Политические протесты на постсоветском пространстве. Сравнительный анализ на примере российского и белорусского опыта
Содержание
Введение…………………………………………………………………………..3
Глава 1. Теоретические аспекты политического протеста…………………….5
1.1. Понятие и сущность политического протеста……………………………..5
1.2. Причины политического протеста………………………………………..11
Глава 2. Практические аспекты политического протеста в Российской Федерации и республики Беларусь……………………………………………..20
2.1. Политический протест в Российской Федерации………………………..20
2.2. Политические протесты в республики Беларусь…………………………26
Заключение……………………………………………………………………….34
Список использованных источников………………………………………….36
Введение
Актуальность данного исследования определяется тем, что особенности политического протестного движения в современной России, вызванного причинами, имеющими социально-экономический характер, изучены недостаточно.
Пространство политического протеста едино во всей разнородности составляющих его сил и разнообразии форм проявления. Политический вектор направленности общественного развития просматривается исключительно через взаимодействие этого разнообразия, конкретное соотношение действующих и противодействующих факторов.
Одним из важнейших условий, позволяющих предвидеть последствия политических преобразований, оценить вероятность стабилизации политического развития, является отношение к политическому режиму со стороны граждан.
В связи с этим целью работы является теоретическое и практическое изучение политических протестов на примере российского и белорусского опыта.
Для достижения поставленной цели, необходимо решить следующие задачи:
Раскрыть понятие и сущность политического протеста;
Изучить причины политического протеста;
Рассмотреть политический протест в Российской Федерации;
Проанализировать политические протесты в республики Беларусь.
Объектом исследования является феномен протеста в различных его проявлениях в условиях современных демократических преобразований.
Предметом исследования является политическая составляющая протестного феномена в конкретном проявлении целостной природы политического протеста как сложного, многопланового явления политической жизнедеятельности российского и белорусского общества.
Методологической основой исследования являются общенаучные методы познания и частнонаучные методы познания.
Структура работы обусловлена поставленной целью и задачами, состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников.
Глава 1. Теоретические аспекты политического протеста
1.1. Понятие и сущность политического протеста
В современной обществоведческой науке нет однозначного толкования понятия «политический протест». Разные исследователи, исходя из собственных научных задач, включают в это понятие различные политические акции и формы политического участия граждан. Достаточно распространенной точкой зрения является определение политического протеста как одной из форм политического участия граждан. Так, в справочной и энциклопедической литературе можно найти определение «политического протеста» как «вида политического участия, выражающегося в проявлении отрицательного отношения к политической системе в целом или к ее отдельным элементам, нормам, ценностям в открытой, демонстративной форме. К формам политического протеста относят митинги, забастовки, демонстрации, терроризм и пр.».
Американские исследователи Дж. Дженкинс и Б. Кландерманс определяют политический протест как «коллективное действие или систему коллективных действий, направленных на изменение систем представительной и/или исполнительной власти, проводимой государственной политики или взаимоотношений между гражданами и государством в целом». Другой американский ученый - С. Тэрроу - определяет политический протест как «использование разрушительных коллективных действий, нацеленных на институты, элиты, властвующие и другие группы и совершаемых для достижения некоторых коллективных целей и требований протестующих». Этот же исследователь выделил пять основных компонентов протестного действия:
1) прямой характер, посредством которого отвергается институциональное посредничество;
2) возможность насилия, которое является ультимативной формой протеста;
3) экспрессивность протеста - протестующие часто не способны заявить инструментальные требования и выражают протест с помощью аллегорических обвинений и неадекватной лексики;
4) обращенность требований протестующих на другие группы или элитные группировки;
5) наличие, несмотря на экспрессивность протеста, определенной стратегии при выборе форм поведения, объекта критики и собственных целей.
Как видно из представленных дефиниций, под политическим протестом понимается, прежде всего, коллективный вид внесистемного политического участия. Подобная трактовка политического протеста была воспринята многими российскими авторами, которые также рассматриваемое явление определяют в категориях неконвенциональной или нелегальной модели политической партиципации, сводя его только к прямым действиям коллективных акторов.
Как нам представляется, недостатком данных дефиниций является то, что они оставляют за рамками определения пассивные формы протестного поведения, например, в виде сознательного неучастия населения в политической жизни. Между тем постсоветские политические реалии России демонстрируют обилие эмпирических данных, свидетельствующих, что в условиях девальвации избирательных институтов реакцией достаточно массовых слоев населения становится «электоральный протест» в виде голосования «против всех», порчи избирательных бюллетеней или сознательного игнорирования процедуры выборов (абсентеизм). Не случайно массовый абсентеизм российских избирателей многими исследователями рассматривается как вполне рациональная поведенческая реакция на дефицит политической конкуренции и фальсификации выборов и может справедливо быть оценен как элемент протестного поведения.
Отсюда вытекает еще один спорный вопрос при анализе определения «политический протест», который связан с оценкой некоторыми исследователями этого явления как сугубо неконвенционального политического участия. Так, например, российский автор В. В. Сафронов исходит из понимания протеста как сугубо нелегального политического участия граждан. Он указывает, что «политический протест отличается от неконвенционального поведения тем, что эти акции не предусматриваются законами, но и не предполагают обращения к насилию». Он также делает предположение о том, «что неконвенциональные, протестные и насильственные акции составляют одномерную иерархию».
С нашей точки зрения политический протест более многогранное социально-политическое явление, которое может иметь самые многообразные формы, включающие в себя как конвенциональные (законные), так и неконвеницональные (выходящие за рамки законодательного регулирования) политические акции и поведенческие практики. В этой связи более справедливой представляется точка зрения российских ученых В. Костюшева и В. Горьковенко, которые в понятие политический протест включают не только конфронтационные и насильственные, но и конвенциальные акции, начиная от демонстраций, голодовок и заканчивая символическими жестами в виде водружения флага или сожжения партийного билета.
Таким образом, понятие «политический протест», с нашей точки зрения, должно включать в себя не только активные и публичные формы социального недовольства, но и пассивные политические поведенческие практики, которые также отражают социальное недовольство существующей политической системой или отдельных ее элементов.
