миски; на днищах некоторых сосудов имеются клейма. Кроме древнерусской посуды найдена и привозная керамика южного происхождения. К XIIXIII векам относятся различные изделия из железа (коса-горбуша (рис. 67, 3), ножи, долота, кресала, строительные гвозди, наконечники стрел и другие предметы), украшения (бронзовые перстни, стеклянные браслеты, серьги, бусы). Каменная форма для отливки перстней и различ-ных подвесок свидетельствует о наличии местного ювелирного производства. {275}Древнерусское поселение на месте Животинного городища вряд ли можно считать горо-дом в полном смысле, но элементы городской жизни здесь налицо: укрепления, ремесленное производство (включая ювелирное), торговые связи с другими районами. И хотя оно находится на значительном расстоянии от верховий реки Воронежа наиболее вероятных южных рубе-жей рязанской земли, вполне возможно, что Ярополк Ростиславович был и в нем, переходя «от града во град». А где же другие «грады» места возможного пребывания Ярополка?Между городищами Животинным и Романовым около 70 километров. Расстояние небольшое, но, к сожалению, нельзя сказать, что территория достаточно изучена археологами. И нет основания категорически утверждать, что между Животинным городищем и Романовым нет древнерус-ских «градов», в которых также мог бы прятаться Ярополк. Более того, открытия новых памят-ников древнерусского времени в этом районе вполне вероятны.Выше по течению реки Воро-нежа древнерусские городища тоже не обнаружены, зато выявлены довольно обширные не-укрепленные селища (раскопки В. И. Матвеевой). Расположены они, правда, на реке Матыре, притоке Воронежа. Селища имеют мощный культурный слой, свидетельствующий о продол-жительной жизни на них. Археологи раскопали наземные жилые дома с глинобитными печа-ми, деревянными и глиняными полами, ремесленные и хозяйственные постройки, большое ко-личество железных изделий, обломков стеклянных и бронзовых браслетов, перстни и другие предметы. Селища отличаются от поселений в низовьях Воронежа большей площадью, обшир-ными кладбищами, где захоронения совершены в неглубоких ямах по христианскому обряду, а также ярко выраженным местным ремесленным производством. Открыты наиболее типичные для Рязанской земли и других районов Руси наземные срубные дома. В целом селища в верхо-вьях Воронежа ближе к древнерусским, чем поселения в ее низовьях. В этом нет ничего удиви-тельного, поскольку верховье реки Воронежа входило в состав древнерусского Рязанского княжества. {276}Таким образом, к настоящему времени известно всего два «града», в которых мог находиться Ярополк. Может быть, летописец под словом «грады» имел в виду вообще древнерусские поселения? Тогда в число «градов» войдут и селища в верховьях реки Воронеж на территории современной Липецкой области. Какой же из всех «градов» назывался Вороне-жем?Мы не предлагаем никакого нового варианта местонахождения летописного Воронежа, так как само существование такого города в XII веке, как мы видим, не является бесспорным. И в то же время не хотим быть и категоричными в данном вопросе. Поиски продолжают-ся.***Не углубляясь в дискуссию о происхождении названия «Воронеж», которая в послед-ние годы развернулась на страницах местной печати, отметим, что предпочтительнее, на наш взгляд, славянское происхождение слова и, вероятнее всего, появилось оно в нашем крае на рубеже VIIIIX веков, то есть значительно раньше, чем в летописи.Река получила название, когда стала заселяться славянами выходцами из Днепровского бассейна, в том числе из его левобережья, с территории будущего Черниговского княжества, где уже существовало славян-ское поселение, возможно, имевшее название «Воронеж» или близкое к нему. Основателем его вполне мог быть и Воронег, как считает В. П. Загоровский.Жители городищ Белогорского, Михайловский кордон, Кузнецовского (Козарского), Шиловского, Липецкого и других реку, на которой они жили, по которой плавали, где ловили рыбу и брали воду, называли Воронеж («Воронож», «Вороняж», «Воронаж»). С освоением славянами в конце I тысячелетия н. э. Дон-ского бассейна связано и появление названий рек Воргол, Снова, принесенных сюда пересе-ленцами из более западных районов (реки с такими названиями есть на Черниговщине). И на Ворголе, притоке Быстрой Сосны, впадающей в Дон, и на Снове, правобережном притоке До-на, имеются славянские поселения {277} последних веков I тысячелетия н. э. На Ворголе рас-положено даже славянское святилище. Это было действительно массовое переселение славян на совершенно свободные земли. И возможно, лишь в верховьях реки были финские (мордов-ские) поселения, но они в настоящее время практически неизвестны и археологически не изу-чены.Гипотеза о мордовском происхождении слова «Воронеж», выдвинутая ленинградским профессором А. И. Поповым и поддержанная некоторыми воронежскими краеведами, выгля-дит неубедительно. Попытка несколько «подновить» ее, увязав слово Воронеж с тюркским «онуз» и мордовским «вор», вообще несостоятельна: тюркское население на реке Воронеже появилось с монголо-татарским нашествием, то есть в 30-х годах XIII века. До этого времени ни о каком тюркском этносе, включая и печенежско-половецкие орды, которые практически не оставили своих названий в нашем крае, говорить не приходится. Не могли и алано-болгары, проникшие сюда в середине Х века, изменить название реки, на которой славяне жили уже по-чти 200 лет.Уход славянского населения в начале XI века с реки Воронежа никак не означал ее запустение до такой степени, что стерлось в народной памяти название реки, что название ис-чезло и снова возродилось спустя 7080 лет, когда началось движение сюда уже древнерус-ского населения с территории Черниговского княжества, а в более восточные районы из Ря-занской земли. Тем более, что вряд ли было полное запустение данного района. Какое-то, пусть незначительное, славянское население осталось, уйдя с высоких мысов в низменные, более скрытые места. К тому же новая волна древнерусского населения, как свидетельствуют архео-логические исследования, тоже не была массовой, особенно в нижнем и среднем течении реки Воронеж.В более северные районы бассейна Дона приток древнерусского населения оказался более значительным, но и там названия рек предшествующего времени сохранялись.Таким об-разом, подчеркнем еще раз, что свое название река Воронеж получила задолго до того, как {278} попала в поле зрения летописца, и если существовал город Воронеж в XII веке на юге Рязанской земли, то назван он, конечно, по реке, на которой был сооружен.***Городище Жи-вотинное являлось форпостом на южных границах Рязанского княжества, а Семилукское горо-дище на восточных рубежах Черниговской земли. Они определяли юго-восточное пограничье русских земель. Далее на юго-запад, на реке Осколе (приток Северского Донца) у села Холки в Чернянском районе Белгородской области обнаружено еще одно городище древнерусского времени тоже своеобразное звено в цепи пограничных крепостей на юго-востоке Древней Руси (исследовалось С. А. Плетневой, А. Г. Николаенко, Г. Е. Афанасьевым и А. З. Виннико-вым).Расположено городище на высоком меловом мысу правобережья. Площадь мыса около 1,5 гектара. С трех сторон (со стороны реки, северной и южной) мыс имеет крутые склоны со следами искусственной подрезки (для придания большей крутизны), а с западной, то есть со стороны поля, укреплено валом и рвом. В свое время (в XI начале XIII века) они представ-ляли собой неприступные сооружения, выполненные в лучших традициях древнерусского оборонного зодчества. На вал эпохи раннего железного века (на мысу было укрепленное посе-ление еще в I тысячелетии до н. э.), который был перекрыт слоем глины, поставлены деревян-ные срубы, заполненные землей, а впереди выдолблен в меловой материковой скале ров глу-биной около 4 метров, шириной 78 метров.Жителями городища Холки были не только древ-ние русичи, но и потомки алано-болгар. Об этом говорят юртообразные постройки с открыты-ми очагами, нехарактерные для древнерусского населения. И в керамике присутствуют алано-болгарские признаки: в форме горшков, составе глиняного теста, орнаментации. Уместно вспомнить сообщение летописи о том, что после одного из удачных походов на половцев в район Северского Донца в 1116 году князь Ярополк Владимирович (сын Владимира Монома-ха) взял здесь {279} жену из ясов (алан) «красну вельми». Значит, жили тут аланы и в XII ве-ке.У городища Холки нет посада неотъемлемого элемента многих древнерусских городков. Воины с семьями выходцы из Руси и потомки алано-болгар, несшие сторожевую службу, все жили в крепости. Занимались они рыболовством, мелкими ремеслами, включая ювелирное. Об этом говорят частые находки рыболовных грузил, крючков, острог, каменных литейных формочек. Вряд ли были широко развиты земледелие и животноводство, так как они требовали длительного пребывания за пределами крепости, что было весьма затруднительно при посто-янной угрозе половецких набегов. Даже умерших хоронили в крепости, на северном склоне мыса. Выявлено несколько погребений в неглубоких (0,20,4 м) ямах. Почти все захоронения совершены по христианскому обряду: вытянуто на спине, головой на запад, руки сложены на груди. В них нет никакого инвентаря. В одном захоронении покойник лежал на левом боку с подогнутыми ногами, что напоминало обряды алано-болгарского населения.Городище Холки было окраинным древнерусским укрепленным поселением на юго-восточных рубежах, далее на юг и юго-восток простиралась половецкая степь. Других древнерусских поселений на реке Осколе не обнаружено. Не раз останавливались около городища русские дружины перед ре-шающим броском на половецкие вежи. Так было и в печально знаменитом в истории Древней Руси 1185 году. Событие этого года поход Новгород-Северского князя Игоря на половцев воспето в знаменитом произведении древнерусской литературы «Слове о полку Игоре-ве».Ученые выдвигают более десяти вариантов маршрута Игоря к месту битвы. Наиболее убе-дительной нам представляется версия академика Б. А. Рыбакова.23 апреля 1185 года Игорь Святославович выступил из Новгорода-Северского в район ближайших половецких кочевий в бассейне Северского Донца. На пути в половецкую степь он должен был встретиться с вой-сками брата своего Всеволода Святославовича, шедшего из Трубчевска через Курск. И на реке Оско-{280}ле 67 мая произошла эта встреча. Где она могла состояться? Вероятно, Игорь со своей дружиной мог остановиться на несколько дней там, где было поселение-крепость и где находились запасы продовольствия и фуража. Такой крепостью на реке Осколе могло быть го-родище Холки . И отсюда объединенная дружина двинулась дальше навстречу своей гибели:А Игорь к Дону войско ведет.Уже беду его подстерегают птицы по дубравам,Волки грозу накликают по оврагам,Орлы клекотом зверей на кости зовут,Лисицы брешут на червленные щиты.О, Русская земля! Уже ты за холмом.***Почти два столетия шла борьба с переменным успехом между Русью и половцами. Русские князья не только отражали нашествия половцев, но и нередко со-вершали походы в степь, захватывая большую добычу, а иногда терпели и жестокие пораже-ния. Озабоченные противоборством, они и не предполагали, чтo их ожидает, какой появится у них опасный враг.В начале XIII века (1206 год) в бескрайних степях Центральной Азии сло-жилось новое крупное политическое объединение Монгольское государство. И с этого вре-мени начались стремительные завоевательные походы монголо-татарских феодалов. Хорошее вооружение, четкая организация и высокая дисциплина, военная тактика, основанная на вне-запных ударах по противнику, прекрасная разведка, умение впитывать все лучшее в военной технике завоеванных народов обеспечивали успех монголо-татарскому войску. Победы монго-ло-татар объяснялись и тем, что они воевали с государствами, ослабленными феодальной раз-дробленностью, враждой между княжествами.Когда в 1223 году впервые появилось в южно-русских степях монголо-татарское войско во главе с Субедеем и Джебэ, оно довольно легко разгромило вначале половцев, а потом в битве на Калке объеди-{281}ненную русско-половецкую рать. Но это еще не было началом завоевания Руси монголо-татарами.Прошло 14 лет. В Никоновской летописи рассказывается о событиях 1237 года. Пришли из восточной страны на Рязанскую землю летом безбожные татары и с царем их Батыем и пришедше стали станом на Онозе, взяли и сожгли ее. И отсюда послали послов своих к великому князю Рязан-скому Юрию Ингворовичу и к брату его князю Олегу Ингворовичу и прочим князьям Рязан-ским, прося у них десятины во всем: в князьях, в людях, в конях. Князья рязанские, муромские и пронские ответили послам Батыевым: «Коли нас не будет, то все ваше будет». Собрали рать и вышли «противу их в Воронож, хотя брань с ними сотворити тамо...» Русская дружина по-терпела поражение, и в этом же году пала Рязань и другие рязанские города. Началось наше-ствие монголо-татар на русские земли.Воронежский край оказался под первыми ударами похо-дов монголо-татарских полчищ на Русь. В это время прекратилась жизнь на Семилукском, Жи-вотинном и Холкинском городищах. Закончилось господство половцев в южнорусских степях. Покоренные монголо-татарами, они кочевали в прежних местах, войдя в состав монголо-татарской Золотой Орды.Открывалась следующая страница в истории нашего края, повеству-ющая о суровом испытании, выпавшем на долю русских земель с нашествием монголо-татар, о героических усилиях народа, со временем увенчавшихся освобождением от поработителей и новым расцветом Русского государства. {282}ТАЙНЫ, КОТОРЫЕ ЖДУТ РАЗГА-ДОК(Вместо заключения)Скрывает все то, что таитсяу нас под ногами...И очень нередко сего-дняне видим глазами Того, что назавтра самим нам Должно показаться азами.Л. Мартынов.Итак, дорогой читатель, по мере наших возможностей мы попытались рассказать с помощью архео-логии о древней истории воронежской земли. Каждый из вас смог убедиться, что наш край удивительно богат памятниками древности. В течение столетий и тысячелетий здесь жили раз-личные племена и народы, и они не исчезли бесследно. Их следы обнаружены раскопками. Огромное количество орудий труда, предметов вооружения, быта, украшений, скопления ко-стей мамонта под многометровой толщей земли и средневековые полуземлянки, белокаменные раннефеодальные замки и стоянки первобытного человека, произведения искусства каменного века и изумительные изделия греческих мастеров все это позволяет нам, живущим в XX ве-ке, представить, что происходило на родной земле в глубине веков и тем самым обогатить нашу историческую память.Какие же можно сделать выводы из всего вышеизложенно-го?История древнего населения края является неотъемлемой частью общеисторического про-цесса развития человеческого общества.Необходимо подчеркнуть, что историческое развитие народов, обитавших в бассейне лесостепного Дона, не может быть освещено с позиций только внутреннего саморазвития, изолированного от влияний извне, как нельзя считать, что все из-менения связаны с внешним воздействием. В реальности имели место и то, и другое.Сейчас все более настоятельной становится необходимость комплексного подхода к изучению исто-рии древних обществ. Помимо изучения собственно {283} исторического прошлого необхо-димо воссоздавать реальную природную обстановку, окружавшую человека, которая оказывала огромное влияние на формирование производительных сил, направление экономи-ки.Среднедонской регион занят лесостепью и частично на юге степью. Это наложило отпе-чаток на специфику хозяйственного уклада первобытных и раннеклассовых обществ. На от-дельных стадиях исторического развития именно данный район стал пунктом активного взаи-модействия различных группировок людей. Археологические памятники лесостепного Дона в большей степени, чем где-либо, содержат информацию для изучения вопросов синхронизации разнокультурных материальных комплексов и изучения на этой основе новых этнокультурных образований, путей их сложения. Все это в целом является отражением объективных законов исторического развития. В этом заключается большая научная значимость археологических ис-следований в нашем крае.