Репетиторские услуги и помощь студентам!
Помощь в написании студенческих учебных работ любого уровня сложности

Тема: Инвестиции

  • Вид работы:
    Другое по теме: Инвестиции
  • Предмет:
    АХД, экпред, финансы предприятий
  • Когда добавили:
    21.02.2017 18:50:19
  • Тип файлов:
    MS WORD
  • Проверка на вирусы:
    Проверено - Антивирус Касперского

Другие экслюзивные материалы по теме

  • Полный текст:

    Тема “Анализ и оценка эффективности инвестиционного проекта на предприятии”


    План дипломной работы


    Введение................................................................................................4


    1. Теоретические основы анализа и оценки эффективности инвестиционного проекта на предприятии

    1.1. Сущность инвестиционного проекта на предприятии .............................6

    1.2. Показатели и методы анализа инвестиционного проекта на предприятии...........................................................................................27

    1.3. Финансовая оценка эффективности инвестиционного проекта на предприятии............................................................................................35


    2. Анализ инвестиционного проекта ООО "Нео Неон Мастер"

    2.1. Общая характеристика предприятия ООО "Нео Неон Мастер"................52

    2.2. Анализ финансовой части инвестиционного проекта на предприятии ООО "Нео Неон Мастер"..........................................................................55

    2.3. Расчет и экономическое обоснование необходимой суммы инвестиций .................................................................................................................................57

    3. Оценка экономической эффективности инвестиционного проекта ASF и пути повышения его эффективности. Разработка методики экономического обоснования инвестиционных решений
    3.1. Финансовая оценка эффективности инвестиционного проекта...............77
    3.2. Разработка методики экономического обоснования инвестиционных решений..................................................................................................................88

    Заключение...........................................................................................................106


    Список использованных источников и литературы ........................................110














    ВВЕДЕНИЕ



    Инвестиционный климат совокупность социально-экономических, политических и финансовых факторов, определяющих степень привлекательности инвестиционного рынка и величину инвестиционного риска [1].

    Для того чтобы успешно конкурировать с другими странами в привлечении иностранных инвестиций, сперва необходимо определить, какие сильные и слабые стороны инвестиционного климата существуют в России.

    В условиях ограниченности собственных ресурсов предприятия нуждаются в денежных поступлениях от инвесторов, которые будут служить необходимым дополнением к их собственным средствам. Именно поэтому на современном этапе возрастает актуальность научно-теоретических исследований и практических разработок в сфере формирования высокой инвестиционной привлекательности хозяйствующего субъекта.

    В настоящее время наиболее полно разработаны вопросы оценки инвестиционной привлекательности регионов, отраслей промышленности, и отдельных инвестиционных проектов. Однако в области изучения инвестиционной привлекательности предприятия до сих пор не существует единой теоретической и методологической базы, что выражается в отсутствии единой трактовки самого понятия «инвестиционная привлекательность предприятия», методологии и методики его оценки.

    В связи с этим актуальность темы исследования обусловлена необходимостью критического анализа и систематизации существующих подходов к изучению инвестиционной привлекательности предприятий и апробации их практической значимости.

    Целью этой работы является оценка экономической эффективности и выбор инвестиционного проекта, разработка соответствующих предложений.

    В соответствии с целью в работе поставлены для решения следующие задачи:

    1. изучить теоретические основы инвестиционной деятельности;
    2. обосновать выбор методов оценки инвестиционного проекта;
    3. исследовать экономические и финансовые показатели предприятия;
    4. оценить экономическую эффективности двух инвестиционных проектов и выбрать наиболее эффективный.

    Поставленные цели и задачи определили содержание дипломной работы, которая состоит из трех глав, введения, заключения, списка использованной литературы и 24 таблиц.

    Предмет исследования - анализ инвестиционного проекта.

    Объект исследования ООО "Нео Неон Мастер"

    При подготовке материала представленной научной статьи автором обобщены и творчески переработаны теоретические и методические подходы к исследуемой проблеме, изложенные в трудах таких ученых-экономистов, как Л.С. Валинурова, Д.А.Ендовицкий, М.Н. Крейнина, Э.И.Крылов, В.М. Власова, Е.А. Бадокина, Г.К. Джурабаева, Т.Н. Матвеев, Р.А. Хуснуллин, Е.А.Якименко. Методический инструментарий работы составили: системный подход, моделирование, экспертные, статистические и графические методы.

    В первой главе даны описаны теоретические основы и методы инвестиционной деятельности в Российской федерации и калининградской области, методы оценки инвестиционных проектов.

    Вторая глава посвящена технико-экономическому и финансовому анализу предприятия.

    В третьей главе даётся оценка экономической эффективности инвестиционного проекта.



    1. Теоретические основы анализа и оценки эффективности инвестиционного проекта на предприятии


    1.1. Сущность инвестиционного проекта на предприятии



    Роль инвестиций в экономике традиционно связывают с необходимостью обеспечения экономического развития и роста, как на микро-, так и на макроуровне. Однако следует заметить, что этот постулат не бесспорен и потенциал инвестиций реализуется, когда они становятся средством повышения уровня комплексного развития (социального, экономического, технического), сначала предприятий, а затем экономики в целом.

    Негативные изменения на всех стадиях говорят о регрессивном характере динамики инвестиционной деятельности. Для её характеристики как прогрессивной имеют значение присутствие повышательных тенденций и сформулированные цели, роста и (или) развития.

    Обоснование способа упорядочения целей Инвестиционной стратегии Владимирской области дает основу для формирования модели, использующейся для оценки успешности их реализации. В процессе моделирования дается характеристика состояния инвестиционного климата и инвестиционной привлекательности области на момент начала реализации Инвестиционной стратегии, что позволяет оценить условия инвестирования на первой стадии. Для изучения взаимосвязей первой и второй стадий ранжируются по темпам роста индикаторы инвестиционной активности, для чего целевой показатель «объемы инвестиций в основной капитал» детализируется по типам инвесторов и направлениям инвестирования. Сравнение фактического ряда с нормативным определяет соответствие динамики инвестиций приоритетным направлениям инвестиционного развития региона. Это позволяет выяснить, насколько усилия по улучшению инвестиционного климата способствуют повышению инвестиционной активности с учетом её качества.

    Оценка связей второй и третьей стадий проводится по показателям, отражающим результативность инвестиционной деятельности и одновременно соответствие интересам частных инвесторов и региона. В эту группу включаются, в частности, целевые показатели ВРП и занятости, кроме того, система дополняется социально-экономическими показателями и индикаторами инновационной активности, проводится детализация в соответствии с отраслевыми приоритетами региона. В данном случае сопоставление фактического и нормативного рядов показывает, насколько формирующийся результат инвестиционной деятельности отвечает целевым установкам и региона, и инвесторов, наметились ли тенденции к повышению инвестиционной привлекательности и уровня развития. Для определения соответствия динамики инвестиционной деятельности тому или иному режиму и её общей характеристики система тестируется на устойчивость, изменчивость и стабильность.

    Инвестиции являются ключевым фактором экономического роста и развития, как на макроэкономическом, так и на микроэкономическом уровне. На современном этапе развития российской экономики предприятия и инвесторы испытывают большие трудности в процессе выбора и реализации инвестиционного проекта (ИП). Вступление России во Всемирную торговую организацию (ВТО) в 2012 г. обуславливает появление новых игроков и увеличение конкуренции на национальном рынке. Принимая во внимание политическую и экономическую ситуации, сложившиеся в мире, а именно введение санкций против России и, как следствие, ограничение доступа на европейские и американский рынки, способствуют развитию отечественной экономики и стимулированию внутреннего производства товаров и услуг делают нашу страну инвестиционно привлекательной для восточных стран.

    По мнению многих аналитиков, иностранные инвестиции в РФ должны дать дополнительный̆ толчок в развитии экономики государства. Анализируя данные Ernst & Young European Investment Monitor за 2013 год, следует сказать, что Россия занимала третье место по инвестиционной̆ привлекательности для иностранных корпораций [1]. Накопленный иностранный капитал в экономике России в конце 2013 году увеличился на 6% по сравнению с 2012 годом. Согласно жеопубликованному ЮНКТАД (конференции Организации Объединенных Наций по торговле и развитию) «World Investment Report» 2014, Россия находится на третьем месте в мире по объему поступивших иностранных инвестиций по итогам 2012 и 2013 года. Несмотря на это, прогноз на 2014 год был довольно неопределенным в силу отрицательных факторов, влиявших на экономику РФ в 2013 году.Однако, согласно проведенному в начале 2015 года опросу 120 тысяч дипломированных финансистов, проведенного CFA Institute (Вирджиния, США), аналитики Forbes пришли к заключению, что Россия оказалась на четвертом месте в списке самых привлекательных для инвестиций в 2015 году.

    Задачей инвестиционной деятельности (ИД) является не только улучшение финансового состояния предприятия, но и развитие экономики страны в целом. Поддержка ИП, которые реализуются на территории России, регламентируется постановлением Правительства Российской Федерации «Об утверждении Программы поддержки ИП, реализуемых на территории РФ на основе проектного финансирования». Согласно данному постановлению перед российскими организациями стоит цель выйти на более высокий уровень процесса разработки, реализации и оценки ИП. Одним из средств достижение данной цели является применение достижений современных информационных технологий в процессе ИД. В связи с этим актуальным является вопрос об информационной поддержке управления инвестиционного проекта на базе современных информационных технологий.

    Одним из направлений повышения эффективности и конкурентоспособности предприятия является разработка и реализация инвестиционных проектов. Согласно Федеральному закону от 25.02.1999 N 39-ФЗ (ред. от 28.12.2013) «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений»:

    • инвестиционный проект определяется как «…обоснование экономической целесообразности, объема и сроков осуществления капитальных вложений, в том числе необходимая проектная документация, разработанная в соответствии с законодательством РФ, а также описание практических действий по осуществлению инвестиций (бизнес-план)»;
    • «инвестиционная деятельность вложение инвестиций и осуществление практических действий в целях получения прибыли и (или) достижения иного полезного эффекта.»

    Для реализации целей инвестирования необходима информация о текущих и планируемых к реализации инвестиционных проектах. ИП всегда осуществляются в условиях неопределенности в силу нестабильности экономической и политической ситуаций. Данный факт не исключает того, что принятие решения о выборе наиболее эффективного ИП должно быть основано на экономических расчетах. Система оценки эффективности и риска инвестиционных проектов является необходимым фактором для успешной работы предприятия.

    Инвестиционный бизнес-проект представляет собой комплекс мероприятий, направленных на выгодное вложение средств с целью получения прибыли в ближайшей перспективе. Число инвестиционных объектов весьма широко. Они могут отличаться в зависимости от разных критериев, таких как: объем финансовых ресурсов; масштабы; область деятельности; продолжительность и прочее.

    Независимо от специфики проекта, ему обязательно будут свойственны четыре составляющие: период реализации, объем расходов, денежный поток и ликвидная стоимость. Интерес к направлению обуславливается взаимоотношением этих 4 составляющих. Каждый проект имеет определенный перечень показателей его эффективности и оценок, которые рассчитываются на протяжении всего срока его существования. Общие данные должны в обязательном порядке содержать: Описание направления деятельности, состав предполагаемой к выпуску продукции или спецификацию услуг. Данные о расположении производства или компании. Информацию, связанную со спецификацией технологии производства или с особенностями предоставления услуг.

    Перечень необходимых ресурсов для реализации деятельности. Любой проект должен сопровождаться бумагами, в которых четко описано направление движения инвестиций со сроками включительно. Важным параметром каждого объекта для инвестирования является сальдо материальных ресурсов. Оно рассчитывается на основании разницы между приходом денег и их расходом в течение каждого инвестиционного периода. Разработка проекта для инвестирования Любой инвестиционный проект активируется еще до момента реализации действий, предусмотренных в соответствующей документации.

    Его завершение также осуществляется гораздо позже предварительно установленных сроков. Существует всего две стадии инвестиционного цикла: Прединвестиционная, не имеющая четких временных рамок. На данной стадии осуществляются маркетинговые исследования, определяются источники ресурсов для реализации деятельности, проводятся активные переговоры с потенциальными партнерами, осуществляется юридическая регистрация предприятия.

    Итогом всего проделанного комплекса работ становится развернутый и детализированный инвестиционный план-проект, другими словами - бизнес-план. Эксплуатационная стадия. Она начинается вместе с первыми фактическими действиями. Это покупка оборудования, аренда или приобретение недвижимости, заключение партнерских договоров и прочее. Общие характеристики проекта напрямую связаны с продолжительностью этой стадии.

    Многие специалисты настаивают на том, что инвестиционный проект имеет еще одну фазу, которая является переходящей между двумя описанными. Инвестиционная фаза это широкий перечень задач, касающийся управления делом. Сюда можно отнести формирование финансовой и правовой основ, решение организационных задач. На этой стадии работы назначаются руководство и администрация, нанимается и обучается персонал. Внешняя среда как один из факторов риска Оценка инвестиционных проектов это обобщенное понятие, которое довольно часто отделяется от внешней среды, в которой работает и развивается проект.

    заимосвязь компонентов отличается наличием двух важных последствий: Сотрудники или менеджеры проекта должны с легкостью приспосабливаться к любым изменениям независимо от времени их наступления. Менеджеры предприятия должны по возможности оказывать влияние на изменение внешней обстановки с выгодой для проекта. Эффективность инвестиционного проекта также будет зависеть еще и от того, насколько детально и внимательно были оценены и проконтролированы внешние потенциально важные факторы воздействия.

    Специалисты рекомендуют обращать внимание на такие моменты, как инфляция и возможность реализации проекта в любой из валют мира, перспективы для видоизменения системы налогообложения и поднятие либо снижение процентных ставок. К числу второстепенных внешних факторов, на основе которых должна проводиться оценка эффективности инвестиционных проектов, стоит отнести инфраструктуру региона, где расположен объект, и нормативно-правовую региональную базу, отношение федеральных и муниципальных властей к реализации определенного вида деятельности.

    Оценка проектов Специфика, этапы и особенности использования значений экономической эффективности проектов постоянно меняются и требуют систематического изучения. Это обосновано двумя тенденциями. По одной из них, инвестиционный проект может выступать либо в качестве самостоятельной единицы для оценки, либо в формате элемента собственности, который в затратном варианте оценивается вместе с техническими ресурсами и интеллектуальными. Второе направление предусматривает оценку с целью в дальнейшем купить или продать собственность.

    Потенциальный владелец объекта рассматривает направление для инвестирования, сопоставляя предполагаемую сумму вложений с доходами, затратами и фактической ценой. Процесс дисконтирования в данной ситуации будет реализован в формате прибыльного подхода, который требует постоянной корректировки. Оценка инвестиционных проектов может осуществляться на основании большого количества факторов. Это и ситуация на рынке инвестирования, и фактическое состояние дел в этой сфере, и профессиональные интересы и способности инвестора, и финансовая состоятельность самого проекта, и геополитические факторы, и многое другое. Это то, что связано с личными предпочтениями и интересами инвестора.

    На практике применяются универсальные схемы и формулы, которые в числовых значениях и в материальных показателях способны явно открыть привлекательность того или иного направления. Четкие расчеты позволяют получить объективный ответ на вопрос, способен ли проект, в который планируется вложить деньги, принести хорошую прибыль, с легкостью перекрывающую любые расходы. Простая форма расчета инвестиций Финансирование инвестиционных проектов с точки зрения владельца капитала это отказ от получения сиюминутной прибыли ради более высоких доходов в будущем. Проблема оценки привлекательности направления заключается в многостороннем анализе вложений и денежного потока, который они должны обеспечить.

    Задача аналитика заключается в том, чтобы определить, насколько предполагаемые результаты деятельности конкретного объекта соответствуют ожиданиям самого инвестора. Принятие решения относительно инвестирования допускается только при наличии информации о полном возмещении расходов, о соответствии размера дополнительной прибыли уровню риска, о вероятности достижения поставленной цели. Расчетные методы инвестиционных проектов подразделяются на простые (или статистические) и на усложненные, базирующиеся на изменении стоимости денег в определенном временном промежутке.

    Простые методы оценки были широко распространены в советской практике. Экономическая рациональность материальных вливаний основывалась на системе показателей, которые соответствовали фактическим условиям хозяйствования.

    Сюда можно отнести: Коэффициент эффективности вложений. Формула: эффективность проекта = годовая прибыль : размер вложений. Срок окупаемости.

    Формула: срок окупаемости = размер вложений : годовая прибыль. Сравнительная экономическая эффективность на базе минимизации затрат.

    Формула: экономическая эффективность = текущие расходы + нормативный коэффициент эффективности капитальные вложения по каждому из вариантов.

    Инвестиционный процесс имеет уникальную характеристику разрыв во времени. От момента вложения средств до момента получения прибыли на руки должен пройти определенный промежуток времени. Расчет инвестиционного проекта по простой, отечественной схеме является необъективным, так как он упускает столь значимый аспект, как время. Сложная форма расчета рентабельности проекта

    Принятие рыночных отношений и новых законодательных актов в отношении инвесторской деятельности открыли перед вкладчиками новые просторы для деятельности: Широкий ассортимент объектов для инвестирования. Дополнительные критерии оценки направлений для вложения средств. Уникальные источники финансирования. Глубокие критерии объектов, позволяющие оценить эффективность инвестиционного проекта. Возможность разнопланово использовать итоги работы. Отсюда простой вывод - при оценке любого проекта важно брать во внимание внешние факторы. Суть сложного метода оценки базируется на том, что денежные потоки на приход и на расход не оцениваются как единое целое, а являются вполне самостоятельными величинами. Объективная оценка возможна только тогда, когда затраты по конкретному проекту сопоставляются с прибылью на момент осуществления расходов. Таким образом, учитываются риски инвестиционных проектов, доходы дисконтируются. Экономическая оценка позволяет определить привлекательность направления по сравнению с другими отраслями, доступными для вложения средств. Оценка проекта по сложной методике предусматривает изучение таких показателей, как: Период окупаемости. Чистая стоимость доходов в данный момент времени. Ставка доходности (или коэффициент рентабельности). Внутренняя ставка прибыльности. Ставка прибыльности финансового менеджмента. Рациональную оценку сферы инвестирования в современной экономике удается выставить только с учетом всего спектра показателей. Экономическая суть каждого направления разная.

    Аналитику доступна информация о разных гранях проекта, что делает возможным вынесение решения исключительно путем сопоставления всех значений. Эффективность проекта: виды и специфика Реализация инвестиционных проектов допускается только после их комплексной оценки, которая может проводиться на основе ряда критериев, начиная от масштабности и заканчивая заинтересованностью инвестора. Главным показателем рентабельности направления является эффективность. Рационализм позволяет в дальнейшем получить от инвестиций не только экономическую выгоду, но и внеэкономическую, в частности снятие социальной напряженности.

    Эксперты рекомендуют по каждому из потенциальных направлений для вложения средств оценивать одновременно несколько типов эффективности, таких как: Общая эффективность, которая подразделяется на социально-экономическую и коммерческую. Эффективность участия, включающая эффективность для предприятий, для инвесторов, которые в перспективе будут приобретать акции, для крупных компаний и даже для государственных структур. Что диктует современная рыночная экономика? Любой инвестиционный проект в современных условиях рыночной экономики должен рассматриваться одновременно с большого количества сторон.

    Принципы и методы, которые позволяют провести аналитику направления, следующие: Моделирование потоков средств, ресурсов и продукции с услугами. Анализ рынка с финансовым состоянием предприятия включительно. Уровень доверия к руководству проекта. Воздействие реализуемого проекта на окружающую среду. Сопоставление грядущих расходов с результатами. Оно базируется на ориентации и на достижении нормы прибыли в соответствии с размером капитала. Расчет потенциальных расходов и доходов, их соизмеримость и экономическая ценность на начальном этапе реализации проекта и на финишной его стадии. Оценка вероятности воздействия на ситуацию инфляции. В том числе риски, связанные с задержкой платежей и прочие моменты, которые могут оказать прямое воздействие на ценность используемых материальных ресурсов. Рассмотрение неопределенности, включая риски инвестиционных проектов. Комплексный анализ и минимизация рисков После расчетов и создания бизнес-плана необходимо ответить на вопрос, способно ли предприятие в полном объеме реализовать задумку.

    Рациональный ответ помогает найти комплексный анализ экономической отрасли, в рамках которой и существует данный проект. Важна оценка конкурирующих организаций в данном направлении. Для стран Запада характерно для оценки отрасли в целом использовать следующие критерии: зрелость направления; место, которое предприятие занимает в конкретном сегменте деятельности. Оценивая уровень конкурентоспособности проекта в целевом сегменте, получается не только определить его жизненный цикл. Перед инвесторами открываются максимально эффективные направления вложения средств, которые позволят поднять организацию на более высокий уровень. Стадия предварительной оценки объекта хоть и не затягивается на продолжительное время, но является весьма важной. При широкой разноплановости организаций общая схема предварительного анализа сводится к одному единственному сценарию, который предусматривает проведение ряда мероприятий, направленных на оценку коммерческой выполняемости проекта, технической и финансовой, а также экономической и институциональной. Последними анализируются риски. Если итоги анализа не соответствуют ожиданиям, направление не закрывается. Допускается внесение определенных корректировок с дальнейшим анализом, который будет осуществлен с самого начала.

    Подобная круговая схема оценки может повторяться до момента получения удовлетворительного результата расчетов. Даже если показатели инвестиционного проекта получились положительными, их стоит сравнить с данными других проектов аналогичного типа. Есть высокая вероятность того, что другие направления окажутся более привлекательными, способными принести отдачу в более короткие сроки. Для того чтобы максимально точно определить выгодное направление для вложения средств, нужно проделать огромный объем работы. Когда разговор заходит об инвестировании в крупные коммерческие проекты, такие как заводы или перерабатывающие производства, процесс аналитики ситуации на объекте может затягиваться на полгода, а то и более.

    От точности и объективности расчетов будет зависеть прибыль инвестора и размер рисков. Риски проектов Абсолютно все экономические инвестиционные проекты имеют прямое отношение к рискам самого разного характера. Уровень их влияния на деятельность объекта может возрастать в связи с радикальными изменениями в экономике государства, в связи с волатильностью конъюнктуры рынка, вследствие появления многочисленного количества инновационных направлений для инвестирования. В основе интеграционного риска реального процесса инвестирования лежат проектные риски. Они связаны с фактическими действиями.

    В системе показателей оценки объектов уровень рисков занимает третью по важности позицию. Реальные риски проектов подразумевают вероятность образования неблагоприятных финансовых обстоятельств в формате утраты ожидаемого инвесторского дохода при неопределенности его реализации. Оценка эффективности инвестиционных проектов невозможна без рассмотрения рисков, которые, в свою очередь, имеют характерные особенности: Интегрированный характер. Совокупный показатель риска состоит из большого количества коэффициентов, рассчитываемых по всем видам второстепенных рисков. Объективность возникновения. Риски свойственны для каждого из инвесторских направлений, независимо от спецификации деятельности и сферы. Разнообразная видовая структура.

    На каждом этапе реализации инвестиционного проекта могут возникать разнообразные типы рисков, которые стоит оценивать с ориентацией на разные стадии реализации деятельности. Крепкая связь с коммерческими вопросами. Привязка к продолжительности существования определенного объекта. Кардинальные изменения показателя относительно одноплановых проектов. Тут же стоит добавить, что оценивать риски по конкретному инвестиционному проекту крайне проблематично в силу ограниченного количества информации. Более того, на рынке недостаточно индикаторов, которые бы помогли осуществить максимально точные расчеты, позволяющие оценить инвестиционный проект.

    Пример эффективного капиталовложения всегда подкрепляется дополнительными расходами на оценку ситуации, на аналитику, на привлечение аудиторских компаний. Не только документация по объекту должна быть в идеале, но и сама фактическая работа проекта должна соответствовать имеющимся данным. Инвестиционный проект: пример На практике инвестиционные проекты являются документами, которые детализировано описывают определенную бизнес-деятельность, начиная с этапа планирования и заканчивая получением определенных результатов. В качестве примера инвестиционного проекта можно привести возведение жилого комплекса.

    Инвестирование будет осуществляться в строительство. Для вхождения в проект необходимо выделить средства на покупку земельного участка, на строительные материалы, оплату труда рабочих и прочие моменты. Прибыльность проекта будет сформирована путем реализации готовых к эксплуатации квадратных метров и продажи мест для парковки. В качестве другого примера можно использовать вложение средств в завод пивоварения. Цель вложения будет заключаться в модернизации производственных линий и в дальнейшей реализации пива. Для достижения оптимальных показателей доходности стоит осуществить переоборудование, расширение старых и формирование новых рынков сбыта. Важные моменты это расширение ассортимента и проведение комплекса маркетинговых мероприятий. Центром инвестиционного проекта может выступить любая компания и любое предприятие. Главное, чтобы рационально оценить эффективность вложений, нужно применить все описанные выше показатели к приоритетному направлению.

    Отправной точкой для обоснования этого тезиса служит понятие жизненного цикла. Традиционный жизненный цикл продукта складывается из стадий изобретения, внедрения, роста, зрелости и упадка. Схожие этапы характерны и для жизненного цикла организации. Однако закономерности последовательного прохождения стадий соблюдаются отнюдь не всегда, как продукт, так и предприятие, могут не достичь этапов роста и зрелости: новый продукт остается невостребованным, предприятие прекращает свою деятельность по воле собственников или в результате банкротства. Напротив, продукт или предприятие могут вернуться к стадиям роста и зрелости, когда происходит обновление на основе инноваций.

    Жизненный цикл фирмы превышает циклы продуктов при условии, что она снимает с производства продукцию, не удовлетворяющую запросам потребителей, заменяет устаревающую технологию и технику, иными словами, осуществляет продуктовые и процессные инновации. Циклы жизни продуктов представляют собой стадии конкурентного преимущества предприятия. В свою очередь, постановка на производство нового изделия, обновление технологической базы предполагает реализацию инвестиционных проектов, которые также имеют свой жизненный цикл, взаимосвязанный с циклами жизни продуктов (табл.1).


    Таблица 1 Взаимосвязи жизненных циклов продукта и инвестиционногопроекта: статическое представление

    Этапы жизненного цикла продуктаПроцессыСтадии жизненного цикла проектаИзобретениеНИОКР, маркетингПрединвестиционнаяВнедрениеОрганизационно-технологическая
    подготовка нового производстваИнвестиционнаяРостПроизводство
    Продвижение на рынок
    Эксплуатация потребителем,
    ремонты, обслуживаниеЭксплуатационнаяЗрелостьУпадокУтилизация
    Сопоставление отдельного проекта и продукта дает возможность показать взаимосвязь между их жизненными циклами, но не позволяет отразить их динамику. Между тем, поддерживать конкурентное преимущество эпизодически невозможно, инвестиции превращаются в элементы управляемого процесса, существуя параллельно, и сменяя друг друга. Таблица 2 иллюстрирует взаимосвязи жизненных циклов продуктов и проектов в рамках динамического подхода.

    Таблица 2 - Взаимосвязь жизненных циклов продуктов и инвестиционныхпроектов: динамическое представление


    Условные обозначения к таблице 2: И изобретение (маркетинг и НИОКР); О освоение (организационно-техническая подготовка производства); П производство; Э эксплуатация потребителем; У утилизация; Пн предынвестиционная стадия проекта; Ин инвестиционная стадия; Эк эксплуатационная стадия.

    Анализ взаимосвязей всех трех типов жизненных циклов (рис. 1) позволяет сделать вывод, касающийся роли инвестиций в деятельности предприятия: если инновации является условием, то инвестиции средством поддержания конкурентного преимущества, повышения уровня рыночного и технического развития, и на этой основе продления его жизненного цикла.


    Рисунок 1 Границы и взаимосвязи жизненных циклов фирмы, продуктови инвестиционных проектов


    Условные обозначения к рисунку 1:1 жизненный
    цикл фирмы;2, 3 жизненные циклы продуктов A и В;4 жизненный цикл инвестиционного проекта, связанного с расширением объемов производства продукта В.
    До этого момента речь шла о повышении рыночных позиций предприятия и совершенствовании применяемой техники, без которого производство конкурентоспособной продукции невозможно. Однако инвестиции обеспечивают повышение и социального уровня развития, что проявляется, во-первых, в росте уровня жизни, которое достигается благодаря совершенствованию продуктов, во-вторых, в развитии человека работника предприятия.

    Социально-ориентированные проекты финансируются из дохода, полученного по проектам коммерческим, инвестиции дают материальную основу для повышения уровня социального развития. Кроме того, процесс поиска новых видов продуктов, совершенствование технологии, требует творческого труда, обусловливает повышение роли работников особого типа инноваторов [1, с. 18]. У предприятия возникает объективная потребность в развитии личности работника, социально-ориентированные инвестиции становятся неотъемлемым элементом его деятельности.

    Потенциал инвестиций как средства развития реализуется в процессе инвестиционной деятельности организации, в котором, по мнению автора, определяющее значение имеет тип инвестиционной политики фирмы. Проблемы развития решаются в рамках системы стратегического управления предприятием, которая во времени разделяется на две составляющие: формирование стратегии и управление её реализацией. Политика в этой системе выполняет координирующую роль, устанавливая направления и приоритеты инвестиционной деятельности. С этих позиций инвестиционную политику можно определить как общую линию,
    ведущую к повышению уровня развития организации, руководство
    по выбору приоритетных направлений инвестиций, разработке и исполнению планов и проектов.
    По своему типу инвестиционная политика может быть различна, основой для составления ее типологии служит видовая структура инвестиций.
    Описание множества видов инвестиций приводится в работах зарубежных и российских исследователей: Л.Дж. Гитмана и М.Д. Джонка [2], Г. Бирмана и С. Шмидта [3], С.В. Валдайцева [4], Н. М. Мухетдиновой [5] А.С. Булатова [6] и других. Однако при характеристике видов вложений не всегда указывается принцип группировки, иногда происходит смешение разных классификационных признаков (в частности: «инвестиции бывают рисковые, прямые, портфельные, аннуитет» [7, с. 93]). Для составления типологии представляется целесообразным использовать следующую систематизированную классификацию инвестиций (табл. 3)


    Таблица 3 Классификация инвестиций и типы инвестиционной политики

    Виды инвестицийХарактеристикаОсобенностиТип инвестиционной политики1. По направлению вложения (по объектам инвестирования)РеальныеИнвестиции, направленные в формирование основного капитала, материально-вещественных элементов оборотного капитала, инвестиции в человеческий капиталЯвляются источником развития, обеспечивают поступательное экономическое развитие и ростСозидательнаяФинансовыеОперации с ценными бумагами и финансовыми инструментами.Не создают полезного продукта. В определенных условиях преобразуются в реальныеСпекулятивная2. По целямИнвестиции «выживания»Направлены на реализацию целей выживанияМинимальны, осуществляются эпизодическиПолитика выживанияИнвестиции «развития»Направлены на реализацию целей развитияЗначительны, осуществляются непрерывноПолитика развития3. По степени контроля над объектом инвестированияПрямыеЛюбые виды инвестиций, позволяющие участвовать в управлении и дающие значительную степень контроля над объектом вложенийЗначительное воздействие на отношения собственности и состояние конкуренцииАгрессивнаяНепрямые (портфельные)Любые виды вложений, в предприятие, остающееся неподконтрольным инвестору.Не оказывают существенного влияния на деятельность объекта вложений, дают право на часть дохода.Умеренная4. По типу источников финансированияСобственные и приравненные к нимВзносы в уставный капитал, прибыльНе ведут к оттоку средств в будущем, для масштабных вложений могут быть недостаточныПассивнаяЗаемныеЗаймы и кредитыВедут к оттоку средств в будущем, необходимы при масштабных вложенияхАктивная5. По срокамДолгосрочныеВложения средств на 5-10 лет и болееРеализация программ развитияДолгосрочнаяСреднесрочныеВложения средств на год или несколько летВложения в инвестиционные проекты, обновление основных средств и НМАСреднесрочнаяКраткосрочныеВложения средств на период до 1 годаФинансовые вложения, инвестиции в быстро окупаемые проекты, в оборотные средстваКраткосрочная6. По уровню рискаНадежныеСвязаны с минимальным рискомПриносят относительно невысокий доход, вероятность получения которого вполне определеннаОсторожнаяКомпромиссныеСвязаны с риском, уровень которого оценен как допустимыйОбеспечивают оптимальное соотношение риска и доходностиВзвешеннаяРисковыеСвязаны с риском, уровень которого оценен как критический и катастрофическийХарактерна неопределенность и высокая изменчивость результатовРискованная7. По уровню новизны инвестиционных объектовЗамещающие инвестицииСвязана с традиционными инвестиционными объектами (заменой изношенного оборудования, освоением выпуска продукции, находящейся на стадии зрелости), мнимыми инновациямиОбеспечивают простое воспроизводство, могут способствовать экономическому росту без перехода на качественно новый уровень развитияТрадиционнаяИнновационные инвестицииСвязаны с вложениями в разработку и внедрение инновационных объектов, реализацией базисных и улучшающих инноваций, продуктовых либо процессныхОбеспечивают экономический рост с одновременным накоплением количественных изменений, достаточных для перехода на качественно новый уровень развитияИнновационная

    Повышению уровня развития служит не любая инвестиционная политика, а именно политика развития, основой для характеристики которой служит рассмотрение целей фирмы, понимаемых как ее предполагаемое будущее состояние, желаемый результат.

    При всем многообразии конкретных целевых установок их можно разделить на цели выживания и развития.

    При формулировке целей выживания конечное состояние предприятия видится в сохранении достигнутого, поддержании стабильных объемов выпуска, достигнутой доли рынка, уровня производительности и оплаты труды либо в постепенном снижении темпов роста в надежде на возможное улучшение в будущем. В условиях экономических кризисов или высоко конкурентного рынка целям выживания часто отдается приоритет. Инвестиции не осуществляются, носят случайный, эпизодический, вынужденный характер (политика выживания).

    Цели развития предполагают позитивную динамику финансово-экономических и социально-экономических показателей. Они различаются в зависимости от их содержания и специфики организации и могут предполагать:

    достижение высокого уровня технического развития, что проявляется в состоянии применяемого оборудования и технологий степени их новизны, производительности, завершенности производственного цикла, степени технологической сложности производимой продукции, высоком уровне ее качества;

    достижение высокого уровня финансово-экономического развития, что проявляется в росте конкурентоспособности продукции, увеличении доли рынка, расширении объемов производства, улучшении финансовых результатов и финансового состояния;

    достижение высокого уровня социального развития, которое проявляется в гуманизации результатов производства и процессов управления.

    Инвестиции системны и имеют определенную направленность, в зависимости от которой инвестиционная политика может быть охарактеризована и по другим рассмотренным признакам. Так, повышению уровня научно-технического и экономического развития способствует инновационная политика, ориентированная на внедрение инноваций-процессов и инноваций-продуктов. Улучшение рыночных позиций обеспечивает политика, ориентированная на спрос. Инвестиционная политика развития характеризуется внешней и внутренней социальной направленностью (под внешней понимается гуманизация результатов производства, под внутренней гуманизация процесса управления). Присутствие одной из составляющих не предполагает обязательность и другой. Но если в целях, направлениях инвестиций и распределения доходов от них прослеживается стремление одновременно к гуманизации и результатов производства, и процесса управления, инвестиционную политику предприятия следует признать гуманистической.

    Все выделенные свойства составляют частные признаки инвестиционной политики. Но развитие не может быть односторонним, поэтому инвестиционная политика развития является одновременно инновационной, ориентированной на спрос и гуманистической. Она может быть рискованной или взвешенной, долгосрочной или среднесрочной, допускать использование альтернативных источников финансирования, но должна быть только созидательной. Такое понимание инвестиционной политики вовсе не требует отказаться от финансовых вложений, но развивающей не может быть признана спекулятивная инвестиционная политика и агрессивная политика прямого инвестирования.

    Определение инвестиционной политики развития позволяет сформулировать ее основные принципы:

    1. адекватность целям развития инновационность, ориентация на спрос и социальная направленность не будут обеспечены, если выбраны иные цели;
    2. легитимность любые инвестиционные мероприятия соответствуют законодательству Российской Федерации;
    3. интеграция планомерных и рыночных методов эффективное управление инвестициями требует упорядочения целей и согласования действий, в то же время, ориентация на спрос не позволяет «уклоняться от вотума рынка… и пренебрегать потребительской волей» [8, с.41];
    4. ресурсное, информационно-аналитическое, кадровое обеспечение, гибкость успешная реализация планов возможна при условии их обеспеченности финансовыми, материальными, трудовыми ресурсами; адаптация к изменениям внешней среды требует хорошего информационного и аналитического обеспечения, оперативной корректировки планов, их гибкости;
    5. ответственность лиц, принимающих инвестиционные решения, за их последствия перед обществом, персоналом, фирмой; ответственность исполнителей за реализацию принятых решений;
    6. системность инвестиционная политика выступает связующим звеном между исходным и желаемым конечным состоянием предприятия, целями, ресурсами, субъектом и объектом управления, помогает реагировать на изменения внешней среды, направляет процесс преобразования инвестиций.

    Следует заметить, что инвестиционную политику развития нельзя рассматривать в отрыве от общей структуры системы управления инвестициями на предприятии, в которую входит ряд подсистем: целевая, обеспечивающая, управляющая, управляемая, детальное исследование которых проведено автором ранее [9].

    Определим инвестиционную активность как механизм, опосредующий связи в существующих условиях и возможностях, с одной стороны, и результатах инвестирования, с другой. Сочетание абсолютных и относительных, динамических и структурных характеристик необходимо при изучении инвестиционной активности, ограничивать её содержание только объемами инвестиций неверно. При рассмотрении структурных характеристик имеет значение, прежде всего, распределение по типам инвесторов и по направленности вложений (по отраслям и типам проектов). Для оценки успешности реализации стратегических целей недостаточно установить факт роста инвестиций, необходимо учитывать, из каких источников они привлечены, и видеть, что эти вложения направлены в сферы, приоритетные для развития региона.

    Перейти к характеристикам первой и третьей стадий инвестиционной деятельности позволяют подходы к рассмотрению инвестиционной активности во взаимосвязи с категориями инвестиционного климата и инвестиционной привлекательности. В определениях, представленных в таблице 2, ясно обозначена роль инвестиционной активности как результативного признака по отношению к аргументу инвестиционной привлекательности. При этом инвестиционный климат авторы рассматривают как совокупность инвестиционной привлекательности и активности. Такое понимание отражает подход, реализованный И.В. Гришиной, И.И. Ройзманом и А.Г. Шахназаровым в процессе разработки методики комплексной оценки инвестиционной привлекательности и инвестиционной активности регионов России, получивший широкую известность и признание. Высоко оценивая исследования ученых, следует все же сказать, что зависимость инвестиционной активности от инвестиционной привлекательности проявляется при их рассмотрении в статике, в динамике связь взаимная.

    Чтобы обосновать это, сопоставим понятия инвестиционного климата и привлекательности (таблицы 4 и 5).


    Таблица 4 Подходы к пониманию инвестиционного климата

    ПодходОпределения и характеристикиСовокупность параметров, определяющая инвестиционную привлекательность и возможности развитияЕгорова Т.Н., Шманёв С.В.: «Инвестиционный климат это совокупность макро-, мезо- и микро-параметров, которыми определяется инвестиционная привлекательность объекта инвестирования, его инвестиционный потенциал и условия деятельности инвесторов, и характеризующая возможности экономической системы к развитию и расширению инвестиционной деятельности» [8]

    Сукиасян А.А.: «Под инвестиционным климатом следует понимать условия осуществления инвестиционной деятельности, характеризующиеся инвестиционной привлекательностью, инвестиционной активностью и эффективностью инвестиционной деятельности» [24]Совокупность условий, определяющих масштабы привлечения инвестиций, совокупность инвестиционной привлекательности и инвестиционной активностиИ.В. Гришина, И.И. Ройзман, А.Г. Шахназаров: «Инвестиционный климат региона РФ представляет собой сложившуюся за ряд лет совокупность различных социально-экономических, природных, экологических, политических и др. условий, определяющих масштабы (объем и темпы) привлечения инвестиций в основной капитал данного региона РФ. Инвестиционный климат состоит из двух компонентов инвестиционной привлекательности региона и инвестиционной активности в нем» [6]Система условий и возможностей для привлечения инвестиций, обеспечения интенсивной инвестиционной деятельности, совокупность инвестиционной привлекательности и инвестиционной активностиВ.Н. Мякшин: «Инвестиционный климат…представляет собой систему различных объективных условий и возможностей для привлечения инвестиций в экономику региона и обеспечения интенсивности инвестиционной деятельности, сложившихся под влиянием комплекса факторов (политико-экономических, социальных, природно-ресурсных, производственно-финансовых факторов, а также факторов развития инновационных, институциональных, инфраструктурных). Инвестиционный климат, таким образом, представляет собой совокупность взаимосвязанных компонентов: инвестиционной привлекательности и инвестиционной активности» [17]Особая подсистема, обеспечивающая создание предпосылок инвестирования, совокупность условий, определяющих инвестиционную привлекательностьА.Н. Плотников, Д.А. Плотников.: «Инвестиционный климат особая подсистема в институциональной системе экономики, призванная создать предпосылки для наилучшего использования общественно-экономических отношений в развитии и научно-технологическом обновлении производительных сил общества через активную инвестиционную деятельность. Другими словами, это состояние среды, в которую вкладываются средства, а именно совокупность экономических, политических, юридических, организационно-правовых, социальных, культурных, бытовых и других условий, определяющих силу притяжения или отторжения инвестиций; это совокупность вышеперечисленных условий, которые определяют степень риска вложений и возможность их эффективного использования. Инвестиционный климат, по сути, характеризует инвестиционную привлекательность региона» [19]Совокупность предпосылок, определяющих привлекательность и целесообразность инвестицийЛ.А. Сафонова, Г.Н. Смоловик: «Под инвестиционным климатом понимается обобщенная характеристика совокупности социальных, экономических, организационных предпосылок, предопределяющих привлекательность и целесообразность инвестирования в ту или иную систему» [22]

    Таблица 5 Подходы к пониманию инвестиционной привлекательности

    ПодходОпределения и характеристикиСовокупность признаков свойств системы, обусловливающих спрос на инвестицииЕгорова Т.Н., Шманёв С.В.: «Под инвестиционной привлекательностью экономической системы следует понимать совокупность возможностей системы, а также ее признаков, свойств и средств, которой обусловлен потенциальный платежеспособный спрос на инвестиции» [8]Совокупность признаков, возможностей и ограничений, обусловливающих способность к привлечению инвестицийИ.В. Гришина, И.И. Ройзман, А.Г. Шахназаров: «Инвестиционная привлекательность региона представляет собой совокупность различных объективных признаков, средств, возможностей и ограничений, обусловливающих интенсивность привлечения инвестиций в основной капитал региона» [6]

    В.В. Филатов, А.Ю. Дорофеев: «Инвестиционная привлекательность региона это характеристика способности региона к привлечению инвестиций в сложившихся социально-экономических условиях в стране» [26]Совокупность характеристик состояния и динамики экономических процессов, обусловленных состоянием инвестиционного климата и способностью к достижению эффектаС.П. Бараненко, К.Д. Бусыгин: «инвестиционная привлекательность макроэкономического уровня может быть интерпретирована как совокупность характеристик состояния и динамики экономических процессов, детерминированных состоянием инвестиционного климата и потенциальной способностью привлечения и освоения суммы необходимых ресурсов, направляемых в развитие отраслей и секторов национальной экономики, позволяющей получить максимизацию положительно оцениваемых социально-экономических выгод» [2]Характеристика среды инвестирования, отражение субъективного восприятия инвестораВ.В. Литвинова: «Инвестиционная привлекательность региона представляет собой интегральную характеристику среды инвестирования, формирующуюся на основании оценки инвестиционного потенциала и инвестиционного риска региона, отражающую субъективное восприятие региона потенциальным инвестором» [16]Совокупность критериев, побуждающих инвестораВ.Н. Мякшин: «Инвестиционная привлекательность это совокупность объективных признаков, средств, возможностей и ограничений, которые влияют на предпочтения инвестора в выборе объекта для инвестирования» [17]

    А.В. Печенкина: «Инвестиционная привлекательность любой территории и региона в частности определяется совокупностью свойств, которые представляют интерес для инвестора и обеспечивают удовлетворение его потребностей» [18]Совокупность условий, созданных государством инвесторам с целью развития экономики, определяется эффективностью инвестиций, их возможностью и целесообразностьюЛ.А. Сафонова, Г.Н. Смоловик: «С макроэкономической точки зрения под инвестиционной привлекательностью понимаются условия (экономические, правовые, политические, социальные), созданные государством всем субъектам хозяйствования, а также иностранным инвесторам с целью развития национальной экономики». «…инвестиционная привлекательность характеризуется, с одной стороны, экономической или коммерческой эффективностью инвестирования в тот или иной объект, реализующий определенный инвестиционный проект, с другой - возможностью и целесообразностью вложения средств с точки зрения социально-экономического развития территории» [22]


    Понимание инвестиционного климата разными авторами является близким это совокупность условий осуществления инвестиционной деятельности, факторов и возможностей, определяющих инвестиционную привлекательность. Обратим внимание на определение И.В. Гришиной, И.И. Ройзмана, А.Г. Шахназарова, в котором сказано, что эта совокупность условий, во-первых, сложившаяся за ряд лет и, во-вторых, определяющая масштабы привлечения инвестиций. Действительно, масштабы привлечения инвестиций для данного временного периода определяются накопленной совокупностью условий и возможностей, часть которых не зависит от результатов инвестиционной деятельности истекших лет (в частности, природные, географические, административно-правовые), а часть зависит прямо (инфраструктура, степень износа основных средств, численность занятых и другие). Эту совокупность, существующую в данный момент, можно рассматривать как аргумент, определяющий масштаб инвестиций (в качестве такого аргумента учеными определена инвестиционная привлекательность). В этом смысле инвестиционный климат, по сути, то же, что и инвестиционная привлекательность [19].

    Однако, инвестиционный климат и инвестиционная привлекательность, безусловно, различные понятия. Инвестиционный климат это объективная характеристика совокупности условий, факторов и возможностей осуществления инвестиционной деятельности на макро- и мезо-уровне, одинаковая для всех типов инвесторов, обусловливающая для них сопоставимые возможности выбора. Но инвестиции реализуются на микроуровне, даже инфраструктурные вложения это в любом случае проект, а на уровне предприятия или проекта инвестиционная привлекательность имеет место, а инвестиционный климат нет (вряд ли можно говорить всерьез об инвестиционном микро-климате на предприятии). Один и тот же объект может быть привлекательным для одной категории инвесторов, и не обладать этими характеристиками для других. Привлекательность отличают большая структурированность по уровням и типам, субъективность восприятия инвесторами и целевой характер.

    В определениях, приведенных в таблице 3, термин «целесообразность» используется во взаимосвязи с инвестиционной привлекательностью, а не с климатом. В определении инвестиционной привлекательности, напротив, часто подчеркивается её субъективный характер, взаимосвязь с предпочтениями и целями инвестора. В таблице 4 представлены определения, относящиеся к макро- и мезо- уровням инвестиционной привлекательности, на микроэкономическом уровне субъективный и целевой характер этой категории прослеживается еще более отчетливо. Инвестиционную привлекательность предприятия авторы определяют с точки зрения стратегического, портфельного, финансового инвестора, подходы к её оценке анализируют, исходя из возможности их применения для наиболее точного отражения экономических интересов [2, 22].

    Подчиненность целям и интересам это ориентирование на результат, величину и вероятность которого определяют, как правило, с использованием таких характеристик, как инвестиционный потенциал и риск (на микроуровне доходность и риск). Результат формируется и может быть оценен по истечении некоторого временного лага. Высокая результативность инвестиционной деятельности (в плане эффекта, эффективности, достижения неэкономических целей), определяемая качеством инвестиционной активности, повышает инвестиционную привлекательность в перспективе. Авторы [6] указывают на существование как текущей, так и перспективной привлекательности. Полагаем, что перспективную привлекательность можно рассматривать уже как функцию от качественных характеристик инвестиционной активности. Поскольку стадия формирования результата инвестиций является переходной, новый уровень инвестиционной привлекательности как составляющей инвестиционного климата воспроизводится уже в следующем цикле. Накоплением результатов определяется состояние инвестиционного климата в будущем в той его части, которая от них зависит. Это и позволяет говорить о существовании взаимных связей, прямых и обратных, в системе категорий инвестиционного климата, инвестиционной активности и инвестиционной привлекательности.

    Таким образом, при рассмотрении инвестиционной деятельности как основы региональной инвестиционной системы в качестве «входа», существующих в данный момент условий инвестирования, следует рассматривать инвестиционный климат, а инвестиционная привлекательность может быть оценена на «выходе», с учетом результативности инвестиционной деятельности, временного лага, в динамике (рисунок 2).


    Рисунок 2 Взаимосвязь стадий инвестиционной деятельности


    Для оперативного стимулирования инвестиционной активности на региональном уровне возможно воздействие на такие параметры инвестиционного климата, которые не зависят от накопленного результата предыдущих циклов, посредством мер регулирования инвестиционной деятельности. Этот фактор на стадии создания условий инвестирования активен, тогда как большая часть других пассивна в том понимании, что она определена итогами предыдущих периодов и характеризует устойчивое состояние системы на данный момент.

    При определении успешности работы по активизации инвестиционной деятельности нельзя оперировать только объемными характеристиками инвестиционной активности вне связи с их распределением по типам инвесторов и направлениям вложений, поскольку качество инвестиционной активности влияет на результативность инвестиций. Наличие изменений в показателях инвестиционной активности можно проследить на коротком временном интервале на изменения в текущих условиях инвестирования они реагируют в течение одного-двух лет, но о конечном результате, который должен выражаться в достижении целей (повышение инвестиционной привлекательности, экономический рост, социально-экономическое развитие), можно судить только по истечении временного лага.

    Очевидно, что ни на одной из стадий успех не гарантирован. Совокупность устойчивых характеристик (обеспеченность факторами, ресурсами, институциональные и инфраструктурные условия) и действующего фактора (регулирование инвестиционной деятельности) может обусловить сохранение того же объема инвестиций, его снижение или рост. На второй стадии снижение объемов инвестиций или отсутствие выраженной положительной динамики оценивается негативно, инвестиционная деятельность находится в режиме сужения, но и рост объемов инвестиций (в том числе среднедушевых) не обеспечивает достижения конечных целей, а только позволяет судить о расширении масштабов инвестиционной деятельности. На третьей стадии определяется характер динамики инвестиционной деятельности:

    1. снижение или отсутствие роста показателей, служащих индикаторами достижения целей, свидетельствует о сохранении режима сужения;
    2. повышение уровня или улучшение значений целевых показателей, происходящее с незначительным, невыраженным опережением или без опережения в сравнении с динамикой инвестиций, характеризует режим поглощения инвестиций, система функционирует стабильно, но уровень инвестиционной привлекательности не повышается, экономический рост и развитие не обеспечиваются;
    3. опережающий рост (улучшение) результативных показателей, свидетельствует о прогрессивном характере динамики инвестиционной деятельности, с точки зрения обеспечения экономического роста и (или) с точки зрения повышения уровня социально-экономического развития, в зависимости от содержания поставленных целей.



    1.2. Показатели и методы анализа инвестиционного проекта на предприятии


    Сущность оценки инвестиционного проекта заключается в адекватном определении сегодняшних затрат и будущих поступлений. Для анализа эффективности вложений применяется система показателей. Но необходимо учитывать, что решение об инвестировании применяется в настоящий момент, а значит, показатели проекта следует рассчитывать с учетом снижения ценности денег в будущем.

    Для того чтобы оценить инвестиционный проект, вам необходимо знать ставку дисконтирования. Она представляет собой ставку, по которой будущие денежные поступления приводятся к текущей стоимости. Ставка дисконтирования рассчитывается как сумма темпа инфляции, минимальной реальной нормы прибыли, которую желает получить инвестор, а также уровня риска вложений в проект.

    На рисунке 3 показаны основные принципы оценки эффективности ИП согласно «Методическим рекомендациям по оценке эффективности инвестиционных проектов и их отбору для финансирования» [6].




    Рисунок 3 - Основные принципы оценки эффективности ИП


    Для ведения инвестиционной деятельности требуется актуальная информация о рассматриваемых ИП. Актуальная информация включает в себя:

    • сведения об объектах и субъектах ИД;
    • факты, характеризующие результаты прошлых инвестиций;
    • события и процессы рыночной экономики, оказывающие влияние на конечные результаты ИД.