Вместе с тем, иной крайностью представляется точка зрения некоторых исследователей, которые расширяют понятие политического протеста до уровня общественного сознания и социальных настроений оппозиционного характера. Признавая важность учета когнитивных, морально-психологических и эмоциональных составляющих анализируемого социально-политического явления, мы считаем, что политический протест реализуется как социальный феномен только в поведенческих реакциях (как активных, так и пассивных) индивида или коллективных субъектов. Ментальные структуры и оппозиционные общественные настроения следует отличать от собственно политического протеста. Более рациональной представляется точка зрения тех исследователей, которые разграничивают эти понятия, вводя, наряду с «политическим протестом» такие категории, как «протестный потенциал» или «протестные настроения». Тем более, что эти понятия уже давно получили распространение в СМИ и социологических центрах, проводящих регулярный опрос среди населения с целью прогноза возможных проявлений политического протеста. Например, «Фонд общественного мнения» (ФОМ) использует индекс «Протестные настроения», а «Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) публикует еженедельные социологические опросы в рубрике «Протестный потенциал».
Можно заключить, что политический протест может выражаться как в конвенциональных, так и не в конвенциональных формах. Также очевидно, что политический протест может иметь как активные (митинги, пикеты), так и пассивные формы политического поведения (абсентеизм). Ключевым признаком политического протеста является не столько уровень активности, публичности или рамки конвенциональности поведения, сколько наличие негативного посыла по отношению к политическим институтам, государственной политике или ее отдельным аспектам.
Для задач исследования политического протеста важно систематизировать основные формы протестных реакций. Как уже было указано выше, конкретные поведенческие акции протестного характера можно разделить на конвенциональные (легальные и регулируемые законом), и неконвенциональное (незаконные, отвергаемые большей частью общества по моральным, религиозным или другим соображениям). Вторым критерием классификации может выступать степень активности протестного поведения.
Отталкиваясь от методологических положений, активность протестного поведения может быть градирована по трем основаниям: низким, средним и высоким уровнями активности. Сочетание этих двух критериев (конвенциональность / неконвенциональность и уровень активности) характеристик протестного поведения позволяет выделить шесть групп форм политического протеста, представленных ниже в таблице.
Типология форм политического протеста:
Низкий уровень активности:
протестный абсентеизм;
чтение оппозиционных СМИ, участие в виртуальных «социальных сетях» протестной направленности;
подписание оппозиционных воззваний, петиций, обращений к властям.
Средний уровень активности:
создание оппозиционного контента в «социальных сетях»;
электоральный протест.
создание экстремистского контента в «социальных сетях»;
участие в неразрешенных демонстрациях и митингах;
бойкот;
голодовка.
Высокий уровень активности:
участие в работе оппозиционных партий и в избирательных кампаниях;
участие в оппозиционных митингах и собраниях;
обращение во властные структуры или к их представителям;
активность в качестве политического деятеля (выдвижение кандидатуры, участие в выборах, руководство общественнополитическим движением или партией).
участие в акциях гражданского неповиновения;
неуплата налогов;
участие в захватах зданий, предприятий;
отказ покидать рабочее место;
блокирование дорожного движения;
участие в насильственных и террористических акциях.
К их числу относятся:
1) конвенциональные формы политического протеста низкого уровня активности: а) протестный абсентеизм, то есть осознанное отклонение от участия в избирательной кампании, вызванное негативным отношением к институту выборов и отсутствием веры в возможность повлиять на политический курс с помощью избирательного процесса; б) чтение оппозиционных СМИ, участие в виртуальных «социальных сетях» протестной направленности;
2) неконвенциональные формы политического протеста низкого уровня активности: подписание оппозиционных воззваний, петиций, обращений к властям. Хотя это одна из самых мирных форм протеста, мы относим ее к неконвенциональным формам, поскольку это действие характеризуется прямым обращением к властям вне существующих институциональных рамок;
3) конвенциональные формы политического протеста среднего уровня активности: а) создание оппозиционного контента в «социальных сетях»; б) электоральный протест;
4) неконвенциональные формы политического протеста среднего уровня активности: а) создание экстремистского контента в «социальных сетях»; б) участие в неразрешенных демонстрациях и митингах; в) бойкот, то есть демонстративное прекращение отношений с кем-либо в знак протеста; г) голодовка, то есть сознательное добровольное ограничение приема пищи, с целью добиться выполнения своих требований;
5) конвенциональные формы политического протеста высокого уровня активности: а) участие в работе оппозиционных партий и в избирательных кампаниях; б) участие в оппозиционных митингах и собраниях; в) обращение во властные структуры или к их представителям; г) активность в качестве политического деятеля (выдвижение кандидатуры, участие в выборах, руководство общественно-политическим движением или партией);
6) неконвенциональные формы политического протеста высокого уровня активности: а) участие в акциях гражданского неповиновения, то есть использования тактики протеста, характеризующимся организованным несоблюдением определенного закона с целью привлечь внимание к его несправедливости; б) неуплата налогов; в) участие в захватах зданий, предприятий; г) отказ покидать рабочее место; д) блокирование дорожного движения; е) участие в насильственных и террористических акциях.
1.2. Причины политического протеста
В последние годы в российской общественно-политической жизни стали актуальными различные акции протеста. Американский исследователь Д. Дэвис утверждал, что революции происходят после длительного экономического роста, который заканчивается стагнацией. В то время как экономические ожидания граждан увеличиваются, реальная ситуация остается неизменной или даже ухудшается. В результате граждане испытывают недовольство и проявляют свою агрессию в политической сфере. В соответствии с этим можно предположить, что, с одной стороны, беднейшие и, с другой, наиболее обеспеченные слои населения не будут принимать участие в массовых протестах. Первые потому, что все их время и энергия уходят на жизнеобеспечение, а вторые, так как имеют возможность решить свои проблемы без участия в массовых акциях. В результате потенциально протестную группу составляют люди, которые не слишком богаты, но уже обладают определенным достатком. Они имеют время, силы и психологический настрой, чтобы открыто оппонировать властям.