Эпоха позднего палеолита получила столь полное освещение, глав-ным образом, благодаря раскопкам донских памятников. Костенковские стоянки стали эталон-ными в раскрытии многих исторических явлений древности. Именно здесь сформировалась школа советского палеолитоведения. На базе изучения костенковских стоянок была разработа-на методика вычленения и изучения палеолитических жилых и хозяйственных комплексов, что вместе с такими находками, как женские статуэтки, фигурки животных, жезлы, состави-ло важнейшую часть источников для освещения социально-экономической истории людей древнекаменного века. Раскопки как на Дону, так и в других местах показали, что палеолити-ческие коллективы были вооружены большим опытом во взаимодействии с окружающей при-родной средой. Комплекс их практических навыков, положительных знаний снимает имевши-еся ранее недооценки общественного устройства, уровня развития экономики, условий быта в целом. Далеко не примитивными к тому времени были проявления общественного сознания в искусстве, религиозно-культовых представлениях, уровень которых можно соотнести с разви-тым этапом родового строя. {284}Исследования на Дону памятников мезолитической эпохи заполняют существенный пробел в изучении последующего за верхним палеолитом этапа древней истории нашего края. Буквально в последнее время, уже после того, как рукопись книги была подготовлена к публикации, археологи нашли новые мезолитические стоянки, ко-торые подтверждают факт прихода на Дон групп позднемезолитического населения из юго-восточных пределов нашей страны. Этот процесс связан с передвижением, охватившим насе-ление широких пространств Евразии.Сформировавшийся затем на Дону комплекс ранних неолитических материалов оказался весьма своеобразным, что и позволило выделить средне-донскую неолитическую культуру. Отличаясь от культур сопредельных областей лесостепной зоны Восточной Европы, она в то же время имеет некоторые общие черты с ранненеолитиче-ской верхневолжской культурой, что, видимо, связано с некоторой общностью этнического компонента. Позднее наметились контакты населения Дона с племенами культур западных (днепро-донецкой) и восточной (средневолжской) территорий. Фиксируются также связи местного населения, хотя и ограниченные, с областью распространения культур неолита Ниж-него Дона и Северного Прикаспия, что в целом помогает решению вопросов датировки ранне-го периода Среднедонской неолитической культуры. Нарушение этнического единства и отно-сительной замкнутости местных племен проявилось на втором этапе развития культуры, с проникновением из северного этнокультурного мира носителей рязанско-долговской культуры с ямочно-гребенчатой керамикой и с приходом в Лесостепное Подонье с юга ранних энеоли-тических групп населения. В связи с этим значительная часть прежнего населения мигрирова-ла в северном и западном от донской территории направлениях. Примерно около середины III тыс. до н. э. здесь появляются новые группы северных племен, сформировавших рыбноозер-скую культуру.Раскопки последних лет позволили археологам впервые поставить вопрос о существовании на донской территории энеолитической эпохи. Более того, здесь выявлены па-мятники трех культур (нижнедон-{285}ской, среднестоговской, репинской), материалы кото-рых снимают преграду для оценки данной эпохи в пределах лесостепного и степного регионов Восточной Европы. Каждая из названных культур входила в обширные культурно-исторические образования, для которых характерно единство экономического базиса, форми-рование сходного мировоззрения, включая религиозно-культовые представления; существова-ние активных контактов в самых разных формах; в известной степени общность происхожде-ния. Каждая из культур обладает и определенными специфическими признаками в материаль-ном и духовном развитии.Однако, несмотря на появление новых археологических источников, эпоха энеолита на Дону требует дальнейшего исследования. Пока еще остаются неясными си-стема взаимодействия разнокультурных группировок, характер социальной организации, мно-гие аспекты экономики, быта, мировоззрения и т. д.Что касается начальных этапов эпохи брон-зы, то сейчас уже стало возможным говорить о расселении из Нижнего Поволжья и Нижнего Подонья на среднедонскую территорию древнеямных племен. Причины этого процесса следу-ет искать в сфере экономики населения, практиковавшего кочевое скотоводство с овцеводче-ской специализацией. Такая форма хозяйствования предполагала прежде всего полное освое-ние глубинных степных пастбищ и лесостепных районов. По имеющимся материалам можно говорить о мирном характере взаимоотношений пришлых групп с местным населением но-сителями репинской культуры, в основном коневодами потомками выходцев из тех же юж-ных районов. Специфика лесостепи и активные контакты с местным населением наложили отпечаток на характер экономики древнеямных племен и вызвали тенденции к оседлости. Бо-лее определенно сейчас можно говорить об индо-иранской принадлежности среднедонских древнеямных племен и о сложных социальных явлениях, предполагающих сословное оформ-ление их общества.Причиной разложения устоев родового строя явилось дальнейшее развитие производительных сил на базе производящей экономики. Материалы Павловского могильника позволяют, в частности, ставить вопрос {286} о выделении в древнеямном обществе категории ремесленников, то есть вопрос об истоках второго крупного общественного разделения тру-да.На рубеже IIIII тыс. до н. э. в среду древнеямных племен проникли новые группы насе-ления племена катакомбной культуры с иными традициями: погребальные сооружения катакомбы; ритуальная посуда курильницы; орнаментальные построения в виде концентри-ческих кругов; обряд положения умерших скорченно на правом боку преимущественно с юж-ной ориентировкой; искусственная деформация головы и другие. Сохраняя ямно-катакомбный облик, местная культура обогащалась путем активных контактов с синхронными культурами Северного Кавказа, Предкавказья, Поволжья и Донца. Контакты не исключают и прямого про-никновения сюда в ограниченных масштабах носителей этих культур.Многое удалось узнать о происхождении и характере абашевской культуры Дона, тоже принадлежавшей среднему пе-риоду эпохи бронзы. Абашевские племена предстают перед нами как скотоводы и земледель-цы, с ярко выраженным сословным оформлением общества, с хорошо налаженным бытом, где немалую роль играли военные навыки. На это указывают частые находки каменных наконеч-ников стрел и других видов оружия, а также находки псалиев деталей конской упряжи для боевых колесниц и открытие погребений военных вождей. Может возникнуть вопрос, право-мерно ли предполагать сосуществование на среднедонской территории племен катакомбной и абашевской культур? Если следовать за традиционным представлением о строгом территори-альном разграничении археологических культур, то действительно, вопрос этот не будет рито-рическим. Однако необходимо учитывать, что существование сложных чересполосных пере-плетений разнородных этнических групп подтверждается большим количеством примеров из этнографии. А вот причины появления таких сложных явлений еще предстоит выяснить ар-хеологам. Изучение взаимоотношений населения двух культур уже сейчас дает основание го-ворить о далеко не всегда миролюбивом их характере.Завершающий этап эпохи бронзы в нашем крае {287} представлен, главным образом, памятниками срубной культуры. Раскопки курганов и поселений, находки кладов вещей раскрывают дальнейший процесс развития древ-них обществ накануне крушения родового строя. Совершенно по-новому сейчас может оцени-ваться уровень производств срубных племен и особенно бронзолитейного производства, что стало возможным благодаря раскопкам мастерских металлургов-литейщиков на Мосоловском поселении.Что касается эпохи раннего железа на Среднем Дону, то пока можно констатировать существование здесь весьма сложных этнических и политических процессов, далеко не всегда поддающихся определению. Археологами выделена своеобразная культура среднедонская лесостепная, которая на протяжении всего своего существования испытывала заметное влия-ние со стороны скифского этнокультурного мира. Не меньшего внимания заслуживают поиски и исследования сарматских памятников и сопоставление их результатов с данными древних письменных источников по истории сарматских племен.Следующий этап истории нашего края связан с проникновением сюда значительных масс восточнославянского населения, которое началось, как свидетельствуют археологические источники (к сожалению, письменных прак-тически нет), не ранее VIII века. Это отнюдь не исключает, что в будущем появятся материалы, которые дадут возможность говорить о более раннем заселении славянами данного района. В VIII IX веках, возможно и в начале Х века, край заселялся выходцами с бассейна Верхней Оки и из Среднего Поднепровья. Славяне пришли сюда с вполне сложившейся экономикой. Пашенное земледелие, металлургия и металлообработка (в том числе и цветных металлов), охота, рыболовство вот основные направления хозяйственной деятельности донских славян. Славянами осваивался край, который являлся восточным и юго-восточным пограничьем сла-вянского мира, и этим объясняются определенные особенности их культуры: поселения глав-ным образом расположены на высоких мысах; развитая система оборонительных сооружений; влияние на материальную культуру южных соседей алано-болгар и т. д. Вторжение пече-{288}негов и половецкая угроза заставили донских славян покинуть обжитой район, каким в ту пору являлся Верхний и Средний Дон.С юга территория донских славян примыкала к севе-ро-западному пограничью Хазарского каганата, заселенному аланами и болгарами, создавши-ми очень высокую культуру с развитой каменной фортификационной архитектурой, ремеслом (гончарным, металлообрабатывающим, ювелирным и т. д.), со своеобразным искусством и по-гребальным обрядом. В первой половине Х века печенеги вынудили алано-болгарское населе-ние оставить свои поселки.Бассейн Дона в последних веках I тысячелетия н. э., то есть в эпоху формирования и укрепления Древнерусского государства, оказался весьма сложным в этниче-ском и историко-политическом отношениях регионом. Соседство славян и алано-болгар втор-жение сюда в IX веке угров, а в Х веке печенегов, расположение на восточном порубежье сла-вянского мира и на перекрестке торговых путей, связывающих Киев с Востоком, все это да-ло возможность Б. А. Рыбакову назвать данный регион «Воронежским узлом». И, вероятно, распутав этот узел, можно будет ответить на многие пока еще неясные вопросы из истории нашего края в раннем средневековье.Одним из составных и, пожалуй, наиболее запутанным и неясным в «Воронежском узле» является вопрос о местонахождении города Вантита. Арабские историки, географы, путешественники, которые смотрели на славянский мир с востока, обра-щали внимание прежде всего на население восточных районов славянской земли. У Гардизи можно прочесть: «на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит». Где и как найти археологический эквивалент этому письменному сообщению? Отдельные исследователи связывали Вантит с Краковом, с Киевом, с другими средневековыми славянскими городами, но эти попытки сразу следует признать неудачными: все источники, упоминающие Вантит, отмечают, что расположен он на восточной окраине славянского мира, и безусловно права А. Н. Москаленко, подчеркивая, что «этот город следует искать где-то на берегах Дона и Вороне-жа, где находился самый восточный рубеж {289} славянского мира» (А. Н. Москаленко. Сла-вяне на Дону (Боршевская культура). Воронеж, 1981. С. 78). Она сопоставляет Титчихинское городище самое южное из всех славянских донских городищ с письменными источниками и высказывает предположение, что именно это городище было знакомо восточным купцам и оно могло попасть в поле зрения арабских авторов (А. Н. Москаленко. Славяне на Дону. С. 79). Действительно, на Титчихинском городище обнаружены и восточные изделия из стекла, и арабские монеты, и кости верблюда (наиболее приспособленного животного для длительной караванной торговли), и многое другое, свидетельствующее о широких торговых функциях Титчихинского городища. Одним словом, предположение А. Н. Москаленко не лишено осно-ваний.Несколько иного мнения придерживается Б. А. Рыбаков, изучавший торговый сухопут-ный путь из Булгара в Киев. В ряде работ он пишет о возможности совмещения средневеково-го Вантита с городищем Михайловский кордон, расположенным на реке Воронеже (Воронеж-ское водохранилище) в черте современного г. Воронежа (пос. Рыбачье). Б. А. Рыбаков сопо-ставляет это городище с одним из крупнейших городов Волжской Болгарии Суваром. Дей-ствительно, Михайловский кордон одно из самых значительных славянских поселений на реке Воронеже. Его площадь около 9 гектаров, видны западины более 600 жилищ, оно укреп-лено двумя линиями валов и рвов, но не по периметру, как считает Б. А. Рыбаков, а лишь с од-ной из сторон со стороны плато. Городище исследовалось нами в 1985 и 1989 годах. Рас-копки внешней (первой) линии укреплений показали, что здесь в IX веке была сооружена ли-ния деревянных срубов, ширина которых 2 м, длина вдоль вала 2,22,5 м. В отдельных местах они сохранились до четырех венцов 0,50,6 м. Срубы заполнены землей. Какова была их высота в момент функционирования поселения на месте Михайловского городища сказать трудно, но не менее 22,5 м. На расстоянии около 2 м от линии срубов с внутренней стороны выявлено деревянное наземное сооружение размером 2,5?3 м, внутри которого находились остатки печи-каменки. Постройка эта сохранилась очень плохо, но тем не ме-{290}нее она вполне сопоставима с клетями, примыкающими к линии срубов на Титчихинском городище, которые сохранились несколько лучше, но не имели отопительных сооружений. На городище Михайловский кордон также выявлены предметы, свидетельствующие о торговых связях с арабским миром и южными соседями. К сожалению, раскопки городища Михайловский кор-дон и Титчихинского не сопоставимы. На Титчихинском площадь вскрыта многократно боль-ше и, следовательно, материалов для его характеристики получено больше. Но на основе всех вышеперечисленных фактов городище Михайловский кордон может претендовать на место, где арабские авторы размещали славянский город Вантит.Казалось бы, и Титчихинское горо-дище, и Михайловский кордон имеют одинаковые шансы носить древнее название Вантит, ес-ли бы не одно обстоятельство. Город Вантит, судя по арабским источникам, и с этим согласен Б. А. Рыбаков, стоит в земле вятичей. В главе, посвященной донским славянам, при описании погребального обряда мы обращали внимание читателя, насколько он различен на Среднем Дону, где расположено Титчихинское городище, и на реке Воронеже. У славян, живших на Дону, он характеризуется чертами, позволяющими считать их вятичами, а воронежских славян погребальный обряд связывает с иной группой восточных славян. И если привлечь эти, каза-лось бы, косвенные данные, то приоритет называться городом Вантитом остается за Титчихин-ским городищем, так как именно это городище находится в земле вятичей. И все-таки этот во-прос нельзя считать решенным. Мы высказали здесь лишь свое понимание его. Требуются или новые источники (и письменные, и археологические), или новое прочтение уже имеющихся. Проблема Вантита остается.А вот еще одна неясная, запутанная страница средневековой исто-рии народов юго-востока Европы. В сведениях арабских географов и историков среди славян, русов, хазар и других народов встречается имя буртасов. Сообщения эти, с одной стороны, разнообразны и позволяют судить о многих сторонах их хозяйственной и политической жизни, с другой очень противоречивы и вызвали очень серьезные спо-{291}ры среди ученых об их географическом расположении и о том, какие археологические памятники с ними можно свя-зать. Среди нескольких десятков гипотез (бассейн рек Суры, Цны, Мокши; территория Средне-го Поволжья; лесостепное Волго-Камье и многие другие) наше внимание привлекает та, что высказана археологом, кандидатом исторических наук Г. Б. Афанасьевым о возможности связать с буртасами алано-болгарские памятники, в том числе и Маяцкий комплекс (крепость, селище, могильник), о которых шла речь в главе «На южных рубежах славянского мира». В пользу этого, как считает Г. Е. Афанасьев, свидетельствуют следующие факты: 1) реку Буртас вполне можно отождествить с Доном, который настолько близко подходит к Волге, что неко-торые восточные авторы, по мнению Г. Е. Афанасьева, принимали Дон за приток Волги (Ити-ля), к западу от которой, как свидетельствуют арабские источники, обитали буртасы; 2) хозяй-ство буртасов, судя по письменным источникам, полностью соответствует тем данным, кото-рые характеризуют хозяйство населения, обитавшего в условиях лесостепи: земледелие, жи-вотноводство, охота, пчеловодство; 3) археологические памятники буртасов должны быть да-тированы VIIIХ вв.