МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Астраханский государственный университет»
Допускается к защите
«__» 2016 г.
Зав.кафедрой_______Вострикова Е.О
Бакалаврская работа
Влияние налоговой политики государства на развитие бизнеса в России
Выполнил:
студент гр. ЭН 42
направления «Экономика»
Алексенкова Н.С
___________________
Научный руководитель:
доцент, к.э.н.,
экономической теории
Федорова Е.П
___________________
Нормоконтроль:
инженер кафедры
экономической теории
Макарова Е.А.
_______________
Астрахань 2016
Содержание
Введение3
Глава 1. Основы налоговой политики государства6
1.1. Экономические основы налогообложения6
1.2. Налоги в системе доходов государства, роль налога на прибыль, влияние налоговой политики на бизнес13
1.3. Сущность и виды налоговых политик государства26
Глава 2. Основные направления налоговой политики РФ и их влияние на бизнес в России33
2.1. Анализ поступления налоговых платежей в бюджетную систему РФ33
2.2. Оценка эффективности налоговой политики РФ38
2.3. Основные направления налоговой политики Российской Федерации на 2016 год и на плановый период 2017 и 2018 годов45
Глава 3. Направления оптимизации налогообложения прибыли организаций РФ55
Заключение61
Список использованной литературы64
Приложение 169
Введение
Фискальная политика государства это огромная комплексная система, направленная не только на пополнение федерального бюджета, но и, что из этого следует, улучшение благосостояния страны в целом. Разновидностей налогов множество, и каждая из них имеет свою целевую и предметную направленность.
Федеральные налоги и сборы на сегодняшний день представляют собой неотъемлемую часть государственной казны. Поскольку благодаря им функционируют учреждения некоммерческого характера, социально незащищенные слои населения получают свои выплаты, ну а бульвары наших городов постоянно ухожены и облагорожены. Все это за счет средств налогоплательщиков, которые также ответственно подходят к выплате своих обязательств перед страной.
Действующее законодательство о налогах и сборах регулируется НК РФ, а также Законом РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации», который был утвержден еще в 1991 году и, претерпев некоторые изменения, актуален и по сей день.
Если в первую очередь затрагивать те виды налогов и сборов, которые имеют наиболее весомую долю в казне государства, то вторым по значимости будет сбор на прибыль юридического лица-предпринимателя.
К обязательству перед бюджетом привлекаются как организации, имеющие российскую регистрацию, так и компании-нерезиденты, которые получают прибыль от своей коммерческой деятельности на внутреннем рынке страны. База уплаты пошлины формируется двумя доступными способами:
согласно методу начисления (который в своем исчислении ссылается на совокупный объем отгруженных товаров);
согласно кассовой методике (устанавливается исходя из суммы полученной выручки).
Что касается налоговой периодики, то в качестве номинальной принимается один календарный год, выплачивается же сумма обязательства ежеквартально, допустимы авансовые перечисления. Для документального подтверждения предприниматели обязаны подавать декларации в фискальные органы по месту регистрации.
Актуальность работы обуславливается тем, что специфические особенности и несовершенство российской налоговой системы сыграли основную роль в появлении и распространении схем минимизации налогов в России и массового уклонения от уплаты налогов. Но можно использовать легальные методы ухода от излишнего налогового бремени, применяя налоговое планирование. Этот способ основан на соблюдении налогового законодательства, т.е. на построении системы, позволяющей сочетать маркетинговые и финансовые планы с целью эффективно контролировать и своевременно реагировать на изменения во внешней среде, окружающей организацию, и на внутренние процессы, протекающие в самом предприятии. Многие налогоплательщики не представляют, в чём суть налогового планирования и почему государство вообще даёт налогоплательщику возможность минимизировать налоговые платежи, каковы пределы налогового планирования.
Объект исследования: система налогов РФ.
Предмет исследования: налоговая политика РФ.
Целью выпускной квалификационной работы является исследование и оценка влияния налоговой политики государства на бизнес в России.
Задачи работы:
рассмотреть основы налоговой политики государства;
рассмотреть основные направления налоговой политики РФ и их влияние на бизнес в России.
Научная новизна работы заключается в исследовании перспективных направлений налоговой политики РФ в рамках бюджетного послания.
Теоретической и методологической основой проведения исследования являются нормативно-правовые и законодательные акты, регулирующие налоговые отношения. Основную нормативную базу исследования составляет Налоговый кодекс РФ.
Кроме того, в процессе исследования были использованы источники учебной, научной и периодической литературы по вопросам управления корпоративными финансами и в частности по налоговому планированию, как элементу финансового планирования компании.
Теоретической основой исследования являются работы авторов в области налогообложения, таких как: В.М. Зарипов, А.В. Ильин, А.Н. Кадушин и др.
Методы исследования включают статистические и экономико-математические методы, традиционные методы экономического анализа.
Структура исследования включает введение, две главы и заключение.
Глава 1. Основы налоговой политики государства
1.1. Экономические основы налогообложения
Остановимся, прежде всего, на понятии «налог». В соответствии с п.1ст.8 НК РФ, «под налогом понимается обязательный, индивидуально безвозмездный платеж, взимаемый с организаций и физических лиц в форме отчуждения принадлежащих им на праве собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления денежных средств в целях финансового обеспечения деятельности государства и (или) муниципальных образований».
С точки зрения А.М. Бабич, Л.Н. Павловой, «налог это экономическая категория, выражающая отношения между субъектами экономической деятельности и государством по поводу перераспределения части вновь созданной стоимости. Налог это часть национального дохода, мобилизуемая государством в централизованные фонды денежных средств бюджеты всех уровней бюджетной системы и бюджеты государственных внебюджетных фондов, в виде индивидуально безвозмездных платежей, взимаемых с организаций и физических лиц в форме отчуждения принадлежащих им денежных средств, обусловленная необходимостью обеспечения функционирования государства».
Аналогичное определение налогам дает и А.С. Нешитой «налоги представляют собой часть национального дохода, мобилизуемую во все звенья бюджетной системы».
В.З. Черник трактует налоги, как «обязательные сборы, взимаемые государством с граждан и хозяйствующих субъектов по ставке, установленной государством».
Н.П.Мельникова определяет налог, как «принудительный властный платеж, который необходим государству для выполнения им публичных функций, для удовлетворения общественных потребностей».
Таким образом, можно сказать, что в понятии «налог» заложены различные моменты юридического характера, а именно:
- прерогатива законодательной власти утверждать налоги;
- односторонний характер установления налога;
- налог является индивидуально безвозмездным;
- уплата налога обязанность налогоплательщика, которая не порождает встречной обязанности государства. Еще русский экономист И.М. Кулишер отмечал, что подобно тому, как мы оплачиваем купца за купленные у него товары, адвоката за полученный совет, так мы платим и правительству за его услуги». Правда, обмен налогов на услуги государства осуществляется «на особых основаниях, ибо никто не может отказаться от своего участия в платежах, как он не может отказаться от пользования общей охраной».
В России кроме установленных НК РФ действуют платежи, регулируемые другими законодательными актами и администрируемые соответствующими государственными органами (таможенные пошлины, экологические платежи, взносы во внебюджетные социальные фонды), которые для налогоплательщиков, как и налоги, являются по экономической природе платежами из собственных доходов в пользу государства.
Налоговый платеж форма мобилизации в централизованный фонд государства части прибыли (доходов) налогоплательщиков (юридических и физических лиц), регламентируемая налоговым законодательством государства.
Отличительными признаками налога как объективной экономической категории являются: императивность (обязательность); индивидуальная безвозмездность; законность; уплата в целях финансового обеспечения
деятельности государства; относительная регулярность (периодичность) уплаты.
Исследования в области налогов в развитых зарубежных странах показывают, что теоретические споры ведутся в основном по вопросам, связанным с ролью, которую играют налоги в экономике этих стран. Современное развитие западной экономической мысли характеризуется противостоянием кейнсианской и неоклассической школ, что определило два основных направления в теории государственных финансов. Представители первого направления рассматривают налоги как орудие государственной экономической политики. Их противники считают, что государственное регулирование экономики должно быть ограниченным, а налоги чисто фискальный инструмент.
Учитывая вышеизложенное, представляется необходимым проанализировать содержание трактовок функций налогов на основе позиций таких ученых, как Н.Е. Заяц, Л.А. Дробозина, В.М. Родионова, А.Ю. Казак, Д.Г. Черник, И.А. Майбуров (см. таблицу 1).
Таблица 1
Трактовки функций налогов
Ф.И.О. ученогоФункции налоговПериод с 1992 по 1998 г.1. Родионова В.М.,
профессор1. Фискальная функция формирование бюджетного фонда.
2. Экономическая функция (иногда ее дробят на регулирующую и стимулирующую) государство влияет на воспроизводство, стимулируя или сдерживая его развитие, усиливая или ослабляя накопление капитала, расширяя или уменьшая платежеспособный спрос населения2. Казак А.Ю.,
академик1. Фискальная функция осуществляется образование соответствующих государственных денежных фондов, и создаются необходимые материальные условия для существования государства.
2. Стимулирующая (регулирующая) функция, посредством которой налоги используются в качестве важнейшего финансового регулятора всех перераспределительных процессов в обществе, активно воздействующего на состояние экономической системы3. Дробозина Л.А.,
профессор1. Фискальная функция образуются государственные денежные фонды, т.е. материальные условия для функционирования государства.
2. Регулирующая функция активный участник перераспределительных процессов оказывает серьезное влияние на воспроизводство, стимулируя или сдерживая его темпы, усиливая или ослабляя накопление капитала, расширяя или уменьшая платежный спрос населения4. Заяц Н.Е.,
профессор1. Распределительная функция осуществляется формирование доходной части государственного бюджета, а затем доходы направляются на финансирование различных мероприятий, связанных с реализацией государством своих функций.
2. Контрольная функция оценивается эффективность каждого платежа и налогового режима в целом, выявляется необходимость внесения изменений в налоговую систему и бюджетно-налоговую политику.Период с 1999 г. по настоящее время5. Черник Д.Г.1. Фискальная функция отражает задачу наполнения деньгами казны или, в современном понимании, бюджета государства.
2. Распределительная или социальная функция через налоговую систему государство осуществляет перераспределение финансовых ресурсов, в том числе перетекание денег из производственной сферы в социальную.
3. Регулирующая функция с помощью налоговых методов можно стимулировать или дестимулировать развитие отдельных отраслей и регионов, добиваться желаемых изменений в структуре производства, его размещении.
4. Контрольная функция с помощью налоговой статистики и анализа налоговых деклараций государство владеет информацией об истинном финансовом положении страны, о финансово-хозяйственной деятельности организаций, об источниках доходов юридических и физических лиц.
5. Политическая функция нередко она противоречит фискальной. Это связано с особыми режимами налогообложения для отдельных стран. Последним таким примером является Правительственное соглашение между Россией и Беларусью о взимании косвенных налогов по принципу «страны назначения».
Политическая функция налогов не нова: вспомним князя Олега и его отношения с днепровскими северянами и радимичами; ранее налоги как рычаг политики использовал Гай Юлий Цезарь6. Майбуров И.А.,
профессор1. Фискальная функция (основная) изъятие посредством налогов части доходов организаций и граждан в пользу государственного бюджета с целью создания материальной основы для реализации государством своих функциональных обязанностей.
2. Распределительная (социальная) функция выражает социально-экономическую сущность налога как особого инструмента распределительных отношений, обеспечивает решение ряда социально-экономических задач, находящихся за пределами рыночного саморегулирования.
3. Контрольная функция обеспечение государственного контроля над финансово-хозяйственной деятельностью организаций и граждан, а также над источниками доходов, их легитимностью и направлениями расходов.
4. Регулирующая функция проявляется через комплекс мероприятий в сфере налогообложения, направленных на усиление государственного вмешательства в экономические процессы.
Считается вполне обоснованным предлагаемое А.В. Брызгалиным выделение в регулирующей функции налогов трех подфункций: стимулирующей, дестимулирующей и воспроизводственной
Сравнительный анализ приведенных трактовок функций налога свидетельствует о том, что в числе налоговых функций ученые обычно рассматривают: фискальную, экономическую, регулирующую, стимулирующую, распределительную, контрольную, используя различную компоновку отдельных из них. Как мы видим, большинство ученых придерживаются мнения о многофункциональном проявлении сущности налогов.
Налог, опосредуя экономические отношения между государством и налогоплательщиком, призван обеспечить доходы государства и создать необходимые условия для развития экономики в целом. Соответственно, стимулирующее начало должно быть заложено в фискальной функции налогов, так как денежные фонды (доходы), сформированные в основном за счет налоговых поступлений, предназначены для развития непроизводственной сферы, обеспечения потребностей образования, здравоохранения, культуры и др. Разумное и целевое использование бюджетных ресурсов стимулирует общественный прогресс. Именно в производстве создаются финансовые ресурсы для развития всех сфер непроизводственной и общественной деятельности, поэтому политика государства в области налогов состоит в обеспечении соответствующего объема доходов бюджета не в ущерб развитию производственных сфер. Не налог стимулирует развитие отдельных отраслей народного хозяйства, регулирование осуществляет рынок, где баланс между спросом и предложением создается автоматически и зависит от множества факторов (уровня доходов населения, общего объема рынка и др.). В связи с этим, на наш взгляд, сам по себе налог не обладает стимулирующей функцией.
Фискальная политика целенаправленное манипулирование государственными расходами и налоговыми поступлениями для обеспечения полной занятости, стабильности цен и экономического роста.
Повышение налоговых ставок до определенного момента будет вести к увеличению собранных налогов. Дальнейший рост налогов подрывает стимулы к производственной деятельности (так как большая часть дохода должна быть перечислена в государственный бюджет), тормозит рост научно-технического прогресса, замедляет экономический рост и ведет к уменьшению поступлений налогов в бюджет.
Данная зависимость выражается в Кривой Лаффера.
Рисунок 1. Кривая Лаффера
На уровне размер налоговых ставок оптимален и обеспечивает наибольшее поступление денежных средств в бюджет.
Налоговые поступления возрастают в периоды экономического подъема и сокращаются в периоды спада.
А трансфертные платежи, напротив, сокращаются в периоды экономического роста и увеличиваются в периоды спада.
Дискреционная бюджетно-налоговая политика это целенаправленные мероприятия правительства по изменению государственных расходов, налогов и сальдо государственного бюджета в целях воздействия на объем национального производства, экономический рост, занятость и динамику цен.
Автоматическая фискальная политика предполагает изменение государственных расходов и доходов в ходе циклических колебаний в экономике без принятия специальных решений.
Налоговой ставкой, или средней налоговой ставкой, называют долю собранного налога в стоимости налогооблагаемого объекта. Другими словами, налоговая ставка показывает какую часть стоимости налогоплательщик выплачивает в виде налога.
Американский экономист Артур Лаффер предположил, что между ставкой налога и налоговыми поступлениями существует не линейная, а более сложная связь.
Рисунок 2. Кривая Лаффера
Нелинейная зависимость говорит о том, что после некоторого значения налоговой ставки tоптим. общие налоговые поступления начинают снижаться. При высоких налоговых ставках будут действовать причины, описанные ранее: экономические агенты либо вообще прекращают свою деятельность, либо уходят в теневой сектор. При ставке налога равной 100% вообще нет смысла прилагать какие-либо усилия, поскольку весь доход будет изъят.
Кривая Лаффера представляет собой красивую модель, однако на практике она почти не применима, так как вывести эту кривую применительно к реальной экономике практически невозможно. Не известна также и та критическая точка, после которой налоговые поступления начинают снижаться. Считается, на основании проводившихся эконометрических расчетов, что оптимальная ставка лежит в интервале 35-45%.
Подведем итоги.
Среди экономических рычагов, при помощи которых государство воздействует на рыночную экономику, важное место отводится налогам. В условиях рыночной экономики любое государство широко использует налоговую политику в качестве определенного регулятора воздействия на негативные явления рынка. Налоги, как и вся налоговая система, является мощным инструментом управления экономикой в условиях рынка.
Устанавливая налоги, субъекты и объекты налогообложения, налоговые базы, ставки налогов, льготы и санкции, изменяя условия налогообложения, государство стимулирует предпринимательскую деятельность исходя из общенациональных интересов. От успешного функционирования налоговой системы во многом зависит результативность применяемых экономических решений.
1.2. Налоги в системе доходов государства, роль налога на прибыль, влияние налоговой политики на бизнес
Налоги являются одним из экономических методов управления и обеспечения взаимосвязи общегосударственных интересов с коммерческими интересами предпринимателей, организаций независимо от ведомственной подчиненности, форм собственности и организационно-правовой формы. При помощи налогов регулируется внешнеэкономическая деятельность, включая привлечение иностранных инвестиций, обеспечивается финансирование общественного сектора экономики.
Налоговые платежи подразделяются на прямые и косвенные. Прямыми налогами облагаются непосредственно физические и юридические лица, а также их доходы, косвенными - ресурсы, виды деятельности, товары и услуги. Иными словами, примой налог увязывается непосредственно с характеристиками плательщика, а косвенный - с той деятельностью, которой он занимается.
Типичными примерами прямых налогов являются подоходный налог с физических лиц и налог на прибыль с предприятий. К числу косвенных налогов относятся, в частности, налог на добавленную стоимость, акцизы, регистрационные, лицензионные и иные сборы, налог на рекламу и т.п.
Простейший тип прямого налога - недифференцированная подушная подать, известная в истории многих народов. Однако издавна предпринимались попытки учесть различия в платежеспособности тех, кто вносит прямые налоги. Так, размер подушной подати мог различаться в зависимости от положения плательщика. Кроме того, могла взиматься десятина и иные подобные ей платежи. Ныне прямые налоги почти всегда увязываются с доходом плательщика, будь то заработная плата, гонорар, прибыль и т.д.
Косвенные налоги разнообразнее прямых, поскольку спектр несхожих между собой объектов обложения очень широк. В России и многих зарубежных странах наибольшую роль среди косвенных налогов играет более или менее унифицированный налог на добавленную стоимость (кое-где, например, в США, вместо него применяется налог с продаж), а также акцизы, которыми дифференцированно облагаются отдельные товары и услуги. Высокие акцизы устанавливаются обычно на алкогольные напитки, табачные изделия и предметы роскоши.
В целом ряде стран важнейшим источником средств для общественного сектора выступает прямое налогообложение личных доходов граждан и прибыли предприятий. Это относится, в частности, к Новой Зеландии, Дании, Австралии, Финляндии, Канаде, Японии, Швеции, США, Швейцарии и др. Целевые платежи по социальному страхованию особенно весомы во Франции, Нидерландах, Германии, Италии, Бельгии, тогда как в некоторых других странах социальные нужды в большей степени удовлетворяются за счет бюджетных ассигнований, финансируемых на основе прямых и косвенных налогов, непосредственно не имеющих целевого характера.
Налогообложение разделяется на пропорциональное, прогрессивное и регрессивное.
Налог называется пропорциональным, если он возрастает в той же пропорции, как доход плательщика.
Наряду с пропорциональным широко распространено также прогрессивное налогообложение, при котором доля налога в доходе растет по мере его увеличения.
В то же время некоторые налоги (как правило, косвенные) фактически имеют регрессивный характер; иными словами, в доходах менее обеспеченных групп населения доля этих налогов выше, чем у более обеспеченных. Это происходит в тех случаях, когда, например, акциз устанавливается в виде фиксированной суммы на единицу товара (скажем, на 1 пачку сигарет независимо от сорта и стоимости). Тогда для тех, кто покупает товар более низкого качества (а это характерно для лиц с низкими доходами), доля акциза в расходах оказывается, при прочих равных условиях, выше. Более того, если даже акциз пропорционален цене, но при этом товар, на который он установлен, в большей степени потребляется малообеспеченными, то данный акциз фактически может относиться к числу регрессивных налогов. Во многих странах Запада ныне именно так обстоит дело с налогообложением табачных изделий.
Приведенные примеры помогают понять, что, когда речь идет о пропорциональном, прогрессивном или регрессивном характере косвенного налога, как правило, имеется в виду не формула, с помощью которой налог начисляется по отношению к цене, объему продаж, добавленной стоимости и т.п., а его фактическое соотношение с доходами плательщиков. Так, мы видели, что акциз, начисляемый пропорционально цене товара, способен выступать в качестве регрессивного налога по отношению к доходам. Акциз может быть также прогрессивным налогом, если он устанавливается, например, на ювелирные изделия.
В целом ряде стран важнейшим источником средств для общественного сектора выступает прямое налогообложение личных доходов граждан и прибыли предприятий. Это относится, в частности, к Новой Зеландии, Дании, Австралии, Финляндии, Канаде, Японии, Швеции, США, Швейцарии и др. Целевые платежи по социальному страхованию особенно весомы во Франции, Нидерландах, Германии, Италии, Бельгии, тогда как в некоторых других странах социальные нужды в большей степени удовлетворяются за счет бюджетных ассигнований, финансируемых на основе прямых и косвенных налогов, непосредственно не имеющих целевого характера.
Современная налоговая система России по своему составу соответствует налоговым системам стран с рыночной экономикой. Среди налогов, взимаемых с организаций, особое место занимает налог на прибыль. Он обладает как высокой фискальной значимостью, так и регулирующим потенциалом, что позволяет государству формировать доходную базу федерального и региональных бюджетов, одновременно воздействуя на финансовые интересы хозяйствующих субъектов. Вместе с тем, преимущества регулирующего характера налога на прибыль в российской практике налогообложения реализуются не полностью. Большинство российских экономистов отмечает недостаточную степень реализации возможностей налога на прибыль по стимулированию предпринимательской активности.
За период своего существования налог на прибыль организаций неоднократно подвергался изменениям. Нововведения принципиального характера были внесены в налоговое законодательство с принятием главы 25 «Налог на прибыль организаций» Налогового кодекса РФ (НК РФ). Ученые и практики неоднозначно оценили эту главу НК РФ с точки зрения последствий воздействия нового механизма налогообложения прибыли на предпринимательскую активность. Изменение концепции налога на прибыль лишило, по их мнению, регулирующего начала налогообложение прибыли, что негативно сказывается на предпринимательской активности.
В основе теоретической базы налогообложения прибыли лежит экономическое содержание прибыли. Прибыль является главной движущей силой рыночной экономики, основным мотивом деятельности организаций. Прибыль не только качественный и количественный показатель результатов финансово-хозяйственной деятельности предпринимателя, но и важнейший источник удовлетворения финансовых потребностей как самого предприятия, так и общества в целом.
Налог на прибыль занимает особое место в национальной экономике. С одной стороны, это значительный источник доходов бюджета, а с другой весомый элемент в структуре расходов организаций, поэтому от эффективности администрирования данного налога зависит результативность мер фискального воздействия государства на экономическую активность.
Налог на прибыль является одной из основных современных форм налогового изъятия. Он занимает особое место в налоговых системах, т.к. напрямую уменьшает именно то, что, по определению, является целью предпринимательской деятельности.
Налог на прибыль организаций является тем налогом, с помощью которого государство может наиболее активно воздействовать на развитие экономики. Именно налог на прибыль обладает наибольшим регулирующим воздействием на деятельность хозяйствующих субъектов по сравнению с другими налогами. Благодаря использованию дифференцированных налоговых ставок для отдельных налогоплательщиков и видов доходов, предоставлению целевых льгот (на развитие НИОКР, капитальное строительство, техническое перевооружение, занятость инвалидов, благотворительность), применению ускоренных методов амортизации, налог на прибыль может оперативно воздействовать на деятельность организаций, стимулировать инвестиционные и инновационные процессы в экономике. Посредствам распределения ставки данного налога между уровнями бюджетной системы реализуются региональные аспекты экономической политики государства.
В истории древних государств первыми налогами на предпринимательскую деятельность были пошлины и косвенные сборы с торговцев и купцов. Роль налогов по мере развития государства возрастала.
К концу XVIII в. стало очевидно, что налогообложение не может ограничиваться только подушными, поземельными и косвенными налогами, а должно охватывать и доходы от быстроразвивающихся торговли и промышленности.
В учении о налогах XIX в. начинает господствовать идея подоходного обложения, которая начинает получать повсеместное применение. Первыми на путь налогообложения прибыли предприятий как формы подоходного налогообложения встали Германия и США. В начале XX в. практически все ведущие страны вступили в эпоху корпорационного налогообложения.
Субъектом подоходного налогообложения предпринимателей были акционерные общества, коммандитные общества, товарищества, общества с ограниченной ответственностью. Объектом налога был чистый доход.
Налог на прибыль является одним из основных налогов налоговой системы России. Налог на прибыль - прямой налог. Это означает, что данным налогом облагаются доходы организаций. Теоретически окончательным плательщиком налога на прибыль выступают организации, которые получают эту прибыль. Другими словами, реальным плательщиком налога на прибыль является получатель дохода, т.е. данный налог не перекладывается на конечного потребителя продукции как при косвенном налогообложении.
Налог на прибыль широко применяется в практике налогообложения в странах с рыночной экономикой и играет важную роль в развитии государства. Налог на прибыль позволяет государству активно влиять на экономические процессы, посредством успешного применения налоговых рычагов. Этот налог достаточно эффективно используется при регулировании инвестиционной активности, развитии малого бизнеса, привлечении в страну иностранного капитала путем предоставления государством разных льгот и установления налоговых ставок.
Трудно переоценить роль налога на прибыль как источника дохода бюджета. Опыт налогообложения развитых стран свидетельствует о высокой доли поступлений этого налога в доходах бюджета. В России, как и во всем мире, налог на прибыль является одним из основных доходообразующих налогов.
Сущность налога на прибыль проявляется в его двойном значении: фискальном и регулирующем. Фискальное значение налога заключается в важности данной доходной статьи в бюджете, а регулирующее - в роли налога, как экономического рычага воздействия на экономику.
Авторы Современного экономического словаря налог на прибыль определяют как взимаемый во всех странах с рыночной экономикой налог на доходы юридических лиц, исчисляемый по пропорциональным ставкам на основе налоговых деклараций этих лиц. Объектом налогообложения является валовая прибыль компаний за вычетом отдельных видов расходов, осуществляемых из прибыли и скидок.
Налог на прибыль служит важным инструментом регулирования экономики. Именно налогообложение прибыли позволяет государству широко использовать налоговые методы в регулировании экономики и иметь существенный источник доходов бюджета, эффективно влиять на инвестиционные потоки и процесс наращивания капитала.
Ставка налога на прибыль в Российской Федерации составляет 20 %, т.е. является одним из низких по сравнению с размером ставок на налог в других странах.
В таблице 2 представлен рейтинг некоторых стран по уровню ставок налога на прибыль компаний.
Таблица 2
Рейтинг некоторых стран по уровню ставок налога на прибыль компаний
Франция38,0+3,6Португалия31,5+2,5Германия30,20Испания30,00Швеция22,0-4,3Финляндия20,0-6,0Россия20,00Беларусь18,0-6,0
Рисунок 3. Ставки налога на прибыль в различных странах
Налог на прибыль наряду с налогом на добавленную стоимость является главным составным элементом налоговой системы России и служит инструментом перераспределения национального дохода.
Налог на прибыль это один из самых главных налогов, уплачиваемых всеми предприятиями, которые находятся на территории нашей страны. В кодексе ему посвящена полностью 25 глава. Для его расчета существуют некоторые основные положения. Для начала необходимо знать, кто платит налог на прибыль, а кто является неплательщиком. К плательщикам относятся все без исключения российские компании, а также иностранные, осуществляющие свою деятельность на территории нашей страны, получающие доходы через представительства, и именно от источников РФ.
Налог на прибыль, облеченный в ту или иную форму, существует во всех развитых странах. С помощью данного налога государство реализует не только фискальную функцию, но и в не меньшей мере регулирующую, помогая развиваться именно тем отраслям экономики, в которых нуждается государство. Помимо этого, во многих странах данный налог является одним из самых важных источников пополнения бюджета.
Рассмотрим основные характеристики налога на прибыль, который уплачивается предприятиями в России, в США и в Германии.