Несмотря на то, что теория Д. Дэвиса неоднократно подвергалась критике, она объясняет чрезвычайно важный аспект протестного поведения - социально-этический (или психологический). Естественно, причины революций с помощью одной этой теории объяснить крайне сложно. Однако идеи Д. Дэвиса вполне могут быть использованы при изучении различных сторон про-тестных движений или локальных волнений. Особый интерес представляет использование данной теории американским социологом Т. Р. Гарром, который предложил концепцию о том, что недовольство людей носит относительный характер. Этот тезис лежит в основе так называемой «теории относительной депривации». Депривация - понятие, отражающее состояние человека, вызванное лишением важнейших жизненных потребностей или вообще каких-либо материальных благ. Т. Р. Гарр уверен в том, что недовольство появляется тогда, когда индивид начинает убеждать себя, что достоин лучшей доли, но по каким-либо причинам не способен достичь желаемого. При этом протестующий может иметь объективно неплохие условия жизни, однако, сравнивая свое положение с положением представителей другой социальной группы на основе собственных представлений о справедливости, он может испытывать определенные опасения. В свою очередь высокий уровень фрустрации, согласно Гарру, может привести к росту агрессии в политике, в том числе в виде протестных настроений или даже волнений. Кроме модели, предложенной Д. Дэвисом, он выделяет еще две формы относительной депривации: убывающую (убывание возможностей при сохранении ожиданий) и устремленную (сохранение возможностей при росте ожиданий).
Согласно аналитическому докладу Института социологии Российской академии наук, россиян больше всего волнует деградация социальной сферы и моральных устоев, особенно у властвующей элиты, а также отсутствие порядка, законности и справедливости, которые были обещаны руководством страны в начале 2000-х гг. Наиболее значимыми потерями за последние десятилетия, как считают ученые, для граждан стали утрата чувства уверенности в завтрашнем дне и ощущения безопасности, а также резкая имущественная и социальная дифференциация в обществе. Ситуация ухудшается тем, что положительный эффект от структурных реформ в современной России, по мнению населения, ощущает на себе только узкий круг людей.
Население болезненно реагирует на постепенный уход государства от активной социальной политики и высокой степени регулирования сферы услуг ЖКХ. Вместе с тем высокими остаются патерналистские настроения россиян: на протяжении последнего десятилетия большая часть населения неизменно выступает за сохранение бесплатного образования и медицины, а также за государственные гарантии прожиточного минимума и обеспечение каждого гражданина местом труда. Более 60 % респондентов социологических опросов, проведенных аналитическим центром Юрия Левады, уверено, что государство должно устанавливать твердые цены на большинство товаров, еще 30 % опрошенных считают, что государственное регулирование цен необходимо осуществлять только в отношении некоторых товаров. Чаще всего люди ощущают социальную несправедливость исходя из своих личных переживаний, навеянных утратой чего-либо особо значимого в их жизни. Например, один из респондентов, опрошенных автором в Красноармейском районе, рассказал о причине своего недовольства: «30 лет назад, когда я пришел из армии, я принимал участие в строительстве коровника. Сейчас он стоит разрушенный за забором рынка, на котором я торгую».
Второй фактор - это внутреннее состояние власти, морально-этический облик государственных институтов, его чистота, которая оценивается населением. Несмотря на стабильно высокие рейтинги доверия первых лиц в государстве и одобрение действий федеральной власти в целом, в обществе зреет недовольство реализацией ряда масштабных проектов, которые, казалось бы, должны объединять население. Так, в одном из поселений Красноармейского района мужчина 45-50 лет заявил: «Олимпийский огонь в космос запустили, а побелить стены в детском саду не можем уже 20 лет». В данном случае государственная пропаганда добилась результата, абсолютно противоположного желаемому. Сообщения СМИ о стройках стоимостью в сотни миллионов рублей, которые финансируются из бюджета (а соответственно, из средств налогоплательщиков), могут только раздражать жителей депрессивных поселений. Если власти, региональные и федеральные, могут позволить себе держать дистанцию от населения, ограничиваясь пропагандой декларируемых достижений через СМИ, то представители органов местного самоуправления, особенно в период непопулярных реформ или социально-экономических потрясений, обязаны проводить активную работу с населением.
В условиях низкой бюджетной обеспеченности многие муниципальные органы неспособны исполнять значительную часть своих полномочий, в том числе по социальной поддержке населения. Однако даже сама попытка решить вопрос, неравнодушное отношение к проблемам населения обязательно укрепят авторитет муниципальных властей.
Муниципальные власти все больше становятся оторванными от населения, и неслучайно во время массовых акций протеста в провинции основные претензии протестующие предъявляют именно им, даже по вопросам, входящим в компетенцию других уровней власти. Людей все чаще раздражают роскошные особняки местной элиты при скудости местного бюджета. В одном из поселений Красноармейского района несколько жителей в ответ на просьбу оценить деятельность местной власти высказывались не по поводу эффективности проводимой работы, а осуждали привилегированное имущественное положение отдельных представителей органов местного самоуправления (МСУ).
Можно с уверенностью считать, что именно авторитет органов местного самоуправления играет значительную роль в урегулировании конфликтных ситуаций, и его же отсутствие создает основу для народного недовольства. К сожалению, приходится констатировать, что авторитет местной власти не всегда находится на должной высоте, а иногда органы МСУ, особенно представительные собрания, и вовсе оказываются маловлиятельными, фактически декоративными институтами. Между тем именно представительные собрания муниципалитетов должны формироваться из авторитетных местных жителей.
И, наконец, третий фактор - это неблагополучие самого общества, которое оно тяжело переживает. По утверждению Ю. Левады, социальное недовольство даже во время распада СССР и реформ Е. Гайдара не достигало такого уровня, как после политической поляризации, вызванной конфликтом Президента и Верховного Совета РСФСР в 1993 г.. Тогда страна устояла на грани гражданской войны между сторонниками двух путей развития; однако было потеряно единство, монолитность, присущие советскому обществу.
Определенный раскол российского общества порождает у составляющих его граждан протестные настроения. Люди, социализировавшиеся в советское время, каких бы убеждений в настоящем они ни придерживались, часто переживают отсутствие работоспособных институтов гражданского общества, на поддержку которых они могут рассчитывать. В их числе и активные политические партии, и независимые профсоюзы, работоспособные ассоциации предпринимателей и др. Более молодые поколения недовольны отсутствием социальных лифтов. Это побуждает одних наиболее активных представителей общества реализовывать себя в деятельности различных волонтерских организаций, а других - в массовых протестных движениях. Получается, что участники протестных движений выражают свое недовольство несправедливым устройством общества. Иными словами, это протест части общества против самого общества.