Все эти три критерия соответствуют и территории, и характеру памятни-ков алан лесостепного Дона.Понимая ответственность, которую возлагает на себя исследова-тель, предлагая то или иное решение вопроса, хотели бы отметить некоторые, на наш взгляд, недостаточно аргументированные позиции Г. Е. Афанасьева. Это касается отождествления ре-ки Буртас с Доном и локализации территории расселения буртасов на основе сведений об их хозяйственной деятельности. И оседлое животноводство, и пашенное земледелие, и такие про-мыслы, как охота и бортничество, значительно в большей степени характерны для более север-ных районов лесостепи, нежели для самого пограничья степи и лесостепи, где, собственно, и расселились донские алано-болгары. Думается, что археология далеко не исчерпала свой воз-можности и в решении этой задачи поиск новых групп памятников, которые можно было бы связать с буртасами, более углубленное исследование уже известных памят-{292}ников в тех районах, в которых исследователи локализуют буртасов. Ведь и на археологической карте Воронежской области восточные районы и прилегающие территории являются еще белым пятном, и даже те незначительные работы, которые проводят воронежские археологи и специ-алисты из соседних областей, вселяют надежды на обнаружение при целенаправленном обсле-довании Хопра, Медведицы, Вороны, Савалы и их притоков памятников, которые вполне могут быть связаны с буртасами. Здесь уместно напомнить, что еще М. И. Артамонов и С. А. Плетнева размещали буртасов в междуречье Хопра и Медведицы. Загадка буртасов остает-ся.Совсем недавно археологам пришлось столкнуться и еще с одной тайной, хранившейся в земле не менее тысячи лет. Случилось это при раскопках Второго Власовского могильника (в непосредственной близости от Первого). От очередного объекта сравнительно невысокой насыпи ожидались те же результаты, что и от ранее раскопанных курганов: погребения эпо-хи бронзы, сарматские погребения, возможно захоронения средневековых кочевников. Од-нако после снятия насыпи, при зачистке материковой глины, выявилась совершенно неожи-данная картина: вместо строго оконтуренных темных пятен от погребений по широкой площа-ди (более 200 кв. м) разветвились следы взаимопереплетающихся ходов. Но это были не ходы сурков или кротов, нередко встречаемые в курганах, а более крупные лазы с прямыми стенка-ми и ровными полами, с определенной планиграфической системой в целом. К тому же в во-сточной части сооружения прослежено несколько вертикальных колодцев, от которых на по-гребенной почве (на уровне древней дневной поверхности) сохранились материковые выкиды. Заметим, что прокладывать под землей ходы было делом непростым, ибо современному чело-веку среднего роста и скромной комплекции можно туда проникнуть разве что на корточках или ползком. Для освещения при рытье использовались деревянные факелы. Об этом поведали многочисленные вкрапления угольков на полу ходов. Все лазы сходились к центру, к обшир-ной прямоугольной яме. В ее центральной части находилась глубокая столбовая ямка, забуто-{293}ванная щебнем. По профилю насыпи удалось проследить, что яма представляла собой остатки довольно любопытной конструкции с земляным купольным сводом. Легко себе пред-ставить, что здесь, в центре юртообразного сооружения, стоял деревянный или каменный идол, который позднее (но неизвестно когда) был извлечен и вывезен. Здесь же, у алтаря, было со-вершено ритуальное захоронение взрослого человека. Так археологам посчастливилось от-крыть подземное святилище лабиринт. Но одновременно возникло множество вопросов, и первый из них: кому могло принадлежать святилище? О времени его сооружения помогли узнать жертвенники из западной части лабиринта. Некоторые из них представляли собой от-члененные передние ноги и головы лошадей. А одна такая голова сопровождалась прекрасно сохранившимися железными удилами, датируемыми на основе аналогий VIIIX веками нашей эры! Покажется странным, но эта находка еще больше окутала тайной древний объект. Подземное святилище-лабиринт, и вдруг средневековье? Ученые достаточно хорошо осведом-лены о религиозных представлениях и культовых сооружениях этнокультурных образований средневековья: и славян, и тюрков, и алано-болгар, и финно-угров, тех народов, которые в той или иной степени были связаны с территорией Среднего Дона. Ведь от той поры дошли до нас не только вещественные источники, но и письменные свидетельства. И ни в какие рамки имевших место религиозных и идеологических воззрений средневековья власовское святили-ще-лабиринт не вписывается! Оно не должно было возникнуть, но оно существует!Может быть, капище принадлежало «отщепенцам» отделившейся от основного этнического масси-ва группе тюркского происхождения и видоизменившей установки в духовной сфере? Ведь знаем же мы о существовании религиозных сект, отошедших в своем мировоззрении и риту-альных действиях от основных направлений развития мировых религий.Или, может быть, да-ли о себе знать реминисценции традиций, отстоящих на несколько тысячелетий в глубь исто-рии, когда сооружался кносский подземный лабиринт архаической Греции, еще более древ-{294}ние лабиринты Беломорья, Мастищенских мысов, Стоунхенджа? Но как в таком случае могли реально сохраняться связующие звенья между разными эпохами? Кстати, несколько слов о преемственности и силе традиций. На Власовских могильниках обнаружен некрополь жре-цов ямно-катакомбного времени; здесь же открыты более поздние захоронения абашевских вождей-жрецов эпохи бронзы с признаками проведения сложных религиозно-культовых обря-дов; в здесь же средневековое капище. Может быть, место, отмеченное совершением рели-гиозных обрядов, становилось заповедным, и молва о его особом назначении передавалась из поколения в поколение на протяжении тысячелетий?А могло все это быть и вне связи друг с другом: сходство мотивировалось возникновением похожих условий быта. А нет ли тут связи с буртасами? Ведь бассейн Вороны, да и хронология (VIIIX вв.) капища этому не противо-речат.Но так или иначе, тайна пока остается нераскрытой.С середины XI века господствующей силой в южнорусских степях и прилегающих районах лесостепи стали половцы. В русско-половецком пограничье, а нередко и в глубине половецкой земли селились так называемые бродники выходцы из древнерусских земель и из кочевнического мира. Примерами таких поселений могут быть Шиловское, Дронихинское и другие. Исследованные в последние годы Животинное, Семилукское, Холкинское городища фиксируют границы древнерусских и поло-вецких земель.Проведенные археологические исследования древнерусских поселений на реках Дон и Воронеж, к сожалению, не разрешили многолетний спор о возможном существовании и локализации города Воронежа в XII веке. Этот вопрос по-прежнему остается открытым.С вторжением монголо-татар в 30-х годах XIII века в истории населения Воронежского края от-крывается новая страница, при написании которой данные археологии играют значительно меньшую роль, так как возрастает количество письменных источников. {295}***Еще раз зададим себе вопрос: все ли мы знаем о времени, столь отдаленном от нас? Конечно, нет.Новые находки ставят перед археологами новые вопросы. Например, какие социальные факторы кроются за находками в детских палеолитических погребениях жезлов инсигний власти? При какой системе взаимоотношений, в какой степени и кем осуществлялась власть? Переда-валась ли она по наследству и по какой линии? Осознавались ли, и в какой мере, индивиду-альные качества людей? Ведь наделена же индивидуальными чертами человеческая скульптур-ка того времени! Почему некоторые погребения сопровождаются многочисленными вещами и в целом несут следы пышной обрядности? Заметим, что эти, как и целый ряд других вопросов, обращены в глубь не одного и даже не пяти тысяч, а двух с лишним десятков тысячелетий! Раскопки стоянок в Костенках продолжаются. И как знать, может быть, очень скоро появятся такие вещественные доказательства, с помощью которых удастся решить пока открытые во-просы. Но обязательно появятся новые проблемы. В этом диалектика познания мира.На архео-логической карте края еще очень много белых пятен, не тронутых археологами. Многие реки из 588 еще ждут археологических разведок, и кто сейчас скажет, какие яркие источники они могут дать! Буквально в последние годы начались поиски археологических памятников в во-сточных районах нашей области (по рекам Хопру, Вороне, Савале, Карачану), а сколько уже открыто нового! Поселения эпохи бронзы, городища ровесники скифов, курганы сарматов и половцев. И самое удивительное раннеславянские неукрепленные поселения! А что впе-реди? Что таит в себе наша земля?А разве памятники, которые считаются изученными (многие из них упомянуты в этой книге), исчерпали свои возможности? Тоже нет. На Маяцком селище раскопанная площадь составила около 5000 квадратных метров, изучено 50 построек различно-го назначения, около 20 погребений. Этого вполне достаточно для того, чтобы сделать первые обобщения, первые выводы, чтобы приоткрыть завесу над давно извест-{296}ным великолеп-ным памятником. Но ведь вся площадь поселения около 40 гектаров, то есть 400 000 квадрат-ных метров и, таким образом, раскопана лишь одна восьмидесятая часть поселения! Так все ли мы знаем о населении, жившем здесь тысячу лет назад? Можно только представить, сколько еще жилищ, погребений, а возможно, и культовых сооружений скрыто под слоем земли на Маяцком селище, сколько новых вопросов и ответов таят они в себе!В одном километре от Бе-лой горы вверх по течению реки Воронежа расположено древнеславянское кладбище (о нем сообщается в главе «О чем молчат летописи?»). Раскопано здесь за несколько полевых сезонов 60 курганов лишь десятая часть всего могильника. 60 курганов дали возможность просле-дить погребальный обряд, наметить этническую историю славянского населения в данном районе в эпоху средневековья. Но оставшиеся более 500 курганов в будущем существенно до-полнят наши знания о донских славянах, а может быть, в чем-то и изменят их.Перечень подоб-ных примеров можно было бы и продолжить.Археологи по разным причинам заканчивают ис-следование того или иного памятника. Во-первых, некоторые из памятников в силу большой площади невозможно сейчас раскопать полностью.Во-вторых, археологи хорошо понимают, что будущее науки связано и с совершенствованием методики полевой работы, и с более ши-роким внедрением в археологию методов естественных наук. Например, Черкасская стоянка, расположенная в устье Битюга на его правом берегу при впадении в Дон (Павловский район Воронежской области) великолепный многослойный памятник. Здесь селились люди с не-большими перерывами от неолита до поздней бронзы (с V до конца II тысячелетия до н. э.). Но, к сожалению, копать его в объеме, каком хотелось бы, невозможно, так как самые ранние культурные слои лежат ниже современного уровня воды в Битюге и работа напоминала бы «подводную археологию». А таких неолитических стоянок немало в Донском бассейне. Оста-ется надеяться, что в будущем и техническая, и методическая оснащенность археологии позво-лит обратиться к {297} памятникам, которые пока недоступны для изучения.Ученые уже сей-час начинают заботиться о сохранении для грядущих поколений наследства древних времен. Например, в США разработана концепция «Этика консервации памятников», в основе ко-торой находится положение о том, что поскольку памятник культуры является контейнером информации о деятельности человека в прошлом, а потеря археологических объектов невос-полнима, то, следовательно, они должны в большей степени сохраняться для будущих исследо-вателей, которые смогут вооружиться более совершенной методикой в сравнении с имеющейся сейчас. Данная концепция подкрепляется целой системой важных мероприятий. В частности, уже несколько десятков университетов США готовят специальные кадры по охране памятни-ков. Добавим, что аналогичные мероприятия проводятся и в ряде других стран.В-третьих, ар-хеологические раскопки каждый раз дают огромное количество нового материала, который археолог должен «переварить». Для непосвященного человека это просто груда черепков, ко-стей, обломков изделий из металла, камня, кости; для археолога предметы анализа. Их надо систематизировать, извлечь из них историческую информацию.Каждые 1520 лет количество археологических источников по всем периодам удваивается, а методы их обработки меняются очень медленно. Поэтому часто археолог приостанавливает раскопки памятника, чтобы подве-сти итоги его исследования, а нередко и с тем, чтобы возвратиться к нему вновь через какое-то время, но уже с новыми задачами и вопросами.Сколько еще нераскопанных курганов, поселе-ний, стоянок, сколько еще тайн хранит воронежская земля, сколько еще предстоит открыть, разгадать!«Московские ведомости» от 16 апреля 1895 года сообщали о том, что в селе Воробье-во (тогда Богучарского уезда Воронежской губернии) при строительстве железнодорожных со-оружений обнаружено захоронение богатого воина с лошадью. При нем находились меч, нако-нечники копий, стрел, украшения. Как предполагают, это одно из немногочисленных погребе-ний древних венгров, оставленных ими в восточной Европе. О находке мы знаем мало, так как погребение об-{298}наружено случайно и специалистами не исследовалось.Но обратимся к письменным источникам. Византийский император X века Константин Багрянородный пишет: «...народ турок (так он называет древних венгров) имел древнее поселение близ Хазарии, в местности, называвшейся Леведия по прозвищу их первого воеводы... Они жили вместе с хазарами в течение трех лет, воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах».Итак, совер-шенно очевидно, что венгры вступали в контакт с населением Хазарского каганата. Где это могло произойти? Надо полагать, в бассейне Дона, куда распространялись владения хазар, и где, как предполагают многие и советские, и венгерские исследователи, находилась легендар-ная страна Леведия. Наверное, какой-то отпечаток наложили древние венгры и на культуру донских славян: на их поселениях обнаружены некоторые древневенгерские украшения. А может быть, именно из-за опасности со стороны венгров и были впервые построены укрепле-ния на Титчихинском городище? Много возникает вопросов, гипотез, предположений в связи с изучением древней истории венгров «на пути обретения ими родины».То же самое можно сказать о любой исторической эпохе нашего края. Вот почему воронежские археологи каждый новый сезон максимально используют для раскопок, разведки новых памятников свидетель-ств исторического прошлого воронежской земли.Позволим себе несколько отвлечься и пред-ставить, как будет археолог собирать информацию в самом недалеком будущем. Вот он скло-няется над картой и видит: вдоль берега реки протянулась цепочка кратковременных стойбищ, а чуть выше разместился родовой поселок, справа от которого, в полутора километрах, четкие контуры грунтового могильника. Все памятники еще залегают под толщей земли, а археолог не только знает об их местонахождении, но вполне информирован о степени их насыщенно-сти, размерах, остатках построек, а главное, какому археологическому периоду принадлежит каждый из памятников.Можно ли быть обладателем такой «волшебной» {299} карты? Оказы-вается, можно. Правда, для этого требуется подготовить и осуществить программу космиче-ских съемок, которые с помощью электроники и специальной оптики способны уловить лю-бые микропосадки и другие признаки, скрытые под землей...Но это впереди, а пока археологи мечтают о машине, бульдозере и скрепере, тратя, как правило, массу времени, нервов и средств на их аренду. И очень многое в деятельности археологов держится только на энтузиаз-ме.