    В условиях динамично изменяющейся и развивающейся внешней и внутренней среды предприятия организационно-информационное обеспечение способствует формированию информационного пространства, внутри которого разного рода информация после обработки программно-аппаратными средствами становится более полной и достаточной для принятия оптимальных решений.В современном мире значительно возрастает роль информационных ресурсов. Благодаря информационным продуктам появляется возможность увеличить скорость информационного обмена, возможность географически удалить структурные подразделения предприятия.

    В настоящее время в России на государственном уровне основным методическим документом, регулирующим ИД, являются Методические рекомендации по оценке ИП [6]. Кроме того, среди основных методик, используемых для управления ИП, можно выделить следующие (Рисунок 4):


    Рисунок 4 - Основные методики для управления ИП


    Как уже упоминалось ранее, поддержка инвестиционных проектов, которые реализуются на территории Российской Федерации, регламентируется постановлением Правительства РФ «Об утверждении Программы поддержки инвестиционных проектов, реализуемых на территории Российской Федерации на основе проектного финансирования» (на 20 стр.). Целью данного документа является создание механизма поддержки ИП, реализуемых на территории РФ на основе проектного финансирования. Данный механизм поддержки ИП способствует увеличению объемов кредитования организаций реального сектора экономики на долгосрочных и льготных условиях.

    Цель «Руководства по подготовке промышленных технико-экономических исследований» (на 336 стр.) - предоставить развивающимся странам инструмент для повышения качества инвестиционных предложений и способствовать стандартизации промышленных технико-экономических исследований. Предложенная ЮНИДО методика построения бизнес-плана играет роль единой базы, универсального языка, позволяющего общаться между собой специалистам в области инвестиционного проектирования, финансового анализа, менеджерам компаний из различных стран мира.

    Программные продукты ориентированы на сопровождение и определение оптимальности ИП.Выбор определенного продукта, прежде всего, зависит от целей, которые преследует специалист.

    Согласно проведенному анализу статей, посвященных обзору программных продуктов для ведения инвестиционного анализа [3-5], а также «Методическим рекомендациям по оценке эффективности инвестиционных проектов и их отбору для финансирования» [6] до 2000 года выделялись следующие ПП:

    • COMFAR;
    • PROPSPIN;
    • PROJECT EXPERT;
    • Альт-Инвест;
    • ТЭО-Инвест;
    • Energy Invest;
    • FOCCAL;
    • ИНЭК-Холдинг.

    Исследуя современный российский рынок программных продуктов, следует сказать, что лишь некоторые из вышеперечисленных ПП существуют на сегодняшний день. Для ведения инвестиционных проектов выделяют следующие специализированные продукты:

    • Project Expert компании ООО "Эксперт Системс";
    • Альт-Инвест (СУММ) компании "Альт-Инвест";
    • "ТЭО-ИНВЕСТ" коллектива авторов Института Проблем Управления Российской Академии Наук;
    • COMFAR (Computer Model for Feasibility Analysis and Reporting), созданная в UNIDO.

    Вышеперечисленные программные продукты ориентированы на ведение и определение оптимальности инвестиционного проекта. Каждая программа имеет свой интерфейс, свои методы решения и дополнительные опции.

    Порядок работы со всеми ПП поддержки ИП примерно одинаков (Рисунок 5). Сначала вводится исходный набор параметров, характеризующих проект. Данная информация отражается в трех главных финансовых отчетах: отчете о прибылях и убытках, бухгалтерском балансе и отчете о движении денежных средств. После чего аналитик, работающий с программой, оценивает результаты и вводит исходные данные для новых расчетов в рамках текущего ИП.



    Рисунок 5 - Порядок работы с ПП


    При анализе инвестиционного проекта вам также следует рассчитать внутреннюю норму доходности (IRR). Она представляет собой такое значение коэффициента дисконтирования, при котором критерий NPV равен нулю. Экономический смысл данного расчета заключается в том, что внутренняя норма доходности показывает уровень расходов, связанных с данным проектом, который может допустить инвестор. Например, если проект финансируется за счет кредита, то норма доходности отражает верхнюю границу процентной ставки, превышение которой делает проект убыточным. Таким образом, если IRR выше цены источника капитала, необходимого для реализации проекта, то его следует принять, если ниже отвергнуть. Если критерий IRR равен относительной цене источника финансирования, то это означает, что проект не является ни прибыльным, ни убыточным. Иными словами, внутренняя норма доходности это пограничный показатель: если относительная цена капитала превышает его величину, то в результате реализации проекта невозможно будет обеспечить возврат вложений и их отдачу.

    Говоря о предприятии, которое занимается инвестиционными проектами и желает проверить финансовую состоятельность при их первичном отборе, необходимо определить какие способы управления проектом являются наиболее эффективными.

    Также можно воспользоваться методом условного выделения. Его лучше всего применять тогда, когда проект обособлен от предприятия физически и рассматривается как независимый. Для этого проект, который становится частью предприятия, представляют условно в качестве отдельного юридического лица со своими пассивами и активами, затратами и выручкой. Благодаря данному методу можно оценить эффективность бизнеса и его финансовую состоятельность. Открытым при этом остаётся вопрос о финансовом состоянии предприятия, которое осуществляет проект.

    Можно применить метод анализа изменений. Здесь анализируются только приращения (изменения), которые вносятся проект в данные по деятельности предприятия. Метод становится особенно удобным, когда сутью проекта является модернизация или расширение текущего производства. Причём целью проекта может быть как рост выручки (от увеличения качества продукции или объёмов), так и уменьшение текущих затрат. Задачей является сравнение прироста чистых доходов предприятия с инвестициями, которые требуются для обеспечения данного прироста.

    Также необходимо подумать о необходимости проведения метода объединения. Он заключается в анализе финансовой состоятельности фирмы, осуществляющей проект, и не затрагивает его эффективность. Особенно удобно применять метод, когда проект по масштабу сопоставим с масштабом действующего производства. За счет данного метода можно построить финансовый план предприятия, которое осуществляет инвестиционный проект.

    Можно воспользоваться методом наложения. Чтобы оценить им проект, сначала рассмотрите его отдельно (методом условного выделения), проанализируйте его экономическую эффективность и финансовую состоятельность, затем подготовьте финансовый план самого предприятия без проекта, и уже на уровне финансовой отчётности совместите результаты по настоящей деятельности предприятия и самому проекту.

    В современных экономических условиях понимание инвестиционной привлекательности предприятия и базирующиеся на нем методология и методика ей исследования не исчерпывается финансово-экономическими сторонами этого понятия. Под инвестиционной привлекательностью, по мнению автора, следует понимать это комплексную экономическую характеристику, которая характеризуется финансовым состоянием и деловой активностью, структурой капитала, формой корпоративного управления, уровнем спроса на продукцию и ее конкурентоспособностью, и находится под воздействием инвестиционной привлекательности страны, региона и отрасли.

    Модели и методы, базирующиеся на традиционном, узко-финансовом подходе к пониманию инвестиционной привлекательности предприятия, либо учитывающие преимущественно внутренние факторы, не позволяют с достаточной полнотой охарактеризовать её уровень и динамику, несмотря на технически строгую корректность применяемых методик расчета.

    Метод комплексной оценки, основанный на наиболее полном понимании категории инвестиционной привлекательности, и учитывающий комплекс количественных и качественных характеристик, внутренних и внешних параметров, позволил выявить, пусть и в первом приближении, причины недостаточности достигнутого уровня привлекательности для инвесторов.

    Однако при этом ни одна из рассмотренных методик в итоге не позволила в явном виде выявить и достаточно корректно оценить факторы, определившие данный уровень инвестиционной привлекательности конкретного предприятия и характер его динамики. По мнению автора, это объясняется именно спецификой анализируемой организации, которая, входя в состав промышленного холдинга и функционируя в условиях специфически специализированного рынка, испытывает воздействие факторов, не учтенных ни в одной из рассмотренных методик. Таким образом, на данном этапе исследования сформулирована конкретная задача дальнейших разработок адаптация имеющегося либо разработка полностью авторского методического инструментария, применимого для оценки инвестиционной привлекательности предприятия с учетом его положения в уровневой структуре инвестиционной привлекательности (страна регион отрасль предприятие проект или объект), специфики корпоративного управления и рыночных позиций.


    1.3. Финансовая оценка эффективности инвестиционного проекта на предприятии


    Реализация инвестиционных целей требует формировать инвестиционные проекты, обеспечивающие инвестора и других участников проекта нужными сведениями, чтобы принять решение об инвестировании.

    Концепция инвестиционного проекта (investment project) рассматривается в двух смыслах:

    1. как мероприятия (деятельность), которое предполагает реализацию комплекса конкретных мер, чтобы обеспечить достижение намеченных целей;

    2. как система, которая включает в себя комплект организационных, правовых и расчетно-финансовых документов, которые необходимы при исполнении каких-то шагов или описывают эти шаги.

    В широком смысле под инвестпроектом понимается программа или план. В самом общем смысле инвестиционным проектом называется план или программа капиталовложения в целях получения прибыли в последующем.

    Что касается нормативных актов, то Федеральный Закон «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемый в форме капитальных вложений» дает нижеследующее определение:

    «Инвестиционный проект обоснование экономической целесообразности, объёма и сроков осуществления капитальных вложений, в том числе необходимая проектно-сметная документация, разработанная в соответствии с законодательством РФ и установленными в установленном порядке стандартами (нормами), а также описание практических действий по осуществлению инвестиций (бизнес-план)» [1].

    Инвестиционный проект предназначен для того, чтобы способствовать предпринимателям и инвесторам в решении четырех основных задач:

    1. изучить объемы и перспективу нового рынка сбыта;
    2. дать оценку затратам по производству и сбыту нужной для данного рынка продукции, сопоставить их с будущими потенциальными ценами продажи для определения прибыльность планируемого дела;
    3. выявить все вероятные «нюансы», ожидающие на пути реализации нового дела;
    4. определить перечень необходимых показателей и сигналов, на которых будет основываться оценка деятельности предприятия.

    Правильным образом составленный инвестпроект в общем должен ответить на главный вопрос: следует ли инвестировать средства в данное дело и будет ли получена прибыль от него вообще? Весьма важным моментом является оформление инвестиционного проекта на бумагу согласно общепринятым требованиям и проведение требуемых расчетов это поможет заблаговременно определить проблемные моменты и оценить насколько они преодолимы, а также понять, где нужно подстраховаться.

    На практике существуют различные способы классификации инвестпроектов в зависимости от того, какой показатель (признак) является базой для классификации.

    Так, исходя из степени взаимного влияния инвестпроекты (ИП) разделяются на:

    1. независимые, где принятие одного проекта не окажет влияние на решение о принятии другого. Для того чтобы два инвестпроекта были независимыми должно соблюдаться два условия:
    2. наличие возможностей (технических, технологических) для осуществления проекта А не смотря на то, что будет ли проект В принят или нет.
    3. принятие или не принятие проекта В не зависит от ожидаемых денежных потоков по проекту А.
    4. альтернативные (взаимоисключающие), когда два или более оцениваемых проектов не могут быть осуществлены параллельно, и принятие первого автоматически предполагает отказ от второго проекта;
    5. взаимодополняющие означает лишь совместную реализацию нескольких проектов. Эти проекты могут быть разделены на комплементарные (принятие одного проекта увеличивает доходы от остальных проектов) и замещаемые (новый проект приведет к определенному сокращению поступлений от других проектов)

    В зависимости от степени влияния на внутренние или внешние рынки инвестиционные проекты разделяются на следующее:

    1. глобальные (global) проекты, от реализации которых существенно изменится социально-экономическая или экологическая ситуация в мире;
    2. крупномасштабные (large-scale) проекты, осуществление которых окажет значительное влияние на экономическое, социальное и экологическое положение в отдельно взятой стране;
    3. региональные (regional) проекты, осуществление которых окажет значительное влияние на экономическое, социальное и экологическое положение в определённом регионе, городе или отрасли;
    4. локальные (local) проекты, реализация которых не может существенно повлиять на социально-экономическую или экологическую ситуацию в определённых регионах и городах, на ценовую конъюнктуру на товарных ранках.

    Согласно срокам реализации различаются:

    1. краткосрочные (short-term) инвестиционные проекты (до 1 года);
    2. среднесрочные (medium-term) инвестиционные проекты (от 1 до 3 лет);
    3. долгосрочные (long-term) инвестиционные проекты (более 3 лет).
    4. В зависимости от объектов капиталовложения можно отметить:
    5. реальные (real) инвестиционные проекты,
    6. финансовые (financial) инвестиционные проекты;
    7. инвестиционные проекты в НМА (intangible assets).

    Реальные инвестиционные проекты - это капиталовложения в реальные активы: производственные средства и потребительские товары в целях капитального ремонта, модернизации или создания нового продукта.

    Финансовые инвестиционные проекты инвестирование средств в ценные бумаги компаний, действующих в сфере материального производства, а также капиталовложения в банковские учреждения [2].

    Инвестиционные проекты в НМА (нематериальные активы) - капиталовложения в производство посредством выкупа лицензий, патентов на ноу-хау, финансирования НИОКР, подготовки и переподготовки персонала.

    В зависимости от результатов реализации инвестпроектов проекты различают на:

    1. коммерческие (commercial) проекты с целью получения максимально возможного дохода;
    2. экономические (economic) проекты, реализуемые как для получения максимального дохода, так и в целях обеспечения общеэкономического эффекта: прирост ВВП, улучшение показателей отрасли и другие;
    3. социальные (social) данные проекты направлены на улучшение имеющейся социальной инфраструктуры;
    4. экологические (environmental) целью данного типа проектов выступает улучшение экологической ситуации в регионе.

    По форме собственности различают:

    1. государственные (government, state) проекты, где государство выступает главным инвестором;
    2. частные (private) инвестируют частные лица, акционерные общества и пр.

    Осуществление каждого инвестиционного проекта предполагает наличие конкретной цели. Разные проекты имеют различные цели. В тоже время их можно объединить в четыре основные группы:

    1. сохранение продукции на рынке;
    2. увеличение объёмов производства и повышение качества продукции;
    3. выпуск новой продукции;
    4. решение экономических и социальных задач.

    Также различаются форма и содержание инвестпроектов: от строительства нового завода до оценки рациональности покупки недвижимого имущества. При этом в любом варианте имеется определенный временной лаг.

    Эффективность инвестпроекта показатель, который отражает насколько соответствует выбранный проект интересам и целям его вкладчиков. Реализация эффективных проектов увеличивает объем внутреннего валового продукта, поступающего в распоряжение организации и который позже будет разделен между участниками проекта согласно объемам их вложений.

    Главная цель анализа инвестпроектов заключается в том, чтобы объективно оценить потребности, потенциалы, целесообразности, прибыльности и безопасности реализации краткосрочных и долгосрочных инвестиционных вложений; определить направления инвестиционного развития предприятия и приоритетные сферы эффективного капиталовложения; разработать необходимые условия и ключевые параметры инвестполитики; оперативно выявить причины появления отклонения между фактическими и плановыми показателями инвестиций; обосновать оптимальные инвестиционные решения, которые будут укреплять конкурентоспособность предприятия и соответствуют его тактическим и стратегическим целям.

    При принятии решения по инвестиционному проекту также необходимо учитывать неподдающиеся количественной оценки факторы: геополитические, социальные и другие. Влияние этих факторов может привести даже к отмене проекта. Последней стадией выбора инвестпроекта выступает оценка чувствительности рассматриваемых проектов.

    Подготовка и реализация инвестиционного проекта, в частности производственной направленности, требует длительное время. Поскольку какой-либо проект малозначим без его практического воплощения, инвесторы нуждаются знать точные сроки начала и окончания работы.

    Не смотря на разнообразные формы и содержания, разработку какого-либо проекта можно представить в виде цикла, включающего три этапа: прединвестиционный, инвестиционный и эксплуатационный (производственный).

    Этап 1 прединвестиционный, непосредственно предшествует основному процессу инвестирования.

    На данном этапе жизненного цикла проекта определяется его жизнеспособность и инвестиционная привлекательность. Надлежащую полную характеристику инвестпроекта должны дать прединвестиционные оценки. В международной практике отмечаются следующие фазы прединвестиционных исследований:

    1. вырабатывание инвестиционного замысла (идеи) или поиск инвестиционных концепций;
    2. предпроектные или подготовительные исследования;
    3. технико-экономические обоснования проекта (или оценка его технико-экономической и финансовой приемлемости);
    4. подготовка оценочных заключений и принятие решения об инвестировании.

    Итогом данного этапа должен стать подробный бизнес-план инвестиционного проекта - документ, который содержит в систематизированном виде всю необходимую для реализации информацию о проекте.

    Этап 2 инвестиционный, который представляет собой процесс инвестирования или реализации проекта.

    На данном этапе начинает осуществление конкретных действий, требующих намного больше затрат и носящих необратимый характер, а именно:

    1. проведение переговоров и заключение контрактов;
    2. инженерно-техническое проектирование;
    3. строительство;
    4. производственный маркетинг;
    5. обучение и подготовка персонала;
    6. сдача в эксплуатацию.

    На этой стадии составляются постоянные активы предприятия. Некоторую часть сопутствующих затрат можно отнести на себестоимость продукции, а другую часть капитализировать.

    Этап 3 эксплуатационный (производственный), который начинается с вводом в действие главного оборудования.

    На данном этапе непосредственно осуществляется запуск работы предприятия и возвращается банковский кредит, если он был использован в проекте. Таким образом, данный этап представляет собой начало производства продукции или оказания услуг.

    Длительность эксплуатационного этапа имеет огромное влияние на общую характеристику инвестиционного проекта. Чем дальше отдален во временном отрезке ее верхний предел, тем выше совокупная величина дохода.

    Как указано выше, общая продолжительность всех трех этапов представляет собой жизненный цикл инвестпроекта.

    Иногда к рассмотренным трем этапам проекта прибавляют ликвидационный этап означает ликвидацию производства, демонтаж оборудования и его утилизацию, а также продажу неиспользованных в проекте активов. На данном этапе проект завершается или прекращается с целью определения его финансовых результатов и расчета других выгод.

    При этом, причиной ликвидации проекта может стать:

    1. введение объектов и начало использования результатов осуществления проекта;
    2. достижение поставленных перед проектом результатов;
    3. окончание проекта финансового типа;
    4. внесение серьёзных изменений в проект, не предусмотренных в первоначальном варианте;
    5. вывод объектов проекта из эксплуатации.

    Очень важно определить тот момент, когда денежные поступления уже непосредственно не связаны с первоначальными инвестиционными вложениями. Общий критерий продолжительности жизненного цикла проекта или срока использования инвестиций это то, насколько существенными или значимыми являются денежные доходы, получаемые от этих инвестиций.

    После сдачи проекта остается выполнить «аудит инвестиционного проекта». Подобное «подведение итогов» должно базироваться на критериях, которые были использованы при отборе данного проекта, фактические выгоды от реализации, снижение рисков и т.п.

    Российская практика реализации инвестиционных проектов включает также стадию разработки проектов, что противоречит с логикой их постадийной подготовки.

    Неотъемлемой частью данной стадии является анализ полученных результатов, чтобы определить наиболее многообещающий проект. Только отобранный инвестпроект должен стать объектом исследований на следующей стадии. Не подтвердившиеся проекты сразу отвергаются, что позволит избежать крупных финансовых потерь, если бы они доходили до дорогостоящей стадии прединвестиционной подготовки.

    Значимость такой фильтрации инвестиционных проектов заключается в том, что, по различным оценкам, стоимость работ по окончательной подготовке и оценке проекта может достигать для малых проектов 1-3%, а для крупных - 0,2-1% общей суммы инвестиций.

    Достоинство такого постадийного подхода состоит в том, что он обеспечивает возможность постепенного нарастания усилий и затрат, вкладываемых в подготовку проекта.

    Таким образом, при определении подхода к разделению фаз реализации любого инвестиционного проекта, нужно обратить внимание на особенности и условия его выполнения. Оптимальность сроков, отведенных на каждый этап реализации проекта, оказывает влияние на правильное расходование средств и повышение общей эффективности проекта.

    Подготовка проекта внедрения нового предприятия или структурного подразделения неразрывно связана с расчетом финансовых затрат, касающихся в первую очередь анализа инвестиционных проектов. Рассмотрим, как данный процесс может быть проведен штатными средствами Microsoft Office.

    При внедрении нового производства предлагаются два инвестиционных проекта: в начале каждого года вносить по 250 тыс.руб. (годовая процентная ставка 30% ) или вносить такую же сумму в конце каждого года (годовая процентная ставка 45%). Выяснить, какой инвестиционный проект выгоднее для внедряемого производства, если срок инвестиции 4 года.

    Для определения наиболее привлекательной инвестиции достаточно определить их будущие стоимости.


    Рисунок 6 Расчет будущей стоимости инвестиции


    Предполагается, что через 4 года (на конец периода инвестирования) вкладываемые в новый проект 2000 тыс. руб. принесут следующие результаты: за первый год уровень доходности 17%, за второй год уровень доходности 20%, за четвёртый год уровень доходности 26%. Необходимо вычислить доходность за третий год, если будущая стоимость инвестиции проекта равна 3 млн 900 тыс. р.

    1)Определим будущую стоимость инвестиции из предположения доходности за третий год равной 0%.



    Рисунок 7 Расчет будущей стоимости инвестиции при уровне доходности за третий год 0%


    2)Используя Подбор параметрапересчитаем уровень доходности за третий год,исходя из планируемойбудущей стоимости инвестиции




    Рисунок 8 Перерасчет уровня доходности за третий год

    Рисунок 9 Результат расчета уровня доходности за третий год



    Таким образом, уровень доходности достигнет 10%.

    Для внедрения нового производства инвестируются 50 тыс.руб., при этом предполагается, что величины ежемесячных доходов за первые месяцы будут равны 2000, 4 тыс.руб, 5 тыс. руб, 8 тыс. руб., 10 тыс. руб и 12 тыс. руб соответственно. Процент издержек привлечения капитала равен 15% в год. Определить чистую приведенную стоимость инвестиции.



    Рисунок 10 Шаблон решения



    Анализ полученного результата говорит о неэффективности инвестиции.

    Для внедрения нового проекта предлагаются несколько вариантов инвестирования:

    а) первоначальные вложения - 240 тыс. р., доход за год 79 тыс. р.;

    б) первоначальные вложения в сумме 290 тыс. р., ежегодные доходы 87 тыс. р.;

    в) первоначальные вложения в сумме 340 тыс. р., ежегодные доходы 112тыс. р.;

    Какой вариант предпочтительнее для инвестора, если норма дисконтирования для всех вариантов составит 12% годовых?


    Рисунок 11 Определение общего количества периодов выплаты для различных вариантов инвестирования


    Минимальный срок окупаемости будет у 3-го варианта инвестирования (он составит 3,997лет).

    Определить величину первоначальных затрат во внедряемый проект, чтобы величина доходности определялась суммами 20 тыс.руб, 50 тыс.руб, 60 тыс.руб, 80 тыс.руб и 100 тыс.руб. при норме дохода 10%.



    Рисунок 12 Определение первоначальной величины затрат


    Для открытия нового производства был взят кредит в размере 1 млн руб при годовой процентной ставке 15%, доходность по проекту на период кредита определяется в 95, 180, 320 тыс. р. Данные величина реинвестировались под 11% годовых. Определить внутреннюю ставку доходности.



    Рисунок 13 Определение модифицированной внутренней скорости оборота инвестиции.



    Рисунок 14 Алгоритм решения



    Таким образом, в современном мире сложных экономических процессов важной проблемой является эффективное вложение капитала с целью его приумножения (инвестирование). От того же насколько правильно будет проведен анализ инвестиционных потоков, будет определяться эффективность вкладываемых средств.


























    2. Анализ инвестиционного проекта ООО "Нео Неон Мастер"


    2.1. Общая характеристика предприятия ООО "Нео Неон Мастер"



    Компания"НЕО-НЕОН МАСТЕР"зарегистрирована 16 мая 2008 года, регистратор Инспекция ФЕДЕРАЛЬНОЙ НАЛОГОВЙ СЛУЖБЫ по ОКТЯБРЬСКОМУ району г. ВЛАДИМИРА.

    Полное наименование ОБЩЕСТВО С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ "НЕО-НЕОН МАСТЕР". Компания находится по адресу: 600017, г. ВЛАДИМИР, ул. МИРА, 34, оф. 411.

    Основным видом деятельности является: "Рекламная деятельность". Юридическое лицо также зарегистрировано в таких категориях ОКВЭД как: "Производство изоляционных работ", "Производство электромонтажных работ", "Производство штукатурных работ". Должность руководителя компании директор. Организационно-правовая форма (ОПФ) общества с ограниченной ответственностью. Тип собственности частная собственность.

    Торговля была и остается одним из важнейших направлений взаимоотношений в человеческом обществе. Развиваясь вместе с обществом, торговля прогрессировала от простого обмена товаром до сложных биржевых отношений, с торговлей фьючерсами и ценными бумагами. Одним из важных достижений двадцатого века, наряду с выходом в космос и освоением ядерной энергии по праву можно считать появление интернета. Первоначально задумывавшийся как военное средство связи интернет вскоре вырвался на свободу и охватил своими сетями весь, объединив людей на всех континентах. Обмен информацией, мнениями и знаниями стал проще, люди стали ближе друг другу. Как и другие открытия, интернет вскоре стал инструментом бизнеса. Хотя в момент его зарождения в 1967 году это и было трудно предположить, но всего через несколько десятков лет в интернет пришла торговля.

    Размещение товаров на сайте гораздо дешевле аренды реальных площадей, а охват аудитории не ограничен населением ближайшего района. Сейчас преимущества интернет магазинов очевидны. Главной задачей маркетинга является, удовлетворение потребительских нужд населения, и оптимизация торговых процессов. А значит появление интернет торговли было неизбежным. В июле 1995 Д. Бизос открыл первый интернет-магазин в мире - Amazon. Качественная маркетинговая политика позволила «Амазону» занять высокие позиции на этом рынке. До сегодняшнего дня Amazon один из крупнейшихинтернет-магазиновв мире.

    Но существуют куда более ранние предпосылки к этому событию. 1979 году Майкл Альдрих, поставщик коммуникационных сетей в Великобритании, придумал технологию под названием Видеотекст прообраз первого интернет-магазина. Это была рекламная трансляция (каталог продукции с призывом звонить немедленно) в режиме реального времени.

    Сегодня интернет-магазины это неотъемлемая часть нашей жизни. Купить можно все от мелких бытовых принадлежностей, мебели и бытовой техники, до домашних животных ,промышленного оборудования и предметов искусства.

    19 сентября 2014 года провел IPO (первичный выход на рынок акций) другой интернет магазин китайский Ali-Baba, в первый же день удалось привлечь 22 миллиарда долларов. Сделав интернет-магазин одной из самых дорогих компаний в мире.

    Перечислим то что способствует такому успеху интернет магазинов.Некоторые преимущества уже были упомянуты выше, и все же давайте перечислим их еще раз. В первую очередь, размещение товаров на одном сайте в разы дешевле создания сетей розничной торговли со складами, торговыми площадями и огромным штатом сотрудников. Во вторых интернет позволяет охватить огромную аудиторию. В третьих и это самое важное интернет все время набирает популярность, и ему все больше доверяют. В четвертых в мире продолжаются процессы глобализации экономики, хотя в 2014 году они и подверглись трансформации из-за непростой политической ситуации, тем не менее, нет сомнений, что они продолжатся, хотя возможно новая глобализация будет иметь не тот вид, который можно было предположить до 2014 года. Интернет способен сближать потребителя не только с интернет магазином, но и через него прямо с производителем а значит расходы на продажу, рекламу и раскрутку товара падают, падает и его себестоимость. Повсеместное распространение интернет торговли способно застраховать производителей от перепроизводства непопулярного товара и затаривания складов. В четвертых, в ближайшие 10-15 лет специалисты прогнозируют очередную смену технологических укладов, одним из признаков нового некоторые из них называют повсеместную 3d печать а значит, интернет магазины смогут стать площадкой для торговли шаблонами для местного производства тех или иных вещей.

    Так же интернет дает шанс появлению совершенно новых видов товаров, по средствам старт-апов. Существует ряд сайтов, где потенциальные покупатели могут оформить предварительный заказ на еще не существующий товар. И после накопления достаточной суммы для начала производства каждый сможет получить желанную вещь.

    Кроме интернет магазинов все большей популярностью пользуется торговля в социальных сетях. Это направление имеет нечто общее с обычным сетевым маркетингом. Конечно не в негативном понимании этого явления. Здесь важна контекстная реклама и рекомендации ваших друзей. А также реклама в интересных потенциальному покупателю сообществах. Несомненно через комментарии ,или же поставив палец в верх( лайк).Как принято почти у всех социальных сетей.

    Как и у всякого другого процесса есть и недостатки. Первый и самый очевидный состоит в том что торговля через интернет вызывает трудности для классического налогового и таможенного администрирования. Современные государственные службы не всегда могут отследить огромный оборот товаров, идущих обычно через почту, а тем более денежный оборот, проходящий через интернет площадки. Однако работы в этом направление ведутся, и хотя многие государства оказались со своими службами в роли догоняющих это, несомненно, пойдет на пользу и им. Да сейчас возможны убытки, но зато нашелся и предлог для усовершенствования отлаженных систем. Вторым отрицательным фактором является ожесточение конкуренции с иностранными производителями. Государству сложнее защищать внутреннее производство при том, что торговля идет через интернет а товар попадает в страну не фурами, а адресно по почте или курьерской почтой. Третьим не менее значимым минусом можно назвать криминализацию интернет торговли. Криминальный мир находчив и интернет торговля открывает перед ним поистине безграничные возможности. Мало того что отсутствует прямой контакт продавца с покупателем. Так еще и отследить первого практически невозможно, официально сервер может находиться в любой другой стране и не попадать под законодательство вообще. Это отличная лазейка не только для банального мошенничества. Но и для серьезной торговли наркотиками, проституции и торговли оружием. Так политический кризис на Украине породил множество немыслимых до этого момента случаев с продажей тяжелого военного оборудования, такого как танки и бронетранспортеры через открытые интернет площадки.

    Приведем несколько выводов. Интернет торговля одно из направлений развития современного общества такая же неотъемлемая как средства массовой информации, а значит, нуждается в регулирование. В каком-то плане интернет торговля обогнала те инструменты, которые удерживали обычную торговлю в правовом поле, и теперь нуждается в усовершенствование этих механизмов. Огромные перспективы в регулирование глобализации производства и потребления, а так-же общем перераспределение материальных благ от непосредственного производителя к потребителю, с которой обычная рыночно-олигархическая система справляется из рук вон плохо делают торговлю через интернет одним из факторов представляющих грядущую смену технологических укладов. Несомненно в 21 веке торговля в интернете приобретет новые очертания и уже в ближайшее время будет использована как один из инструментов дедоларизации мировой экономики. А значит будет участвовать в коренной перестройке модели общества. Интернет торговля стала пиком развития мировой рыночной экономической модели и возможно станет первой ступенью новой более справедливой и совершенной модели экономики, выстраиванием которой уже сейчас активно заняты ведущие мировые державы такие как Китай и Российская Федерация. Торговля через интернет значительно облегчит перевод торговых отношений между этими странами на национальные валюты.



    2.2. Анализ финансовой части инвестиционного проекта на предприятии ООО "Нео Неон Мастер"



    Участие в электронном бизнесе имеет много позитивных сторон:

    1. повышение производительности производственных процессов;
    2. сокращение оборотных фондов, относительная дешевизна применения - данный фактор исключительно привлекателен для малого бизнеса. Сеть дозволяет ему результативно соперничать с крупными предприятиями;
    3. вероятность исключить посредников;
    4. автономность от границ и налогов государства: создание интернет-магазина дозволяет руководить своим бизнесом в интернациональном масштабе, находясь в другой стране;
    5. громадная потенциальная аудитория;
    6. использование индивидуального маркетинга и агрегирования;
    7. круглосуточные продажи;
    8. интерактивное общение с клиентом, способность мигом реагировать на потребность;
    9. подробная информация о предлагаемых товарах и услугах;
    10. вероятность молниеносной оплаты, стимулирование «импульсивных» покупок, т.е. идеальных под влиянием момента - «захотел - приобрел».
    11. В отношении применения электронного магазина превосходства также очевидны:
    12. короткий срок открытия магазина;
    13. сокращение издержек на аренде торговых площадей,
    14. уменьшение издержек на торговом оборудовании, содержании штата работников и др.,
    15. неимение согласований и расходов на лояльные отношения с разными инстанциями: пожарной инспекцией, СЭС, коммунальными службами и др.,
    16. расширение зоны охвата бизнеса;
    17. круглосуточные каналы реализации;
    18. представление всего ассортимента либо спектра услуг и полной информации о них.

    Сегодняшний бизнес характеризуются непрерывным ростом глобального соперничества и возрастанием уровня требований клиентов. Электронная коммерция дозволяет подрядчикам повышать конкурентоспособность, становясь «ближе к клиенту». Многие компании применяют спецтехнологии электронной коммерции для того, дабы предлагать расширенную до- и послепродажную поддержку, включающую предоставление подробной информации о продукте, инструкции по его применению и стремительную реакцию на жалобы клиента. Соответственно, клиент получает больше высокое качество сервиса.

    Персонализация взаимодействия

    Применяя средства электронного взаимодействия, компании могут получать подробную информацию о запросах всякого индивидуального клиента и механически предоставлять продукты и услуги, соответствующие индивидуальным требованиям. Уровень такого сервиса сравним с тем, что предлагают специализированные подрядчики, но по массовым рыночным ценам. Одним из примитивных примеров может служить персональное представление Web-сайта для всякого из клиентов производителя либо дистрибьютора.

    Сокращение кагалов распространения товаров

    Во многих случаях электронная коммерция позволяет значительно сократить путь товара от подрядчика к клиенту. Товары удачно доставляются непринужденно от изготовителя покупателю, в обход традиционных каналов в виде оптовых и розничных складов и торговых точек. Поводом сокращения каналов распространения является вероятность для фирм взять на себя функции, обычно выполняемые экспертами промежуточных звеньев, потому что Интернет владеет высокоэффективной возможностью взаимодействия с покупателями и единовременно дозволяет отслеживать информацию о покупателях.

    Экономия расходов

    Одним из основных достижений электронной коммерции является экономия расходов при совершении сделки и ее дальнейшем обслуживании. Таким образом, всякий бизнес-процесс, в котором дозволено применять электронное взаимодействие, имеет потенциал для сокращения расходов, что, в свою очередь, может быть основой снижения цен для клиентов.

    Но существует и ряд из нескольких важнейших проблем. Для полной реализации потенциала электронной коммерции должно быть решено несколько проблем.

    Глобализация

    Потенциально глобальная сеть может сделать ведение бизнеса с компанией на ином конце света столь же легким, как если бы она находилась на соседней улице. Впрочем, это средство сообщения не неизменно является довольным. Как компании на различных материках могут удостовериться в настоящем существовании друг друга либо предлагаемых ими товаров либо услуг? Как компания может осознать обычаи и правила ведения бизнеса в стане, расположенной на иной стороне земного шара? Как наилучшим образом поддержать лингвистическое и культурное разнообразие глобального сообщества показателей? Эти и другие, связанные с ними вопросы являются частью проблемы глобализации - перевоплощения всеобщей по существу электронной коммерции в фактическую действительность.

    Права собственности

    Для товаров, которые распространяются электронным методом и следственно легко могут быть скопированы, проблема охраны прав интеллектуальной собственности стоит исключительно остро.

    Секретность и безопасность

    Ведение электронной коммерции в открытых сетях требует результативных и верных механизмов, гарантирующих безопасность всех ее участников. Эти механизмы обязаны обеспечивать конфиденциальность, аутентификацию (то есть вероятность для всякой стороны в заключаемой сделке убедиться в фигуры иной стороны) и гарантию того, что стороны впоследствии не сумеют опровергнуть свое участия в сделке. От того что признанные механизмы поддержки безопасности основаны на сертификации третьей стороной, глобальная электронная коммерция требует наличия глобальных сертификационных систем.

    Совместимость информационных систем

    Полная реализация потенциала электронной коммерции требует универсального доступа - любая компания и любой клиент обязан иметь вероятность доступа ко всем организациям, предлагающим продукты и службы, вне зависимости от их географического расположения, либо особенностей их информационных систем. Это, со своей стороны, требует многофункциональных эталонов взаимодействия и совместимости используемых для этого средств.

    Несовершенство законодательства

    Становление экономики в режиме реального времени, либо электронной коммерции, должно сопровождаться рядом принципиальных изменений в сфере правого регулирования внутренней и интернациональной торговли, причем как на уровне интернационального права, так и национального законодательства государств. В связи с трудностью решения этой проблемы, в области регулирования электронного бизнеса остается много недоработок, способных вызывать конфликтные ситуации. Востребованным представляется решение вопросов, таких как какие способы координации нужны для того, дабы оперативно и результативно ответить на возникновение новых вероятностей для бизнеса.

    При создании интернет - магазина без собственной курьерской службы, затраты можно распределить в два основных блока, которые характерны для любого торгового бизнеса и не специфичны для интернет - магазина.

    Блок единовременных затрат включает следующее:

    Организационные затраты на создание интернет магазина «Офис Заказ»: оплата услуг юридической компании по регистрации предприятия в форме ООО, расходы на открытие расчетного счета в банке, внесение минимального уставного капитала, установка электронной системы "банк-клиент".

    Затраты на офис: площадь офиса вычисляется из количества сотрудников (минимально 6 кв.м. на каждого).

    Мебель: письменные столы, стулья, шкаф для бумаг, обеденный стол.

    Оргтехника и компьютеры: рабочие станции, внутренний сервер, многофункциональное устройство, факс, шредер, кассовый аппарат, принтер, ксерокс, уничтожитель бумаг, факс.

    Телекоммуникации: телефон, интернет - коммуникации.

    Канцелярские принадлежности: бумага, скоросшиватели, ручки и прочие.

    Программное обеспечение: есть, конечно, бесплатное ПО, но не все захотят им пользоваться, поэтому не стоит забывать про этот пункт.

    Пожалуй, это основное, что следует учесть в расходной финансовой части бизнес-плана, хотя список не претендует на полноту, ведь у каждого магазина будет своя специфика.

    Блок постоянных ежемесячных затрат:

    Аренда офиса: помещение площадью около 20 кв. м, оплату коммунальных платежей (если они есть), интернета, телефона, охранной сигнализации и т.д.

    Налоги.

    Фонд оплаты труда.

    Общехозяйственные расходы: чай, кофе и хозяйственные товары.

    В настоящее момент рынок товаров офисного ассортимента в Владимире нет, открыты многопрофильные магазины. Ассортиментный перечень большинства фирм скуден и существует практика, когда, получив заказ, они выкупают часть товара у конкурентов, увеличивая при этом конечную цену для потребителя.

    В сложившейся ситуации фирма, которая сможет предложить полный ассортимент данных товаров с быстрой доставкой и возможностью автоматизации снабжения, способна потеснить существующих поставщиков на уже поделённом рынке снабжения офисов.

    Вариант низкобюджетной реализации такого проекта:

    1. заключение договоров с оптовыми поставщиками товаров данного ассортимента, в которых будут оговорены скидки для интернет-магазина. Интернет-магазин будет аккумулировать спрос посредством веб-сайта и силами собственной курьерской службы снабжать потребителей со складов оптовых поставщиков;
    2. интернет-магазин постепенно забирает клиентскую базу у офлайновых конкурентов и увеличивает объёмы товарооборота;
    3. дальнейшее развитие связано с инвестициями в организацию собственного складского комплекса и товарных запасов. Для этого желательно: провести слияние с онлайновым оптовым поставщиком, либо привлечь на региональный рынок крупного федерального контрагента, либо взять кредит.

    При подготовке бизнес-плана была исследована работа отделов снабжения крупных предприятий. Ниже приводится описание работы типичного отдела снабжения. В таком отделе работает несколько человек, в их распоряжении может находиться несколько компьютеров.

    Заявки на снабжение удалённых подразделений предприятия поступают в отдел снабжения на бумаге. Эти заявки в ручную собираются в ведомость в форме таблицы (по горизонтали могут идти товарные подгруппы, по вертикали структурные подразделения предприятия: отделы, филиалы и т.п.).

    Типичный рабочий день традиционного отдела снабжения выглядит следующим образом:

    1. возникает потребность в нестандартной офисной принадлежности, например в особом усиленном степлере (неожиданно потому, что учёт и прогнозирование потребностей офиса не ведётся такую услугу может представить только интернет-магазин);
    2. сотрудники службы снабжения открывают таблицу Excel, в которых записаны координаты всех, кто поставлял предприятию товары за последние годы, и начинают обзванивать поставщиков (у них нет компьютерной БД поставщиков по месяцам и тем более вновь созданных предприятий);
    3. данные о поставщиках устаревают, у части поставщиков уже сменились телефоны, часть закрылась, где-то в данный момент оказывается обеденный перерыв или санитарный день, телефоны тех предприятий, которые активно работают в сфере поставок канцелярских товаров для офиса заняты в течение всего рабочего дня;
    4. на помощь приходят газеты бесплатных объявлений обзваниваются телефоны фирм рекламирующих канцелярские товары;
    5. не дозвонившись, снабженец берёт машину предприятия и едет в офисы наиболее крупных фирм-поставщиков, но там ему отвечают, что поставки таких степлеров не было уже месяц;
    6. из офиса предприятия звонят на мобильный телефон снабженца и требуют срочно привезти степлер;
    7. наконец в офисе одной из фирм поставщиков (назовем её «К») снабженцу сообщают, что такой товар есть у них на складе (склад находится на другом конце города);
    8. в офисе фирмы «К» снабженцу выписывают счёт на оплату, стандартная процедура подразумевает, что после оплаты (1-2 дня) фирма «К» доставит товар в офис покупателя силами собственной курьерской службы в течение недели (но у «К» бывают случаи задержки до месяца, плюс при использовании курьеров возможна пересортица доставка не того, что заказано);
    9. такого времени у снабженца нет, со счётом он возвращается в офис и просит бухгалтерию срочно перечислить деньги (система «Клиент-Банк» в бухгалтерии не используется, и платёжные поручения отвозятся в банк раз в день, специально выделенным для этого бухгалтером, как правило, утром);
    10. бухгалтерия идет на встречу и отправляет бухгалтера в банк во второй раз за этот день;
    11. получив от бухгалтера копию проведённого банком платёжного поручения и взяв в бухгалтерии доверенность на получение товара со склада фирмы «К» снабженец возвращается в офис фирмы «К»;
    12. в офисе фирмы «К» снабженцу выписывают счёт-фактуру и накладную на получение товара со склада;
    13. снабженец едет через весь город на склад фирмы «К» и только там узнаёт, что усиленные степлеры закончились на складе уже три недели назад (у фирмы «К» старая, часто дающая «сбои» учётная система и в офисе не знают, что творится на складе);
    14. снабженец возвращается в офис фирмы «К», там ему сообщают, что возможно степлер поступит со следующей поставкой, через неделю или две (поверить в такие обещания может только абсолютно наивный и неопытный снабженец);
    15. снабженец инициирует процедуру возврата средств и возвращается в свой офис, рабочий день закончен;
    16. на следующий день нужно будет составить официальное письмо с просьбой вернуть деньги и отвести его в офис фирмы «К», после чего вернуться к пункту 2.

    Описанная схема наглядно демонстрирует не эффективное использование рабочего времени сотрудников службы снабжения, средств связи, автотранспорта, компьютерной техники при традиционной организации снабжения.






    2.3. Расчет и экономическое обоснование необходимой суммы инвестиций


    Таблица 5

    Затраты

    № п./п.Наименование статьи затратСумма, руб.I.Единовременные затраты295 000,00 1.1.Организационные расходы20 000,00 1.2.Покупка минимального набора офисной мебели 25 000,00 1.3.Закупка компьютеров и оргтехники120 000,00 1.4.Монтаж локальной сети и настройка оборудования 5 000,00 1.5.Закупка специализированного сервера для и размещение его на площадке провайдера 40 000,00 1.6.Разработка сайта электронного магазина (витрины и административного интерфейса)70 000,00 1.7.Краткосрочная рекламная кампания в Интернете 15 000,00 II.Постоянные ежемесячные затраты117 800,00 2.1.Расходы на бухгалтерское обслуживание 4 000,00 2.2.Аренда офиса, не требующего ремонта12 000,00 2.3.Абонентская плата за телефонные линии и доступ в Интернет 4 400,00 2.4.Абонентская плата за размещение сервера магазина на площадке провайдера 3 000,00 2.5.Фонд оплаты труда80 000,00 2.6.Отчисления (налоги)10 400,00 2.7.Общехозяйственные расходы4 000,00 III.Постоянные годовые затраты1 413 600,00 IV.Общие годовые затраты1 708 600,00 V.Годовая выручка с учетом наценки 10% (таблица 10)2 340 010,01 VI.Годовая прибыль631 410,01 VII.Ежемесячная прибыль52 617,50


    Таблица 6

    Ежемесячный оборот по потребителям

    Организация потребительКол-воЦена, руб.Сумма руб.1.ООО "Югорскремстройгаз"Офисные кресла для руководителя CH-993/ivory66 985,00 41 910,00 Перезаправляемые картриджи для Canon iP4840, iP4940, MG5140, MG5240, MG5340, MX884, iX6540 без чипов250400,00 100 000,00 Перезаправляемые картриджи для Canon iP4200, iP4300, iP4500, iP5200, iP5300, iP5300R, MP500, MP530, MP600, MP610, MP800, MP800R, MP830 с авточипами128650,00 83 200,00 График отпусков5002,00 1 000,00 Личная карточка Т-21508,00 1 200,00 Накладные, Приходные и расходные кассовые ордера, товарные чеки (100 шт) от10025,00 2 500,00 Доверенность на получение товарно-материальных ценностей0,40 0,00 Путевой лист легкового авто (грузового; автокрана), автобуса от28000,60 1 680,00 Командировочное удостоверение А4 с авансовым отчетом или со служебным заданием150002,00 30 000,00 Блокнот 6, 5*9, 5 "Авто" 26 л. 150010,50 15 750,00 Блокнот 6, 5*9, 5 "Валюта" 26 л. 150010,50 15 750,00 2.ООО "Вторма"Блокнот A7 40 листов в клетку, офсет/обл. мелованный картон/евроспираль "Proff. Спайдермен"50014,35 7 175,00 Записная книжка - перевертыш А6 на гребне 80л. "Мандарин" КТС50052,60 26 300,00 Записная книжка - перевертыш А6 на гребне 80л. "РОССИЯ" КТС50052,60 26 300,00 Бумага A4 250 л, 45-48 г/м2, писчая~~400044,59 178 360,00 3.Центральная городская библиотека Югорска Набор блоков с липким слоем /стрелка/ на пластиковой подложке, бумага 5 шт., цвет ассорти, 4, 5*1см. 500017,74 88 700,00 Клейкая бумага для заметок (38*50 мм) 100 листов, желтая "Proff", 03 шт. /в упаковке100027,44 27 440,00 Ежедневник А6 "Universal" бордовый, 336стр. недатированный, КТС150149,18 22 377,00 Ежедневник А6 "Universal" коричневый, 336стр. недатированный, КТС150149,18 22 377,00 Бумага A4 250 л, 45-48 г/м2, писчая~~400044,59 178 360,00 Календарь 2013г. кварт. настен. 3 блока "Гос. праздники" КТС2096,70 1 934,00 Календарь 2013г. кварт. настен. 3 блока "Гос. символика" КТС2092,74 1 854,80 Календарь 2013г. кварт. настен. 3 блока "Золотая осень" КТС2092,74 1 854,80 4МУП Югорскбытсервис Офисные кресла для персонала Chairman 682122 366,00 28 392,00 Офисные кресла для посетителей iso-black23705,00 16 215,00 Столы для переговоров на 8 человек Tao233 105,00 66 210,00 Бумага A4 250 л, 45-48 г/м2, писчая~~400044,59 178 360,00 калькулятор Erich Krause 12-разрядов DC-41212299,15 3 589,80 калькулятор Erich Krause 12-разрядов DC-5512M12422,22 5 066,64 калькулятор Erich Krause 14-разрядов DC-41412314,77 3 777,24 Настольный офис набор, 5 предметов, чёрный цвет, лоток для бумаг, подставка для писем, лоток для записных блоков, подставка для визиток, подставка для ручек. 12925,20 11 102,40 Нож канцелярский 18мм., Office, push-lock4618,02 828,92 нож канцелярский STANDARD (18 мм. ) Erich Krause2022,98 459,60 Подставка для канц. принадлежностей ПРОФИ, круглая, прозрачная, тонир., серая, (СТАММ) 63069,17 43 577,10 Клей - карандаш, 36 гр, (INDEX) 40015,136 052,00 Клей-карандаш ERICH KRAUSE 15G180026,0446 872,00 Клей-карандаш ERICH KRAUSE 21G37037,8614 008,20 Скотч 15*335004,962 480,00 Зажим для бумаг металлический (15 мм) черный "Proff"25001,634 075,00 5МБУ Дворец семьи Бумага A4 250 л, 45-48 г/м2, писчая~~400044,59 178 360,00 Зажим для бумаг металлический (19 мм) черный "Proff"34001,796 086,00 Зажим для бумаг металлический (32 мм) черный "Proff"12503,674 587,50 Скрепки металлические 33 мм оцинкованные 100 шт. /в картонной коробке "iOffice"50012,656 325,00 Блокнот 6, 5*9, 5 "Вокруг света"26 л. 3510,50 367,50 Блокнот A7 40 листов в клетку, офсет/обл. мелованный картон/евроспираль "Proff. X-Robots"50013,05 6 525,00 Клавиатура L-Pro KB201U серая USB34211,757 199,50 Клавиатура Perfeo PF-718-SL-B USB Black13489,776 367,01 Коврик для мыши Buro матерчатый, фигурный "Автомобиль"568118,1967 131,92 КОВРИК ДЛЯ МЫШИ BURO МАТЕРЧАТЫЙ, СИНИЙ 220х250х4мм56828,1515 989,20 КОВРИК ДЛЯ МЫШИ BURO МАТЕРЧАТЫЙ, ЧЕРНЫЙ 220X250X4мм34027,199 244,60 Мышь E-BLUE DYNAMIC EMS-102WH БЕЛАЯ USB УФ ПОКРЫТИЕ68309,0321 014,04 6Югорский филиал ОАО «Ханты- Мансийский банк» Блокнот A7 40 листов в клетку, офсет/обл. мелованный картон/евроспираль "Proff. Спайдермен"23014,35 3 300,50 Конверт C4 229*324мм "Кому-Куда" (120 г/м2) с внутренней запечаткой "Proff"674,44297,48 Корректирующая жидкость с губчатым аппликатором 20 мл "Boom. Спайдермен" морозоустойчивая, в блистерной упаковке с европодвесом5627,441 536,64 Штрих "RETYPE": водная основа, флакон, 20 ml5015,61780,50 Ежедневник А6 "Universal" черный, 336стр. недатированный, КТС150149,18 22 377,00 Лоток вертикальный БАЗИС черный (СТАММ) 2390,022 070,46 7Открытое акционерное общество "Югорская территориальная энергетическая компания - Югорск" Лоток вертикальный ЛИДЕР серый (СТАММ) 4554,912 470,95 Лоток горизонтальный с пазами, черный, (СТАММ) 6787,285 847,76 Ежедневник А6 "Universal" черный, 336стр. недатированный, КТС150149,18 22 377,00 Лоток горизонтальный с широкой загрузкой "ФИЛД" прозрачный (СТАММ) 5453,562 892,24 8Служба заказчикаБумага A4 250 л, 45-48 г/м2, писчая~~300044,59 133 770,00 Конверт C4 229*324мм "Кому-Куда" (120 г/м2) с внутренней запечаткой "Proff"5604,442 486,40 Корректирующая жидкость с губчатым аппликатором 20 мл "Boom. Спайдермен" морозоустойчивая, в блистерной упаковке с европодвесом5627,441 536,64 Зажим для бумаг металлический (32 мм) черный "Proff"5003,671 835,00 Командировочное удостоверение А4 с авансовым отчетом или со служебным заданием1002,00 200,00 9«Югорскэнергогаз» Перезаправляемые картриджи для Canon iP4200, iP4300, iP4500, iP5200, iP5300, iP5300R, MP500, MP530, MP600, MP610, MP800, MP800R, MP830 с авточипами81650,00 52 650,00 Бумага A4 250 л, 45-48 г/м2, писчая~~50044,59 22 295,00 Календарь 2013г. кварт. настен. 3 блока "Гос. праздники" КТС2096,70 1 934,00 Клей-карандаш ERICH KRAUSE 15G50026,0413 020,00 Клейкая бумага для заметок (38*50 мм) 100 листов, желтая "Proff", 03 шт. /в упаковке50027,44 13 720,00 Скрепки металлические 33 мм оцинкованные 100 шт. /в картонной коробке "iOffice"50012,656 325,00 Итого в среднем за месяц:1 950 008,34

    При среднем уровне наценки 10% данный оборот позволяет получать выручку от реализации услуг 195 тыс. руб. наценки, следовательно ежемесячная прибыль предприятия при данном уровне оборота составит 49-52,6 тыс. руб.