Все три перечисленных фактора, будь то личные переживания по поводу происходящего вокруг, недовольство морально-этическим состоянием власти или последствиями ошибочной трансформации общества, служат основой для протестного поведения у населения России. Однако для каждой части общества протест против социальной несправедливости имеет определенную форму.
Протесты против монетизации льгот в основном выражали российские пенсионеры. Не вдаваясь в подробности неоднозначных экономических аспектов этой реформы, можно сделать вывод о том, что государство не смогло четко объяснить населению пользу от нововведений. В условиях роста экономики и укрепляющегося профицита бюджета население не ожидало от власти инициатив, меняющих привычную систему льгот на скромные денежные выплаты. Причина недовольства пенсионеров состоит и не столько в материальных потерях, сколько в ощущении несправедливости реформы. Наличие льгот определяло статус пенсионера как гражданина, получившего особое положение в обществе благодаря своему многолетнему честному труду и заслугам перед государством. Денежные выплаты нивелировали этот особый статус, который был заменен на незначительное повышение денежных доходов пенсионера.
Серия массовых акций протеста против этнопреступности и нелегальной миграции отражает настроения жителей депрессивных районных центров и неблагополучных окраин мегаполисов. Складывается ситуация, воспринимаемая многими как парадокс: наиболее активные представители условно коренного населения, составляющие большинство жителей конкретной местности, выходят протестовать против национальных групп, составляющих меньшинство населения. Можно сказать, что участниками этих массовых акций протеста движет не просто недовольство, а даже страх за свою судьбу и благополучие близких. Основную роль в этой негативной мобилизации играет создание образа (или комплекса) врага. Это привычная тактика поиска виновных в собственных проблемах. Коллективным «врагом», против которого может быть обращено недовольство, становятся как выходцы из государств Средней Азии и Закавказья, так и жители из других регионов России.
Как утверждает ведущий научный сотрудник Института философии РАН В. Малахов, националистические настроения, как правило, являются результатом самостоятельного направления общественной дискуссии, а возникают внутри какого-либо более широкого протеста или являются реакцией на что-то. В современной России национализм - это протест против несправедливости, выражающейся в фактическом бесправии рядовых граждан, в отсутствии правосудия и в высокой коррумпированности власти.
Протесты против итогов выборов Государственной Думы Федерального Собрания и Президента РФ стали выражением недовольства среднего класса, - молодых, обеспеченных людей с высшим образованием. Основной темой протестных митингов и шествий было требование отмены результатов этих, по их мнению, несправедливых выборов. Больше всего «рассерженных горожан», как журналисты и политологи называют участников поствыборных протестов, возмущали не предполагаемые ими фальсификации итогов выборов, а многолетнее пребывание у власти одной политической силы. Уместно заметить, что несбывшиеся ожидания этой группы граждан в немалой степени были заложены массированной кампанией ряда СМИ по компрометации правящей политической партии на протяжении всего предвыборного года.
Таким образом, одной из ключевых причин протестного поведения в современной России является чувство нарушенной социальной справедливости у самых разных слоев населения, обострившееся во время кризисных явлений 1990-х гг. в экономике и политике. Нормализация экономической жизни в стране, индексация заработных плат в бюджетной сфере и пенсий, наведение конституционного порядка в ряде регионов в определенной степени восстановили доверие к государству. Вместе с тем благоприятная ситуация в начале-середине 2000-х гг. только лишь усилила ожидания активной части общества в отношении властей. Однако во второй половине первого десятилетия XXI в. по разным причинам власти не смогли гарантировать необходимый уровень социальной справедливости. На самом высоком уровне было заявлено, что, несмотря на значительные усилия, ситуация остается неизменной или ухудшается. Коррупция была публично признана Президентом России В. В. Путиным основной проблемой в государстве. Надежды многих горожан и жителей сельской местности существенно превзошли реальность, созданную властью, что привело к росту недовольства.
Вместе с тем следует признать, что протест против отсутствия справедливости охватывает самые разные слои общества. С одной стороны, принципы социальной справедливости должны быть защищены государственными законами. Но даже в действующей Конституции России отсутствует понятие «справедливость», как нет его и в других российских законах. Ближайший аналог этого понятия в отечественных нормативно-правовых актах - это «конституционные права», которые обеспечивают равные возможности для всех граждан. Однако равенство и законность не являются синонимами справедливости. Государство как институт, а следовательно, и власть должны основываться прежде всего на неукоснительном следовании законам, а не принципам, базирующимся на понятиях морали и нравственности. Справедливыми должны быть люди, в том числе работающие в органах власти. Следует заметить и то, что справедливость - это слишком субъективное понятие, у каждого она своя. Всегда найдется тот, кто считает, что он достоин лучшей доли, чем кто-либо другой.
Государство и власть как олицетворение закона сталкиваются с политическим протестом, основа которого лежит в другой плоскости - социальноэтической. Соответственно, любые усилия государства по устранению причин недовольства, от восстановления законности в конкретном случае до суда над организаторами протестов, не способны полностью достичь цели без поисков консенсуса в обществе. Исследователя политического протеста не должен смущать тот факт, что публично протестные настроения, зафиксированные социологическими опросами, обычно выражает лишь малая часть населения. Вместе с тем следует иметь в виду, что широкое социальное недовольство в кризисной ситуации может быть организовано деструктивными силами и использовано во вред обществу и государству. Различные социальные группы должны поверить в справедливость решений, принимаемых властью, а значит, и в справедливость самой власти. Но добиться этого невозможно без широкого общественного диалога.
Глава 2. Практические аспекты политического протеста в Российской Федерации и республики Беларусь
2.1. Политический протест в Российской Федерации
Современный политический процесс в России характеризуется различными противоречиями. Несмотря на масштабность политических и экономических изменений, произошедших в ходе демократического транзита в 1990-х годах, Россия до сих пор характеризуется многими отечественными и зарубежными аналитиками как страна и общество «переходного типа». Продолжается трансформация государства в русле западноевропейских социальных институтов и ценностей, что предполагает проведение ряда относительно непопулярных социально-экономических реформ муниципальной, жилищно-коммунальной, в области здравоохранения, образования и других. При этом зачастую отсутствует адекватное понимание и поддержка подобных перемен со стороны заинтересованных социальных групп. Недоверие россиян к большинству государственных институтов во многом связано с тем, что политическая система РФ практически закрыта для эффективного влияния со стороны структур гражданского общества. Как следствие, периодически возникают социально-политические конфликты, которые, как правило, не находят конструктивного разрешения и способствуют аккумулированию латентного недовольства населения.