В соответствии с Налоговым кодексом РФ налогоплательщиками налога на прибыль в России являются:
1. Российские организации, кроме перешедших на специальные налоговые режимы - УСН, ЕНВД, ЕСХН, а также занимающиеся игорным бизнесом.
2. Иностранные организации, действующие через постоянные представительства в РФ, и (или) получающие доходы от источников в РФ.
Налоговой базой признается денежное выражение прибыли, подлежащей налогообложению. Это денежная величина, определяемая как превышение полученных доходов над учтенными для целей налогообложения расходами. Суммарно определяется налоговая база по хозяйственным операциям, прибыль от которых облагается общей ставкой в размере 20%.Общая налоговая ставка составляет 20%, из них 2% зачисляется в федеральный бюджет, 18% - в бюджеты субъектов РФ. Законами субъектов РФ размер ставки может быть уменьшен для отдельных категорий налогоплательщиков в части сумм налога, подлежащих зачислению в региональные бюджеты. Однако в этом случае размер ставки не может быть ниже 13,5%.
Что же касается корпорационного налога в США (или налог с прибыли корпораций), то он взимается на федеральном уровне и на уровне штатов. Федеральное налогообложение прибылей корпораций в США определяется Разделом 11 Кодекса внутренних доходов. Американские компании платят налоги со всех своих доходов, включая те, которые получены за рубежом за исключением разрешенных законом вычетов (скидок). Скидки делятся на обычные (зарплата; налоги, уплаченные штатам и местным органам власти; налог на социальное обеспечение; рентные платежи; расходы на ремонт и амортизацию; расходы на проведение НИОКР; расходы на рекламу и др.) и специальные (чистые операционные убытки; 85-100% от суммы полученных дивидендов).
Ставка по налогу начинается с 15% приходя к средней величине 35% и зависит от размера полученной прибыли. В США ставка налога поддерживается на этом уровне вот уже два десятилетия, и в ближайшие месяцы изменений не предвидится. Но несмотря на существование официальной ставки налога на прибыль корпораций, доля прибыли многих американских компаний, уходящая на уплату налогов, резко сократилась и в некоторых случаях оказывается равной нулю. Компании могут совершенно законно «оптимизировать» свои налоги, вычитая из облагаемой суммы производственные расходы. Кроме того, в соответствии с американским налоговым законодательством некоторые виды дохода вообще не облагаются налогом.
Согласно результатам исследования, проведенного Организацией экономического сотрудничества и развития, репрезентативная ставка, по которой американские корпорации платят налог с прибыли, составляет в среднем около 24 процентов. Это немного меньше, чем в среднем по ОЭСР - организации, в состав которой входят 34 государства.
Принцип налогового кредита помогает решить вопрос двойного налогообложения в США. В соответствии с ним компании возмещаются налоговые потери, понесенные за рубежом в пределах внутренней американской налоговой ставки.
Для федерального бюджета налог на прибыль служит весьма значимым источником дохода (после индивидуального подоходного налога и налогов с заработной платы).
Стоит отметить, что в Германии под термином «корпорация» имеется в виду юридическое лицо, которое является объединением с явно выраженной самостоятельностью по отношению к своим участникам. Корпорациями в чистом виде являются акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью. Как следствие (в виду ограниченного количества налогоплательщиков), доля данного налога в бюджете незначительна. Объектом налогообложения является прибыль, полученная налогоплательщиками за календарный год. При образовании объекта налогообложения активно используется ускоренная амортизация. В отношении налога с корпораций существует ограниченная и неограниченная налоговая повинность. Неограниченная налоговая повинность распространяется на все доходы тех юридических лиц, дирекция которых или местонахождение располагается на территории ФРГ (юридическое лицо является налоговым резидентом ФРГ). Ограниченную налоговую повинность несут те юридические лица, которые получают доходы в ФРГ, но постоянное представительство имеют за ее пределами. Доход, подлежащий обложению в данном случае, рассчитывается на уровне общества. Немецкие общества подлежат налогообложению по единой ставке в размере 15%, плюс надбавка за солидарность 5,5% от суммы налога. Таким образом, фактическая ставка равна 15,825%.
Существует в Германии проблема двойного налогообложения, которая появляется повсеместно при включении дивидендов, выплачиваемых акционерам из чистого дохода корпораций в облагаемый личный доход физического лица. Данная проблема решена в Германии посредством зачета суммы налога, уплаченного корпорацией при формировании налогооблагаемой базы у акционеров по подоходному налогу.
Проанализировав налог на прибыль в трех странах можно сделать вывод, что наибольшая процентная ставка представлена в США (35%), но стоит отметить, что существует много законных способов обнулить данную ставку или получить скидку. В Германии же среди трех стран ставка меньше, но и данный налог взимается с ограниченного числа предприятий.
Чтобы понять разницу налога на прибыль в различных странах, необходимо также обратить внимание и на законодательные особенности данного налога.
Таблица 3
Особенности законодательства зарубежных стран по налогу на прибыль
Позиция в
налоговом
законодательствеГерманияСШАРоссияТермин «налог на прибыль»Термин «налог на
прибыль» отдельно
не употребляется, так как
корпорационный
налог это его
совокупность с другими
налогами:
а) с промысловым налогом;
б)налогом на прирост капиталаНалог с прибыли корпораций является самостоятельным налогом.Налог на прибыль
организаций
является
самостоятельным
налогомТерриториальное
дифференцированиеНеограниченная налоговая повинность
распространяется на все доходы тех юридических лиц, дирекция которых или местонахождение располагается на территории ФРГ Ограниченную налоговую повинность несут те юридические лица, которые получают доходы в ФРГ, но постоянное представительство имеют за ее пределами.Территориальное
дифференцирование
налога
устанавливается на федеральном уровне в зависимости от развития регионовВозможно только
уменьшение
ставки налога в части,
приходящейся на
территориальный
бюджет, субъектами
РФАмортизацияШирокое использование амортизации для уменьшения
налогооблагаемой базы или
упрощения расчетов:
а)для производственных машин и оборудования разрешено увеличение годовых норм амортизации в 3 раза в первые годы службы;
б)не начисляется амортизация на активы ниже определенной стоимости и сроком предполагаемого использования до 3-х лет;
в) амортизация в целях налогообложения не учитываетсяАмортизация зданий может начисляться только по прямолинейному методу. Для остального
имущества возможно применение метода регрессивного баланса с начальным двукратным списанием при сроке службы до 20 лет и полуторным - при сроке службы свыше 20 лет. По желанию можно переходить на прямолинейный метод для максимизации списания. Ускоренная амортизация определяется тем, что оборудование делится на группыУстановлено 2 способа начисления амортизации, возможности уже:
а)увеличение норм в 3 раза
возможно только для
основных
средств,
предоставленных в лизинг;
б)стоимостной критерий
установлен только в налоговом
учете; срок службы до года;
в) амортизационные отчисления вычитаются из доходаФинансовый и налоговый учетОсобенностью учетной системы Германии является применение двух видов отчетности коммерческой и налоговой, составленной на основе коммерческой отчетности, но измененной в соответствии с налоговыми правилами. Коммерческий вариант может быть составлен в виде баланса результатов и баланса имущества. Распределение статей по отчетным периодам между смежными периодами применяется при составлении только коммерческого баланса результатов и включает отложенное налогообложение.Нет принципиальных различий в финансовом и налоговом учете, объединение их на этапе
отчетности: раскрытие отложенных налоговых
обязательств (налог на прибыль, подлежащий уплате в будущих периодах, отражаемый в активе баланса) и отложенных налоговых активов (налог на прибыль, подлежащий возмещению в будущих периодах, отражаемый в пассиве баланса) с пересчетом при изменении ставками налога, отражением в налоговой декларации и созданием резерваПринципиальные
отличия в финансовом и
налоговом учете,
не позволяющие
объединять их на этапе отчетности; отдельный
учет доходов и расходов для расчета налога на прибыль
Подведем итоги.
Налог на прибыль в России имеет как сходные, так и отличительные черты в сравнении с данным налогом в зарубежных странах. Нашей стране необходимо учитывать опыт иностранных государств для совершенствования налогообложения прибыли, который бы оптимально позволил реализовать фискальную и регулирующую функцию данного налога.
В России наибольшее место в совокупных доходах общественного сектора занимают налог на прибыль, налог на добавленную стоимость, акцизы и платежи в различные внебюджетные фонды. Для федерального бюджета роль важнейшего источника поступлений играет налог на добавленную стоимость. В условиях становления новой налоговой системы доли поступлений из различных источников из года в год существенно менялись. В дальнейшем предполагается стабилизация этих долей, которая, по-видимому, будет сопровождаться некоторым повышением удельного веса налогообложения граждан и соответствующим снижением доли платежей предприятий.
1.3. Сущность и виды налоговых политик государства
Налоговая политика - это сфера деятельности государства по разработке системных условий установления и порядка реализации налоговых отношений, имеющая целью экономическое обеспечение выполнения государственными структурами возложенных на них общественно значимых функций. Налоговая политика отражает объективные закономерности развития экономики, в соответствии с которыми определяются методы распределения и перераспределения национального дохода при помощи налогов. Основные задачи налоговой политики можно сформулировать следующим образом:
нахождение равновесия в процессе одновременной реализации конкурирующих функций налогов;
обеспечение такого уровня налоговых поступлений в бюджетную систему, который был бы достаточен для выполнения расходных обязательств государства;
ограничение возникающих диспропорций в распределении доходов;
стимулирование реализации общественно-значимых целей развития экономики и социальной среды;
нейтрализация рисков, негативно влияющих на экономическую безопасность государства.
Рассматривая место налоговой политики в иерархии методов государственного управления экономикой, следует учитывать ее подчиненное положение по отношению к общеэкономической, финансовой и бюджетной политике, составной частью которых она является. Направления налоговой политики определяются в зависимости от состояния экономики. Однако налоговая политика может самостоятельно воздействовать на производственные отношения, подавляя или развивая их в зависимости от характера реализуемых государством мер.
Содержание налоговой политики делится на стратегические и тактические направления. Стратегия налогообложения обосновывает пути совершенствования налоговой системы и механизма управления последней исходя из приоритетов экономической и социальной политики государства, определяет прогноз вероятных изменений уровня налоговых поступлений с учетом перспектив развития экономики и рыночной конъюнктуры. Тактическое направление предполагает разработку основных форм реализации стратегических задач государства и их практическое воплощение в существующей налоговой системе. Помимо этого предполагается оперативное изменение условий обложения (ставок, льгот, порядка и сроков уплаты и др. элементов налога) в соответствии с необходимыми корректировками экономического курса, проводимого правительством.
Налоговая политика может приобретать различные формы, среди которых многие исследователи выделяют три основных (в зависимости от поставленных государством целей фискального регулирования):
Политика максимальных налогов характеризуется увеличением числа налогов, ростом налоговых ставок, сокращением налоговых льгот. Целью таких мер является наращивание массы налоговых поступлений. Однако жесткие условия налогообложения могут спровоцировать вместо ожидаемого прироста государственных доходов, их сокращение в связи со свертыванием производства и отсутствием заинтересованности в его развитии, а также уклонением от уплаты налогов.
Политика экономического развития предполагает сокращение налогового пресса для предпринимателей при снижении уровня расходов государства, прежде всего социальных программ. Негативным следствием такой политики является то, что сокращение расходов социальной направленности при этом не всегда компенсируется расширением предпринимательской активности.
«Смешанная» политика сочетает в себе предыдущие формы, обеспечивая высокий уровень налогов, направляемых на реализацию социальных гарантий. В качестве недостатка такого подхода можно выделить провокацию инфляционных тенденций.
Рассматривая налоги как средство реализации и поддержки общей социально-экономической политики, А.В. Аронов и В.А. Кашин выделяют две модели налоговой политики: либерально-ограниченную и социально-нагруженную. Первая модель призвана реализовать такие политические приоритеты, как наращивание (восстановление) производства товаров, выход и экспансия на новые внешние рынки, рост доходов населения за счет частной инициативы граждан. Соответственно, в рамках данной модели строго соблюдается предельный уровень налоговых изъятий, предоставляются широкие инвестиционные льготы, ограничено вмешательство государства в хозяйственную деятельность. Это, однако, влечет снижение социальных льгот и гарантий, а позитивными результатами подобной политики признаются стабильность национальной валюты, экспорт труда, ограничение роста внешнего долга. Подобную политику проводят в настоящее время страны Юго-Восточной Азии, Индия, Китай, Бразилия, Мексика и ряд других государств, стремящихся обеспечить интенсивный рост своей экономики.
Вторая модель призвана способствовать реализации таких приоритетных задач, как поддержание потребительского спроса, высокой доли экспорта, экспансии финансового капитала, обеспечение занятости и сокращение неравенства в распределении доходов, проведение структурной политики. Соответственно, инструментами налоговой политики в данной модели будут выступать высокие налоговые ставки, прежде всего по социальным налогам, устранение налоговых препятствий для миграции капиталов, применение НДС. Она характерна для развитых государств, ориентированных на защиту и расширение достигнутого уровня конкурентоспособности национальной экономики и поддерживающих высокий уровень социальных гарантий.
Необходимо отметить условность любого подобного выделения моделей (типов) налоговой политики, поскольку отрицательные свойства каждого из возможных вариантов вынуждают правительства изменять ее направление с учетом комплекса существенных экономических и политических факторов, а нередко и сочетать различные формы с целью получения наиболее приемлемого результата.
Многообразные свойства налогов предопределяют их важное значение в социально-экономических процессах, которое проявляется в воздействии на отношения общественного воспроизводства. Практическая ценность налогов позволяет особо подчеркнуть их фискальную, регулирующую, стимулирующую, социальную и политическую роль.
Таким образом, налоговая политика играет важную роль в развитии общества и его экономической основы. Именно поэтому в России в последние годы уделяется особое внимание выработке взвешенных, научно обоснованных подходов к налогообложению. Среди основных направлений российской налоговой политики можно выделить:
упрощение налоговой системы посредством максимального приближения к соблюдению принципа однократности обложения;
либерализация порядка признания расходов для целей налогообложения прибыли;
усиление внимания к активизации механизмов косвенного обложения;
укрепление экономической роли и фискального значения прямых налогов, прежде всего налогов на доходы и имущество;
стимулирование налоговыми рычагами развития малого бизнеса при параллельном ужесточении условий применения специальных налоговых режимов;
установление дифференцированных норм налога на доходы физических лиц в зависимости от активного либо пассивного характера полученных доходов при резком усилении фискальных интересов к реальным налогам.
Специальные налоговые режимы являются особенностью налоговой системы России, которые представляют собой особый установленный НК РФ порядок исчисления и уплаты налогов и сборов. Указанные налоговые режимы нацелены на создание более благоприятных экономических и финансовых условий функционирования организаций, относящихся к сфере малого и среднего предпринимательства. Они предусматривают освобождение от обязанности по уплате отдельных видов налогов и сборов при соблюдении определённых условий, а также особый порядок определения элементов налогообложения.
Общим для всех специальных налоговых режимов является единый налог, взимание которого не освобождает налогоплательщиков от обязанности уплаты некоторых налогов, которые невозможно либо нецелесообразно заменить единым налогом изза специфики, значимости и особой целевой направленности данных налогов.
В настоящее время организации и предприниматели могут выбирать между следующими налоговыми режимами: общий режим, ЕНВД, УСН, ЕСХН. Есть, конечно же, еще патентная система. Но работать на этом режиме разрешено только предпринимателям, имеющим численность работников не более 15 человек и занимающихся определенными видами деятельности. Общий режим отличается повышенной налоговой нагрузкой, так как не освобождает от уплаты налога на прибыль (НДФЛ), НДС и налога на имущество и сдачи по ним деклараций. Применение ЕСХН связано с ведением несколько специфических видов деятельности. Поэтому УСН и ЕНВД являются основными. Их сравнительная характеристика представлена в приложении 1.
Подведем итоги.
Стимулирующим фактором в развитии малого бизнеса является налоговая политика государства. Суть налоговой политики заключается в поэтапном уменьшении предельных ставок налогов и снижении прогрессивности налогообложения при достаточно узкой налоговой базе и широкой сфере применения налоговых льгот. Уменьшение ставки налогов в зависимости от размеров предприятия является одним из методов налогообложения малых предприятий.
Осуществляемая ныне правительством налоговая политика характеризуется стремлением, прежде всего за счет усиления налогового бремени предприятий решить проблему наполнения бюджета. Такие меры, если и принесут успех, то только в очень ограниченном промежутке времени. В целом же подобная направленность налоговой стратегии представляется неперспективной.
Высокий уровень налогообложения неизбежно вызывает у предприятия стремление переложить тяжесть налогового бремени на конечного потребителя, включив всю сумму налогов в цену товаров. В результате цена производителя (включающая в себя издержки, налоги и минимальную прибыль, остающуюся после уплаты налогов) нередко превышает ту, которую может заплатить покупатель. Следствием увеличения ставок и массы, излагаемых государством налогов фактически всегда является усиление инфляционных тенденций.
Поскольку налоговая политика, характеризуется единством целей, мероприятий и результатов, хотя и относительным, дисбаланс этих управленческих составляющих приводит к ситуации, когда налоги из средства и стимула развития общества становятся его тормозом. Это обстоятельство определяет обязательное рассмотрение вопросов об условиях налогообложения в общеполитических программах. При этом состояние налоговых отношений является индикатором качества государственного управления, мерой оценки достижения поставленных перед обществом целей.
Глава 2. Основные направления налоговой политики РФ и их влияние на бизнес в России
2.1. Анализ поступления налоговых платежей в бюджетную систему РФ
Основу доходной части бюджетов всех уровней составляют налоги. При помощи налогов государство воздействует на экономику. Любое государство широко использует налоговую политику в качестве определенного регулятора воздействия на негативные явления рынка. Налоги, как и вся налоговая система, являются мощным инструментом управления экономикой в условиях рынка.
Налоги играют значительную роль в формировании бюджетов государства, так как с помощью налогов определяются взаимоотношения предпринимателей, предприятий всех форм собственности с государственными и местными бюджетами, с банками, а также с вышестоящими организациями. При помощи налогов регулируется внешнеэкономическая деятельность, включая привлечение иностранных инвестиций, формируется хозрасчетный доход и прибыль предприятия.
В современной России доля налоговых доходов в доходах бюджетов бюджетной системы РФ составляет порядка 80-90%. В свою очередь доходы бюджетов используются для исполнения расходных обязательств
РФ, субъектов РФ и местных самоуправлений. Расходную часть составляют такие разделы как безопасность государства, социальная политика, наука, образование и т.д. Они важны как для государства, так и для общества.
Налоги являются основным источником формирования и финансирования расходных обязательств.
Выполним анализ поступлений налогов в консолидированный бюджет РФ.
Таблица 4
Динамика поступлений налогов в консолидированный бюджет РФ в 2013-2015 гг., млрд. руб.
Показатель2013 г.2014 г.2015 г.Темп роста 2014 г. к 2013 г., %Темп роста 2015 г. к 2014 г., %Налоговые доходы11321,6212606,3413720,35111,3108,8Налог на прибыль организаций2071,672372,842598,85114,5109,5Налог на доходы физических лиц2497,792688,692806,51107,6104,4Налог на добавленную стоимость 1977,092300,682590,08116,4112,6Акцизы958,931010,381020,91105,4101,0Налог на имущество637,40661,72742,72103,8112,2Транспортный налог106,13117,53139,98110,7119,1Земельный налог156,55175,30185,13112,0105,6НДПИ2598,042933,893250,75112,9110,8Государственная пошлина24,5830,0536,50122,2121,5Прочие293,44315,26348,93107,4110,7Источник: #"justify">Таблица 4 позволяет сделать выводы, что налоговые доходы, поступающие в консолидированный бюджет РФ, ежегодно увеличиваются. Так в 2014 г. они увеличились на 11,3%, а в 2015 г. на 8,8%. Увеличение обусловлено увеличением абсолютно всех видов налогов. В 2014 г. наибольший прирост отмечался по налогу на прибыль организаций 14,5%, НДС 16,4%, государственной пошлине 22,2%. В 2015 г. . наибольший прирост отмечался по транспортному налогу 19,1%, государственной пошлине 21,5%. Следует отметить, что государственная пошлина увеличивается по причине ежегодного изменения тарифов.
Проанализируем структуру поступлений налогов в консолидированный бюджет.
Таблица 5
Структура поступлений налогов в консолидированный бюджет РФ в 2013-2015 гг., %
Показатель2013 г.2014 г.2015 г.Динамика 2014 г. к 2013 г., %Динамика 2015 г. к 2014 г., %Налоговые доходы100,0100,0100,0--Налог на прибыль организаций18,318,818,90,50,1Налог на доходы физических лиц22,121,320,5-0,7-0,9Налог на добавленную стоимость 17,518,318,90,80,6Акцизы8,58,07,4-0,5-0,6Налог на имущество5,65,25,4-0,40,2Транспортный налог0,90,91,00,00,1Земельный налог1,41,41,30,00,0НДПИ22,923,323,70,30,4Государственная пошлина0,20,20,30,00,0Прочие2,62,52,5-0,10,0
Рисунок 4. Структура поступлений налогов в консолидированный бюджет РФ в 2013-2015 гг., %
Основной удельный вес в структуре консолидированного бюджета РФ приходится на НДПИ 23,7% в 2015 г. Ежегодно отмечается увеличение его удельного веса.
Значительный удельный вес в структуре консолидированного бюджета РФ приходится на НДФЛ 20,5% в 2015 г. Но, следует отметить, что удельный вес НДФЛ ежегодно снижается по причине экономического кризиса.
Так же значительный удельный вес приходится на налог на прибыль 18,9% и НДС 18,9% в 2015 г. Удельный вес данных видов налогов ежегодно увеличивается.
Проанализируем структуру консолидированного бюджета.
Таблица 6
Структура консолидированного бюджета РФ в 2013-2015 гг.
Показатель2013 г.2014 г.2015 г.Темп роста 2014 г. к 2013 г., %Темп роста 2015 г. к 2014 г., %Налоговые доходы, млрд. руб., в т.ч.11321,6212606,3413720,35111,3108,8 федеральный бюджет5364,026152,476814,48114,7110,8 консолидированные бюджеты субъектов РФ 5957,606453,876905,88108,3107,0Налоговые доходы, %, в т.ч.100,0100,0100,0ДинамикаДинамика федеральный бюджет47,448,849,71,40,9 консолидированные бюджеты субъектов РФ 52,651,250,3-1,4-0,9
Рисунок 5. Динамика доходов бюджетов РФ в 2013-2015 гг.
В 2014 г. отмечается увеличение поступлений в федеральный бюджет на 14,7%, а в 2015 г. на 10,8%. Поступления в консолидированный бюджет РФ в 2014 г. увеличились на 8,3%, а в 2015 г. на 7,0%. Темп прироста доходов федерального бюджета выше темпа прироста доходов консолидированного бюджета.
Рисунок 6. Структура консолидированного бюджета РФ в 2013-2015 гг.
Всего налоги, зачисляемые в федеральный бюджет, составили 49,7% от общей суммы доходов консолидированного бюджета Российской Федерации. Ежегодно отмечается увеличение удельного веса доходов федерального бюджета.
Налоговые доходы являются основными в доходах государственных и местных бюджетов как в Российской Федерации, так и развитых и развивающихся странах.
Основные направления налоговой политики Российской Федерации на 2015 год и на плановый период 2016 и 2017 годов подготовлены в рамках составления проекта федерального бюджета на очередной финансовый год и двухлетний плановый период. В трехлетней перспективе 20152017 годов приоритеты Правительства Российской Федерации в области налоговой политики остаются такими же, как и ранее создание эффективной налоговой системы, обеспечивающей бюджетную устойчивость в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Налоговая политика, с одной стороны, будет направлена на противодействие негативным эффектам экономического кризиса, а с другой стороны на создание условий для восстановления положительных темпов экономического роста. Также, главной целью для Министерства РФ остается создание и функционирование эффективной налоговой системы. Для этого предполагается поиск вариантов и возможностей для повышения доходов бюджетной системы, за счет повышения эффективности администрирования уже существующих налогов, а также путем оптимизации налогообложения в целях стимулирования и расширения предпринимательской деятельности, в первую очередь, инновационной направленности.
Перейдем к оценке эффективности налогового администрирования.
2.2. Оценка эффективности налоговой политики РФ
Для того чтобы получить общее представление о состоянии СМП в России, целесообразно обратиться к статистическим данным, исследовать состояние малого предпринимательства, его структуру и динамику в России на современном этапе в разрезе различных отраслей и видов деятельности. В следующей табл. 7 приведены основные показатели деятельности малых и средних предприятий в 2012-2014 гг.
Таблица 7
Основные показатели деятельности малых и средних предприятий в 2012-2014 гг. по Российской Федерации
ПоказательСредние предприятияМалые предприятия2012 год2013
год2014 год2012 год2013
год2014 годЧисло предприятий (на конец года), тыс.13,813,713,62003,02063,12103,8Среднесписочная численность работников (без внешних совместителей), тыс. человек1719,51630,71674,210755,710775,210789,5Средняя численность внешних совместителей, тыс. человек29,928,527,1639,6627,7954,7Средняя численность работников, выполнявших работы по договорам гражданско-правового характера, тыс. человек46,346,346,2288,6292,9289,7Среднемесячная начисленная заработная плата работников, руб.215372396124012167111794818402,3Оборот предприятий, млрд руб.4710,64717,54942,923463,724781,626392,2Инвестиции в основной капитал, млрд руб. 209,1274,3286,1521,5574,9664,4Внеоборотные активы, млрд руб.1657,21689,71721,319628,563724,168745,1Оборотные активы, млрд руб.3443,93679,14021,918121,161358,862402,1Капитал и резервы, млрд руб.1267,41283,71294,317501,418591,119542,1
Таким образом, из табл.7 видно, что в РФ за 2012-2014 гг. число средних предприятий снизилось с 13,8 тыс. единиц до 13,6 тыс.единиц, а число малых предприятий выросло до 2103,8 тыс.единиц. Оборот средних предприятий вырос с 4710,6 млрд руб. до 4942,9 млрд руб., а у малых предприятий вырос до 26392,2 млрд руб.
В следующей табл. 8 представлена динамика числа предприятий по видам экономической деятельности (на конец года).
Таблица 8
Динамика числа малых и средних предприятий в РФ по видам экономической деятельности за 2012-2014 гг.
ПоказательСредние предприятияМалые предприятия2012 год2013 год2014 год2012 год2013 год2014 годВсего13 76713 68413 5702 003 0382 063 1262 103 799в том числе по видам экономической деятельности:сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство2 6522 5122 37962 49462 60462 714добыча полезных ископаемых2102142187 0527 2427 437обрабатывающие производства3 3823 3463 310191 617195 902200 283производство и распределение электроэнергии, газа и воды33532731912 68912 75212 815строительство1 6111 5641 518231 310241 505256 081оптовая и розничная торговля; ремонт автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий и предметов личного пользования3 1713 3823 607786 971806 770837 067гостиницы и рестораны14312010156 06759 15262 407транспорт и связь615579545129 676136 908144 543операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг1 3111 3141 317408 941418 898429 097образование---6 2056 4056 611здравоохранение и предоставление социальных услуг13113413727 14729 00830 997предоставление прочих коммунальных, социальных и персональных услуг13312511749 41751 53653 746
Данные табл. 8 наглядно свидетельствуют, что отраслевая структура среднего предпринимательства за анализируемый период практически не изменилась. Торговля и обрабатывающие производства явились наиболее предпочтительными для средних предприятий. Это может быть объяснено относительно меньшей потребностью в финансовых, трудовых и других ресурсах и более быстрой отдачей вложенных средств, что достаточно привлекательно для среднего бизнеса. В образовании, транспорте, ЖКХ, здравоохранении функционирует незначительное количество средних предприятий. В таких традиционно высокомонополизированных отраслях, как добывающая промышленность, образование, здравоохранение, ЖКХ и др., малые предприятия занимают сравнительно скромное место.