Рискнем в последний раз утомить читателей небольшим отступлением.В нашей стране име-ется достаточное количество законодательных актов, предусматривающих целый комплекс ме-роприятий по охране и использованию памятников археологии, включая ответственность за нарушение правил их охраны. Вместе с тем нам приходится говорить о проблеме охраны ар-хеологических памятников, поскольку они гибнут десятками и сотнями, и серьезной ответ-ственности за их гибель пока никто не понес. Считаем, что за этим кроется не только пример низкой культуры отдельных должностных лиц, связанных с землепользованием, но и несовер-шенство самих законодательных охранительных актов, провозглашающих памятники археоло-гии «бесценным достоянием государства». Практика показывает, что понятие «бесценный» чаще обезличивает тот объект, к которому оно прилагается, и к тому же находится в явном противоречии с общепризнанным «все познается в сравнении». Давно назрела необходимость введения стоимостных оценок археологических материалов. Этические нормы при этом никак не пострадают, ибо археологические памятники остаются собственностью государства. А вве-дение стоимостных оценок поможет по-настоящему оценить и труд археологов. Будет прямая выгода и государству в деле охраны своей собственности при реальном учете тех усилий, ко-торыми она создается. Заметим, что в целом ряде развитых стран уже давно проведена такая работа, включая издание специальных каталогов, и, судя по ним, даже такой ординарный «представитель» археологических материалов, как глиняный сосуд, оценивается не в одну ты-сячу долларов! А сколь бо-{300}гаты вещевым содержанием донские памятники, думается, нам удалось показать в предшествующих главах.Воронежская земля богата археологическими па-мятниками, но их количество не безгранично. Им, вероятно, тоже есть какой-то предел. Да и сами памятники не вечны. Благополучно простояв тысячелетия и столетия, они исчезают с ис-торической карты. Причины тому разные. Одни из них раскапываются археологами и безвоз-вратно разрушаются. Но таких памятников, к сожалению, чрезвычайно мало. Значительно больше других. Возьмем, к примеру, древние курганы. Среди них есть насыпи прямо-таки ги-гантских размеров. Можно только догадываться, какие тайны скрывают земляные великаны!А между тем курганы продолжают разрушаться и при установке на них геодезических знаков, и особенно при распашке полей. Тысячи их уже исчезли под лемехом плуга, многие ждет та же участь, если не будет организована их охрана.Разрушаются не только курганы. Древние стоянки, селища, а нередко и городища разделяют ту же судьбу.Остается надеяться, что в тех хозяйствах, на землях которых расположены курганы и другие памятники, правильно будут подходить к проблемам их охраны и изучения. И археологам удастся воссоздать новые главы в неписаной летописи минувших тысячелетий. {301}СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫМаркс К. Вынужденная эмиграция. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8.Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.Энгельс Ф. Происхож-дение семьи, частной собственности и государства. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.Ленин В. И. Социализм и религия. Полн. собр. соч. Т. 12.Ленин В. И. О государстве. Полн. собр. соч. Т. 39.Валукинский Н. В. По следам древних предков. Воронеж, 1940.Замятнин С. Н. Очерки по доистории Воронежского края. Каменный и бронзовый век в Во-ронежской губернии. Воронеж, 1922.Массон В. М. Экономика и социальный строй древних обществ. Л., 1976.Москаленко А. Н. Памятники древнейшего прошлого Верхнего и Среднего Дона. Воронеж, 1955.Очерки истории Воронежского края. Т. 1. Воронеж, 1961.Пряхин А. Д., Синюк А. Т. Древности из зоны Воронежского моря. Воронеж, 1968.Семенов С. А. Раз-витие техники в каменном веке. Л., 1968.Формозов А. А. Памятники первобытного искусства. М., 1965.«Первопроходцы каменного века»Абрамова З. А. Палеолитическое искусство на территории СССР. М.Л., 1962.Абрамова З. А. Изображение человека в палеолитическом искусстве Евразии. М.Л., 1966.Борисковский П. И. Очерки по палеолиту бассейна Дона. Малоизученные поселения древнего каменного века в Костенках. М.Л., 1963.Герасимов М. М. Люди каменного века. М., 1964.Григорьев Г. П. Верхний палеолит // Каменный век на тер-ритории СССР. М., 1970.Ефименко П. П. Костенки 1. М.Л., 1958.Палеолит Костенков-ско-Борщевского района на Дону / Под ред. Н. Д. Праслова и А. Н. Рогачева. Л., 1982. {302}Рогачев А. Н. Палеолитические жилища и поселения в Восточной Европе. М., 1964.Тарасов Л. М. Гагаринская стоянка и ее место в палеолите Европы. Л., 1979.«Полет стрелы»Афонюшкин В. А. Древний челн из села Щучье Воронежской области // «Труды Воро-нежского государственного университета». Т. 51. Воронеж; ВГУ. 1958.Левенок В. П. К характеристике культур мезолита, неолита и бронзы в Воронежском Подонье // «Известия Воро-нежского государственного педагогического института». Т. 45. 1964.Левенок В. П. Долгов-ская стоянка и ее значение для периодизации неолита на Верхнем Дону // «Материалы и исследо-вания по археологии СССР» (далее МИА). Вып. 131. 1965.Синюк А. Т. Стоянка Мона-стырская 1 как источник для выделения мезолита и периодизации неолита на Среднем Дону // «Археологические памятники на Европейской территории СССР». Воронеж, 1985.Синюк А. Т. Население бассейна Дона в эпоху неолита. Воронеж, 1986.Формозов А. А. Проблемы этно-культурной истории каменного века на территории Европейской части СССР. М., 1977.«На пу-ти к металлу»Васильев И. Б., Синюк А. Т. Энеолит Восточно-Европейской лесостепи. Куй-бышев, 1985.Кривцова-Гракова О. А. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы // МИА. 1955. № 46.Либеров П. Д. Племена Среднего Дона в эпоху бронзы. М., 1964.Мерперт Н. Я. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья. М., 1974.Пряхин А. Д. Абашевская культура в Подонье. Воронеж, 1971.Пряхин А. Д. Древнее население Песчанки. Воронеж, 1973.Пряхин А. Д. Поселения абашевской общности. Воро-неж, 1976.Пряхин А. Д. Погребальные абашевские памятники. Воронеж, 1977.Пряхин А. Д. Поселения катакомбного времени лесостепного Подонья. Воронеж, 1982.Синюк А. Т. Энеолит лесостепного Дона // Энеолит Восточной Европы. Куйбышев, 1980.Синюк А. Т. Репинская культура эпохи энеолита бронзы в бассейне Дона // «Советская археология». № 4. 1981. {303}Синюк А. Т. Курганы эпохи бронзы Среднего Дона. Воронеж, 1983.Синюк А. Т., Пого-релов В. И. Периодизация срубной культуры Среднего Дона // Срубная культурно-историческая общность. Куйбышев, 1985.Черных Е. Н. Человек металл время. М., 1972.«На окра-ине скифо-сарматского мира»Граков Б. Н. Скифы. М., 1971.Замятнин С. Н. Скифский мо-гильник «Частые Курганы» под Воронежем (Раскопки Воронежской ученой архивной комиссии 19101915 гг.) Советская археология. Т. VIII. 1946.Граков Б. Н. Ранний железный век. М., 1977.Либеров П. Д. Памятники скифского времени на Среднем Дону // Свод археологиче-ских источников. Вып. Д131. М., 1965.Либеров П. Д. Проблема будинов и гелонов в све-те новых археологических данных // МИА. № 151. 1969.Медведев А. П. Сарматские памят-ники в лесостепном Подонье // Археология Восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1980.Медведев А. П. Сарматское погребение близ г. Воронежа // Советская археология. № 4. 1981.Медведев А. П. О новом типе сарматских курганов // Древние памятники на территории Восточной Европы. Воронеж, 1983.Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. М., 1979.Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964.«О чем молчат летописи»Винников А. З. Славянское городище на Белой горе под г. Воронежем // Из истории Воронежского края. Вып. 6. Воронеж, 1977.Винников А. З. Славянские курганы лесостепного Дона. Воронеж, 1984.Ефименко П. П. и Третьяков П. Н. Древнерусские поселения на Дону // МИА. № 8. 1948.Куза А. В. Со-циально-историческая типология древнерусских укрепленных поселений IX середины XIII вв. (методика исследования) // Археологические памятники лесостепного Подонья и Поднепровья I тысячелетия н. э. Воронеж, 1983.Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне обра-зования Древнерусского государства // МИА. № 152. 1968.Москаленко А. Н. Городище Титчиха. Воронеж, 1965.Москаленко А. Н., Винников А. З. Древнерусские археологические памятники на Верхнем и Среднем Дону (Материалы к археологической карте) // Из истории Воро-нежского края. Воронеж, 1966.Москаленко А. Н. Славяне на Дону (Боршевская культура). Воронеж, 1981. {304}Москаленко А. Н. О возникновении древнерусских поселений на Дону // Вопросы истории славян. Воронеж, 1966. Вып. 2.Москаленко А. Н. Славяно-венгерские отношения в IX в. и древнерусское население Среднего и Верхнего Дона // Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972.Пряхин А. Д. Археологические памятники боршевской культуры на р. Воргол // Вопросы истории славян. Воронеж, 1963. Вып. 1.Пряхин А. Д., Винников А. З. Итоги исследования Малого Боршевского городища на р. Дон // Археология Во-сточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1980.Рыбаков Б. А. Путь из Булгара в Киев // Древ-ности Восточной Европы. М., 1969.Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII XIII вв. М., 1982.Седов В. В. Восточные славяне в VIXIII вв. // Археология СССР. М., 1982.Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. М., 1970.Третьяков П. Н. Об истоках культуры роменско-боршевской древнерусской группировки // Советская археология. № 4. 1969.«На южных рубежах славянской земли»Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.Афанасьев Г. Е. Исследование южного угла Маяцкой крепости в 19771979 гг. // Маяцкое городище. М., 1984.Афанасьев Г. Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIIIX вв. // Археологические открытия на новостройках. Вып. 2. М., 1987.Винников А. З. Жилые и хозяйственные постройки Маяцкого селища (результаты раскопок 1975, 1977, 1978 гг.) // Маяцкое городище. М., 1984.Ляпушкин И. И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бас-сейне р. Дон // МИА. № 62. 1958.Плетнева С. А. О связях алано-болгарских племен Подо-нья со славянами в VIIIIX вв. // Советская археология. № 1. 1962.Плетнева С. А. От ко-чевий к городам // МИА. № 142. 1967.Плетнева С. А. Хазары. 2-е изд. М., 1986.Плетнева С. А. Рисунки на стенах Маяцкого городища // Маяцкое городище. М., 1984.Плетнева С. А. Маяцкое городище // Маяцкое городище. М., 1984.Степи Евразии в эпоху средневековья // Археология СССР. М., 1981.Флеров В. С. Маяцкий могильник // Маяцкое го-родище. М., 1984. {305}Эрдели И. Венгры на Дону // Маяцкое городище. М., 1984.«Перед суровым испытанием»Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII XIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Л., 1940. Т. 3.Каргалов В. В. Внешне-политические факторы развития феодальной Руси. М., 1967.Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961.Плетнева С. А. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях // МИА. № 62. 1958.Плетнева С. А. О юго-восточных окраинах русских земель домонгольского времени // КСИА. Вып. 99.Плетнева С. А. Половецкие каменные изваяния I/ Свод археологических ис-точников. Вып. Е4-2. 1974.Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью Золотоордынских ханов. М., 1966.Пряхин А. Д., Цыбин М. В. Раскопки многослой-ного Семилукского поселения // Археологические памятники эпохи бронзы Восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1986.Пряхин А. Д., Винников А. З., Цыбин М. В. Древнерусское Ши-ловское поселение на р. Воронеж // Археологические памятники эпохи железа Восточноевропей-ской лесостепи. Воронеж, 1987.Цыбин М. В. Погребения средневековых кочевников X XIV вв. в Среднем Подонье // Советская археология. № 3. 1986. {306}УКАЗАТЕЛЬ АР-ХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВАбашевский могильник эпохи бронзы (Чуваш-ская АССР) 22.Аверинское городище раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 177, 180, 182, 183.Александрия, поселение и могильник эпохи неолита бронзы (Харьковская обл., Купянский р н) 19.Архангельское городище (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19.Белогорские городища (I и II) и могильники (IIII) (г. Воронеж) 19, 38, 167, 194, 207, 215, 218, 256, 257, 277, 297.Беленджер, хазарский город (Дагестанская АССР) 229.Бельское городище ран-него железного века (Харьковская обл.) 186.Большой Липяг, энеолитическая стоянка (Липецкая обл.) 18.Бондарихинское поселение эпохи бронзы (Харьковская обл., Изюмский р-н) 162.Боршевские городища (Большое и Малое) и могильник (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19, 36, 37, 38, 211, 213, 218, 220, 256.Борщево, серия палеолитических стоянок (Борщево IIV) (Воронежская обл., Хохольский р-н) 29, 30.Борщево IV, поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19, 33, 116.Булгар, центр Волжской Болгарии (Татарская АССР) 213Бунарки, курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Бобровский р-н) 33.Введенские курганы эпохи бронзы (Липецкая обл., Хлевенский р-н) 18, 126.Верхнекарабутовское поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Подгоренский р-н) 19, 33, 123.Владимировские курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Лискинский р-н) 33.Власовский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Грибановский р-н) 19, 34, 130, 133, 134, 152, 153155, 293, 295.Вогрэсовская дамба, поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 33, 137.Волошинские городища раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 36.Воргольское славянское городище (Липецкая обл., Елецкий р-н) 18, 38, 215, 216, 278.Воробьевка, средневековое венгерское погребение (Воронежская обл., с. Во-робьевка) 298.Вязовский сарматский могильник (Тульская обл., Ефремовский р-н) 18, 136. {307}Гагаринская стоянка палеолитической эпохи (Липецкая обл., Задонский р-н) 18, 29, 59, 60.Глинище, неолитическая стоянка (Тамбовская обл., Мичуринский р-н) 18, 31.Гремячье, наход-ка бронзового кельта (Воронежская обл., Хохольский р-н) 137.Дмитриевский могильник (Белго-родская обл., Шебекинский р-н). Долговская неолитическая стоянка (Липецкая обл., Данковский р-н) 18, 32.Дронихинское поселение эпохи неолита-бронзы, могильник эпохи энеолита (Воронеж-ская обл., Таловский р-н) 19, 32, 78, 82, 84, 105, 109, 111, 123, 295.Дуровка, могильник раннего железного века (Белгородская обл., Алексеевский р-н) 36.Животинное городище (Воронежская обл., Рамонский р-н) 18, 39, 167, 186, 194, 203, 275, 276, 279, 282, 295.Задонск, находка бронзо-вого кельта (Липецкая обл.) 137.Иванобугорский могильник эпохи энеолита бронзы (Воронеж-ская обл., Павловский р-н) 19, 32, 112, 123.Ильменский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Борисоглебский р-н) 19. Итиль, центр Хазарского каганата (низовья Волги) 198, 213, 255.Караяшниковский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Ольховатский р-н) 19, 33.Карбун, клад медных изделий трипольской культуры (Молдавская ССР) 105.Колосковская мезолитическая стоянка (Белгородская обл., Валуйский р-н) 19.Кондрашовский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 18, 33.Копанищенские многослойные стоянки (IIII) (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 32, 33, 8284, 93, 103, 143, 146. Костенковские палеолитические стоянки (Костенки 121) (Воро-нежская обл. Хохольский р-н) 19, 28, 30, 35, 43, 46, 49, 51, 52, 57, 59, 60, 61, 63, 284.Костенковско-Борщевский палеолитический район (Воронежская обл., Хохольский р-н) 30.Краснолипье, курган эпохи бронзы (Воронежская обл., Репьевский р-н) 33.«Кубаева Могила», курган эпохи бронзы (Белгородская обл., г. Валуйки) 19.Кузнецовское городище (г. Воронеж) 19, 37, 207, 218, 256, 277. Куль-Оба, курган с захоронением представителя скифской знати (Крымская обл.) 169. {308}Липецкое славянское городище (г. Липецк) 194, 277. Лобовская неолитическая стоянка (Липецкая обл., Долгоруковский р-н) 18. Лысогорский славянский могильник (г. Воро-неж) 19, 36, 218.Масловское поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 19. Масловская палеолитиче-ская стоянка (Воронежская обл., Рамонский р-н) 30.Майкопский курган, захоронение вождя эпохи ранней бронзы (Адыгейская АО) 147.