Значения показателей социального недовольства, как правило, являются относительно стабильными и меняются в довольно узких пределах. Безусловно, в истории постсоветской России наблюдались резкие подъемы, «всплески» этих показателей, например, осенью 1998 г. в результате дефолта или в 2005 г. в ходе «монетизации льгот». Однако уже через некоторое время их значения возвращались на прежний уровень, неизменно снижаясь в весенне-летний и несколько возрастая в осенне-зимний период. Из этого можно заключить, что относительно высокий уровень социального недовольства в современной России имеет в основном фоновый характер и необязательно означает высокий уровень потенциального, а тем более реального массового протеста.
Те, кто готов публично протестовать, составляют примерно половину две трети от числа недовольных, в среднем 20 - 25 % от всех опрошенных. Еще ниже, естественно, показатели реального участия в массовых акциях протеста - на уровне 5 - 10 % от общего числа участников опросов.
Рассмотрим более подробно основные этапы динамики протестной активности россиян.
Первый этап - конец 1980-х - начало 1990-х гг. В этот период, несмотря на то, что уровень и качество жизни основной массы населения в Советском Союзе были относительно высокими, наблюдался бурный рост протестного движения, особенно в крупных городах. Резкий подъем протестной активности в определенной мере объяснялся тем, что люди в то время были озабочены скорее решением общих политико-идеологических, чем личных финансово-экономических проблем.
Второй этап - 1990-е годы. С началом рыночных реформ в России показатели социального недовольства - неудовлетворенности условиями жизни в целом и ее отдельными составляющими - заметно выросли по сравнению с предшествующим советским периодом. Так, если, по данным различных социологических опросов, доля полностью или в основном неудовлетворенных в начале 1980-х годов не превышала, как правило, 30 -40 %, то с начала 1990-х годов значение этого показателя стабильно держалось на уровне 50 - 60 % от общего числа опрошенных.
Третий этап развития протестного участия россиян приходится на 2000 - 2004 гг. С начала 2000-х гг. многими социологическими центрами отмечен в целом спад социального недовольства и протестной активности россиян. Это объяснялось, видимо, повышенными электоральными ожиданиями в отношении нового президента РФ В. В. Путина, а именно - надеждами на укрепление государства, наведение порядка, усиление борьбы с коррупцией и т. п. Кроме того, в этот период сложилась благоприятная экономическая конъюнктура на мировом рынке энергоносителей, которая позволила российскому правительству решить многие финансовые проблемы - ликвидировать задержки платежей, повысить зарплаты и пенсии и т.д. Однако в дальнейшем происходило постепенное, незначительное нарастание социального недовольства и соответственно протестных настроений в обществе. Применительно к этому периоду можно говорить об адаптации значительной части населения к новым, сложным условиям жизнедеятельности. Существенной чертой этого процесса является ориентация людей не на институциональные и групповые, а в первую очередь на индивидуальные усилия.
Наконец, четвертый этап начался в 2005 г. с нового всплеска массовых акций протеста, которые в той или иной мере продолжаются до сих пор. После введения в действие Закона № 122 «О замене льгот денежными компенсациями» акции протеста льготников, в основном пенсионеров, прокатились по всей стране, социальное недовольство этой группы населения выплеснулось на улицы и более того - приобрело политический характер.
Если говорить о причинах социального недовольства на современном этапе, то для большинства протестующих по-прежнему актуальны экономические проблемы. Кроме того, современная ситуация характеризуется выраженной социальной неоднородностью, слишком большой дифференциацией различных слоев населения, что уже само по себе говорит о высокой социальной напряженности, накоплении протестного потенциала в обществе.
В последние годы обществом крайне болезненно воспринимается дифференциация правового положения граждан, наблюдающаяся, например, когда члены правящей элиты присваивают правовые привилегии, избавляя себя от соблюдения законности, или когда государство нарушает прописанные в законодательстве права тех или иных групп населения (в частности, в случае задолженности по заработной плате). Еще более очевидны формы неравенства, связанные с возможностью избежать наказаний для близких к власти преступников или с вынесением коррумпированными судьями несправедливых приговоров. Таким образом, конфликтность в современных взаимоотношениях населения и государства во многом обусловлена противоречием между значимостью эгалитарных ценностей в сознании россиян и неспособностью существующей социально-политической системы обеспечить социально-экономическое и правовое равенство и справедливость.
За период 2008-2010 гг. наблюдается общее снижение протестной активности из года в год. Однако, в отличие от предыдущих лет, акции 2010 года отличаются большей консолидацией и по-настоящему общероссийским характером течения. Так, протесты против реформы бюджетной сферы и образования, в защиту природных объектов страны, некоторые акции рабочих нашли отклик во многих регионах страны. Как и ранее, пиковыми периодами стали май и ноябрь.
Еще одна тенденция современного протестного движения - распространение не массовых, а локальных конфликтов, инициируемых общественными организациями, не связанными с политическими партиями. До сих пор в России можно было выделить три вида протеста, с которыми органы власти имели опыт взаимодействия, выстраивали некую тактику, меняли законодательство.
Первый вид - это протесты системной оппозиции, которая в последние годы лимитирует критику власти, отказываясь от сотрудничества с внепарламентской радикальной оппозицией.
Второй вид - деятельность внепарламентской политической оппозиции, возможности которой участвовать в легитимном политическом процессе сильно ограничены. Третий вид протеста возникает локально, стихийно и направлен против конкретного управленческого решения.
Однако в течение последнего года появилась совершенно новая форма протеста, которая отличается от всех предыдущих именно тем, что не имеет ни постоянно действующих субъектов-лидеров (на смену одному приходит другой), ни вертикальной структуры управления. Но при этом она быстро мобилизуется через социальные сети и форумы в Интернете, отличается более политизированными требованиями, затрагивающими фундаментальные правозащитные ценности. Такой протест труднее обвинить в прозападных мотивах, нельзя дискредитировать, распространив в сети компрометирующее видео на лидеров.