    Наименование должности, основные функции и индивидуальный оклад (с момента создания сайта):

    1. Менеджер по развитию в функции которого входит поиск наилучших цен и условий, стратегия, кадры, финансы, проведение переговоров 45 тыс.руб.
    2. Менеджер по продажам оперативное обслуживание входящих заказов с сайта, проведение переговоров, офисная работа, текущие контакты с клиентами - 20 тыс. руб.
    3. Системный администратор администрирование веб-сайта, офисная работа, закачивание данных о товарном ассортименте поставщиков 15 тыс. руб.

    Итого фонд заработной платы 80 тыс. руб.

    Кроме того, расходы на бухгалтерское обслуживание бухгалтер, график 1 день в квартал при восьмичасовом режиме работы для составления отчетности - 4 тыс.руб.

    В настоящее время уровень электронной коммерции в России является крайне неудовлетворительным. Соотношение масштабов развития этого сектора экономики на западе и в Москве оценивается рядом специалистов как 1000 к 1. Естественно, что это не может быть следствием только технической отсталости очевидная эффективность ведения бизнеса с использованием глобальных телекоммуникационных систем еще не стала таковой для большинства российских предприятий.

    В такой ситуации развитие электронных форм ведения бизнеса в Владимире обладает большим коммерческим потенциалом. Однако на пути реализации проекта существует ряд серьезных проблем:

    1. В значительной степени проблема перехода к использованию электронных систем закупок заключается в непрозрачности отечественного бизнеса, и отсутствии необходимой степени доверия между хозяйственными партнёрами. Кроме того, в качестве одного из важных факторов, препятствующих развитию электронной торговли в корпоративном секторе, можно назвать противодействие снабженцев.

    По сложившейся практике формирования хозяйственных связей, именно снабженцы определяют партнёров по поставкам продукции. В этой сфере имеется мощная система личной заинтересованности, когда почти за каждый достаточно весомый заказ должна следовать соответствующая благодарность (профессиональный термин «откат») представителю заказчика.

    Система электронной торговли обеспечивает прозрачность формирования хозяйственных связей, тем самым кардинально снижает возможность использования «серых» схем работы снабженцев, что никак не может способствовать росту энтузиазма к развитию электронной торговли подобной категории работников.

    Но это же положение должно стать стимулирующим фактором развития электронной торговли. По мере приближения российского рынка к цивилизованным формам руководство компаний должно уделять всё больше внимание повышению эффективности своего бизнеса. А по оценкам аналитиков, большая часть резервов повышения эффективности бизнеса находится в сфере закупок. В этой связи топ-менеджеры и владельцы компаний больше не смогут мериться с коррупцией в среднем звене управления.

    Этому же способствует стремление отечественных предпринимателей выйти на зарубежные рынки, что, в соответствии с международными стандартами, требует большей прозрачности систем учёта и управления.

    2. Можно утверждать, что основные проблемы электронной коммерции, характерные для физических лиц, лежат на стыке Интернета и реальной действительности. В обычной торговле покупатель привык к тому, что есть возможность оценить товар визуально, определить его качество и характеристики. В электронной торговле он такой возможности лишён. Максимум, на что он может рассчитывать, это фотографии товара и перечисление его характеристик. Часто этой информации не достаточно и здесь вступают в действие эмоциональные и психологические факторы. Но в сфере корпоративных закупок данная проблема относительно незначительна: снабженцы и сотрудники регулярно использующие и закупающие определенные офисные товары хорошо осведомлены о их свойствах.

    3. Большинство интернет-магазинов имеют проблемы с доставкой товаров, особенно если цена товара невелика. Проблемы для рядовых покупателей (физические лица) также возникают при необходимости оплатить товар в интернет-магазине .

    Тому есть множество причин: недоверие граждан к банковской системе, в целом, и безналичным платежам, в частности, как результат нестабильности экономической ситуации в стране; неурегулированность организационных и правовых вопросов электронных платежей; неуверенность в безопасности проведения транзакций через Интернет.

    Для решения этих проблем интернет-магазин «Офис-Заказ» ориентируется на организацию расчётов наличными курьеру, при доставке товара или безналичные платежи от организаций (осуществляемые на основе долгосрочного договора на автоматизацию снабжения предприятия-потребителя).

    4. Следующая серьёзная проблема - увязка БД о товарном предложении интернет-магазина со складскими программами поставщиков, чтобы при полной реализации товара поставщиком этот товар автоматически снимался с продажи в интернет-магазине. Иначе возможна ситуация, когда клиенты будут выписывать на сайте счета на отсутствующий товар.

    Для решения этой проблемы используется специальное ПО, подключаемое к программе складского учёта поставщика или другие методы предусматриваемые договором с поставщиком (информационные шлюзы).

    На начальном этапе, когда заказов будет не очень много, а доверительные отношения со всеми поставщиками еще не будут установлены, нагрузка по решению данной проблемы ляжет на офис-менеджера. При выписке счета с сайта покупателю будет сообщаться, что оплачивать счет нужно после того, как с ним свяжется менеджер. ПО интернет-магазина сбросит заявки на электронные почтовые ящики поставщиков, а менеджер свяжется с ними, чтобы зарезервировать товар. Только после этого -менеджер будет давать санкцию на оплату счета.

    5. Проблема рентабельности службы доставки. Известно, что водители, получающие в свое распоряжение автотехнику, стараются завышать расходы на бензин, ремонт и использовать автомобили для выполнения посторонних заказов.

    Данная проблема не имеет однозначного решения. Одним из вариантов решения может быть привлечение водителей со своим автотранспортом. Согласно объявлений из газеты «Из рук в руки» можно найти водителя со своей «Газелью» за 6-8 тыс. руб. в месяц. Другим вариантом является использование «Газели» с почасовой (150 руб. в час) оплатой.

    6. Проблема инертности сотрудников служб снабжения в отношении использования ИТ. Данная проблема решается с помощью особой технологии работы с корпоративными клиентами:

    1. переход на автоматизацию снабжения санкционируется на уровне руководства предприятия и закрепляется договором между интернет-магазином и заказчиком;
    2. интернет-магазин берет на себя бесплатное обучение снабженца. Зам директора по коммерции или офис-менеджер интернет-магазина помогают снабженцу оформить первый заказ (последующие заказы корпоративных клиентов, как правило, содержат до 90% ассортимента предыдущего, что позволяет использовать специальные алгоритмы для упрощения осуществления процедуры заказа).



    В данном разделе представлен общий прогноз финансовых результатов работы интернет-магазина на три года. Рассмотрим последовательно каждый пункт прогноза:

    1. Выручка рассчитывается исходя из предположения, что каждые сутки будет продаваться продукции не менее чем на 36000 рулей. Средняя выручка с одного среднего чека составит не менее 650 р..

    Объем продаж за квартал рассчитывается по формуле:


    (3.1)


    где К - количество продаж в сутки;

    В1 - выручка с 1 чека в сутки;

    30 - количество дней в месяце;

    3 - количество месяцев в квартале;


    В = 36 * 65 * 30 * 3 = 210 600 руб.


    В последующие годы выручка увеличивается на 25% ежегодно в связи с инфляцией.

    2.В данном разделе подразумевается под объемом продаж в натуральном выражении количество продаж за квартал. Так как магазин является филиалом известной фирмы, принимаем, что каждый день каждый будет продаваться товара не менее чем на 36 000 , то есть количество проданных товаров в квартале составит:


    V = 51 * 30 * 3 = 4590 ,


    где 51 - количество штучных товаров сутки;

    30 - количество дней в месяц;

    3 - количество месяцев в квартале.

    3.За цену единицы продукции подразумевается выручка за один средний чек . Выручка за 1 средний чек принимается за 650 р. В последующие годы цена 100 рублей увеличиваются на 25% ежегодно в связи с инфляцией.

    4.Результат от прочей реализации - эта строка подразумевает доход или убыток от операций, не связанных с основной деятельностью организации. В данном случае подразумевается, что магазин будет заниматься только основной деятельностью, поэтому данная строка остается пустой.

    5.Доходы и расходы от внереализационных операций. К данным операциям относится налог на имущество, который считается ежеквартально, но при применении упрощенной системы налогообложения не уплачивается, поэтому строка остается пустой.

    6.Балансовая прибыль является суммой (разницей) между результатом от реализации, результатом от прочей реализации и доходами (расходами) от внереализационных операций. Балансовая прибыль увеличивается каждый год и за три года составляет 4 421 588 р.

    7.Платежи из прибыли в бюджет состоят из налога, уплачиваемого в связи с применением упрощенной системы налогообложения, который рассчитан следующим образом:


    Н = БП * 15%, (3.2)


    где Н - налог, уплачиваемый в связи с применением упрощенной системы налогообложения;

    БП - балансовая прибыль организации за квартал;

    15% - ставка налога.


    Н = 4 421 588 * 0,15 663 236 р.


    8.Чистая прибыль составляет разницу между балансовой прибылью и платежами в бюджет, складывающимися из налога. Чистая прибыль остается в полном распоряжении владельцев магазина и может быть направлена либо на расширение бизнеса, либо использована на личные цели, по усмотрению владельца. Чистая прибыль организации увеличивается с 168 120 р. в первом квартале до 387 852 р. в последнем за три года квартале. За три года чистая прибыль составит 1 309 240 руб.

    Инвестиции - это объем капитала, которым рискует инвестор, если он принимает к исполнению какой-либо предпринимательский проект.

    Инвестиции - покупка ожидаемого в будущем притока денежных поступлений. При принятии решения об инвестировании средств предприниматели должны сравнивать прибыль за весь срок реализации проекта с затратами в данный момент.

    Правила инвестирования:

    1. Инвестировать средства в проект можно, если чистая прибыль больше, чем от хранения денег в банке.
    2. Инвестировать средства в проект можно, если рентабельность инвестиций выше темпов инфляции.
    3. Инвестировать средства в проект можно только в наиболее рентабельные отрасли с учетом фактора времени проекта.
    4. Привлечение заемных средств в проект повышает чистую рентабельность собственных средств, вложенных в него, если рентабельность инвестиционного капитала выше цены кредита (банковского процента).

    Критерии инвестиционного решения:

    1. Отсутствие более выгодных альтернатив.
    2. Краткость срока окупаемости.
    3. Дешевизна проекта.
    4. Минимальное снижение риска от инфляции.
    5. Концентрация поступлений от инвестирования.
    6. Высокая рентабельность проекта после дисконтирования.

    Технико-экономическая оценка объема инвестиций проекта должна учитывать особенности функционирования рынка (цены, ресурсы); возможности изменения в спросе; цены на ресурсы и на продукты; изменение издержек производства в связи с изменением объема реализации; доступность финансовых источников.

    Чистая текущая стоимость (NPV) - разница между совокупным доходом за период реализации проекта и всех видов расходов, связанных с ним, с учетом фактора времени.


    NPVPt / (1 + r) t - Σ Ct / (1+r) t > 0, (3.3)


    где r - ставка банковского процента;

    Pt - денежный поток в году t;

    t - годы реализации проекта;

    С - объем капиталовложений.

    Из нескольких проектов выбирается тот, который при прочих равных условиях, обеспечивает больший NPV.

    Чистый денежный поток складывается из суммы чистой прибыли, увеличенной на величину износа, уменьшенную или увеличенную на величину задолженности, за вычетом или прибавлением выплат процентов, увеличенных или уменьшенных на сумму средств от продажи (покупки) основных средств, плюс (минус) капиталовложения за вычетом прироста оборотного капитала.

    В данном случае из всех вышеперечисленных статей присутствуют только три - чистая прибыль, износ основных средств и капитальные затраты, поэтому чистый денежный поток считается по формуле:


    ЧДП = ЧП + И - КЗ, (3.4)


    где ЧДП - чистый денежный поток;

    ЧП - чистая прибыль, тыс. руб.;

    КЗ - капитальные затраты, тыс. руб.;

    И - износ основных средств, тыс. руб.

    Остаток денежных средств на начало периода за каждый месяц переносится из строки 6 - текущих денежных потоков на конец периода. То есть остаток денежных средств на конец первого периода равен остатку денежных средств на начало второго периода. Остаток денежных средств на начало первого квартала первого года переносится из остатка денежных средств на конец стартового периода.

    Накопленная денежная наличность каждого периода считается как сумма чистого денежного периода за период, увеличенная или уменьшенная на стоимость остатка денежных средств на начало периода.

    Коэффициент текущей ( дисконтированной) стоимости при выбранной ставке дискдисконтасчитается с учетом ставки рефинансирования ЦБ РФ. На данный момент ставка составляет 13%, то есть средний процент по депозитам в ЦБ составляет 13%. Коэффициент дискдисконтирования считается по формуле:


    Кд = 1/ (1 + r) t, (3.5)


    где Кд - коэффициент дисконтирования при выбранной ставке онта;

    r - ставка дисконта(в данном случае 0,13);

    t - номер года, прошедшего от начала реализации проекта.

    В первом году коэффициент равен единице, так как r равна нулю.

    Текущие (дисконтированные) стоимости денежных потоков считаются как накопленная денежная наличность на конец периода, скорректированная на коэффициент дисконтирования. Эта сумма на конец периода переносится на начало каждого последующего периода.

    Сумма текущих (дисконтированных) стоимостей денежных потоков переносится из строки 6 последнего квартала последнего года, это - чистые средства, которые получил бы инвестор, вложив средства в банк, а не в проект, с учетом фактора времени - средства на данный момент имеют большую ценность, чем в последующие годы.

    Остаточная (ликвидационная) стоимость за пределами планируемого периода (трех лет) - складывается из прил.5 строки "Итого", графы 14 - стоимость всех основных фондов за вычетом износа.

    Текущая (дисконтированная) стоимость остаточной стоимости за пределами планируемого периода при коэффициенте дисконтирования для конца года рассчитывается как остаточная стоимость на конец периода уменьшенная на коэффициент дисконтирования для последнего года исполнения бизнес-плана.


    ОСд = ОС * Кд, (3.6)


    где ОСд - остаточная стоимость основных средств при коэффициенте дисконтирования для конца года, тыс. руб.;

    ОС - остаточная стоимость основных средств на конец периода, тыс. руб;

    Кд - коэффициент дисконтирования на конец периода (0,69).

    Чистая текущая стоимость считается как сумма текущих

    (дисконтированных) стоимостей денежных потоков увеличенная на величину текущей (дисконтированной) стоимости остаточной стоимости за пределами планируемого периода при коэффициенте дисконтирования для конца года.


    NPV = ΣДП + ОСд, (3.7)


    где NPV - чистая текущая дисконтированная) стоимость;

    ДП - денежный поток на конец периода.

    NPV на конец третьего года составляет 900,775 тыс. р., то есть при вложении в проект 600 тыс. р. инвестор получит 900,775 тыс. р.

    Расчет коэффициента внутренней нормы прибыли IRR (ставки онта, при которой NPV принимает нулевое значение)

    Коэффициент внутренней нормы прибыли (IRR) также характеризует целесообразность вложения средств (в том числе и средств государственной финансовой поддержки) в данный проект: если IRR превышает (или равен) требуемый уровень доходности (ставка дисконта- r), проект может быть принят к рассмотрению с целью его финансирования.

    Расчет коэффициента внутренней нормы прибыли осуществляется либо методом подбора при различных ставках онта, приближая величину чистой приведенной стоимости к нулю, либо на финансовом калькуляторе, при использовании модели cash flow. Внутренний коэффициент эффективности (IRR) или внутренняя норма прибыли - это расчетная ставка процента, при которой NPV равен 0.

    При r = IRR, инвестирование финансовых средств в проект дает в итоге тот же суммарный доход, что и помещение средств в банк на депозитный счет, следовательно, IRR - граничная ставка ссудного процента, разделяющая эффективный и неэффективный проекты.


    IRR = ΣPt * Кд - ΣСt * Кд, (3.8)


    где IRR - коэффициент внутренней нормы прибыли;

    Pt - чистый денежный поток;

    Кд - коэффициент дисконтирования;

    Сt - капиталовложения, тыс. руб.


    IRR = 0 = (1 028 + 1 284 + 1 604) * Kд - 1 000

    Кд = 0,26 r = 26%,


    Проект станет менее выгодным, чем вложение средств в банке, если ставка рефинансирования ЦБ РФ составит 26% и выше.

    Срок окупаемости (период возврата капитальных вложений) РВР - наступает в момент, когда сумма поступлений равняется сумме вложенных инвестиций.


    Σ Pt * Kд = Σ Ct * Kд, (3.9)


    В представленном случае окупаемость наступает в момент, когда NPV превышает общий объем капиталовложений, то есть 600 тыс. р. NPV рассчитывается как дисконтированный денежный поток, увеличенный на дисконтированную остаточную стоимость. Для определения срока окупаемости нужно определить минимальный онтированный денежный поток, превышающий общий объем капиталовложений:


    min Pt = Σ Ct * Kд - ОСд, (3.10)


    min Pt = 600 * 0,69 - 163,125 = 250,9 тыс. р.


    где ОСд - остаточная стоимость основных средств при коэффициенте дисконтирования для конца года, тыс. руб.;

    Сt - капиталовложения, тыс. руб

    Кд - коэффициент дисконтирования.

    При превышении дисконтированного денежного потока данной суммы проект окупается, то есть это происходит в последнем квартале 2008 года, то есть дисконтный срок окупаемости проекта - 29 месяцев.

    Для определения безопасности проекта рассчитаем ТКОП - точку критического объема производства - ниже этого объема фирма несет убытки, так как выручка не покрывает затрат. В ТКОП прибыль равна 0.


    ТКОП = а / ( (р - в) / р), (3.11)


    где а - постоянные затраты, тыс. руб;

    р - выручка, тыс. руб.;

    в - переменные затраты, тыс. руб.

    К постоянным затратам относятся все затраты организации, которые не зависят от объема производства, то есть если в магазин не придет ни одного клиента, организация все равно будет нести расходы по содержанию персонала, коммунальным платежам и другим расходам. В представленном случае постоянные расходы рассчитываются по формуле:


    а = С - в, (3.12)


    где а - постоянные расходы магазина за период;

    С - общая себестоимость за период;

    в - переменные расходы магазина за период.

    Переменные расходы рассчитываются по формуле:

    в = Σ Сырье и материалы, (3.13)

    То есть переменными расходами являются расходы на бумагу, картриджи, тонеры. Данные об общей стоимости сырья и материалов возьмем из прил.4. в = 49 тыс. р.

    а = 1 204 - 49 = 1 253 тыс. р.

    ТКОП = 1 204/ ( (2 400 - 49) / 2 400) = 1 229 тыс. р.

    Рассчитаем количество проданных для рентабельной работы организации:

    1 229 000 / (365 * 65) = 51,5 ~ 51

    где 365 - количество дней в году;

    65 - выручка с 1 среднего чека , руб.

    Для определения экономической безопасности рассчитанного проекта находят кромку безопасности - она показывает, на сколько можно снизить объем продаж, прежде чем компания понесет убытки.

    Порог рентабельности = (выручка - ТКОП) * 100% / выручка (3.14)

    Порог рентабельности = (3 315 - 1 229) * 100 / 3 315 = 62,6%,

    При снижении рассчитанного объема продаж магазин понесет убытки. Так как для всех расчетов взята минимальная выручка, кромка безопасности считается очень высокой.

    Агрегированная форма прогнозного баланса

    На базе данных производственной программы и финансового плана заполняется агрегированная форма прогнозного баланса по годам планируемого периода (табл.3.3.)


    Таблица 3.3

    Агрегированная форма прогнозного баланса

    АктивГод работы магазинаПассивГод работы магазина1-ый2-ой3-ий1-ый2-ой3-ий1. Основные средства и прочие внеоборотные активы5194684181. Источники собственных средств1 5471 7532 0222. Запасы и затраты4963792. Расчеты и прочие пассивы, в т. ч. - краткосрочная задолженность1 3721 7152 1463. Денежные средства, расчеты и прочие активы

    2 351

    2 937

    3 671Баланс2 9193 4684 168Баланс2 9193 4684 168

    Для проведения оценки предполагаемого финансового состояния организации, в соответствии с требованиями Международного комитета по стандартам бухгалтерского учета, активы баланса располагаются по степени снижения ликвидности активов. Структура Актива:

    Текущие активы: деньги в банке и кассе; ценные бумаги; счета клиентов (дебиторская задолженность); депозиты; счета служащих; прочие дебиторы; авансированные расходы (расходы будущих периодов); резервы на сомнительные позиции = быстрореализуемые активы.

    Материальные запасы: готовая продукция; незавершенное производство; материалы; резервы на потери = запасы.

    Итого текущие активы.

    Долгосрочные активы: земля, здания, машины и оборудование; инструменты; транспорт; инвентарь; амортизация; неосязаемые активы = долгосрочные активы.

    Всего активы.

    Пассивы формируются по степени срочности платежа:

    1. Краткосрочные обязательства (текущие пассивы): краткосрочные кредиты; расчеты с поставщиками; другие виды счетов; резервы на налоги; резервы на непредвиденные расходы; текущие выплаты по долгосрочным кредитам = краткосрочные обязательства.
    2. Долгосрочные обязательства: ссуды банка под развитие; ссуды под недвижимость = долгосрочные обязательства.

    Собственный (акционерный) капитал: разрешенный к выпуску акционерный капитал (дается справочно и не включается в итог баланса); выпущенный акционерный капитал; добавочный капитал; накопленная прибыль = акционерный капитал. Итого пассивы.

    Активы формируем следующим образом:

    49 + 2 351 = 2 400 тыс. р. - текущие активы.

    519 тыс. р. - долгосрочные активы.

    Всего активы: 2 400 + 519 = 2 919 тыс. р.

    Пассивы формируются по группам:

    1 372 тыс. р. - краткосрочные обязательства.

    0 - долгосрочные обязательства.

    1 547 тыс. р. - акционерный капитал.

    Всего пассивы: 1 372 + 0 + 1 547 = 2 919 тыс. руб.

    На основании данных можно сделать вывод, что организация высоколиквидна - текущие активы намного превышают краткосрочные обязательства.

    Для определения платежеспособности организации по окончании первого года работы определяются показатели финансового левериджа:

    Плечо рычага = заемный капитал / собственный капитал (3.15)

    Плечо рычага = 1 372/1 547 0,89 (89%)

    Показатель плеча рычага не должен превышать 1, так как в таком случае организация не может сама покрыть свои долги при помощи высоколиквидных активов. В представленном случае если все кредиторы потребуют срочного возврата всей задолженности, организация потребуется реализовать 89% всех своих высоколиквидных активов.

    Финансовый леверидж = активы / собственный капитал (3.16)

    Финансовый леверидж = 2 919/1 547 1,89 (тыс. руб.)

    Это показатель финансового риска организации, если данный показатель меньше 1,2, то организация считается нерентабельной, так как при вложении 100% капитала, организация не увеличивает свои активы даже на 20%. Предполагаемый баланс организации определяет прирост вложенных средств за 3 года на 89%, это очень высокий показатель.

    Экономическая эффективность капитальных вложений на открытие интернет-магазина определяется методами:

    1. окупаемости;
    2. простой нормы прибыли;

    дисконтирования средств (чистой текущей стоимости).

    В качестве метода для обоснования экономической эффективности проекта был выбран метод окупаемости. Период возврата капитальных вложений (окупаемость) определяется через формулу 3.17.


    (3.17)


    К = 9280,0 тыс. руб.

    Без наличия отдельного интернет-магазина происходит потеря продаж, что в среднем составляет 56 040 руб. в месяц. Таким образом, чистая прибыль от реализации продукции мультимедиа составляет 56,04 тыс. руб. в месяц.

    П0 = 56,04 тыс. руб.

    А = 0, так как для реализации автоматизированной системы основные средства и нематериальные активы не приобретались.

    ТВ = 9280: (320 + 0) = 29 мес.

    Таким образом, период возврата капитальных вложений (окупаемость) проекта составляет 29 месяцев, то есть разработка данного проекта экономически целесообразна.

    Допустим, что единовременные затраты на магазина осуществлены в середине 2011 года. Далее предприятие получает прибыль от использования реализации продукции магазина, неизменную по годам.

    Денежные потоки наличности (ПНt) рассчитываем по формуле (3.7). Для расчета ПНt необходимо определить амортизационные отчисления и величину налогов, уплачиваемых предприятием из прибыли. Коэффициент дисконтирования рассчитан при значении нормативного коэффициента эффективности единовременных затрат E = 0,1.

    Чистая текущая дисконтированная стоимость в t-ом году расчетного периода определяется произведением величины денежного потока наличности на коэффициент дисконтирования соответствующего года. Данные о потоках наличности позволяют рассчитать накопленный поток наличности (ПН).
















    3. Оценка экономической эффективности инвестиционного проекта ASF и пути повышения его эффективности. Разработка методики экономического обоснования инвестиционных решений


    3.1. Финансовая оценка эффективности инвестиционного проекта

    На сегодняшний день Интернет представляет собой активно развивающуюся торговую площадку и все больше людей делают покупки именно там. Это связано с прогрессом в сфере информационных технологий. В настоящее время Интернет-пользователей в России насчитывается около 60 млн. человек (по данным сайта #"justify">магазинов является удобство и экономия времени [1, 2, 3]. Теперь, чтобы купить любой товар не надо выходить из дома, не надо стоять в больших очередях. Поэтому всемирная сеть все больше и больше привлекает предпринимателей для создания своего бизнеса [4, 5]. Так как же создается онлайнбизнес, а именно Интернет-магазин? Существует несколько пошаговых этапов.

    Первый этап это выбор ниши, т.е. для начала вам нужно определиться чем вы будите заниматься, какой продавать товар или какую предоставлять услугу [6, 7]. Для этого нужно хорошо изучить рынок и понять, чего ему не хватает, что будет пользоваться спросом. После того как ниша выбрана, мы переходим ко второму этапу.

    Второй этап это непосредственное создание или покупка интернетмагазина. Приобрести его можно несколькими способами:

    1. Заказ магазина у компании, предоставляющий эти услуги. Плюсы этого способа в том, что вы приобретаете свой собственный Интернет-магазин, который в дальнейшем вы можете продать [8, 9, 10]. Минусы этого способа в том, что на него нужно потратить приличную сумму денег, т.к. средняя стоимость магазина составляет от 20000 р. Также отдельно нужно нанимать веб дизайнеров, чьи услуги стоят от 8000 р.

    2. Аренда магазина у компаний предоставляющие эти услуги. Плюсы этого способа заключаются в том, что затраты для предпринимателя, который берет магазин в аренду значительно сокращаются, т.к. средняя месячная оплата Интернет-магазина в среднем составляет около 2000 рублей [11, 12]. Минусы этого способа: этот магазин вы не можете продать; ненадежность его работы, т.к. зачастую из-за сильной нагрузки на сервер таких компаний происходят перебои [13, 14].

    3. Покупка готового магазина у частного владельца. В этом способе также придется потратить немалую сумму денег, т.к. обычно владельцы таких магазинов выставляют их на продажу уже с базой клиентов и с раскрученной рекламой. Стоимость такого магазина может составлять от 50000 рублей до 3 миллионов рублей [15, 16].

    4. Создание магазина собственными силами. Здесь вы не потратите значительных финансовых ресурсов, но для этого нужно большое количество определенных знаний, времени и сил.

    После того как мы приобрели Интернет-магазин, необходимо его заполнить: выставить свой товар, опубликовать на нем всю необходимую информацию, которая может быть полезна для его посетителей [17, 18, 19]. После этого переходим к третьему этапу.

    Третий этап подготовка рекламной компании. Это самый важный этап в создании Интернетмагазина. Будут ли у вас покупатели и в каком количестве будет зависеть от того, как вы проведете рекламу своего магазина. Так с чего же начать рекламировать свой товар?

    1. Существует два сервиса контекстной рекламы это Яндекс.Директ и Google AdWords. Они существуют для того, чтобы выводить ваше рекламное объявление в результате поисковой выдачи поисковыми системами, как Google или Яндекс. Яндекс.Директ является самой крупной рекламной площадкой Рунета, а многие отечественные рекламодатели говоря о контекстной рекламе подразумевают именно Директ. Начать рекламную компанию в этих сервисах весьма просто. Для этого необходимо зарегистрироваться в соответствующих разделах, составить рекламное объявление, подобрать ключевые слова, дождаться модерации текста рекламного объявления и оплатить рекламную кампанию [20, 21]. Грамотный специалист способен запустить рекламную кампанию за несколько часов. Еще один из плюсов контекстной рекламы является то, что мы привлекаем только целевую аудиторию, т.е. тех людей, которые уже ищут похожий товар или услугу [22, 23]. По мнению автора статьи, рекламировать свой магазин нужно именно с этих сервисов, так как это самый простой и быстрый способ привлечения клиентов.

    2. На сегодняшний день существует множество социальных сетей, таких как ВКонтакте, Одноклассники, Твиттер, Facebook и другие, в которых находятся огромное количество людей. Так почему бы не воспользоваться этим? На этих платформах мы можем создавать свои репосты с информацией о нашем товаре, можем создавать сообщества или группы с информацией о нашем магазине, тем самым привлекать новых клиентов.

    3. Это платные и бесплатные доски объявлений. Примеры таких сервисов: Авито.ru , Slando.ru, 1000dosok.ru и многие другие. Плюс таких сервисов заключается в том, что люди, заходящие туда, уже намерены что-то купить.

    4. Реклама на тематических блогах и форумах. Плюсом такой рекламы является то, что мы сразу приобретаем целевых клиентов.

    5. Оффлайн реклама. К оффлайн рекламе можно отнести следующее:

    - визитки и брошюры вашего Интернет-магазина.Можно напечатать множество визиток (это не стоит больших денег) и оставить их там, где люди могут заинтересоваться вашим товаром. Либо напечатать брошюры и раздавать их в людных местах своей целевой аудитории;

    -продвижение Интернет-магазина оффлайн с помощью сувенирной продукции.Подойдет все: ручки, календари, блокноты, кепки, футболки;

    -реклама в местных печатных СМИ.Хотя Интернет все больше вытесняет печатные СМИ из рынка новостей, многие люди покупают газеты. Обычно местные СМИ не имеют большого тиража, реклама стоит недорого, к тому же, если товары или услуги имеют географическую привязку или даже сеть магазинов, то стоит использовать такую возможность.

    Четвертый этап получение первых результатов. После проведения грамотной рекламной компании у нас появляются первые клиенты. Здесь нам надо их удержать. Это можно сделать следующими способами: 1. Интересоваться мнением покупателей о вашем товаре или услуге. 2. Дарить различные подарки своим клиентам. 3. Предоставлять скидки на следующую покупку. Для того чтобы удержать своих клиентов, нужно уделять им огромное количество внимания [24, 25].

    Пятый этап анализ и корректировка. После первых заказов, мы переходим к их анализу. Мы рассматриваем, какой товар или какая услуга пользовалась большим спросом, а какая меньшим. Рассматриваем своих клиентов по возрасту, по полу, по статусу и т.д. После чего делаем выводы и пробуем что-либо предпринять для роста продаж товара или услуги, пользовавшиеся меньшим спросом [26, 27].

    Шестой этап набор команды. После того как мы проанализировали свои заказы и увеличили продажи, мы должны набрать свой персонал, так как одному с большим потоком заказов справиться сложно, а справиться хорошо практический невозможно [28, 29, 30].

    Седьмой заключительный этап это масштабирование или закрытие своего проекта. Под масштабированием можно понимать как выход в другие регионы, так и любое возможное расширение бизнеса, например, освоение новых каналов сбыта, запуск новых продуктов или внедрение новых технологий. Но существуют и такие товары, у которых маленький жизненный цикл, следовательно, такой бизнес нужно закрывать и начинать новый.

    Определение эффективности инвестиционного проекта в большинстве случаев предполагает оценку степень неопределенности, значений частных рисков и риска для проекта в целом. При этом может анализироваться разброс значений показателей эффективности (NPV, IRR и др.) относительно среднего значения и получается мера риска. Но каким образом можно оценить изменение риска в процессе реализации инвестиционного проекта? Ведь с одной стороны, можно оценивать риск, анализируя величину уже вложенных инвестиций. Здесь подходит определение риска, как «возможность потерь». С каждым новым шагом реализации инвестиционного проекта инвестор рискует все большей суммой. С другой стороны, часть инвестиций уже вложена, соответственно риск первых вложений пропадает отсутствует разброс значений и существует только одно значение вложенных средств. Соответственно общий риск инвестиционного проекта снижается. Так как за уровень риска мы приняли коэффициент вариации, то мы будем оценивать риск, как убывающий в процессе реализации инвестиционного проекта.

    Инвестиционные проекты в строительстве характеризуются этапностью. Это отражено в законодательных актах, нормативных документах и отражает логический ход мысли. Чаще всего мы можем с приемлемой точностью спрогнозировать длительность этапов и материальные затраты на этапе на основании нормативов, собственного опыта строительства аналогичных объектов компанией. В общем случае график инвестиционного цикла имеет восходящий вид (рис. 15). Такой график также можно назвать графиком роста потенциальных потерь, ведь на любом этапе возможна приостановка деятельности по тем или иным причинам.

    Рисунок 15 График увеличения потенциальных потерь


    Условные обозначения для периодов инвестиционного цикла:

    1 формирование инвестиционного замысла или организация поиска инвестиционных концепций, 2 изыскания, технико-экономическое обоснование, утверждение, 3 сбор технических условий, выделение земельного участка, подготовка задания на проектирование, 4 проектные работы, 5 подготовительный период строительства объекта, 6 основной период строительства объекта, 7 реализация возведенного объекта)

    При расчете риска на последующем этапе исходные данные с предыдущего этапа принимаются без отклонений и разброса значений. Следовательно, разброс значений показателей эффективности снижается. Оценить это можно при помощи метода анализа рисков Монте-Карло для каждого этапа, приняв в качестве переменных только значения будущих этапов.

    В ходе реализации инвестиционного проекта, риск (R) будет снижаться, так как будет снижаться σX, а в некоторых случаях увеличиваться MX. Для наглядного представления риска, наложим график риска на график роста потенциальных потерь (рис. 2). Этот график будет относиться к общей эффективности и степени риска инвестиционного проекта и описывать общее влияние всех рисковых факторов на инвестиционный проект.


    Рисунок 16 Совмещение графика риска и графика роста потенциальных потерь


    Этот график необходим для разработки стратегии управления рисками, тактических мероприятий по управлению рисками, а также для управления в аварийных ситуациях. График отражает процесс планирования реализации инвестиционного проекта с учетом рисков на конкретном этапе. Т.е. результаты расчета графика являются исходными данными для управления рисками. Для оптимизации риска проекта необходимо разрабатывать, планировать и применять специальные мероприятия. В результате применения их мы повысим устойчивость инвестиционного проекта, а также, возможно, увеличим его эффективность. Для оценки эффективности методов оптимизации риска, а также учета стоимости мероприятий по снижению риска, рассчитывается график управления риском и накладывается на первоначальный график. Дело в том, что усилия служб риск-менеджмента направлены на то, чтобы уменьшить разброс показателей эффективности инвестиционного проекта относительно среднего значения. Достичь этого можно, сузив интервал изменения исходных данных. К примеру, планируется, что стоимость строительных материалов (цемент, арматура, бетон, бетонные блоки и т.п.) будет изменяться в процессе реализации инвестиционного проекта на 10%. Следовательно, NPV будет также сильно изменяться. Если удастся заключить договор с твердой ценой поставки, мы снизим риск увеличения себестоимости, а, следовательно, разброс значений NPV снизится. В результате мы получим новые значения на определенном интервале. Действуя подобно относительно других факторов риска, мы построим график оптимизированного риска (рис. 17).


    Рисунок 17 Совмещение графика оптимизированного риска и графика роста потенциальных потерь


    Полученный график необходим при планировании инвестиционного проекта в состоянии неопределенности. График учитывает не только эффект мероприятий по снижению риска, но также и стоимость этих мероприятий за счет включения расходов на риск-менеджмент в расчет математической модели. Кроме того, данный анализ поможет инвестору и управляющему проектом более точно рассмотреть эффективность инвестиционного проекта. Ведь в современных условиях на первый взгляд множество проектов могут показаться неэффективными, а с применением комплексного подхода к управлению рисками, мы получим реальную картину и конкурентное преимущество. Также такие графики применимы для анализа в процессе реализации инвестиционного проекта, а не только на этапе рассмотрения проекта.

    Эффективность управления рисками может быть значительна и мероприятия, осуществляемые с целью снижения риска могут приносить определенные положительные результаты. Кроме того, необходимо кроме перечисленных критериев, исследовать зависимость между затратами на риск-менеджмент и величиной риска. Для начала рассмотрим, из чего будут складываться затраты на риск-менеджмент. Так как система риск-менеджмента обладает способностью уменьшать риск при получении дополнительной информации с целью уточнения прогнозов, то при увеличении затрат на изучение рисковой среды, уровень риска будет уменьшаться до определенного момента, при котором каждая дополнительная порция информации или недоступна, или ее стоимость слишком велика. Дополнительно в затраты на риск-менеджмент включаются потенциальные потери от мероприятий по учету рисков (потери от установки твердой цены на продукцию или услуги, страхование и т.п.) В результате получается такое соотношение чем больше покрытие риска, тем выше затраты на риск-менеджмент (рис. 18).

    Рисунок 18 Зависимость затрат на риск-менеджмент от величины риска


    Такой график может применяться при принятии решения управляющим проектом и отвечать на вопрос о том, какой уровень риска приемлем для компании и для конкретного инвестиционного проекта. Однако при росте затрат на риск-менеджмент, будет изменяться эффективность инвестиционного проекта. Кроме того, существует известный график зависимости прибыли от величины риска (чем выше риск тем выше прибыль). Применительно к нашей ситуации это график зависимости NPV от величины риска (рис. 19).

    Рисунок 19 График зависимости NPV от уровня риска


    Для определения предельных затрат на риск-менеджмент нужно на графике зависимости NPV от уровня рисков определить момент с приемлемым уровнем риска. Этот момент определяется лично инвестором и зависит от его инвестиционных предпочтений и склонности к риску. Например, если приемлемым уровнем риска для заданного проекта является 35%, что соответствует NPV = 15 млн. руб. (рис. 20), значит, уровень затрат согласно графика затрат на риск-менеджмент должен быть равен 24000 рублей.

    Рисунок 20 Процесс выявления затрат на риск-менеджмент

    Таким образом, при использовании критериев покрытия управляющий рисками способен оценить эффективность применяемых мероприятий по снижению рисков, а также степень соответствия проводимых мероприятий требованиям к инвестиционному проекту.



    3.2. Разработка методики экономического обоснования инвестиционных решений




    Тенденцией, которой придерживаются последнее время многие менеджеры, является увеличение инвестирования в маркетинговую деятельность фирмы. Однако вместо ожидаемого увеличения прибыли, компании терпят значительные убытки. Это свидетельствует о нерациональном распределении имеющихся средств.

    Маркетинговая деятельность любого предприятия подразумевает управленческую деятельность, осуществляемую с творческим подходом, основная задача которой заключается в изучении рынка товаров, формировании услуг и рабочей силы, с помощью проведения оценки потребностей конечных потребителей, а также в организации практических мероприятий для удовлетворения этих потребностей. В рамках данной деятельности, маркетологи координируют возможности производства и распределение товаров и услуг, а также определяют, необходимые шаги, которые нужно предпринять, для продвижения товара на рынке.

    Суть и характер маркетинговой деятельности демонстрируют объективные условия, в рамках которых развивается рынок рынка, который в значительном объеме теряет хаотичность и подпадает под регулируемое воздействие заранее установленных связей, где значительная роль отводится конечному потребителю [1].

    Однако не всегда маркетинговая деятельность является эффективной и необходимой компании. Зачастую при неправильном распределении расходов на маркетинг, фирма может нести большие убытки. Поэтому очень часто перед финансовыми менеджерами стоит вопрос о целесообразности инвестиций в маркетинговую деятельность фирмы. Значение маркетинга и маркетинговой функции является острой проблемой управления в теории и практике, особенно с точки зрения финансового менеджмента, где необходимо обоснование инвестиций в любой вид деятельности компании. Есть два аспекта, которые обеспечивают точку расчета:

    1. критерии обоснования инвестиционных решений
    2. степень выравнивания решений на границе маркетинга и финансов.

    Рассматривают три критерия принятия решения в аспекте маркетинг-финансы, такие как существование рынка и акционерная стоимость, уровень фирмы и динамика на границе маркетинг-финансы.

    Для определения того, сколько фирма может вложить инвестиций в определенный вид деятельности компании, менеджерами производятся различные расчеты, в частности расчет коэффициента оценки окупаемости инвестиций (ROI), с помощью которого менеджеры принимают стратегические решения по вложению денежных средств, в том числе в маркетинговую деятельность [2].

    ROI- этофинансовыйкоэффициент, показывающий уровень доходности либо убыточности любогобизнеса, с учетом сумм инвестиций, вложенных, в данный бизнес. Значением прибыли, может быть,определенныйпроцентный доход,прибыльлибо убытки по бухгалтерскому учёту, прибыль либо убытки по управленческому учёту иличистая прибыльлибо убыток компании. Значением суммы инвестиций могут бытьактивы,капитал, сумма основногодолгабизнеса и любые другие, выраженные в деньгах, инвестиции [3].

    Проведение анализарасчет коэффициента оценки окупаемости инвестиций(ROI) на основе возврата поступлений от потока инвестицийосуществляется по следующей формуле:

    ROI=(Доход Себестоимость)/Сумма инвестиций*100%

    Запись результата производится в процентном виде, либо дробью. Расчет ROI осуществляется для проведения анализа эффективности инвестиций в определенную деятельность компании, в частности используется при расчете инвестиций в маркетинговую деятельность, с целью получения возврата от вложенных инвестиций [4].

    Расчет коэффициента оценки окупаемости инвестиций используется для управления прибыльностью активов и составления приоритетов в инвестировании на определенный период времени, в планировании продолжения или сокращения инвестиций (в зависимости от их окупаемости). Данный расчет помогает финансовому менеджеру принять решение о целесообразности инвестиций в маркетинг. Неумение производить расчеты и правильно их анализировать, демонстрирует некомпетентность финансового менеджера, и, впоследствии, может привести компанию к большим убыткам.

    В современной экономике инновации и инвестиции играют важную роль в развитии предприятий. Новые технологии и виды продукции способствуют укреплению лидерства, обеспечивают эффективное функционирование и конкурентоспособность предприятий [1], но в настоящее время экономика России находится в условиях сильной изношенности значительной части основных средств на подавляющем большинстве промышленных предприятий, и как следствие приобретает особый смысл проблема эффективной организации инвестиционной деятельности. Износ производственных фондов предприятий России по оценкам специалистов составляет 60-70% и ожидается их массовое выбытие на 28%, а к 2016г. на 52% [2]. Вследствие этого, предприятия испытывают значительную потребность в инвестициях для осуществления программ, связанных с модернизацией производства, внедрением новых технологий, освоением новых видов продукции. Но так как финансирование проектов промышленных предприятий является долгосрочным, рискованным и капиталоемким, то основной их проблемой является дефицит инвестиционных ресурсов, который не позволяет предприятиям удовлетворить все свои инвестиционные потребности [3].

    Одним из методов разрешения сложившегося противоречия является совершенствование организации процесса управления инвестиционными процессами в инновационной деятельности предприятий, что должно способствовать раскрытию потенциала предприятия для вложения капитала, обоснованию принятия инвестиционных решений, а также оптимизации результатов инвестиционной деятельности, связанной с осуществлением инноваций. В условиях недостаточной обеспеченности предприятий различными видами ресурсов, в особенности финансовыми, процесс инвестирования инновационной деятельности может быть сильно затруднен [4]. Жесткий дефицит финансирования требует эффективного управления и рациональной организации как отдельных стадий капиталовложений в инновационную деятельность, так и процесса инвестирования в целом.

    Построение и внедрение системы организации инвестирования инновационных процессов является эффективным способом решения этой проблемы. Представляется целесообразным подход, к формированию данной системы основанный на применении системного анализа, методов организационного проектирования и инвестиционного анализа. Наиболее существенным и важным является применение системного подхода к организации инвестирования инновационных процессов [5]. Рассмотрим основные принципы системного подхода, используемые при построении системы организации:

    1. принцип единства система организации рассматривается, как единое целое; при этом она может быть представлена как подсистема (элемент) системы более высокого уровня, например, системы предприятия, и как совокупность входящих в нее подсистем (ее элементов), а именно: планирования инвестиций в инновационные процессы, финансирования, инвестиционного анализа и т.д.;
    2. принцип глобальной цели глобальная цель выбирается для всей системы в общем, так как цели подсистем могут не совпадать и даже противоречить целям системы;
    3. принцип развития система способна к развитию, изменению своих состояний в зависимости от особенностей поведения; характер и результаты развития находятся в зависимости от процессов, происходящих в системе вследствие ее взаимодействия с окружающей средой;
    4. принцип иерархии система строится с учетом соподчинения, ранжирования ее составных частей, а также определенного характера взаимосвязей различных элементов системы;
    5. принцип функциональности система имеет структуру и функции, которые являются взаимодействующими взаимозависимыми с приоритетом функций над структурными связями.Исходя из вышеперечисленных принципов, во-первых, дадим определение понятию системы организации инвестирования инновационной деятельности, а во-вторых, выделим ее сущность и содержание. Система это упорядоченная совокупность взаимосвязанных и взаимозависимых частей, обладающих определенными свойствами и составляющих единое целое. Определение системы подразумевает набор целей, которые она должна достичь, и лицо, представляющее объект или процесс в виде системы.Таким образом, системная концепция организации инвестирования инноваций состоит в следующем:процесс разработки и реализации инновационных проектов предприятия есть система, в которой наиболее важным является организационный аспект этого процесса, причем основной целью данной системы можно полагать эффективную организацию капиталовложений в инновации.Такая система рассматривается, с одной стороны, как элемент (подсистема) системы более высокого порядка, а с другой стороны, она является совокупностью ее элементов (подсистем).

    Сущность системы организации инвестирования инновационных процессов состоит в интеграции множества отдельных частей (элементов) с присущими им свойствами, функциями, особенностями; установлении взаимозависимостей и взаимосвязей между ними для получения единого целого, определении наиболее значимых связей, формировании механизма подчиненности, обратных связей, а также взаимодействия с внешней средой.

    Содержание системы организации инвестирования инноваций состоит в целенаправленном упорядоченном сочетании отдельных элементов инвестиционной деятельности, объединении их в компоненты и подсистемы в соответствии с целью системы, и распределении полномочий и ответственности в соответствии со структурой системы. Элементы в системе объединены свойством целостности и целью. Содержание системы целесообразно рассматривать по нескольким направлениям, расположенным от общего к частному. Первое направление обусловлено применением принципа «черного ящика» системного подхода. В соответствии со вторым направлением содержание системы представляется автору в виде четырех уровней: первый - система в целом; второй подсистемы (не менее двух); третий компоненты системы; четвертый элементы системы. Третье направление рассмотрение содержания системы как сложной иерархической структуры с определением места и роли каждого из элементов, их правами и обязанностями, с учетом соподчинения и взаимодействия всех элементов структуры и определенной внутренней организацией системы. Четвертое направление выделено в соответствии с процессным подходом. Пятое направление функциональный подход к содержанию системы. С этой точки зрения содержание определяется составом функций системы. Функции это внешнее проявление свойств данной системы.

    Основными свойствами системы организации инвестирования инновационных процессов являются: целенаправленность, целостность, структурность, иерархичность, непрерывность функционирования [6]. Эти свойства определяют следующие функции системы организации инвестирования инновационных процессов:

    1. формирование целей и планирование инновационного процесса;
    2. организация функционирования всех составляющих системы;
    3. координация работы подсистем, компонентов и элементов системы;
    4. корректировка деятельности отдельных элементов для достижения глобальной цели системы;
    5. определение структуры системы и места каждого элемента инновационного процесса;
    6. обеспечение взаимодействия со всеми подразделениями предприятия;
    7. организация осуществления обратной связи и взаимодействия с внешней средой;
    8. контроль хода реализации инновационных проектов;
    9. анализ результатов и принятие решения об использовании капитала;
    10. обеспечение непрерывного процесса инвестирования инновационной деятельности.

    Исходя из вышесказанного, эффективность инвестиционной деятельности в инновации во многом зависит от того, насколько полно выполнен расчет экономических показателей. На практике нередко случается, когда при расчете денежных потоков разработчики проектов игнорируют либо искажают ряд факторов, которые существенно влияют на конечные результаты эффективности. Точный учет этих факторов способствует обоснованности расчетов предприятия при оценке эффективности инвестиций в инновационные процессы. Так как практически любой проект является достаточно продолжительным по времени, что сопряжено с воздействием на него огромного количества факторов, влияющих на успешную реализацию проекта, то этот этап должен быть дополнен комплексным анализом рисков инвестиционных проектов.В процессе формирования инвестиционных ресурсов для финансирования инновационной деятельности необходимо учитывать, что соотношение собственных и заемных источников оказывает влияние на величину финансового рычага: увеличение доли заемных средств приводит к повышению рентабельности собственного капитала, но вместе с тем оказывает негативное влияние на финансовую устойчивость предприятия. В настоящее время строительные предприятия должны ориентироваться, прежде всего, на собственные источники, так как финансирование реальных инвестиций со стороны банковского сектора практически отсутствует [7]. Весьма привлекательной в некоторых случаях является возможность применения лизинговых схем финансирования. Но так как предприятие должно обладать значительным резервом снижения рентабельности, чтобы не допустить образования убытков, то основными преимуществами лизинга являются, в первую очередь, налоговые льготы по налогу на прибыль и налогу на имущество, а также возможность применения ускоренной амортизации.Окончательный выбор инвестиционных проектов производится на основе общепринятых показателей экономической эффективности инвестиций в инновации по критериям доходности, риска и ликвидности [8]. Кроме того, следует учитывать и неформальные (качественные) критерии, которые основаны на различных факторах и сочетаниях, таких как: общественная значимость проектов, влияние на имидж предприятия, соответствие экологическим стандартам и т.д. Важно подчеркнуть, что качественные критерии влияют на принятие инвестиционных решений еще до непосредственной оценки их эффективности. К основным направлениям повышения эффективности инвестирования инновационных процессов, можно отнести следующие:- сокращение времени реализации инвестиционных процессов;- оптимизация использования всех видов ресурсов;

    - снижение длительности операционного цикла, что особенно актуально для предприятий строительного комплекса, имеющих большой по времени цикл изготовления и реализации продукции [9].

    Для анализа эффективности инвестиционной деятельности в инновационные процессы предприятия необходим ее постоянный мониторинг. В связи с этим нужно определить уровень эффективности управления инвестиционной деятельностью на основе сопоставления достигнутых результатов с прогнозными, определить степень влияния реализации инновационно-инвестиционных проектов на финансовое состояние предприятия и принять решения по закрытию неэффективных проектов и реинвестированию капитала. Экстрагированные этапы в процессе формирования стратегического поведения предприятия представляются наиболее значительными с позиции формирования инновационно-инвестиционного механизма как единой системы. Такой механизм направлен на совершенствование методики стратегического управления за счет усиления роли инвестиций в инновационном менеджменте для осуществления процесса принятия долгосрочных решений. Формирование инновационно-инвестиционной стратегии предлагается строить с учетом достигнутого уровня инновационно-инвестиционного потенциала предприятия. Это связано с тем, что по вполне понятным причинам не все предприятия строительного комплекса могут выбрать инновационный путь развития, для этого предприятию необходимо иметь определенные ресурсы.