Таким образом, говорить о том, что рыночная экономика может нормально развиваться без участия СМП нельзя. Развитие предприятий малого бизнеса в России является одним из важных направлений решения экономических и социальных проблем. А важным условием экономического развития государства, стабильности государственного бюджета, социального и материального благополучия граждан выступает устойчивое развитие хозяйствующего сектора, в частности малого предпринимательства.
Налоговое администрирование представляет собой комплекс действий уполномоченных государственных органов и их должностных лиц, направленных на реализацию эффективной налоговой политики государства. Одним из аспектов налогового администрирования является проблема повышения эффективности функционирования налоговых органов, поскольку они играют ведущую роль в формировании бюджета государства, с одной стороны, а с другой - требуют для своей деятельности весьма существенных бюджетных расходов. Недостаточно рациональная организация структуры налоговой службы в целом и ее территориальных подразделений в частности ведет к повышению соответствующих затрат, требует координации их деятельности, сокращает потенциал налоговых органов.
Реализация основных направлений налогового администрирования направлена на построение экономически эффективной налоговой системы, на повышение уровня конкурентоспособности национальной экономики и, соответственно, уровня жизни населения.
Фискальная эффективность (ФЭ) налоговой системы или конкретного налога количественно может быть оценена как отношение абсолютного объема налоговых поступлений к расходам на налоговое администрирование (администрирование конкретного налога):
ФЭ = ОНП / РА,
где ОНП - объем налоговых поступлений (фискальная результативность);
РА - расходы на администрирование (в целом по системе или отдельного налога).
Показатель фискальной эффективности показывает, какой объем фискальных поступлений (в целом по системе или по отдельному налогу) государство получает с единицы израсходованных денежных ресурсов. Понятно, что различные налоги будут иметь разную фискальную эффективность, поскольку они имеют разный фискальный потенциал, а также не могут быть сопоставимы по уровню расходов на текущее администрирование. Высокую фискальную эффективность будут иметь налоги, обладающие высоким фискальным потенциалом, но которые при этом могут администрироваться на основе применения автоматизированных технологий (например, налог на добавленную стоимость, акцизы, земельный и транспортный налоги).
В таблице 9 автором представлен расчет фискальной эффективности налоговой системы РФ за период 2013-2015 гг., исходя из общего объема налоговых поступлений в бюджеты всех уровней и расходов на содержание Федеральной налоговой службы РФ, в соответствии с формулой.
Таблица 9
Показатели фискальной эффективности налоговой системы РФ
ГодНалоговые доходы консолидированного бюджета РФ, млрд руб.Расходы на налоговое администрирование, млрд руб.Фискальная эффективность, р./р.201311321,62114,89998,53201412606,34118,654106,24201513720,35124,544110,16
Фискальная эффективность (показатель фискальной эффективности) получилась достаточно высокой. Нормой считается фискальная эффективность налоговой системы на уровне 60-80 ден. ед./ден. ед. Данный показатель может быть увеличен в результате как повышения собираемости налогов, так и снижения затрат на содержание налоговых органов (однако снижение указанных затрат может повлечь за собой и снижение налоговых поступлений). Соответственно, необходимо вести речь об оптимизации налогового администрирования с точки зрения соотношения затрат на содержание налоговых органов и налоговых поступлений в бюджеты.
Следует отметить, что в разные периоды времени фискальная эффективность налоговой системы или отдельного налога может колебаться в зависимости от изменений макроэкономических условий. Например, в периоды обострения экономического кризиса в результате падения доходов налогоплательщиков из-за уменьшения совокупного спроса происходит ощутимое снижение налоговых поступлений, но при этом затраты на администрирование остаются, как правило, на прежнем уровне. Вследствие этого фискальная эффективность демонстрирует тенденцию к снижению. В такие периоды оценить уровень фискальной эффективности налоговой системы можно методом сравнительного анализа, позволяющего сопоставить динамику налоговых поступлений разных стран с похожими макроэкономическими условиями или динамику поступлений отдельных налогов в рамках налоговой системы страны. При этом необходимо понимать, что абсолютные показатели, рассчитанные без учета реальных процессов развития определенной экономической системы в конкретно-историческом периоде, не будут иметь достаточного аналитического содержания, в том числе и потому, что государство, в отдельных случаях, принимает решения, которые однозначно приводят к снижению фискальной эффективности. Например, введение налоговых льгот приводит к снижению налоговых поступлений, что влечет за собой снижение фискальной эффективности. Но это вовсе не означает, что одновременно снижается и эффективность системы налогового администрирования. Следовательно, мнение о том, что фискальная эффективность является универсальным измерительным инструментом эффективности налогового администрирования, учитывая предложенные соображения, не соответствует действительности. В то же время сделанные обобщения позволяют сформулировать следующий подход к поддержке надлежащего уровня эффективности налогового администрирования:
административные расходы на взыскание налогов должны быть по возможности минимальными;
построение налоговой системы, а также механизм налогового администрирования должны согласовываться с общей идеологией социально-экономической политики государства;
налоговая система должна быть как можно справедливее и эффективнее одновременно, в частности налоговый режим должен обеспечивать обоснованное перераспределение доходов.
Эффективность налоговой системы целесообразно рассматривать в двух аспектах.
Во-первых, следует выделять текущую (тактическую) эффективность, которая отражает взаимообусловленность понесенных затрат и получаемого обществом эффекта. Данный показатель эффективности можно определить как соотношение полученных сумм налогов с затратами по их взиманию. Недостаток данного подхода состоит в том, что не учитываются перспективные экономические и социальные последствия налогообложения.
Во-вторых, следует выделять перспективную (стратегическую) эффективность, которая выражает народнохозяйственный подход, основанный на учете целостного воздействия системы налогообложения на экономическое развитие. Именно это характеризует способность налоговой системы стимулировать решение задач по развитию экономики не только в ближайшем будущем, но и в перспективе. Очевидно, что разумное и обоснованное снижение налогов ведет к росту реального платежеспособного спроса населения и его расходов на приобретение товаров и услуг, к росту доходов предпринимателей, к росту инвестиций и спроса на товары (работы, услуги), что способствует увеличению внутреннего валового продукта, приводя в итоге к росту объема налоговых поступлений.
Функционирование налоговых систем в странах с эффективной рыночной экономикой показывает: их развитие имеет общий алгоритм и направлено на рационализацию (оптимизацию) целей налогообложения, на динамичность налоговых систем и их изменение в соответствии с условиями функционирования экономики. Такие системы обеспечивают рост прямых и обратных взаимосвязей налоговых систем, повышают эффективность производств, способствуют правильному сочетанию тактических и стратегических целей развития налоговых систем, оптимизации соотношения интересов участников рыночных отношений. В уровне налогообложения гарантируется также более полный учет объемов потребления общественных услуг, оказываемых государством различным налогоплательщикам, уровня доходности и платежеспособности субъектов налоговых отношений. Именно эти аспекты во многом определяют качественные характеристики налоговой системы и ее потенциал, который измеряется не столько суммами налоговых поступлений, сколько стимулирующим воздействием налоговой системы на развитие национальной экономики.
Главным направлением развития налоговой системы в России является ее превращение в комплексный механизм формирования эффективной рыночной экономики, способной решать весь комплекс как текущих, так и перспективных социально-экономических задач. Переход современной экономики России на инновационный путь развития требует повышения эффективности функционирования государственного аппарата, государственных учреждений и организаций. Достаточно остро стоит проблема повышения эффективности функционирования налоговых органов, поскольку они играют ведущую роль в формировании бюджета страны, а также требуют для обеспечения своей деятельности весьма существенных государственных расходов.
2.3. Основные направления налоговой политики Российской Федерации на 2016 год и на плановый период 2017 и 2018 годов
22 мая 2015 года Минфин РФ опубликовал Основные направления налоговой политики Российской Федерации на 2016 год и на плановый период 2017 и 2018 годов.
Согласно документу, в течение очередного трехлетнего периода приоритетами Правительства РФ будут:
недопущение увеличения налоговой нагрузки на экономику;
применение мер налогового стимулирования инвестиций;
проведения антикризисных налоговых мер;
дальнейшее повышение эффективности системы налогового администрирования.
Мы проанализировали проект налоговой политики, представленный Министерством Финансов РФ, выделили основные направления и прокомментировали наиболее важные моменты.
Успешной реализации приоритетов налоговой политики РФ на ближайшие 3 года призваны способствовать следующие меры:
1. Меры, направленные на легализацию капиталов и активов, в том числе их возврат в РФ.
а) Добровольное декларирование физическими лицами имущества (счетов и вкладов в банках) и предоставление таким декларантам внушительного объема госгарантий..
б) Налоговая амнистия на возврат капиталов
На наш взгляд, с одной стороны, меры направленные на деофшоризацию российской экономики, позволят исключить возможность использования низконалоговых юрисдикций для получения компаниями, применяющими данные инструменты в целях получения необоснованной налоговой выгоды и преференций, усилить налоговый контроль, обеспечить прозрачность совершаемых экономических операций и внешнеэкономических сделок. С другой стороны, данная мера, на наш взгляд, позволит российским компаниям «выйти из тени» и вернуть капитал в Россию, что даст дополнительный стимул для ее развития и повышения предпринимательской активности.
2. Антикризисные меры.
а) Льготы по налогу на прибыль для организаций для новых производств на своей территории («гринфилды») в пределах общего объема осуществляемых ими капитальных затрат по аналогии с льготами Дальнего Востока.
б) Предусматривается предоставление субъекту РФ права по снижению до 10% ставки налога на прибыль организаций в части, поступающей в бюджет субъекта. Также предусмотрено применение для таких налогоплательщиков ставки по налогу на прибыль организаций 0% в части, поступающей в федеральный бюджет.
в) Повышение порогового значения стоимости амортизируемого имущества вплоть до 80- 100 тыс. рублей, что позволит списывать в затраты стоимость недорогого оборудования единовременно в момент его ввода в эксплуатацию, а не через механизм начисления амортизации.
На наш взгляд, повышение порога амортизируемого имущества является хорошей антикризисной мерой, которая может помочь снизить убытки предприятий, деятельность которых требует наличия оборудования стоимостью от 40 до 80-100 тыс. руб. Чаще это средние, малые и микро предприятия. При этом нужно предусмотреть внебалансовый учет такого имущества.
г) Меры по налоговому стимулированию развития малого предпринимательства через специальные налоговые режимы:
расширение перечня видов деятельности, в отношении которых может применяться патентная система налогообложения;
распространение права на применение 2-летних «налоговых каникул» по упрощенной системе налогообложения и патентной системе налогообложения на деятельность в сфере бытовых услуг;
предоставление субъектам РФ права снижать ставки налога на доходы с 6% до 1% для налогоплательщиков, применяющих «упрощенку», в зависимости от категории налогоплательщиков и видов деятельности;
предоставление права представительным органам муниципальных образований, законодательным органам Москвы, Санкт-Петербурга и Севастополя снижать ставки единого налога на вмененный доход с 15% до 7,5% в зависимости от категорий налогоплательщиков и видов деятельности
д) Патент для самозанятых физических лиц, не имеющих наемных работников.
Такая система по своему замыслу должна позволить этим лицам уплачивать налог и обязательные платежи по страховым взносам по принципу «одного окна» одновременно с регистрацией в качестве самозанятых лиц (возможно, без получения статуса ИП), а также регистрироваться по упрощенной процедуре на срок, за который уплачен соответствующий платеж.
Система необходима также и для того, чтобы избежать привлечения к уголовной и административной ответственности за ведение предпринимательской деятельности без государственной регистрации самозанятыми лицами.
е) Повышение порога по выручке, которая позволяет уплачивать авансовые платежи по налогу на прибыль организаций только по итогам квартала, в 1,2-1,5 раза.
ж) Продление меры, в рамках которой в 2015 году была снижена до 0 минимальная величина процентной ставки по займам между взаимозависимыми лицами, совершаемых внутри России, при выходе за которую необходимо обосновывать рыночный уровень процентной ставки.
з) Введение в законодательство о налогах и сборах понятия займа, направленного на капитализацию дочерних предприятий, при котором такой договор займа, где кредитором выступает российская организация, в налоговых целях рассматривается как инвестиция в дочернее общество, проценты в налоговых целях облагаются как дивиденды, включая предоставление льготы при стратегическом участии.
и) Принятие подобного решения снимет часть проблем как с контролем за трансфертным ценообразованием по внутригрупповым займам, так и с налоговым контролем за «тонкой капитализацией».
к) Применение НДС к авансовым платежам.
На наш взгляд, НДС с авансов от покупателей (и как обратная сторона НДС в авансах поставщикам) в определенной степени «головная боль» бухгалтеров. Так как аванс это любая оплата до отгрузки, даже если отгрузка на день позже, и все в пределах одного налогового периода по НДС. И если не нарушать законодательство, на каждый «рубль», перечисленный авансом продавцу, нужно выписать счет-фактуру на аванс. Потом он зачитывается при отгрузке. Средняя оптовая фирма, торгующая недорогим товаром, должна выписывать до 500 сч-ф в месяц только на аванс.
Решением здесь могло бы быть предоставление права предприятиям начислять (зачитывать) НДС только на увеличение (уменьшение) остатка аванса от покупателя.
Кроме того, нельзя часто менять правила работы с НДС поскольку каждый раз это перестройка бухгалтерских программ (с недоделками, отладкой и т.п.), программ электронной отчетности, обучение персонала, и др. Что мы наблюдали, например, при включении в декларацию по НДС книг покупок и продаж.
В то же время работа без освобождения от НДС (по каким-либо статьям НК РФ) прерогатива среднего и крупного бизнеса. И создавать им дополнительные проблемы не в интересах государства».
л) Упрощение процедуры подтверждения обоснованности освобождения от уплаты акциза при экспорте.
м) Освобождение крупнейших налогоплательщиков от уплаты акцизов по товарам, реализуемым на экспорт, без представления банковских гарантий.
н) Контроль за трансфертным ценообразованием по внутрироссийским сделкам:
увеличение суммового порога, при превышении которого внутрироссийские сделки будут признаваться контролируемыми, с 1 млрд руб. до 2-3 млрд руб. с последующей периодической индексацией в зависимости от уровня инфляции;
введение суммового критерия или иного критерия существенности в целях представления документации или в целях проведения (непроведения) контроля (например, если сумма доходов по сделке (группе сделок) составляет менее 5% от суммы доходов по совершенным за соответствующий календарный год сделкам между сторонами этой сделки (группы сделок), но не превышает 10 млн руб.);
не признание контролируемыми внутрироссийские сделки налогоплательщиков, у которых есть обособленные подразделения, не оказывающие существенного влияния на деятельность налогоплательщика
3. Совершенствование порядка налогообложения НДС.
Предполагается:
распространить на операции, облагаемые по нулевой ставке, общий порядок применения налоговых вычетов по мере постановки приобретенных товаров (работ, услуг) на учет и получения от поставщиков счетов-фактур;
предоставить право на применение заявительного порядка возмещения налогоплательщикам, предоставившим поручительство материнской компании, у которой совокупная сумма НДС, акцизов, налога на прибыль организаций, НДПИ, уплаченная за три календарных года, предшествующие году, в котором подается заявление о применении заявительного порядка, без учета сумм налогов, уплаченных в связи с перемещением товаров через границу РФ и в качестве налогового агента, составляет не менее 10 млрд рублей.
Для обеспечения единообразного толкования норм Кодекса:
требуется установить порядок определения налоговой базы в отношении исчисления НДС при получении авансов в рамках договоров, заключенных в иностранной валюте (условных единицах), оплата по которым производится в рублях;
предлагается установить право налоговых агентов принимать к вычету сумму НДС, перечисленную в составе авансового платежа, по аналогии с налогоплательщиками;
следует уточнить нормы Кодекса, касающиеся вычетов по имущественным правам;
В целях противодействия неправомерному возмещению НДС и занижению налоговой базы предлагается:
установить обязанность при реорганизации восстанавливать НДС по имуществу, передаваемому правопреемнику, не являющемуся налогоплательщиком НДС;
уточнить размер НДС, подлежащего восстановлению покупателем в случае перечисления авансовых платежей;
уточнить порядок определения налоговой базы при реализации имущественных прав на нежилые помещения, кроме гаражей и машино-мест;
установить обязанность налогоплательщика восстанавливать НДС, принятый к вычету по авансовому платежу, в случае если поставка не состоялась в течение определенного времени.
При этом, на наш взгляд, желательно, чтобы «определенное время» устанавливалось не принудительно законодательством, а исходя из вида деятельности и обстоятельств сделки.
4. Меры в части акцизного налогообложения.
а) Индексация ставок акцизов.
На 2016 и 2017 годы предусматривается сохранение размеров ставок акцизов, установленных действующим законодательством о налогах и сборах. На 2018 год предполагается индексация ставок акцизов с учетом ИПЦ, заложенного в Основных параметрах прогноза социально-экономического развития РФна 2016 год и на плановый период 2017-2018 гг. В тоже время отдельные решения по индексации ставок акцизов могут быть приняты с учетом принятия соответствующих решений на уровне государств-членов Таможенного союза о гармонизации ставок акцизов.
б) Порядок исчисления и уплаты акцизов.
В планируемом периоде предлагается внести изменения в Кодекс, предусматривающие:
установление акциза на средние дистилляты при одновременном введении порядка, при котором судовое топливо, направляемое на бункеровку судов, будет реализовываться без акциза;
уточнение действующего порядка освобождения от уплаты авансового платежа акциза по алкогольной и (или) спиртосодержащей продукции в части мер налогового контроля, применяемых в случае неисполнения налогоплательщиками, представившими в налоговые органы банковские гарантии, обязательств по уплате акциза;
выдачу специальных марок налогоплательщикам акциза на алкогольную продукцию только в случае предоставления ими банковской гарантии на уплату соответствующих сумм акциза;
порядок исчисления и уплаты акциза на биоэтанол, используемый для производства моторного биотоплива, согласно которому реализация биоэтанола в данном случае должна осуществляться без акциза.
5. Меры в части налогообложения природных ресурсов:
анализ практики применения НДПИ в отношении драгоценных и полудрагоценных камней и камнесамоцветного сырья с целью изменения существующих в настоящее время подходов к определению основных элементов налогообложения НДПИ при добыче драгоценных камней и камнесамоцветного сырья;
подготовка предложений о приведении положений главы 26 Кодекса в соответствие с нормативной правовой базой в части классификации запасов углеводородного сырья;
проработка возможности определения объектом налогообложения НДПИ при добыче руд четных, цветных, драгоценных и радиоактивных металлов химически чистого металла, содержащегося в добытой руде или в конечной продукции разработки соответствующего месторождения полезных ископаемых;
рассмотрение целесообразности передачи региональным органам власти полномочий по установлению ставок НДПИ и оценке налоговой базы по видам полезных ископаемых, относящимся к общераспространенным полезным ископаемым.
6. Совершенствование налогового администрирования:
а) Введение института предварительного налогового разъяснения (контроля).
б) Расширение перечня информации, не относящейся к налоговой тайне.
в) Совершенствование института консолидированной группы налогоплательщиков как по вопросам формирования группы, так и по вопросам расчета и уплаты ее налоговых обязательств.
7. Борьба с размыванием налоговой базы и выводом прибыли из-под налогообложения.
а) Обеспечение возможности автоматического обмена информацией по финансовым операциям для налоговых целей с иностранными юрисдикциями.
Реализация данной меры позволит в 2018 году осуществить запланированное присоединение РФ к многостороннему соглашению по автоматическому обмену финансовой информацией, предусмотренному Единым стандартом отчетности (ЕСО) по финансовым операциям для налоговых целей, разработанным Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), и начать обмен.
б) Изменение порядка налогообложения корпоративного заимствования (процентных расходов).
в) Совершенствование правил налогообложения прибыли контролируемых иностранных компаний.
Двум последним вопросам посвящена работа в рамках Рабочей группы № 11 по вопросом агрессивного налогового планирования в целях реализации пунктов 3 и 4 Плана BEPS. По результатам окончательной выработки рекомендаций ОЭСР / «Группы двадцати» в отношении ключевых положений будет принято решение о необходимости внесения соответствующих изменений в законодательство Российской Федерации по налогам и сборам.
г) Совершенствование правил налогообложения при трансфертном ценообразовании:
пересмотр требований к раскрытию информации о контролируемых сделках, содержащейся в документации о ценообразовании в целях налогового контроля и в уведомлениях о контролируемых сделках, в том числе с учетом предложений, опубликованных ОЭСР в рамках Плана BEPS;
уточнение порядка применения методов определения цен для целей налогообложения, предусмотренных главой 143 Кодекса;
уточнение условий, при которых внешнеторговые сделки товарами составляющими основные статьи экспорта РФ (нефть и товары, выработанные из нефти, черные металлы, цветные металлы, минеральные удобрения, драгоценные металлы и драгоценные камни), признаются контролируемыми;
уточнение полномочий Федеральной налоговой службы и территориальных налоговых органов при реализации положений раздела V1 Кодекса;
разработка порядка заключения соглашения о ценообразовании в отношении внешнеторговой сделки, хотя бы одна сторона которой является налоговым резидентом иностранного государства, с которым заключен договор (соглашение) об избежании двойного налогообложения, с участием уполномоченного органа исполнительной власти такого иностранного государства.
Анализируя Основные направления налоговой политики РФ до 2018 года, можно сделать вывод, что в целом указанный документ содержит основные неотложные меры, направленные на дальнейшее развитие налогового законодательства, его стабилизацию, а также совершенствование налогового администрирования, что не может не сказаться положительно на развитии бизнеса и предпринимательской инициативы, улучшении инвестиционного климата в России.
В то же время, малому бизнесу все еще не приходится рассчитывать на реальное и ощутимое снижение фискальной нагрузки, поскольку «налоговые каникулы» предлагаются только для тех, кто вновь начал заниматься предпринимательской деятельностью. Что касается среднего и крупного бизнеса, то их также ждет пересмотр налоговых льгот, что может сказаться на реальной налоговой нагрузке.
Глава 3. Направления оптимизации налогообложения прибыли организаций РФ
В отношении налога на прибыль возникает ряд споров, связанных с начислением и уплатой налога. Основными проблемами налогообложения прибыли являются:
неясная формулировка экономической обоснованности и документальной подтвержденности;
в Налоговом Кодексе РФ отсутствует перечень документов обоснованности расходов;
проблема определения периода признания конкретного вида расходов;
в НК РФ не говорится об ошибках и противоречиях, имеющихся в документах.
Для обеспечения бюджетной устойчивости в среднесрочной и долгосрочной перспективе разрабатываются основные направления налоговой политики на плановый период, которая предусматривает необходимость сохранить неизменность налоговой нагрузки по секторам экономики.
Таким образом, введение поправок и уточнений в налоговую систему Российской Федерации значительно снизит ошибки, допускаемые при расчете налога на прибыль, что в целом приведет к результативности применяемых экономических решений.
Существуют как минимум две главные причины, по которым реформирование всей системы налогообложения следует начинать с налога на прибыль. Во-первых, этот налог генерирует порядка 15 % бюджетных доходов; во-вторых, 18 из 20 % поступает именно в региональные бюджеты, и это ключевой момент, поскольку межбюджетные трансферты постоянно растут , что служит важным фактором обеспечения самостоятельности регионов.
Введение прогрессивной системы налогообложения, является идеальным механизмом для российской экономики, поскольку малый бизнес не получит дополнительного налогового бремени (в некоторых ситуациях даже сбросит дополнительные расходы), а крупный бизнес, спокойно с этим справится.
Большая часть российских компаний, а именно компании нефтегазового и высокотехнологичного секторов, готовы к повышению ставки налога на прибыль в комплексе с переходом к прогрессивной системе налогообложения. Это позволит исключить негативное влияние этой меры на малый и средний бизнес.
Снижение предельных эффективных ставок налогообложения прибыли увеличило стимулы бизнеса к декларированию реальной величины прибыли. Ликвидировалась основная часть льгот по налогу на прибыль, но ликвидация льгот компенсировалась разрешением больших амортизационных вычетов и понижением номинальной ставки налога. Все эти изменения привели к росту инвестиций бизнеса.
Действительно, это ляжет на них дополнительным бременем, но, в то же время, направит на более рациональное управление финансовыми потоками, особенно на рынках заимствований. Для государства это огромный плюс, ведь в свете социальной ориентированности бюджетной системы России, постоянного роста межбюджетных трансфертов дополнительные поступления по налогу на прибыль (без дополнительных усилий по налоговому администрированию, что очень важно) помогут реализовать многочисленные государственные программы, и в первую очередь на региональном уровне.
Так же приведем рекомендации для оптимизации налога на прибыль на уровне организаций.
Налоговое планирование оказывает огромное значение на эффективность деятельности компании: позволяет грамотно организовывать налоговый учёт, оптимизируя денежные потоки, управляя затратами и конечным финансовым результатом. При этом оптимизация должна осуществляться таким образом, чтобы она не имела отрицательные последствия на ликвидность и финансовую устойчивость хозяйствующего субъекта.
На оптимизацию налогообложения, в свою очередь, влияют выбранная учётная политика, разработанные схемы сделок и другие элементы планирования.
Однако даже самые чистые методы налогового планирования могут вызывать споры. В связи с этим очень важно учитывать риски при введении той или иной нормы налогового планирования.
На данный момент большое количество предприятий прибегают к противозаконным способам оптимизации налогов. Ведение второй бухгалтерии, использование фирм «однодневок», неприходование выручки и другие подобные меры относятся к нелегальным способам, выходящим за допустимые пределы оптимизации налогообложения.
Под пределами налоговой оптимизации подразумеваются границы разрешённого на законодательном уровне поведения или действий налогоплательщиков, направленных на снижение налоговых платежей. Пределы налоговой оптимизации, границы дозволенного поведения определяются действующим российским законодательством.
Самым важным налогом, за счет которого пополняется казна государства, является налог на прибыль организаций и предприятий. Налог на прибыль - представляет собой основной и неотъемлемый элемент всей налоговой системы любого современного государства. По сути, налог на прибыль - это фиксированный процент от доходов предприятия, который взымается налоговой службой и передается в бюджет страны, откуда полученные средства распределяются на поддержание тех или иных государственных структур, включая пенсионные фонды, обслуживание правительственных объектов, оплату и поддержку служб первой необходимости, больницы и службы скорой помощи, полицейские участки, поддержание государственной армии и на поддержку многих других государственных структур.
В первую очередь необходимо отметить, что под способом оптимизации налогообложения подразумеваются действия налогоплательщика, направленные на уменьшение налоговой базы по одному или нескольким налогам на законных основаниях.
Основными направлениями оптимизации налога на прибыль являются:
обоснование и документальное подтверждение расходов, направленных на получение дохода от реализации продукции, работ, услуг и внереализационного дохода;
обоснование критериев отнесения расходов к текущим, а не к расходам будущих периодов;
осуществление контроля за размером расходов, регулируемых для целей налогообложения прибыли в соответствии с положениями гл.25 НК РФ: представительские, командировочные, страхование работников, имущества и др.;
подписание договоров с покупателями, на тех условиях, что осуществления перехода права собственности будет происходить лишь по мере оплаты;
обоснование отнесения дебиторской задолженности в разряд сомнительных долгов для обеспечения возможности формирования резервов по сомнительным долгам;
рассмотрение возможностей применения ускоренной амортизации, в т. ч. путем приобретения имущества в лизинг.
Рассмотрим следующие способы оптимизации налога на прибыль для снижения нагрузки по налогу.
Во-первых, это оптимизация путём сокращения затрат, не относящихся на расходы.
В Налоговом кодексе чётко определён список расходов, которые не принимаются в качестве расходов и осуществляются только за счёт чистой прибыли. Нет смысла перечислять расходы, которые не учитываются при определении налоговой базы по налогу на прибыль. Их можно посмотреть в ст. 270 НК РФ. В данной статье «Расходы, не учитываемые в целях налогообложения» даётся чёткий список расходов.