Мастищенские поселения ранней бронзы (I и II) и городище скифского времени (I) (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 36, 116, 123, 125, 157, 158161, 163, 177, 179184. Мастюгинский могильник раннего железного века (Воронежская обл., Остро-гожский р-н) 19, 35, 36, 174.Маяцкое городище, комплекс памятников (крепость, селище, могиль-ник) салтово-маяцкой культуры (Воронежская обл., Лискинский р-н) 19, 39, 228, 230244, 246252, 255, 296. Мезинская палеолитическая стоянка (Черниговская обл.) 57. Михайловский кор-дон, славянское городище (г. Воронеж) 19, 218, 277, 290, 291.Монастырская стоянка эпохи мезо-лита (Воронежская обл., Аннинский р-н) 19, 83.Монастырщина 2, стоянка эпохи неолита (Туль-ская обл.) 18. Мосоловское поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Аннинский р-н) 19, 116, 135, 136, 288.Нальчикская гробница, усыпальница вождя (царя) эпохи энеолита ранней бронзы (Кабардино-Балкарская АССР) 147. Нижняя Ведуга, курганный могильник эпохи бронзы (Воро-нежская обл., Семилукский р-н) 33.Никольский могильник эпохи энеолита (Днепропетровская обл.) 103.Новокумакские курганы эпохи бронзы (Казахская ССР) 156. Новоникольский сармат-ский могильник и поселение (Липецкая обл., Данковский р-н) 186.Новосильский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 18, 33.Новотроицкое славянское городище (Сум-ская обл., Лебединский р-н) 224.Новоусманский курганный могильник эпохи бронзы (Воронеж-ская обл.) 19, 33.Новохоперский курганный могильник древнеямной культуры (Воронежская обл., г. Новохоперск) 119.Ольховатский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., р. п. Ольховатка) 19, 33.Отрожкинская стоянка эпохи неолита бронзы (г. Воронеж) 19, 33. {309}Павловский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., г. Павловск) 19, 34, 119121, 143, 148, 149, 152, 286. Пасековский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Кантемировский р-н) 19, 34.Пекшевское городище раннего железного века (Воронежская обл., Рамонский р-н) 36.Писаревский сарматский могильник (Воронежская обл., Рамонский р-н) 186.Плодосовхозный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Павловский р-н) 142.Погоново озеро, мезолитиче-ское местонахождение (Воронежская обл., Каширский р-н) 30.Подзоровская неолитическая сто-янка (Тамбовская обл., Мичуринский р-н) 18, 31, 82.Подклетное, курганы эпохи бронзы (г. Воро-неж) 33. Подклетное, неолитическая стоянка (г. Воронеж) 31. Подпешное озеро, мезолитическое местонахождение (Волгоградская обл., Серафимовичский р-н) 30.Поляны, древние сыродутные горны (Воронежская обл., Верхнемамонский р-н) 242.«Попова Дача», поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 33. Придача, поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 33.Радченские курганы эпохи брон-зы (Воронежская обл., Богучарский р-н) 142.Репинское поселение эпохи энеолита (Волгоградская обл.), 19, 105.Репьевка, находка бронзового кельта (Воронежская обл., р. п. Репьевка) 137.Романово городище (Липецкая обл., Липецкий р-н) 18, 274276.Россошь, курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., г. Россошь) 33.Рудкино, находка бронзового кельта (Воронежская обл., Хохольский р-н) 137.Рыбачье, славянское городище (См.: Михайловский кордон) 194. Рыб-ное озеро, неолитические стоянки (Липецкая обл., Грязинский р-н) 18, 32, 82, 83.Рыкань, поселе-ние эпохи бронзы (Воронежская обл., Новоусманский р-н) 33.Савицкая неолитическая стоянка (Липецкая обл., Усманский р-н) 18, 32, 89.Санаторий им. М. Горького, славянское городище (См.: Кузнецовское городище) 201.Саркел Белая Вежа, хазарская крепость, древнерусский го-род (Ростовская обл.) 198, 213, 235.Сасовские курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Репьев-ский р-н) 19, 32, 148.Семендер, хазарский город (Дагестанская АССР) 229. Семилукское городи-ще (Воронежская обл., г. Семилуки) 19, 38, 116, 271273, 279, 282, 295. Сомовское поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 133. {310}Старая Калитва, находка бронзового кельта (Воронежская обл., Россошанский р-н) 137.Старая Криуша, половецкое святилище (Воронежская обл., Петро-павловский р-н) 264.Старая Тойда, неолитическая стоянка (Воронежская обл., Аннинский р-н) 32.Старо-Юрьевский могильник эпохи бронзы (Тамбовская обл., Старо-Юрьево) 18, 127.Сторожевое, городище раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 36.Староведугский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 18.Стоунхэдж, мегалитическое сооружение (Англия) 160. Стояновский курганный могильник эпохи бронзы раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 34. Сунгирь, палеолитическая стоянка и погребения (Владимирская обл.) 56, 58, 63.Таврово, курганы эпохи бронзы (г. Воронеж) 33. Тавровское поселение эпохи бронзы и древнерусского времени (г. Воро-неж) 19, 269.Терешковский клад бронзовых орудий (Воронежская обл., Богучарский р-н) 137, 138.«Терешковский Вал», поселение и могильник эпохи неолита бронзы (Воронежская обл., Богучарский р-н) 19, 162. Терновое, поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 33.Титчихинское городище (Воронежская обл., Лискинский р-н) 19, 38, 195198, 201, 203, 205, 211, 212, 222, 256, 290, 291. Третьяковский могильник эпохи бронзы и средневековья (Воро-нежская обл., Борисоглебский р-н) 19, 261.Улица Громова, курган эпохи бронзы (г. Воронеж) 33. Университетские стоянки эпохи неолита бронзы (IIV) и древнерусского времени (г. Воро-неж) 19, 32, 83, 89, 269. Утевский курган эпохи бронзы (Куйбышевская обл.) 147. Устье, неолити-ческая стоянка (Тамбовская обл., Мичуринский р-н) 18.Холки, древнерусское городище XIXIII вв. (Белгородская обл., Чернянский р-н) 39, 279, 280, 281, 282, 295.Хохольский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., п. Хохольский) 19, 139, 140.Хреновое, курган эпохи бронзы (Воронеж-ская обл., Бобровский р-н) 143.«Частые Курганы», могильник раннего железного века (г. Воро-неж) 19, 35, 36, 169, 170, 172, 175, 177. {311}Черкасское, курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Павловский р-н) 34, 112.Черкасская стоянка эпохи неолита бронзы (Воронежская обл., Павловский р-н) 19, 32, 76, 78, 82, 83, 84, 103, 105, 123, 297. Чернавская неолитическая стоянка (г. Воронеж) 82. Чертовицкая неолитическая стоянка (Воронежская обл., Рамонский р-н) 18, 32.Чертовицкий сарматский могильник (Воронежская обл., Рамонский р-н) 18, 36, 186.Чертовицкое славянское городище (Воронежская обл., Рамонский р-н) 194.Чехурский мо-гильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Петропавловский р-н) 117.Чир (река), энеолитический могильник (Ростовская обл.) 103. Чижовские поселения эпохи бронзы раннего железного века (г. Воронеж) 19.Шапкино, поселение эпохи неолита бронзы (Тамбовская обл.) 19.Шелаевские стоянки эпохи неолита бронзы (Белгородская обл., Валуйский р-н) 19, 33.Шиловское поселе-ние эпохи неолита бронзы и древнерусского времени (г. Воронеж) 19, 33, 143145, 266, 267, 269.Ширяевский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Калачеевский р-н) 19, 34.Шиловское славянское городище (г. Воронеж, пос. Шилово) 277, 295.Щучье, находки неоли-тических челнов (Воронежская обл., Лискинский р-н) 31.Ярлуковские неолитические стоянки (Липецкая обл., Грязинский р-н) 18, 32, 33. {312}ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬАбрамова З. А. археолог, сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 302.Абу Ха-мид ал Гарнати арабский путешественник XII в. 211. Агафирс, в греческой мифологии один из сыновей Геракла (см.: Геракл) 171.Агни в древнеиндийской мифологии бог огня 151. Ал-Истахри арабский путешественник и историк X в. 240.Андрианова-Перетц В. П. филолог 192. Аннинский С. А. историк 271, 305.Апраксин П. Н., граф в 1911 г. председатель Воро-нежской архивной комиссии 169.Аргази Т. румынский поэт (18801967) 16.Артамонов М. И. археолог (18981972) 293, 305.Аспарух протоболгарский хан VII в. 224.Афанасьев Г. Е. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 279, 292, 305.Афонюшкин В. А. ис-торик (19221971) 303.Бадер О. Н. археолог (19061980) 56. Батый монгольский хан XIII в. 272, 273.Башилов В. А. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 36.Бендефи Л. венгерский историк 271.Березуцкий В. Д. археолог, сотрудник Воронежского педагогиче-ского института 130. Берестов В. поэт.Бибиков С. Н. археолог, сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 57. Блок А. поэт (18801921) 101.Борисковский П. И. археолог, сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 30, 302. Бунин И. писатель (18701953) 259.Валукинский Н. В. сотрудник Воронежского област-ного краеведческого музея в 19201922 (19251941) 37, 302. Вейнберг Л. Б. воронежский краевед (18521901) 36. {313}Васильев И. Б. археолог, сотрудник Куйбышевского педагоги-ческого института 303.Винников А. З. археолог, сотрудник Воронежского государственного университета 275, 279, 304306.Вишвакарман в ведийской и индуистской мифологии боже-ственный творец Вселенной, поэт 148.Владимир Киевский князь (X нач. XI в.) 214, 217.Воронег предполагаемое древнеславянское имя 277.Всеволод Большое Гнездо Влади-мирский князь (11541212) 262, 269, 270.Всеволод Святославич брат Игоря Святославича (см.: Игорь Святославич) 280.Гардизи арабский историк XI в. 219, 289.Гелон в древнегрече-ской мифологии один из сыновей Геракла (см.: Геракл) 171.Геракл один из героев в древнегре-ческой мифологии 171. Герасимов А. А. антрополог (19071970) 302. Геродот древнегре-ческий историк (V в. до н. э.) 171, 183, 188. Глеб Рязанский князь (XII в.) 262, 269, 270. Гмелин Иоганн Георг один из первых академиков Российской Академии наук (17091755) 44. Город-цов В. А. археолог (18601954) 28, 35. Горький А. М. писатель (18691936) 37, 256. Граков Б. Н. археолог (18991970) 304.Григорьев Г. П. археолог, сотрудник Ленинград-ского отделения Института археологии АН СССР 302Гуляев В. И. археолог, сотрудник Инсти-тута археологии АН СССР 36.Джебэ монгольский военачальник XIII в. 281.Джеррах Ибн-Абдаллах ал Хаками арабский полководец и наместник в Армении VIII в. 230.Ефименко П. П. археолог (18841969) 28, 29, 30, 31, 37, 222, 302, 304.Ефимов К. Ю. археолог, сотрудник Воронежского областного управления культуры 261.Загоровскнй В. П. историк, профессор Воронежского государственного университета 273, 274, 277.Замятнин С. Н. археолог (18991958) 28, 29, 31, 33, 96, 302, 304. Зверев С. Е. воронежский краевед (18611920) 169. {314}Ибн-да Русте (Ибн Даста) арабский писатель X в. 200, 211, 219.Ибн-Фадлан арабский путешественник, историк X в. 212, 217, 244.Игорь Святославич Новгород-Северский князь XII в. 280.Идриси арабский путешественник, историк, географ XII в. 211.Каганкатваци Моисей средневековый армянский историк 238, 244, 246, 247.Каргалов В. В. историк 274, 306.Ковалевский А. П. востоковед 213, 217.Коковцев П. К. семитолог, академик (18611942).Константин VII Багрянородный Византийский император (905959) 223, 235, 299.Кривцова-Гракова О. А. археолог (18951970) 303.Куза А. В. археолог (19391984) 304.Левенок В. П. археолог, в 30-е годы сотрудник Воронежского краеведческого музея 30, 32, 303.Ленин В. И. (18701924) 16, 302.Леонов Д. Д. воронежский краевед (19031977) 37.Либеров П. Д. археолог (19021982) 35, 173, 185, 186, 303, 304.Лихачев Д. С. филолог, академик 192.Лонгфелло Генри американский поэт (18071882) 65.Лылова М. И. архео-лог, сотрудник Воронежского областного краеведческого музея 152.Ляпушкин И. И. археолог (19021968) 224, 304, 305.Майоров Н. поэт (19191942) 165. Макаренко Н. Е. археолог 35, 39, 232, 233, 236, 239. Македонский Александр выдающийся полководец древности (356323 гг. до н. э.) 43.Маркс К. (18181883) 16, 19, 8587, 150, 302. Мартинович А. И. воро-нежский краевед, член Воронежской архивной комиссии 36, 169. Мартынов Л. поэт 283.Массон В. М. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 302.Матвеева В. И. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 276.Маяковский В. поэт (18931930) 28.Медведев А. П. археолог, сотрудник Воронежского государственного университета 188, 304.Мерперт Н. Я. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 303.Милютин А. И. воронежский краевед (18691907) 39, 232, 248.Монгайт А. Л. археолог (19151974) 211, 306. Мономах Владимир Киевский князь (11131125) 279. Москаленко А. Н. археолог (19181981) 35, 37, 38, 194, 212, 222, 289, 290, 302, 304. Мстислав Рязанский князь XII в. 262, 269. {315}Нестор древнерусский летописец, автор «Повести временных лет» (XI нач. XII вв.) 192, 193, 221.Низами азербайджанский поэт (ок. 1141 ок. 1209) 264. Николаенко А. Г. учитель-краевед из р. п. Волоконовки Белгородской области 279. Новосельцев А. П. исто-рик 219.Олег Киевский князь (IXX вв.) 231.Олег Ингворович Рязанский князь XIII в. 282.Олейников Т. М. сотрудник Воронежского краеведческого музея в 30-е годы 37.Пан древнегреческое божество, покровитель лесов, пастбищ и пастухов 154, 155, 162.Патканьян К. армянский историк, филолог (18331889) 244246.Перун бог грозы в славянском языческом пантеоне, главное божество древних славян 214, 217. Петр I русский царь (16721725) 43, 44.Петрона византийский инженер, строитель хазарского города-крепости Саркел (IX в.) 235.Пимин митрополит московский в XIV в. 228. Плано Карпини средневековый путеше-ственник 261. Плетнева С. А. археолог, профессор, сотрудник Института археологии АН СССР 39, 230, 236, 241, 261, 264, 265, 279, 281, 293, 305, 306.Погорелов В. И. археолог, сотрудник Воронежского педагогического института 117, 152, 303. Подгаецкий Г. В. археолог (19081942) 33. Поляков И. С. ученый, профессор Петербургского университета (18471887) 28, 30.Попов А. И. профессор Ленинградского университета 278. Праслов Н. Д. археолог, со-трудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 30.Пряхин А. Д. археолог, профессор Воронежского государственного университета 33, 116, 126, 135, 162, 266, 271, 302, 303, 305, 306.Пузикова А. И. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 36. Пуру-ша в древнеиндийской мифологии первочеловек 150.Раевский Д. С. археолог, сотрудник Института востоковедения АН СССР 171.Рогачев А. Н. археолог (19121984) 30, 302. Роман II сын византийского императора Константина Багрянородного (см.: Константин Багрянород-ный) 223. Рожер II Сицилийский король XII в. 211.Рыбаков Б. А. историк и археолог, ака-демик 171, 172, 210, 211, 214, 218, 265, 280, 289291, 304, 305. Рубрук Г. французский путе-шественник XIII в. 261. {316}Сагайдак В. И. археолог (19481976) 135. Сафронов А. поэт 227. Святослав Киевский князь X в. 255, 256.Седов В. В. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 305.Семенов С. А. археолог (18981978) 302.Смольянин Игнатий участник путешествия по Дону с митрополитом Пимином (см.: Пимин) 228.Синюк А. Т. ар-хеолог, профессор Воронежского педагогического института 116, 302, 303.Скиф в древнегре-ческой мифологии один из сыновей Геракла (см.: Геракл) 171.Смирнов И. Д. сотрудник Воро-нежского областного краеведческого музея в 30-е годы 37, 38. Смирнов К. Ф. археолог (19171980 гг.) 304. Спицын А. А. археолог (18581931 гг.) 28, 29, 3537, 232. Субедей мон-гольский военачальник XIII в. 281.Тарасов Л. М. археолог, сотрудник Ленинградского отделе-ния Института археологии АН СССР 30, 302Тенгри-хан главное божество в языческой религии тюркских народов 238, 246, 255.Тихомиров М. Н. историк, академик (18931965) 274. Треть-яков П. Н. археолог (19091976) 28, 37, 222, 304, 305. Тутанхамон египетский фараон около 14001392 гг. до н. э. из XVIII династии 166.Федоров-Давыдов Г. А. археолог, профес-сор Московского государственного университета 264, 306.Феофил Византийский император IX в. (829842) 235. Флеров В. С. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 305.Формозов А. З. археолог, сотрудник Института археологии СССР 302, 303. Фосс М. Е. археолог 28, 31, 33.Хвольсон Д. А. востоковед 200.Цыбин М. В. археолог, сотрудник Воро-нежского государственного университета 271, 306.Черных Е. Н. археолог, сотрудник Институ-та археологии АН СССР 303.Шагин-Гирей крымский хан XVIII в. 171. {317}Энгельс Ф. (18201895) 16, 19, 75, 87, 119. Эрдели И. венгерский археолог 305.Юлиан венгерский мо-нах-путешественник XIII в. 271, 272, 273.Юрий Ингворович Рязанский князь XIII в. 282.