    Таким образом, организация управления инновационно-инвестиционной деятельностью на предприятиях строительного комплекса должна носить комплексный характер и состоять из последовательного выполнения целого ряда мероприятий, а также способствовать выявлению возможных путей оптимизации инвестирования в инновационную деятельность предприятия.

    работе [1] была разработана экономико-математическая модель оценки эффективности инвестирования в форме задачи многокритериальной оптимизации, а также были предложены методика и алгоритмы ее решения [2] как инструмента для принятия управленческих решений в этой области. Ранее, в [3] было сделано заключение о выборе математического пакета Maple 16 в качестве основы для разработки программного продукта с целью автоматизации необходимых вычислительных процедур, использующихся при анализе экономико-математических моделей. Таким образом, общая концепция программной реализации предложенных выше алгоритмов будет построена на базе специфических возможностей модулей пакета Maple 16 для решения задач оптимизации. Блок-схема этой концепции приведена на рис. 21.


    Рис. 21 Блок-схема концепции программной реализации алгоритмов


    Особенностью общей концепции построения программного продукта в среде Maple 16 является выбор соответствующего модуля для решения соответствующей задачи оптимизации, получаемой в зависимости от характера использования параметраr.

    Из анализа задач [2] становится ясно, что если параметрrиспользовать как управляющую переменную, различные значения которой будут определять влияние конъюнктуры рынка на оценку эффективности инвестиций, то решаемые задачи будут иметь форму задач линейного программирования. В этом случае в программном продукте будет использоваться модульLP(LinearProgramming)пакета Maple 16, предназначенный для решения именно таких задач.

    Если параметрrиспользовать как искомую переменную задачи, в этом случае решаемые задачи будут иметь форму задач нелинейного программирования. Именно поэтому в программном продукте будут использоваться модулиNLP(NonlinearProgramming)иGO(GlobalOptimization) пакета Maple 16, предназначенные для решения задач нелинейной оптимизации. Как известно, особенностью нелинейных задач оптимизации является поиск глобальных экстремумов искомых переменных. Этим обстоятельством объясняется включение модуляGO, в отличие от которого модульNLPосуществляет поиск только локальных экстремумов.

    Блок-схема решения задачи линейной оптимизации с помощью модуляLPв среде Maple 16 представлена на рис. 22. После ввода данных, идентификации переменных и формирования ограничений стандартными средствами Maple, производится проверка непустоты области допустимых решений (ОДР) задачи оптимизации с помощью процедурыfeasibleпакета Maple 16. В случае, если эта процедура возвращает значениеfalse(ложь), необходимо модифицировать числовые данные задачи и/или проверить ее ограничения с точки зрения экономического смысла.


    Рис. 22 Блок-схема решения задачи линейной с помощью модуляLPв среде Maple 16


    Блок-схема алгоритма решения задачи нелинейной оптимизации с помощью модулейNLPиGOв среде Maple 16 представлена на рис. 23, из которого видно, что она отличается от алгоритма решения линейной задачи, рассмотренного выше. После ввода данных, идентификации переменных и формирования ограничений стандартными средствами Maple, проверка непустоты ОДР задачи оптимизации в этом случае не производится, поскольку процедураfeasibleкорректно работает только для линейных ограничений.

    Рис. 23 Блок-схема алгоритма решения задачи нелинейной оптимизации с помощью модулейNLPиGOв среде Maple 16


    Отличие алгоритма решения нелинейной задачи также состоит в блоке формирования дополнительного ограничения задачи оптимизации, которое определит верхнюю и нижнюю границы изменения параметраrна основе свойства показателяNPVкак функцииr.

    Основные ограничения рассмотренных выше задач оптимизации определяют экономические границы изменения размеров доходных и инвестиционных платежей:

    Построим графики показателяNPVкак функции двух экстремальных вариантов изменения величин переменных размеров платежей:

    Графики показателейNPV1иNPV2построенные для инвестиционного проекта, инвестиционная и доходная части которого представлены аннуитетами постнумерандо с параметрами:

    а) размеры инвестиционных и доходных платежей (в тыс. руб.);

    б) длительности инвестиционных и доходных частей (в годах);

    в)r= 10%,

    представлены на рис. 24.

    Рис. 24 Графики показателейNPV1иNPV2


    Из анализа рис. 24 становится ясно, что линии графиковNPV1иNPV2фактически определяют границы изменения показателяIRRданного проекта, поскольку

    Результаты (1), (2) схематично изображены на рис. 4. С учетом направления оптимизации показателяNPVясно, что в нелинейных задачах, где параметрrявляется искомой переменной, его значение должно удовлетворять ограничению

    где∆r0 некоторая вариация нормы онта, определяемая инвестором.

    Несмотря на сложность вычисления показателяIRR, пакет Maple 16 дает возможность решать алгебраические уравненияпрактически любых степеней. Это обстоятельство позволяет определить верхнюю границу изменения показателяIRRв ограничениях рассмотренных выше задач оптимизации и использовать ее для формирования ограничения (3). Тогда блок формирования дополнительного ограничения на рис. 23 может быть «раскрыт» с помощью последовательности операций, представленной на рис. 25:

    Рис. 25 Блок формирования дополнительного ограничения


    При решении задачи многокритериальной оптимизации на схемах 2 и 3 блок решения задачи (линейной или нелинейной) «раскрывается» с помощью определенной последовательности операций.

    В частном случае построения финансовой схемы реализации проекта, когда его инвестиционная и доходная части представлены в форме аннуитетов, а экономико-математическая модель в форме задач оптимизации [2], общая концепция программной реализации задачи оценки эффективности проекта представляется схемой на рис. 26.

    Рис. 26 Схема программной реализации задачи оценки эффективности проекта

    Очевидно, что эта схема очень похожа на схему рис. 21, однако в ней есть небольшие отличия. Математический вид задач таков, что в качестве управляющих переменных можно использовать не только параметрr, но также и параметрыn1иn2инвестиционного проекта. Это даст дополнительные возможности рассмотрения различных вариантов реализации проекта при анализе его чувствительности.

    Подытоживая рассмотренные выше способы программной реализации различных вариантов решения задачи оценки эффективности инвестиционных проектов, можно все их обобщить в одной блок-схеме (рис. 7):

    Рис. 27 Способы программной реализации различных вариантов решения задачи оценки эффективности инвестиционных проектов


    На рис. 27 использованы обозначения:r норма дисконтапроекта; СКО скалярная оптимизация; МКО многокритериальная оптимизация. Очевидно, что обобщенная блок-схема рис. 7 будет также отражать состав и структуру программных вариантов решения задачи оценки эффективности инвестирования и в частных случаях построения финансовой схемы реализации инвестиционного проекта.


    ЗАКЛЮЧЕНИЕ


    Роль инвестиций в экономике традиционно связывают с необходимостью обеспечения экономического развития и роста, как на микро-, так и на макроуровне. Однако следует заметить, что этот постулат не бесспорен и потенциал инвестиций реализуется, когда они становятся средством повышения уровня комплексного развития (социального, экономического, технического), сначала предприятий, а затем экономики в целом.

    Отправной точкой для обоснования этого тезиса служит понятие жизненного цикла. Традиционный жизненный цикл продукта складывается из стадий изобретения, внедрения, роста, зрелости и упадка. Схожие этапы характерны и для жизненного цикла организации. Однако закономерности последовательного прохождения стадий соблюдаются отнюдь не всегда, как продукт, так и предприятие, могут не достичь этапов роста и зрелости: новый продукт остается невостребованным, предприятие прекращает свою деятельность по воле собственников или в результате банкротства. Напротив, продукт или предприятие могут вернуться к стадиям роста и зрелости, когда происходит обновление на основе инноваций.

    Социально-ориентированные проекты финансируются из дохода, полученного по проектам коммерческим, инвестиции дают материальную основу для повышения уровня социального развития. Кроме того, процесс поиска новых видов продуктов, совершенствование технологии, требует творческого труда, обусловливает повышение роли работников особого типа инноваторов [1, с. 18]. У предприятия возникает объективная потребность в развитии личности работника, социально-ориентированные инвестиции становятся неотъемлемым элементом его деятельности.

    Потенциал инвестиций как средства развития реализуется в процессе инвестиционной деятельности организации, в котором, по мнению автора, определяющее значение имеет тип инвестиционной политики фирмы. Проблемы развития решаются в рамках системы стратегического управления предприятием, которая во времени разделяется на две составляющие: формирование стратегии и управление её реализацией. Политика в этой системе выполняет координирующую роль, устанавливая направления и приоритеты инвестиционной деятельности. С этих позиций инвестиционную политику можно определить как общую линию,
    ведущую к повышению уровня развития организации, руководство
    по выбору приоритетных направлений инвестиций, разработке и исполнению планов и проектов.
    По своему типу инвестиционная политика может быть различна, основой для составления ее типологии служит видовая структура инвестиций.
    Повышению уровня развития служит не любая инвестиционная политика, а именно политика развития, основой для характеристики которой служит рассмотрение целей фирмы, понимаемых как ее предполагаемое будущее состояние, желаемый результат.

    При всем многообразии конкретных целевых установок их можно разделить на цели выживания и развития.

    При формулировке целей выживания конечное состояние предприятия видится в сохранении достигнутого, поддержании стабильных объемов выпуска, достигнутой доли рынка, уровня производительности и оплаты труды либо в постепенном снижении темпов роста в надежде на возможное улучшение в будущем. В условиях экономических кризисов или высоко конкурентного рынка целям выживания часто отдается приоритет. Инвестиции не осуществляются, носят случайный, эпизодический, вынужденный характер (политика выживания).

    Цели развития предполагают позитивную динамику финансово-экономических и социально-экономических показателей. Они различаются в зависимости от их содержания и специфики организации и могут предполагать:

    достижение высокого уровня технического развития, что проявляется в состоянии применяемого оборудования и технологий степени их новизны, производительности, завершенности производственного цикла, степени технологической сложности производимой продукции, высоком уровне ее качества;

    достижение высокого уровня финансово-экономического развития, что проявляется в росте конкурентоспособности продукции, увеличении доли рынка, расширении объемов производства, улучшении финансовых результатов и финансового состояния;

    достижение высокого уровня социального развития, которое проявляется в гуманизации результатов производства и процессов управления.

    Инвестиции системны и имеют определенную направленность, в зависимости от которой инвестиционная политика может быть охарактеризована и по другим рассмотренным признакам. Так, повышению уровня научно-технического и экономического развития способствует инновационная политика, ориентированная на внедрение инноваций-процессов и инноваций-продуктов. Улучшение рыночных позиций обеспечивает политика, ориентированная на спрос. Инвестиционная политика развития характеризуется внешней и внутренней социальной направленностью (под внешней понимается гуманизация результатов производства, под внутренней гуманизация процесса управления). Присутствие одной из составляющих не предполагает обязательность и другой. Но если в целях, направлениях инвестиций и распределения доходов от них прослеживается стремление одновременно к гуманизации и результатов производства, и процесса управления, инвестиционную политику предприятия следует признать гуманистической.

    Все выделенные свойства составляют частные признаки инвестиционной политики. Но развитие не может быть односторонним, поэтому инвестиционная политика развития является одновременно инновационной, ориентированной на спрос и гуманистической. Она может быть рискованной или взвешенной, долгосрочной или среднесрочной, допускать использование альтернативных источников финансирования, но должна быть только созидательной. Такое понимание инвестиционной политики вовсе не требует отказаться от финансовых вложений, но развивающей не может быть признана спекулятивная инвестиционная политика и агрессивная политика прямого инвестирования.

    Следует в заключение заметить, что инвестиционную политику развития нельзя рассматривать в отрыве от общей структуры системы управления инвестициями на предприятии, в которую входит ряд подсистем: целевая, обеспечивающая, управляющая, управляемая, детальное исследование которых проведено автором ранее [9].
















    Список использованных источников и литературы



    Нормативно-правовая литература


    1. Постановление Правительства РФ от 11.10.2014 N 1044 (ред. от 21.02.2015) "Об утверждении Программы поддержки инвестиционных проектов, реализуемых на территории Российской̆ Федерации на основе проектного финансирования"
    2. "Методические рекомендации по оценке эффективности инвестиционных проектов и их отбору для финансирования" (утв. Госстроем РФ, Минэкономики РФ, Минфином РФ, Госкомпромом России 31.03.1994 N 7-12/47)
    3. Федеральный закон от 25.02.1999 N 39-ФЗ (ред. от 28.12.2013) "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений"
    4. Указ о Национальном плане противодействия коррупции на 20122013 годы [Электронный ресурс] // Сайта Президента России. Режим доступа:#"center">Учебная литература


      1. Белобородов Р.С. Девелопмент как эффективная система управления инвестиционно-строительным проектом. // Современные технологии управления. 2011. №2. С. 16-22.
      2. Бирман Г., Шмидт С. Экономический анализ инвестиционных проектов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2013. 632 с
      3. Булатов А.С. Экономика. М.: Юристъ. 2012. 896 с.
      4. Балабанов И.Т.. Основы финансового менеджмента: учебное пособие. М.: Финансы и статистика. 2014. 480 с.
      5. Валинурова Л. С. Управление инвестиционной деятельностью: Учеб. / Л. С. Валинурова, О. Б. Казакова. М.: Кнорус, 2005. 384 с.
      6. Гитман Л. Дж, Джонк М.Д. Основы инвестирования. Пер. с англ. М.: Дело, 2015. 1008 с.
      7. Гринева В.М. Инвестирование: Учеб. пособие. К., 2014. - 404 с.
      8. Гуткевич С.А. Инвестирование: теория и практика: Учеб. пособие. - М.: Изд-во Европ. ун-та, 2016. - 234 с.
      9. Досужева Е.Е. Показатели оценки эффективности инновационно-инвестиционного проекта / Е.Е. Досужева // Проблемы экономики и управления предприятиями, отраслями, комплексами. Кн. 27: монография. Новосибирск : Изд-во ЦРНС, 2015. кн. 27. C. 36-53.
      10. Досужева Е.Е. Методика оценки эффективности инновационно-инвестиционного проекта / Е.Е. Досужева // Мировая экономическая система: проблемы и перспективы развития: материалы 2 междунар. науч.-практ. конф. студентов, магистрантов, аспирантов и молодых ученых, 21 апр. 2015 г. Новосибирск : НФ РЭУ им. Г.В. Плеханова, 2015. С. 198-204.
      11. Досужева Е.Е. Автоматизация оценки эффективности инвестиционных проектов / Е.Е. Досужева // Социально-экономические, гуманитарные и политические тренды глобализации: точка зрения молодых : ст. и тез. докл. 18 междунар. молодеж. науч. конф., Челябинск, 20-13. Челябинск, 2013. С. 316-317.
      12. Зеленина Л.И. Разработка и применение численных методов для комплексных программ актуальных задач пищевой промышленности.: Диссертация на соискание ученой степени кандидата технических наук. Москва, 2016. 167с.
      13. Инвестиции: учеб. / С.В. Валдайцев, П.В. Воробьев [и др.]; под. ред. В.В.Ковалева, В.В. Иванова, В.А. Лялина. М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2015. 440 с.
      14. Караваев В.А. Новые подходы к созданию системы управления качеством человеческого капитала инновационной организации // Век качества. 2013. № 1. С. 18-21
      15. Караваев В.А. Новые подходы к созданию системы управления качеством человеческого капитала инновационной организации // Век качества. 2013. № 1. С. 18-25
      16. Мухетдинова Н.М. Инвестиции и инвестиционное проектирование. Учебно-методическое пособие для государственных служащих/ Коллектив авторов Н.М. Мухетдинова, В.Е. Корольков, Г.В. Колодняя и др. Под ред. Н.М. Мухетдиновой и В.Е. Королькова. Москва: Издательство «Мобиле».2012.375 с.
      17. Однокоз В.Г. Сущность и классификация инвестиционных проектов // Экономика и менеджмент инновационных технологий. 2015. № 2
      18. Панягина А. Е. Формирование инвестиционной политики развивающего типа на предприятиях машиностроения : Дис. ... канд. экон. наук : 08.00.05 : Владимир, 2014 153 c. РГБ ОД, 61:01-8/689-5\
      19. РыбинВ.И., Хачатурян А.А. Учет факторов времени в инвестиционной сфере. М.,Экономика, 2014.
      20. СачкоН.С. Фактор времени в экономике. М., 2014.
      21. Сдобнев С.И. Особенности и достижения в инновационных проектах.М.,Экономика, 2014.
      22. СеделевБ.В. Оценка учета времени в экономических процессах. М.,Экономика, 2015.
      23. СеменовА.П. Методы системного анализа инновационного проекта. М., 2015.
      24. СмеховБ.М. Планирование инновационных проектов. М., Госпла-низдат, 2014.
      25. Смышляева Л.М, Стуктура фактора времени в инновационных проектах. М., 2015.
      26. Смышляева Л.М,Рационализацияструктуры инновационных проектов. М., 2015 №3.
      27. Эрхард Л. Свободная экономика и плановое хозяйство/ Полвека размышлений: Речи и статьи. М.: Руссико. Ордынка. 2015. С. 39-41.\
      28. Фролова В.Б. Управление обеспеченностью финансовых ресурсов организации.// Современные научные исследования и инновации. 2014. № 8-2 (40). С. 90-93
      29. Фролова В.Б. Проблемы формирования структуры заемного капитала //Современные научные исследования и инновации. 2014. № 4 (36). С. 60
      30. Хобта В.М. Управление инвестициями: учебное пособие. - Донецк, 2015. - 415 с.
      31. ЯгодинцевС.Г. Фактор времени инновационных проектов. М., 2014.