Так как перечень неучитываемых расходов определён достаточно строго, то организация может составить вполне чёткую смету уже с учётом сокращения указанных в списке расходов. Однако не исключено, что различные расходы могут вызвать сомнения и вопросы у налоговых органов.
Во-вторых, оптимизация путём переноса убытков на будущее и создание резервов. Организация имеет возможность перенести убытки на будущее, уменьшая таким образом налогооблагаемую базу. Таким образом, налогоплательщик, получивший убыток, подлежащий переносу на будущее, вправе на всю сумму неперенесённого убытка или же на его часть уменьшить налоговую базу за отчётный период текущего года в налоговой декларации.
Создание резерва по сомнительным долгам можно использовать как ещё один инструмент налоговой оптимизации. Это позволит ежеквартально уменьшать налогооблагаемую базу по налогу на прибыль на прибыль. С возникновением таких долгов, налогоплательщик имеет право на создание резерва по сомнительным долгам. При этом в п.3 ст.266 НК РФ говорится о том, что сумма указанного резерва относится к внереализационным расходам и, следовательно, уменьшает налогооблагаемую базу по налогу на прибыль. При этом для того, чтобы создать резерв на всю сумму долга, необходимо, чтобы срок его возникновения превышал 90 дней. Руководствуясь п.4 ст.266 НК РФ заметим, если же срок задолженности составляет от 45 до 90 дней включительно, то можно создать резерв на сумму 50 % долга.
В-четвертых, оптимизация возможна путём использования других компаний. Одним из способов оптимизации может служить реорганизация фирмы путём выделения филиала в отдельную компанию. При этом отделившаяся фирма будет оказывать услуги аутсорсинга реорганизованной фирме.
В-пятых, для оптимизации налогообложения возможно использование лизинга. В чём же его эффективность? Преимущества применения ускоренной амортизации предмета лизинга заключаются в уменьшение налога на прибыль в период действия лизинговой сделки. Это достигается за счёт ускоренной амортизации и отнесения в полном объеме платежей по договору лизинга на себестоимость.
Применение способа ускоренной амортизации приобретённого лизингополучателем имущества позволяет снизить налогооблагаемую базу по налогу на прибыль за счёт увеличения размера амортизационных отчислений предмета лизинга. Указанный эффект достигается в период действия лизинговой сделки. При применении метода ускоренной амортизации необходимо контролировать соотношение общей величины расходов по лизингу и финансового результата деятельности фирмы, так как значительные суммы ускоренной амортизации, начисляемые по предмету лизинга могут привести к убыткам в периоды начисления ускоренной амортизации.
В-шестых, возможна оптимизация налогообложения с использованием агентского договора. Агентские отношения дают возможность не учитывать в доходах свою выручку в полном размере, а лишь в размере агентского вознаграждения. Это связано с тем, что сущность агентского договора заключается в том, что за выполненное поручение агент получает от принципала вознаграждение.
В-седьмых, оптимизация возможна в результате установления посредником для оффшора. Суть в том, что зарегистрированная в офшорной зоне компания выступает собственником товаров, которые от ее имени на территории РФ продает компания. Российская компания имеет доход только в размере комиссионного вознаграждения и всегда может вывести свои средства из оборота. Основная же доля выручки приходится на зарегистрированную в офшорной зоне или в иной более благоприятной для налогообложения зоне. Разница между ставками налога на прибыль в России и в зарубежном офшоре и есть выгода от использования такой схемы. Для этой же цели подойдут компании, зарегистрированные в «низконалоговых» регионах России.
Таким образом, оптимизация налогообложения главным образом зависит от разработанной на предприятии грамотной учетной политики. Прежде чем выбрать тот или иной способ учета, организации необходимо обосновать свой выбор с помощью расчетов налогов, величина которых зависит от альтернативного способа учета, и убедиться в правильности сделанного выбора. Это поможет фирме избежать проблем с налоговыми инспекторами, а также оптимизировать уплачиваемые налоги.
Заключение
Государство может оказывать влияние на экономику, когда имеет определённые средства. Большую часть бюджета страны формируют налоговые сборы с юридических и физических лиц, в том числе налог на прибыль организаций.
На сегодняшний день в системе налогообложения налог на прибыль предприятий и организаций играет важную роль. Налог на прибыль является инструментом перераспределения национального дохода и служит одним из основных источников пополнения федерального бюджета. Если рассматривать структуру доходов бюджета Российской Федерации, то будет видно, что удельный вес налога на прибыль уступает по величине лишь удельному весу налога на добавленную стоимость.
Согласно статье 246 Налогового Кодекса Российской Федерации налогоплательщиками по налогу на прибыль являются: Российские и иностранные организации, которые осуществляют деятельность в РФ или получают доходы от источников в РФ.
Низкий спрос, исходя из невысоких доходов населения, тормозит развитие предприятий. Вместо того чтобы сконцентрировать свой капитал на развитие производства, молодые предприятия вынуждены тратить значительную долю своих средств на государственный контроль и регулирование. Большую часть в этом процессе занимает налог на прибыль с организаций.
Налог на прибыль в данный момент один из самых проблемных налогов. В налоговом кодексе, именно по этому налогу, выявляются множество размытых трактовок и неточностей. То есть проблема расчёта налоговой базы по данному налогу (с предоставляемыми льготами, формированием амортизационной политики и определением налоговой базы по отдельным операциям) является очень весомой и требует определённых доработок.
Важную роль в системе налогообложения прибыли занимает применение льгот. При постоянных поправках, изменениях, сокращениях можно назвать льготы самым нестабильным элементом налоговой системы, поэтому для многих предприятий проблемой является их оптимальное использование. В современном налоговом механизме льготам принадлежит особая роль. Именно поэтому налоговые льготы очень эффективны как для предприятия, так и для экономики в целом.
Так же, большинство предприятий высказывают недовольства по поводу высокой налоговой ставки 20% (2% в федеральный бюджет, 18% - в региональный). Но если рассмотреть изменения, принятые в 2009 году, то будет видно, что государство ведет активную политику по снижению налоговой нагрузки за счёт сокращений поступления доходов в федеральный бюджет: изменение ставки с 24% до 20%. Помимо этого, предусмотрено понижение налоговой ставки в местный бюджет с 18% до 13,5%, что помогает регионам стимулировать отдельные проблемные отрасли.
Исходя из сложной экономической и политической обстановки в стране на конец 2015 года, государство принимает активные меры для стабилизации всех сфер экономики, одна из них налоговый манёвр. Налоговый маневр приведет к сокращению в 2015 году поступлений в бюджет от нефтяной отрасли, главным образом за счет снижения акцизов. Нефтедобывающие компании ждут существенное поэтапное повышение НДПИ: с ныне действующих 775 рублей до 856 рублей в 2016 году и 918 рублей в 2017 году.
Основным источником доходов государства являются налоги, которые необходимы для развития общественного сектора страны. Налог универсальный финансовый регулятор, контролирующий и финансирующий все сферы страны. Налоговая система России, в частности налогообложение прибыли предприятий, ещё не совершенна и нуждается в доработках и улучшениях.
Основные направления совершенствования налогообложения прибыли включают в себя:
снижение налогового бремени;
оптимальное распределение средств между бюджетами разных уровней;
повышение эффективности экономической функции налогов.
Стабильность налоговой системы обеспечивает расширение и совершенствование производства, а так же величину прибыли предприятий, а от предприятий зависит всё общество в целом.
Список использованной литературы
- Налоговый кодекс Российской Федерации. Части первая и вторая. М.: Проспект, 2015. 848 с.
- Федеральный закон «О бухгалтерском учете» от 06.12.2012 N 402ФЗ (в ред. от 04.11.2014) [Электрон. ресурс]// Консультант Плюс. URL: #"justify">, свободный. Загл. с экрана. (Дата обращения 03.12.2015).
- Закон РФ «О налоговых органах в Российской Федерации» от 21.03.91 №9431 (в ред. от 22.05.2003) [Электрон. ресурс]// Консультант Плюс. URL: #"justify">, свободный. Загл. с экрана. (Дата обращения 03.12.2015).
- Закон РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» от 27.12.91 № 21181 (в ред. от 11.11.2003) [Электрон. ресурс]// Консультант Плюс. URL: #"justify">, свободный. Загл. с экрана. (Дата обращения 03.12.2015).
- 23 ПБУ. Сборник положений по бухгалтерскому учету. М.: Проспект, 2013. 160 с.
- Абанин М.А. Специальные налоговые режимы как инструмент налогового планирования. // Хозяйство и право. 2011. №10. С.7686.
- Алеников, А.С. Исторические аспекты процесса формирования налоговой политики в России / А.С. Алеников // Налоговая политика и практика. 2012. № 12.
- Бабанин В.А. Организация налогового планирования в российских компаниях. // Финансовый менеджмент. 2011. №1. С.2033.
- Барулин С.В. Парадоксы российской системы налогообложения / С.В. Барулин, Е.В. Барулина // Финансы и кредит. 2013. № 12. С. 14.
- Берг О.Н. Налоговые вычеты по НДС: актуальные вопросы и спорные ситуации. М.: ГроссМедиа, РОСБУХ, 2013. 232 с.
- Блохин К.М. Технология формирования налогового бюджета организации // Финансовый менеджмент. 2011. №5. С.7484.
- Боброва А.В. О критерии оптимального налогового бремени / А.В.Боброва // Общество и экономика. 2011. №112. С.160175.
- Боброва А.В. Проблемы применения комплексных схем оптимизации налогов // Финансы и кредит. 2011. №8. С.4350.
- Борисов А. Н. Новые принципы определения цен для целей налогообложения. Комментарий к главам 14(1)14(6) части 1 Налогового кодекса РФ; Деловой двор, 2013. 216 c.
- Брызгалин А.В. Методы налоговой оптимизации. / А.В.Брызгалин, В.Р.Берник, В.В.Брызгалин. М.: АналитикаПресс, 2014. 452С.
- Брызгалин А.В. О функциях налогообложения и регулятивном значении налогов в экономике // Налоги, 2009. №1. С.1622.
- Васильева, М.В. Тенденции развития системы государственного финансового менеджмента в России / М.В. Васильева // Финансовый вестник: финансы, налоги, страхование, бухгалтерский учет. 2011. № 11. С. 22 29.
- Гребеник В.В., Кривцов О.Ф. Налоги и налогообложение: Учебнометодические материалы / Сост.: В.В. Гребеник, О.Ф. Кривцов. М.: МИЭМП, 2013. 28 с.
- Евстигнеев Е.Н., Викторова Н.Г., Ткачева Е.Г. Основы налогообложения и налогового права: Вопросы и ответы. Практические задания и решения: учебное пособие. 2е изд. Перераб. и доп. М.: ИНФРАМ, 2015. 223 с.
- Залесский А.Б. Принципы налогообложения предприятий и экономические последствия их применения. // Экономические и математические методы. 2009. №1. С.3955.
- Зарипов В.М. Уменьшение налогов законное и незаконное. // Налоговый вестник. 2011. №2. С.104107.
- Захарьин В. Р. НДС. Новое в законодательстве. М.: ОмегаЛ, 2015. 144 c.
- Злобина Л. А., Стажкова М. М. Практика оптимизации налоговой нагрузки экономического субъекта. М.: Академический Проект, 2013. 112 c.
- Ильин А.В. Налоговая нагрузка в России // Финансы. 2009. №12. С.1419.
- Кадушин А.Н. Насколько посильно налоговое бремя в России // Финансы. 2011. №7. С.1521.
- Киров Е.C. Налоговая нагрузка: проблемы и пути решения // Экономист. 2011. № 5. С.3237.
- Киперман Г.Я. Налоги в рыночной экономике: учебное пособие для вузов. М: Юристъ, 2014. 111 с.
- Кузулгуртова, А.Ш. Особенности государственной налоговой политики в периоды глобальной финансовой нестабильности / А.Ш. Кузулгуртова // Финансы и кредит. 2013. № 4. С. 1417.
- Кыров А. А. Индивидуальный предприниматель. Практическое пособие. М.: Проспект, 2013. 608 c.
- Лукаш Ю. А. Оптимальные налоговые решения для малых предприятий. М.: ГроссМедиа, РОСБУХ, 2015. 328 c.
- Лыкова Л.Н. Проблемы Российской налоговой системы Финансы. 2011. №5. С. 2225
- Мешалкин В. К. Налоговая выгода. Обоснованная и необоснованная. М.: АйСи Групп, 2013. 216 c.
- Налоговая политика. Теория и практика: учеб. для магистрантов / Под ред. И.А. Майбурова. М.: ЮНИТИДАНА, 2015. 519 с.
- Налоговые реформы. Теория и практика: монография / Под ред. И.А. Майбурова, Ю.Б. Иванова. М.: ЮНИТИДАНА, 2015. 640 с.
- Овсянников М.А. Автореферат. Системы налогообложения доходов (прибыли) хозяйствующих субъектов оптоворозничной торговли. 2011. С.20.
- Пансков В.Г. Налоги и налоговая система РФ: учебное пособие для вузов. М.: Финансы и статистика, 2014. 758 с.
- Пансков, В.Г. Налоги и налогообложение: теория и практика: учебник / В.Г. Пансков. М.: Юрайт, 2013. 618 с.
- Погорлецкий А. И. Внешние факторы формирования национальной налоговой политики. СПБ.: Издательство СанктПетербургского университета, 2012. 204 c.
- Сасов К. А. Солидарная ответственность в налоговом праве. М.: Альпина Паблишер, 2015. 208 c.
- Семенихин В.В. Налог на добавленную стоимость. М.: ГроссМедиа, РОСБУХ, 2015. 1088 с.
- Феоктистов И. А. «Упрощенка». Практическое пособие. М.: РОСБУХ, ГроссМедиа, 2012. 208 c.
- Цыгичко А. Н. Нормализация налоговой нагрузки. М.: ИТРК, 2013. 108 c.
- Шевченко, И.В. Концептуальные основы налоговой политики как комплексной экономической категории / И.В. Шевченко, А.С. Алеников // Международный бухгалтерский учет. 2013. № 37. С. 41 51.
- Шевченко, И.В. Оптимальное подоходное налогообложение в России: компромисс между эффективностью и равенством / И.В. Шевченко, А.С, Алеников // Финансы и кредит. 2012. № 46. С. 22.
Приложение 1
Основные характеристики ЕНВД и УСН, их плюсы и минусы
ЕНВД УСН Кто может применять Организации и индивидуальные предприниматели, если одновременно соблюдаются следующие условия:
1) вид деятельности указан в перечне видов деятельности, по которым можно применять УСН на основе патента;
2) деятельность осуществляется в регионе, где введен указанный режим;
3) средняя численность работников не превышает 100 человек;
5) удовлетворяет иным условиям, предъявляемых главой 26.3 НК РФ конкретно к каждому виду деятельности (например, общее количество авто транспортных средств, используемых при перевозке пассажиров и грузов, не более 20)
6) доля участия других компаний в организации не более 25%. Организации и предприниматели, которые удовлетворяют следующим условиям:
1) средняя численность работников не более 100 человек;
2) ведут виды деятельности, в отношении которых не запрещено применение УСН.
Кроме того, для перехода на УСН организацией должны выполняться такие требования:
3) остаточная стоимость ОС и НМА не превышает 100 млн. руб.;
4) Доля доход не превышает законодательно установленный лимит
5. доля участия других компаний в организации не более 25%. Какие налоги и взносы следует уплачивать с доходов и имущества ИП Налог при УСН, НДС при ввозе товаров на таможенную территорию РФ, налог на имущество с объектов, налоговая база по которым определяется как кадастровая стоимость, акцизы, транспортный налог, земельный налог и другие налоги, от уплаты которых организация или ИП не освобождены, страховые взносы на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование ЕНВД, НДС при ввозе товаров на таможенную территорию РФ, налог на имущество с объектов, налоговая база по которым определяется как кадастровая стоимость, акцизы, транспортный налог, земельный налог и другие налоги, от уплаты которых организации или ИП не освобождены, страховые взносы на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование Налоговая ставка по основному налогу 6% если объект налогообложения доходы;
15% если объект налогообложения доходы минус расходы. Регионы вправе снижать ставку «упрощенного» налога с 15 до 5%. 15% Можно ли налоговую базу по основному налогу уменьшить на расходы Уменьшить налоговую базу по налогу при УСН можно только при применении объекта налогообложения доходы минус расходы. При этом учитываться будут не все понесенные расходы, а только те, которые указаны в пункте 1 статьи 346.16 НК РФ ЕНВД не уменьшается на сумму понесенных расходов Нужно ли вести налоговый учет Налоговый учет доходов и расходов нужно вести в специальной Книге учета Налоговый учет не ведется Преимущества 1) Небольшая налоговая нагрузка, не нужно платить НДФЛ с доходов, НДС и налог на имущество (за исключением налога, рассчитываемого исходя из кадастровой стоимости).
2) Небольшое количество представляемых отчетов.
3) Не нужно составлять счета-фактуры и вести налоговые регистры по НДС.
4) В стоимость реализованных товаров и услуг не придется включать НДС, поэтому можно устанавливать меньшие цены, чем при общем режиме.
5) возможность выбирать объект налогообложения: доходы или доходы за минусом расходов 1) Небольшая налоговая нагрузка, не нужно уплачивать НДФЛ с доходов, НДС и налог на имущество (за исключением налога, рассчитываемого исходя из кадастровой стоимости).
2) Небольшое количество представляемых отчетов.
3) Не нужно составлять счета-фактуры и вести налоговые регистры по НДС.
4) В стоимость реализованных товаров и услуг не придется включать НДС, поэтому можно устанавливать меньшие цены, чем при общем режиме.
5) Не нужно вести налоговый учет доходов и расходов
6) Нет необходимости при наличных расчетах применять ККТ Недостатки 1) «Упрощенцы» не платят НДС, поэтому не выставляют покупателям и заказчикам счета-фактуры с выделенной суммой налога. В связи с этим некоторые крупные организации отказываются от сотрудничества.
2) Перечень учитываемых расходов ограничен.
3) «Упрощенцы» с объектом доходы минус расходы в некоторых случаях вынуждены платить минимальный налог
4) Можно потерять право на применение этого режима 1) Сумма ЕНВД не зависит от фактических доходов и расходов.
2) Платить налог нужно даже если деятельность не ведется.
3) Снизить сумму ЕНВД можно только на страховые взносы и выданные работникам пособия, а также с помощью корректирующих коэффициентов.
4) Можно потерять право на применение этого режима
Полное сравнение налоговых режимов
№ п/пПараметры сравненияОРНУСНЕНВДЕСХН1Налоги к уплатеНалог на прибыль организаций
Налог на имущество организаций
Налог на добавленную стоимостьЕдиный налог, уплачиваемый в связи с применением УСНЕдиный налог на вмененный доход Единый сельскохозяйственный налог2.Условия примененияРегистрация ЮЛРегистрация ЮЛ + подача уведомления (ст.346.13 НК РФ)
Форма уведомления (Приложение № 1 к приказу ФНС России от 02.11.2012 № ММВ73/829)Регистрация ЮЛ + подача заявления по форме ЕНВД1 (п.3 ст.346.28 НК РФ)
! Обязательна постановка на учет в качестве плательщика ЕНВД (п. 2 ст.346.28 НК РФ)
Форма заявления (приложение № 1 к приказу ФНС России от 11.12.2012 N ММВ76/941)Регистрация ЮЛ +
подача уведомления
(п.1 и п. 2 ст.346.3 НК РФ)
Форма уведомления
(Приложение № 1 к приказу ФНС России от 28 января 2013 г. N ММВ73/413.Ограничения примененияОграничений нетНе вправе применять УСН:
организации, имеющие филиалы и (или) представительства;
банки;
страховщики;
негосударственные пенсионные фонды;
инвестиционные фонды;
профессиональные участники рынка ценных бумаг;
ломбарды;
организации, занимающиеся игорным бизнесом;
организации, являющиеся участниками соглашений о разделе продукции;
А также организации, у которых:
численность наемных работников > 100 чел.
(п.п.15 п.3 ст.346.12 НК РФ)
доход за год > 60 млн руб.
(п.4 ст.346.13 НК РФ)
стоимость основных средств > 100 млн руб.
(п.п.16 п.3 ст.346.12 НК РФ)
доля участия других организаций > 25%
(п.п.14 п.3 ст.346.12 НК РФ)Применяется в отношении определенных видов деятельности
(п.2 ст.346.26 НК РФ)
! Не применяется в отношении деятельности, осуществляемой в рамках договора простого товарищества (доверительного управления имуществом)
п.2.1 ст.346.26 НК РФ
Не применяется, если численность наемных работников >100 чел.
(п.п.1 п.2.2 ст.346.26 НК РФ)
Доля участия других организаций не > 25%
(п.п.2 п.2.2 ст.346.26 НК РФ)ЕСХН применяют организации, если доля дохода от реализации собственной с/х продукции ≥ 70 %
(п.2 и п.5 ст.346.2 НК РФ)
4.Виды деятельностиБез ограниченийБез ограниченийЗакрытый перечень видов деятельности
(п.2 ст.346.26 НК РФ)Производство, переработка и реализация собственной с/х продукции
(п.2 ст.346.2 НК РФ)5.Объект налогообложенияПо налогу на прибыль организаций:
Прибыль
(ст.247 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
Движимое и недвижимое имущество организации (основные средства)
(п.1 ст.374 НК РФ)
По НДС:
реализация товаров (работ, услуг)
(ст.146 НК РФ)Доходы
(п.1 ст.346.14 НК РФ)Доходы, уменьшенные на величину расходов
(п.1 ст.346.14 НК РФ)Вмененный доход
(п.1 ст.346.29 НК РФ)
Доходы, уменьшенные на величину расходов
(ст.346.4 НК РФ)6.Налоговая базаПо налогу на прибыль организаций:
Денежное выражение прибыли
(ст.274 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
Среднегодовая стоимость имущества
(п.1 ст.275 НК РФ)
По НДС:
зависит от особенностей реализации
(ст.153 НК РФ)Денежное выражение доходов
(п.1 ст.346.18 НК РФ)Денежное выражение доходов, уменьшенных на величину расходов
(п.2 ст.346.18 НК РФ)Величина вмененного дохода
(п.2, 3 и п.10 ст.346.29 НК РФ)Денежное выражение доходов, уменьшенных на величину расходов
(ст.346.6 НК РФ)7.Налоговая ставка (%)По налогу на прибыль организаций:
20%
(ст.284 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
не более 2,2 %
(п.1 ст.380 НК РФ)
По НДС:
0%; 10%; 18%
(п.3 ст.164 НК РФ)6 %
(п.1 ст.346.20 НК РФ)15 %
(п.2 ст.346.20 НК РФ)15 %
(ст.346.31 НК РФ)6 %
(ст.346.8 НК РФ)8.Отчетный периодПо налогу на прибыль организаций:
первый квартал, полугодие, 9 месяцев или 1 мес., 2 мес.,...,9 мес.