В русскоязычном Интернете возникли миллионы новых общественных ячеек - групп, сообществ, кружков, объединений. Эти сообщества и группы совершенно по-новому структурируют российское общество: обычный городской Интернет-пользователь теперь добровольно состоит, по меньшей мере, в 2-3 сообществах, но при этом не является и никогда не являлся участником никакого общественного объединения или группы в реальности. Однако в случае угрозы каким-либо интересам данной группы она мгновенно мобилизуется и зачастую готова выходить из виртуального пространства в реальность.
Проведенный анализ динамики развития протестных настроений показывает, что в целом в постсоветской России сложилась противоречивая и, на первый взгляд, парадоксальная ситуация, когда относительно высокая доля недовольных сочеталась со сравнительно низкой долей готовых протестовать и тем более реально участвующих в акциях протеста.
Причины того, что многие граждане, недовольные условиями своей жизни, тем не менее, не готовы лично участвовать в акциях протеста, можно разделить на три группы.
К первой относятся социально-психологические причины.
Во-первых, гипотетически речь может идти об определенном кредите доверия общему направлению социально-экономических изменений. В этом случае высок уровень отложенных ожиданий, а большинство населения готово терпеть трудности и лишения во имя последующего улучшения.
Во-вторых, правомерно говорить об адаптации значительной части населения к кризисным условиям, когда люди полагаются в решении жизненных проблем на собственные силы.
В-третьих, приведенные данные могут характеризовать процесс отложенной негативной реакции, связанной с существенным отстранением от социальности на данном этапе.
Ко второй группе относятся политико-культурные причины. Среди важнейших параметров политической культуры, характерных для России 1990-х - 2000-х гг., можно выделить следующие: отчуждение большинства населения от участия в политических процессах и от власти; высокий уровень политической апатии и распространенная политико-правовая неграмотность населения; рост недовольства и соответственно недоверия к органам власти; ожидание харизматически одаренного лидера, способного изменить положение дел к лучшему; широкое распространение эгалитарных настроений. Кроме того, в политической культуре нескольких последних десятилетий традиции институционально оформленных протестных действий не было вообще. Отчасти и с этим обстоятельством может быть связана относительно низкая ориентация населения на отстаивание своих интересов с помощью тех или иных протестных форм.
Наконец, третья группа - причины, связанные с закрытостью политической системы РФ. Практическое осуществление протестной активности сопряжено с наличием достаточно развитых политических субъектов - партий, движений, соответствующих инфраструктур. Эти, равно как и многие другие атрибуты гражданского общества, в современных российских условиях характеризуются весьма скромным уровнем развития.
Институциональная политическая система в целом защищена от любых вторжений новых игроков, оппозиционеров или низовых и неподконтрольных групп. Завершает эту картину растущее использование репрессий и запугивание оппонентов и протестующих, контроль над крупными телевизионными СМИ, а также внедрение «официального гражданского общества».
Хотя начало нового тысячелетия отмечено значительным снижением в обществе социального напряжения, недовольства и раздражения, исследования фиксируют две важные закономерности, проявившиеся именно в это время.
Во-первых, сохранилось «пассивное», или «фоновое», недовольство, выразившееся, например, в отношении некоторых социальных групп к переписи населения (протест был не очень распространенным, но четко выраженным мотивом неучастия в переписи).
Во-вторых, появились «предметные» акции протеста, привязанные к определенным проблемным ситуациям: принятие нового трудового кодекса, реформа ЖКХ, проблемы с отоплением или неожиданно возникшая проблема «полной оплаты коммунальных услуг». Как показывают опросы, внимание людей к акциям, связанным с этими событиями, оказывалось очень легко мобилизуемым.
2.2. Политические протесты в республики Беларусь
В странах СНГ мы можем обнаружить множество источников недовольства режимами среди разных социальных групп. Падение советского режима характеризовалось двояким процессом в сознании граждан бывшего СССР. Условия жизни почти всех социальных слоев ухудшились. При первом приближении это было что-то похожее на прогрессирующую депривацию, хорошо описанную Т. Гарром. Однако если бы это было так, то мы бы наверняка получили серию революций на пространстве СНГ почти сразу после распада СССР. Этого не произошло по ряду причин. Экономики в условиях масштабной трансформации дышали на ладан, поэтому люди соотносили свои ценностные ожидания с объективной действительностью их окружавшей. Так,
Ситуация начала меняться с 1996 г., когда на пространстве СНГ почти повсеместно начался экономический рост. Экономический рост, происходивший в странах СНГ, качественно менял массовые настроения. При всей неравномерности распределения результатов этого роста среди населения экономическое положение основных масс населения также становилось лучше.
Повышение ценностных возможностей незамедлительно сказалось на более четком осознании ценностных ожиданий. Поэтому тот факт, что политические протесты на пространстве СНГ начали происходить не во время глубочайшего спада, а в период роста, является не странным, а закономерным.
Еще одним важным следствием экономического роста в республики Беларусь стал демонстрационный эффект восходящей мобильности некоторых социальных групп. Он играет большую роль в повышении ценностных ожиданий населения. Однако когда население стало наблюдать, как стремительно обогащаются некоторые социальные группы внутри страны, то оно начало соизмерять ценностные возможности. На основании этого корректировались и ценностные ожидания. В итоге надо сказать о росте интенсивности относительной депривации, который всегда налицо в случае, когда люди сравнивают собственные обстоятельства с обстоятельствами какой-нибудь референтной группы, имеющей то, что желанно для них, и то, что, по их мнению, они имеют право получить.
Не менее важным было и образование статусной несовместимости у ряда социальных групп в обществах республики Беларусь. Так, учителя, врачи, ученые, различные специалисты обладают высокой образовательной статусной позицией, однако их материальное положение, очевидно, не соответствует ей, особенно после того, как группа чиновничества со схожим и даже более низким образовательным статусом, имея присущий ей по определению более высокий статус во властной сфере, совершила восхождение в материальной сфере. Острую форму статусной несовместимости можно отметить также в среде образованной молодежи и в социальной группе малого и среднего бизнеса. Так, бюрократия, которая обладает необузданной силой в республики Беларусь, априори противодействует развитию бизнеса. Поэтому люди, сумевшие добиться материального благополучия самостоятельно и без всякой помощи государства, ощущали, что занимают достаточно высокую статусную позицию в экономической сфере, при этом оставаясь незащищенными от угроз и вымогательств налоговых, таможенных органов и различных силовых структур. Они не могли не чувствовать постоянной угрозы не только своему экономическому благосостоянию, но и своей личности и семье. Все это было результатом того, что восходящая экономическая мобильность не сопровождалась соответствующим возрастанием степени политического участия, которое расценивается как гарантия от экономических и других ограничений.