      Интернет-ресурсы


      1. The European Investment Monitor (EIM) - Режим доступа:#"justify">Ими становились и некоторые места в бассейне Дона.Но массового заселения районов, откуда совсем недавно ушли славяне, спасаясь от кочевников, не произошло. Новые пришельцы обос-новались главным образом на реке Воронеж. В более южных районах их почти не было. В XI первой половине XIII веков здесь проживали лишь незначительные группы древнерусского населения на Дону и его притоках, к юго-востоку от реки Воронежа. Это так называемые бродники, о которых неоднократно упоминают русские летописи.Среди бродников были не только русские, но и выходцы из других народов, обитавших в разное время в степи и лесосте-пи (аланы, болгары, печенеги, половцы) и в силу каких-то обстоятельств порвавших со своими племенами и ордами. Правда, русское население среди бродников явно преобладало, хотя в их материальной культуре заметно влияние и кочевнических традиций (например, отопительные сооружения в жилищах в виде очагов).Поселения бродников обнаружены на Дону, в низовьях Воронежа (на левом низком берегу), на Битюге. Количество их невелико. Но будущие археоло-гические исследования донской территории, возможно, и увеличат их число. Поселения не-большие по площади, расположены в поймах рек, на дюнных возвышенностях или на невысо-ких террасах, без каких-либо укреплений. Одно из них на южной окраине города Воронежа на низком левом берегу реки, напротив Шиловского леса, известно в литературе как Шилов-ское поселение (раскопки экспедиции ВГУ под руководством А. Д. Пряхина). Сейчас оно за-лито водами Воронежского водохранилища. Это был совсем небольшой поселок, при его рас-копках обнаружено несколько полуземляночных жилищ столбовой конструкции с очагами. Найдены различные орудия труда из железа (ножи, скобели, серпы, рыболовные крючки), украшения из стекла и бронзы, обломки древнерусских браслетов, оружие (наконечники стрел, сулиц), различные бытовые предметы: кресала для получения огня, ключи от замков, горшки (рис. 66; 67, 1, 2). И стеклянные изделия, и бронзовые предметы, {266} конечно, не местного производства. Попали они сюда вместе с людьми, которые поселились здесь в начале XII века. Жизнь на Шиловском поселении продолжалась с небольшими перерывами с XII до начала XV веков, но к XIIXIII векам относятсяРис. 66. Предметы материальной культуры древне-русского времени:1 скобель, 2 гвоздь, 3 гвоздодер, 4 кресало, 5 рыболовное грузи-ло, 6 обломок браслета, 7 бусина (14 железо, 5 глина, 67 стекло). {267}Рис. 67. Древнерусская керамика (1, 2) и железная коса (3). {268}лишь шесть полуземлянок, существо-вавших в разное время. Две-три полуземлянки, две-три семьи вот и весь поселок, а точнее, хуторок, жители которого ловили рыбу, выращивали хлеб, разводили скот, охотились. Зате-рявшегося в лесах, его не трогали половцы. Может быть, еще и потому, что сами жители избе-гали конфликтов с кочевниками.Поселков, аналогичных Шиловскому, в низовьях реки Воро-нежа выявлено еще несколько: у села Таврова (недалеко от плотины Воронежского водохрани-лища); напротив главного корпуса университета «Университетское поселение») и дру-гие.Севернее реки Воронежа, в верховьях Дона располагались земли Черниговского и Рязан-ского княжеств, история которых достаточно хорошо и полно изложена в книгах русских и со-ветских ученых. Нет смысла пересказывать их, лишь добавим, что река Воронеж, за исключе-нием ее верхнего течения, не входила ни в Черниговские, ни в Рязанские земли, хотя не ис-ключено, что рязанские князья претендовали на владения Воронежем на всем ее протяже-нии.***Мы уже приводили пример о битве на реке Колокше рязанской и владимирской дру-жин. Рязанский князь Глеб, братья его жены Мстислав и Ярополк были разбиты владимирским князем Всеволодом, вошедшим в историю как Всеволод Большое Гнездо. Ярополк бежал с по-ля брани, но Всеволод потребовал от рязанцев выдать ему Ярополка.Лаврентьевская летопись сообщает об этом событии следующее: «А по Ярополка посла глаголя рязанцем: «вы имете нашего ворога, али иду к вам». Жители Рязани не были готовы к отпору, да и Ярополком они, вероятно, не очень дорожили. «Рязанцы же здумаша, рекуще, князь наш и братья наши погыбли и чужем князи, ехавше Воронеж яша его сами и приведоша его Володимер».Итак, на страницах летописи впервые упоминается слово «Воронеж».В другом летописном своде (Никоновском) эти же {269} события изложены более подробно: «Выдайте ми врага моего шурина Глебова, князя Ярополка Ростиславовича; сице не сотворите ми тако, иду бо на вас со многими воинст-вы». Резанци же реша в себе, глаголюще: «сих ради князей Ростиславичев и нашим князем беда бысть и изгибоша; идем убо в Воронож и имем его», отбежа бо князь Ярополк Ростиславович в Воронож, и тамо прехожаше от града во град, от многие печали и скорби не ведый себя камо ся дети. И тако шедше в Воронож, изымаша его, и ведоша в Володимер ко князю Всеволоду Юрь-евичу; он же повеле взяти его у них и всажен бысть к прочим».Слово «Воронож» вызвало дис-куссию среди ученых: что имел в виду летописец: город, или реку, или область? Попытаемся высказать на этот счет свои предположения. Во-первых, полностью присоединяемся к тем ис-следователям, которые считают, что в летописи речь идет о Воронеже (независимо о реке, го-роде или области), находившемся в пределах Рязанского княжества, иначе как бы жители Ряза-ни могли взять не очень-то любимого ими родственника князя и отдать его в руки Всеволода. Во-вторых, Никоновская летопись (которая считается более подробной) как бы поясняет чита-телям, что Ярополк не только бежал «в Воронож», но и «тамо прехожаше от града во град». На наш взгляд, это дополнение снимает ряд вопросов. Очевидно, что речь идет о реке, на которой имеются «грады». И совершенно не исключено, что среди них был и «град» под названием Во-ронеж (Вороняж, Воронож). В таком случае, где он мог располагаться? И где те «грады», в ко-торых мог быть Ярополк, и о которых пишет летописец? Другие письменные источники, кото-рые бы проливали свет на Воронеж XII века, к сожалению, пока неизвестны.Прежде всего, по-селения бродников вряд ли могли служить пристанищем для Ярополка, да и не их имел в виду летописец, сообщая о его переходе «от града во град». Под «градом» в Древней Руси подразу-мевалось, как правило, поселение, расположенное на высоком месте и имеющее оборонитель-ные укрепления (городища).По нашему мнению, город Воронеж мог стоять только на реке Во-ронеж, а не на Дону, как к этому {270} склоняются некоторые исследователи. В частности, по-явилось мнение о тождестве летописного Воронежа с древнерусским городищем XIIXIII ве-ков в городе Семилуки Воронежской области. Сам по себе это очень интересный древнерус-ский памятник. В последние годы здесь ведутся широкие раскопки экспедицией ВГУ под ру-ководством А. Д. Пряхина и М. В. Цыбина.Семилукское городище расположено на высоком (около 45 метров) мысу правого берега реки Дона, на северной окраине города. С напольной стороны имеются вал и ров. Здесь люди поселились еще в конце III тысячелетия до н. э., затем был поселок в I тысячелетии до н. э. Славяне основали укрепленное поселение (городище-убежище) в IXХ веках, а в эпоху Древней Руси в XIIXIII веках здесь существовал горо-док, вокруг которого вырос посад.На городище в настоящее время вскрыта значительная пло-щадь. Изучены жилые, хозяйственные постройки, целые усадьбы древнерусского времени. Во время раскопок собрана интересная коллекция древнерусской керамики, в том числе с клейма-ми мастеров. Обнаружено большое количество изделий из железа (ножи, ключи, скобы, гвозди, рыболовные крючки, кресала и другие предметы), цветных металлов (витые и пластинчатые браслеты, перстни, подвески), обломки стеклянных браслетов. В древнерусской коллекции Семилукского городища имеются и вещи, изготовленные в Западной Европе и в Византии.В целях отождествления Семилукского городища с летописным Воронежем приводится сообще-ние венгерского монаха Юлиана о том, что часть войск монголо-татар накануне нападения на Рязанское княжество осенью 1237 года «остановилась против реки Дона близ замка Ovcheruch также княжества русских». В другом списке сочинения Юлиана замок назван Orgenhusin. Вен-герский ученый Л. Бендефи перевел название совершенно, на наш взгляд, произвольно как «Воронеж», а автор русского перевода Юлиана С. А. Аннинский согласился с этим мнением, написав: «близ замка Воронеж» (Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIIIXIV вв. о татарах и Восточной Европе. В кн.: Исторический архив, т. III, М., 1940, с. 86). {271}Кроме того, из сообщения никак не вытекает, что замок Воронеж находится на Дону, а не на Воронеже, так как фраза «...против реки Дона» не означает, что войска Батыя стояли на пра-вом берегу реки Воронежа, то есть в воронежско-донском междуречье. В таком случае монго-ло-татары именно отсюда могли начать движение на северо-восток, в пределы Рязанского кня-жества, уничтожить древнерусский городок на месте Семилукского городища и устремиться дальше на запад, в пределы Черниговской земли. Но подобного не произошло. Юлиан не со-общает, что монголо-татары взяли Ovcheruch. Молчат и русские летописи о движении Батыя осенью 1237 года на Русь именно из этого района. Если следовать сообщениям того же Юлиа-на, войска Батыя были сосредоточены в левобережье реки Воронежа, у впадения ее в Дон. Кстати, на высоком правом берегу Воронежа в его нижнем течении неизвестны древнерусские городки, которые выполняли бы роль сторожевых крепостей. Вероятно, отсюда, из низовьев реки Воронежа монголо-татары (если они вообще там были) по левому берегу реки могли дой-ти до верховьев ее, откуда и начался их завоевательный поход на Рязанское княжество. Эти со-бытия и нашли отражение в летописи и в других источниках. А Семилукское городище было сожжено монголо-татарами, вероятно, в следующем, 1238 году, когда орды Батыя после разо-рения Северо-Восточной Руси двинулись на юг, в половецкие степи.И еще одно обстоятель-ство необходимо иметь в виду при использовании сочинения Юлиана для серьезных историче-ских обобщений. Некоторые сообщения Юлиана, в том числе и о размещении войск Батыя накануне их вторжения на Русь, не являются результатом его личного наблюдения, они полу-чены от людей, бежавших от монголо-татарского погрома. «Как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие от татар», пишет Юлиан. Такого рода сообщения, естественно, вызывают и определенное недоверие. Были ли вообще монголо-татарские войска перед их вторжением на Рязанское княжество в низовьях реки Воронежа «против реки Дона» и был ли замок по имени Ovcheruch? Мнение {272} Юлиана, не подтвержденное другими источ-никами того времени, должно использоваться крайне критически. Не случайно во многих ра-ботах, посвященных монголо-татарскому нашествию на Русь, данные Юлиана почти не при-влекаются и речь ведется не о городе (замке), а о реке Воронеже.В некоторых древних источ-никах, где рассказывается о первых столкновениях рязанских князей с монголо-татарами, го-ворится, что «...придоша из восточной страны на Рязанскую землю лесом татары, с царем их Батыем, и пришедше стали станом на Онозе и взяли ее и сожгли». И далее излагаются события, связанные с завоеванием Рязанской земли. Как видим, упомянут еще один пункт в южном, а точнее, юго-восточном пограничье Рязанского княжества.«Оноза» была сожжена, ее характер и точное местонахождение неясны. Рязанцы вышли на битву с противником, как гласят все ле-тописи, к границам своей земли, на реку Воронеж (в начале XIII века она была пограничной рекой Рязанского княжества).Мы не пытаемся выяснить, что означает летописная «Оноза». К сожалению, источников для решения этого вопроса очень мало. Но отметим, что отождеств-лять Онозу и летописный Воронеж и считать сведения об Онозе как бы продолжением изве-стий о летописном Воронеже нет никаких оснований. Летописец не мог в одном месте назвать город «Воронеж», а в другом «Оноза». Скорее всего, прав воронежский историк профессор В. П. Загоровский, когда пишет, что упоминаемый Юлианом замок Orgenhusin можно сопоста-вить в предварительном плане с летописной Онозой, где остановились монголо-татары перед походом на Рязанское княжество.И наконец, любое название реки или населенного пункта ис-торически обусловлено и никогда случайно не появлялось. Чем и как можно объяснить, что жители поселка, основанного на берегу Дона, дали ему название «Воронеж», то есть по имени реки, которая протекала почти на 20 километров южнее? Никакого логического объяснения мы найти не можем.Таким образом, Семилукское городище, на наш взгляд, нельзя рассматривать как претендента на место летописного Воронежа. {273}Еще раз обратим внимание читателя на то обстоятельство, что если и был в Рязанской земле «град» Воронеж, то искать его необходи-мо только на реке Воронеже. И такие попытки предпринимались неоднократно. Но высказан-ные в литературе суждения о летописном Воронеже пока трудно признать вполне обоснован-ными. Совершенно бездоказательно (по крайней мере до сего времени) помещается летопис-ный Воронеж на месте современного города (М. Н. Тихомиров, В. В. Каргалов). Территорию города Воронежа, правый берег реки неоднократно обследовали археологи, они выявили па-мятники различных исторических периодов, в том числе и славянские укрепленные поселения IXХ веков. Но ни на одном из высоких мысов, где раскинулся современный город Воронеж, ими не обнаружены остатки поселения XII века, то есть летописного Воронежа.В. П. Загоров-ский на основании изучения данных топонимики, архивных материалов высказал предполо-жение о возможности географического совмещения летописного Воронежа XII века с Романо-вым городищем у села Ленино недалеко от Липецка. К сожалению, этот памятник для археоло-гических раскопок недоступен, так как на всей его территории расположено действующее на протяжении не одного столетия кладбище, которое полностью разрушило культурный слой. Экспедиция Воронежского университета в 1973 году обнаружила здесь, правда, маловырази-тельные, материалы древнерусского времени. В. П. Загоровский сообщает интересные сведе-ния о том, что старые жители села Ленино место, где расположено городище, называют «Град-чина». Но проводимая связь древнего Воронежа с Романовым городищем тоже неубедительна. Да и сам В. П. Загоровский пишет на этот счет: «...утверждать с полной определенностью на основании анализа географических названий, рассмотрения расположения древнерусских го-родищ на р. Воронеже и изучения старинных преданий, что летописный город Воронеж нахо-дился на месте Романова городища, мы не можем... гипотеза по-прежнему остается гипотезой» (Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж». Воронеж, 1977). Но, тем не менее, древнерусское поселение на {274} Романовом городище вполне могло быть одним из тех «гра-дов», в котором побывал Ярополк после бегства на Воронеж.В последние годы славянским от-рядом археологической экспедиции Воронежского университета ведется исследование Живо-тинного городища (под руководством А. З. Винникова), расположенного в 30 километрах от города Воронежа вверх по течению реки, недалеко от рабочего поселка Рамонь. Оно занимает высокий мыс (около 40 м) правого берега. Как показали раскопки, это место привлекало к себе внимание людей в различные исторические периоды. Здесь были поселения в эпоху бронзы, скифо-сарматское время. В IX начале XI века тут жили славяне, в XIIXIII веках суще-ствовала небольшая древнерусская крепость.Древнерусский поселок занимал лишь часть мыса, будучи ограничен глубокой естественной седловиной, которую еще в IXХ веках углубили, ее склоны подчистили, сделали их круче. Земля, извлеченная из седловины, образовала вал, и общая высота укреплений от дна седловины до вершины вала равнялась почти семи метрам. Это внушительные укрепления! В древнерусский период появились вал и ров и на стрелке мы-са там, где склон более пологий и где поселение было более уязвимо.На Животинном горо-дище раскопано несколько наземных построек с глинобитным полом и остатками печей, сде-ланных из глины. Площадь полов 16 18 квадратных метров. Сами наземные дома, возможно, были более значительных размеров. В постройках обнаружено большое количество древнерус-ской гончарной керамики: горшки, миски; на днищах некоторых сосудов имеются клейма. Кроме древнерусской посуды найдена и привозная керамика южного происхождения. К XIIXIII векам относятся различные изделия из железа (коса-горбуша (рис. 67, 3), ножи, долота, кресала, строительные гвозди, наконечники стрел и другие предметы), украшения (бронзовые перстни, стеклянные браслеты, серьги, бусы). Каменная форма для отливки перстней и различ-ных подвесок свидетельствует о наличии местного ювелирного производства. {275}Древнерусское поселение на месте Животинного городища вряд ли можно считать горо-дом в полном смысле, но элементы городской жизни здесь налицо: укрепления, ремесленное производство (включая ювелирное), торговые связи с другими районами. И хотя оно находится на значительном расстоянии от верховий реки Воронежа наиболее вероятных южных рубе-жей рязанской земли, вполне возможно, что Ярополк Ростиславович был и в нем, переходя «от града во град». А где же другие «грады» места возможного пребывания Ярополка?Между городищами Животинным и Романовым около 70 километров. Расстояние небольшое, но, к сожалению, нельзя сказать, что территория достаточно изучена археологами. И нет основания категорически утверждать, что между Животинным городищем и Романовым нет древнерус-ских «градов», в которых также мог бы прятаться Ярополк. Более того, открытия новых памят-ников древнерусского времени в этом районе вполне вероятны.Выше по течению реки Воро-нежа древнерусские городища тоже не обнаружены, зато выявлены довольно обширные не-укрепленные селища (раскопки В. И. Матвеевой). Расположены они, правда, на реке Матыре, притоке Воронежа. Селища имеют мощный культурный слой, свидетельствующий о продол-жительной жизни на них. Археологи раскопали наземные жилые дома с глинобитными печа-ми, деревянными и глиняными полами, ремесленные и хозяйственные постройки, большое ко-личество железных изделий, обломков стеклянных и бронзовых браслетов, перстни и другие предметы. Селища отличаются от поселений в низовьях Воронежа большей площадью, обшир-ными кладбищами, где захоронения совершены в неглубоких ямах по христианскому обряду, а также ярко выраженным местным ремесленным производством. Открыты наиболее типичные для Рязанской земли и других районов Руси наземные срубные дома. В целом селища в верхо-вьях Воронежа ближе к древнерусским, чем поселения в ее низовьях. В этом нет ничего удиви-тельного, поскольку верховье реки Воронежа входило в состав древнерусского Рязанского княжества. {276}Таким образом, к настоящему времени известно всего два «града», в которых мог находиться Ярополк. Может быть, летописец под словом «грады» имел в виду вообще древнерусские поселения? Тогда в число «градов» войдут и селища в верховьях реки Воронеж на территории современной Липецкой области. Какой же из всех «градов» назывался Вороне-жем?Мы не предлагаем никакого нового варианта местонахождения летописного Воронежа, так как само существование такого города в XII веке, как мы видим, не является бесспорным. И в то же время не хотим быть и категоричными в данном вопросе. Поиски продолжают-ся.***Не углубляясь в дискуссию о происхождении названия «Воронеж», которая в послед-ние годы развернулась на страницах местной печати, отметим, что предпочтительнее, на наш взгляд, славянское происхождение слова и, вероятнее всего, появилось оно в нашем крае на рубеже VIIIIX веков, то есть значительно раньше, чем в летописи.Река получила название, когда стала заселяться славянами выходцами из Днепровского бассейна, в том числе из его левобережья, с территории будущего Черниговского княжества, где уже существовало славян-ское поселение, возможно, имевшее название «Воронеж» или близкое к нему. Основателем его вполне мог быть и Воронег, как считает В. П. Загоровский.Жители городищ Белогорского, Михайловский кордон, Кузнецовского (Козарского), Шиловского, Липецкого и других реку, на которой они жили, по которой плавали, где ловили рыбу и брали воду, называли Воронеж («Воронож», «Вороняж», «Воронаж»). С освоением славянами в конце I тысячелетия н. э. Дон-ского бассейна связано и появление названий рек Воргол, Снова, принесенных сюда пересе-ленцами из более западных районов (реки с такими названиями есть на Черниговщине). И на Ворголе, притоке Быстрой Сосны, впадающей в Дон, и на Снове, правобережном притоке До-на, имеются славянские поселения {277} последних веков I тысячелетия н. э. На Ворголе рас-положено даже славянское святилище. Это было действительно массовое переселение славян на совершенно свободные земли. И возможно, лишь в верховьях реки были финские (мордов-ские) поселения, но они в настоящее время практически неизвестны и археологически не изу-чены.Гипотеза о мордовском происхождении слова «Воронеж», выдвинутая ленинградским профессором А. И. Поповым и поддержанная некоторыми воронежскими краеведами, выгля-дит неубедительно. Попытка несколько «подновить» ее, увязав слово Воронеж с тюркским «онуз» и мордовским «вор», вообще несостоятельна: тюркское население на реке Воронеже появилось с монголо-татарским нашествием, то есть в 30-х годах XIII века. До этого времени ни о каком тюркском этносе, включая и печенежско-половецкие орды, которые практически не оставили своих названий в нашем крае, говорить не приходится. Не могли и алано-болгары, проникшие сюда в середине Х века, изменить название реки, на которой славяне жили уже по-чти 200 лет.Уход славянского населения в начале XI века с реки Воронежа никак не означал ее запустение до такой степени, что стерлось в народной памяти название реки, что название ис-чезло и снова возродилось спустя 7080 лет, когда началось движение сюда уже древнерус-ского населения с территории Черниговского княжества, а в более восточные районы из Ря-занской земли. Тем более, что вряд ли было полное запустение данного района. Какое-то, пусть незначительное, славянское население осталось, уйдя с высоких мысов в низменные, более скрытые места. К тому же новая волна древнерусского населения, как свидетельствуют архео-логические исследования, тоже не была массовой, особенно в нижнем и среднем течении реки Воронеж.В более северные районы бассейна Дона приток древнерусского населения оказался более значительным, но и там названия рек предшествующего времени сохранялись.Таким об-разом, подчеркнем еще раз, что свое название река Воронеж получила задолго до того, как {278} попала в поле зрения летописца, и если существовал город Воронеж в XII веке на юге Рязанской земли, то назван он, конечно, по реке, на которой был сооружен.***Городище Жи-вотинное являлось форпостом на южных границах Рязанского княжества, а Семилукское горо-дище на восточных рубежах Черниговской земли. Они определяли юго-восточное пограничье русских земель. Далее на юго-запад, на реке Осколе (приток Северского Донца) у села Холки в Чернянском районе Белгородской области обнаружено еще одно городище древнерусского времени тоже своеобразное звено в цепи пограничных крепостей на юго-востоке Древней Руси (исследовалось С. А. Плетневой, А. Г. Николаенко, Г. Е. Афанасьевым и А. З. Виннико-вым).Расположено городище на высоком меловом мысу правобережья. Площадь мыса около 1,5 гектара. С трех сторон (со стороны реки, северной и южной) мыс имеет крутые склоны со следами искусственной подрезки (для придания большей крутизны), а с западной, то есть со стороны поля, укреплено валом и рвом. В свое время (в XI начале XIII века) они представ-ляли собой неприступные сооружения, выполненные в лучших традициях древнерусского оборонного зодчества. На вал эпохи раннего железного века (на мысу было укрепленное посе-ление еще в I тысячелетии до н. э.), который был перекрыт слоем глины, поставлены деревян-ные срубы, заполненные землей, а впереди выдолблен в меловой материковой скале ров глу-биной около 4 метров, шириной 78 метров.Жителями городища Холки были не только древ-ние русичи, но и потомки алано-болгар. Об этом говорят юртообразные постройки с открыты-ми очагами, нехарактерные для древнерусского населения. И в керамике присутствуют алано-болгарские признаки: в форме горшков, составе глиняного теста, орнаментации. Уместно вспомнить сообщение летописи о том, что после одного из удачных походов на половцев в район Северского Донца в 1116 году князь Ярополк Владимирович (сын Владимира Монома-ха) взял здесь {279} жену из ясов (алан) «красну вельми». Значит, жили тут аланы и в XII ве-ке.У городища Холки нет посада неотъемлемого элемента многих древнерусских городков. Воины с семьями выходцы из Руси и потомки алано-болгар, несшие сторожевую службу, все жили в крепости. Занимались они рыболовством, мелкими ремеслами, включая ювелирное. Об этом говорят частые находки рыболовных грузил, крючков, острог, каменных литейных формочек. Вряд ли были широко развиты земледелие и животноводство, так как они требовали длительного пребывания за пределами крепости, что было весьма затруднительно при посто-янной угрозе половецких набегов. Даже умерших хоронили в крепости, на северном склоне мыса. Выявлено несколько погребений в неглубоких (0,20,4 м) ямах. Почти все захоронения совершены по христианскому обряду: вытянуто на спине, головой на запад, руки сложены на груди. В них нет никакого инвентаря. В одном захоронении покойник лежал на левом боку с подогнутыми ногами, что напоминало обряды алано-болгарского населения.Городище Холки было окраинным древнерусским укрепленным поселением на юго-восточных рубежах, далее на юг и юго-восток простиралась половецкая степь. Других древнерусских поселений на реке Осколе не обнаружено. Не раз останавливались около городища русские дружины перед ре-шающим броском на половецкие вежи. Так было и в печально знаменитом в истории Древней Руси 1185 году. Событие этого года поход Новгород-Северского князя Игоря на половцев воспето в знаменитом произведении древнерусской литературы «Слове о полку Игоре-ве».Ученые выдвигают более десяти вариантов маршрута Игоря к месту битвы. Наиболее убе-дительной нам представляется версия академика Б. А. Рыбакова.23 апреля 1185 года Игорь Святославович выступил из Новгорода-Северского в район ближайших половецких кочевий в бассейне Северского Донца. На пути в половецкую степь он должен был встретиться с вой-сками брата своего Всеволода Святославовича, шедшего из Трубчевска через Курск. И на реке Оско-{280}ле 67 мая произошла эта встреча. Где она могла состояться? Вероятно, Игорь со своей дружиной мог остановиться на несколько дней там, где было поселение-крепость и где находились запасы продовольствия и фуража. Такой крепостью на реке Осколе могло быть го-родище Холки . И отсюда объединенная дружина двинулась дальше навстречу своей гибели:А Игорь к Дону войско ведет.Уже беду его подстерегают птицы по дубравам,Волки грозу накликают по оврагам,Орлы клекотом зверей на кости зовут,Лисицы брешут на червленные щиты.О, Русская земля! Уже ты за холмом.***Почти два столетия шла борьба с переменным успехом между Русью и половцами. Русские князья не только отражали нашествия половцев, но и нередко со-вершали походы в степь, захватывая большую добычу, а иногда терпели и жестокие пораже-ния. Озабоченные противоборством, они и не предполагали, чтo их ожидает, какой появится у них опасный враг.В начале XIII века (1206 год) в бескрайних степях Центральной Азии сло-жилось новое крупное политическое объединение Монгольское государство. И с этого вре-мени начались стремительные завоевательные походы монголо-татарских феодалов. Хорошее вооружение, четкая организация и высокая дисциплина, военная тактика, основанная на вне-запных ударах по противнику, прекрасная разведка, умение впитывать все лучшее в военной технике завоеванных народов обеспечивали успех монголо-татарскому войску. Победы монго-ло-татар объяснялись и тем, что они воевали с государствами, ослабленными феодальной раз-дробленностью, враждой между княжествами.Когда в 1223 году впервые появилось в южно-русских степях монголо-татарское войско во главе с Субедеем и Джебэ, оно довольно легко разгромило вначале половцев, а потом в битве на Калке объеди-{281}ненную русско-половецкую рать. Но это еще не было началом завоевания Руси монголо-татарами.Прошло 14 лет. В Никоновской летописи рассказывается о событиях 1237 года. Пришли из восточной страны на Рязанскую землю летом безбожные татары и с царем их Батыем и пришедше стали станом на Онозе, взяли и сожгли ее. И отсюда послали послов своих к великому князю Рязан-скому Юрию Ингворовичу и к брату его князю Олегу Ингворовичу и прочим князьям Рязан-ским, прося у них десятины во всем: в князьях, в людях, в конях. Князья рязанские, муромские и пронские ответили послам Батыевым: «Коли нас не будет, то все ваше будет». Собрали рать и вышли «противу их в Воронож, хотя брань с ними сотворити тамо...» Русская дружина по-терпела поражение, и в этом же году пала Рязань и другие рязанские города. Началось наше-ствие монголо-татар на русские земли.Воронежский край оказался под первыми ударами похо-дов монголо-татарских полчищ на Русь. В это время прекратилась жизнь на Семилукском, Жи-вотинном и Холкинском городищах. Закончилось господство половцев в южнорусских степях. Покоренные монголо-татарами, они кочевали в прежних местах, войдя в состав монголо-татарской Золотой Орды.Открывалась следующая страница в истории нашего края, повеству-ющая о суровом испытании, выпавшем на долю русских земель с нашествием монголо-татар, о героических усилиях народа, со временем увенчавшихся освобождением от поработителей и новым расцветом Русского государства. {282}ТАЙНЫ, КОТОРЫЕ ЖДУТ РАЗГА-ДОК(Вместо заключения)Скрывает все то, что таитсяу нас под ногами...И очень нередко сего-дняне видим глазами Того, что назавтра самим нам Должно показаться азами.Л. Мартынов.Итак, дорогой читатель, по мере наших возможностей мы попытались рассказать с помощью архео-логии о древней истории воронежской земли. Каждый из вас смог убедиться, что наш край удивительно богат памятниками древности. В течение столетий и тысячелетий здесь жили раз-личные племена и народы, и они не исчезли бесследно. Их следы обнаружены раскопками. Огромное количество орудий труда, предметов вооружения, быта, украшений, скопления ко-стей мамонта под многометровой толщей земли и средневековые полуземлянки, белокаменные раннефеодальные замки и стоянки первобытного человека, произведения искусства каменного века и изумительные изделия греческих мастеров все это позволяет нам, живущим в XX ве-ке, представить, что происходило на родной земле в глубине веков и тем самым обогатить нашу историческую память.Какие же можно сделать выводы из всего вышеизложенно-го?История древнего населения края является неотъемлемой частью общеисторического про-цесса развития человеческого общества.Необходимо подчеркнуть, что историческое развитие народов, обитавших в бассейне лесостепного Дона, не может быть освещено с позиций только внутреннего саморазвития, изолированного от влияний извне, как нельзя считать, что все из-менения связаны с внешним воздействием. В реальности имели место и то, и другое.Сейчас все более настоятельной становится необходимость комплексного подхода к изучению исто-рии древних обществ. Помимо изучения собственно {283} исторического прошлого необхо-димо воссоздавать реальную природную обстановку, окружавшую человека, которая оказывала огромное влияние на формирование производительных сил, направление экономи-ки.Среднедонской регион занят лесостепью и частично на юге степью. Это наложило отпе-чаток на специфику хозяйственного уклада первобытных и раннеклассовых обществ. На от-дельных стадиях исторического развития именно данный район стал пунктом активного взаи-модействия различных группировок людей. Археологические памятники лесостепного Дона в большей степени, чем где-либо, содержат информацию для изучения вопросов синхронизации разнокультурных материальных комплексов и изучения на этой основе новых этнокультурных образований, путей их сложения. Все это в целом является отражением объективных законов исторического развития. В этом заключается большая научная значимость археологических ис-следований в нашем крае.Эпоха позднего палеолита получила столь полное освещение, глав-ным образом, благодаря раскопкам донских памятников. Костенковские стоянки стали эталон-ными в раскрытии многих исторических явлений древности. Именно здесь сформировалась школа советского палеолитоведения. На базе изучения костенковских стоянок была разработа-на методика вычленения и изучения палеолитических жилых и хозяйственных комплексов, что вместе с такими находками, как женские статуэтки, фигурки животных, жезлы, состави-ло важнейшую часть источников для освещения социально-экономической истории людей древнекаменного века. Раскопки как на Дону, так и в других местах показали, что палеолити-ческие коллективы были вооружены большим опытом во взаимодействии с окружающей при-родной средой. Комплекс их практических навыков, положительных знаний снимает имевши-еся ранее недооценки общественного устройства, уровня развития экономики, условий быта в целом. Далеко не примитивными к тому времени были проявления общественного сознания в искусстве, религиозно-культовых представлениях, уровень которых можно соотнести с разви-тым этапом родового строя. {284}Исследования на Дону памятников мезолитической эпохи заполняют существенный пробел в изучении последующего за верхним палеолитом этапа древней истории нашего края. Буквально в последнее время, уже после того, как рукопись книги была подготовлена к публикации, археологи нашли новые мезолитические стоянки, ко-торые подтверждают факт прихода на Дон групп позднемезолитического населения из юго-восточных пределов нашей страны. Этот процесс связан с передвижением, охватившим насе-ление широких пространств Евразии.Сформировавшийся затем на Дону комплекс ранних неолитических материалов оказался весьма своеобразным, что и позволило выделить средне-донскую неолитическую культуру. Отличаясь от культур сопредельных областей лесостепной зоны Восточной Европы, она в то же время имеет некоторые общие черты с ранненеолитиче-ской верхневолжской культурой, что, видимо, связано с некоторой общностью этнического компонента. Позднее наметились контакты населения Дона с племенами культур западных (днепро-донецкой) и восточной (средневолжской) территорий. Фиксируются также связи местного населения, хотя и ограниченные, с областью распространения культур неолита Ниж-него Дона и Северного Прикаспия, что в целом помогает решению вопросов датировки ранне-го периода Среднедонской неолитической культуры. Нарушение этнического единства и отно-сительной замкнутости местных племен проявилось на втором этапе развития культуры, с проникновением из северного этнокультурного мира носителей рязанско-долговской культуры с ямочно-гребенчатой керамикой и с приходом в Лесостепное Подонье с юга ранних энеоли-тических групп населения. В связи с этим значительная часть прежнего населения мигрирова-ла в северном и западном от донской территории направлениях. Примерно около середины III тыс. до н. э. здесь появляются новые группы северных племен, сформировавших рыбноозер-скую культуру.Раскопки последних лет позволили археологам впервые поставить вопрос о существовании на донской территории энеолитической эпохи. Более того, здесь выявлены па-мятники трех культур (нижнедон-{285}ской, среднестоговской, репинской), материалы кото-рых снимают преграду для оценки данной эпохи в пределах лесостепного и степного регионов Восточной Европы. Каждая из названных культур входила в обширные культурно-исторические образования, для которых характерно единство экономического базиса, форми-рование сходного мировоззрения, включая религиозно-культовые представления; существова-ние активных контактов в самых разных формах; в известной степени общность происхожде-ния. Каждая из культур обладает и определенными специфическими признаками в материаль-ном и духовном развитии.Однако, несмотря на появление новых археологических источников, эпоха энеолита на Дону требует дальнейшего исследования. Пока еще остаются неясными си-стема взаимодействия разнокультурных группировок, характер социальной организации, мно-гие аспекты экономики, быта, мировоззрения и т. д.Что касается начальных этапов эпохи брон-зы, то сейчас уже стало возможным говорить о расселении из Нижнего Поволжья и Нижнего Подонья на среднедонскую территорию древнеямных племен. Причины этого процесса следу-ет искать в сфере экономики населения, практиковавшего кочевое скотоводство с овцеводче-ской специализацией. Такая форма хозяйствования предполагала прежде всего полное освое-ние глубинных степных пастбищ и лесостепных районов. По имеющимся материалам можно говорить о мирном характере взаимоотношений пришлых групп с местным населением но-сителями репинской культуры, в основном коневодами потомками выходцев из тех же юж-ных районов. Специфика лесостепи и активные контакты с местным населением наложили отпечаток на характер экономики древнеямных племен и вызвали тенденции к оседлости. Бо-лее определенно сейчас можно говорить об индо-иранской принадлежности среднедонских древнеямных племен и о сложных социальных явлениях, предполагающих сословное оформ-ление их общества.Причиной разложения устоев родового строя явилось дальнейшее развитие производительных сил на базе производящей экономики. Материалы Павловского могильника позволяют, в частности, ставить вопрос {286} о выделении в древнеямном обществе категории ремесленников, то есть вопрос об истоках второго крупного общественного разделения тру-да.На рубеже IIIII тыс. до н. э. в среду древнеямных племен проникли новые группы насе-ления племена катакомбной культуры с иными традициями: погребальные сооружения катакомбы; ритуальная посуда курильницы; орнаментальные построения в виде концентри-ческих кругов; обряд положения умерших скорченно на правом боку преимущественно с юж-ной ориентировкой; искусственная деформация головы и другие. Сохраняя ямно-катакомбный облик, местная культура обогащалась путем активных контактов с синхронными культурами Северного Кавказа, Предкавказья, Поволжья и Донца. Контакты не исключают и прямого про-никновения сюда в ограниченных масштабах носителей этих культур.Многое удалось узнать о происхождении и характере абашевской культуры Дона, тоже принадлежавшей среднему пе-риоду эпохи бронзы. Абашевские племена предстают перед нами как скотоводы и земледель-цы, с ярко выраженным сословным оформлением общества, с хорошо налаженным бытом, где немалую роль играли военные навыки. На это указывают частые находки каменных наконеч-ников стрел и других видов оружия, а также находки псалиев деталей конской упряжи для боевых колесниц и открытие погребений военных вождей. Может возникнуть вопрос, право-мерно ли предполагать сосуществование на среднедонской территории племен катакомбной и абашевской культур? Если следовать за традиционным представлением о строгом территори-альном разграничении археологических культур, то действительно, вопрос этот не будет рито-рическим. Однако необходимо учитывать, что существование сложных чересполосных пере-плетений разнородных этнических групп подтверждается большим количеством примеров из этнографии. А вот причины появления таких сложных явлений еще предстоит выяснить ар-хеологам. Изучение взаимоотношений населения двух культур уже сейчас дает основание го-ворить о далеко не всегда миролюбивом их характере.Завершающий этап эпохи бронзы в нашем крае {287} представлен, главным образом, памятниками срубной культуры. Раскопки курганов и поселений, находки кладов вещей раскрывают дальнейший процесс развития древ-них обществ накануне крушения родового строя. Совершенно по-новому сейчас может оцени-ваться уровень производств срубных племен и особенно бронзолитейного производства, что стало возможным благодаря раскопкам мастерских металлургов-литейщиков на Мосоловском поселении.Что касается эпохи раннего железа на Среднем Дону, то пока можно констатировать существование здесь весьма сложных этнических и политических процессов, далеко не всегда поддающихся определению. Археологами выделена своеобразная культура среднедонская лесостепная, которая на протяжении всего своего существования испытывала заметное влия-ние со стороны скифского этнокультурного мира. Не меньшего внимания заслуживают поиски и исследования сарматских памятников и сопоставление их результатов с данными древних письменных источников по истории сарматских племен.Следующий этап истории нашего края связан с проникновением сюда значительных масс восточнославянского населения, которое началось, как свидетельствуют археологические источники (к сожалению, письменных прак-тически нет), не ранее VIII века. Это отнюдь не исключает, что в будущем появятся материалы, которые дадут возможность говорить о более раннем заселении славянами данного района. В VIII IX веках, возможно и в начале Х века, край заселялся выходцами с бассейна Верхней Оки и из Среднего Поднепровья. Славяне пришли сюда с вполне сложившейся экономикой. Пашенное земледелие, металлургия и металлообработка (в том числе и цветных металлов), охота, рыболовство вот основные направления хозяйственной деятельности донских славян. Славянами осваивался край, который являлся восточным и юго-восточным пограничьем сла-вянского мира, и этим объясняются определенные особенности их культуры: поселения глав-ным образом расположены на высоких мысах; развитая система оборонительных сооружений; влияние на материальную культуру южных соседей алано-болгар и т. д. Вторжение пече-{288}негов и половецкая угроза заставили донских славян покинуть обжитой район, каким в ту пору являлся Верхний и Средний Дон.С юга территория донских славян примыкала к севе-ро-западному пограничью Хазарского каганата, заселенному аланами и болгарами, создавши-ми очень высокую культуру с развитой каменной фортификационной архитектурой, ремеслом (гончарным, металлообрабатывающим, ювелирным и т. д.), со своеобразным искусством и по-гребальным обрядом. В первой половине Х века печенеги вынудили алано-болгарское населе-ние оставить свои поселки.Бассейн Дона в последних веках I тысячелетия н. э., то есть в эпоху формирования и укрепления Древнерусского государства, оказался весьма сложным в этниче-ском и историко-политическом отношениях регионом. Соседство славян и алано-болгар втор-жение сюда в IX веке угров, а в Х веке печенегов, расположение на восточном порубежье сла-вянского мира и на перекрестке торговых путей, связывающих Киев с Востоком, все это да-ло возможность Б. А. Рыбакову назвать данный регион «Воронежским узлом». И, вероятно, распутав этот узел, можно будет ответить на многие пока еще неясные вопросы из истории нашего края в раннем средневековье.Одним из составных и, пожалуй, наиболее запутанным и неясным в «Воронежском узле» является вопрос о местонахождении города Вантита. Арабские историки, географы, путешественники, которые смотрели на славянский мир с востока, обра-щали внимание прежде всего на население восточных районов славянской земли. У Гардизи можно прочесть: «на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит». Где и как найти археологический эквивалент этому письменному сообщению? Отдельные исследователи связывали Вантит с Краковом, с Киевом, с другими средневековыми славянскими городами, но эти попытки сразу следует признать неудачными: все источники, упоминающие Вантит, отмечают, что расположен он на восточной окраине славянского мира, и безусловно права А. Н. Москаленко, подчеркивая, что «этот город следует искать где-то на берегах Дона и Вороне-жа, где находился самый восточный рубеж {289} славянского мира» (А. Н. Москаленко. Сла-вяне на Дону (Боршевская культура). Воронеж, 1981. С. 78). Она сопоставляет Титчихинское городище самое южное из всех славянских донских городищ с письменными источниками и высказывает предположение, что именно это городище было знакомо восточным купцам и оно могло попасть в поле зрения арабских авторов (А. Н. Москаленко. Славяне на Дону. С. 79). Действительно, на Титчихинском городище обнаружены и восточные изделия из стекла, и арабские монеты, и кости верблюда (наиболее приспособленного животного для длительной караванной торговли), и многое другое, свидетельствующее о широких торговых функциях Титчихинского городища. Одним словом, предположение А. Н. Москаленко не лишено осно-ваний.Несколько иного мнения придерживается Б. А. Рыбаков, изучавший торговый сухопут-ный путь из Булгара в Киев. В ряде работ он пишет о возможности совмещения средневеково-го Вантита с городищем Михайловский кордон, расположенным на реке Воронеже (Воронеж-ское водохранилище) в черте современного г. Воронежа (пос. Рыбачье). Б. А. Рыбаков сопо-ставляет это городище с одним из крупнейших городов Волжской Болгарии Суваром. Дей-ствительно, Михайловский кордон одно из самых значительных славянских поселений на реке Воронеже. Его площадь около 9 гектаров, видны западины более 600 жилищ, оно укреп-лено двумя линиями валов и рвов, но не по периметру, как считает Б. А. Рыбаков, а лишь с од-ной из сторон со стороны плато. Городище исследовалось нами в 1985 и 1989 годах. Рас-копки внешней (первой) линии укреплений показали, что здесь в IX веке была сооружена ли-ния деревянных срубов, ширина которых 2 м, длина вдоль вала 2,22,5 м. В отдельных местах они сохранились до четырех венцов 0,50,6 м. Срубы заполнены землей. Какова была их высота в момент функционирования поселения на месте Михайловского городища сказать трудно, но не менее 22,5 м. На расстоянии около 2 м от линии срубов с внутренней стороны выявлено деревянное наземное сооружение размером 2,5?3 м, внутри которого находились остатки печи-каменки. Постройка эта сохранилась очень плохо, но тем не ме-{290}нее она вполне сопоставима с клетями, примыкающими к линии срубов на Титчихинском городище, которые сохранились несколько лучше, но не имели отопительных сооружений. На городище Михайловский кордон также выявлены предметы, свидетельствующие о торговых связях с арабским миром и южными соседями. К сожалению, раскопки городища Михайловский кор-дон и Титчихинского не сопоставимы. На Титчихинском площадь вскрыта многократно боль-ше и, следовательно, материалов для его характеристики получено больше. Но на основе всех вышеперечисленных фактов городище Михайловский кордон может претендовать на место, где арабские авторы размещали славянский город Вантит.Казалось бы, и Титчихинское горо-дище, и Михайловский кордон имеют одинаковые шансы носить древнее название Вантит, ес-ли бы не одно обстоятельство. Город Вантит, судя по арабским источникам, и с этим согласен Б. А. Рыбаков, стоит в земле вятичей. В главе, посвященной донским славянам, при описании погребального обряда мы обращали внимание читателя, насколько он различен на Среднем Дону, где расположено Титчихинское городище, и на реке Воронеже. У славян, живших на Дону, он характеризуется чертами, позволяющими считать их вятичами, а воронежских славян погребальный обряд связывает с иной группой восточных славян. И если привлечь эти, каза-лось бы, косвенные данные, то приоритет называться городом Вантитом остается за Титчихин-ским городищем, так как именно это городище находится в земле вятичей. И все-таки этот во-прос нельзя считать решенным. Мы высказали здесь лишь свое понимание его. Требуются или новые источники (и письменные, и археологические), или новое прочтение уже имеющихся. Проблема Вантита остается.А вот еще одна неясная, запутанная страница средневековой исто-рии народов юго-востока Европы. В сведениях арабских географов и историков среди славян, русов, хазар и других народов встречается имя буртасов. Сообщения эти, с одной стороны, разнообразны и позволяют судить о многих сторонах их хозяйственной и политической жизни, с другой очень противоречивы и вызвали очень серьезные спо-{291}ры среди ученых об их географическом расположении и о том, какие археологические памятники с ними можно свя-зать. Среди нескольких десятков гипотез (бассейн рек Суры, Цны, Мокши; территория Средне-го Поволжья; лесостепное Волго-Камье и многие другие) наше внимание привлекает та, что высказана археологом, кандидатом исторических наук Г. Б. Афанасьевым о возможности связать с буртасами алано-болгарские памятники, в том числе и Маяцкий комплекс (крепость, селище, могильник), о которых шла речь в главе «На южных рубежах славянского мира». В пользу этого, как считает Г. Е. Афанасьев, свидетельствуют следующие факты: 1) реку Буртас вполне можно отождествить с Доном, который настолько близко подходит к Волге, что неко-торые восточные авторы, по мнению Г. Е. Афанасьева, принимали Дон за приток Волги (Ити-ля), к западу от которой, как свидетельствуют арабские источники, обитали буртасы; 2) хозяй-ство буртасов, судя по письменным источникам, полностью соответствует тем данным, кото-рые характеризуют хозяйство населения, обитавшего в условиях лесостепи: земледелие, жи-вотноводство, охота, пчеловодство; 3) археологические памятники буртасов должны быть да-тированы VIIIХ вв.Все эти три критерия соответствуют и территории, и характеру памятни-ков алан лесостепного Дона.Понимая ответственность, которую возлагает на себя исследова-тель, предлагая то или иное решение вопроса, хотели бы отметить некоторые, на наш взгляд, недостаточно аргументированные позиции Г. Е. Афанасьева. Это касается отождествления ре-ки Буртас с Доном и локализации территории расселения буртасов на основе сведений об их хозяйственной деятельности. И оседлое животноводство, и пашенное земледелие, и такие про-мыслы, как охота и бортничество, значительно в большей степени характерны для более север-ных районов лесостепи, нежели для самого пограничья степи и лесостепи, где, собственно, и расселились донские алано-болгары. Думается, что археология далеко не исчерпала свой воз-можности и в решении этой задачи поиск новых групп памятников, которые можно было бы связать с буртасами, более углубленное исследование уже известных памят-{292}ников в тех районах, в которых исследователи локализуют буртасов. Ведь и на археологической карте Воронежской области восточные районы и прилегающие территории являются еще белым пятном, и даже те незначительные работы, которые проводят воронежские археологи и специ-алисты из соседних областей, вселяют надежды на обнаружение при целенаправленном обсле-довании Хопра, Медведицы, Вороны, Савалы и их притоков памятников, которые вполне могут быть связаны с буртасами. Здесь уместно напомнить, что еще М. И. Артамонов и С. А. Плетнева размещали буртасов в междуречье Хопра и Медведицы. Загадка буртасов остает-ся.Совсем недавно археологам пришлось столкнуться и еще с одной тайной, хранившейся в земле не менее тысячи лет. Случилось это при раскопках Второго Власовского могильника (в непосредственной близости от Первого). От очередного объекта сравнительно невысокой насыпи ожидались те же результаты, что и от ранее раскопанных курганов: погребения эпо-хи бронзы, сарматские погребения, возможно захоронения средневековых кочевников. Од-нако после снятия насыпи, при зачистке материковой глины, выявилась совершенно неожи-данная картина: вместо строго оконтуренных темных пятен от погребений по широкой площа-ди (более 200 кв. м) разветвились следы взаимопереплетающихся ходов. Но это были не ходы сурков или кротов, нередко встречаемые в курганах, а более крупные лазы с прямыми стенка-ми и ровными полами, с определенной планиграфической системой в целом. К тому же в во-сточной части сооружения прослежено несколько вертикальных колодцев, от которых на по-гребенной почве (на уровне древней дневной поверхности) сохранились материковые выкиды. Заметим, что прокладывать под землей ходы было делом непростым, ибо современному чело-веку среднего роста и скромной комплекции можно туда проникнуть разве что на корточках или ползком. Для освещения при рытье использовались деревянные факелы. Об этом поведали многочисленные вкрапления угольков на полу ходов. Все лазы сходились к центру, к обшир-ной прямоугольной яме. В ее центральной части находилась глубокая столбовая ямка, забуто-{293}ванная щебнем. По профилю насыпи удалось проследить, что яма представляла собой остатки довольно любопытной конструкции с земляным купольным сводом. Легко себе пред-ставить, что здесь, в центре юртообразного сооружения, стоял деревянный или каменный идол, который позднее (но неизвестно когда) был извлечен и вывезен. Здесь же, у алтаря, было со-вершено ритуальное захоронение взрослого человека. Так археологам посчастливилось от-крыть подземное святилище лабиринт. Но одновременно возникло множество вопросов, и первый из них: кому могло принадлежать святилище? О времени его сооружения помогли узнать жертвенники из западной части лабиринта. Некоторые из них представляли собой от-члененные передние ноги и головы лошадей. А одна такая голова сопровождалась прекрасно сохранившимися железными удилами, датируемыми на основе аналогий VIIIX веками нашей эры! Покажется странным, но эта находка еще больше окутала тайной древний объект. Подземное святилище-лабиринт, и вдруг средневековье? Ученые достаточно хорошо осведом-лены о религиозных представлениях и культовых сооружениях этнокультурных образований средневековья: и славян, и тюрков, и алано-болгар, и финно-угров, тех народов, которые в той или иной степени были связаны с территорией Среднего Дона. Ведь от той поры дошли до нас не только вещественные источники, но и письменные свидетельства. И ни в какие рамки имевших место религиозных и идеологических воззрений средневековья власовское святили-ще-лабиринт не вписывается! Оно не должно было возникнуть, но оно существует!Может быть, капище принадлежало «отщепенцам» отделившейся от основного этнического масси-ва группе тюркского происхождения и видоизменившей установки в духовной сфере? Ведь знаем же мы о существовании религиозных сект, отошедших в своем мировоззрении и риту-альных действиях от основных направлений развития мировых религий.Или, может быть, да-ли о себе знать реминисценции традиций, отстоящих на несколько тысячелетий в глубь исто-рии, когда сооружался кносский подземный лабиринт архаической Греции, еще более древ-{294}ние лабиринты Беломорья, Мастищенских мысов, Стоунхенджа? Но как в таком случае могли реально сохраняться связующие звенья между разными эпохами? Кстати, несколько слов о преемственности и силе традиций. На Власовских могильниках обнаружен некрополь жре-цов ямно-катакомбного времени; здесь же открыты более поздние захоронения абашевских вождей-жрецов эпохи бронзы с признаками проведения сложных религиозно-культовых обря-дов; в здесь же средневековое капище. Может быть, место, отмеченное совершением рели-гиозных обрядов, становилось заповедным, и молва о его особом назначении передавалась из поколения в поколение на протяжении тысячелетий?А могло все это быть и вне связи друг с другом: сходство мотивировалось возникновением похожих условий быта. А нет ли тут связи с буртасами? Ведь бассейн Вороны, да и хронология (VIIIX вв.) капища этому не противо-речат.Но так или иначе, тайна пока остается нераскрытой.С середины XI века господствующей силой в южнорусских степях и прилегающих районах лесостепи стали половцы. В русско-половецком пограничье, а нередко и в глубине половецкой земли селились так называемые бродники выходцы из древнерусских земель и из кочевнического мира. Примерами таких поселений могут быть Шиловское, Дронихинское и другие. Исследованные в последние годы Животинное, Семилукское, Холкинское городища фиксируют границы древнерусских и поло-вецких земель.Проведенные археологические исследования древнерусских поселений на реках Дон и Воронеж, к сожалению, не разрешили многолетний спор о возможном существовании и локализации города Воронежа в XII веке. Этот вопрос по-прежнему остается открытым.С вторжением монголо-татар в 30-х годах XIII века в истории населения Воронежского края от-крывается новая страница, при написании которой данные археологии играют значительно меньшую роль, так как возрастает количество письменных источников. {295}***Еще раз зададим себе вопрос: все ли мы знаем о времени, столь отдаленном от нас? Конечно, нет.Новые находки ставят перед археологами новые вопросы. Например, какие социальные факторы кроются за находками в детских палеолитических погребениях жезлов инсигний власти? При какой системе взаимоотношений, в какой степени и кем осуществлялась власть? Переда-валась ли она по наследству и по какой линии? Осознавались ли, и в какой мере, индивиду-альные качества людей? Ведь наделена же индивидуальными чертами человеческая скульптур-ка того времени! Почему некоторые погребения сопровождаются многочисленными вещами и в целом несут следы пышной обрядности? Заметим, что эти, как и целый ряд других вопросов, обращены в глубь не одного и даже не пяти тысяч, а двух с лишним десятков тысячелетий! Раскопки стоянок в Костенках продолжаются. И как знать, может быть, очень скоро появятся такие вещественные доказательства, с помощью которых удастся решить пока открытые во-просы. Но обязательно появятся новые проблемы. В этом диалектика познания мира.На архео-логической карте края еще очень много белых пятен, не тронутых археологами. Многие реки из 588 еще ждут археологических разведок, и кто сейчас скажет, какие яркие источники они могут дать! Буквально в последние годы начались поиски археологических памятников в во-сточных районах нашей области (по рекам Хопру, Вороне, Савале, Карачану), а сколько уже открыто нового! Поселения эпохи бронзы, городища ровесники скифов, курганы сарматов и половцев. И самое удивительное раннеславянские неукрепленные поселения! А что впе-реди? Что таит в себе наша земля?А разве памятники, которые считаются изученными (многие из них упомянуты в этой книге), исчерпали свои возможности? Тоже нет. На Маяцком селище раскопанная площадь составила около 5000 квадратных метров, изучено 50 построек различно-го назначения, около 20 погребений. Этого вполне достаточно для того, чтобы сделать первые обобщения, первые выводы, чтобы приоткрыть завесу над давно извест-{296}ным великолеп-ным памятником. Но ведь вся площадь поселения около 40 гектаров, то есть 400 000 квадрат-ных метров и, таким образом, раскопана лишь одна восьмидесятая часть поселения! Так все ли мы знаем о населении, жившем здесь тысячу лет назад? Можно только представить, сколько еще жилищ, погребений, а возможно, и культовых сооружений скрыто под слоем земли на Маяцком селище, сколько новых вопросов и ответов таят они в себе!В одном километре от Бе-лой горы вверх по течению реки Воронежа расположено древнеславянское кладбище (о нем сообщается в главе «О чем молчат летописи?»). Раскопано здесь за несколько полевых сезонов 60 курганов лишь десятая часть всего могильника. 60 курганов дали возможность просле-дить погребальный обряд, наметить этническую историю славянского населения в данном районе в эпоху средневековья. Но оставшиеся более 500 курганов в будущем существенно до-полнят наши знания о донских славянах, а может быть, в чем-то и изменят их.Перечень подоб-ных примеров можно было бы и продолжить.Археологи по разным причинам заканчивают ис-следование того или иного памятника. Во-первых, некоторые из памятников в силу большой площади невозможно сейчас раскопать полностью.Во-вторых, археологи хорошо понимают, что будущее науки связано и с совершенствованием методики полевой работы, и с более ши-роким внедрением в археологию методов естественных наук. Например, Черкасская стоянка, расположенная в устье Битюга на его правом берегу при впадении в Дон (Павловский район Воронежской области) великолепный многослойный памятник. Здесь селились люди с не-большими перерывами от неолита до поздней бронзы (с V до конца II тысячелетия до н. э.). Но, к сожалению, копать его в объеме, каком хотелось бы, невозможно, так как самые ранние культурные слои лежат ниже современного уровня воды в Битюге и работа напоминала бы «подводную археологию». А таких неолитических стоянок немало в Донском бассейне. Оста-ется надеяться, что в будущем и техническая, и методическая оснащенность археологии позво-лит обратиться к {297} памятникам, которые пока недоступны для изучения.Ученые уже сей-час начинают заботиться о сохранении для грядущих поколений наследства древних времен. Например, в США разработана концепция «Этика консервации памятников», в основе ко-торой находится положение о том, что поскольку памятник культуры является контейнером информации о деятельности человека в прошлом, а потеря археологических объектов невос-полнима, то, следовательно, они должны в большей степени сохраняться для будущих исследо-вателей, которые смогут вооружиться более совершенной методикой в сравнении с имеющейся сейчас. Данная концепция подкрепляется целой системой важных мероприятий. В частности, уже несколько десятков университетов США готовят специальные кадры по охране памятни-ков. Добавим, что аналогичные мероприятия проводятся и в ряде других стран.В-третьих, ар-хеологические раскопки каждый раз дают огромное количество нового материала, который археолог должен «переварить». Для непосвященного человека это просто груда черепков, ко-стей, обломков изделий из металла, камня, кости; для археолога предметы анализа. Их надо систематизировать, извлечь из них историческую информацию.Каждые 1520 лет количество археологических источников по всем периодам удваивается, а методы их обработки меняются очень медленно. Поэтому часто археолог приостанавливает раскопки памятника, чтобы подве-сти итоги его исследования, а нередко и с тем, чтобы возвратиться к нему вновь через какое-то время, но уже с новыми задачами и вопросами.Сколько еще нераскопанных курганов, поселе-ний, стоянок, сколько еще тайн хранит воронежская земля, сколько еще предстоит открыть, разгадать!«Московские ведомости» от 16 апреля 1895 года сообщали о том, что в селе Воробье-во (тогда Богучарского уезда Воронежской губернии) при строительстве железнодорожных со-оружений обнаружено захоронение богатого воина с лошадью. При нем находились меч, нако-нечники копий, стрел, украшения. Как предполагают, это одно из немногочисленных погребе-ний древних венгров, оставленных ими в восточной Европе. О находке мы знаем мало, так как погребение об-{298}наружено случайно и специалистами не исследовалось.Но обратимся к письменным источникам. Византийский император X века Константин Багрянородный пишет: «...народ турок (так он называет древних венгров) имел древнее поселение близ Хазарии, в местности, называвшейся Леведия по прозвищу их первого воеводы... Они жили вместе с хазарами в течение трех лет, воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах».Итак, совер-шенно очевидно, что венгры вступали в контакт с населением Хазарского каганата. Где это могло произойти? Надо полагать, в бассейне Дона, куда распространялись владения хазар, и где, как предполагают многие и советские, и венгерские исследователи, находилась легендар-ная страна Леведия. Наверное, какой-то отпечаток наложили древние венгры и на культуру донских славян: на их поселениях обнаружены некоторые древневенгерские украшения. А может быть, именно из-за опасности со стороны венгров и были впервые построены укрепле-ния на Титчихинском городище? Много возникает вопросов, гипотез, предположений в связи с изучением древней истории венгров «на пути обретения ими родины».То же самое можно сказать о любой исторической эпохе нашего края. Вот почему воронежские археологи каждый новый сезон максимально используют для раскопок, разведки новых памятников свидетель-ств исторического прошлого воронежской земли.Позволим себе несколько отвлечься и пред-ставить, как будет археолог собирать информацию в самом недалеком будущем. Вот он скло-няется над картой и видит: вдоль берега реки протянулась цепочка кратковременных стойбищ, а чуть выше разместился родовой поселок, справа от которого, в полутора километрах, четкие контуры грунтового могильника. Все памятники еще залегают под толщей земли, а археолог не только знает об их местонахождении, но вполне информирован о степени их насыщенно-сти, размерах, остатках построек, а главное, какому археологическому периоду принадлежит каждый из памятников.Можно ли быть обладателем такой «волшебной» {299} карты? Оказы-вается, можно. Правда, для этого требуется подготовить и осуществить программу космиче-ских съемок, которые с помощью электроники и специальной оптики способны уловить лю-бые микропосадки и другие признаки, скрытые под землей...Но это впереди, а пока археологи мечтают о машине, бульдозере и скрепере, тратя, как правило, массу времени, нервов и средств на их аренду. И очень многое в деятельности археологов держится только на энтузиаз-ме.Рискнем в последний раз утомить читателей небольшим отступлением.В нашей стране име-ется достаточное количество законодательных актов, предусматривающих целый комплекс ме-роприятий по охране и использованию памятников археологии, включая ответственность за нарушение правил их охраны. Вместе с тем нам приходится говорить о проблеме охраны ар-хеологических памятников, поскольку они гибнут десятками и сотнями, и серьезной ответ-ственности за их гибель пока никто не понес. Считаем, что за этим кроется не только пример низкой культуры отдельных должностных лиц, связанных с землепользованием, но и несовер-шенство самих законодательных охранительных актов, провозглашающих памятники археоло-гии «бесценным достоянием государства». Практика показывает, что понятие «бесценный» чаще обезличивает тот объект, к которому оно прилагается, и к тому же находится в явном противоречии с общепризнанным «все познается в сравнении». Давно назрела необходимость введения стоимостных оценок археологических материалов. Этические нормы при этом никак не пострадают, ибо археологические памятники остаются собственностью государства. А вве-дение стоимостных оценок поможет по-настоящему оценить и труд археологов. Будет прямая выгода и государству в деле охраны своей собственности при реальном учете тех усилий, ко-торыми она создается. Заметим, что в целом ряде развитых стран уже давно проведена такая работа, включая издание специальных каталогов, и, судя по ним, даже такой ординарный «представитель» археологических материалов, как глиняный сосуд, оценивается не в одну ты-сячу долларов! А сколь бо-{300}гаты вещевым содержанием донские памятники, думается, нам удалось показать в предшествующих главах.Воронежская земля богата археологическими па-мятниками, но их количество не безгранично. Им, вероятно, тоже есть какой-то предел. Да и сами памятники не вечны. Благополучно простояв тысячелетия и столетия, они исчезают с ис-торической карты. Причины тому разные. Одни из них раскапываются археологами и безвоз-вратно разрушаются. Но таких памятников, к сожалению, чрезвычайно мало. Значительно больше других. Возьмем, к примеру, древние курганы. Среди них есть насыпи прямо-таки ги-гантских размеров. Можно только догадываться, какие тайны скрывают земляные великаны!А между тем курганы продолжают разрушаться и при установке на них геодезических знаков, и особенно при распашке полей. Тысячи их уже исчезли под лемехом плуга, многие ждет та же участь, если не будет организована их охрана.Разрушаются не только курганы. Древние стоянки, селища, а нередко и городища разделяют ту же судьбу.Остается надеяться, что в тех хозяйствах, на землях которых расположены курганы и другие памятники, правильно будут подходить к проблемам их охраны и изучения. И археологам удастся воссоздать новые главы в неписаной летописи минувших тысячелетий. {301}СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫМаркс К. Вынужденная эмиграция. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8.Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.Энгельс Ф. Происхож-дение семьи, частной собственности и государства. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.Ленин В. И. Социализм и религия. Полн. собр. соч. Т. 12.Ленин В. И. О государстве. Полн. собр. соч. Т. 39.Валукинский Н. В. По следам древних предков. Воронеж, 1940.