Ярополк Рязанский князь XII в. 262, 269, 270, 276, 277. Ярополк Владимирович сын Владимира Мономаха (XII в.) 279. {318}События последнего десятилетия с новой силой инициировали дискуссию сторонников западных образцов государственности и права и сторонников собственного пути в формировании политической и правовой системы российского общества. Мощнейшим аргументом в пользу самобытного пути правового, политического, экономического развития является менталитет нашего народа. И в данной работе этот аргумент представлен методологически корректно.Менталитет должен быть контекстом в исследовании той среды, в которой происходит формирование любого социального института. Правовой менталитет должен быть контекстом интерпретации правовых институтов в сравнительной юриспруденции. Однако не все исследователи правового менталитета, в отличие от авторов, выдерживают методологически корректную позицию.Однако следует помнить, что состояние современного правосознания и менталитет - совершенно разные параметры социальной жизни (менталитет следует изучать в исторической перспективе), что философы и психологи часто отождествляют правосознание и законосознание, а также рассматривают право с позиции западноевропейского пра- вопонимания, через призму его понятий. Этим отличаются и работы некоторых юристов, исследующих правовой менталитет, а также истоки современного правосознания и правовой культуры россиян.В качестве примера приведем одну из работ, принадлежащих перу отечественных авторов. Так, Р.С. Байниязов в лучших традициях российской интеллигенции, отличающейся склонностью к «самобичеванию» и порицанию своего с одновременным «уважением ко всему европейскому », выносит приговор правовому менталитету россиян, якобы отличающемуся «небрежным, отрицательным отношением к праву», «юридическим нигилизмом», «непониманием фундаментальных ценностей правового бытия» и т.д., предлагая в качестве спасения заблудших русских душ индивидуализм­ как прививку от «коллективистских», «антииндивидуалистических импульсов и тенденций» , якобы ведущих к правовому нигилизму. Автор не замечает противоречия в своих же суждениях, когда в одном месте говорит о том, что «каждая национальная правовая система, обладает только ей присущим правовым менталитетом, правосознанием, стилем юридического мышления», иными словами, своим пониманием права, а в другом критикует за несоответствие западноевропейскому правопониманию, с его «подлинно» правовыми параметрами.Исследователи подобного плана уровень «цивилизованности» русского народа измеряют по некоей универсально-ценностной системе измерения «отсталости», как того требует идеология глобализма, скрывающаяся за идеалами гуманизма и общечеловеческих ценностей. Конечно же, образцом этой мерки служила и служит западная цивилизация. Менталитет западного мира, идеал западного образа жизни стал у многих авторов единственно истинным мерилом, пригодным для переоценки исторического прошлого нашей страны и ее будущего.Думается, современная общественно-политическая мысль уже выявила основные проблемы глобализации европейских­ экономических, правовых и политических представлений, навязывание которых иным народам стало основным стилем международной политики Запада. Отчетливо понимая, что привитие американо-европейских либеральных правовых стандартов, не соответствующих не только российской правовой культуре и истории, но и явно не соответствующих сложившейся ситуации в стране, в которой идет криминальная война (от рук преступников ежегодно погибает около 30 тысяч человек), влечет за собой дальнейшую деградацию государственного порядка, последний тем не менее продолжает всеми способами навязывать его России, полагая тем самым ускорить процесс государственного разложения и облегчить себе доступ к энергоресурсам.На наш взгляд, методологически корректной является та позиция, которая исходит из следующей логической связки: если менталитет представляет собой нечто константное, то надо не пытаться его разрушить или изменить путем доведения «до ума», до единственно правильного правового идеала, а надо пытаться развивать в нем то положительное, благодаря чему сохраняется носитель этого уникального менталитета - народ и его самобытность. Ведь именно в подчеркивании некоторой своеобразной, характерной­ константы, присутствующей в правовой истории народа, и заключается значимость выделения правового менталитета в качестве категории права. Критически анализировать один менталитет, один смысл права за счет другого некорректно, хотя бы по причине отсутствия универсального критерия оценки.Исследователи придерживаются именно такой позиции, обращая внимание на то, что ментальность каждого народа порождает свое самобытное правопонимание, свой смысл права. Авторы показывают, что российский правовой менталитет иной по отношению к западному, следовательно, иными должны быть стратегии развития государства, иным должен быть собственный путь к осуществлению общественного идеала посредством права. А оценивать его как «недоразвитый» - в высшей степени некорректно.Полагаю, что предлагаемое исследование является существенным вкладом в развитие цивилизационного подхода к праву, так как изучение политико-правового опыта собственного народа через субъективные образы оказывается значительно более продуктивным, чем анализ своего права через призму закономерностей, понятий и концепций, возникших в рамках определенной культурно-исторической общности - европейских народов и потому непригодных­ для объяснения государственно-правовых явлений российской цивилизации. Надеемся, что его кропотливый и многолетний труд будет еще одним шагом вперед в изучении самобытности российской государственности и правовой культуры, сохранении ее ценностно-нормативной, культурной идентичности, что так необходимо в современном глобализирующемся мире.А. Я. Овчинниковдоктор юридических наук, профессорСамое лучшее в новом то, что отвечает старому устремлению.Поль ВалериВВЕДЕНИЕОдна из наиболее сложных проблем, решаемых сегодня правовой и политической науками, - природа, направленность и последствия начавшихся в начале 90-х годов ХХ в. политико-правовых трансформаций, приведших к изменению содержания структурных элементов российской государственности. После 14-15 лет институционального хаоса, постоянной угрозы (социально-экономических, политических, юридических и др.) существованию постсоветской России в качестве суверенного государства, явившихся следствием отсутствия у властных элит не только концепции реформирования, но даже более или менее ясных представлений о ходе, последствиях и сроках проводимых изменений во всех сферах жизни общества, начало XXI в. воспринимается­ как время, благоприятствующее осмыслению судьбы страны, ее прошлого, настоящего и будущего, период взвешенной оценки многих событий новейшей истории, эпоха возвращения «к себе» на новом витке национального развития.Глобализация, либерализация, вестернизация и противостоящий последним консервативный и неоевразий- ский проекты политико-правовой институционализации на постсоветском пространстве, противоборство центробежных и центростремительных сил в отечественном государственном устройстве, необходимость сохранения уникального этнокультурного ландшафта России и др. предполагают изменение существовавшей ранее парадигмы правовых исследований, в которых национальное измерение права, как правило, выводилось «заскобки», игнори-ровалось и подменялось либо его общефункциональными характеристиками, либо выводами о наличии «непреодолимой силы» неких общих для всех времен и народов закономерностей, обусловливающих модернизацию российской политико-правовой реальности.Правда, стоит отметить, что некоторые современные правоведы, философы и политологи (их количество крайне невелико) в последние годы все же начали духовное освоение российской государственно-правовой­ действительности. В работах П.П. Баранова, А.М. Величко, А.Г. Дугина, А.А. Королькова, Т.В. Кашаниной, А.Н. Кольева, В.Я. Лю- башица, В.В. Момотова, А.И. Овчинникова, В.Н. Синюкова, С.О. Шаляпина, О.И. Цыбулевской и др. представлен анализ различных аспектов политико-правовой институционализации русской национальной идентичности.Есть авторы, которые также обращаются к тем или иным элементам российской правовой культуры, в частности правовому менталитету. Однако их рассуждения достаточно часто имеют весьма поверхностный, не соответствующий сложному и далеко не однозначному пониманию данного феномена характер. Как правило, такие исследователи недооценивают устойчивость национального правового менталитета - структуры социального бытия, способствующей преемственности в процессах становления основных юридических и политических институтов. Считается, что для решения насущных задач государственного или муниципального строительства его можно и нужно изменить. «­Разумеется, никакая, даже самая совершенная конституция не создаст нового общества в России. Для этого нужно прежде всего кардинально (выделено нами. - А.М., В.П.) изменить российский менталитет... Нужно на иных началах преобразовать менталитет властвующей политической и экономической элиты, всего политического «класса», бизнесменов...».Реформаторское «лихолетье» на рубеже веков, очередная, полная оптимизма и веры в светлое европейское завтра попытка вестернизации нашего образа жизни, достаточно быстро сменившаяся разочарованием не только большинства населения, но и ряда самих архитекторов российских реформ, обнажили много проблем в сфере права и политики.Как и в предшествующие потуги быстрых и радикальных изменений в стране (петровские реформы, деятельность Александра II, Временного правительства и др.), основным парадоксом существующего правопорядка остается несоответствие, очевидный разрыв между издаваемыми и вполне западными (по крайней мере очень похожими) по содержанию и направленности юридическими предписаниями и поведением, мышлением большинства населения. Новые законы нередко остаются на бумаге, реальные же практики развиваются так, как если бы этих норм не было.Многие, казалось бы, полезные и взвешенные проекты для российского общества оказались слишком смелыми, так и не привели к ожидаемым (позитивным) результатам. Периодические всплески различных по рангу и масштабам деятельности - от Президента РФ и палат Федерального Собрания до инициатив отдельных представителей депутатского истеблишмента,­ губернаторского и «мэрского» корпуса страны - руководителей относительно «скорейшего наведения порядка в государстве», установления «сильной власти» или «диктатуры закона» на деле только еще раз демонстрируют деградацию обыденного и профессионального правосознания. Более того, в последнее время исследователи правовых, политических и социально-экономических процессов в современной России, вскрывая сущность происходящих явлений, останавливают свое внимание на проблеме неправовых практик, широкое распространение и укоренение которых несомненно оказывается одним из важнейших препятствий к реализации либерально-правового сценария трансфо??мации российского общества.Подобная ситуация, естественно, не может остаться незамеченной, не отразиться должным образом на Доктринальном уровне отечественной правовой системы, содержании и специфике юридических концепций. Юридическая наука наконец-то должна возвысить свой голос.Весьма затянувшийся спор между позитивистами и убежденными сторонниками естественно-правовой теории пра- вопонимания при всей его эпистемологической важности для решения проблем национальной правовой действительности уже­ малопродуктивен. Рассуждения ­Таким образом, характерная для классической философии права эссенциальная схема определения понятия права, естественно, будет дополнена экзистенциальной, в рамках которой право определяется через феноменологически найденные и гипостазированные «правовые переживания», состояния сознания субъектов - носителей конкретного, коррелирующего с национальными символами, образами и установками, юридико-государственного опыта. Вполне очевидно, что данные состояния сознания содержат в себе как сущностные (эйдетические), так и специфические общие и индивидуальные культурно-исторические моменты. Именно для адекватного понимания смыслового содержания права (государства, власти, политики и др.) следует обратиться к категории правовой ментальности (менталитета). В частности, И.П. Малинова под последним подразумевает «совокупную характеристику индивидуальных интенций, ценностных ориентаций, смысловых аберраций и типов дискурса в сфере права» (хотя вряд ли можно вообразить себе дефиницию более «туманную» как в формально-логическом, так и в содержательном плане). Правовой менталитет включает в себя как нижние этажи общественной и индивидуальной психологии, так и правосознание,­ но не в традиционном смысле, а с точки зрения его ориентированности, избирательности, настроенности, тенденциозности, а также культурной специфики. Р.С. Байниязов оправдывает введение категории «правовой менталитет» в эпистемологическое (эвристическое) поле современной юридической науки прежде всего тем, что «улавливание» сложнорефлексирующих правовых эйдосов требует не только праворационального объяснения, но и интуитивного проникновения в различные элементы правовой сферы социума, т.е. связывает его существование с наличием нерациональных механизмов жизненного понимания права.Другими словами, исследование права, правосознания и правовой культуры не только за рубежом, но и (прежде всего!) в России нуждается в понятии, отображающем сложную морфологию и корреляцию общественного и индивидуального сознания. Такой категорией и является понятие национального политико-правового менталитета. В первом приближении достаточно очевидна априорная природа правового менталитета (Г. Бутуль), его устойчивость и бинарность (объединяет рациональные и иррациональные элементы), историчность (обращенность и к прошлому, и к настоящему, и к будущему), органичная взаимосвязь­ с правовым поведением, стилем и особенностями юридического мышления при сохранении основополагающего характера и т.д. Интерсубъективный в своей сущности мир правового менталитета, осознаваясь и рационализируясь (как, впрочем, и вербализируясь) только выборочно, «пятнами», связывает высокорационализированные формы сознания (правовую идеологию, философию права, политику и др.) с миром бессознательных структур, с неосознанными культурными кодами (архетипами), определяя тем самым отношение личности к праву и иным явлениям социально-юридической действительности, поведенческо-правовую и психолого-правовую самореализацию индивида.Однако вряд ли теоретически и методологически оправданы (хотя, несомненно, заслуживают внимания и уважения) стремления некоторых современных авторов четко выделить два уровня структуры правового менталитета - сознательный и бессознательный, т.е. некоторым образом абсолютизировать его бинарный характер. Так, Р.А. Луб- ский, предлагая достаточно емкую и наукообразную дефиницию политического менталитета, понимает последний в качестве совокупности «­обыденных (повседневных) осознанных и неосознанных представлений ценностей и аттитюдов (установок), характерных для той или иной социальной общности. При этом методологически важно подчеркнуть, что представления, ценности и аттитюды (установки) на осознанном и неосознанном уровнях зачастую представляют собой бинарные оппозиции».Это, безусловно, важный, но в то же время излишне «психологизирующий» (почти по структуре личности дедушки Фрейда, однако каким же способом или «прибором» можно безошибочно установить, сознательная, подсознательная или бессознательная «оппозиция» включена в поведение индивида в данный момент, чем он руководствуется) природу данного явления подход. Менталитет, по выражению А.Я. Гуревича, представляет собой «тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, от латентных привычек и приемов сознания, - люди ими пользуются, обычно сами того не замечая...».О.Г. Усенко справедливо отмечает, что «грань между подсознанием и сферой осознанного провести не так-то просто...», на самом деле «...большинство человеческих поступков (понимаемых как цепочки взаимосвязанных действий, переживаний и мыслительных актов) представляют собой сплав бессознательного и осознаваемого...».