Социальные группы стремятся к восстанию для того, чтобы приспособить свою властную позицию к экономической, потому как слишком низкий уровень властной позиции создает угрозу их экономическому благополучию.
Еще одним фактором, влияющим на рост относительной депривации и действующим в республики Беларусь. Дискредитация эта не происходит автоматически, в результате грубых ошибок и злоупотреблений власть имущих, а является результатом преднамеренной работы недовольных «людей слова».
Все эти факторы, способствующие росту ценностных ожиданий, которые значительно опережали имевший место рост ценностных возможностей, привели к ситуации, когда относительная депривация получила как широкий масштаб распространения, так и высокую интенсивность. Кроме того, в ряде стран недовольство было политизировано и направлено против правящего режима. Следствием этого стала готовность населения к массовому протесту.
Рассмотрев источники недовольства населения, обратимся к анализу состояния политических элит. Состояние политических элит и контрэлит на пространстве СНГ различно. В Белоруссии мы наблюдаем монолитность политической элиты и отсутствие или маргинальность оппозиции из-за жесткости этих режимов.
Кроме факторов, обусловливающих политические протесты, надо подвергнуть исследованию условия для их развития. Так, политические системы стран СНГ имеют множество общих черт. Во-первых, все они президентские или президентско-парламентские. Белоруссия - президентская республика. Между тем сильный президент создает большую угрозу для демократического процесса. Как указывает Дж. Линц, «тщательный сравнительный анализ системы парламентаризма и системы президентского правления показывает, что в целом первая все же чаще приводит к установлению стабильной демократии.». Среди последствий, к которым ведут республики с сильным президентом, можно отметить следующие.
1. Президентскому правлению присуща жесткость. Парламентские республики - более гибкие системы. Между тем гибкость очень важна в переходный период и позволяет избежать непоправимых ошибок.
2. Выборы в условиях президентского правления - это, по сути, игра с нулевой суммой, когда победитель получает все. Это само по себе чревато серьезными конфликтами.
3. Положение «победитель получает все» усугубляется тем, что президентская власть действует четко отмеренный срок. В течение этого срока закреплены роли победителей и побежденных. У проигравших нет надежд на изменение своего положения с помощью создания новых союзов и коалиций.
4. Президент, получив власть, с легкостью может нарушить все свои предвыборные договоренности, которые были даны как союзникам, так и избирателям.
5. Президент единолично возглавляет институт с громадными полномочиями. В то же время премьер-министр является также членом парламента в парламентских республиках. Поэтому, даже возглавляя правительство, он является частью более крупного руководящего органа. В определенные моменты премьер-министр вынужден встречаться со своими коллегами-законодателями на равных.
6. Оппозиция в президентских республиках находится в гораздо менее благоприятных условиях по сравнению с парламентскими республиками.
7. Отсутствие при президентских республиках монарха или церемониального президента республики, который может символически действовать как сдерживающий институт, делает эти системы еще менее гибкими.
8. В результате своего положения среди институтов власти президент становится ключевой фигурой, на которую и делают ставки его сторонники, начисто игнорируя другие институты и политических противников, что совсем не способствует развитию толерантности и здоровой политической конкуренции.
9. В президентском правительстве значительно меньше вероятность появления сильных и независимо мыслящих членов кабинета по причине того, что они находятся в прямой зависимости от президента.
10. Стабильность президентских режимов, которая часто указывается как их достоинство избегать политических кризисов, оборачивается в итоге массивностью и неповоротливостью всей политической системы. Это устройство, в случае падения популярности президента, ведет зачастую к кризису всей политической системы вместо кризиса кабинета, как в парламентских республиках. Парламентские системы же именно из-за своей кажущейся нестабильности редко впадают в глубокие кризисы.
11. Процедура импичмента настолько сложна, что является, как правило, мертвым институтом. Зачастую единственным выходом (в случае падения популярности президента и его неадекватной политики) становится военный переворот или революция.
12. Своим заместителем и возможным преемником президент в основном избирает послушного его воле и отнюдь не лидера по натуре. Процесс передачи власти в президентских режимах создает напряжение, даже когда передача идет к преемнику.
13. Премьер-министры в парламентских республиках оставались у власти несколько созывов парламента, не вызывая страха установления диктатуры. В президентской республике ситуация совершенно другая. Не случайно жесткое ограничение одним или двумя сроками правления содержат многие конституции. Однако и это часто не спасает от установления диктаторских режимов на базе президентских республик.
14. Безусловно, нельзя делать однозначных выводов по поводу большей демократичности парламентских республик по сравнению с президентскими. Однако тенденция прослеживается достаточно четкая.
Вторая общая черта государств СНГ состоит в том, что все они кроме РФ являются унитарными государствами, хотя в некоторых из них имеются автономии. В России, единственной федерации в СНГ, в настоящий момент политические институты федерализма во многом демонтированы после реформ В. Путина, направленных на укрепление вертикали власти. Это указывает на то, что власть в основном сосредоточена в центре. В самом центре, в свою очередь, как нами уже было показано, абсолютно доминирует президент. При этом, как указывает С. Мирзоев, в республики Беларусь легитимность закреплена за президентом столь жестко, что ее невозможно или очень трудно передать новому президенту. Даже формально президент республики Беларусь является очень сильной фигурой. Он обладает обширными полномочиями. Причем de facto объем их полномочий гораздо больше, чем de jure. Поэтому кроме анализа формальных политических институтов необходимо также затронуть и неформальные политические практики. Что касается Белоруссии, то это откровенно несвободнаяястрана. В Белоруссии попытки «цветных» революций, имевших место в в 2006 гг., закончились репрессиями.