Замятнин С. Н. Очерки по доистории Воронежского края. Каменный и бронзовый век в Во-ронежской губернии. Воронеж, 1922.Массон В. М. Экономика и социальный строй древних обществ. Л., 1976.Москаленко А. Н. Памятники древнейшего прошлого Верхнего и Среднего Дона. Воронеж, 1955.Очерки истории Воронежского края. Т. 1. Воронеж, 1961.Пряхин А. Д., Синюк А. Т. Древности из зоны Воронежского моря. Воронеж, 1968.Семенов С. А. Раз-витие техники в каменном веке. Л., 1968.Формозов А. А. Памятники первобытного искусства. М., 1965.«Первопроходцы каменного века»Абрамова З. А. Палеолитическое искусство на территории СССР. М.Л., 1962.Абрамова З. А. Изображение человека в палеолитическом искусстве Евразии. М.Л., 1966.Борисковский П. И. Очерки по палеолиту бассейна Дона. Малоизученные поселения древнего каменного века в Костенках. М.Л., 1963.Герасимов М. М. Люди каменного века. М., 1964.Григорьев Г. П. Верхний палеолит // Каменный век на тер-ритории СССР. М., 1970.Ефименко П. П. Костенки 1. М.Л., 1958.Палеолит Костенков-ско-Борщевского района на Дону / Под ред. Н. Д. Праслова и А. Н. Рогачева. Л., 1982. {302}Рогачев А. Н. Палеолитические жилища и поселения в Восточной Европе. М., 1964.Тарасов Л. М. Гагаринская стоянка и ее место в палеолите Европы. Л., 1979.«Полет стрелы»Афонюшкин В. А. Древний челн из села Щучье Воронежской области // «Труды Воро-нежского государственного университета». Т. 51. Воронеж; ВГУ. 1958.Левенок В. П. К характеристике культур мезолита, неолита и бронзы в Воронежском Подонье // «Известия Воро-нежского государственного педагогического института». Т. 45. 1964.Левенок В. П. Долгов-ская стоянка и ее значение для периодизации неолита на Верхнем Дону // «Материалы и исследо-вания по археологии СССР» (далее МИА). Вып. 131. 1965.Синюк А. Т. Стоянка Мона-стырская 1 как источник для выделения мезолита и периодизации неолита на Среднем Дону // «Археологические памятники на Европейской территории СССР». Воронеж, 1985.Синюк А. Т. Население бассейна Дона в эпоху неолита. Воронеж, 1986.Формозов А. А. Проблемы этно-культурной истории каменного века на территории Европейской части СССР. М., 1977.«На пу-ти к металлу»Васильев И. Б., Синюк А. Т. Энеолит Восточно-Европейской лесостепи. Куй-бышев, 1985.Кривцова-Гракова О. А. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы // МИА. 1955. № 46.Либеров П. Д. Племена Среднего Дона в эпоху бронзы. М., 1964.Мерперт Н. Я. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья. М., 1974.Пряхин А. Д. Абашевская культура в Подонье. Воронеж, 1971.Пряхин А. Д. Древнее население Песчанки. Воронеж, 1973.Пряхин А. Д. Поселения абашевской общности. Воро-неж, 1976.Пряхин А. Д. Погребальные абашевские памятники. Воронеж, 1977.Пряхин А. Д. Поселения катакомбного времени лесостепного Подонья. Воронеж, 1982.Синюк А. Т. Энеолит лесостепного Дона // Энеолит Восточной Европы. Куйбышев, 1980.Синюк А. Т. Репинская культура эпохи энеолита бронзы в бассейне Дона // «Советская археология». № 4. 1981. {303}Синюк А. Т. Курганы эпохи бронзы Среднего Дона. Воронеж, 1983.Синюк А. Т., Пого-релов В. И. Периодизация срубной культуры Среднего Дона // Срубная культурно-историческая общность. Куйбышев, 1985.Черных Е. Н. Человек металл время. М., 1972.«На окра-ине скифо-сарматского мира»Граков Б. Н. Скифы. М., 1971.Замятнин С. Н. Скифский мо-гильник «Частые Курганы» под Воронежем (Раскопки Воронежской ученой архивной комиссии 19101915 гг.) Советская археология. Т. VIII. 1946.Граков Б. Н. Ранний железный век. М., 1977.Либеров П. Д. Памятники скифского времени на Среднем Дону // Свод археологиче-ских источников. Вып. Д131. М., 1965.Либеров П. Д. Проблема будинов и гелонов в све-те новых археологических данных // МИА. № 151. 1969.Медведев А. П. Сарматские памят-ники в лесостепном Подонье // Археология Восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1980.Медведев А. П. Сарматское погребение близ г. Воронежа // Советская археология. № 4. 1981.Медведев А. П. О новом типе сарматских курганов // Древние памятники на территории Восточной Европы. Воронеж, 1983.Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. М., 1979.Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964.«О чем молчат летописи»Винников А. З. Славянское городище на Белой горе под г. Воронежем // Из истории Воронежского края. Вып. 6. Воронеж, 1977.Винников А. З. Славянские курганы лесостепного Дона. Воронеж, 1984.Ефименко П. П. и Третьяков П. Н. Древнерусские поселения на Дону // МИА. № 8. 1948.Куза А. В. Со-циально-историческая типология древнерусских укрепленных поселений IX середины XIII вв. (методика исследования) // Археологические памятники лесостепного Подонья и Поднепровья I тысячелетия н. э. Воронеж, 1983.Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне обра-зования Древнерусского государства // МИА. № 152. 1968.Москаленко А. Н. Городище Титчиха. Воронеж, 1965.Москаленко А. Н., Винников А. З. Древнерусские археологические памятники на Верхнем и Среднем Дону (Материалы к археологической карте) // Из истории Воро-нежского края. Воронеж, 1966.Москаленко А. Н. Славяне на Дону (Боршевская культура). Воронеж, 1981. {304}Москаленко А. Н. О возникновении древнерусских поселений на Дону // Вопросы истории славян. Воронеж, 1966. Вып. 2.Москаленко А. Н. Славяно-венгерские отношения в IX в. и древнерусское население Среднего и Верхнего Дона // Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972.Пряхин А. Д. Археологические памятники боршевской культуры на р. Воргол // Вопросы истории славян. Воронеж, 1963. Вып. 1.Пряхин А. Д., Винников А. З. Итоги исследования Малого Боршевского городища на р. Дон // Археология Во-сточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1980.Рыбаков Б. А. Путь из Булгара в Киев // Древ-ности Восточной Европы. М., 1969.Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII XIII вв. М., 1982.Седов В. В. Восточные славяне в VIXIII вв. // Археология СССР. М., 1982.Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. М., 1970.Третьяков П. Н. Об истоках культуры роменско-боршевской древнерусской группировки // Советская археология. № 4. 1969.«На южных рубежах славянской земли»Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.Афанасьев Г. Е. Исследование южного угла Маяцкой крепости в 19771979 гг. // Маяцкое городище. М., 1984.Афанасьев Г. Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIIIX вв. // Археологические открытия на новостройках. Вып. 2. М., 1987.Винников А. З. Жилые и хозяйственные постройки Маяцкого селища (результаты раскопок 1975, 1977, 1978 гг.) // Маяцкое городище. М., 1984.Ляпушкин И. И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бас-сейне р. Дон // МИА. № 62. 1958.Плетнева С. А. О связях алано-болгарских племен Подо-нья со славянами в VIIIIX вв. // Советская археология. № 1. 1962.Плетнева С. А. От ко-чевий к городам // МИА. № 142. 1967.Плетнева С. А. Хазары. 2-е изд. М., 1986.Плетнева С. А. Рисунки на стенах Маяцкого городища // Маяцкое городище. М., 1984.Плетнева С. А. Маяцкое городище // Маяцкое городище. М., 1984.Степи Евразии в эпоху средневековья // Археология СССР. М., 1981.Флеров В. С. Маяцкий могильник // Маяцкое го-родище. М., 1984. {305}Эрдели И. Венгры на Дону // Маяцкое городище. М., 1984.«Перед суровым испытанием»Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII XIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Л., 1940. Т. 3.Каргалов В. В. Внешне-политические факторы развития феодальной Руси. М., 1967.Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961.Плетнева С. А. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях // МИА. № 62. 1958.Плетнева С. А. О юго-восточных окраинах русских земель домонгольского времени // КСИА. Вып. 99.Плетнева С. А. Половецкие каменные изваяния I/ Свод археологических ис-точников. Вып. Е4-2. 1974.Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью Золотоордынских ханов. М., 1966.Пряхин А. Д., Цыбин М. В. Раскопки многослой-ного Семилукского поселения // Археологические памятники эпохи бронзы Восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1986.Пряхин А. Д., Винников А. З., Цыбин М. В. Древнерусское Ши-ловское поселение на р. Воронеж // Археологические памятники эпохи железа Восточноевропей-ской лесостепи. Воронеж, 1987.Цыбин М. В. Погребения средневековых кочевников X XIV вв. в Среднем Подонье // Советская археология. № 3. 1986. {306}УКАЗАТЕЛЬ АР-ХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВАбашевский могильник эпохи бронзы (Чуваш-ская АССР) 22.Аверинское городище раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 177, 180, 182, 183.Александрия, поселение и могильник эпохи неолита бронзы (Харьковская обл., Купянский р н) 19.Архангельское городище (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19.Белогорские городища (I и II) и могильники (IIII) (г. Воронеж) 19, 38, 167, 194, 207, 215, 218, 256, 257, 277, 297.Беленджер, хазарский город (Дагестанская АССР) 229.Бельское городище ран-него железного века (Харьковская обл.) 186.Большой Липяг, энеолитическая стоянка (Липецкая обл.) 18.Бондарихинское поселение эпохи бронзы (Харьковская обл., Изюмский р-н) 162.Боршевские городища (Большое и Малое) и могильник (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19, 36, 37, 38, 211, 213, 218, 220, 256.Борщево, серия палеолитических стоянок (Борщево IIV) (Воронежская обл., Хохольский р-н) 29, 30.Борщево IV, поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Хохольский р-н) 19, 33, 116.Булгар, центр Волжской Болгарии (Татарская АССР) 213Бунарки, курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Бобровский р-н) 33.Введенские курганы эпохи бронзы (Липецкая обл., Хлевенский р-н) 18, 126.Верхнекарабутовское поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Подгоренский р-н) 19, 33, 123.Владимировские курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Лискинский р-н) 33.Власовский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Грибановский р-н) 19, 34, 130, 133, 134, 152, 153155, 293, 295.Вогрэсовская дамба, поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 33, 137.Волошинские городища раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 36.Воргольское славянское городище (Липецкая обл., Елецкий р-н) 18, 38, 215, 216, 278.Воробьевка, средневековое венгерское погребение (Воронежская обл., с. Во-робьевка) 298.Вязовский сарматский могильник (Тульская обл., Ефремовский р-н) 18, 136. {307}Гагаринская стоянка палеолитической эпохи (Липецкая обл., Задонский р-н) 18, 29, 59, 60.Глинище, неолитическая стоянка (Тамбовская обл., Мичуринский р-н) 18, 31.Гремячье, наход-ка бронзового кельта (Воронежская обл., Хохольский р-н) 137.Дмитриевский могильник (Белго-родская обл., Шебекинский р-н). Долговская неолитическая стоянка (Липецкая обл., Данковский р-н) 18, 32.Дронихинское поселение эпохи неолита-бронзы, могильник эпохи энеолита (Воронеж-ская обл., Таловский р-н) 19, 32, 78, 82, 84, 105, 109, 111, 123, 295.Дуровка, могильник раннего железного века (Белгородская обл., Алексеевский р-н) 36.Животинное городище (Воронежская обл., Рамонский р-н) 18, 39, 167, 186, 194, 203, 275, 276, 279, 282, 295.Задонск, находка бронзо-вого кельта (Липецкая обл.) 137.Иванобугорский могильник эпохи энеолита бронзы (Воронеж-ская обл., Павловский р-н) 19, 32, 112, 123.Ильменский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Борисоглебский р-н) 19. Итиль, центр Хазарского каганата (низовья Волги) 198, 213, 255.Караяшниковский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Ольховатский р-н) 19, 33.Карбун, клад медных изделий трипольской культуры (Молдавская ССР) 105.Колосковская мезолитическая стоянка (Белгородская обл., Валуйский р-н) 19.Кондрашовский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 18, 33.Копанищенские многослойные стоянки (IIII) (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 32, 33, 8284, 93, 103, 143, 146. Костенковские палеолитические стоянки (Костенки 121) (Воро-нежская обл. Хохольский р-н) 19, 28, 30, 35, 43, 46, 49, 51, 52, 57, 59, 60, 61, 63, 284.Костенковско-Борщевский палеолитический район (Воронежская обл., Хохольский р-н) 30.Краснолипье, курган эпохи бронзы (Воронежская обл., Репьевский р-н) 33.«Кубаева Могила», курган эпохи бронзы (Белгородская обл., г. Валуйки) 19.Кузнецовское городище (г. Воронеж) 19, 37, 207, 218, 256, 277. Куль-Оба, курган с захоронением представителя скифской знати (Крымская обл.) 169. {308}Липецкое славянское городище (г. Липецк) 194, 277. Лобовская неолитическая стоянка (Липецкая обл., Долгоруковский р-н) 18. Лысогорский славянский могильник (г. Воро-неж) 19, 36, 218.Масловское поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 19. Масловская палеолитиче-ская стоянка (Воронежская обл., Рамонский р-н) 30.Майкопский курган, захоронение вождя эпохи ранней бронзы (Адыгейская АО) 147.Мастищенские поселения ранней бронзы (I и II) и городище скифского времени (I) (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 36, 116, 123, 125, 157, 158161, 163, 177, 179184. Мастюгинский могильник раннего железного века (Воронежская обл., Остро-гожский р-н) 19, 35, 36, 174.Маяцкое городище, комплекс памятников (крепость, селище, могиль-ник) салтово-маяцкой культуры (Воронежская обл., Лискинский р-н) 19, 39, 228, 230244, 246252, 255, 296. Мезинская палеолитическая стоянка (Черниговская обл.) 57. Михайловский кор-дон, славянское городище (г. Воронеж) 19, 218, 277, 290, 291.Монастырская стоянка эпохи мезо-лита (Воронежская обл., Аннинский р-н) 19, 83.Монастырщина 2, стоянка эпохи неолита (Туль-ская обл.) 18. Мосоловское поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Аннинский р-н) 19, 116, 135, 136, 288.Нальчикская гробница, усыпальница вождя (царя) эпохи энеолита ранней бронзы (Кабардино-Балкарская АССР) 147. Нижняя Ведуга, курганный могильник эпохи бронзы (Воро-нежская обл., Семилукский р-н) 33.Никольский могильник эпохи энеолита (Днепропетровская обл.) 103.Новокумакские курганы эпохи бронзы (Казахская ССР) 156. Новоникольский сармат-ский могильник и поселение (Липецкая обл., Данковский р-н) 186.Новосильский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 18, 33.Новотроицкое славянское городище (Сум-ская обл., Лебединский р-н) 224.Новоусманский курганный могильник эпохи бронзы (Воронеж-ская обл.) 19, 33.Новохоперский курганный могильник древнеямной культуры (Воронежская обл., г. Новохоперск) 119.Ольховатский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., р. п. Ольховатка) 19, 33.Отрожкинская стоянка эпохи неолита бронзы (г. Воронеж) 19, 33. {309}Павловский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., г. Павловск) 19, 34, 119121, 143, 148, 149, 152, 286. Пасековский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Кантемировский р-н) 19, 34.Пекшевское городище раннего железного века (Воронежская обл., Рамонский р-н) 36.Писаревский сарматский могильник (Воронежская обл., Рамонский р-н) 186.Плодосовхозный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Павловский р-н) 142.Погоново озеро, мезолитиче-ское местонахождение (Воронежская обл., Каширский р-н) 30.Подзоровская неолитическая сто-янка (Тамбовская обл., Мичуринский р-н) 18, 31, 82.Подклетное, курганы эпохи бронзы (г. Воро-неж) 33. Подклетное, неолитическая стоянка (г. Воронеж) 31. Подпешное озеро, мезолитическое местонахождение (Волгоградская обл., Серафимовичский р-н) 30.Поляны, древние сыродутные горны (Воронежская обл., Верхнемамонский р-н) 242.«Попова Дача», поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 33. Придача, поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 33.Радченские курганы эпохи брон-зы (Воронежская обл., Богучарский р-н) 142.Репинское поселение эпохи энеолита (Волгоградская обл.), 19, 105.Репьевка, находка бронзового кельта (Воронежская обл., р. п. Репьевка) 137.Романово городище (Липецкая обл., Липецкий р-н) 18, 274276.Россошь, курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., г. Россошь) 33.Рудкино, находка бронзового кельта (Воронежская обл., Хохольский р-н) 137.Рыбачье, славянское городище (См.: Михайловский кордон) 194. Рыб-ное озеро, неолитические стоянки (Липецкая обл., Грязинский р-н) 18, 32, 82, 83.Рыкань, поселе-ние эпохи бронзы (Воронежская обл., Новоусманский р-н) 33.Савицкая неолитическая стоянка (Липецкая обл., Усманский р-н) 18, 32, 89.Санаторий им. М. Горького, славянское городище (См.: Кузнецовское городище) 201.Саркел Белая Вежа, хазарская крепость, древнерусский го-род (Ростовская обл.) 198, 213, 235.Сасовские курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Репьев-ский р-н) 19, 32, 148.Семендер, хазарский город (Дагестанская АССР) 229. Семилукское городи-ще (Воронежская обл., г. Семилуки) 19, 38, 116, 271273, 279, 282, 295. Сомовское поселение эпохи бронзы (г. Воронеж) 133. {310}Старая Калитва, находка бронзового кельта (Воронежская обл., Россошанский р-н) 137.Старая Криуша, половецкое святилище (Воронежская обл., Петро-павловский р-н) 264.Старая Тойда, неолитическая стоянка (Воронежская обл., Аннинский р-н) 32.Старо-Юрьевский могильник эпохи бронзы (Тамбовская обл., Старо-Юрьево) 18, 127.Сторожевое, городище раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 36.Староведугский курганный могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 18.Стоунхэдж, мегалитическое сооружение (Англия) 160. Стояновский курганный могильник эпохи бронзы раннего железного века (Воронежская обл., Острогожский р-н) 19, 34. Сунгирь, палеолитическая стоянка и погребения (Владимирская обл.) 56, 58, 63.Таврово, курганы эпохи бронзы (г. Воронеж) 33. Тавровское поселение эпохи бронзы и древнерусского времени (г. Воро-неж) 19, 269.Терешковский клад бронзовых орудий (Воронежская обл., Богучарский р-н) 137, 138.«Терешковский Вал», поселение и могильник эпохи неолита бронзы (Воронежская обл., Богучарский р-н) 19, 162. Терновое, поселение эпохи бронзы (Воронежская обл., Семилукский р-н) 33.Титчихинское городище (Воронежская обл., Лискинский р-н) 19, 38, 195198, 201, 203, 205, 211, 212, 222, 256, 290, 291. Третьяковский могильник эпохи бронзы и средневековья (Воро-нежская обл., Борисоглебский р-н) 19, 261.Улица Громова, курган эпохи бронзы (г. Воронеж) 33. Университетские стоянки эпохи неолита бронзы (IIV) и древнерусского времени (г. Воро-неж) 19, 32, 83, 89, 269. Утевский курган эпохи бронзы (Куйбышевская обл.) 147. Устье, неолити-ческая стоянка (Тамбовская обл., Мичуринский р-н) 18.Холки, древнерусское городище XIXIII вв. (Белгородская обл., Чернянский р-н) 39, 279, 280, 281, 282, 295.Хохольский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., п. Хохольский) 19, 139, 140.Хреновое, курган эпохи бронзы (Воронеж-ская обл., Бобровский р-н) 143.«Частые Курганы», могильник раннего железного века (г. Воро-неж) 19, 35, 36, 169, 170, 172, 175, 177. {311}Черкасское, курганы эпохи бронзы (Воронежская обл., Павловский р-н) 34, 112.Черкасская стоянка эпохи неолита бронзы (Воронежская обл., Павловский р-н) 19, 32, 76, 78, 82, 83, 84, 103, 105, 123, 297. Чернавская неолитическая стоянка (г. Воронеж) 82. Чертовицкая неолитическая стоянка (Воронежская обл., Рамонский р-н) 18, 32.Чертовицкий сарматский могильник (Воронежская обл., Рамонский р-н) 18, 36, 186.Чертовицкое славянское городище (Воронежская обл., Рамонский р-н) 194.Чехурский мо-гильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Петропавловский р-н) 117.Чир (река), энеолитический могильник (Ростовская обл.) 103. Чижовские поселения эпохи бронзы раннего железного века (г. Воронеж) 19.Шапкино, поселение эпохи неолита бронзы (Тамбовская обл.) 19.Шелаевские стоянки эпохи неолита бронзы (Белгородская обл., Валуйский р-н) 19, 33.Шиловское поселе-ние эпохи неолита бронзы и древнерусского времени (г. Воронеж) 19, 33, 143145, 266, 267, 269.Ширяевский могильник эпохи бронзы (Воронежская обл., Калачеевский р-н) 19, 34.Шиловское славянское городище (г. Воронеж, пос. Шилово) 277, 295.Щучье, находки неоли-тических челнов (Воронежская обл., Лискинский р-н) 31.Ярлуковские неолитические стоянки (Липецкая обл., Грязинский р-н) 18, 32, 33. {312}ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬАбрамова З. А. археолог, сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 302.Абу Ха-мид ал Гарнати арабский путешественник XII в. 211. Агафирс, в греческой мифологии один из сыновей Геракла (см.: Геракл) 171.Агни в древнеиндийской мифологии бог огня 151. Ал-Истахри арабский путешественник и историк X в. 240.Андрианова-Перетц В. П. филолог 192. Аннинский С. А. историк 271, 305.Апраксин П. Н., граф в 1911 г. председатель Воро-нежской архивной комиссии 169.Аргази Т. румынский поэт (18801967) 16.Артамонов М. И. археолог (18981972) 293, 305.Аспарух протоболгарский хан VII в. 224.Афанасьев Г. Е. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 279, 292, 305.Афонюшкин В. А. ис-торик (19221971) 303.Бадер О. Н. археолог (19061980) 56. Батый монгольский хан XIII в. 272, 273.Башилов В. А. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 36.Бендефи Л. венгерский историк 271.Березуцкий В. Д. археолог, сотрудник Воронежского педагогиче-ского института 130. Берестов В. поэт.Бибиков С. Н. археолог, сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 57. Блок А. поэт (18801921) 101.Борисковский П. И. археолог, сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 30, 302. Бунин И. писатель (18701953) 259.Валукинский Н. В. сотрудник Воронежского област-ного краеведческого музея в 19201922 (19251941) 37, 302. Вейнберг Л. Б. воронежский краевед (18521901) 36. {313}Васильев И. Б. археолог, сотрудник Куйбышевского педагоги-ческого института 303.Винников А. З. археолог, сотрудник Воронежского государственного университета 275, 279, 304306.Вишвакарман в ведийской и индуистской мифологии боже-ственный творец Вселенной, поэт 148.Владимир Киевский князь (X нач. XI в.) 214, 217.Воронег предполагаемое древнеславянское имя 277.Всеволод Большое Гнездо Влади-мирский князь (11541212) 262, 269, 270.Всеволод Святославич брат Игоря Святославича (см.: Игорь Святославич) 280.Гардизи арабский историк XI в. 219, 289.Гелон в древнегрече-ской мифологии один из сыновей Геракла (см.: Геракл) 171.Геракл один из героев в древнегре-ческой мифологии 171. Герасимов А. А. антрополог (19071970) 302. Геродот древнегре-ческий историк (V в. до н. э.) 171, 183, 188. Глеб Рязанский князь (XII в.) 262, 269, 270. Гмелин Иоганн Георг один из первых академиков Российской Академии наук (17091755) 44. Город-цов В. А. археолог (18601954) 28, 35. Горький А. М. писатель (18691936) 37, 256. Граков Б. Н. археолог (18991970) 304.Григорьев Г. П. археолог, сотрудник Ленинград-ского отделения Института археологии АН СССР 302Гуляев В. И. археолог, сотрудник Инсти-тута археологии АН СССР 36.Джебэ монгольский военачальник XIII в. 281.Джеррах Ибн-Абдаллах ал Хаками арабский полководец и наместник в Армении VIII в. 230.Ефименко П. П. археолог (18841969) 28, 29, 30, 31, 37, 222, 302, 304.Ефимов К. Ю. археолог, сотрудник Воронежского областного управления культуры 261.Загоровскнй В. П. историк, профессор Воронежского государственного университета 273, 274, 277.Замятнин С. Н. археолог (18991958) 28, 29, 31, 33, 96, 302, 304. Зверев С. Е. воронежский краевед (18611920) 169. {314}Ибн-да Русте (Ибн Даста) арабский писатель X в. 200, 211, 219.Ибн-Фадлан арабский путешественник, историк X в. 212, 217, 244.Игорь Святославич Новгород-Северский князь XII в. 280.Идриси арабский путешественник, историк, географ XII в. 211.Каганкатваци Моисей средневековый армянский историк 238, 244, 246, 247.Каргалов В. В. историк 274, 306.Ковалевский А. П. востоковед 213, 217.Коковцев П. К. семитолог, академик (18611942).Константин VII Багрянородный Византийский император (905959) 223, 235, 299.Кривцова-Гракова О. А. археолог (18951970) 303.Куза А. В. археолог (19391984) 304.Левенок В. П. археолог, в 30-е годы сотрудник Воронежского краеведческого музея 30, 32, 303.Ленин В. И. (18701924) 16, 302.Леонов Д. Д. воронежский краевед (19031977) 37.Либеров П. Д. археолог (19021982) 35, 173, 185, 186, 303, 304.Лихачев Д. С. филолог, академик 192.Лонгфелло Генри американский поэт (18071882) 65.Лылова М. И. архео-лог, сотрудник Воронежского областного краеведческого музея 152.Ляпушкин И. И. археолог (19021968) 224, 304, 305.Майоров Н. поэт (19191942) 165. Макаренко Н. Е. археолог 35, 39, 232, 233, 236, 239. Македонский Александр выдающийся полководец древности (356323 гг. до н. э.) 43.Маркс К. (18181883) 16, 19, 8587, 150, 302. Мартинович А. И. воро-нежский краевед, член Воронежской архивной комиссии 36, 169. Мартынов Л. поэт 283.Массон В. М. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 302.Матвеева В. И. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 276.Маяковский В. поэт (18931930) 28.Медведев А. П. археолог, сотрудник Воронежского государственного университета 188, 304.Мерперт Н. Я. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 303.Милютин А. И. воронежский краевед (18691907) 39, 232, 248.Монгайт А. Л. археолог (19151974) 211, 306. Мономах Владимир Киевский князь (11131125) 279. Москаленко А. Н. археолог (19181981) 35, 37, 38, 194, 212, 222, 289, 290, 302, 304. Мстислав Рязанский князь XII в. 262, 269. {315}Нестор древнерусский летописец, автор «Повести временных лет» (XI нач. XII вв.) 192, 193, 221.Низами азербайджанский поэт (ок. 1141 ок. 1209) 264. Николаенко А. Г. учитель-краевед из р. п. Волоконовки Белгородской области 279. Новосельцев А. П. исто-рик 219.Олег Киевский князь (IXX вв.) 231.Олег Ингворович Рязанский князь XIII в. 282.Олейников Т. М. сотрудник Воронежского краеведческого музея в 30-е годы 37.Пан древнегреческое божество, покровитель лесов, пастбищ и пастухов 154, 155, 162.Патканьян К. армянский историк, филолог (18331889) 244246.Перун бог грозы в славянском языческом пантеоне, главное божество древних славян 214, 217. Петр I русский царь (16721725) 43, 44.Петрона византийский инженер, строитель хазарского города-крепости Саркел (IX в.) 235.Пимин митрополит московский в XIV в. 228. Плано Карпини средневековый путеше-ственник 261. Плетнева С. А. археолог, профессор, сотрудник Института археологии АН СССР 39, 230, 236, 241, 261, 264, 265, 279, 281, 293, 305, 306.Погорелов В. И. археолог, сотрудник Воронежского педагогического института 117, 152, 303. Подгаецкий Г. В. археолог (19081942) 33. Поляков И. С. ученый, профессор Петербургского университета (18471887) 28, 30.Попов А. И. профессор Ленинградского университета 278. Праслов Н. Д. археолог, со-трудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР 30.Пряхин А. Д. археолог, профессор Воронежского государственного университета 33, 116, 126, 135, 162, 266, 271, 302, 303, 305, 306.Пузикова А. И. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 36. Пуру-ша в древнеиндийской мифологии первочеловек 150.Раевский Д. С. археолог, сотрудник Института востоковедения АН СССР 171.Рогачев А. Н. археолог (19121984) 30, 302. Роман II сын византийского императора Константина Багрянородного (см.: Константин Багрянород-ный) 223. Рожер II Сицилийский король XII в. 211.Рыбаков Б. А. историк и археолог, ака-демик 171, 172, 210, 211, 214, 218, 265, 280, 289291, 304, 305. Рубрук Г. французский путе-шественник XIII в. 261. {316}Сагайдак В. И. археолог (19481976) 135. Сафронов А. поэт 227. Святослав Киевский князь X в. 255, 256.Седов В. В. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 305.Семенов С. А. археолог (18981978) 302.Смольянин Игнатий участник путешествия по Дону с митрополитом Пимином (см.: Пимин) 228.Синюк А. Т. ар-хеолог, профессор Воронежского педагогического института 116, 302, 303.Скиф в древнегре-ческой мифологии один из сыновей Геракла (см.: Геракл) 171.Смирнов И. Д. сотрудник Воро-нежского областного краеведческого музея в 30-е годы 37, 38. Смирнов К. Ф. археолог (19171980 гг.) 304. Спицын А. А. археолог (18581931 гг.) 28, 29, 3537, 232. Субедей мон-гольский военачальник XIII в. 281.Тарасов Л. М. археолог, сотрудник Ленинградского отделе-ния Института археологии АН СССР 30, 302Тенгри-хан главное божество в языческой религии тюркских народов 238, 246, 255.Тихомиров М. Н. историк, академик (18931965) 274. Треть-яков П. Н. археолог (19091976) 28, 37, 222, 304, 305. Тутанхамон египетский фараон около 14001392 гг. до н. э. из XVIII династии 166.Федоров-Давыдов Г. А. археолог, профес-сор Московского государственного университета 264, 306.Феофил Византийский император IX в. (829842) 235. Флеров В. С. археолог, сотрудник Института археологии АН СССР 305.Формозов А. З. археолог, сотрудник Института археологии СССР 302, 303. Фосс М. Е. археолог 28, 31, 33.Хвольсон Д. А. востоковед 200.Цыбин М. В. археолог, сотрудник Воро-нежского государственного университета 271, 306.Черных Е. Н. археолог, сотрудник Институ-та археологии АН СССР 303.Шагин-Гирей крымский хан XVIII в. 171. {317}Энгельс Ф. (18201895) 16, 19, 75, 87, 119. Эрдели И. венгерский археолог 305.Юлиан венгерский мо-нах-путешественник XIII в. 271, 272, 273.Юрий Ингворович Рязанский князь XIII в. 282.Ярополк Рязанский князь XII в. 262, 269, 270, 276, 277. Ярополк Владимирович сын Владимира Мономаха (XII в.) 279. {318}События последнего десятилетия с новой силой инициировали дискуссию сторонников западных образцов государственности и права и сторонников собственного пути в формировании политической и правовой системы российского общества. Мощнейшим аргументом в пользу самобытного пути правового, политического, экономического развития является менталитет нашего народа. И в данной работе этот аргумент представлен методологически корректно.Менталитет должен быть контекстом в исследовании той среды, в которой происходит формирование любого социального института. Правовой менталитет должен быть контекстом интерпретации правовых институтов в сравнительной юриспруденции. Однако не все исследователи правового менталитета, в отличие от авторов, выдерживают методологически корректную позицию.Однако следует помнить, что состояние современного правосознания и менталитет - совершенно разные параметры социальной жизни (менталитет следует изучать в исторической перспективе), что философы и психологи часто отождествляют правосознание и законосознание, а также рассматривают право с позиции западноевропейского пра- вопонимания, через призму его понятий. Этим отличаются и работы некоторых юристов, исследующих правовой менталитет, а также истоки современного правосознания и правовой культуры россиян.В качестве примера приведем одну из работ, принадлежащих перу отечественных авторов. Так, Р.С. Байниязов в лучших традициях российской интеллигенции, отличающейся склонностью к «самобичеванию» и порицанию своего с одновременным «уважением ко всему европейскому », выносит приговор правовому менталитету россиян, якобы отличающемуся «небрежным, отрицательным отношением к праву», «юридическим нигилизмом», «непониманием фундаментальных ценностей правового бытия» и т.д., предлагая в качестве спасения заблудших русских душ индивидуализм­ как прививку от «коллективистских», «антииндивидуалистических импульсов и тенденций» , якобы ведущих к правовому нигилизму. Автор не замечает противоречия в своих же суждениях, когда в одном месте говорит о том, что «каждая национальная правовая система, обладает только ей присущим правовым менталитетом, правосознанием, стилем юридического мышления», иными словами, своим пониманием права, а в другом критикует за несоответствие западноевропейскому правопониманию, с его «подлинно» правовыми параметрами.Исследователи подобного плана уровень «цивилизованности» русского народа измеряют по некоей универсально-ценностной системе измерения «отсталости», как того требует идеология глобализма, скрывающаяся за идеалами гуманизма и общечеловеческих ценностей. Конечно же, образцом этой мерки служила и служит западная цивилизация. Менталитет западного мира, идеал западного образа жизни стал у многих авторов единственно истинным мерилом, пригодным для переоценки исторического прошлого нашей страны и ее будущего.Думается, современная общественно-политическая мысль уже выявила основные проблемы глобализации европейских­ экономических, правовых и политических представлений, навязывание которых иным народам стало основным стилем международной политики Запада. Отчетливо понимая, что привитие американо-европейских либеральных правовых стандартов, не соответствующих не только российской правовой культуре и истории, но и явно не соответствующих сложившейся ситуации в стране, в которой идет криминальная война (от рук преступников ежегодно погибает около 30 тысяч человек), влечет за собой дальнейшую деградацию государственного порядка, последний тем не менее продолжает всеми способами навязывать его России, полагая тем самым ускорить процесс государственного разложения и облегчить себе доступ к энергоресурсам.На наш взгляд, методологически корректной является та позиция, которая исходит из следующей логической связки: если менталитет представляет собой нечто константное, то надо не пытаться его разрушить или изменить путем доведения «до ума», до единственно правильного правового идеала, а надо пытаться развивать в нем то положительное, благодаря чему сохраняется носитель этого уникального менталитета - народ и его самобытность. Ведь именно в подчеркивании некоторой своеобразной, характерной­ константы, присутствующей в правовой истории народа, и заключается значимость выделения правового менталитета в качестве категории права. Критически анализировать один менталитет, один смысл права за счет другого некорректно, хотя бы по причине отсутствия универсального критерия оценки.Исследователи придерживаются именно такой позиции, обращая внимание на то, что ментальность каждого народа порождает свое самобытное правопонимание, свой смысл права. Авторы показывают, что российский правовой менталитет иной по отношению к западному, следовательно, иными должны быть стратегии развития государства, иным должен быть собственный путь к осуществлению общественного идеала посредством права. А оценивать его как «недоразвитый» - в высшей степени некорректно.Полагаю, что предлагаемое исследование является существенным вкладом в развитие цивилизационного подхода к праву, так как изучение политико-правового опыта собственного народа через субъективные образы оказывается значительно более продуктивным, чем анализ своего права через призму закономерностей, понятий и концепций, возникших в рамках определенной культурно-исторической общности - европейских народов и потому непригодных­ для объяснения государственно-правовых явлений российской цивилизации. Надеемся, что его кропотливый и многолетний труд будет еще одним шагом вперед в изучении самобытности российской государственности и правовой культуры, сохранении ее ценностно-нормативной, культурной идентичности, что так необходимо в современном глобализирующемся мире.А. Я. Овчинниковдоктор юридических наук, профессорСамое лучшее в новом то, что отвечает старому устремлению.Поль ВалериВВЕДЕНИЕОдна из наиболее сложных проблем, решаемых сегодня правовой и политической науками, - природа, направленность и последствия начавшихся в начале 90-х годов ХХ в. политико-правовых трансформаций, приведших к изменению содержания структурных элементов российской государственности. После 14-15 лет институционального хаоса, постоянной угрозы (социально-экономических, политических, юридических и др.) существованию постсоветской России в качестве суверенного государства, явившихся следствием отсутствия у властных элит не только концепции реформирования, но даже более или менее ясных представлений о ходе, последствиях и сроках проводимых изменений во всех сферах жизни общества, начало XXI в. воспринимается­ как время, благоприятствующее осмыслению судьбы страны, ее прошлого, настоящего и будущего, период взвешенной оценки многих событий новейшей истории, эпоха возвращения «к себе» на новом витке национального развития.Глобализация, либерализация, вестернизация и противостоящий последним консервативный и неоевразий- ский проекты политико-правовой институционализации на постсоветском пространстве, противоборство центробежных и центростремительных сил в отечественном государственном устройстве, необходимость сохранения уникального этнокультурного ландшафта России и др. предполагают изменение существовавшей ранее парадигмы правовых исследований, в которых национальное измерение права, как правило, выводилось «заскобки», игнори-ровалось и подменялось либо его общефункциональными характеристиками, либо выводами о наличии «непреодолимой силы» неких общих для всех времен и народов закономерностей, обусловливающих модернизацию российской политико-правовой реальности.Правда, стоит отметить, что некоторые современные правоведы, философы и политологи (их количество крайне невелико) в последние годы все же начали духовное освоение российской государственно-правовой­ действительности. В работах П.П. Баранова, А.М. Величко, А.Г. Дугина, А.А. Королькова, Т.В. Кашаниной, А.Н. Кольева, В.Я. Лю- башица, В.В. Момотова, А.И. Овчинникова, В.Н. Синюкова, С.О. Шаляпина, О.И. Цыбулевской и др. представлен анализ различных аспектов политико-правовой институционализации русской национальной идентичности.Есть авторы, которые также обращаются к тем или иным элементам российской правовой культуры, в частности правовому менталитету. Однако их рассуждения достаточно часто имеют весьма поверхностный, не соответствующий сложному и далеко не однозначному пониманию данного феномена характер. Как правило, такие исследователи недооценивают устойчивость национального правового менталитета - структуры социального бытия, способствующей преемственности в процессах становления основных юридических и политических институтов. Считается, что для решения насущных задач государственного или муниципального строительства его можно и нужно изменить. «­Разумеется, никакая, даже самая совершенная конституция не создаст нового общества в России. Для этого нужно прежде всего кардинально (выделено нами. - А.М., В.П.) изменить российский менталитет... Нужно на иных началах преобразовать менталитет властвующей политической и экономической элиты, всего политического «класса», бизнесменов...».Реформаторское «лихолетье» на рубеже веков, очередная, полная оптимизма и веры в светлое европейское завтра попытка вестернизации нашего образа жизни, достаточно быстро сменившаяся разочарованием не только большинства населения, но и ряда самих архитекторов российских реформ, обнажили много проблем в сфере права и политики.Как и в предшествующие потуги быстрых и радикальных изменений в стране (петровские реформы, деятельность Александра II, Временного правительства и др.), основным парадоксом существующего правопорядка остается несоответствие, очевидный разрыв между издаваемыми и вполне западными (по крайней мере очень похожими) по содержанию и направленности юридическими предписаниями и поведением, мышлением большинства населения. Новые законы нередко остаются на бумаге, реальные же практики развиваются так, как если бы этих норм не было.Многие, казалось бы, полезные и взвешенные проекты для российского общества оказались слишком смелыми, так и не привели к ожидаемым (позитивным) результатам. Периодические всплески различных по рангу и масштабам деятельности - от Президента РФ и палат Федерального Собрания до инициатив отдельных представителей депутатского истеблишмента,­ губернаторского и «мэрского» корпуса страны - руководителей относительно «скорейшего наведения порядка в государстве», установления «сильной власти» или «диктатуры закона» на деле только еще раз демонстрируют деградацию обыденного и профессионального правосознания. Более того, в последнее время исследователи правовых, политических и социально-экономических процессов в современной России, вскрывая сущность происходящих явлений, останавливают свое внимание на проблеме неправовых практик, широкое распространение и укоренение которых несомненно оказывается одним из важнейших препятствий к реализации либерально-правового сценария трансфо??мации российского общества.Подобная ситуация, естественно, не может остаться незамеченной, не отразиться должным образом на Доктринальном уровне отечественной правовой системы, содержании и специфике юридических концепций. Юридическая наука наконец-то должна возвысить свой голос.Весьма затянувшийся спор между позитивистами и убежденными сторонниками естественно-правовой теории пра- вопонимания при всей его эпистемологической важности для решения проблем национальной правовой действительности уже­ малопродуктивен. Рассуждения ­Таким образом, характерная для классической философии права эссенциальная схема определения понятия права, естественно, будет дополнена экзистенциальной, в рамках которой право определяется через феноменологически найденные и гипостазированные «правовые переживания», состояния сознания субъектов - носителей конкретного, коррелирующего с национальными символами, образами и установками, юридико-государственного опыта. Вполне очевидно, что данные состояния сознания содержат в себе как сущностные (эйдетические), так и специфические общие и индивидуальные культурно-исторические моменты. Именно для адекватного понимания смыслового содержания права (государства, власти, политики и др.) следует обратиться к категории правовой ментальности (менталитета). В частности, И.П. Малинова под последним подразумевает «совокупную характеристику индивидуальных интенций, ценностных ориентаций, смысловых аберраций и типов дискурса в сфере права» (хотя вряд ли можно вообразить себе дефиницию более «туманную» как в формально-логическом, так и в содержательном плане). Правовой менталитет включает в себя как нижние этажи общественной и индивидуальной психологии, так и правосознание,­ но не в традиционном смысле, а с точки зрения его ориентированности, избирательности, настроенности, тенденциозности, а также культурной специфики. Р.С. Байниязов оправдывает введение категории «правовой менталитет» в эпистемологическое (эвристическое) поле современной юридической науки прежде всего тем, что «улавливание» сложнорефлексирующих правовых эйдосов требует не только праворационального объяснения, но и интуитивного проникновения в различные элементы правовой сферы социума, т.е. связывает его существование с наличием нерациональных механизмов жизненного понимания права.Другими словами, исследование права, правосознания и правовой культуры не только за рубежом, но и (прежде всего!) в России нуждается в понятии, отображающем сложную морфологию и корреляцию общественного и индивидуального сознания. Такой категорией и является понятие национального политико-правового менталитета. В первом приближении достаточно очевидна априорная природа правового менталитета (Г. Бутуль), его устойчивость и бинарность (объединяет рациональные и иррациональные элементы), историчность (обращенность и к прошлому, и к настоящему, и к будущему), органичная взаимосвязь­ с правовым поведением, стилем и особенностями юридического мышления при сохранении основополагающего характера и т.д. Интерсубъективный в своей сущности мир правового менталитета, осознаваясь и рационализируясь (как, впрочем, и вербализируясь) только выборочно, «пятнами», связывает высокорационализированные формы сознания (правовую идеологию, философию права, политику и др.) с миром бессознательных структур, с неосознанными культурными кодами (архетипами), определяя тем самым отношение личности к праву и иным явлениям социально-юридической действительности, поведенческо-правовую и психолого-правовую самореализацию индивида.Однако вряд ли теоретически и методологически оправданы (хотя, несомненно, заслуживают внимания и уважения) стремления некоторых современных авторов четко выделить два уровня структуры правового менталитета - сознательный и бессознательный, т.е. некоторым образом абсолютизировать его бинарный характер. Так, Р.А. Луб- ский, предлагая достаточно емкую и наукообразную дефиницию политического менталитета, понимает последний в качестве совокупности «­обыденных (повседневных) осознанных и неосознанных представлений ценностей и аттитюдов (установок), характерных для той или иной социальной общности. При этом методологически важно подчеркнуть, что представления, ценности и аттитюды (установки) на осознанном и неосознанном уровнях зачастую представляют собой бинарные оппозиции».Это, безусловно, важный, но в то же время излишне «психологизирующий» (почти по структуре личности дедушки Фрейда, однако каким же способом или «прибором» можно безошибочно установить, сознательная, подсознательная или бессознательная «оппозиция» включена в поведение индивида в данный момент, чем он руководствуется) природу данного явления подход. Менталитет, по выражению А.Я. Гуревича, представляет собой «тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, от латентных привычек и приемов сознания, - люди ими пользуются, обычно сами того не замечая...».О.Г. Усенко справедливо отмечает, что «грань между подсознанием и сферой осознанного провести не так-то просто...», на самом деле «...большинство человеческих поступков (понимаемых как цепочки взаимосвязанных действий, переживаний и мыслительных актов) представляют собой сплав бессознательного и осознаваемого...».Трудно или вообще невозможно установить, структуры какого уровня (сознательного или бессознательного, предсознательного) актуализировались уобратить внимание на известную методологическую пластичность понятия «правовой менталитет», так как именно последняя открывает для правоведа новые возможности познания, несомненные эвристические перспективы. Обращает на себя внимание и то, что занимающиеся данной проблемой отечественные исследователи (юристы, историки, философы, психологи и др.) чаще всего избегают жестких формулировок (явных дефиниций) в отношении данной категории. Однако в известной «размытости» понятия следует усматривать не только его уязвимость, но и определенное преимущество. Многочисленные попытки проигнорировать трудноуловимую природу правового (политического) менталитета, «не заметить» его, по сути, неисчерпаемой многоуровневости и разноплановости, ввести в какие-то фиксированные рамки, на наш взгляд, так и не увенчались успехом. Однако вряд ли стоит соглашаться и с весьма «пессимистичной» позицией Ф. Грауса, который полагает, что ввиду отсутствия четких контуров ментальность вообще невозможно описать достаточно предметно, ее можно лишь «тестировать» , «считывать» по внешним формам проявления. При такой постановке вопроса любое исследование феномена­ национальной правовой ментальности будет иметь исключительно прикладной, вспомогательный характер, служить для решения других политико-юридических проблем. Но можно ли явление, коренящееся в глубинах государственно-правовой реальности, так или иначе выступающее в качестве глубинного (духовного) уровня ее структур, просто автоматически вывести за рамки фундаментальных исследований, в принципе лишить даже самой возможности их проведения? Речь, видимо, должна идти о другом, а именно о представлении общего плана (архитектоники) правового менталитета, выявлении его основных структур, определении их места («глубины залегания») и роли, характера взаимодействия и способов экспликации (истолкования, распознавания и т.п.). В методологическом плане последнее означает не что иное, как намеренный уход от гиперболизации психологической сущности юридического менталитета (ментальности) в пользу обстоятельного изучения его социокультурной природы через построение многомерной модели.Полагать же, что в российской юридической (впрочем, как и в исторической, политической и др.) науке имеется теория правовой ментальности, конечно, пока преждевременно. В специальной литературе можно обнаружить­ лишь некоторые идеи и подходы. Хотя уже достаточно очевидно, что современная доктрина отечественного правового менталитета «нуждается в систематическом исследовании своих многочисленных, в том числе специальных юридических, этнокультурных и конкретно социологических измерений».Однако прежде чем начинать какое-либо систематическое исследование, а тем более исследование национальной правовой ментальности, следует определиться в используемых терминах и в первую очередь в соотношении категорий «правовой менталитет» и «правовая ментальность». Большинство авторов (отечественных и зарубежных) считают, что данные понятия синонимичны, хотя менталитет происходит от немецкого «Mentalitat», а ментальность - термин французской «Новой истории» - от «mentalite» (который, по мнению отечественного психолога В. Шкуратова, в последние годы все-таки усиленно заменяется немецким вариантом). Историки Е.Ю. Зубкова и А.И. Куприянов термины «менталитет» и «ментальность» рассматривают как варианты русской транскрипции французского слова «mentalite», и полагают, что «нарождающаяся дискуссия о соотношении­ «менталитета» и «ментальности» окажется еще менее плодотворной, чем былые изыскания в области «просвещения» и «просветительства».Однако в современной литературе встречаются и иные мнения. Например, Л.В. Акопов и М.Б. Смоленский предлагают «развести» правовую ментальность л.ичностииее правовой менталитет. «­В первом случае речь может идти о глубинном понимании корней правовой автономии личности в смысле ее духовно-правовых и интеллектуальноправовых истоков (возможностей). Во втором случае в качестве правового менталитета, по-видимому, следует понимать реальный уровень развитости правосознания и правовой культуры, присущий определенному индивиду, социальной группе и иной общности людей. Правовой менталитет связывается с правовой ментальностью через реальные, конкретные личности посредством и благодаря их деятельности ».Е.А. Ануфриев и Л.В. Лесная представляют свое видение проблемы: «Суть этого соотношения в следующем: в отличие от менталитета под ментальностью следует понимать частичное, аспектное проявление менталитета не столько в умонастроении субъекта, сколько в его деятельности, связанной или вытекающей из менталитета. Поэтому в обычной жизни чаще всего приходится иметь дело с ментальностью, нежели с менталитетом, хотя для теоретического анализа важнее последний».Из приведенных постулатов видно стремление авторов подойти к рассмотрению соотношения понятий «правовой менталитет» и «правовая ментальность» разнопланово. Их выводы интересны и не лишены теоретической и методологической оригинальности. Тем не менее заметим, что подобное различение нуждается в более подробном обосновании. Видимо,Видимо, речь должна идти о явной близости, единой понятийной связке, но не синонимичности данных категорий. Прежде всего, стоит указать на смысловой нюанс лингвистического порядка, а именно на то, что в русском языке слова на -ость обозначают, как правило, родовые качества или свойства, воплощающиеся в целом ряде находящихся в постоянном развитии (во времени или в пространстве) феноменов, явлений. Однако даже в последнем случае сохраняется общее проблемное поле (так или иначе позволяющее отвлечься, пренебречь подобным разведением столь близких категорий) - создание доктрины отечественной правовой ментальности (менталитета).- чтобы «овладеть» массовым сознанием, закон должен преодолеть тот «порог» сопротивления, который часто воздвигается на пути его реализации именно отечественной правовой ментальностью, ее кризисным (с точки зрения современных политико-правовых реалий) состоянием, противоречивыми интересами различных социальных слоев и групп, а для этого важно обретение как законодателем, так и правоприменителем ясного представления обо всем многообразииментальных особенностей адресатов нормативно-правовых актов, их юридических и политических стереотипов;- к числу факторов «ментального порядка», способных оказывать негативное воздействие на процессы реализации законов (в различных ее формах), относится и весьма специфическое общественное мнение. В российском миропонимании исторически сложилась ситуация (подтверждаемая многими событиями отечественной истории, особенно в переломные ее моменты) явного преобладания обыденного уровня­ правосознания, на котором общественное мнение чаще всего складывается под влиянием слухов, особого понимания процессов, событий, тенденций общественного развития. Данная «традиция» неизменна и сейчас - обыденный уровень массового правосознания в современных условиях содержит значительную долю стихийности и иллюзорности . Поэтому стремительное развитие социально-правовых реалий, либеральная модель реформирования отечественной государственности неизбежно наталкивается на устоявшиеся стереотипы и догмы национального правового макроменталитета.Следует отметить и нарастающий интерес современных отечественных ученых-юристов ко многим из вышеизложенных проблем. Так, в той или иной степени данные вопросы исследуются Ю.А. Тихомировым, В.Н. Синюковым, М.С. Гринбергом, Ю.А. Дмитриевым, Л.А. Сыровацкой, Н.С. Малеиным, В.Н. Кудрявцевым, А.И. Бобылевым и др. Однако за редким исключением при их решении (например в работах В.Н. Синюкова) используются положения и методологические принципы концепции политикоправового менталитета, но даже если и выдвигается ряд аргументов, связанных с особенностями отечественного правосознания и правовой культуры, то чаще всего в рамках традиционной для российской (советской) юридической науки позитивистской доктрины, элиминирующей глубинные слои, архетипы и этнокультурные аспекты национальной политико-правовой действительности. И причины этого теоретико-методологического «казуса» - в традициях российского правоведения и всей гуманитарной сферы последних десятилетий (некоторые из них уже рассматривались выше).Очевидно, что для решения прикладных вопросов (подобных только что рассмотренным) правовой науки­ следует определиться с теоретическими проблемами российской правовой ментальности, хотя бы через ее феноменологический анализ, найти вполне определенную, методологически выверенную, корректную позицию, придающую требуемую (принципом научности!) строгость дальнейшим рассуждениям. Последнее означает не что иное, как создание концептуальных оснований и адекватного категориального аппарата изучения российской ментальности вконтексте проблематики формирования национального правового государства и правовой системы.Однако это одна сторона проблемы - «внутренняя», а есть еще и другая - «внешняя». Последняя также находится в поле зрения некоторых отечественных правоведов. Например, Т.В. Кашанина, исследуя вопросы возникновения российского государства, выделяет ряд (подлежащих дальнейшему обсуждению) особенностей национального политико-правового менталитета: «­Задумаемся, откуда у русского народа такая страсть к распространению своей государственности и государственно-правового опыта развития (кстати, далеко не всегда и не во всем лучшего)?.. За многие годы существования русского народа у него сложился свой менталитет... Грубо менталитет русского народа можно обозначить так: его интересуют в большей мере глобальные проблемы бытия, чем приземленные задачи повседневной жизни. Он склонен обращать свое внимание, тратить силы и средства на то, что находится за пределами его дома, именно там наводить порядок. То же, что творится внутри собственного дома - дело второстепенное. Но энергия не беспредельна и, уходя вовне, ее мало остается для решения внутренних дел. Вот почему Россию постоянно сотрясают бури, вот почему она постоянно не обустроена» .Глава 2АРХИТЕКТОНИКА ПРАВОВОГО МЕНТАЛИТЕТА2.1. Право в пространстве культурыДля того чтобы ориентироваться в какой-либо сфере, следует исходить из ощущений, отчетливых или хотя бы «смутных» представлений о реальности этой сферы. Реальность, данная человеку в ощущениях и представлениях, - это, с одной стороны, основа, некая априорная сущность, первоначало ее теоретического описания и практического опыта, а с другой - определенный результат вовлеченности субъекта в соответствующие социальные практики. Подобно тому, как концепции психологической или экономической реальности, представленные, например 3. Фрейдом, К.Г. Юнгом, К. Марксом или Дж. Кейнси, помогают или, по крайней мере, помогли на определенном историческом этапе индивиду и обществу найти оптимальные решения своих проблем, концепция правовой реальности, т.е. представления о природе, социокультурных, экономических и иных основаниях, развитии сложного мира права, безусловно, помогают ориентироваться в нем и философу права, и юристу-практику, и студенту, и любому гражданину, так или иначе «обитающему» в конкретном правовом и политическом пространстве. Видимо, перефразируя известное суждение Аврелия­ Августина о времени, Е.В. Спек- торский подчеркивал: «­Юристам кажется, что они знают, с какой реальностью они имеют дело, только до тех пор, пока их об этом не спросят. Если же их спросят, то им уже приходится или самим спрашивать и недоумевать, или же по необходимости решать один из труднейших вопросовтеории познания»В плане поиска оснований отечественной правовой действительности, выявления и понимания сущности собственного типа нормативности, а значит, образа и специфики национального права обращение к несколько «подзабытому» советскими авторами культур-онтологическому аспекту философского осмысления юридической сферы трудно переоценить .В рамках формирующейся в последние годы в российском правоведении теории юридического менталитета появляется реальная возможность рассмотрения права как базовой регулятивной формы культуры, ценностно-значимого «продукта» саморазвития цивилизации, нации, этноса, закономерного явления эволюции их бытия. И если немецкий философ права А. Кауфман, решая вопрос, что значит быть для права вообще, где оно «живет», другими словами, к какому типу реальности принадлежит, отмечал: «Вопрос... правовой онтологии должен гласить: каким способом право причастно бытию... какая модальность бытия... ему подходит», то в нашем случае прочтение этого «вопрошания» может и должно быть иным, аименно: «Каким образом право сопричастно бытию культуры, национальному самосознанию». В этой связи рассмотрение различных типов правопонимания,­ форм осознания юридической и политической действительности - это, в методологическом плане, необходимые смыслообразующие этапы магистрального для современной юридической науки процесса культурной идентификации национального права. Однако проведение подобных исследований, очевидно, предполагает решение ряда проблем.сетовал в конце XIX в. Г.Ф. Шершеневич, отмечая сохранившуюся в определенном смысле и в настоящее время «рас- колотость» отечественной гуманитаристики в решении многих актуальных проблем1. «­Право - это тот социальный феномен, который «закрыт», если на него смотреть только юридическим взглядом. В этом состоит методологический недостаток многих интерпретаций права», -утверждает современный правовед Р.С. Байниязов . Преодоление же теоретического изоляционизма, данной псевдонаучной установки открывает широкие возможности для радикального обновления отечественной юридической науки, изменения ее эвристических акцентов, целей, задач, методологических ориентиров, для объективной и серьезной разработки заявленной темы, до сих пор относящейся к области «белых пятен» российского обществознания. С другой стороны, нельзя не заметить, что в отечественной юридической действительности право (но не правда) подменялось приказным нормотворчеством и, соответственно, трактовалось как утилитарно-прагматическое средство политико-властной регуляции общественных отношений. Господствующее в России, по крайней мере начиная с реформ Петра Великого, политико-идеологическое понимание права элиминировало любой негосударственный, а позже и неклассовый подход к данному явлению - объективной, по сути, социокультурной целостности, в конечном счете не зависящей от каких-либо или чьих-либо властных усмотрений и всегда имеющей цивилизационное и национально-этническое прочтение. Позитивистские и разного рода этатистские представления реальности права, сводящие последнее исключительно­ к одному из разнообразных продуктов мыследеятельности государственного аппарата, неизбежно выхолащивают суть права, лишая его всех атрибутов регулятивной формы культуры, а часто вообще приводят к таким сомнительным каламбурам, как «три слова законодателя - и целые библиотеки становятся макулатурой» или «где могло бы существовать право, которое вышло бы не из деятельной силы и энергии индивидуалов и начало которого не терялось бы в темной глубине физической силы?».Современные же попытки преодоления рецидива социалистического правосознания как и ряда его последствий неизбежно предполагают принципиально иное понимание права, а именно признание в нем «­таких элементов, которые не могут быть произвольно изменены, поскольку они теснейшим образом связаны с нашей цивилизацией и нашим образом мыслей. Законодатель не может воздействовать на эти элементы точно так же, как и на наш язык или нашу манеру размышлять».Стремление выйти за рамки нормативистско-позитивистской трактовки права в иное его измерение, признание архетипических элементов национальной правовой культуры, юридических и политических инвариант в качестве имманентных и смыслообразующих структур, определяющих содержание любой национальной правовой реальности, несомненно, коррелирует с фундаментальными проблемами современного правопонимания. Так, в работах американского юриста Р. Паунда и австрийского правоведа Е. Эрлиха уже обозначился соответствующий дискурс: выявляется значимость социальных (ментальных) оснований, задающих, «определивающих» правовые предписания определенной цивилизационной природы и обеспечивающих тем самым адекватное широкому спектру проявлений национального бытия правовое пространство. «Центр тяжести развития права в наше время, как и во все времена, - не в законодательстве, не в юриспруденции, не в судебной практике, а в самом обществе». Стремление обнаружить «живое право», свойственное многим юридическим школам и отдельным исследователям (от Аристотеля, Цицерона, Локка, Монтескье, до Иеринга, Петражицкого и др.), неизбежно приводит многих авторов к убеждению об историческом постоянстве,­ устойчивости и, более того, самодостаточности и самоценности национального права, независимо от тех модификаций, всевозможных обновлений и рецепций, которые претерпевали нормы. Именно «наличие этих элементов дает основание говорить о праве как науке и делает возможным юридическое образование».Подобный, хотя и более «осторожный», пока еще уступающий в теоретическом и методологическом обосновании предшествующим (советским) традициям юридической науки подход в последнее время прослеживается и у некоторых современных российских ученых. Например, А.Б. Венгеров, кроме собственно государственных, признает присутствие и влияние самоорганизационных (социальных) начал в правотворческом процессе. В этом же направлении ведутся исследования и представителей либертарной правовой теории (В.С. Нерсесянца, Е.А. Лукашевой, В.А. Чет- вернина и др.). Хотя преодоление редукционизма как одного из существенных признаков господствующей в последние годы методологической парадигмы, в рамках которой не раз демонстрировались попытки значительного упрощения проблемы, связанные с известным стремлением обнаружить «первооснову» (первоначало) права либо в различных неюридических­ явлениях (экономике, классовой структуре общества, нравственности, политике, идеологии и др.), либо через прямое отождествление его с актами государственной власти, несомненно, в нашем правоведении все еще остается теоретико-методологической задачей «номер один».Современный методолог В.М. Розин, утверждая о кризисе отечественного юридического мышления, [3]обращает внимание на особенности современных взаимоотношений правовой науки и практики. «Юридическая наука сегодня не удовлетворяет запросы юридической практики: она ориентируется на старую социалистическую идеологию, на неработающие в настоящее время в юридической практике идеалы естественной науки и марксистской философии, на устаревшие знания и методологию ».Постепенный отказ от явно упрощенных представлений о природе права, предполагающих возможность исчерпывающего сведения права к каким-либо социальным сферам и институтам, личностным (индивидуальным) переживаниям и установкам, ведет к конституированию принципиально иного теоретического слоя (уровня) научной деятельности в области права и государства. Представляется, что только на этом пути в современном правопонимании и государствоведении возможно изменение базовых методологических принципов, теоретических схем и процедур, способов обработки и интерпретации эмпирических данных, различного рода систематизаций и т.д. Причем речь идет не только о преодолении отмеченных редукционистских установок, но и (как уже было замечено ранее) о переосмыслении самих ориентиров и конечных целей построения правовых теорий: переход от «принципиально» универсальных, наднациональных концепций, объясняющих природу права и характер его развития, значение последнего в культуре и цивилизации вообще и тем самым неизбежно отвлекающихся от его национальных артикуляций, к так называемому юридическому «культуро(этно)центризму », предполагающему «возвращение» (приземление или, точнее,­ заземление) права в границы определенного этносоциального пространства.Такой поворот теоретически и, тем более, практически представляется вполне оправданным, так как достаточно очевидно, что процесс правопонимания (правотворчества, правоприменения) на всех уровнях (« профанном », профессиональном и доктринальном) всегда развертывается только в определенном ментально-цивилизационном пространстве, в рамках которого и происходит маркирование основных правовых теорий, возникает национальная специфика юридических явлений, которые часто не могут быть в полной мере соотнесены с так называемыми общечеловеческими ценностями. Для их понимания вряд ли пригодны также различного рода позитивистски-институциональные способы юридического анализа, здесь необходима более «тонкая» методология, тем более что «­смысловая сущность права как способа человеческого бытия доступна открытию в весьма узком секторе духовной и практической деятельности и не всегда поддается выявлению рациональными методами».Освоение принципов дополнительности, альтернативности и поливариантности в рамках современной юридической науки не только позволит выйти из явного эпистемологического тупика настоящего периода развития, характеризующегося известными теоретико-методологическими «шараханиями», свойственными переходному, постсоциалистическому периоду, но и, несомненно, откроет новые горизонты правового анализа и политико-юридического прогнозирования, обогатит категориальный аппарат, необходимый для плодотворных исследований различных проблем. В этом же ключе рассуждает и С.С. Алексеев, отмечая, что «при последовательно научном подходе исходная задача при рассмотрении позитивного права заключается в том, чтобы «увидеть» и держать в поле зрения все грани права, последовательно охарактеризовать их, начиная с наличных юридических реалий, а затем - через особенности юридического содержания - к глубоким, «невидимым» пластам правовой материи».Другими словами, в процессе саморазвития отечественный юридический дискурс, находящийся, конечно, в динамичном, поисковом, плюралистическом, внутренне противоречивом состоянии, все же (постепенно) выходит на иные, мягко говоря, не преобладающие в традициях отечественного правоведения последних лет, эпистемологические ориентиры, направленные на конституирование целостных правовых образов и тем самым предполагающие возвращение праву культурно-национальной самости (адекватности основам исторической субъектности российского народа), признание его способности развиваться и расти по собственной внутренней логике, отражая, скорее, некую внутреннюю необходимость, чем волю «государя», отдающего повеления в форме правил и налагающего санкции за их неисполнение.Однако ясно и то, что наше «юридическое мышление долгое время формировалось под влиянием однозначной трактовки права и недостаточно подготовлено к многослойному анализу правовой сущности». Представляется, что основной трудностью, методологическим препятствием для обновления содержания дискурса правопозна- ния (от нормативно-организационного к социально-юридическому) является «расширение» бытия права: от­ привычного corpus juris до многоуровневого правового пространства, в рамках которого происходит уникальное юридико-политическое действование, где правовые институты это не мертвые категории, сущность которых исчерпывается только выполняемыми или конкретными функциями, а «... ­живые существа. Некоторые из них - мертворожденные, другие бесплодны от рождения. Среди них происходит острая борьба за жизнь, и выживают только самые приспособленные».