Трудно или вообще невозможно установить, структуры какого уровня (сознательного или бессознательного, предсознательного) актуализировались уобратить внимание на известную методологическую пластичность понятия «правовой менталитет», так как именно последняя открывает для правоведа новые возможности познания, несомненные эвристические перспективы. Обращает на себя внимание и то, что занимающиеся данной проблемой отечественные исследователи (юристы, историки, философы, психологи и др.) чаще всего избегают жестких формулировок (явных дефиниций) в отношении данной категории. Однако в известной «размытости» понятия следует усматривать не только его уязвимость, но и определенное преимущество. Многочисленные попытки проигнорировать трудноуловимую природу правового (политического) менталитета, «не заметить» его, по сути, неисчерпаемой многоуровневости и разноплановости, ввести в какие-то фиксированные рамки, на наш взгляд, так и не увенчались успехом. Однако вряд ли стоит соглашаться и с весьма «пессимистичной» позицией Ф. Грауса, который полагает, что ввиду отсутствия четких контуров ментальность вообще невозможно описать достаточно предметно, ее можно лишь «тестировать» , «считывать» по внешним формам проявления. При такой постановке вопроса любое исследование феномена­ национальной правовой ментальности будет иметь исключительно прикладной, вспомогательный характер, служить для решения других политико-юридических проблем. Но можно ли явление, коренящееся в глубинах государственно-правовой реальности, так или иначе выступающее в качестве глубинного (духовного) уровня ее структур, просто автоматически вывести за рамки фундаментальных исследований, в принципе лишить даже самой возможности их проведения? Речь, видимо, должна идти о другом, а именно о представлении общего плана (архитектоники) правового менталитета, выявлении его основных структур, определении их места («глубины залегания») и роли, характера взаимодействия и способов экспликации (истолкования, распознавания и т.п.). В методологическом плане последнее означает не что иное, как намеренный уход от гиперболизации психологической сущности юридического менталитета (ментальности) в пользу обстоятельного изучения его социокультурной природы через построение многомерной модели.Полагать же, что в российской юридической (впрочем, как и в исторической, политической и др.) науке имеется теория правовой ментальности, конечно, пока преждевременно. В специальной литературе можно обнаружить­ лишь некоторые идеи и подходы. Хотя уже достаточно очевидно, что современная доктрина отечественного правового менталитета «нуждается в систематическом исследовании своих многочисленных, в том числе специальных юридических, этнокультурных и конкретно социологических измерений».Однако прежде чем начинать какое-либо систематическое исследование, а тем более исследование национальной правовой ментальности, следует определиться в используемых терминах и в первую очередь в соотношении категорий «правовой менталитет» и «правовая ментальность». Большинство авторов (отечественных и зарубежных) считают, что данные понятия синонимичны, хотя менталитет происходит от немецкого «Mentalitat», а ментальность - термин французской «Новой истории» - от «mentalite» (который, по мнению отечественного психолога В. Шкуратова, в последние годы все-таки усиленно заменяется немецким вариантом). Историки Е.Ю. Зубкова и А.И. Куприянов термины «менталитет» и «ментальность» рассматривают как варианты русской транскрипции французского слова «mentalite», и полагают, что «нарождающаяся дискуссия о соотношении­ «менталитета» и «ментальности» окажется еще менее плодотворной, чем былые изыскания в области «просвещения» и «просветительства».Однако в современной литературе встречаются и иные мнения. Например, Л.В. Акопов и М.Б. Смоленский предлагают «развести» правовую ментальность л.ичностииее правовой менталитет. «­В первом случае речь может идти о глубинном понимании корней правовой автономии личности в смысле ее духовно-правовых и интеллектуальноправовых истоков (возможностей). Во втором случае в качестве правового менталитета, по-видимому, следует понимать реальный уровень развитости правосознания и правовой культуры, присущий определенному индивиду, социальной группе и иной общности людей. Правовой менталитет связывается с правовой ментальностью через реальные, конкретные личности посредством и благодаря их деятельности ».Е.А. Ануфриев и Л.В. Лесная представляют свое видение проблемы: «Суть этого соотношения в следующем: в отличие от менталитета под ментальностью следует понимать частичное, аспектное проявление менталитета не столько в умонастроении субъекта, сколько в его деятельности, связанной или вытекающей из менталитета. Поэтому в обычной жизни чаще всего приходится иметь дело с ментальностью, нежели с менталитетом, хотя для теоретического анализа важнее последний».Из приведенных постулатов видно стремление авторов подойти к рассмотрению соотношения понятий «правовой менталитет» и «правовая ментальность» разнопланово. Их выводы интересны и не лишены теоретической и методологической оригинальности. Тем не менее заметим, что подобное различение нуждается в более подробном обосновании. Видимо,Видимо, речь должна идти о явной близости, единой понятийной связке, но не синонимичности данных категорий. Прежде всего, стоит указать на смысловой нюанс лингвистического порядка, а именно на то, что в русском языке слова на -ость обозначают, как правило, родовые качества или свойства, воплощающиеся в целом ряде находящихся в постоянном развитии (во времени или в пространстве) феноменов, явлений. Однако даже в последнем случае сохраняется общее проблемное поле (так или иначе позволяющее отвлечься, пренебречь подобным разведением столь близких категорий) - создание доктрины отечественной правовой ментальности (менталитета).- чтобы «овладеть» массовым сознанием, закон должен преодолеть тот «порог» сопротивления, который часто воздвигается на пути его реализации именно отечественной правовой ментальностью, ее кризисным (с точки зрения современных политико-правовых реалий) состоянием, противоречивыми интересами различных социальных слоев и групп, а для этого важно обретение как законодателем, так и правоприменителем ясного представления обо всем многообразииментальных особенностей адресатов нормативно-правовых актов, их юридических и политических стереотипов;- к числу факторов «ментального порядка», способных оказывать негативное воздействие на процессы реализации законов (в различных ее формах), относится и весьма специфическое общественное мнение. В российском миропонимании исторически сложилась ситуация (подтверждаемая многими событиями отечественной истории, особенно в переломные ее моменты) явного преобладания обыденного уровня­ правосознания, на котором общественное мнение чаще всего складывается под влиянием слухов, особого понимания процессов, событий, тенденций общественного развития. Данная «традиция» неизменна и сейчас - обыденный уровень массового правосознания в современных условиях содержит значительную долю стихийности и иллюзорности . Поэтому стремительное развитие социально-правовых реалий, либеральная модель реформирования отечественной государственности неизбежно наталкивается на устоявшиеся стереотипы и догмы национального правового макроменталитета.Следует отметить и нарастающий интерес современных отечественных ученых-юристов ко многим из вышеизложенных проблем. Так, в той или иной степени данные вопросы исследуются Ю.А. Тихомировым, В.Н. Синюковым, М.С. Гринбергом, Ю.А. Дмитриевым, Л.А. Сыровацкой, Н.С. Малеиным, В.Н. Кудрявцевым, А.И. Бобылевым и др. Однако за редким исключением при их решении (например в работах В.Н. Синюкова) используются положения и методологические принципы концепции политикоправового менталитета, но даже если и выдвигается ряд аргументов, связанных с особенностями отечественного правосознания и правовой культуры, то чаще всего в рамках традиционной для российской (советской) юридической науки позитивистской доктрины, элиминирующей глубинные слои, архетипы и этнокультурные аспекты национальной политико-правовой действительности. И причины этого теоретико-методологического «казуса» - в традициях российского правоведения и всей гуманитарной сферы последних десятилетий (некоторые из них уже рассматривались выше).Очевидно, что для решения прикладных вопросов (подобных только что рассмотренным) правовой науки­ следует определиться с теоретическими проблемами российской правовой ментальности, хотя бы через ее феноменологический анализ, найти вполне определенную, методологически выверенную, корректную позицию, придающую требуемую (принципом научности!) строгость дальнейшим рассуждениям. Последнее означает не что иное, как создание концептуальных оснований и адекватного категориального аппарата изучения российской ментальности вконтексте проблематики формирования национального правового государства и правовой системы.Однако это одна сторона проблемы - «внутренняя», а есть еще и другая - «внешняя». Последняя также находится в поле зрения некоторых отечественных правоведов. Например, Т.В. Кашанина, исследуя вопросы возникновения российского государства, выделяет ряд (подлежащих дальнейшему обсуждению) особенностей национального политико-правового менталитета: «­Задумаемся, откуда у русского народа такая страсть к распространению своей государственности и государственно-правового опыта развития (кстати, далеко не всегда и не во всем лучшего)?.. За многие годы существования русского народа у него сложился свой менталитет... Грубо менталитет русского народа можно обозначить так: его интересуют в большей мере глобальные проблемы бытия, чем приземленные задачи повседневной жизни. Он склонен обращать свое внимание, тратить силы и средства на то, что находится за пределами его дома, именно там наводить порядок. То же, что творится внутри собственного дома - дело второстепенное. Но энергия не беспредельна и, уходя вовне, ее мало остается для решения внутренних дел. Вот почему Россию постоянно сотрясают бури, вот почему она постоянно не обустроена» .Глава 2АРХИТЕКТОНИКА ПРАВОВОГО МЕНТАЛИТЕТА2.1. Право в пространстве культурыДля того чтобы ориентироваться в какой-либо сфере, следует исходить из ощущений, отчетливых или хотя бы «смутных» представлений о реальности этой сферы. Реальность, данная человеку в ощущениях и представлениях, - это, с одной стороны, основа, некая априорная сущность, первоначало ее теоретического описания и практического опыта, а с другой - определенный результат вовлеченности субъекта в соответствующие социальные практики. Подобно тому, как концепции психологической или экономической реальности, представленные, например 3. Фрейдом, К.Г. Юнгом, К. Марксом или Дж. Кейнси, помогают или, по крайней мере, помогли на определенном историческом этапе индивиду и обществу найти оптимальные решения своих проблем, концепция правовой реальности, т.е. представления о природе, социокультурных, экономических и иных основаниях, развитии сложного мира права, безусловно, помогают ориентироваться в нем и философу права, и юристу-практику, и студенту, и любому гражданину, так или иначе «обитающему» в конкретном правовом и политическом пространстве. Видимо, перефразируя известное суждение Аврелия­ Августина о времени, Е.В. Спек- торский подчеркивал: «­Юристам кажется, что они знают, с какой реальностью они имеют дело, только до тех пор, пока их об этом не спросят. Если же их спросят, то им уже приходится или самим спрашивать и недоумевать, или же по необходимости решать один из труднейших вопросовтеории познания»В плане поиска оснований отечественной правовой действительности, выявления и понимания сущности собственного типа нормативности, а значит, образа и специфики национального права обращение к несколько «подзабытому» советскими авторами культур-онтологическому аспекту философского осмысления юридической сферы трудно переоценить .В рамках формирующейся в последние годы в российском правоведении теории юридического менталитета появляется реальная возможность рассмотрения права как базовой регулятивной формы культуры, ценностно-значимого «продукта» саморазвития цивилизации, нации, этноса, закономерного явления эволюции их бытия. И если немецкий философ права А. Кауфман, решая вопрос, что значит быть для права вообще, где оно «живет», другими словами, к какому типу реальности принадлежит, отмечал: «Вопрос... правовой онтологии должен гласить: каким способом право причастно бытию... какая модальность бытия... ему подходит», то в нашем случае прочтение этого «вопрошания» может и должно быть иным, аименно: «Каким образом право сопричастно бытию культуры, национальному самосознанию». В этой связи рассмотрение различных типов правопонимания,­ форм осознания юридической и политической действительности - это, в методологическом плане, необходимые смыслообразующие этапы магистрального для современной юридической науки процесса культурной идентификации национального права. Однако проведение подобных исследований, очевидно, предполагает решение ряда проблем.сетовал в конце XIX в. Г.Ф. Шершеневич, отмечая сохранившуюся в определенном смысле и в настоящее время «рас- колотость» отечественной гуманитаристики в решении многих актуальных проблем1. «­Право - это тот социальный феномен, который «закрыт», если на него смотреть только юридическим взглядом. В этом состоит методологический недостаток многих интерпретаций права», -утверждает современный правовед Р.С. Байниязов . Преодоление же теоретического изоляционизма, данной псевдонаучной установки открывает широкие возможности для радикального обновления отечественной юридической науки, изменения ее эвристических акцентов, целей, задач, методологических ориентиров, для объективной и серьезной разработки заявленной темы, до сих пор относящейся к области «белых пятен» российского обществознания. С другой стороны, нельзя не заметить, что в отечественной юридической действительности право (но не правда) подменялось приказным нормотворчеством и, соответственно, трактовалось как утилитарно-прагматическое средство политико-властной регуляции общественных отношений. Господствующее в России, по крайней мере начиная с реформ Петра Великого, политико-идеологическое понимание права элиминировало любой негосударственный, а позже и неклассовый подход к данному явлению - объективной, по сути, социокультурной целостности, в конечном счете не зависящей от каких-либо или чьих-либо властных усмотрений и всегда имеющей цивилизационное и национально-этническое прочтение. Позитивистские и разного рода этатистские представления реальности права, сводящие последнее исключительно­ к одному из разнообразных продуктов мыследеятельности государственного аппарата, неизбежно выхолащивают суть права, лишая его всех атрибутов регулятивной формы культуры, а часто вообще приводят к таким сомнительным каламбурам, как «три слова законодателя - и целые библиотеки становятся макулатурой» или «где могло бы существовать право, которое вышло бы не из деятельной силы и энергии индивидуалов и начало которого не терялось бы в темной глубине физической силы?».Современные же попытки преодоления рецидива социалистического правосознания как и ряда его последствий неизбежно предполагают принципиально иное понимание права, а именно признание в нем «­таких элементов, которые не могут быть произвольно изменены, поскольку они теснейшим образом связаны с нашей цивилизацией и нашим образом мыслей. Законодатель не может воздействовать на эти элементы точно так же, как и на наш язык или нашу манеру размышлять».