(п.2 ст.285 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
первый квартал, полугодие, 9 месяцев
(п.2 ст.379 НК РФ)
По НДС:
нетПервый квартал, полугодие, 9 месяцев
(п.2 ст.346.19 НК РФ)нетПолугодие
(п.2 ст.346.7 НК РФ)9.Уплата авансовых платежей и представление деклараций (расчетов) по итогам отчетных периодовАвансовые платежи уплачиваются:
По налогу на прибыль организаций:
ежеквартально или ежемесячно
(п.2 ст.286 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
ежеквартально
(п.1 ст.383 НК РФ)
По НДС:
не уплачиваются
Представление авансовых расчетов
По налогу на прибыль организаций:
ежеквартально или ежемесячно
(п.3 ст.289 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
ежеквартально
(п.4 ст.382 НК РФ)
По НДС:
нетАвансовые платежи уплачиваются:
Ежеквартально
(абз.2 п.7 ст.346.21 НК РФ)
Авансовые расчеты
не представляютсяАвансовые платежи не уплачиваются:
Авансовые расчеты
не представляютсяАвансовые платежи
уплачиваются за полугодие
(п.2 ст.346.9 НК РФ)
Авансовые расчеты
не представляются
10.Налоговый периодПо налогу на прибыль организаций:
календарный год
(п.1 ст.285 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
календарный год
(п.1 ст.379 НК РФ)
По НДС:
Квартал
(ст.163 НК РФ)Календарный год
(п.1 ст.346.19 НК РФ)Квартал
(ст.346.30 НК РФ)Календарный год
(п.1 ст.346.7 НК РФ)11.Представление налоговой декларации по итогам налогового периодаПо налогу на прибыль организаций:
Представляется по итогам года
(п.3 ст.289 НК РФ)
По налогу на имущество организаций:
Представляется по итогам года
(п.1 ст.386 НК РФ)
По НДС:
Представляется по итогам квартала
(п.5 ст.174 НК РФ)Представляется по итогам года
(п.п.1 п.1 ст.346.23 НК РФ)
Представляется по итогам квартала
(п.3 ст.346.32 НК РФ)
Представляется по итогам года
(п.2 ст.346.10 НК РФ)12.Срок уплаты налогаНалог на прибыль организаций не позднее 28го марта,
(п.1 ст.281 и п.4. ст.289 НК РФ)
Налог на имущество организаций по срокам, установленным законами субъектов РФ
(п.1 ст.383 НК РФ)
НДС
Не позднее 20го числа первого месяца следующего квартала
(п.1 ст.174 НК РФ)не позднее 31 марта года, следующего за налоговым периодом
(абз.1 п.7 ст.346.21 НК РФ)
ЕНВД не позднее 25го числа первого месяца следующего квартала
(п.1 ст.346.32 НК РФ)ЕСХН не позднее 31 марта
(п.5 ст.346.9 НК РФ)13.Ведение бухгалтерского учета и представление бухгалтерской отчетности в налоговый органВедется и представляется 1 раз в год,в соответствии с № 402ФЗ от 06.12.2011
Ведется и представляется 1 раз в год,в соответствии с № 402ФЗ от 06.12.2011Ведется и представляется 1 раз в год,в соответствии с № 402ФЗ от 06.12.2011Ведется и представляется 1 раз в год,в соответствии с № 402ФЗ от 06.12.201114.Налоговый учетВедется на основе регистров налогового и бухгалтерского учетаВедется книга учета доходов и расходов
(ст.346.24 НК РФ)
Форма и порядок заполнения
(приложение № 3,4 к приказу Минфина от 22.10.2012 № 135н)Раздельный учет физических показателей по видам деятельности и системам налогообложения
(п.6 и п.7 ст.346.26 НК РФ) Ведется в полном объеме
! Установлен закрытый перечень учитываемых расходов
(п.2 ст.346.5 НК РФ)! Установлен закрытый перечень учитываемых расходов
(п.1 ст.346.16 НК РФ)15.Льготы и преференцииПо налогу на прибыль организаций:
Законами субъектов РФ могут быть установлены налоговые ставки в бюджет субъектов от 0 % до 18% (абз.4 п.1 ст.284 НК РФ)
По налогу на имущество организаций: Освобождаются от уплаты налога организации по установленному НК РФ перечню
(ст.381 НК РФ)
Также:
Законами субъектов РФ могут быть установлены: налоговые ставки, освобождение от исчисления и уплаты авансовых платежей
и льготы
(п.2 ст.372, п.3 ст.380 и п.6 ст.382 НК РФ)
По НДС:
нет
(ст.164 НК РФ)нетЗаконами субъектов РФ могут быть установлены налоговые ставки от 5 до 15 %
(п.2 ст.346.20 НК РФ)нетнет16.Уменьшение суммы исчисленного налогаПо налогу на прибыль организаций:
Нет
По налогу на имущество организаций:
нет
По НДС:
право уменьшить общую сумму налога на вычеты, установленные ст.171 НК РФНе более чем на 50 % на сумму уплаченных взносов в ПФР, ФСС, ФФОМС
(п.3.1 ст.346.21 НК РФ)нетНе более чем на 50 % на сумму уплаченных взносов в ПФР, ФСС, ФФОМС
(п.2 и 2.1 ст.346.32 НК РФ)нет17.Возможность совмещения с иными режимами налогообложения с ЕНВДс ЕНВД с ОРН, УСН, ЕСХНс ЕНВД18.Переход на иную систему налогообложенияОграничений нетДобровольно: по окончании текущего налогового периода с начала следующего календарного года
(п.6 ст.346.13 НК РФ)
В обязательном порядке:
На ОРН с начала квартала, в котором было утрачено право применения УСН
(п.4 и п.5 ст.346.12 НК РФ)Добровольно: с начала календарного года
(п.1 ст.346.28 НК РФ)
В обязательном порядке:
На ОРН со следующего квартала после утраты права применения ЕНВД
(абз.3 п.3 ст.346.28 НК РФ)Добровольно: с начала календарного года
(п.6 ст.346.3 НК РФ)
В обязательном порядке:
На ОРН с начала налогового периода, в котором было утрачено право применения ЕСХН
(п.4 и п.5 ст.346.3 НК РФ)19.Возврат на данную систему налогообложенияС УСН:
Добровольно:
с начала следующего за годом применения УСН календарного года
(п.6 ст.346.13 НК РФ)
В обязательном порядке:
с начала квартала, в котором было утрачено право применения УСН
(п. 4 и п.5 ст.346.13 НК РФ)
С ЕНВД:
Добровольно:
с начала календарного года добровольно
(п.1 ст.346.28 НК РФ)
В обязательном порядке:
Со следующего квартала после утраты права применения ЕНВД
(абз.3 п.3 ст.346.28 НК РФ)
С ЕСХН:
Добровольно:
с начала календарного года
(п.6 ст.346.3 НК РФ)
В обязательном порядке:
с начала налогового периода, в котором было утрачено право применения ЕСХН
(п.4 и п.5 ст.346.3 НК РФ)Не ранее чем через год после утраты права применения УСН
(п.7 ст.346.13 НК РФ)С начала следующего календарного года
Не ранее чем через год после утраты права применения ЕСХН
(п.7 ст.346.3 НК РФ)20.Применение контрольнокассовой техники (ККТ)Обязательное
(ст.2 №54ФЗ от 22.05.2003)Обязательное
(ст.2 №54ФЗ от 22.05.2003)Необязательное
(п.2.1 ст.2 №54ФЗ от 22.05.2003 и Положение №359 от 06.05.2008)Обязательное
(ст.2 №54ФЗ от 22.05.2003)21.Ответственность за налоговые нарушенияст. 119 НК РФ
ст. 126 НК РФ
ст. 122 НК РФ
ст. 123 НК РФст. 119 НК РФ
ст. 126 НК РФ
ст. 122 НК РФ
ст. 123 НК РФст. 119 НК РФ
ст. 126 НК РФ
ст. 122 НК РФ
ст. 123 НК РФст. 119 НК РФ
ст. 126 НК РФ
ст. 122 НК РФ
ст. 123 НК РФТипологизация политико-правовой ментальности На основании вышеизложенных теоретико-методологических положений и принципов можно перейти к анализу основных проявлений и типов этом же контексте можно говорить и о ментальности классов - господствующего и эксплуатируемого, которые явно обладают весьма трудноуловимой в рефлексии матрицей типизаций и оценок, общей схемой смыслопостроений, определяющей характер (классового) правового и политического мышления, соответствующие поведенческие акты, привычный социальный «отклик» (реакцию представителей определенных классов на те или иные символические, деперсонифицированные образования - право, законы, власть, пенитенциарную систему и др.).При известном отходе от марксистских социальнофилософских постулатов и намеренном отвлечении от идеи о том, что каждый индивид в современном обществе так или иначе является носителем ментальности различных уровней (семьи, корпорации и т.д.), вполне уместно выделять и виды правовой ментальности относительно имеющих место различных социальных страт: «дворянская ментальность», «купеческая ментальность», «крестьянская ментальность » и др. В последние десятилетия все чаще спорят о профессиональном правовом менталитете - ментальности юристов (судейская, милицейская, адвокатская и т.д.), экономистов, врачей, учителей и т.п. Однако существенные черты, качества, принципиально отличающие лиц разных видов занятости и позволяющие в одном и том же социуме и государстве утверждать о действительном различии их мировидения «на профессиональной основе», не всегда удается выделить. С еще большей осторожностью следует утверждать о возможном выходе профессионального юридического менталитета за национальные границы, об объединении на этой основе лиц одной и той же профессии в разных странах. Вообще, к идее унификации правовой ментальности следует относиться максимально взвешенно, с известными теоретическими допущениями и методологическими «оглядками».Опираясь на известные труды зарубежных и отечественных историков, культурологов, политологов (М. Бахтина, М. Блока, Ф. Броделя, А. Гуревича, Л. фон Мизеса, Л. Фев- ра и др.), посвященные особенностям чувств и образа мыслей, «коллективной памяти» людей определенной эпохи (средних веков, Возрождения, Нового времени и др.)» выделяют так называемые историко-эпохальные типы правового менталитета, которые к тому же «привязаны» и к конкретному цивилизационному ареалу, например правовой менталитет европейского Средневековья или ренессансная западноевропейская ментальность и т.д. В явно немногочисленной современной отечественной специальной литературе, в которой встречаются рассуждения относительно природы и видов правовой ментальности, можно обнаружить подходы более высокой степени обобщения. В частности, авторы словаря по философии права В.А. Бачинин и В.П. Сальников предлагают различать ментальность «западного» и «восточного» типов и, видимо, впервые в нашей научной традиции явно формулируют их характерные признаки. В общем, пространство поиска оснований классификации неисчерпаемо, естественно, сопряжено с теми целями, которые исследователь перед собой ставит. Отсюда и стремление ряда авторов (например Г. Хофстеда) выделять «индивидуалистический» и «коллективистский» правовой менталитет, господствующие в «чистом» виде или каким-то образом сочетающиеся (в Японии) в конкретных странах современного мира, «мас- кулинистический» и «феминистический» типы, публичноправовую и частно-правовую ментальность и др.Возвращаясь к специфике отечественной политико-институциональной действительности и учитывая цель и задачи настоящего исследования, остановимся еще на одном основании классификации неоднороден. Он явно имеет сегрегационную природу, в смысле исторически сложившегося разрыва между столичной и провинциальной ментальностью. « Для русского менталитета (в нашем случае правового менталитета. - А.М., В.П.) имеют огромное значение гигантские размеры страны. Благодаря громадным размерам государства, пространственной рассеянности населения, различных укладов, культур, возникает своеобразная историческая инерция, небезразличная к историческим судьбам России. Эта инерция является, если хотите, роком для нашей страны. Скажем, во Франции влияние Парижа на протяжении всей истории, особенно в Новое время, было решающим - страна шла туда, куда шел Париж (кроме, пожалуй, периода Парижской коммуны 1871 г.)». Замечание правомерно и теоретически оправданно. Устойчивый «регионализационный» характер российской политико-правовой культуры (от которого, конечно, в известной степени исследователь может и абстрагироваться) всегда находился в центре внимания знаменитых российских «централизаторов»: от Ивана Калиты до Иосифа Сталина. Однако великий парадокс заключается в том, что увеличение степени централизации власти оказывало обратное влияние на национальную юридическую и политическую ментальность. Хотя внешне усиление центра всегда приводило к единству территорий, но в ментальном измерении часто это оказывалось лишь квазиединством. В качестве примера достаточно вспомнить вечные противоречия между Москвой и регионами, во многом порожденные и (что удивительно!) поддерживаемые самим центром. Первичный источник, исторический «первотолчок» здесь-это ничем не ограниченная централизаторская политика Москвы, а затем ее особый статус в качестве политико-правового и культурного центра и, как следствие, столичная харизма. Более того, в плане народного юридико-государственного мировидения « в русской истории передача статуса столицы от Москвы Петербургу, как это ни парадоксально, - факт малопримечательный, маловыразительный и почти никак не отразившийся на ментальности Москвы (...) Отдельная и хорошо знакомая тема - «Москва - Третий Рим». Невозможно представить Петербург в тоге «Третьего Рима». Дело не в утерянном средневековье, а в менталитете, заявленном и явленном в его истории», - пишет М. Уваров.В итоге в едином национальном духовном пространстве сложилось два политических и юридических центра, два разновеликих ментальных полюса: столица - провинция.Данная бинарная конструкция оказа??ась настолько устойчивой, что спокойно пережила самые разные (часто трагические) повороты отечественной истории. Конечно же, можно выделить множество причин и предпосылок, определяющих и сохраняющих такое положение дел, например, сосредоточение в столице огромных интеллектуальных, информационных (центральные СМИ, архивы, библиотеки) и материальных ресурсов, уникальная возможность незначительной части московского электората оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций политический фон, и т.д. Эти факторы действительно имеют место и, что называется, «лежат на поверхности», но есть и глубинные, скрытые основания для столично-провинциальной дифференциации и идентификации российского менталитета и правового самосознания. Это, прежде всего, принципиально различная правовая и политическая динамика носителей менталитета, разные степени «уязвимости» от радикальных политических (часто популистских) идей и настроений, отличающийся уровень «открытости» (мобильности) юридической культуры и всей правовой инфраструктуры для политико-правовых инноваций, заимствований, «продвижения иностранного правового миссионерства».«Разрыв» столицы и провинции в России становится еще более ощутим и, наверное, более социально значим в периоды общенациональных политико-правовых преобразований, потрясений, кризисов. Так, традиционный исход населения в Сибирь в XVI-XVIII вв. был своеобразной формой протеста против «искоренения древних навыков» и «унижения россиян в собственном их сердце» со стороны центральной власти, представлялся необходимым условием сохранения духовной и этнической самости определенных групп населения. Яркий пример тому - старообрядцы.В ходе исторического развития страны произошла своеобразная селекция, в результате которой в Центральной России, как правило, оставались наиболее лояльные к государственной власти, а в Сибирь, на Дон, Волгу уходили те, кто стремился к различным формам (подробнее об этом в гл. 4) противостояния центру. Уже в силу этих обстоятельств политико-правовой менталитет населения Центральной России, и прежде всего столицы, и юридическая ментальность Сибири (как, впрочем, и иных окраин) формировались различным образом.Эта дифференциация особенно проявляется в условиях так называемого «реформаторско-правового» развития страны: инерционность ментальной системы провинций, здоровый «крестьянский» консерватизм, прагматичность, недоверие к тому, что предлагается центральной властью, - все то, что «отсеивает» крайние и нежизнеспособные юридические и политические варианты развития государства.Несомненно, что все вышеназванное (как, впрочем, и еще многое другое) влияет на содержание структур национального политико-правового менталитета, а следовательно, его «субментальное расчленение» и методологически, и теоретически оправдано. Поэтому говорить о едином российском юридическом менталитете можно, но лишь с известной степенью условности, абстрагируясь для решения определенных исследовательских задач от его дифференциации по вертикали.« Русский народ, как и все другие, имеет свои особенности. Одной из них является психическое восприятие * государственной власти, государственно-правовых институтов, отношение к их возникновению, смене и развитию. Современные русские люди, проживающие в столице и впровинции, оценивают их по-разному». В этой связи очевидна и общеизвестна роль обычаев, традиций, устоев жизни какой-либо местности, накладывающих отпечаток на нравственное состояние постоянно проживающих там людей, во многом обусловливающих их поведение, иерархию ценностей, определяющих реакции индивидов в определенных, часто нестандартных ситуациях.В рамках политико-юридического дискурса последнее неизбежно воплощается в различных вариантах правового поведения: например, преобладание законопослушных (конформистских или маргинальных) граждан в российской провинции или, наоборот, в столице, правовой нигилизм как массовое столичное явление либо показатель деформированного правосознания провинциалов. Очевидно, что при подобном рассмотрении, при исследовании данных вопросов неизбежен выход за узкие рамки позитивистской теории правосознания в принципиально иное концептуальное поле - национальную юридическую ментальность, а в итоге - создание юридико-антропологического «портрета» российского общества.В этом случае радикальная смена методологических и теоретических позиций - явление положительное и эвристически необходимое, так как взгляд на развитие многихчасто влияет на их оценку, дает возможность для всестороннего, комплексного и адекватного понимания причин и результатов.Например, известные отечественные события августа 1991 г. показали, что только небольшая часть граждан, причем преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге, пошла за реформаторами, большая же часть населения страны, в основном жители провинции, колебались и выжидали, пассивно наблюдая за ходом борьбы, остававшейся чуждой их политическому и правовому сознанию, «ментальному» настроению. Поэтому «власть попала в руки реформаторов не благодаря всенародной борьбе за свободу, она упала к их ногам, а реформаторы были вынуждены ее поднять». Наверное, на материале подобных кризисных общественно-политических ситуаций как нельзя лучше эксплицируется столично-провинциальная дифференциация российского юридического менталитета.Очевидно, что для регионов характерна иная ментальность (хотя и не выходящая за рамки российского правового менталитета), и это проявляется в позициях, ценностных ориентациях, стиле юридического и политического мышления, мотивациях, образцах правового поведения людей. Региональное г��сударственно-юридическое самосознание - это не только отождествление граждан с определенной территориальной общностью и ее правовыми и политическими устоями, но и в известной степени противопоставление себя членам столичной общности.В немногочисленной современной политологической и юридической литературе, посвященной рассмотрению подобных проблем, делаются попытки выделения характерных особенностей и атрибутов провинциальной и столичной правовой ментальности, что, с одной стороны, позволяет говорить о научном характере вертикального деления национального ментального пространства, а с другой - способствует пониманию ряда ключевых проблем национальной правовой системы, имплицирует методологически важные для решения многих прикладных вопросов современной отечественной правовой науки положения. Тем более что ментальный «плюрализм» недостаточно учитывается и в современном управлении и самоуправлении, формировании системы национальных политических институтов и структур в постсоветском пространстве, а мотивационный потенциал регионального правосознания часто во- рбще игнорируется как законодателем, так и правоприменителем, причем не только в столице, но и на местах.В.Н. Синюков, развивая идею о специфике Москвы как современного культурно-политического центра российской правовой системы, формулирует несколько основных постулатов, раскрывающих сущность и специфику столичной (мегаполисной) ментальности:- в настоящий период Москва занимает в правовой жизни страны положение, намного перекрывающее значимость для развития национального права других субъектов политического процесса (юридически и политически «избыточный» статус столицы. - А.М., В.П.);- столичное население более, чем в других регионах, предрасположено к экзальтации, эпатажу, податливости к ситуативной реакции, зависимости от иностранного юридического и идеологического воздействия (повышенная восприимчивость к радикальным, причем самого разного происхождения и направленности, часто популистским идеям и действиям, умение сравнительно быстро адаптироваться к новым государственно-правовым реалиям. - А.М., В.П.);- столичный электорат имеет особый политический вес, так как именно его относительное социальное благополучие является условием «выживания» правительства и в конечном счете определяет (столичную?!) легитимность государственной власти (тем более, если последняя не пользуется очевидной и явной поддержкой большинства населения страны!). Поэтому, например, незначительная часть московского электората (и это самим электоратом осознается и влияет на типич??ые черты его правового поведения, политические и юридические ценности и установки) имеет уникальные возможности оказывать прямое давление на высшие государственные органы страны, создавая важный для тех или иных тенденций социальный фон.Вполне уместными в контексте данной работы являются замечания И.А. Иванникова, который хотя и уделяет внимание, прежде всего, особенностям провинциальной правовой ментальности, тем не менее формулирует рядположений относительно политико-правового менталитета столицы.Так, « столичный человек в моральном отношении более раскрепощен, безответственен, чем провинциал. В силу ряда объективных причин, столичное население России в своей массе всегда было более образованным (в том числе и юридически образованным. - А.М., В.П.), информированным, чем провинциальное». И с этим трудно спорить! « Провинциалы, проживающие в небольших населенных пунктах, с возрастом осознают свое место в этом социуме, предвидят последствия своих действий... Моральная ответственность пронизывает отношения между людьми в провинции очень глубоко, способствуя формированию законопослушных граждан, у которых хорошо развито чувство долга». Действительно, в расширение сказанного можно отметить «склонность» правового поведения провинциалов к правомерному конформистскому и привычному поведению (хотя определенный процент маргиналов и здесь дает о себе знать, особенно в период кризисов, приводя к резким скачкам уровня криминогенности в регионах).Можно согласиться и с тем, что русское провинциальное государственно-правовое сознание направлено на поиск приемлемых (идеальных) государственно-правовых форм и институтов не «на стороне», а в собственном прошлом, историческом опыте русского народа, его государственности. Отечественная история знает немало примеров, когда признаки, ярко выраженные в провинциальной политико-правовой ментальности - соборность, патриотизм, традиционализм и др. - выступали необходимой духовной основой движения различных слоев населения, подвижничества отдельных личностей по спасению государства Российского в периоды острейших цивилизационных кризисов (от Смуты до реформаторского лихолетья концаХХв.). «Малые», «простые» люди, жители Нижнего Новгорода, Костромы, Ярославля, донских казачьих станиц и др. в эпохи потрясений и преобразований становятся «заботниками» о судьбах государства.Сквозное, вертикальное различение отечественной правовой ментальности имплицирует необходимую в этом случае дифференциацию содержания основных компонентов национального юридического мира, предполагает «столично-региональную» поправку, учет ментальной специфики провинциальных и столичных ее носителей при анализе сущности и значения многочисленных институтов, стандартизирующих юридическую ментальность (СМИ, правоохранительные органы, адвокатская и судебная практика, юридическая наука и т.д.).Нельзя обойти вниманием и развитие региональных элит, во многом влияющих на поддержание ментальной дифференциации. Региональная элита стремится обозначить себя не только политически и организационно (институционально), но и по правовым, идеологическим и мировоззренческим основаниям, обнаружить и закрепить на уровне массового сознания населения данного региона собственные, оригинальные исторические и интеллектуальные традиции, которые обычно старательно «изыскиваются» в прошлом данной территориальной единицы. И это неизбежно, так как процесс самоорганизации, становления данной группы всегда сопровождается и ее мировоззренческой самоидентификацией. Ясно, что политические и правовые ритуалы (обряды), ценности и символы как способы выражения политико-правовой ментальности наличествуют и в провинциальной, и в столичной ментальности, однако смысловое и содержательное наполнение, направленность и, вероятно, динамика их все-таки будут отличаться.Учитывая, что данная проблема это, несомненно, предмет отдельного исследования, тем не менее сформулируем ряд положений важных, по мнению автора, для подробного изучения специфики правового поведения и правосознания этих больших групп населения.1. Следует определить значение и специфику законов и подзаконных нормативных актов, актов реализации, правовых отношений, иных правовых средств (стимулов, ограничений, дозволений, запретов, поощрений) в плане регулирования многообразия общественных отношений с позиций столичного и провинциального государственноправового сознания, а соответственно выйти на актуальнейшую проблему отечественного политико-правового познания - правовой режим, т.е. установленный законодательством особый порядок регулирования, представленный специфическим комплексом правовых средств, который при помощи оптимального сочетания стимулирующих и ограничивающих элементов создает конкретную степень благоприятности либо неблагоприятности для беспрепятственной реализации субъектами права своих интересов. В этом контексте стоит проанализировать особенности правовых режимов в столице и российских регионах, выявить степень эффективности действия правовых норм, арсенал средств «продавливания»'различных юридических регуляторов в общественные отношения данных субкультур, характерные черты регионального правотворчества и сложившейся правоприменительной практики.2. Рассмотреть соотношение писаных (юридических) и «неписаных» (обычных) норм поведения в механизме регулирования общественных отношений в столице и провинции.3. Создать необходимые теоретические и методологические основания для решения ряда прикладных вопросов, в частности определения природы и влияния на поведение населения правозначимых установлений, действующих по типу правовых аксиом и презумпций, которые во многом есть продукт политического и юридического опыта сто-1/2 6 Зак 007личных и провинциальных групп; или выявления типичных реакций (юридических и неюридических) на определенные варианты поведения на периферии и в столице (например, сложившийся традиционный уровень «privacy» - уважение частной жизни индивидов, признание правовой «экстерриториальности» личности, необходимости защиты внутреннего мира (субъекта, семьи и д��.) от вторжения различных «других», а также неформальные и неписаные индивидуальные представления о должном и нормальном поведении).4. Следует изучить социально-психологические и историко-культурные (архетипические) причины устойчивости (или неустойчивости) в столичном или провинциальном государственно-правовом менталитете «образа» определенной формы правления, государственного устройства и политического режима, тех или иных политических структур и институтов, ценностной иерархии (например, место и значение патриотизма, вестернизации или русофобии; анархизма и этатизма; консерватизма или реформизма и т.д.), а также возможные политико-юридические и социальные последствия деформации или вовсе разрушения привычных (цивилизационных, национальных) схем, стереотипов и институтов.5. Очевидный интерес представляет рассмотрение влияния этнических и религиозных установлений на право- понимание и правореализацию, поведение субъектов в правовой сфере в центре и российских провинциях.6. Вероятно, следует рассмотреть склонность той или иной группы населения к оценке различных общественно- политических событий, соотношение правовых чувств и элементарных политических и правовых знаний, юридических стереотипов, привычек, разного рода «автоматизмов» как на обыденном, массовом, так и на профессиональном и даже (что уже отмечалось выше) научно-теоретическом уровне в столице и в провинции (последнее особенно проявляется в расстановке методологических акцентов в правовой литературе последних лет: увлечение западными, либеральными (немарксистскими) доктринами, в основном характерное для столичных научных кругов, и, правда, пока еще немногочисленные попытки провинциальных юристов и философов провести культурно-историческую идентификацию российской правовой системы).Конечно, природа законов не проста. Сложность ее в том, что в любом государстве закон должен быть функциональным, выполнимым, результативным и одновременно в своем национально-культурном аспекте, по своему содержанию опираться на исторически сложившиеся представления членов общества, отвечать их интересам и нравственным ожиданиям.Заметим, что фундаментальные отечественные работы, посвященные данной проблематике, практически отсутствуют. Хотя с позиций современного политического реформирования, в контексте развития отечественного федерализма и актуальных интенций российской юридической науки элиминация ментальных различий этих больших групп населения страны, игнорирование ментальной неоднородности российского общества часто привод??т к недопустимым идеализациям и абстрактным, оторванным от национальной конкретики юридическим построениям, что в результате оказывает негативное, вполне ощутимое воздействие и на реальные политико-правовые процессы в современной России. В этом плане следует согласиться с мнением ряда авторов, рассматривающих различные аспекты регионального законодательства в современной России и считающих, что « спонтанно начавшийся процесс регионального законотворчества получил столь же спонтанное развитие. Это во многом объясняется отсутствием глубокой общетеоретической проработки серьезных проблем регионализма... вопросов законотворческого процесса на субъектном уровне... других проблем, без решения которых невозможно обеспечить эффективную нормотворческую деятельность органов государственной власти субъектов Федерации». Вполне очевидно, что появление феномена регионального законодательства актуализировало многие темы общей теории права и государства, в том числе вызвало необходимость прояснения духовного смысла провинциального юридического и социально-политического уклада, его специфики, естественно, находящих свое отражение в целом комплексе правовых проблем российского регионализма (вопросах об источниках права, системе законодательства, иерархии нормативных правовых актов и др.), осложненных к тому же многонациональным (полирелигиозным) составом населения страны.Сам факт возникновения и наличия столичной и провинциальной юридических ментальностей, этих во многом отличающихся политико-правовых «миров», говорит о том, что в России (и это отчасти уже было показано выше и будет выявляться в дальнейшем) были и есть для этого определенные условия, что представления граждан о границах допустимого поведения, приемлемых политических институтах, механизмах правового регулирования (начиная с Конституции и заканчивая подзаконными нормативно-правовыми актами и деловыми обыкновениями) часто обусловлены их отнесенностью к столичному или провинциальному социуму. Поэтому «актуальным направлением развития правовой системы в XXI столетии должно стать воссоздание местной правовой культуры. Этот проект для России поистине достоин века».Глава 3РОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНОГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРАВОМЕНТАЛЬНЫЙ ТИП3.1. Генезис и особенности российской правоментальностиИсследуя национальную политико-правовую ментальность и политическое мировидение, начинаешь ясно осознавать связь времен и эпох, событий, великих государственных деяний и не менее великих национальных крушений. «Мертвый хватает живого», ничто в истории народов не проходит бесследно и не возникает беспричинно, историческое бытие непрерывно и целостно; это вечное становление национального самосознания как незыблемой основы, начала всех социальных сфер. « Генезис - это история становления и развития явления, представляющая собой органическое единство количественно или качественно различных исторических состояний (этапов)...». Человеческое измерение государственно-правовых процессов всегда исторично и культурно, оно не может быть измерением вообще, универсальным, глобальным, схематичным (подобно Марксовым формациям), юридический мир всегда национален и цивилизационен, формируется и существует только в определенном временном и геополитическом (геоюридическом)процессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном в этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни разрабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно прав А. Балицкий - еще с начала 60-х годов XIX в., утверждал: «.. .русское государство заболело манией самоубийства».Сравните. « Видел, как задумали они увенчать всю эту сеть венцом Французской Конституции... Я не мог утерпеть и восстал всей душою против их плана... Я в 1881 г. помешал Конституции», - описывает свою роль в переходе страны от периода реформ 60-70-х годов к известным контрреформам 80-90-х «духовный наставник» отечественного консерватизма, подлинный творец эпохи Александра III К.П. Победоносцев. С откровениями радикала Г.В. Плеханова, который, выступая на II съезде РСДРП, подобно своему «непримиримому» идейному оппоненту отмечает «относительность» существующих на Западе правовых предписаний и принципов, а в конечном счете и «сомнительную пользу» для революционного Отечества ряда демократических институтов западного образца: « Если в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели». « Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона», - подытоживает В.