Думается, что в рамках по-прежнему господствующей редукционистско-позитивистской, ориентированной на создание универсальной теории права и сведение последнего к элементарно-предметным признакам юридической парадигмы, вряд ли возможно приблизиться к адекватному самопознанию, выявлению подлинного смысла и содержания национальной юридико-политической реальности в единстве с отечественным цивилизационно-культурным опытом. Напротив, признание того, что «право само по себе есть некоторое в высшей степени сложное и многостороннее образование, обладающее целым рядом отдельных сторон и форм «бытия», и каждая из этих сторон входит в сущность того, что именуется одним общим названием «право» », но в то же самое время « представляет по всему существу своему нечто до такой степени своеобразное, что предполагает и требует особого, наряду с другими, специального определения и рассмотрения»,является важной предпосылкой не просто перехода к так называемой широкой концепции права, но и развертывания права как регулятивной формы культуры до особым образом организованного социально-правового пространства (поля).Теоретическая сложность подобного распредмечивания юридической реальности вполне «окупается» теми методологическими и теоретическими «дивидендами», которые исследователь получает в ходе данной эвристической операции, когда дефиниции, иные положения многих отечественных авторов могут конкретизироваться, наполняться смыслом и значением. Так, социологически ориентированные (субстанциональные) определения типа «право - это, прежде всего, сама общественная жизнь» или «право выступает как источник, олицетворение и критерий справедливости» могут и должны быть верифицируемы (фальсифицируемы) только в контексте, задаваемом национальной правовой реальностью. Вполне очевидно, что в ее рамках должны найти место как собственно юридические (позитивные) рационализированные элементы, так и иные, юридически значимые (ценностно-символические) явления. Однако ясно и другое - при таком широком взгляде неизбежно изменение представлений об Источниковой­ базе, ведь именно источники права включают не только экономические условия, волю законодателя, господствующие (религиозные или идеологическое) доктрины, но и другую, не менее важную для развития и функционирования национальной правовой системы часть базового культурного (цивилизационного) сценария конкретного общества (мифологию, традиции и обычаи, «разум и совесть общества», «чувство приличия» ит.д.). «Юридические правила отнюдь не лишены причин, и их происхождение связано с некоторыми скрытыми от внешнего взора данностями», - справедливо отмечает Ж.-Л. Бержель. «Здесь мы хотим сказать, что в условиях существования большого числа социальных правил, отличных от правил юридических, особая задача права заключается в том, чтобы «­суметь усвоить любое другое социальное правило...Юридическое правило как таковое сравнимо с «прозрачным сосудом», отвечающим определенным критериям. Вместе с тем такое правило в зависимости от конкретной системы может получать особое содержание, приспособленное к определенным требованиям, которым оно должно удовлетворять ».В рамках подобной теоретической реконструкции право как объект юридической науки предстает в виде имеющего собственную историю и внутреннюю логику изменений (как части общекультурной модели изменений) грандиозного «предприятия по подчинению человеческого поведения руководству правил», процесса, в котором сами правила имеют смысл только в рамках существующих социальных институтов и практик, ценностей и образа мышления.В ходе современной отечественной правовой реформы, в плане обнаружения ее коллизионного характера и часто драматических результатов, определились, точнее обострились, проблемы, прямо или косвенно связанные с попытками нового теоретического конституирования правовой действительности и «конкуренцией» различных «правообъяснительных» теорий и моделей.Как «выявить» собственно право и воссоздать его в актах государства? Как в условиях широкомасштабной и явно ускоренной политико-правовой вестернизации основных сфер жизни российского общества все же сохранить собственные «юридические импульсы»? С помощью каких юридических инструментов можно поддерживать хотя бы минимальный уровень правопорядка, соответствующего и перестраивающегося­ социально-политической системе, и настроениям большинства населения, и «играм» новых властных элит? И это, конечно, далеко не полный перечень весьма «наболевших», обусловленных переходным периодом вопросов.Имплицитно важнейшей задачей реализации данных проблем стало стремление к такому моделированию национального правового пространства, при котором возможно, например, теоретическое и практическое разграничение права и закона как различающихся по природе явлений, признание и возможное «оправдание» имеющего место несовпадения закона и права (неправового закона), утверждение новых форм осознания современной юридической действительности (практики, науки, методологии и т.д.).Именно на понимание нарождающейся в России новой интеллектуальной ситуации (нового мышления) в юриспруденции и были направлены методологические семинары и организационно-деловые игры, посвященные решению ряда актуальных проблем судебной реформы и юридического образования, в ходе которых ряд ведущих современных правоведов делали, безусловно, интересные попытки конструирования социально-правового (регулятивного) пространства, в качестве идеального объекта, некоторой­ модели реальных юридических и иных юридически значимых явлений.В частности, М.В. Рац, возвращаясь к обсуждению соотношения права и закона, предположил наличие некоего «третьего слоя», залегающего «с той же стороны, где право, но глубже», и назвал его морально-аксиологической «протоплазмой». По его мнению, значение последней прежде всего в том, что именно в ней «вываривается и вырастает то или иное содержание права», т.е. иными словами, формируется «предправо» или «метаправо». «Это примерно то, что написано в Библии и что является не правом и не законом, а некими общечеловеческими ценностями», - утверждает Рац.Таким образом, в рамках предлагаемой схемы искомого идеального объекта представлено в современной науке три слоя социально-правовой реальности: закон - право - морально-аксиологическая «протоплазма». Причем движение именно по всем этим позициям - это стремление, с одной стороны, соответствовать и следовать глубинным ценностям и установкам (библейским текстам или сформировавшимся в конкретную эпоху представлениям о добре, зле, пользе, выгоде, справедливости, свободе и др.), а с другой -­ доводить все до состояния писаного закона и иных форм позитивного права, что как раз и отличает юриста-профессионала от специалиста, который может блестяще знать современное ему законодательство, но так и не подняться выше уровня известного диккенсовского стряпчего.Собственно, право в рамках подобного измерения естественным образом проблематизируется в контексте социально-юридического дискурса как альтернативе традиционному и наиболее распространенному в отечественной литературе нормативно-организационному подходу к вопросам правопонимания.Однако социально-юридический дискурс требуетнекоторых существенных дополнений и уточнений.Прежде всего, «слой» право, очевидно, должен включать в себя фундаментальные принципы (основы) правотворчества и правоприменения, которые реальны и действенны ровно настолько, насколько они соответствуют предправовой социокультурной ситуации (или ментальному сценарию), сложившимся в конкретной стране социальным практикам, конституирующим национальное политико-правовое пространство2*.В этих условиях, когда право как цивилизационный продукт и в то же время один из определяющих факторов развития социума балансирует между культурно-аксиологической средой и системой функционирующих социальных практик, оно естественным образом подвергается всевозможным изменениям, так называемым юридическим «мутациям». Однако, и это подчеркнем особо, в рамках социо- правового пространства право все же следует отнести к весьма устойчивым регулятивным элементам: оно, всегда в той или иной мере испытывающее «силовое притяжение» национальной правовой ментальности, изменяется на порядок медленнее своего внешнего выражения - законодательства. Законы же­ есть вещь «скоропортящаяся», отвечающая текущему моменту и поэтому значительно более подверженная влиянию обстоятельств разного порядка, в том числе и влиянию вышеперечисленных социальных практик. «­Власть установленных государством законов во все исторические эпохи (от древней до современной) выполняла роль стабилизирующего фактора, упорядочивающего многие (не только чисто правовые) социальные процессы и отношения между людьми. Однако существующие законы всегда испытывали ощутимое (вплоть до разрушительных последствий) влияние противоборствующих сил и воздействий» , -рассуждает В.Г. Графский . Напротив, право как ценность духовная, в частности как требование равнозако- ния, справедливого воздаяния, уважения прав человека, порядка, гармонии общественных связей и отношений, не сводится и вряд ли в рамках предлагаемого подхода можетбыть сведено только лишь к набору установленных (обществом и государством) или признаваемых норм и требований, но представляется разновидностью повторяющегося и устойчивого (!) общения, в котором все его участники обмениваются определенными «пристрастными» суждениями, демонстрируя свою приверженность вполне определенным этическим основам национальной культуры, составляющим базис законности и правового порядка в стране. Собственно, право и возникает как специфический социальный язык, особая форма социального взаимодействия.Включенность права и предправовой мировоззренческой инварианты в единое социально-культурное, регулятивное пространство, кроме всего прочего, создает ряд онтологических предпосылок для возникновения достаточно известного в мировой и отечественной правовой истории явления «замещения»: во время кризиса правовой системы и, соответственно, упадка правовой культуры, возможно, краха сложившейся­ юридической традиции (норм, процедур, институтов и учреждений) мораль, обычаи, представления, поведенческие установления (культурные коды), имманентные собственному, генетически обусловленному жизнепониманию и укладу большинства членов социума, восполняют в той или иной степени не только регулятивную, но и охранительную функцию права. В подобной ситуации именно эти «социокультурные автоматизмы» сознания индивидов и групп, принадлежащие широкому полю внепози- тивных предправовых феноменов, представленных Рацом, правда в несколько упрощенном виде, в качестве моральноаксиологической «протоплазмы» снабжают участников правового общения значительно большей уверенностью в устойчивости и предсказуемости упорядочиваемых социальных отношений, чем это делает, например закон. «­Всякой институционализации предшествуют процессы хабитуализа- ции (опривычивания). Любое действие, которое часто повторяется, становится образцом, осознается как образец и может быть совершено в будущем тем же самым образом и с тем же практическим усилием».Очевидно, что и право, и закон как важнейший элемент содиоправовой реальности требуют для своего различения и уяснения особенностей их взаимодействия гораздо больших усилий, нежели это отражено в известных суждениях об их практической роли в социальном регулировании, способах выражения и фиксации. Тем более, что характерное для многих разновидностей юридического позитивизма отождествление права с системой законов помимо серьезных концептуальных «потерь» сильно привязало юридическую науку к воле законодателя, привело к тому, что из юриспруденции выпало самое главное - право. На его месте утвердилось «творение» законодателя, воспринимаемое догматически, часто без критического размышления. Напротив, « «жизнь» права в социальном континууме опосредуется целями, интересами тех или иных социальных групп, организаций, индивидов, а факт принятия официальной юридической нормы не рассматривается единственным и достаточным условием действия права в обществе».Фетишизация же юридической формы, отвлечение от ее содержания создает соблазн для юристов рекомендовать обществу в качестве права то, что в действительности есть лишь воля правящих элит. Это случалось много раз в новейшей западной, да и в нашей собственной истории.Видимо, разделяя это далеко не безосновательное опасение остаться с «правоведением без права», Л.М. Карнозо- ва предлагает собственное понимание права и социоправо- вого (регулятивного) пространства.Следуя традициям европейских типов правопонима- ния, сложившихся прежде всего в рамках греко-римской гуманитарной практики, Карнозова представляет многослойную социоправовую реальность, включающую следующие структуры: «мир идей: идея права», «мир социальный: взаимодействие между социальными субъектами» и «мир знаковых форм: правовые нормы и законы». «Идея права, - утверждает автор данной модели, - довольно позднее образование в истории мысли, право вычленяется из синкретических организованностей, таких, например, как «справедливый закон». Идею права я связываю с этической рефлексией ситуации бесправия». « Нетождественность и в то же время связь этих слоев, то есть относительная автономность и помехи, возникающие при отображении этих слоев друг на друга... и порождают области правовых проблем».Несомненный интерес представляет и специальный, «сквозной» слой юридической мыследеятелъности, который, во-первых, связывает, объединяет представленную структуру, а во-вторых, является полем конструирования правовых норм («мира знаковых форм») в соответствии с идеями и принципами («мир идей права») и в то же время тенденциями правообразования в имеющей место социальной реальности («мир социальный»).По мнению автора данной работы, предлагаемая Л.М. Кар- нозовой схема - это, вне всяких сомнений, «продукт», идеальный объект, схватывающий определенную область социальной реальности, в данном случае право, возникший в рамках социально-юридического дискурса и им же методологически определяемый. Проблема права здесь - это, прежде всего, проблема деятельности, рефлексии, мышления. Так что в конечном счете «вся коллизия и сердцевина проблематики права состоит не в метафизическом ответе на вопрос о его сущности, а в «угадывании» права «здесь и теперь», в данной ситуации».Признавая определенную результативность и эвристическую значимость обоих представленных подходов (М.В. Рацаи Л.М. Карнозовой), сделаем ряд замечаний­ по последнему из них (тем более что некоторые ремарки относительно позиции М.В. Раца уже звучали выше):1) включая в психологически-идеологический (доктринальный) по своей сути «мир идей» вполне определенные, рефлекторно-отработанные нравственные принципы, в контексте которых только и может рассматриваться предлагаемая «ситуация бесправия», Карнозова элиминирует (по крайней мере нивелирует) дорефлекторный слой правового сознания, иррациональные структуры и неосознанные, но исторически (геополитически, этнически и т.д.) обусловленные юридико-культурные коды, которые наряду с рационализированными цивилизационными формами сознания (этикой, религией, философией, политической идеологией) определяют образ национально-правовой действительности;2) бесправие (псевдоправо, теневое право, неправо и т.д.) действительно можно фиксировать в случае, если есть определенное упорядочение социального пространства и действует законодательное регулирование, однако, во- первых, следует прежде определиться с природой и характером социального порядка (можно быть уверенным в том, что в разных социумах мы обнаружим оригинальную основу, способ упорядочения социальных связей),­ спецификой его генезиса, факторами, которые обеспечили и сохраняют равновесие, устойчивость общественных отношений, в той или иной мере гарантируют то, что М.М. Ковалевский удачно назвал «замиренной средой»; во-вторых, что вероятнее всего, «распознавание» «бесправия» все же выйдет за рамки исключительно этической маркировки национального политико-правового уклада в иные (возможно, менее рационализированные) пласты социальности. Более того, при детальном рассмотрении проблемы оказывается, что в ходе формирования и морально-аксиологической «протоплазмы», и «мира знаковых форм», и «мира идей» именно глубинные элементы политико-правовой жизни общества всегда выступают первичным уровнем той единственной реальности (сознания), где, по сути, и развертываются эти рационализированные формы бытия. Однако есть и другая сторона вопроса: мораль и принятая шкала ценностей имеет смысл только в связи с количеством и разнообразием накопленного опыта и «жизнь навязывает большинству людей одно и то же количество опыта», а последний, аккумулированный разными цивилизациями, часто оказывается слишком разнообразным, чтобы его можно­ было бы привести к общему знаменателю. Значит, при попытке конструирования таких многомерных идеальных объектов, каковым и является право (правовая реальность, правовая система, правовая жизнь), следует делать поправку на ментально-генетический фактор, поскольку разные условия развития народов, стран, цивилизаций порождают ничуть не меньшую вариативность, чем сама история. То обстоятельство, что разные цивилизации имеют различные фундаментальные принципы социальной организации, явно или неявно отличающиеся друг от друга модели политико-юридического развития, заставляет нас признать, что формальное присутствие права и закона (как, впрочем, и иных социальных и политических институтов: государства, самоуправления и т.п.) практически во всех существующих странах еще не означает возможности выведения универсальной, научно достоверной и при этом приемлемой для любого наблюдателя формулы ценности права, правового регулирования, юридических (правоохранительных) структур и, в конечном счете, всего опыта правового развития общества и государства, принадлежащих к тому или иному цивилизационному континууму.Именно в этом ключе и следует реконструировать представленные ранее позиции.Признание­ собственной онтологии права, различение ее от юридической деонтологии, разграничение сущего идолжного означает понимание сути и содержания права как явления, всегда (в той или иной мере) выражающего требования определенного типа цивилизации, формирующегося и развивающегося на исторически заданном ментальном фоне, вбирающего в себя разнообразные проявления национальной ментальности, которые неизбежно отражаются и фиксируются в структуре и содержании деятельности социально-политических институтов, сопряженных, таким образом, с ценностно-нормативной сферой общества.В поисках онтологических оснований права, через отказ от привычных в отечественной традиции редукционистских его представлений и признание того, что «­право в специфическом виде отражает жизнь во всех ее сложных проявлениях, причем в проявлениях чрезвычайно широкого диапазона - от глубинных пластов жизни (экономической организации общества, структуры политической власти и др.) до самых что ни на есть прозаических, житейских, семейных, бытовых»,необходимо использовать иной познавательный инструментарий. Так, в свете методологической проницательности отмеченных выше отечественных правоведов, в соответствии с тематической акцентуацией данной работы проведем дальнейшее «распредмечивание» Правовой реальности, во многом органичное рассмотренным выше моделям.Учитывая высказанные замечания в отношении приведенных схем, представим несколько иную аналитику права, а именно развернем признаваемый и М.В. Рацом, и Л.М. Карнозовой (как, впрочем, и другими авторами, например С.С. Алексеевы^) первичный (наиболее дискуссионный) слой юридического пространства - морально-аксиологическую «протоплазму» («мир идей») вместе с «миром взаимодействия социальных субъектов». В результате такой реконструкции, проведенной в ракурсе ментального измерения, данный, ранее описанный с помощью всякого рода абстракций и допущений, предправовой (предзнаковый) уровень распадается на ряд элементов, выявление и изучение которых как раз и позволяет его конкретизировать, «декодировать» эту принципиально «неотрефлексированную стихию» юридически значимых чувств, мыслей и т.п. При этом очевидная (функциональная­ и топологическая) корреляция юридического менталитета и так называемой «генетической» области правовой материи позволяет рассматривать данные компоненты в качестве основных (архитектонических) структур юридической ментальности: «юридической парадигмы» (парадигма правового сознания)другие (агрессия). Так, в православной ментальности бедность всегда вызывала сочувствие, а богатство считалось чем-то порочным, однако для христианского протестантизма - духовной и идеологической основы западного капитализма и правовой государственности - богатство выступает символом близости к Богу, так как чем более человек угоден высшему разуму, тем в большей мере Бог способствует его финансовому успеху. Типичные для «полунормативной» сферы того или иного социума потребности и устоявшиеся способы их удовлетворения существенно влияют на саморазвивающиеся, доминирующие (принимаемые большинством членов общества в качестве положительных) стандарты поведения, которые в юридическом дискурсе, прежде всего, могут и должны быть оценены с точки зрения наличия и величины криминогенного потенциала.В исследованиях предправовых компонентов нельзя обойти вниманием и еще один аспект - устоявшиеся представления о сущности и степени экстерриториальности личности, ее неподопечности в обществе и государстве, об особенностях понимания необходимости уважать права другой личности и всячески удерживать себя от вторжения в ее автономный мир, совершения неправомерных (как в строго юридическом,­ так и внеюридическом смыслах) поступков. С позиций ментального измерения политико-институциональной и социоправовой действительности последнее является чрезвычайно важным критерием познания и оценки любого национально-цивилизационного пространства, создает необходимые предпосылки объяснения причин возникновения, смысла существования и функционирования многих юридических и политических институтов и структур, правовых практик и типичных (привычных) поведенческих реакций.Так, кросс-культурные социологические исследования последних лет показывают весьма тесную сопряженность последних с представлениями о «privacy»: типичный американец, для того чтобы остановить очень шумную ночную вечеринку у соседа, всегда обратится в полицию, так как считает органы власти единственным субъектом, имеющим право на вмешательство в чужую жизнь. Большинство же россиян подобные персоноцентрические установления расценивает не иначе как зловредность или «стукачество», порожденное «высокой межличностной отчужденностью в западном мире». В ряде стран Западной Европы положительное высказывание мужчины об одежде женщины часто может быть расценено в качестве одного из вариантов сексуального­ домогательства.Экспликацией национального «кодекса» установлений традиционно заняты этнографы и антропологи. Обращаясь к рассмотрению различных проблем современных мультикультурных обществ (России, Франции, Германии, США и др.), количество которых в силу известных событий ХХ в. (мировых войн, революций и т.п.) значительно возросло, эти специалисты могут по достоинству оценить непревзойденное значение данного компонента национальной ментальности для поддержания необходимой устойчивости, равновесности общественных отношений, его ощутимую реальность для всех членов социума. Например, нередко сейчас можно услышать или прочитать как в доступной массовому читателю, так и в специальной литературе следующее утверждение: «­В результате наплыва мигрантов из бывших республик СССР и за счет большого оттока населения в страны дальнего зарубежья отмечается изменение демографического облика Москвы. В 90-х годахжители Северного Кавказа и Закавказья удерживают пальму первенства по численности мигрантов в Москве, и это способно повлиять на культурные и социальные традиции столицы».Зарубежные исследователи также останавливаются на проблемах столкновения разных предправовых комплексов и поведенческих схем в рамках одной правовой и политической системы. Так, американский армянин Лео Хамальян пишет: «Я чувствовал, что для моих детей важно усвоить представления и обычаи той страны, где они живут. Я не видел разумных причин загружать их юные головы бесконечными рассуждениями... об экзотической религии, о древней стране, о которой помнят только наши отцы».Овладение способами поведения, осознание (или хотя бы искусная имитация последнего) незнакомой иерархии ценностей, принятых на «новой Родине», - это обязательный шаг на пути освоения иммигрантом иной, возможно, ранее вообще чуждой для него правовой действительности. Шаг настолько необходимый для жизни в новых условиях, что, как свидетельствуют многие этнографы, даже мигранты, выходцы из традиционных культур Азии и Африки, готовы жертвовать ради него своими, ранее, казалось бы, незыблемыми представлениями (о должном, допустимом и запретном), а соответственно, и поведенческими реакциями, обычаями. «На Востоке жизнь женщины все еще ограничена преимущественно домашним кругом. Ее интересы представляют в обществе муж, отец, брат. А в эмиграции наряду с традиционной своей ролью она зачастую выполняет также функцию «связи с общественностью» - социальными институтами, школой, в которой учатся дети, с муниципалитетом. Она приобщается к западному образу жизни», -отмечает З.И. Левин. Так что выдающийся этнограф и историк культуры XIX в. Э.Б. Тай- лор, кажется, явно поспешил заявить, что «при рассмотрении с более широкой точки зрения характер и нравы человечества обнаруживают однообразие и постоянство яв-лений, заставившие итальянцев сказать: «Весь мир есть одна страна».Последнее, кроме всего прочего, подтверждается и тем несомненным различием, которое обнаруживают многие правоведы, в частности компаративисты, даже при самом поверхностном рассмотрении у разных народов так называемых практических форм правосознания - правовых чувств, привычек, навыков, знаний, присутствующих как следствие и итог овладения индивидами принятых в конкретном социуме правозначимых стандартов поведения, их достаточной ориентации в сфере национальных установлений и наиболее типичных для членов данного общества потребностей. Таким образом, и субъективно ощущаемые установки по отношению к различным сторонам и признакам политико-институциональной и юридической действительности (например чувство долга, справедливости, ответственности), и умение совершать требуемые правовым общением внешние действия (например заключение договора, обмен благами, возмещение­ ущерба и т.п.), и устойчивая или, наоборот, неустойчивая потребность индивида в следовании собственно правовым стандартам поведения (юридическим предписаниям), и стихийно формируемый у субъекта набор первичных сведений о праве, законах, иных существующих в стране нормативно-правовых актах и правовых средствах (режимах) и т.д. во многом являются отзвуком именно данного (поведенческого) компонента правовой ментальности, всегда развиваются и наполняются конкретным содержанием в рамках ментального фонда. Поэтому в свете последнего (а не вообще!) только и могут быть действительно поняты и оценены.Обобщая все сказанное, можно говорить о непревзойденной значимости предправовых установок, привычек и стереотипов для процесса освоения индивидом стандартов нормативного, законопослушного поведения, который в специальной литературе получил название правовой (политико-правовой) социализации. Последняя же (как одна из функций правовой ментальности) «­предполагает не только обретение соответствующих нормам права навыков социального поведения, но и развитие мотивационных структур как внутренних гарантов, обеспечивающих соблюдение личностью правовых предписаний ».В этом плане вполне понятна и цель данной социализации - интеграция личности в систему политических институтов и структур, ее подготовка к полноценному и продуктивному освоению, прежде всего (как наиболее доступного), национального социально-правового опыта (опыта предшествующих поколений), существованию и функционированию в структурах гражданского общества и государства. «Разучивание» социальных ролей возможно лишь при достаточно успешном овладении индивидами набора базовых, ценностно окрашенных установок и стереотипов этноса, социума и конфессии, представителем которых он является.Во всеобщей правовой истории есть и весьма знаковые примеры репрезентации, преломления тотальности жизненного (поведенческого) уклада в различных типах политических и правовых структур и институтов. Например, учреждение института присяжных заседателей в Англии - это результат «материализации»Общее, интеллектуально-поведенческое поле (система принятых социальных практик), соответствующее характерному для развития страны культурному сценарию, способствовало появлению идей о гармоничном сочетании «Короны и мест»: первая идея состоит в том, что власть разъездного коронного судьи не может быть безграничной, произвольно вмешиваться в жизнь подданных, а поэтому должна быть ограничена представителями мест;вторая идея - это идея суда равных: баронов должен судить не просто суд королевской курии, а еще и сами бароны. Очевидно, что эти представления и идеи и были движущей силой процесса создания суда присяжных, а с другой стороны, понятно, почему подобный институт появился в Англии, а не, скажем, в России.Таким образом, рассмотрение политико-правового менталитета в его сущностном аспекте действительно позволяет выделить три базовых структурных (архитектонических) элемента (подсистемы), каждый из которых, с одной стороны, представляет собой некое постижимое (самодостаточное!) целое и, несомненно, имеет свои особенности (их существование выражает сущность национальной юридической ментальности), но, с другой стороны, лишь в единстве (естественно, с учетом принципа­ эмерджентнос- ти - несводимости характеристик и свойств целого к характеристикам и свойствам его частей) данные компоненты отражают целостность, тотальность самого правового менталитета. В методологическом плане последнее утверждение кажется достаточно сложным, но теоретическую значимость его вряд ли можно переоценить, особенно следуя современной тенденции преодоления редукционизма как глобальной установки гуманитарного познания. «­Конечно, целое в своем поведении существенно зависит от свойств и характера поведения его элементов. Однако редукция свойств целого к свойствам его частей возможна лишь в простейших ситуациях (в случае так называемых суммативных систем), которые представляют собой лишь незначительную часть из всего многообразия реально существующих объектов. Как правило, целое характеризуется специфическими параметрами и законами, которые не присущи отдельным его элементам».Следует также заметить, что не только целое несводимо к частям, но и часть может быть в полной мере понята лишь в ее соотнесении с целым, в контексте последнего. Тем не менее, вряд ли обоснованны (особенно в разного рода социально-гуманитарных исследованиях) представления о части как о чем-то количественно и качественно «ущербном» , второстепенном по отношению к целому. Например, выше уже отмечена относительная автономия, самоценность архитектонических структур юридического менталитета, то же самое можно сказать и об индивидуальном уровне правового менталитета в универсуме национальной ментальности и т.д. Для иллюстрации подобного рода отношений вполне показательным является пример, приводимый чешским средневековым писателем Томашем из Штитного. Объясняя, что каждая из частей причастия содержит все тело Господне, он прибегает к сравнению с зеркалом, которое едино, и с определенного положения, задаваемого держащим это зеркало, максимально полно отражает лицо, но, по большому счету, всегда состоит из определенных частей (их количество определяется силой удара и, может быть, еще некоторыми факторами), конфигурация которых при объединении, конечно, уже не даст абсолютно точного,­ первоначального варианта (целого) зеркала, хотя, возможно, по своим основным характеристикам и приблизится к нему. Однако и каждый из полученных осколков, но уже в ином положении (расстояние, угол зрения и т.д.), так же способен отразить (плохо ли, хорошо ли?) лицо смотрящегося в него. Приведенное сравнение очень образно: дробится план выражения, но не план содержания, который остается целостным.Дифференциация же представленных компонентов - смысловое «определивание» политико-правовой парадиг-мы, стиля юридического мышления и правозначимого кодекса поведения весьма условна и оправданна, прежде всего, как необходимый для понимания такой «тонкой» субстанции, какой и является инвариантная основа национального правового мира эвристический прием. Представителями западной философско-методологической традиции последний весьма активно обсуждался еще на рубеже XIX и ХХ вв. А.Н. Уайтхед писал: «­Что такое понимание? Как мы могли бы его охарактеризовать? В первую очередь понимание всегда нуждается в понятии «композиция». Это понятие вводится двумя путями. Если понятая вещь составная, то понимание ее может заключаться в указании на составляющие ее факторы, а также на способы их переплетения, в результате чего и образуется целостная вещь. Такой способ постижения делает очевидным, почему вещь именно такова, какова она есть. Второй способ понимания заключается в том, чтобы рассматривать вещь как единство независимо от того, можно ли ее анализировать... В первом случае вещь познается как результат, во втором как каузальный фактор».Тем не менее по характеру и степени «погруженности» данных компонентов в правовое поле представляется возможным иерархизировать основные ментальные структуры, соотнести их между собой. Так, можно говорить о трех (архитектонических) уровнях правового менталитета:- правозначимый «кодекс» поведения, наличествующий прежде всего как продукт самоорганизации и саморазвития национального бытия, нормы, запреты, представления о допустимых, недопустимых и обязательных видах и формах индивидуальной и коллективной активности;- стиль правового мышления, включающий когнитивные установки, обусловливающие понимание того, что такое право, закон, справедливость, правосудие, государственная власть и способы принуждения индивидов и их групп, правомерное и неправомерное поведение, а также правила и стереотипы интеллектуальной познавательнойпрактики в различных видах политического и юридического «общения»;- политико-правовая парадигма как высший уровень, наиболее широкий пласт правовой и политической ментальности, содержание которой определяется спецификой функционирования других компонентов, чем и задается ее роль и значение в национальном (цивилизационном) политико-институциональном­ пространстве в качестве исходного уровня развития собственно политических и правовых структур, явлений и процессов (например правотворчества и правореализации, государственноправовых институтов и учреждений, законности и правопорядка и т.д.).Подчеркнем, что переход от одного уровня правового менталитета на другой, и это вполне очевидно, носит кумулятивный и рефлексивный характер: происходит усвоение основного содержания и соответствующее его отражение и расширение за счет подключения новых факторов и форм. С другой стороны, в динамике ясно и то, что представленные уровни юридического менталитета коэво- люционны в своем формировании и развитии.В итоге анализ конкретной политической системы, ее природы и особенностей функционирования, различного рода кросс-культурные исследования будут ограниченными и с методологической точки зрения некорректными и «п??стыми» без выявления и учета сложившегося в глубинах национального бытия политико-правового менталитета как интегрированного вектора, суммарного результата деятельности его архитектонических структур, факторов детерминации поведения «юридических и политических агентов». Постоянная артикуляция­ компонентов правовой ментальности в рамках национальной политико-институциональной сферы приводит к эффекту «разлитости» в ней этих трудноуловимых настроений, неявных мыслительных установок и ценностных ориентаций.Известную «растворенность» права и политических структур в различных внеюридических социальных институтах заметил еще Г. Мэн, указывая, в частности, что древние свободы законов римлян, греков и индусов и наВостоке, и на Западе «смешивали религиозные, гражданские и просто моральные предписания без малейшего внимания к их сути». Более того, ментальное измерение правовой системы, рассмотрение последней сквозь призму основных компонентов глубинной этнонациональной инварианты, с одной стороны, позволяет выявить природу и особенности процесса социализации позитивного права, его фактическую легитимность, специфику включения юридических форм (как собственных, так и инокультур- ных) в постоянно развивающийся общественный организм, а с другой - увидеть и изучить те социокультурные факторы, в силу которых право в процессе позитивации часто теряет свою (собственно юридическую) сущность и логическое содержание.В конечном счете системное­ и фундаментальное исследование правовой ментальности - новой проблематики в отечественной теории права, видимо, все же приведет к значительным корректировкам в области современного правопонимания в пользу представления права как неоднозначного, многопланового феномена, нормативной (формально-определенной) оболочки «реальностей слишком разнообразных, чтобы быть удобным объектом для изолированного изучения...».2.5. Типологизация политико-правовой ментальностиНа основании вышеизложенных теоретико-методологических положений и принципов можно перейти к анализу основных проявлений и типов ­этом же контексте можно говорить и о ментальности классов - господствующего и эксплуатируемого, которые явно обладают весьма трудноуловимой в рефлексии матрицей типизаций и оценок, общей схемой смыслопостроений, определяющей характер (классового) правового и политического мышления, соответствующие поведенческие акты, привычный социальный «отклик» (реакцию представителей определенных классов на те или иные символические, деперсонифицированные образования - право, законы, власть, пенитенциарную систему и др.).При известном отходе от марксистских социальнофилософских постулатов и намеренном отвлечении от идеи о том, что каждый индивид в современном обществе так или иначе является носителем ментальности различных уровней (семьи, корпорации и т.д.), вполне уместно выделять и виды правовой ментальности относительно имеющих место различных социальных страт: «дворянская ментальность», «купеческая ментальность», «крестьянская ментальность » и др. В последние десятилетия все чаще спорят о профессиональном правовом менталитете - ментальности юристов (судейская, милицейская, адвокатская и т.д.), экономистов, врачей, учителей и т.п. Однако существенные­ черты, качества, принципиально отличающие лиц разных видов занятости и позволяющие в одном и том же социуме и государстве утверждать о действительном различии их мировидения «на профессиональной основе», не всегда удается выделить. С еще большей осторожностью следует утверждать о возможном выходе профессионального юридического менталитета за национальные границы, об объединении на этой основе лиц одной и той же профессии в разных странах. Вообще, к идее унификации правовой ментальности следует относиться максимально взвешенно, с известными теоретическими допущениями и методологическими «оглядками».Опираясь на известные труды зарубежных и отечественных историков, культурологов, политологов (М. Бахтина, М. Блока, Ф. Броделя, А. Гуревича, Л. фон Мизеса, Л. Фев- ра и др.), посвященные особенностям чувств и образа мыслей, «коллективной памяти» людей определенной эпохи (средних веков, Возрождения, Нового времени и др.)» выделяют так называемые историко-эпохальные типы правового менталитета, которые к тому же «привязаны» и к конкретному цивилизационному ареалу, например правовой менталитет европейского Средневековья или ренессансная западноевропейская­ ментальность и т.д. В явно немногочисленной современной отечественной специальной литературе, в которой встречаются рассуждения относительно природы и видов правовой ментальности, можно обнаружить подходы более высокой степени обобщения. В частности, авторы словаря по философии права В.А. Бачинин и В.П. Сальников предлагают различать ментальность «западного» и «восточного» типов и, видимо, впервые в нашей научной традиции явно формулируют их характерные признаки. В общем, пространство поиска оснований классификации неисчерпаемо, естественно, сопряжено с теми целями, которые исследователь перед собой ставит. Отсюда и стремление ряда авторов (например Г. Хофстеда) выделять «индивидуалистический» и «коллективистский» правовой менталитет, господствующие в «чистом» виде или каким-то образом сочетающиеся (в Японии) в конкретных странах современного мира, «мас- кулинистический» и «феминистический» типы, публичноправовую и частно-правовую ментальность и др.Возвращаясь к специфике отечественной политико-институциональной действительности и учитывая цель и задачи настоящего исследования, остановимся еще­ на одном основании классификации национальной правовой ментальности. Российский правовой менталитет неоднороден. Он явно имеет сегрегационную природу, в смысле исторически сложившегося разрыва между столичной и провинциальной ментальностью. «­Для русского менталитета (в нашем случае правового менталитета. - А.М., В.П.) имеют огромное значение гигантские размеры страны. Благодаря громадным размерам государства, пространственной рассеянности населения, различных укладов, культур, возникает своеобразная историческая инерция, небезразличная к историческим судьбам России. Эта инерция является, если хотите, роком для нашей страны. Скажем, во Франции влияние Парижа на протяжении всей истории, особенно в Новое время, было решающим - страна шла туда, куда шел Париж (кроме, пожалуй, периода Парижской коммуны 1871 г.)».Замечание правомерно и теоретически оправданно. Устойчивый «регионализационный» характер российской политико-правовой культуры (от которого, конечно, в известной степени исследователь может и абстрагироваться) всегда находился в центре внимания знаменитых российских «централизаторов»: от Ивана Калиты до Иосифа Сталина. Однако великий парадокс заключается в том, что увеличение степени централизации власти оказывало обратное влияние на национальную юридическую и политическую ментальность. Хотя внешне усиление центра всегда приводило к единству территорий, но в ментальном измерении часто это оказывалось лишь квазиединством. В качестве примера достаточно вспомнить вечные противоречия между Москвой и регионами, во многом порожденные и (что удивительно!) поддерживаемые самим центром. Первичный источник, исторический «первотолчок» здесь-это ничем не ограниченная централизаторская политика Москвы, а затем ее особый статус в качестве политико-правового и культурного центра и, как следствие, столичная харизма. Более того, в плане народного юридико-государственного мировидения «в русской истории передача статуса столицы от Москвы Петербургу, как это ни парадоксально, - факт малопримечательный, маловыразительный и почти никак не отразившийся на ментальности Москвы (...) Отдельная и хорошо знакомая тема - «Москва - Третий Рим». Невозможно представить Петербург в тоге «Третьего Рима». Дело не в утерянном средневековье, а в менталитете, заявленном и явленном в его истории», -пишет М. Уваров.В итоге в едином национальном духовном пространстве сложилось два политических и юридических центра, два разновеликих ментальных полюса: столица - провинция.Данная бинарная конструкция оказа??ась настолько устойчивой, что спокойно пережила самые разные (часто трагические) повороты отечественной истории. Конечно же, можно выделить множество причин и предпосылок, определяющих и сохраняющих такое положение дел, например, сосредоточение в столице огромных интеллектуальных, информационных (центральные СМИ, архивы, библиотеки) и материальных ресурсов, уникальная возможность незначительной части московского электората оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций политический фон, и т.д. Эти факторы действительно имеют место и, что называется, «лежат на поверхности», но есть и глубинные, скрытые основания для столично-провинциальной дифференциации и идентификации российского менталитета и правового самосознания. Это, прежде всего, принципиально различная правовая и политическая динамика носителей менталитета, разные степени «уязвимости» от радикальных политических (часто популистских)­ идей и настроений, отличающийся уровень «открытости» (мобильности) юридической культуры и всей правовой инфраструктуры для политико-правовых инноваций, заимствований, «продвижения иностранного правового миссионерства».«Разрыв» столицы и провинции в России становится еще более ощутим и, наверное, более социально значим в периоды общенациональных политико-правовых преобразований, потрясений, кризисов. Так, традиционный исход населения в Сибирь в XVI-XVIII вв. был своеобразной формой протеста против «искоренения древних навыков» и «унижения россиян в собственном их сердце» со стороны центральной власти, представлялся необходимым условием сохранения духовной и этнической самости определенных групп населения. Яркий пример тому - старообрядцы.В ходе исторического развития страны произошла своеобразная селекция, в результате которой в Центральной России, как правило, оставались наиболее лояльные к государственной власти, а в Сибирь, на Дон, Волгу уходили те, кто стремился к различным формам (подробнее об этом в гл. 4) противостояния центру. Уже в силу этих обстоятельств политико-правовой менталитет населения Центральной России,­ и прежде всего столицы, и юридическая ментальность Сибири (как, впрочем, и иных окраин) формировались различным образом.Эта дифференциация особенно проявляется в условиях так называемого «реформаторско-правового» развития страны: инерционность ментальной системы провинций, здоровый «крестьянский» консерватизм, прагматичность, недоверие к тому, что предлагается центральной властью, - все то, что «отсеивает» крайние и нежизнеспособные юридические и политические варианты развития государства.Несомненно, что все вышеназванное (как, впрочем, и еще многое другое) влияет на содержание структур национального политико-правового менталитета, а следовательно, его «субментальное расчленение» и методологически, и теоретически оправдано. Поэтому говорить о едином российском юридическом менталитете можно, но лишь с известной степенью условности, абстрагируясь для решения определенных исследовательских задач от его дифференциации по вертикали.«­Русский народ, как и все другие, имеет свои особенности. Одной из них является психическое восприятие * государственной власти, государственно-правовых институтов, отношение к их возникновению, смене и развитию. Современные русские люди, проживающие в столице и впровинции, оценивают их по-разному».В этой связи очевидна и общеизвестна роль обычаев, традиций, устоев жизни какой-либо местности, накладывающих отпечаток на нравственное состояние постоянно проживающих там людей, во многом обусловливающих их поведение, иерархию ценностей, определяющих реакции индивидов в определенных, часто нестандартных ситуациях.В рамках политико-юридического дискурса последнее неизбежно воплощается в различных вариантах правового поведения: например, преобладание законопослушных (конформистских или маргинальных) граждан в российской провинции или, наоборот, в столице, правовой нигилизм как массовое столичное явление либо показатель деформированного правосознания провинциалов. Очевидно, что при подобном рассмотрении, при исследовании данных вопросов неизбежен выход за узкие рамки позитивистской теории правосознания в принципиально иное концептуальное поле - национальную юридическую ментальность, а в итоге - создание юридико-антропологического «портрета» российского общества.В этом случае радикальная смена методологических и теоретических позиций - явление положительное и эвристически необходимое, так как взгляд на развитие многихчасто влияет на их оценку, дает возможность для всестороннего, комплексного и адекватного понимания причин и результатов.Например, известные отечественные события августа 1991 г. показали, что только небольшая часть граждан, причем преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге, пошла за реформаторами, большая же часть населения страны, в основном жители провинции, колебались и выжидали, пассивно наблюдая за ходом борьбы, остававшейся чуждой их политическому и правовому сознанию, «ментальному» настроению. Поэтому «власть попала в руки реформаторов не благодаря всенародной борьбе за свободу, она упала к их ногам, а реформаторы были вынуждены ее поднять». Наверное, на материале подобных кризисных общественно-политических ситуаций как нельзя лучше эксплицируется столично-провинциальная дифференциация российского юридического менталитета.Очевидно, что для регионов характерна иная ментальность (хотя и не выходящая за рамки российского правового менталитета), и это проявляется в позициях, ценностных ориентациях, стиле юридического и политического мышления, мотивациях, образцах правового поведения людей. Региональное государственно-юридическое самосознание - это­ не только отождествление граждан с определенной территориальной общностью и ее правовыми и политическими устоями, но и в известной степени противопоставление себя членам столичной общности.В немногочисленной современной политологической и юридической литературе, посвященной рассмотрению подобных проблем, делаются попытки выделения характерных особенностей и атрибутов провинциальной и столичной правовой ментальности, что, с одной стороны, позволяет говорить о научном характере вертикального деления национального ментального пространства, а с другой - способствует пониманию ряда ключевых проблем национальной правовой системы, имплицирует методологически важные для решения многих прикладных вопросов современной отечественной правовой науки положения. Тем более что ментальный «плюрализм» недостаточно учитывается и в современном управлении и самоуправлении, формировании системы национальных политических институтов и структур в постсоветском пространстве, а мотивационный потенциал регионального правосознания часто во- рбще игнорируется как законодателем, так и правоприменителем, причем не только в столице, но и на местах.В.Н. Синюков, развивая идею о специфике Москвы как современного­ культурно-политического центра российской правовой системы, формулирует несколько основных постулатов, раскрывающих сущность и специфику столичной (мегаполисной) ментальности:- в настоящий период Москва занимает в правовой жизни страны положение, намного перекрывающее значимость для развития национального права других субъектов политического процесса (юридически и политически «избыточный» статус столицы. - А.М., В.П.);- столичное население более, чем в других регионах, предрасположено к экзальтации, эпатажу, податливости к ситуативной реакции, зависимости от иностранного юридического и идеологического воздействия (повышенная восприимчивость к радикальным, причем самого разного происхождения и направленности, часто популистским идеям и действиям, умение сравнительно быстро адаптироваться к новым государственно-правовым реалиям. - А.М., В.П.);- столичный электорат имеет особый политический вес, так как именно его относительное социальное благополучие является условием «выживания» правительства и в конечном счете определяет (столичную?!) легитимность государственной власти (тем более, если последняя не пользуется очевидной и явной поддержкой­ большинства населения страны!). Поэтому, например, незначительная часть московского электората (и это самим электоратом осознается и влияет на типич??ые черты его правового поведения, политические и юридические ценности и установки) имеет уникальные возможности оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций социальный фон.Вполне уместными в контексте данной работы являются замечания И.А. Иванникова, который хотя и уделяет внимание, прежде всего, особенностям провинциальной правовой ментальности, тем не менее формулирует рядположений относительно политико-правового менталитета столицы.Так, «­столичный человек в моральном отношении более раскрепощен, безответственен, чем провинциал. В силу ряда объективных причин, столичное население России в своей массе всегда было более образованным (в том числе и юридически образованным. - А.М., В.П.), информированным, чем провинциальное». И с этим трудно спорить! « Провинциалы, проживающие в небольших населенных пунктах, с возрастом осознают свое место в этом социуме, предвидят последствия своих действий... Моральная ответственность пронизывает отношения между людьми в провинции очень глубоко, способствуя формированию законопослушных граждан, у которых хорошо развито чувство долга».Действительно, в расширение сказанного можно отметить «склонность» правового поведения провинциалов к правомерному конформистскому и привычному поведению (хотя определенный процент маргиналов и здесь дает о себе знать, особенно в период кризисов, приводя к резким скачкам уровня криминогенности в регионах).Можно согласиться и с тем, что русское провинциальное государственно-правовое сознание направлено на поиск приемлемых (идеальных) государственно-правовых форм и институтов не «на стороне», а в собственном прошлом, историческом опыте русского народа, его государственности. Отечественная история знает немало примеров, когда признаки, ярко выраженные в провинциальной политико-правовой ментальности - соборность, патриотизм, традиционализм и др. - выступали необходимой духовной основой движения различных слоев населения, подвижничества отдельных личностей по спасению государства Российского в периоды острейших цивилизационных кризисов (от Смуты до реформаторского лихолетья концаХХв.). «Малые», «простые» люди, жители Нижнего Новгорода, Костромы, Ярославля, донских казачьих станиц и др. в эпохи потрясений и преобразований становятся «заботниками»­ о судьбах государства.Сквозное, вертикальное различение отечественной правовой ментальности имплицирует необходимую в этом случае дифференциацию содержания основных компонентов национального юридического мира, предполагает «столично-региональную» поправку, учет ментальной специфики провинциальных и столичных ее носителей при анализе сущности и значения многочисленных институтов, стандартизирующих юридическую ментальность (СМИ, правоохранительные органы, адвокатская и судебная практика, юридическая наука и т.д.).Нельзя обойти вниманием и развитие региональных элит, во многом влияющих на поддержание ментальной дифференциации. Региональная элита стремится обозначить себя не только политически и организационно (институционально), но и по правовым, идеологическим и мировоззренческим основаниям, обнаружить и закрепить на уровне массового сознания населения данного региона собственные, оригинальные исторические и интеллектуальные традиции, которые обычно старательно «изыскиваются» в прошлом данной территориальной единицы. И это неизбежно, так как процесс самоорганизации, становления данной группы всегда сопровождается и ее мировоззренческой самоидентификацией.­ Ясно, что политические и правовые ритуалы (обряды), ценности и символы как способы выражения политико-правовой ментальности наличествуют и в провинциальной, и в столичной ментальности, однако смысловое и содержательное наполнение, направленность и, вероятно, динамика их все-таки будут отличаться.Учитывая, что данная проблема это, несомненно, предмет отдельного исследования, тем не менее сформулируем ряд положений важных, по мнению автора, для подробного изучения специфики правового поведения и правосознания этих больших групп населения.1. Следует определить значение и специфику законов и подзаконных нормативных актов, актов реализации, правовых отношений, иных правовых средств (стимулов, ограничений, дозволений, запретов, поощрений) в плане регулирования многообразия общественных отношений с позиций столичного и провинциального государственноправового сознания, а соответственно выйти на актуальнейшую проблему отечественного политико-правового познания - правовой режим, т.е. установленный законодательством особый порядок регулирования, представленный специфическим комплексом правовых средств, который при помощи оптимального сочетания стимулирующих и ограничивающих­ элементов создает конкретную степень благоприятности либо неблагоприятности для беспрепятственной реализации субъектами права своих интересов. В этом контексте стоит проанализировать особенности правовых режимов в столице и российских регионах, выявить степень эффективности действия правовых норм, арсенал средств «продавливания»'различных юридических регуляторов в общественные отношения данных субкультур, характерные черты регионального правотворчества и сложившейся правоприменительной практики.2. Рассмотреть соотношение писаных (юридических) и «неписаных» (обычных) норм поведения в механизме регулирования общественных отношений в столице и провинции.3. Создать необходимые теоретические и методологические основания для решения ряда прикладных вопросов, в частности определения природы и влияния на поведение населения правозначимых установлений, действующих по типу правовых аксиом и презумпций, которые во многом есть продукт политического и юридического опыта сто-1/2 6 Зак 007личных и провинциальных групп; или выявления типичных реакций (юридических и неюридических) на определенные варианты поведения на периферии и в столице (например,­ сложившийся традиционный уровень «privacy» - уважение частной жизни индивидов, признание правовой «экстерриториальности» личности, необходимости защиты внутреннего мира (субъекта, семьи и др.) от вторжения различных «других», а также неформальные и неписаные индивидуальные представления о должном и нормальном поведении).4. Следует изучить социально-психологические и историко-культурные (архетипические) причины устойчивости (или неустойчивости) в столичном или провинциальном государственно-правовом менталитете «образа» определенной формы правления, государственного устройства и политического режима, тех или иных политических структур и институтов, ценностной иерархии (например, место и значение патриотизма, вестернизации или русофобии; анархизма и этатизма; консерватизма или реформизма и т.д.), а также возможные политико-юридические и социальные последствия деформации или вовсе разрушения привычных (цивилизационных, национальных) схем, стереотипов и институтов.5. Очевидный интерес представляет рассмотрение влияния этнических и религиозных установлений на право- понимание и правореализацию, поведение субъектов в правовой сфере в центре­ и российских провинциях.6. Вероятно, следует рассмотреть склонность той или иной группы населения к оценке различных общественно- политических событий, соотношение правовых чувств и элементарных политических и правовых знаний, юридических стереотипов, привычек, разного рода «автоматизмов» как на обыденном, массовом, так и на профессиональном и даже (что уже отмечалось выше) научно-теоретическом уровне в столице и в провинции (последнее особенно проявляется в расстановке методологических акцентов в правовой литературе последних лет: увлечение западными, либеральными (немарксистскими) доктринами, в основном характерное для столичных научных кругов, и, правда, пока еще немногочисленные попытки провинциальных юристов и философов провести культурно-историческую идентификацию российской правовой системы).Конечно, природа законов не проста. Сложность ее в том, что в любом государстве закон должен быть функциональным, выполнимым, результативным и одновременно в своем национально-культурном аспекте, по своему содержанию опираться на исторически сложившиеся представления членов общества, отвечать их интересам и нравственным ожиданиям.Заметим, что фундаментальные отечественные­ работы, посвященные данной проблематике, практически отсутствуют. Хотя с позиций современного политического реформирования, в контексте развития отечественного федерализма и актуальных интенций российской юридической науки элиминация ментальных различий этих больших групп населения страны, игнорирование ментальной неоднородности российского общества часто привод??т к недопустимым идеализациям и абстрактным, оторванным от национальной конкретики юридическим построениям, что в результате оказывает негативное, вполне ощутимое воздействие и на реальные политико-правовые процессы в современной России. В этом плане следует согласиться с мнением ряда авторов, рассматривающих различные аспекты регионального законодательства в современной России и считающих, что «­спонтанно начавшийся процесс регионального законотворчества получил столь же спонтанное развитие. Это во многом объясняется отсутствием глубокой общетеоретической проработки серьезных проблем регионализма... вопросов законотворческого процесса на субъектном уровне... других проблем, без решения которых невозможно обеспечить эффективную нормотворческую деятельность органов государственной власти субъектов Федерации».Вполне очевидно, что появление феномена регионального законодательства актуализировало многие темы общей теории права и государства, в том числе вызвало необходимость прояснения духовного смысла провинциального юридического и социально-политического уклада, его специфики, естественно, находящих свое отражение в целом комплексе правовых проблем российского регионализма (вопросах об источниках права, системе законодательства, иерархии нормативных правовых актов и др.), осложненных к тому же многонациональным (полирелигиозным) составом населения страны.Сам факт возникновения и наличия столичной и провинциальной юридических ментальностей, этих во многом отличающихся политико-правовых «миров», говорит о том, что в России (и это отчасти уже было показано выше и будет выявляться в дальнейшем) были и есть для этого определенные условия, что представления граждан о границах допустимого поведения, приемлемых политических институтах, механизмах правового регулирования (начиная с Конституции и заканчивая подзаконными нормативно-правовыми актами и деловыми обыкновениями) часто обусловлены их отнесенностью к столичному или провинциальному социуму. Поэтому «актуальным направлением­ развития правовой системы в XXI столетии должно стать воссоздание местной правовой культуры. Этот проект для России поистине достоин века».Глава 3РОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНОГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРАВОМЕНТАЛЬНЫЙ ТИП3.1. Генезис и особенности российской правоментальностиИсследуя национальную политико-правовую ментальность и политическое мировидение, начинаешь ясно осознавать связь времен и эпох, событий, великих государственных деяний и не менее великих национальных крушений. «Мертвый хватает живого», ничто в истории народов не проходит бесследно и не возникает беспричинно, историческое бытие непрерывно и целостно; это вечное становление национального самосознания как незыблемой основы, начала всех социальных сфер. «­Генезис - это история становления и развития явления, представляющая собой органическое единство количественно или качественно различных исторических состояний (этапов)...».Человеческое измерение государственно-правовых процессов всегда исторично и культурно, оно не может быть измерением вообще, универсальным, глобальным, схематичным (подобно Марксовым формациям), юридический мир всегда национален и цивилизационен, формируется и существует только в определенном временном и геополитическом (геоюридическом)процессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном в этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались­ и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни разрабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно прав А. Балицкий - один из наиболее известных западных исследователей русского права, утверждающий, что «­либеральная концепция правозаконности отвергалась (в России. - А.М., В.П.) по самым разным причинам: во имя самодержавия или анархии, во имя Христа или Маркса, во имя высших духовных ценностей или материального равенства».Парадоксально, но отечественные консерваторы и «охранители» (К.П. Победоносцев, М.Н. Катков, Д.А. Толстой, К.Н. Леонтьев, Л.А. Тихомиров и др.) были такими же выразителями русского юридического и политического менталитета второй половины XIX - начала ХХ в., как и их непримиримые противники - политические радикалы, революционные демократы, анархисты и др. Все они (только в разные стороны) раскачивали маятник будущей революции «врожденным» правовым нигилизмом, бескомпромиссностью и фанатизмом подрывали веру граждан «в силу и истину самодержавной власти». М.Н. Катков был абсолютно прав, когда, анализируя политический процесс в России еще с начала 60-х годов XIX в., утверждал: «.. .русское государство заболело манией самоубийства».Сравните. «Видел, как задумали они увенчать всю эту сеть венцом Французской Конституции... Я не мог утерпеть и восстал всей душою против их плана... Я в 1881 г. помешал Конституции», -описывает свою роль в переходе страны от периода реформ 60-70-х годов к известным контрреформам 80-90-х «духовный наставник» отечественного консерватизма, подлинный творец эпохи Александра III К.П. Победоносцев. С откровениями радикала Г.В. Плеханова, который, выступая на II съезде РСДРП, подобно своему «непримиримому» идейному оппоненту отмечает «относительность» существующих на Западе правовых предписаний и принципов, а в конечном счете и «сомнительную пользу» для революционного Отечества ряда демократических институтов западного образца: «Если в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели». «Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона», - подытоживает В.И. Ленин. «Вот почему анархисты, начиная с Годвина, всегда отрицали все писаные законы, хотя каждый анархист, более чем все законодатели взятые вместе, стремится к справедливости...», -не менее откровенно («постскриптум») утверждает князь Петр Кропоткин. Эти краткие афористические формулы, своеобразные эпиграфы к политико-юридическому укладу российского общества отражают правовой вакуум, характерный для доктринального уровня национальной правовой системы, несомненно, представляют собой результат предшествующего развития отечественной государственной инварианты, образа отечественного юридического мышления. В этой связи утверждения некоторых современных исследователей о якобы «глубоком проникновении западного рационализма» в толщу юридического уклада России XIX в. кажутся несколько поспешными (и весьма оптимистическими), расходящимися с реальным положением дел. Иначе как (чем?) тогда объяснить цепочку неудач в истории российского реформаторства: незавидную судьбу многих политико-правовых начинаний М.М. Сперанского (как, впрочем, и их идеолога) или непоследовательность западнических по своему содержанию и направленности реформ 60-х годов, недолговечность их результатов (контрреформы, следуя «маятниковой» логике отечественной истории, не заставили себя долго ждать - откат, особенно в судебной сфере и в области местного самоуправления, начинается­ даже до 1881 г.).На самом деле представляется иная акцентуация: либерально-правовые, рационалистические по природе своей доктрины и формы (образы, структуры и институты) так и не нашли места в русском правовом сознании, несмотря на колоссальное напряжение сил (проводящих их в жизнь «верхов» и переживающих данные эксперименты низов «общества»), попытки отдельных политических деятелей, не смогли выразиться в самобытном контексте российской политико-правовой ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале­ ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства, национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов»­ удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные взгляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого «­являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования».Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожелает, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно­ за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: «­Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. »Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску»­ послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. «­Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133.Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Америка??ской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти «великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134.Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. «Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», -утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании­ подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции ­широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или, используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей, обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. «Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху и, вместо непривычнойдемократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души ... ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий, но также к проявлению грубости и жестокости, воспользовался русским мессианизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России».Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. «Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», -вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Д??крета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность­ карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической­ диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают» положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили­ многие традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, «­есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе никто не может упрекнуть ни прокурорский надзор, ни судебные органы - в том, что они берут на себя смелость исправлять законы или берут на себя смелость истолковывать их по-своему. Они делают то, что им приказал рабочий класс и партия, и больше от них требовать нельзя... И поменьше юристов».Национальное (теперь советское!) правопонимание приобретает партийно-классовое обоснование. «Советское социалистическое право есть совокупность правил поведения (норм), установленных или санкционированных социалистическим государством и выражающих волю рабочего класса и всех трудящихся, правил поведения, применение которых обеспечивается принудительной силой социалистического государства...», -подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что «таким образом в 1938 г. в советской юридической науке произошла смена правовой парадигмы, что стало возможным в условиях особой политической ситуации того времени, в силу жесткой диктатуры всевластия Сталина».Эта «новая» парадигма, элиминирующая индивидуалистический подход как способ объяснения феномена общественного роста, а с другой стороны, инициирующая многие начинания и определяющая судьбу многих «начинателей», сопутствовала (и скорее всего не исчезла и сейчас) всей (а особенно имперской) отечественной истории. По большому счету (несмотря на многочисленные попытки инородных влияний, разнообразные заимствования и идеологические маневры власти), российский политико-правовой дискурс всегда остается замкнутым в структурах и содержании национального менталитета.Закрытая (в данном случае политико-правовая), само- изолированная система оказывается неспособной (следуя принципу положительной обратной связи) усваивать какие-либо внешние воздействия, будь то марксизм в своем первозданном виде или ведущий свою «родословную» отstatus libertatis, принципа неподопечности индивида, примата индивидуальности над любыми [13]политическими и социальными институтами либерализм. Подобные системы не могут находиться в постоянном изменении: флуктуации, случайные отклонения значений величин от их средних показателей (показатель хаоса в системе) не бывают настолько сильными, чтобы привести к так называемому необратимому развитию всей системы, когда прежняя конструкция либо качественно изменяется, либо вообще разрушается. Даже такой переломный момент в социально-государственной жизни, каким по определению и должна быть подлинная революция, в итоге не порождает характеризующуюся принципиальной непредсказуемостью зону бифуркации в развитии отечественных политических и правовых учений. Возникает, как известно, лишь весьма кратковременный период «разброда и шатаний», завершающийся полной и окончательной победой по-настоящему национальных доктрин.Здесь уместно вспомнить хорошо известные замечания Карла Поппера об обществах «закрытого» типа. Критикуя идеальное государство Платона, античную утопическую традицию (которую Поппер завершает марксизмом), он на самом деле стремится досконально рассмотреть сущность и природу любого тоталитаризма (представляющего «закрытый» социальный порядок).­ «...­Сила и древних, и новых тоталитарных движений - как бы плохо мы ни относились к ним - основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность».Не только в свое время Платон, но и российские деятели конца XIX-начала ХХ в. - от гуманистически мыслящих представителей многострадальной intelligentsia до крайних радикалов всех «мастей», включая, естественно, и пришедших к власти большевиков - «с глубочайшим социологическим прозрением обнаружил(и), что его современники страдали от жесточайшего социального напряжения...».На доктринальном уровне (а впрочем, и не только на нем) советские правоведы уже к началу 30-х годов отлично «снимают» это напряжение: теоретический монизм, сулящий национальному режиму «божественное благо» покоя и процветания, окончательно укореняется в отечественной политической и правовой жизни, сменяя чуждый отечественному миру критический рационализм, позволяющий осуществлять «контроль разума» за принятием политических и иных решений.Видение реальности сквозь призму закономерностей ее самоорганизации позволяет проследить и отметить определенную содержательную связь, логику преемственности и в то же время момент развития в организации собственного социально-правового пространства, правоотношений, юридической и государственной идеологии, в осмыслении идеалов­ свободы и справедливости. Национальная мироорганизация по неписаным, сгруппированным и выраженным в архетипических социокультурных символах основам миропорядка обеспечивает возможность самоидентификации событий отечественной правовой истории, позволяет распознавать в спонтанном разнообразии повседневности общие универсальные алгоритмы саморазвития, самоструктурирования, предполагающие соответствующую смысловую окраску, содержание и характер проявлений «национального правового и политического гения», В рамках подобного понимания ничто из действительно отмеченного нашей «печатью» не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, но проявляется в новых (часто причудливых) формах бытия. Так, точно подметил Я. Грей: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей ...».Непредвзятое исследование специфики отечественных правовых доктрин демонстрирует явную склонность (именно склонность) российской, в целом евразийской социокультурной модели к ментальности восточного типа, характеризующейся традиционализмом, слабой восприимчивостью и сильной настороженностью (до последнего времени) к заимствованному опыту, чуждостью к безграничному­ рационализму и т.д. Данные признаки отличают досоветское, советское (возможно, время покажет, что и постсоветское) развитие российской правовой науки. Справедливости ради, конечно, следует отметить, что начиная с середины 50-х годов в теории советского права делается попытка развернуть полемику между приверженцами официального правопонимания и сторонниками его расширения или пересмотра. Однако эти «дискуссии обходили самое главное национальные основы правопонимания, дело сводилось к столкновению между «узким», «норма- тивистским» и «широким» подходом к праву».Вполне закономерно и то, что дискуссия о понятии права в советской юридической литературе практически не выходила за рамки позитивистского дискурса. Юридическая мысль как всегда вращалась в привычном круге идей, в целом отражающих миропонимание отечественной интеллектуальной элиты. Так, уже в 1971 г. профессор С.С. Алексеев, отстаивая концепцию государства социалистической законности против буржуазной теории правового государства, защищал традиционное для российского дискурса правопонимание. «­В научном отношении эта теория несостоятельна потому, что право по своей природе таково, что не может стоять над государством. К тому же совершенно необъяснимы по природе и неопределенны по содержанию те «абсолютные правовые принципы и начала»... которые якобы должны стоять над государством, связывать его... Буржуазная теория «правового государства» - лживая и фальшивая теория».Единство политико-правового логоса (поддерживаемое целенаправленной государственной политикой) и стремление к упрощенным, весьма ограниченным по своему теоретико-методологическому потенциалу трактовкам сущности права и государства, отсутствие подлинной научной конкуренции способствовали консервации, сохранению национального стиля юридического мышления, а в итоге - исторически обусловленной правовой и политической парадигмы. Таким образом, проблема поиска новых определений и подходов в условиях безраздельного влияния застоявшихся до «привычности» рациональных и чувственных воззрений, умонастроений интеллектуального меньшинства, к тому же и напрочь лишенного права на самоопределение концептуальных и идеологических ориентиров и направлений в собственных исследованиях (все так же обремененного ранее отмеченной культурой единения), еще к началу 90-х годов остается открытой.Однако именно в это время «дает о себе знать» достаточно известный в развивающейся последние два десятилетия ХХ в. (преимущественно в западной науке) теории социальной энтропии парадокс: последовательная и успешная борьба со всякого рода случайностями, отклонениями (флуктуациями) действительно­ приводит (и в этом мы убедились на собственном опыте) к закрытию, изоляции системы и, как следствие, к росту устойчивости и равновесности, но, с другой стороны, наблюдается и обратная закономерность (законосообразность) - чем более успешна борьба с энтропией, тем быстрее система приближается к энтропийному финалу; чем жестче порядок, тем ближе хаос, распад системы. Последнее прекрасно просматривается с 1991 г., когда СССР прекратил существовать как «геополитическая реальность», а Россия стояла на пороге очередной в ее долгой истории вестернизации и либерального реформирования.Общая ситуация естественным образом повлияла и на развитие отечественных политико-правовых учений. Хаос реформаторских лет оказался весьма конструктивным, так как выступил подлинным носителем информационных новаций, проводником внешних воздействий и «провокатором» невиданных советским правоведением ино-родных (-странных) заимствований. Российская юридическая и политическая наука начинает развиваться в условиях постсоветской действительности. Период, названный большинством отечественных обществоведов переходным, характеризуется нестабильной правовой ситуацией, то и дело меняющимися курсами­ государственного и общественного развития: от смешанной советско- президентской республики к «чистым» формам президентского авторитаризма, от шоковой экономической и политической терапии, быстро породивших олигархическийкапитализм, к капитализму бюрократическому (образца2000 г.).Юридическое (интеллектуальное) сообщество, на какое-то время вдруг оказавшееся предоставленным самому себе (редкий для страны случай), начинает осваивать российское посткоммунистическое пространство - «идейную и институциональную смесь» между более чем реальным прошлым и настоящим и весьма иллюзорным будущим. В истории национальных политико-правовых идей в начале 90-х наступает поисковый этап развития, характеризующийся противоречивым смешением токов, идущих от разных юридических парадигм, разнополярных стилей правового мышления. Скорее всего, именно этим была обусловлена возникшая за короткий срок необычайная для российской гуманитарии разнородность политико-правовых знаний, их релятивизация, иногда даже доходящая до крайних форм методологического и гносеологического анархизма. Конечно, нельзя не отметить, что сложившаяся ситуация, попытка общего «сдвига» отечественного­ менталитета (правового, политического, экономического и др.) в сторону позитивного восприятия постиндустриальной либерализации, глобализации и рынка, обнажает колоссальные проблемы, в том числе и в области государственного строительства, является чрезвычайно благоприятной для новационного методологического поиска, прекрасно стимулирует последний. Современное состояние юриспруденции характеризуется не просто освоением широкого спектра современных правовых теорий, но и стремлением к созданию максимально приближенных, во-первых, к собственной, российской социокультурной специфике, а во-вторых, к конкретным особенностям текущего момента развития страны объяснительным моделям и концепциям. «Золотым веком юриспруденции» назвал настоящий момент развития правовой науки академик В.Н. Кудрявцев102. Последние десять лет (и это просматривается хотя бы по тематике работ, посвященных вопросам общей теории права и государства) идет работа по созданию особого мировоззренческого и методологического синтеза, базирующегося на выработке общих принципов понимания национальной юридико-политической реальности, а также на осмыслении соотношения, соизмеримости и взаимодополни- тельности различных­ методологических и общетеоретических подходов к исследованию последней.Магистральное направление постсоциалистического (реформаторского) правового дискурса в обнаружении смыслов российского правового бытия проходит через область господства все тех же проблем политической и правовой рефлексии, в конечном счете, как и прежде, связанных со столкновением Нашего и Другого государственноюридического опыта. Эвристическая значимость переноса основных концепций и направлений российской юриспруденции в плоскость диалога культур в общеметодологическом плане прекрасно обоснована еще М. Бахтиным: «­Мы ставим чужой культуре вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины. Без своих вопросов нельзя творчески понять ничего другого и чужого (но, конечно, вопросов серьезных, подлинных). При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются».Сравнительный анализ здесь подобен дыханию: естественен и незаметен, но только лишь до малейшей его остановки. И в этом плане вряд ли можно согласиться, например, с В.М. Сырых, утверждающим, что хотя «вариационный характер общей теории права некоторыми российскими правоведами оценивается как благо, как реальная возможность расширить и углубить имеющиеся представления о праве, его закономерностях», но « в действительности многообразие теорий права, плюрализм в понимании и оценке российскими правоведами ее предмета, системы закономерностей возникновения и функ??ионирования права имеет больше негативных, чем позитивных сторон. В отличие от Януса, истина не может быть многоликой. Ее постижение сложный, диалектически противоречивый акт познания, допускающий существование не только плодоносных теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многообразие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений российских правоведов о праве, его закономерностях...».Как все-таки нам дорог, близок и понятен «спасительный» монизм!Скорее, на этом пути современное отечественное правоведение подстерегает другая опасность. Так, А.И. Овчинников безусловно прав, когда утверждает, чтоОднако на рубеже ХХ и XXI вв. в работах многих западных исследователей «говорится и о необходимости преодоления индивидуализма, о недостаточности «правовой справедливости», об ограничении свободы индивида интересами общества и государства. Да и само «гражданское общество» (а этот термин употребляется все реже) понимается зачастую не совсем так, как в России. Может быть, стоит обратить на все это внимание сторонникам либертарно-индивидуалистических идей».В современном юридическом научном дискурсе обнаруживаются (и это, несомненно, позитивный показатель развития отечественной гуманитарной мысли) различные констатации, оценки и подходы. Так, стремясь уравновесить одностороннюю, как бы ото??ванную от национальных ментально-правовых оснований позицию С.С. Алексеева, который в условиях самобытной российской социально-правовой реальности явно гипертрофирует значение индивидуалистических политико-правовых ценностей, соответственно, гиперболизирует роль и значение частного права в регулировании общественных отношений и делает весьма поспешный вывод о необходимости отказа от таких, например фундаментальных принципов построения правовой системы, как ведущая роль конституционного (публичного) права, о придании Гражданскому кодексу функции своего рода конституции гражданского общества, Ю.А. Тихомиров пишет, что в нынешних условиях «предстоит по-новому осмыслить понятие публичности в обществе, не сводя его к обеспечению государственных интересов. Это - общие интересы людей как разного рода сообществ, объединений (политических, профессиональных и др.), это - объективированные условия нормального существования и деятельности людей, их организаций, предприятий, общества в целом, это - коллективная самоорганизация и саморегулирование, самоуправление».Панораму воззрений и идей, вызванных освоением современным отечественным политико-юридическим сознанием вечной дилеммы общее частное, можно, конечно, продолжать бесконечно долго, тем более что проблема, в общем, упирается в сквозные для истории страны мотивы общинности, соборности в сочетании с якобы (по этому вопросу единого мнения нет) постоянно нарастающей (от эпохи к эпохе) этатизацией национального социально- экономического пространства, она суть проблема ментальная и поэтому имеет конкретный смысл только в культурно-историческом, нравственном измерениях общества.Однако российский политико-правовой дискурс в конечном счете решение любых актуальных проблем маркирует тем или иным типом правопонимания. Вне зависимости от сформулированных позиций и подходов, вызванных правовой рефлексией представителей юридического сообщества, сторонников различных направлений современного правоведения, их интеллектуальные изыскания основаны на представлении права в качестве предельного основания всей юридической реальности. Не вступая в полемику с адептами созвучных или принципиально противоположных концепций, можно эксплицировать общее состояние практики обсуждения и обоснования природы и­ существования (осуществления) права.Многообразие определений и подходов на самом деле кажущееся, а группируются они вокруг двух, явно различимых как в теории, так и в истории правовых учений позиций - известных (но не единственных!) аттракторов саморазвития (мировых) философско-правовых традиций - юридической (естественноправовое, либертарное направление) и легистской (позитивистское направление). Каждое направление, несомненно, выверено столетиями, верифицируемо и фальсифицируемо, открыто для критики, является своевременным продуктом нелинейного (флук- туационного) развития многих рациональных и иррациональных элементов цивилизации как самовоспроизводя- гцейся системы, зафиксировано в механизме долговременной памяти Интеллектуального меньшинства (что прекрасно «вычитывается» из гуманитарного наследия предков) и нашло достаточное (скрытое или открыто декларируемое) отражение в политико-правовом опыте, юридической практике в разные исторические периоды и у различных народов. Трансляция естественноправовых и позитивистских теорий, конечно, не сводится к примитивной, механической передаче базовых концептов от поколения к поколению, но, сохраняя фундаментальные положения,­ тем не менее обнаруживает постоянную склонность к модернизации как реакцию на культурные формообразования политического, религиозного, экономического характера. Так, существенно развивающая и обогащающая естественно-правовую традицию либертарная теория права в настоящее время идет по пути создания собственной юридической догматики, так как только развернутая до уровня догматики философия права приобретает качество законченной теории. При этом либертарная доктрина не может «­просто заимствовать позитивистскую догматику, ибо последняя есть эмпирическая интерпретация принципиально иного понятия... либертарный подход развивается наряду с достаточно устойчивыми в отечественном правовом дискурсе альтернативными позициями».Например, рассуждая о «жизни» закона в современном обществе, Ю.А. Тихомиров недвусмысленно замечает, что «в исходной трактовке законности как меры действия закона сделан акцент на формально-юридических аспектах. Их признание не должно, однако, давать повод для преувеличенной оценки права и законности с точки зрения естественного права и неопозитивизма. Признавая важным содержание права как своего рода этической категории, выражающей истоки и смысл заложенной в нем справедливости, сторонники такого подхода чрезмерно увеличивают дистанцию между формальным и т.н. неформальным правом. А это дает повод субъективистски оценивать общеобязательные требования формализованного права - законов, указов, постановлений. Подобные оценки близко соседствуют с таким явлением, как правовой нигилизм, которое столь широко распространилось в нашей действительности».В свете поиска оптимальных моделей развития российской государственности в XXI в. в общий поисковый контекст хорошо вписывается концепция В.Н. Синюкова, пытающегося представить некоторую «третью силу» и тем самым указать выход из уже порядком поднадоевшей читателю либертарно-позитивистской коллизии. Возрождая, по сути, философию почвенничества в постсоветской юридической науке, В.Н. Синюков неизбежно лавирует между критикой данных «вестернизированных» доктрин. «Нарастает глубокий раскол позитивного права и жизни. Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство - замкнутое и не понятное обществу». «На пороге XXI столетия соревнование естественно-правовой и позитивистской школ не может выступать в качестве главного источника фундаментальной правовой методологии. Это обстоятельство не учитывают авторы, стремящиеся «преодолеть недостатки» классических теорий, синтезировать их, «развить дальше».Очевидно, что с точки зрения общего развития отечественного правового дискурса создалась действительно уникальная ситуация: сформировавшаяся «идеальнаяре- чевая ситуация» (Ю. Хабермас) обеспечивает относительную­ свободу субъектов коммуникации от внешних, внена- учных воздействий, когда аргументы и контраргументы в концептуальном отношении уравновешивают друг друга, а отмеченный выше межкультурный (внешний) дискурсивно-практический диалог, в свою очередь, неизбежно инициирует диалог носителей разных теоретико-методологических (программных) установок в рамках одной юридической реальности. Последний мыслится и как основное средство соорганизации имеющих место разнонаправленных и, соответственно, отличающихся по ценностным приоритетам взглядов, и как единственное приемлемое (в духе искомой на рубеже тысячелетий толерантности) средство современной правовой и политической деятельности, надежное «лекарство» против застарелой болезни идеократии.В подобном ракурсе можно рассмотреть и современные государствоведческие дискурсы. События рубежа столетий обнажили в общем старую «как мир» дискуссию о необходимости построения (в наших условиях - реанимации) так называемого сильного государства. В самых разнообразных терминологических конструкциях предстает эта идея. Например, академик Б.Н. Топорнин предложил использовать понятие «сильное государство», Председатель Конституционного­ Суда РФ, известный специалист в области отечественного конституционного права М.В. Баглай, справедливо возразил, что юридической науке понятие «сильное государство» пока неизвестно, и предположил принадлежность данной категории сложившейся в последнее время практике неадекватной работы государственного аппарата, а руководитель Аппарата Правительства РФ Д.Н. Козак не просто употребил этот термин, но и достаточно легко «навесил» на него предикат «правовое», посетовав при этом на «пренебрежительное отношение к огромному потенциалу, заложенному в сильном правовом государстве»1™. Остальные участники обсуждения (за исключением разве что В.В. Жириновского) либо крайне осторожно, в контексте других вопросов, либо вообще не затронули эту весьма деликатную для истории страны тему.Умеренно-критическую позицию занял академик В.С. Нерсесянц, который перевел (наверное, один из немногих) обсуждение в юридическую (а не политическую!) плоскость и в этой связи напомнил, что положение о сильном государстве выходит за рамки конституционных, что чревато утверждением государства силы, предложил сместить акценты и вести речь о становлении суверенной­ государственности в стране, верховенстве государственной власти и конституционно-правовой законности. «Антитезой «государству силы» является «государство права» (правовое государство)», - пишет наиболее известный представитель либертарно-цивилитарного направления в отечественной юриспруденции. Так что попытки одних «очистить» государство от права, а других «отделить» право от государства, к большому сожалению, более заботят современных правоведов, чем обозначившиеся в последние годы у немногих авторов приоритеты в исследовании национальных основ государства и права.Широкое распространение (в различных профессиональных сообществах и на обыденном уровне) представлений о «сильном государстве», равно как и укорененность преимущественно позитивистских схем в сфере научного и профессионального правопонимания, наверное, весьма поспешно объявлять ошибочными, случайными или «порочными» тенденциями в отечественной правовой и политической науке. Эти феномены просто не могут быть оторваны от конституирующих их социальных практик, поэтому и рассматривать их следует только в контексте доминирующего стиля юридического и­ политического мышления, способа политико-правовой деятельности и характера социальных отношений, а не с позиций каких бы то ни было, пусть даже самых благих и привлекательных ценностно-целевых (самодостаточных) абсолютов. Вероятно, подобный анализ привлекает не только своей телеологи- цеской ценностью (выявление действительных оснований и перспектив конкретной правовой реальности), но и своей операциональноетъю, так как «связывает» концептуальные построения и эмпирически наблюдаемые правовые, политические и экономические явления (практики, события, процессы и др.), сообразует мысль о предмете и предмет мысли, придавая одинаковое значение обеим сторонам научного исследования.В этом (методологическом) ключе вспоминается статья профессора К.Д. Бернса, опубликованная им в начале 30-х годов. «Смыслом горизонта» (или смысловым горизонтом. - А.М., В.П.) назвал К.Д. Бернс принцип, следуя которому любой исследователь сталкивается с предопределенностью мысли, являющейся для нее одновременно опорой и ограничением: у каждой цивилизации есть свои пределы знания - восприятий, реакций, чувств и идей, точно так же, как и пределы развития тех или иных общественных и государственных­ институтов, форм и систем. «­Опыт любого момента имеет свой горизонт... К опыту каждого человека может быть добавлен опыт других людей, живущих в его время или живших прежде, и таким образом общий мир опыта, больший, чем мир собственных наблюдений одного человека, может быть пережит каждым человеком. Однако каким бы обширным ни был общий мир, у него также есть свой горизонт; и на этом горизонте всегда появляется новый опыт...».Вероятно, в данном направлении, по пути выявления цивилизационных пределов собственного государственно-правового опыта, впрочем, как и устойчивых мнемонических структур российского юридико-политического дискурса, предстоит двигаться отечественной гуманитарии.Пока же основные тенденции развития политико-правового дискурса на рубеже веков могут быть представлены достаточно схематично:Во второй половине 90-х годов в результате перехода от идеократической модели национальной юридической науки к ее поли(амби-)валентному бытию устанавливается дискурсивный консенсус, основанный на относительной неустойчивости, открытости системы взглядов, концепций, теорий. Идеологическая ангажированность и политические фобии постепенно уступают место согласованию позиций, основанному на профессиональной компетентности, толерантности и интеллектуальной честности. «Свободным является общество, в котором все традиции имеют равные права и равный доступ к центрам власти... установить равноправие традиций не только справедливо, но и в высшей степени полезно», -удачно заметил Пол Фейер- абенд в работе с весьма характерным названием «Наука в свободном обществе».Межкультурный диалог, столкновение традиций, сложная игра правовых и политических заимствований и «преемственностей», отсутствие единой доктрины развития отечественного государства и права в XXI в., очевидно, поддерживают «дуэль» аргументов, являющихся скорее продуктом саморазвития (самовоспроизводства) российской цивилизации, чем неким результатом «чистого» правового мышления исследователей. Постепенное преодоление ограниченности юридической науки, компилятивности и изолированности ведет к обретению теоретической самости нашего государственно-правового знания, инициирует неподдельный интерес фундаментального правоведения к философским, методологическим и научным достижениям ХХ в.Затянувшаяся « акинезия » (нарушение двигательной функции) и заидеологизированные ориентиры отечественной юридической науки привели ее к утрате смысловых связей с национальными политическими и правовыми практиками, спецификой социального уклада и, как следствие, значительно подорвали необходимый для дальнейшего значимого развития методологический ресурс.­ Поэтому в современной познавательной ситуации поиск методологий, позволяющих действительно обновить концептуальный аппарат и методы политико-правовых исследований соразмерно целям и задачам развития страны в условиях кризиса законности и правопорядка, в итоге и задает перспективы, определяет наметившийся парадигмалъный сдвиг российской юриспруденции.Развитие правовой науки инициирует процесс ассимиляции в ней новых эмпирических объектов и знаний, формирующихся в ходе постоянного развития национальной государственно-правовой действительности, что и предполагает не только методологическое обновление юридического познания, но и необходимое ему предшествующее совершенствование (пересмотр) самих оснований данной научной деятельности. Речь идет о теоретических процедурах, правилах, с помощью которых в науку вводятся новые теоретические знания. Именно в основании правовой науки формируются критерии оценки получаемых результатов, определяются предметы и объекты изучения, задается юридическая онтология.В современном отечественном политико-правовом дискурсе следует отметить и положительные, с точки зрения сохранения фундаментальности правовых исследований, явления. Многие работы­ последних лет (С.С. Алексеева, П.П. Баранова, В.А. Бачинина, Л.А. Лукашевой, Л.С. Мамута, В.С. Нерсесянца, А.И. Овчинникова, В.П. Сальникова, В.Н. Синюкова, В.М. Сырых и др.) не ограничиваются анализом тех или иных феноменов из области социально-правового опыта, т.е. не сводят онтологические представления о явлениях до класссического натуралистического вопроса: «Что же это на самом деле?», но стремятся к распредмечиванию соответствующих представлений и понятий, в которых эти феномены фиксируются и тем самым отвечают на другой вопрос: «Как следует это мыслить?». Это особенно показательно и значимо в контексте уже отмеченного выше компаративистского (диалогического) пространства, учитывая, «­что формулировка опыта, содержащегося в пределах интеллектуального горизонта эпохи и общества, определяется не столько событиями и желаниями людей, сколько базовыми понятиями, которыми они располагают для анализа и описания своих переживаний ради собственного понимания... Каждое общество встречает новую идею, располагая своими собственными понятиями, своим собственным молчаливо подразумеваемым, фундаментальным способом видения; другими словами, своими собственными вопросами, своим особым любопытством».Разворачивание теоретического слоя в государственно-правовой сфере, таким образом, пробуждает далеко не праздный интерес к проблеме правового мышления, свойственного отечественному дискурсивному пространству (юридической науке и практике).Развитие российской политико-правовой мысли 90-х годов, несомненно, переживает период становления «малопонятного» для данного типа традиционных цивилизаций и, в принципе, крайне редко в них встречаемого открытого «дискурсивного сообщества» (М. Фуко), по природе своей свободного от всякого рода предрассудков и корпоративных ангажементов (насколько это вообще возможно для коммуникативной практики обсуждения и обоснования таких социальных абсолютов, каковыми являются право и государство). Наверное, методолог М. Фуко назвал бы подобную стадию антидоктриналъной, так как, по его мнению, именно доктрина, стремление к утверждению которой все-таки характерно (по национальной инерции) для некоторых современных исследователей, «связывает индивидов с некоторыми вполне определенными типами высказываний и тем самым накладывает запрет на все остальные, стремится к распространению, и отдельные индивиды, число которых может быть сколь угодно большим, определяют свою сопричастность как раз через обобществление одного и того же корпуса дискурсов».В современной юридической науке вполне отчетливо вырисовывается доктринальная поляризация двух методологических направлений: классического и неклассического. Эти два направления проявляют себя в дискуссии по поводу соотношения нормативного понимания права и широкого подхода к праву, который более правильно было бы назвать «социокультурным пониманием права». В научной литературе иногда нормативный подход называют традиционным, в то время как те концепции права, которые вовлекают в орбиту исследования сущности права современные философско-методологические идеи (герменевтики, феноменологии, постструктурализма и т.п.), а также рассматривают и анализируют право посредством не только формально-догматического, но и культурологического, этнологического, антропологического, социологического понятийного аппарата и методологического инструментария, относят к нетрадиционным подходам.Пользуясь такой классификацией, можно было бы работу авторов отнести к нетрадиционным исследованиям, так как авторы используют достижения современной социальной философии и философии науки для выявления социокультурных­ оснований самобытного понимания права в русской этнонациональной традиции. Именно такой подход позволяет учитывать в понятии права национальные, этнокультурные, мировоззренческие ценности, идеалы и представления, что необходимо для анализа повседневной реальности, национальных правовых традиций, для выявления культурно-исторических особенностей развития отечественной государственности и правовой системы, для адекватной оценки стремления реформаторов (прошлого и настоящего) к глубинным цивилизационным переменам (смене ценностей, идеалов и т.п.) в России.Однако мы, напротив, возразили бы И.Ю. Козлихину и назвали те исследования, в рамках которых право мыслится широко, выражаясь современной терминологией, «традиционными» для русской правовой мысли, а к «нетрадиционным» отнесли бы работы теоретиков права, отстаивающих нормативное правопонимание, продуцируемое чисто формальным, аналитическим стилем правового мышления. Право в трудах наиболее выдающихся русских правоведов И.А. Ильина, Н.Н. Алексеева, П.И. Новгород- цева, И.В. Михайловского, А.С. Ященко, Е.Н. Трубецкого, Л.А. Тихомирова и многих других всегда мыслилось в неразрывном единстве с духовно-нравственными­ ценностями, национальным правосознанием, общественным идеалом русского народа, православной верой.В период господства марксистской идеологической доктрины произошла перемена в отечественной науке: от традиционного для русской правовой мысли целостного восприятия политики, права, нравственности и веры к позитивистскому отрицанию вопросов об абсолютных ценностях в праве, о его высшем смысле и назначении. Поэтому именно к традиционным для русского правоведения, на наш взгляд, следует отнести труды современных авторов, пытающихся преодолеть ограниченность позитивистского подхода с помощью новых философско- правовых концепций. Признание плюралистичности юридического мировоззрения, фиксация фундаментальной роли культурно-исторических традиций в развитии правовой системы, осознание самобытности русской правовой культуры, выделение и обоснование духовно-нравственных, социокультурных факторов правопонимания и правового мышления прослеживается во многих новейших государственно-правовых исследованиях. К таким исследованиям следует, по нашему мнению, отнести и работу А.Ю. Мордовцева и В.В. Попова.Новый взгляд на методологию права и правового мышления можно назвать социокультурной­ парадигмой, так как в этом случае подчеркивается главный ее образец решения научных «головоломок», выражаясь терминологией Т. Куна. Этот образец заключается в признании социокультурного фактора в качестве если не ключевого, то одного из ключевых, и в процессах познания права, являющихся скорее его осмыслением, а не естественнонаучным отражением, и в стандартах научной, теоретико-правовой рациональности. Последнее получает свое воплощение в переориентации правовой проблематики с изучения логико-методологических проблем на исследование смысложизненных, ментальных, мировоззренческих основ правовой жизни общества. Признание кризиса западного рационального типа правосознания и поиск выхода из методологического тупика позитивизма происходит через возврат на позиции ценностной рациональности, посредством создания и обоснования новых моделей правовой жизни общества, гармонично встроенных в нравственноидеологический и социокультурный контекст. Поэтому авторы через понятие «правовой менталитет» пытаются еще раз ­События последнего десятилетия с новой силой инициировали дискуссию сторонников западных образцов государственности и права и сторонников собственного пути в формировании политической и правовой системы российского общества. Мощнейшим аргументом в пользу самобытного пути правового, политического, экономического развития является менталитет нашего народа. И в данной работе этот аргумент представлен методологически корректно.Менталитет должен быть контекстом в исследовании той среды, в которой происходит формирование любого социального института. Без знания особенностей менталитета невозможно составить адекватное представление о содержании того или иного института и его социокультурных основаниях. Правовой менталитет должен быть контекстом интерпретации правовых институтов в сравнительной юриспруденции. Можно сказать, это характер народа, его «органический дух», выражаясь языком исторической школы права. Однако не все исследователи правового менталитета, в отличие от авторов, выдерживают методологически корректную позицию.В современной научной литературе проблема менталитета русского народа подвергается постоянному обсуждению. Встречаются отдельные философские, психологические­ исследования, в которых содержится интересный материал и для характеристики правового менталитета. Однако следует помнить, что состояние современного правосознания и менталитет - совершенно разные параметры социальной жизни (менталитет следует изучать в исторической перспективе), что философы и психологи часто отождествляют правосознание и законосознание, а также рассматривают право с позиции западноевропейского пра- вопонимания, через призму его понятий. Этим отличаются и работы некоторых юристов, исследующих правовой менталитет, а также истоки современного правосознания и правовой культуры россиян.В качестве примера приведем одну из работ, принадлежащих перу отечественных авторов. Так, Р.С. Байниязов в лучших традициях российской интеллигенции, отличающейся склонностью к «самобичеванию» и порицанию своего с одновременным «уважением ко всему европейскому », выносит приговор правовому менталитету россиян, якобы отличающемуся «небрежным, отрицательным отношением к праву», «юридическим нигилизмом», «непониманием фундаментальных ценностей правового бытия» и т.д., предлагая в качестве спасения заблудших русских душ индивидуализм­ как прививку от «коллективистских», «антииндивидуалистических импульсов и тенденций» , якобы ведущих к правовому нигилизму. Автор не замечает противоречия в своих же суждениях, когда в одном месте говорит о том, что «каждая национальная правовая система, обладает только ей присущим правовым менталитетом, правосознанием, стилем юридического мышления», иными словами, своим пониманием права, а в другом критикует за несоответствие западноевропейскому правопониманию, с его «подлинно» правовыми параметрами.Исследователи подобного плана уровень «цивилизованности» русского народа измеряют по некоей универсально-ценностной системе измерения «отсталости», как того требует идеология глобализма, скрывающаяся за идеалами гуманизма и общечеловеческих ценностей. Конечно же, образцом этой мерки служила и служит западная цивилизация. Менталитет западного мира, идеал западного образа жизни стал у многих авторов единственно истинным мерилом, пригодным для переоценки исторического прошлого нашей страны и ее будущего.Думается, современная общественно-политическая мысль уже выявила основные проблемы глобализации европейских­ экономических, правовых и политических представлений, навязывание которых иным народам стало основным стилем международной политики Запада. Отчетливо понимая, что привитие американо-европейских либеральных правовых стандартов, не соответствующих не только российской правовой культуре и истории, но и явно не соответствующих сложившейся ситуации в стране, в которой идет криминальная война (от рук преступников ежегодно погибает около 30 тысяч человек), влечет за собой дальнейшую деградацию государственного порядка, последний тем не менее продолжает всеми способами навязывать его России, полагая тем самым ускорить процесс государственного разложения и облегчить себе доступ к энергоресурсам.На наш взгляд, методологически корректной является та позиция, которая исходит из следующей логической связки: если менталитет представляет собой нечто константное, то надо не пытаться его разрушить или изменить путем доведения «до ума», до единственно правильного правового идеала, а надо пытаться развивать в нем то положительное, благодаря чему сохраняется носитель этого уникального менталитета - народ и его самобытность. Ведь именно в подчеркивании некоторой своеобразной, характерной­ константы, присутствующей в правовой истории народа, и заключается значимость выделения правового менталитета в качестве категории права. Критически анализировать один менталитет, один смысл права за счет другого некорректно, хотя бы по причине отсутствия универсального критерия оценки.Исследователи придерживаются именно такой позиции, обращая внимание на то, что ментальность каждого народа порождает свое самобытное правопонимание, свой смысл права. Авторы показывают, что российский правовой менталитет иной по отношению к западному, следовательно, иными должны быть стратегии развития государства, иным должен быть собственный путь к осуществлению общественного идеала посредством права. А оценивать его как «недоразвитый» - в высшей степени некорректно.Полагаю, что предлагаемое исследование является существенным вкладом в развитие цивилизационного подхода к праву, так как изучение политико-правового опыта собственного народа через субъективные образы оказывается значительно более продуктивным, чем анализ своего права через призму закономерностей, понятий и концепций, возникших в рамках определенной культурно-исторической общности - европейских народов и потому непригодных­ для объяснения государственно-правовых явлений российской цивилизации. Надеемся, что его кропотливый и многолетний труд будет еще одним шагом вперед в изучении самобытности российской государственности и правовой культуры, сохранении ее ценностно-нормативной, культурной идентичности, что так необходимо в современном глобализирующемся мире.А. Я. Овчинниковдоктор юридических наук, профессорСамое лучшее в новом то, что отвечает старому устремлению.Поль ВалериВВЕДЕНИЕОдна из наиболее сложных проблем, решаемых сегодня правовой и политической науками, - природа, направленность и последствия начавшихся в начале 90-х годов ХХ в. политико-правовых трансформаций, приведших к изменению содержания структурных элементов российской государственности. После 14-15 лет институционального хаоса, постоянной угрозы (социально-экономических, политических, юридических и др.) существованию постсоветской России в качестве суверенного государства, явившихся следствием отсутствия у властных элит не только концепции реформирования, но даже более или менее ясных представлений о ходе, последствиях и сроках проводимых изменений во всех сферах жизни общества, начало XXI в. воспринимается­ как время, благоприятствующее осмыслению судьбы страны, ее прошлого, настоящего и будущего, период взвешенной оценки многих событий новейшей истории, эпоха возвращения «к себе» на новом витке национального развития.Глобализация, либерализация, вестернизация и противостоящий последним консервативный и неоевразий- ский проекты политико-правовой институционализации на постсоветском пространстве, противоборство центробежных и центростремительных сил в отечественном государственном устройстве, необходимость сохранения уникального этнокультурного ландшафта России и др. предполагают изменение существовавшей ранее парадигмы правовых исследований, в которых национальное измерение права, как правило, выводилось «заскобки», игнори-ровалось и подменялось либо его общефункциональными характеристиками, либо выводами о наличии «непреодолимой силы» неких общих для всех времен и народов закономерностей, обусловливающих модернизацию российской политико-правовой реальности.Правда, стоит отметить, что некоторые современные правоведы, философы и политологи (их количество крайне невелико) в последние годы все же начали духовное освоение российской государственно-правовой­ действительности. В работах П.П. Баранова, А.М. Величко, А.Г. Дугина, А.А. Королькова, Т.В. Кашаниной, А.Н. Кольева, В.Я. Лю- башица, В.В. Момотова, А.И. Овчинникова, В.Н. Синюкова, С.О. Шаляпина, О.И. Цыбулевской и др. представлен анализ различных аспектов политико-правовой институционализации русской национальной идентичности.Есть авторы, которые также обращаются к тем или иным элементам российской правовой культуры, в частности правовому менталитету. Однако их рассуждения достаточно часто имеют весьма поверхностный, не соответствующий сложному и далеко не однозначному пониманию данного феномена характер. Как правило, такие исследователи недооценивают устойчивость национального правового менталитета - структуры социального бытия, способствующей преемственности в процессах становления основных юридических и политических институтов. Считается, что для решения насущных задач государственного или муниципального строительства его можно и нужно изменить. «­Разумеется, никакая, даже самая совершенная конституция не создаст нового общества в России. Для этого нужно прежде всего кардинально (выделено нами. - А.М., В.П.) изменить российский менталитет... Нужно на иных началах преобразовать менталитет властвующей политической и экономической элиты, всего политического «класса», бизнесменов...».Реформаторское «лихолетье» на рубеже веков, очередная, полная оптимизма и веры в светлое европейское завтра попытка вестернизации нашего образа жизни, достаточно быстро сменившаяся разочарованием не только большинства населения, но и ряда самих архитекторов российских реформ, обнажили много проблем в сфере права и политики.Как и в предшествующие потуги быстрых и радикальных изменений в стране (петровские реформы, деятельность Александра II, Временного правительства и др.), основным парадоксом существующего правопорядка остается несоответствие, очевидный разрыв между издаваемыми и вполне западными (по крайней мере очень похожими) по содержанию и направленности юридическими предписаниями и поведением, мышлением большинства населения. Новые законы нередко остаются на бумаге, реальные же практики развиваются так, как если бы этих норм не было.Многие, казалось бы, полезные и взвешенные проекты для российского общества оказались слишком смелыми, так и не привели к ожидаемым (позитивным) результатам. Периодические всплески различных по рангу и масштабам деятельности - от Президента РФ и палат Федерального Собрания до инициатив отдельных представителей депутатского истеблишмента,­ губернаторского и «мэрского» корпуса страны - руководителей относительно «скорейшего наведения порядка в государстве», установления «сильной власти» или «диктатуры закона» на деле только еще раз демонстрируют деградацию обыденного и профессионального правосознания. Более того, в последнее время исследователи правовых, политических и социально-экономических процессов в современной России, вскрывая сущность происходящих явлений, останавливают свое внимание на проблеме неправовых практик, широкое распространение и укоренение которых несомненно оказывается одним из важнейших препятствий к реализации либерально-правового сценария трансформации российского общества.Подобная ситуация, естественно, не может остаться незамеченной, не отразиться должным образом на Доктринальном уровне отечественной правовой системы, содержании и специфике юридических концепций. Юридическая наука наконец-то должна возвысить свой голос.Весьма затянувшийся спор между позитивистами и убежденными сторонниками естественно-правовой теории пра- вопонимания при всей его эпистемологической важности для решения проблем национальной правовой действительности уже­ малопродуктивен. Рассуждения на уровне общих, претендующих на универсальность схем, остаются в стороне от юридической и политической конкретики, не схватывают и не раскрывают сути метаморфоз, происходящих буквально на наших глазах в отечественной государственно-правовой жизни. Видимо, настало время (многие современные юристы и авторы, принадлежащие к традициям правоведения «серебряного века», это прекрасно понимают) для поворота отечественного правоведения в сторону всестороннего, комплексного анализа российских правовых и политических реалий.Как представляется, первый этап - сравнения и заимствования юридико-политических институтов и форм - процесса смены акцентуации нашей правовой науки практически завершился. Увлечение идеями сравнительного правоведения (А как у них? А как у нас?), стремление к быстрому импортированию позитивного (преимущественно западного) опыта организации властно-правового пространства и «вживлению» его базовых компонентов в отечественный государственный уклад не прошло бесследно, несомненно, дало свои результаты. Прежде всего, обнаружилась явная недостаточность «игры с явлениями и формами» без обращения к их сущности, работа­ со многими производными при явном игнорировании глубинных, на первый взгляд надежно сокрытых факторов национального мира. В этом увлеченном копировании иной правовой и политической жизни, образа жизни и стиля мышления вопрос, а может ли Россия..., еще не звучит. С другой стороны, подобное развитие событий не только неизбежно, объективно, но и просто необходимо. Известно, что, занимаясь, как нам кажется, познанием чужого опыта, мы на самом деле заняты познанием себя, и это единственный вопрос, который нас действительно интересует: постперестроечные юридическая и политическая теория и практика в погоне за некими «прогрессивными» началами вовлекаются (возможно, сами того не желая) в межкультурный диалог - основу движения национального государства и права. В последнем, словно по М. Бахтину, российская юридическая и политическая реальность стремится выразить себя через другой государственно-правовой уклад, однако (это как раз нуждается в обстоятельном и непредвзятом исследовании) остается при своем.Второй период - обращение к рассмотрению культур- цивилизационных и генетических аспектов собственного юридического мира - органически вырастает из успехов и неудач первого.­ События второй половины 90-х, очевидные просчеты реформаторов оказываются катализатором, стимулируют постепенное изменение взгляда на природу права вообще и специфику российского юридико-политического бытия в частности. Имплицитно возникает вопрос и об обновлении теоретико-методологических принципов правопознания. ­обратить внимание на известную методологическую пластичность понятия «правовой менталитет», так как именно последняя открывает для правоведа новые возможности познания, несомненные эвристические перспективы. Обращает на себя внимание и то, что занимающиеся данной проблемой отечественные исследователи (юристы, историки, философы, психологи и др.) чаще всего избегают жестких формулировок (явных дефиниций) в отношении данной категории. Однако в известной «размытости» понятия следует усматривать не только его уязвимость, но и определенное преимущество. Многочисленные попытки проигнорировать трудноуловимую природу правового (политического) менталитета, «не заметить» его, по сути, неисчерпаемой многоуровневости и разноплановости, ввести в какие-то фиксированные рамки, на наш взгляд, так и не увенчались успехом. Однако вряд ли стоит соглашаться и с весьма «пессимистичной» позицией Ф. Грауса, который полагает, что ввиду отсутствия четких контуров ментальность вообще невозможно описать достаточно предметно, ее можно лишь «тестировать» , «считывать» по внешним формам проявления. При такой постановке вопроса любое исследование феномена­ национальной правовой ментальности будет иметь исключительно прикладной, вспомогательный характер, служить для решения других политико-юридических проблем. Но можно ли явление, коренящееся в глубинах государственно-правовой реальности, так или иначе выступающее в качестве глубинного (духовного) уровня ее структур, просто автоматически вывести за рамки фундаментальных исследований, в принципе лишить даже самой возможности их проведения? Речь, видимо, должна идти о другом, а именно о представлении общего плана (архитектоники) правового менталитета, выявлении его основных структур, определении их места («глубины залегания») и роли, характера взаимодействия и способов экспликации (истолкования, распознавания и т.п.). В методологическом плане последнее означает не что иное, как намеренный уход от гиперболизации психологической сущности юридического менталитета (ментальности) в пользу обстоятельного изучения его социокультурной природы через построение многомерной модели.Полагать же, что в российской юридической (впрочем, как и в исторической, политической и др.) науке имеется теория правовой ментальности, конечно, пока преждевременно. В специальной литературе можно обнаружить­ лишь некоторые идеи и подходы. Хотя уже достаточно очевидно, что современная доктрина отечественного правового менталитета «нуждается в систематическом исследовании своих многочисленных, в том числе специальных юридических, этнокультурных и конкретно социологических измерений».Однако прежде чем начинать какое-либо систематическое исследование, а тем более исследование национальной правовой ментальности, следует определиться в используемых терминах и в первую очередь в соотношении категорий «правовой менталитет» и «правовая ментальность». Большинство авторов (отечественных и зарубежных) считают, что данные понятия синонимичны, хотя менталитет происходит от немецкого «Mentalitat», а ментальность - термин французской «Новой истории» - от «mentalite» (который, по мнению отечественного психолога В. Шкуратова, в последние годы все-таки усиленно заменяется немецким вариантом). Историки Е.Ю. Зубкова и А.И. Куприянов термины «менталитет» и «ментальность» рассматривают как варианты русской транскрипции французского слова «mentalite», и полагают, что «нарождающаяся дискуссия о соотношении­ «менталитета» и «ментальности» окажется еще менее плодотворной, чем былые изыскания в области «просвещения» и «просветительства».Однако в современной литературе встречаются и иные мнения. Например, Л.В. Акопов и М.Б. Смоленский предлагают «развести» правовую ментальность л.ичностииее правовой менталитет. «­В первом случае речь может идти о глубинном понимании корней правовой автономии личности в смысле ее духовно-правовых и интеллектуальноправовых истоков (возможностей). Во втором случае в качестве правового менталитета, по-видимому, следует понимать реальный уровень развитости правосознания и правовой культуры, присущий определенному индивиду, социальной группе и иной общности людей. Правовой менталитет связывается с правовой ментальностью через реальные, конкретные личности посредством и благодаря их деятельности ».Е.А. Ануфриев и Л.В. Лесная представляют свое видение проблемы: «Суть этого соотношения в следующем: в отличие от менталитета под ментальностью следует понимать частичное, аспектное проявление менталитета не столько в умонастроении субъекта, сколько в его деятельности, связанной или вытекающей из менталитета. Поэтому в обычной жизни чаще всего приходится иметь дело с ментальностью, нежели с менталитетом, хотя для теоретического анализа важнее последний».Из приведенных постулатов видно стремление авторов подойти к рассмотрению соотношения понятий «правовой менталитет» и «правовая ментальность» разнопланово. Их выводы интересны и не лишены теоретической и методологической оригинальности. Тем не менее заметим, что подобное различение нуждается в более подробном обосновании. Видимо,Видимо, речь должна идти о явной близости, единой понятийной связке, но не синонимичности данных категорий. Прежде всего, стоит указать на смысловой нюанс лингвистического порядка, а именно на то, что в русском языке слова на -ость обозначают, как правило, родовые качества или свойства, воплощающиеся в целом ряде находящихся в постоянном развитии (во времени или в пространстве) феноменов, явлений. Можно говорить (особенно в скрупулезном теоретическом исследовании проблемы) о первичном, основополагающем характере понятия «правовой менталитет» и вторичном, производном термина «правовая ментальность». Далее уместно предположить, что «правовой менталитет» - это результат ряда научных обобщений более высокого уровня, «правоментальность» же представляет со??ой некоторую диалектическую конкретизацию, результат хорошо известного в методологии гуманитарных исследований движения от абстрактного к конкретному, от сущности к явлению, т.е. является всегда соотнесенной с вполне реальным коллективным или индивидуальным носителем в качестве одного из его идентификационных признаков, находит свое воплощение в тех или иных его поведенческих актах, реакциях, установках­ и т.п. Однако даже в последнем случае сохраняется общее проблемное поле (так или иначе позволяющее отвлечься, пренебречь подобным разведением столь близких категорий) - создание доктрины отечественной правовой ментальности (менталитета).Более значимо, необходимо в плане понятийного анализа соотнести категории «юридический менталитет» и «правовая культура». Хотя как одно, так и другое понятие в отечественной юридической науке в настоящее время являются дискуссионными и все еще требуют дальнейшего обсуждения, уточнения смысла и значения, ясно, что семантическая сложность и неоднозначность категории «культура», сложность понимания данного термина (известно, что уже к 1793 г. было около 250 попыток дать определение понятия «культура» - от Цицерона до Канта), его непростая «философская судьба» делает введение «юридического менталитета» в сферу правового познания более чем оправданным. Не согласимся и с теми авторами (а их совсем немного), которые утверждают, что структурно и по своему содержанию правовая культура и юридический менталитет совпадают. Утверждать же их синонимию, абсолютное концептуальное совпадение пока­ преждевременно. Более того, сравнительная «молодость» и относительная новизна термина «менталитет» (ментальность) освобождает его от многочисленных смысловых «наслоений», свойственных более «зрелым» категориям, многозначности и беспорядочности в употреблении. Правовая культура, напротив, в отечественном словоупотреблении не лишена «налета» обыденного использования, что часто ведет к приписыванию ей иных, ненаучных значений («культурность», «разумность» и др.). Нерусский и «непонятный» термин «юридический менталитет», очевидно, находится вне такой опасности.Несомненный интерес с точки зрения «проникновения» в ментальное измерение права и государства представляют исходные, постановочные аспекты концепции отечественного правового менталитета, предлагаемые В.Н. Синюковым в работахконфликт, резкое расхождение между требованиями принятого акта и социальными ожиданиями членов общества, основанными на устоявшихся социально-юридических ценностях, установках, правовых чувствах, представлениях и претензиях индивидов;- чтобы «овладеть» массовым сознанием, закон должен преодолеть тот «порог» сопротивления, который часто воздвигается на пути его реализации именно отечественной правовой ментальностью, ее кризисным (с точки зрения современных политико-правовых реалий) состоянием, противоречивыми интересами различных социальных слоев и групп, а для этого важно обретение как законодателем, так и правоприменителем ясного представления обо всем многообразииментальных особенностей адресатов нормативно-правовых актов, их юридических и политических стереотипов;- к числу факторов «ментального порядка», способных оказывать негативное воздействие на процессы реализации законов (в различных ее формах), относится и весьма специфическое общественное мнение. В российском миропонимании исторически сложилась ситуация (подтверждаемая многими событиями отечественной истории, особенно в переломные ее моменты) явного преобладания обыденного уровня­ правосознания, на котором общественное мнение чаще всего складывается под влиянием слухов, особого понимания процессов, событий, тенденций общественного развития. Данная «традиция» неизменна и сейчас - обыденный уровень массового правосознания в современных условиях содержит значительную долю стихийности и иллюзорности . Поэтому стремительное развитие социально-правовых реалий, либеральная модель реформирования отечественной государственности неизбежно наталкивается на устоявшиеся стереотипы и догмы национального правового макроменталитета.Крайней формой деформированного правового поведения личностй, вызванного (кроме всего прочего) неприятием, отторжением действующих нормативно-правовых предписаний, является конформистско-маргинальное поведение по типу «толпы». Опасность этого феномена не только в реальном или потенциальном разрушении законности и правопорядка, но и в возможности становления и укрепления так называемой юридической (точнее псевдо- юридической) охлократии, когда сбрасываются нормы и принципы ассоциированного мышления и поведения. К наиболее значимым факторам, тормозящим реализацию законов, следует также отнести и довольно быструю трансформацию­ поведенческих навыков, возникновение «мега- фонного права» и т.п.Следует отметить и нарастающий интерес современных отечественных ученых-юристов ко многим из вышеизложенных проблем. Так, в той или иной степени данные вопросы исследуются Ю.А. Тихомировым, В.Н. Синюковым, М.С. Гринбергом, Ю.А. Дмитриевым, Л.А. Сыровацкой, Н.С. Малеиным, В.Н. Кудрявцевым, А.И. Бобылевым и др. Однако за редким исключением при их решении (например в работах В.Н. Синюкова) используются положения и методологические принципы концепции политикоправового менталитета, но даже если и выдвигается ряд аргументов, связанных с особенностями отечественного правосознания и правовой культуры, то чаще всего в рамках традиционной для российской (советской) юридической науки позитивистской доктрины, элиминирующей глубинные слои, архетипы и этнокультурные аспекты национальной политико-правовой действительности. И причины этого теоретико-методологического «казуса» - в традициях российского правоведения и всей гуманитарной сферы последних десятилетий (некоторые из них уже рассматривались выше).Очевидно, что для решения прикладных вопросов (подобных только что рассмотренным) правовой науки­ следует определиться с теоретическими проблемами российской правовой ментальности, хотя бы через ее феноменологический анализ, найти вполне определенную, методологически выверенную, корректную позицию, придающую требуемую (принципом научности!) строгость дальнейшим рассуждениям. Последнее означает не что иное, как создание концептуальных оснований и адекватного категориального аппарата изучения российской ментальности вконтексте проблематики формирования национального правового государства и правовой системы.Однако это одна сторона проблемы - «внутренняя», а есть еще и другая - «внешняя». Последняя также находится в поле зрения некоторых отечественных правоведов. Например, Т.В. Кашанина, исследуя вопросы возникновения российского государства, выделяет ряд (подлежащих дальнейшему обсуждению) особенностей национального политико-правового менталитета: «­Задумаемся, откуда у русского народа такая страсть к распространению своей государственности и государственно-правового опыта развития (кстати, далеко не всегда и не во всем лучшего)?.. За многие годы существования русского народа у него сложился свой менталитет... Грубо менталитет русского народа можно обозначить так: его интересуют в большей мере глобальные проблемы бытия, чем приземленные задачи повседневной жизни. Он склонен обращать свое внимание, тратить силы и средства на то, что находится за пределами его дома, именно там наводить порядок. То же, что творится внутри собственного дома - дело второстепенное. Но энергия не беспредельна и, уходя вовне, ее мало остается для решения внутренних дел. Вот почему Россию постоянно сотрясают бури, вот почему она постоянно не обустроена» .Глава 2АРХИТЕКТОНИКА ПРАВОВОГО МЕНТАЛИТЕТА2.1. Право в пространстве культурыДля того чтобы ориентироваться в какой-либо сфере, следует исходить из ощущений, отчетливых или хотя бы «смутных» представлений о реальности этой сферы. Реальность, данная человеку в ощущениях и представлениях, - это, с одной стороны, основа, некая априорная сущность, первоначало ее теоретического описания и практического опыта, а с другой - определенный результат вовлеченности субъекта в соответству??щие социальные практики. Подобно тому, как концепции психологической или экономической реальности, представленные, например 3. Фрейдом, К.Г. Юнгом, К. Марксом или Дж. Кейнси, помогают или, по крайней мере, помогли на определенном историческом этапе индивиду и обществу найти оптимальные решения своих проблем, концепция правовой реальности, т.е. представления о природе, социокультурных, экономических и иных основаниях, развитии сложного мира права, безусловно, помогают ориентироваться в нем и философу права, и юристу-практику, и студенту, и любому гражданину, так или иначе «обитающему» в конкретном правовом и политическом пространстве. Видимо, перефразируя известное суждение Аврелия­ Августина о времени, Е.В. Спек- торский подчеркивал: «­Юристам кажется, что они знают, с какой реальностью они имеют дело, только до тех пор, пока их об этом не спросят. Если же их спросят, то им уже приходится или самим спрашивать и недоумевать, или же по необходимости решать один из труднейших вопросовтеории познания»



Если Вас интересует помощь в НАПИСАНИИ ИМЕННО ВАШЕЙ РАБОТЫ, по индивидуальным требованиям - возможно заказать помощь в разработке по представленной теме - Инвестиции ... либо схожей. На наши услуги уже будут распространяться бесплатные доработки и сопровождение до защиты в ВУЗе. И само собой разумеется, ваша работа в обязательном порядке будет проверятся на плагиат и гарантированно раннее не публиковаться. Для заказа или оценки стоимости индивидуальной работы пройдите по ссылке и оформите бланк заказа.