Стремление выйти за рамки нормативистско-позитивистской трактовки права в иное его измерение, признание архетипических элементов национальной правовой культуры, юридических и политических инвариант в качестве имманентных и смыслообразующих структур, определяющих содержание любой национальной правовой реальности, несомненно, коррелирует с фундаментальными проблемами современного правопонимания. Так, в работах американского юриста Р. Паунда и австрийского правоведа Е. Эрлиха уже обозначился соответствующий дискурс: выявляется значимость социальных (ментальных) оснований, задающих, «определивающих» правовые предписания определенной цивилизационной природы и обеспечивающих тем самым адекватное широкому спектру проявлений национального бытия правовое пространство. «Центр тяжести развития права в наше время, как и во все времена, - не в законодательстве, не в юриспруденции, не в судебной практике, а в самом обществе». Стремление обнаружить «живое право», свойственное многим юридическим школам и отдельным исследователям (от Аристотеля, Цицерона, Локка, Монтескье, до Иеринга, Петражицкого и др.), неизбежно приводит многих авторов к убеждению об историческом постоянстве,­ устойчивости и, более того, самодостаточности и самоценности национального права, независимо от тех модификаций, всевозможных обновлений и рецепций, которые претерпевали нормы. Именно «наличие этих элементов дает основание говорить о праве как науке и делает возможным юридическое образование».Подобный, хотя и более «осторожный», пока еще уступающий в теоретическом и методологическом обосновании предшествующим (советским) традициям юридической науки подход в последнее время прослеживается и у некоторых современных российских ученых. Например, А.Б. Венгеров, кроме собственно государственных, признает присутствие и влияние самоорганизационных (социальных) начал в правотворческом процессе. В этом же направлении ведутся исследования и представителей либертарной правовой теории (В.С. Нерсесянца, Е.А. Лукашевой, В.А. Чет- вернина и др.). Хотя преодоление редукционизма как одного из существенных признаков господствующей в последние годы методологической парадигмы, в рамках которой не раз демонстрировались попытки значительного упрощения проблемы, связанные с известным стремлением обнаружить «первооснову» (первоначало) права либо в различных неюридических­ явлениях (экономике, классовой структуре общества, нравственности, политике, идеологии и др.), либо через прямое отождествление его с актами государственной власти, несомненно, в нашем правоведении все еще остается теоретико-методологической задачей «номер один».Современный методолог В.М. Розин, утверждая о кризисе отечественного юридического мышления, [3]обращает внимание на особенности современных взаимоотношений правовой науки и практики. «Юридическая наука сегодня не удовлетворяет запросы юридической практики: она ориентируется на старую социалистическую идеологию, на неработающие в настоящее время в юридической практике идеалы естественной науки и марксистской философии, на устаревшие знания и методологию ».Постепенный отказ от явно упрощенных представлений о природе права, предполагающих возможность исчерпывающего сведения права к каким-либо социальным сферам и институтам, личностным (индивидуальным) переживаниям и установкам, ведет к конституированию принципиально иного теоретического слоя (уровня) научной деятельности в области права и государства. Представляется, что только на этом пути в современном правопонимании и государствоведении возможно изменение базовых методологических принципов, теоретических схем и процедур, способов обработки и интерпретации эмпирических данных, различного рода систематизаций и т.д. Причем речь идет не только о преодолении отмеченных редукционистских установок, но и (как уже было замечено ранее) о переосмыслении самих ориентиров и конечных целей построения правовых теорий: переход от «принципиально» универсальных, наднациональных концепций, объясняющих природу права и характер его развития, значение последнего в культуре и цивилизации вообще и тем самым неизбежно отвлекающихся от его национальных артикуляций, к так называемому юридическому «культуро(этно)центризму », предполагающему «возвращение» (приземление или, точнее,­ заземление) права в границы определенного этносоциального пространства.Такой поворот теоретически и, тем более, практически представляется вполне оправданным, так как достаточно очевидно, что процесс правопонимания (правотворчества, правоприменения) на всех уровнях (« профанном », профессиональном и доктринальном) всегда развертывается только в определенном ментально-цивилизационном пространстве, в рамках которого и происходит маркирование основных правовых теорий, возникает национальная специфика юридических явлений, которые часто не могут быть в полной мере соотнесены с так называемыми общечеловеческими ценностями. Для их понимания вряд ли пригодны также различного рода позитивистски-институциональные способы юридического анализа, здесь необходима более «тонкая» методология, тем более что «­смысловая сущность права как способа человеческого бытия доступна открытию в весьма узком секторе духовной и практической деятельности и не всегда поддается выявлению рациональными методами».Освоение принципов дополнительности, альтернативности и поливариантности в рамках современной юридической науки не только позволит выйти из явного эпистемологического тупика настоящего периода развития, характеризующегося известными теоретико-методологическими «шараханиями», свойственными переходному, постсоциалистическому периоду, но и, несомненно, откроет новые горизонты правового анализа и политико-юридического прогнозирования, обогатит категориальный аппарат, необходимый для плодотворных исследований различных проблем. В этом же ключе рассуждает и С.С. Алексеев, отмечая, что «при последовательно научном подходе исходная задача при рассмотрении позитивного права заключается в том, чтобы «увидеть» и держать в поле зрения все грани права, последовательно охарактеризовать их, начиная с наличных юридических реалий, а затем - через особенности юридического содержания - к глубоким, «невидимым» пластам правовой материи».Другими словами, в процессе саморазвития отечественный юридический дискурс, находящийся, конечно, в динамичном, поисковом, плюралистическом, внутренне противоречивом состоянии, все же (постепенно) выходит на иные, мягко говоря, не преобладающие в традициях отечественного правоведения последних лет, эпистемологические ориентиры, направленные на конституирование целостных правовых образов и тем самым предполагающие возвращение праву культурно-национальной самости (адекватности основам исторической субъектности российского народа), признание его способности развиваться и расти по собственной внутренней логике, отражая, скорее, некую внутреннюю необходимость, чем волю «государя», отдающего повеления в форме правил и налагающего санкции за их неисполнение.Однако ясно и то, что наше «юридическое мышление долгое время формировалось под влиянием однозначной трактовки права и недостаточно подготовлено к многослойному анализу правовой сущности». Представляется, что основной трудностью, методологическим препятствием для обновления содержания дискурса правопозна- ния (от нормативно-организационного к социально-юридическому) является «расширение» бытия права: от­ привычного corpus juris до многоуровневого правового пространства, в рамках которого происходит уникальное юридико-политическое действование, где правовые институты это не мертвые категории, сущность которых исчерпывается только выполняемыми или конкретными функциями, а «... ­живые существа. Некоторые из них - мертворожденные, другие бесплодны от рождения. Среди них происходит острая борьба за жизнь, и выживают только самые приспособленные».Думается, что в рамках по-прежнему господствующей редукционистско-позитивистской, ориентированной на создание универсальной теории права и сведение последнего к элементарно-предметным признакам юридической парадигмы, вряд ли возможно приблизиться к адекватному самопознанию, выявлению подлинного смысла и содержания национальной юридико-политической реальности в единстве с отечественным цивилизационно-культурным опытом. Напротив, признание того, что «право само по себе есть некоторое в высшей степени сложное и многостороннее образование, обладающее целым рядом отдельных сторон и форм «бытия», и каждая из этих сторон входит в сущность того, что именуется одним общим названием «право» », но в то же самое время « представляет по всему существу своему нечто до такой степени своеобразное, что предполагает и требует особого, наряду с другими, специального определения и рассмотрения»,является важной предпосылкой не просто перехода к так называемой широкой концепции права, но и развертывания права как регулятивной формы культуры до особым образом организованного социально-правового пространства (поля).Теоретическая сложность подобного распредмечивания юридической реальности вполне «окупается» теми методологическими и теоретическими «дивидендами», которые исследователь получает в ходе данной эвристической операции, когда дефиниции, иные положения многих отечественных авторов могут конкретизироваться, наполняться смыслом и значением. Так, социологически ориентированные (субстанциональные) определения типа «право - это, прежде всего, сама общественная жизнь» или «право выступает как источник, олицетворение и критерий справедливости» могут и должны быть верифицируемы (фальсифицируемы) только в контексте, задаваемом национальной правовой реальностью. Вполне очевидно, что в ее рамках должны найти место как собственно юридические (позитивные) рационализированные элементы, так и иные, юридически значимые (ценностно-символические) явления. Однако ясно и другое - при таком широком взгляде неизбежно изменение представлений об Источниковой­ базе, ведь именно источники права включают не только экономические условия, волю законодателя, господствующие (религиозные или идеологическое) доктрины, но и другую, не менее важную для развития и функционирования национальной правовой системы часть базового культурного (цивилизационного) сценария конкретного общества (мифологию, традиции и обычаи, «разум и совесть общества», «чувство приличия» ит.д.). «Юридические правила отнюдь не лишены причин, и их происхождение связано с некоторыми скрытыми от внешнего взора данностями», - справедливо отмечает Ж.-Л. Бержель. «Здесь мы хотим сказать, что в условиях существования большого числа социальных правил, отличных от правил юридических, особая задача права заключается в том, чтобы «­суметь усвоить любое другое социальное правило...Юридическое правило как таковое сравнимо с «прозрачным сосудом», отвечающим определенным критериям. Вместе с тем такое правило в зависимости от конкретной системы может получать особое содержание, приспособленное к определенным требованиям, которым оно должно удовлетворять ».В рамках подобной теоретической реконструкции право как объект юридической науки предстает в виде имеющего собственную историю и внутреннюю логику изменений (как части общекультурной модели изменений) грандиозного «предприятия по подчинению человеческого поведения руководству правил», процесса, в котором сами правила имеют смысл только в рамках существующих социальных институтов и практик, ценностей и образа мышления.В ходе современной отечественной правовой реформы, в плане обнаружения ее коллизионного характера и часто драматических результатов, определились, точнее обострились, проблемы, прямо или косвенно связанные с попытками нового теоретического конституирования правовой действительности и «конкуренцией» различных «правообъяснительных» теорий и моделей.Как «выявить» собственно право и воссоздать его в актах государства? Как в условиях широкомасштабной и явно ускоренной политико-правовой вестернизации основных сфер жизни российского общества все же сохранить собственные «юридические импульсы»? С помощью каких юридических инструментов можно поддерживать хотя бы минимальный уровень правопорядка, соответствующего и перестраивающегося­ социально-политической системе, и настроениям большинства населения, и «играм» новых властных элит? И это, конечно, далеко не полный перечень весьма «наболевших», обусловленных переходным периодом вопросов.Имплицитно важнейшей задачей реализации данных проблем стало стремление к такому моделированию национального правового пространства, при котором возможно, например, теоретическое и практическое разграничение права и закона как различающихся по природе явлений, признание и возможное «оправдание» имеющего место несовпадения закона и права (неправового закона), утверждение новых форм осознания современной юридической действительности (практики, науки, методологии и т.д.).Именно на понимание нарождающейся в России новой интеллектуальной ситуации (нового мышления) в юриспруденции и были направлены методологические семинары и организационно-деловые игры, посвященные решению ряда актуальных проблем судебной реформы и юридического образования, в ходе которых ряд ведущих современных правоведов делали, безусловно, интересные попытки конструирования социально-правового (регулятивного) пространства, в качестве идеального объекта, некоторой­ модели реальных юридических и иных юридически значимых явлений.В частности, М.В. Рац, возвращаясь к обсуждению соотношения права и закона, предположил наличие некоего «третьего слоя», залегающего «с той же стороны, где право, но глубже», и назвал его морально-аксиологической «протоплазмой». По его мнению, значение последней прежде всего в том, что именно в ней «вываривается и вырастает то или иное содержание права», т.е. иными словами, формируется «предправо» или «метаправо». «Это примерно то, что написано в Библии и что является не правом и не законом, а некими общечеловеческими ценностями», - утверждает Рац.Таким образом, в рамках предлагаемой схемы искомого идеального объекта представлено в современной науке три слоя социально-правовой реальности: закон - право - морально-аксиологическая «протоплазма». Причем движение именно по всем этим позициям - это стремление, с одной стороны, соответствовать и следовать глубинным ценностям и установкам (библейским текстам или сформировавшимся в конкретную эпоху представлениям о добре, зле, пользе, выгоде, справедливости, свободе и др.), а с другой -­ доводить все до состояния писаного закона и иных форм позитивного права, что как раз и отличает юриста-профессионала от специалиста, который может блестяще знать современное ему законодательство, но так и не подняться выше уровня известного диккенсовского стряпчего.Собственно, право в рамках подобного измерения естественным образом проблематизируется в контексте социально-юридического дискурса как альтернативе традиционному и наиболее распространенному в отечественной литературе нормативно-организационному подходу к вопросам правопонимания.Однако социально-юридический дискурс требуетнекоторых существенных дополнений и уточнений.Прежде всего, «слой» право, очевидно, должен включать в себя фундаментальные принципы (основы) правотворчества и правоприменения, которые реальны и действенны ровно настолько, насколько они соответствуют предправовой социокультурной ситуации (или ментальному сценарию), сложившимся в конкретной стране социальным практикам, конституирующим национальное политико-правовое пространство2*.В этих условиях, когда право как цивилизационный продукт и в то же время один из определяющих факторов развития социума балансирует между культурно-аксиологической средой и системой функционирующих социальных практик, оно естественным образом подвергается всевозможным изменениям, так называемым юридическим «мутациям». Однако, и это подчеркнем особо, в рамках социо- правового пространства право все же следует отнести к весьма устойчивым регулятивным элементам: оно, всегда в той или иной мере испытывающее «силовое притяжение» национальной правовой ментальности, изменяется на порядок медленнее своего внешнего выражения - законодательства. Законы же­ есть вещь «скоропортящаяся», отвечающая текущему моменту и поэтому значительно более подверженная влиянию обстоятельств разного порядка, в том числе и влиянию вышеперечисленных социальных практик. «­Власть установленных государством законов во все исторические эпохи (от древней до современной) выполняла роль стабилизирующего фактора, упорядочивающего многие (не только чисто правовые) социальные процессы и отношения между людьми. Однако существующие законы всегда испытывали ощутимое (вплоть до разрушительных последствий) влияние противоборствующих сил и воздействий» , -рассуждает В.Г. Графский .

  
  
Скачать неопознаный вид работы