И. Ленин. « Вот почему анархисты, начиная с Годвина, всегда отрицали все писаные законы, хотя каждый анархист, более чем все законодатели взятые вместе, стремится к справедливости...», - не менее откровенно («постскриптум») утверждает князь Петр Кропоткин. Эти краткие афористические формулы, своеобразные эпиграфы к политико-юридическому укладу российского общества отражают правовой вакуум, характерный для доктринального уровня национальной правовой системы, несомненно, представляют собой результат предшествующего развития отечественной государственной инварианты, образа отечественного юридического мышления. В этой связи ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства, национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов» удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные взгляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого « являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования». Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожелает, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: « Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. » Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску» послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. « Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133. Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Америка??ской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти « великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134. Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. « Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», - утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или, используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей, обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. « Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху и, вместо непривычнойдемократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души ... ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий, но также к проявлению грубости и жестокости, воспользовался русским мессианизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России». Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. « Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», - вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Д??крета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают» положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили многие традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, « есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе никто не может упрекнуть ни прокурорский надзор, ни судебные органы - в том, что они берут на себя смелость исправлять законы или берут на себя смелость истолковывать их по-своему. Они делают то, что им приказал рабочий класс и партия, и больше от них требовать нельзя... И поменьше юристов». Национальное (теперь советское!) правопонимание приобретает партийно-классовое обоснование. « Советское социалистическое право есть совокупность правил поведения (норм), установленных или санкционированных социалистическим государством и выражающих волю рабочего класса и всех трудящихся, правил поведения, применение которых обеспечивается принудительной силой социалистического государства...», - подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что « таким образом в 1938 г. в советской юридической науке произошла смена правовой парадигмы, что стало возможным в условиях особой политической ситуации того времени, в силу жесткой диктатуры всевластия Сталина». Эта «новая» парадигма, элиминирующая индивидуалистический подход как способ объяснения феномена общественного роста, а с другой стороны, инициирующая многие начинания и определяющая судьбу многих «начинателей», сопутствовала (и скорее всего не исчезла и сейчас) всей (а особенно имперской) отечественной истории. По большому счету (несмотря на многочисленные попытки инородных влияний, разнообразные заимствования и идеологические маневры власти), российский политико-правовой дискурс всегда остается замкнутым в структурах и содержании национального менталитета.Закрытая (в данном случае политико-правовая), само- изолированная система оказывается неспособной (следуя принципу положительной обратной связи) усваивать какие-либо внешние воздействия, будь то марксизм в своем первозданном виде или ведущий свою «родословную» отstatus libertatis, принципа неподопечности индивида, примата индивидуальности над любыми [13]политическими и социальными институтами либерализм. Подобные системы не могут находиться в постоянном изменении: флуктуации, случайные отклонения значений величин от их средних показателей (показатель хаоса в системе) не бывают настолько сильными, чтобы привести к так называемому необратимому развитию всей системы, когда прежняя конструкция либо качественно изменяется, либо вообще разрушается. Даже такой переломный момент в социально-государственной жизни, каким по определению и должна быть подлинная революция, в итоге не порождает характеризующуюся принципиальной непредсказуемостью зону бифуркации в развитии отечественных политических и правовых учений. Возникает, как известно, лишь весьма кратковременный период «разброда и шатаний», завершающийся полной и окончательной победой по-настоящему национальных доктрин.Здесь уместно вспомнить хорошо известные замечания Карла Поппера об обществах «закрытого» типа. Критикуя идеальное государство Платона, античную утопическую традицию (которую Поппер завершает марксизмом), он на самом деле стремится досконально рассмотреть сущность и природу любого тоталитаризма (представляющего «закрытый» социальный порядок). «... Сила и древних, и новых тоталитарных движений - как бы плохо мы ни относились к ним - основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность». Не только в свое время Платон, но и российские деятели конца XIX-начала ХХ в. - от гуманистически мыслящих представителей многострадальной intelligentsia до крайних радикалов всех «мастей», включая, естественно, и пришедших к власти большевиков - «с глубочайшим социологическим прозрением обнаружил(и), что его современники страдали от жесточайшего социального напряжения...».На доктринальном уровне (а впрочем, и не только на нем) советские правоведы уже к началу 30-х годов отлично «снимают» это напряжение: теоретический монизм, сулящий национальному режиму «божественное благо» покоя и процветания, окончательно укореняется в отечественной политической и правовой жизни, сменяя чуждый отечественному миру критический рационализм, позволяющий осуществлять «контроль разума» за принятием политических и иных решений.Видение реальности сквозь призму закономерностей ее самоорганизации позволяет проследить и отметить определенную содержательную связь, логику преемственности и в то же время момент развития в организации собственного социально-правового пространства, правоотношений, юридической и государственной идеологии, в осмыслении идеалов свободы и справедливости. Национальная мироорганизация по неписаным, сгруппированным и выраженным в архетипических социокультурных символах основам миропорядка обеспечивает возможность самоидентификации событий отечественной правовой истории, позволяет распознавать в спонтанном разнообразии повседневности общие универсальные алгоритмы саморазвития, самоструктурирования, предполагающие соответствующую смысловую окраску, содержание и характер проявлений «национального правового и политического гения», В рамках подобного понимания ничто из действительно отмеченного нашей «печатью» не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, но проявляется в новых (часто причудливых) формах бытия. Так, точно подметил Я. Грей: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей ...».Непредвзятое исследование специфики отечественных правовых доктрин демонстрирует явную склонность (именно склонность) российской, в целом евразийской социокультурной модели к ментальности восточного типа, характеризующейся традиционализмом, слабой восприимчивостью и сильной настороженностью (до последнего времени) к заимствованному опыту, чуждостью к безграничному рационализму и т.д. Данные признаки отличают досоветское, советское (возможно, время покажет, что и постсоветское) развитие российской правовой науки. Справедливости ради, конечно, следует отметить, что начиная с середины 50-х годов в теории советского права делается попытка развернуть полемику между приверженцами официального правопонимания и сторонниками его расширения или пересмотра. Однако эти «дискуссии обходили самое главное национальные основы правопонимания, дело сводилось к столкновению между «узким», «норма- тивистским» и «широким» подходом к праву».Вполне закономерно и то, что дискуссия о понятии права в советской юридической литературе практически не выходила за рамки позитивистского дискурса. Юридическая мысль как всегда вращалась в привычном круге идей, в целом отражающих миропонимание отечественной интеллектуальной элиты. Так, уже в 1971 г. профессор С.С. Алексеев, отстаивая концепцию государства социалистической законности против буржуазной теории правового государства, защищал традиционное для российского дискурса правопонимание. « В научном отношении эта теория несостоятельна потому, что право по своей природе таково, что не может стоять над государством. К тому же совершенно необъяснимы по природе и неопределенны по содержанию те «абсолютные правовые принципы и начала»... которые якобы должны стоять над государством, связывать его... Буржуазная теория «правового государства» - лживая и фальшивая теория». Единство политико-правового логоса (поддерживаемое целенаправленной государственной политикой) и стремление к упрощенным, весьма ограниченным по своему теоретико-методологическому потенциалу трактовкам сущности права и государства, отсутствие подлинной научной конкуренции способствовали консервации, сохранению национального стиля юридического мышления, а в итоге - исторически обусловленной правовой и политической парадигмы. Таким образом, проблема поиска новых определений и подходов в условиях безраздельного влияния застоявшихся до «привычности» рациональных и чувственных воззрений, умонастроений интеллектуального меньшинства, к тому же и напрочь лишенного права на самоопределение концептуальных и идеологических ориентиров и направлений в собственных исследованиях (все так же обремененного ранее отмеченной культурой единения), еще к началу 90-х годов остается открытой.Однако именно в это время «дает о себе знать» достаточно известный в развивающейся последние два десятилетия ХХ в. (преимущественно в западной науке) теории социальной энтропии парадокс: последовательная и успешная борьба со всякого рода случайностями, отклонениями (флуктуациями) действительно приводит (и в этом мы убедились на собственном опыте) к закрытию, изоляции системы и, как следствие, к росту устойчивости и равновесности, но, с другой стороны, наблюдается и обратная закономерность (законосообразность) - чем более успешна борьба с энтропией, тем быстрее система приближается к энтропийному финалу; чем жестче порядок, тем ближе хаос, распад системы. Последнее прекрасно просматривается с 1991 г., когда СССР прекратил существовать как «геополитическая реальность», а Россия стояла на пороге очередной в ее долгой истории вестернизации и либерального реформирования.Общая ситуация естественным образом повлияла и на развитие отечественных политико-правовых учений. Хаос реформаторских лет оказался весьма конструктивным, так как выступил подлинным носителем информационных новаций, проводником внешних воздействий и «провокатором» невиданных советским правоведением ино-родных (-странных) заимствований. Российская юридическая и политическая наука начинает развиваться в условиях постсоветской действительности. Период, названный большинством отечественных обществоведов переходным, характеризуется нестабильной правовой ситуацией, то и дело меняющимися курсами государственного и общественного развития: от смешанной советско- президентской республики к «чистым» формам президентского авторитаризма, от шоковой экономической и политической терапии, быстро породивших олигархическийкапитализм, к капитализму бюрократическому (образца2000 г.).Юридическое (интеллектуальное) сообщество, на какое-то время вдруг оказавшееся предоставленным самому себе (редкий для страны случай), начинает осваивать российское посткоммунистическое пространство - «идейную и институциональную смесь» между более чем реальным прошлым и настоящим и весьма иллюзорным будущим. В истории национальных политико-правовых идей в начале 90-х наступает поисковый этап развития, характеризующийся противоречивым смешением токов, идущих от разных юридических парадигм, разнополярных стилей правового мышления. Скорее всего, именно этим была обусловлена возникшая за короткий срок необычайная для российской гуманитарии разнородность политико-правовых знаний, их релятивизация, иногда даже доходящая до крайних форм методологического и гносеологического анархизма. Конечно, нельзя не отметить, что сложившаяся ситуация, попытка общего «сдвига» отечественного менталитета (правового, политического, экономического и др.) в сторону позитивного восприятия постиндустриальной либерализации, глобализации и рынка, обнажает колоссальные проблемы, в том числе и в области государственного строительства, является чрезвычайно благоприятной для новационного методологического поиска, прекрасно стимулирует последний. Современное состояние юриспруденции характеризуется не просто освоением широкого спектра современных правовых теорий, но и стремлением к созданию максимально приближенных, во-первых, к собственной, российской социокультурной специфике, а во-вторых, к конкретным особенностям текущего момента развития страны объяснительным моделям и концепциям. «Золотым веком юриспруденции» назвал настоящий момент развития правовой науки академик В.Н. К��дрявцев102. Последние десять лет (и это просматривается хотя бы по тематике работ, посвященных вопросам общей теории права и государства) идет работа по созданию особого мировоззренческого и методологического синтеза, базирующегося на выработке общих принципов понимания национальной юридико-политической реальности, а также на осмыслении соотношения, соизмеримости и взаимодополни- тельности различных методологических и общетеоретических подходов к исследованию последней.Магистральное направление постсоциалистического (реформаторского) правового дискурса в обнаружении смыслов российского правового бытия проходит через область господства все тех же проблем политической и правовой рефлексии, в конечном счете, как и прежде, связанных со столкновением Нашего и Другого государственноюридического опыта. Эвристическая значимость переноса основных концепций и направлений российской юриспруденции в плоскость диалога культур в общеметодологическом плане прекрасно обоснована еще М. Бахтиным: « Мы ставим чужой культуре вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины. Без своих вопросов нельзя творчески понять ничего другого и чужого (но, конечно, вопросов серьезных, подлинных). При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются». Сравнительный анализ здесь подобен дыханию: естественен и незаметен, но только лишь до малейшей его остановки. И в этом плане вряд ли можно согласиться, например, с В.М. Сырых, утверждающим, что хотя « вариационный характер общей теории права некоторыми российскими правоведами оценивается как благо, как реальная возможность расширить и углубить имеющиеся представления о праве, его закономерностях», но « в действительности многообразие теорий права, плюрализм в понимании и оценке российскими правоведами ее предмета, системы закономерностей возникновения и функ??ионирования права имеет больше негативных, чем позитивных сторон. В отличие от Януса, истина не может быть многоликой. Ее постижение сложный, диалектически противоречивый акт познания, допускающий существование не только плодоносных теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многообразие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений российских правоведов о праве, его закономерностях...». Как все-таки нам дорог, близок и понятен «спасительный» монизм!Скорее, на этом пути современное отечественное правоведение подстерегает другая опасность. Так, А.И. Овчинников безусловно прав, когда утверждает, чтоОднако на рубеже ХХ и XXI вв. в работах многих западных исследователей « говорится и о необходимости преодоления индивидуализма, о недостаточности «правовой справедливости», об ограничении свободы индивида интересами общества и государства. Да и само «гражданское общество» (а этот термин употребляется все реже) понимается зачастую не совсем так, как в России. Может быть, стоит обратить на все это внимание сторонникам либертарно-индивидуалистических идей». В современном юридическом научном дискурсе обнаруживаются (и это, несомненно, позитивный показатель развития отечественной гуманитарной мысли) различные констатации, оценки и подходы. Так, стремясь уравновесить одностороннюю, как бы ото??ванную от национальных ментально-правовых оснований позицию С.С. Алексеева, который в условиях самобытной российской социально-правовой реальности явно гипертрофирует значение индивидуалистических политико-правовых ценностей, соответственно, гиперболизирует роль и значение частного права в регулировании общественных отношений и делает весьма поспешный вывод о необходимости отказа от таких, например фундаментальных принципов построения правовой системы, как ведущая роль конституционного (публичного) права, о придании Гражданскому кодексу функции своего рода конституции гражданского общества, Ю.А. Тихомиров пишет, что в нынешних условиях «[31] предстоит по-новому осмыслить понятие публичности в обществе, не сводя его к обеспечению государственных интересов. Это - общие интересы людей как разного рода сообществ, объединений (политических, профессиональных и др.), это - объективированные условия нормального существования и деятельности людей, их организаций, предприятий, общества в целом, это - коллективная самоорганизация и саморегулирование, самоуправление». Панораму воззрений и идей, вызванных освоением современным отечественным политико-юридическим сознанием вечной дилеммы общее частное, можно, конечно, продолжать бесконечно долго, тем более что проблема, в общем, упирается в сквозные для истории страны мотивы общинности, соборности в сочетании с якобы (по этому вопросу единого мнения нет) постоянно нарастающей (от эпохи к эпохе) этатизацией национального социально- экономического пространства, она суть проблема ментальная и поэтому имеет конкретный смысл только в культурно-историческом, нравственном измерениях общества.Однако российский политико-правовой дискурс в конечном счете решение любых актуальных проблем маркирует тем или иным типом правопонимания. Вне зависимости от сформулированных позиций и подходов, вызванных правовой рефлексией представителей юридического сообщества, сторонников различных направлений современного правоведения, их интеллектуальные изыскания основаны на представлении права в качестве предельного основания всей юридической реальности. Не вступая в полемику с адептами созвучных или принципиально противоположных концепций, можно эксплицировать общее состояние практики обсуждения и обоснования природы и существования (осуществления) права.Многообразие определений и подходов на самом деле кажущееся, а группируются они вокруг двух, явно различимых как в теории, так и в истории правовых учений позиций - известных (но не единственных!) аттракторов саморазвития (мировых) философско-правовых традиций - юридической (естественноправовое, либертарное направление) и легистской (позитивистское направление). Каждое направление, несомненно, выверено столетиями, верифицируемо и фальсифицируемо, открыто для критики, является своевременным продуктом нелинейного (флук- туационного) развития многих рациональных и иррациональных элементов цивилизации как самовоспроизводя- гцейся системы, зафиксировано в механизме долговременной памяти Интеллектуального меньшинства (что прекрасно «вычитывается» из гуманитарного наследия предков) и нашло достаточное (скрытое или открыто декларируемое) отражение в политико-правовом опыте, юридической практике в разные исторические периоды и у различных народов. Трансляция естественноправовых и позитивистских теорий, конечно, не сводится к примитивной, механической передаче базовых концептов от поколения к поколению, но, сохраняя фундаментальные положения, тем не менее обнаруживает постоянную склонность к модернизации как реакцию на культурные формообразования политического, религиозного, экономического характера. Так, существенно развивающая и обогащающая естественно-правовую традицию либертарная теория права в настоящее время идет по пути создания собственной юридической догматики, так как только развернутая до уровня догматики философия права приобретает качество законченной теории. При этом либертарная доктрина не может « просто заимствовать позитивистскую догматику, ибо последняя есть эмпирическая интерпретация принципиально иного понятия... либертарный подход развивается наряду с достаточно устойчивыми в отечественном правовом дискурсе альтернативными позициями». Например, рассуждая о «жизни» закона в современном обществе, Ю.А. Тихомиров недвусмысленно замечает, В свете поиска оптимальных моделей развития российской государственности в XXI в. в общий поисковый контекст хорошо вписывается концепция В.Н. Синюкова, пытающегося представить некоторую «третью силу» и тем самым указать выход из уже порядком поднадоевшей читателю либертарно-позитивистской коллизии. Возрождая, по сути, философию почвенничества в постсоветской юридической науке, В.Н. Синюков неизбежно лавирует между критикой данных «вестернизированных» доктрин. «Нарастает глубокий раскол позитивного права и жизни. Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство - замкнутое и не понятное обществу». «На пороге XXI столетия соревнование естественно-правовой и позитивистской школ не может выступать в качестве главного источника фундаментальной правовой методологии. Это обстоятельство не учитывают авторы, стремящиеся «преодолеть недостатки» классических теорий, синтезировать их, «развить дальше».Очевидно, что с точки зрения общего развития отечественного правового дискурса создалась действительно уникальная ситуация: сформировавшаяся «идеальнаяре- чевая ситуация» (Ю. Хабермас) обеспечивает относительную свободу субъектов коммуникации от внешних, внена- учных воздействий, когда аргументы и контраргументы в концептуальном отношении уравновешивают друг друга, а отмеченный выше межкультурный (внешний) дискурсивно-практический диалог, в свою очередь, неизбежно инициирует диалог носителей разных теоретико-методологических (программных) установок в рамках одной юридической реальности. Последний мыслится и как основное средство соорганизации имеющих место разнонаправленных и, соответственно, отличающихся по ценностным приоритетам взглядов, и как единственное приемлемое (в духе искомой на рубеже тысячелетий толерантности) средство современной правовой и политической деятельности, надежное «лекарство» против застарелой болезни идеократии.В подобном ракурсе можно точно так же, как и пределы развития тех или иных общественных и государственных институтов, форм и систем. « Опыт любого момента имеет свой горизонт... К опыту каждого человека может быть добавлен опыт других людей, живущих в его время или живших прежде, и таким образом общий мир опыта, больший, чем мир собственных наблюдений одного человека, может быть пережит каждым человеком. Однако каким бы обширным ни был общий мир, у него также есть свой горизонт; и на этом горизонте всегда появляется новый опыт...». Вероятно, в данном направлении, по пути выявления цивилизационных пределов собственного государственно-правового опыта, впрочем, как и устойчивых мнемонических структур российского юридико-политического дискурса, предстоит двигаться отечественной гуманитарии.Пока же основные тенденции развития политико-правового дискурса на рубеже веков могут быть представлены достаточно схематично:Во второй половине 90-х годов в результате перехода от идеократической модели национальной юридической науки к ее поли(амби-)валентному бытию устанавливается дискурсивный консенсус, основанный на относительной неустойчивости, открытости системы взглядов, концепций, теорий. Идеологическая ангажированность и политические фобии постепенно уступают м��сто согласованию позиций, основанному на профессиональной компетентности, толерантности и интеллектуальной честности. « Свободным является общество, в котором все традиции имеют равные права и равный доступ к центрам власти... установить равноправие традиций не только справедливо, но и в высшей степени полезно», - удачно заметил Пол Фейер- абенд в работе с весьма характерным названием «Наука в свободном обществе».Межкультурный диалог, столкновение традиций, сложная игра правовых и политических заимствований и «преемственностей», отсутствие единой доктрины развития отечественного государства и права в XXI в., очевидно, поддерживают «дуэль» аргументов, являющихся скорее продуктом саморазвития (самовоспроизводства) российской цивилизации, чем неким результатом «чистого» правового мышления исследователей. Постепенное преодоление ограниченности юридической науки, компилятивности и изолированности ведет к обретению теоретической самости нашего государственно-правового знания, инициирует неподдельный интерес фундаментального правоведения к философским, методологическим и научным достижениям ХХ в.Затянувшаяся « акинезия » (нарушение двигательной функции) и заидеологизированные ориентиры отечественной юридической науки привели ее к утрате смысловых связей с национальными политическими и правовыми практиками, спецификой социального уклада и, как следствие, значительно подорвали необходимый для дальнейшего значимого развития методологический ресурс. Поэтому в современной познавательной ситуации поиск методологий, позволяющих действительно обновить концептуальный аппарат и методы политико-правовых исследований соразмерно целям и задачам развития страны в условиях кризиса законности и правопорядка, в итоге и задает перспективы, определяет наметившийся парадигмалъный сдвиг российской юриспруденции.Развитие правовой науки инициирует процесс ассимиляции в ней новых эмпирических объектов и знаний, формирующихся в ходе постоянного развития национальной государственно-правовой действительности, что и предполагает не только методологическое обновление юридического познания, но и необходимое ему предшествующее совершенствование (пересмотр) самих оснований данной научной деятельности. Речь идет о теоретических процедурах, правилах, с помощью которых в науку вводятся новые теоретические знания. Именно в основании правовой науки формируются критерии оценки получаемых результатов, определяются предметы и объекты изучения, задается юридическая онтология.В современном отечественном политико-правовом дискурсе следует отметить и положительные, с точки зрения сохранения фундаментальности правовых исследований, явления. Многие работы последних лет (С.С. Алексеева, П.П. Баранова, В.А. Бачинина, Л.А. Лукашевой, Л.С. Мамута, В.С. Нерсесянца, А.И. Овчинникова, В.П. Сальникова, В.Н. Синюкова, В.М. Сырых и др.) не ограничиваются анализом тех или иных феноменов из области социально-правового опыта, т.е. не сводят онтологические представления о явлениях до класссического натуралистического вопроса: «Что же это на самом деле?», но стремятся к распредмечиванию соответствующих представлений и понятий, в которых эти феномены фиксируются и тем самым отвечают на другой вопрос: «Как следует это мыслить?». Это особенно показательно и значимо в контексте уже отмеченного выше компаративистского (диалогического) пространства, учитывая, « что формулировка опыта, содержащегося в пределах интеллектуального горизонта эпохи и общества, определяется не столько событиями и желаниями людей, сколько базовыми понятиями, которыми они располагают для анализа и описания своих переживаний ради собственного понимания... Каждое общество встречает новую идею, располагая своими собственными понятиями, своим собственным молчаливо подразумеваемым, фундаментальным способом видения; другими словами, своими собственными вопросами, своим особым любопытством». Разворачивание теоретического слоя в государственно-правовой сфере, таким образом, пробуждает далеко не праздный интерес к проблеме правового мышления, свойственного отечественному дискурсивному пространству (юридической науке и практике).Развитие российской политико-правовой мысли 90-х годов, несомненно, переживает период становления «малопонятного» для данного типа традиционных цивилизаций и, в принципе, крайне редко в них встречаемого открытого «дискурсивного сообщества» (М. Фуко), по природе своей свободного от всякого рода предрассудков и корпоративных ангажементов (насколько это вообще возможно для коммуникативной практики обсуждения и обоснования таких социальных абсолютов, каковыми являются право и государство). Наверное, методолог М. Фуко назвал бы подобную стадию антидоктриналъной, так как, по его мнению, именно доктрина, стремление к утверждению которой все-таки характерно (по национальной инерции) для некоторых современных исследователей, « связывает индивидов с некоторыми вполне определенными типами высказываний и тем самым накладывает запрет на все остальные, стремится к распространению, и отдельные индивиды, число которых может быть сколь угодно большим, определяют свою сопричастность как раз через обобществление одного и того же корпуса дискурсов». определенном типе цивилизаций эти архаические образы и идеи оказывали различное влияние на поведенческую сферу и характер народа, переживались по-разному (быстро или медленно), были подвержены изменениям с той или иной степенью интенсивности и в результате привели к разным государственно-правовым последствиям. Причин этому, конечно, много: от географического и даже климатического положения социума (Ш. Л. Монтескье) до уровня его участия, характера и роли в мировом коммуникационном пространстве.Например, в древнерусской традиции одним из приоритетных источников, оказавших впоследствии огромное влияние на устойчивость и трансляцию национального политического и социально-правового опыта, была языческая религия. Еще в рамках дохристианских верований, ценностей и ритуалов возникает достаточно стихийно (интуитивно) свойственный российской правовой действительности, конкретизирующийся в ее дальнейшем развитии понятийный ряд: «Правда», «Кривда», «суд», «ряд», «Правь» и др. Причем «Правь» - это одна из трех (Явь, Навь) древнерусских субстанций мира, означающая истину или законы (заметьте, какая синонимия!) и управляющая именно реальным миром (Явью, а не Навью - миром потусторонним).Надо сказать, что религиозной жизни древних русов как уникальному этнокультурному феномену и источнику национальной (в том числе и государственно-правовой) самобытности не было уделено достаточного внимания в отечественной юридической литературе (исключение составляют работы по мифологии А.П. Семитко и некоторых других авторов), а ведь религия в жизни древних славян значила много, и оставлять ее в тени - значит обрекать себя на непонимание существенных черт отечественного архаического менталитета. Более того, это значит не понимать многого и в настоящем, ибо даже современные юридические тексты довольно часто несут отпечаток этих « примитивных» (с позиций современного человека) представлений.В отличие от греков и римлян, традиционно считающихся (в западном мире) носителями высокой правовой культуры, древние русы не наделяли своих богов антропоморфными качествами. Они не переносили на них своих человеческих черт: боги не женились, не совершали преступлений, не судились, не хитрили и т.п. Славянские божества были скорее символами явлений природы, мифология носила в основном аграрно-природный характер. Отсюда и кажущаяся социальная инфантильность древнерусского человека, который действительно оказался напрочь лишенным конкретно-нормативных мифологических моделей, в некотором роде «предправовых (мифических) прецедентов», свойственных, например, древнегреческому архаическому сознанию. Отождествление же истины и закона в образе «Прави» (устойчивом архетипе отечественной правовой культуры), естественно, исключала из русской мифологии весы - важный и необходимый символ предправа, характерный для ранней мифологии большинства западноевропейских народов и способствующий внедрению в жизнь «гибких» регулятивных начал, через осознание индивидами Следует остановиться и еще на одной важной особенности, характеризующей языческую Русь: русы не считали себя «изделиями» Бога, его вещами, но мыслили себя его потомками. Поэтому характер взаимоотношений между древними славянами и богами был совсем иной: они не унижались перед своим пращуром, а, осознавая явное родство, мыслили себя единым целым. Это была особая «жизненная тотальность» (чем, видимо, отчасти и объясняется отмеченная выше нормативно-социальная «размытость», свойственная жизненному миру древнерусского человека: способ упорядоченности и регуляции отношений был принципиально иным, чем в западных этносах, а именно, через стремление к единению, «собору» социальных, кровнородственных, природных и потусторонних сил, норм, ценностей и т.п.). И это еще одна важная черта отечественного догосудар- ственного менталитета - оформленность (уже на достаточно ранней стадии развития этнического самосознания) и устойчивость патриархально-соборных основ восприятия, понимания и оценки окружающей действительности.Обратимся к государственному периоду. Здесь следует выделить две позиции, а именно мнения С.М. Соловьева и Л.Н. Гумилева.Так, Соловьев рассматривает развитие Российского государства как единый исторический процесс, который можно и нужно дробить на множество эпох: все периоды отечественной истории сохраняют преемственность, и никакие, даже самые важные исторические события не смогли прервать «естественную нить событий, приведших к возникновению Российского государства», которое, судя по приведенной историком периодизации, возникло не ранее XIV в.В отличие от С.М. Соловьева, Л.Н. Гумилев в своей работе «От Руси до России» проводит мысль о том, что Древне-русское и Российское государство - это два разных политических образования, хотя территория, на которой они существовали, во многом совпадает. Но в этой связи самым интересным и важным (в контексте нашей работы) будет следующее утверждение: государство Древняя Русь - это неудавшееся Российское государство.