Таким образом, несколько объективных факторов являются источниками недовольства в республики Беларусь: экономический рост и связанный с ним рост ценностных ожиданий; наличие референтных групп, демонстрирующих быструю вертикальную мобильность; статусные несовместимости у ряда крупных социальных групп; наличие идеологий, предлагающих альтернативу и обличающих режимы; примеры успешных революционных изменений.
Наличие клановых групп и существующие между ними противоречия в республики Беларусь создавали возможности для формирования оппозиции, а затем для ее победы.
Некоторые режимы в республики Беларусь осуществили попытку превратить выборы в «ритуалы оспаривания», которые демонстрируют ничтожность оппозиции и мудрость и силу власти, ведь власть даже в условиях несправедливых выборов находится в ослабленном состоянии. В период выборов благодаря наличию международных наблюдателей и мировой прессы гарантировано освещение акций оппозиции. Предвыборная кампания, штаб и его отделения, агитаторы позволяют оппозиции реализовать планы массового уличного протеста в случае его необходимости.
В республики Беларусь существуют несбалансированные политическая система, в которых наблюдается сильный перекос в сторону президентской власти, которая оказывает огромное влияние кроме исполнительной также на судебную и законодательную власть. Вертикальное распределение власти также сделано таким образом, чтобы поставить власти в провинциях под прямой контроль президента. Несмотря на то что перекос полномочий в сторону президента заявляется как гарантия стабильности, становится очевидным, что в случае потери влияния президента стабильность политической системы разрушается.
Заключение
Исходя из вышеизложенного, видится целесообразным уточнить определение «политического протеста», которое предлагается понимать как совокупность активных или пассивных политических практик индивидуальных или коллективных субъектов в форме конвенциональной или неконвенциональной сигнализации недовольства по отношению к политической системе или отдельным аспектам существующего политического порядка в обществе.
При различии непосредственных поводов для протеста у разных слоев населения в Российской Федерации можно утверждать, что одной из основных причин массовых антиправительственных акций является недовольство социальной несправедливостью. После непродолжительного периода восстановления доверия населения государству последнее не смогло по разным причинам оправдать возрастающие ожидания граждан. В результате властные структуры столкнулись с протестами, в основе которых лежат не экономические, а морально-этические требования. Их условно можно разделить на личные переживания человека относительно происходящей вокруг него несправедливости и на недовольство морально-этическим состоянием власти.
Несколько объективных факторов являются источниками недовольства в республики Беларусь: экономический рост и связанный с ним рост ценностных ожиданий; наличие референтных групп, демонстрирующих быструю вертикальную мобильность; статусные несовместимости у ряда крупных социальных групп; наличие идеологий, предлагающих альтернативу и обличающих режимы; примеры успешных революционных изменений.
Наличие клановых групп и существующие между ними противоречия в республики Беларусь создавали возможности для формирования оппозиции, а затем для ее победы.
Некоторые режимы в республики Беларусь осуществили попытку превратить выборы в «ритуалы оспаривания», которые демонстрируют ничтожность оппозиции и мудрость и силу власти, ведь власть даже в условиях несправедливых выборов находится в ослабленном состоянии. В период выборов благодаря наличию международных наблюдателей и мировой прессы гарантировано освещение акций оппозиции. Предвыборная кампания, штаб и его отделения, агитаторы позволяют оппозиции реализовать планы массового уличного протеста в случае его необходимости.
В республики Беларусь существуют несбалансированные политическая система, в которых наблюдается сильный перекос в сторону президентской власти, которая оказывает огромное влияние кроме исполнительной также на судебную и законодательную власть. Вертикальное распределение власти также сделано таким образом, чтобы поставить власти в провинциях под прямой контроль президента. Несмотря на то что перекос полномочий в сторону президента заявляется как гарантия стабильности, становится очевидным, что в случае потери влияния президента стабильность политической системы разрушается.
Список использованных источников
- Гарр, Р. Т. Почему люди бунтуют / Р. Т. Гарр. - СПб. : Питер, 2005. С. 61.
- Двадцать лет реформ глазами россиян. - М. : Ин-т социологии Рос. академии наук, 2011. С. 21.
- Кинсбурский А. В., Топалов М. Н. Два условия роста массовой протестной активности // Россия реформирующаяся. М. Academia, 2012. С. 272 - 279.
- Келасьев О. В. Специфика коммуникации власти и населения в контексте массового публичного протеста // Журнал социологии и социальной антропологии. 2006. Том IX. № 1. С. 103 - 122.
- Костюшев В.В., Горьковенко В.В. Социологическое описание коллективных протестных действий: информационная база данных акций протеста (PRODAT-SPb) // Общественные движения в современной России: от социальной проблемы к коллективному действию. М.: Ин-т социологии РАН. 2009. С. 144-177.
- Левада, Ю. А. Человек недовольный: протест или терпение / Ю. А. Левада // Сочинения: Проблема человека. - М., 2011. С. 177.
- Любарев Р.А. Голосование «против всех»: мотивы и тенденции // Полис. 2013. № 6. C. 104-113.
- Махмутов Т.А. Выборы как политическая перепись населения (кто не выбирает в современной России). Уфа: Лето, 2007. С. 57.
- Мирзоев С. Гибель права: легитимность в «оранжевых революциях». - М.: Европа, 2006. С. 23.
- Общественное мнение - 2016. - М. : Левада-центр, 2016. С. 65-66.
- Погорелый Е.Д., Филиппов К.В., Фесенко В.Ю. Новейший политологический словарь. Ростов на Дону: Феникс. 2010. С. 56.
- Путин об экономике: Главная проблема России - системная коррупция // #"justify">Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. - М.: РОССПЭН, 2010. - 320 с.
- Рывкина Р. В. Эгалитаризм массового сознания населения России как показатель конфликтности общества // Общественные науки и современность. 2006. № 5. С. 75 - 82.
- Сафронов В.В. Потенциал протеста и демократическая перспектива // Журнал социологии и социальной антропологии. 2008. № 4. С.117.
- Селле, П. J-кривая Дэвиса / П. Селле // Теория и методы в современной политической науке: первая попытка теоретического синтеза. - М. : Рос. полит. энцикл., 2009. С. 373.
- Хоффер Э. Истинноверующий: Личность, власть и массовые общественные движения / Пер. с англ. - М.: Альпина Бизнес Букс, 2014. С. 149.
- Филина О. Национализм прерывен // Огонек. 2013. № 43. С. 34.