Не вдаваясь в подробности данной научной дискуссии, отметим только, что Л.Н. Гумилев полагает, что в результате нашествия степных племен Древняя Русь, как уникальное образование, обладающее неповторимыми юридико-политическими и социальными характеристиками, разрушилась. На ее месте позднее возникло Российское (Московское) государство.Эта точка зрения (по многим причинам) нашла поддержку только у некоторых отечественных исследователей. Однако достаточно обстоятельно рассматривалась западными историками государства и права. Например, Э. Аннерс утверждает, что « русское государственное устройство, которое стало развиваться сначала со времен Великого Киевского княжества... однако, было прервано в эпоху позднего Средневековья завоеванием, а затем установившимся более чем на два века (1240-1480) игом татар». Более того, по мнению шведского ученого, « это событие привело к серьезной дезорганизации общества; кроме всего прочего, оно отразилось на распаде правовой системы страны... Татары уничтожили систему правового регулирования социального порядка». Заметим, что хотя подобное мнение по многим своим параметрам является далеко не бесспорным (в частности по отношению к уместности использования термина «иго» для обозначения монгольского влияния на Русь в рассматриваемый период), однако с позиций нашего исследования достаточно полезным. Последнее наглядно проявляется в ответе на вопрос: действительно ли исчезла древнерусская система правового регулирования или все же ее основные, базовые элементы сохранились и были «встроены» в ткань новой государственной формы Московского царства?Рассмотрение данного вопроса явно коррелирует с проблемой признания устойчивости национального правового мировидения, сохранения основ российского юридического менталитета, его проявлений и структурных элементов даже в условиях упадка, разрушения Древнерусского государства. Однако говорить об абсолютном «стирании», исчезновении сформировавшихся (естественно) политического мира, системы правового регулированияДанное положение (повторимся) имеет огромную теоретико-познавательную ценность, так как позволяет обосновать единение политически и идеологически разъединенных (часто явно искусственно) и нередко противопоставлявшихся этапов правовой истории России, ее источников, институтов и механизмов.Самодержавие, т.е. формирование сильного и достаточно авторитетного, обладающего «силой власти» центра, стоящего часто вне («мелочной») политической борьбы, считающегося легальным, легитимным и (на уровне коллективных представлений) неприкосновенным, является главной характерной особенностью политического и правового менталитета Московского государства.В отечественной истории вообще и в истории государства и права в частности исследователи традиционно фокусировали свое внимание на эпохе петровских и некоторых допетровских преобразований, достаточно часто и необоснованно оставляя в тени важные предшествующие этапы. Такой акцент как теоретически, так и методологически обеднял, даже искажал представления современников о российском правопонимании и правочувствовании, так как именно богатый событиями допетровский период раскрывает истоки собственно национального политико-правового потенциала, эксплицирует отечественные государственные и юридические ценности, установки и аттитюды, стереотипы в «чистом» виде, лишенном каких-либо (грубых) заимствований. Это естественно сложившийся, уникальный и оригинальный национальный юридический мир, с собственной символикой и структурой регулятивной системы, специфическим сочетанием нормативных и ненормативных регуляторов и имманентными формами выражения.Именно в это внешне очень спокойное время на самом деле идет напряженная работа национального духа, формируется (возможно, пока еще схематично) собственная правовая система, которая, как неосознанная, до конца не отрефлексированная юридическая традиция, по мнению автора, оказывает на современность гораздо большее влияние, чем многие последующие экономико-правовые преобразования.В этой связи сформулируем следующие положения:- Однако Г.В. Швеков писал, что влияние византийских законов на отечественное право все же происходило, но не в порядке прямого восприятия, а главным образом через посредство древнерусских церковных законов - Номоканона, Кормчей Книги. Заимствуемые правовые акты содержательно перерабатывались и приспосабливались к русскому обычному, а затем и княжескому праву.Следует отметить и еще один исторический источник формирования отечественного юридического менталитета: развитие, наполнение содержанием и смыслом основных структур российской правовой ментальности происходило в условиях отсутствия должной политической и юридической коммуникации (духовной после падения Константинополя замкнутости), что также способствовало возникновению и консервации множества патриархально-патерналистских и мессианских начал (традиций, установок, институтов) в правовой культуре российского общества.Только в полной мере учитывая вышеназванные (впрочем, как и иные) обстоятельства, можно подойти к адекватному пониманию всего комплекса причин и предпосылок, позволяющих объяснить природу национальной правовой системы, примерно с XV-XVI вв. Так, западные историки утверждают о неком радикальном повороте в генезисе отечественного права, когда «уровень права Древнерусского государства в целом соответствовал уровню правового развития Англии и Скандинавии того времени» (по утверждению все того же Аннерса), а « правовая система России в XIV- XV вв. уже представляет собой разительный контраст с государственным законодательством Западной Европы... Даже когда царь Алексей Михайлович издал в 1649 году свое Уложение, стало ясно, насколько значительно русская техника законодательства отставала от западноевропейской ». Подобные выводы представляются, мягко говоря, недостаточно обоснованными, более того, противоречащими фактам из истории западноевропейской философско- правовой мысли. Авторитетные европейские ученые XVIII и XIX вв. признавали, что Соборное Уложение именно по уровню законодательной техники превосходило многие западноевропейские кодификации. Оно было издано на немецком, французском, латинском и датском языках. « В 1777 г. Вольтер пишет, что получил немецкий перевод российского Свода Законов и начал переводить его на язык «варваров-французов». Французскую юриспруденцию Вольтер оценивал как «смешную» и «варварскую», построенную на декреталиях папы и церковных нормах. Вольтер и его коллега даже внесли по 50 луидоров в пользу того, кто составит уголовный код??кс, близкий к русским законам и наиболее пригодный для его страны». Воистину противоречивость эпох, событий, явлений в истории отечественного права и государства неизбежно порождают не менее противоречивые оценки их результатов.Памятуя об оговоренных выше охранительно-консервативных функциях правового менталитета, определяющих самобытное развитие национальной правовой культуры, вряд ли можно серьезно утверждать о безусловном влиянии пусть даже самых значимых в истории страны, внешних обстоятельств (войн, нашествий и т.д.). Наверное, более продуктивным будет поиск ответа через особую национальную рефлексию, обращение к духовному вектору развития российского правопорядка и государственности. Следуя данной исследовательской позиции, обратимся к роли центральной (государственной) власти, ее «архетипической» природе и значимости в процессе формирования юридического менталитета России.Многие парадоксы национальной истории, ее неожиданные повороты не раз демонстрировали следующее: душит» еще в зачаточном состоянии.Именно этот архетипический, по своей сути, фактор является важным методологическим ключом к пониманию и экзегезе многих событий, явлений, феноменов и парадоксов, в той или иной мере связанных с политической историей страны, развитием и функционированием ее правовой и экономической систем.Причины такого не по-гегелевски «простого» снятия гражданского общества в России обычно ищут в традиционно выделяемых исследователями, в целом придерживающимися позиции об изначальном правовом и политическом отставании страны, некой исторической ушербности ее развития, в особенностях генезиса отечественной государственности. Справедливости ради заметим, что их рассуждения не лишены некоторой (вполне соответствующей их сравнительно-европоцентристской методологической позиции) логики и смысла, несомненно, представляют интерес для предмета данной работы:- национальные государства Западной Европы зарождались и развивались при существовании самых разнообразных форм государственно-политического и социального устройства: графства, герцогства, епископии, республики разных видов (города-республики и др.), города-коммуны, «вольные» территории и т.д. Все они находились в разной степени соподчиненности, и население их было связано со своими правителями разной степенью прав и обязанностей. В отечественной же истории со времен Киевской Руси наблюдается явная унификация форм государственного устройства: по сути дела, существует только одна форма - княжества, в каждом из которых главой является князь со своими старшими дружинниками - боярами;- отдельным лицам либо целым социальным группам. Еще В.О. Ключевский отмечал, что « пространство Московского княжества считалось вотчиной его князей, а не государственной территорией: державные права их, составляющие содержание верховной власти, дробились и отчуждались вместе с вотчиной, наравне с хозяйственными статьями». Так, в 1302 г. произошло знаковое событие, важное для утверждения взгляда на землю-удел (государство) как на свою частную собственность: переяславский князь Иван Дмитриевич завещал город Переяславль и волость вместе со всем населением, оброками и ловлями как свое частное владение, «как сундук с добром и платьем» Даниле Московскому. Очевидно здесь то, что значима была не только и не столько земля, города и другие ценности материального порядка, но произошло совершенно другое - задолго до установления «самодержавия и абсолютизма» создаются и постепенно закрепляются в реальной государственной практике, отражаются в массовом политико-правовом сознании прецеденты приватизации отдельными лицами, семьями или родами самой государственной власти. Последняя же, по нашему мнению, неизбежно сопровождается и персонификацией ответственности (перед Богом и потомками своими) за «судьбы Отчизны и простого, «мизинного» люда». Вообще, московские князья уже в XIV-XVI вв. довольно «просто» распоряжались вотчинами бояр, «перебирали» их земли, лишали их отдельных привилегий, отбирали в казну и т.д. Более того, Судебник Ивана III (1497 г.), Ивана Грозного (1550 г.) и даже Соборное Уложение 1649 г. не содержат четкого юридического (легального) определения «поместья» и «вотчины». На ментальном уровне отечественного политико-правового бытия подобная ситуация неизбежно «откликается» возникновением соответствующих юридических ценностей и установок, стереотипов, символов и ритуалов, что, несомненно, сопровождается формированием адекватного ситуации стиля правового мышления как на уровне городского, «интеллектуального» меньшинства (после всего сказанного будет вряд ли корректно называть его политической элитой), так и в рамках народной традиции, представленной «молчаливым большинством» (термин А.Я. Гуревича) соотечественников. И в этом смысле абсолютно точно, «что для российского менталитета власть - это дьявольская сила»39;* Макаренко В.П. Российский политический менталитет // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 39.- закономерным финалом, апофеозом и апогеем одновременно стал следующий этап взаимоотношений российского общества и государственной (самодержавной) власти, начавшийся в 1547 г., когда торжественно совершился ритуально-символический по форме, но ментальный по сути и значению «чин венчания» Государя всея Руси Ивана IV на царствие. « Смысл церемонии заключался в том, что Иван IV «венчался» на царствие не сам по себе, а на «брак» со святой «невестой» Русью. Утверждалась следующая иерархия духовно-светского подчинения народа: наверху сам Бог, затем святая пара Иван Васильевич и Русь, которые являются «отцом и матерью» для своих детей-подданных (напомним, по «правде» равных перед ними)». А кто же между ними? Где национальная политическая, экономическая или военная аристократия, «рыцари» и «третье сословие»? Думается, что такой «средней», праводостойной и правосознающей, «скрепляющей» (по выражению Н. Эйдельмана) силы, роль которой на Западе играло, например третье сословие, в России не было, хотя бы уже потому, что она просто не вписывалась в систему координат традиционного российского юридического и политического миропонимания и мирочувствования, не отвечала социально-психологическим установкам большинства россиян. Благодаря же слабой структурированности социума, известной его социально-политической инерции, правовой «размытости» индивида в общинной среде, интересы, «помыслы» целого в России всегда представляла и представляет верховная власть - зовется ли она царской, партийной, президентской или какой-либо еще. В определенный исторический период в России сформировалось весьма специфическое (по сравнениюс имеющимися европейскими аналогами) деспотическое самодержавие, которое в тех или иных формах продержалось вплоть до 1917 г., а если говорить о государственно-правовом режиме, то, возможно, и значительно дольше. И вновь возникает мысль о преемственности государственного устройства через сохранение национального юридико-политического типа на глубинном архетипическом уровне, идентичность которого настолько устойчива, что не может быть «стерта» даже в ходе самых, казалось бы, радикальных преобразований. В итоге, следуя вышеизложенным положениям, российский юридический менталитет еще в допетровскую эпоху и задолго до «прихода» большевиков развивается в условиях господства этатистского принципа отечественной политико-правовой культуры: сильное государство - слабое («негражданское») общество,, Здесь можно вспомнить и такую банальную мысль (политический трюизм), как: положение высших классов, элиты общества всегда является следствием и показателем общего состояния народа.Известное же теоретико-методологическое положение о возможности сопоставления правовой системы с другими, столь же широкими системами - экономической, политической - с целью выявления их специфики и форм взаимодействия как однопорядковых по своему уровню явлений, в рамках традиций генезиса российского государства обосновывается просто и в полной мере.«Общее крепостное состояние сословий» (по замечанию известного юриста, либерала Б.Н. Чичерина) продолжалось, по крайней мере «де-юре», до известного указа императора Петра III от 18 февраля 1762 г. о дворянской вольности. Отечественная политико-правовая история подобного акта еще не знала, хотя содержание его, как хорошо известно, довольно незамысловатое: дворяне были освобождены от обязательной государственной службы. Для России этот документ и последующие за ним екатерининские акты 70- 80-х годов XVIII в., например Жалованная грамота императрицы дворянству, в которой, опять же впервые, были предоставлены правовые гарантии собственности, правда, на свои же земельные владения, по значению своему были Magna Charta Libertatum - ожиданием новой эпохи.Появление первого (даже по весьма жестким вестернизированным юридическим меркам) свободного сословия, субъектов права, с точки зрения западного юридического опыта, европейской правовой и политической традиции, 09 Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997. С. 357.должно было неизбежно вести к дальнейшему освобождению иных слоев российского населения. И с этих позиций Россия стояла на пороге великого «коперниканского» поворота всего политико-правового уклада - установления формально-правового равенства через преодоление вековой юридической деперсонификации индивида, соборного состояния общества (на фоне традиционной для страны фактической и юридической приватизации и персонификации власти). Подобное признание абсолютной и безусловной ценности права, которое, по мысли реформаторов, необходимо «поднимается» над имущественно-сословными, национально-религиозными качествами личности, признавая тем самым ее самодостаточность в качестве субъекта правовых отношений, в российской истории трудно было бы переоценить, но...Попытка (достаточно успешная в странах западной Европы и США) изменения отечественной юридической и политической систем практически провалилась: дворяне, все же получив ряд «дарованных» привилегий и свобод, тем не менее, так и не превратились в праводостойное (по западным канонам) сословие, поэтому эпоха просвещенного абсолютизма быстро сменяется периодом «антилиберальной реакции», павловским реформаторством (по-другому, обычным наведением порядка в практически разоренной, «распущенной» былыми, часто доведенными до абсурда дворянскими вольностями стране) и николаевской цензурой. С позиций данного исследования важно другое - традиционный российский правовой менталитет «выстоял», проявил неожиданную (для реформаторов) устойчивость, вновь воспроизвел и сохранил содержание своих основных структур.Причина? Скорее всего, их несколько. Во-первых, общементальный фон (фонд), его основные характеристики (устойчивость, фиксация, трансляция и т.д.); во-вторых, сохранение, незыблемость основных инстит??тов, стандартизирующих политико-юридический менталитет. По поводу последнего, активный деятель третьей Государственной Думы и Временного правительства Александр Гучков замечал: « Историческая драма российских реформаторов состояла в том, что они были вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти против носителя этой власти». Его вывод можно воспринимать и как обозначение важной проблемы воссоздания и реализации в отечественной политико-правовой реальности подлинных ценностей, которым надлежит заменить собой реализацию ценностей мнимых, осуществляемую под видом подлинных. В-третьих, наличие особой «питательной среды»: «апробированного» самой отечественной историей стиля юридического мышления; основных носителей (субъектов) национальных юридических ценностей, установок, символов и ритуалов. К последним, прежде всего, следует отнести российское крестьянство.приобрести необходимые атрибуты гражданского общества и, тем самым, перейти в принципиально иное качественное состояние.Право, понимаемое сторонниками радикального изменения отечественной государственно-юридической жизни исключительно в рамках западной версии, в этом «вестернизационном» процессе было призвано стать значимым элементом культур-национального бытия и прекратить свое существование, как им казалось, в качестве атрибута власти (приказов суверена). В условиях самобытной юридической реальности оно должно было стать нормативной формой выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общественных отношениях. И [38] это в стране, где термин «право» получает признание (и то на уровне властных элит) только в петровскую эпоху, а до этого момента его прекрасно «заменяет» более емкое понятие «правды», включавшее в себя субъективное и объективное право, характерные для уголовного и гражданского права нормы (и представления) справедливости, религиозно-нравственные каноны и т.д. Именно «правда» веками определяла специфику регулирования общественных отношений, идейное содержание государственной власти в России. Например, весьма показательна обязанность царя «держать совет» с Думой, Земскими Соборами, которая должна была исполняться не как результат борьбы населения за ограничение верховной власти, а «во имя обоюдной любви царя и народа»: ведь требование любви было не только давно известно, но и достаточно органично традиционному русскому праву (крестное Целование, договоры «о любви и правде» и др.). Поэтому «Соборы никогда не претендовали на власть (явление с европейской точки зрения совершенно непонятное), а Цари никогда не шли против «мнения Земли>> - явление тоже чисто русского порядка... и все это вместе взятое представляло собою монолит, который нельзя было расколоть никаким цареубийством». Видимо, следует говорить о не- ком специфическом качестве, которое приобрел классический для общей теории государства и права вопрос о взаимной ответственности общества (личности) и государства в отечественном правоментальном пространстве. Известный русский историк права С.В. Пахман писал: «Внимательный глаз открыл бы в нашем обычном праве, быть может, и такие начала, которые свойственны самому развитому юридическому быту».И все же кардинальное изменение, которое совершила (или должна была совершить) правовая реформа в сознании народа, заключалось в том, что право, прежде отождествляемое с божественной волей (олицетворяемой в царской власти) и имеющее сакральный характер «общинной правды» постепенно (возможно, очень медленно) теряло образ «сверхъестественного руководства» и на глубинном уровне умственного и духовного строя народа трансформировалось (или трансформировалось бы) в привычный для населения способ регулирования наиболее важных социальных отношений.Таким образом, правовые и политические реформы даже в своем половинчатом виде, «проектном состоянии» служили источником известной в XIX - начале ХХ в. вестернизации русского права, проводником принадлежащих западной правовой традиции ценностей, стереотипов, установок (аттитюдов) и представлений в недра отечественного юридического менталитета.Однако в России во второй половине XIX - начале ХХ в., в отличие, например, от Франции и Великобритании, сформировалась принципиально иная духовная ситуация: не произошла десакрализация верховной персонифицированной власти, такая, чтобы население видело в ней только гражданский (политический) институт, не были устранены нигилистические настроения большинства населения, изжиты практически повсеместное неверие в закон (в возможность законности и правового порядка в стране), органическая боязнь хаоса при утрате «сильной руки» (свобода в массовом сознании - это стихия, воля). Учитывая жесткую детерминацию российской пр��вовой системы, наличие явных функциональных связей с организацией отечественного государства либеральный идеал правопони- мания и правоприменения пореформенного периода в сознании большинства россиян так и не был сформирован.В итоге альтернативный путь развития страны, связанный с ассимиляцией западных политико-юридических форм и институтов, а следовательно, с сотрясением основ российской правовой культуры и радикальным изменением духовно-этических принципов и аксиом национального правосознания, ломкой отечественного юридического менталитета, уже к 1907-1910 гг. показал свою полную несостоятельность и в итоге был свернут, прекратил свое существование как культурная тенденция, по сути, подтолкнув общество к господству революционной стихии в его стремлении обрести некую исконную почву национального права и государства, дать им собственное «прочтение», интерпретацию цели и задач в свете стремления к размежеванию с западным социально-юридическим дискурсом.Вскрывая проблемы отечественной правовой рефлексии начала ХХ в., следует остановиться и на особенностях российского конституционализма. В пределах отечественного ментального пространства, сложившихся типических инвариантных структур и стереотипов отечественного правового уклада потребность в писаной Конституции, т.е стремление к четким формально-правовым основаниямгосударственности, имела очень слабую укорененность в сознании большинства социальных слоев, и даже те силы, которые объективно подрывали царское самодержавие и способствовали продвижению к иным политическим формам, чаще всего руководствовались не формальными юридическими идеалами (что в полной мере свойственно западному правовому просвещению XVIII-XIX вв.), а материальным идеалом «народного блага»: по сути, им нужна была власть в том же объеме и с теми же способами осуществления, измениться должен был только ее вектор, власть должна была быть «перераспределена» в интересах других (периферийных по отношению к властному центру) общественных групп. Впрочем, это мнение разделяли и российские монархисты. И. Л. Солоневич пишет: «... Народно-Монархическое Движение в «восстановлении монархии» видит не только «восстановление монарха», но и восстановление целой «системы учреждений»... той «системы», где Царю принадлежала бы «сила власти», а народу «сила мнения». Это не может быть достигнуто никакими «писаными законами», никакой «конституцией», ибо и писаные законы, и конституции люди соблюдают только до тех пор, пока у них не хватает сил, что бы их не соблюдать». Таким образом, построение демократической государственности западно-европейского образца в России, характеризующейся в первую очередь адекватной ее принципам и целям правовой системой, всегда так или иначе сводилось к вопросу политического «продавливания», лозунга, увлеченного копирования и даже сиюминутных настроений различных «просвещенных» властителей, но ни в коем случае не увязывалось с эволюцией, особой логикой развития национальной юридической традиции и объективными факторами генезиса отечественного государства.В контексте представленного историко-правового дискурса такие переломные времена, как 90-е годы ХХ в., несомненно оказывают значительно более глубокое влия-ние на формирование юридической ментальности, чем периоды стагнации (застоя). Именно в эпоху реформирования, связанную (что более чем естественно) с разного рода энтропийными тенденциями, массированными инновациями, на различных этапах ломки устоявшихся государственно-правовых форм и институтов, привычных схем (моделей) социально-экономического общения появляются навязчивые иллюзии о возможности быстрого преодоления тянущих в прошлое исторических образцов, изменения долгосрочной памяти общества и формирование на этой основе нового юридического и политического генотипа. Подобные представления обусловлены, прежде всего, сущностью, природой происходящей в стране социальной трансформации: идет формирование новых социальных субъектов, якобы происходит (или ощущается?) распад социалистической правовой реальности, усиливаются тенденции очередной вестернизации национальной юридико-политической системы, а следовательно, должны изменяться основные акценты и ориентиры внутренней и внешней политики государства, намечаться новые принципы диалога человека и общества с властью и т.д.Однако чаще всего все это происходит на уровне публичного (активно декларируемого «реформаторской» властью) дискурса. Постепенно проходящая эйфория первых лет демократических изменений, довольно быстрое разрушение (казалось бы, весьма прочного) антибольшевистского консенсуса обнажают реальное положение дел - скрытый дискурс современного российского реформирования. Обращение к нему даст возможность объективной, всесторонней оценки начавшейся примерно с середины 90-х годов широкой правовой аннигиляции, когда иностранные правовые конструкции, оказавшиеся в чуждом им ментальном универсуме России, начинают весьма активно поглощаться, растворяются в его традиционных установлениях, приводят к различного рода юридическим и политическим мутациям и в итоге превращаются в квазиюридические (провоцирующие правовой нигилизм и скепсис, известное разочарование большинства населения) феномены. Искушение быстрой модернизацией национального мира, охватившее новые политические и юридические элиты начала 90-х, и, соответственно, стремление к такому же скорому практическому (минуя необходимое в подобных случаях всестороннее и непредвзятое теоретическое, научное осмысление) освоению «заемных» правовых и политических институтов, широкомасштабная ассимиляция иных юридических традиций, как показал опыт, не принесли ожидаемых результатов. В этих условиях отечественная политико-правовая сфера просто обречена на поиск предельных оснований собственного бытия, соотнесение последних с меняющимися в стране поколениями, динамичным миром, проблемами и перспективами общецивилизационного развития.3.2. Социокультурная легитимация институтов российской юридической ментальностиМентальность человека создает особое мировидение, которое в свою очередь влияет и на творчество человека. «[28] Человек как разумное и эмоциональное существо не ведет себя автоматически, и все его поступки, от элементарно-бытовых до тончайших выражений в сфере творчества, от участия в социальных движениях до размышления наедине с собой, в огромной степени обусловливаются той системой мировидения, которая присуща данной культуре и стадии общественного развития». Хотя отмеченная ранее деревенская собственногопроцессов в развитии страны, в частности специфика генезиса национального права, не только тормозили генерацию собственных либеральных идей, их институциализацию, но и отторгали любые заимствования последних.Отсюда и три идейно неравновесных направления либерализма в России, и быстрый переход многих либералов (или псевдолибералов) либо на анархистско-революционные позиции, либо в лагерь сторонников безраздельно господствующего в стране охранительно-консервативного (нацонально-патриотического) направления. На теоретическом уровне это выразилось, например, в сложной судьбе доктрины естественного права в России, этой неизбежной спутницы процессов либерализации. «Отвергнув естественное право, мы лишили себя всякого критерия для оценки действующего права», - предупреждал Е.Н. Трубецкой.Доминирование различных видов позитивистской идеологии (в основном в этатистском ее прочтении) и в то же время наличие различного рода анархо-революционных настроений как естественной реакции на позитивацию политической и правовой мысли в стране, амбивалентное юридико-государственное пространство Российской империи просто не могло вместить либеральные ценности и установки: они отрицались и «слева», и «справа», какими бы притягательными и заманчивыми ни казались и какими бы блестящими теоретиками ни ра??рабатывались. Однако ясно и другое: разноименные заряды всегда притягиваются, и в итоге в конце XIX - начале ХХ в. консервативный синдром массового сознания в плане присущих ему ориентиров на внеюридические средства и методы действительно сближается со своим антиподом - революционным синдромом (синдромом «слома», жесткой, радикальной и быстрой модернизации страны). Духовной основой для этого сближения стал все тот же одинаковый набор общераспространенных рациональных и подсознательных, логических и чувственных представлений и установок, выражающих характер и способ группового правового и политического мышления, следствие одинакового, устойчивого отношения к праву как средству решения национальных проблем. В этой связи несомненно прав А. Балицкий - ментальности.Явное преобладание традиционного правопонимания и, как следствие, развитие основных направлений (за редким исключением!) национальной мысли по схеме «философии крайностей», поляризация политического самосознания отечественной интеллигенции явились предпосылками для быстрого усвоения обществом гиперрадикального, революционного (в различных антиправовых его модификациях: от анархизма до большевизма) правосознания. Как это ни парадоксально, но в первой четверти ХХ в. марксизм (по содержанию и форме - западное учение), правда, в весьма утилитарной, ленинской интерпретации, «превратился на российской почве в форму решения национальных задач, стоящих перед Россией в начале ХХ века», выступил формой подспудных процессов, идущих из глубин (нео- трефлексированных, подсознательных слоев) восточнославянской цивилизации.Именно в этот знаменательный для последующего развития страны период в российском политико-правовом менталитете окончательно возобладал, получил свое полное воплощение определенный взгляд на отечественную юридическую действительность: правовая система России всецело детерминирована причинно-функциональными связями с организацией отечественного государства, национального политико-институционального пространства.Заметим (и еще раз обратим на это внимание), что подобные представления в середине - конце XIX в. уже были характерны как для «малой» народной традиции, так и для «великой» письменной, цивилизационной. В контексте традиционной отечественной правовой культуры единения, на фоне разрушенной реально, но явно сохраняющейся (об этом будет сказано далее) на архетипическом уровне представлений населения соборной модели организации властных отношений (« сила власти » Царя и « сила мнения » Земли) и «молчащее большинство» соотечественников, и адепты «великих письменных текстов» удивительным образом «укладываются» (за редким исключением) в общую парадигму государственно-правового видения: вера в разумные мероприятия власти, логическая последовательность которых - от «базовых», социально-экономических до государственно-правовых - способна переустроить в соответствии с неким рациональным замыслом всю правовую систему России, соседствует с то и дело вырывающимися наружу нигилистическими настроениями и антиэтатистскими установками, тотальным разочарованием властью. Государственно-правовой идеализм на грани своего антипода.Подобные вз��ляды, всегда существовавшие в национальном политическом и юридическом мировиде- нии, в ситуации пореформенного периода второй половины XIX в. окончательно утверждают государство в качестве самоценности, абсолюта отечественной правовой жизни, а с другой стороны, нередко предполагают рассмотрение его как первопричины, основного виновника различных социальных потрясений. По сути, в своем явном виде формируется хорошо известное сейчас социологическое понятие государства, основной чертой которого « являет- с я отрицание юридической природы государства, рассмотрение в качестве основы государства не формально-юридических, а фактических социальных явлений, а именно явлений властвования». Все субъективные права в таком государстве считаются «жалованными», октроированными властью, не связанной никакими дозаконотворчески- ми и внезаконотворческими правами подвластных. Причем в отечественной политической мысли конца XIX - начала ХХ в. (у авторов, придерживающихся определенных мировоззренческих установок) еще прослеживается уверенность (вероятно, во многом порожденная западными рационалистическими позициями XVII-XVIII вв.) о возможности некого «просвещенного самоограничения» государственной власти в России. Однако это вовсе не противоречит социологическому представлению о сущности государства, которое, если конечно пожела??т, может в любой момент само ограничить себя системой законодательных предписаний, а может (также, произвольно) и отказаться от такого «самоограничения» (жеста доброй воли). Государственная власть при таком понимании может (если, конечно, пожелает) трансформироваться в государство законности, но никогда так и не «дойти» до правового государства.Авторитет (культовый образ) государственной власти в России, огромное внимание к действиям государственного аппарата и в то же время наделение его ответственностью абсолютно за все происходящее в обществе (включая даже частную жизнь граждан) вело к созданию, следуя западным политико-правовым теориям и оценкам, тоталитарной государственной машины, исключало частно-правовые начала в социальных отношениях. Практически это означало признание за государством возможности делать все, что оно считает необходимым, обосновывало вторичность общества, лишение его права устанавливать какие- либо ограничения для этого Левиафана, патернализм и иждивенчество, социальную безответственность и расчетливый некритицизм официальной политики и т.д. «Как медицина заведует трупом, так и государство заведует мертвым телом социума».Так, Г.Ф. Шершеневич недвусмысленно заявлял: « Гипотетически государственная власть может установить законом социалистический строй или восстановить крепостное право; издать акт о национализации всей земли; взять половину всех имеющихся у граждан средств; обратить всех живущих в стране иудеев в христианство; запретить все церкви; отказаться от своих долговых обязательств; ввести всеобщее обязательное обучение или запретить всякое обучение; уничтожить брак и т.п. » Правда, автору этих строк подобные примеры казались граничащими с абсурдом, утопическими вследствие их практической неосуществимости из-за противодействия того «социального материала», с которым имеет дело государство. Однако с тех пор известные события в России, Европе и мире убедительно показали, что в условиях кризиса (российской, европейской и др.) правовой и политической идентичности, очевидно, обострившегося во второй половине XIX - начале ХХ в., нет ничего более реального, чем безраздельное господство государства (и юридическое, и фактическое) при изощренной системе социально-идеологического оправдания, сакрализации его функционального бытия, когда все слои общества превращаются в «великое молчащее большинство». В дальнейшем именно на этом фоне формируется послеоктябрьское правопонимание и соответствующая ему юридическая практика.Таким образом, аккумуляция российского правового и политического опыта, его выражение и обоснование в отечественном (парадоксальном) «двуполярном», этатистско- анархистском (самодержавно-бунтарском) политикоюридическом дискурсе закономерно привели не только к событиям Великого Октября, но и во многом определили «окраску» послереволюционной истории. И в этом смысле действительно можно согласиться с рядом современных отечественных исследователей, эксплицировавших особую роль событий 1917 г. в развитии национальной государственно-правовой ментальности. « Октябрь 1917 года стал закономерным и даже необходимым России: он соединил, через оппозицию к себе, допетровскую и петровскую Русь; снял идеологические споры о путях развития России в их постановке XIX века, практически устранил теоретические конфликты монархистов и конституционалистов, либералов и социалистов»133. Видимо, большевики остановили российский интеллектуально-идеологический «маятник» на подлинно национальной «отметке».Снова возвращаясь к генезису политико-правовой традиции Запада и осторожно проводя некоторые аналогии, можно также вспомнить мощные перевороты, повторяющиеся через определенные временные периоды - от знаменитой григорианской реформы и протестантской Реформации до не менее значимых Английской, Французской и Американской революций - и обеспечивающие свержение ранее существовавших политических, правовых, экономических, религиозных, культурных и иных общественных отношений в пользу установления новых институтов, убеждений и ценностей. Эти « великие революции политической, экономической и социальной истории Запада представляют собой взрывы, происшедшие в тот момент, когда правовая система оказалась слишком неподатливой и не смогла ассимилировать новые условия»134. Они были фундаментальными превращениями, в историческом смысле стремительными, прерывными, часто насильственными переменами, от которых «лопался по швам» сложившийся в стране политико-правовой уклад. « Свержение существующего закона как порядка оправдывалось восстановлением более фундаментального закона как справедливости. Именно убеждение, что закон предал высшую цель и миссию, приводило к каждой из великих революций», - утверждает в этой связи Г. Дж. Берман130. Каждая революция представляла собой отказ от старой правовой системы, заменяла или радикально изменяла ее. В этом смысле это были тотальные революции, устанавливающие не только новые формы правления, юридические институты, структуры экономических и общественных отношений, но и новые взгляды на общество, воззрения на справедливость и свободу, прошлое и будущее, новые системы универсальных ценностей и установок. Разумеется, это происходило не сразу. Значительная часть старого мира, прежнего социально-правового и политического уклада, сохранялась, а через какое-то время даже увеличивалась, но в каждой революции основа политического и правового развития страны - юридическая парадигма (аксиомы правосознания и др.) как наиболее значимый элемент национального менталитета - подвергалась вполне ощутимым изменениям.В данном контексте неизбежно возникает вопрос о корректности подобных характеристик относительно Российской революции 1917 г. Все тот же Г.Дж. Берман спешит приблизить смысл и значение «русской» революции к пяти великим революциям, изменившим, по его мнению, западную традицию права в ходе ее развития. Но предлагаемый в исследовании подробный анализ отечественной истории как истории национальной политико-правовой ментальности явно не подтверждает подобной позиции: не только в ходе революции, но и за долгие годы последующего социалистического развития фактически (подчеркиваю, фактически) так и не были созданы иные, ранее совсем незнакомые обывателю государственные структуры, социально-экономические отношения, взаимоотношения между церковью и государством, нормативно-правовые предписания и, уж тем более, принципиально отличающиеся по сути и направленности от империи петербургского стиля или «Московии» господствующие (отечественные либерально-западнические концепции второй половины XIX - начала ХХ в. вряд ли можно [15]считать таковыми) политико-правовые доктрины, действительно отражающие общественные воззрения на государство, право, порядок, правосудие и т.д. Объяснение этому весьма банально: как на обыденном, так и на «высоком», доктринальном уровне правовое мышление принадлежит «миру повседневной жизни», явленному нам (в своих устойчивых структурах) в виде национальной ментальности. А. Шюц определяет последний как « интерсубъективный мир, который существовал задолго до нашего рождения и переживался и интерпретировался другими, нашими предшественниками, как мир организованный. Теперь он да�� нашему переживанию и интерпретации. Любая интерпретация этого мира базируется на запесе прежних его переживаний - как наших собственных, так и переданных нам нашими родителями и учителями, - и этот запас в форме «наличного знания» функционирует в качестве схемы соотнесения (выделено нами. - А.М., В.П.)». Таким образом, «жизненный мир» любого ученого, и в частности правоведа, определяемый Э. Гуссерлем как совокупность первичных, «фундирующих» интенций, является производным от менталитета, носителем которого он является. Это именно производностъ, не повторение или «калькирование»: исследователь, естественно, независим в своих суждениях, однако «жизненный мир» является «горизонтом» всех его целей, проектов, интересов независимо от их временных, пространственных и т.п. масштабов. Правовое мышление ученого (как, впрочем, и любого индивида) не только предметно, но и интенцио- нально, и стилистически определенно. Последнее же задает именно менталитет.В итоге (в самом начале еще просматриваются некоторые доктринальные «шатания») изменился стиль, «слог»,названия идейных течений, авторский корпу??, цитируемые источники, возможно, система аргументации, цензор, способ распространения (пропаганды) в массы, т.е. буква, а не дух. Однако « именно дух права должен быть в центре внимания, поскольку дух есть синоним естественной направленности или конечных целей, на которых основывается любая юридическая система». Изменения же внешних юридических форм государственной власти, способов ее публичного выражения не привели к действительным переменам в плане ее содержательной наполненности, истинного положения дел (пользуясь терминологией Мишеля Фуко, скрытого дискурса). В ходе, казалась бы, самых коренных изменений энтропийный процесс так и не охватил всю социальную систему и, соответственно, не привел к разрушению устоявшихся социокультурных структур.широкие слои населения (за редким исключением), оказались нетронутыми, выдержали под напором революционных бурь. Правовые (и поведенческие предправовые) установки и ценности, мифологемы, шаблоны и стереотипы, иные элементы (юридические артефакты) жира повседневности, определяющие российское юридико-политическое поле, не только не утратили свою нормативно-регулятивную силу и даже (как показала советская история) не ослабли. Российская ситуация 1917 г. по природе своей и последствиям (истокам и смыслу) стала подлинно национальным, народным или, используя термин П. Сорокина, культуроосновным событием. Более убедительной (по сравнению с бермановской) представляется позиция Н.А. Бердяева, который, по-видимому, был одним из первых отечественных мыслителей, обративших внимание на странное (?!) совпадение многих нормативов традиционного русского стереотипа с условиями реализации коммунистического идеала. «Он (коммунистический идеал. -А.М., В.П.) Коррелятивно развивается и социалистическая (коммунистическая) политико-правовая мысль.Следуя представлениям о ненаучном характере предшествующих юридических идей, пришедшие к власти большевики-ортодоксы заняли откровенно нигилистические позиции в отношении права и государства. Хорошо известные в отечественной истории архетипические феномены «воли» и «общинной правды» явились аттракторами, конституирующими советскую интеллектуальную среду в данной области. «Основным мотивом для трактовки права у нас остается мотив похоронного марша», - констатировал П.И. Стучка. «Всякий сознательный пролетарий знает... что религия - это опиум для народа. Но редко, кто... осознает, что право есть еще более отравляющий и дурманящий опиум для того же народа», -вполне серьезно писал А.Г. Гойхбарг. Утверждение революционного правосознания в качестве источника права вполне соответствовало вековым представлениям русского народа о «суде скором, правом и равном», о «народной воле» и народной же «правде». Последние коннотировались в декретах 1917-1918 гг., в каждом из которых так или иначе проходила тема революционного правосознания. Так, в ст. 5 Декрета о суде № 1(1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Декрета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) - «социалистическая совесть». В этот период «высветились», получили свое весьма ощутимое выражение основы отечественного правового мировосприятия: формальность и процедурность были отданы на откуп (квазиюридической?!) стихии, установки и стереотипы национальной ментальности продуцировали и «революционную законность», и «революционную целесообразность», отождествляя (по крайней мере, слабо различая) последние. Революционная целесообразность - это, прежде всего, деятельность карательных органов и отказ от суда. «Для нас нет никакой принципиальной разницы между судом и расправой. Либеральная болтовня, либеральная глупость говорить, что расправа - это одно, а суд - это другое», - утверждал Н. Крыленко.Конечно, В.И. Ленин, руководствуясь здравым смыслом и соображениями политической целесообразности, вполне объяснимым (для фактического главы государства) стремлением преодолеть в государственном строительстве известный анархизм и неорганизованность первых лет, смягчает жесткость антиправовых, точнее, антинорматив- ных (читай, антигосударственных) установок. Вполне очевидно, что, начиная с 20-го года, непревзойденный тактик революции пытается пройти по самому краю национального государственно-правового духа, совместить устоявшиеся нормативы русского мировидения со стандартными (идеологическими) марксистскими схемами: культ государства и порядка, патриархальность и веру в «крепкого» правителя с требованиями построения идеального бесклассового общества, отсутствие уважения к закону и свободе личности, «врожденный» деспотизм и догматизм в личных и общественных отношениях с требованиями завоевания пролетариатом своей политической диктатуры, коллективизм с жестким централизмом и единомыслием и т.д. Марксистским теоретикам хорошо известны «шатания» и явная неоднозначность последних ленинских работ.Национальная юридическая и политическая мысль постепенно возвращалась на «круги своя»: признается необходимость сохранения права, хотя бы в качестве формы, из марксизма в его сугубо национальном прочтении «исчезают» положения, отталкивающие от него профессиональных юристов и вышедших из юридической среды философов и социологов.Тем не менее, октябрьский переворот дал полный выход (выхлоп!) стихии отечественного мироощущения, выражающего образ и способ группового юридического мышления, породил соответствующие народному видению социальноправовой и политической реальности властные органы, заполнил их соответствующим «человеческим материалом». Так, в 1922 г. участники Московского губернского съезда деятелей юстиции сделали вывод, что за четыре года они «создали целую школу и тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных». Эти представители ранее «молчавшего большинства» великолепно продолжили многие традиции своих «интеллектуальных» предшественников, представителей свергнутого (как тогда казалось) режима. Ранее же знакомое отношение к человеку и праву видно из многих выступлений. Например, по мнению А. Сольца, «есть законы плохие и есть законы хорошие... Хороший закон надо исполнять, а плохой... не исполнять... Горжусь тем, что в этом вопросе подытоживает А.Я. Вышинский и, тем самым, надолго ставит точку в изрядно поднадоевших в 20-е годы спорах о сущности и природе права. Однако вряд ли можно согласиться, например, с Г.В. Мальцевым, утверждающим, что «таким образом в 1938 г. в советской юридической науке произошла смена правовой парадигмы, что стало возможным в условиях особой политической ситуации того времени, в силу жесткой диктатуры всевластия Сталина».Эта «новая» парадигма, элиминирующая индивидуалистический подход как способ объяснения феномена общественного роста, а с другой стороны, инициирующая многие начинания и определяющая судьбу многих «начинателей», сопутствовала (и скорее всего не исчезла и сейчас) всей (а особенно имперской) отечественной истории. По большому счету (несмотря на многочисленные попытки инородных влияний, разнообразные заимствования и идеологические маневры власти), российский политико-правовой дискурс всегда остается замкнутым в структурах и содержании национального менталитета.Закрытая (в данном случае политико-правовая), само- изолированная система оказывается неспособной (следуя принципу положительной обратной связи) усваивать какие-либо внешние воздействия, будь то марксизм в своем первозданном виде или ведущий свою «родословную» отstatus libertatis, принципа неподопечности индивида, примата индивидуальности над любыми [22]политическими и социальными институтами либерализм. Подобные системы не могут находиться в постоянном изменении: флуктуации, случайные отклонения значений величин от их средних показателей (показатель хаоса в системе) не бывают настолько сильными, чтобы привести к так называемому необратимому развитию всей системы, когда прежняя конструкция либо качественно изменяется, либо вообще разрушается. Даже такой переломный момент в социально-государственной жизни, каким по определению и должна быть подлинная революция, в итоге не порождает характеризующуюся принципиальной непредсказуемостью зону бифуркации в развитии отечественных политических и правовых учений. Возникает, как известно, лишь весьма кратковременный период «разброда и шатаний», завершающийся полной и окончательной победой по-настоящему национальных доктрин.Здесь уместно вспомнить хорошо известные замечания Карла Поппера об обществах «закрытого» типа. Критикуя идеальное государство Платона, античную утопическую традицию (которую Поппер завершает марксизмом), он на самом деле стремится досконально рассмотреть сущность и природу любого тоталитаризма (представляющего «закрытый» социальный порядок). «...Сила и древних, и новых тоталитарных движений - как бы плохо мы ни относились к ним - основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность».Не только в свое время Платон, но и российские деятели конца XIX-начала ХХ в. - от гуманистически мыслящих представителей многострадальной intelligentsia до крайних радикалов всех «мастей», включая, естественно, и пришедших к власти большевиков - «с глубочайшим социологическим прозрением обнаружил(и), что его современники страдали от жесточайшего социального напряжения...».На доктринальном уровне (а впрочем, и не только на нем) советские правоведы уже к началу 30-х годов отлично «снимают» это напряжение: теоретический монизм, сулящий национальному режиму «божественное благо» покоя и процветания, окончательно укореняется в отечественной политической и правовой жизни, сменяя чуждый отечественному миру критический рационализм, позволяющий осуществлять «контроль разума» за принятием политических и иных решений.Видение реальности сквозь призму закономерностей ее самоорганизации позволяет проследить и отметить определенную содержательную связь, логику преемственности и в то же время момент развития в организации собственного социально-правового пространства, правоотношений, юридической и государственной идеологии, в осмыслении идеалов свободы и справедливости. Национальная мироорганизация по неписаным, сгруппированным и выраженным в архетипических социокультурных символах основам миропорядка обеспечивает возможность самоидентификации событий отечественной правовой истории, позволяет распознавать в спонтанном разнообразии повседневности общие универсальные алгоритмы саморазвития, самоструктурирования, предполагающие соответствующую смысловую окраску, содержание и характер проявлений «национального правового и политического гения», В рамках подобного понимания ничто из действительно отмеченного нашей «печатью» не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, но проявляется в новых (часто причудливых) формах бытия. Так, точно подметил Я. Грей: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей ...».Непредвзятое исследование специфики отечественных правовых доктрин демонстрирует явную склонность (именно склонность) российской, в целом евразийской социокультурной модели к ментальности восточного типа, характеризующейся традиционализмом, слабой восприимчивостью и сильной настороженностью (до последнего времени) к заимствованному опыту, чуждостью к безграничному рационализму и т.д. Данные признаки отличают досоветское, советское (возможно, время покажет, что и постсоветское) развитие российской правовой науки. Справедливости ради, конечно, следует отметить, что начиная с середины 50-х годов в теории советского права делается попытка развернуть полемику между приверженцами официального правопонимания и сторонниками его расширения или пересмотра. Однако эти «дискуссии обходили самое главное национальные основы правопонимания, дело сводилось к столкновению между «узким», «норма- тивистским» и «широким» подходом к праву».Вполне закономерно и то, что дискуссия о понятии права в советской юридической литературе практически не выходила за рамки позитивистского дискурса. Юридическая мысль как всегда вращалась в привычном круге идей, в целом отражающих миропонимание отечественной интеллектуальной элиты. Так, уже в 1971 г. профессор С.С. Алексеев, отстаивая концепцию государства социалистической законности против буржуазной теории правового государства, защищал традиционное для российского дискурса правопонимание. «В упрощенным, весьма ограниченным по своему теоретико-методологическому потенциалу трактовкам сущности права и государства, отсутствие подлинной научной конкуренции способствовали консервации, сохранению национального стиля юридического мышления, а в итоге - исторически обусловленной правовой и политической парадигмы. Таким образом, проблема поиска новых определений и подходов в условиях безраздельного влияния застоявшихся до «привычности» рациональных и чувственных воззрений, умонастроений интеллектуального меньшинства, к тому же и напрочь лишенного права на самоопределение концептуальных и идеологических ориентиров и направлений в собственных исследованиях (все так же обремененного ранее отмеченной культурой единения), еще к началу 90-х годов остается открытой.Однако именно в это время «дает о себе знать» достаточно известный в развивающейся последние два десятилетия ХХ в. (преимущественно в западной науке) теории социальной энтропии парадокс: последовательная и успешная борьба со всякого рода случайностями, отклонениями (флуктуациями) действительно приводит (и в этом мы убедились на собственном опыте) к закрытию, изоляции системы и, как следствие, к росту устойчивости и равновесности, но, с другой стороны, наблюдается и обратная закономерность (законосообразность) - чем более успешна борьба с энтропией, тем быстрее система приближается к энтропийному финалу; чем жестче порядок, тем ближе хаос, распад системы. Последнее прекрасно просматривается с 1991 г., когда СССР прекратил существовать как «геополитическая реальность», а Россия стояла на пороге очередной в ее долгой истории вестернизации и либерального реформирования.Общая ситуация естественным образом повлияла и на развитие отечественных политико-правовых учений. Хаос реформаторских лет оказался весьма конструктивным, так как выступил подлинным носителем информационных новаций, проводником внешних воздействий и «провокатором» невиданных советским правоведением ино-родных (-странных) заимствований. Российская юридическая и политическая наука начинает развиваться в условиях постсоветской действительности. Период, названный большинством отечественных обществоведов переходным, характеризуется нестабильной правовой ситуацией, то и дело меняющимися курсами государственного и общественного развития: от смешанной советско- президентской республики к «чистым» формам президентского авторитаризма, от шоковой экономической и политической терапии, быстро породивших олигархическийкапитализм, к капитализму бюрократическому (образца2000 г.).Юридическое (интеллектуальное) сообщество, на какое-то время вдруг оказавшееся предоставленным самому себе (редкий для страны случай), начинает осваивать российское посткоммунистическое пространство - «идейную и институциональную смесь» между более чем реальным прошлым и настоящим и весьма иллюзорным будущим. В истории национальных политико-правовых идей в начале 90-х наступает поисковый этап развития, характеризующийся противоречивым смешением токов, идущих от разных юридических парадигм, разнополярных стилей правового мышления. Скорее всего, именно этим была обусловлена возникшая за короткий срок необычайная для российской гуманитарии разнородность политико-правовых знаний, их релятивизация, иногда даже доходящая до крайних форм методологического и гносеологического анархизма. Конечно, нельзя не отметить, что сложившаяся ситуация, попытка общего «сдвига» отечественного менталитета (правового, политического, экономического и др.) в сторону позитивного восприятия постиндустриальной либерализации, глобализации и рынка, обнажает колоссальные проблемы, в том числе и в области государственного строительства, является чрезвычайно благоприятной для новационного методологического поиска, прекрасно стимулирует последний. Современное состояние юриспруденции характеризуется не просто освоением широкого спектра современных правовых теорий, но и стремлением к созданию максимально приближенных, во-первых, к собственной, российской социокультурной специфике, а во-вторых, к конкретным особенностям текущего момента развития страны объяснительным моделям и концепциям. «Золотым веком юриспруденции» назвал настоящий момент развития правовой науки академик В.Н. Кудрявцев102. Последние десять лет (и это просматривается хотя бы по тематике работ, посвященных вопросам общей теории права и государства) идет работа по созданию особого мировоззренческого и методологического синтеза, базирующегося на выработке общих принципов понимания национальной юридико-политической реальности, а также на осмыслении соотношения, соизмеримости и взаимодополни- тельности различных методологических и общетеоретических подходов к исследованию последней.Магистральное направление постсоциалистического (реформаторского) правового дискурса в обнаружении смыслов российского правового бытия проходит через область господства все тех же проблем политической и правовой рефлексии, в конечном счете, как и прежде, связанных со столкновением Нашего и Другого государственноюридического опыта. Эвристическая значимость переноса основных концепций и направлений российской юриспруденции в плоскость диалога культур в общеметодологическом плане прекрасно обоснована еще М. Бахтиным: «Сравнительный анализ здесь подобен дыханию: естественен и незаметен, но только лишь до малейшей его остановки. И в этом плане вряд ли можно согласиться, например, с В.М. Сырых, утверждающим, что хотя «вариационный характер общей теории права некоторыми российскими правоведами оценивается как благо, как реальная возможность расширить и углубить имеющиеся представления о праве, его закономерностях», но « в действительности многообразие теорий права, плюрализм в понимании и оценке российскими правоведами ее предмета, системы закономерностей возникновения и функционирования права имеет больше негативных, чем позитивных сторон. В отличие от Януса, истина не может быть многоликой. Ее постижение сложный, диалектически противоречивый акт познания, допускающий существование не только плодоносных теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многообразие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений российских правоведов о праве, его закономерностях...».Как все-таки нам дорог, близок и понятен «спасительный» монизм!Скорее, на этом пути современное отечественное правоведение подстерегает другая опасность. Так, А.И. Овчинников безусловно прав, когда утверждает, что «важно... никогда не забывать того, что сравнивать те или иные ценностные позиции в ментальности различных народов с точки зрения одного из них эпистемологически так же абсурдно, как и сравнивать национальные языки, говоря лишь на одном из них... Встречающиеся в работах наших юр��стов малообоснованные «пессимистические» суждения относительно якобы «недоразвитости»Однако на рубеже ХХ и XXI вв. в работах многих западных исследователей «говорится и о необходимости преодоления индивидуализма, о недостаточности «правовой справедливости», об ограничении свободы индивида интересами общества и государства. Да и само «гражданское общество» (а этот термин употребляется все реже) понимается зачастую не совсем так, как в России. Может быть, стоит обратить на все это внимание сторонникам либертарно-индивидуалистических идей».В современном юридическом научном дискурсе обнаруживаются (и это, несомненно, позитивный показатель развития отечественной гуманитарной мысли) различные констатации, оценки и подходы. Так, стремясь уравновесить одностороннюю, как бы оторванную от национальных ментально-правовых оснований позицию С.С. Алексеева, который в условиях самобытной российской социально-правовой реальности явно гипертрофирует значение индивидуалистических политико-правовых ценностей, соответственно, гиперболизирует роль и значение частного права в регулировании общественных отношений и делает весьма поспешный вывод о необходимости отказа от таких, например фундаментальных принципов построения правовой системы, как ведущая роль конституционного (публичного) права, о придании Гражданскому кодексу функции своего рода конституции гражданского общества, Ю.А. Тихомиров пишет, что в нынешних Панораму воззрений и идей, вызванных освоением современным отечественным политико-юридическим сознанием вечной дилеммы общее частное, можно, конечно, продолжать бесконечно долго, тем более что проблема, в общем, упирается в сквозные для истории страны мотивы общинности, соборности в сочетании с якобы (по этому вопросу единого мнения нет) постоянно нарастающей (от эпохи к эпохе) этатизацией национального социально- экономического пространства, она суть проблема ментальная и поэтому имеет конкретный смысл только в культурно-историческом, нравственном измерениях общества.Однако российский политико-правовой дискурс в конечном счете решение любых актуальных проблем маркирует тем или иным типом правопонимания. Вне зависимости от сформулированных позиций и подходов, вызванных правовой рефлексией представителей юридического сообщества, сторонников различных направлений современного правоведения, их интеллектуальные изыскания основаны на представлении права в качестве предельного основания всей юридической реальности. Не вступая в полемику с адептами созвучных или принципиально противоположных концепций, можно эксплицировать общее состояние практики обсуждения и обоснования природы и существования (осуществления) права.Многообразие определений и подходов на самом деле кажущееся, а группируются они вокруг двух, явно различимых как в теории, так и в истории правовых учений позиций - известных (но не единственных!) аттракторов саморазвития (мировых) философско-правовых традиций - юридической (естественноправовое, либертарное направление) и легистской (позитивистское направление). Каждое направление, несомненно, выверено столетиями, верифицируемо и фальсифицируемо, открыто для критики, является своевременным продуктом нелинейного (флук- туационного) развития многих рациональных и иррациональных элементов цивилизации как самовоспроизводя- гцейся системы, зафиксировано в механизме долговременной памяти Интеллектуального меньшинства (что прекрасно «вычитывается» из гуманитарного наследия предков) и нашло достаточное (скрытое или открыто декларируемое) отражение в политико-правовом опыте, юридической практике в разные исторические периоды и у различных народов. Трансляция естественноправовых и позитивистских теорий, конечно, не сводится к примитивной, механической передаче базовых концептов от поколения к поколению, но, сохраняя фундаментальные положения, тем не менее обнаруживает постоянную склонность к модернизации как реакцию на культурные формообразования политического, религиозного, экономического характера. Так, существенно развивающая и обогащающая естественно-правовую традицию либертарная теория права в настоящее время идет по пути создания собственной юридической догматики, так как только развернутая до уровня догматики философия права приобретает качество законченной теории. При этом либертарная доктрина не может «просто заимствовать позитивистскую догматику, ибо последняя есть эмпирическая интерпретация принципиально иного понятия... либертарный подход развивается наряду с достаточно устойчивыми в отечественном правовом дискурсе альтернативными позициями».Например, рассуждая о «жизни» закона в современном обществе, Ю.А. Тихомиров недвусмысленно замечает, нашей действительности».В свете поиска оптимальных моделей развития российской государственности в XXI в. в общий поисковый контекст хорошо вписывается концепция В.Н. Синюкова, пытающегося представить некоторую «третью силу» и тем самым указать выход из уже порядком поднадоевшей читателю либертарно-позитивистской коллизии. Возрождая, по сути, философию почвенничества в постсоветской юридической науке, В.Н. Синюков неизбежно лавирует между критикой данных «вестернизированных» доктрин. «Нарастает глубокий раскол позитивного права и жизни. Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство - замкнутое и не понятное обществу». «На пороге XXI столетия соревнование естественно-правовой и позитивистской школ не может выступать в качестве главного источника фундаментальной правовой методологии. Это обстоятельство не учитывают авторы, стремящиеся «преодолеть недостатки» классических теорий, синтезировать их, «развить дальше».Очевидно, что с точки зрения общего развития отечественного правового дискурса создалась действительно уникальная ситуация: сформировавшаяся «идеальнаяре- чевая ситуация» (Ю. Хабермас) обеспечивает относительную свободу субъектов коммуникации от внешних, внена- учных воздействий, когда аргументы и контраргументы в концептуальном отношении уравновешивают друг друга, а отмеченный выше межкультурный (внешний) дискурсивно-практический диалог, в свою очередь, неизбежно инициирует диалог носителей разных теоретико-методологических (программных) установок в рамках одной юридической реальности. Последний мыслится и как основное средство соорганизации имеющих место разнонаправленных и, соответственно, отличающихся по ценностным приоритетам взглядов, и как единственное приемлемое (в духе искомой на рубеже тысячелетий толерантности) средство современной правовой и политической деятельности, надежное «лекарство» против застарелой болезни идеократии.В подобном ракурсе можно